– Этого я не могу. Он мне не позволит.

– Я пришлю тебе открытку с видом Залива.

– Лэси…

Появился еще один вызов, она оборвала разговор с Чаком, ответила на ожидающий звонок, подхватила последнюю сумку и пошла к машине.

– Слушаю, Лэси. – Она сунула чемодан в багажник.

– Лэси? Это Сьюз.

– Звонишь сказать, чтобы я не приезжала? Вы, разжиревшие жители Залива, не желаете видеть у себя стройных визитеров из Лос-Анджелеса.

– Ты точно приедешь? Я звоню, чтобы убедиться. Планы на День Благодарения и все такое. И дети ждут.

Лэси поместилась на заднее сиденье такси, отодвинула подальше сотовый, чтобы успеть сказать водителю: «Вокзал «Юнион-стейшн», – захлопнула дверцу машины и снова заговорила с сестрой:

– Сьюз, хочешь ты или нет, я все равно приеду.

– Разумеется, я хочу.

Такси тронулось. Лэси обернулась взглянуть через заднее стекло на свой маленький домик, пальму, живописный куст. Джери, малыш из соседнего дома, катался по тротуару на серебристом скутере.

– Тогда я еду. Я сейчас в такси по дороге к вокзалу.

– Лучше бы ты летела на самолете. Так быстрее.

– Я на них не летаю. Только если совсем нет выхода. А что за спешка? То есть у тебя все о'кей?

– Да-а. Вот только… Я немного побаиваюсь.

Лэси откинулась на сиденье. Не похоже это на ее сильную, независимую, спортивную старшую сестру. Чтобы она жаловалась на какие-нибудь страхи?

– Продолжай.

– Я понимаю, это звучит так глупо. Дело в Нике. Я… Он стал таким далеким. Ну, я не знаю…

– Интересно, когда это он был мистером Взаимопонимание?

– Да я знаю. Особенно когда у него депрессия. Но в последнее время дела шли неплохо. Недавно я вроде как заставила его взять заказ. Ты же знаешь, он впадает в настроение неудачника, и тогда…

Такси прокатилось по въезду и оказалось на автостраде.

– Да-да, я помню. Эти его настроения «зачем дергаться, все равно ничего не выйдет». Но в этом нет ничего нового.

– Я не про то. Он… он ходит на работу, но все скрывает. Одни секреты. Даже не берет с собой снаряжение. Сначала я думала, что у него роман, но… А сегодня утром он сказал что-то странное. Понимаешь, я зашла в кухню, а он стоял около раковины и, по-моему, не слышал, что я вошла. И как будто он разговаривал с пустотой. Сказал… э-э-э… что же там было? Он сказал что-то насчет превращения или преобразования. Но вроде бы он говорил не о религии.

– Он что, снова курит травку?

– Нет. Не думаю. Знаешь, все так, как будто он действительно впал в какое-то новое состояние.

– Думаешь, он мог бросить свои таблетки и не сказать тебе? Люди ведь не любят распространяться о том, что перестали принимать антидепрессанты или, наоборот, начали. Может быть, у него синдром воздержания от лекарств?

– Мне и самой приходило в голову, что он бросил принимать таблетки. Наверное, ты права, так и есть. Надо подумать, как заставить его снова лечиться. Видишь, поговорила с тобой, и мне уже легче. Когда я схожу с ума, надо, чтобы ты была рядом.

Лэси улыбнулась.

– Ну-ну, должно быть, ты и правда не в себе, если признаешь, что я могу знать то, чего ты сама не знаешь. Я уже еду. Акт второй – сестринское сочувствие.

Сьюз засмеялась, оценив аллюзию. Когда-то они с Лэси наряжались в Хэллоуин как две монашки-близнецы.

– О'кей. Мы ждем. Если поезд будет опаздывать, позвони.

– Хорошо. Пока.

Лэси выключила телефон и стала смотреть на Лос-Анджелес. Под эстакадой шоссе, словно пленка из кассеты, змеился бульвар. Лэси задумалась: готова ли она по-настоящему расстаться с Лос-Анджелесом? И решила, что скорее всего готова. В ее жизни произошел крутой поворот – такси направлялось к вокзалу.

24 ноября, 11: 30 вечера

После работы отец Ларри позвонил сыну и распорядился разогреть пиццу и сделать домашнее задание, асам отправился навстречу геймеров «Гражданской войны». Но Ларри Гундерстон играл три с половиной часа в компьютерную игру, засыпав крошками от пиццы весь стол. Спина болела от сидения в вертящемся кресле, пальцы задубели. Но как только его герой – Джедай – прорывался на следующий уровень, убив, разумеется, для этого невероятную массу врагов, Ларри охватывало всепоглощающее стремление идти дальше.

Он играл бы и четыре часа, но сделал паузу, чтобы заглянуть в он-лайновый чат игры «Путь». Там больше болтали о «Звездных войнах», чем о «Звездном пути», и теперь он размышлял, не вернуться ли туда. Пожалуй, он попробует уговорить свою интернет-подружку Эллисон переслать ему свою фотографию, если она окажется в обменном чате. Эллисон не хотела, намекала, что она вовсе не красотка с обложки «Вог». Но Ларри было наплевать, даже если она такая же толстая, как и он. Ему нужно было знать, что где-то есть девчонка, которая…

– Ларри? Что за черт! Ты же говорил, что делаешь тригонометрию! – В дверном проеме стоял отец – мужчина с узкими плечами, широкими бедрами и такими же толстыми стеклами очков, как у самого Ларри. – Позвоню-ка я твоей матери, пусть приедет и поговорит с тобой. Я знаю, как ты любишь ее лекции. – Отец и мать были в разводе. Она жила в Окленде.

– Я сделал тригонометрию, – соврал Ларри. – Нам мало задали. Я думал, ты еще выпьешь пива с вашими ребятами после встречи.

– Их пришло всего двое. И никто не знает, куда делись остальные. Все это очень… Впрочем, ладно. Проехали. Ты знаешь, сколько времени? У тебя впереди экзамены, малыш. Их результаты на самом деле идут в аттестат.

– Они предварительные, папа. Главные будут в университете Сан-Франциско, папа.

Отец наклонился над креслом Ларри и уставился в экран.

– Ларри, если ты будешь делать такие большие взмахи лазерным мечом, Сит тебя достанет. Надо делать резкие, агрессивные взмахи. Ну-ка пусти меня, я покажу.

Ларри вздохнул и встал, пустил отца на свое место. Отец готов был тратить на игры не меньше времени, чем он сам.

– Я, наверное, буду…

Но отец уже впился в экран, его разум спроецировался в компьютерный мир Джедая.

– Да-да. И, Ларри, до того, как ляжешь спать, погуляй с собакой. Бадди нужно… э-э-э… Смотри, видишь, как надо. Вот черт! Я умер. Но ты понял, что я имею в виду. Ты сохранил эту игру?

Пудель сидел у входной двери в напряженном ожидании. Ларри пристегнул поводок и позволил собаке вытащить его за порог и дальше по улице. Почти все окна были темные, только кое-где мелькали отблески телевизоров. Вдоль обочины выстроилась блестящая цепочка сверкающих автомобилей. Лодки на подъездных дорожках были покрыты мокрым брезентом. И больше ничего. Но все-таки ночь казалась невероятно живой.

Странно, насколько яркой кажется настоящая жизнь в первые мгновения после того, как выйдешь из компьютерной игры «глотнуть воздуху». Очевидно, недавно прошел дождь, и в воздухе чувствовался запах земли, можжевельника, сырой свежести вечера. Между облаками проглядывали иглы ярко-голубых звезд. Ларри позволил своему крошечному белому пуделю протащить себя к углу улицы напротив кладбища, и тут его мозг отметил какое-то неуместное движение.

Ларри всмотрелся. Кладбище заросло чуть больше, чем положено. Зеленая лужайка за невысокой изгородью, с трех других сторон – могилы. Гранитные плиты, как делалось в прежние времена, в основном стояли вертикально. Но был и ряд горизонтальных, вровень с землей, – за ними легче ухаживать. Именно там и пробирались три крадущиеся тени.

Сначала Ларри подумал, что это койоты вынюхивают след, охотясь на зайца. Но, присмотревшись внимательнее, он понял, что это люди, но определить возраст или кто они не смог. Хотя одна из фигур явно принадлежала почти обнаженной женщине.

Наверное, подростки играют в какую-то военную игру. Или вандалы…

Ларри подумал, что надо бы рассказать отцу, и пусть он позвонит в полицию. На кладбище и раньше случался вандализм. Вот только надо посмотреть поближе. А если женщина и правда голая…

И он повел пуделя через улицу, за невысокую изгородь на кладбище. Бадди принюхался к свежей могиле. На сером фоне плоского камня ярким пятном выделялись шелковые цветы. Ларри огляделся, отыскивая крадущихся людей, и сначала никого не увидел.

Да вот они! Вдруг выплыли из-за группы замшелых, потемневших от дождей памятников в сорока пяти ярдах впереди, уже среди старых гранитных плит. И вроде бы крадутся треугольником. Старик с расплывшейся фигурой – в нем есть что-то знакомое – движется во главе. Китаец, у которого была школа кун-фу на набережной, – сзади и слева. Справа – молодая светловолосая женщина в бюстгальтере и трусиках. Длинные волосы спутаны, на них нацеплялась всякая ерунда с газона, когда она ползла по земле. Они продвигались к большой яме, которую Ларри сначала принял за ожидающую постояльца могилу, но потом разглядел, что она скорее похожа на квадратный люк со стороной около трех футов. Внезапно из нее ударил фонтан грязи, как будто гигантский суслик расчищал себе путь. Все три человека двигались на фиксированном расстоянии друг от друга, сохраняя треугольное построение, но все же они ползли рывками, то замедляя ход, то бросаясь вперед, словно бы произвольно переходя от замедленного движения к ускоренному. И они умудрялись делать это абсолютно синхронно. Прокладывали себе путь по земле.

Попытка Ларри осмыслить увиденное вылилась в следующее:

Обдолбанные наркоманы или, может, сатанисты проводят какой-то ритуал на кладбище, или, может, это психи, сдвинувшиеся из-за какой-нибудь отравы в воде, или убийцы, прячущие свои дела, потому и ведут себя так странно, или, может быть, я принял слишком большую дозу компьютерных игр и теперь у меня эпилепсия и галлюцинации, но нет, это все правда – скорее всего это сатанисты.

В конце концов он решил остановиться на такой комбинации: обдолбанные наркотиками свихнувшиеся сатанисты совершают акт вандализма на кладбище.

Ларри чувствовал, ему необходимо рассказать кому-нибудь обо всем об этом. Однако невероятно трудно было отвести глаза от той девицы, не смотреть, как ее длинные обнаженные ноги шлепают по траве, пока вся троица молча ползет к этой извергающей грязь дыре. Ларри пятился от отвращения и страха, но не мог оторваться от странного зрелища.

Вдруг произошло нечто, заставившее его желудок болезненно сжаться: из дыры показалась женская голова, насаженная на металлический шест. Голова начала вращаться и заметила Ларри. Немолодая женщина с растрепанными волосами и пустыми глазами, но она его видела! Ларри чувствовал ее взгляд. От этого взгляда яйца у него втянулись до самых кишок.

В тот же миг остальные трое замерли на месте и – абсолютно синхронно – повернули головы в его сторону, впившись в него пронзительными взглядами, как будто увидели Ларри в тот же момент, что и голова из ямы.

Вдруг они снова бросились вперед, но изменили направление – в сторону Ларри. Теперь они двигались куда быстрее. И тела их менялись! Для большей скорости их руки и ноги как будто разделились и выросли. Конечности поделились на секции и удлинились за счет позвякивающих металлических сочленений! Рты странных созданий открылись, причем у всех троих разом! Из раздвинувшихся губ показались серебристые щупальца и потянулись в сторону Ларри, словно бы принюхиваясь.

Пудель зашелся отчаянным лаем.

И тогда Ларри развернулся и с воплем бросился наутек.

– Папа! Папа! Папа! ПА-ПА!

Он тащил пуделя почти волоком, пока поводок не ослаб в его руке, но Ларри даже не оглянулся. Какой-то дальней клеточкой мозга он сам удивлялся, как быстро бежит. Ноги обгоняли бешено колотящееся сердце, он мчался по улице, завернул за угол, скоро дом…

Где-то позади дико залаяла его собака, потом завизжала, потом…

Тишина.

Он был уже у крыльца, когда за спиной, совсем рядом, раздался звук сирены. И тут из дверей появился отец, а к дому подрулила патрульная машина. Отец, хмурясь, открывал входную дверь. Ларри повалился на него, обхватил руками, не в силах вздохнуть. В кожу впивались тысячи горячих иголок – это легкие не справлялись с внезапно возросшими потребностями мышц. Отец изумленно замер:

– Что за черт, Ларри?

– Па-па, – запинаясь, повторил Ларри. – Там… На кладбище… Люди… нет, что-то непонятное. Ползли… Гнались за мной…

– Что?!

Тут по дорожке к ним приблизился коп. Высокий голубоглазый белый парень лениво и слегка небрежно вытаскивал свой блокнот. Табличка с именем у него на груди сообщала: Дж. Уортон, ДПК.

– Добрый вечер. Вызов насчет людей, бегающих по парку. Вандализм или что?

– Вы видели их? – сдавленным голосом спросил Ларри, не сводя глаз с улицы за плечом полицейского. Там никого не было, кроме миссис Солвиц, которая в ночной рубашке выглядывала из дверей своего дома и пыталась понять, в чем дело.

На крыше полицейской машины вспыхивала мигалка, но сирена молчала.

– Я видел тебя. На кладбище. Понял, что я видел?

– Ну… Там… Кто-то… что-то… Они гнались за мной. Сбиваясь и заикаясь, Ларри выпалил свою версию того, что видел на кладбище. И сам чувствовал, что пытается изобразить все более правдоподобно, чем помнил, боится, как бы коп не решил, что он врет. А коп и отец обменялись взглядами. Особенно когда дело дошло до обнаженной девицы. Коп смотрел скептически, но с веселым недоверием. Отец – смущенно и раздраженно.

– Значит, говоришь, все так и было? – спросил полицейский.

– Да-да. Так и было. Можете пойти и сами посмотреть на ту дыру в земле.

– Пойду и посмотрю. Но, знаешь ли, на этой неделе на кладбище проводили работы – перемещали какие-то памятники. Могла остаться яма.

Тут отец повернулся к Ларри так резко, что тот едва не подпрыгнул:

– Сын! Где собака?

Ларри моргнул. Посмотрел на оборванный поводок, все еще намертво зажатый у него в кулаке.

– Собака? Он отвязался. О нет! Нет! Господи! Бадди!

Полицейский сочувственно покачал головой.

– Вы когда-нибудь обыскивали комнату сына, сэр? Должен вам сказать, что у нас в городе очень большая проблема с наркоманией среди подростков.

Отец хмыкнул.

– Это не к нам. Ха! У Ларри, конечно, есть слабости, но от картофельных чипсов галлюцинаций не бывает. Ну, я посмотрю, конечно, но… Скорее я поверю, что там действительно что-то произошло, офицер Уортон. Пойду и посмотрю.

В этот миг Ларри ощутил острый приступ любви к своему отцу – чувство, которого не испытывал уже лет десять или вроде того. Да, старик у него что надо.

Уортон с сомнением покачал головой.

– Не думаю, сэр, что вам следует после наступления темноты без специального разрешения ходить на кладбище. Особенно если учесть, что там проводились земляные работы. Вы можете упасть в яму. Но вот что я вам скажу: я послежу за вами. Мы проедем мимо и посмотрим, что к чему, а позже я вернусь. А пока… Почему бы вам не проехаться со мной в участок составить рапорт? А мальчик – думаю, за ним надо присмотреть. В больнице дежурит врач, психиатрическая помощь.

Ларри пришел в бешенство, но смог только, задыхаясь, проговорить:

– О Господи, я же только… Я не… Господи, я же говорю…

Офицеру Уортону пришлось потратить немало времени, но все же он уговорил отца Ларри. Они сели в патрульную машину – тут Ларри ощутил себя значительной персоной, хотя он и понимал, что это глупое чувство, если учесть, что коп считает его обдолбанным или вообще психом – и двинулись в сторону кладбища. Никого не увидели. Даже собаки. Машина остановилась у центрального входа, они несколько раз позвали Бадди. Никакого ответа.

– Я найду его позже, – пробурчал отец. И они поехали в больницу. Уортон вошел вместе с Ларри, тихонько поговорил с какими-то сестрами, подписал какие-то бумаги. Ларри сидел один в приемном покое «Скорой помощи» и смотрел по телевизору программу для полуночников. Потом он рассказывал свою историю дамочке-психиатру, с которой у копа, похоже, был роман или что-то в этом роде – во всяком случае, она кивнула, когда Ларри сообщил ей фамилию копа. Врачиха решила, что пока ему надо принять что-то успокоительное. Возможно, у него был какой-то эпилептический припадок. Попозже можно будет назначить что-нибудь другое. Ларри чувствовал, что с ним обращаются как с настоящим психом. Все вели себя так, словно его чувства во всей этой истории не имели никакого значения и смысла.

Пока Ларри был в больнице, отец поехал с полицейским, чтобы сделать заявление. Ларри никак не мог понять, зачем это нужно. Отец ведь ничего не видел. Только он, Ларри. Обычно они просто записывают показания к себе в блокнот.

Ну да ладно, – решил Ларри, – надо ведь кому-то доверять. В конце концов, копам-то можно доверять? Пуделя они так и не нашли.

25 ноября, ночь

– Почему она едет на поезде? – спросил Кол, всматриваясь в негустой туман, скрывающий рельсы. Уже можно было различить прожектор приближающегося поезда и серый металлический блеск локомотива.

– Иногда, – съязвила Адэр, – ты бываешь такой догадливый, а тут типа тормозишь. Почему люди вообще ездят на поездах?

Они стояли на перроне железнодорожной станции Эмеривилль. За путями, за разорванным внизу заграждением – бродяги постарались, – находился торговый центр с кинотеатром, книжным магазином и даже джазовым ночным клубом. Дальше были пустырь и бухта.

– Она не любит летать, – объяснила мать Адэр. В этот день у нее было собрание женской футбольной лиги, и она уже надела белую форменную рубашку школьной команды Квибры, белые шорты и белые теннисные туфли. На шее висел серебряный тренерский свисток. Адэр надела платье, которое называла цыганским, а сверху жакет с американским орлом. Она заметила, что Кол был в той же одежде, что и вчера.

Раздался гудок поезда. С тем странным выражением на лице, которое у него появлялось, когда его что-то тревожило, но он не хотел это обсуждать, Кол завыл, подражая сигналу:

– У-у-у-у… У-у-у-у! Мам, твоим свистком мы, пожалуй, могли бы просигналить ему в ответ, а?

– Не говори глупостей, – отмахнулась мать. Она поднесла к глазам ладонь, загораживаясь от проглядывающего сквозь облака солнца, и смотрела, как поезд подтягивается к платформе.

Кол схватил свисток, все еще висевший на шее матери, и отчаянно засвистел: и-и-и-и-и-и…

Мать в недоумении замерла и молча за ним наблюдала, будто пытаясь понять, что могут означать эти действия.

Увидев, что она не реагирует, Кол бросил свисток и пожал плечами.

Поезд заскрежетал колесами, заскрипел тормозами и остановился, испуская запахи копоти и отработанного горючего. Носильщик с круглым равнодушным лицом подтащил переносную лестницу, установил ее у ближайшей двери и встал рядом, чтобы помочь пассажирам спуститься. Сначала вышла пожилая женщина с седыми волосами, приветливо махнула рукой матери Адэр, а потом смущенно отвернулась, когда, прищурив близорукие глаза, поняла, что это не дочь и не племянница, которых она ожидала. С выражением разочарованного безразличия женщина степенно прошествовала мимо них к зданию вокзала.

Тут из вагона появилась мамина сестра Лэси. На взгляд Адэр, она выглядела точно так же, как и три года назад. Привлекательная женщина с длинными каштановыми волосами и челкой на лбу. Загар с Лонг-Бич. Более свежее и более веселое, чем у мамы, лицо, но ведь она не замужем, и детей у нее нет, и она моложе мамы.

На Лэси был кроваво-красный комбинезон, вроде бы от «Маки», с золотым поясом, белая шелковая блузка, теннисные туфли, которые, пожалуй, не шли ко всему остальному. Совсем мало косметики. Мама тоже почти никогда не красилась.

Ногти у Лэси были того же красного цвета, но довольно короткие. Адэр решила, это потому, что она много печатает. Лэси – журналистка.

– Привет, ребята! – крикнула Лэси, волоча на колесиках две тяжеленные сумки типа «Американский турист». – Спасибо, что встретили. – Она радостно улыбнулась сестре. – Сьюз! Великолепно выглядишь! – Лэси обняла сестру, и мама на мгновение удержала ее в объятиях. Лэси отступила на шаг, словно бы для того, чтобы еще раз восхититься, но в глазах у нее мелькнуло недоумение.

– Я так рада, что ты смогла приехать, – проговорила мама. Проговорила радостно, но Адэр показалось, не слишком убежденно.

– Ну, мне все равно некуда деваться. Я сдала свое барахло на хранение. Вроде как подумываю перебраться сюда. Наверное, в город. Если, конечно, смогу найти работу, которая бы окупала жилье. Сколько вы тут за него платите?

– Не советую, – ответила мама. – Плата… Это нечто ужасное.

Брови Лэси поползли вверх.

– Только вчера вечером ты говорила, что будешь счастлива, если я перееду. – Она хмыкнула, пряча обиду под маской безразличного удивления, а потом обернулась к Адэр: – Твоя мать становится меркантильной. Ну-ка, ну-ка! Не может быть! Неужели это Адэр? И всего за три года! Такая красотка! Нет, это невероятно! – И с веселой улыбкой она снова повернулась к сестре: – Что ты сделала с моей племянницей и кто эта самозванка?

Адэр улыбнулась шутке, но мама, сохраняя на лице странно вежливое выражение, в ответ спросила:

– Что ты имеешь в виду?

– Эй, мам! – вмешалась Адэр. – Это же шутка. Мама наконец улыбнулась:

– Ну-ну, Адэр. Я тоже шучу.

– Нет, вы посмотрите только на Кола, – не унималась Лэси. – Звезда, да и только! Черт подери, как растут дети! Ты по-прежнему помогаешь отцу в работе?

Кол отвел глаза в сторону.

– В последнее время – нет.

Мама со значением посмотрела на Кола.

– Кол, разве тебе ничего не надо сделать?

– Э-э-э… Вроде нет.

Адэр бросила на него презрительный взгляд:

– Возьми ее сумки, дубина!

– Ах это! О'кей. Да я и сам собирался, – пробормотал Кол, взял большую из двух сумок, и они направились к парковке.

– Кол! На этих сумках есть колесики! – засмеялась Лэси, увидев, что Кол тащит сумку в руках. – Высокая технология! Последняя модель.

– Угу.

– Ну и деревенщина, – прокомментировала Адэр.

– Сама такая, – огрызнулся Кол. – В следующий раз, когда захочешь, чтобы я разобрался с твоим компьютером, можешь сразу тащить его в сортир.

– Урод, – ровным голосом отозвалась Адэр.

– Сама уродка.

– Ты – урод. – Она приотстала и пошла рядом с Лэси. – Послушай, ты будешь у нас на День Благодарения?

– Буду.

– Вот круто будет, если ты переедешь сюда жить, Лэси!

Адэр знала, что болтает языком, но делала это намеренно.

В Лэси чувствовалось что-то успокаивающее, а ей это было нужно.

– Ты могла бы помочь мне выбрать квартиру, если я решусь на это, – заметила Лэси. – Я продала свою машину, чтобы иметь достаточно денег для нового жилья. У вас, как я слышала, высокие страховые депозиты. Страховка и все такое.

– Как раз сейчас – нет. Из-за дефолта, – возразила Адэр. – Арендная плата понизилась.

– Я уже обращалась в местные газеты, – продолжала Лэси, – но и сама еще не знаю, хочу ли у них работать. Честно говоря, я скорее рассчитываю прослушать пару курсов в колледже, ну или что-то в этом духе, а тем временем решу, чем заняться. Я уже нашла местное заведение, которое сможет дать мне хоть какое-то ощущение цели.

– Я бы рекомендовала колледжи в Сан-Франциско, – вмешалась мать Адэр, отпирая машину. – Они намного лучше.

– Нет-нет. «Диаболо» очень хороший. Один из лучших, – воскликнула Адэр. И удивилась: почему это мама так явно не хочет, чтобы ее сестра пошла учиться где-нибудь поблизости. Может, она пытается выпихнуть тетю Лэси отсюда?

– Я выбрала именно «Диаболо», – улыбнувшись Адэр, сказала Лэси. – Школа имени дьявола как раз для меня.

Кол и Адэр захохотали. Их мать лишь слабо улыбнулась.

26 ноября, утро

Лэси разбирала багаж на узкой односпальной кровати. Ей отвели комнату, которая обычно служила Нику офисом.

Поведение сестры повергло ее в настоящее недоумение, хотя она сама до конца не понимала, что именно ее так удивляет. Удивляло не то, что происходило, а скорее то, чего не происходило. Сюзанна наверняка должна была помочь ей распаковать вещи, сидеть все время рядом, болтать, объяснять, куда что положить, спрашивать, не нужно ли Лэси еще что-нибудь, растолковывать насчет полотенец… Но Сюзанна просто показала ей комнату и молча ушла.

Обычно, когда сестры встречались, Сюзанна уединялась с Лэси в укромном уголке и высыпала на нее целый ворох жалоб на мужа и детей, а потом, почувствовав облегчение, сразу же начинала рассказывать, какие замечательные у нее дети, какой замечательный муж. Вот какой она была прежде, и Лэси это нравилось. Но сейчас все было иначе. Сьюз отдалилась. Вела себя как человек, который на что-то сердится, но не хочет этого показать.

Но тут в дверях появилась Сюзанна с чистым полотенцем в руках.

– Пока ты здесь, можешь пользоваться ванной рядом с офисом. До самого отъезда. Она в твоем распоряжении.

Лэси взглянула на сестру, пытаясь выбрать правильный тон.

– Хорошо, Сьюз. Как дети?

– Прекрасно.

– Прекрасно? А как Ник? – Она понизила голос: – Он же тебя чем-то беспокоил?

– Почему он должен меня беспокоить? Сейчас он лучше, чем когда-либо раньше. – И похоже, Сюзанна говорила искренне. Положив полотенце на кровать, она повернулась, чтобы идти.

– По телефону ты говорила…

– Ах это… Я ошибалась. Ты была права. Все дело в таблетках. Он снова их принимает. У нас все отлично.

И она снова обернулась к двери.

– Сьюз, подожди! Серьезно, ты что, злишься на меня? Я тебе наступила на любимую мозоль?

Сюзанна задержалась у выхода и посмотрела на сестру мягким взглядом.

– Вовсе нет. Почему я должна сердиться? – Похоже, она действительно не понимала, в чем дело.

– О'кей. Проехали. Забудь. – Лэси вернулась к своим сумкам, а Сьюз побрела к гаражу.

Лэси почти закончила разбирать вещи, когда услышала тройной вопль – вопль шин, вопль животного, вопль девочки.

Она бросилась к окну и увидела свою племянницу Адэр на коленях посреди улицы, тут же стоял бледный молодой человек с отупевшим взглядом в довольно убогой военной форме рядом с абсолютно новым на вид «фордом-экспедишн» спортивной модели. На нем даже номеров еще не было. А сестра Лэси, Сюзанна, в это время спокойно шла к машине.

– Адэр, дорогая, уйди оттуда, – как ни в чем не бывало говорила Сюзанна.

– Сьюз! Что случилось? – крикнула Лэси, выходя из комнаты на дневной свет – день был не очень яркий, облака затеняли солнце.

И тут она увидела у колес окровавленную, безжизненную кучку. Молодой морпех – это была-таки форма морской пехоты – тупо смотрел на мертвую кошку.

– Силки! – рыдала Адэр.

Моряк заметил, что к нему приближается Лэси. Ей показалось, что только в этот момент он состроил подходящую случаю мину сожаления и раскаяния.

– О Господи! Адэр, это же твоя кошка! – воскликнула Лэси, кладя руку на вздрагивающее плечо племянницы. Адэр отвернулась от останков Силки и уткнулась лицом в Лэси. Тело ее содрогалось от молчаливых рыданий. – Дорогая, мне так жаль. Бедная киска.

Лэси подняла глаза на Сюзанну и молодого морпеха. Они посмотрели друг на друга, Сюзанна и этот морпех, потом на кошку.

Форма на нем была грязной, местами изорванной. Кое-где не хватало пуговиц. Колени испачканы чем-то зеленым. Для военного – вид очень странный. Почти невероятный. Должно быть, он где-то напился, может, в парке, предположила Лэси.

– Капрал, – обратилась она к нему, заметив лычки, – вы были за рулем в пьяном виде!

– Нет, мэм, – возразил моряк. – Но я правда очень сожалею насчет кошки. Она выбежала прямо мне под колеса.

– Такое и раньше бывало, – отозвалась Сюзанна. – Вы не виноваты. Можете ехать. Я все уберу.

Моряк кивнул.

– Спасибо, мэм. Но я, правда, очень сожалею насчет кошки. Она выбежала прямо мне под колеса.

– Вы это уже говорили, – пробормотала Лэси. В точности этими словами, отметила она про себя.

Моряк уже залез в свой «форд-экспедишн», сдал немного назад, объехал их и скрылся из виду.

– Сьюз, – обратилась к сестре Лэси, – может, лучше я уберу бедную киску, а ты сможешь забрать Адэр в дом?

– Нет, я сама. Только возьму совок.

Лэси подняла Адэр на ноги, обняла ее, чтобы отвести в дом.

– Я ненавижу эти новые «форды», – бормотала Адэр. – Огромные машины для убийства! Людям нравятся большие машины для убийства. Я их ненавижу!

Удачное начало визита, подумала Лэси. Вслух она сказала:

– Я понимаю, что ты чувствуешь. Я бы вызвала копов проверить, был ли этот урод пьян или нет, но… – Она замолчала, не желая говорить о странном безразличии своей сестры. – В любом случае тебе лучше присесть, дорогая.

Они сели на диван. Лэси видела, как с заднего двора ее сестра пронесла на улицу большой совок. Она прошла под самым окном, всего в паре ярдов от них, так что Лэси слышала, как Сюзанна, направляясь за мертвой кошкой, безмятежно напевает: «Это сезон любви-и-и…»

Адэр спрятала лицо в ладонях.

– Силки была моим другом с самого своего детства, еще котенком. Мы вместе выросли.

– Я понимаю. Мне кажется, она погибла мгновенно. Не знаю, может ли это тебя утешить.

Адэр подняла глаза на тень, мелькнувшую за окном. Это ее мать несла на совке мертвую кошку на задний двор.

– Мама похоронит ее на заднем дворе, там, где похоронен ежик, у розового куста. Она раньше говорила, что если хоронить своих домашних любимцев под розами, то увидишь их снова в бутонах роз.

– И правда хорошо придумано.

Адэр кивнула, вытерла глаза и встала.

– Пойду поищу, в чем похоронить Силки. – И она как во сне побрела в свою комнату.

Лэси вышла на задний двор и увидела, что Сюзанна копает яму – не у розового куста, а сбоку от дома, рядом с контейнером, в котором навалены выполотые сорняки. Рядом с нею, в грязи, лежала мертвая кошка. Лэси отвела глаза – переломанная спина, открытые глаза смотрят в упор, язык высунут.

– Сьюз? Разве ты не хочешь положить кошечку у розового куста?