1

Кое-кто склонялся к мысли, что всему виной совпадение имен, ибо президента звали Элизабет. Унаследовав от отца империю с миллионным капиталом, она превратила штаб-квартиру «Старфлайта» в подобие королевского двора, где господствовали нравы под стать елизаветинским: строгая иерархия и устоявшийся этикет, родовые привилегии и дворцовые интриги. Но из всех феодальных причуд наибольшую досаду Гарамонда вызывало настойчивое стремление повелительницы беседовать с глазу на глаз с каждым капитаном, которому предстоял дальний разведывательный полет.

Опираясь на перила каменной балюстрады, Гарамонд скользил безучастным взглядом по ярусам зимнего сада, тянущегося на четыре километра до самого океана. Старфлайт Хаус скрыл под собой целый холм средней величины. Когда Гарамонд, подлетая к Исландии, смотрел сверху на нагромождения террас, лоджий и павильонов, Старфлайт-Хаус всегда напоминал ему гигантский аляповатый торт.

После двух часов праздного ожидания за бледно-зеленым коктейлем капитан пытался подавить нарастающее раздражение. С куда большей радостью он провел бы это время дома с женой и ребенком.

Гарамонд, один из самых удачливых капитанов фликервинг-флота, и прежде удостаивался чести лицезреть Элизабет. С первого же раза он проникся к ней стойким физическим отвращением. Брезгливость, неизменно возникавшая у него при виде этой богатейшей из женщин, была сильнее, чем возмущение ее беззастенчивым произволом: глава корпорации стояла настолько выше закона, что зачастую расправлялась с людьми просто из-за плохого настроения. Оставалось загадкой, почему в эпоху, когда косметическая хирургия способна исправить любое уродство, Элизабет предпочла свою отталкивающую внешность. Проявлялся ли в этом мужской склад ее натуры, или криво торчащие вперед желтые зубы и свинцово-серая кожа должны были подчеркивать августейшую исключительность?

Глядя вниз, на радужные струи фонтанов, капитан вспоминал свой первый визит в Старфлайт-Хаус. В ту пору он готовился к третьему заданию и был достаточно молод, чтобы чувствовать себя неловко в парадном черном мундире. Наслушавшись рассказов о неких особых отношениях Элизабет Линдстром со своими капитанами и еще не зная, как выглядит Лиз, Гарамонд волновался не на шутку и решил призвать на помощь всю свою изворотливость, дабы уклониться от ее чар. Однако никто из флотских командиров, не говоря уже о чиновниках из администрации компании, не предупредил его о густом, одуряющем запахе Элизабет, который способен удушить человека, когда тот особенно озабочен ясностью своих мыслей и слов. И ни один из консультантов по правилам дворцового этикета не предостерег его от возможного конфуза — непроизвольной реакции новичков на президента. А оторопеть было от чего. Клыки и трупная бледность, тошнотворный запах и безобразно искривленный позвоночник — все это казалось пустяком в сравнении с огромным раздутым чревом, свисающим чуть ли не до колен. Тем не менее Гарамонд, вытянув руки по швам, стоически переносил затянувшийся осмотр своей персоны, но когда его прижатый к бедру кулак утонул в атласной подушке упомянутого чрева, он закатил глаза и едва не хлопнулся в обморок.

Сейчас, прислонясь к балюстраде и вдыхая нагнетаемый климатическими установками воздух, он уже не испытывал тон холодной ярости, которая охватила его тогда, ярости на бывалых капитанов, не подготовивших новичка к таинству президентской аудиенции. Ведь и сам Гарамонд, когда настал его черед, точно так же обходился с другими юнцами. Но подобная жестокость оправдывалась вероятными последствиями непрошенного вмешательства. Он мог предугадать, что произойдет, если заранее просветить командира-новичка по поводу лелеемых им надежд. «Особые отношения» с Лиз Линдстром означали всего-навсего тайный обмен взглядами после того, как молодому капитану во время предполетного инструктажа передавался клочок бумаги, на котором рукой богатейшей и могущественнейшей особы Вселенной бывала начертана какая-нибудь инфантильная непристойность. Нет уж, решил Гарамонд, если придет охота покончить с собой, он изберет более легкий и приятный способ.

— Капитан Гарамонд? Президент передает вам привет.

Обернувшись, капитан узнал долговязого вице-президента Гумбольдта, спускавшегося к нему по лестнице. За его руку держался золотоволосый мальчуган лет девяти в жемчужном комбинезоне. Гарамонда уже знакомили с президентским сыном Харальдом, поэтому он молча кивнул парнишке. Тот кивнул в ответ, и его взгляд быстро пробежал по эмблемам и нашивкам капитанского мундира.

— Сожалею, что вам пришлось так долго ждать, капитан. — Тут Гумбольдт деликатно кашлянул, выражая максимально допустимую степень несогласия с точкой зрения Элизабет. — К несчастью, президент будет занята в ближайшие два часа и просит вас подождать еще немного.

— Я подожду. — Гарамонд пожал плечами и усмехнулся, скрывая нетерпение. Задержка была совсем некстати: тахиограммы с метеостанций за орбитой Плутона предсказывали скорое ослабление благоприятного ионного течения, пронизывающего Солнечную систему. Он собирался покинуть орбиту и, поймав этот поток, быстро разогнать корабль до субсветовой скорости. А теперь придется изрядно попотеть с электромагнитными парусами-ловушками, процеживая чертову прорву вакуума ради скудного улова ионов для реактора.

— Да уж, придется подождать.

— Впрочем, я готов отложить встречу с президентом до своего возвращения.

Гумбольдт тонко улыбнулся, оценив шутку. Прежде чем ответить, он искоса взглянул на Харальда и убедился, что мальчик не прислушивается к разговору взрослых.

— Не стоит. Лиз будет крайне огорчена и наверняка вышлет вдогонку перехватчик, чтобы вернуть вас для встречи с глазу на глаз.

Последнее замечание вице-президента намекало на участь опрометчивого капитана Бича, который однажды безвылазно проторчал в штаб-квартире Старфлайта почти двое суток. На вторую ночь, потеряв терпение, он удрал, не дождавшись президентского благословения. Поговаривали, будто парня вернули на скоростном перехватчике, а отношения с Элизабет у бедняги, видно, и впрямь сложились особые: больше его никто не видел ни живым, ни мертвым. О правдивости этой истории судить было трудно, ведь Звездный флот, занимавшийся откачкой избыточного населения Земли, давно уже так разросся, что слухи, гуляющие по кораблям, неизбежно сдабривались щедрой долей вымысла. Так или иначе, Гарамонд считал ее весьма показательной.

— Но, чтобы вам не было скучно, капитан, я привел Харальда. — Гумбольдт погладил золотистые волосы мальчика. — В последнее время наш инфант вновь проявляет интерес к фликервинг-флоту. Одолел всех вопросами по теории и практике космических полетов. Лиз желает, чтобы вы пообщались.

Гарамонд с сомнением посмотрел на президентского отпрыска. Внимание Харальда, казалось, поглотила бронзовая группа у края террасы.

— А как у него с математическими способностями?

Вице-президент сухо рассмеялся.

— Никто не ждет от вас, что Харальд сегодня же сдаст пилотские экзамены. Достаточно подогреть его интерес. Кстати, капитан, найдется немало адмиралов, которые охотно расстанутся с правой рукой за подобный знак доверия. А сейчас я должен вас покинуть. Пора возвращаться в зал заседаний.

— Вы оставляете нас без надзора?

— Да. Лиз очень уважает вас, капитан Гарамонд.

— Ладно. Мне и раньше приходилось нянчиться с детьми. — Гарамонд имел в виду своего шестилетнего сына, который сегодня на прощание потряс кулачком вместо того, чтобы помахать рукой. Так он выразил свою обиду на отца, покинувшего дом раньше срока в угоду президентскому капризу. Четыре бездарно убитых часа, и это при сегодняшнем-то прогнозе! Метеосводка не давала ему покоя. Ионный ветер вот-вот спадет до уровня космического фона, а он, капитан разведфлота, прохлаждается в этих райских кущах, да еще вынужден валять дурака с мальчишкой, который, скорее всего, страдает теми же неврозами, что и его бесценная мамаша.

Пытаясь изобразить улыбку в ответ на прощальный поклон вице-президента, капитан понял, что не сумел придать ей убедительности.

— Итак, Харальд, ты хочешь водить фликервинги? — спросил он, поворачиваясь к золотисто-жемчужному мальчику, и получил в ответ холодный, оценивающий взгляд.

— У нас в Старфлайте все сотрудники со статусом ниже члена правления, обращаясь ко мне, говорят «Мастер Линдстром».

Гарамонд приподнял брови.

— Пожалуй, я расскажу тебе кое-что о космоплавании, Харальд. В этом деле младший техник подчас важнее всех директоров вместе взятых. Уяснил, Гарри?

«А я-то, выходит, ребенок в еще большей степени, чем он», — изумленно подумал капитан.

Мальчик вдруг расцвел в улыбке.

— А мне совсем не интересно про космос.

— Но как же…

— Просто я наговорил всякого, чтобы отвязались. Им так хотелось это услышать. Но с вами ведь не надо притворяться?

— Да, со мной тебе нет смысла притворяться, дружище. Но чем же мы займемся? У нас целых два часа.

— Можно мне побегать? — с неожиданной пылкостью спросил Харальд. Эта забавная просьба разом объединила маленького дворцового узника со всемирным мальчишеским братством.

— Просто побегать? — Гарамонд впервые искренне улыбнулся. — Довольно скромное желание.

— Мне не позволяют ни бегать, ни лазать по деревьям. Я, видите ли, могу причинить себе вред. Мать запретила, а все остальные так ее боятся, что шагу ступить не дают. Но вы другое дело, вы ведь командир фликервинга!

— И Харальд посмотрел на него с нескрываемым детским восхищением.

Капитан запоздало понял, что мальчишка хитрил с первой минуты разговора, однако не почувствовал никакой досады.

— Точно. Давай испытаем твою резвость. Дуй вон до тех статуй и обратно.

— Ага.

— Что же ты застыл? Вперед!

Гарамонд со смесью радости и сочувствия наблюдал, как неумело, вприпрыжку бежит Харальд, смешно работая локтями. Обогнув бронзовую скульптуру, наследник вернулся к месту старта. В глазах его плясали веселые чертики.

— Еще?

— Давай, носись сколько влезет.

Харальд возобновил марафон, а капитан вернулся к каменной балюстраде и задумался, скользя взглядом по верхушкам деревьев. Солнце клонилось к закату, но воды Атлантики не блестели, они казались пепельно-серыми от наползающего тумана. Одинокая чайка сверкнула вдали оперением и канула в море, словно упавшая звезда.

«Мне не хочется улетать, — подумал Гарамонд, — потому и грустно».

Раньше его поддерживала вера, что ему, Вэнсу Гарамонду, посчастливится стать одним из первооткрывателей третьего мира Галактики. Но межзвездные полеты продолжались почти столетие, а человечество присоединило к своим владениям единственную новую планету. Энтузиазм нескольких поколений астронавтов был растрачен впустую. И если уж заставляешь себя смириться с невозможностью ступить на новую обитаемую твердь, то лучше согласиться с Эйлин и приобрести патент на челночные рейсы. Тогда каждый месяц можно будет проводить некоторое время дома. Перевозки колонистов на Терранову — занятие не особенно увлекательное, зато выгодное и безопасное. Ионные ветры на всем маршруте неплохо изучены, а цепь оборудованных по последнему слову техники метеостанций позволяет предсказывать погодные изменения и практически исключает попадание, в зону мертвого штиля.

— Эй, посмотри на меня!

Гарамонд не сразу увидел Харальда. Оказывается, тот махал ему рукой с плеча бронзовой статуи. Додумался же взгромоздиться на это скользкое пугало! Учитывая гранитный постамент, высота довольно опасная.

— Спускайся вниз, Харальд! — крикнул он, стараясь не проявлять тревоги. Кажется, запросы мальчика растут. Обычная тактика всех малолетних вымогателей: сначала получил разрешение порезвиться, теперь затеял эти альпинистские трюки, а что потом?.. Гарамонду пришло в голову, что и сам он рискует оказаться в щекотливом положении. Да и не просто в щекотливом. Стоит президентскому сынку хотя бы потянуть лодыжку, и с карьерой будет покончено раз и навсегда.

— Ничего, я цепкий. Смотрите! — Харальд перекинул ногу перед носом невозмутимого бронзового истукана и ухватился за его руку, воздетую к небесам.

— Вижу, что цепкий, но лучше не двигайся, я должен тебя подстраховать. — Капитан направился к скульптуре. Он старался сдерживать шаг, чтобы, глядя на него, мальчик не осознал опасности своего положения. Теперь капитана охватила уже нешуточная тревога.

Элизабет Линдстром обладает могуществом, не имеющим прецедентов в земной истории. Ее сыну предстоит унаследовать всю финансовую империю, управлять всеми верфями, владеть всеми кораблями и контролировать все космические сообщения между Землей и единственной пригодной для человека планетой. А он, Вэнс Гарамонд, расслабился и повел себя, как последний дурак. Теперь ему наверняка не миновать гнева одного из Линдстромов. Кто он для них? Ничтожный капитанишка фликервинга.

— Я полезу дальше!

— Нет! — Гарамонд, уже не таясь, побежал со всех ног. — Прошу тебя, не надо!

Враждебно уплотнившийся воздух стал вязким, как кисель, он пружинил и толкал его назад. Харальд заливисто рассмеялся и стал карабкаться по вертикальной металлической колонне — руке статуи.

Внезапно он заскользил, не удержался и начал заваливаться назад. На долю секунды зацепился ногой за бронзовый воротник и опрокинулся вниз головой.

Происходящее разворачивалось перед глазами Гарамонда, будто плавное расцветание спиральной галактики в замедленном кино. Вот он увидел первый роковой миллиметр просвета между ступней мальчика и монументальной фигурой, еще на миг Харальд словно завис в воздухе, а потом, набирая скорость, неумолимо устремился вниз. Голова его врезалась в основание статуи, и негромкий треск, сопровождаемый металлическим гулом, взорвался в мозгу капитана.

Гарамонд рухнул на колени рядом с глупым бедным инфантом и после беглого осмотра убедился: мертв. В проломленном черепе Харальда зияла глубокая дыра, осколки костей впились в мозг.

— Нет, никакой ты не цепкий, — хрипло прошептал капитан, потрясенно глядя на еще поблескивающее капельками пота лицо. — Ты убил нас обоих. И мою семью.

Он встал и поглядел в направлении главного входа, ожидая увидеть толпу слуг и домочадцев, бегущих к месту трагедии.

Но на террасе по-прежнему стояла тишина, нарушаемая лишь журчанием фонтанов. Высоко в небе бесшумно чертил инверсионный след невидимый стратосферный авиалайнер. В мозгу капитана затикали часы. Они отсчитывали секунды все громче и громче, пока наконец сила ударов не сравнялась с грохотом молота, но Гарамонд не шевелился, наверное, еще минуту, пока до него дошло, что никто ничего не заметил.

Стряхнув оцепенение, он поднял тело Харальда и поразился его легкости. Раздвинутые ветви кустарника зашуршали и укрыли мертвого ребенка под своей сенью.

Капитан Гарамонд повернулся спиной к Старфлайт-Хаусу и, не оглядываясь, побежал вниз по ступеням эскалатора.

2

При удачном стечении обстоятельств у него было в запасе около ста минут.

Надеяться на это позволяла королевская точность Элизабет, никогда не заставлявшей подданных ждать ни секундой меньше означенного срока, в данном случае двух дополнительных часов. Правда, с оговоркой: если она собиралась оставить сына вдвоем с капитаном на все это время. Сто минут дают ему шанс, решил Гарамонд. Но если любой из дюжины лакеев спохватится чуть раньше и выйдет забрать Харальда… Если любой из тысячи посетителей штаб-квартиры заметит кровавое пятно… Если…

Все эти «если» вертелись в голове, словно шары в барабане смертельной лотереи, пока последний эскалатор не достиг главного вестибюля и Гарамонд зашагал к выходу на пандус, откуда служебная машина должна была доставить капитана на челночный терминал Северного космодрома. Если не думать об опасности, связанной с бортовой рацией в кабине водителя (опять «если»!), то служебный транспорт — самый надежный способ быстро добраться до своего корабля.

Огромный льдисто-зеленый зал заполняли служащие, закончившие дневную смену в многочисленных административных зданиях. Они выглядели довольными и счастливыми, радовались, вероятно, что успеют захватить немного щедрого солнца уходящего дня. Гарамонд, внутренне браня и проклиная их, пробирался сквозь встречные людские потоки и круговороты, стараясь двигаться быстро, но в то же время не привлекать к себе внимания.

«Я человек конченый, почти мертвец, — думал он с непонятным безразличием. — Что бы я ни сделал в ближайшие два часа, как бы мне ни повезло, все равно я — покойник. Моя жена и сын тоже умрут. Даже если поток ионов сохранит интенсивность и наполнит паруса, все мы скоро превратимся в покойников, потому что бежать некуда и затаиться негде. Всего одна планета, не считая Земли, и корабли Элизабет будут крейсировать на подлете…»

Чей-то удивленный взгляд задержался на его лице, и Гарамонд осознал, что бормочет вслух. Он растянул губы в бодрой улыбке, восстанавливая привычный образ бравого капитана фликервинга, и любопытный, сочтя, что ошибся в источнике странного бормотания, заторопился дальше. Оставшееся расстояние Гарамонд преодолел, закусив губу. Машина стояла в одной из секций служебной стоянки, и остроглазый водитель средних лет, издали завидев капитана, подогнал свой экипаж к подъезду в тот момент, когда Вэнс достиг кромки тротуара.

— Спасибо, — ответив на приветствие, сказал капитан, благодарный за небольшой выигрыш во времени.

— Я решил, что вы должны очень спешить, сэр. — Глаза шофера сочувственно разглядывали его в зеркале заднего обзора.

— Вот как? — Гарамонд с трудом подавил страх и уставился в багровую угреватую шею водителя. Судя по дружелюбию этого человека, вряд ли кто-то собирается с его помощью арестовать капитана. — Почему вы так решили?

— Очень просто, сэр. Сегодня все командиры «Старфлайта» торопятся на космодром. Говорят, плохая сводка.

Гарамонд кивнул и постарался принять как можно более непринужденную позу. Магнитный двигатель приглушенно взвыл, и машина рванулась с места.

— Полагаю, мы еще успеем захватить отлив, — ровно проговорил капитан.

— Во всяком случае, я на это надеюсь, ведь мое семейство собиралось посмотреть на сегодняшний старт.

Узкое лицо водителя выразило недоумение.

— А я думал, мы сейчас прямо на…

— Сделаем маленький крюк, заедем за моими. Адрес помните?

— Да, сэр.

— Прекрасно. Поедем как можно быстрее. — И Гарамонд небрежным жестом отключил звуковую связь с кабиной.

Крепко зажав аппарат коленями, он набрал домашний код и с облегчением увидел засветившийся экран, означавший принятый вызов. Ведь Эйлин и Криса вполне могло не оказаться дома. Сынишка так расстроился (Гарамонд опять вспомнил, как тот грозил ему кулачком), что Эйлин могла увести его куда-нибудь на остаток дня в надежде отвлечь и успокоить. Если бы это произошло…

— Вэнс?! — Изображение Эйлин появилось на миниатюрном экране. — Я была уверена, что твой корабль давно улетел. Откуда ты?

— Из машины. Подъеду минут через десять.

— Ты возвращаешься? Но…

— Эйлин, кое-что изменилось… В общем, я хочу свозить вас с Крисом на космодром. Он с тобой?

— Рядом, во дворике. Но, Вэнс, ты ведь никогда не позволял нам смотреть на твой взлет.

— Конечно… — Гарамонд замялся и решил, что лучше пока держать Эйлин в неведении. — Я изменил мнение на этот счет. Пока я еду, приготовь Криса к поездке.

Эйлин недоуменно пожала плечами.

— Думаешь, ему от этого станет легче? Тебя уже часа три не было дома, он только начал чуть-чуть отходить, а ты собираешься начать все сначала?

— Говорю же, Эйлин, произошли некоторые изменения в программе.

«Сколько комнатных собачонок крутится сегодня вокруг президентской свиты? — спрашивал себя Гарамонд. — Пять? Или шесть? И на каком расстоянии собака способна учуять труп? Кажется, эти любимые игрушки Лиз — наиболее серьезная угроза».

— Я объясню тебе все позже. А сейчас, пожалуйста, приготовь Криса.

Эйлин покачала головой.

— Нет, Вэнс. Сожалею, но не могу…

— Эйлин! — Гарамонд намеренно позволил прорваться панической интонации, рассчитывая, что жена поймет: нормальный мир, в котором она существовала, вот-вот рухнет. — Я не могу сейчас вдаваться в подробности, но через несколько минут вы с Крисом должны ждать меня, готовые к поездке на космодром. Пожалуйста, не спорь, а просто выполни мою просьбу!

Гарамонд отключил связь и откинулся на спинку сиденья, гадая, не сказал ли лишнего. Связисты вечно суют свой нос в чужие дела и вполне способны вести перехват на общей частоте. Автомобиль мчался на запад по главной магистрали. Иногда водитель, заметив просвет в транспортном потоке, резко увеличивал скорость, и капитана начинало бросать из стороны в сторону. По пути в Старфлайт-Хаус шофер управлял машиной с большим мастерством: видимо, сейчас что-то его отвлекает. Гарамонд включил переговорное устройство.

— …к его дому, — сообщал кому-то водитель. — На Северном космодроме будем приблизительно через двадцать минут.

Гарамонд кашлянул.

— Что вы делаете?

— Докладываю, сэр.

— Зачем?

— Такова инструкция. Все водители служебного транспорта обязаны информировать центральную диспетчерскую о своих перемещениях.

— А вы о чем сообщили?

— То есть как, сэр?

— Вы докладывали не только о своих перемещениях.

Шофер неловко пожал плечами, и его значок служащего «Старфлайта» с изображением Солнца блеснул отраженным красным лучом.

— Я просто упомянул, что по пути на космодром вы решили захватить с собой семейство.

— Впредь действуйте строго по инструкции и не болтайте лишнего.

— Простите, сэр?

— Я капитан Разведывательного корпуса «Старфлайта» и не нуждаюсь в опеке, когда езжу по острову.

— Сожалею, но…

— Ваше дело следить за дорогой. — Гарамонд с трудом унял бессмысленный гнев. — И поезжайте быстрее.

— Есть, сэр. — Водитель сгорбился над рулем, и обветренная кожа нависла складкой над воротником его униформы.

Гарамонд закрыл глаза и напряженно замер, нервно поглаживая колени потными ладонями. Чем сейчас заняты придворные Элизабет? Ежедневной рутиной? Заседают ли еще все ее советы, комитеты и трибуналы? Продолжает ли она переходить из зала в зал, самодовольно дергая за ниточки имперской власти, одним лишь своим присутствием заставляя трепетать и колыхаться паутину империи? Или кто-нибудь уже заметил отсутствие Харальда? А может, и самого капитана Гарамонда?

Он открыл глаза и мрачно уставился на пробегающие мимо здания торгово-делового центра, протянувшегося от Старфлайт-Хауса на несколько километров. Потом конторы и магазины уступили место первому из принадлежащих компании жилых массивов. Как офицер Разведкорпуса Звездного флота, Гарамонд имел право жить в престижном районе, то есть в непосредственной близости от великолепного президентского дворца. В спокойные минуты на капитанском мостике своего корабля Гарамонд часто размышлял о том, как громада абсолютной власти в определенном смысле искажает структуру общества и даже языка, подобно тому, как огромное светило искривляет окружающее пространство. Обитателям планет, движущихся в поле его тяготения, может казаться, будто они летят по прямой, хотя на самом деле это — движение по орбите. Сейчас елизаветинская физика социальной гравитации устраивала Гарамонда, поскольку его дом находился на полпути между штаб-квартирой и Северным космодромом: подбирая своих, он потеряет минимум времени.

Едва машина остановилась у многоквартирной пирамиды, капитан распахнул дверцу и бросился к лифту. Выйдя на третьем этаже, он подбежал к двери и ворвался в квартиру. Его обступили знакомые предметы домашней обстановки, и Гарамонд вдруг ясно понял: все, привычная жизнь кончена. На мгновение он ощутил себя призраком среди декораций, изображающих его прежнее жилище.

Из спальни появилась Эйлин, одетая, как обычно, в яркие облегающие шелка. На загорелом лице и в глазах читалась тревога.

— Что случилось, Вэнс?

— Объясню позже. — Он обнял ее и на мгновение прижал к себе. — Где Крис?

— Я здесь, папочка! — Сын выбежал из комнаты и вскарабкался на Гарамонда, цепляясь за него всеми четырьмя конечностями, словно маленький зверек. — Ты вернулся!

Гарамонд поднял его и, подражая ракете-носителю, подбросил высоко в воздух.

— Поедем со мной на космодром. — Он передал Криса жене. Второй раз за последний час он держал на руках легкое детское тельце. — Нас ждет машина. Спускайтесь, я догоню.

— Ты так и не ответил, зачем все это?

— Потом. Позже! — Гарамонд решил: если их остановят раньше, чем космический челнок оторвется от Земли и Эйлин поклянется, что ничего не знала, то у нее с Крисом останется хоть какой-то шанс.

Он подтолкнул ее к выходу, а сам повернулся к люминесцентному экрану и сдвинул его в сторону, открыв нишу, заполненную свертками, коробками и всякими вещами. Гарамонд достал из одной коробки свой старый длинноствольный пистолет, оставшийся с курсантских времен. Ему понадобилось всего несколько секунд, чтобы зарядить обойму, вставить ее в массивную рукоятку и повесить кобуру под мышку. На левом боку китель топорщился, но времени на переодевание не было. Гарамонд сунул руку в открытую шкатулку, схватил, не глядя, какое-то украшение и заторопился к лифту. Эйлин ждала его, одной рукой придерживая створки, а другой пытаясь управиться с Крисом.

— Поехали, — весело сказал капитан, мысленно заглушая бешеное тиканье часов в голове, и нажал на кнопку.

На первом этаже Крис стрелой помчался вперед через длинный холл, выскочил на улицу и плюхнулся в машину. К счастью, прохожих было немного и совсем не оказалось соседей. Водитель хмуро отдал честь Эйлин и придержал перед ней дверцу. Когда машина, тронулась, Гарамонд вымученно улыбнулся.

Эйлин нетерпеливо тряхнула темноволосой головкой.

— Ну, теперь-то ты скажешь, в чем дело?

— Вы просто едете проводить меня и посмотреть на старт корабля. — Он взглянул на сына. Тот уже вскарабкался с ногами на сиденье и пожирал глазами убегающую назад дорогу. — Вот и Крис давно об этом мечтал.

— Ты же сказал, что дело очень важное!

— Что для меня может быть важнее, чем провести лишних полчаса с тобой и Крисом?

Эйлин казалась сбитой с толку.

— А что ты искал в квартире?

— Да так, ничего особенного. — Гарамонд незаметно шевельнул левым плечом, проверяя не слишком ли бросается в глаза выпирающая кобура.

— Но я вижу, ты что-то взял.

Эйлин наклонилась, схватила его за руку и разжала пальцы. На ладони блеснула золотая улитка с рубиновыми глазами, которую Гарамонд подарил жене во время медового месяца. Только сейчас он осознал, что схватил именно эту маленькую драгоценность, поскольку она служила чем-то вроде домашнего талисмана, охранявшего их маленький мирок. У Эйлин расширились зрачки, и она отвернулась. Гарамонд не стал размышлять, многое ли подсказала ей интуиция, сейчас его больше занимал отпущенный ему срок.

В это время Карлос Пеннарио, младший лакей из штата домашней прислуги «Старфлайта», неуверенно шел по искусно воссозданному на одной из террас парку эпохи итальянского Возрождения. Пеннарио выгуливал на поводках двух любимых президентских спаниелей.

Его одолевали сомнения, вызванные, с одной стороны, необычным поведением собак, а с другой — боязнью потерять место. Оба пса, возбужденно тянули его куда-то вверх. Но там, на верхних террасах, находился уровень директоров компании и президента. Наблюдательный по природе, Пеннарио никогда раньше не замечал за спаниелями такой прыти: они явно унюхали что-то необычное. Карлоса так и подмывало спустить их с поводков, однако служащему четвертого класса не подобало заходить на «руководящий уровень». В обычных обстоятельствах это соображение не удержало бы Пеннарио, но недавно он получил от своего шефа, гномоподобного шотландца по имени Артур Кемп, грандиозный нагоняй и предупреждение об увольнении за какую-то провинность.

Вглядываясь в сторону бронзовых фигур, куда были повернуты собачьи носы, Пеннарио еле удерживал нетерпеливо поскуливающих псов. Статуи отливали красным золотом. Несколько минут назад недалеко от них стоял, облокотясь на перила, высокий, суровый с виду человек в черном капитанском мундире. Но угрюмый капитан, вероятно, куда-то ушел.

Спаниели продолжали бесноваться и рвались наверх. Скорее всего, не Бог весть какое диво разожгло псиное любопытство, однако Пеннарио представился случай немного, хотя и рискованно, развлечься. Работа всегда вызывала у него неодолимую скуку.

Он еще немного поколебался, пристально рассматривая склон, никого не увидел и наконец позволил спаниелям увлечь себя вверх по широкой пологой лестнице.

Собаки в нетерпении царапали когтями гладкий камень. С верхней ступеньки они прямиком махнули к статуям, обогнули постамент и с подвыванием скрылись в кустарнике.

Пеннарио раздвинул рукой темно-зеленую листву, наклонился и вгляделся в пещерный сумрак.

Гарамонд подсчитал, что ему нужно еще минут тридцать. Если тело Харальда не обнаружат в ближайшие полчаса, они успеют до объявления тревоги покинуть атмосферу Земли на одном из челноков Разведкорпуса «Старфлайта». Это не гарантирует безопасности, но на полярной орбите капитана ожидает «Биссендорф», его личная территория, где законы Элизабет действуют не в полной мере. Она, разумеется, в конце концов доберется до корабля и уничтожит врага, но для этого ей придется попотеть. Космос — не Земля, где по первому слову президента в травлю включатся тысячи человек.

— Я хочу в туалет, — сообщил вдруг Крис и обиженно хлопнул ладошкой по не вовремя заявившему о себе животу.

— Потерпи, скоро приедем на космодром. — Эйлин посадила сына к себе на колени и обняла смуглыми руками, покрытыми золотистым пушком.

Гарамонд смотрел на жену с ребенком и никак не мог отделаться от чувства нереальности происходящего. Вот они сидят, одетые по-домашнему, совсем без вещей, не ведая даже, зачем их увезли из привычной обстановки. Через несколько минут они навсегда покинут не только свой дом и уютный дворик, а саму Землю, с ее солнечным светом, зеленью лесов и ринутся в смертельно опасное межзвездное пространство. Гарамонду стало трудно дышать, словно давление в салоне резко упало. Нужно точно распланировать свои действия на ближайшие полчаса, ведь решался вопрос жизни и смерти. Но капитан не мог сосредоточиться, мысли разбегались, он вновь и вновь вспоминал ужасающие фрагменты одной и той же картины.