БАДЖОР, ЗВЕЗДНАЯ ДАТА 55595.7
      – Точно варп пятнадцать? – переспросил Пикард.
      Кирк вытер пот со лба, и прищурился, когда несколько капель попали в глаза. В темно синем небе Баджора было только одно маленькое белое облачко, и ни одного вблизи пылающего со вблизи о одно маленькое белое облачкоолнечного шара.
      – При новой калибровке прежняя варп пятнадцать была бы варп девять с несколькими десятыми после запятой. Спок знал точно.
      – А какой тогда была максимальная скорость вашего «Энтерпрайза»?
      Кирк рассматривал безжалостно плоский и белый ландшафт, размышляя как же все-таки Пикард похож на Спока по складу своего ума. Аппетит Пикарда к деталям был столь же ненасытным, как и у вулканца, и только зная все факты и схемы ситуации, он мог вернуться к эмоциональной динамике. К счастью инструкции и руководства, по которым учился Кирк в начале своей карьеры, четко запечатлелись в его памяти. Как и Пикард он знал, что когда на мостике была дорога каждая доля секунды, часто не было времени спрашивать у главного инженера обзор технических характеристик.
      – В начале первой миссии мы летали на варп шесть. Варп восемь была на пределе наших возможностей, хотя Скотти обычно организовывал парочку чудес.
      – Это я слышал. – Пикард остановился и показал вперед, примерно на пять градусов к югу от их направления прямо на запад. – Джим, вы видите что-нибудь на горизонте?
      Кирк прищурился. Горизонт пустыни Баджора постоянно изменялся словно вода на береговой линии: перемещался и таял в искажении раскаленной атмосферы. Но было одно темное пятно, которое казалось двигалось взад и вперед на одном и том же месте.
      – Вы правы, – согласился он. – Выглядит так, словно там что-то есть.
      Пикард прикоснулся к руке Кирка.
      – Холм? Валун? Это может означать тень и более высокую точку.
      Кирк пожал плечами.
      – Это так же может быть знаком Пустынных Экскурсий Кварка. Мы скоро достигнем этого места.
      Но Пикард не принял игру.
      – Во всяком случае это не мираж.
      Не видя нужды спорить, Кирк изменил направление на неизвестный объект, зная что Пикард сделает тоже самое. Баджор был чуть больше Земли, но исходя из пустынной дымки и жары Кирк оценил расстояние до видимого горизонта не больше чем в пять километров от их нынешнего положения.
      – Вернемся к вашей истории, – сказал Пикард. – Так что же сделал мистер Скотт в ответ на ваше требование о «максимальной деформации»?
      Кирк тряхнул головой.
      – Я могу дать вам спецификации на все, чему меня учили в Академии, но что касается скорости, с которой мы проделали путь до Мандилионского разлома…
      – Я должен спросить Спока? – предположил Пикард.
      – Детали вроде этой были специальностью Сулу. Все что касалось чисел.
      – Но как я понимаю, вы добрались до разлома в рекордно короткое время.
      Кирку не нравилось признавать пусть даже и самому себе, сколько дней, проведенных в знакомых серых коридорах его корабля, слились в один: слишком много в той пятилетней миссии было рутиной и тренировками, бесконечными репетициями перед краткими вспышками напряженных усилий, которые были так редки.
      Однако с утраченными деталями резко контрастировали эмоции того времени, которые сегодня были для него столь же реальны, как и тогда. Осуществить мечту, работать с уважаемыми про с него столь же реальныровалиями ссии было рутинным я.
      й объект, зная что Пикард сделает тоже самое. фессионалами и близкими друзьями, просыпаться каждый день не зная, что может случится в следующие часы – этот опыт его юности никогда его не покидал, и делал его молодым в эти дни. Он всегда мог обратиться к этим воспоминаниям. Несмотря на то, что некоторые из них были мрачными и болезненными. Его мысли снова вернулись к тому, что случилось в Мандилионском разломе.
      – Мы добрались туда, – просто сказал Кирк. Он стрельнул взглядом в Пикарда. – Жан-Люк, вас на самом деле интересует то, что случилось потом? Или вы просто пытаетесь отвлечь нас обоих от факта, что мы можем умереть в этой пустыне?
      – Положим, – сказал Пикард, продолжая решительно шагать бок о бок с ним по твердой, плотной земле, и его ботинки как и у Кирка припудрились белой пылью пустыни, – что я не хочу умереть не узнав этого.
      – Звучит почти философски, – подразнил Кирк.
      Но Пикарда было нелегко сбить с курса.
      – Просто практично. А на горизонте действительно что-то есть.
      Кирк снова покорно сосредоточился на темном пятне впереди. Объект, чем бы он ни был, определенно отличался цветом от почти болезненно белой глины, которая простиралась вокруг них. Позднее утреннее солнце за их и с Пикардом спинами отбрасывало их тени вперед всего на метр, и было ясно, что они не видят тени объекта. Возможно когда они приблизятся…
      – А как же вы? – спросил Пикард. – Вас ведь на самом деле заинтересовали переживания прошлого?
      – Это не переживания, – сказал Кирк. – Но мы говорили о риске. И, заимствуя слова друга, очаровательно то, насколько изменилось мое определение риска, насколько стало более консервативным.
      – Большая осторожность с возрастом это то, что случается с каждым, – сказал Пикард.
      – Нет, – твердо бросил Кирк. – Это случается с другими.
      Проигнорировав провокацию, Пикард продолжал засыпать Кирка вопросами, пока они тащились к выбранной цели.
      – Итак, когда вы добрались до разлома, и что вы там обнаружили?
       Все больше и больше похож на прежнего Спока, подумал Кирк, но он не видел никокого вреда в том, чтобы еще немного развлечь Пикарда. В бесплодном пейзаже Баджора мало что могло конкурировать за его внимание.
      – Три дня, плюс минус, – сказал он.
      Кирк на мгновение закрыл глаза, пытаясь воссоздать знакомую коллекцию ароматов и запахов, которые всегда определяли для него «Энтерпрайз». Что-то смутно медицинское от очистительных растворов, распыляемых на стены и ковровые покрытия. Плюс аромат, который исходил из вентиляционных каналов, постоянно передающих воздух по километрам металлических каналов. Потом озоноподобный аромат, пропитавший комнату транспортации и близлежащие коридоры. И кают-компания команды; ни дня не проходило без того, чтобы там не пахло тягучими специями. И пригоревшим кофе.
      Но больше всего Кирк пытался вызвать в памяти атмосферу своего корабля. Ее свежесть. Редко жару. Еще реже холод, но всегда прохладу. Словно первый намек осени последней летней ночью в Айове. Бодрящий, притягательный. Облегчение от жары. Именно то, что можно было бы использовать теперь. Жара пустыни была беспощадна.
      – Джим? – окликнул Пикард.
      Он следил настороженным, тревожным взглядом. Кирк открыл глаза, глубоко вдохнул перегретый воздух, и улыбнулся. Пустыня Баджора еще не одолела его.
      – Мы нашли инопланетный корабль не сразу, – сказал он словно перед его ответом на последний вопрос Пикарда о прошлом, о Мандилионском разломе не было никакой паузы. – Но мы наом, о Мендилонской трещине,ний вопрос не было никакой паузы. ие.
      икард.
      шли и другие корабли.
      – Андорианского корсара и клингонский линейный крейсер?
      – Вместе с некоторыми другими. Телларитами, толианцами, и орионским капером.
      – Подумать только! – сказал Пикард. – И все искали тот инопланетный корабль?
      – Так уж вышло, что инопланетное судно искало нас.
      Пикард пришел к логическому заключению. Так же как сделал бы Спок.
      – Ловушка?
      – И да и нет. Гамма вспышка была приманкой для любой группы поблизости, способной к варп перемещениям.
      – Это мне понятно, – сказал Пикард, не требуя дальнейших объяснений.
      Кирк кивнул. Этого не было, пока Кокрейн не совершил свой первый исторический полет на «Фениксе», когда астрономы на Земле наконец-то поняли, что они больше столетия наблюдали суперлюминальные следы инопланетных звездолетов не зная, что именно они видели. Движение поля деформации сквозь пространство. Такие поля догоняли фотоны, путешествующие в том же самом направлении, и ускоряли их до варп скоростей. Но когда фотоны покидали поле деформации и снова попадали в нормальное пространство, где ничто не могло перемещаться быстрее света, они преобразовывали энергию своей более невозможной варп скорости в радиацию обычно на уровне гамма лучей, которые всегда концентрировались во вспышке в направлении движения варп поля.
      Сам Кирк был очарован, когда узнал, что на протяжении нескольких поколений до полета Кокрейна радио-астрономы на Земле улавливали эти мимолетные вспышки гамма радиации, идущей одинаково со всех направлений в небе. Иногда, и это было верно, на земных базах астрономы могли установить связь определенных вспышек с астрономическими источниками типа внегалактической сверхновой или черной дыры. Но хотя эти естественные феномены тоже производили недолгоживущие гамма вспышки, они могли объяснить не больше половины всех зарегестрированных случаев. Другие сорок-пятьдесят процентов, источники которых могли располагаться начиная от внутренних границ солнечной системы и заканчивая отдаленными галактиками, оставались тайной. До Кокрейна.
      После Кокрейна Звездный флот инициировал развитие способов манипуляции варп полем как было предписано Главной Директивой, чтобы рассеивать ускоренные фотоны и таким образом мешать кораблям Федерации порождать гамма вспышки за исключением редких обстоятельств. Ироничным – по крайней мере для Кирка – было то, что предварительные изыскания службы первого контакта Звездного флота часто идентифицировали новые варповые культуры по отдаленным гамма вспышкам, порожденным первыми варп-кораблями этих цивилизаций. Именно постоянный контроль за варповыми аномалиями развивающихся культур, насколько знал Кирк, позволил Звездному флоту так быстро проанализировать мощную гамма вспышку, которая привела «Энтерпрайз» и пять других кораблей к Мандилионскому разлому. Кирк приостановился, когда ему на ум пришла одна мысль. Пикард остановился тоже. Но только для того, чтобы задать другой вопрос.
      – Но Джим, когда вы говорите, что гамма впышка была приманкой, не означает ли это, что инопланетный корабль на самом деле был неспособен к рассчитанной Звездным флотом скорости деформации?
      Кирк моргнул, когда струйка пота на мгновение ослепила его.
      – Он был достаточно быстр. И двигатели деформации были только частью приза, который нам предложили.
      – Приза?
      Кирк тряхнул головой, чувствуя что тепловой поток, окружающий его тело, начал концентрироваться на его незащищенном затылке. Это не помогло, потому что солнце Баджора висело теперь прямо над головой.
      – Полагаю я не должен был называть гамма вспышку «приманкой». Скорее это было приглашение.
      – Приглашение к чему?
      – К соревнованию, – сказал Кирк, в то время как его все еще живые инстинкты заставляли его ноги продолжать двигаться.
      Его ботинки, ботинки Пикарда все еще размеренно перемалывали сухую белую почву. Для Кирка было сущим мучением то, насколько этот звук был похож на скрип свежевыпавшего снега.
      – Какому соревнованию?
      Внимание Кирка вернулось к настоящему.
      – Безрассудному. Именно это слово приходит на ум. Невероятному – другое.
       Какую цель преследует Пикард этими вопросами?Внезапно Кирка поразила непрошенная мысль. Пытался ли Пикард развлечь его, полагая, что теперь на земле его друг физически менее подготовлен и более уязвим, чем он сам? Кирк ускорил темп, чтобы доказать ложность такого вывода, но даже при этом он старался сконцентрироваться на следующем вопросе Пикарда.
      – И все же у меня такое чувство, что вы приняли в нем участие, – сказал Пикард.
      – Конечно принял. – Кирк остановился на мгновение, чтобы вытереть лоб. – Я был молод, Жан-Люк. Федерация была молода. Звездный флот был молод. Все проклятое человечество: все мы были детьми.
      – И как закончилось соревнование?
      – Насколько я знаю, оно все еще продолжается.
      – Соревнование? – упорствовал Пикард.
      Но Кирка больше не интересовало преследование воспоминаний о прошлом. Он бросил еще один взгляд на их цель: темный объект на горизонте. Он указал вперед.
      – Это все-таки может быть миражом. Он движется.
      Пикард поднял руку, чтобы прикрыть глаза, и посмотрел на горизонт.
      – Вы правы, – удивленно сказал он.
      Кирк полуобернулся, чтобы прищуриться на солнце, откладывая все мысли о его жестоких лучах и их действии на него, возбужденный новой информацией, которая ему открылась.
      – Если эта штука придерживается той же самой условной позиции относительно движения солнца, тогда это преломляющая иллюзия.
      Пикард посмотрел вдаль, и его внимание сфокусировалось где-то между ярким солнцем и темным объектом.
      – День на Баджоре составляет двадцать пять стандартных часов, так что видимое движение солнца медленнее, чем обычно. – Его лоб наморщился от раздумий. – Нет, эта штука переместилась на большее расстояние чем могло за то же самое время атмосферное преломление.
      Кирк доверял Пикарду. Также как Споку.
      – Тогда оно реально.
      Пикард кивнул.
      – И оно движется.
      Глаза Кирка встретились с глазами Пикарда. Он знал, что Пикард думает о том же о чем и он.
      – Есть ли на Баджоре какие-нибудь крупные наземные хищники? – спросил Кирк.
      – Несколько, – ответил Пикард, – хотя и не в пустынных регионах. Я думаю.
      – Вы думаете.
      – А разве вы не знаете?
      – Поэтому то я и спросил.
      Одновременно Кирк и Пикард обернулись к горизонту и таинственному объекту, который там двигался.
      – Если это существо, – наконец сказал Пикард, – сомневаюсь, что оно будет плотоядным.
      Кирк одарил его скептическим взглядом.
      – В округе не слишком много еды для плотоядного животного, – пояснил Пикард.
      Кирк задумчиво прикусил губу. Рассуждения Пикарда имели смысл. Независимо от того что это было, объект на горизонте двигался не быстро. Был шанс, что они с Пикардом смогут догнать его и возможно даже пережить это фиаско.
      – В таком случае, – сказал Кирк, – предлагаю нам продолжить идти к нему. Потом, если будет нужно, мы сможем его съесть.
      Пикард с отвращением поморщился.
      – Я думал, что мы могли бы на нем прокатиться.
      Кирк кивнул. Он уже чувствовал себя лучше. Словно свежесть его корабля прикоснулась к нему.
      – Мирное сосуществование выиграет день.
      – Если существо не растопчет нас.
      Кирк рассмеялся.
      – Итак, что же это было за бесконечное соревнование, на которое вы соблазнились? – подтолкнул Пикард.
      На этот раз Кирк не возражал против довольно очевидной попытки Пикарда отвлечься. Он одобрял размышления о чем-то другом нежели о том, насколько разгоряченными, уставшими и измученными жаждой были они оба. Пока условия не изменятся, они могут тратить свою энергию более разумно. И более интересно.
      – Бесконечное – хорошее слово, – сказал Кирк. – В конце концов в этом и был ключ. Борьба за выживание. Выживание более приспособленных. Именно в эту игру играли рэлы.
      – Рэлы? Они были из расы, которые построили найденное вами судно?
      – Они были из расы, которая управляли им. – Кирк вычистил пыль Баджора из своих глаз, и на мгновение представил звезды, которые погасли при приближении «Энтерпрайза» к Мандилионскому разлому.
      – Они были расой, которая начала соревнование и устанавливала правила.
      Краем глаза Кирк поймал улыбку Пикарда.
      – Вы? Играли по правилам?
      Погрузившись в мрачные воспоминания, Кирк тяжело покачал головой.
      – Нет после встречи с рэл, – сказал он.
      Он начал рассказывать Пикарду о том, что случилось потом.
 

 
       USS «Энтерпрайз» NCC-1701, ЗВЕЗДНАЯ ДАТА 1006.4
      Кирк проснулся за минуту до того, как с его вызвал компьютер. По корабельному времени, которое традиционно следовало двадцати четырех часовому стандартному дню штаба Звездного флота в Сан-Франциско, было двести часов.
      Хотя система хронометрирования звездных дат была намного изящнее, не говоря уж о большей простоте, Кирк высоко ценил практику следования часам, основанным на естественном движении планетарной системы на расстоянии сотен световых лет. Это была связь с домом не только по продолжительности дня, но и потому, что утренние часы начинались на «Энтерпрайзе» в то же самое время, в какое они начинались на тысячах кораблей Звездного флота по всей Федерации, и в самой Академии.
      Для человека, который иногда слишком стремился отбросить прошлое, Кирк понимал, что некоторые традиции стоит сохранять. И установка корабельных часов по времени порта приписки была одной из них.
      Пять минут спустя он вышел из сонического душа и оышел из звукового душа и была одной из них.тбросить прошлое, Кирк понимал, что некоторые традиции стоит сохранять. ии.делся в свежую униформу. Быстрая проверка своего отражения в зеркале, легкий рывок рубашки, чтобы привести ее к надлежащей академической гладкости, и… но мгновение спустя раздался звонок. Кирк приблизился к двери. Она открылась. Сложив руки за спиной его ждал Спок.
      – Как я понимаю мы в графике, мистер Спок.
      Если Спок и был удивлен тем, что капитан был бодр и полностью готов к действию в самой середине того, что должно было быть циклом сна, он этого не показал.
      – Мы пересечем конвергенцию разлома через два и три десятых часа, – подтвердил Спок.
      Кирк направился по коридору к турболифту. Спок шел рядом с ним.
      – Какие-нибудь признаки наших друзей?
      Кирк говорил не глядя на своего офицера по науке. Спок совсем недавно бросил свои попытки убедить Кирка, что называть клингонов и андорианцев «друзьями» было нелогично. Кирк улыбнулся, уверенный, что расслышал незначительный вздох, изданный Споком.
      – Мы сохраняем расстояние до клингонского корабля по меньшей мере в пять световых дней, капитан.
      Кирк сделал расчеты и ему это не понравилось. При текущей скорости «Энтерпрайза» это вело к опережению меньше чем в три часа. И это опережение стремительно уменьшится, как только «Энтерпрайз» начнет замедляться, приближаясь к гравитационному колодцу белого карлика в центре Мандилионского разлома.
      – А что насчет андорианцев? – спросил Кирк.
      – Основываясь на последнем сканировании облака разлома, андорианский корсар достиг конвергенции восемнадцать часов двадцать три минуты назад. Нам остается предположить, что к настоящему времени они находятся внутри центральной пустоты.
      Кирк остановился возле двери турболифта, заметив акцент, который Спок сделал на слове «они».
      – Что-то еще, мистер Спок?
      – Вдобавок к следу корсара сенсоры сканеров показывают еще два недавних следа, проходящих через облако.
      Двери лифта открылись и Кирк шагнул внутрь, мгновенно удержав свое раздражение тем, что Спок только теперь сообщил ему об этом новом ходе событий.
      – Поскольку один из следов принадлежит неопознанному кораблю…
      – Логичное заключение, – согласился Спок.
      – … похоже к гонке присоединился третий корабль. – Кирк крутанул ручку управления лифтом. – Мостик.
      Кабинка начала ускоряться.
      – По-видимому это толиане.
      – Мы далеко от пространства толиан, мистер Спок.
      – Мы также далеко от Федерации и клингонского пространства, капитан. Цель в виде варп корабля серьезная приманка.
      Кирк знал, что это будет последний шанс устроить Споку неофициальный допрос.
      – Почему меня известили о толианах только теперь?
      Кирк позволил себе выказать ровно столько раздражения, чтобы уведомить Спока о том, что он принял неверное решение. Спок поднял бровь.
      – След толиан был обнаружен меньше чем за две минуты до того, как я покинул свою каюту, чтобы присоединиться к вам. Мы уже идем на максимальной деформации.
      Кабинка лифта замедлилась. Кирк уставился на Спока инквизиторским взглядом, уверенный, что была еще одна вещь, которую вулканец не сказал.
      – И вы хотели убедиться, что я вполне проснулся прежде чем сказать мне об этом.
      Застывшее лицо Спока подтвердило Кирку, что его предположение было верным. Кирк твердо и вежливо произнес:
      – Возможно нам пора прекратить делать друг о друге предположения. Нужно просто заниматься проблемами, когда они происходят, вместо того чтобы строить догадки относительно друг друга.
      Кабинка остановилась и двери открылись. Выражение лица Спока осталось неизменным.
      – Ошибка в отсрочке сообщения была моей, капитан.
      – Как вы заметили, – сказал Кирк, – мы уже идем на максимальной деформации.
      Спок признал свою ошибку, совсем незначительную, так что не было необходимости продлевать эту дискуссию.
      – Логически в отсрочке сообщения на несколько минут не было никакого вреда.
      Кирк в сопровождении Спока вышел из лифта. На сей раз Кирк скорее почувствовал, нежели услышал вздох Спока. Больше чем вероятно из-за услышанного из уст не-вулканца слова «логика». Кирк подумал, и сделал мысленное примечание использовать его почаще.
      При приближении Кирка коммандер Скотт вскочил из центрального кресла с быстрым кивком и словом «капитан», подтверждая передачу командования. Кирк занял свое место и его взгляд остановился на великолепии, отображенном на видовом экране.
      – Очень впечатляюще. Разве вы не так говорите, мистер Спок?
      – «Впечатляюще» как описание, имеющее эмоциональное сопутствующее значение, не применимо в случае совершенно естественного явления.
      Кирк улыбнулся.
      – А как по вашему, мистер Скотт?
      – Внушает благоговейный ужас, – сказал Скотт.
      Спок двинулся к своей научной станции.
      – Если бы корабельные сенсоры обнаружили какой-либо ужас, мистер Скотт, уверен я бы заметил это в своих научных записях.
      Кирк бросил взгляд на своего главного инженера.
      – Это был сарказм?
      Он и Скотт на мгновение уставились на Спока, но офицер по науке уже склонился к своему голографическому вьюверу, чье голубое сияние бросало на его сосредоточенное лицо холодный отблеск. Через мгновение Кирк отложил свои попытки понять вулканцев вообще и Спока в частности, и повернулся к видовому экрану.
      На нем облако газа, которое формировало Мандилионский разлом, представляло собой кипящий океан лаванды и чистой тропической лазури, движущийся и покрытый рябью почти инфракрасного фуксина и постепенными переходами к чисто желтому цвету.
      Кирк знал, что видимые размеры и движение облака были иллюзорны. Мандилионский разлом находился в сотнях миллионов километров от них, и его потоки и течения действовали в более длительной временной шкале, нежели человеческая жизнь, и на таких световых уровнях, какие человеческий глаз был не способен воспринять. Но поскольку «Энтерпрайз» приближался к разлому со скоростью больше скорости света в двести пятьдесят раз, движение облака на экране демонстрировалось в ускоренном визуальном времени.