– Сержант! Я все время занимаюсь правительственными контрактами. У них не хватает обученных подводных спасателей. Конечно, на мой взгляд, здесь неглубоко, но вам все равно лучше меня не найти…

– Мне правда жаль, но… – Дирковски замолчал, прислушиваясь к голосу, который ломился из уоки-токи. Какая-то новая модель, – отметил Ник. Сержант махнул ему рукой – подожди – и прижал аппарат к уху. – Дирковски. Ну, не тяните. С чего это мне удивляться? Никогда не удивляюсь из-за накладок. Удивлюсь, если ни одной не будет. Нет, два часа – это не пойдет. Подождите-ка. Может, я на месте что-нибудь придумаю. – Он опустил уоки-токи и оценивающе взглянул на Ника. – Говорите, вы – подводный спасатель? У нас на катере нет ныряльщика. Сюда идет еще один катер, но там не работает грейфер. Во всяком случае, спутник он не поднимет. Как быстро вы можете приступить к работе?

– Э… – Ник прочистил глотку, выигрывая время, чтобы хоть как-то обмозговать ситуацию. Спутник? – Думаете, там осталось что поднимать? То есть если оно свалилось с неба и вмазалось в настил…

– Ну, кое-что я могу вам рассказать, только не стоит нигде повторять. Эта штука сначала стукнулась о воду под таким углом, как кидают камешки, ушла вниз, снова выскочила – видно, одна из орбитальных ракет еще раз пальнула, – а потом уже свалилась сюда метров, наверное, со ста. Кое-что вполне могло остаться.

Ник изумленно молчал. Неужели такое возможно? Стукнуться о воду, отскочить и…

– Ну так как? – фыркнул Дирковски, взглянув на часы. – Можете выполнить эту работу или нет?

– О чем речь! В любой момент! Минута – и все дела. Только подгоню лодку, то есть… – Если не считать формы, Дирковски выглядел вовсе не как прошедший огонь и воду «зеленый берет», скорее как тощий бродяга. – Мне… мне обязательно надо… Если у вас нет крана со спасательным грейфером, то у меня есть – маленький кран, крюки, все, что надо, но…

Дирковски покачал головой:

– Нет времени. Я собираюсь… Черт подери, а это еще кто? «Зеленый берет» с бешенством смотрел на перестроенный рыболовный траулер, тихонько подползавший к развалинам дока. Ребята из береговой охраны кричали, махали руками – пытались прогнать незваного гостя. Но судно, всего с двумя огнями на борту, как ни в чем не бывало приближалось к берегу.

Ник тотчас узнал свою посудину по силуэту.

– Э-э-э… Видите ли, это моя лодка. «Стрелок». Думаю, за штурвалом мой сын. Парень прикинул, что тут может подвернуться работа. – И он широко улыбнулся сержанту Дирковски. Тот кивнул:

– О'кей. Я позвоню в Вашингтон. Вашему судну предоставят допуск.

Ник поднырнул под желтую ленту. Откуда такая секретность? Что, черт возьми, у них там внизу?

– Все чуть не сорвалось, Кол, – рассказывал Ник, прилаживая маску и готовясь шагнуть назад с палубы «Стрелка».

Кол возился с лебедкой, капал в нее машинное масло.

– Ага, – с довольной усмешкой отозвался он. – Видишь, я появился как раз вовремя, отец. У меня чутье, старик. И опыт.

Они стояли на борту «Стрелка», Ник был так счастлив получить эту работу, что и не подумал задать сыну трепку – ведь тот взял лодку без разрешения. Все получилось!

Как здорово снова оказаться на палубе вместе с Колом. В последние два года Кол интересовался только диджей-культурой и рэйвом, а больше ничем.

– Ну ладно, но больше не бери посудину самовольно. На этот раз все оказалось кстати. Но только помалкивай про все про это. Ты ведь тоже подписал бумаги, Кол. Тебе уже больше восемнадцати, ты дал подписку. А раз так, то держи язык за зубами. Подписку о неразглашении. Конечно, это все ерунда, публика и так все узнает, но эти ребята – они-то относятся к таким штукам серьезно. – И он махнул рукой в сторону сержанта.

– Пап, я же замерзну.

– О'кей. Давай раскручивай лебедку. Я хочу взять с собой крюк, вдруг ее окажется легко подцепить… Хотя шансов, конечно, мало. Да и черт с ней. Ну, поехали! – С этими словами он сделал шаг назад и оказался в воде, наклонив голову так, чтобы давление воды не сорвало с него маску.

Холодный мрак сомкнулся вокруг Ника, обычные звуки остались там, наверху. Теперь он слышал только бульканье пузырьков воздуха и приглушенный шум работающих на холостом ходу двигателей своего катера.

Внезапно он увидел свет со стороны берега – это ребята из береговой охраны обшаривали прожектором темную воду под разрушенным причалом.

Ник был поражен, когда Дирковски подтвердил, что упавшая штуковина – действительно спутник. Она могла бы упасть в любое место – где угодно в океане, в этой бухте, даже прямо на его собственный дом. Но упала на маленький старый причал, словно бы и вправду хотела, чтобы он прервал ее смертоносный полет в самом конце, поближе к берегу.

Странно, конечно, но иногда кажется, будто у неживых предметов вдруг возникает собственная жизнь и собственная судьба. Когда работаешь спасателем, добывая из воды сейфы, бочки, оружие и, конечно, машины, невольно задумываешься о таких вещах.

Ник с надеждой посмотрел вверх – ага, вот они, – как таинственные морские жители, спускались на тросе три темных силуэта – огромные, угловатые металлические крюки.

Он снял с пояса маленький фонарик, включил, потом подцепил один из крюков и, волоча его за собой, поплыл к месту аварии. Погружаясь все глубже, Ник чувствовал, как привычная сила давления стискивает тело. Теперь до дна оставалось всего несколько ярдов. Здесь, внизу, на всем лежал отвратительный серый налет, скопившийся от сточных вод, пусть даже и очищенных, всяческих отходов с морских судов. Плотные песчаные волны на дне казались из-за него старой алюминиевой стиральной доской, а мешанина затонувших шин выглядела как кучи навоза. Даже живой краб, выползший из-под старого холодильника – должно быть, утопленного каким-нибудь пьяным шкипером, – был покрыт сероватым пушистым налетом, как будто морское дно затянула плесень.

Что тут поделаешь, это – Сьюзен-бей. Нику страшно захотелось снова оказаться с Колом на островах, где хотя бы вода была просто честной морской водой.

Он был в нескольких ярдах от покосившихся огромных пилонов, торчавших словно колонны разрушенного храма. Да еще этот пробивающийся с поверхности свет! Ник содрогнулся в своем гидрокостюме. Что это? Разрушенная церковь? Что за дурацкие мысли! Словно бы некая часть его мозга, тоже погрузившаяся в глубину, пыталась ему что-то сказать…

Ближе… Он напомнил себе – не следует касаться пилонов и балок, нависших над этой разбившейся штукой. Деревянные конструкции были порушены, дерево раскололось, свежая желтая древесина выглянула из-под черной, пропитанной дегтем поверхности балок. Эти балки ненадежны. Все дело было куда опаснее, чем он дал понять Дирковски и Колу. Но ведь ему платят именно за риск. Конечно, когда удается добыть работу…

Так… Еще глубже. Холод и давление усиливаются. Цепочка пузырьков убегает к поверхности. Ага, среди деревянных обломков возник металлический отблеск – на песке лежал неправильной формы овал.

Еще ближе… Открытая взгляду часть изогнутого корпуса выглядела как гигантская скорлупа разбившегося металлического яйца. Серебристая, местами темная, почти зарывшаяся – в песок, она поблескивала среди мешанины пилонов, лопнувших балок, световых столбов от надводных прожекторов.

Ник, прищурившись, разглядывал пришельца в свете своего собственного фонаря. Навскидку спутник должен быть не менее тридцати футов. На первый взгляд, зацепиться не за что. Дирковски говорил, у него цилиндрическая форма, на поверхности всякие выступы устройств связи, ракетные дюзы и все такое. Торчащие из песка части выглядели такими хрупкими, что они наверняка оторвутся – за них не прицепишься. Похоже, придется копать, найти что-нибудь надежное, чтобы ухватиться. Может, накинуть на эти пилоны цепь, оттащить их? Будет просторнее… Хорошо бы обойтись без отсоса песка, а то придется агрегат одалживать в морской школе.

Ник подплыл еще ближе, опустился в следующий, более тяжелый и холодный слой – теперь уже можно было встать на дно. Мимо маски пронеслась единственная хилая рыба размером с ладонь. Ему вдруг почудилось какое-то движение – вдоль иззубренной трещины на макушке спутникового овоида словно бы что-то мелькнуло – яркое, металлическое. Наверное, отражение его фонаря, решил он.

А все же странно, что так мало повреждений. Но вроде бы говорили, что эта штука шлепнулась под острым углом. Может, этот спутник сам выбрал, куда ему упасть? Ник слышал, Дирковски говорил что-то насчет того, что спутник отстрелил ракеты орбитального контроля, пока падал, а приказа на это не получал.

Ник случайно знал, что у наиболее дорогих спутников есть на борту маленькие ракеты для корректировки положения на орбите. Но из того, что он читал, следовало – эти ракеты не предназначены для входа в атмосферу. Странно, что спутник «решил» отстрелить ракеты, чтобы замедлить вход в атмосферу, – его конструкция этого не предусматривает…

Вопросы возникали в мозгу, как облако пузырьков вокруг тела. Вдруг ребята из ГРУ сами отстрелили эти ракеты, дистанционно, а потом подвели спутник к этому месту? И сами замедлили его спуск, чтобы он упал без повреждений? И вообще, может, это даже и не американский спутник, а украденная русская «птичка»?

Но с другой стороны, он сам видел обозначения. Это не кириллица. На той части, которая торчала из песка и не закрывалась мутным облаком, можно было различить:

А ниже:

И дальше обычная мешанина цифр и букв, которая должна что-то значить для какого-то далекого бюрократа за бухгалтерским столом интендантской службы.

Значит, это один из совместных проектов НАСА и Министерства обороны.

Размышляя над этим, Ник скользнул еще ближе, чтобы стряхнуть песок с поврежденного места и найти подходящий выступ для крючьев. Да, непросто: потянешь, а кусок оторвется. Песок не любит отпускать то, что попало ему в плен. Придется эту штуку выкапывать.

Сейчас он плыл почти вниз головой, ноги торчали над спутником едва ли не вертикально, временами Ник отталкивался ими, чтобы вода не выдавливала его вверх. Вокруг танцевали блики света с поверхности, тонули в придонной мути, играли на песчаных волнах, отражались от сияющей поверхности спутника.

Дирковски утверждал, что уровень радиации ничтожный, но все же лучше голыми руками ничего не хватать. Однако можно сэкономить время, если ввести захват в трещину и закрепить за какие-нибудь выступы под корпусом. И Ник двинулся к трещине.

Внезапно он ощутил… Что-то.

Как будто нечто потянулось к нему изнутри спутника. Может, цепочка пузырьков? Да нет, будто все вообще вокруг изменилось. Прикосновение этой новой среды чуть-чуть покалывало. Возможно, он просто чувствует остаточный электрический заряд.

Покалывание прекратилось, но возникло иное ощущение, как будто девушка, дразня, касалась его ладони нежными пальчиками.

Второму темному вертолету с лаконичной маркировкой «D-23» пришлось ждать, пока первый снимется с места, – иначе некуда было приземлиться. Майор Стэннер тотчас спрыгнул вниз – «Черный ястреб» еще не успел затихнуть – и, рефлекторно пригнув голову под вращающимися лопастями пропеллера и удерживая рукой фуражку, бросился к разрушенному причалу.

Сержант Дирковски был на месте – стоял и разговаривал по сотовому телефону. Стэннер знал его по работе в ГРУ – тот участвовал в каких-то крутых операциях в Пакистане, а Стэннер помогал их планировать.

Заметив Стэннера, «зеленый берет» прекратил разговор по сотовому и отдал честь. Стэннер махнул в ответ.

– Сержант, что-то эта посудина не похожа на корабль ныряльщиков ВМФ.

– Не похожа, сэр. Но «морские котики» не смогли прислать человека и оснащение вовремя. А этот парень сообщил, что кто-то позвонил ему, чтобы он поработал вместо пловца из «котиков».

– Какой парень? Где?

Дирковски мотнул головой, указывая на воду.

– Он уже там, сэр.

У Стэннера пересохло во рту.

– Дирковски… Вы сказали этому человеку, что там находится… – Стэннер никак не мог вспомнить, есть ли у сержанта допуск к информации об этой «птичке». Скорее всего нет.

– Я предупредил его, что есть некоторая радиационная опасность. Сказал, чтобы он ничего не трогал голыми руками.

Стэннер рыкнул и замотал головой. Значит, сержант не в курсе. Ну и дела. Потом он прошел к самой воде, где мелкая волна мягко постукивала о берег, и стал следить за пузырьками воздуха, которые поднимались из глубины. Они прекратились, как раз пока он вел наблюдение.

Кол стоял на палубе «Стрелка» и, перегнувшись через парапет, вглядывался в мутную воду. Ничего-то он там не видел, не помогли никакие огни с берега. Иногда вдруг высвечивался силуэт отца, потом свет разбивался в темных волнах, и Кол снова ничего не мог разглядеть.

Он позволил «Стрелку» слегка дрейфовать с поднимающимся приливом в сторону разбитого причала. Так что теперь он оказался почти над ним – отец так и распорядился. Сигнальный трос некоторое время подергивался в ответ, потом замер.

Тянулись минуты. Потом еще. Снизу – ничего.

Он ведь ждет уже долго! Кол резко дернул трос, дважды, чтобы отец понял – он, Кол, спрашивает, все ли в порядке. Подождал, держа руку на тросе, чтобы почувствовать его малейшее колебание.

Ничего.

Отец ведь нырнул с единственным баллоном воздуха, да еще с самым маленьким, называл его разведывательным – чтобы легче двигаться. Просто оглядеться. Всего пятнадцать минут. Но ведь пятнадцать минут уже прошло? И Кол больше не видит цепочки пузырьков! И этот офицер из ВВС вроде бы тоже нервничает… Тот парень, что прилетел на втором вертолете.

– Эй, малыш! – прокричал с берега офицер – на вид капитан или майор или что-то вроде того. – Для первичного осмотра он собирался пробыть под водой так долго?

– А? Нет! У вас есть тут другие ныряльщики?

– У нас есть спасатель! – завопил со своего катера парень из береговой охраны. – Ему одеваться?

Кол занервничал. Если отцу не нужна помощь, а он, Кол, пошлет вниз спасательную команду, отец останется без работы, да еще такой крутой. Он еще раз посмотрел на воду – темнота и световые блики на волнах. Если бы отец взял с собой маску со шлемофоном, тогда бы у них был радиоконтакт. Но шлемофоны у них сломались, а денег на ремонт не было. К тому же отец хотел как можно скорее оказаться под водой, чтобы не упустить эту чертову работу.

Кол взглянул на часы. Все ясно – отец был под водой на две минуты дольше, чем позволял запас воздуха.

– Вот гадство, – пробормотал Кол, оглядываясь в поисках баллона и маски. Он решил – выхода нет, надо спускаться самому, уж он-то знает, что там произошло! Спутник врезался в настил, а значит, вокруг полно тяжеленных обломков древесины. Это дерьмо слишком напиталось водой и придонной мутью, чтобы самостоятельно всплыть. Какая-нибудь старая балка свалилась на отца.

Может быть, прямо сейчас он задыхается! Чувствуя, как глаза наливаются слезами, Кол рванул на лицо маску и закричал береговой охране:

– Я спускаюсь! Будет отлично, если вы пошлете туда еще одного человека.

– Еще одного человека – зачем? – Голос звучал снизу, практически из воды.

Кол перегнулся через поручни. На фоне темной воды резко белело лицо отца. Он смотрел на Кола снизу вверх, сдвинув маску почти на макушку.

– Что за черт, батя? Ты знаешь, сколько времени ты проторчал внизу?

– Да ладно, пара лишних минут, ну так что же? За столько-то лет я научился экономить воздух.

Кол снова посмотрел на часы. Практически пять минут, вовсе не пара, подумал он. Да, у старика техника так техника!

Но все же… Пять минут без воздуха! На самом деле такое ведь невозможно?

Но тут на палубе появился отец, перескочив поручни, как молодой, и это несмотря на тяжесть баллона, холодную воду и усталость.

Кол помнил: надо следить за признаками странного поведения у ныряльщика, который слишком долго пробыл под водой. У него может возникнуть легкая форма кислородной недостаточности – слабоумие или что там еще… Но отец уже оказался у лебедки и передвигал рычаги, начиная выбирать трос.

Тут на катере береговой охраны явился офицер из авиации. Оттуда донеслось:

– Эй, на лодке! Майор Стэннер к вам на борт.

С куда большим усилием, чем отец Кола, Стэннер взобрался по трапу, перелез через поручни и оказался на палубе.

– Вы уже включаете свое оборудование? – спросил он.

Отец кивнул.

– Все готово. Поддерживающие конструкции обвалились как раз так, что проблем не будет. Если вы боитесь, что эту штуку пока рано тащить, то настоящий подъем я еще не начал. Но сумел очистить ее от песка, так что грейферы надежно ее зацепят.

Стэннер удивленно поднял брови.

– Убрали весь песок? Мы полагали, что спутник почти зарылся в дно.

Отец непонимающе посмотрел на Стэннера.

– Может, из-за удара песок перемешался и стал не таким плотным? В общем, верхняя часть корпуса полностью свободна. Но похоже, модуль СПН разрушен. Думаю, его содержимое уничтожено.

Кол переводил взгляд с отца на Стэннера и обратно. Лицо майора внезапно окаменело.

– Как вы его назвали? – спросил Стэннер. Отец, казалось, смутился, но только секунду.

– Я сказал «спутниковый модуль». А что?

– Мне показалось, вы назвали его как-то иначе. – Стэннер снова посмотрел на отца. Тот ответил ему немигающим взглядом.

Черт возьми, подумал Кол, да мой старик, когда надо, может быть твердым как сталь!

Наконец Стэннер перевел взгляд на часы, потом на уходящий под воду кабель и сказал:

– Сейчас сюда идет небольшое военное судно, оно возьмет спутник на борт, может подойти в любую минуту, так что нам лучше все подготовить. Я не хочу, чтобы он… – Он вдруг замолчал и посмотрел в сторону берега, потом повернулся к отцу Кола и произнес: – О'кей. Будем надеяться, вы знаете, что делаете. Давайте!

Вейлону казалось, он взбирается на муравейник. Воображение разыгралось; он представлял, как муравьи выбирают место, чтобы начать селиться у него под яйцами. Он почесался и передвинулся на пригорке.

Травянистый пригорок – эй, друг, а я на травке сижу – находился на склоне, густо поросшем елями и дубами. Склон нависал над рестораном и старым причалом. Чтобы хоть немного разогнать кровь, Вейлон встал и переступил с ноги на ногу, продолжая наблюдать, как военный корабль – интересно, что это? Патрульный катер? – разворачивается задницей к заливу Сан-Франциско. А на корме под брезентом у него привязана эта штука – сказали, что спутник. Может, и правда спутник. Вейлон не мог его толком разглядеть, но, похоже, так и есть. А жаль.

Он чуть переместился на пригорке, почесал одну коленку о другую. Как будто кто-то ползает по ногам… Муравьи, что ли? Или еще что? Адэр говорила, что в лесу живет полно всякой дряни.

Вейлон спустился с пригорка и влез на поваленный ствол. Небось и в штаны забрались какие-нибудь термиты…

Чтобы следить за катером, пришлось присесть на корточки и смотреть сквозь ветки. Похоже, там три корабля. Береговая охрана двигалась следом за военным катером – ну, типа, эскорт. Траулер, который вытащил наверх неопознанный артефакт, как называл его Вейлон, пилил потихоньку в другую сторону. За штурвалом стоял тот парень постарше – брат Адэр. Ее отец – Вейлон по крайней мере думал, что это ее отец, хотя лодка была далековато, а он видел ее старика до этого только один раз – шел к своему грузовику.

Вот если бы у Вейлона был бинокль! Когда эту штуковину поднимали, ему показалось, он различил у нее на боку какую-то обычную маркировку английскими буквами, но было слишком далеко, так что все это неточно. А теперь по-любому она под брезентом.

Вейлон начинал замерзать и слегка намок, к тому же ему хотелось проверить штаны, не обнаружится ли у него самого несанкционированного вторжения. Вейлон вздохнул – пора домой. Он всегда стремился отложить возвращение домой, потому что мать, демонстрируя беспокойство, устраивала очень бурные сцены, а если не устраивала, значит, была пьяна, и он тогда чувствовал себя просто дерьмово.

Вдруг Вейлон уловил настойчивый рокочущий звук. Потихоньку частота его снизилась, звук стал более отчетливым, похожим на стук, – и тут Вейлон увидел.

Низко над деревьями двигалось светлое пятно. Вершины стволов при его приближении раскачивались, как травинки.

– Черт побери! Черный вертолет!

Тот же самый. Вейлон видел маркировку у него на борту: «D-23».

И только он пробормотал про себя «черный вертолет», как включился поисковый прожектор. Он словно бы прорубил в чаще деревьев тонкую сверкающую колонну голубого сияния. Олениха с длинными, как у мула, ушами заметалась, убегая от рыщущего пятна света.

Вертолет изменил направление. Теперь он двигался прямо к Вейлону. Прожектор настойчиво шарил по ветвям деревьев.

– Твою мать… – пробормотал Вейлон и помчался сквозь высокие, до пояса, папоротники. Он летел по склону, и казалось, деревья несутся ему навстречу. Упал, на заднице прокатился сквозь заросли ежевики, кожа загорелась от множества мелких царапин. Вертолет грохотал над головой, деревья раскачивались от его пропеллера. Кружились и лезли в глаза листья, попавшие в этот адский поток.

Наконец он остановился у старой, поросшей мхом сосны, тяжело навалившись на нее животом, но тут же нырнул за дерево.

– Вот гадство! – прошипел он. Прожектор как раз подмел ямку, где только что стоял Вейлон, – и двинулся дальше вместе с вертолетом, который унес и ветер, и беспокойный свет в другие участки ночного неба.

Сердце бешено колотилось, во рту возник металлический вкус, но Вейлон чувствовал необыкновенный подъем. Вприпрыжку он поскакал вниз по склону, к дороге. Болела нога, в лицо впились бесчисленные иголочки ежевики, а до дома еще ох как не близко… Может, мама уже будет спать, когда он вернется?

Внезапно Вейлон остановился, кожей уловив скрытое, вороватое движение в тенистых сплетениях ниже по склону.

Может, это олень, которого он уже видел… Но все же Вейлон не двинулся с места и продолжал наблюдать.

Через несколько мгновений он различил два бледных, повернутых в его сторону лица, на которые, пробившись сквозь ветви, упал лунный свет. Больше ничего не было видно. До них было ярдов семьдесят, но Вейлону показалось, он знает, кто это. Парочка морских пехотинцев, которые явились, чтобы заменить копов. Их он уже видел, когда сидел в кустах у дороги. Сейчас они подняли головы и словно бы нюхали воздух. И прислушивались совсем как животные. Вейлону даже показалось, что они и стоят-то на всех четырех, но это, конечно, глупость, просто они, наверное, опираются руками на крутой склон выше себя.

И они взбирались вверх, прямо к нему. Двигались без малейшего усилия, крадучись, но очень спокойно, как будто выполняли тренировочное упражнение по разведке вражеского лагеря. И выглядели они так, как будто функционировали в тандеме: он – шаг, я – шаг, он – шаг, я – шаг. И быстро! Как ящерицы.

Эта штука меня задурила, в голову лезет всякая чушь, – решил Вейлон. Они лезут самым обычным образом, ищут его, потому что кто-то его видел. Суетятся, потому что думают, он видел их долбаный НЛО или что там у них было…

А если поймают? Ликвидируют, чтобы не нарушить секретность?

Паранойя, да и только. Это был спутник и все, а им просто не нужна шумиха вокруг неудачи. Хотят меня пугануть, как те охранники в «Зоне-51». Тоже ведь угрожали.

Но, несмотря на успокоительные мысли, Вейлон продолжал взбираться между деревьями вверх, а потом снова пустился вниз, на этот раз по диагонали. Чтобы сдвинуться от той парочки в сторону. Вейлон помнил – с дальней стороны старого причала есть тропинка по самому урезу воды. Наверное, там ходят китайские и испанские рыбаки, в общем, ребята, которые рыбачат в любой бухте, какую Вейлон только видел. И плевать им, что вода там совсем отравлена.

Наконец Вейлон нашел дорогу и помчался к каменистой тропе, шагнул на нее и бросился мимо небольших тополей, громадных кустов можжевельника, ступая между булыжниками и кучами бетона, оставленными здесь, чтобы разбивалась приливная волна.

Пару раз он оглянулся – не гонятся ли за ним.

Может, и гонятся. Там, за спиной, что-то трещало. В пятне лунного света показался олень, потом снова исчез. Вейлон постоял, подождал, но солдат не увидел. И двинулся дальше.

Через пятнадцать минутой оказался на небольшом пятачке, который выступал языком в крошечную бухту. На другой стороне, меньше чем в четверти мили, была ярко освещенная гавань с множеством прогулочных лодок. К причалам приткнулся ресторан типа «бифштекс и рыба».

По гальке изогнутой береговой линии Вейлон добрался до гавани. Палуба ресторана, освещенная цепочкой нарядных огней, выдавалась далеко в море. Проходя под помостом, Вейлон слышал, как болтают и пьют в ожидании столика люди. Кто-то рассуждал о том, что именно разбилось в бухте.

– Говорят, это был небольшой самолет, – заметил женский голос.

Вейлону почти захотелось рассказать им, рассказать хоть кому-нибудь о том, что он видел, про вертолет, про странных солдат, которые преследовали его в лесу.

Но он слишком устал, чтобы выдержать еще и насмешки.

Вместо этого он вылез по лодочной аппарели на дорогу, поднял большой палец, и его подбросили до Квибры вместе с компанией выпивших студентов, которые всю дорогу насмехались над царапинами от ежевики у него на лице.

Ехал и думал: «Дебил, конечно, они искали тебя. С тех пор как террористы влетели на самолетах во Всемирный торговый центр и Пентагон, эти долбаные военные вообще ударились в паранойю, готовы распять любого, кто вынюхивает их дела. Если это не НЛО разбился, то спутник-шпион. В общем, совершенно секретная хрень. А чего ты ждал? Теневое правительство возьмет тебя за задницу, если только встанешь у них на пути».

Когда Вейлон добрался домой, мать спала на кушетке, громко храпела, телевизор работал, но звук был выключен. ТВ-магазин. Она любит смотреть на дешевые вещи, которые там рекламируют, но никогда ничего не покупает. Длинные светлые локоны растрепались, рассыпались по лицу, открытому рту. На столе выстроились бокалы с вином, из пепельниц вываливались горы окурков. Вернувшись, мать не переоделась, на ней все еще было темно-синее платье – форма ее полулегальной работы. И сорок фунтов лишнего веса, и угроза потерять и эту работу. Вейлон снял с матери туфли и накрыл ее длинным шерстяным жакетом, как одеялом. Потом выключил телевизор и принял душ.