— Могли бы быть и получше, — сказал Корсибар. — Впрочем, да. Да. Приятные новости.

Из королевских покоев граф Фаркванор сразу же направился в апартаменты леди Тизмет. Та не так давно попросила его безотлагательно сообщать ей, как проходит борьба с мятежниками, и известие о первой победе должно было послужить прекрасной прелюдией другим темам, которые Фаркванор рассчитывал обсудить с сестрой короналя.

Леди Мелитирра пригласила его войти. Тизмет находилась в своей девятигранной гостиной с льдисто-зелеными нефритовыми стенами. На низеньком столике перед нею было разложено множество золотых колец с различными драгоценными камнями, как будто она выбирала себе украшения на вечер. Одета она была в роскошное платье темно-зеленого бархата, забранного тяжелыми складками, с лифом, закрытым по самую шею, и широкими длинными рукавами. Но ее прекрасное лицо было напряженным и мрачным — в последние дни на нем часто видели такое выражение, — изящные челюсти были крепко стиснуты. Фаркванор заметил в ее глазах яростный гневный огонь. Что могло ее так рассердить? — подумал он.

— Навигорн и Кантеверел встретили Престимиона близ Аркилона, — сказал он, поклонившись. — Силы Престимиона практически уничтожены, войска вашего брата одержали триумфальную победу.

Ноздри Тизмет на мгновение раздулись от волнения, лицо залилось краской.

— А Престимион? Что с ним? — быстро, нервно спросила она.

— Именно этот вопрос задал мне и ваш венценосный брат, когда я сообщил ему новость. И ответ будет тот же самый, который я дал ему: он, к сожалению, убежал. Укрылся в лесу — вместе с Септахом Мелайном и частью своей вооруженной толпы. Но его армия рассеяна, и восстание, думаю, нашло свой конец, не успев даже толком начаться.

Интерес, появившийся было на лице принцессы, почти сразу же исчез, губы скептически искривились, румянец сменился обычной бледностью.

— Вот как, — совершенно равнодушно заметила она, окинула посетителя безучастным взглядом и вновь обратила свое внимание к кольцам, как будто ее совершенно не интересовал этот разговор.

Но она ничем не показала, что разговор окончен, так что Фаркванор остался стоять перед нею.

— Я думал, что известие о нашей победе обрадует вас, госпожа, — сказал он после короткой паузы.

— Так оно и есть. — Голос вновь прозвучал совершенно невыразительно, как будто принцесса говорила во сне. — Полагаю, что много людей погибло, и поле было достаточно густо залито кровью. Да, это очень радует меня, Фаркванор. Я очень люблю слушать о кровопролитиях.

Это были очень странные для нее слова. Но она вообще казалась очень странной на протяжении уже нескольких недель, с тех пор как на нее навалилось это мрачное настроение. Ладно, подумал Фаркванор, хватит батальных новостей. У него была наготове еще одна тема, гораздо важнее первой.

Он мысленно сосчитал до пяти, глубоко вздохнул и начал:

— Тизмет, могу ли я поговорить с вами как друг? Ведь мы, кажется, были друзьями, вы и я.

Она подняла на него изумленный взгляд.

— Вы назвали меня Тизмет? Я сестра короналя!

— Вы были дочерью другого короналя, но я порой называл вас так.

— Возможно — когда мы были детьми. Что это значит, Фаркванор? Вы как-то неожиданно осмелели.

— Я нисколько не желал оскорбить вас, госпожа. Я хочу лишь помочь вам, если смогу.

— Помочь мне?

Плечи Фаркванора напряглись. Сейчас он должен сделать решительный шаг, или ему придется всю жизнь потом презирать себя.

— Мне кажется, — начал он, тщательно взвешивая каждое слово и со всем своим хитроумием рассчитывая возможную реакцию собеседницы, — что за последние месяцы лорд Корсибар, ваш брат, стал относиться к вам заметно прохладнее. Прошу простить меня, если я ошибаюсь, но я достаточно внимательно слежу за всем, что происходит в Замке, и вижу, что в последнее время между вами и им возникло некоторое отчуждение.

Тизмет искоса взглянула на него.

— А если и возникло? — спросила она. — Я не говорю, что оно есть, но даже если и так, то что тогда?

— Разногласия между коронованным братом и его высокочтимой сестрой вызовут у всех глубокое сожаление, — проговорил Фаркванор своим медоточивым, елейным тоном. — И простите меня, госпожа, если я скажу нечто такое, что могло бы задеть вас — я думаю, что нечто подобное имеет место, поскольку я больше не вижу вас рядом с короналем во время различных официальных событий, он не улыбается, когда говорит с вами. И вы в последние дни тоже не улыбаетесь, а держитесь напряженно и мрачно. И это происходит с вами уже достаточно давно, Тизмет уже снова смотрела в сторону и задумчиво перебирала кольца.

— Ну а если даже между короналем и мною возникли какие-то мелкие разногласия, — сказала она ничего не выражающим голосом, — то что вам за дело до этого, Фаркванор?

— Вы знаете, как я старался, поддерживая вас в том деле, благодаря которому лорд Корсибар стал тем, кем он является сегодня. Благодаря этому я за то время, когда, повинуясь вашей воле, уточнял ваши планы возведения его на трон, почувствовал большую близость к вам обоим. Если результатом всей моей интриги явился лишь клин, вбитый между братом и сестрой, то это глубоко печалит меня. Но я хочу предложить вам выход из положения, госпожа.

— Вы? — также ровно и, казалось, без всякого интереса произнесла Тизмет.

Настало время предпринять генеральную атаку. Фаркванор сам не смог бы сказать, сколько раз он репетировал в уме свою речь. Но теперь слова сами приходили ему на язык.

— Если вы выйдете за меня замуж, госпожа, то это наверняка поможет устранить разрыв, возникший между вами и лордом Корсибаром.

Тизмет держала на ладони пять колец: с рубином, с изумрудом, с сапфиром, с великолепно ограненным алмазом и еще одно — с золотисто-зеленым хризопразом. Слова Фаркванора так поразили ее, что она судорожно содрогнулась всем телом, и сверкающие перстни, звеня и подпрыгивая, рассыпались по полу.

— Выйти замуж за вас?

Путь к отступлению был отрезан, и Фаркванор решил твердо держаться избранного курса.

— У вас нет супруга. В Замке все очень сожалеют об этом, учитывая вашу красоту, блестящий ум и высокое происхождение. И говорят также, что в последнее время вы плывете по течению без руля и без ветрил, без всякой цели — теперь, когда ваш брат овладел всей властью на Маджипуре, а вы сами остались ни при чем. Но как может незамужняя женщина, даже сестра корона-ля, занять надлежащее место при дворе? Ответ на это один — при помощи брака. Я предлагаю вам себя.

Она, казалось, была ошеломлена. Но он ожидал этого и сознательно высказал ей все сразу, без малейшей подготовки. Не улыбаясь, не хмурясь он выжидал, наблюдая за игрой бурных эмоций на ее лице, за румянцем, залившим щеки, за искрами, мелькавшими в глазах.

— Вы действительно такого высокого мнения о себе, Фаркванор? — спросила она после продолжительной паузы. — Вы на самом деле считаете, что, выйдя за вас замуж, я подняла бы свой статус при дворе?

— Оставим в стороне мою древнюю родословную, в которой были короли. Но вы так редко разговариваете с вашим братом в эти дни и, возможно, не знаете о том, что я скоро должен стать Верховным канцлером. Ведь старый Олджеббин наконец-то смирился с отставкой, которая поначалу воспринималась им как удар.

— Примите мои самые теплые поздравления.

— Верховный канцлер и его жена занимают второе место в Замке после самого короналя. Кроме того, я, как ближайший советник вашего брата, имею наилучшее положение для того, чтобы выступить посредником в споре, разрушившем вашу привязанность друг к другу. Но этим дело не ограничивается: Верховный канцлер входит в число самых вероятных кандидатов на унаследование трона. В случае смерти Конфалюма Корсибар должен будет переселиться в Лабиринт, а меня вполне могут провозгласить короналем. Это, в свою очередь, укрепило бы и ваше собственное положение — в таком случае вы будете не просто сестрой короналя, а женой короналя…

Тизмет смерила его долгим взглядом, как будто не верила своим ушам.

— Это зашло уже слишком далеко, — сказала она и, легко нагнувшись, одним сердитым взмахом руки собрала упавшие кольца. — Преемник моего брата? Я отказалась бы выйти за вас, даже если бы вас объявили преемником Божества.

Фаркванор задохнулся, как от удара.

— Госпожа… — произнес он, — госпожа… — и его голос сменился невнятным бормотанием.

— Ничто так не изумляло меня с тех пор, — издевательским тоном сказала Тизмет, — как я ребенком узнала о том, как получаются дети. Выйти за вас? За вас? Как вы могли хотя бы подумать об этом?! И как я могла бы согласиться на это? Неужели мы каким-то образом подходим друг другу? И вы на самом деле считаете себя выгодной для меня партией? Вы такой мелкий человек, Фаркванор!

Фаркванор изо всех сил вытянулся.

— Конечно, я не такого роста, как ваш брат или, скажем, Навигорн, или Мандрикарн. Но при том я вовсе не карлик, госпожа, и мы прекрасно смотрелись бы рядом. Позвольте также напомнить, что и вы тоже не слишком высокого роста. Должен заметить, что вы выше меня, пожалуй, на какие-нибудь полголовы.

— Вы думаете, я говорю о росте? — саркастически спросила Тизмет. — Ладно, тогда добавлю, что вы еще и идиот. — Она резко махнула на него рукой. — Уходите. Я прошу вас, уходите. И побыстрее. Повторяю: уходите. Прежде чем вынудите меня сказать вам что-нибудь по-настоящему жестокое.

Час спустя леди Тизмет посетила Корсибара в его личном кабинете. Это была их первая встреча наедине за долгое время, с тех самых пор, как принцесса рассказала брату о гороскопе, который рассчитал для нее Талнап Зелифор. Потом они уже не возвращались к этой теме. Было совершенно очевидно, что для того, чтобы добиться своего, ей пришлось бы выиграть великую битву, и, конечно, сейчас, когда Престимион вырвался на свободу и поднял восстание, она не решалась вновь заводить этот разговор. Но не это в данный момент занимало ее мысли.

Когда она вошла, на лице Корсибара появилось выражение болезненной неуверенности, словно он боялся, что сестра явилась для того, чтобы вновь потребовать себе собственный трон. Тизмет подозревала, что он с удовольствием запретил бы впускать ее в свои покои, но не решается подвергнуть сестру такому неслыханному унижению. Во всяком случае, сегодня она намеревалась доставить ему волнение совсем иного сорта.

Перед Корсибаром на столе лежало несколько карт и стопка бумаг.

— Новости с поля битвы? — спросила она. — Подробности великой победы?

— Значит, ты уже слышала?

— Граф Фаркванор был так добр, что кое-что рассказал мне.

— Полагаю, что Престимион будет доставлен сюда в цепях к следующему Морскому дню. А затем для него начнется курс обучения правилам хорошего тона, и этот курс он будет проходить до самого конца его жизни. — Он возвратился к изучению карт. Тизмет несколько секунд следила за ним.

— Обрати на меня внимание, Корсибар, — наконец сказала она с оттенком неудовольствия в голосе.

— В чем дело, сестра? — откликнулся он, не поднимая глаз. — Надеюсь, ты не выбрала этот момент для того, чтобы возобновить свои притязания на…

— Нет, нет, не волнуйся. Я всего лишь хочу, чтобы ты уволил Фаркванора и выслал его из Замка.

При этих словах Корсибар все же оторвался от карты и в совершенном изумлении посмотрел на нее.

— Ты всегда найдешь чем удивить, сестра. Ты хочешь, чтобы я уволил…

— Фаркванора. Да. Именно это я и сказала: уволить его. Он не заслуживает никакого места при этом дворе.

Корсибар, казалось, пытался подыскать слова.

— Не заслуживает? — переспросил он в конце концов. — Напротив, Тизмет.

Фаркванор непривлекательный человек, зато очень полезный, и я намерен использовать его. Олджеббин все-таки согласился уйти в конце года в отставку, и Фаркванор станет Верховным канцлером. Я очень многим обязан ему и не стану вырывать у него из рук игрушку, о которой он так давно мечтал.

— Как раз вырвать игрушку у него и стоит, — сказала Тизмет. — Он только что приходил ко мне, Корсибар. И предлагал мне выйти за него замуж.

— Что? — Корсибар заморгал и улыбнулся, словно сестра пересказала ему какой-то невинный анекдот. Затем он, видимо, повторил услышанное про себя, улыбка сменилась приступом смеха. Он громко хохотал, брызгая слюной, хлопая себя ладонями по ляжкам, пока не смог в конце концов овладеть собою и успокоиться. — Он захотел жениться на тебе? — проговорил он, отдуваясь. — Ну, ну, ну, ай да храбрый крошка Фаркванор! Кто бы мог подумать, что он способен на это?

— Это не человек, а змея. Я хочу никогда больше не видеть его костлявого личика. Ты во многом отказываешь мне, Корсибар, но не откажи на этот раз: прогони его из Замка.

— Ах нет, сестра, нет, нет! Я не сделаю этого.

— Нет? — переспросила она.

— Фаркванор очень полезен мне. Возможно, что здесь он перехитрил сам себя; он должен был, по крайней мере, обсудить все со мной, прежде чем отправиться вынюхивать к тебе. Это наглая претензия, я согласен. Пожалуй, он действительно вознамерился прыгнуть выше головы. Но он проницательный и искусный советник. Я не могу обойтись без него, особенно сейчас, когда Престимион, сбежав от Навигорна, прячется в лесах с частью своих людей и, возможно, планирует какие-то новые шаги. Мне нужен такой человек, как Фаркванор, полный злости и подлости, который мог бы разрабатывать для меня планы: разве ты не понимаешь, что король не может иметь рядом с собой одних только прекраснодушных благородных дворян? В любом случае, выйти за него замуж — это не худшее из того, что ты могла бы придумать.

— Я скорее выйду за какого-нибудь лиимена, который катает по улицам тележку с дешевыми сосисками.

— О! О!! Горящие глаза, Тизмет! Оскаленные зубы! Ну что ж, сестра, если ты так относишься к нему, то откажи. Я ни в коем случае не стал бы принуждать тебя.

— А ты думаешь, что я еще не сделала этого? Но я хочу, чтобы ты навсегда убрал его с моих глаз.

Корсибар приложил кончики пальцев к вискам.

— Я уже объяснил тебе, что он мне очень нужен. Если хочешь, я отругаю его, да, прикажу ему навсегда выкинуть эту мысль из головы, отправлю его к тебе, чтобы он на коленях, рыдая, вымолил прощение за свою наглость. Но я не стану прогонять его. А тебе так или иначе придется выйти замуж. Время для этого уже пришло, и, пожалуй, уже давно. Выходи, ну, например, за Навигорна. Красивый, благородный и достойный человек.

— Я не намерена выходить замуж ни за кого, — Тизмет сменила тон; она сказала это твердо, подчеркивая, что желает покончить с этой темой. — Тебе известно, чего я хочу, Корсибар.

Она заметила, что он испугался. Но все равно решила продолжать. Если он не уступил ей в одном вопросе, то она нажмет на него во втором.

— Дай мне корону, — сказала она. — Сделай меня короналем, и будем править вместе.

— Ты начинаешь сначала? — Он крепко сжал губы, его лицо сразу потемнело от гнева. — Ты же знаешь, что это невозможно ни при каких условиях.

— Ты мог бы сделать это одним декретом, так же легко, как забрал себе корону в день смерти Пранкипина…

— Нет. Никогда, Тизмет. Никогда. Никогда! — Корсибар пронзил ее долгим смертельно разъяренным взглядом, а затем вскочил с места и взволнованно прошелся по кабинету. Он весь кипел от гнева. — Заклинаю тебя Божеством, сестра, не досаждай мне дольше этой безумной идеей о разделе власти, или же я лично прикажу тебе выйти замуж за маленького Фаркванора! Я вложу твою руку в его и перед всем миром объявлю вас мужем и женой, и если ему придется связывать тебя, чтобы овладеть тобою, то это будет его личное дело. Я клятвенно заверяю тебя в этом, Тизмет. Еще одно слово об этом безумном сне, в котором ты сидела на троне, и ты станешь невестой Фаркванора!

Она глядела на него, оцепенев от неожиданности и испуга.

Некоторое время Корсибар молчал. Тизмет видела, как его гнев постепенно стихал, но его лицо теперь стало каменным.

— Слушай меня внимательно, — наконец сказал он уже почти спокойным голосом. — В мире происходит восстание против моей власти. Я должен уничтожить Престимиона, и я это сделаю; фактически я уже близок к этому. Когда с ним будет покончено, я стану бесспорным короналем Маджипура, а после того, как власть станет непоколебимой, она будет моей, и только моей. Ты можешь понять это, Тизмет? Я никогда не заявлю миру, что строю в этом Замке второй трон, который как равная мне займет женщина. Для тебя просить о том, чтобы стать вторым равноправным короналем, такая же глупость, как для Фаркванора просить твоей руки. Он не станет твоим мужем, если ты сама своим упрямством не заставишь меня отдать тебя ему, а ты никогда, ни при каких обстоятельствах, не станешь короналем. Это мое последнее слово на эту тему. Последнее. А теперь извини меня, сестра, за дверью ждет мой добрый Санибак-Тастимун. У него дело чрезвычайной важности, и я не хотел бы заставлять его терять лишнее время.