Возвращение в Мир Cмерти

      Язон снова посмотрел на Мету и абсолютно четко понял, что не желает – ох до какой степени не желает! – рисковать (уж, как минимум, этой конкретно) жизнью.
      – А как же Троу? – неожиданно спросил Тека.
      Будучи врачом, он особенно интересовался судьбой пропавшего пиррянина и уже успел выспросить у Меты некоторые подробности.
      – Выходит, мы уничтожим Троу вместе с планетой?
      – Нет, Тека, можешь считать, что Троу здесь, – сказала Мета, поднимая над головой маленький блестящий диск. – Смотрите все. Это... как бы сказать поточнее... – электронная версия Троу. Матрица его личности. То, что ходит сейчас там, по внутренней поверхности астероида, мы сможем воссоздать у себя в любой момент... Если захотим, – добавила она мрачно. – Все равно это будет уже не Троу.
      Керк резко поднялся и посмотрел на часы. С его точки зрения, никаких аргументов в пользу сохранения объекта 001 уже давно не осталось.
      – Клиф! Переведи планетарные бомбы на часовой механизм. Мета! Включай главные маршевые двигатели Мы будем уходить с орбиты на форсаже. Всем приготовиться к десятикратной перегрузке! Передайте по интеркому. Стэн! А ты, пожалуйста, обеспечь постоянную связь с Наксой. Я хочу, чтобы он следил за происходящим здесь и одновременно рассказывал нам о пиррянских событиях. У меня все. Приступайте!
      Когда планету, даже очень маленькую, взрывают аннигиляционными бомбами, огненный шар, возникающий в межзвездной черноте, напоминает взрыв сверхновой. Такое немногим и нечасто удается наблюдать. Вся команда «Арго» собралась у большого обзорного экрана. Зеленоватый диск планеты Солвиц составлял теперь не больше двух градусов угловой величины и казался безобидным испытательным зондом или детской надувной игрушкой, нелепо болтающейся в пространстве.
      ...Пять, четыре, три, два, один. Обратный отсчет закончился, и шарик вспух болезненным малиновым пузырем. Казалось, он сейчас лопнет, истекая кровью пополам с гноем. Зрелище получилось не из приятных. Взорванный астероид действительно пульсировал, как нарыв. И ошеломленное «Ах!» вырвалось почти у всех зрителей одновременно, а по лицу стоявшего рядом физика Арчи Язон догадался, что планетарный взрыв выглядит обычно совсем не так.
      Ну а потом... Не надо было иметь военно-космического или астрофизического образования, чтобы понять: физика кончилась и началась чертовщина. Увеличившийся, как минимум, вдвое диск Солвица изменял свой цвет, последовательно проходя весь спектр от красного до фиолетового, а затем, как пошутил Арчи, не став ультрафиолетовым, исчез навсегда. Все следящие приборы подтвердили в один голос: астероида больше нет в нашей Галактике, в нашем измерении, возможно, в нашей Вселенной, ведь даже джамп-локаторы не смогли зафиксировать его в кривопространстве. Запланированный взрыв, по существу, не состоялся. Ведь не было в момент исчезновения ожидавшейся вспышки света. «А как же, простите, быть с фундаментальными законами сохранения энергии и массы вещества?» – спросили себя почти все, кто видел это.
      – Он использовал энергию аннигиляции внешней оболочки для скачка в кривопространство и куда-то еще дальше, – сформулировал наконец Арчи суть происшедшего на его глазах.
      – А такое возможно? – полюбопытствовал Язон.
      – Раньше считалось, что нет.
      – Так значит, он может вынырнуть обратно в нашу Галактику?
      Предположение казалось Язону логичным.
      – Вот это вряд ли, – усмехнулся Арчи. – Помните, еще там, в космоботе, пока мы летели сюда, вы успели мне рассказать про число «пи», равное двум. Вот туда он и полетит. Уж поверьте мне, как астрофизику. А для этой Вселенной астероид безумного доктора – так вы его называете? – думается, потерян навсегда, то есть иными словами, все-таки уничтожен. Поэтому не беспокойтесь, Язон, я, как эксперт, могу свидетельствовать: ваши обязательства по договору с Консорциумом выполнены целиком и полностью.
      – Ну что ж, – Язон, улыбаясь, повернулся к Бервику, – деньги на бочку, господин заказчик! Так говорили в древности. Керк, на нашем корабле есть хоть одна бочка? Лучше бы, конечно, деревянную, но на худой конец сойдет и стальная. Господин заказчик, у вас найдется восемьдесят два миллиарда наличными?
      Язон искренне веселился, испытывая мощный эмоциональный подъем от одержанной победы, а Бервик продолжал смотреть в унылую черноту обзорного экрана, словно еще ждал чего-то, и только кивал машинально. Наконец он обернулся, и Язон с удивлением прочел в его глазах не радость, а глухую тоску и горечь утраты. Ну да, ведь он же рассчитывал использовать по полной программе все технические и прочие достижения древней науки! А может, бессмертный Бервик мечтал повидаться с бессмертным Солвицем, живой легендой давно ушедшей эпохи, а вместо этого вынужден был вынести ему смертный приговор, который даже не удалось толком привести в исполнение.
      – Да, да, – Бервик наконец словно проснулся. – Так вы в самом деле хотите получить всю сумму наличными?
      – Шучу, – сказал Язон. – Конечно, переводите на счет. И поскорее, пожалуйста. Мета, как капитан корабля, не даст соврать, уже через два часа мы подлетаем к вашей родной планете, где и расстанемся. Пирряне и так задержались здесь непростительно долго.
      – Пирряне пусть летят, – Бервик подошел к нему ближе. – А вас, Язон, я хотел пригласить с собой.
      – Куда? – удивился Язон.
      – Лично мне надлежит сегодня же явиться к господину Риверду Бронсу, заместителю начальника Специального Корпуса, и честно говоря, я планировал представить ему вас.
      – Как нового сотрудника? Ну уж нет, Бервик, я для этого совсем не подходящая кандидатура. И вообще, у меня прорва дел дома, в смысле на Пирре Я лечу туда, и только туда, а господину Бронсу передайте, что, если захочет, он может посетить нас. Это будет для него весьма познавательно во всех отношениях.
      Бервик посмотрел на Язона долгим взглядом и молча набрал на браслете связи номер Центрального банка Консорциума, чтобы отдать распоряжение о переводе денег согласно договору.

Глава 23

      – Ну и на что мы с тобой потратим все эти огромные деньжищи? – спросила Мета.
      Она полулежала в кресле-кровати, держа в руке высокий бокал, в котором тихо постукивали кубики льда. Язон только что смешал по коктейлю – старинный рецепт был позаимствован у Солвица, ведь в технический паспорт астероида входило, помимо всего прочего, подробнейшее ресторанное меню с комментариями для поваров – и теперь они согласно древней традиции всех межзвездных путешественников отмечали удачный выход из кривопространства. До посадки на Пирр оставались считанные минуты.
      – Вообще-то мне казалось, что полученные там деньги принадлежат всем пиррянам, – проговорил Язон в некоторой растерянности.
      – Конечно, дорогой, но уж поверь мне, все пирряне будут спрашивать, что же делать с этими деньгами, именно у нас с тобой.
      – Хм! Логично. Тогда слушай. Во-первых, нам нужно восстановить космопорт, подземную трассу, ну и все, что пострадало в городе. Во-вторых, неплохо бы все это не просто восстановить, а сделать лучше и прочнее, с учетом последних событий. Втретьих, нам не помешает чуточку увеличить наш космофлот и по традиции запастись новым оружием. А в-четвертых, вопреки традициям, я хочу финансировать серьезную научную программу по изучению экологии Пирра. Нам никогда не одолеть эту планету кавалерийскими наскоками. Здесь нужен твердый, холодный расчет, а потом – долгое и тщательное изучение. Я поговорил на прощание с этим замечательным парнем Арчи. Он увлекся нашей проблемой и хочет всерьез заняться ею.
      – Так он же астрофизик! – удивилась Мета.
      – Он – настоящий ученый. Это – главное. И у него непредвзятый взгляд на трагедию Пирра.
      – А у тебя?
      – Я, во-первых, не ученый, а во-вторых, уже давно стал самым настоящим пиррянином и разучился смотреть на вас и вашу планету со стороны.
      – А теперь ты стал еще и на Солвица похож, – сказала Мета.
      – Это чем же? – не понял Язон.
      – Ты разговаривать стал, как он: во-первых, вовторых... терпеть не могу такого занудства!
      – Да ладно тебе! – обиженно отмахнулся Язон. – Кстати, о Солвице. В этой суете я все время забывал спросить, как же нам все-таки удалось оттуда вырваться. Ведь он же подстроил для нас настоящую ловушку и явно собирался задержать.
      – Конечно. Я поняла это раньше тебя. Этот проклятый Тедди почти все время врал. Ему там очень скучно было одному, вот он нас и выкрал, а вся зловредная гадость на поверхности вовсе его не беспокоила, и выпустить нас он мог запросто. Впрочем, ничуть не сложнее было бы для него и обратное – сделать нас пленниками навсегда – усыпить, упрятать куда-нибудь и ждать все того же исхода. Но то ли он чувствовал, что планетарного взрыва не будет, если нас не отпустить, то ли... Знаешь, Язон, помоему он действительно сумасшедший. У него логика нечеловеческая какая-то. Я так поняла, он и вправду не хотел насилия, он хотел сделать нас добровольными пленниками. Для того и придумал всю эту истерию с библиотекой. И тебя-то он фактически заарканил Вначале увлек потрясающей информацией. Тебя же хлебом не корми – дай только новых знаний! Правильно? А потом, докопавшись до главного в твоей жизни наслаждения, он и вовсе лишил хитрого и непобедимого Язона всякой способности к сопротивлению. Ведь духовный наркотик бывает пострашнее всякой химии. Ты бы остался с ним, навсегда остался.
      – Не может быть, – усомнился Язон.
      – Может. Я очень тщательно проанализировала этот его способ. Он по определению должен стопроцентно действовать на любого человека.
      – Почему же ты сама не попалась?
      – Потому что я пиррянка.
      – Ну и что? Я сам всегда уверял, что пирряне народ особый. Но не настолько же! Я не понимаю; что, для вас не существует высшего в жизни наслаждения?
      – Выходит, что так, – вздохнула Мета. – Посуди сам. Когда я щелкнула этим тумблером уплотнения времени, я, разумеется, тоже провалилась в виртуальную реальность. Нетрудно догадаться, куда я попала. На родную планету. Я с наслаждением, да, с наслаждением косила налево-направо всех знакомых и даже незнакомых тварей, я побеждала, и конца этому не было видно. Удовольствие? Еще бы! Но ведь это не игра, Язон, не развлечение. Это – способ выживания, а значит, уж скорее работа, чем отдых. Убивая, мы всегда мечтаем о мире и спокойствии для нашей планеты. Я устала стрелять в этом придуманном мире, и Солвиц в итоге уловил мою мечту и реализовал ее. Я победила окончательно, пристрелив последнего, полу дохлого какого-то рогоноса, и в то же мгновение Мир Смерти перестал быть миром смерти и, наверно, перестал быть родным для меня. Думаешь, я стала счастливой в этот момент? Ну если и стала, то секунды на три, не больше, а потом опять отправилась искать опасность. Но опасностей не было. Никаких! И я раздражалась все больше и больше. Игра пошла явно не по правилам. Солвиц, похоже, растерялся и вновь подкинул мне невесть откуда взявшееся ядовитое и зубастое зверье. Это было глупо. Я перестала верить в реальность окружающего и сразу сумела вынырнуть прямо к нему, в ту «диспетчерскую», из которой он управлял нашими снами...
      Мета помолчала.
      – Солвиц действительно много знает о Пирре, возможно, больше, чем мы сами. Но он все равно не понял, кто такие пирряне, не разобрался в особенностях нашей психологии. Мы живем не ради наслаждений, а он и не знал, что бывают такие люди. Вот почему я застала Солвица врасплох, когда вышла туда, к нему. Я уже знала, что мне нужно. Универсальный пульт. Он лежал перед доктором на столе. Чего было проще: выстрелить или оторвать ему голову, схватить маленькую коробочку и бежать? Но я знала и другое – это проигрышный вариант. Солвица не победить силой. Он пытался превратить нас в добровольных пленников, и, пользуясь этой логикой, я должна была заставить его добровольно отдать пульт. Он сам должен был указать мне дорогу к выходу. Каким образом я могла это сделать?
      – И каким же? – Язон уже догадывался, но не решался произнести вслух.
      – Я прочла ответ в его глазах. Этот тысячелетний старец смотрел на меня с неистовым вожделением. Неудивительно: таких женщин, как я, он не встречал за всю свою бесконечно долгую жизнь. В общем, я соблазнила его... О чем ты подумал, Язон? Не пугайся так. Да, я пообещала ему все, чего он хотел. И этот старый шипокрыл, конечно, размяк, расслабился, стал доверчивым, как ребенок. Похоже, отдавая мне пульт, он и впрямь решил, что я останусь с ним и брошу тебя. А я вышла из комнаты якобы на минуточку и сразу заблокировала все двери. Разумеется, ему понадобилось не слишком много времени, чтобы догадаться об обмане. Вот я и спешила. Ну а как ребята вскрывали оболочку над резервным шлюзом, я увидела как раз из той самой диспетчерской. Солвиц так странно менялся в лице, когда наблюдал за ними... Кстати, пси-сигнал, который принял Стэн, тоже подала я. И как это я догадалась? Счастливая случайность, что они растопили лед именно над этим местом...
      – Как ты могла, Мета?! – проговорил Язон, наконец обретая дар речи, но все еще ошарашенно глядя на любимую невидящими глазами.
      – Что? Подать пси-сигнал?
      – Да нет же! Соблазнять этого старца!
      – О высокие звезды! Истинно мужская логика Кажется, кто-то готов был загулять со смазливой девицей – да еще с андрошкой! – исключительно ради игры и удовольствия. А когда любящая женщина, можно сказать, на подвиг пошла во имя спасения его жизни, этот противный ревнивец вместо благодарности в ужасе закатывает глаза: «Как ты могла?» Ладно, ладно. Вот прилечу на Пирр и брошу тебя, как тогда, в самый первый раз!
      – Мета, я люблю тебя! – выдохнул Язон восторженно, заключая ее в объятия.
      – Лучше бы извинился, поросенок!
      И, делая вид, что вырывается, она нежно застучала в его грудь кулачками. Ее смертоносные кулачищи умели быть ласковыми кулачками.
      – Не буду извиняться, – заявил Язон. – Просто люблю тебя – и все!
      В этот момент в динамики интеркома ворвался голос Керка:
      – Друзья! Мы выходим на орбиту Пирра. Команде и всем пассажирам линкора «Арго»: минутная готовность. Через двадцать секунд после наступления невесомости переходим в режим торможения с десятикратной перегрузкой. Друзья, я поздравляю всех с возвращением домой!
      «В который раз я возвращаюсь в Мир Смерти?» – спросил сам себя Язон.
      И не сумел сосчитать.

Книга 2
Мир Смерти на пути Богов

Глава 1

      Долгих семьдесят четыре года правил на планете Орхомен добрейший и любимый народом царь Ахамант. Мир этот славился своими плодородными землями, мягким климатом и богатейшими залежами металлов. В общем, планета обеспечивала себя всем необходимым, и мудрейший Ахамант, достаточно наслышанный об иных мирах, небесных лодках и межзвездном общении, еще в молодости пришел к однозначному выводу: не надо вступать в контакт с богами, как называли местные жители летающих по небу инопланетников. И слуг своих, настаивавших на приобщении к благам других цивилизаций, царь отдалил от себя настолько, что однажды все они покинули Орхомен навсегда. И называлось это Исходом Сторонников Контакта. А планета продолжала жить благополучной, радостной, сытной жизнью без войн и распрей.
      Молодая жена Ахаманта царица Нивелла родила ему двоих детей-близнецов – сына Фрайкса и дочь Хеллу. Оба они в равной мере являлись наследниками престола, однако никогда, с самых юных лет, не ссорились между собою, и дело очевидным образом шло к тому, что станут они управлять планетой вдвоем. А ведь и такое было возможно на мирном и богатейшем Орхомене! И старик отец радовался, что уйдет из жизни, оставляя планету в достойных и праведных руках.
      Но тогда-то и случилось несчастье. Верно говорят люди: седина в бороду – бес в ребро. Влюбился почтенный царь в юную Инну, дочь некоего Кадмия, да так влюбился, что бросил жену Нивеллу, прогнал ее прочь и ввел во дворец новую царицу. А молодая владычица невзлюбила пасынков своих, Фрайкса и Хеллу. Что, в общем, было вполне естественно, вот только причина этой ненависти оказалась в итоге весьма далекой от обыкновенной ревности. Инна приходилась дочерью совсем не Кадмию, а некоему Кобальту с далекой планеты Дельфа. И была она тайным агентом могущественной межзвездной организации галактического масштаба. Пользуясь своим высоким положением, она фактически руководила всем сельским хозяйством Орхомена и сумела отравить огромные площади, засеянные хлебными злаками и другими растениями. Применяла Инна для этого новейший биологический яд, и убогие технологии отсталой в научном отношении планеты оказались бессильны бороться с подобной катастрофой.
      Тогда Инна сама предложила способ борьбы со стихийным бедствием. Дескать, однажды боги вложили тайное знание в голову Фрайкса (избранного, между прочим, неслучайно), и среди остального – разного хранится под черепом его также и секрет хлебного противоядия. Чтобы добыть эти секретные сведения, вещала Инна, есть лишь один способ: отрубить Фрайксу голову, а затем вложить ее в таинственную адскую машину, некогда доверенную богами отцу Инны, а теперь по наследству перешедшую к ней. Орхоменцы издревле испытывали большое недоверие ко всякого рода сложным и непонятным машинам, потому в детали и подробности вникать не захотели, а поняли рекомендации царицы Инны по-своему: следует, догадались они, принести Фрайкса в жертву богам, и тогда боги вернут плодородие землям и благополучие народу Орхомена.
      Погоревал Ахамант, погоревал, да и решил, что никакого выбора ему не оставили. Либо погибнет от меча любимый сын его, либо – от голода – весь народ Орхомена, тоже очень и очень любимый своим царем... Разве это выбор? Так, риторический вопрос. В общем, жертвоприношение богам назначили на Всепланетный День Плодородия и Богатства – главный ежегодный праздник орхоменцев. Меч специальный наточили до остроты необыкновенной, юношу связали крепчайшими веревками, а сестра его повсюду следом шла, ни на шаг не отставала и все молила, молила, чтоб и ее тоже убили, раз такое дело. Но Ахамант Хеллу свою убивать не собирался, потому что боги ничего на этот счет не предписали. Пока.
      Словом, должно было злодеяние свершиться ровно в полдень при ярком солнце и большом стечении публики. Добрый и любящий своего царя народ ждал избавления от всех бед и возвращения к безбедной и безоблачной жизни. Только один человек на всем Орхомене ничего хорошего от жертвоприношения не ждал. Но про этого человека все как-то позабыли. Давно уже. Ведь царь Ахамант, раб желаний своих и подлый изменник, прогнал жену прежнюю из дворца и из города. Не знал он лишь одного: что Нивелла покинула тогда и планету, воспользовавшись одною из небесных колесниц богов, которые прилетали иногда в районы, далекие от главного города, носящего, кстати, то же имя – Орхомен. А вернулась низвергнутая царица тайно, но как раз вовремя, потому что знала обо всем – История, впрочем, умалчивает, была ли она на площади в полдневный час Праздника Плодородия. И лишь одно можно утверждать со всей определенностью: именно Нивелла наслала на Орхомен из неведомых миров Ослепительного Винторога, волшебного зверя, летающего по небу голубому и небу черному, изрыгающего пламя и наводящего ужас и восторг на всех, у кого есть глаза и уши.
      Ослепительный Винторог распахнул широченную пасть и принял во чрево свое и несчастного, обреченного на смерть Фрайкса и сестру его Хеллу, не пожелавшую покинуть брата. Конечно, Винторог очень быстро скрылся в облаках над главной площадью города Орхомена. Вот тогда и вынуждена была раскрыть свою гнусную сущность галактическая шпионка Инна. С непостижимой скоростью, вне всяких сомнений пользуясь колдовством и магией, извлекла она прямо из-под земли сверкающую чешуей гигантскую серебряную рыбу и на рыбе этой умчалась вдогонку за Ослепительным Винторогом. Но где там! Мудрые люди, хранящие тайное знание, доставшееся им еще от прадедов-первопоселенцев, но не покинувшие планету вместе со Сторонниками Контакта, говорили Ахаманту: «Возликуешь ты или опечалишься, но ты должен знать, царь: нипочем рыбе не угнаться за Винторогом, потому как невозможно это». Однако те же мудрецы объяснили ему, что теперь не вернутся назад ни дети его, ни молодая обманщица-жена – враг рода человеческого. А вот Нивелла может и должна вернуться. И ее возвращения Ахаманту надлежит терпеливо ждать. Быть может, не один год, но, если терпения и здоровья хватит, тогда старый царь Орхомена, оставшийся без наследников и жен, будет прощен богами и снова станет счастливым. И владыка Орхомена согласился ждать.
      А Фрайкс и Хелла, достигнув ближайшей планеты, совершили непредвиденную посадку. Винторогто, конечно, был обучен Нивеллой, то есть запрограммирован на долгий и только ей одной известный маршрут, но оказался он при этом на удивление послушным зверем. Стоило Хелле дернуть за длинную торчащую меж ребер его рукоятку, как сверкающая золотом туша устремилась вниз. А внизу расстилалась бескрайняя водная гладь планеты Дарданелла. Хелла никогда в жизни не видела такого огромного океана – он покрывал всю планету целиком. А меж тем у себя на родине она очень любила плескаться в море и отлично плавала. «Хочу искупаться!» – закапризничала Хелла. Любящий брат не посмел отказать ей. Сам он в воду не полез, боялся, хотя опасности никакой видно не было до самого горизонта, в какую сторону ни посмотри. Но нехорошее предчувствие не покидало Фрайкса все то время, пока он любовался красивым телом своей сестры, плескавшейся в теплых волнах Дарданеллы. И предчувствие не обмануло юного орхоменца. Из темно-синих пучин поднялись зеленотелые, изумрудно-яркие веселые красавицы, которые так увлекли Хеллу своими играми и разговорами, что орхоменская наследница престола отказалась возвращаться к брату.
      А брат не слишком-то и возражал. Он ведь и сам не знал, куда летит. Не в Орхомен же возвращаться! Мать он потерял давно. Отца и весь народ свой – недавно, зато при чудовищных обстоятельствах. А теперь настало время потерять сестру. Значит, так хотят боги. «Судьбу свою следует принимать с покорностью и, не поворачивая головы в прошлое, стремиться всегда только вперед». Так учили древние.
      «Прощай, Хелла!» – крикнул Фрайкс и приказал Ослепительному Винторогу подниматься в небо.
      А конечной точкой маршрута стала для него планета Эгриси, где правил царь со странным тройным именем Исаак Даниил Йот или коротко – И. Д. Йот, хорошо знавший Нивеллу, но показавшийся Фрайксу абсолютно сумасшедшим. Он называл себя солнцеликим и вообще считал отцом своим не человека, а самое солнце, то есть местное светило. Однако в быту Йот оказался добрейшим стариком, Фрайкса обласкал, накормил и приветил. А не прошло и месяца, как выдал за него самую красивую и молодую из дочерей своих – Галку. Зато Винторога забрал и поставил на прикол. Теперь уж и Фрайкс начал понимать, что Ослепительный со своею золотой кожей, хоть и смахивает на орхоменского гиппопотама, у которого бивни закручены в тугие спирали, но это, конечно же, не зверь, вообще никакое не животное. Это все-таки машина. Но окончательно все прояснилось, когда из Винторога все внутренности вывернули, растащили по всяким другим механизмам во славу великого Дэевесо – кометоборца и сокрушителя кривопространства, а саму золотую шкуру, или обечайку, как ее здесь называли, в качестве величайшей ценности упрятали в самшитовом лесу, обнесли двумя рядами прочнейшего забора из колючей проволоки, а между рядами этими пустили свирепого огнедышащего дракона, не перестававшего бегать ни днем, ни ночью.
      Бот, настоящее имя которого было Сулели («глупый» по-эгрисянски, и он стыдился такого имени), сделал Фрайкса своим подданным и своим родственником. Отношениям их могли позавидовать любые другие зять и тесть, и все-таки Фрайкс чем старше становился, тем лучше чувствовал, что даже его любимая Галка (которую в действительности тоже звали иначе – очень странным именем Халхи, означавшим в переводе с эгрисянского «народ») так вот, даже его любимая жена гораздо сильнее привязана не к самому Фрайксу, а к принесшему его сюда Ослепительному Винторогу, точнее, к золотой шкуре Винторога, находившейся в непонятной магической связи с родителями Фрайкса, как с отцом Ахамантом, сыном Эола, так и с матерью Нивеллой, непонятно чьей дочерью, неизвестно откуда пришедшей и исчезнувшей неведомо куда. А потому уже изрядно поднаторевший во многих искусствах и науках, распространенных на Эгриси, Фрайкс однажды набрался смелости, да и отправил тайком шифровку в необозримый космос. Отправил наудачу и совершенно случайно использовал частоту канала спецсвязи.
      Шифровку приняли и прочли, но Фрайкс и по сей день ждет ответа, а старый Ахамант ждет свою жену, мечтая испросить прощения за предательство, а вечно юная Хелла уже устала резвиться с зеленогрудыми красавицами-подружками и ждет не дождется, когда Фрайкс полетит обратно и заберет ее домой на древний и благодатный Орхомен, колонизованный во время оно еще легендарным космическим волком капитаном Минием, буксировавшим туда первый межзвездный транспорт «Прометеус Виктори» в самом начале Великой Эпохи Галактической Экспансии.
      – Ну и как тебе это все? – поинтересовался Язон.
      – По-моему, красивая легенда, – сказала Мета, оглядываясь по сторонам в поисках возможной цели.
      Но в лесу было тихо-тихо, даже насекомые не жужжали.
      – А по-моему, чушь собачья! Намешано всего, словно в кастикусийском салате, который приготовлен самым бездарным в Галактике поваром: картошку нарезали сырую, апельсины наоборот сварили, а вместо соленой клубники набухали свежих эриданских огурцов.
      – Ничего не понимаю, – фыркнула Мета. – Причем здесь салат?
      – А при том!
      Язон сорвал яркий лиловый цветок и долго его рассматривал. Подумал: «Во дела! Никогда тут не росло таких цветов!» – Все, что я тебе сейчас прочел, – это никакая не легенда, а как раз и есть та самая шифровка, перехваченная Специальным Корпусом, а еще раньше принятая этим сумасшедшим Солвицем и почему-то включенная им в пакет документов под скромным названием «Досье на гражданина Галактики Язона динАльта».
      – Ты меня разыгрываешь, – предположила Мета.
      – Самое время, – грустно улыбнулся Язон. – Когда предстоит закончить исключительно ответственный этап нашей с Арчи программы экспериментов, а я вынужден срочно вылетать к центру Галактики. Самое время для шуток и розыгрышей.
      – Почему именно к центру? – заинтересовалась Мета. – Никогда еще не бывала в тех краях.
      – Так ведь Бервик полагает, что источник радиосигнала, принесшего эту шифровку, расположен как раз где-то там. Хотя в принципе он был зафиксирован в виде хаотично блуждающего отраженного импульса.
      – Ты опять работаешь с этим самовлюбленным типом, руководителем всех на свете секретных организаций? – Мета чисто по-женски выделила самое главное для себя.
      – Ас кем еще прикажешь работать? Думаешь, кто-нибудь другой, кроме бессмертного Бервика, сумел бы определить с такой точностью время, к которому относятся события, описанные в этой, с позволения сказать, легенде?
      – Ну и когда же? Ровно пять тысяч лет назад? Как раз земляне только построили наш славный линкор для непобедимой древней империи...
      – Не угадала. Лет двадцать назад, а может быть, и еще позже. Так что все участники этой истории, даже простые смертные, похоже, еще живы.
      – Что? – Мета уже не спрашивала про розыгрыш, просто смотрела на Язона широко раскрытыми и оттого особенно красивыми глазами.
      – В том вся и загвоздка. В археологическую экспедицию я бы вряд ли сорвался. А тут дело гораздо серьезнее. Солвиц случайно информацию в директории не объединял. Значит, эти чудаки с планеты Эгриси или с планеты Орхомен имеют лично ко мне самое непосредственное отношение.
      – И когда же ты хочешь лететь?
      – Завтра.
      – Ничего себе!
      – Потому и решил сегодня погулять с тобою в лесу, по этим славным лугам, чтобы в дальней дороге было что вспомнить.
      – Да ты с ума сошел, Язон! Во-первых, я полечу с тобою, даже не спрашивая разрешения. А вовторых... Вот ведь заразил ты меня этим «во-первых, во-вторых»... Ты что, забыл, зачем мы здесь? Прогулка по славному лугу! Мы на Пирре, Язон! Это Мир Смерти. Мы еще не победили его.
      – Но ведь как будто уже ясно, что здесь и сейчас не в кого стрелять.
      – Так почему же именно об этом месте Бруччо написал в своих, как он думал, предсмертных заметках: «Отметил нечто принципиально новое, обычное оружие против этого бессильно...» А потом он никогда не мог вспомнить, о чем именно говорил, и даже сам теперь утверждает, будто просто бредил. Ты веришь в подобный бред?
      – Не верю, – сказал Язон. – Но допускаю такую возможность. Чувствуешь разницу?
      – Ты как был демагогом, так и остался? Лучше смотри внимательнее, путешественник к центру Галактики!
      – На что смотреть, Мета? В который раз мы топчем с тобой этот райский уголок? Присядь – Отдохни.
      Они присели на поваленное дерево, и Язон произнес полуутвердительно-полувопросительно:
      – Я закурю.
      – Да уж пожалуйста, – ответила Мета с еще более неясной интонацией.
      – Ладно, – сказал Язон, все-таки закуривая. – Раз уж мы летим вместе, скажи, что ты вообще думаешь по поводу всего этого безобразия. На кой я им всем понадобился: древнему ученому Солвицу – дважды беглецу из нашей Вселенной, Бервику – члену Общества Гарантов Стабильности, теперь еще царям каким-то из центра Галактики? Чего я натворил такого, а? Как ты думаешь?
      – А тут и думать особо нечего, – рассудила Мета с пиррянской простотой, – Солвицу и Бервику просто требовались твои мозги, но я и первому их не отдала, и второму не отдам. А насчет царей... Честно говоря, я плохо понимаю. Там все так странно рассказывается, в этой твоей «шифровке»! Как будто старинную книжку читаешь, но не совсем, а еще одновременно слушаешь комментарий вполне современных... ну, детей не детей – студентов, что ли...
      – Вот! Я же говорю – кастикусийский салат! В общем-то, мешанина понятно откуда. Лингвистический анализ мы уже проводили, и похоже, что первоисточник писался на древнегреческом, потом переводился для трансляции в эфир на эгрисянский, а после приема расшифровывался на меж-языке, но через эсперанто, потому что Солвиц вначале по ошибке принял его за старинную имперскую шифротелеграмму. При столь многократном переводе стиль повествования, разумеется, несколько страдает. Но уже со смыслом: в истории про Фрайкса и золотую шкуру действительно есть какие-то недоваренные и переваренные фразы. Ну как, например, Фрайкс, отправляя шифровку, мог сам про себя рассказывать в третьем лице, да еще описывать в прошедшем времени, как эту его шифровку приняли?! Ты только подумай...