Орбитсвиль (№1) - Орбитсвиль

Вот силуэт Харальда и равнодушного бронзового истукана разделяют первые роковые миллиметры, вот светлая полоска неумолимо расширяется… А тельце оказалось поразительно легким. Как в нем, таком невесомом, удерживалась жизнь? Невесомое, но настолько непрочное, что падение всего с трехчетырехметровой высоты…

— Пап, смотри, твой космодром! — Крис подпрыгнул в объятиях матери. — А мы пойдем к тебе на челнок?

— Попробую вас провести.

Гарамонд не отрывал глаз от мелькающих прутьев ограды, надеясь не пропустить признаков повышенной суеты на космодроме.

Карлос Пеннарио отпустил ветку. Впервые с детских лет он осенил себя крестным знамением и, волоча упирающихся собак, попятился. Карлос огляделся по сторонам в поисках подмоги, но вокруг никого не было.

Пеннарио раскрыл рот и приготовился закричать, давая выход ужасу, однако сонный воздух так и не огласился испуганным воплем. У Пеннарио появились некие соображения.

Сам Карлос всего несколько раз, да и то издали, видел всесильную Элизабет, зато наслышан был о ней достаточно. В общей спальне младшей обслуги шепотом рассказывали, что лучше лишиться годового жалованья, чем, к примеру, сообщить властительнице о ее любимом спаниеле, подавившемся куриной костью. А Карлос едва добровольно не взял на себя роль горевестника.

Он представил себе, что сделает Элизабет с человеком, обнаружившим труп ее сына, до того как к ней вернется хотя бы намек на самообладание, подобающее ее рангу… Нет уж, это дело его начальника, Артура Кемпа. Если на то пошло, Пеннарио не имел права подыматься на злополучную террасу. А с точки зрения людей вроде Кемпа одно нарушение провоцирует другое. Чего доброго Карлоса запросто обвинят в смерти мальчишки, ведь мозги у всех царедворцев работают одинаково. Кемп решит, что Пеннарио достаточно пожил на белом свете, пора и честь знать. Да он в чем угодно поклянется, лишь бы отвести подозрение в дружбе с виновным. А фараоны умеют развязывать языки.

Сознание смертельной опасности придало ему сил. Он решительно подхватил псов на руки и бросился вниз по лестнице. Несмотря на испуг, Карлос не позволил себе поддаться панике и проявил качества, благодаря которым избежал голодной смерти в Мексике, вырвался из нищеты и добился теплого местечка в одном из немногих регионов Земли, где еще оставалось вдоволь кислорода. Пеннарио припомнил расписание ежедневных инспекционных обходов Кемпом территории Старфлайт-Хауса. В это время раздражительный коротышка-шотландец обычно совершал последнюю проверку террасы и проходил мимо кустов, где сейчас лежал мертвый. Харальд. Насколько бы все упростилось, если бы его нашел именно старший надзиратель за прислугой.

Пеннарио добежал до последнего уровня, откуда мог еще различить статуи и кустарник на верхней террасе. Спрятавшись в увитой плющом беседке, он опустил собак на землю и для виду начал возиться с серебряными ошейниками. Встревоженные животные рвались на свободу, но Пеннарио был тверд.

Он не сомневался, что, освободившись от поводков, спаниели помчатся куда надо, важно было только подгадать собачий рывок к появлению Кемпа, чтобы они снова сделали свое страшное открытие у него на глазах.

Пеннарио взглянул на часы.

— Ну, песики, потерпите еще немного, — прошептал он.

Космодром, против опасений Гарамонда, выглядел даже более спокойным, чем обычно. Под косыми лучами заходящего солнца бетонное поле стало похоже на пустыню, а причудливые облака, скопившиеся у самого горизонта, напоминали сказочное войско со сверкающими шлемами и щитами. Над небесной ратью, словно развернутые вымпелы, вытянулось несколько густо-розовых полос.

Машина замедлила ход. Гарамонд, из-под руки посмотрел в сторону предписанной взлетной полосы. Вон и челнок. Люк открыт, широкий трап на месте. Капитану захотелось схватить в охапку Эйлин, Криса, броситься к кораблю и взмыть в небо.

Однако перед полетом требовалось выполнить известные формальности. Пренебречь ими — значит вызвать подозрения. «Биссендорф» получит соответствующую радиограмму, а это совершенно ни к чему.

Гарамонд отбросил со лба густую прядь волос и улыбнулся, желая успокоить Эйлин и шофера.

— Сейчас я сбегаю, подпишу кое-какие бумажки, а потом отправимся на экскурсию по челноку, — небрежно бросил он, вылезая из машины.

— Разве мы с Крисом не пойдем на смотровую площадку? — спросила Эйлин.

— А что там интересного? Правда, Крис? — Гарамонд взял сына и поставил на нижнюю ступеньку лестницы, ведущей в штаб Разведкорпуса. — Какой прок от папки-капитана, если нельзя пользоваться кое-какими привилегиями? Ты ведь давно просил показать тебе орбитальный катер, верно?

Крис кивнул, но как-то сдержанно, будто ему передалась материнская тревога.

— Ну, вот, теперь ты увидишь, как там здорово. — Гарамонд подал Эйлин руку и помог ей выйти. — Все. Теперь мы сами справимся, — сказал он, обращаясь к водителю, и хлопнул дверцей.

Тот быстро оглянулся и молча укатил прочь.

Эйлин схватила мужа за руку.

— Мы одни, Вэнс, что случилось?

— Стойте на этой лестнице и никуда не уходите. Я скоро вернусь.

Гарамонд взлетел по ступеням, отдал честь охранникам у входа и побежал в Предполетный центр Разведкорпуса. Он замер на миг, словно впервые попал в большую квадратную комнату, увидев ее глазами молодого Вэнса Гарамонда, отправлявшегося в первый самостоятельный полет. Потом хлопнул по длинному столу планшетом с полетным предписанием, разрешением на вылет и штурманскими картами.

— Опаздываете, капитан, — прокомментировал появление Гарамонда грузный диспетчер Хершелл. Он всегда обращался к капитанам с ноткой горечи, напоминающей, что Хершелл тоже не всю жизнь протирал здесь штаны.

— Знаю! Не мог вырваться от Лиз. — Гарамонд схватил стилограф и принялся подписывать бесчисленные документы, которые подсовывал ему диспетчер.

— Вот как? Что, долго не отпускала?

— Поэтому все так и вышло.

— Сочувствую. Боюсь, вы упустили момент.

— О, даже так?

— Угу. Посмотрите на карту. — Диспетчер кивнул на огромное стереоизображение Солнечной системы и прилегающего пространства, парившее под потолочным куполом.

Желтое сияние солнечного ветра было, как всегда, насыщенным; налетая на дневную сторону Земли, оно отклонялось геомагнитным полем и создавало ударный фронт. Однако данные о солнечном ветре представляли ценность лишь для межпланетников, Гарамонда же интересовал ионный вихрь близ границы Солнечной системы. Капитан поискал глазами большую дугу ударного фронта. Обычно в районе орбиты Урана ослабевший солнечный ветер, сталкиваясь с галактическим магнитным полем, снова уплотнялся и наращивал давление. Гарамонд не сразу обнаружил янтарную полоску — такую блеклую, что она соответствовала, должно быть, лишь одному иону на десять кубических сантиметров. Ему редко доводилось наблюдать столь хилый фронт. Похоже, у светила разыгрался приступ скупости, и оно не желало помогать звездолетам набрать третью космическую скорость для выхода в межзвездное пространство.

Капитан посмотрел на беспорядочно разбросанные по всей карте красные, синие и зеленые полосы, отмечавшие галактические потоки быстрых частиц. Эта блуждающая пыль была так же важна для него, как ветер, волны, приливы и отливы — для шкипера, пустившегося в плавание по океану на старинном паруснике. Все космолеты, сошедшие со стапелей «Старфлайта», то есть все, построенные на Земле, захватывали в магнитные ловушки странствующие атомные осколки и сжигали их в корабельных реакторах. Благодаря такому способу корабли, весившие всего десять тысяч тонн, могли проникать в глубокий космос.

Однако фликервинги имели существенный недостаток: их эффективность целиком зависела от космической «погоды». Оптимальный режим полета предполагал разгон с постоянным ускорением до середины маршрута, а затем торможение до конечной точки. Но когда Путь пролегал сквозь обедненные ионами области пространства, режим постоянного ускорения выдержать было невозможно. Если такое случалось на первом отрезке, звездолету требовалось больше времени на преодоление всего расстояния, если же на втором, то, лишенный возможности сбросить скорость, корабль проносился мимо цели и иногда удалялся на несколько световых дней, прежде чем его удавалось остановить. Для минимизации этой неопределенности «Старфлайт» запустил в космос множество автоматических метеостанций. Они периодически посылали в сторону Земли узконаправленные пучки тахионов, несущие информацию, которая регулярно загружалась в электронные карты погоды.

Гарамонду было достаточно беглого ознакомления с картой, чтобы понять: обстановка для разгона крайне неблагоприятна, даже отвратительна. Львиную долю изображенного объема потоки частиц совсем не пронизывали, а те, что виднелись в остальной части, сносило к югу Галактики. Орбиты Марса достигал всего один пучок приличной плотности, вероятно, массивные осколки ядер попали в ловушку межпланетного магнитного поля сложной конфигурации, да и тот быстро удалялся.

— Мне надо выбраться, — мрачно произнес Гарамонд.

Хершелл вручил ему традиционный кожаный планшет с полетными документами.

— Почему бы вам не отчалить немедленно, капитан? «Биссендорф» готов к старту, а я подпишу остаток этого хлама по доверенности.

— Спасибо, — просто ответил Гарамонд, подхватил планшет и бросился к двери.

— Не дай улизнуть этому жирному облаку пыли! — напутствовал его диспетчер, некогда тоже бороздивший просторы на фликервинге. — Хорошенько взнуздай его!

Гарамонд, испытывая громадное облегчение от того, что может не скрывать спешки и выплеснуть напряжение, помчался по вестибюлю. Командир корабля, бегущий по эскалатору штаба Разведкорпуса вдогонку за портящейся космическом погодой, ни у кого не вызывал недоумения.

Жена и сын стояли там, где он их оставил. Эйлин выглядела обеспокоенной и крепко прижимала к себе Криса, обняв его за плечи.

— Путь свободен, — объявил Гарамонд и, взяв ее под руку, увлек к тоннелю с бегущей дорожкой. — Пойдем!

Эйлин поспешила за ним с покорной готовностью, но ее тревога, судя по всему, нарастала.

— Куда мы, Вэнс? — тихо спросила она.

Он понял истинный смысл ее слов по особому тону, который всегда появлялся у них в минуты острой потребности в доверии и поддержке и который требовал искреннего ответа. Гарамонд бросил взгляд на сына, увлекшегося плавными метаморфозами бегущей дорожки, пошедшей под уклон и превратившейся в лестницу эскалатора.

— Днем, когда я ждал на холме вызова к президенту, меня попросили последить часок-другой за юным Харальдом Линдстремом… — На Гарамонда обрушилась чудовищная нереальность всего, что с ним произошло и о чем пришлось впервые заговорить вслух. Слова застревали в горле.

— Продолжай, Вэнс.

— Я… оказался никудышным воспитателем… Я не сумел как следует приглядеть за ним. Мальчик упал и разбился… Насмерть.

— Ох! — Эйлин поднесла руку ко лбу. — Как же тебя оттуда выпустили?

— Никто ничего не заметил. Я спрятал его в какие-то кусты.

— Значит, мы спасаемся бегством?

— Бежим без оглядки.

Эйлин положила руку ему на плечо.

— Ты считаешь, Элизабет способна?..

— Не только способна, это первое, что она сделает. Непроизвольно, неизбежно. Она не умеет иначе.

— Это какой-то кошмар. — У Эйлин задрожал подбородок. — Но, Вэнс, не можем же мы с Крисом просто улететь вместе с тобой!

— Можете и улетите. — Гарамонд обнял ее за талию и с беспокойством почувствовал, как Эйлин повисла на его руке. Он приблизил губы к ее виску.

— Мне необходима твоя помощь, чтобы спасти Криса. Один я не справлюсь. А Лиз вполне может выместить злобу на нем.

Эйлин с усилием выпрямилась.

— Я попробую, Вэнс. Ведь женщины давно летают на Терранову, правда?

— Ну вот, уже лучше. — Гарамонд ободряюще улыбнулся, а сам подумал: «Неужели ей неизвестно, что на второй обитаемой планете всем заправляет тот же „Старфлайт“?», но вслух сказал: — Сейчас будет конец тоннеля, Эйлин. Возьми Криса на руки и спокойно поднимись по трапу в катер, будто это школьный автобус. Я пойду сзади и закрою вас на случай, если кто-нибудь смотрит с башни в нашу сторону.

— А другие пассажиры?

— Там будут только пилоты, а с ними я договорюсь.

— Разве им разрешается брать на борт посторонних?

— Они не станут возражать, — сунув руку под китель, пообещал Гарамонд.

В это время на вершине изрезанного террасами холма уже расстался с жизнью первый невиновный.

Предвкушая вечернюю трапезу, старший дворецкий Артур Кемп совершал последний обход, когда мимо него в заросли с громким лаем метнулись два президентских спаниеля. Кемп остановился, оглядываясь в поисках оплошавшего слуги, потом решил полюбопытствовать, что привлекло собачье внимание, и раздвинул листву. Дневной свет уже померк, к тому же Кемпу, выросшему в сравнительно благополучной северной Шотландии, недоставало той инстинктивной боязни насильственной смерти, какая была у Карлоса Пеннарио. Недолго думая, дворецкий вытащил тело из кустов и только тут узнал Харальда. Кемп вздрогнул, остолбенело уставился на черные дорожки запекшейся крови, протянувшиеся из ушей и ноздрей ребенка, но тут же спохватился, включил наручный коммуникатор и поднял тревогу.

Спустя две минуты Элизабет Линдстром была на террасе.

Она никому не позволила трогать мертвого сына и прямо над маленьким телом учинила придворным первый допрос. Сначала она держала себя в руках, и только многоопытные члены совета директоров поняли особые интонации ее голоса и дрожь толстых пальцев, беспокойно теребящих рубиновый перстень на правой руке. По рангу этим людям полагалось находиться подле президента, однако они начали потихоньку пятиться. Кольцо вокруг Элизабет стало расширяться, пока на середину не выпихнули старшего надзирателя Кемпа.

Элизабет вцепилась в него мертвой хваткой. Кемп отвечал на бесчисленные вопросы и даже сохранял подобие самообладания. Но, подтвердив, что капитан Гарамонд исчез, он вдруг осекся, увидев как Элизабет начала медленно вырывать у себя из головы целые пучки волос. Бесконечно долгую минуту Кемп наблюдал это зрелище, потом не выдержал и бросился бежать. Элизабет испепелила его лазерной вспышкой из рубинового перстня, потом с остановившимся взором повернулась к свите, намереваясь, видимо, поджарить и придворных. Однако ее личный лекарь, рискнув собственной жизнью, выстрелил в раздувшуюся сонную артерию повелительницы капсулой с лошадиной дозой успокоительного.

Элизабет почти сразу потеряла сознание, но успела произнести:

— Приведите ко мне Гарамонда.

3

Гарамонд протиснулся следом за женой в приземистый обрубок челнока и огляделся. Через открытую дверь пассажирского салона виднелись приборные панели и рычаги управления в рубке экипажа. Там, по обе стороны от прохода, сидели пилоты с нашивками и эмблемой «Старфлайта» на рукавах. До слуха капитана донеслись последние команды предполетной проверки систем корабля. Ни один из пилотов не оглянулся.

— Садитесь, — шепнул Гарамонд, указывая на сиденья, скрытые от рубки главной переборкой. Он приложил палец к губам и заговорщицки подмигнул Крису, как будто затеял новую игру. Мальчик неуверенно кивнул, Гарамонд повернулся к входному люку, помахал воображаемым провожатым в переходном тоннеле и прошел в рубку.

— Можно трогаться, — объявил он веселым тоном.

— Есть, сэр. — Черноволосый, с выбритым до синевы подбородком старший пилот оглянулся через плечо. — Только сначала миссис Гарамонд и ваш сын должны покинуть борт.

Капитан обвел взглядом приборную доску и заметил маленький телеэкран с изображением пассажирского салона и крохотными четкими фигурками. «Интересно, — подумал Гарамонд, — давно ли этот тип наблюдает за ними и к каким выводам пришел?»

— Мои жена и сын отправятся на рейд вместе со мной, — заявил он.

— Сожалею, сэр, но их нет в моем списке.

— Они летят по особому распоряжению президента. Я получил его только что.

Офицер упрямо выпятил нижнюю челюсть:

— Мне нужно получить подтверждение. Я свяжусь с диспетчером.

Гарамонд выхватил пистолет и повертел у него перед носом.

— Уверяю вас, все в полном порядке! А теперь стартуйте, как обычно, и побыстрее переправьте нас на мой корабль. — Он повел стволом, указывая на взлетно-посадочную полосу. — Предупреждаю: я знаком с управлением и при необходимости смогу сам поднять этого клопа. Поэтому не советую хитрить, иначе мне придется вас застрелить.

Старший пилот пожал плечами.

— Кому охота становиться мишенью? — согласился второй пилот. — Но неужели вы рассчитываете уйти от погони, капитан?

— Рассчитываю, если выберусь с Земли. Ну, вперед!

Гарамонд остался за пилотскими креслами. С приглушенным щелчком автоматически захлопнулась дверь салона, орбитальный катер пошел на рулежку, а потом на разгон. Прислушиваясь к переговорам пилотов с диспетчерской башней Северного космодрома, капитан следил за экраном компьютера, куда выводились параметры предстоящего полета. «Биссендорф» дрейфовал на орбите в Первой полярной зоне среди множества космолетов Звездного флота, состоящего, главным образом, из транспортных судов с редкими вкраплениями исследовательских кораблей. Зона опоясывала Землю от полюса к полюсу на высоте более ста километров. Прибывающие корабли пристраивались на орбитальную «стоянку» в одном из тридцатиуровневых секторов, закрепленных за двенадцатью космическими станциями. Конкретное местоположение выбиралось в зависимости от сложности технического обслуживания. «Биссендорф» нуждался в основательном ремонте и три месяца проболтался возле восьмой станции, которая, как показывал компьютер, должна была в эту минуту проходить над Алеутскими островами. Если челнок разовьет максимальную скорость, то встреча произойдет приблизительно через одиннадцать минут.

— Насколько я понял, вы намерены перехватить «Биссендорф»? — спросил старший пилот, когда тяга ракетных двигателей челнока достигла нормы и в носовом иллюминаторе, словно трассирующие пули, замелькали белые маркеры взлетно-посадочной полосы.

— Вы верно поняли.

— Вашим придется тяжко, — заметил пилот, и в его словах прозвучал невысказанный вопрос.

— «Тяжко» — это мягко сказано… — Гарамонд умолк. Им же лучше, если он не станет посвящать их в суть дела: верные псы Элизабет могут взяться и за пилотов.

— В бардачке около вас есть металлизирующая аэрозоль, — предложил второй пилот.

— Спасибо, — взяв баллончик, Гарамонд прошел в салон к Эйлин. — Сбрызни этой жидкостью свое платье и костюм Криса.

— Зачем? — Эйлин старалась выглядеть беспечной, но ее голос вибрировал от напряжения.

— Одежде пропитка не повредит, но заставит ее реагировать на демпфирующее поле. Ты не сможешь делать резких движений, зато платье превратится в сеть безопасности на случай внезапных толчков и перегрузок. А на орбите ты быстрее привыкнешь к невесомости — ограничивающее поле не даст тебе кувыркаться при каждом неловком шаге.

Гарамонд совсем забыл, что Эйлин практически ничего не знала ни о воздушных, ни о космических полетах. Она ни разу не летала даже на обыкновенном реактивном самолете. Золотой век воздушного туризма канул в прошлое: теперь, если человеку повезло родиться в мало-мальски пригодном для жизни уголке планеты, он стремился к оседлости.

— Может, сначала ты? — предложила она.

— Мне это ни к чему. Все обмундирование для работы в космосе металлизируют при изготовлении. — Гарамонд ободряюще улыбнулся.

«Пилот и не догадывается, насколько он прав: Крису и Эйлин придется ох как несладко», — подумал он.

Челнок оторвался от земли, и капитан вернулся в рубку. Шасси втянулись, корпус приобрел аэродинамическую обтекаемость, и челнок взмыл в небо на розовом пламени рекомбинированных ионов. Ускорение прижало Гарамонда к переборке. За спиной громко заревел Крис.

— Держись, сынок, это не Страшно! Скоро все кончится…

— Северный космодром вызывает борт «Сахара Танго 4299», — ожил динамик. — Говорит коммодор флота Киган. Прием.

— Не отвечайте, — приказал капитан. Тиканье внутреннего секундомера резко оборвалось.

— Это же сам Киган! Не иначе, вы впутались во что-то серьезное, капитан.

— Достаточно серьезное. — Гарамонд быстро соображал, пока хриплый голос повторял позывные. — Сбейте настройку и свяжитесь с моим старпомом Нейпиром. — Он назвал пилоту частоту прямой связи с мостиком «Биссендорфа», минуя радиорубку.

— Но…

— Никаких «но»! — Гарамонд поднял многократно потяжелевший пистолет.

— У этого ветерана, знаете ли, от дряхлости ослаб спусковой крючок, а на мой палец давит перегрузка в несколько «же».

— Ладно, вызываю «Биссендорф». — Пилот покрутил верньер на подлокотнике своего кресла и спустя несколько секунд вышел на связь.

— Старший помощник Нейпир.

Узнав осторожность, с которой Нейпир всегда отзывался, не зная, кому понадобился, Гарамонд облегченно вздохнул.

— Клифф, это я. Крайне срочное дело. Тебе передавали что-нибудь из «Старфлайта»?

— Хм… Нет. А должны?

— Теперь это неважно. Слушай чрезвычайный приказ и прошу тебя сразу выполнить его, все вопросы потом.

— Хорошо, Вэнс. — Голос старпома звучал озадаченно и только.

— Я на катере, через несколько минут увидимся. Но ты, не дожидаясь меня, должен немедленно — слышишь, немедленно! — вырубить главный переключатель внешней связи.

Последовало короткое молчание. Видимо, Нейпир размышлял об уставе «Старфлайта», согласно которому подчиненный не обязан следовать незаконному приказу. Потом динамик заглох.

Гарамонд знал, что Нейпир тоже вспомнил дальние походы на «Биссендорфе», оставленные за кормой световые годы космических дорог, чужие солнца и мертвые планеты. Вспомнил, наверное, общую несбыточную мечту стать первооткрывателями новых миров, вспомнил бутылки горькой, совместно приконченные на орбитах вокруг затерянных в глубинах Вселенной светил, чтобы хоть временно расслабиться и залить тоску перед следующим безнадежным рывком.

Космический корабль — это еле заметный островок жизни в мертвой ледяной бездне. На него не распространяется абсолютная власть Элизабет. Лишь благодаря этой относительной независимости у Гарамонда оставалась крохотная надежда на спасение. Правда, пока корабль стоит на орбитальном рейде, его офицеры обязаны подчиняться любому приказу командования Звездного флота и руководства «Старфлайта», но капитану удалось блокировать каналы связи…

Мысли Гарамонда оборвал зуммер компьютера.

— Капитан, у нас сложная траектория, придется корректировать скорость, — сообщил второй пилот. — Может, имеет смысл предупредить вашу супругу?

Гарамонд благодарно взглянул на него и медленно пошел в салон. Небо на обзорном экране превратилось из густо-синего в черное, значит, челнок миновал плотные слои атмосферы. Когда корабль, набирая первую космическую скорость, вылетает на орбиту, бортовой компьютер, чтобы сгладить погрешности и случайные отклонения от расчетного курса, подвергает экипаж максимально допустимым перегрузкам. Но они рассчитаны на сильных мужчин.

Капитан добрался до Эйлин и Криса.

— Приготовьтесь, сейчас начнется нечто вроде американских горок, — сказал он. — Вас начнет тошнить. Не пытайтесь сохранять равновесие или как-то бороться, просто отдайтесь на волю корабля, и поле-ограничитель само удержит вас на месте.

Оба закивали головами, со страхом глядя на него. Гарамонд почувствовал груз ответственности и вины.

Едва он договорил, как серия поворотов словно искривила пространство. Капитана сначала бросило влево, потом, отрывая от пола, вверх и, наконец, прижало спиной к переборке. Демпфирующее поле позволило ему удержаться, а вот Крис и Эйлин едва не вылетели из кресел. Их стоны подтвердили, что ощущения они испытывают не из приятных.

— Держитесь, болтанка не продлится долго! — крикнул Гарамонд.

Во мраке перед челноком засияли звезды. Среди хаотично разбросанных точек выделялась-полоса более крупных и ярких световых пятен неправильной формы. Это сверкал бриллиантовый браслет Первой полярной. Прямо по курсу желтовато вспыхивала станция восьмого сектора. Разная освещенность искусственных объектов и фона удаленных солнц придавали картине трехмерную глубину и позволяли чувствовать грандиозные масштабы, что редко удавалось в дальнем космосе.

Вернувшись в кабину, Гарамонд остался в узком проходе между переборкой и спинками пилотских кресел. Челнок приблизился к веренице космических кораблей и произвел серию коррекций курса и скорости. Командование, скорее всего, уже отказалось от попыток связаться с «Биссендорфом» и принимает другие меры.

— Вижу ваш корабль, — произнес старший пилот, и его злорадная интонация заставила Гарамонда насторожиться. — Похоже, вы слегка опоздали, капитан. К нему уже швартуются другие. Вон они, смотрите, дрейфуют в самую середку.

Гарамонду, потерявшему ориентацию в мельтешении огней Первой полярной зоны, потребовалось несколько секунд, чтобы отыскать «Биссендорф». К пересадочному узлу большого корабля приближалась серебристая пулька чужого челнока. Лоб капитана покрылся холодной испариной. Это невозможно! Никто не успел бы опередить их, стартуя с Земли. Значит, командование перенацелило один из челноков, уже находящихся на орбите, и теперь собирается блокировать единственный свободный стыковочный узел «Биссендорфа».

— Ну-с, каковы будут дальнейшие распоряжения, капитан? — ехидно полюбопытствовал старший пилот. — Не желаете ли пригрозить пушкой вон тем парням?

— Они идут, — медленно ответил Гарамонд, — на штатную стыковку, с отключенными двигателями. Мы проскочим у них под носом.

— Слишком поздно.

Гарамонд ткнул стволом в шею офицера.

— А ты попробуй, дружище!

— Вы спятили… Ладно, это даже интересно.

Он впился глазами в растущий силуэт «Биссендорфа», покрутил ручку настройки, совмещая перекрестье окуляра с красным шлюзом переходной палубы, уже частично заслоненным вторым челноком. Тем временем тормозные дюзы начали плеваться огнем, скорость резко снизилась.

— Говорю вам, чересчур поздно.

— Плевать на компьютер! — рявкнул Гарамонд. — Вырубай тормозные!

— Вам что, жить надоело?

— А вам? — Капитан приставил пистолет к его спине и заставил отключить автопилот.

Изображения шлюза и челнока стремительно заслоняли экран переднего обзора. Офицер непроизвольно вобрал голову в плечи.

— Господи, сейчас врежемся!

— Знаю, — спокойно произнес Гарамонд. — И после этого у вас останется две секунды на то, чтобы снова нацелиться на стыковочный узел. Покажите же ваше мастерство.

Чужой челнок впереди и выше разбух до угрожающих размеров, и наконец в верхней части экрана остались лишь главные сопла его двигателя: Раздался оглушительный лязг и скрежет металла. Чужой катер исчез с экрана, а ворота шлюза пересадочной палубы дернулись и сместились в сторону.

Дальнейшие события Гарамонд воспринимал в замедленном темпе. Ему хватило времени отметить каждое действие пилотов. Сначала они ударили аварийной реактивной струей, и нос суденышка выровнялся. Потом корпус завибрировал от мощного выброса тормозных дюз, Гарамонд успел среагировать и устоял на ногах. Ему хватило времени даже на то, чтобы мысленно поблагодарить пилота, оказавшегося настоящим асом.

Потом челнок со скоростью, пятикратно превышающей безопасную, вонзился в стыковочный узел и, смяв арретир и собственную обшивку, замер.

Гарамонда бросило вперед, и только поле, компенсирующее любые резкие движения, спасло его от увечья. Смолкло эхо страшного удара, и сразу с кормы послышался свистящий вой. У капитана заложило уши, значит, воздух из катера устремился в какую-то пробоину, уравновешивая давление с наружным на причальной палубе «Биссендорфа», где все еще царил космический вакуум.

Тихо заплакал Крис. Гарамонд, пошатываясь, добрался до салона, опустился перед сыном на колени и начал его утешать.

— Что случилось, Вэнс? — Только сейчас Гарамонд заметил, насколько нелепо выглядят в этой обстановке яркие шелка Эйлин.

— Всего-навсего нештатное докование. Мы теряем воздух, но сейчас должен закрыться шлюз, нас загерметизируют… — Он прислушался к трели сигнала, зазвучавшего из кабины. — Ну, вот, все уже в порядке, слышишь? Этот звонок оповещает, что давление выровнено. Все позади, можно выходить.

— Но мы же падаем!

— Нет, мы не падаем, дорогая. Вернее, падаем, но не вниз… Это невесомость. — Гарамонду сейчас было недосуг объяснять жене законы небесной механики. — Посидите здесь с Крисом еще несколько минут, ладно?

Он встал, открыл входной люк и оглядел офицеров и техников, сгрудившихся на стальном пирсе перед катером. Среди них выделялась дюжая фигура старпома. Капитан оттолкнулся от порога, и его выбросило, словно из катапульты. Слабое демпфирующее поле корабля слегка искривило траекторию полета, и он приземлился на платформу, где его ботинки надежно примагнитились к полу. Нейпир поддержал его за локоть, а остальные отдали честь.

— Как дела, Вэнс? Никогда не видел такой жути. Вы прошли на волосок…

— Со мной все в порядке. Об остальном позже, Клифф. Свяжись с машинным отделением, пусть немедленно запускают реактор на полную мощность.

— Немедленно?

— Да. Я хочу захватить язык пыли, отставший от основного фронта. Курс, надеюсь, уже вычислен?

— Разумеется. Но как быть с этим катером?

— Придется взять с собой. Вместе со всеми, кто на борту.

— Ясно. — Нейпир поднес к губам наручный микрофон и приказал механикам: — Полный вперед!

Старпом отличался могучим телосложением, его бычья шея распирала воротник, а руки напоминали черпаки парового экскаватора. Однако в глазах светился недюжинный ум.

— Кажется, мы отправляемся в последний поиск под флагом «Старфлайта».

— Уж я-то наверняка. — Гарамонд убедился, что экипаж их не слышит. — Я увяз, Клифф, по самое горло. А теперь вот и тебя тяну за собой.

— Я сам так решил. Иначе бы не вырубил систему связи. Погоня намечается?