ГЛАВА 11

Прежде, чем отправиться спать, Фолкнер навестил сэра Исаака. Старик сидел в постели, откинувшись на высокие подушки. Судя по всему, он уже оправился от дневных трудов. На коленях у него лежала книга, а прикроватный столик был уставлен аппетитными блюдами. Аннелиз постаралась, как могла. Да и Криспин по собственной инициативе решил, что должен заботиться о старом ученом. Он пришел в ужас, узнав, что сэр Исаак забрался на холм в одиночку — как он выразился «без должного пригляда».

— Криспин дал мне понять, что пожилой джентльмен никогда не отправится из дома без сопровождения, — вздохнул сэр Исаак. — Но я не привык, чтобы вокруг меня суетились. Я попытался ему втолковать это, но он и слушать не стал. Должен, однако, заметить, что суп, приготовленный по его рецепту, просто отменный!

— Он добрейший человек. А с тех пор, как мы вернулись в Англию, ему было некуда приложить свои силы по-настоящему. И способности — тоже. Может быть, вы займете его на время.

Собственно говоря, это был вежливый намек, что сэру Исааку позволено немного себя побаловать. В конце концов, он был национальным достоянием.

— Но я не думаю, что он согласится ходить со мной и измерять камни? — с надеждой в голосе спросил ученый.

Фолкнер задумался, пытаясь представить, как такой любитель порядка карабкается по земляным насыпям и ползает вокруг камней. Нет, Криспин на такое не способен.

— Он предпочел бы заботиться о том, чтобы вам подавали приличные обеды, чтобы у вас постоянно был запас свежих сорочек. Надо признать, на этом он собаку съел. Я помню, как однажды во Франции несколько дней подряд лил дождь. Все мы по уши перепачкались в грязи. Съестные припасы попортились и заплесневели. Даже винные фляги и те дали течь. И вдруг Криспин куда-то пропал. Он отсутствовал несколько часов, а потом появился довольный. Привез вина, свежеиспеченного хлеба и целого поросенка. Никто не осмелился спросить, как ему все это удалось раздобыть. А сам он предпочитал помалкивать. Но могу сказать только одно: в тот день он существенно приподнял боевой дух герцога Мальборо и его офицеров.

Сэр Исаак рассмеялся.

— Ну и ловкач, ничего не скажешь. Прекрасно, мне придется временно отдаться под его попечительство. Как ни печально, но, похоже, что я подрастерял былую прыть.

— О, вы еще на удивление бодры.

— Какое великодушие с вашей стороны. Однако время от времени на меня находит отчаяние и хандра. Это место… Я все время пытаюсь уловить, что же здесь дразнит мое воображение и постоянно ускользает из моего поля зрения? Сколь многое мне хотелось бы сделать.

— И как долго вы намерены здесь оставаться?

— Первоначально предполагал задержаться лишь на пару недель. Но уже провел несколько дней сверх назначенного времени. У меня, безусловно, остались важные дела в Лондоне, требующие моего участия и присутствия. — Сэр Исаак вздохнул, слегка театрально. — Боюсь, что я не сумею завершить самые основные измерения.

— Может быть, мне стоит помочь вам? — невинно спросил Фолкнер, внимательно глядя на ученого.

— О нет. Об этом я даже и не помышляю. Достаточно того, что вас прислали сюда расследовать убийства. Было бы весьма самонадеянно с моей стороны требовать от вас помощи.

— Ничего страшного, ведь я все равно должен обойти деревню и окрестности. А заодно могут запросто провести для вас какие-нибудь измерения.

— Увы, — отозвался сэр Исаак, — иногда их оказывается довольно непросто произвести. Часто без посторонней помощи никак не обойтись, — его глаза загорелись обрадовано, он предложил: — Минуточку, у меня появилась идея. Возможно, мы сумеем привлечь к этому делу мистрис Хаксли. Мне она очень помогла. Я не вижу причин, почему бы она отказала вам?

— И впрямь замечательная мысль! — пробормотал Фолкнер. У него возникло ощущение, будто его тянут за руку по садовой дорожке. А ему и без того нужно идти в том же направлении. И он не стал возражать.

— Великолепно, — воскликнул сэр Исаак. — У меня камень с души свалился, разумеется, я не буду залеживаться в постели и долго. День-другой и достаточно. Как по-вашему, вы много успеете за это время?

— Вы даже не поверите, — сдержанно сказал Фолкнер, но в его улыбке было что-то охотничье.

Через некоторое время он ушел от старика. Причем, настроение у него значительно улучшилось. Ему даже захотелось спать. Путешествие из Лондона и то, что предыдущую ночь он провел почти без сна, совершенно доконали его. Но когда он вытянулся на перине, мысли снова вернулись к Саре. Задумчиво глядя на старинные балки, он думал о том, какая загадка таится в ней? Что с ней станется нынешней ночью? Вскоре сон сморил его, однако все его мечты и сонные грезы были о ней.

Взошла луна. Жутко закричала сова. Она ухала в ветвях дерева, прямо за окном спальни. Сара сидела, не раздеваясь, у столика, в противоположном от кровати углу. Мягкая перина так и манила к себе. Но стоило только Саре вспомнить о черной ленточке, которую она обнаружила утром на подушке, решимость тотчас же возвращалась к ней. На столике горела масляная лампа. Отвар трав, который она выпила медленными глотками, наконец-то, подействовал. Она чувствовала себя усталой, но могла не опасаться, что сон возьмет над ней верх. Она будет бодрствовать всю ночь. Ночь ущербной луны.

Она держала в руках одну из старых записных книжек, которые обычно хранила в деревянном сундуке, задвинув его в глубь стенного шкафа. Дата на последней странице указывала, что записи закончены пять лет назад. Примерно в середине книжки был портрет мужчины, выполненный в профиль. Мужчина улыбался. Волосы на затылке стягивал кожаный шнурок. Он был обнажен по пояс, одетый лишь в штаны до колен. В руке держал охотничье копье. Мужчина был молод, мужественен и прекрасен. Таким его могла увидеть только любящая женщина.

Она нарисовала его точно так же, как и все остальное, не раздумывая и не задаваясь вопросами. Пребывая в том странном состоянии, которое накатывалось на нее, когда реальный мир вокруг тускнел и отступал. А на первый план выходили воспоминания. Нет, не собственные, а более древние. Те, которые сохранились в курганах и камнях, слышались в перешептывании ветра и потрескивании костра.

Когда-то она нарисовала охотника и позабыла. Отложила подальше с остальными рисунками. И вот теперь, перелистывая книжицу, она снова наткнулась на этот портрет. Ее словно ударило. Она узнала его. Она лежала в объятиях этого человека, ощущала вкус его поцелуя.

А может быть, она просто помнила Фолкнера?

Сходства, безусловно, отрицать нельзя. Хотя Фолкнер выше ростом и старше. Таким мог бы стать юный охотник, доживи он до более зрелого возраста. Но дожил ли? Воспоминания Сары умалчивают об этом. Больше она не рисовала его, не являлись и сновидения о нем. Сара была этому несказанно рада.

Сова прокричала еще раз. Женщина захлопнула книжку. Поднялась, подошла к окну. Бледный свет луны струился на листья стройных тополей, растущих вдоль дороги. Позади них виднелась деревенская улица. Вдоль нее дремали во мраке домики Эйвбери. Ночь была теплой. Саре хотелось выйти на улицу. На этот раз вполне сознательно. Попытаться заново проделать путь, которым прошла вчерашней ночью. Но это была рискованная затея. Ей. конечно, не следовало забывать, что по деревне до сих пор бродит убийца.

Может быть, Фолкнеру нипочем разгуливать в полночный час по деревне? Но о ней этого сказать нельзя. И, тем не менее, бархатистый мрак теней завораживал. Каждый поворот дороги, будь то днем или ночью, был знаком ей так же хорошо, как черты собственного лица. Более того, ей претила мысль о том, что страх вынуждает ее сидеть взаперти. Ночь всегда служила для нее надежным прибежищем, как и каменная ограда ее садика. Никогда раньше она не испытывала страха и тревоги, прежде чем выйти в ночную темень.

Но сейчас она стояла у окна в нерешительности. И не только потому, что на дороге ей мог повстречаться убийца, что, в конечном счете, маловероятно. Она боялась, что очертания этого мира, под призрачным светом убывающей луны, окажутся слишком хрупкими. Она опять скатится на грань сумасшествия.

Поэтому Сара так и осталась стоять у окна, завернувшись в восточную шаль с бахромой. От шали пахло прошлогодней сиренью. Она рассуждала сама с собой о том, что же ей делать. Остаться дома и сохранить видимость собственной безопасности? Или все-таки отважиться и шагнуть в неведомое?

Вопросы так и остались без ответа. Внезапно в стороне деревни вспыхнул огонек. Он колебался и подпрыгивал, двигаясь среди домов и деревьев. Ей почудилось, будто ночной ветерок принес с собой отзвук возбужденных голосов. Там явно что-то случилось. Отбросив сомнения, Сара выбежала из комнаты, быстро спустилась с лестницы и выскочила в парадную дверь. За воротами она на минуту остановилась. Теперь в деревне металось уже несколько огней. Если так пойдет дальше, скоро переполошатся все жители. Дурные предчувствия захлестнули Сару, горло стиснуло. Неужели очередное убийство? Подхватив юбку, она со всех ног побежала в деревню.

ГЛАВА 12

Фолкнер вскочил, словно ужаленный. Ему только что привиделся приятный сон. Он очень не хотел расставаться с Сарой. Они были в той лощине. Он обнимал ее. Она счастливо смеялась, была вовсе не похожа на ту Сару, которую он представляет и знает. Эта Сара всегда печально-таинственна.

Он с удовольствием остался бы в сновидении, покуда оно дарит соблазнительные предвкушения. Однако внезапный вопль, донесшийся с улицы, словно вытолкнул его в более суровую и жестокую действительность. В комнате было темно. Обнаженный, он поднялся с кровати, потянулся за огнивом и свечой. Когда огонек свечи затеплился, он подошел к окну и выглянул.

Внизу суетились люди. Он узнал Джона Морли, сжимавшего в руке фонарь. Рядом с ним — нет, быть того не может? Неужели его дражайший Криспин собственной персоной?

— Что там у вас? — спросил из окна Фолкнер. Времени одеться у него не было, и он не стал ради приличия слишком высоко поднимать раму.

— Приношу глубочайшие извинения, сэр, но здесь у нас какой-то шум, суета.

— Что за шум? — он ничего не понимал, все еще грезя покоем и тишиной лощины.

— Стоны, сэр. Звон цепей. И достаточно громкие.

— Вы, молодой человек, спите сном мертвого, — воскликнул сэр Исаак. Наскоро одетый, он тоже стоял внизу, опираясь на трость.

Он был явно взволнован и одновременно чрезвычайно доволен. Наверное, тем, что в его присутствии происходят таинственные события, будоражащие деревню.

— Я не потерплю подобного, — заявил Морли. Лицо его раскраснелось, руки, сжимавшие фонарь, заметно вздрагивали. — Если понадобится, я призову священника. И попрошу его изгнать отсюда нечистую силу! Я никому не позволю издеваться надо мной, будь то живой или мертвец!

— Священника? — возмущенно воскликнул преподобный Эдвардс, который только что появился без привычного всем парика и бледный от волнения. Услышав угрозы Морли, он замер как вкопанный. — Вы не посмеете, дорогой сэр. Я не потерплю папской ереси в моем приходе.

— Я приму любые меры, какие в состоянии положить конец этому издевательству, — не унимался Морли. — Я честно плачу налоги в казну графства. Я заседаю в суде присяжных. Я наливаю полную меру. Я попросту не заслужил подобного отношения.

Фолкнер терпеливо слушал. В Лондоне он прославился своим непробиваемым спокойствием. Невозмутимостью он частенько приводил в бешенство своих недругов. Сейчас он с трудом сдерживал желание позатыкать всем глотки.

— Что, собственно, происходит? — потребовал он объяснения. — Я спрашиваю, что здесь происходит?

— Появились привидения, — сообщил сэр Исаак. Кажется, он был в полнейшем восторге. — Настоящие, неподдельные привидения. Я всю жизнь мечтал встретиться с такими.

Фолкнер понял, что теперь уже не уснуть. Он тяжело вздохнул и оделся, натянув черные панталоны и рубашку. Пусть Лондон гордится тем, что никогда не ложится спать. Порой идиллическая Эйвбери, несомненно, может его посрамить. Воистину, здесь ни на минуту не утихает кипучая деятельность.

— И откуда они явились? — спросил он, присоединяясь к столпившимся во дворе людям. Народу заметно прибывало. Сюда поспешили придти жители домиков, что выстроились вдоль дороги. Зажгли еще несколько фонарей. Ночь стала почти такой же светлой, как день. Фолкнер заметил констебля Даггина, с которым накануне беседовал. Тот стоял поодаль и яростно спорил о чем-то с мужчинами. Рядом с ним стояла невысокая пожилая женщина, под руку ее поддерживал молодой парень. Это была миссис Хемпер, местная целительница и колдунья, понял Фолкнер. Но где же старый добрый доктор Костоправ? Вот он, прямо напротив своей извечной соперницы. Этакое пугало, а не человек. Какие негодующие взгляды он мечет в сторону миссис Хемпер.

Трактирщик подскочил к преподобному Эдвардсу, ткнул пальцем ему в лицо, словно требуя Божественного вмешательства:

— Монахи! — возопил Морли так, будто от этого слова его, того гляди, стошнит. — Искусанные блохами, воняющие ладаном, блудливые монахи!

— В деревенской гостинице? — удивился Фолкнер. — Что они здесь забыли?

— Когда-то тут располагался монастырь. До тех пор, пока Генри Тюдор не рассорился с Римом. Говорят, он захватил его, выкурил отсюда монахов за все их прегрешения, а местечко прибрал к рукам.

— Понятно! — Фолкнер взглянул на гостиницу по-иному. Она, впрямь, была выстроена в Тюдоровском стиле. Скорее всего, в эпоху Елизаветы. Внешние стены были укреплены перекрещивающимися балками, которые резко выделялись на фоне побеленного фасада. Но прямо под окном первого этажа, виднелась кладка на вид значительно старше стен.

— И давно они не дают вам покоя? — спросил он.

Морли покачал головой. Боевой дух из него вышел весь. Вид у него был теперь усталый и растерянный.

— Ни слуху, ни духу не было еще пару недель назад. Истинный ужас, скажу я вам. Все началось потихоньку. Сперва слышались слабые стоны с кладбища позади дома. У меня туда выходят окна. Потому я первым услышал их. Но затем стало вовсе невмоготу. И тогда я пошел посоветоваться вот с ним, — он сердито ткнул пальцем в преподобного Эдвардса.

— А я ему объяснил, что Англиканская церковь не признает обряда изгнания нечистой силы, и предложил помолиться за него.

— Можно подумать, что от этого была какая-то польза. И сколько, по-вашему, мне придется терпеть эти измывательства?

Морли стукнул о ладонь своим увесистым кулачищем.

— Говорю вам, я привезу сюда католического священника. У меня есть знакомый в Данфорде. Он согласится. Больше мне ничего не остается.

— Подождите, — умолял Эдвардс. — Неужели вы и впрямь отринете добрую англиканскую молитву? Вот что я скажу — я еще вернусь сюда. Пойду, похожу вокруг кладбища, почитаю Писание, помолюсь. Вы можете, если пожелаете, присоединиться, ко мне» Нам необходимо уладить это недоразумение.

— Давно пора, — проворчал Морли несколько усмиренно. Он побрел прочь, бормоча что-то себе под нос. До слуха донеслось словечко «католика», которое он с вызовом сказал через плечо.

Эдвардс застонал. Однако, тотчас же просиял, заметив Аннелиз, которая стояла поодаль с отчаянным видом. Ее кулачки были прижаты к груди, полные губки дрожали. Помощник викария расправил плечи, вздохнул, набравшись мужества, и подскочил к девушке со словами утешения, которые тотчас же пришли ему на ум.

Потихоньку жители деревни начали разбредаться по домам. Криспин пробормотал, принося извинения сэру Исааку, и предложил тому руку, чтобы помочь старику преодолеть лестницу. Фолкнер вскоре остался один. Даже злокозненные монахи и те удалились, перестали стонать и звенеть цепями.

А может быть, он все-таки не один? Что там белеет возле дерева? Изящная фигурка, укутанная в восточную шаль? Что за проза? Узор «огурцами». А, в общем-то, довольно мило. Он попытался разглядеть под восточной шалью очертания средневекового монаха.

— Мистрис Хаксли?

Она медленно двинулась ему навстречу, вся закутанная в шаль, а затем остановилась в нескольких шагах, глядя на него из-под полуопущенных ресниц.

— Какой-то переполох?

— Почему бы и нет? Как я понял, это излюбленный способ развлечения веселых жителей Эйвбери. Вот они и развлекаются преимущественно по ночам.

Помимо ее воли, улыбка заиграла в уголках губ. И ему вдруг снова захотелось прикоснуться к ее губам.

— Интересно, какое же у вас сложилось мнение о нашей деревне?

— О, только то, что, по-видимому, мне придется поскорее, хотя бы на время, вернуться в Лондон и там хорошенько отоспаться.

Она покраснела. Даже при лунном свете было видно, как ее щеки залились румянцем. Он вовсе не собирался так откровенно напоминать ей о событиях предыдущей ночи. Но уж коль сорвалось, к чему теперь сожалеть об откровенности? Их отношениям и без того не хватало искренности.

— Вы не спали? — полюбопытствовал он.

— Я подошла к окну, увидела огни и испугалась…

— Чего?

— Нового убийства.

Это было вполне правдоподобное объяснение, если принять во внимание напряженную обстановку в деревне.

— А вы верите, что гостиницу навещают привидения? — спросил он. В его голосе звучал неподдельный интерес.

— Понятия не имею. Однако, Морли никогда не производил на меня впечатление человека, наделенного чересчур развитым воображением.

Он подошел к ней почти вплотную, так, что ощущался аромат ее духов. Она сразу насторожилась, но не двинулась с места. Он внимательно посмотрел ей в глаза и спросил:

— Сара, вы верите в привидения? Она тотчас же опустила глаза, чтобы не смотреть на него. Впрочем, она могла смутиться из-за того, что он обратился к ней просто по имени. Их знакомство было слишком кратковременным, чтобы он мог позволять себе подобные вольности. Его фамильярность была здесь вовсе не к месту. И тем не менее, на мгновение ему показалось, что причина ее замешательства таилась не в его обращении. Интересно, что за призраки бродят в окрестностях Эйвбери? Неужели, впрямь, монахи, бряцающие цепями, в знак возмущения наглостью Генри Тюдора? Или нечто более древнее, неподвластное воображению? Нечто — таящееся в каменных часовых и древних курганах? То, с чем Сара, если верить утверждению сэра Исаака, имела таинственную и неразрывную связь?

— Позвольте мне проводить вас домой, — сказал он, и это прозвучало не как простая вежливость, а как заявление о намерениях.

Она, было, отрицательно замотала головой, но, осознав бесполезность сопротивления, отрешенно пожала плечами.

— Как хотите.

Они уже прошли полпути по дороге, которая тянулась через центр деревни, рассекая огромный каменный круг, когда он все-таки решил спросить:

— А что произошло с вами прошлой ночью? Она промолчала, продолжая медленно шагать рядом с ним, только как-то вздрогнула и плотнее укуталась в шаль.

— Все говорят о вас, как о джентльмене из Лондона. И потому я решила, что вы проявите должное благородство и не станете поднимать эту тему.

Он рассмеялся, думая о том, что сказали бы на это те, кто знает его близко.

— Уж простите, но когда я встречаю красивую женщину, бредущую по дороге в глухую полночь, это не может не разбудить во мне любопытства.

— К сожалению, я не могу просветить вас на сей счет, — грустно проговорила она. — По правде сказать, я сама не знаю, что со мной тогда приключилось. Я в недоумении.

Он замедлил шаг, потом остановился и, взяв ее за локоть, повернул к себе лицом. Волосы у нее были зачесаны назад и заплетены в косу. Лишь на лбу выбивались несколько непослушных прядей. Она широко раскрыла глаза, огромные зрачки поблескивали из-под густых ресниц. Губы, вкус которых ему уже довелось изведать, были сочными и полными. Невероятно, что поначалу она показалась ему едва ли не дурнушкой.

— С вами раньше случалось нечто подобное? — поинтересовался он с озабоченным видом.

— Не могу припомнить.

— Вам известно, что такое сомнамбулизм? Она удивленно и заинтересованно взглянула на него.

— Сомнамбулизм?

— Да. Когда несчастный или несчастная, встает с постели и принимается бродить, но не пробуждается ото сна. Таких людей везде подстерегают опасности. Например, можно свалиться со ступенек лестницы. Однако не исключена возможность того, что им удается выбраться из дому. Тогда они бродят вокруг, совершенно ни о чем не подозревая. — Он умолк, пытаясь справиться с желанием обнять ее, прижать к себе, защитить. Она выглядела такой беззащитной и хрупкой. Но он прекрасно знал, что это обманчивое впечатление. В ней сил достанет на десятерых мужчин. Если не больше.

— Вполне возможно, — снова заговорил он, — вас беспокоят мысли об убийстве. Беспокойство, тревога, страх могут послужить толчком к возникновению странностей в поведении.

— Возможно, — глаза ее загорелись, она казалась заинтересованной. — Во всяком случае, благодарю вас за беспокойство.

— Можете мне верить. Все пройдет, как только вы успокоитесь. Кстати, несмотря на горячее желание сэра Исаака, обследовать все руины, еще несколько дней ему придется отдохнуть. Я предложил провести замеры, вместо него. Вы не желаете составить мне компанию? — он подумал, что, скорее всего, она откажется.