Дети атома

      - Мы должны узнать, почему люди ходят в церковь и что они получают там, - сказал Робин, - и что разные церкви имеют предложить.
      - Люди ходят потому, что считают, что должны, не так ли? - спросила Роза.
      - Нет, - уверенно сказал Джей. - Конечно же, нет. Если бы они не получали там ничего, они бы не ходили.
      - Давайте ходить столько, сколько мы можем, в таком случае, и посмотрим, что люди могут получать от них, - предложил Джайлз.
      - Ты имеешь в виду от посещения церкви, в то конкретное здание, в тот специальный день, или от религии?
      - От посещения церкви, - многозначительно сказал Робин. - Давай искать что-нибудь ценное там в этот день и оставим религию на потом для полного изучения.
      Это привело к горячей дискуссии, которая была нечаянно внезапно прервана Элис Чейз, вошедшей с двумя книгами для Фреда: "Однажды в Корнуолле", С.М.К. и "Переланда", К.С.Льюис и с вопросом к своему кузену.
      - Могла бы я спросить Джерард, над чем ты работаешь? Или это секрет?
      - Я хотел всех вас пригласить вскоре на показ, - сказал Джерард, - но мы все были так заняты, что я не распространялся об этом. Я хочу, потому что я думал, что мы могли бы создать на этом групповой проект, для каждого, кто заинтересуется.
      - Сегодня вечером? - с надеждой спросила Элис.
      - Завтра вечером, если это всех устроит. Я хочу пригласить и взрослых тоже, - сказал Джерард.
      Поскольку было известно, что работа Джерарда связана с микроскопами, кинокамерами, моделированием в глине, с большой лудильной работой с кусками металла, искусными световыми эффектами и большими чеками от литературного агентства, поднялось возбуждение, когда было сделано предложение о сотрудничестве. Каждый обещал быть под рукой в назначенный час.
      - Что у меня есть показать вам, - сказал Джерард, - так это серия коротких фильмов и несколько фотографий. Что у меня есть предложить, так это полнометражный фильм, над которым мы бы могли все работать, на основании разделения прибыли или передачи ее в пользу школы.
      Интерес был возбужден.
      - Мой отец, - сказал Джерард, - был металлургом, специализировавшимся в фотомикрографии образцов металла. Мой дядя не был так сильно заинтересован в этой области, как другими видами фотографии, и он учил меня фотографии и многим хорошим приемам ремесла. Я болтался с этим и в помещении, и на открытом воздухе, а когда мне исполнилось двенадцать, он передал все оборудование моего отца мне. Я привык брать картинки и сочинять потом о них рассказы. Вот моя первая фотография, я сделал ее, когда мне было десять.
      На экране появилось цветное фото.
      - Я написал об этом свой первый рассказ. Войска обороны здесь... Джерард показал указкой, - атакующие войска здесь, наступающие этим путем, вдоль этого гребня; вылазки осуществляются сквозь это место слева и этот перевал через скалы справа, а отход этим путем. Все эти сведения выглядят достаточно большими для армий, чтобы осуществить массированный прорыв, на самом деле это был только участок сильно выветренного красного песчаника или чего-то в этом роде, около трех футов в длину и полтора фута в высоту. И я стал представлять себе, что могло бы произойти на нем, если бы он был в натуральную величину или если бы люди были очень маленькими. Это выглядит больше как что-то вроде необработанного Петры, и таким образом я придумал рассказ. Я проиллюстрировал его этими фотографиями... - по мере того, как он говорил, картинки на экране менялись, - и рисунками. Вот рисунки, люди в действии на своих местах на этом продуманном кусочке ландшафта.
      Раздался приглушенный шум голосов высокой оценки от детей.
      - Только это была приключенческая история. Я не делал много таких, но когда мне достались вещи моего отца, я начал работать на самом деле. Я снимал короткие фильмы о микроскопических предметах, которые двигались, и делал фотоснимки о тех, которые были неподвижны, для заднего фона; и я наблюдал за предметами, и думал о них, и объединял разные задние фоны и действия - мой дядя научил меня приемам ремесла, я говорил вам - а затем я писал рассказы, с людьми в них, и иллюстрировал их. А сейчас, можете вы забыть все это и посмотреть фильмы? Может быть я должен был сделать это по-другому. Первые ролики показывают дерево на планете Венера.
      Дети смотрели, сидя на краю своих стульев. Как бы без листьев дерево лениво покачивало извилистыми ветвями, явно под водой. На виду плавало маленькое существо с телом из отрезков. Оно имело два усика, похожих на волосяные морковки, а позади них два поменьше; у него было два похожих на обрубок хвоста, из каждого у которых сзади тянулись два отростка, которые выглядели скорее, как рыбьи скелеты. К бокам этого существа были прилеплены пучки шариков. У него был только один глаз.
      Это существо поплыло мимо дерева, трогая мимоходом одну из веток. И сразу же ветки задвигались; маленькое существо было крепко схвачено и, не смотря на его борьбу, было засунуто в отверстие наверху ствола, которое расширилось, чтобы заполучить его. Затем самодовольное и раздутое дерево стояло в одиночестве, мягко покачивая своими растущими пучками ветками.
      - Это дерево, - объяснял Джерард, устанавливая следующий ролик, может путешествовать.
      Сначала герой - или разбойник - первого ролика был виден скользящим на своем основании. Затем, наклонившись он коснулся своими ветками земли, освободился от своего основания и задвигался сам, кувыркаясь.
      - Некоторые из вас читали рассказ, в основе которого находится это существо, - сказал Джерард. - Мой псевдоним является анаграммой моего собственного имени с измененной одной буквой.
      - Ты - Роджер Шед, - одновременно сказали двое или трое из детей.
      - Верно. А эти существа в фильмах? Кто-нибудь может назвать их, без всякого сомнения? - спросил Джерард, устанавливая другой ролик, по мере того, как он говорил.
      - Это гидра, - сказал доктор Фоксвелл. - Гидра, поедающая циклопов, из первого ролика.
      - Верно. Следующий ролик показывает нитяные коробочки гидры и жалящие коробочки в действии.
      Быстро сменяя друг друга, ролики показали амебу, глотающую жгутик; размножение жгутика с последующим захватом и поеданием этой эвглены инфузорией - трубачом; морские черви ("Это - дракон летучий, обитатель планеты Венера", - объяснял Джерард), крыльчатый червь, планария, ориентирующиеся на горящий и гаснущий свет и на струю воды из пипетки.
      Элси была очарована "этими хитрыми косоглазыми червяками" и хотела посмотреть фильм еще раз.
      - У меня есть несколько хороших идей также из жизненных циклов кокона и хризалиды, - сказал Джерард, - и если вы прочли мои рассказы, вы знаете, что я сделал с этими очаровательными маленькими ужасными штучками. В своем воображении я делаю себя достаточно маленьким, чтобы жить в этом микроскопическом мире, или делаю его достаточно большим для меня, чтобы жить в нем. А сейчас, как только эта лампа остынет немного, я собираюсь показать вам несколько фильмов, в которых я прикинул этот вид деятельности на разном фоне - на увеличенных минеральных поверхностях и глиняных моделях, и тому подобное, иногда в совсем разных размерных масштабах. Сейчас, что я хочу сделать, если некоторым из вас интересно, так это сделать полнометражный фильм, совмещающий актеров-людей и...
      Взрыв восторга, который приветствовал это предложение, заглушил все выступление на несколько минут.
      - Ну, это кладет конец халтурному отношению к своим душам, - сказал Марк Фоксвелл Питеру Уэллесу, когда детей выпроводили спать.
      - Я надеялся на какое-то отвлечение внимания, прежде чем надоест это, - ответил Питер. - Но они совсем не оставят этого.
      - Они сосредоточились, в основном, на развитии во Фреде интуиции, не так ли? А как насчет развития у Фреда чувств?
      - У Тима есть что-то на уме, - ответил доктор Уэллес, - но с этим надо подождать, пока не будет покончено с этим новым пунктиком помешательства. Надеюсь, что этот проект не окажется для них недосягаемым; он предоставляет прекрасное поле для совместных действий.
      - И огромную кучу смешного, - добавил Фоксвелл.
      В течение двух недель не говорили и не делали ничего другого, как только о фотографии, микроскопии, сюжетах научной фантастики и планах для кинофильма. По мере того, как размеры задачи, за которую они взялись, становились очевидными, первое возбуждение испарилось и было решено, что для того, чтобы избежать чрезмерных расходов дорогого материала, следует все планировать и полностью репетировать, и строить модели, прежде чем можно было начать всякие съемки на самом деле. Была распределена ответственность за разные части работы, а Макс и Фред прошли интенсивное обучение фотографии, с тем чтобы сам Джерард смог появиться в некоторых сценах. Джерард занялся работой над сценарием, создавая роли для каждого в школе, а также и для других, поскольку предполагается приезд в школу других до начала съемок.
      - Я хочу знать, какого типа костюмы мы будем для этого носить, сказала Роза. - Это должно быть, большей частью, что-то подводное, не так ли?
      - Должно быть, - сказал Джерард. - Очевидно, что большинство наших нечеловеческих героев живет в воде. Придется снимать фильм под водой наши роли - в плавательном бассейне, когда мы его построим. Это даст хороший чистый фон.
      - Похоже, что уроки плавания будут необходимыми, как предварительное условие.
      - Конечно будут, Джайлз. Всякому, кто не является хорошим пловцом, будет дана роль для юмористического разнообразия.
      - А что касается костюмов, - продолжила Бет. - Водолазные костюмы такие ужасные, и в них так трудно отличить одного от другого.
      - Мы будем надевать пластиковые шлемы, - сказал Джерард. - Об остальном мы все еще поспорим. В темном месте, например, в Венеции, купального костюма было бы достаточно, но вы, девочки, не хотите выглядеть как карикатура на хорошеньких девочек и, кроме того, в водолазных шлемах могут люди плавать? Поэтому мы думаем, что сделаем что-то вроде пластикового костюма, похожего на водолазный костюм, разных цветов для каждого действующего лица, и будем пользоваться прозрачными шлемами. Мы можем сказать, что они охлаждаются, поскольку вода на Венере действительно слишком теплая. И они были бы какой-то защитой от жалящих штучек и от всех других существ. И, конечно, мы можем надевать водолазные костюмы, если предполагаются глубокие места. Под пластиковые водолазные костюмы мы можем надевать купальные костюмы, но они должны быть созданы каким-то особым образом - форменная одежда или еще что-то.
      - Я умею плавать, - сказала Роза, с небольшим сомнением, - но недостаточно хорошо. Следует ли мне брать уроки в Христианском Союзе Женской Молодежи или мы можем иметь их здесь?
      - И то и другое, - посоветовал Джайлз.
      - Ну, Фред, как поживаешь? - как-то спросил Тим.
      - Ты говоришь о функциях и о прочем? Думаю, довольно неплохо. Но мне не совсем понятны различия между типами. Не мог бы ты уточнить, как ты думаешь? Полагаю, что я являюсь думающим типом, потому что я хочу знать.
      - Но ты ведь можешь познавать вещи всеми четырьмя способами, - сказал Тим.
      - Вот в чем дело. Как рассматривание объекта со всех четырех основных направлений компаса... если ты смотришь только с одной стороны или только с одной точки зрения, ты познаешь его плохо. Ты должен смотреть на все с трех сторон, по меньшей мере. Я представляю функции, как четыре самолета, летящих вместе, или четыре корабля в строю, плывущих куда-нибудь вместе как флот. Обычно один ведет, два других идут по бокам, а четвертый в хвосте, но должен идти вместе с другими. Если они все начнут двигаться в разных направлениях, у тебя будут неприятности. Понятно?
      - Питер сказал, что у него однажды была пациентка, женщина, - сказала Стелла, - и когда он сказал ей, что она выбирать мужа только по чувству или интуиции, она сказала: "Но если я буду спрашивать свой разум, он скажет одно: "Если он не богат, не выходи за него, поэтому мне это не нравится". Ему пришлось объяснять, что у разума имеется гораздо больше сказать помимо этого, и он мог бы совсем этого и не говорить, кроме того, что из-за человека, который не может или не хочет обеспечить жену и семью, не стоит и рисковать.
      - О, я могу это понять. Что делают функции, точно?
      - Ну, функция восприятия просто использует свои пять чувств, - сказал Тим, - и у того, кто родился слепым, глухим и тупым, почти нет чувств, таким образом будет противоположное. Мышление происходит на основании правда-ложь, а переживание - на любви-ненависти, но иррациональные функции, восприятие и интуиция, просто постигаются. Они видят предмет таковым, каков он есть. Думаю, что интуиция - это самая лучшая главная функция, потому что она видит все, прямо на месте, и без распределения вещей, из-за того, что они плохие или неправильные, а просто принимая и признавая их за то, что они есть, за их значение и место. И тогда, конечно, у тебя есть другие две функции, располагающиеся по бокам, для испытания истинности и правильного переживания и для сохранения всего устойчивым, и переживания следуют по пятам и могут быть использованы всякий раз, когда требуется. Сейчас ты являешься мыслительным типом, Фред, по развитию, если не по природе, поэтому двумя твои помогающими функциями будут восприятие и интуиция...
      - Вот почему ты выбрал рыбу Агассиза и семечко Ванна, - сказал Фред.
      - Ну, я как раз думал, что поскольку они были один для другого, они должны были помочь одному или другому. Переживание противоположно мышлению, поэтому это будет немного труднее. Если я тебе дам одно упражнение для этого, трудное, постараешься ты на самом деле?
      - Я хочу познать суть, - упрямо сказал Фред, - и со всех сторон.
      Поэтому спустя несколько дней Тим пришел как-то днем в зал с картонной коробкой, которую он поставил перед Фредом.
      - Это - твое новое упражнение, - сказал он. - Отойди назад, послушайте - это принадлежит Фреду.
      Фред взглянул на Тима, затем на коробку. Из нее послышался какой-то звук.
      Фред присел, перерезал веревку перочинным ножиком и отогнул края. Забившись в угол коробки, сидел маленький скулящий белый щенок.
      - О, господи! - вскрикнул Фред.
      - Она твоя, - пояснил Тим. - Она - дворняжка, и никому не нужна. Она озябла и напугана, и, вероятнее всего, голодна. Доктор Уэллес говорит, что ты можешь позаботиться о ней, пока не узнаешь, почему люди любят собак. Больше никто не должен с ней заниматься.
      - Но... я не хочу... - Фред поспешил исправиться. - Я не знаю как обращаться с щенком.
      - Джей и Куртисы могут тебе рассказать.
      Фред беспомощно взглянул на Джея.
      - Сначала ты лучше вытащи ее из коробки, - сказал Джей. - Она приучена проситься, Тим?
      - Я не мог бы гарантировать это, - сказал Тим. - Вытащи ее, Фред.
      Фред неловко сгреб щенка и поставил его на пол, а затем направился к двери, зовя щенка, который припал дрожа к полу и скулил. Фред вернулся, подобрал щенка и понес его к выходу; все пошли следом.
      - Чего она боится? - спросил Фред.
      - Вероятно, за этим щенком был хороший уход, пока его не отняли от матери, а затем, из-за того, что он женского рода и к тому же дворняжка, его не удалось продать, поэтому его взяли и куда-то выбросили. Вероятно, с ним грубо обращались и прогоняли, и дети взяли его домой, но им пришлось его снова выставить, пока кто-то не сжалился и не принес его в загон для скота. Я взял его оттуда.
      - Погладь ее, что ты стоишь, - возмущенно воскликнула Элси. Посмотри, как она напугана.
      Фред нагнулся и начал гладить щенка, который робко лизнул его руку.
      - Джей, какая порода у щенка?
      - Вероятнее всего, фокстерьер, должен сказать, - критически произнес Джей. - Эти уши и глаза вроде бы такие же, как у чи-ва-ва [очень маленькая собака старинной мексиканской породы], вот о хвосте я не могу сказать. Об этих породах мелких собак я знаю немного. Ты бы лучше покормил ее, Фред.
      - Костями?
      - Теплым молоком. И проверь его пальцем, оно должно быть немного выше температуры тела. И я достану тебе немного галет для щенков; думаю, у нас осталось немного, - сказал Джей, который пополнил запас в преддверии этого события.
      На этот раз щенок пошел за Фредом, немного неуверенно, сделав несколько шагов; но когда Фред продолжал идти, щенок сел и начал скулить. Фред остановился, вернулся и взял щенка.
      - Не понимаю, что тут такого забавного, - сказал он, - просто у меня раньше никогда не было собаки.
      - Если ты будешь хорошо о ней заботиться, ты, вероятно, узнаешь, почему люди любят собак, - сказал Джей.
      - Ты имеешь в виду всю эту чепуху, если ты работаешь для кого-нибудь, ты его потом полюбишь? - презрительно спросил Фред. - Должно быть что-то еще, кроме этого.
      - Должно быть, - сказал Джей.
      Тим и доктор Уэллес, и Джей уже проинструктировали всех. Хотя все всегда готовы дать совет, никто не помогал заботиться о щенке, кормить или ласкать его. Мягко, но твердо все отталкивали щенка и звали Фреда.
      Фред покорно кормил щенка и готовил в коробке для него постель. Когда щенок скулил и жалобно тявкал ночью, именно Фред сонно подходил неслышными шагами и, когда не помогало ничего, в отчаянии брал щенка к себе в постель. И это был Фред, который в мрачном молчании мыл за щенком...
      - Она приучена, - объяснял Фред, - но она еще ужасно маленькая, и ты должен ее часто выводить, особенно в такую дождливую погоду.
      И это был Фред, кто говорил: "Нет, нет! и "Эй", когда щенок, становясь все резвее и увереннее, жевал что-нибудь, что можно было жевать, прыгал в кресла, пытаясь лизать лица и дурачился с вечерней газетой. И это был Фред, кто наказывал его за это скверное поведение, согласно указаниям Джея, сложенной газетой - пробуя сначала на своей собственной руке, чтобы убедиться, что это не очень больно.
      И это был Фред, за кем ходил щенок, и именно на его колени он хотел забраться, у его ног он всегда желал спать, кладя свою голову на его ботинок; и именно тапочки и носки Фреда он предпочитал жевать. Он следил за ним яркими карими глазами и скулил, когда он его оставлял, пока Фред, в раздражении, не спросил Джея, будет ли это продолжаться вечно.
      - Он ведь только еще щенок, - успокаивал Джей. - Он еще так мало у тебя; он еще не уверен в тебе.
      - Эй! - сердито закричал Фред, и щенок бросил карандаш, который жевал, и бросился в другой конец комнаты, тревожно оглядываясь назад, а затем он быстро к нему, прыгал на колени и лизал в лицо. Фред сбрасывал его, но он запрыгивал снова. Он спускал его и гладил.
      - Успокойся, Пап-Дог, - сказал он. - Ну конечно, я все еще люблю тебя... когда бываешь хорошей девочкой. Жуй свою резиновую крысу.
      - Э... узнал ты, почему люди любят собак? - спросил Джей, немного неуверенно.
      - Я не знаю, почему ты любишь своих. Но эта маленькая язва, эта подлизывающаяся зануда начинает мне нравиться.
      - Это потому, что она льстит твоему это тем, что любит тебя?
      - Нет, - сказал Фред. Мне бы больше нравилось, если бы меня любил кто-нибудь с большей разборчивостью. Но когда я ругаю ее за что-нибудь, она сразу же перестает это делать и бросается мне навстречу так, словно говорит: "Ты на самом деле ведь не сердишься на меня, так ведь? Сделала я что-то такое, за что ты не можешь простить меня? Ты все еще любишь меня, правда?" И если голос у меня действительно сердитый или я не глажу ее, она выглядит такой несчастной. Она так сильно старается угодить мне и быть хорошим щенком... Конечно, у нее немного здравого смысла, но она учится так быстро, как может. Она так ужасно нуждается в ком-то, чтобы ее любили, и чтобы что-бы она могла довериться кому-нибудь. Так ведь, Пап-Дог? Никого нет в мире кроме старины Фреда, вот такая она дурашка, и если Фред не будет ее любить, то кто же будет?
      Щенок катался по полу в порыве восторга от того, что к нему обращаются таким ласковым голосом, и Фред тыкнул пальцем в его розовый животик.
      - Собираешься оставить ее?
      - Думаю, что должен, - сказал Фред.
      - Ты мог бы отправить ее обратно в загон.
      - Тогда они убьют ее, - сказал Фред. - Я должен оставить ее. Что еще могу я сделать? Я точно не хочу ее - на нее уходит больше времени, чем она того стоит. Но она нуждается во мне и она доверяет мне, и поэтому я должен оставить ее.
      - Не потому, что она любит тебя, а потому, что она заставляет тебя любить ее?
      - Да, это так.
      - Ну, должен я сказать Тиму, что ты закончил это упражнение?
      Фред усмехнулся.
      - Я забыл это. Я так сильно старался быть хорошей нянькой для щенка, что забыл, зачем я это делал. Вот здорово, думаю, что моя душа поживает совсем неплохо. Послушай, а что случилось с тем правилом, что всех щенков надо держать в клетке?
      - Мы временно исключили его, потому что этот щенок был таким маленьким, чтобы его сажать в клетку без мамы. Ты можешь посадить ее в клетку в любое время, когда захочешь.
      - Пап-Догу клетка совсем не по нраву, - сказал Фред. Если она будет хорошей, мы не посадим ее в клетку, вряд ли. Может быть, посадить меня в одну так, чтобы она не добралась до меня и не сжевала все мои пальцы.
      А когда Джей сообщил обо всем этом своим старшим, Питер Уэллес прокомментировал: "Вы должны оставить это Фреду, то, что он обязуется сделать, он сделает!
      Этот вечер начался так же, как и любой другой вечер. Одна группа детей, которую Роза вызвала назвать восемнадцать видов млекопитающих, или животных - типичных представителей от каждого вида, потерпела неудачу ужасно, потому что, несмотря на свою обширную начитанность, которая включала в себя много из естествознания, никто официально не изучал зоологию.
      - Хочешь ли ты сказать мне, что тюлени и моржи принадлежат к тому же виду, что и собаки, кошки, лисы? - вскричал Фред.
      - Я всегда считала кроликов грызунами, - с воплем сказала Элис.
      - Что ставит меня в тупик, - признался Тим. - Так это то, что покрытые иглами муравьеды, покрытые чешуей муравьеды и муравьеды а Южно-Африканской Республике принадлежат, заметь, к четырем разным видам!
      - Никто как раз и не получил больше шестнадцати, - с удовлетворением сказала Роза. - Я так рада. Все, что я получила - это четырнадцать, и я думала, что я, должно быть, слишком тупая, чтобы существовать.
      Как раз после этого в зал вошла тетя Стеллы и, поскольку она редко делала это, дети прекратили свои разговоры, чтобы приветствовать ее.
      - Я пришла узнать, можно ли посмотреть по телевидению Томми Манди, доктор Уэллес, сказала она. - Я могла бы услышать его по радио, но мне хотелось бы посмотреть на него, если вы не против, в виде исключения.
      - Конечно, миссис Уэллес, - сказал Питер, предлагая ей стул. - Он начинает в восемь, не так ли?
      - Да... в сегодняшних утренних газетах было объявление. В нем говорилось, что он собирался этим вечером сообщить что-то особенно важное, и, поскольку я никогда раньше не слышала его, я подумала, что это была бы неплохая возможность.
      Питер Уэллес нахмурился, нажимая кнопки телевизора. Растущее умение Томми Манди добиваться гласности было одной из сторон современной жизни, которую он находил трудной для понимания.
      - Кто такой Томми Манди? - спросила Стелла, чье очень большое безразличие к звездам радио, телевидения и кино было таким крайним, что она действительно не слышала имен большинства из них.
      - Он - что-то вроде проповедника профессий, - объяснила миссис Уотерс. - Я на самом деле не знаю о нем многое, но он очень популярен.
      - Я слышал, что он учился, чтобы стать священником, - сказал Джей. Он не очень молод - он посещал одну из тех духовных семинарий по запоздалым склонностям. Но бросил; некоторые говорят, что его исключили. Как бы то ни было, он ушел из семинарии несколько лет назад, и с тех пор он проповедовал самостоятельно, распространяя свои неортодоксальные идеи. Он имеет сенсации. В церкви нас предупредили, что у него нет полномочий, чтобы проповедовать.
      - Был он отлучен от церкви? - спросила Элис. - Нет... это бы придало ему слишком уж большое значение. Может быть ему удалось остаться как раз в определенных пределах. Вы не можете считать его на самом деле католиком, он так явно независим от церкви, и у него много некатолических последователей. Нам не запрещали слушать его; я слушал его один раз и он утомил меня, но я могу понять, где он мог взволновать определенного рода людей, которые всю свою жизнь живут на уровне переживания, и им удается обойтись без логики.
      Большая волна органной музыки из телевизионного приемника возвестила программу. Доктор Уэллес отметил, что музыка, смутно напоминая несколько хорошо известных пьес духовной музыки, была на самом деле топорно состряпанной мешаниной.
      На экране показался тусклого цвета занавес, искусно освещенный, чтобы подчеркнуть вертикальные тени его складок. Как только началась программа, камера стала двигаться вперед, сосредотачиваясь на самой глубокой впадине самой большой складки. Доктор Уэллес улыбнулся. Если это программа определенного рода, то тогда в любой момент он мог ожидать прожектор.
      И он появился, луч, направленный немного сверху, чтобы тени заполнили глазные впадины и заострили черты маленького и сильного человека, который стоял без движения, вытянувшись во весь рост, ясно видимый для своей аудитории. Огромная волна звуков прокатилась через зрителей в зал и одновременно угасла, и Томми Манди начал говорить.
      - Сегодня вечером, - сказал он, сначала с осторожной сдержанностью, я прерываю мою обычную серию бесед, чтобы сказать вам что-то чрезвычайно важное для общества.
      Новый шорох прошел сквозь его зрителей. Он сделал шаг вперед, искусно придуманные тень и свет следовали за ним, по мере того, как он все ближе подходил к своим зрителям. Уэллес мог понять, почему он был способен произвести впечатление на такое большое количество своих слушателей этим тщательно управляемым представлением.
      Неожиданно показалось, что Томми Манди вырос на два дюйма, так как он поднялся на цыпочки и простер руки к небу.
      - Общество в смертельной опасности! - неожиданно завизжал он. При этом неожиданном контрасте со своей предыдущей ролью воздействие на зрителей было подобно взрыву. Он начал ходить с места на место на помосте, ударяя кулаком по ладони, крича и шепча поочередно, жестикулируя и топая ногой.
      - Люди мои! - закричал он, - послушайте меня! Послушайте, все вы люди нации, и особенно вы, мои уважаемые сограждане города Окли в штате Калифорния. - Его голос понизился до шепота, набирая высоту и силу по мере того, как он продолжал.
      - На холмах, как раз за чертой нашего города, прячась от бдительных глаз общества, погрязши в злодействе, ужасном, богохульном, отвратительном находится сборище нечеловеческих монстров! Зарожденные в результате взрыва атомной станции в Хильем-Сити шестнадцать лет назад, эти гадины внешне похожие на обычных, невинных, человеческих детей, собираются из своих скрытых берлог со всей страны, так как они готовятся принести гибель и разорение человечеству! - Его крики эхом разносились по огромному залу.
      Марк Фоксвелл с ревом вскочил со своего сидения, но Питер Уэллес толкнул его обратно и сурово приказал:
      - Тихо! Мы должны выслушать все это.
      - Спрятавшись под видом школы для одаренных детей, они построили лаборатории позади крепкого и высокого забора. Там они занимаются изготовлением секретного и смертоносного оружия, которое они будут использовать против нас, проводя ужасные опыты над беззащитными животными при его изготовлении! - верещал Манди.
      - А единственный ли это план, который они вынашивают против нас? голос Манди снова обрел видимость спокойствия, затем опять подскочил до своего самого высокого, самого истеричного уровня.
      - Нет, люди мои, нет! Эти "Дети Атома" уже проникли в каждую сферу нашей жизни под ловким использованием фальшивых имен, заставляя услышать о себе везде, распространяя свою ядовитую пропаганду через издания, которые все вы наивно приносите в свои дома!
      - Их громадный, нечеловеческий интеллект угрожает сегодня целому миру! Позвольте мне сказать вам, люди мои, что они такое! - Напыщенным жестом своей правой руки Томми Манди длинным пальцем указал в сторону неба, и его истеричный голос продолжал.
      - Они - это ужасное мутационное порождение смерти и разрушения Хильем-Сити с помощью освобожденных сил атома! Сил, которые Бог подразумевал оставить под Своим контролем в кружащихся мирах атомов, сил, которые Сатана для своих собственных целей направил на общество! Под личной плоти и крови эти Дети Атома входят в общество и строят казни о вашей смерти и моей!
      Томми Манди вздохнул, и люди в огромном зале наклонились вперед, чтобы послушать его следующие слова. - Они говорят, что они больше, чем люди! Они говорят, что обладают большим интеллектом, чем любой другой когда-либо живущий человек! Но эти Дети Атома не имеют представления о моральных или духовных качествах, потому что единственным благом, которое они знают, является способность к технике, умение при изготовлении денег, и силу над нами, которых они считают низшей расой! Они судят и принимают или отвергают людей, с которыми сталкиваются, только на этом основании. Но, вот богохульство! Может ли всякая мутация быть истинным человеком, человеком, которого Бог создал на шестой день? Кто создал этих монстров? Их создала слепая сила! Я считаю и знаю, что человек, каким его создал Бог, является единственно истинным человеком! Эти Дети Атома совершенно чужды Богу и всем творениям Его.
      С открытыми ртами дети пристально смотрели на экран телевизора, следя за жестикуляцией и гримасами Томми Манди с недоверчивым ужасом.
      - Они находятся за пределами уз любви и милосердия! - кричал Манди. Что есть любящего или привлекательного в существах, которые считают самих себя выше и непохожими на любых других членов общества? И это превосходство вызвано не любовью, а слепой разрушающей силой? Сам Сатана, испорченный, как он есть, является более привлекательным, чем эти, поскольку он был создан Богом, чтобы быть ангелом света, даже если он отказался от своего высокого назначения. Но как мы в любом случае можем любить или даже терпеть этих Детей Атома, которые заявляют, что их природа, созданная физической силой ужасного взрыва, который принес человечеству только большое несчастье, выше природы людей, созданных Богом.