Незаметно на горизонте поднимаются горные цепи. Дорога становится все более неровной. Едва ли 200 метров лежат в одной плоскости. Сооружение автострады в этих местах издавна было проблемой. Каждый километр поглощает миллионы франков. В Америке через болотистые леса были вынуждены перекинуть бетонные мосты. Здесь же, в Африке, мы едем сквозь джунгли, как по туннелю.
      Пока мы проехали по Гвинее лишь 450 километров. Мимо проносятся небольшие поселки - плоские глинобитные хижины, крытые соломой или тростником. Под крышами сушатся связки кукурузных початков. Изредка встречаем африканцев с музыкальными инструментами необычной формы. Они напоминают небольшую арфу: на изогнутой палке натянуты струны. И по вечерам у своей хижины или по дороге в соседнюю деревню мужчины наигрывают какую-нибудь легкую мелодию.
      В Нзерекоре, первом крупном городе Гвинеи, нам предстоит пополнить запасы бензина. Но на бензоколонках висят заржавленные замки. В 1958 году, когда Гвинея приняла решение выйти из Французского валютного сообщества, Франция объявила ей экономический бойкот. Страна переживала трудности, к числу которых относится временная нехватка бензина и других импортных товаров.
      Нас провожают к начальнику национальной жандармерии.
      - Как вы сами знаете, начинать всегда трудно. Нам же приходится создавать все на пустом месте. Но мы шаг за шагом двигаемся вперед. Гвинея первая страна Черной Африки, которая стала проводить самостоятельную политику. Другим странам после нас будет легче. Но, разумеется, бензин вы получите. Вам ведь надо ехать...
      Однако пока все ограничивается словами. Тем временем небо затягивается черными тучами, начинается дождь. И прежде чем нам удается найти спасительную крышу, мы промокаем насквозь. Контуры соседних домов тускнеют. Наконец они и вовсе исчезают за густой пеленой тропического ливня. У нас есть накидки, которые вполне пригодны в европейских условиях. Но в Африке не стоит слишком часто испытывать судьбу. Недаром большинство дорог в джунглях после дождей целыми днями закрыто для движения. Нечто аналогичное происходило во времена средневековья: когда начинался дождь и порох на полках кремневых ружей намокал, боевые действия прекращались сами собой. Мы не находим причин, почему нам следует поступать иначе. Поэтому в дождливые дни мы тоже не "сражаемся".
      В нескольких километрах от Гекеду дорога круто спускается вниз. Мы приближаемся к притоку Моро. Здесь есть небольшой паром, но куда более романтично пересечь реку по мосту из лиан, который висит между двумя гигантскими сикоморами [49]. Длина моста свыше 50 метров. При его постройке не применяли дерево или металл. Лианы толщиной в руку искусно переплетены и перевязаны узлами. Переход через такой мост напоминает гимнастическое упражнение. При каждом шаге он сотрясается. Остальное довершает ветер, и мы раскачиваемся как маятники. Между петлями переплетений на глубине 10 метров поблескивает черная вода реки. Когда же мы обнаруживаем посередине моста дыру, через которую свободно можно просунуть рояль, то тут же решаем переправить мопеды на пароме.
      Едем дальше. Еще раз преодолеваем невысокие, но очень крутые подъемы. Выбоины и рытвины поперечных канав немилосердно выводят из строя последние годные спицы в задних колесах. Приходится заменять их спицами из передних колес и каждый день заново центрировать обод. Выравнивать вмятины молотком мы больше не решаемся: металлические части и детали покрылись от усталости мелкими трещинами. В Конакри придется произвести кое-какой ремонт. С тоской думаем о 1800 километрах пути, которые нам осталось проехать до столицы Гвинеи. Там мы надеемся получить новые запасные части, так как наши запасы угрожающе сократились.
      СТРАНА ЛЬВИНЫХ ГОР
      Когда 500 лет назад португальские моряки впервые проплывали вдоль берегов Гвинейского залива, здесь бушевал тропический ураган. Раскатам грома вторило эхо, в тысячу крат усиленное прибрежными холмами, и суеверные моряки посчитали, что в скалах живут гигантские львы. Так получила свое диковинное название Сьерра-Леоне, страна львиных гор, край, в котором нет ни львов, ни гор.
      Мы стоим у пограничной речушки, разделяющей Сьерра-Леоне и Гвинею. На прибрежном песке лежат два челна. Выглядят они не очень-то надежно. Мы долго ходим по берегу, но не обнаруживаем ни малейших следов парома. Невдалеке сидит пограничник и, ухмыляясь, наблюдает за нашими попытками найти переправу.
      - Вы напрасно ищете. У нас нет парома.
      - Ну, а как же переправляются на тот берег туристы с машинами? Да и на нашей карте написано, что здесь имеется понтон грузоподъемностью четыре тонны.
      - Может быть, но до сих пор к нам еще не приезжали туристы; если же случится такое, соорудим и паром.
      Ответ пограничника нас не удивляет. В африканских джунглях мы тоже отвыкли от излишнего рвения.
      - Кроме того, - рука офицера неопределенно указывает куда-то вдаль, вниз по течению есть еще одна переправа - километрах в 150 или 200 отсюда.
      Приходится доверить мопеды челну. Сильные мужские руки ставят машины в лодку. Ее ширина не более полуметра, так что педали как раз умещаются между бортами. На носу и корме сидят гребцы. Равномерные сильные взмахи весел - и мы удаляемся от берега. Стараемся не делать резких движений. Хотя лодка идет сравнительно спокойно, нельзя знать, что случится в следующее мгновение... Реки джунглей, даже накануне дождей, многоводны и глубоки. Почти беззвучно скользим мы по течению. Когда же позади остается водоворот на середине реки, наши надежды выбраться сухими на другой берег превращаются в уверенность. Добираемся до мелководья, огибаем песчаные отмели и плывущие мимо деревья и держим курс к маленькой бухте. Под килем хрустит гравий, толчок - и лодка останавливается. Совместными усилиями вытаскиваем мопеды по крутому откосу наверх.
      Свершилось!
      Сьерра-Леоне - двадцать пятая страна в маршруте нашего путешествия. Ни дороги, ни население не отличают ее от соседних стран. Снова едем тропическим лесом. Через множество ручейков перекинуты настилы из деревянных бревен, которые при переезде неприятно громыхают. В качестве строительного материала используются ближайшие деревья, и иной раз случается, что мы едем по мостику из благородного красного дерева.
      Улицы в деревнях все еще празднично украшены. Перед каждым домом развевается сине-бело-зеленый флаг. Повсюду веселые, смеющиеся люди. Мы опоздали всего на несколько часов, чтобы застать в столице провинции Кенема танец масок в честь дня освобождения.
      Неделю назад, 27 апреля 1961 года, Сьерра-Леоне провозглашена независимой республикой. В полночь, во время торжественной церемонии, на здании парламента в столице Фритауне был спущен "Юнион Джек", британский флаг, и поднят новый флаг Сьерра-Леоне. Так родилось двадцать восьмое африканское государство.
      В 1787 году английское общество квакеров [50] основало Фритаун, где была организована колония для возвращающихся из Нового Света негров, бывших рабов. Через 19 лет эта прибрежная страна была объявлена английской колонией, а в 1896 году она получила статут протектората. С ростом экономической эксплуатации здесь усилилось национально-освободительное движение, и в 1952 году был образован Законодательный совет. Во время перевыборов 1957 года победила буржуазная Народная партия Сьерра-Леоне во главе с ее лидером М. Маргаи. Она составила большинство в палате представителей. Новый премьер-министр получил образование в Англии и сохранил при себе английских советников и секретарей. Одним из первых мероприятий нового правительства был запрет оппозиционных организаций и арест их руководителей.
      ПРОМЫВАТЕЛИ АЛМАЗОВ
      [Фото: 37.jpg]
      Богатства Сьерра-Леоне составляют железная руда, кофе, какао и прежде всего алмазы. До 1955 года концессией на эксплуатацию месторождений алмазов владело исключительно англо-американское общество. Позже, в результате забастовок и волнений, правительство было вынуждено выдать лицензии на разведку залежей отечественным фирмам.
      В 16 милях от местечка Бо мы встречаем промывателей алмазов. Их инструменты так же примитивны, как и методы работы. Вблизи старого русла реки, в том месте, где опытный искатель предполагает выход алмазов, снимают верхний слой почвы. На глубине четырех-пяти метров наталкиваются на так называемый голубой грунт. Эта похожая на глину, тяжелая земля на воздухе быстро принимает голубоватую окраску. Двое или трое мужчин стоят сгрудившись в яме и сильными взмахами лопат выбрасывают землю наверх. В бадьях и корзинах ее относят к реке. Несколько блестящих от пота мускулистых африканцев заходят по пояс в воду и перемешивают эту массу в больших ситах. От вымытой глины вода становится мутной на целый километр. Через четверть часа в отверстиях сита остается несколько горстей кварца. Их заботливо просматривают и наконец выбрасывают в отвал - пустая порода. Тяжела, изнурительна работа под тропическим солнцем, и очень незначительна добыча. Редко-редко когда в ячейках сита оказывается алмаз. Никто из частных старателей еще не разбогател своим трудом. Во всех случаях прибыль получает южноафриканский концерн Оппенгеймера, которому по законам Сьерра-Леоне принадлежит право закупки алмазов [51].
      Мы спрашиваем одного из рабочих, какую сумму заплатят ему за небольшой камень, который он держит кончиками пальцев. Он пожимает плечами и снова прячет найденный алмаз.
      - Обществу мы продаем только часть алмазов. Есть другие пути... - Он загадочно улыбается и тут же меняет тему разговора.
      Мы знаем, что, несмотря на все меры предосторожности и угрозу наказания, 30 процентов добытых алмазов перевозят через границу контрабандным путем в Республику Либерия.
      Алмазы Сьерра-Леоне пользуются наибольшим спросом на мировом рынке. Благодаря крупным размерам им можно придать любую форму и использовать для украшений. В 1955 году здесь был найден алмаз в 770 каратов - третий по величине в мире.
      В 160 километрах от столицы Фритаун мы снова выезжаем на асфальтированную дорогу, и у нас вырывается вздох облегчения. Спасение приходит как раз вовремя. Вилку и руль мопеда Вольфганга уже нельзя назвать единым целым. За время поездки по ребристым, как гофрированное железо, дорогам Нигерии, где мы целыми днями двигались со скоростью пешехода, у обоих мопедов сломались вилки передних колес. Но трубку вилки у Рюдигера удалось с успехом закрепить приваренным куском проволоки, тогда как переднее колесо в машине Вольфганга полностью вышло из подчинения своему водителю. Проявляя чудеса ловкости, ему еще удавалось осторожно балансировать и таким способом управлять машиной, но при малейшей излишне резкой остановке переднее колесо мопеда каждый раз падало в кювет, после чего его с трудом приходилось водружать на место.
      Напрасно мы ищем ремонтную мастерскую со сварочным аппаратом. Остается одно: положиться на судьбу и ехать еще 500 километров, рискуя сломать себе шею. В столице Гвинеи Конакри нас ждет хорошо оборудованная мастерская фирмы "Симсон" со всеми необходимыми запасными частями. Понятно поэтому, что мы радуемся каждому пройденному километру и становимся нетерпеливыми и раздражительными, когда возникают споры с пограничными властями.
      И все же временами нам приходится нарушать свой график.
      - Дай мне, пожалуйста, аптечку, у меня сильный озноб.
      До сих пор с нашим здоровьем все было в порядке. Кроме нескольких расстройств желудка, мы еще ничем не болели. И что самое главное: нас миновала малярия. На всякий случай мы с железной последовательностью дважды в неделю принимали таблетки.
      Изрядно осунувшийся Вольфганг сходит с мопеда и закутывается в спальный мешок. Лучше нам остаться здесь, в этом небольшом сарайчике, и переждать дождь.
      Проходят часы, а дождь все еще монотонно барабанит по крыше.
      - Есть у нас какая-нибудь еда?
      Рюдигер с сожалением качает головой. Последняя банка консервов опустошена еще в обед, а бананы в этой местности пока не поспели. И хотя сушеные кукурузные початки выглядят весьма соблазнительно, они пока что тоже несъедобны.
      - Едем дальше. Может быть, доберемся до деревни.
      Дождь кончился, но солнце уже садится. Через несколько часов Вольфганга вновь начинает лихорадить, и мы выбираем для ночлега опустевший сарай. Заставляем дверь мопедами, стелим на полу спальные мешки, и вскоре ночную тишину нарушает только немелодичный стук зубов Вольфганга. Ночи здесь не очень приятны даже для здорового человека, а насквозь промокшая одежда греет довольно-таки слабо.
      Однако на следующее утро солнечные лучи и тройная доза таблеток от лихорадки совершают подлинное чудо. И к полудню, после того как мы лихо промчались несколько часов подряд, до гвинейской столицы остается всего лишь 82 километра.
      Тут у Рюдигера уже вторично с шумом лопается передняя камера. Разрыв в покрышке длиной в палец приходится наспех затянуть двумя кожаными ремешками. Но кожа оказывается менее крепкой, чем резина наших покрышек из Хейденау. Через 50 километров снова авария. На месте повреждения вздувается пузырь, он держится какое-то мгновение, затем с громким треском лопается, и из покрышки, словно длинный красный язык, вылезает порванная камера.
      "ЕЗДОК ПОГОНЯЕТ, ЕЗДОК ДОСКАКАЛ..."
      Солнце стоит низко над горизонтом. Но прежде чем появиться в представительстве ГДР, мы должны привести себя в приличный вид. С лихорадочной быстротой исправляем поломку. Наконец-то мы на окраине Конакри.
      - Дай мне, пожалуйста, ключ для свечей.
      У нас укоренился обычай: тот, кому понадобилось чистить свечи в дороге, должен держать инструмент в кармане брюк, пока не наступит очередь следующего.
      Но сейчас мы не понимаем, в чем дело. Интервал соответствует норме, электроды идеально чистые. Снимаем крышку динамо. Но и зажигание как будто в порядке. Медленно, но неумолимо движется минутная стрелка. Мы стоим под фонарем, а вокруг нас - дюжина спорящих гвинейцев.
      - На сегодня хватит. Возьмем на буксир.
      Наш въезд в столицу мы представляли себе несколько иначе. Утешаемся тем, что в темноте дедероновый [52] канат между мопедами почти не заметен.
      Останавливаемся перед первым же ярко освещенным зданием. То, что это бар, конечно, чистая случайность. Рюдигер вынимает список с адресами и телефонами и находит нужный номер.
      - Бон суар. Представительство Германской Демократической Республики. Добрый вечер.
      - Да, мы весь день ждем вас. Сейчас за вами приедут.
      Через несколько минут мы уже следуем за машиной. Долгие рукопожатия, сердечные приветствия.
      - Ну, как поездка?
      - Вы помните "Лесного царя": "Ездок погоняет, ездок доскакал..."?
      Комната для нас уже забронирована. Сначала нас доставляют в лучший отель города. Номер с искусственным климатом, ванной и великолепным видом на гавань стоит всего 50 марок в сутки - сущая "мелочь". Но сегодня впервые нам это безразлично. Распорядок на все последующие дни уже выработан: посещение ремонтной мастерской "Симсона", прием у президента спортивного автомотоклуба Гвинеи, выступления и интервью прессе плюс срочный ремонт. Только здесь мы можем основательно проверить мопеды. Ведь мы проехали по Африке свыше 20 тысяч километров.
      Каким-то образом становится известно, что сегодня у Рюдигера день рождения. В честь этого за веселым столом опустошается ящик радебергского экспортного пива, которое нашло себе хороший сбыт здесь, в Гвинее.
      Дни отдыха пролетают быстро. Квартира у нас прекрасная. Через несколько дней мы из соображений экономии оставили отель и перебрались на окраину города, в большую виллу, непосредственно на Атлантическом побережье. Пляж в этом месте выглядит очень грязным: море выбрасывает на берег много мусора, и прежний хозяин виллы устроил в своем саду плавательный бассейн. В прошлом вилла предназначалась для французской знати, ныне она передана для летнего отдыха сотрудникам представительства Германской Демократической Республики в Гвинее.
      Наши мысли переносятся домой. Сейчас там весна, и, в то время как мы тут обливаемся потом под пальмами, на родине еще топят печи. Пора и нам возвращаться в родные края. Пятнадцать месяцев в пути - это довольно много.
      Вилла называется "Ле грийон", механики и члены экономической делегации зовут ее "Die Grille" - "Цикада". Когда около полудня мы выходим на залитую светом веранду, у нас создается впечатление, что мы в гостинице. Вдоль стен веранды сидят товарищи из немецкого радио - они строят в Конакри государственную радиостанцию. Напротив них механики, которые создают типографию - первое крупное предприятие в Гвинее. (В начале октября 1961 года она была торжественно введена в эксплуатацию.)
      Оба представителя служб МЦ и "Симсон" целиком поглощены деловым разговором. Весьма вероятно, что они делятся друг с другом запасом французских слов. Оба они руководят гвинейскими рабочими без помощи переводчика, а знания языка у них явно не хватает.
      Официанты вносят тяжелые подносы с разнообразными блюдами, и разговоры мгновенно затихают. Сначала подаются овощные салаты. Помидоры, редиску и зеленую паприку мы встречаем с восторгом. Обед завершают мясные блюда с картошкой и рыбные консервы. На десерт - фрукты. Но самое главное лакомство на обеде - красное вино. Французы - любители красного вина. Цветные плакаты в парижском метро призывают: "Живите умеренно, пейте не больше одного литра красного вина в день". За годы французского господства этот напиток стал популярен и здесь. При такой жаре вино подают со льдом, вразрез со всеми гастрономическими правилами. Пол-литра - это минимум, который выпивает каждый из нас за обедом.
      В Гвинее мы повсюду видим промышленные товары из нашей республики. На улицах - грузовики из Вердау, мотоциклы из Цшопау и мопеды "Симсон". В магазинах и на рынке предлагают ткани с надписью "сделано в ГДР". Вредителей на полях уничтожают препаратами наших химических заводов. В продовольственных магазинах торгуют нашим пивом. Дружественные отношения между обоими государствами выходят за рамки простого товарообмена. Эксперты-плановики наших министерств работают здесь советниками правительства.
      В воскресенье перед троицей во всех уголках города можно было слышать родную немецкую речь: в порту Конакри бросил якорь корабль "Дружба народов", доставивший сюда более 800 отпускников - граждан Германской Демократической Республики. Пароход был зафрахтован для этой цели Объединением свободных немецких профсоюзов.
      НАДЕЖНЫЕ ПОМОЩНИКИ
      [Фото: 38.jpg]
      - Я охотно проверю еще раз, но, насколько я помню, цветные пленки для вас еще не прибыли.
      Секретарша просматривает почтовые списки. Какая досада! Объекты для съемок ждут нас на каждом шагу, а цветных пленок осталось всего две. Достать фотоматериалы в Конакри невозможно, а тащить с собой большой запас пленок мы не могли: в столь влажном климате они быстро портятся. Поэтому мы просили прислать их авиапочтой.
      - Вот запрос из нашего представительства в Судане. Там лежат 25 пленок "Агфаколорфильм".
      Еще одно письмо: "Пленки посланы вам вслед в Аккру. Но, как нам сообщили, вы выехали за два дня до прибытия почты".
      Мы подсчитываем и соображаем:
      - Неужели в Гвинее нельзя достать цветные пленки? Ведь посылку из Аккры мы получим в лучшем случае через две недели.
      - Пойдите в порт и попросите у интенданта парохода "Дружба народов". У них на борту есть запас фотоматериалов.
      Мы вступаем в соответствующие переговоры, и через несколько минут получаем пленки. Мало того, нам дают их в кредит.
      Завтра мы можем сдать почту. Надписываем отснятые кадры. Черно-белая пленка будет отпечатана в спортивном издательстве в Берлине и использована в нашем отчете о поездке, цветную обработают в специальных лабораториях в Вольфене.
      Если самолет не совершит вынужденную посадку, то уже послезавтра пленки проявят, и через две недели мы получим на руки телеграфное уведомление об экспонировании и резкости снимков.
      Мы долго думали о том, как уменьшить риск при фотографировании. Несмотря на нашу осторожность, фотоэкспонометр мог отказать, а восстановить снимки будет уже нельзя. Но мы почти регулярно получали оценку фабрики: "Экспонировано правильно". Разумеется, учиться нам пришлось на горьком опыте, особенно в пустыне. Вследствие почти вертикально падающих лучей солнца и отсутствия облаков черные лица и тела африканцев можно проработать, лишь увеличив диафрагму в три раза против показаний экспонометра, а при съемках ландшафта ее необходимо приоткрыть еще на одно деление.
      Взятые нами напрокат аппараты народного предприятия "Камера унд киноверке - Дрезден" выдержали все испытания, хотя обходились мы с ними исключительно сурово. Ни в "Практике", ни в "Вельтафлексе", ни в "Пентаконе" не выявилось никаких дефектов. И это просто удивительно, ведь, путешествуя на мопедах, мы не могли защитить аппараты от толчков и ударов. Их нельзя было даже спрятать в футляры; встречаясь с дикими животными или с людьми, мы держали их всегда под рукой. К тому же съемки не каждый раз сходили благополучно. Западные журналисты используют снимки бедных кварталов или нищих как иллюстрации к тенденциозным статьям, и это породило у населения законное недоверие.
      Порою случалось, что после очередной съемки мы давали полный газ и спасались на мопедах от разъяренной толпы. У нас не хватало тогда времени, чтобы убрать фотоаппараты, и они болтались у нас на груди.
      Аппараты выдержали и резкие изменения климата: сегодня мы снимали в пустыне, через 48 часов - на вершине Килиманджаро в снежной буре при 15 градусах мороза, а еще через неделю - под проливным дождем в джунглях Центральноафриканской Республики. В дороге мы так уставали, что уже не обращали внимания на то, выдержит наше снаряжение или нет. И повторяем: это просто чудо, что оно выдержало.
      КУРС НА РОДИНУ
      Мы видели Нигер в Гвинее вблизи его истока, всего в нескольких стах километрах от Атлантического побережья, где он вьется веселой речушкой среди холмов, покрытых девственным лесом. Но в Нигерии путь нам преградил мощный поток. Автомобильному парому нужно полчаса, чтобы пересечь эту грязную и медленно текущую воду. Никогда еще не ждали мы с такой тоской появления растительности, которая возвещала бы о близости речки и человеческих поселений, как перед Гао на границе с Сахарой.
      Первый этап пути из Гвинеи на родину начался радостно - от столицы Конакри до Киндии вела отличная дорога через поля и банановые плантации. Вдоль дороги росли громадные деревья манго с перезрелыми плодами. Останавливаясь, мы могли подбирать еду прямо с земли.
      В Киндии мы осмотрели территорию пастеровского института, ферму по разведению змей. У находящихся в террариуме и на свободе гадов регулярно берут яд, который перерабатывают в сыворотку, спасающую при змеиных укусах. Змеи, живущие на земле, очень медлительны - сторожа подходили к клеткам в открытых сандалиях и короткой палкой легко доставали и показывали нам экземпляр толщиной в человеческую руку. Зато змеи, живущие на деревьях, могут двигаться и нападать со скоростью, превышающей 25 километров в час.
      До сих пор у нас не было неприятных встреч с ядовитыми змеями, но, покидая ферму, мы все же проверяем готовность наших шприцев и кладем поближе противозмеиную сыворотку.
      Чем дальше едем мы на север, тем хуже становятся дороги. После Бамако, столицы Республики Мали, мы попадаем на трассу, которая вновь словно экзаменует наши мопеды. Громадные выбоины заставляют нас ехать по методу слалома, а дождевая вода так размыла поперечные канавы, что они достигли полуметра глубины. В предпоследний день нашей поездки по Гвинее погода заметно ухудшается. По небу плывут густые дождевые облака, а под вечер начинается дождь. С ужасом думаем мы о наступающей ночи; готовясь ехать по пустыне, мы резко уменьшили вес нашего снаряжения, отослав на родину часть личных вещей и палатки.
      От наезженной трассы в глубь джунглей отходит тропинка. Короткий военный совет. У нас остается не так уж много времени.
      - Вперед, где-то здесь должны быть люди.
      Через 250 метров тропинка кончается, и дорогу закрывает барьер из толстых жердей высотой в человеческий рост. Мы бросаем мопеды в кустах, перелезаем через забор и бежим к небольшому соломенному домику в середине ограды.
      - Алло...
      Насквозь промокшие, входим мы в помещение. Когда глаза свыкаются с полутьмой, мы видим двух человек: женщину и мужчину. Африканцы отодвигаются и предлагают нам место на шкуре, расстеленной на земляном полу.
      Разместиться здесь есть где, но что делать с мопедами? На словах договориться невозможно, и мы, объясняясь руками и ногами, пытаемся втолковать мужчине, что хотим спрятать багаж. Втроем мы перетаскиваем машины через забор и ставим их под далеко выдающейся крышей соломенной хижины. У очага наша одежда быстро высыхает.
      Интересно построен этот дом. Рядом с круглой стеной, на которой лежит остроконечная соломенная крыша, идет вторая стена из бревен, между ними широкий проход, где наряду с земледельческими орудиями и запасами разместились куры. Обстановка дома состоит из нескольких шкур, большого количества выкованных вручную ножей, современного кожаного чемодана и (мы их точно сосчитали) 35 эмалированных мисочек. На следующее утро мы выезжаем с рассветом, подарив хозяевам в знак благодарности за гостеприимство яркий перлоновый платок.
      БЕНЗИН - ТОВАР ДЕФИЦИТНЫЙ
      [Фото: 39.jpg]
      Последнюю ночь на гвинейской земле проводим в деревне в непосредственной близости от границы и уже ранним утром въезжаем в Республику Мали - двадцать седьмую страну нашего путешествия.
      До начала 1959 года Мали была колонией и называлась Французский Судан. Созданная в начале 1959 года в Дакаре Федерация Мали и Сенегала провозгласила 20 июня 1960 года свою независимость от Франции. (Эта Федерация позже распалась.) 22 сентября 1960 года Суданская Республика объявила себя независимой и приняла название: Республики Мали.
      Хотя территория Республики Мали очень велика (она в 11 раз больше ГДР), там живет всего 4 миллиона человек. В настоящее время Мали - страна чисто аграрная и очень страдает от последствий развития монокультуры: 75 процентов ее экспорта составляет арахис. Отсюда вывозятся также рис, скот и кожи.
      Пятилетним планом экономического и социального развития (1961-1965) предусмотрено строительство водохранилищ и гидроэлектростанций, которые должны способствовать увеличению сельскохозяйственной продукции. Кроме того, геологические исследования заложат основу для создания отечественной промышленности.
      Особенно благотворно влияет на молодую экономику Мали ее торговля с социалистическими странами; взамен поставляемых ею сельскохозяйственных продуктов социалистические страны финансируют закупки машин и промышленного оборудования. Советский Союз помогает республике специалистами и предоставляет ей большие займы. Советские эксперты исследуют месторождения полезных ископаемых, а советские моряки восстановили судоходство на Нигере [53]. Чехословацкая Социалистическая Республика строит в Мали большой кожевенный комбинат. Заключены также торговые договоры с Германской Демократической Республикой.
      Бамако - столица Республики Мали - будет последним большим городом на нашем обратном пути к Средиземному морю, если только мы получим специальное разрешение для проезда через Сахару. Этот документ не дает нам покоя в течение всего путешествия, тем более что получение его вызывает большие сомнения. В начале поездки мы узнали во французском туристском клубе, что разрешения на проезд на двухколесных машинах в принципе не выдаются. В Конакри наши старания тоже окончились неудачей. И вот больше двух недель мы ждем в Бамако ответа какой-то инстанции в Париже, которая должна уполномочить французское консульство здесь, в Бамако, выдать нам специальную визу.
      Времени не теряем. Пока связанный с прессой Рюдигер предлагает совместно с корреспондентами АДН материал газетам, Вольфганг занят снаряжением. Он покупает дополнительные резервуары для питьевой воды и еще раз проверяет мопеды.
      Мнения о проходимости дорог в пустыне весьма различны. До прошлого года все три наиболее качественные трассы в Мавританию, Танезруфт и Хоггар с июня бывали закрыты из-за дождей, которые выпадают в это время в южной части Сахары. И хотя, по данным новейших проспектов, на специальных грузовых машинах по пустыне можно разъезжать круглый год, туристов настойчиво предупреждают о песчаных бурях и температуре, поднимающейся до 55 градусов в тени.
      - Настоящую трудность составляют, по моему мнению, не Центральная Сахара, а заросшие терновником малийские степи.
      Через знакомых мы связываемся с хозяином транспортной фирмы. Он известен своими смелыми поездками по стране.
      - Трассы Сахары в большинстве своем имеют указательные знаки, но перед Гао - началом пути в Танезруфт - вам придется часто самим отыскивать дорогу через заросли терновника.
      Мы узнаем также приятную весть: часть 800-километрового пути между Бамако и Гао мы проедем по твердому грунту.
      - Но пусть над вами смилостивится Аллах, если в степи вас внезапно застигнет дождь.
      Мы еще не можем до конца представить себе те трудности, которые нам встретятся во время дождя, но серьезно относимся к предостережению и назначаем старт на следующий день.
      Разрешения на проезд через Сахару мы не получили, но по опыту знаем при помощи нескольких банкнот можно иногда совершать чудеса. И нам невдомек, что именно этот прием потерпит через месяц позорный провал.
      Сперва старт приходится отложить на три дня: Вольфганг вышел после обеда без тропического шлема, и его хватил солнечный удар. Он лежит на спальном мешке и апатично смотрит в потолок. С помощью советской женщины врача из представительства Советского Союза в Бамако - и кое-каких лекарств его удается снова поставить на ноги. За Бамако мы, вопреки всяким предсказаниям, обнаруживаем мощеную дорогу с отличным асфальтом. Ехать-то хорошо, но наши нервы еще ни разу не подвергались такому напряжению: за каждым поворотом мы ждем, что наступит конец этому великолепию. И все же еще долго стелется перед нами дорога-мечта, а вечером, когда мы укладываемся спать под дырявой соломенной крышей, оказывается, что мы проехали за день расстояние 394 километра - рекордный пробег в нашем путешествии.