Дети атома

      - Продолжай.
      - Это все. Что Вы думаете? Я не права во всем этом?
      - Хочешь, я откровенно выскажу свое мнение, Стелла?
      - Да, хочу.
      - Думаю, что ты поработала над этим очень умно, - медленно сказал он, - и я хорошо понимаю, как ты пришла к этому. Но я не думаю, что твоя теория вообще истинна. Думаю, что тебе хотелось убежать оттуда, где ты была - жить не там, где ты жила - не так ли? И тебе особенно хотелось избавиться от других в музее. Ты привела себя в полугипнотическое состояние, шатаясь в одиночестве по тенистым галереям - в полудремотном состоянии. Многие люди были очень глубоко тронуты или очень напуганы при виде предметов этих древних цивилизаций. Их древность очень сильно действует на воображение. Вероятно книга по истории была твоим первым мимолетным впечатлением о мире за пределами твоей ежедневной жизни. Ты приняла глубокое волнение за активную память. Вспоминала ли ты когда-нибудь то, что не видела или не читала в этой жизни?
      - Нет. Не то, что я могла бы доказать, во всяком случае.
      - Ничего, в чем бы ты была уверена, полагаешь ты? Я думал так. Книги, которые ты читала, а так же то, что ты писала, было бегством от того, что было твоим образом жизни каждый день, как можно дальше в пространстве и во времени, кроме того, они были выходом для твоей созидательной энергии и воображения, для твоего порыва писать рассказы и тому подобное. "Звездный ребенок" показывает, по меньшей мере, желание верить, что ты фактически не принадлежишь семье, что ты пришла совсем из другого источника.
      - Я знала лучше к тому времени, когда написала это, - сказала Стелла, защищаясь. - Но я думала, что получился хороший рассказ.
      - Конечно, получился. И "Воплощение в Египте" показывает желание жить где-нибудь еще, по возможности в другом мире. В своих мыслях тебе должно быть нравилось жить в Египте, читать и писать о нем.
      - Вы не думаете, что перевоплощение, вероятно, может быть истинным?
      - Оно имеет сильную притягательность для воображения, - ответил д-р Уэллес. - Оно сулит некоторый вид бессмертия тем, кто не может думать ни о чем другом; но я не вижу большой пользы в том, чтобы жить много жизней, если следует забыть их все...
      - Можно было вырасти в них без воспоминания.
      - Можно было вырасти гораздо лучше с помощью памяти, не думаешь ли ты?
      - Я слышала о законе сохранения материи. Мог быть закон о сохранении душ.
      - Могло быть почти все. Не следует беспричинно приумножать гипотезы. Есть ли у тебя какое-либо свидетельство для перевоплощения?
      - Многие цивилизации верили в это.
      - Знаю. Кстати, какая у тебя религия? Египетская? Буддистская?
      - Конечно нет, - возмущенно вскричала Стелла. - Вы думаете я поклоняюсь коровам и кошкам, и жукам?
      - Ты когда-нибудь жила, как животное или птица какая-нибудь?
      - Это совсем не обязательно.
      - Все зависит от того, какой религии перевоплощения ты следуешь. Почему твой дядя так рассердился на того священника, с которым ты говорила?
      - Он сказал, что она не была христианской.
      - Да, разве? Это мнение противоречит целому иудо-христианскому апокалипсису и большей части нашей философии. Платон верил в форму этого, и я думаю, что Ориген учил одной такой доктрине. Если ты серьезно хочешь это понять, то ты должна изучить учения в их разной форме и узнать, какую следует принять и почему. Я сам всегда следовал за практичным старым реалистом Аристотелем. Я должен признать, что я никогда серьезно не относился к метемпсихозу. Думаю, что можно доказать его ложность философскими и психологическими методами. Ты думаешь, что можешь доказать его истинность?
      - Я не хочу иметь нереальное представление о себе или о мире, запротестовала Стелла. - Я бы предпочла иметь здравое и реальное представление, как Вы и Тим, и другие считают, что Вы имеете. Пока я не приехала сюда я думала, что религия - это просто что-то такое, что ты принимаешь на веру без каких-либо доказательств или философского обоснования. Но... но...
      - Давай попробуем создать такую философию, на которую ты могла бы положиться, - предложил психиатр. - Такую, какую ты можешь испытать и доказать. Я дам тебе книги для изучения и ты приведешь все доводы против них, какие сможешь. - Он выбрал один том с полки. - Практичный человек, Аристотель; давай начнем с него. Как твой греческий?
      - О, это на двух языках, - с удовольствием воскликнула Стелла.
      - Думаю, что у Фомы Аквинского есть некоторый соответствующий материал в "Контриноверных", - сказал Питер. - Стелла, твои познания в египетском действительно замечательны, и твои книги чрезвычайно интересны.
      - Они могут рассказать обо мне очень много, - сказала Стелла. - Тим сказал, что Вы можете анализировать рассказы и стихи так же, как вы это делаете со снами. Могли бы мы проделать это?
      - Конечно, если бы тебе этого захотелось, - сказал д-р Уэллес. - Но не дай этому лишать тебя возможности написать еще об этих вещах, о которых ты так много знаешь, и которые ты так тщательно изучила.
      - Если у меня будет здравая философия, я смогу писать еще мудрее, а также жить мудрее, - серьезно сказала Стелла. - Спасибо Вам, д-р Уэллес. Я попробую узнать, что можно доказать.
      Питер полностью расслабился, когда она ушла, и с облегчением вздохнул. Одну проблему можно было выкинуть из головы. Он знал, что было в голове малышки, и она согласилась заниматься под его руководством. Потребуются месяцы, может быть годы, чтобы сравнить обе стороны поднятых ею вопросов, но это было бы хорошо для всех детей. Сейчас осталось...
      - Придумал!
      Питер вскочил на ноги и набрал номер.
      - Мне нужно место в самолете, - сказал он, - немедленно, если можно. - Как долго он не мог увидеть очевидное!
      - Джей? Это Питер Уэллес. Я здесь, в городе. Я приехал поговорить с твоими опекунами, но мне нужно твое разрешение.
      - Но... что Вы хотите сказать?
      - Я хочу рассказать им о тебе, - сказал психиатр. - Ты не можешь больше хранить тайну; школа неизбежно получит огласку, и они имеют право узнать непосредственно от нас, прежде чем это произойдет.
      - Я думал обо всем этом. Но вы должны обещать... - он заколебался.
      - Они могут подслушать, что ты говоришь? - предположил Питер. - Ты хочешь, чтобы я обещал не просить их посылать тебя в школу?
      - Да, это.
      - Даю тебе свое слово. Я даже не упомяну о возможности.
      - Тогда приходите.
      Через полчаса доктор был там и вскоре были закончены формальности его представления.
      - Я представляю, - сказал доктор Уэллс, - школу для лучших детей, которая открывается на Западном Побережье.
      - Мы не могли бы и думать отправить Джея, - сказала миссис Куртис.
      - Я не собирался просить вас это делать, - сказал доктор Уэллес. - У меня есть другая просьба. Я приехал просить вас помочь нам в обучении детей.
      - Вы должны знать, что я потерял зрение, - ответил мистер Куртис, - и в течение многих лет не занимался обучением. Я оставил эту профессию, чтобы отдать все время написанию исторических работ, за несколько лет до того, как потерял зрение.
      - Я понимаю это, сэр. Но вы слушайте меня. Дети, которых я собираю для школы, обладают блестящим умом. Хотя им только едва больше десяти, они написали много книг и приобрели известность как изобретатели и тому подобное, под вымышленными именами. Все, что я говорю, я могу доказать. Что нам требуется от наших учителей, так это сочувствие к одаренным детям, и богатство знаний и мудрость, чтобы поделиться ими с детьми. Они очень хотят учиться; от Вас просто ожидается поговорить с ними в течение часа или двух в день. Позвольте мне спросить Вас, знакомы ли Вы с именем Джеймса Вернона Уорта?
      - Пожалуй, да. Моя жена читала мне его книги. Но, конечно, он ведь не ребенок?
      - Это ваш сын Джей.
      И затем Питер рассказал им всю историю. Вскоре их недоверие было преодолено, ситуация прояснилась, представлено доказательство - главное из всех доказательств - сам Джей.
      - Но ты, разбойник, - запротестовал опекун, - когда я читал первую книгу, которая, ты говоришь, твоя, я продиктовал тебе письмо, чтобы ты отправил его автору!
      - Да, дядя, - сказал Джей, - и это тоже наполнило меня большой гордостью.
      - Я не уверен, следует ли мне гордиться тобой или ты сыграл со мной подлую шутку, - сказал мистер Куртис.
      - Вы должны очень гордиться, - сказал Питер Уэллес. - Это не было нежеланием довериться Вам или он намеревался лишить Вас удовольствия знать, что он сделал. Эти дети хотят или нуждаются в помощи взрослых, даже больше, чем любой другой взрослый автор - если не столько же. Мы никогда не должны предавать их псевдонимы. Их достижения должны храниться в тайне, под вымышленными именами. Но им необходимо изучать историю так, как Вы можете ее преподавать, и я приехал сюда в надежде, что Вы сделаете для этих других ребят то, что Вы сделали для Джея.
      - Я заставил его обещать, не просить Вас отпустить меня, - сказал Джей. - Но, пожалуйста, если Вы поедете, можно мне поехать с вами?
      - Все это, в целом, чрезвычайно заманчиво, - сказал мистер Куртис, но едва ли мне понравиться рассматривать попытку снова учить...
      - Конечно, ты сделаешь это, Джон, - твердо сказала его жена. Ты можешь писать книги там так же, как здесь. Мы не вросли корнями в этот город навсегда, так ведь? И Джей должен быть с теми другими подростками, но он не должен уезжать без нас. Жалованье - это не главное - там и не должно быть его. Если хочешь, я буду тоже преподавать языки; я хороший лингвист. Мы хотим иметь большую долю в этом прекрасном деле, не так ли Джон?
      - Да, мы хотим, - сказал мистер Куртис. - И большое Вам спасибо за приглашение, доктор Уэллес.
      Так вот, думал Питер, пока самолет мчал его домой, дело сделано. Расходы этой специальной поездки были щедро вознаграждены. У него был Джей, и, кроме того, у него были два прекрасных педагога. В следующем месяце он мог начать беседовать с большим количеством кандидатов без утомительных волнений или о Джее, или о Стелле. Могут возникнуть еще проблемы, но их можно решить в свою очередь. Все было под контролем. Питер мог расслабиться. Он спал.
      4. ПРОБЛЕМЫ
      Питер Уэллес и Тимоти Пол стояли вместе, поглядывая на свою школу, и удовлетворенно вздыхали.
      - Все готово, - счастливо сказал Тим. - Все готово, Питер, и сейчас другие дети направляются сюда.
      - Твоя мечта быстро стала действительностью, - ответил Уэллес, улыбаясь мальчику. - Три месяца назад только слабая надежда была у нас в глубине души. И вот, пожалуйста, можно открывать предприятие.
      - Сборные дома достаточно хороши, - сказал Тим. - В конце концов нам уже четырнадцать лет, и группа не может оставаться вместе более пяти или шести лет. Питер, это кажется так мало! Я знаю, что за последний месяц у тебя не было времени заполучить больше четырех новых мальчиков и девочек, но я действительно хочу, чтобы все смогли быть здесь с самого начала. И все же единственным способом добиться этого была бы задержка начала.
      - Может быть для начала лучше не иметь слишком много, - ответил доктор Уэллес. - У нас могут быть проблемы.
      - Проблемы были у Стеллы И Элси, - сказал Тим, - но ты так быстро решил их.
      Доктор Уэллес покачал головой.
      - Элси и Стелла очень хотели, чтобы им помогли, - сказал он. Предположим, к нам приедет мальчик или девочка, которые откажутся от помощи?
      - Ты имеешь в виду того, у кого нет проблем, но кто сам является проблемой? - нахмурился Тим. - Ну, ты можешь позаботиться об этом тоже, Питер. Ты знаешь, что ты можешь.
      - Как говорится в старой шутке, некоторые врачи могут похоронить свои неудачи, - ответил психиатр, - но я не могу так поступать, Тим. Ты должен смотреть фактам в лицо. Мы не вправе ожидать стопроцентного успеха с вундеркиндами, не больше, чем с любой другой группой. Доктор Фоксвелл и я сделаем все, что можем, чтобы помочь им, но у них может быть проблем больше, чем мы можем себе представить, и некоторые из них, по закону больших чисел, будут посложнее, чем проблемы Элси и Стеллы. По этой причине девочки, по-видимому, находятся сейчас на правильном пути, но любая из них может снова сойти с него. Откровенно говоря, Тим, я рад, что мне не придется иметь дело с двадцатью или тридцатью совершенно неизвестными вундеркиндами, бросающих сразу в мои объятия.
      Тим в смятении уставился на своего друга.
      - Но, конечно, - воскликнул он, - они все так умны и под руководством и заботой такого специалиста, как ты...
      Питер Уэллес криво усмехнулся.
      - Не обманывай себя, Тим, - ответил он. - "Умные люди имеют по меньшей мере столько же проблем, сколько любой другой, и зачастую они еще хуже при их решении. А когда ребенок с большим интеллектом является трудным ребенком, Тим, у нас действительно могут быть проблемы!"
      - Но у них достаточно ума, чтобы понять, что что-то не так и требует исправления, и знать, что ты можешь им помочь, - запротестовал Тим. - В этом почти вся цель собирания их здесь. Конечно, они будут рады помощи. Но я понимаю твою озабоченность, Питер, - добавил он задумчиво. - Это означает уйму работы для тебя, не упуская нас из виду и занимаясь здесь другими тоже. Питер, у Макса, Фреда, Бет и Джея были сложные проблемы?
      - Пока не могу сказать, - ответил доктор Уэллес. - Я не знаю о них достаточно. Несомненно у них есть проблемы; у кого их нет? Бет кажется крайне застенчивой и замкнутой. Макс всегда был ужасно беден; ему пришлось бороться с нищетой и тяжело работать. Сейчас, когда его занятием стало зарабатывание много денег для себя, он едва осмелится поверить этому! Фред, как и Джей, по-видимому, был воспринят как умница, но он пожил в нескольких приютах, а потому был рад приехать сюда. Макс, по всей вероятности, будет скучать по своей бабушке; в его доме была большая семейная любовь, и после смерти своего дедушки он попытался поддержать себя, а также свою бабушку. Без него она не может содержать магазинчик, и он искренне волнуется разработать новое дело или найти какой-либо другой способ помочь ей жить с комфортом. Однако, его бабушка настояла на том, что он должен приехать к нам.
      - Его делом должно быть делать деньги. Все занимаются этим, - сказал Тим. - Как насчет Бет? Ее родные не возражали против ее отъезда?
      - Нет, они не возражали. Они очень много говорили о том, как ей необходимо научиться общению с другими детьми и избавиться от крайне замкнутых привычек. Они совершенно уверены, что знают о ней все, и что отлично понимают ее случай; но или приходиться признать, что, по-видимому, они не могут приспособить ее.
      - Они не выглядят так, как если бы они ее очень любили.
      - Нет; я уверен, что нам это удастся, - сказал Уэллес, широко улыбаясь.
      - Что она делает, скрываясь?
      - Я скажу ей рассказать тебе об этом, когда она будет готова, ответил д-р Уэллес. - Не предполагается, что я узнаю об этом сам.
      Бет, по мере того, как ее поезд приближался к месту назначения, была в напряжении от почти невыносимого возбуждения. Люди, особенно дети ее возраста, всегда думали, что Бет Бэрк была неуклюжей, недружелюбной и ничем не интересовалась. Она была молчаливым наблюдателем на всех молодежных вечеринках, такой тихой в школе и вокруг по-соседству, что о ней часто забывали. Некоторые взрослые заявляли, что она необщительна; другие говорили, что она была склонна к уединению. Добрые или заправляющие всем женщины пытались втянуть Бет в групповые игры, но вскоре признавались в поражении и стали считать девочку безнадежно застенчивой. Учителя, преследуемые идеями о "школьном духе" и "командной игре", качали своими головами над Бет и заявляли, что она была необщительной. Она не возилась и не резвилась с остальными и казалась не способной работать или играть как средний ребенок. И тем не менее, ее можно было часто видеть наблюдающей за другими людьми, она слабо смущенно улыбалась тем, кто не пытался заставить или уговорить ее присоединиться к делам других ребят.
      На самом деле Бет страстно желала иметь друзей и товарищей детских игр своего возраста. Но для нее подружиться с ними означало то же, что подружиться с котятами или щенятами; так как дружба подразумевает равенство. Она сближалась с людьми любого возраста, но особенно с людьми своего собственного возраста, с такой же неуверенностью в себе, какую робкие люди проявляют по отношению к чужим собакам, то же самое осознание своей неспособности общаться с ними или постараться быть понятой ими.
      А сейчас она собиралась встретиться и жить с людьми своего возраста, которые были на ее уровне и могли говорить ее языком. Она знала это определенно, поскольку она обменялась письмами с Тимом, Элси и Стеллой и имела беседу с доктором Уэллесом. Были быстро сделаны приготовления, чтобы Бет могла жить и работать с ними, и с другими детьми, которые были осчастливлены или прокляты этим пугающе высоким интеллектом, который отдалил их от всего остального мира. Это все было так неожиданно, что Бет не могла, даже до сих пор, заставить себя поверить в это.
      - Сейчас почти на месте, маленькая леди, - сказал носильщик и, глядя на слегка задохнувшуюся с испуганным умоляющим взглядом Бет, он ободряюще улыбнулся. - Я послежу, чтобы сумка и багаж были в порядке. А сейчас я возьму этот чемоданчик и вернусь за Вами через несколько минут. Вы просто расслабьтесь и не волнуйтесь.
      Всегда благодарная за доброту, Бет попыталась вежливо улыбнуться носильщику; но рот был сухой и она дрожала.
      Но когда Бет сошла с поезда, она увидела д-ра Уэллеса, направляющегося к ней большими шагами, а его доброжелательная улыбка растворила всю ее нервозность.
      - Ты приехала первой, - сказал он, поглядывая вниз на нее, пока они шли к его машине. - Тебе будет устроен радушный прием - боюсь, что слишком радушный. Тим, Элси и Стелла почти с ума сошли от волнения.
      - Я тоже, - призналась Бет.
      - Естественно, - согласился д-р Уэллес. - Мы сейчас все вместе в этом, и мы все довольно сильно возбуждены всем. Но если нам удастся прожить этот день и эту неделю, и этот месяц, не умерев от огромного волнения, то тогда наши дела должны пойти хорошо.
      Бет засмеялась. Это было приятное изменение. Люди обычно говорят: "Не бойся! Никто не собирается тебя обидеть. Пролезай и играй как другие."
      Как только д-р Уэллес отомкнул дверцу автомобиля, Бет вскочила внутрь и они поехали в уютном молчании через город вверх в горы в поместье, как раз за границей города, где мечта превращалась в действительность.
      - Этот забор не для того, чтобы удерживать тебя внутри, - сказал д-р Уэллес, когда машина проехала сквозь открытые ворота. - Это, чтобы не пускать посторонних. Тот второй дом слева твой - на девичьей стороне улицы, как мы говорим. Ты будешь с мисс Пейдж, Элси и Стеллой. Первое здание на той стороне - это столовая. - Он остановил машину и Бет могла увидеть лица, выглядывающие из-за занавесок дома, где она должна будет жить. - Противоположная сторона улицы, - продолжил д-р Уэллес, вытаскивая из машины чемоданчик, - для мальчишек, а то, похожее на амбар, сооружение - это зал, где мы встречаемся для занятий и лекций каждое утро ровно в 9 часов, начиная со следующего понедельника.
      Его рука позади ее локтя направила ее к ступенькам; дверь распахнулась, и застенчивость Бет испарилась. Мисс Пейдж поддерживала ее рукой, Тим тряс ее руку своими обеими руками, Стелла обнимала ее, Элси схватила чемоданчик, и они все, болтая, стали подниматься по лестнице в ее комнату. Тим нес небольшой плоский чемоданчик, Элси ее шляпу, а Стелла пальто.
      Остановившись ненадолго, чтобы только бросить эти вещи, дети потащили ее снова на выход и вниз, через кухню - схватив яблоки из вазы, проходя мимо, и втолкнув одно в ее руку - и через заднюю дверь выскочили на улицу.
      Д-р Уэллес и мисс Пейдж с удовлетворением переглянулись и не остановили их.
      - Это - мои кошки, а вот та - Стеллина, - гордо сказала Элси. - Мы придерживаемся правила, что домашние животные должны содержаться в клетках, когда ими не пользуются.
      Бет улыбнулась слабой шутке.
      - У тебя есть какие-нибудь любимцы? - спросила Стелла.
      - Нет, но мне бы хотелось. А сейчас мы можем поиграть с кошками?
      - О, мы сначала хотим тебе все показать, - сказала Элси, почесывая сквозь прутья головку Серебряного Короля. - Мы можем потом. Кошки Тима находятся позади его дома, и кошки его бабушки тоже.
      - Тогда твои бабушка и дедушка действительно решили путешествовать. Здорово! - сказала Бет, которая много слышала о многих вещах.
      - Да, они решили, что было очень хорошо для них иметь возможность позволить мне жить в этой прекрасной школе, чтобы они были свободны для путешествия, - сказал Тим, которому пришлось много поработать, чтобы добраться до этого конца. - Приходи и посмотри моих кошек. В доме Джея смотреть нечего.
      Дети пересекли боковой двор, где недавно посаженные кустарники размышляли над вопросом: жить или умереть, и при виде незнакомца внезапно остановились.
      - Притворитесь тупыми! - тихо проговорил Тим, твердо предупреждая. Репортер!
      - Бежим, - позвала Элси и они все помчались через только-что проложенный участок дороги между двумя рядами зданий в дом Тима, где остальные шепотом предупредили Бет о том, что у них существует правило, которое строго запрещает посторонним узнавать что-нибудь об их достижениях или возможностях.
      - Притворись, что коэффициент умственного развития у тебя только около 150, - объяснил Тим. - Никому не говори, что ты когда-что что-то создала...
      - Она не скажет, - сказала Элси. - Она еще не сказала нам.
      Они выжидательно посмотрели на Бет, которая сказала только:
      - Я знаю. Я никому не скажу о псевдонимах или еще о чем-нибудь.
      - Давайте прошмыгнем обратно и спрячемся, - сказала Стелла. - Д-р Уэллес быстро избавится от того репортера. Никто не приехал кроме тебя; он ожидает увидеть большую толпу.
      Очищенная земля вокруг домов предлагала скудное прикрытие, однако дети вскоре скрылись из виду среди зарослей эвкалипта, лаврового дерева, ядовитого дуба и прочей мелочи, которые росли на большей части земли, являющейся их территорией.
      - Элси, у тебя приняли еще что-нибудь, - спросила Бет, когда они были в безопасности.
      - Тот второй роман еще не продан, - сказала Элси, - но около половины коротких произведений, которые я послала, продаются. Конечно, я не посылаю то, что думаю не будет продано.
      - Ты послала пьесу о Каталине? - спросила Стелла.
      - Нет. Она мне слишком нравится; я бы не вынесла, если бы ее вернули.
      - Мы поставим ее здесь, - предложил Тим. - Питер... д-р Уэллес... говорит, что мы должны кое-что делать сообща, а не только иметь личные планы.
      - Он имеет в виду этот вид групповой деятельности? - спросила Элси. Я думала, что он подразумевал что-то творческое, то, что создадим мы все.
      - Мы должны сделать то, что можно показать общественности, рассудительно сказал Тим. - Если мы попытаемся держать все под страшным секретом, то репортеры будут прятаться в платяных шкафах и забиваться в дымоходах. Как и планировалось, пусть себе думают, что могут гулять в любое время, заходить на занятия и все такое. Но при их приближении мы все должны притворяться тупыми.
      - А если мы поставим пьесу, которую написала Элси, - сказала Бет, то тогда не узнают ли все об этом?
      - А кто узнает, что это написала я, ты, дура? - спросила Элси. - Ты что, никогда не слышала о псевдонимах?
      - Если она никогда не была опубликована, ты дура сама, - вернула Бет - и она остановилась, изумившись себе самой, так как никогда ее не обзывали и она не отвечала тем же, как равная с равной, за всю ее прежнюю жизнь, - то не покажется ли странным, что мы ее ставим?
      - Черт возьми, об этом я и не подумал, - сказал Тим, пораженный. Мог бы прийти кто-нибудь, довольно умный.
      Решение придумала Бет.
      - А если напечатать ее где-нибудь на Востоке и дать объявление, посоветовала она. - Вы могли бы даже продать несколько экземпляров таким образом. Это было бы недорого и ты могла бы иметь на нее авторское право и все такое. А потом школа могла бы увидеть объявление и купить несколько экземпляров и все бы пошло как надо.
      - Хорошо, - воскликнула Элси. - Я сделаю так.
      - Но настоящие писатели никогда не публикуют свои произведения за свой собственный счет, запротестовал шокированный Тим.
      - Тогда я сначала попытаюсь ее продать, - сказала Элси, - а если ее в течении года продать не удастся, мы можем опубликовать ее. Тем временем мы можем подготовиться к ее постановке здесь, когда захотим, после опубликования. (И вышло так, что небольшая экспериментальная школа на Западном побережье с труппой четырнадцатилетних любителей поставила "Каталину" на две недели раньше показа спектакля на Бродвее с Дональдом Гарриком в роли Цицерона и Сидни Сиддонз в заглавной роли).
      - Этот звонок означает обед через полчаса, - сказала Элси.
      - Моя тетя - повар, а мой дядя выполняет работы по саду. Давай, Бет, пошли мыть.
      - У нас что, будут звонки и все такое? - спросила Бет, выпрямляясь и вставая на ноги. - Всякие такие правила, как в любой школе?
      - Конечно, у нас есть правила, - сказал Тим. - Врачи повесили список в каждой спальне. Мы должны питаться вовремя; нельзя уходить с территории после ужина без специального разрешения, или в любое время без записи в книге о том, куда ты идешь и когда думаешь вернуться. Все в таком духе.
      - И неписанные правила тоже, например, о том, как притворяться тупыми и не задавать друг другу выведывающих вопросов, - сказала Стелла. Конечно, прекрасно, когда люди говорят то, что хотят - среди своих, конечно.
      Бет никак не прореагировала на этот широкий намек, и они сделали три или четыре шага, прежде чем Тим весело произнес: "Мы должны заботиться о своих комнатах и домах, и о саде тоже. М-р и миссис Уотерсы не могут выполнять все, и мы не хотим, чтобы вокруг были другие люди, поэтому нам придется выполнять работу самим, не так ли? И Питер говорит, что это нам полезно.
      - Я ничего не имею против такой работы, - сказала Бет.
      - Бет, думаю, что после обеда тебе надо распаковать свои вещи, сказал Тим с легкой завистью. - Девочки тебе помогут. Джей не собирается жить в моем доме; он будет со своими опекунами, Куртисами.
      - Скоро приедут Макс И Фред, - посочувствовала Стелла.
      - О, Тим, у тебя в глазах мыло, - сказала Элси, когда они приблизились к дому.
      - Не жалейте полотенец! - ответил Тим. - Вот что мы говорили, когда надо мыться, Бет. Элсина тетя строго относится к мытью рук! Жуть!
      Джей приехал в полдень, и доктор Фоксвелл встретил его поезд. Мальчик заметно осознавал свою ответственность, поскольку его послали вперед проследить за готовностью дома для его слепого опекуна и собачьей конуры для собак. Высокий для своего возраста, тощий, нескладный, разговорчивый и самоуверенный, Джей был полной противоположностью Бет. Всю дорогу от поезда до школы он нетерпеливо говорил, и как только они добрались до нее, он попросил показать дом.
      - Думаю, что другие в зале, - сказал доктор Фоксвелл. - Пойди и встреться с ними со всеми.
      - Да, конечно, но мне бы больше хотелось посмотреть дом и конуру и убедиться, что все в порядке, и сообщить тете, что все готово, - сказал Джей. - Это недолго.
      - Хорошо, это вон там - третье здание на этой стороне, - сказал доктор Фоксвелл, и Джей отправился проверять.
      - Понимаю, почему вы заставили Бет приехать первой, - заметил большой доктор своему коллеге, который вышел и подошел к нему, - сейчас я понимаю, почему Вы заставили приехать Джея вторым.
      - Джею не нужно было ограничивать себя очень строго, - ответил доктор Уэллес. - Все считали, что обучение Куртисов и их пример делали его таким умным. Даже Куртисы думали так, мне так кажется. Когда они отправились усыновлять ребенка, они попросили умного, но Джею было меньше года и никто не имел ни малейшего представления о том, каким умным он был на сомом деле. Да, Джей?
      Мальчик, возвращаясь бегом от собачьих конур, миновал мужчин и поздоровался с Тимом, который вышел и медленно направлялся к мужчинам.
      - Прошу прощения, что я не встретился сначала с тобой, Тим, - сказал Джей. - Ты, конечно, Тим? Но мне нужно было посмотреть, что все в порядке для дяди. Он совсем не суетлив, нам с тетей приходится следить за всем для него. Все отлично, это здорово, быть здесь. Сегодня ночью я буду спать здесь?
      - Это твое место, сказал Тим, немного напряженно. Он был занят тем, что пытался убедить себя в отсутствии реальной причины его вызова в тот момент, когда Джей переступил порог. Он был всего лишь мальчиком. И школа не была на самом деле его школой. В этот момент это была только его вся жизнь.
      - Да, и конечно же я не хочу занимать новую комнату какого-нибудь другого парня, - ответил Джей. - Но, Тим, не могли бы мы переночевать в одной комнате пару ночей? Столько всего, что надо сказать друг другу! Мне пойти к тебе или ты пойдешь ко мне?
      Его пыл заставил Тима остановиться. Кто такой Джей, чтобы стремительно врываться, сначала не обращая на Тима никакого внимания, а затем распоряжаясь и строя планы? К тому же Джей был почти на голову выше Тима. Но это не делало школу принадлежащей Джею. Пока он колебался, некоторый пыл улетучился с лица Джея.
      Доктор Фоксвелл прервал небольшое молчание:
      - Если ты предпочел бы оставаться в доме один, Джей...
      - Это не то, - смутился подросток. - Дело в том, что у меня никогда раньше не было настоящего друга. Я думал, что... что Тимоти почувствовал себя так же.
      Это было "Тимоти", что произвело впечатление. Письма Джея - были краткими и официальными, но они были адресованы "Тиму". А сейчас он явно чувствовал, что переоценил свое гостеприимство, и он был так больно обижен и смущен, что назвал официальное полное первое имя от Тим. Подросток меньше ростом бросился вперед.