ГЛАВА 35

Джастин был в восторге. Появись Фолкнер по его собственному хотению, он, наверное, не был бы так обрадован. Широко ухмыльнувшись, он отступил в сторону.

— Не обращайте на меня внимания. Я собирался уходить.

— Верно, я это заметил, — Фолкнер недовольно посмотрел на него.

— Тогда обратите внимание, как живо я выполняю ваши распоряжения, милорд.

Он изобразил легкий поклон, прикоснулся к полям шляпы, дерзко и весело улыбнулся и словно растворился в толпе.

— Кривляка, — презрительно хмыкнул Фолкнер.

— Ничего подобного. Он только что спас мне жизнь.

«Показалось ей или он действительно побледнел? »

— О чем вы говорите?

Слишком поздно Сара поняла, что рассказывать об эпизоде в Ньюгейте было не слишком разумным шагом.

— Так, ничего особенного. Подумать только, сколько совпадений за один день! Сначала встречаю виконта, а теперь — вас.

— Не изображайте из себя дурочку. Я шел за вами.

— Судя по всему, я стала чем-то вроде парада. Почему вы пошли за мной?

— Потому что я видел выражение вашего лица. Ладно, не будем об этом. Здесь нам все равно поговорить не удастся. Пойдемте, — он не сказал больше ни слова, взял ее под руку и потащил за собой. Сара уперлась каблуками. Сделать это оказалось не так просто. Эта часть Лондона была вымощена булыжником. Но она упиралась изо всех сил.

— Я собиралась купить книги. Было приятно встретить вас здесь. Прощайте.

Саре казалось, что она удержится за камень. Но, судя по всему, Фолкнер придерживался совершенно иного мнения. Он даже не думал замедлять шаги. И прежде, чем Сара успела перевести дыхание, ее подсадили в знакомую карету, ту самую, которую он привел с собой в Эйвбери. Фолкнер сел рядом, захлопнул дверцу и громко постучал по крыше. — Вы ведете себя возмутительно, — раздраженно сказала Сара.

Как только карета тронулась с места, ее отбросило на сиденье. И хотя Сара была очень утомлена событиями сегодняшнего утра, она вовсе не собиралась сдаваться. «Если он считает, что ему позволено…»

— Чантра Дешамп — моя бывшая любовница, — спокойно объяснил он, — мы расстались друзьями и навсегда. Еще до моего приезда в Эйвбери. И ни при каких обстоятельствах я не намерен возобновлять эту связь.

— Разве я вас спрашиваю об этом? — удивилась Сара, подняв брови и нахмурившись.

— Разумеется, нет. Вы ни за что не согласились бы осчастливить меня подобным вопросом. Вы самая несноснейшая из женщин, которых я встречал в жизни. Зачем вы приехали в Лондон?

— Посмотреть на королеву.

— Что ж, вы на нее посмотрели. А теперь я осмелюсь предложить вам провести время гораздо интереснее.

— Я, право, не думаю…

— Угомонитесь, Сара, — сказал он, и это прозвучало довольно резко. Однако она и не собирается обижаться. Как можно, если в голосе послышался тот самый хрипловатый тембр, от которого ее всегда пробирает дрожь. К тому же когда Фолкнер придвинулся к ней совсем близко. Его рот, жадный, настойчивый, соблазнительный, отыскал ее губы. Блаженство.

Колеса кареты грохотали дальше по мощеным улицам Лондона.

Нерешенными оставались две проблемы. Шотландцы и сэр Исаак. Лежа после обеда в постели, Фолкнер предложил запереть их вместе в одной комнате. Пусть пожилой ученый и неугомонные шотландцы попытаются переспорить друг друга. Может быть, они придут к общему мнению и что-нибудь решат? Фолкнер уверенно ставил на сэра Исаака.

Уютно устроившись возле него, Сара усмехнулась. Она пребывала в бесконечном блаженстве. Они послали записку ее гостеприимному хозяину, уверяя, что с ней все в порядке. И теперь пытались найти способ переселить ее под крышу к Фолкнеру, не обижая понапрасну старика.

Сара ни за что не простила бы себе, если бы ее отношение огорчило старика. Но, с другой стороны, даже минутная разлука с Фолкнером была для нее невыносимой. Тем более, что она знала — скоро их отношения закончатся. И теперь каждое мгновение, проведенное вместе с ним, было для нее драгоценным.

Лежа обнаженная в объятиях Фолкнера, она потянулась. На шее у нее висело на золотой цепочке кольцо, которое он ей оставил. Сара носила кольцо с того самого дня, как сэр Исаак принес его после отъезда Фолкнера.

Фолкнер заметно обрадовался, увидев кольцо, сказал, что завидует ему — оно постоянно находится у нее на груди. И принялся выражать Саре свои восторги по поводу ее приезда. Ее даже чуточку испугало, что он заставил ее почувствовать себя такой прекрасной, такой желанной и любимой. Она все-таки не должна думать об этом. Нет-нет.

«Живи одним мгновением», — повторяла она, словно заклинание. Ей не хотелось думать ни о прошлом, ни о будущем. Сейчас, в этом вонючем, шумном, отвратительном, восхитительном Лондоне для нее существовало только настоящее.

— А как же шотландцы? — спросила она. — Они по-прежнему упрямятся?

— Примерно так же, как и всегда. Но сейчас для этого совершенно неподходящее время.

Она приподнялась, опершись на локоть. Ее волосы, словно накидка, упали на Фолкнера. Заглянув ему в глаза, она улыбнулась.

— Я почему-то уверена, что ты быстро с ними разделаешься.

— Наверное, потому, что меня подстегивает великолепная цель?

— Льстец, — прошептала она и склонилась над ним.

Солнце клонилось к западу. Над городом веяло прохладой. Утром, когда Сара проснулась, ее уже поджидали аппетитные оладьи, яблочные тартинки, крепкий чай и чувство радости бытия. Радость была столь сильна, что граничила с грехом. Ну, что ж. Грехом больше, грехом меньше — какая разница?

Появился Криспин. Увидев ее, он даже бровью не повел, являя собой воплощение сдержанной холодноватой учтивости. Он принес горячей воды, несколько припозднившийся завтрак и отутюженное платье, а также книги для чтения, чтобы она могла скоротать время, Ожидая Фолкнера.

— Он сказал, что, судя по всему, не задержится долго, — объявил Криспин, когда она расположилась в гостиной, окна которой выходили в сад и на реку. Дом Фолкнера очаровал ее. Гостиная, как и все комнаты, была просторной, элегантно и богато обставленной. Мебель была подобрана не столь модная, сколько удобная и прочная. Саре это очень понравилось.

— Он отправился нанести визит шотландцам?

— Полагаю, что так.

— Но ненадолго?

— Так он сказал.

Она кивнула, все еще сомневаясь. Она заранее внушала себе не ждать слишком многого. Фолкнер вовлечен в крупную политическую игру. И, естественно, государственные интересы стоят у него на первом месте. И все же…

Оставшись одна, Сара попыталась читать, но безуспешно. Несмотря на количество и разнообразие книг, которые раньше привели бы ее в восторг, ей быстро наскучило листать книги, из-за рассеянности не понимая в них ничего.

Наконец, она поднялась и обошла комнаты, останавливаясь то там, то здесь, чтобы лучше рассмотреть какую-нибудь картину или статую. В ней заговорила совесть — весьма неудобное чувство, но по-своему забавное. Она стыдилась вовсе не того, что лежала обнаженная в объятиях Фолкнера, и не того, что предавалась ласкам, какие еще короткое время тому назад повергли бы ее в ужас.

Было крайне совестно, что она оставила Эйвбери. И теперь ее тянуло назад. Она помнила о не доведенном до конца деле, об убийце, который до сих пор разгуливает на свободе.

Нравится ей или нет, стремится ли она к чему-то еще, но здесь ей задерживаться непозволительно. Чувство долга не оставит ее в покое. И все-таки на короткое время, на какие-то считанные дни она имеет право поступать так, как ей заблагорассудится.

Водя пальцем по резной фигурке лошади и всадника, она пыталась заставить себя не считать минуты. Его не будет до конца дня. Может, до самой ночи. Может случиться, он не вернется даже к утру, даже позже. Ей придется примириться с этой мыслью, она обязана…

В холле послышался шум. Кто-то громко заговорил. Захлопали двери. Засновали слуги. Она подошла к холлу и увидела Фолкнера. Он улыбнулся Криспину, вручая тому свой широкий черный плащ.

— Мистрис Хаксли?

— В гостиной, милорд, — сказал Криспин. Фолкнер обернулся и увидел ее. Улыбка исчезла, сменившись выражением такого страстного желания, что у Сары тотчас же перехватило дыхание. Слуги, что вполне простительно, не удержались от любопытства и откровенно разглядывали влюбленных.

Фолкнер совершенно не обратил на это никакого внимания, он шагнул к ней, обнял за талию и настойчиво потянул в гостиную. Его намерения были ясны, как Божий день.

Сара покраснела, но не стала сопротивляться. Она прильнула к нему всем телом, обхватила руками за шею, отдалась сжигавшей их жажде, которую они уже не скрывали друг от друга.

Когда, наконец, он оторвался от ее губ и поднял голову, в глазах у него светились серебристые искорки. Хриплым голосом он сказал:

— Мне недоставало тебя.

Она улыбнулась, несмотря на то, что слезы внезапно брызнули из глаз, выдав сразу, с каким нетерпением она ждала его.

— Я думала, что тебя не будет долго.

— Наши скверные друзья-горцы уже решили, что им необходимо, а чем они согласны пожертвовать. Мы быстро все уладили.

— Не слишком ли это странно? — Она мало разбиралась в политических играх. Однако ей казалось, что мужчинам обычно свойственна излишняя суета.

— Даже очень странно, — сказал он игриво.

— А как тебе удалось убедить их?

— Я просто объяснил им, что меня в постели ждет пылкая и нежная женщина.

К ее щекам прилила кровь.

— Как ты посмел!

Он бесхитростно посмотрел на нее.

— Представь себе, что посмел. Они шотландцы и поняли меня с полуслова. А еще, — добавил он, нежно уткнувшись ей в шею, — я навестил сэра Исаака.

— Но, надеюсь, ты не сказал ему…

— Разумеется, нет. Я просто еще раз заверил его, что с тобой все в порядке. И высказал соображение, что после столь долгого отсутствия у него, как у Президента Королевского Общества, должно быть, накопилось огромное количество нерешенных дел. И он, конечно же, не сможет уделить тебе столько времени для осмотра Лондона и прогулок, сколько ему хотелось бы. Я предложил себя в замену.

— И какое впечатление произвел на него твой столь великодушный жест?

— Собственно говоря, моя искренняя самоотверженность его довольно позабавила. Думаю, от взгляда этого человека ничто не ускользнет. Хоть о нем и говорят, будто он вечно витает в облаках. Как бы то ни было, он проявил понимание.

Глаза Сары засветились. В масштабах мироздания им было отведено так немного — маленькая крупица времени, которую они делили друг с другом. Но и это было значительно больше, чем она когда-либо надеялась получить.

Внезапно в ней все затрепетало от радости, такой щемящей, что она не заметила, как по щекам катятся слезы. Он склонился над ней и принялся смахивать губами горячие слезинки.

ГЛАВА 36

С кончиков пальцев падали капли воды, переливаясь и сверкая, словно алмазы. Она откинула голову, глядя на небо сквозь узорчатую паутинку полей соломенной шляпки. Причем не какой-то там обыкновенной шляпки. Настоящей фантазии, модной симфонии из шелковых цветов и лент. Она была куплена по легкомысленному капризу Сары, когда они утром прогуливались с Фолкнером по Сент-Джеймс-стрит. В этой шляпке — очередной милый каприз — она отправилась на лодочную прогулку по Темзе.

Она, конечно, раньше слышала об этих прогулках, но ей и в голову не приходило, что когда-нибудь она сможет вот так забыть обо всем на свете, словно беззаботная кокетка. Но разве она не имеет права просто-напросто безмятежно радоваться жизни, весне, плавному движению лодки?

Это был любимый досуг томных светских барышень, проводящих часы невинных развлечений со своими возлюбленными. Раньше она не испытывала ничего подобного, занятая каждодневными нескончаемыми заботами и непреходящей таинственностью Эйвбери.

До сих пор.

Стоял прекрасный солнечный день. Лондон остался далеко позади. Река плавно извивалась и неспешно несла свои воды мимо берегов. Сара повернула голову, изумленно и несколько недоверчиво разглядывая аккуратно возделанные поля. Это были совершенно обыкновенные поля и совершенно обыкновенные деревни. В них не было ничего, абсолютно ничего необычного и загадочного. Значит, все верно. Все обстоит так, как она давно подозревала. Эйвбери была совершенно особенным местом. Словно бы отгороженным от остального мира. И вместе с ней отгороженной оказалась Сара, лишив себя возможности вести нормальную жизнь.

Возможно, позже она обо всем пожалеет. Но сегодня день был таким ярким, а каждое мгновение, проведенное с Фолкнером, — драгоценным. Сара снова зачерпнула воду ладонью и засмеялась.

Фолкнер стоял на корме с шестом в руках. Он громко вздохнул.

— Вот в этом видна вся женская сущность — лежи себе и наслаждайся, когда несчастный мужчина делает за тебя всю работу.

Со смелостью, о которой еще несколько недель тому назад она и не помышляла, Сара спокойно оглядела его. Он снял камзол и остался в белой рубашке с открытым воротом, заправленной в черные панталоны. Под тонким полотном, при каждом напряженном движении его рук, на груди и плечах играли упругие мышцы. Она смотрела, словно зачарованная.

Сара тихо рассмеялась.

— Тебя никак нельзя назвать несчастным. Ты, в некотором роде, как говорит миссис Дамас, отличный образчик.

— Тронут до глубины души. И все-таки не пойму, почему я должен трудиться за двоих? Иди ко мне, помоги хоть немного.

Сара посмотрела неуверенно и с сомнением. Она не имела ни малейшего понятия о том, как управлять лодкой при помощи шеста. К тому же лодка была довольно узкой, с плоским неустойчивым дном. Сара совсем не была уверена в том…

Он стоял на корме, такой восхитительный, вызывающе глядя на нее. Улыбался так, что было невозможно не улыбнуться в ответ. Перед этим мужчиной, глаза которого сияли от радости, не устояла бы даже…

— Хорошо. Ты меня уговорил, — она осторожно встала и маленькими напряженными шажками направилась на корму. Она уже почти добралась, когда лодка внезапно накренилась. Размахивая руками, Сара с трудом удержала равновесие и лишь чудом не плюхнулась за борт. Фолкнер засмеялся, протянул руки, подхватил ее и помог преодолеть последний шаг. Сара, охая и ахая, повалилась на него. Его сильное, разгоряченное тело, пусть даже на мгновение, заставило ее позабыть обо всем на свете.

Нос лодки высоко поднялся, корма резко осела, вода едва-едва не захлестнула лодку. Но разве стоило обращать на это внимание.

— Становись сюда, — он вручил ей шест.

— И что с ним делать?

— Приподнимай, опускай и отталкивайся.

На первый взгляд, не работа, а сущий пустяк. Фолкнер управлял лодкой уже около получаса. Глядя на него, можно было предположить, что занятие это не требует особых усилий и внимания.

Сара приподняла шест. Он оказался тяжелее, чем она предполагала. Но с ним все-таки можно было справиться. Толчок, и лодка набрала скорость, разрезая носом воду.

Не веря собственному успеху, Сара попробовала еще раз. Скорость увеличилась.

— Я же знал, что у тебя получится, — сказал Фолкнер и, отпустив ее, сделал шаг в сторону.

— Не уходи, — предупредила она. — Я не уверена, что смогу…

Оттолкнувшись еще раз, она позабыла быстро приподнять шест. Дно реки было покрыто вязким илом. Шест застрял. Она вцепилась в него. Лодка двинулась дальше. Совершенно неожиданно Сара обнаружила, что пытается одновременно находиться в двух местах.

Фолкнер, наконец, сообразил, что происходит, обхватил ее и приказал;

— Отпусти.

Она бездумно повиновалась и отпустила шест. Лодка двинулась дальше, увозя неудачливых гребцов от шеста, оставшегося торчать в илистом дне Темзы.

— Нам нужно назад, — сказала Сара.

— Каким образом?

— Что же нам…

— Милая Сара, мы плывем по течению. Без шеста невозможно вернуться назад. Тебе понятно?

Она поняла, прекрасно поняла. Они продолжали плыть по реке, течение влекло их все дальше и дальше. И они не могли никак повлиять ни на скорость своего движения, ни на его направление. А может быть, это не так уж плохо? Они будут плыть долго-долго, пока, наконец, лодка не уткнется носом в берег. Тогда они выберутся на сушу, пешком вернутся к лодочной станции. И… Все будет прекрасно.

— Нам придется прыгать, — сообщил ей Фолкнер.

— Что?

— Видишь впереди излучину? За ней есть подводные камни и водовороты. Как только лодка доплывет до них, она непременно перевернется. Оттуда мы не выберемся. Уж лучше прыгать здесь.

— Я не могу…

Он не на шутку встревожился.

— Не умеешь плавать?

— Нет. Я не могу прыгать, — она пощупала руками одежду. Одежда была не слишком тяжелой. Но Сара не питала иллюзий по этому поводу. Под платьем было несколько нижних юбок. В воде они набухнут и потянут ее вниз. Они станут тяжелей свинца.

Фолкнер тревожно взглянул вперед. Излучина приближалась с пугающей скоростью.

— Черт, — выругался он, ухватил Сару за пояс и прыгнул.

Они вынырнули в нескольких ярдах от лодки. На их глазах она сильно накренилась, зачерпнула бортом воды и опрокинулась. Фолкнер крепко держал Сару. Вместе они поплыли к берегу. До него было совсем рядом, река в этом месте сужалась. К тому времени как они добрались до берега, на них не было ни единой сухой нитки. Выкарабкавшись на берег при помощи Фолкнера, Сара уставилась на вымокшее платье. Она подумала, что сейчас, должно быть, напоминает собой мокрую кошку, которую ей приходилось однажды спасать. Кошка охотилась за лягушками и, поскользнувшись на камне, плюхнулась в пруд. Когда ее вытащили из воды, она представляла собой ком намокшей шерсти неопределенного цвета.

— Странные повадки у вас, лондонцев, — пробормотала она, стуча зубами от холода и принимаясь выкручивать юбки. — В деревне, когда мы садимся в лодку, то обычно в ней и остаемся.

— Когда гребешь шестом, весь трюк заключается в том, что этот чертов шест следует приподнимать, и довольно быстро, — поучительно отозвался Фолкнер.

— Откуда мне было знать, ведь до этого дня я никогда не пробовала грести шестом. И, между прочим, никогда бы не попробовала, если бы кто-то не вздумал на этом настаивать. Можно подумать, что мне было очень плохо на моем месте. Где и полагается быть даме, занимаясь тем, что от нее требуется, — то есть, украшать собой лодку и ничего более. Так нет же, как только я начала делать первые успехи в этом тонком и довольно нелегком искусстве, ты почему-то решил, что мне пора поупражняться в гребле. Что ж, позволь мне тебе сказать…

— Я тоже никогда до этого дня не имел возможности поучиться грести шестом, — Фолкнер стоял перед ней, промокший насквозь, и улыбался во весь рот. Ясно, что он надеялся своим признанием остановить поток ее упреков. Того и гляди, она слишком увлечется и наговорит лишнего.

Сара буквально задохнулась от негодования.

— Мне помнится, ты говорил, что ходил в море.

— Ради Бога. Но там же не гребут шестом. К тому же я терпеть не мог плавания. Разве я тебе не говорил, что с тех пор и ногой не ступал в лодку?

— Говорил.

— В таком случае, будь добра, объясни, каким образом я мог этому научиться?

Она было открыла рот, чтобы достойно ответить ему, но осеклась и спокойно сказала:

— Как глупо все прозвучало с моей стороны, — она глубоко вдохнула, посмотрела на него и рассмеялась. Сначала негромко, но дальше — больше. И вскоре она хохотала громко и весело.