УЧАСТОК 4. БАДЖОР. 21 ГОД КАРДАССИАНСКОГО ИЗБАВЛЕНИЯ.
      – Они убивают своих собственных людей!
      Сжав кулаки Глин Дукат с застывшим недоверием смотрел, как смертоносные актинически-синие всполохи гранат микроматерии вспыхивают на отдаленном участке раскопок. Обломки, кувыркаясь, летели словно песок, взбалтываемый бушующими водами. Древние глинянные таблички. Высеченные вручную каменные блоки. Части тел. Баджорцы уничтожали баджорцев, стирая свою собственную историю, а молодой кардассианский солдат не мог понять почему.
      – Вниз!
      Дукат ахнул, хлопнувшись в пыль Баджора от сильного рывка Гал Атала. Мгновение спустя громовой раскат от близкого взрыва вызвал дрожь у него в груди, а в ушах запульсировало бесконечное шипение статики.
      Но Дукат был солдатом Кардассианской Империи, и он был рожден не для того, чтобы валяться в грязи. Он изогнул боковые отделы позвоночника, чтобы увеличить свою коброподобную шею как можно шире и угрожающе. Как раз когда последовал еще один обжигающе горячий удар, он рывком поставил себя на ноги, обернулся, и увидел, как кардасианскую командную палатку пожирает огонь, и куски ее материи взмывают вверх, поднятые жаром. Он смотрел на дым, и на тающее мужество его товарищей солдат, которые все еще были внутри за своими станциями.
      – Почему? – спросил Дукат.
      – Потому что баджорцы животные, – прорычал Атал.
      Дукат пошатнулся назад, когда почувствовал, как Атал сорвал с его оружейного пояса коммуникатор, и услышал, как резкий голос его командира требует немедленную воздушную поддержку. Потом, когда еще одна граната очутилась возле их позиции и взорвалась в нескольких метрах, Атал снова толкнул его. В итоге волна камней и земли обрушилась на них словно лавина. На этот раз Дукат не пытался подняться.
      – Мы же просто пытаемся им помочь, – сказал он.
      – Разве они уважают нашу жертву? – спросил Атал. Он вытер струйку черной крови со своей серой кожи и сплюнул на землю Баджора. – Разве они понимают, что без нашей самоотверженной помощи они в ближайшее поколение столкнутся с глобальной катастрофой? Нет!
      Медленно затихающее шипение, которое мешало Дукату слушать, теперь сменилось на далекие крики. Знакомые звуки ужаса и боли. Дукат нахмурился. Баджорцы были слишком слабы, и неспособны смело встречать напасти.
      – Где наши истребители? – бессновался Атал.
      Дукат поднял взгляд на небо Баджора, теперь потемневшее от сумерек, и даже в самом центре сражения он автоматически нашел маленькую движущуюся точку, от которой зависело его будущее – Терок Нор – орбитальная горнодобывающая станция, теперь уже почти завершенная.
      Про себя он решил, что это будет его следующее назначение. Возможно со временем это будет его первая настоящая команда. Но в небе не было ни малейшего признака орбитальных истребителей кардассианской армады содействия. А это означало, что нет никакой надежды избавиться от спятивших баджорцев, которые посмели напасть на своих благодетелей и своих собственных людей.
      Еще один взрыв. Еще громче. Гранаты все больше приближались к позиции Дуката. Все еще прижимаясь к земле рядом со своим командиром, Дукат вытащил свой дисраптор и готовясь к бою перевел его на полную мощность.
      – Почему они нападают именно так? – спросил он Атала. – Почему они сначала не ударили по лагерю, а уже потом по раскопкам?
      Эта стратегия баджорцев для Дуката не имела смысла, разве что лидеры Сопротивления запутались в своих приказах и атаковали цели в неправильной последовательности.
      – Почему они вообще нападают на раскопки? – Атал вытащил свое оружие, и повернул его на бок, чтобы изменить настройки. – Там работают двести заключенных! Двести их соотечественников! Я скажу тебе почему. Потому, Дукат, что баджорцы животные! Никогда не забывай об этом!
      Черные глаза сверкнули под серыми наростами бровей, Атал быстро просканировал окрестности, а затем указал на небольшую земляную насыпь, ольшую указал на маленькую насыпь бровей, ь в своих приказах и атаковали цели в неправильной последовательности.ставшуюся после выкопанного заключенными отхожего места.
      – Туда, – приказал он. – Укроемся там!
      Дукат отреагировал так, как его учили, как хороший солдат его ранга: вскочил и бросился к цели даже прежде, чем его разум сознательно зафиксировал приказ командира. Когда он пересекал открытое, незащищенное пространство, все его чувства обострились от понимания того, что в любой момент он может притянуть смертельный огонь на себя. Еще гранаты, еще взрывы. Удары ботинок о сухую, твердую почву. Тяжелые шаги Атала за спиной. Обжигающий запах огня и смерти. Отчаянные вопли раненых.
      Он достиг насыпи, перепорхнул через нее, и присел. И без раздумий или колебания он вдавил эмиттерный узел своего дисраптора глубоко в бок съежившегося там баджорца – Рилса Салана – уже не юноши, но пока еще не мужчины. Некогда информатора, теперь врага.
      – Ты не сообщил нам, – бросил Дукат. – Это твоя работа!
      Рилс отпрянул, но Дукат схватил его за плечо.
      – Ты предал нас!
      Он усилил хватку, пока не увидел, как слезы боли заблестели в глазах пленника, и потекли по гребням его носа. Поблизости сверкнули еще два взрыва. Атал перекатился через земляную насыпь, и соскользнул на место рядом с Дукатом.
      – Я не знал о нападении, – выдохнул баджорец.
      Падающая земля опускалась вокруг них словно твердый дождь. Без указания Атала Дукат еще сильнее вдавил свой дисраптор в бок баджорца.
      – Я тебе не верю.
      – Пожалуйста.
      Голос Рилса дрогнул. Рука Дуката передвинулась с плеча информатора на его шею, изменив положение с болевого захвата до потенциально смертельного.
      – Тогда немедленно говори правду. Почему твои соотечественники нападают на раскопки?
      Колебание юноши дало Дукату часть необходимого ответа. В их действиях не было никакого замешательства, никакой ошибки. Сопротивление Баджора специально напало сначала на раскопки, оставив базовый лагерь и его кардассианских охранников для второй атаки. И теперь он должен был узнать почему.
      Дукат большим пальцем настроил дисраптор на минимальный уровень, убрал руку с горла Рилса, а затем выстрелил, пока эмиттер все еще был в контакте с телом баджорца. Рилс завопил от боли, когда разряд дисраптора минимальной мощности затопил каждое его нервное окончание обжигающей псевдоболью. Стоящий рядом с Дукатом Атал одобрительно улыбнулся.
      – Отвечай, – рявкнул Дукат. – Почему?
      Он увеличил регулировку дисраптора на один уровень, и сильно стукнул по ребрам информатора.
      – Они… они защищают Слезу Пророков, – всхлипнул Рилс.
      Дукат растерянно прищурился.
      – Сферу?
      Он почувствовал, как обострилось внимание Атала. Рилс кивнул, зажмурив от боли глаза. Дукат упорствовал.
      – Но ее не существует.
      Он грубо встряхнул баджорца, заставляя его объяснить свой ответ. Казалось немыслимым, что сопротивление Баджора отказалось от успешного тайного нападения, для того, чтобы взорвать… фантазию из детской сказки. Рилс открыл глаза. Хотя баджорец все еще дрожал, его голос был искренним.
      – Никакое оружие не может повредить Слезу из Храма, – сказал он. – Бомбы должны спрятать ее. Защитить ее до тех пор, пока Пророки не выгонят вас из нашего мира.
      – Убей его, – произнес Гал Атал.
      И снова, как его учили, Дукат рефлекторно изменил настройку дисраптора до третьего уровня. Этот диапазон был достаточно сильным, чтобы убить, но недостаточным, чтобы дезинтегрировать тело. В таком тесном пространстве, лежа в грязи, он не имел ни малейшего желания заполнить свои легкие туманом от распавшегося баджорца. Рилс Салан отчетливо понял, какая судьба его ждет.
      – Нет, – взмолился он. – Я все еще могу служить вам! Просто я не знал о том, что они планировали!
      Взгляды Дуката на баджорцев отличались от взглядов его командира. Он был уверен, что большинство баджорцев как дети. Дети, которые никогда не испытывали истинную любовь и не руководствовались дисциплиной. Поэтому сейчас, может быть из-за того, что он сам был слишком молод, или возможно из-за того, что он был всего лишь глинном с идеалистическими взглядами на возможности жизни, Дукат нехарактерно для себя оглянулся на своего командира залядами на возможности жизни, Дукат нехарактерно обернулся на своегокомандующего подтверждением последнего приказа. Разве не должны кардассианцы дать своенравным детям второй шанс? А Рилс Салан доказал, что в других вопросах он был эффективным информатором.
      – Он хорошо служил нам в прошлом, – начал Дукат.
      И тут же пожалел об этом. Шея Гал Атала расширилась от возмущения.
      – Я отдал вам приказ!
      Дукат почувствовал, как его палец напрягся на кнопке активации дисраптора. Однако он не мог не добавить:
      – Он ничего не может поделать с тем, во что верит, сэр, как бы это ни было глупо.
      Темные глаза Атала стали настолько непрозрачными, настолько необщительными, что на мгновение Дукат задался вопросом, а не подходит ли к концу его собственная жизнь. Потом за неопределенным выражением лица своего командира он почувствовал правду, которую тот пытался от него скрыть.
      Сферы реальны. Легенды, слухи, детские сказки о мистических песочных часах Сфер, посланных из Небесного Храма истинным верующим Баджора. Источник бесконечного знания. Способность видеть прошлое и будущее. Способ, благодаря которому один кардассианин мог возвыситься над Центральным Командованием, стать даже выше самого Обсидианового порядка. Абсолютная власть: абсолютная вера.
      – Сфера находится на раскопках?
      Словно глядя чужими глазами, Дукат наблюдал за медленным и методичным движением Атала, который вытаскивал свой собственный дисраптор. Единственное, что мог сделать Дукат, признать свою ошибку. Быстро и громко повторить официальную истину, провозглашенную Командованием: что никаких баджорских Пророков не существует. Нет никаких Сфер. Баджорцы суеверные животные, и их необоснованная вера в сверхъестественные существа должна быть устранена, если их отсталый мир когда-нибудь надеется подняться до статуса кардассианского протектората.
      Но даже когда эти спасительные слова промелькнули в уме Дуката, он снова осознал всю правду, известную его командиру. Баджорские Сферы существуют, и его галу отдан приказ устранить младшего солдата, который обнаружит эту правду. С сожалением и гневом Дукат понял, что неспособен ничего с собой поделать, не выяснив все до конца.
      – Они реальны, не так ли? – спросил он. Вопрос был глупым, но необходимым.
      – Я сожалею, Дукат.
      На мгновение Дукат почти поверил своему командиру. Но это мгновение было нарушено многократным гулом. Дукат узнал звук. Орбитальные истребители, сбрасывающие скорость при приближению к Участку 4 и раскопкам в грациозном S-образном вираже.
      Дукат, Атал и Рилс посмотрели вверх, когда на фоне ночного неба и нескольких ярких звезд, уже поднявшихся над Баджором, сверкнули множество плазменных выхлопов. Когда Дукат снова перевел взгляд на Атала, дисраптор его коммандира был все еще опущен.
      – Я никому не скажу, – честно сказал Дукат.
      – Знаю, – словно бы с печалью согласился Гал Атал. – Ты подавал надежды, Дукат.
      Горло Дуката напряглось. Вой орбитальных истребителей усилился.
      – Я хотел бы увидеть победу нашего народа, – с некоторым трудом сказал Дукат.
      Гал Атал едва заметно кивнул, и не сделал ни малейшего движения, чтобы свершить казнь. Поняв, что теперь он делает последние вздохи, думает последние мысли, Дукат обернулся и уставился на темную равнину участка раскопок, где скрытый под метрами земли лежал древний город. Он ждал, когда на баджорцев, которые атаковали там, низвергнется мерцающая завеса частиц. Орбитальные истребители, невидимые, но слышимые, теперь проносились ближе, и вой их двигателей перерос до ураганного грохота.
      Дукат понял, что сделал его коммандир – Атал разрешил своему глину увидеть первый оружейный залп прежде, чем отправить его в пустоту. Дукат оценил этот последний жест. К счастью, захватывающие потоки свободных частиц завесы станут последним, что он увидит. Победа Кардассии над сопротивлением будет последним, что он испытает.
       Могло быть и хуже, подумал Дукат, используя все свои навыки, чтобы справиться с инстинктивной потребностью бежать, спрятаться, чтобы сделать все возможное и избежать несправедливой смерти. Потом он осознал, что звук орбитальных истребителей достиг пика, и теперь снова затихает.
      – Они не развернули свои орудия.
      Дукат был озадачен. На мгновение он забыл, что приготовился к смерти. Мгновение он следил за пылающими матово-пурпурными полосами прохода истребителей сквозь атмосферу, глядя в том же направлении что и Гал Атал, который казалось о нем забыл.
      – Нет, – сказал Атал, – они не станут.
      Хотя ему хотелось бы знать, что имел ввиду Атал, Дукат решил не выяснять, почему истребители не станут этого делать. Если он выпадет из мыслей Атала на несколько минут, возможно даже секунд, он сможет претендовать на отсрочку приговора. А потом сквозь темноту сверкнули первые всполохи ослепительно-синего света. Далеко на отдаленных предгорьях. Мерцание подобно заре потянулось к земле. Для Дуката было только одно объяснение, и не взирая на смертный приговор, он должен был сказать это:
      – Дамба.
      Было ясно, что пилоты орбитальных истребителей получали приказы с уровня командования намного выше Гал Атала. Дукат задушил в себе желание рассмеяться. С уничтожением дамбы вся долина будет затоплена на месяц раньше срока. Вместо управляемого и постепенного спуска воды, который сохранил бы топографию местности и позволил бы местным животным убежать, долина будет затоплена в течении часа. Оказавшись перед реальностью сражения здесь, баджорские мясники и кардассианские силы по поддержанию мира объединились. Дукат смаковал неожиданный подарок.
      – Никто никогда не узнает о том, что здесь случилось, – сказал он Аталу.
      – В этом-то и суть, Дукат.
      Гал выглядел мрачным. Дукату стало ясно, что его командир пришел к тому же выводу. Теперь они все пойдут в расход. И снова раздумья не понадобились. Только инстинкт солдата. Дукат отвел руку и выстрелил из дисраптора, целясь энергетическим разрядом в широкую шею Атала, и мерцающая сеть энергии дисраптора охватила его тело. Атал рухнул с придушенным криком. Криком боли, понял Дукат, а не неожиданности. По своему опыту гал Атал конечно же понял, что сделал его глин.
      – Ты… ты убил его, – изумленно выдохнул Рилс.
      – Еще нет, – сказал Дукат, когда его командир застонал. – Об этом позаботится вода. – Он прицелился из дисраптора в баджорца. – И о тебе тоже, – добавил он, и выстрелил снова.
      Рилс сначала скорчился, потом затих.
      – Животное, – бросил Дукат.
      Атал был прав. Баджорцы были животными, которые убивали себе подобных. В будущем он не будеть столь мягким. Или столь же глупым. Дукат почувствовал, как земля под ним начала дрожать, и сквозь сумерки он мельком заметил фигуры на раскопках, которые бросились бежать. Потом на севере, со стороны гор, где баджорские истребители привели в действие свое оружие, он увидел контур темной грязной тени. Давно сдерживаемая вода высвободилась. Наступало наводнение.
      Дукат не двинулся, чтобы последовать за отступающими баджорцами. Он знал, что они не смогут опередить то, что преследовало их. По крайней мере не в том направлении, куда они направились. Он отвернулся и пошел другим путем. На восток. Как любой обученный солдат он направился к возвышенности. Он шагал ровно, и дышал так размеренно, словно был машиной.
      Не думая о реве мчащегося потока, преследующего его, он чувствовал лишь утешение от осознания того, что поток уничтожит все, что он оставил. Он не сомневался, что переживет эту ночь вместе с тайной, которую командование не хотело ему доверить. Слезы Пророков реальны. Он смотрел на возвышение перед собой. И еще выше, на яркую звезду его будущего – на Терок Нор.
      В ее свете он поклялся себе, что никогда не забудет эту ночь, и когда придет время он вернется. Под светом Терок Нор этой ночью он был не единственным, кто поклялся в этом.
 

 
       ТРИДЦАТЬ ЛЕТ СПУСТЯ. ОКОЛО БАДЖОРА. ЗВЕЗДНАЯ ДАТА 55595.4
      Уже не в первый раз Жан-Люк Пикард подумал о том, что Джим Кирк спятил. Однако его беспокоило то, что этот раз мог оказаться последним. Никто не мог выжить после того, что запланировал на этот раз Кирк для них двоих.
      – Джим!
      Защитный костюм, который Пикард носил под броней для прыжков, был тревожно старым, и ему приходилось кричать в коммуникатор шлема, чтобы его голос можно было расслышать сквозь вой сгущающейся атмосферы.
      – Ты спятил!
      Пикард никогда не уклонялся от прямого подхода, если этого требовали условия. Но Кирк не ответил. Он стоял спиной к Пикарду, беспечно держась одной бронированной рукой за поручни открытого шлюза челнока ференги, словно тонкая металлическая конструкция не была единственным средством, уберегающим его от огненной смерти. За Кирком, в ста километрах прямо под ними, проносились широкие полумесяцы огромной баджорской пустыни Тревин, и края каждой извилистой кривой были четко очерчены в ярком свете солнца, затопляющем планету под ними.
      Пикард знал, что Кирка заворожил открывающийся вид. Оба капитана когда-то проводили в барах на Ризе бесконечные вечера, пытаясь подсчитать сколько планет посетил каждый из них за время своей карьеры. И в этом соревновании не было победителей: слишком много планет за столько лет, что детали одних воспоминаний терялись в деталях других.
      Однако Пикард знал, что несмотря на все эти годы и воспоминания, для Кирка каждый новый мир всегда был как в первый раз, а каждое новое приключение было дорогим даром. Но для Пикарда конкретно это новое приключение, которое они собирались предпринять, было тем, от чего он бы с удовольствием воздержался.
      Пикард скользнул магнитными ботинками по грубым пластинам пола, пока не очутился в пределах досягаемости руки Кирка. Он потянулся, и хлопнул своей бронированной перчаткой по черепицеобразному термическому покрытию, которое закрывало спину Кирка. Пикард видел невероятно изношенный ярлык технического осмотра. Дата последней проверки была отмечена кардассианскими символами, а кардассианцы покинула Баджор больше десяти лет назад.
      Пикард старался не думать о том, сколько времени прошло с тех пор, когда в последний раз проверяли его собственную броню. Это беспокойство вдохновило его твердо опустить свой кулак – несколько раз. Это привлекло внимание Кирка.
      Но беспокойство Пикарда за себя внезапно изменилось на беспокойство за Кирка, потому что его друг, чтобы обернуться и посмотреть назад, отпустил поручень. Теперь только одно удерживало Кирка от падения в огненную смерть – ток его магнитных ботинок. А кто знает, когда в последний раз проверяли и заменяли их литиумные батареи?
      Реагируя моментально и инстинктивно, Пикард схватил петлю для снаряжения на портупее брони Кирка, чтобы удержать его. За лицевой панелью своего шлема Кирк усмехнулся – причем весьма разражено, подумал Пикард – как если бы он знал, что Пикард совершил совершенно ненужное действие. Пикард был с этим не согласен.
      Термическое покрытие шлема Кирка было темно-ржавого цвета, испещренного здесь и там следами углерода, которые отнюдь не прибавляли Пикарду уверенности в силовых полях костюма Кирка. К тому же кобальтово-синий основной цвет шлема его друга отличался от темно-желтого покрытия на соединительных пластинах покрытия брони, которая защищала его тело в костюме. Отличие соответствующей окраски указывало на то, что шлем не был частью комплекта.
      Но судя по нетерпеливому выражению лица его друга, Пикарду было слишком очевидно, что Кирк был похож на энсина, заполучившего свой первый ?только что из репликатора? скафандр для выхода в космос.
      – Почти на месте! – крикнул Кирк.
      Пикард едва мог разобрать голос Кирка сквозь шум статики, который пробивался в его комлинк. Этот энтузиазм соответствовал выражению лица Кирка, вот только был приправлен основательными дурными предчувствиями Пикарда.
      – Джим, – громко сказал Пикард, чеканя каждое слово так, чтобы Кирк самое меньшее смог прочитать это по его губам сквозь лицевой щиток, – я не уверен, что эти костюмы безопасны.
      Первой реакцией Кирка было озадаченное выражение лица. Потом, увидев точно такое же замешательство на лице Пикарда, Кирк наклонился вперед, и прижался шлемом к шлему Пикарда, чтобы звуковые вибрации могли передаваться от одного к другому.
      – Это самые безопасные костюмы в системе, – прокричал он.
      Пикард потряс головой – это был самый легкий из известных ему способов спросить Кирка, что он имеет ввиду.
      – Я арендовал их у ференги на ГК9, – громко объяснил ему Кирк. – И он не получит плату до тех пор – и пока – мы не вернемся.
      – Кварк? – с тревогой сказал Пикард. Он знал этого конкретного ференги. И еще более тревожные истории о нем он слышал от Уилла Райкера. – Вы арендовали костюмы у Кварка?
      Кирк кивнул с гордой улыбкой.
      – Весьма конкурентноспособные расценки.
      – Конечно же они конкурентноспособны! – крикнул Пикард. – Вполне вероятно, что эти костюмы были украдены!
      Для ференги повторяющийся цикл через грабеж и перепродажу было проверенной временем практикой поддержания низких накладных расходов. Но Кирк не казался обеспокоенным.
      – Даже Кварк не настолько сумасшедший, чтобы рискнуть схлестнуться с капитаном «Энтерпрайза». Уж не говоря о паре капитанов.
      – Вы не знаете Кварка, – сказал Пикард. И вы явно не знаете, что означает слово «сумасшедший», подумал он.
      По движению головы Кирка, Пикард предположил, что его друг попытался пожать плечами, хотя бронированные пластины эффективно маскировали любые подобные действия.
      – Значит, когда это приключение закончится, – сказал Кирк, – я куплю вам выпивку у Кварка, и мы сможем оба узнать его получше.
      Пикард отмахнулся от предложения Кирка.
      – Джим, я беспокоюсь о том, что это приключение закончится в тот момент, когда мы шагнем из шлюза.
      Внезапно Пикард почувствовал, как его внутренности напряглись, когда шлюз вспыхнул оранжевым светом и из комлинка затрещал глубокий голос пилота.
      – Внимание мои уважаемые и высоко ценимые пассажиры. Как ваш капитан и сегодняшний руководитель прыжков рада сообщить вам, что это прекрасное судно быстро приближается к координатам спуска с весьма впечатляющей степенью навигационной точности, такой что не потребуются абсолютно никаких разрушительных коррекций курса, что позволит вам обоим насладиться этими несколькими последними мгновениями, прежде чем отправиться в это, я искренне надеюсь, замечательное приключение, лучшее из приключенческих экскурсий Кварка, которые полностью субсидируются Торговым Кооперативом Кварка, однако не существует доверенного лица, несущего ответственность по каким бы то ни было случаям страховых исков, произошедших в результате любого несоответствия, явившегося результатом личного плохого управления и/или отказа оборудования.
      Пока пилот монотонно бормотал, Пикард забеспокоился еще больше. Приглушенный акцент пилота казался лурианским, а единственным лурианцем в системе Баджора, насколько знал Пикард, был неповоротливый, совершенно лысый, и невероятно говорливый Морн, который казалось навсегда прикипел к барному табурету у Кварка, и рассыпался бесконечными рассказами о своих невероятных приключениях.
      Теперь мало того, что Пикард заподозрил, что оборудование, которое носили они с Кирком было украдено, он боялся, что их пилоту дали это задание только для того, чтобы закрыть приличный счет в баре или игорный долг.
      Пока Пикард пытался откопать хоть какую-нибудь беспорную причину того, почему они не могут и не должны приступать к делу, он увидел, что Кирк обратил свое внимание на огоньки статуса на управлении на предплечье своего костюма. К смятению Пикарда все они были пурпурными – баджорский цвет, который указывал на должное действие. Потом Пикард осознал, что Кирк выжидательно смотрит на него.
      – Каковы ваши огни статуса? – спросил он.
      Пикард взглянул на свой пульт управления на предплечье, и вздрогнул. Все пурпурные. К этому времени пилот закончил дребезжать эту невероятно неуклюже сформулированную правовую оговорку о случаях любых неприятных происшествий, включающих ?кинетическую дезинтеграцию?, даже умышленно вызванную сотрудниками Приключенческих Экскурсий Кварка, и уже начал обратный отсчет.
      – А теперь, к моему великому удовольствию, начинаем подготовку к выбору времени выхода, отсчитывая с самого благоприятного числа сорок один, которое на Луриан Прайм считается Числом Удачи, что конечно же не подразумевает, что любая удача не требует усилий, оговоренных арендным соглашением пять-пять-пять-пять-девять-четыре-альфа, ни со связанным с этим арендованным оборудованием; оговоренное оборудование не содержит никаких четких или предполагаемых гарантий относительно его пригодности для безопасного завершения любой задачи, включая и той, для которой оно было арендовано согласно принятой практике, рекомендованной Торговым Уставом Ференги, и является субъективной интерпретацией владельца.
      Пикард прищурился, пытаясь переварить то, что только что сказал пилот.
      – Вы слышали, что сказал Морн? – спросил он Кирка. – И почему он…
      – Имя пилота не Морн, – ответил Кирк, сосредоточив внимание на управлении на нагрудной плате. – Кажется ее зовут Ариза, или что-то вроде этого. Коммерческий пилот. Работает на Кварка.
      Пикард прикусил губу. Единственные женщины, которые работали на Кварка, продавали напитки и работали за столиками дабо. Но он не мог долго молчать.
      – Джим, эта Ариза случайно не лурианка?
       Уверен, Кварк отвлек внимание Кирка симпатичным лицом, а затем подменил пилота завсегдатаем бара.
      – Разумеется, – сказал Кирк. – Большая, морщинистая, волосатая? Никогда не перестающая болтать?
      Пикард молчаливо кивнул, отчаянно надеясь, что их пилот не имеет отношения к постоянному кбой задачилиенту Кварка. У него не было ни малейшего желания предполагать, благодаря каким связям Морн, работая на Кварка, добыл свою лицензию коммерческого пилота.
      Кирк нашел ручное управление активатором силового поля на нагрудной пластине, и повернул его. Пикард увидел, как слабое пурпурное свечение плазменной индукции поднялось до заметно видимого предела, и обычно невидимое силовое поле растеклось по контурам костюма Кирка примерно в паре сантиметров от пластин его брони.
      Пикард вздохнул. Федеральные костюмы для орбитального скайдайвинга не использовали плазменно-индукционную защиту по меньшей мере уже лет сто. Украденный антиквариат, мрачно подумал он.
      – Меня не волнует тот это пилот или не тот, – сказал он. – Но она только что освободила себя от ответственности за все и вся, что могло пойти не так, как надо. И возможно так оно и будет.
      – Правовая оговорка это всего лишь техническая сторона дела, – беззаботно сказал Кирк.
      Пикард не мог поверить, что Кирк был настолько безрассуден.
      – Она сказала никаких гарантий.
      Кирк казалось снова пожал плечами.
      – Их никогда нет.
      Из- за раздражения на Пикарда Кирк произнес это с улыбкой.
      – Пошел отсчет времени сброса, – объявила пилот, и ее жизнерадостный голос стал едва слышим сквозь нарастающий вой наружной атмосферы. – Сорок один.
      – Вам стоит зарядить свою плазму, – посоветовал Кирк.
      Пикард предпочел подождать. Зарядка плазмы займет всего пару секунд, а поскольку у него не было никакой уверенности, что плазменный генератор его костюма продержится до конца спуска, он хотел быть уверенным, что у него максимально возможный допустимый уровень безопасности.
      – Спешить некуда, – сказал Пикард.
      Кирк вскинул бровь.
      – Тридцать семь, – объявил пилот.
      Пикард хлопнул себя по шлему, не совсем уверенный, что расслышал правильно.
      – Вам на самом деле стоит зарядить плазму сейчас, – сказал Кирк.
      – Тридцать один, – проскрипел голос пилота.
      На краткий миг Пикард задался вопросом, а не столкнулись ли они с какой-то временной аномалией, которая объясняла непоследовательные скачки в обратном отсчете, а затем шлем Кирка снова коснулся его шлема.
      – Жан-Люк, – прокричал Кирк, – Морн это или не Морн, но наш пилот лурианин.
      И в этот момент Пикард вспомнил об увлечении лурианцев числами. Пилот вел обратный отсчет простыми числами.
      – Двадцать девять.
      Пикард быстро определил местонахождение ручного активатора силового поля на нагрудной пластине, и успел как раз между числами двадцать три и двадцать один, одновременно пытаясь оценить сколько еще осталось секунд до установления плазменной подушки, которая будет обеспечивать защиту от вторичной радиации, когда они покинут челнок, а так же форму динамической конфигурации его силовых полей во время прыжка.
      – Девятнадцать.
      Он повернул регулятор силового поля. И когда он это сделал, то отчетливо услышал новое фоновое шипение статики в наушниках своего шлема, когда плазменный щит принял форму в границах силового поля. На мгновение он почувствовал себя одним из тех древних сорвиголов, которые смело отправлялись преодолевать огромные водопады в деревянных бочках. Он вспомнил также, что из тех идиотов выживали немногие.
      – А теперь, мой личный фаворит, и, могу добавить, самая положительная форма, которая была для меня чрезвычайно удачной: семнадцать!
      Индукционная плазма накрыла лицевую панель Пикарда, и за ее пределами Кирк, шлюз, и освещенный солнцем Баджор приобрели едва заметный неприятный пурпурный оттенок. Больше невидимый через сияние заряженного поля, оранжевый предупреждающий свет казалось исчез.
      – Тринадцать.
      Автоматически Пикард проверил контроллер на предплечье.
      – В этом нет смысла, – сказал Кирк, сталкиваясь с ним шлемом, словно пытаясь поделиться шуткой.
      Пикард не видел в этом ничего забавного. При взгляде через пурпурный фильтр, который закрывал лицевой щиток, невозможно было сказать нужного цвета огни статуса или нет.
      – Одиннадцать.
      Кирк отодвинулся в сторону, давая Пикарду место проскользнуть в магнитных ботинках к открытому шлюзу прямо перед ним.
      – Семь: отключаю внутреннюю искусственно сгенерированную гравитацию.
      Пикард скривился, когда почувствовал знакомое головокружение, которое сопровождало осторожный переход к невесомости, в то время как ботинки его костюма остались плотно зафиксированы на палубе шлюза.
      – Пять.
      – Взгляните на этот вид, – восхитился Кирк.
      Пикард кивнул. Вид был удивительный, даже несмотря на то, что он мог оказаться последним, что он мог увидеть.
      – Три.
      – Думаю вам это действительно понравится, – сказал Кирк.
      – И с самым большим удовольствием теперь я размагничиваю палубу по наименьшему целому, главному из всех, которое не являелся числом из-за своего особого состояния, но это единственное число во всей вселенной, которое одновременно является и главным и четным: два.
      За долу секунды до того, как он почувствовал, что Кирк толкнул его вперед, все на что у Пикарда хватило времени, так это подумать: как он позволил Кирку уговорить себя на это? Но все что он смог вспомнить из аргументов Кирка, так это бутылку саурианского бренди и под конец слишком большое воодушевление Уилла Райкера, здравый смысл которого был серьезно подорван его приближающейся свадьбой с Дайаной Трой.
      А затем шлюз исчез из поля его зрения, и Пикард почувствовал, как его тело разворачивается гироскопами его костюма, на мгновение дав ему мельком увидеть короткий, оранжевый челнок ференги с выступающими стыковочными зажимами, который, уносясь прочь, оставил за собой одетую в желтый костюм и синий шлем фигуру Кирка, висящую в пустоте.
      Потом Пикард перевернулся головой вперед в направлении своего долгого падения, и аметистовая дымка перед ним стала интенсивнее, когда силовые поля удлинились до надлежащей аэродинамической формы, которая, в теории, позволила бы ему пережить вход в атмосферу без транспорта.
       Кирк совершенно спятил, подумал Пикард, когда через него прошел первый удар гиперзвукового барьера. Потом, покорившись своей судьбе, он спросил себя: ну и что же дальше?В ста километрах под ним ждал Баджор, готовый дать ему ответ.
 

 
       БАДЖОР, ЗВЕЗДНАЯ ДАТА 55595.4
      Кирк чувствовал себя свободным. Космос над ним был бесконечным, земля в ста километрах и в пятидесяти пяти минутах под ним – абстрактной. Он мчался со скоростью, которая разорвала бы его за мгновение одного удара сердца, но для этого должно было разрушится его силовое поле, или разладиться гироскоп. Только так близко от смерти он мог чувствовать себя живым. Взволнованный моментом он рассмеялся. Он был свободен.
      – Джим, вы смеетесь?
      Голос Пикарда в наушниках его шлема был удивленным. На мгновение Кирк позабыл, что он не один.
      – А разве вы нет? – спросил он.
      – В данный момент я чувствую себя способным только дышать.
      Кирк проверил свой ситуационный дисплей, который казался столь же призрачным в желтом свете лицевого щитка его шлема. Справа от баджорских индикаторов высоты, выравнивания и скорости, на небольшом круглом сти, небольшие канере пульсирующая желтая точка в центре отмечала позицию Кирка. Вторая пульсирующая точка на километр севернее отмечала Пикарда. Рядом с точкой Пикарда мерцающие индикаторы его статуса были идеальны.
      – Вы в порядке, – сказал Кирк. – Точно так же как и на симуляции в голодеке.
      – При всем моем уважении, Джим, это не похоже на симуляцию в голодеке.
      В заряженном плазменном облаке, которое заполнило оболочку силового поля, Кирк наблюдал, как формируется вибрационная рябь, похожая на узор стоячей волны. В данный момент, насколько он знал, его силовое поле распространилось примерно на тридцать метров перед ним. Он представил себе его схему, выглядящую как аэродинамический стилет, пронзающий атмосферу Баджора подобно носу гиперзвуковой ракеты. Небольшие вспышки и искры пясали как земные светлячки при взаимодействии силового поля с мельчайшими частичками пыли, преобразовывавающимися в сверкающий газ. Кирк улыбнулся. Поездка обещает быть тряской. Забавно.
      – Жан-Люк, я думал, что вы занимались такими прыжками.
      В отличие от Пикарда Кирк больше не чувствовал потребности кричать. Он мог разобрать голос друга в треске проносящейся атмосферы.
      – Занимался. С профессиональным оборудованием звезднофлотовского класса. В индукционной плазме не было необходимости.
      – В этом-то ваша проблема, – сказал Кирк. – Вы не сможете найти здесь такой вид оборудования.
      – Это-то я заметил.
      Кирк принял это к сведению, затем сделал скидку на неожиданную и постоянную сдержанность своего друга. По своему опыту он знал, что в этой эпохе был только один капитан, который разделял его склонность к встречам с опасностью: Жан-Люк Пикард. Кирк полагал, что именно это привлекло их друг к другу поначалу как коллег, а затем как друзей.
      – Силовое поле есть силовое поле, – напомнил Пикарду Кирк.
      – Это звучит смутно знакомо.
      – Это означает лишь то, что в девяноста процентах случаев при любом орбитальном прыжке мы находимся на милости физики и компьютеров.
      Даже у вулканцев не хватило бы ни ума ни реакции, чтобы вручную контролировать траекторию входа в экзосферу с той же точностью, какая необходима прыгуну.
      – Так что не имеет значения выпущены ли эти компьютеры Звездным флотом, отремонтированы ли кардассианцами, или же являются баджорским антиквариатом.
      – А как насчет украденного имущества ференги?
      – Расчеты те же самые, Жан-Люк.
      – Только не для оставшихся десяти процентов.
      Кирк в предвкушении усмехнулся. При любом орбитальном прыжке последние десять процентов были стопроцентной причиной того, чтобы ставить их на первое место. К тому времени, когда орбитальный скайдайвер достигал субзвуковой скорости на высоте примерно пятнадцати километров – а это зависело от местных характеристик планетарной атмосферы – аэродинамические силовые поля полностью иссякали, но термическая броня прыгуна была способна защитить его от остаточного нагрева при атмосферном трении.
      В более плотной атмосфере – что опять же зависело от местных условий – положение гироскопов тоже роли не играло. Только движением рук и ног можно было управлять положением прыгуна и скоростью падения. Для Кирка, как и для всех прочих прыгунов с которыми он встречался в галактике, это был тот самый переходный момент в прыжке, когда в технике больше не было необходимости, и на первое место выходили индивидуальные навыки и решения, которые определяли спорт.
      Все до переходного момента было всего лишь бесконтрольным передвижением – не то чтобы простое наслаждение пейзажем и ощущениями было неприятно. Судя по заметным оговоркам Пикарда, Кирк был уверен, что его друг почувствует тоже самое.
      – Видите тени? – сказал Кирк.
      В восьмидесяти километрах внизу правильная топография пустыни Тревин стала более очетливой: скалистое, обдуваемое ветрами пространство, простирающееся от древних изгибов предгорий Ларассы, и ведущее к огибающим континент цепи гор Б’Хатрэл. Баджорские предгорья были особенно поразительными из-за длины и глубины теней, которые простирались от них. Это был закат в провинции Ларасса, а это означало…
      – Мы проходим терминатор.
      Кирк увидел, как освещенная солнцем земля под ним меркнет перед беззвездной темнотой.
      – Именно здесь начинается самое интересное, – сказал он смеясь.
      Потом быстрее мысли его поглотила ночь, и невидимый воздух ожил ползущей сетью раскаленных искр, сверкающих на его силовых полях. И даже когда натиск атмосферы перешел в рев, Кирк был уверен, что расслышал смех Пикада. Они оба были метеорами. Светящимисяся огненными следами, которые затмили своим блеском все созвездия Баджора.
      Горстка баджорцев в провинции Ларасса, не спавших той ночью, видели Кирка и Пикарда. Некоторые вздрогнули, вспомнив оккупацию, когда кардассианские истребители пронеслись через ночное небо таким же образом, чтобы самовольно обрушить разрушения на мирную планету. Другие, более искушенные, пытались справиться с горечью от осознания того, что за характерные световые следы орбитального скайдайвинга были ответственны привелигированные инопланетяне, превратившие Баджор не больше чем в игровую площадку для огромной галактической империи, которой не было места в учении Небесного Храма.
      А некоторые баджорцы, более непорочные в душе и истории, глазели на эти удивительные следы света, пересекающие темноту, и хотя они относили их к делу рук человеческих, все равно чувствовали волнующую надежду на то, что возможно они стали свидетелями падения новых Слез Пророков. Как никогда прежде Баджор был миром, чье население жило надеждами на лучшие дни. Это было естественно, ведь в руках кардассиан они видели худшее.
      Кирк и Пикард, два друга, два капитана сверкнули через баджорскую ночь не осознавая тех, кто засвидетельствовал их полет, не понимая, что в некотором смысле он был для баджорцев, которые видели их и надеялись на них, предзнаменованием всего. Разрушение Кардассии. Инопланетное вмешательство. Новые Слезы Пророков. Подобно Кирку и Пикарду все эти предзнаменования приближались к Баджору, и неизбежность их прибытия была столь же неумолима, как физика орбитального скайдайвинга.
      Пикард смеялся. Свет, который танцевал вокруг него, был похож на живое существо, и за целую жизнь посещения звезд и лицезрения большего колличества миров, чем он мог подсчитать или вспомнить, он никогда не видел ничего подобного восходу на Баджоре.
      Часть его осознавала то, что его окружало. Баджор был миром, уникальным во многом, и о восходу на Баджоре.вого скайдайвинга.
      ость т, не понимая, что в некотором смысле он был предной из его особенностей было чрезвычайно мощное магнитное поле. За это было ответственно невероятно большое железное ядро, гораздо более активное чем обычно определялось для планет такой массы и возраста. И одним из результатов его активности было то, что Баджор был практически невосприимчив к спорадическим вспышкам гамма-излучения и даже радиационным атакам со стороны ближайшей сверхновой, которые часто были угрозой для генетической стабильности форм жизни на других, менее защищенных планетах.
      В результате на Баджоре был самый низкий уровень фоновых мутаций, чем на любй планете, известной в Федерации, почти как будто он был специально предназначен для того, чтобы дать убежище долговечной цивилизации.
      Пикард знал, что теократия, которая управляла Баджором, не возражала против такой интерпретации, потому что ее лидеры верили, что за всем их миром действительно наблюдают Пророки, которые живут в Небесном Храме: существа также известные неверующим как мультитемпоральные инопланетяне из баджорской червоточины.
      Пикард видел во вселенной многое, и достаточно ценил принципы вулканской философии IDIC, чтобы отвергать веру теократии в Пророков. Но не обязательно было верить в Пророков, чтобы оценить удивительные физические проявления, порожденные как гиперзвуковой оболочкой его силового поля при пересечении линий огромной магнитной напряженности Баджора, так и свободными электронами, которые с поразительной скоростью сталкивались с молекулами атмосферного газа, которые перескакивали с одного энергетического уровня на другой со сверкающими каскадами света и цвета.
      Пикард сквозь статический треск белого шума услышал в своем шлеме шепот: Кирк. Вероятнее всего его друг пытался сигнализировать ему сквозь помехи, порожденные северным сиянием. Он проверил ситуационный дисплей в верхней части лицевого щитка. Все показатели, включая и положение Кирка, были в точности такими, какими и должны были быть. Казалось Кирк просто комментирует зрелище. Или может быть, подумал Пикард, прислушиваясь внимательнее, Кирк все еще смеется.
      Захватывающий дух проход сквозь баджорскую ночь занял меньше двадцати минут, и когда наступил рассвет, лицевая панель Кирка тотчас же затуманилась, чтобы защитить его глаза от внезапной вспышки солнца Баджора. На этой стадии их спуска его скорость уменьшилась настолько, что на его силовых полях больше не было никаких вспышек от пылевых частиц.
      Кирк знал, что если теперь поле ослабеет, то вместо того чтобы сгореть, он будет разорван на части силой удара о воздух – что при его скорости не намного отличалось от удара о твердую скалу. Одно из двух: трение или удар – и он будет мертв. Самая положительная оценка его ситуации была в том, что это по крайней мере отмечало своего рода прогресс. Только после того, как силовые поля Пикарда и его собственные замедлят скорость их спуска до трехкратной са, карда и его самого замедлили онкорости звука на Баджоре, их костюмы смогут в одиночку защитить их.
      Когда северное сияние ослабело вместе с уменьшением их скорости и высотой, связь между Кирком и Пикардом улучшилась. Судя по всем признакам, насколько знал Кирк, ночной отрезок их прыжка близился к концу. Теперь, в тридцати километрах над ярко-зелеными волнами баджорского Моря Доблести, Кирк увидел, что его ситуационный дисплей переключился с желтого цвета надисплей уватыми зелеными возвышенностями Баджора оранжевый, указывая на то, что им с Пикардом осталось десять стандартных минут до, что онис Пикардом перехода на ручное управление статусом прыжка. Теперь Пикард находился от него меньше чем в восьмистах метрах к северу с соответствующей скоростью и высотой в положении медленного сближения с Кирком. Они приземлятся вместе.
      – Жан-Люк, ваш дисплей переключился?
      – Только что, – ответил Пикард.
      Кирк почувствовал новую энергию в тоне своего друга. Пикард никогда прежде не совершал орбитального прыжка, и Кирк наслаждался тем, что именно он по-настоящему познакомил его с этим приключением.
      – Время провести ручную диагностику, – сказал он, зная, что с этого мгновения прыжка каждую компоненту ручного управления, необходимую для последних десяти процентов времени, считающегося рискованным, на конечном участке спуска можно оставить под контролем автоматических систем их костюмов.
      Их силовые поля в этом случае изменят форму, чтобы сформировать аварийные баллистические зонтики, которые продолжат замедлять их лучше, чем смог бы мономерный парашют, упакованный в наспинном контейнере брони Кирка, хотя и без точного направленного контроля.
      За несколко сотен прыжков Кирк испытал на себе два сбоя, и оба закончились полностью автоматическим приземлением без особых событий. Предпочтительная альтернатива, но все же неутешительная. Он не стал обременять Пикарда этой ненужной информацией. Новичку всегда было о чем подумать, а Кирк хотел, чтобы в первом испытании Пикард сосредоточился на изумлении прыжком, а не на механике или потенциальных опасностях.
      Кирк вытянул руки в стандартное длянике или потенциальных опасностях.момент прыжка свободного падения положение. Хотя воздух в пределах оболочки его силового поля двигался с той же самой скоростью что и он сам, его действие не произвело никакого эффекта на его скорость или позицию – ему просто нравилось двигаться. Затем он немного согнул предплечье, чтобы можно было прочесть огни статуса: они один за другим померкли, затем вспыхнули снова, когда были протестированы все системы. Пурпурное свечение плазменной индукции, когда его скорость уменьшилась, исчезло настолько, чтобы не мешать его восприятию света.
      – У меня все пурпурные, – передал Кирк Пикарду.
      – У меня тоже, – ответил Пикард. Потом добавил. – Стоит ли беспокоиться от тех облаках?
      Кирк проверил направление и визуально, и через сенсоры. Облака, ярко освещенные поднимающимся солнцем, находились примерно в ста километрах на западе, формируясь в орографический свод там, где море Доблести встречалось со скалистой береговой линией континента Б'Лейдрок. Эта широта из-за теплого, влажного морского воздуха была районом возникновения тропических штормов, и Кирк не удивился тому, что штормовая система расширилась начиная с момента первого сенсорного сканирования с орбитального шатла перед началом прыжка. Пикард был прав в своем беспокойстве.
      На метеорологическом дисплее, голографически проецируемом в самом низу его лицевой панели, Кирк изучил беспорядочное кувыркание массы облаков, которые увеличились до конфигурации темных грозовых туч в форме наковальни, хорошо известных на тысячах миров класса М.
      Кирк знал, что пробиваться сквозь штормовые облака под защитой силового поля или без него неблагоразумно, потому что молния могла повредить самое основное и потому самое хрупкое ручное управление спуском. Но согласно позиционированию их курса, он и Пикард должны были миновать назревающий шторм по меньшей мере в двадцати километрах и пронестись мимо него на север к их координатам приземления в 220 километрах в направлении полета.
      – Похоже мы с ними разминемся, – сказал Кирк, довольный тем что облака оказались ложной тревогой. Он всегда предпочитал прыжки во время которых мог видеть приближение земли вместо того, чтобы просто полагаться на датчики.
      – Я знаю, что мы с ними разминемся, – сказал Пикард, – но мы несем на себе существенный ионизированный заряд, а молния, как известно, распространяется в горизонтальном направлении на много километров.
      Кирк неохотно переоценил ситуацию, разочарованный тем, что ручное завершение их прыжка теперь оказалось под угрозой. Он отклонил невысказанную мысль Пикарда, что его подготовка к прыжку была неполной в плане предупреждения опасности, которую для них могли представлять грозы на Баджоре. К счастью он смог найти быстрый выход из положения.
      – Мы можем кое-что сделать, чтобы избавиться от заряда, – сказал Кирк.
      – Что именно? – спросил Пикард.
      Кирк ответил не сразу просто потому, что ответ и так был очевиден. Он проверил уровень ионизации на своем дисплее, чтобы рассчитать время, необходимое для выполнения задачи.
      – Мы опустим щиты примерно на пятнадцать секунд, и наши генераторы поля сбросят заряд на атмосферную пыль.
      Пауза, которая последовала за этим, заставила Кирка подумать, что его сообщение не было получено, когда вдруг Пикард сказал:
      – Джим, прямо сейчас мы несемся со скоростью в два и шесть десятых баджорских Маха.
       Вот оно, утверждение достойное старины Пикарда, подумал Кирк. Уравновешенного, разумного, и время от времени нуждающегося в небольшой встряске.
      – Жан-Люк, эти костюмы по баджорским стандартам устойчивы до трех Махов.
      – Разве это относится к украденному антиквариату, арендованному у Кварка без гарантии?
      Кирк вздохнул.
      – Нет, я имел ввиду, что костюмы Кварка не будут оплачены до тех пор пока мы не вернемся. Доверьтесь мне, Жан-Люк. Я делал холодный перезапустк щитов на Вулкане не меньше шести месяцев назад.
      – А когда в последний раз на Вулкане была гроза?
       Он меня подловил, решил Кирк. Облачная гряда приблизилась настолько, что он мог видеть перемещение больших масс не прибегая к сенсорам дисплея. Этот вид был несколько необычен для Вулкана. Однако костюм Пикарда и его собственный были устойчивы при баджорских сверхзвуковых скоростях, а генераторы поля были предназначены для того, чтобы гасить ионизацию, которая происходила из-за высокоскоростного прохода через атмосферу. Кирку это казалось простым решением типа ?пройдет-не пройдет?.
      – Время на исходе, – сказал он отрывисто. – Либо мы опускаем щиты на скорости в два Маха, избавляемся от заряда, а затем поднимаем их снова, пока не перейдем на субзвуковую, либо мы рискуем приземлиться на автоматике словно парочка дилетантов.
      – Здоровых дилетантов, – поправил Пикард. – С неповрежденными конечностями.
      Кирк поморщился. Это всего лишь болтовня. Если они должны что-то сделать, то сделать это нужно в следующие тридцать секунд. Они должны войти в диапазон возможного удара молнией через минуту.
      – Жан-Люк, друг мой, где ваша страсть к приключениям?
      К удовольствию Кирка Пикард ответил немедленно.
      – Если вы решились на это, готовьтесь опустить щиты на двух Махах. Действуем через пятнадцать секунд: четырнадцать…
      Придя к выводу, что должно быть он задел какую-то жилку Пикарда, и что стоит запомнить как он это сделал, чтобы делать это как можно чаще, Кирк ввел ту же самую последовательность отсчета времени в генератор силового поля: десять секунд до автоматического отключения, сопровождаемого полным сбросом ионизации, а потом через пятнадцать секунд реактивация. Это должен был быть автоматический цикл, потому что при их скорости передвижения при выключении силовых полей его руки окажутся прижатыми к бокам. Завершив проверку своих систем, он присоединился к обратному отсчету Пикарда.
      – Пять.
      – Четыре.
      – Три.
      – Два.
      – Один.
      Кирк ударился о кирпичную стену. Забавно.
 

 
       БАДЖОР. ЗВЕЗДНАЯ ДАТА 55595.5
       Так вот почему Джим занимается этим, подумал Пикард. Мгновение спустя, когда отключилось его силовое поле, Пикард почувствовал словно он завершил километровый прыжок нырнув в грязь. Крепежи нагрудной пластины врезались в его плечи, и осталась прижатыми к его костюму. Это выглядело так, словно воздух Баджора в одно мгновение стал гуще раз в десять.
      Некоторой спокойной, рациональной частью своего сознания Пикард пересмотрел все, что оя Пикард ойжора в одно мгновение н знал об костюмах для орбитального затяжного прыжка. Первое и самое важное: они были разработаны так, чтобы самостабилизироваться при низких субзвуковых скоростях. Волны атмосферного давления автоматически сгибали динамические волокна, вотканные в изоляционные слои костюма. Сам процесс действовал несколько похоже на поле структурной целостности звездолета, делая весь костюм твердым, со шлемом, зафиксированным под точным углом для функционирования в качестве руля стабилизации.
      Пикард знал, что позже во время прыжка, как и положено, когда скорость вернется в царство человеческих чувств и реакций, он сможет двигать руками и ногами, и таким образом регулировать скорость и свое положение. Но пока он был не больше, чем падающий камень, больше не на милости компьютера и физики, а управляемый строго одной физикой. Именно ради такого рода вещей и жил Джим Кирк.
      Для Пикарда эти пятнадцать секунд незащищенного сверхзвукового полета растянулись на минуты. Его чувства настолько обострились, настолько усилились, что он смог бы сравнить эти ощущения с тем, чему его научила Эния в мире Ба’ку: как прожить вечность за мгновение.
      К тому времени когда индикатор обратного отсчета показал, что его силовое поле готово восстановится, Пикард уже знал, что он просто обязан совершить еще один орбитальный прыжок. И не только в голодеке. Кирк оказался прав. Это испытание было слишком интенсивным, чтобы прочувствовать его за один раз.
      В этот момент силовое поле Пикарда восстановилось, и давление отрицательного ускорения на его плечи исчезло, когда воздух вокруг него, заключенный внутри поля, задвигался с такой скоростью, с какой и должен был. Он посмотрел налево, чтобы проверить процесс нарастания грозовых туч на юге, и был на мгновение озадачен, увидев маленький, темный силуэт Кирка, движущийся впереди него.
      Кирк был на расстоянии километра, хотя по плану их прыжка в этот момент они должны были быть на расстоянии пятисот метров. Пикард мигнул, и потерял Кирка на фоне темных облаков. Вершины некоторых облаков спорадически озарялись глубинными, внутренними молниями. Пикард почувствовал, как учащенно забилось его сердце.
      – Джим, по моему вы сбились с курса.
      Он сосредоточился на дисплее сенсора на верхней части лицевого щитка, и его пульс стабилизировался, когда он определил местонахождение желтой метки, отмечающей положение Кирка. Пикард нахмурился. Скорость Кирка уменьшалась не так быстро, как его собственная.
      – Джим, еще не время начинать гонку к финишу.
      Кирк был одним из самых честолюбивых людей, с которыми когда-либо сталкивался Пикард. В критическом положении Кирк отдал бы другу или даже совершенно незнакомому человеку последний кислородный репликатор со своего скафандра, не думая о награде. Но в любое другое время, если работу можно было превратить в гонку или любой другой вид соревнования, Кирк всегда первым предлагал это, и обычно побеждал.
      – Джим? – повторил Пикард.
      Он посмотрел на участок своего сенсорного дисплея, который показывал, что при текущей траектории Кирк приземлится по меньшей мере в восьмидесяти километрах от их цели. Тогда это превратится в длительную пешую прогулку.
      – Джим, если это гонка, вы не сможете победить, если пролетите мимо зоны приземления.
      Пикард согнул предплечье, чтобы проверить огни статуса своего костюма, и убедиться, что бортовая система связи функционирует. Он вздохнул, почувствовав что снова будет втянут в непрошенное соревнование со стариной Кирком: увлеченным, упорным, и явно нуждающимся время от времени в небольшом уроке смирения.
      А затем Пикард увидел свет, который изменил все. Приемник коммуникатора его костюма демонстрировал пурпурный цвет. Но под ним цвет мощности сигнала светил оранжевым. От передатчика в костюме Кирка не было несущей волны. А это могло означать только одно.
      Кирк подсчитал, что до того как он вступит в контакт с тропическими джунглями Баджора с солидной скоростью в триста километров в час, у него чуть больше трех минут. Приняв соответствующее распластанное положение, чтобы немного замедлить конечную скорость падения, он смог сбросить еще несколько километров. Но со своими полностью обесточенными сенсорами и компьютерами его костюма, он никогда не сможет точно узнать свою скорость. Также, как он никогда не узнает, что же не так с его костюмом.
      Меньше минуты назад индикатор обратного отсчета времени показал, что его силовое поле готово восстановиться, как и было запрограммированно, но потом дисплей на лицевом щитке померк, а в наушниках его шлема раздался непрестанный белый шум статики.
      Кирк тотчас же двинул подбородок к физическому резервному управлению у основания его шлема. Он громко произнес коды активации компьютера. Он попробовал пододвинуть руку вперед к ручной активации силового поля на управлении на нагрудной пластине, но скорость была слишком высока, чтобы он смог двинуться.
      Ничего не работало. Но он не запаниковал. Как его неоднократно учили судьба и Спок, всегда есть возможности. Так что пришло хорошее время для того, чтобы обдумать некоторые из них. Пока его разум анализировал ситуацию и обдумывал решения, время словно замедлилось. Конечно пурпурно-зеленые джунгли Баджора надвигались, но более неторопливо. Даже звук рассечения окружающего воздуха казалось отдалился, и в этот момент он осознавал только звук собственного дыхания и своего неторопливого пульса.
      Почти без усилия он увидел три возможных выхода. Первым было бездействие, и он отказался принимать такой исход. Вторым – полный перезапуск систем его костюма, с последующим холодным перезапуском его щитов. За минуту до удара он мог бы отказаться от перезапуска щитов и вместо этого положиться на обычный парашют. Но это если заранее предположить, что он сможет остаться в устойчивом положении после прохождения звукового барьера Баджора. Ударная волна от такого перехода для поддержания соответствующей позиции требовала идеально рассчитанного применения силы. А без любого рода индикатора скорости предугадать этот момент было практически невозможно.
      Кроме того, если его костюм не включится ко времени перехода на субзвуковую, Кирк сомневался что сможет развернуть мономерный парашют за тридцать секунд до приземления. А это оставляло его перед третьей возможностью.
      Как только он пройдет сквозь звуковой барьер, в устойчивой конфигурации или нет, он сбросит свой шлем и перчатки, затем сломает затвор на нагрудной пластине, чтобы освободиться от термической оболочки на спине. После чего он вручную откроет контейнер и вытащит запасной парашют. После того как секунду спустя откроется основной парашют, все что ему останется сделать – удержаться на разъединенных при – ной парашют. основной парашют.вязных ремнях в момент последующего толчка в пять g.
      Кирк вспомнил услышанную когда-то дискуссию о таком маневре между опытными орбитальными дайверами. Но похоже единственный дайвер, который удачно пережил его был легендарный К’Тейл, однорукий клингон, который был пионером спортивных орбитальных затяжных прыжков в атмосферах газовых гигантов класса J вроде Юпитера. Такие прыжки у дайверов иногда занимали до двух стандартных дней до момента спуска до уровня опасного атмосферного давления, после чего их обычно транспортировали на судно, с которого начинался прыжок, переполненных историями о том, что они видели океаны намного большие, чем на населенных планетах, грозы, которые могли поглотить луны, огромные гондолы до километра в длину парящих на газовых мешках существ, которые были обычны для миров класса J также, как были обычны гуманоиды на планетах класса M.
      К’Тейл пропал лет десять назад во время почти мифического прыжка на планету Т’Пол – самый большой газовый гигант в пространстве Федерации. Он падал на планету четыре дня, прежде чем судно потеряло сигнал его скафандра. Кирк видел клингонскую оперу в основу которой лег бесконечный прыжок, в которой выдвигалась теория, что К’Тейл попал в червоточину в ядре планеты, и будет продолжать падать целую вечность.
      Естественно опера была очень продолжительной. После этого Кирк счел клингонов этой эпохи чересчур сениментальными людьми. Он не сомневался, что К’Тейл был раздавлен атмосферным давлением точно также как он сам вскоре размажется по пейзажу Баджора. Он убедился, что детали полога джунглей, проносящегося под ним: сверкающие проблески извилин серебристых рек, змеящихся медленными изгибами через чахлый подлесок – постепенно меняются на безводные кустарниковые заросли.
      Он оценил свою высоту в восемь километров, что ставило его скорость чуть выше одного баджорского Маха. Одна минута до вечности, подумал Кирк. В его уме всплыл образ его юного сына Джозефа. Он очень хотел бы изгнать и этот образ, и эту мысль из своего разума.
       Через три дня от этого момента – когда прибудут Спок и Маккой – я снова увижу своего мальчика. Три дня с того момента, как Жан-Люк и я окажемся на Баджоре, мы разобъем лагерь на берегу Внутреннего моря, будем много есть и много говорить, и увидим вещи, которые никто из нас прежде не видел.
      Кирк был меньше чем за минуту до верной смерти. Он приготовился в очередной раз одолеть ее. А потом его скорость упала до субзвуковой, и он потерял контроль.
      Для Пикарда это было похоже на полет на его личной яхте с «Энтерпрайза», что-то что он не мог делать слишком часто, но чему отдавал предпочтение. Маленькое судно, которым он теперь управлял в спасательной миссии – его костюм для орбитального затяжного прыжка – был по существу быстрым, сверхмощным, сверхзащищенным катером, столь же легким в управлении в деформации, и столь же незамысловатым, как и шатл. Только оснащенный для атмосферного полета костюм был словно живой, и Пикард старался воззвать ко всем навыкам, которые он приобрел в полетах на своей яхте, чтобы манипулировать силовыми полями и доставить себя прямо в точку пересечения с траекторией Кирка.
      Это был единственный шанс Кирка. Морн, Ариза, или какой бы говорливый лурианин не пилотировал челнок ференги, давно ушел, и не отслеживал прыжок Кирка и Пикарда, что было стандартной процедурой. Так что никто не мог ответить на крик Пикарда о помощи на любой частоте.
      А это означало, что нет ниодного орбитального челнока, чтобы броситься на помощь. Нет ниодного далекого звездолета, чтобы дотянуться своими транспортерами или силовым лучом, и спасти положение. Костюм Кирка перестал действовать. А у Пикарда был во все еще исправном состоянии. Стыковка в свободном падении теперь было единственное, что могло спасти Кирка.
      Пикард был в ста метрах позади Кирка и это расстояние стало быстро сокращаться, когда скорость Кирка упала до субзвуковой. Пикард увидел, как от Кирка внезапно отделился ореол ледяных кристалликов, потом он увидел, как его друг закувыркался кубарем, явно не готовый к переходной ударной волне, порожденной аэродинамическим профилем его скафандра.
      Хаотическое кувыркание Кирка также означало, что его скорость стала снижаться еще больше, и Пикард пронесется мимо него по крайней мере в двадцати метрах, упустив шанс поймать своего друга.
      Пикард не остановился, чтобы подумать о том, что делать дальше – для раздумий не осталось времени, только для инстинктов. Он ударил по управлению, раздув диаметр своего силового поля до максимума, и затупил передний шпиль. Пикард потерял дыхание, когда внезапно его вместе с костюмом швырнуло вперед, и потом еще раз, когда его встряхнуло от собственной ударной волны при субзвуковом переходе. Это выглядело так, словно он развернул парашют из кормовой части одного из тех примитивных космических кораблей, которым для приземления требовалась взлетно-посадочная полоса.
      Но гироскопы его костюма все еще функционировали, и он не потерял ориентацию в пространстве, и хотя скорость его спуска была больше чем у Кирка, он замедлился почти сразу же. Меньше чем за шестьдесят секунд до земли Пикард увидел причину для надежды. Он был ниже и чуть позади Кирка. И очутился в простой глиссаде к точке пересечения с траекторией его друга.
      Был только один крайне опасный момент – когда он переключит свое силовое поле, чтобы позволить Кирку попасть в его периметр, а затем снова включит его и уменьшит. Таким образом он воспользуется силовым полем как грубым подобием силового луча, чтобы притянуть Кирка к себе.
      Как только они войдут в контакт, безусловно проще всего будет соединить их петли ремней безопасности, предназначенные для тандемных прыжков, и развернуть свой основной парашют. Это будет более твердое приземление, чем обычно, и вдали от цели. Но как в академии любил говорить садовник Бутби: если тебя транспортировали целиком – уже хорошо.
      Пикард перемести взгляд с дисплея сенсора в своем шлеме на Кирка, который был на расстоянии всего пятнадцати метров. Кирк восстановил контроль над спуском, и умело привел себя в классическое распластанное положение. Пикард глубоко восхищался своим другом из-за этого. Кирк понятия не имел, что Пикард на расстоянии секунды от спасения его жизни, и все же, столкнувшись лицом к лицу с неизбежной смертью, он не выказывал ни малейшего признака поражения.
      Пикард выверил финальную траекторию точки пересечения. Только после этого он выключил свое силовое поле. Теперь попадание в зону досягаемости Кирка зависело от положения его рук и ног. Но перемещая руки, в последние несколько секунд своего полета Пикард понял, что Кирк сделал нечто большее, чем смирение перед своей судьбой. Он действовал!
      Пикард ругнулся на себя за то, что не понял, что Кирк последний человек, который смиренно позволит себе спуститься, пусть даже и изящно, к собственной гибели. Руки Кирка двинулись к шлему, изогнулись, и внезапно шлем пролетел мимо Пикарда, кувыркаясь в воздухе с заметно меньшей скоростью, и к нему быстро присоединились перчатки Кирка.
      Сблизив руки Пикард увидел, что Кирк изменил свое сопротивление ветру, что вызвало увеличение его скорости, и пропускает Пикарда прямо над собой, промахиваясь мимо точки контакта на три метра. Как раз когда Пикард согнул правую руку, чтобы снова развернуть себя лицом к Кирку, он понял, что именно тот пытался сделать. Перегруппировку К’Тейла.
       Типично, подумал Пикард, ориентируя себя на Кирка, после чего выбросил руку, чтобы стабилизировать себя. Тому, что К’Тейл имел только одну руку, была причина. Безрассудный клингон потерял вторую в своей первой попытке освоить экстренную перегруппировку, которая теперь носила его имя. Насколько помнил Пикард из истории, ее вырвало из сустава. Только Джим Кирк мог посчитать это приемлемой стратегией.
      И точно, он увидел, как Кирк повернул ручной зажим своего нагрудника. Пикард точно знал, что последует потом: Кирк собирался сбросить нагрудник, затем повернуться, чтобы освободиться от термической оболочки своего заднего щитка. Единственным недостатком такой стратегии было то, что действия Кирка по оценкам Пикарда займут примерно тридцать секунд, а согласно сенсорам Пикарда до окончания спуска у них было всего двадцать пять секунд.
      Нагрудник Кирка отлетел прочь, и Пикард, теперь уже на расстоянии пяти метров и снова приближающийся, увидел, что Кирк настолько сосредоточился на скручивании заднего щитка, что не заметил приближения Пикарда. Пикард знал об горячем пустынном пейзаже Баджора, заполнившем все поле его зрения, а это означало, что они с Кирком остались без неба.
       Только один шанс, подумал Пикард, протягивая свои руки к ускорившемуся в финальном рывке Кирку. На соединение ремней безопасности не осталось времени. Теперь все зависело от силового поля Пикарда, которое будет удерживать их вместе, пока не развернется его парашют – силового поля, подключенного к такой же литиевой батарее, что так хорошо послужила Кирку.
      Пикард приблизился к Кирку на два метра. Начал трезвонить его сигнал тревоги о сближении с землей. Термическое покрытие щитка Кирка пролетело мимо Пикарда едва не разбив ему шлем. А потом Пикард и Кирк словно погрузились в электромагнитный горизонт событий черной дыры: время растянулось, когда Пикард с ужасом увидел, как задний щиток Кирка раскололся напополам, выпустив свернутый парашют. Скорость и траектория Кирка непредсказуемо изменилась как раз тогда, когда Кирк встретился глазами с Пикардом, и Пикард готов был поклясться, что его друг улыбнулся. Их руки встретились за десять секунд до бесконечности.
       Десять секунд слишком поздно, подумал Пикард.
      Когда его задний щиток раскололся напополам и подарил последний шанс на выживание, Кирк рефлекторно посмотрел на небо, словно чтобы в последний раз увидеть звезды и прошептать последнее прости своему ребенку. И такова была его жизнь, что когда он увидел летящего к нему Пикарда с протянутыми руками, Кирк не удивился.
       Как раз вовремя, подумал Кирк. Он улыбнулся Пикарду. Он увидел ответную улыбку Пикарда. Два капитана звездолета. Два друга. Взявшись за руки. За восемь секунд до бесконечности. Пикард крикнул компьютеру своего костюма:
      – Давай!
      Он схватил Кирка. Почувствовал, как напряглась в свою очередь хватка Кирка. Оба капитана ждали удара…
 

 
       USS «ЭНТЕРПРАЙЗ»-1701, ЗВЕЗДНАЯ ДАТА 1003.6
      Доктор Пайпер уставился на папку с документами, которые Кирк бросил на его стол, словно обдумывая, а стоит ли признавать их существование.
      – И что это? – спросил он.
      – Вы мне скажите, – ответил Кирк.
      «Энтерпрайз» был его кораблем пять месяцев три дня и несколько часов, и для него он все еще был полон тайн, но это последнее откровение его офицера по науке моментально взлетело на вершину этого списка.
      Пайпер взял документы, с треском открыл их, затем откинулся на спинку своего стула позади загроможденного слетола в его маленьком кабинете за амбулаторией. Кирк услышал скрип стула, словно тот на самом деле был сделан из дерева. Он нагнулся, чтобы получше рассмотреть его. Доктор прекратил читать и резко произнес:
      – Что?
      – Это обычный стул? – спросил Кирк.
      Пайпер снова свернул документы и фыркнул.
      – Это стул моего отца. Он помнит больше световых лет, чем любой другой предмет на этом судне. Включая и меня.
      Кирк сдержался. Он уловил скрытый намек на свою относительную неопытность. Если бы этот комментарий сделал любой другой офицер, он бы не позволил этому пройти так просто. Но корабельный врач на звездолете занимал особое положение. И по правде говоря, Марк Пайпер был живой легендой. Даже Кирк чувствовал некоторый трепет от того, что в его команде был такой человек. Пайпер положил документы.
      – Вы это читали.
      – Конечно. Старшина Джонс принесла мне их десять минут назад.
      – Так о чем вы беспокоитесь?
      Капитан звездолета или нет, но доктор Пайпер обладал раздражающей способностью заставлять Кирка чувствовать себя так, словно он все еще был кадетом в академии.
      – Я беспокоюсь… – Кирк остановился, пытаясь найти подходящие слова.
      Эту привычку он развил в себе во время своего первого академического назначения на «Республику», когда дружелюбно настроенный офицер по связи одной незабываемой ночью неофициально передал ему обескураживающую новость о том, что энсин Кирк едва-едва избежал формального выговора за свою склонность высказывать свои мысли слишком быстро и слишком свободно. Кирк редко совершал одну и ту же ошибку дважды, и с тех пор прежде чем говорить стал тщательнее подбирать слова.
      – Я беспокоюсь о том, что не знаю как это интерпретировать.
      – Это именно то, чем и является, – сердито сказал Пайпер и подтолкнул бумаги к Кирку.
      Кирк пришел для того, чтобы посоветоваться со своим главным медицинским офицером, а не для нравоучений от сельского доктора.
      – Но как это истолкует командование? Как потерю доверия ко мне? Акт мятежа?
      Как только Кирк произнес эти слова, он сразу же о них пожалел. Поскольку они отражали то, о чем он действительно думал, и последнее что ом он действительно дума Пайпер и подтолкнул бумаги к Кирку.
      льно н хотел бы представить Пайперу – образ неуверенного командира, склонного к преувеличению. Крис Пайк оставил на этом корабле несмываемую печать, и Кирк задавался вопросом: сколько потребуется времени прежде чем его команда прекратит сравнивать своего нового капитана с предыдущим, горячо любимым.
      – Капитан, – сказал Пайпер, – это просто стандартный запрос о смене назначения. Согласно правилам флота каждый член команды может попросить о переводе в любое время.
      – Мистер Спок не просто член команды. Он мой старший офицер. Он лучший офицер по науке в Звездном флоте.
      – Не спорю.
      Кирк махнул рукой на Пайпера, словно пытаясь поднять доктора с его старинного стула пассом фокусника.
      – И меньше чем через шесть месяцев после того, как я принял командование над «Энтерпрайзом» он хочет уйти. Что это говорит обо мне?
      Пайпер положил ладони на чистую область своего стола.
      – Капитан, в свое время я послужил со множеством командующих звездолетами, даже с несколькими капитанами вроде вас, так что я знаю: то, что я собираюсь сказать будет для вас неожиданным. – Доктор уставился на Кирка немигающим пристальным взглядом, словно пытаясь спрятать улыбку. – Не все, что случается на этом корабле, имеет отношение к вам.
      Кирк отреагировал так, словно его ударили.
      – Да, это так.
      – По последним подсчетам на этом корабле четыреста восемнадцать душ. Это четыреста восемнадцать отдельных жизней, индивидуальных карьер. Вы увидите, как некоторые из этих людей, только что из Академии или с других меньших кораблей, следующие пять лет будут становиться знаменитостями. Вы увидите, как некоторые из них будут совершать глупые ошибки и вам придется решать, кто из них заслуживает второго шанса, а кого с позором нужно отослать домой. И вы увидите, как сморщенные старые лица вроде моего с достоинством уходят в отставку, потому что наше время подошло к концу.
      – Спок до вашего прибытия прослужил на этом корабле двенадцать лет, капитан. Для любого офицера это долгая и солидная карьера. Для него пришло время идти дальше. – Пайпер кивнул на документы на своем столе. – Значит и вам тоже надо идти дальше. Подпишите их. Получите нового офицера по науке. И надейтесь, что все другие командные решения, с которыми вы столкнетесь за последующие пять лет, будут столь же простыми.
      Кирк неохотно взял запрос Спока о переводе.
      – Вы все еще не ответили на мой вопрос. Почему сейчас?
      Глаза Пайпера прищурились. От удовольствия, или от раздражения Кирк не был уверен.
      – Знаете, я начинаю чувствовать обиду за то, что вы не подняли такую суету, когда я подал вам свое прошение о переводе.
      Кирк не видел в этом ничего похожего.
      – Вы подали мне его когда я прибыл на борт, на первой встрече со старшим офицерским составом. К тому же вы уведомили меня за восемь месяцев. Ваш перевод не имел ко мне ни малейшего отношения.
      Пайпер подарил Кирку взгляд, который говорил, что доктор только что победил в споре, а Кирк проиграл.
      – Именно! Запрос Спока тоже не имеет к вам никакого отношения.
      Кирк посмотрел на документы в своей руке, все еще неубежденный, и неловкий от ощущения того, что старый офицер каким-то образом одолел его.
      – В конечном счете, капитан, почему вы тратите время спрашивая об этом меня? Вы говорили со Споком?
      Кирк замешкался, пытаясь придумать разумный ответ.
      – Я так не думаю, – сказал Пайпер с большим удовлетворением, чем по ощущениям Кирка это было обосновано. – Дайте ему шанс. Он не кусается… Обычно.
      – Я так и сделаю, – сказал Кирк прежде всего потому, что не мог придумать что еще сказать, хотя последнее чего он хотел, так это спорить с вулканцем.
      Как ему выкрутиться из этой ситуации? Что же касалось Кирка, если он не может быть уверен в победе, зачем вообще утруждать себя вступать в игру?
      – Что-нибудь еще?
      Кирк понял. Пайпер отпускает его. Эту привелегию ему давали больше пятидесяти лет в космосе. Родословная Пайпера уходила в историю исследования космоса почти так же, как родословные Кристофера, Кокрейна и Слоана. К тому же еще малышом Марк Пайпер прыгал на коленях Джека Арчера, и доказательством тому был его автограф на голокарточке.
      – Сейчас все, – сказал Кирк. – Спасибо, доктор.
      – В любое время, капитан.
      Кирк кивнул, затем, покинув офис Пайпера, отправился к главным дверям. Новый доктор, кто бы он ни был, не может прибыть в скором времени, насколько знал Кирк. Следующие три месяца будут долгими. Если только новый доктор не окажется вулканцем. Одного из них было более чем достаточно.
 

 
       USS «Энтерпрайз» NCC-1701, ЗВЕЗДНАЯ ДАТА 1003.8
      – Вы хотели меня видеть, капитан?
      Кирк моргнул, когда двери турболифта закончили открываться, и внезапно уставился в безмятежные и, как он подозревал, нарочито нечитабельные черты лица своего офицера по науке. Человеко-вулканский гибрид стоял в лифте один в своей золотистой форменной рубашке, висящей на его костлявом теле, с руками, скрещенными за спиной, изогнув одну из своих бровей странной формы в ответ на вопросительное выражение лица Кирка.
      Учитывая все то что он читал о вулканцах, это в равной считал о вулканцах, Кирка.
      , скрещенными за спинойй тепени могло быть приглашением на обед, или прелюдией к заявлению Спока о том, что судно через пять секунд провалится в черную дыру и все живое на борту обречено. Спок не сделал никакого движения, чтобы выйти из кабинки турболифта. Кирк не сделал движения, чтобы туда войти. Вулканская ничья, подумал Кирк. Об этом он тоже читал. Это могло продолжаться несколько лет.
      – Я только что говорил с доктором Пайпером, – сказал Кирк, пытаясь начать разговор хотя бы с некоторой видимостью контроля.
      – В самом деле. Вы в порядке?
      Кирк изучил своего офицера по науке, пытаясь решить а не было ли это какой-то тонкой вулканской психологической игрой. Энсину Финнегану, немезиде Кирка в академии, доставляло удовольствие выяснять у других кадетов хорошо ли они себя чувствуют. Когда же кадет неизменно отвечал да, Финнеган поджимал губы, скептически пожимал плечами, а затем снисходительно менял тему. После того как в течении дня четверо-пятеро друзей Финнегана задавали той же жертве тот же самый вопрос, обеспокоенный кадет обрывал болезненные расспросы, твердо уверенный в том, что он подхватил какую-то редкую болезнь.
      – Я имел ввиду буквально, – сказал Кирк. – Меньше минуты назад.
      Спок невинно поднял обе брови точно так же, как это делал Финнеган.
      – Имеет ли какое-то значение время этой беседы?
      Теперь Кирк знал, что Спок с ним играет. Но поскольку у Кирка не было соображений что это за игра, или каковы ее правила, он выбрал лобовую атаку.
      – Вы прекрансо знаете, что это существенно, мистер Спок. Что я хотел бы узнать, так это как Пайпер так быстро до вас дошел. Или на этом корабле у офицеров стандартный порядок действий координировать свою стратегию, когда приходится иметь дело с капитаном?
       Как вам это, мистер Спок. Кирк наслаждался видом бровей офицера по науке, поднимающихся все ближе к лазерно-острой линии его черных волос. Спок мгновение молча изучал его, потом отступил в кабинку турболифта, чтобы Кирк мог войти. Один ноль в пользу нового капитана, победоносно подумал Кирк, шагая в центр кабинки и хватаясь за рукоятку управления. Двери за ним закрылись.
      – Какая палуба, мистер Спок?
      В свете поражения Спока Кирк решил, что пришло время для великодушного жеста.
      – Фактически, – ответил Спок, – я был по пути в лазарет, чтобы обновить свои медицинские записи, но я подумал что будет лучше, если мы продолжим эту беседу в относительном уединении.
      Кирк почувствовал западню.
      – Почему?
      – Капитан Пайк считал, что любые разногласия между командующими офицерами должны оставаться конфиденциальными, чтобы не затронуть моральное состояние команды.
       Проклятье, подумал Кирк. Он собирается втянуть меня в спор. Спок специально отдал ему легкую победу, чтобы застать его врасплох. Кирк решил переключиться на оборону. Обычно он не пользовался такой консервативной стратегией, но пока он не почувствует своего противника, это казалось разумным выбором. Позволим Споку сделать следующий промах.
      Но прежде чем он смог ответить Споку, кабинка турболифта подала звуковой сигнал, сообщая пассажирам, что они слишком долго не дают адреса назначения. Кирк заколебался. Он собирался пойти на мостик, но Спок был прав – не стоит вести такого рода беседы между капитаном и его заместителем на глазах у команды. Кирк повернул рукоять управления чтобы вспыхнул свет активации, и сказал:
      – Ангар, ремонтная палуба.
      Ремонтная палуба шатлов была самым дальним пунктом назначения лифта в кормовой части. Спок никак не отреагировал на выбор Кирка места назначения, когда кабинка начала спуск, так что Кирк возобновил их дискуссию.
      – Так какие у нас разногласия, мистер Спок?
      – Разрешите говорить свободно?
      Кирк вздохнул.
      – Разрешаю.
      – Капитан, я надеялся, что это вы мне скажете, какие у нас разногласия. Честно говоря я понятия не имею о чем вы говорите.
      Кирк поискал в безучастном выражении лица Спока любые признаки удовольствия, пока попытка не разбилась об самообладание вулканца. Он почувствовал, что кабинка лифта на мгновение замерла, когда прошла через наложение полей между двумя генераторами искусственной гравитации, а затем начала двигаться вбок.
      – Мистер Спок, представляли ли вы на рассмотрение запрос о персональном переводе?
      Спок едва заметно кивнул.
      – Да, представлял.
      Положение головы Спока соответствовало удовлетворенному тону его голоса. Возможно вулканцы все же дают ключи к своему эмоциональному состоянию, подумал Кирк. Ключи, конечно, едва различимые, но возможно будет полезно начать обращать на них более пристальное внимание. Кирк решил развить свое преимущество, воспользовавшись некоторыми техниками допросов, которым его научила Арил Шоу, один из самых многообещающих молодых прокуроров Звездного флота – и один из самых красивых.
      – Обсуждали ли вы или нет этот перевод и мой ответ на него с доктором Пайпером?
      – Нет.
      Еще один юридический трюизм, которому научила его Арил: при проведении перекрестного допроса никогда не задавай вопрос, ответа на который ты не знаешь заранее. Но Кирк знал каким будет ответ на его последний вопрос. Спок ему солгал. Но ведь вулканцы не могут лгать, разве не так?
      Кирк спросил себя, а не позволяло ли Споку его получеловеческое состояние обойти странные ментальные тренировочные церемонии, которым, как слышал Кирк, вулканцы подвергали своих детей. Потому что Спок лгал. И Кирк теперь докажет это. Когда лифт опустился на два уровня прежде чем возобновить горизонтальное движение, он обличительно поднял палец.
      – Тогда, мистер Спок, откуда вы узнали, что я хотел с вами поговорить?
      Кирк позволил себе торжествующую улыбку. Не каждый день простой человек берет верх над вулканцем. Невыносимо было то, что Спок не выказал ни малейшего признака признания того, что Кирк мог обнаружить его поражение.
      – Я не знал что вы хотели поговорить со мной, капитан. Я просто предположил это, потому что такое желание было бы единственно логической реакцией на мой запрос о переводе. Уверяю вас, доктор Пайпер не имеет к этому никакого отношения.
      Кирк стиснул челюсти. Еще одна западня?
      – Почему вы считаете, что для меня это единственно логическое заключении?
      – Меня высоко ценят в Звездном флоте, – сказал Спок без намека на гордость или скромность. – Тот факт, что такой известный офицер затребовал перевод после пяти месяцев и трех дней службы с новым капитаном на борту корабля, на котором он прослужил одиннадцать лет девять месяцев и пятнадцать дней можно было бы рассматривать как своего рода критику в ваш адрес.
       Черт его побери, подумал Кирк. Он точно знал что делает со мной этим переводом.
      – И зная это, – сказал Кирк, – вы все равно это сделали.
      Он решил, что оставшуюся часть своей звезднофлотовской карьеры на «Энтерпрайзе» Спок разделит между камбузом и чисткой рециклеров. Кирк почувствовал, что его офицер по науке изучает его так же внимательно, как изучал его он сам. Но напряженный момент взаимного исследования был прерван, когда кабинка турболифта остановилась, и двери распахнулись, открыв главного инженера Монтгомери Скотта и невероятно любознательного корабельного физика Хикару Сулу.
      Они оба были загружены разнообразными диагностическими инструментами, которые даже на взгляд Кирка были сильно видоизменены, а парочку из которых он даже не смог распознать. Позади них Кирк увидел челнок «Галилео» находящийся явно в процессе демонтажа.
      – Доброе утро, капитан, – нерешительно сказал Скотт. – Вы не собираетесь выходить?
      – Мы ошиблись этажом, – коротко бросил Кирк. Он снова крутанул ручку управления и сказал. – Мостик, – через силу заставляя себя вежливо улыбнуться, когда двери захлопнулись перед оздаченным физиком и инженером.
      Спок начал, словно не было никакого перерыва.
      – Капитан, если я могу продолжать говорить свободно, я хотел бы заметить, что сказал ?можно было бы рассматривать?. Я не собирался вас критиковать, и никто в командовании не сделает такого вывода, если вас это беспокоит.
      Больше пяти месяцев Кирк сидел напротив вулканца, своего офицера по науке на собраниях личного состава. Он и Спок бок о бок работали на мостике, транспортировались в колонии и на инопланетные миры, успешно справились с неожиданным первым контактом с трелорианцами, и провели два дня взаперти на «Галилео», когда Пайпер, опасаясь распространения по кораблю вспышки с’релианского друпокса, поместил их обоих в карантин.
       И все же я не знаю о нем самого главного, подумал Кирк. Не знаю его как человека. Спок первым нарушил относительную тишину движущейся кабинки.
      – Капитан, вы об этом беспокоитесь? Вы считаете, что мой запрос о переводе задуман как критика вашего командования?
      Кирк понял, что это возможно ключевой момент в его отношениях с его офицером по науке, способный повлиять на всю пятилетнюю миссию, и который даже может стать поворотным моментом его личной карьеры на борту «Энтерпрайза».
      Все зависело от того, что он скажет в следующий момент мистеру Споку. Интуиция Кирка как всегда советовала ему не выказывать неуверенности, особенно в ситуации, в которой замешан подчиненный. Когда он был в кресле командира, он должен был быть непоколебимым центром своего корабля. Ради команды «Энтерпрайза» выполнять свои обязанности даже перед лицом верной смерти. Они все должны были абсолютно доверять своему капитану и его способности принимать верные решения в нужное время.
      За единственным исключением в лице доктора Пайпера, Кирк никогда не позволял отдельным членам своей команды – даже своему близкому другу Гэри Митчеллу – быть свидетелями момента колебания. Независимо от своих личных сомнений, которых у него было множество за последние пять месяцев, Кирк был уверен, что никогда не позволит продемонстрировать их.
      Чтобы остаться верным этому принципу командира, он должен был сделать именно то, что порекомендовал ему Пайпер: подписать запрос Спока о переводе, и жить дальше. В конце концов Кирк был капитаном звездолета. Он знал, что на протяжении его пятилетней миссии он много раз неизбежно будет выводить свой корабль за границы пространства Федерации вне зоны досягаемости подпространственной связи в реальном времени с командованием.
      Он был выбран, чтобы стать частью элитных кадров из всего одиннадцати капитанов для роли, в которой он должен был принимать решения, которые могли привести к миру или войне для всей Федерации. Судьбы миров были буквально в его руках. Как мог запрос о переводе одного члена команды угрожать такому человеку, такой карьере?
      Правда в том, что это было невозможно. Обучение Кирка подготовило его к таким решениям. Очевидно доктор Пайпер прежде сталкивался с такой ситуацией тысячи раз за свои годы в космосе, и давал соответствующие советы. Интуиция Кирка никогда не подводила его в вопросах командования. И тем не менее в этот момент он не мог избавиться от ощущения того, что он упускает ключевую часть загадки.
      Поскольку условия для победы были не известны, ему оствалось сделать только одно: сотворить свои собственные правила. Он отверг свою подготовку, проигнорировал главного офицера по медицине, и не поддался своей интуиции. Вместо этого он рискнул всем в стратегии, которую прежде никогда не пробовал, но которая чувствовалась верной. Когда кабина турболифта на мгновение приостановилась прежде чем начать заключительный подъем на мостик, Кирк впервые обратился к Споку как к равному.
      – Да, мистер Спок, – сказал он, больше не как капитан, говорящий со своим заместителем, – я обеспокоен тем, что ваш запрос о переводе будет интерпретирован командованием как личная критика.
      Незначительный проблеск в выражении лица Спока дал Кирку определенное ощущение, что то что Кирк только что сказал – только что признал – было последнее, что ожидал от него услышать вулканец. Спок прочистил горло, словно понимая что вынужден будет отказаться от всего, что он собирался сказать.
      – Уверяю вас, капитан, я не собирался критиковать, и это не означает критику.
      Кирк почувствовал, что кабинка начала замедляться, и понял, что не хочет подпитывать корабельные слухи рассказами о капитане и офицере по науке, катающихся в турболифте словно в Летучем Голландце. Он повернул рукоятку управления в нейтральное положение.
      – Остановить здесь, – приказал он лифту.
      Яркие огни индикторов палубы прекратили мигать в смотром окошке. И снова Спок не отреагировал на изменение планов путешествия.
      – Как вы можете давать такие гарантии? – спросил Кирк.
      – Я вулканец, – ответил Спок, словно эти два слова объясняли все.
      Кирк решил остаться на своей необычной стратегии. Он улыбнулся Споку, надеясь что вулканец провел среди людей достаточно времени, чтобы понять, что эта улыбка не подразумевала никакого оскорбления.
      – К сожалению я понятия не имею о чем вы говорите.
       Вот она, подумал Кирк, та вспышка в его глазах. Снова. Спок должно быть увидел иронию в своих собственных словах, вернувшихся к нему. Но сухой ответ Спока не подвердил это.
      – Капитан Кирк, если я как офицер Звездного флота пришел бы к выводу, что вы действуете в манере, вредной для миссии, корабля, или команды, я подал бы сообщение по соответствующим каналам. Однако я не стал бы просить о переводе, потому что при таких условиях из-за моего отсутствия корабль подвергся бы еще большей опасности.
      Кирк быстро продрался через дебри того, что только что сказал Спок. Потом он рассмеялся. Спок повернул слова Кирка против него самого.
      – Другими словами тот факт, что вы просите о переводе с «Энтерпрайза» через пять месяцев после начала миссии фактически голос доверия ко мне?
      – Звездный флот не демократия.
       Теперь это определенно была шутка, подумал Кирк. Это не может быть буквально.
      – Вы знаете, что я имел ввиду, мистер Спок. Вы утверждаете, что командование Звездного флота интерпретирует ваш запрос о переводе как знак того, что вы верите будто «Энтерпрайз» находится в компетентных руках.
      Спок пожал плечами.
      – Никакое другое логическое заключение невозможно.
      – Вы в этом уверены?
      Кирку сильно не нравился абсолют. Спок перед ответом на мгновение запнулся.
      – По общему признанию всегда есть возможности, что появятся непредвиденные условия и хаотическое вмешательство в…
      Кирк так же очень не любил длинных объяснений. Он поднял руку, чтобы прервать Спока на середине фразы.
      – Давайте просто остановимся на том, что ?всегда есть возможности?.
      Спок не возражал.
      – Это было бы более эффективно.
      Кирк решил идти напролом.
      – Значит вы полагаете, что «Энтерпрайз» в компетентных руках?
      На сей раз Спок не колебался.
      – Вне всяких сомнений. Я изучил ваши записи, когда капитан Пайк сообщил мне, что вы будете новым командиром корабля, и увидел, что вы удовлетворяете совершенно новым критериям выбора для расширенной программы исследовательских звездолетов Звездного флота.
      – С тех пор как вы приняли должность командующего офицера со времени переоборудования корабля, и на протяжении пяти месяцев и трех дней, что мы были в пути, время которое я прослужил с вами было плодотворным, профессионально перспективным, и полезным. К тому же оно закончилось важными научными результатами, и – в случае нашего первого контакта с трелорианцами – усилением Федерации.
      – Я прослужил с людьми достаточо долго, чтобы понимать, с чем вы столкнулись, и что очевидно расстроены чисто эмоциональным противостоянием, которое вы чувствуете в том, что вы назывете ?живым примером капитана Пайка?. Однако я также отметил изменение отношения к вам команды, когда они узнали ваш стиль командования, и полагаю что неизбежно они скоро начнут смотреть на вас с таким же уровнем личного уважения, с которым они смотрели на капитана Пайка.
      Кирк изо всех сил пытался убрать потрясенное изумление со своего лица в ответ на описание Спока. Если бы его офицер по науке был орионским пиратом, пытающимся таким образом отболтаться от запрета Звездного флота, он не смог бы проделать лучшей работы, расточая в таких количествах подобострастные похвалы. А потом Спок, способом, которым он решил закончить свой неискренний монолог, напомнил Кирку, что он действительно был вулканцем.
      – Если только проживете достаточно долго.
      Кирк наклонился вперед.
      – Прошу прощения?
      Спок поднял бровь.
      – Мы все еще говорим свободно?
      Кирк подавил улыбку.
      – Как бы там ни было, мистер Спок, подозреваю что после этого мы всегда будем говорить свободно.
      – Если бы я мог предложить одно критическое замечание, – Спок запнулся, словно желая увидеть, разрешит ли ему Кирк такую вольность. Когда Кирк ничего не сказал, Спок продолжил. – По ходу ваших служебных обязанностей вы чрезмерно рискуете.
      Кирк больше не подавлял свою улыбку, вспомнив одно из любимых высказываний своего отца.
      – Риск наше дело, мистер Спок.
      Спок казалось на мгновение задумался над этим утверждением, но прежде чем он смог ответить, из коммуникатора турболифта прозвучало знакомое приветственное шипение. Оно сопровождалось объявлением лейтенанта Хинслоу Танаки.
      – Капитан Кирк, пожалуйста ответьте мостику.
       Пайпер меня отпустил, подумал Кирк, а лейтенант приказывает мне ответить мостику. Удивительно, на что похоже быть капитаном на этом судне. Кирк хлопнул по управлению передачей на настенном коммуникаторе.
      – Кирк слушает.
      Танака ответил сразу в своей привычной четкой манере.
      – Капитан, мы только что получили сообщение от Звездного флота, код пять, только лично вам.
      Кирк тотчас же активировал турболифт.
      – Иду.
      Он усмехнулся Споку. В иерархии связи Звездного флота сообщение по коду пять занимало место чуть ниже объявления войны и чуть выше планетарной эвакуации. Командующий любого корабля, который получал сообщение по коду пять, должен был немедленно прекратить любые текущие действия – даже битву или гуманитарную миссию помощи – чтобы ответить на неожиданное чрезвычайное происшествие в Федерации первичной важности.
      – Похоже нам стоит продолжить эту дискуссию в другое в флота, код пять, только для васремя, – сказал Кирк, когда кабинка лифта возобновила подъем.
      – Буду с нетерпением ждать этого, – сказал Спок.
      Кирк удивился, когда понял, что разделяет чувства вулканца. Потом двери турболифта разъехались, и Кирк вошел в место, для которого был рожден.
 

 
       БАДЖОР, ЗВЕЗДНАЯ ДАТА 55595.5
      Толчок. Пикард услышал пронзительный вой, почувствовал, как горячая вспышка света опалила его, а затем увидел спокойное синее небо с проносящимися в отдалении белыми облаками. У него было достаточно времени, чтобы задуматься, где он и что случилось, когда его с силой развернуло, и он снова увидел пустыню Баджора, пролетающую под ним.
       Я не могу все еще падать, подумал Пикард с раздражением. Очевидно голодек вышел из строя. А затем еще больше пыли, еще вой, еще жар, хотя и не такой интенсивный как прежде. Он поднялся в небо во второй раз. Это была не симуляция. Пикард понял что случилось. Он подпрыгивал.
      Его силовое поле ритмично появлялось, и делая это, действовало как инерционный амортизатор, передавая виртуальные частицы Казимира от его падающего тела к земле. Оно отвечало на внезапную волну поглощенной энергии, расширяясь до сферы по меньшей мере десяти метров в диаметре, и сбрасывало эту энергию с горячим потоком воздуха, чтобы не поджарить человека в центре поля.
       Нет, не человека, внезапно подумал Пикард, когда в очередной раз его сферическое силовое поле закрутилось в воздухе словно огромный надувной посадочный модуль из времен первых планетарных исследований. Меня и Кирка!
      В тот же самый момент Пикард отчаянно начал озираться в поисках Кирка, и прежде чем его силовое поле снова ударилось об землю, он почувствовал как дернуло его руку. Окрыленный надеждой он повернулся в своем шлеме и увидел, что его хватка не обманула его ожидания. Кирк был все еще с ним. Но его голова болталась свободно, а из носа струилась кровь
      Снова пыль. На этот раз Пикард понял, что вой, который он слышал, был высокочастотным статическим разрядом в наушниках его шлема, и соответствовал внезапной вспышке нагрева силового поля.
      Пикард прищурился, когда пыль снова окутала его и Кирка. Близилось время нового подъема в сплошном облаке. Он и Кирк должны остановить эти прыжки. Ирреальный образ захлестнул его разум: две маленьких фигурки, катящиеся по пустыне Баджора в центре невидимой сферы силового поля примерно в трех метрах над поверхностью земли.
      Автоматически Пикард сделал вычисления, оценивая сохранится ли это вращение больше пары минут, пока силовое поле не рассеет всю кинетическую энергию, которую оно поглотило от его с Кирком удара. И как только он допустил, что они с Кирком выживут, он почувствовал внезапное снижение невесомости и приземлился плашмя на спину, щелкнув зубами, и выпустив весь воздух из своих легких.
      Он уставился сквозь лицевой щиток на ослепительное солнце Баджора. И как раз когда он снова пытался вздохнуть, то понял почему рухнул с этих нескольких последних метров, и почему его лицевой щиток не затемнился автоматически. Батареи его костюма тоже наконец вышли из строя.
      Темные звездочки замерцали перед его глазами. Пикард одолел мгновенную волну страха, когда представил себя запечатанным под пустынным солнцем внутри костюма без систем охлаждения и воздушной циркуляции. Но как и Кирк, Пикард не был склонен так легко признавать неизбежное, и даже когда в его глазах потоматически.верхностью земли.
      темнело, а легкие заболели, он заставил свою руку в перчатке потянуться к освобождающей петлице на основании его шлема, и сорвал лицевой щиток.
       Странно, подумал Пикард, продолжая дрейфовать в темноту. Пахнет как на море.Несколько мгновений спустя он задался вопросом, почему это так. Спустя еще несколько мгновений после этого он понял, что не потерял сознание, и снова дышит. Со стоном Пикард перекатился на бок и подтолкнул себя в сидячее положение. Его скафандр пригнул его к земле, словно был сделан из нейтрония, но когда он увидел Кирка, лежащего лицом вниз в сухой пыли рядом с ним, Пикард сразу же оказался на ногах возле него. Он удостоверился, что Кирк на самом деле дышит, и только после этого отвернул свой шлем и высвободил зажимы на перчатках.
      – Джим! Очнитесь! Мы внизу!
      Пикард хлопнул по плечевому триггеру, который соединял неиспользованный наспинный щиток его костюма. Еще до того как он услышал хруст сброшенного контейнера, ударившегося о твердую поверхность, он почувствовал себя легче на добрую сотню килограммов, несмотря на монолитность оставшегося костюма.
      Он встал рядом с Кирком на колени, бросив на него тень, и похлопал его по плечу, пытаясь привести в сознание. Без медицинских сенсоров он не хотел рисковать, премещая своего друга, пока не узнает не ранен ли Кирк.
      – Джим! Очнитесь! Я не собираюсь хоронить вас во второй раз!
      Глаза Кирка затрепетав открылись, и уставились в бок.
      – Джим! Вы в сознании?
      – Должно быть, – слабо сказал Кирк. – Обычно боль мне не снится.
      – Боль это хорошо, – с облегчением произнес Пикард. – Бутби всегда говорил, что боль это способ природы сказать вам, что вы все еще живы.
      – Чтож, скажите природе, что она свое дело сделала.
      Пикард стащил свой нагрудник.
      – Вы можете двигать пальцами?
      – Вы имеете ввиду смогу ли я сомкнуть их вокруг горла Кварка?
      – Попытайтесь.
      Пикард затаил дыхание. Пальцы Кирка заскребли землю, двигаясь назад и вперед подходящим для удушения жестом.
      – Очень хорошо, – ободряюще сказал Пикард. –Теперь попробуйте ногами.
      Ботинки Кирка заскребли землю и Кирк вздохнул.
      – Думаю я прошел диагностику.
      Потом он внезапно подтащил руки к бокам, и рывком сел рядом с Пикардом.
      – Вы уверены что вы в порядке? – спросил Пикард.
      Кирк повернул шею из стороны в сторону, потер руки, после чего усмехнулся.
      – Хотите сделать это снова?
      Теперь уже Пикард вздохнул и, сев рядом с Кирком, отсоединил и стащил свои ботинки.
      – Я предпочитаю смотреть на это как на ?единственный опыт в моей жизни?.
      – Лучше это чем ?конец всей жизни?.
      – Не намного.
      Кирк сбросил свои собственные ботинки и огляделся. Пикард тоже изучил ландшафт. Абсолютно плоский. Выжженная земля, мозаика из лоскутков корок земли и трещин.
      – Ну и, – сказал Кирк. – Есть идея где мы находимся?
      – Где-то на Баджоре, я полагаю.
      Кирк потер под носом, и вздрогнул, обнаружив струйку крови.
      – Это было и моим первым предположением.
      Он осторожно потрогал нос, и Пикард понял, что Кирк проверяет наощупь не сломан ли он.
      – Думаете мы сможем сузить зону?
      – Что вы помните из прыжка? – спросил Пикард.
      Кирк на мгновение уставился вдаль, затем с полуулыбкой снова посмотрел на Пикарда
      – Я… хм… помню «Энтерпрайз». Странно это вернуться к началу.
      Пикард кивнул. У него часто были грезы о его собственных первых днях на его «Энтерпрайзе».
      – А что насчет прыжка? Вы знаете этот ландшафт лучше меня – по крайней мере я искренне надеюсь, что знаете. Было бы хорошо иметь хоть какие-то соображения о том, как далеко мы от нашего места приземления.
      Кирк поднялся, а затем начал сбрасывать оставшуюся часть своего обмундирования.
      – Возможно не больше чем в нескольких кя.сил том, как далеко мы от илометрах.
      Пикард тоже встал, чтобы освободиться от оставшейся части своего снаряжения.
      – Как вы можете быть так уверены?
      Кирк глубоко вдохнул.
      – Чувствуете это? Океан в центре пустыни?
      – Разве это Внутреннее море? – Пикард был удивлен уверенностью Кирка.
      – Чем же еще это может быть? – спросил Кирк.
      Он вытащил свою длинную белую рубашку из свободных брюк цвета жженой умбры. Оба предмета одежды были традиционными в пустынях Баджора, так же как и высокие ботинки Кирка, которые были сплетены из широких полос мягкой кожи, чтобы позволить им дышать во время экстремальной жары. Пикард носил похожую одежду, хотя волокна и кожа были синтезированы в репликаторе «Энтерпрайза»: палево-коричневая рубашка, брюки, и темно-коричневые ботинки. Выбрать их помогла доктор Крашер.
      – Гроза, которую мы миновали, была на берегу океана Доблести, – сказал Пикард. – Мы не могли так сильно углубиться внутрь материка при прямом спуске.
      Взгляд Кирка устремился к западному горизонту.
      – Вы правы. Мы выключили наши силовые поля, чтобы избавиться от ионизации, и…
      – Ваш скафандр так и не активировался, – сказал Пикард.
      Кирк снова прикоснулся к своему явно воспаленному, хотя и не сломанному, носу, и у Пикарда возникло ощущение, что его друг внезапно вспомнил детали их неудавшегося орбитального прыжка. Кирк тряхнул головой, словно чем-то пораженный.
      – Я пытался сделать перегруппировку К’Тейла.
      – Не то чтобы у вас было много вариантов.
      Кирк посмотрел на Пикарда.
      – Но там были вы. Я должен был знать, что вы подхватите меня. – Он нахмурился. – Наверное было бы проще, если бы я сохранил свой костюм и высматривал бы вас.
      Пикард воздержался от слов ?вы чертовски правы?. Вместо этого он сказал:
      – Это был мой первый прыжок. Вы не могли знать, что я так точно смогу контролировать свое силовое поле.
      – Жан-Люк, – сказал Кирк, – если бы я собрался прыгать с кем-то, от кого я не знал бы что ждать, можете быть уверены, что я арендовал бы лучшее оборудование.
      Пикард был не уверен, что ему нравится как это звучит.
      – Вы знали, что был риск аварии?
      Кирк усмехнулся.
      – Неудивительно что мне привиделся«Энтерпрайз». Вы напоминаете мне Спока.
      – Догадываюсь, что можно выбрать множество различных путей, но предпочту считать это комплиментом.
      – Хороший выбор.
      – И что теперь?
      Кирк махнул на демонтированный скафандр Пикарда.
      – Ваши батареи сели?
      Пикард понял, что имеет виду Кирк.
      – Ни коммуникатора, ни сигнала маяка.
      Кирк посмотрел на солнце, и вытер пот со лба.
      – Ни воды.
      – Сколько пройдет времени прежде чем кто-то в лагере поймет, что мы опаздываем? – спросил Пикард.
      Кирк выглядел виноватым.
      – Я не был уверен в какой именно день мы сможем совершить прыжок, так что…
      Пикард почувствовал тревожное волнение.
      – Значит они не ожидают нас до… когда?
      Кирк пожал плечами.
      – Сегодня… завтра… послезавтра.
      – Мы можем пропадать в этой пустыне три дня?
      – Взгляните на светлую сторону, – с легкостью сказал Кирк. – Без воды мы так долго не протянем.
      – Я чувствую себя гораздо лучше.
      Кирк отмахнулся, а потом показал на запад.
      – Так мы идем?
      Пикард указал на восток.
      – Уверен вы имеете виду тот путь.
      Кирк тряхнул головой.
      – Оттуда мы прибыли.
      – Расстояние до океана Доблести короче, чем до Внутреннего моря.
      – Верно, – согласился Кирк, – но там мы уже были, а тот путь, – он снова указал на запад, – тот куда направлялись.
      Логика Кирка – или его нелогичность – для Пикарда была все равно, что красная тряпка.
      – Вы сами сказали, что в этой пустыне три дня без воды мы не протянем.
      – Верно, – Кирк прервал его прежде чем он смог продолжить. – Так где же разница, умрем ли мы от жажды идя вперед или возвращаясь?
      – У нас есть шанс добраться до океана Доблести.
      – У нас также есть шанс добраться до Внутреннего моря.
      – Но от него мы дальше.
      – Верно, – снова согласился Кирк, и его жизнерадостное согласие разозлило Пикарда даже больше, чем его логика, если это было возможно. – Но никто не ожидает нас на побережье Доблести. А на побережье Внутреннего моря нас ждут семь археологов.
      Пикард раздражнно поджал губы.
      – И что в итоге.
      – Учитывая выбор между слабой возможностью и никакой, я бесспорно выбираю слабую.
      Пикард сдался. Он знал Кирка достаточно хорошо, чтобы отдавать себе отчет, что никто, даже Спок, не мог победить в этом споре с ним. Реакция Кирка говорила о том, что он понял, что Пикард подчинился его стратегии.
      – Все сводится к степеням риска, – закончил он.
      Пикард снова полез в драку.
      – Джим, нет такого понятия как ?степень риска?. – Он просканировал западный горизонт в поисках любого ориентира, любой надежды на тень. – Дело или рискованно, или нет.
      Отстраненность отразилась на лице Кирка.
      – Обычно я думаю также, – спокойно сказал он.
      Внезапная серьезность его друга удивила Пикарда так же, как и его следующий вопрос.
      – Вы думаете так из-за своей команды, не так ли?
      Пикард, сбитый с толку, уставился на Кирка. Они оба были капитанами звездолетов. Когда они находились в центральном кресле, все что они делали было ради их команд. Кирк знал это так же хорошо, как и он сам.
      – Нет, – резко бросил Кирк, словно прочитав мысли своего друга. – Даже не трудитесь отвечать. Я не знаю почему спросил об этом. Разумеется ответ в вашей команде.
      – А разве вы так не считаете? – озадаченно спросил Пикард.
      Кирк повернулся к западному горизонту.
      – Пора идти.
      Они вместе отправились в путь, и в безжалостной жаре пустыни Пикард был рад легкому ветерку, созданному их движением. Но его вопрос все еще остался без ответа.
      – Мне любопытно, Джим, когда это касалось вашей команды, вы считали, что некоторые риски более приемлемы, чем другие?
      Кирк мгновение молчал. Потом сказал:
      – Когда я начинал? В прошлом на «Энтерпрайзе» во время моей первой пятилетней миссии риск для меня не существовал.
      Для Пикарда в голосе Кирка была одна печаль.
      – Я был молод, Жан-Люк. Непобедим. Не было ничего, что я не мог бы сделать. Поэтому я делал все. – Кирк бросил на Пикарда косой взгляд. – У меня такое чувство, что вы знаете, о чем я говорю.
      Пикард мысленно вернулся к своим прежним дням на «Старгейзере».
      – Наверное, – пробормотал он, и сразу же почувствовал сладостно-горький прорыв воспоминаний, в тот же самый момент поняв, что в нем живет такая же печаль. Хотя он не понимал ее причины.
      Кирк подвел итог своим размышлениям.
      – Потом это стало проклятием. Ты думаешь, что непобедим, поэтому рискуешь все больше и больше, и чем больше тебе удается, тем больше считаешь себя непобедимым.
      Кирк возможно озвучил и собственные мысли Пикарда.
      – До дня своего проигрыша, – сказал Пикард.
      Кирк кивнул.
      – Если повезет, проигрыш не абсолютен.
      Пикард увидел в этом брешь.
      – Что может снова заставить чувствовать себя непобедимым.
      – Да, – голос Кирка стал мрачным. – Но не тогда, когда твой проигрыш затрагивает других.
      Пикард снова кивнул, точно зная, что имеет ввиду Кирк.
      – Я помню день, когда я потерял первого члена своей команды из-за своих приказов.
      – Это бывает у каждого капитана.
      Пикард ухватился за редкую возможность поглубже узнать Кирка.
      – Именно в тот день вы пересмотрели отношение к риску?
      Кирк покачал головой, и теперь Пикард не сомневался в бремени, которое нес его друг. Даже шаги Кирка по баджорской пустыне, казалось, стали менее реальными, менее сильными. Пикард внезапно увидел их движение с точки зрения орбитального скайдайвера – два маленьких мазка тени, ничтожные на фоне бесконечного холста из безжизненной сухой глины.
      – Вся трагедия в том, – сказал Кирк, – что в тот день, когда я потерял первого члена своей команды, я ничему не научился.
      Пикард не мог этого оставить. Он чувствовал, что Кирк может сказать больше, и ему необходимо сказать это.
      – Как это произошло? – спросил Пикард.
      Тень печали на лице Кирка внезапно посветлела, когда он улыбнулся шутке, которую мог понять только он один.
      – Именно это мне и привиделось, когда мы приземлялись. Я был на «Энтерпрайзе». Примерно пятый-шестой месяц моего первого года. Мы только что получили от Звездного флота сообщение по коду пять. – Кирк остановился и поднял глаза в чистое, синее, неизменное небо. – Именно тогда я совершил свой первый орбитальный прыжок.
      Пикард наблюдал, как Кирк продолжает смотреть вверх, в космос, и знал, что его друг так же смотрит сквозь время.
      – Звучит так, словно вы завершили круг, Джим.
      – Полный круг, – согласился Кирк.
      Его пристальный взгляд вернулся к пустынному пейзажу Баджора, простирающимуся перед ними. Он снова зашагал вперед, и Пикард сделал тоже самое. И пока они продолжали свой путь к неизменяющемуся горизонту, Кирк начал рассказывать Пикарду свою историю.
 

 
       USS «Энтерпрайз» NCC-1701, ЗВЕЗДНАЯ ДАТА 1003.7
      Кирк вышел из турболифта вместе со Споком на этот блистающий, заново переоборудованный мостик, чей ремонт он наблюдал зная, как всегда, что находится там, где ему и надлежит быть.
      В одиночестве в своей каюте он мог проводить корабельные ночи, размышляя о Пайке, и о том что этот капитан мог сделать по сравнению с тем, что сделал за день он сам. В гимнастическом зале, тренируясь вместе с командой службы безопасности, он мог завидовать их духу товарищества и задаваться вопросом: смогут ли когда-нибудь капитаны звездолетов дружить с членом команды не считая звание проблемой.
      Но на мостике все сомнения и желания покидали Кирка. Как всегда. Он и представить себе не мог лучшего места. Справа от него Спок уже добрался до своей научной станции. Лейтенант Хинслоу Танака покинул свою коммуникационную консоль, и поспешил к Кирку с планшетом в руке.
      Йомен Джонс, девятнадцатилетняя девушка с Марса, у которой это было первое назначение за пределами системы, даже теперь ждала возле центрального кресла с чашкой кофе в руке. Лейтенант Ллойд Олден был за навигацией, вместе с Ли Келсо у руля. Энсин Омми Паскаль занималась тем, что предположительно было простым ремонтом инженерной консоли вторую смену подряд – просто главный инженер Скотт поклялся помочь юной женщине выработать сильный характер. Экраны индикаторов мостика периодически повторяли автоматические функции, в то время как ободряющие звуки компьютеров, контролирующих навигационные щиты и передние сенсоры, говорили о том, что все в порядке. Воздух был прохладен, атмосфера одновременно расслабляла и заряжала.
      – Спасибо, лейтенант, – сказал Кирк, принимая клинообразный черный планшет, предложенный ему офицером по связи.
      Он также поблагодарил йомен Джонс за кофе, но отказался от него. Затем он занял кресло в центре, и воспользовался пером, чтобы ввести свой код активации. Сообщение по коду пять тотчас же появилось на экране планшета.
      Кирк быстро просмотрел его, и в него хлынул адреналин. Пять месяцев и три дня в полете, и наконец-то первое серьезное задание. Кирк ничего не мог с собой поделать. Он улыбнулся. Потом он поднял взгляд, и заметил, что внезапно все на мостике уставились или на свои собственные станции, или на главный экран. Улыбка Кирка стала еще шире, когда он понял, что они делали. Все присутствующие на мостике наблюдали за капитаном «Энтерпрайза», своим капитаном, который был именно там, где и должен был быть: в центре всего.
      – Лейтенант Танака, – сказал Кирк, поднимаясь с кресла. – Я хочу чтобы вы и все руководители отделов собрались в главном конференц-зале через пять минут.
      – Да, сэр, – ответил Танака.
      Кирк встал позади Олдена.
      – Лейтенант, ложитесь на новый курс. Направление один семь пять метка восемьдесят. Фактор деформации четыре.
      Едва введя новое направление лейтенант поглядел на Кирка и произнес:
      – Капитан, но там ничего нет.
      Кирк улыбнулся, наблюдая за скольжением звезд по главному экрану, когда судно развернулось, а затем внезапно начало ускоряться к невидимой исчезающее малой точке прямо по курсу.
      – Вы ошибаетесь, лейтенант, – сказал Кирк, уже чувствуя внутри огонь действия и цели. – Там все.
      Кирку не нравился конференц-зал «Энтерпрайза». Он переживал, что на таком переполненном судне это место пропадало впустую. Во времена Пайка «Энтерпрайз» нес команду всего из двухсот человек, и больше половины объема корабля предоставлялось системам жизнеобеспечения и подсистемам деформации.
      Но самый последний ремонт стал отражением крупных достижений в производстве синтетических продуктов и нового поколения двигателей Кокрейна, которые использовали меньше антиматерии для генерации более сильно сфокусированного понерации более сильно сфокусированого и меньше антиматерииормации.
      ля деформации. Аномалии растяжения времени при высоких факторах деформации остались в прошлом.
      И все же, хотя некоторые старые ветераны вроде доктора Пайпера перестали ссылаться на фактор искажения времени во время долгих рейсов, Кирк знал немало других, которые так и не отказались от старомодной терминологии. Даже после модернизации матрицы транспортера, представлявшую совершенно новый подход к квантовому туннелированию макроскопических объектов, среди команды Кирка только его главный инженер оказался пуристом настолько, чтобы ссылаться на новую систему ее официальным названием «материализатор».
      Но это было сражение, которое, как чувствовал Кирк, мистер Скотт проиграет, тем более что ремонтная команда даже не потрудилась сменить знак на двери, ведущей в комнату главного транспортера. Слово «транспортер» вошло в стандартный лексикон так же прочно, как и слова «кар» и «фазер», хотя ниодно из этих современных устройств были не большим подобием своих оригинальных тезок, чем транспортеры прошлого по отношению к своим более современным версиям.
      Но для Кирка важнее моды на терминологию было то, что она шли рука об руку с новым прогрессом и эффективностью – увеличением свободного объема внутри «Энтерпрайза». Переоснащенный корабль теперь вмещал четырнадцать научных лабораторий по сравнению с пятью лабораториями Пайка, вместе с пропорциональным увеличением научных сотрудников, специалистов, и обслуживающего персонала.
      Теперь судно было приспособлено функционировать с командой в четыреста тридцать человек, и при этом осталось достаточно кают для нескольких дюжин пассажиров: штатских или дипломатов, плюс способность перевозить дополнительно до двухсот пятидесяти человек в более спартанских условиях на случай эмиграции, экстренной эвакуации, или в беспокойные времена для передвижения войск.
      Судя по гигантскому объему бюрократической корреспонденции, порождаемой корабельными отделами обеспечения, теоретически предоставляемые Кирку для просмотра каждый день, он иногда чувствовал, что не столько командует звездолетом, сколько действует как мэр маленького города.
       Нет, поправил себя Кирк, наблюдая, как главы отделов входят в большой круглый конференц-зал с его огромным столом из центаврианского красного дерева. Не мэр, а как феодальный лорд. Как точно заметил Спок, капитана звездолета не избирали.
      Танака, как единственный из присутствующих не являющийся главой отдела, последним занял свое место за столом, присоединившись к Скотту из инженерного, Пайперу из медико-биологического, Сулу из физического, мистеру Споку – главному офицеру по науке и второму в команде – и к Кирку. Кирк не стал терять время.
      – Джентльмены, мы получили от командования сообщение по коду пять. В ответ мы уже изменили свое направление и увеличили скорость до варп четыре. – Кирк посмотрел на своего главного инженера. – Мистер Скотт, я хочу чтобы вы после этой встречи довели нас до максимальной скорости деформации как можно скорее.
      Как Кирк и подозревал, Скотт просиял в ответ. ?Максимальный варп? для инженера был совершенно другой перспективой, чем если бы Кирк просто сказал ?варп семь?.
      – У вас будет шесть с половиной варпа через час, – с энтузиазмом сказал Скотт, – а к концу смены я хочу попытаться немного перемаршрутизировать…
      – Уверен, вы добьете и последние десятые доли, – сказал Кирк.
      – Именно это я и сделаю.
      – Могу я спросить, куда мы направляемся? – сказал Сулу.
      Не было сюрпризом, когда именно молодой ученый первым задал вопрос на этом собрании. Кирк быстро понял, что Сулу был ненасытно любознателен в каждом аспекте корабля, и уж конечно в каждом аспекте всего. Он выбирал новые хобби и становился экспертом там, где другие люди умывали руки, и не раз Кирк, отправляясь на мостик во время ?собачьей вахты?, обнаруживал Сулу тренирующимся за какой-либо станцией.
      Кирку было ясно, что Сулу будет чахнуть в Звездном флоте, пока ему под командование не дадут его собственное научное судно. Кирк знал, что очень скоро вынужден будет поговорить с Сулу по этому поводу, и предложить ему переключиться на командный курс. Если молодой человек накопит несколько лет службы на мостике, список научных специалистов кандидатов, надеящихся на свои собственные корабли, станет длиннее. Специальность командира могла бы передвинуть Сулу ближе к вершине этого списка.
      Кирк кивнул Споку, и Спок вдавил кнопку, включавшую настенный экран конференц-зала напротив стола. Там на стандартной вулканской координатной карте появилась цель назначения корабля: по новому каталогу Т’Пел 671-53609.
      – Это старая вулканская картограмма, – сказал Сулу.
      – Верно, – подтвердил Кирк. – Система не была картирована кораблем Федерации.
      – Не была, – согласился Сулу, – но она была нанесена на карту TNC 671-536.9 Джоном Берком сто пятьдесят три года назад.
      – Точно. – Кирка всегда интриговала способность Сулу владеть какими-то редкими и обычно несущественными фактами о почти любом предмете. Служебные файлы, которые сопровождали сообщение по коду пять, ссылались только на вулканскую картограмму, а не на земное имя.
      – Берк назвал ее Мандилионским разломом.
      – И почему? – спросил Кирк, уверенный, что у Сду пять, актами о почти любом предмете. нет длиннее. ией.улу есть ответ.
      Сулу его не разочаровал.
      – Центральная звезда – белый карлик, который невозможно наблюдать непосредственно с Земли. Это из-за того, что она находится в центре газообразной туманности, порожденной первым взрывом сверхновой примерно пятьдесят тысяч лет назад. Берк смог просчитать завихрения этой туманности, что позволило ему сделать выводы о массе и количестве тел, все еще существующих в ее пределах. Там есть центральная звезда белый карлик, два газовых гиганта, и по меньшей мере пятнадцать малых планетоидов размеры которых колеблются между земной Луной и Марсом. Вероятнее всего вспыхнувшая новая – ядро первоначальной планетарной системы.
      Сулу улыбнулся, словно был рад, что смог выдать свою лекцию без перебивания. Кирк вернулся к вопросу.
      – А причина по которой ее называют Мандилион, лейтенант?
      Суллу казалось подавил вспышку паники, когда понял, что после длинного монолога он забыл ответить на вопрос капитана.
      – Это из-за формы газового облака, – быстро добавил он. – Очевидно во время наблюдений Берк решил, что оно напоминает лицо, а Мандилион был артефактом из земной истории, и предположительно нес изображение лица .[ * Мандилион – это платок, которым предположительно было накрыто лицо распятого Христа. На нем как и на Туринской плащанице осталось негативное изображение человеческого лица]
       Удивительно, подумал Кирк. Почему никто не знал об этом?Но Пайпер задал более подходящий вопрос.
      – Не то чтобы я не нахожу все это очаровательным, – сказал он, не оставляя сомнений что ничего подобного не было, – но как глава медико-биологического отдела могу я спросить, к чему мое присутствие в системе, где вряд ли будет найдена жизнь?
      – Не местная жизнь, – сказал Кирк.
      Привлеча этим всеобщее внимание, Кирк перешел к главному.
      – Три дня назад подпространственная сеть ретрансляторов в секторе пять-два-три была разрушена мощной гамма вспышкой.
      – Новая? – спросил Сулу.
      – Более мощной, чем новая, – сказал Кирк. – Астрономы Звездного флота сначала подумали, что зафиксировали столкновение квазаров.
      Сулу свистнул, и даже Спок поднял бровь.
      – Но когда сеть была восстановлена, – продолжал Кирк, – все естественные причины вспышки были отвергнуты.
      – Корабль? – спросил Скотт спокойным тоном.
      Кирк кивнул.
      – С гамма сигнатурой равной мощности квазара? – недоверчиво спросил Сулу.
      Спок сложил руки на столе.
      – Смог ли Звездный флот определить скорость корабля?
      Кирк, прежде чем дать ответ, который насторожил весь Звездный флот, внимательно посмотрел на своих людей.
      – Сенсоры дальнего радиуса действия уловили замедление корабля, и оценили скорость выше фактора деформации пятнадцать.
      Даже доктор Пайпер выглядел удивленным и встревоженным этим открытием.
      – Какова была его скорость до обнаружения, астрономы отказываются даже предполагать, – объяснил Кирк. – И при этом они не могут установить первоначальное направление его полета, хотя они считают, что вероятнее всего оно было внегалактическим.
      – И естественно, – заметил Спок, – независимо от того откуда прибыл этот корабль – или чем бы там ни был этот объект – он обосновался в Мандилионском разломе. И нас посылают туда, чтобы его изучить.
      – Больше чем изучить, – сказал Кирк. – Если корабль или объект обитаемы, мы должны вступить в контакт с его командой и попытаться сделать полный технический анализ его поразительных возможностей.
      Выражение лица Скотта прояснилось даже больше, чем тогда, когда Кирк попросил его о максимальном варпе. Хотя Кирк заметил мрачный вид лейтенанта Танаки, сидящего рядом с ним. Как старший офицер по связи Танака был ответственен за первичные процедуры первого контакта, и Кирк не хотел думать, что специалист уже увидел потенциальные неприятности.
      – У вас что-то есть, мистер Танака?
      – А что насчет Главной Директивы? – спросил лейтенант.
      Спок ответил за Кирка.
      – Обитатели неизвестного корабля явно космическая варповая культура, лейтенант. Главная Директива здесь не применима.
      Но Танака покачал головой.
      – Я имею в виду не нашу Главную Директиву. Я думаю, а есть ли таковая у них? – Он посмотрел на Скотта. – Варп пятнадцать хотя бы теоретически возможен для наших двигателей?
      Скотт покачал головой.
      – Парень, я не могу даже предположить, как может выглядеть в таком случае конфигурация поля деформации, уж не говоря о том, как сфокусировать его для такого фактора. Это за пределами наших технологических возможностей и теоретичекого понимания.
      Танака повернулся к Кирку.
      – Итак, если они настолько опередили нас, что если их ?Звездный флот? не позволит им вмешаться в наше развитие?
      Кирк хотел бы знать как можно больше, чтобы ответить. Танака показал рискованную природу этой миссии – элемент, который изменил направление кода десять – непредвиденного первого контакта – на приоритет кода пять. Но к чему теперь скрывать?спросил себя Кирк. Открытый разговор со Споком вызвал неожиданные, но долгожданные результаты.
      – Наша миссия состоит в том, чтобы получить технические данные варп двигателя корабля чужака, если не сам двигатель. Если у инопланетян действительно есть версия Главной Директивы, нам приказано сделать все возможное, чтобы убедить их обойти ее как можно скорее, не предпринимая враждебных действий.
      Пайпер фыркнул.
      – Я знал что это случится, когда они начали оснащать эти штуки многочисленными фазерными банками и фотонными торпедными установками. Что бы ни случилось установить долгосрочные дипломатические отношения? Изобразить дружбу? Построить доверие через переговоры?
      – Доктор, – ровно сказал Кирк, – инопланетный корабль породил гамма вспышку столь же мощную, как и квазар. Мы не единственные, кто обнаружили это. Мы не единственный корабль, пробивающийся к Мандилионскому разлому.
      Пайпер нахмурился.
      – Кто еще приглашен на вечеринку?
      Кирк предоставил ему факты так, как они были изложены в сообщении по коду пять.
      – Со звездной даты 1003.0 Звездный флот подтверждает, что к Мандилионскому разлому на высокой скорости приближаются по меньшей мере еще два корабля. Одно из них андорианский корсар…
      Пайпер помрачнел еще больше. Андорианские корсары технически были частными кораблями, поэтому, что бы они ни делали, андорианский Совет Рода мог утверждать, что не имеет никакого контроля над гражданскими кораблями. Это давало корсарам свободу действий делать все что угодно включая и банальное пиратство. Но андорианские корсары были меньшей из их проблем.
      – … а второй клингонский линейный крейсер класса D-6, – добавил Кирк.
      Все замерли. Хотя официальная позиция Звездного флота была осторожно-оптимистичной, когда дело касалось Клингонской Империи, не было ни офицеров, ни рядовых, которые не верили бы, что война была неизбежна. Пайпер предложил единственный вопрос, который стоило задать.
      – И каковы наши шансы добраться туда первыми?
      Кирк посмотрел на главного инженера.
      – Ответ на это, мистер Скотт, находится в ваших руках.
      На этом совещание закончилось.
 

 
       БАДЖОР, ЗВЕЗДНАЯ ДАТА 55595.7
      – Точно варп пятнадцать? – переспросил Пикард.
      Кирк вытер пот со лба, и прищурился, когда несколько капель попали в глаза. В темно синем небе Баджора было только одно маленькое белое облачко, и ни одного вблизи пылающего со вблизи о одно маленькое белое облачкоолнечного шара.
      – При новой калибровке прежняя варп пятнадцать была бы варп девять с несколькими десятыми после запятой. Спок знал точно.
      – А какой тогда была максимальная скорость вашего «Энтерпрайза»?
      Кирк рассматривал безжалостно плоский и белый ландшафт, размышляя как же все-таки Пикард похож на Спока по складу своего ума. Аппетит Пикарда к деталям был столь же ненасытным, как и у вулканца, и только зная все факты и схемы ситуации, он мог вернуться к эмоциональной динамике. К счастью инструкции и руководства, по которым учился Кирк в начале своей карьеры, четко запечатлелись в его памяти. Как и Пикард он знал, что когда на мостике была дорога каждая доля секунды, часто не было времени спрашивать у главного инженера обзор технических характеристик.
      – В начале первой миссии мы летали на варп шесть. Варп восемь была на пределе наших возможностей, хотя Скотти обычно организовывал парочку чудес.
      – Это я слышал. – Пикард остановился и показал вперед, примерно на пять градусов к югу от их направления прямо на запад. – Джим, вы видите что-нибудь на горизонте?
      Кирк прищурился. Горизонт пустыни Баджора постоянно изменялся словно вода на береговой линии: перемещался и таял в искажении раскаленной атмосферы. Но было одно темное пятно, которое казалось двигалось взад и вперед на одном и том же месте.
      – Вы правы, – согласился он. – Выглядит так, словно там что-то есть.
      Пикард прикоснулся к руке Кирка.
      – Холм? Валун? Это может означать тень и более высокую точку.
      Кирк пожал плечами.
      – Это так же может быть знаком Пустынных Экскурсий Кварка. Мы скоро достигнем этого места.
      Но Пикард не принял игру.
      – Во всяком случае это не мираж.
      Не видя нужды спорить, Кирк изменил направление на неизвестный объект, зная что Пикард сделает тоже самое. Баджор был чуть больше Земли, но исходя из пустынной дымки и жары Кирк оценил расстояние до видимого горизонта не больше чем в пять километров от их нынешнего положения.
      – Вернемся к вашей истории, – сказал Пикард. – Так что же сделал мистер Скотт в ответ на ваше требование о «максимальной деформации»?
      Кирк тряхнул головой.
      – Я могу дать вам спецификации на все, чему меня учили в Академии, но что касается скорости, с которой мы проделали путь до Мандилионского разлома…
      – Я должен спросить Спока? – предположил Пикард.
      – Детали вроде этой были специальностью Сулу. Все что касалось чисел.
      – Но как я понимаю, вы добрались до разлома в рекордно короткое время.
      Кирку не нравилось признавать пусть даже и самому себе, сколько дней, проведенных в знакомых серых коридорах его корабля, слились в один: слишком много в той пятилетней миссии было рутиной и тренировками, бесконечными репетициями перед краткими вспышками напряженных усилий, которые были так редки.
      Однако с утраченными деталями резко контрастировали эмоции того времени, которые сегодня были для него столь же реальны, как и тогда. Осуществить мечту, работать с уважаемыми про с него столь же реальныровалиями ссии было рутинным я.
      й объект, зная что Пикард сделает тоже самое. фессионалами и близкими друзьями, просыпаться каждый день не зная, что может случится в следующие часы – этот опыт его юности никогда его не покидал, и делал его молодым в эти дни. Он всегда мог обратиться к этим воспоминаниям. Несмотря на то, что некоторые из них были мрачными и болезненными. Его мысли снова вернулись к тому, что случилось в Мандилионском разломе.
      – Мы добрались туда, – просто сказал Кирк. Он стрельнул взглядом в Пикарда. – Жан-Люк, вас на самом деле интересует то, что случилось потом? Или вы просто пытаетесь отвлечь нас обоих от факта, что мы можем умереть в этой пустыне?
      – Положим, – сказал Пикард, продолжая решительно шагать бок о бок с ним по твердой, плотной земле, и его ботинки как и у Кирка припудрились белой пылью пустыни, – что я не хочу умереть не узнав этого.
      – Звучит почти философски, – подразнил Кирк.
      Но Пикарда было нелегко сбить с курса.
      – Просто практично. А на горизонте действительно что-то есть.
      Кирк снова покорно сосредоточился на темном пятне впереди. Объект, чем бы он ни был, определенно отличался цветом от почти болезненно белой глины, которая простиралась вокруг них. Позднее утреннее солнце за их и с Пикардом спинами отбрасывало их тени вперед всего на метр, и было ясно, что они не видят тени объекта. Возможно когда они приблизятся…
      – А как же вы? – спросил Пикард. – Вас ведь на самом деле заинтересовали переживания прошлого?
      – Это не переживания, – сказал Кирк. – Но мы говорили о риске. И, заимствуя слова друга, очаровательно то, насколько изменилось мое определение риска, насколько стало более консервативным.
      – Большая осторожность с возрастом это то, что случается с каждым, – сказал Пикард.
      – Нет, – твердо бросил Кирк. – Это случается с другими.
      Проигнорировав провокацию, Пикард продолжал засыпать Кирка вопросами, пока они тащились к выбранной цели.
      – Итак, когда вы добрались до разлома, и что вы там обнаружили?
       Все больше и больше похож на прежнего Спока, подумал Кирк, но он не видел никокого вреда в том, чтобы еще немного развлечь Пикарда. В бесплодном пейзаже Баджора мало что могло конкурировать за его внимание.
      – Три дня, плюс минус, – сказал он.
      Кирк на мгновение закрыл глаза, пытаясь воссоздать знакомую коллекцию ароматов и запахов, которые всегда определяли для него «Энтерпрайз». Что-то смутно медицинское от очистительных растворов, распыляемых на стены и ковровые покрытия. Плюс аромат, который исходил из вентиляционных каналов, постоянно передающих воздух по километрам металлических каналов. Потом озоноподобный аромат, пропитавший комнату транспортации и близлежащие коридоры. И кают-компания команды; ни дня не проходило без того, чтобы там не пахло тягучими специями. И пригоревшим кофе.
      Но больше всего Кирк пытался вызвать в памяти атмосферу своего корабля. Ее свежесть. Редко жару. Еще реже холод, но всегда прохладу. Словно первый намек осени последней летней ночью в Айове. Бодрящий, притягательный. Облегчение от жары. Именно то, что можно было бы использовать теперь. Жара пустыни была беспощадна.
      – Джим? – окликнул Пикард.
      Он следил настороженным, тревожным взглядом. Кирк открыл глаза, глубоко вдохнул перегретый воздух, и улыбнулся. Пустыня Баджора еще не одолела его.
      – Мы нашли инопланетный корабль не сразу, – сказал он словно перед его ответом на последний вопрос Пикарда о прошлом, о Мандилионском разломе не было никакой паузы. – Но мы наом, о Мендилонской трещине,ний вопрос не было никакой паузы. ие.
      икард.
      шли и другие корабли.
      – Андорианского корсара и клингонский линейный крейсер?
      – Вместе с некоторыми другими. Телларитами, толианцами, и орионским капером.
      – Подумать только! – сказал Пикард. – И все искали тот инопланетный корабль?
      – Так уж вышло, что инопланетное судно искало нас.
      Пикард пришел к логическому заключению. Так же как сделал бы Спок.
      – Ловушка?
      – И да и нет. Гамма вспышка была приманкой для любой группы поблизости, способной к варп перемещениям.
      – Это мне понятно, – сказал Пикард, не требуя дальнейших объяснений.
      Кирк кивнул. Этого не было, пока Кокрейн не совершил свой первый исторический полет на «Фениксе», когда астрономы на Земле наконец-то поняли, что они больше столетия наблюдали суперлюминальные следы инопланетных звездолетов не зная, что именно они видели. Движение поля деформации сквозь пространство. Такие поля догоняли фотоны, путешествующие в том же самом направлении, и ускоряли их до варп скоростей. Но когда фотоны покидали поле деформации и снова попадали в нормальное пространство, где ничто не могло перемещаться быстрее света, они преобразовывали энергию своей более невозможной варп скорости в радиацию обычно на уровне гамма лучей, которые всегда концентрировались во вспышке в направлении движения варп поля.
      Сам Кирк был очарован, когда узнал, что на протяжении нескольких поколений до полета Кокрейна радио-астрономы на Земле улавливали эти мимолетные вспышки гамма радиации, идущей одинаково со всех направлений в небе. Иногда, и это было верно, на земных базах астрономы могли установить связь определенных вспышек с астрономическими источниками типа внегалактической сверхновой или черной дыры. Но хотя эти естественные феномены тоже производили недолгоживущие гамма вспышки, они могли объяснить не больше половины всех зарегестрированных случаев. Другие сорок-пятьдесят процентов, источники которых могли располагаться начиная от внутренних границ солнечной системы и заканчивая отдаленными галактиками, оставались тайной. До Кокрейна.
      После Кокрейна Звездный флот инициировал развитие способов манипуляции варп полем как было предписано Главной Директивой, чтобы рассеивать ускоренные фотоны и таким образом мешать кораблям Федерации порождать гамма вспышки за исключением редких обстоятельств. Ироничным – по крайней мере для Кирка – было то, что предварительные изыскания службы первого контакта Звездного флота часто идентифицировали новые варповые культуры по отдаленным гамма вспышкам, порожденным первыми варп-кораблями этих цивилизаций. Именно постоянный контроль за варповыми аномалиями развивающихся культур, насколько знал Кирк, позволил Звездному флоту так быстро проанализировать мощную гамма вспышку, которая привела «Энтерпрайз» и пять других кораблей к Мандилионскому разлому. Кирк приостановился, когда ему на ум пришла одна мысль. Пикард остановился тоже. Но только для того, чтобы задать другой вопрос.
      – Но Джим, когда вы говорите, что гамма впышка была приманкой, не означает ли это, что инопланетный корабль на самом деле был неспособен к рассчитанной Звездным флотом скорости деформации?
      Кирк моргнул, когда струйка пота на мгновение ослепила его.
      – Он был достаточно быстр. И двигатели деформации были только частью приза, который нам предложили.
      – Приза?
      Кирк тряхнул головой, чувствуя что тепловой поток, окружающий его тело, начал концентрироваться на его незащищенном затылке. Это не помогло, потому что солнце Баджора висело теперь прямо над головой.
      – Полагаю я не должен был называть гамма вспышку «приманкой». Скорее это было приглашение.
      – Приглашение к чему?
      – К соревнованию, – сказал Кирк, в то время как его все еще живые инстинкты заставляли его ноги продолжать двигаться.
      Его ботинки, ботинки Пикарда все еще размеренно перемалывали сухую белую почву. Для Кирка было сущим мучением то, насколько этот звук был похож на скрип свежевыпавшего снега.
      – Какому соревнованию?
      Внимание Кирка вернулось к настоящему.
      – Безрассудному. Именно это слово приходит на ум. Невероятному – другое.
       Какую цель преследует Пикард этими вопросами?Внезапно Кирка поразила непрошенная мысль. Пытался ли Пикард развлечь его, полагая, что теперь на земле его друг физически менее подготовлен и более уязвим, чем он сам? Кирк ускорил темп, чтобы доказать ложность такого вывода, но даже при этом он старался сконцентрироваться на следующем вопросе Пикарда.
      – И все же у меня такое чувство, что вы приняли в нем участие, – сказал Пикард.
      – Конечно принял. – Кирк остановился на мгновение, чтобы вытереть лоб. – Я был молод, Жан-Люк. Федерация была молода. Звездный флот был молод. Все проклятое человечество: все мы были детьми.
      – И как закончилось соревнование?
      – Насколько я знаю, оно все еще продолжается.
      – Соревнование? – упорствовал Пикард.
      Но Кирка больше не интересовало преследование воспоминаний о прошлом. Он бросил еще один взгляд на их цель: темный объект на горизонте. Он указал вперед.
      – Это все-таки может быть миражом. Он движется.
      Пикард поднял руку, чтобы прикрыть глаза, и посмотрел на горизонт.
      – Вы правы, – удивленно сказал он.
      Кирк полуобернулся, чтобы прищуриться на солнце, откладывая все мысли о его жестоких лучах и их действии на него, возбужденный новой информацией, которая ему открылась.
      – Если эта штука придерживается той же самой условной позиции относительно движения солнца, тогда это преломляющая иллюзия.
      Пикард посмотрел вдаль, и его внимание сфокусировалось где-то между ярким солнцем и темным объектом.
      – День на Баджоре составляет двадцать пять стандартных часов, так что видимое движение солнца медленнее, чем обычно. – Его лоб наморщился от раздумий. – Нет, эта штука переместилась на большее расстояние чем могло за то же самое время атмосферное преломление.
      Кирк доверял Пикарду. Также как Споку.
      – Тогда оно реально.
      Пикард кивнул.
      – И оно движется.
      Глаза Кирка встретились с глазами Пикарда. Он знал, что Пикард думает о том же о чем и он.
      – Есть ли на Баджоре какие-нибудь крупные наземные хищники? – спросил Кирк.
      – Несколько, – ответил Пикард, – хотя и не в пустынных регионах. Я думаю.
      – Вы думаете.
      – А разве вы не знаете?
      – Поэтому то я и спросил.
      Одновременно Кирк и Пикард обернулись к горизонту и таинственному объекту, который там двигался.
      – Если это существо, – наконец сказал Пикард, – сомневаюсь, что оно будет плотоядным.
      Кирк одарил его скептическим взглядом.
      – В округе не слишком много еды для плотоядного животного, – пояснил Пикард.
      Кирк задумчиво прикусил губу. Рассуждения Пикарда имели смысл. Независимо от того что это было, объект на горизонте двигался не быстро. Был шанс, что они с Пикардом смогут догнать его и возможно даже пережить это фиаско.
      – В таком случае, – сказал Кирк, – предлагаю нам продолжить идти к нему. Потом, если будет нужно, мы сможем его съесть.
      Пикард с отвращением поморщился.
      – Я думал, что мы могли бы на нем прокатиться.
      Кирк кивнул. Он уже чувствовал себя лучше. Словно свежесть его корабля прикоснулась к нему.
      – Мирное сосуществование выиграет день.
      – Если существо не растопчет нас.
      Кирк рассмеялся.
      – Итак, что же это было за бесконечное соревнование, на которое вы соблазнились? – подтолкнул Пикард.
      На этот раз Кирк не возражал против довольно очевидной попытки Пикарда отвлечься. Он одобрял размышления о чем-то другом нежели о том, насколько разгоряченными, уставшими и измученными жаждой были они оба. Пока условия не изменятся, они могут тратить свою энергию более разумно. И более интересно.
      – Бесконечное – хорошее слово, – сказал Кирк. – В конце концов в этом и был ключ. Борьба за выживание. Выживание более приспособленных. Именно в эту игру играли рэлы.
      – Рэлы? Они были из расы, которые построили найденное вами судно?
      – Они были из расы, которая управляли им. – Кирк вычистил пыль Баджора из своих глаз, и на мгновение представил звезды, которые погасли при приближении «Энтерпрайза» к Мандилионскому разлому.
      – Они были расой, которая начала соревнование и устанавливала правила.
      Краем глаза Кирк поймал улыбку Пикарда.
      – Вы? Играли по правилам?
      Погрузившись в мрачные воспоминания, Кирк тяжело покачал головой.
      – Нет после встречи с рэл, – сказал он.
      Он начал рассказывать Пикарду о том, что случилось потом.
 

 
       USS «Энтерпрайз» NCC-1701, ЗВЕЗДНАЯ ДАТА 1006.4
      Кирк проснулся за минуту до того, как с его вызвал компьютер. По корабельному времени, которое традиционно следовало двадцати четырех часовому стандартному дню штаба Звездного флота в Сан-Франциско, было двести часов.
      Хотя система хронометрирования звездных дат была намного изящнее, не говоря уж о большей простоте, Кирк высоко ценил практику следования часам, основанным на естественном движении планетарной системы на расстоянии сотен световых лет. Это была связь с домом не только по продолжительности дня, но и потому, что утренние часы начинались на «Энтерпрайзе» в то же самое время, в какое они начинались на тысячах кораблей Звездного флота по всей Федерации, и в самой Академии.
      Для человека, который иногда слишком стремился отбросить прошлое, Кирк понимал, что некоторые традиции стоит сохранять. И установка корабельных часов по времени порта приписки была одной из них.
      Пять минут спустя он вышел из сонического душа и оышел из звукового душа и была одной из них.тбросить прошлое, Кирк понимал, что некоторые традиции стоит сохранять. ии.делся в свежую униформу. Быстрая проверка своего отражения в зеркале, легкий рывок рубашки, чтобы привести ее к надлежащей академической гладкости, и… но мгновение спустя раздался звонок. Кирк приблизился к двери. Она открылась. Сложив руки за спиной его ждал Спок.
      – Как я понимаю мы в графике, мистер Спок.
      Если Спок и был удивлен тем, что капитан был бодр и полностью готов к действию в самой середине того, что должно было быть циклом сна, он этого не показал.
      – Мы пересечем конвергенцию разлома через два и три десятых часа, – подтвердил Спок.
      Кирк направился по коридору к турболифту. Спок шел рядом с ним.
      – Какие-нибудь признаки наших друзей?
      Кирк говорил не глядя на своего офицера по науке. Спок совсем недавно бросил свои попытки убедить Кирка, что называть клингонов и андорианцев «друзьями» было нелогично. Кирк улыбнулся, уверенный, что расслышал незначительный вздох, изданный Споком.
      – Мы сохраняем расстояние до клингонского корабля по меньшей мере в пять световых дней, капитан.
      Кирк сделал расчеты и ему это не понравилось. При текущей скорости «Энтерпрайза» это вело к опережению меньше чем в три часа. И это опережение стремительно уменьшится, как только «Энтерпрайз» начнет замедляться, приближаясь к гравитационному колодцу белого карлика в центре Мандилионского разлома.
      – А что насчет андорианцев? – спросил Кирк.
      – Основываясь на последнем сканировании облака разлома, андорианский корсар достиг конвергенции восемнадцать часов двадцать три минуты назад. Нам остается предположить, что к настоящему времени они находятся внутри центральной пустоты.
      Кирк остановился возле двери турболифта, заметив акцент, который Спок сделал на слове «они».
      – Что-то еще, мистер Спок?
      – Вдобавок к следу корсара сенсоры сканеров показывают еще два недавних следа, проходящих через облако.
      Двери лифта открылись и Кирк шагнул внутрь, мгновенно удержав свое раздражение тем, что Спок только теперь сообщил ему об этом новом ходе событий.
      – Поскольку один из следов принадлежит неопознанному кораблю…
      – Логичное заключение, – согласился Спок.
      – … похоже к гонке присоединился третий корабль. – Кирк крутанул ручку управления лифтом. – Мостик.
      Кабинка начала ускоряться.
      – По-видимому это толиане.
      – Мы далеко от пространства толиан, мистер Спок.
      – Мы также далеко от Федерации и клингонского пространства, капитан. Цель в виде варп корабля серьезная приманка.
      Кирк знал, что это будет последний шанс устроить Споку неофициальный допрос.
      – Почему меня известили о толианах только теперь?
      Кирк позволил себе выказать ровно столько раздражения, чтобы уведомить Спока о том, что он принял неверное решение. Спок поднял бровь.
      – След толиан был обнаружен меньше чем за две минуты до того, как я покинул свою каюту, чтобы присоединиться к вам. Мы уже идем на максимальной деформации.
      Кабинка лифта замедлилась. Кирк уставился на Спока инквизиторским взглядом, уверенный, что была еще одна вещь, которую вулканец не сказал.
      – И вы хотели убедиться, что я вполне проснулся прежде чем сказать мне об этом.
      Застывшее лицо Спока подтвердило Кирку, что его предположение было верным. Кирк твердо и вежливо произнес:
      – Возможно нам пора прекратить делать друг о друге предположения. Нужно просто заниматься проблемами, когда они происходят, вместо того чтобы строить догадки относительно друг друга.
      Кабинка остановилась и двери открылись. Выражение лица Спока осталось неизменным.
      – Ошибка в отсрочке сообщения была моей, капитан.
      – Как вы заметили, – сказал Кирк, – мы уже идем на максимальной деформации.
      Спок признал свою ошибку, совсем незначительную, так что не было необходимости продлевать эту дискуссию.
      – Логически в отсрочке сообщения на несколько минут не было никакого вреда.
      Кирк в сопровождении Спока вышел из лифта. На сей раз Кирк скорее почувствовал, нежели услышал вздох Спока. Больше чем вероятно из-за услышанного из уст не-вулканца слова «логика». Кирк подумал, и сделал мысленное примечание использовать его почаще.
      При приближении Кирка коммандер Скотт вскочил из центрального кресла с быстрым кивком и словом «капитан», подтверждая передачу командования. Кирк занял свое место и его взгляд остановился на великолепии, отображенном на видовом экране.
      – Очень впечатляюще. Разве вы не так говорите, мистер Спок?
      – «Впечатляюще» как описание, имеющее эмоциональное сопутствующее значение, не применимо в случае совершенно естественного явления.
      Кирк улыбнулся.
      – А как по вашему, мистер Скотт?
      – Внушает благоговейный ужас, – сказал Скотт.
      Спок двинулся к своей научной станции.
      – Если бы корабельные сенсоры обнаружили какой-либо ужас, мистер Скотт, уверен я бы заметил это в своих научных записях.
      Кирк бросил взгляд на своего главного инженера.
      – Это был сарказм?
      Он и Скотт на мгновение уставились на Спока, но офицер по науке уже склонился к своему голографическому вьюверу, чье голубое сияние бросало на его сосредоточенное лицо холодный отблеск. Через мгновение Кирк отложил свои попытки понять вулканцев вообще и Спока в частности, и повернулся к видовому экрану.
      На нем облако газа, которое формировало Мандилионский разлом, представляло собой кипящий океан лаванды и чистой тропической лазури, движущийся и покрытый рябью почти инфракрасного фуксина и постепенными переходами к чисто желтому цвету.
      Кирк знал, что видимые размеры и движение облака были иллюзорны. Мандилионский разлом находился в сотнях миллионов километров от них, и его потоки и течения действовали в более длительной временной шкале, нежели человеческая жизнь, и на таких световых уровнях, какие человеческий глаз был не способен воспринять. Но поскольку «Энтерпрайз» приближался к разлому со скоростью больше скорости света в двести пятьдесят раз, движение облака на экране демонстрировалось в ускоренном визуальном времени.
      – Как долго мы сможем поддерживать такую скорость? – спросил Кирк, когда поле зрения сенсоров уменьшилось, и в нем появилась меньшая секция облака: постоянно приближающаяся, с детализацией, улучшенной компьютером.
      Ему не нравилось думать о том, что андорианцы уже могли выиграть гонку к центру облака, и заполучить секреты таинственного корабля. Не упоминая о вероятности того, что толианцы тоже опередили «Энтерпрайз». По крайней мере клингоны позади нас, подумал Кирк, постукивая пальцами по подлокотнику кресла.
      – Мы достигнем конвергенции через девять минут, – рядом с Кирком произнес Скотт. Его глаза по-прежнему не отрывались от постоянно изменяющегося видового экрана. – Поэтому через восемь минут пятьдесят пять секунд на оставшуюся часть пути мы снизим скорость до трех четвертых импульса.
      Кирк откинулся в своем кресле, задаваясь вопросом: стоит ли распросить мистера Скотта о кое-каких деталях относительно тех пяти секунд допустимого предела безопасности, которые он включил в план полета.
      Конвергенция разлома была областью, в которой заканчивалось межзвездное пространство и начиналось само облако. Обычно для «Энтерпрайза» столкновение с газовым облаком на скорости деформации не представляло никаких трудностей: они делали это все время. Навигационные щиты корабля могли легко расчистить путь настолько, что никакая странствующая молекула пыли не могла пробиться сквозь корпус с роковым выбросом сверхсветовой энергии.
      Но природа облака перед ними подразумевала, что возможности сенсоров снизятся из-за подпространственной интерференции, а там, в центре облака, была звезда. Кирк знал: без точного определения ее местоположения было бы безрассудно поддерживать варп поле в такой близости от сильного источника гравитации. Хотя сейчас «Энтерпрайз» преодолевал сто пятьдесят миллионов километров за релятивистскую секунду, последние несколько миллионов километров их полета займут почти двадцать часов в случае перехода на субсветовую скорость. Но все-таки переход с более чем семи варп на скорость меньшую полного импульса займет пять секунд.
      – Мистер Скотт, я должен спросить о тех пяти секундах границы безопасности.
      Главный инженер насупился на этот вопрос, словно его поймали на чем-то сомнительном.
      – Да, капитан, я понимаю ваше беспокойство. Мы опустим ее на полторы секунды, сэр. Я гарантирую это.
      Скотт развернулся, чтобы шагнуть к своей инженерной станции. Но Кирк уже встал с кресла, и протянул руку, чтобы удержать инженера на месте.
      – Прошу прощения. Вы хотите снизить границу безопасности?
      Скотт приостановился, и его лицо выдало его удивление вопросом и действием Кирка.
      – Разве вы не этого хотели?
      Кирк удержал руку Скотта.
      – Я поинтересовался достаточно ли пяти секунд для предела безопасности.
      Скотт моргнул, и по мнению Кирка, выражение лица инженера не могло отразить большего замешательства, чем если бы Кирк спросил, какое из кресел на мостике капитанское.
      – Сэр, – тихо сказал Скотт, как будто не желая, чтобы его слова могла подслушать остальная часть команды на мостике, – пять секунд для этого корабля достаточно, чтобы полностью остановиться, транспортировать на борт цирк, набитый танцующими слонами, а затем снова прыгнуть в варп.
      Кирк решил, что ему не нравится снисходительный тон мистера Скотта, но он отпустил руку инженера.
      – Мистер Скотт, я прекрасно знаю возможности этого корабля и профессионализм его команды. Но облако и гравитация карликовой звезды преподносят дополнительные факторы, которые нужно учесть.
      Скотт продолжал смотреть Кирку прямо в глаза.
      – И я учел их, капитан. Это моя работа.
      Кирк продолжал смотреть Скотту в глаза.
      – Спасибо, мистер Скотт. Можете оставить границу безопасности на пяти секундах.
      Одарив Кирка коротким кивком, шеф проделал последние несколько шагов к своей инженерной станции. Остро осознавая тишину и следящие за ним глаза команды на мостике, Кирк вернулся к своему креслу и снова сел, задаваясь вопросом, сколько пройдет времени прежде чем по каналам пройдет запрос о переводе от мистера Скотта, и спрашивал себя, сможет ли он когда-нибудь поладить с этой командой.
      На протяжении по крайней мере следующих нескольких минут на мостике все шло гладко. За две минуты, оставшиеся до достижения зоны конвергенции, прибыл Сулу и спокойно встал рядом с центральным креслом Кирка. У молодого физика на мостике не было никаких обязанностей, но его положение главы отдела позволяло ему присутствовать здесь, и Кирк пришел к выводу, что именно любопытство заставило его сделать тоже самое.
      Когда Келсо за рулем начал обратный отсчет последних нескольких секунд, все взгляды обратились к видовому экрану. Даже Спока. Кирк напрягся, чтобы удержаться и не наклониться вперед в ожидании – он не хотел делать ничего, что могло бы быть истолковано как то, что его самообладание меньше его уверенности в своей команде. Сверкающие цвета на видовом экране бросали на мостик калейдоскопические полосы света.
      – Восемь секунд до конвергенции, – сообщил рулевой.
      Кирк поймал себя на том, что снова барабанит пальцами по подлокотнику кресла, и заставил себя остановиться.
      – Выходим из варпа… сейчас.
      Кирк услышал сообщение навигатора и в тоже самое время почувствовал, что бренчание варп двигателей моментально ослабело, и именно в этот момент мостик «Энтерпрайза» почти неощутимо дрогнул один раз, когда импульсные двигатели взяли на себя задачу передвижения корабля в нормальном пространстве-времени. Полный переход с деформации до субсветовой занял меньше секунды.
      – Два… один…
      Гул конденсаторов навигационных щитов усилился, когда пустое пространство внезапно заполнилось молекулярными обломками давно взорвавшейся звезды.
      – Конвергенция, – спокойно подтвердил Келсо. – Мы в Мандилионском…
      Голос рулевого потонул в визге коммуникационных динамиков мостика. Все на мостике, включая и Кирка, закрыли уши руками, когда воздух заполнил раскалывающий голову пронзительный звук.
      – Это был подпространственный маяк, – напрямик сказал Спок.
      Кирк перевел взгляд с данных по коммуникации на видовом экране конференц-зала на руководителей отделов, сидящих вокруг стола из центаврианского красного дерева.
      – Тогда почему его сигнал не отфильтровали коммуникационные акустические предохранители?
      В ушах Кирка все еще звенело от ошеломляющей звуковой атаки. Лейтенант Танака явно обескураженный тем, что произошло меньше часа назад, говорил так, словно чувствовал, что вопрос Кирка адресован именно ему. Он нервно кашлянул, затем посмотрел на младшего офицера, сидящего рядом с ним.
      – Я… ммм… полагаю, что лейтенант Ухура нашла объяснение.
      Кирк обратил внимание на молодую землянку в офицерской золотистой форме справа от Танаки. Согласно списку назначений, ее обычное место было в комнате субпространственного реле. Персонал, находившийся там на дежурстве в тот момент, когда «Энтерпрайз» проходил через конвергенцию разлома, пострадал сильнее чем команда на мостике. Доктор Пайпер сообщил Кирку, что всем восьми специалистам релейной станции потребуются кохлеарные имплантанты.
      Когда пронзительный взрыв акустической энергии пронесся по более чем половине внутрикорабельных динамиков звездолета, в том числе и по большей части субпространственных обрабатывающих цепей, только тот факт, что офицер по связи была в резерве, спасло ее слух. Но хотя молодая женщина была разбужена, вызвана на дежурство и теперь сидела перед командирами корабля во время красной тревоги, она не выказывала никакой нервозности, какую смог бы обнаружить Кирк. Кирк одобрил ее самообладание.
      – Лейтенант? – обратился он.
      – Сигнал маякя определенно не был коммуникационным сигналом, – решительно сказала Ухура.
      Кирк с беспокойством посмотрел на нее. Вывод младшего лейтенанта Ухуры говорил о том, что корабельные микропроцессорные системы фильтрации подпространственного сигнала функционировали не так как положено.
      «Энтерпрайз» был способен принимать несколько различных типов подпространственных сигналов. Высокие частоты использовали для связи, в то время как остальные соответствовали естественным подпространственным явлениям и посему использовались для сверхсветового сенсорного сканирования. Постоянно оценивая входящую подпространственную радиацию, компьютер корабля определял, какие частоты были искусственными, а следовательно были вероятными коммуникационными сигналами, а какие естественными. Только проделав это компьютер скармливал сигнал соответствующим подсистемам: коммуникационным, навигационным, научным или тактическим.
      Кирк знал, что без такого экранирования коммуникационные системы корабля были бы наводнены постоянной статикой из-за подпространственной интерференции от вращающихся сингулярностей, несвязанных размерных струн, гравитационной ряби, потоков тахионов и целого космического зоопарка прочих подпространственных аномалий.
      – И все же сигнал маяка был истолкован корабельным компьютером как коммуникационный, – заметил он.
      – Я полагаю, что корабельный компьютер был умышленно введен в заблуждение, – сказала Ухура.
      Кирк сложил руки на столе, попутно заметив, что Спок заинтересовался утверждением Ухуры. По крайней мере именно так Кирк интерпретировал поднятую бровь Спока.
      – Как такое возможно, лейтенант? И что заставляет вас так думать?
      – Сигнал был передан на частоте, связанной с размерной утечкой пятого порядка.
      Кирк ждал когда она продолжит. Размерные утечки были вполне обычны везде, где нейтронные звезды находились на орбитах черных дыр.
      – Компьютерные фильтры распознали сигнал как естественную радиопередачу, и перевели его на научные подсистемы, – сказала Ухура.
      – И все же мы его слышали по коммуникационной системе, – напомнил ей Кирк.
      Ухура осталась совершенно невозмутимой.
      – Потому, сэр, что когда сигнал был обработан научными подсистемами, сжатый информационный поток был развернут. Это стало причиной того, что сигнал распространился по всем субпространственным частотам, отслеживаемым «Энтерпрайзом», пока не заполнил весь подпространственный спектр.
      Ухура повернулась к настенному экрану.
      – Компьютер, показать входящие подпространственные сигналы, все категории, кодовое время от тридцати секунд до достижения зоны конвергенции и до пяти секунд после столкновения.
      – Работаю, – ответил компьютер.
      Мгновение спустя на настенном экране отразился прямолинейный график Фейнмена распространения сверхсветового сигнала. Внимание Кирка привлек единствнный сильный импульс в узком низкочастотном диапазоне, совпадающий с моментом пересечения «Энтерпрайзом» границы Мандилионского разлома. Две секунды спустя график разбился на монолитные красные блоки: каждая подпространственная частота заполнилась сигналом максимальной силы.
      – Это невозможно, лейтенант Ухура, – сказал Спок. – Если бы «Энтерпрайз» столкнулся со взрывом подпространственной радиации такой величины, от него бы ничего не осталось. Или от нас.
      – Именно в этом и состоит обман, мистер Спок, – сказала Ухура.
      Кирк был рад видеть, что офицер связист казалось совершенно не боится офицера по науке. Рад что хоть кто-то на этом корабле, подумал он.
      – «Энтерпрайз» не был подвергнут подпространственной радиации, как показано на графике, – объяснила Ухура.
      – Сгенерирован внутри? – спросил мрачно Кирк.
      – Я в этом уверена, сэр. Это результат декомпрессии сигнала при распространении через корабельную компьютерную сеть. Именно поэтому сигнал смог обойти безопасные пороги параметров громкости.
      – Ложный входной сигнал, – сказал Спок, словно подтверждая рассуждения Ухуры.
      Ухура, соглашаясь, кивнула.
      – Это как если бы мы изменили программу оптических сканеров, чтобы красный истолковывался как полный спектр. Один вход. Многократные считывания.
      Кирк тоже понял. Скрытый смысл его расстроил.
      – Значит кто бы не передавал сигнал с этого маяка, он обладает способностью перепрограммировать на расстоянии наши компьютерные системы?
      Ухура покачала головой.
      – Не перепрограммировать, сэр. Скорее подавлять.
      – Не вижу разницы, – сказал Кирк.
      Ухура колебалась, словно была неуверенна как нужно ответить на комментарий капитана. Спок перехватил инициативу.
      – Позвольте мне, лейтенант. – Он посмотрел на Кирка прежде чем обратиться к руководителям отделов. – Если бы наши компьютеры были перепрограммированы сжатым потоком данных сигнала, это указывало бы на то, что сигнал шел от кого-то, знакомого с нашими технологиями. Возможно от клингонов или андорианцев. Но тот факт, что нас подвергли грубой силовой атаке на наши компьютеры…
      Кирк задался вопросом, когда же он собирается закончить. В конце концов его беспокоило то, что «Энтерпрайз» был атакован так же определенно, как если бы в его сторону была запущена фотонная торпеда.
      – … намекает на то, что нападавший не обладает никакими специальными знаниями о нас или наших возможностях.
      Спок остановился, словно ожидая комментариев. Сулу начал первым.
      – Кроме того факта, что мы используем подпространственные частоты для связи, – отметил он.
      – И навигации, – добавил Спок. – Все таки путешествие в деформации по существу опасно без средств сканирования пути снсорами, которые используют сверхсветовые сигналы.
      Кирк опустил взгляд на электронный блокнот, лежащий перед ним. На его матовом сером экране отображался единый перечень от всех отделов корабля, которые испытали повреждение оборудования из-за подпространственного маяка. В нем, возможно, были списки по каждому отделу в отдельности.
      – Значит это был не маяк, – спокойно сказал Кирк.
      Когда он поднял глаза с дисплея, он увидел, что все лица обращены к нему.
      – Это было оружие. Оружие, которое сделало нас глухими и слепыми в подпространственном спектре, отрезав нас от связи со Звездным флотом, и помешавшее нам перейти в варп.
      Кирк увидел, что Ухура вопросительно смотрит на Танаку. Танака кивнул, словно давая ей разрешение говорить. Кирк не был настроен ждать.
      – Вы не согласны, лейтенант? – резко спросил он у нее.
      К чести молодой женщины, она казалось так же не испугалась и капитана.
      – Сэр, маяк произвел эффект перегрузки наших подпространственных систем. Но это еще не означает, что его умышленно использовали как оружие.
      Кирк пришел прямо к сути аргумента Ухуры.
      – Вы уверены, что это была законная попытка связаться?
      – Да, сэр.
      Кирк принял к сведению наивность Ухуры.
      – Тогда, лейтенант, что это было за сообщение?
      Ухура казалось была удивлена его вопросом.
      – Это же очевидно, сэр. Разве нет?
      Кирк почувствовал, как одервенело его лицо. Офицер была молода. И он решил закрыть глаза на ее вопрос. Один раз.
      – Если бы это было очевидно, стал бы я спрашивать?
      Ухура выпрямилась, как будто внезапно поняла, что она только что сделала.
      – Прошу прощения, сэр. Полагаю что сообщение было ?не входить?.
      Кирк посмотрел на офицера по науке.
      – Это логичое заключение, капитан. Не оружие, а сообщение.
      Кирк хотел знать, было ли это в каком-то роде упрямство Спока, или же он на самом деле видел их ситуацию в какой-то абсолютной черно-белой манере.
      – Между прочим, мистер Спок, оружие тоже может служить эффективным сообщением. В военных терминах то, что только что случилось с нами, использовалось столетиями.
      Кирк резко поднялся, радуясь что встреча закончена и решение принято – его решение.
      – Они только что у нас под носом запустили оружие, – сказал Кирк, – предупреждая нас не двигаться.
      Стулья скользнули по покрытой коврами палубе, когда руководители отделов выбрались, чтобы встать вместе с капитаном. Спок подал недоуменный голос.
      – Так что мы будем делать? – спросил он.
      – Двигаться, мистер Спок.
      Кирк направился к двери конференц-зала, затем обернулся, чтобы посмотреть на своих старших офицеров, все еще стоящих вокруг стола. Искушение было слишком велико.
      – На всех парах, – добавил он.
 

 
       БАДЖОР, ЗВЕЗДНАЯ ДАТА 55595.9
      – На всех парах? – сказал Пикард, когда Кирк остановился, чтобы перевести дух.
      Кирк рассмеялся, затем закашлялся, чтобы прочистить горло, пересохшее от такого долгого разговора. Он почувствовал раздражающий хруст песка на зубах. Вопреки всей логике темное пятно на горизонте за последние полчаса казалось не сдвинулось с места, словно они с Пикардом вообще не приблизились к нему. Хуже всего было то, что он попал в ловушку неумолимого пейзажа, действие которого на этот раз был менее привлекательным выбором нежели разговор. Он мог обвинять в этом только самого себя, но он ни за что не признался бы в этом Пикарду.
      – Тогда в прошлом, в Споке было что-то такое…
      Кирк не знал как объяснить свою реакцию на Спока в ранние дни своей карьеры. И действительно, теперь Спок был его самым близким, самым дорогим другом, но оглядываясь назад, на их первую совместную работу, когда, насколько помнил Кирк, он специально прилагал особые усилия, чтобы испытать стоицизм вулканца, Кирку казалось невероятным, что оазалось невероятным, что обывоцировал стоицизм вулканца его карьеры.н когда-либо сможет относиться к нему таким образом.
      – Вы хотели добиться от него эмоциональной реакции, – предположил Пикард.
      Кирк покачал головой.
      – Если бы вы спросили меня об этом в то время, вероятно я сказал бы да. Но фактически я итак всегда добивался эмоциональных реакций от Спока. Все время. Просто…
      – Вулканцы выражают эмоции по другому.
      В ответ на это Кирк кивнул.
      – Я никогда прежде не работал так близко с инопланетянином. Не изо дня в день.
      – Мы часто пытаемся подогнать чужаков, или своих соотечествеников из других культур, под наши собственные манеры поведения.
      Кирк прищурился на Пикарда.
      – Звучит подозрительно похоже на открытую лекцию по истории Главной Директивы курса академии.
      – Верно, но тем не менее разве вы так не думаете? Все те эмоциональные реакции на вас привели вас к попыткам провоцировать Спока, чтобы сделать эти реакции более… «человечными» в вашем представлении. Это именно та человеческая склонность, которую призвана ограничивать Главная Директива.
      Кирк надолго задумался над этим вопросом: нуждается ли человеческий дух в ограничении или нет. Конечно ужасные события, через которые он сам прошел два года назад на Халкане, и закончившиеся опустошающей потерей любимой жены Тейлани, бросили его в глубины самоанализа, в попытку обрести смысл жизни, смысл своего существования. И хотя он не претендовал на место философа, в глубинах своего отчаяния, он думал, что получил некоторые ответы.
      – Жан-Люк, а что неправильного в желании поделиться лучшим, что есть у людей? Я больше не в Звездном флоте. Для меня не проблема говорить о том, во что я верю. Что Главная Директива – верх человеческого высокомерия. Иметь возможность облегчить чужую боль и страдание, и все же не делать ничего, потому что это может оскорбить «естественный порядок вещей»? Чем больше боли и страданий я видел в своей жизни, чем больше я сам ее испытывал, тем более отвратительным я находил этот аргумент.
      Сдержанный ответ Пиркарда сказал Кирку, что он тоже размышлял над этим вопросом.
      – Вы отец, Джим. Как вы думаете, на каком пути ваш сын Джозеф выучит уроки жизни более эффективно? Когда ему разрешат делать свои собственные ошибки и учиться на них? Или когда вы обеспечите его всеми ответами прежде, чем он научится задавать вопросы?
      Кирк отказался ввести в спор вопрос образования своего юного сына. Предметом спора был более фундаментальный принцип.
      – И снова высокомерие. Кто решает, что инопланетная культура немногим больше ребенка? Совет Федерации? Как это отличается от моего решения в той первой пятилетней миссии, что Спок должен отказаться от своего вулканского наследия и отпустить на волю свои эмоции?
      – Я уступаю в этом вопросе, – сказал Пикард, – но только потому, что я говорил о том же самом. Вы помогаете Споку. Федерация помогает развивающейся культуре. Это сопоставимо. Тогда встает вопрос, где мы проведем границу?
      Кирк оценил тот факт, что Пикард больше не хочет включать Джозефа в свои доводы, но все же…
      – Это моя точка зрения, Жан-Люк. Зачем вообще проводить границу?
      – Ну хорошо. – Кирк услышал, что Пикард соскользнул на явную интонацию практикующего лектора академии. – Гипотетическая ситуация. Вы наблюдаете за планетой, первичная цивилизация которой разрушает экосистему и здоровье своих граждан, сжигая углеводородное топливо. Вы можете предотвратить постоянный ущерб, обеспечив их технологией ядерного синтеза за сто лет до того, как ее сможет разработать сама первичная цивилизация.
      Кирк махнул рукой, прерывая пример Пикарда.
      – Я проходил это, Жан-Люк. Не делая попыток самостоятельно развить технологию синтеза, гипотетическая первичная культура не имеет реальных представлений об огромной мощи, которую может высвободить термоядерный реактор. Они быстро определят, как можно уменьшить реактор, чтобы создать бомбы нового вида. Но не изучив пошагово опасности ядерных технологий, они, использовав бомбы в последующих глобальных конфликтах, уничтожат свою планету.
      – Это убедительный аргумент в любой дискуссии о Первой Директиве, – сказал Пикард.
      Кирк покачал головой.
      – Только для гениев из Федерации, которые научили бы планету секретам термоядерных технологий, не показав им, насколько они опасны! Ну же, Жан-Люк. Все эти примеры, приведенные в курсах академии, созданы так, как будто они существуют в вакууме. В реальной жизни это не так.
      – Хорошо, не гипотетически. Кое-что из истории. Что если сказки о вулканских корабельных зондах верны?
      Кирк застонал, подумав о том, что ему стоило предвидеть, что Пикард поднимет этот специфический пример. Истории о вулканских кораблях-зондах, которые предположительно изучали Землю до третьей мировой войны, были одной из самых великих легенд заговора современности, насколько знал Кирк. Возможно ли, что вулканцы видели признаки надвигающейся войны на Земле, и сознательно не вмешались, предпочтя увидеть, как подающая надежды – хотя некоторые могли бы сказать конкурирующая – раса уничтожает сама себя, вместо того чтобы рискнуть и вмешаться в политику инопланетян.
      Вулканцы последовательно отрицали эти истории, и открыли архив своей Научной Академии, чтобы показать, что не существует никаких исследовательских отчетов о том, что Земля находилась в пред-военном состоянии – по крайней мере никаких отчетов, которые указывали бы, что политическое развитие Земли ведет к глобальной войне. Но после первого контакта между землянами и вулканцами установилось ненадежное партнерство, и на Земле были те, кто не сомневался, что раз вулканцы искажали истину в прошлом, то они были вполне способны искажать ее в настоящем, когда якобы между людьми и вулканцами больше не было ни злобы, ни разногласий.
      Действительно, в Федерации все еще были критики, которые утверждали, что реальная причина Главной Директивы состояла в том, чтобы держать прогрессивные технологии подальше от любых потенциальных конкурентов, и что именно в этом была причина того, почему вулканцы прошлых поколений решили не предотвращать третью мировую войну на Земле. Так что ситуация, которая существовала сегодня с доминирующей силой людей в пределах Федерации, не должна была произойти. Но по мнению Кирка в естественном фоновом шуме заблуждений истории было слишком много теорий заговоров.
      – Я знаком со всеми историями о вулканских корабельных зондах, – без энтузиазма сказал Кирк.
      – Отлично, – с удовлетворением продолжил Пикард. – Значит я могу предположить, что у вас есть отлично продуманные выводы.
      Кирк ждал неизбежного потока вопросов, и Пикард не заставил себя долго ждать.
      – Могли бы мы, люди, быть настолько успешными в наших первых вылазках в межзвездное пространство? Могли бы мы руководить развитием формирования Федерации? Могли бы мы избежать многих потенциальных войн и конфликтов, не испытав на себе ужасов третьей мировой войны?
      Кирку не нужно было размышлять над своим ответом.
      – Да, – сказал он.
      Пикард потрясенно уставился на него.
      – Как вы можете это утверждать?
      Одно из убеждений современной истории состояло в том, что атомный ужас Земли был суровым испытанием, в результате которого и появилась объединенная планета и зрелая человеческая цивилизация.
      – Потому что вулканцы методичный народ, – спокойно сказал Кирк. – Если бы их исследовательские корабли действительно обнаружили признаки надвигающейся мировой войны на Земле, и если бы вулканцы решились вмешаться, раскрыв себя и обеспечив нас технологией, которая облегчила бы продовольственный и энергетический дефицит – а следовательно и бедность – по всему земному шару, я уверен, что в этом случае вулканцы проследили бы за тем, чтобы каждый ребенок на Земле на протяжении следующего столетия и дальше был бы вынужден сидеть над ужасными исследовательскими отчетами со всех планет и цивилизаций, которые уничтожили сами себя в войнах. Люди умны, Жан-Люк. Конечно мы можем учиться на собственном опыте. Но мы также способны учиться на опыте других.
      Пикард улыбнулся, похлопав Кирка по спине.
      – И это говорит человек, пытавшийся проделать перегруппировку К’Тейла.
      Кирк снова закашлялся, когда лавина мелкой белой пыли поднялась от того места рубашки, куда хлопнул Пикард и проплыла мимо его лица. Он не почувствовал желания улыбнуться в ответ.
      – Я утверждаю, что пока Главная Директива в силе, Федерация с самого начала признает поражение. Да, в некоторых случаях сложно узнать, как обеспечить помощь не разрушив при этом чью-то жизнь. Не во всех случаях. Поэтому я и говорю: обеспечьте эту помощь. Делайте все что можете с лучшими намерениями. И по большей части, Жан-Люк, думаю что это будет работать. Но с Главной Директивой, висящей как дамоклов меч, не получится ничего, потому что ничего нельзя делать. Мы будем просто сидеть в безопасных и спокойных башнях из слоновой кости, обрекая невинных людей на столетия отчаяния, под отеческим предлогом ?разрешить им учиться самим?. Нельзя подводить черту. Жизнь не в альтернативных предположениях. Это континуум. Главная Директива нравственно ошибочна.
      Время отдыха закончилось. Оба капитана некоторое время шли в обоюдном молчании, а их цель все еще была неуловимой темной точкой на горизонте. Потом Пикард спокойно спросил.
      – Разве это резкое заявление не противоречит вашему более раннему, что не стоит проводить границы?
      Кирк решил, что никто из них не собирается убеждать другого изменить свое мнение. Да и не это было важно. Кирк знал, что такие дебаты продолжались десятилетиями. Вероятно даже столетиями.
      – Опять что-то, что сказал бы Спок.
      Кирк искренне улыбнулся. Пикард, не оскорбившись, кивнул, словно тоже признавая, что проблема Главной Директивы не решена и по сей день.
      – Разве это означает, что она верна?
      Кирк не мог отвечать за своего друга, только за самого себя. Пикард все еще был на активной службе в Звездном Флоте. Он все еще носил форму. И конечно же он стоял за статус-кво. Будучи верным своему делу, своему кораблю и своей команде, у него не было выбора кроме как поддерживать Главную Директиву. Пока…
      – Жан-Люк, насколько мне известно вы время от времени растягивали границы правил Главной Директивы.
      Улыбка Пикарда была мимолетной.
      – Полагаю вы видели отчеты.
      – Почему вы оправдываете пересмотр параметров Директивы?
      – Я не стираю границы. Я просто их отодвигаю. Иногда.
      – Разве мы говорим не об одном и том же?
      – Это, кажется, находится по другую сторону границы.
      Кирк глубоко вздохнул, и снова содрогнулся от кашля. Его горло болело и загрубело, сухая кожа вокруг губ потрескалась. Скоро ни у него ни у Пикарда не останется сил ни для ходьбы, ни для разговоров. Они должны решить, что было важнее. Принять это решение было нетрудно.
      – Сойдемся на несогласии? – хрипло предложил Кирк.
      – Именно так вы и Спок расправлялись со своими прежними разногласиями?
      Кирк тряхнул головой.
      – Это было несколько сложнее.
      Потом он перестал двигаться, потому что заметил…
      – Джим?
      – Эта штука снова движется. И она изменила направление.
      Пикард посмотрел вдаль на горизонт, на объект.
      – Так оно и есть.
      На протяжении долгих секунд Кирк и Пикард оставались неподвижными, заслонив глаза от солнца. Теперь объект был заметно больше и значительно ниже колеблющейся, неясной линии горизонта.
      – Он движется к нам? – спросил Кирк.
      – Полагаю да.
      Кирк и Пикард посмотрели друг на друга, затем обнаружили кое-что, о чем они могли договориться не споря. Как один они оба начали махать руками и с громкими криками бросились навстречу тому, что приближалось к ним. Они не произносили ничего конкретного, а просто шумели, чтобы отпразновать тот факт, что они все еще живы, и что так и будет дальше. Но усилие было слишком велико, и их перенапрягшиеся легкие едва не приблизили их обоих к гибели. После нескольких дюжин метров оба человека замедлились, прикладывая силы, чтобы остаться на ногах.
      – Есть сигнал, – сказал Кирк ловя ртом воздух и пыль. – Они нас увидели.
      Каким-то образом Пикард нашел в себе силы, чтобы продолжать махать руками, пока блестящий фары объекта мигал время от времени.
      – Это транспортник.
      Кирк наклонился вперед, положив руки на колени, и его неровное дыхание стало глубоким и замедленным, пока он безуспешно старался не кашлять. Он поймал обеспокоенный взгляд Пикарда. Кирк больше не мог обманывать себя. Если он был мастером в воздухе, Пикард торжествовал на земле. Кирк решил, что должен будет пройти подготовку, чтобы не отставать от своего друга, если они переживут это приключение.
      – Думаю это несомненно.
      Кирк выпрямился, на мгновение задержав дыхание и внимательно прислушался. В воздухе разносилось слабое гудение. Транспортник был достаточно близко, и теперь Кирк мог видеть длинное неподвижное облако пыли, оставшегося позади него.
      – Я вижу водителя, – сказал Пикард.
      Кирк перевел взгляд с транспортника на своего друга.
      – На таком расстоянии?
      Пикард пожал плечами.
      – А разве вы его не видите?
      Кирк снова прищурился на транспортник.
      – Я когда-нибудь упоминал, что у меня аллергия на ретнаксV?
      Пикард казалось подавил усмешку.
      – В таком случае отчет о ситуации: один водитель, пассажиров нет. – Потом он нахмурился. – Полагаю стоит упомянуть, что я знаю класс этого транспортника. Это кардассианский офицерский кар.
      Кирк старался изо всех сил рассмотреть детали машины, которая все еще была на расстоянии по крайней мере в километр. Светлое пятно с одной стороны должно быть водитель. И он почти мог разобрать характерную приглушенную пурпурную и золотистую окраску металла, обычную для оборудования кардассианских вооруженных сил.
      – Кардассиане? – спросил он. – Вы уверены?
      – Стоит ли нам об этом беспокоиться?
      Кирк не понял вопроса. Кардассиане покинули Баджор больше десяти лет назад. А сама Кардассия лежала в руинах после войны с Доминионом.
      – Думаете мы могли наткнуться на секретную пустынную базу кардассиан, стремящихся снова захватить Баджор? – шутливо спросил Кирк.
      – Нет конечно, – расслабившись сказал Пикард. – Водитель баджорец.
      Кирк фыркнул.
      – Даже Спок не смог бы разглядеть с такого расстояния нос водителя.
      – Не его нос, – сказал Пикард. – Я вижу, как солнце отражается от его д’жа паг.
      Кирку был не знаком этот термин.
      – Его чего?
      Пикард жестом показал на декоративную серьгу и цепочку, которые, насколько знал Кирк, носили большинство баджорцев как символ своей веры.
      – А-а, – сказал Кирк.
      От транспортника донесся низкий музыкальный звук. Своего рода предупреждающий сигнал, предположил Кирк. Хотя было ясно, что в этом случае этот звук предназначался как приветствие.
      Несколько секунд спустя в большом удушающем облаке пыли, покачнувшись, перед ними остановился большой шестиколесный транспортник. Большая часть машины была закрыта фасеточными пластинами исцарапанной и вдавленной брони, придающей ему вид, смутно похожий на скарабея, хотя его бронированные двери были удалены.
      Единственный обитатель транспортника – баджорец – спрыгнул с открытого места водителя в клубы пыли. Судя по тому что смог разглядеть Кирк, водителю было возможно шестьдесят стандартных земных лет, но двигался он с бросающим вызов возрасту изяществом и атлетизмом. Как Кирк и Пикард он был одет в традиционную баджорскую рубашку и брюки, хотя последние были более пропыленными, изношенными, и залатанными на коленях.
      К тому времени когда пыль осела до пригодной для дыхания плотности, Кирк и Пикард узнали имя водителя. Коррин Тэл. Пока баджорец с восторженными поклонами пожимал руки своих предполагаемых пассажиров, обращаясь к обоим по именам, Кирк изучал белую паутину шрамов от дисраптора, пробегающих по левой стороне шеи водителя. Левое ухо баджорца казалось грубым подобием, и возможно было результатом полевой хирургии, изменившей окружающую кожу. Его волосы были острижены достаточно коротко, чтобы показать его скальп, но не маскировали тот факт, что с левой стороны его черепа росло совсем немного волос. Баджор был планетой выживших, насколько знал Кирк. Так что не было ничего необычного в том, чтобы найти баджорца на котором можно было увидеть действие оккупации.
      – Я так рад вас найти, – сказал Коррин звонким голосом совсем молодого человека.
      Кирк решил, что он не так стар, как выглядит. Оккупация состарила его преждевременно.
      – Вы рады? – сказал Кирк. – Представьте только что мы чувствуем.
      – Мы не ожидали что кто-то найдет нас так скоро, – объяснил Пикард.
      – Я не искал вас. – Коррин улыбнулся; с опаской, подумал Кирк с внезапным интересом. – Мы не ждали вас в лагере по меньшей мере еще три дня.
      – Три дня? – сказал Пикард. Он обвиняющее уставился на Кирка. – Полагаю, что к тому времени от нас остались бы только кости, отбеленные солнцем.
      Коррин казалось был одновременно взволнован и озадачен словами Пикарда, словно было что-то, чего он не знал о биохимии людей.
      – Мой друг преувеличивает, – успокаивающе ответил Кирк. – Давайте будем считать эту встречу счастливой случайностью. У вас есть вода?
      Коррин кивнул, взобрался в пассажирский модуль транспортника, и вытащил два герметичных мешка с водой. На каждом из мешков был знакомый символ: глобус и лавровый лист – и на пяти различных языках было написано, что содержимое прибыло с опреснительного завода Ларассы, дара населению Баджора от Объединенной Федерации Планет.
      Кирк сжал угол мешка согласно поясняющей инструкции так, чтобы упаковочная оболочка затвердела в маленькое горлышко, потом вытолкнул его. Кирк поднял мешок словно предлагая тост, после чего начал жадно пить. Между долгожданными глотками он услышал как Пикард спросил:
      – Если вы не искали нас, тогда почему вы так далеко отъехали от вашего лагеря?
      По лицу баджорца водителя промелькнуло встревоженное выражение.
      – Я искал убийцу, – сказал Коррин Тэл.
      Кирк перестал пить. Каникулы закончились.
 

 
       БАДЖОР, ЗВЕЗДНАЯ ДАТА 55595.9
      Каждый прыжок транспортника бросал Пикарда из стороны в сторону. Пассажирское сиденье транспортника рядом с водителем было спроектировано для кардассианского солдата в боевом снаряжении. И оно было слишком большим. Он пытался держать ноги плотно прижатыми к полу кабины, и упирался руками в стороны, но из-за отсутствия внутри самых примитивных инерционных амортизаторов, его тело и спина находились в постоянном мучительном движении. После особенно сильного толчка Кирк наклонился вперед со второго пассажирского места позади Пикарда, и крикнул:
      – Хоть таким образом увидим пустыню!
      Кирку приходилось кричать, чтобы быть услышанным сквозь шесть двигателей транспортника – по одному на каждое колесо – которые сами по себе были оглушительны, не говоря уже о шуме массивных шин, перемалывающих сухую глину.
      Все еще пытаясь остаться неподвижным на своем месте, Пикард рискнул на мгновение обернуться и посмотреть на Кирка. Он не удивился, увидев улыбку Кирка. Типично приподнятое настроение его друга – наряду с его голосом – явно воскресли с момента их спасения.
      – Похоже вас это веселит?
      Пикард знал, что единственный способ насладиться подобной поездкой так это оказаться за рулем.
      – Конечно. Мы же не пешком идем.
      Пикард хотел спросить не забыл ли Кирк о том, с чем они могли столкнуться, но он знал каким будет ответ. Поскольку до возвращения транспортника в лагерь, ни они ни водитель не могли ничего поделать, Кирк просто пользовался моментом. Пикард завидовал этой способности своего друга. Однако сам он предпочитал быть начеку. Поэтому он еще раз пересмотрел их ситуацию и обдумал факты, которые представил им Коррин Тэл.
      Все это началось с устроенного Кирком для них двоих визита в работавшую на Баджоре археологическую экспедицию. Чтобы соблазнить Пикарда, Кирк описал положение как идеальный компромисс для совместного отпуска, о котором они говорили несколько лет. Пикард мог последовать своему заветному призванию с командой специалистов единомышленников, а из-за того что участок археологических раскопок находился в дадцати метрах под водой, вылазка имела и физически стимулирующий элемент, что в равной степени представляло интерес и для Кирка.
      На «Энтерпрайзе» Пикард досконально изучил предложение Кирка. Он провел обширный осмотр предыстории работ в лагере и обнаружил, что ими руководит Нилан Артир, баджорский археолог. Пикарду было знакомо это имя, хотя он не мог связать этого человека с какой-либо определенной работой.
      Нилан, который имел баджорский эквивалент профессуры в баджорском институте Открытий Храма, организовал эту экспедицию год назад, и сумел получить финансирование от временного правительства. Это для Пикарда было первым ключом к тому, что результаты исследований Нилана считали важными. Должно быть дело было в сторонниках Нилана в правительстве, которые отвели несколько несчастных кредитов, оставшиеся в казначействе Баджора, на дело науки.
      Почти обездоленная планета все еще прилагала усилия, чтобы оправиться от более чем сорокалетнего систематического грабежа руками кардассианских оккупантов. Пикард был очень заинтригован, пытаясь отыскать и обнаружить, что же было такого особенного на участке раскопок, выбранном Ниланом, что отличалось от очевидного символического значения восстановления богатого прошлого Баджора. Но его поиски этой информации были безуспешны.
      Участок, выбранный Наланом, оказался древним городом Бар’трайла – потерянным тысячи лет назад и открытым вновь совсем недавно, когда внезапное наводнение сместило несколько метров осадочных пород на склоне древней речной долины. Исследования Пикарда показали, что наводнение открыло несколько примитивных глиняных табличек, на которые были нанесены символы библиотеки потерянного города. Сразу же был составлен план картирования руин орбитальными сенсорами, а затем начались раскопки.
      Та первая попытка закончилась с кардассианской оккупацией, и последующим уничтожением сети коммуникационных и сенсорных спутников Баджора. Пикард сумел обнаружить голографические изображения обнаженных фундаментов городского центра Бар’трайла – единственные изображения, записанных с поверхности до того, как кардассиане использовали заряды антиматерии, чтобы открыть речной канал и позволить океану Доблести затопить долину, в которой был найден древний город. Так возникло на Баджоре Внутреннее море.
      Кардассиане утверждали, что изменение в дренажной схеме было необходимо, чтобы развить сельское хозяйство Баджора, но в результате новое море столь же эффективно положило конец любым попыткам ученых Баджора больше узнать о прошлом своей планеты. За десятилетия оккупации пахотная земля, якобы защищаемая прогрессивными кардассианскими методами, стала бесплодной глиняной равниной, лишенной верхнего слоя почвы. Миллионы умерли от голода, прежде чем последовало массовое переселение. При таких условиях гуманитарное образование и изучение истории стали мертвыми искусствами.
      Пикард прекрасно осознавал, что предложив такую цель в качестве капитанского отпуска Кирк полагался на особую любовь своего друга к Баджору. Кирк знал, что трудное прошлое Пикарда и капитана Сиско поддерживало его постоянный интерес к планете, и что открытия, которые Сиско помог сделать баджорскому народу, продолжали одновременно и интриговать и восхищать его.
      Пикард счел безвременную смерть Сиско трагедией, и сочувствовал тем, кто верил что капитан перешел к новому существованию в Небесном Храме. Хотя Пикард сожалел что он не может верить как они: его знание механики червоточины делало такую веру затруднительной.
      Но ни трудная история археологических исследований Бар’трайла, ни надежды и мечты профессора Нилана Артира, ничто из этого было не важно. По крайней мере по словам Коррина Тэла. Их спаситель баджорец сообщил Пикарду и Кирку, что Нилан мертв, убит меньше двух дней назад, когда роковым образом разрядилась выведенная из строя энергетическая батарея.
      Кто бы ни был убийцей, он исчез. Затерялся в бездорожье пустыни, как сказал Коррин, оставив шестерых археологов и персонал службы поддержки без энергии, без связи и без малейшего представления, была ли смерть начальника экспедиции единственной целью убийцы, или же стоит ждать новых смертей.
      Пикард был мрачен, пока транспортник трясся по сильно растрескавшемуся оврагу, даже когда слышал радостные возгласы Кирка за своей спиной. На мгновение ему на ум пришло подозрение, что все, что сказал водитель баджорец могло быть просто частью какой-то сложной схемы, которую разработал Кирк. Для его собственного и Пикарда удовольствия. Возможно для Кирка неделя в лагере археологов была слишком скучной. Поэтому он устроил фальшивые раскопки с вымышленным преступлением, и все это чтобы заинтриговать Пикарда.
       Джим знает как я люблю решать криминальные загадки в голодеке. И мне известно, насколько ему не нравятся развлечения в голодеке.Пикард откинулся на спинку своего сиденья, и произнес достаточно громко, чтобы его услышал Кирк, но не их водитель.
      – Джим, все это часть какой-то криминальной загадки, которую создали вы? Для меня?
      Кирк уставился на него без малейшего намека на понимание.
      – Ну знаете, – уточнил Пикард, – что-то вроде реальной версии голоновеллы?
      Кирк нахмурился.
      – Включая и то что случилось с нами за пять секунд до того как мы пропахали баджорскую пустыню, когда отказал мой смы пропахали баджорскую пустыню, когда
      громко, чтобы его услышал Косто частью какой-то сложной схемы, которую разркафандр?
      – Ну это похоже было несчастным случаем. Но это не меняет того что ждет нас в лагере. – Пикард улыбнулся, поощряя на признание. – Можете мне сказать. Это не повлияет на мое наслаждение тайной.
      Кирк потянулся и похлопал Пикарда по руке.
      – Для меня честь, что вы считаете меня таким умным. Но это все на самом деле. Никаких выдумок. Никаких скрытых мотивов. – Он наклонился поближе, так чтобы ему не приходилось кричать. – Хотя подозреваю мы обнаружим, что профессор Нилан умер от обычного несчастного случая.
      Пикард позволил себе задать очевидный вопрос озадаченным выражением лица: откуда Кирк это знает? Кирк кивнул на водителя.
      – Зачем посылать за убийцей одного человека? Если другие в лагере на самом деле считали, что убийца ушел оттуда, с Коррином Тэлом пошел бы кто-нибудь еще, хотя бы для подстраховки.
      Пикард тут же прервал разговор, вернувшись в предыдущее положение лицом вперед спиной к Кирку. Он прошел достаточно километров в ботинках детектива Дексона Хилла, чтобы знать, что одиночной поездке Коррина Тэла в пустыню с претензией на поиск убийцы есть другое вероятное объяснение: их водитель баджорец сам был виноват в преступлении.
      Пикард откинулся назад в своем кресле в безуспешной попытке уберечься от все более устрашающей встряски и ударов, пока транспортник рычал по ухабистой пустынной дороге. Не удивительно что Джим принимает вещи такими какие они есть,подумал он. Слишком легко было попасть в замкнутый круг вопросов и чрезмерных опасений. Он твердо удерживал свое тело, пока транспортник громыхал по гряде волнистых дюн твердой белой глины, внезапно сменившейся на более мягкую песчаную почву.
       С другой стороны хотя бы я встревожен, подумал Пикард, пытаясь увидеть положительную сторону своей потребности анализировать каждую ситуацию в деталях даже когда его звездолет и команда были вне опасности. Он закрыл глаза, когда транспортник перескочил через небольшое возвышение и нырнул вниз в стремительном скоростном спуске; все двигатели взвыли. Только когда они достигли хотя бы отчасти ровной земли, хотя все еще и покатой книзу, он открыл их снова. Сделав это он почувствовал, как Кирк хлопнул рукой по его плечу.
      – Впереди, – крикнул Кирк. – Это там.
      Пикард посмотрел вниз на покатый спуск к бледно-зеленым водам Внутреннего моря. И на то что было бессистемно сгруппировано примерно в пятидесяти метрах от берега: коллекция невероятно блеклых оранжевых палаток-пузырей, разбросанных среди нескольких штабелей грузовых контейнеров – некоторые с маркировкой Федерации, но большинство с баджорскими грузовыми ярлыками.
      На одном конце лагеря Пикард увидел то, что должно быть было кардассианским энергетическим конвертером, хотя его панели доступа были открыты и было похоже что оттуда удалены и безрассудно разбросаны различные части деталей. А непосредственно на береговой линии чуть выше досягаемости ласковых волн были вытащены два маленьких кораблика и большая платформа на понтонах.
      Глаза Пикарда проследили скопление баджорских чаек – небольших быстрых водных птиц с темно-зеленым и ярко-белым оперением – которые теснились вдоль линии крыши кабины управления платформой, размером не больше кабинки турболифта. Пронзительный крик чаек напомнил ему сотни других морей на дюжинах различных планет. Гуманоиды были не единственной общей формой жизни, которая в древности была рассеяна по всей галактике.
      Наконец, когда кардассианский транспортник замедлился, грохот колесных двигателей исчез. Пикард предположил, что они добрались до того, что было вероятно местом обычной стоянки транспортника на свободной площадке вблизи палаток рядом с большой коллекцией ящиков с запасами и вторым, меньшим силовым конвертером, от которого вероятно перезаряжали его двигатели. Пикард также заметил шесть высоких шестов для палатки, отмечавших место стоянки, с натянутой на них тканью, чтобы защищать машину от солнца.
      Пристальный взгляд Пикарда метнулся к платкам-пузырям, когда он понял, что в лагере пока никого не видно. Как странно. Как будто… А затем он увидел внутри тень, движущуюся вдоль тугой, изогнутой стены палатки. Кто-то специально оставался вне поля зрения.
      Когда транспортник почти остановился, затем развернулся на месте, чтобы въехать под тент, Пикард наклонился вбок и на мгновение мельком увидел молодую баджорку, наблюдающую за ними. Ее волосы были перехвачены сзади, а лицо перепачкано сажей. Она носила простую коричневую тунику, длинные рукава которой закрывали ее руки, и юбку из грубой коричневой ткани, длиной до земли.
       При такой-то жаре, подумал Пикард. Потом транспортник качнулся вперед, и фигура женщины потерялась среди палаток. Пикард повернулся лицом к Кирку, и вопрошающе взглянул на него. Взволнованный прибытием в лагерь, Пикард только теперь понял, что не слышит никакой реакции своего друга. Ни слова, начиная с вопросов, заданных Кирком их водителю баджорцу.
      Кирк кивнул. Жест, который сообщил Пикарду, что Кирк тоже видел женщину, и заметил отсутствие других членов лагеря. Коррин Тэл отключил транспортник, а затем, излишне на взгляд Пикарда, легко соскочив со своего места на землю, объявил:
      – Мы на месте.
      – Коррин, а где остальные? – спросил Пикард, высвобождая себя из пассажирского сиденья, с трудом опускаясь на землю и только потом с некоторым усилием распрямляя спину.
      Коррин посмотрел на палатки так, словно не заметил отсутствие коллег, и при всем при том остался беспечным.
      – Наверное на погружении.
      Кирк спрыгнул с транспортника и занял позицию рядом с Пикардом. К огорчению Пикарда спуск Кирка мог конкурировать с прыжком водителя.
      – Я видел на пляже маленькую лодку и механическую нырятельную платформу, – сказал Коррину Кирк. – Разве у вас есть еще оборудование?
      И снова баджорец казалось не заметил, что оборудования для ныряния не использовалось.
      – Нет. – Он обернулся к палаткам. – Интересно, где они.
      Пикард обменялся с Кирком осторожными взглядами, потом они направились к палаткам под предводительством их спасителя.
      – Та женщина возле палатки, – начал Пикард.
      – Это была доктор Роун Ай’диир, – сказал Коррин не оборачиваясь. – Она единственная женщина на этих раскопках. Она много лет работала с профессором Ниланом. Лучший переводчик с мертвых языков в этом регионе.
      Кирк подтолкнул Пикарда к следующему вопросу.
      – Как такое возможно? Женщине, которую мы видели, было не больше двадцати.
      На этот раз Коррин оглянулся на Кирка и Пикарда.
      – А! Тогда это была Лара.
      – Значит, – спокойно сказал Пикард, – доктор Роун не единственная женщина в лагере.
      Коррин пожал плечами.
      – Она единственный женщина археолог. Лара… ну… она всего лишь кухарка. Занимается организацией дел. Она прибыла с транспортом и оборудованием для лагеря. Договаривалась о размещении с поставщиками. – Коррин остановился и повернулся к ним лицом. – Куда пойдем сначала? В вашу палатку? Или в столовую?
      Удивление Пикарда могло сравняться с удивлением Кирка.
      – Вообще-то, – сказал Кирк, и Пикард по долгому опыту обнаружил усилия, которые прилагал его друг, чтобы остаться вежливым, – я предпочел бы увидеть то, что осталось от вашего коммуникационного оборудования. Возможно я кое-что смогу сделать, чтобы привести его в рабочее состояние.
      – Вы можете? Это было бы замечательно, – сказал Коррин. – Капитан Жан-Люк? Кстати, не хотите посмотреть где установлено ваше снаряжение?
      – Капитан Пикард, – поправил его Пикард. – Наши имена…
      – Ну конечно, – перебил его Коррин. – У вас наоборот. – Его улыбка была примирительной. – То есть я имею ввиду идут не так как в баджорской традиции. Капитан Пикард. – Он повернулся к Кирку. – И капитан Кирк. Должно быть вы подумали, что я слишком фамильярен. Я не хотел оскорбить.
      Пикарду сразу стало ясно, что водитель транспортника имел ограниченный доступ к не-баджорцам. Он, а затем и Кирк, приняли извинения Коррина Тэла, сказав что в этом не было необходимости.
      – Оборудование для связи находится в самой близкой к главному энергетическому конвертеру палатке, – сказал баджорец услужливо указывая путь.
      – К счастью для Джима, – сказал Пикард. – Хм… для капитана Кирка, – быстро исправился он, не желая далее запутывать водителя странными инопланетными обычаями. – Но если можно, я предпочел бы увидеть тело профессора Нилана.
      Хотя Коррин казалось был благодарным за предложение Кирка проверить коммуникационное оборудование, теперь он выглядел расстроенным предедложение Кирка проверить оборудование для связи, ости.ложением Пикарда.
      – За-зачем? – с запинкой произнес он.
      – Чтобы узнать как он умер, – сказал Пикард в равной степени обеспокоенный очевидным нежеланием Коррина.
      Баджорец зарделся и отшатнулся назад на пятках словно Пикард только что его ударил.
      – Капитан Пикард, я рассказал вам как он умер. Кто-то вывел из строя энергетическую батарею. Входные клеммы были умышлено переключены. Перегруженные концы были сплавлены в замкнутом положении. Изоляционное покрытие было срезано. Когда профессор Нилан поместил батарею в конвертер для перезарядки, его закоротило. Смертельно.
      Вызывающая манера Коррина подсказала Пикарду в чем же была проблема. Баджорец подумал, что Пикард назвал его лжецом. Бросив быстрый взгляд на Кирка, который держал свои советы при себе, Пикард заговорил с баджорцем в неугрожающей манере.
      – Коррин, у меня нет причин сомневаться в том что вы нам рассказали. Мне просто любопытно увидеть другие детали, которые я мог бы заметить.
      – То что не заметил я?
      Пикард конечно не искал схватки, но он не собирался бросать расследование возможного преступления только для того, чтобы не оскорбить хозяина.
      – Вы расследовали много убийств? – спросил он.
      Поведение баджорца изменилось с оборонительного до осторожного.
      – А вы?
      – Множество, – решительно сказал Пикард, не стремясь добавить, что большинство из этих убийств имели место в голодеке в Сан-Франциско 1930-х годов. – К тому же я помогал бесчисленному количеству трибуналов Звездного флота, расследовавших большое разнообразие преступлений и несчастных случаев.
      Руки баджорца сжались в кулаки.
      – Это не был несчастный случай, – с вызовом сказал он.
      – Я в этом не сомневаюсь, – твердо сказал Пикард, больше не гость в этом лагере, а командующий, осуществляющий свои полномочия. – Но по правилам Звездного флота при отсутствии должностных лиц с Баджора мне дано право осуществлять расследование по любому заподозренному криминальному случаю. Что я теперь и делаю.
      Пикард с увлечением наблюдал, как группа белых шрамов на шее Коррина казалось сморщилась, когда черты лица водителя скривились, отражая его беззвучный гнев. Он скорее почувствовал нежели увидел, как Кирк спокойно и покровительственно подвинулся к нему.
      – Вы чужак, – наконец сумел выдавить баджорец, словно это было худшее название, которое он смог найти. – Как вы можете иметь власть на земле Баджора?
      Пикард стоял на своем. Он сделал широкий жест, охватывающий штабеля ящиков с символом глобуса и лаврового листа – символом Объединенной Федерации Планет – нанесенным на них.
      – У Баджора немало административных соглашений с ОФП, которые обязывают меня как офицера Звездного флота поддерживать баджорские законы пока не будут уведомлены местные власти.
      Коррин впился в Пикарда взглядом, потом повернулся к Кирку, словно ища поддержки.
      – Это правда?
      Кирк кивнул. Для Пикарда он выглядел спокойным, но в равной степени явно готовым к любым неожиданным событиям.
      – Мой друг не претендует на власть над интересами Баджора. Он защищает интересы Баджора, пока официальные лица не прибудут и не возьмут дело в свои руки. Так скоро я смогу увидеть ваше коммуникационное оборудование?
      Коррин кивнул, медленно восстанавливая контроль над своими эмоциями, и повел себя так, словно в этой группе из двоих он счел Кирка единственным разумным инопланетянином.
      – Хорошо. – Он снова тяжело посмотрел на Пикарда. – Сначала коммуникационное оборудование. Потом профессор Нилан. Если это так необходимо.
      Коррин развернулся и стремительно зашагал вокруг ближайшей палатки, заставив Кирка и Пикарда почти бежать, чтобы не отстать от него.
      – Кажется будет хорошо не продолжать этот спор, – сказал Кирк Пикарду тихим голосом.
      Пикард не видел причины не согласиться.
      – Задержка в несколько минут возможно не сможет повредить, – согласился он.
      Кирк внезапно посмотрел на него, и нахмурился.
      – Я говорил такого рода вещи, а затем сожалел.
      – Как и я, – сказал Пикард, когда ему на ум пришла неприятная мысль.
       Что если мы оба снова правы?
 

 
       БАДЖОР, ЗВЕЗДНАЯ ДАТА 55596.2
      Кирк поднялся из-за деревянного верстака с подавленным раздражением и потянулся. Только теперь, спустя восемь часов после их внезапного свидания с непреклонной баджорской пустыней его тело больше не отрицало расхода усилий, которые требовались каждому суставу и мускулу.
      – Если я завтра смогу двигаться, – сказал Кирк, – то буду считать это чудом.
      Сидящий на краю деревянной кровати Пикард осторожно исследовал диапазон движений, оставшийся в его шее. Было очевидно, что он тоже наконец-то «наслаждается» теми же самыми последствиями. Рядом с ним на кровати, накрытой изношенным серым одеялом, находился разобранный гражданский трикодер, набор инструментов, и маленький падд, на который было выведено руководство для пользования.
      – Есть успехи? – спросил Пикард, кивая на портативную консоль полевого коммуникатора на верстаке Кирка.
      Кирк тряхнул головой, затем застыл на месте, почувствовав острую, обжигающую боль в до этого момента ничем не выдающим своего присутствия нерве в его собственной шее.
      – Вообще никаких.
      Его рука потянулась к затылку, чтобы помассировать пострадавшее место, но потом снова опустилась. Не было смысла пытаться справиться с одним воспаленным местом: болело все.
      – Определенно есть признаки направленной транстаторной волны. Изолинии полностью сплавлены.
      – Их можно заменить? – спросил Пикард. – Мы могли бы отыскать подходящие детали в транспортнике Коррина. – Он поднял маленький падд. – Или же в нескольких вот таких штуках.
      Но Кирка это не обнадежило.
      – Транспортник кардассианский. Этот коммуникатор баджорский. По крайней мере двадцатилетней давности. И у меня нет ни малейших идей откуда родом эти падды. Даже если бы мы смогли снять с других машин достаточно запчастей, чтобы собрать простой аварийный маяк, другие цепи в этой штуке все равно полетели. И даже если это не так, у нас нет источника энергии.
      Пикард вздохнул.
      – Слишком бесперспективно. По моему все выглядит как умышленные действия.
      Кирк пришел к тому же заключению.
      – Согласен. Возможно выведенный из строя энергетический конвертер и мог передать смертельный заряд из транстатора на кого-то, кто был с ним в прямом контакте. Но чего я не понимаю, так это как результирующий импульс смог привести к перегрузке каналов в этой консоли.
      Пикард присоединился к Кирку за верстаком, и посмотрел на черные внутренности вскрытого устройства для связи.
      – Вы подозреваете, что было два отдельных импульса?
      – Вы имеете ввиду два акта саботажа?
      Пикард кивнул.
      – Думаю их было три, – сказал Кирк.
      Пикард явно не ожидал этого. Он подсчитал.
      – Энергетическая батарея, которая убила Нилана. Импульс, который сжег коммуникатор. И…?
      – Импульс, который разрушил оставшуюся часть энергетической системы лагеря.
      Пикард насупил брови.
      – Разве энергетическая система вышла из строя не тогда, когда был убит Нилан?
      – Если это так, то я не знаю как это было сделано, – сказал Кирк. – Предположим энергетическая батарея притянула на себя транстаторный импульс достаточный, чтобы убить Нилана. Но тогда оставшегося тока не могло хватить на то, чтобы сжечь остальную энергосистему.
      Пикард махнул рукой на сплавленную схему в открытой консоли.
      – Но тока оказалось достаточно, чтобы сжечь это оборудование.
      – Именно, – сказал Кирк. – Что делает еще более невероятным то, что один импульс ответственен за Нилана, коммуникационное оборудование, и энергетическую сеть. Слишком малый ток, чтобы одновременно охватить все это.
      Кирк вытер пот со лба. Хотя ткань палатки ограждала их от солнца, воздух внутри нее был неподвижен. Этот эффект усиливал жару. Он наблюдал как Пикард обдумал все возможности и явно пришел к другому выводу, судя по необычному смятенному выражению его лица. Кирк сэкономил его силы.
      – И прежде чем вы спросите: да, я знаю достаточно о такого рода оборудовании, чтобы быть уверенным в своих выводах.
      Транстаторы и подпространственное радио существовали достаточно давно; теория, стоящая за принципом их действия не изменялась. И по правде говоря, подумал Кирк, между современным оборудованием Звездного флота, которым пользовался он, и этим баджорским и кардассианским антиквариатом не было большого технологического различия. Пикард пожал плечами.
      – Я просто удивился. Я же знаю, как вы сейчас относитесь к технологии.
      – Я не законченный лудит, Жан-Люк. Техника существует, чтобы ею пользоваться. Я просто предпочитаю оставаться над ней хозяином.
      Пикард подарил ему хитрую улыбку.
      – Я бы повеселился, слушая, как вы обсуждаете эту философию с Дейтой.
      – Прямо как я сейчас. – Кирк поднял с верстака небольшой кусок белой материи и вытер сажу с рук. – Здесь я видел достаточно. Пора заставить нашего водителя показать нам тело.
      Пикард вздохнул.
      – Значит нет никакого способа связи?
      – Нет, разве что в тех федеральных запасах на случай крайней необходимости упакован аварийный маяк. И потом, думаю мы всегда успеем проверить лодки и нырятельную платформу. На них могут быть хоть какие-то коммуникаторы. Можно даже модифицировать подводную систему.
      – Если они есть, – заметил Пикард. – Уверен, археологи воспользовались бы ими сразу же после смерти профессора Нилана.
      Кирк бросил тряпку, теперь измазанную сажей, на верстак.
      – Значит там тоже нет никаких коммуникаторов.
      – Или убийца позаботился и вывел из строя и их тоже.
      Кирк отодвинул входной клапан палатки, и остановился, поймав мимолетное дуновение, вызванное его движением.
      – Значит вы уверены, что убийца здесь?
      – Возможно здесь были четыре акта саботажа. Извиняюсь за выражение, но это кажется логическим выводом.
      Кирк был доволен, что Пикард пришел к тому же выводу, что и он.
      – Тогда давайте проверим тело жертвы.
      Он выскользнул из входа в палатку и тотчас же прищурился от яркого дневного света. Мгновение спустя за ним последовал Пикард.
      – Все еще никаких признаков людей? – спросил Пикард.
      Кирк, как и Пикард, был тоже обеспокоен длительным и необъяснимым отсутствием археологов. Он окинул взглядом лагерь и заметил большую кухню на свежем воздухе, расположенную вблизи длинного деревянного стола под выцветшим оранжевым тентом. По крайней мере жаровни и разбросанная столовая посуда были предметами, обычными для кухни, но там не было ни продуктов, ни каких-либо признаков готовящейся пищи.
      – Даже кухарки нет, – задумчиво сказал Кирк. – Или Коррина Тэла.
      – А что там?
      Пикард повернулся к ближайшей к кухне палатке. Кирк увидел то, что он имел ввиду. Казалось, что что-то ударялось изнутри о стенку палатки. Движение было беспорядочным, но оно выталкивало выцветшую ткань одновременно в двух местах примерно на метр выше уровня песка.
      – Собака виляет хвостом?
      Кирк не представлял, что еще могло быть причиной таких странных, беспорядочных толчков, но он был уверен, что это что-то живое. Пикард осторожно направился к палатке.
      – Местные собаки не одомашнены.
      – Тогда пожалуйста, – сказал Кирк, – вы идете первым.
      Пикард отдернул в сторону полог палатки. Оба капитана были готовы к чему угодно – включая и волка. Но единственное, что произошло: удары в стенку палатки прекратились. Кирк наклонился и вошел в проем.
      – Привет? Коррин? Лара?
      Потом, даже в относительном полумраке внутри палатки, где все было залито бледно-оранжевым светом дня, проникшим сквозь поблекшую на солнце ткань, он тотчас же увидел виновника. Секунду спустя его заметил и Пикард.
       Семь лет, предположил Кирк, с грязным пятном под маленьким носом с баджорскими выпуклостями на переносице. Короткие темные волосы, неровно подстриженные. Простая сорочка из грубой коричневой ткани. Того же стиля, что и у кухарки.
      – Добрый день, – серьезно сказал Кирк. – Доктор Роун Ай’диир?
      Маленькая девочка, лежащая на животе на узкой кровати с детским паддом перед ней, болтала босыми ногами, пиная при этом стену палатки. Она не двинулась, когда с ней заговорил Кирк.
      – Нет, – сказала она, и ее тон не был дружелюбным.
      Кирк присел возле кровати девочки.
      – Ты уверена?
      Косой взгляд девочки намекнул на ее сильное сомнение в здравомыслии собеседника.
      – Хорошо. Тогда как тебя зовут? – спросил Кирк. – Меня зовут Джим. А моего друга Жан-Люк.
      Девочка посмотрела на Пикарда, потом снова на Кирка, и пристально уставилась на его нос.
      – А, верно, – сказал Кирк, поглаживая гладкую переносицу. – Мы с другой планеты. Там все выглядят также как мы. Забавно, да?
      Девочка уставилась на него так, словно только катастрофа могла объяснить такое уродство. Она испуганно отодвинулась, когда Кирк потянулся мимо нее, чтобы развернуть ее детский падд так, чтобы он мог получить доступ к его энциклопедическим функциям.
      – Держу пари, что здесь мы сможем найти много различных людей с различных планет. И с различными носами.
      Но когда он увидел картинку, показанную на падде, он не стал стирать ее. Вместо этого он поднял падд так, чтобы ее смог увидеть Пикард.
      – Кухарка, – сказал Пикард.
      Кирк кивнул. Но на картинке было три человека. Одной была женщина, которую они видели и которая украдкой наблюдала за ними из-за палаток. На изображении она выглядела моложе: заразительная улыбка делала ее неузнаваемой. Кстати легко можно было увидеть причину такой улыбки. Кухарка держала на руках ребенка, которому, как предположил Кирк, было примерно четыре года, когда был сделан этот снимок. Волосы маленькой девочки были повязаны как и у женщины. Оба их лица были светлыми. Счастливыми. А рядом с ними, возможно матерью и дочерью, сиял от гордости молодой баджорец в военной форме. Его темные глаза были такими же как… Кирк показал на мужчину в форме.
      – Это твой отец?
      Девочка кивнула и перевернулась, чтобы сесть, и забрала у Кирка падд.
      – Он здесь, с вами? – спросил Кирк.
      Девочка покачала головой, прижав падд к груди. Это объяснило Кирку оставшуюся часть истории.
      – А где он? – спросил Пикард девочку прежде, чем Кирк успел его остановить.
      Конечно его друг не хотел причинять ребенку боль, но он не был экспертом по части детской души.
      – С Пророками, – сказала девочка, как и предположил Кирк.
      Спокойствие ее голоса, когда она говорила о судьбе своего отца, сказало ему насколько сильна была ее вера. Или, по крайней мере, у ее матери.
      – А что твоя мама? – спросил Кирк, взглядом предупреждая Пикарда позволить ему самому все разузнать. – Кажется я видел ее раньше, когда мы с другом прибыли сюда.
      Девочка молчала. Кирк попробовал снова.
      – Ты можешь сказать куда ушли все взрослые?
      Девочка негромко кашлянула, прикрыв рот, как ее учили. Но не ответила.
      – Мы просто хотим поговорить с твоей мамой, – сказал Кирк. – Мы здесь не для того, чтобы причинять кому-то вред. Мы друзья.
      Девочка прикусила губу, словно пытаясь оценить их искренность.
      – Вы кедасиане?
      Кирк моргнул.
      – Ты имеешь ввиду кардассиан?
      Девочка кивнула и ее темные глаза посерьезнели.
      – Нет, нет, – сказал Кирк. – Мой друг и я родом с планеты под названием Земля. Мы земляне.
      – Или терранцы, – добавил Пикард. – Ты слышала о терранцах?
      Девочка покачала головой.
      – Или о землянах? – снова попытался Пикард.
      Внезапно Кирк изменил направление, ругнув себя за то, что упустил самое очевидное, что легко объясняло нежелание девочки говорить с ними.
      – Тебе разрешено говорить с незнакомцами?
      Девочка решительно мотнула головой.
      – А мы незнакомцы, не так ли? – сказал Кирк.
      Девочка кивнула столь же решительно, затем пошатнулась, захваченная еще одним приступом кашля.
      – Наверное нам стоит удалиться, – сказал Кирк Пикарду.
      Но Пикард, похоже, не имел желания уходить.
      – Джим, почему взрослые оставили здесь ребенка? И к тому же нездорового?
      Девочка снова закашлялась, все еще молчаливо изучая их. В этом икард прав, подумал Кирк. Куда бы не ушли взрослые из лагеря, этот ребенок остался потому, что была болен, или потому что выздоравливал от какой-то болезни, очевидно считающейся достаточно несущественной, чтобы оставить ее одну. Хотя Кирк считал неправильным, что такую малышку оставили одну, он вынужден был признать, что девочка не чувствовала себя покинутой. Наоборот, когда они с Пикардом столкнулись с ней, она казалась вполне довольной, а не обеспокоенной.
      – Вероятно она просто привыкла к этому. Вы же знаете каковы дети, – сказал Пикарду Кирк.
      – На самом деле нет. Не знаю.
      Кирк похлопал Пикарда по плечу.
      – Еще есть время. Давайте пойдем…
      Девочка снова начала кашлять и на сей раз не остановилась. На мгновение Кирк замер, когда увидел, как девочка изогнувшись упала на кровать, с негнущимися руками, с ладонями, стиснувшими грудь, вздымающуюся при каждом хриплом вдохе. На миг его сердце остановилось и все о чем он мог думать – так это о своем сыне Джозефе, попавшем в беду. Потом паралич Кирка прошел, и он разразился действием.
      – Воды! – крикнул он.
      Он опустился на колени и, потянувшись к девочке, дернул ее в вертикальное положение, чтобы наклонить вперед в своих руках так, чтобы ее трахея освободилась от того, что она пыталась удалить из своих легких.
      Он слышал как Пикард, разбрасывающий меблировку палатки, воскликнул, обнаружив фляжку. Бросившись к своему другу, он понюхал содержимое фляжки прежде чем вложить ее в руки Кирка.
      – Вода. Но возможно здесь есть какое-то лекарство.
      Пока Пикард быстро вернулся к своим поискам, Кирк поместил фляжку напротив губ девочки, с трудом пытаясь наклонить назад ее голову. Маленькое затвердевшее тело ребенка забилось в конвульсиях.
      Кирк за свою жизнь среди звезд видел немало смертей. Он держал на руках умирающих членов экипажа, умирающих друзей, а на темных улицах старого Нью-Йорка Эдит – женщину, которую он когда-то любил больше всего на свете. И всякий раз он исполнял свои обязанности несмотря на свою скорбь. Всякий раз какая-то часть его разума всегда оставалась способной оценивать ситуацию, планировать, взывая к лучшей звезднофлотовской подготовке.
      Но умирающий ребенок? Разве частичка любого человека могла отстраниться от этого? В каждом ребенке были семена неизвестного будущего, и собственная жизнь Кирка была ничем, если он не может защитить и облегчить это вероятное будущее. Вода капала с бледных губ девочки. Потом ее глаза закатились. В этот ужасный, бесконечный миг Кирк понял, что он был таким же как все родители: он больше всего страшился бессилия.
      – Лекарство! – внезапно вскрикнул Пикард.
      Он показал оранжевый керамический цилиндр размером не больше старого универсального переводчика. Он был приметно обозначен знаком открытой ладони баджорской Гильдии Целителей. Когда Пикард повернул пробку цилиндра, внутри захлюпала жидкость. Он поднял цилиндр повыше, пристально изучив его.
      – Жан-Люк? – бросил Кирк, не понимая причину задержки.
      Пикард выглядел взволнованным, и настороженым.
      – Возможно это лекарство, но откуда мы знаем что оно для нее?
      Судорога отбросила девочку от Кирка; ее маленькое теплое тельце сотрясалось. Он осторожно прижал ее. Но у него не было ответа для Пикарда. И не было времени для методичных нани для а для ПикардаКирка; ее маленькое теплое тельце дрожало. пытаясь наклонить назад ее голову.учных изысканий.
      – Там есть список компонентов? Инструкция?
      Напряженный голос Пикарда выдавал его разочарование.
      – Ярлыка нет. – Он быстро вытащил пробку, понюхал содержимое, и вздрогнул. – Джим, это морская вода.
      Кирк знал что это не могло быть правдой. Он изо всех сил пытался удержать все еще дышащую девочку вертикально, чтобы помочь ей в ее борьбе за каждый вздох.
      – Вы имеете ввиду что оно пахнет как морская вода?
      Пикард ткнул пальцем в цилиндр, и попробовал жидкость.
      – Содержит много соли, медно-красного цвета как вулканские моря. Но запах, Джим, это баджорская морская вода. Я в этом уверен.
      В ужасный миг девочка выгнулась, а потом обмякла в руках Кирка. Если бы я только мог позвать Маккоя, подумал Кирк, отчаянно пытаясь помочь ребенку. Но это невозможно. Он должен был сам принять решение.
      – Дайте ей это.
      – Джим, – заколебался Пикард. – Это не лекарство.
      Кирк услышал свой собственный голос, глухой от эмоций и решимости.
      – Оно в пробирке целителя. И если это просто морская вода, она ей не повредит.
      – Но вы не можете этого знать.
      Кирк знал, что не может проиграть в этом споре.
      – Ни один родитель не оставил бы рядом с ребенком опасные лекарства без мер предосторожности. Запечатал бы сосуд. Спрятал бы в медецинской аптечке. Ее мать защитила бы ребенка.
      Теперь девочка едва дышала. Ее сражение подходило к концу. Кирк протянул руку за пробиркой, на этот раз требуя, а не прося.
      – Жан-Люк, худшее что можно предположить, что эта жидкость безвредна. Лучшее предположение, что она может помочь.
      Голос Пикарда выдал его нерешительность и страдание.
      – Предположения недостаточно.
      Внезапно девочка снова забилась в конвульсиях, сотрясая Кирка жестокими судорогами. Ее голова билась об его лицо, заставляя его задыхаться. Он почувствовал кровь, когда прокусил зубами внутреннюю часть щеки.
      – У нас нет выбора, – крикнул Кирк. – Мы должны что-то сделать!
      – Нет! – сердито бросил Пикард. – Мы должны сделать что-то правильное, но мы не знаем что!
      Время дебатов закончилось и Кирк выхватил у Пикарда пробирку.
      – Джим, нет!
      Кирк привел ребенка в нужное положение. Он поднес пробирку к ее губам. Он увидел на них кровь, но шла ли она из ее легких, или оттого, что она прикусила губу или язык, он понятия не имел.
      – Ну же, дорогая, – шептал он ребенку. – Это то, что дает тебе твоя мама?
      – Н-е-е-ет!
      Пронзительный крик заставил Кирка вздрогнуть. Он поднял взгляд и увидел бросившуюся к нему от входа в палатку кухарку. Она выхватила пробирку из руки Кирка и притянула к себе поближе свою дочь.
      – Она больна. Я не должна была оставлять ее.
      – Мы пытались помочь, – сказал Кирк, но женщина не слушала.
      Она энергично встряхнула оранжевую пробирку. Кирк и Пикард наблюдали, как женщина опорожнила ее содержимое себе на руку. Потом прозрачной жидкостью, струящейся с кончиков ее пальцев, она тщательно помазала мочки ушей своей дочери, предварительно проведя по линии, идущей от центра лба ребенка вниз к тонкому гребню на ее носу.
      Кирк обменялся с Пикардом сочувственными взглядами. Они оба были правы и неправы одновременно. Содержимое пробирки было лекарством для ребенка, но его нужно было применять не внутрь.
      – Она будет в порядке? – спросил Кирк.
      – Скоро, – сказала она.
      Женщина дала им все ответы, которые они имели право попросить у нее. Кирк понял, что ни он, ни Пикард здесь больше не нужны.
      – Можем ли мы что-нибудь сделать? – спросил Пикард.
      – Просто уйдите, – сказала женщина.
      Кирк взял Пикарда за руку, чтобы увести его, но Пикард снова спросил.
      – Не могли бы вы нам сказать, куда все ушли?
      – На похороны, – сказала женщина, прижимая свою дочь; тонкие руки и ноги ребенка безвольно свисали.
      – На похороны? – повторил Пикард.
      Кирк был на шаг впереди.
      – Профессора Нилана.
      Женщина кивнула. Не будет никакого тела для исследования. Пикард вышел из палатки и сделал глубокий вдох, чтобы успокоиться, снова вспомнив как Эния учила его на миг фиксировать вечность. Ему нужно было найти оазис мира, потому что в какой-то миг в палатке он почувствовал, что был рискованно близок к тому чтобы ударить Кирка. Еще один случай, когда Кирк ставил слишком высоко приоритет действия вместо того чтобы все обдумать.
      – Что-то не так, – сказал Кирк.
      Пикард подумал, что Кирк врядли относил эти слова к его действиям в палатке.
      – Вы имеете ввиду похороны жертвы убийства.
      – Возможно наш водитель единственный, кто думал, что профессора убили.
      Пикард знал, что в отсутствии других свидетельств, это было возможно.
      – Это могло бы объяснить почему Коррин Тэл пошел в пустыню один. Остальные сочли смерть профессора несчастным случаем и отправились хоронить его. Уверенный что это было убийство Коррин взял все на себя, и стал единственным человеком, ищущим правосудия.
      – По моему это имеет смысл, – согласился Кирк.
       Конечно же имеет, подумал Пикард, но воздержался от комментария. Когда это идея о человеке ищущем действия не имела для вас смысла?
      – Если не считать доказательства саботажа, которые мы нашли, – продолжил Кирк.
      Пикард окинул взглядом по-прежнему пустынный лагерь.
      – Возможно наши ожидания привели нас к неверным выводам, – сказал он.
      Кирк кивнул.
      – Не в первый раз.
      Им не понадобилось слишком много времени, чтобы распаковать кое-какие пакеты с едой. С пищей в руках они вместе сели за длинный деревянный стол под оранжевым тентом в центре пустующего лагеря. И пока они ждали возврашение других членов экспедиции, Пикард обдумывал, о чем еще они с Кирком могли бы поспорить. После мгновения раздумий, он решил попросить Кирка продолжить историю, которую он начал в пустыне. Историю прежних ожиданий и других неверных выводов. По крайней мере Пикарду это казалось уместным.
 

 
       USS ЭНТЕРПРАЙЗ NСС-1701, МАНДИЛИОНСКИЙ РАЗЛОМ, ЗВЕЗДНАЯ ДАТА 1007.2
      Ничегоделание никогда не было выбором Кирка. Поэтому на седьмом часе медленного, почти слепого продвижения «Энтерпрайза» через газовое облако Мандилионского разлома, его капитан отправился в гимнастический зал. Там был только один человек: Спок, поднимающий антигравитационные гири.
      – Капитан, – сказал Спок, когда Кирк приблизился к стойке с антигравитационными тренировочными устройствами.
      – Мистер Спок, – подтвердил Кирк.
      Подпространственные сенсоры «Энтерпрайза» все еще были отключены, и Кирк не удивился, обнаружив здесь своего офицера по науке. На мостике ему тоже было нечего делать. По крайней мере до тех пор, пока не будут восстановлены сенсоры. Хотя команда Скотти уже занималась их ремонтом.
      Кирк изучил стойку в поисках антиграва с нужным захватом. Он по прежнему держался руками за концы полотенца, висящего вокруг его шеи, и еще раз тайком посмотрел на Спока. Правда с точки зрения того, кто когда-либо тренировался с гирями, вулканец не прикладывал для этого особых усилий.
      – Что-то не так, капитан?
      Кирк покачал головой, бросил полотенце на стойку, а затем вытащил одинаковую пару антигравов и установил их на массу в пять килограмм каждый для разминки. На контрольной панели устройств замигали предостерегающие огоньки, когда в каждом из них генераторы Казимира изменили полярность и гири начали тяжелеть. Когда огни перестали вспыхивать, Кирк встал с антигравом в каждой руке с руками свободно висящими по бокам. Каждый антиграв генерировал силу, эквивалентную пяти килограммовому весу. Он сделал вдох и снова посмотрел на Спока.
      Вулканец все еще не двигался. Что он делает?подумал Кирк. Спок стоял в тренировочном костюме, держа в каждой руке по антиграву, разведя руки в стороны примерно на сорок пять градусов. Спок был в том же самом положении с того момента, когда Кирк вошел через дверь.
      – Капитан? – снова сказал Спок.
      Кирк прекратил притворяться, что не пялится на своего офицера по науке.
      – Мистер Спок, что именно вы делаете?
      Кирк не замечал этого прежде, но Спок потел.
      – Поднимаю гири, сэр. Это часть моей обычной физической закалки.
      Прямыми руками, работая плечами, Кирк развел свои антигравитационные гири в стороны.
      – Беда в том, мистер Спок, что вы их не поднимаете. Вы их держите.
      – Напротив, сэр. Я поднимаю их, хотя и очень медленно.
      Кирк отсчитал четырнадцать повторений, затем опустил антигравы. Когда их инерционные датчики обнаружили скорость снижения, они отключили обратную полярность полей, и каждое из устройств мягко опустилось на палубу. Все еще наблюдая за Споком Кирк покрутил плечами назад и вперед. Возможно руки вулканца стали чуть выше чем прежде. Но не очень.
      – Медленно? – спросил Кирк.
      Когда Спок ответил, не дрогнул ни один его мускул. А если и дрогнул, то Кирк этого не заметил.
      – Отрезок времени, когда группа мышц находится под нагрузкой на протяжении одного длительного подъема эквивалентен совокупному количеству нагрузки, испытываемой во время многократных коротких повторений вроде тех, которые только что делали вы.
      Кирк несколько мгновений пялился на своего неподвижного офицера по науке, потом присел, чтобы снова взять гири.
      – Логичная тяжелая атлетика, Спок?
      – Я предпочитаю термин «эффективная».
      Кирк снова установил свои гири для цикла с десяти килограмм до двух в пять стадий, затем снова начал разводить руки.
      – Как долго вы поднимаете… – начал он между двумя вздохами.
      – Эти гири? – услужливо добавил Спок.
      Кирк кивнул, когда почувствовал, что цикл гирь перешел к следующей установке: снизился с десяти килограмм до восьми.
      – Четыре минуты восемнадцать секунд с того момента как вы спросили, – сказал Спок. – Полный диапазон движений займет одиннадцать минут.
      Кирк почувствовал, как горят его плечи, когда гири изменили установку на шесть килограмм, позволив ему продолжить как раз тогда, когда его сила начала постепенно истощаться.
      – Не могу поверить, что для вас это так же хорошо как и обычные упражнения, – выдохнул он.
      – Это и в самом деле лучше.
      Кирк почувствовал укол беспокойства, изо всех сил стараясь заставить свои руки подниматься и опускаться. Гири остановились на четырех килограммах, но он по-прежнему чувствовал, как горячие иглы впиваются в его плечи.
      – Это… потому… что вы… вулканец?
      – Нет. Этот вид упражнений в равной мере намного эффективнее и для людей.
      Гири сбросили вес до двух кило, но сила Кирка истощилась, и после того, как он потерпел неудачу в двух попытках поднять руки, он с облегчением выпустил антигравы.
      – Мистер Спок, – отдышавшись сказал он, – если эта форма упражнений настолько лучше обычной, почему же все ею не пользуются?
      – Потому что это намного труднее.
      Плечи Кирка все еще горели.
      – Вы шутите? Нет, не отвечайте.
      Он попробовал прочесть контрольный дисплей на одном из антигравов Спока.
      – Что вы там установили?
      – Сорок килограммов, – сказал Спок.
      Кирк нахмурился. Он сомневался, что сможет завершить хотя бы один подъем с сорока килограммовым весом в каждой руке, уж не говоря о том, чтобы держать этот вес практически неподвижно одиннадцать минут.
      – Но этот вес установлен потому, что я вулканец. Мои мускульные волокна отличаются от ваших.
      Кирк издал уклончивый звук, затем снова поднял один из своих антигравов, щелкнул по контрольной панели, чтобы установить ее на сорок килограмм, а потом напрягся, когда вспыхнули огни предостережения и устройство стало тяжелеть. Он попытался удержать его двумя руками, пришел к выводу, что мускулы вулканцев кардинально отличаются от человеческих, и снова отпустил устройство, позволив ему медленно упасть на палубу.
      – Проблема с антигравом? – невинно спросил Спок.
      – Нисколько, – пробормотал Кирк. Он переустановил гири для другого цикла ступенчатых повторений, и снова начал. Потом он спросил. – Как вы думаете, что случится с клингонским кораблем, когда его поразит подпространственный импульс?
      – Ничего особенного.
      – Что? Клингоны могут устоять перед такого рода атакой, а мы не можем?
      – Клингоны не столь уязвимы перед атаками такого рода.
      Спок все так же продолжал неподвижно стоять на одном месте, хотя его руки были почти полностью разведены. Кирк был рад видеть, что они хотя бы дрожали.
      – Мистер Спок, вы утверждаете, что боевой крейсер клингонов лучше «Энтерпрайза»?
      Спок вздохнул, и Кирк понадеялся, что это от усталости.
      – Нет, сэр. Я просто указываю на тот факт, что клингонский крейсер не оборудован для проведения обширных научных исследований, как мы. Большая часть разрушительного подпространственного сигнала, который испытали мы, клингонский корабль просто не получит, потому что у них нет сенсоров, способных его обнаружить.
      Кирк об этом не подумал.
      – Это означает, что клингоны смогут в облаке продолжать полет в варпе?
      – Сомневаюсь. По крайней мере его навигационные системы будут затронуты также, как были наши.
      – Хорошо, – сказал Кирк, снова опуская гири.
      Теперь руки Спока были полностью разведены под углом девяносто градусов, локти чуть выше линии плеч. Пот капал с его черной челки, а дрожь в руках стала еще заметнее. Но несмотря на все усилия, которые расходовал Спок, это не помешало ему задать вопрос своему капитану.
      – Разрешите говорить свободно?
      Кирк вздохнул, потирая свои плечи.
      – Я думал мы это уже уладили, Спок. Нет необходимости спрашивать еще раз. Вы всегда можете говорить со мной свободно.
      – Хорошо. Почему вы все превращаете в соревнование?
       С чего он взял?подумал Кирк.
      – Я не превращаю все в соревнование.
      – Наша миссия в центр Мандилионского разлома последний тому пример, – сказал Спок.
      Кирк фыркнул.
      – Я не превращал эту миссию в соревнование. Это и есть соревнование. «Энтерпрайз» и по меньшей мере еще четыре корабля пытаются добраться до инопланетного судна…
      – Если только это судно, – перебил его Спок.
      – … первыми, –закончил Кирк.
      – Тогда другой пример. Подъем гирь, – сказал Спок.
      Кирк не понял смены темы разговора.
      – А что с этим?
      Он снова поднял свои антигравы, и установил их на другой цикл, но на этот раз начиная с восьми килограммов.
      – Теперь вы пытаетесь соперничать со мной, – объяснил Спок.
      – Нет. Я не пытаюсь.
      – Вы установили ваш антиграв на сорок килограммов.
      – Мне было просто любопытно, мистер Спок. Вы же сказали, что вулканские мускульные волокна отличаются от человеческих. Какой смысл конкуренции при таких условиях? Это было бы похоже…
      Спок закончил сравнение за него.
      – Как если бы «Энтерпрайз» с его прогрессивными возможностями сравнивали с более базовой технологией клингонского крейсера?
      – Мистер Спок, – сказал Кирк задаваясь вопросом, а не был ли Спок слишком хитер, чтобы он смог это распознать, или же их странный, перескакивающий с темы на тему, разговор плавно перешел в вулканскую светскую беседу, – соревнование между Клингонской Империей и Федерацией продолжается многие десятилетия. И опять же, не я приложил к этому руку.
      – Но при этом вы не стремитесь его избегать.
      Кирк потерял ритм движений. Не имея другого выбора, он позволил рукам опуститься, в то время как антигравы все еще генерировали шестикилограммовый вес.
      – Спок, разве вы хотите избежать соревнования с клингонами?
      Ответ вулканца был совершенно спокоен.
      – Исходя из ситуации, некоторые ответы на этот вопрос можно истолковать как противоречащие моей присяге офицера Звездного флота.
      – Вы чертовски правы, – сказал Кирк. – Есть ли смысл в этом разговоре?
      Спок наклонил голову. Небольшое движение, либо самое ближайшее к пожатию плечами, какое когда-либо исходил от офицера по науке, либо признак того, что вулканец перешел на процесс медленного опускания гирь.
      – Мы приближаемся к ситуации чреватой возможностями, которые не поддаются логическим выводам.
      Кирк тряхнул головой.
      – Прошу прощения?
      Спок прищурился от пота, струящегося по его глазам.
      – Условия, с которыми мы вероятно столкнемся когда достигнем центра Мандилионского разлома…
      – Вы имеете ввиду, когда мы определим местонахождение инопланетного корабля, – сказал Кирк, а потом быстро добавил. – Если вы имеете ввиду именно это.
      – Да, сэр. Те условия вероятно вовлекут нас в ситуацию противостояния с командирами других кораблей, которые возможно тоже ищут этот инопланетный объект.
      Кирк все еще не понимал о чем говорит Спок.
      – Почему вы так беспокоитесь о ? состязательных ситуациях?, мистер Спок?
      – Меня беспокоит степень риска, с которой мы можем столкнуться. И определенно степень риска, которую вы выберете для себя.
      Кирк был заинтригован, услышав эту фразу из уст вулканца. Степень риска,подумал он. Как такое может быть логичным?Он начал подозревать, что как только Спок отступает от точных и не подлежащих сомнению научных фактов, он перестает быть непробиваемым мастером споров, которого опасался Кирк. Он снова поднял свои гири. Пришло время проделать последний подход. Он подумал, что врядли Спок сможет отвлечь его во второй раз.
      – Мистер Спок, когда речь идет о ?степени риска?, я должен заметить, что в случае с нашей миссией риск абсолютен. Он либо существует либо нет, и любые споры о его мере ненаучны.
      Кирку показалось, что глаза Спока с интересом оживились. Это было очень похоже на ?вызов принят?,внезапно подумал Кирк.
      – Капитан, если мне позволено не согласиться, я хотел бы указать на прежние, предпринятые вами поступки, которые показывают брешь в логике вашего утверждения.
      Кирк ответил сквозь стиснутые зубы, поднимая и опуская руки. Спок действительно хочет превратить этот разговор в спор, в соревнование со мной!
      – Отлично, мистер Спок. Если хотите не соглашайтесь.
      Спок прочистил горло.
      – Сэр, должен напомнить, что два месяца назад вы приняли решение, представляющее приемлемый риск, когда опустили все наши щиты кроме навигационных, чтобы показать наши мирные намерения кораблю трелориан. На другом конце шкалы ваше решение лично руководить партией приземления в колонию на Диморусе прежде чем биологи провели полное расследование таинственных смертей колонистов, что можно рассматривать, как неприемлемый риск. При всем моем уважении, различие между этими двумя фактами не незначительно.
      – Понимаю.
      Кирк закончил свою серию, снова опустил гири, уже не беспокоясь о крайней усталости в мышцах плеч. Этот спор для него становился все интереснее. Тем более, что он знал, что с легкостью может его выиграть.
      – Тогда, мистер Спок, ответьте вот на что. Что самое худшее могло случиться два месяца назад, если бы мое решение опустить щиты перед кораблем трелориан было бы неверным?
      Кирк схватил со стойки свое полотенце. Он улыбнулся, почувствовав колебание Спока. Все выглядело так, словно офицер по науке подозревал о готовящейся западне, но не был уверен как из нее выскочить.
      – Худшее что могло бы случиться – разрушение «Энтерпрайза» и потеря всей команды.
      – Мне это кажется логичным, – согласился Кирк, наслаждаясь реакцией которую он точно заметил и которую Спок попытался скрыть, когда он использовал слово «логично». – А теперь доставьте мне удовольствие…
      – Но это происходит весьма регулярно с другими людьми на этом корабле, – перебил его Спок.
      Теперь руки вулканца были почти возле боков, и их дрожь заметно уменьшилась, когда изменился угол наклона. Без сомнений время пришло, подумал Кирк. Я определенно раскусил его.
      – Тогда у вас не возникнет затруднений сказать мне, какой мог бы быть худший исход моего решения самому вести партию приземления на Диморус.
      Глаза Спока сузились. И это действие подсказало Кирку, что его офицер по науке идентифицировал ловушку.
      – Полная потеря партии приземления.
      – Пять человек, – сказал Кирк. – Из четыреста восемнадцати.
      – В то время, – согласился Спок, или так интерпретировал его тон Кирк, – на корабле было четыреста двенадцать.
      – Итак, – сказал Кирк, ожидая момента триумфа, – если я правильно понял ваш аргумент…
      – Я поправил вас на случай какого-либо недоразумения.
      – Спасибо, мистер Спок.
      Кирк вытер лицо полотенцем, поняв, что его офицер по наукек использовал ту же стратегию, что и он: сбивать оппонента с толку, делая неподходящие заке идентифицировал ловушку.
      л уверен как из нее выскочить.
      бы неверным?
      трелмечания. Кирк пользовался ей с большим эффектом на полях лакросса в Академии. Хотя его комментарии были более прямолинейными и обычно затрагивали происхождение его оппонентов. Кирк перебросил полотенце через плечо и продолжил.
      – Подведем итоги. Вы полагаете, что было приемлемо рисковать уничтожением корабля и команды, и в то же время недопустимо рисковать жизнями пятерых членов этой команды.
      Спок издал терпеливый вздох, как родитель, в десятый раз объясняющий что-то своенравному ребенку.
      – Капитан, вы были одним из тех пяти. В самомом деле, не встань лейтенант Митчелл на пути у отравленного дротика, брошенного диморанцем, весьма вероятно что вы были бы уже мертвы.
      – Гэри не умер.
      Хотя он был близок к этому, и Кирк это знал. В настоящий момент его лучший друг покинул «Энтерпрайз» для прохождения шестинедельного лечения от ядовитого токсина. Недавно Кирк выяснил у медицнского управления Звездного флота, что пройдет по меньшей мере еще два месяца, прежде чем Митчелл очистится и вернется к своим обязанностям.
      – К счастью лейтенант Митчелл не разделяет вашей аллергии на многие инопланетные белки.
      Кирк вздохнул. То что обещало стать интересным соревнованием, быстро опускалось до бессмысленного препирательства по несущественным деталям.
      – Мистер Спок, важно то что я не умер. И трелорианцы не напали, когда опустились наши щиты.
      – Тот факт что не было отрицательных результатов не изменяет начальные условия любого из сценариев.
      Кирк мог и не говорить насколько это удачно для него. Игра окончена. Он победил.
      – В точку, мистер Спок.
      Спок открыл рот словно чтобы что-то сказать, потом уставился на Кирка с выражением замешательства.
      – Вы согласились со мной?
      Кирк был удивлен вопросом.
      – Нет, это вы соглашаетесь со мной.
      – Нет, я этого не делал.
      – Вы только что сказали это.
      – Я сказал, что факт того что вы преуспели в обоих примерах не изменяет того факта, что в начале были возможны неблагоприятные исходы.
      – Что и является моим аргументом, мистер Спок. Неблагоприятные исходы были возможны в обоих случаях. Риск существовал. Имеет ли значение вовлекает ли этот риск одного человека или четыреста?
      Спок выпустил свои гири и они поплыли к палубе.
      – Эти вопросы важны для других трехста девяносто девяти человек.
      – Мистер Спок, вы готовы утверждать, что жизнь одного человека на борту «Энтерпрайза» важнее чем жизнь другого?
      Теперь уже Спок выглядел несколько оскорбленным.
      – Этого требует логика.
      Он начал вращать плечами как делал Кирк, хотя опять же намного медленнее.
      – Здесь логика не применима.
      Выражение крайнего ужаса на лице Спока было едва замаскировано.
      – Логика применима всегда.
      – Поясните.
      Спок достал свое собственное полотенце с места возле стойки с гирями, куда он его аккуратно положил.
      – Если умрет ваш старшина, миссия корабля не изменится. Если умрете вы…
      – Вы примете командование, пока из Звездного флота не прибудет новый капитан, и миссия корабля не изменится. А если будет потеряно судно, его место займет новое. А за ним другое. Такова природа того, что мы делаем, мистер Спок. – Кирк скрестил руки. – Ни один человек не важнее миссии. И ничья жизнь не важнее другой жизни. Не на моем корабле.
      И без того прямая ле.
      спина Спока стала еще прямее, если такое было возможно, словно вулканец заставлял себя больше ничего не говорить. Через несколько мгновений Кирк не выдержал.
      – Что еще?
      – Капитан, вы самый важный человек на этом судне. И никакой логический аргумент не может доказать обратного. Следовательно по этому вопросу больше нечего сказать.
      Спок вытер лицо полотенцем.
      – Нечего сказать потому что вы согласились со мной? Или нечего сказать, потому что я тупоголовый мул?
      Спок оторвался от своего полотенца, словно соблазненный сказать что-то другое, нежели то, что он сказал в конце концов.
      – Я не согласен с вами.
      Кирк был удивлен тем в какой степени он наслаждался замешательством Спока. Не потому что Спок был смущен, а потому что это была честная эмоциональная реакция. Под этим безликим фасадом в конце концов оказался реальный человек, и Кирк осуществил свой план, чтобы открыть его.
      – Что оставляет…?
      Кирк сказал это как можно невиннее. Но Спок явно был не настолько глуп, чтобы поддаться провокации и назвать своего командира ?тупоголовым мулом?, независимо от того насколько точной он считал эту характеристику.
      – Что оставляет перед фактом, – сказал Спок, – что вы эрудированный, способный командир, чья страсть к своему кораблю и команде заслуживает всеобщего уважения тех, кто служит на корабле.
      – Я восхищаюсь вашей дипломатичностью, мистер Спок.
      – Спасибо, капитан.
      Спок снова свернул свое полотенце, затем посмотрел на двери словно тонко пытаясь напомнить Кирку, что у них есть другие обязанности. Но Кирк с ним еще не закончил.
      – Еще одна вещь, мистер Спок.
      – Что именно, сэр?
      – После всего что мы только что обсудили, чувствую был бы оправдан вывод, что вы уверены, что я хороший капитан, достойный уважения своей команды.
      – Бесспорно.
      Кирк вздохнул, потом умышленно задал Споку вопрос, ответа на который он не знал.
      – Тогда давайте вернемся к обсуждению, которое было раньше: почему вы хотите уйти из моей команды?
      Ответ Спока был прост. И поразил Кирка.
      – Я не хочу уходить, капитан.
      – Мистер Спок, вы заполнили запрос о переводе.
      – Моя просьба о переводе логически не приравнивается к моему желанию покинуть судно.
      – Но вы запросили перевод?
      – Да.
      Кирк отбросил все размышления о тонкостях или стратегии и бросил свои карты на стол.
      – Почему?
      – Согласно плану моей карьеры, я достаточно времени провел служа на корабле.
      – Мистер Спок, что может быть там такого хорошего для офицера по науке?
      – Лично для меня – перевод на исследовательскую станцию Звездного флота на планете с генетическим разнообразием примерно на четыре с половиной года. Следующие пять лет должность преподавателя Академии, затем мисия по научному обмену Федерации на десять-двадцать лет в зависимости от времени путешествия туда и обратно к выбранной культуре. Профессорство в совместном научно-исследовательском институте вроде лаборатории реактивного движения на Земле или института Кокрейна на Альфе Центавра на период не больше еще двадцати лет. Затем инструкторские командировки на разнообразные колониальные заставы, пока я не буду вынужден уйти в отставку по состоянию здоровья или пока не умру.
      Кирк был неуверен, была ли его реакция на эту декламацию восхищенной или же опасливой. Как кто-то мог распланировать свое будущее в таких деталях? Он сам был неспособен представить грядущий день, проведенный на «Энтерпрайзе». Уж не говоря о последующих днях.
      – Мистер Спок, – сказал он, – я совершенно вас не понимаю.
      – Да, сэр, кажется вы не понимаете.
       Шах и мат, решил Кирк. А потом зазвучала общая тревога и снова началось соревнование.
 

 
       БАДЖОР, ЗВЕЗДНАЯ ДАТА 55596.3
      – Вы действительно спорили об этом со Споком? – недоверчиво спросил Пикард.
      Кирк посмотрел на своего друга через обеденный стол. Они сидели под тентом около кухни. Был поздний день, лагерь был все еще безлюден, но они сумели найти несколько лишних пакетов с пайками и теперь поглощали похожие на галеты штуки бледно золотистого цвета, которые на вкус были несколько солоноваты.
      – Мы со Споком спорили довольно долго, – сказал Кирк.
      – Именно об этом? О степени риска? Это же основной элемент вулканских суждений. Фундамент непреодолимых основ логики Сурака.
      – Просветите меня, – сказал Кирк.
      Он не понимал, как Пикард может утверждать, что знает больше него о чем они со Споком спорили много лет назад.
      – Джим, вы спорили о том, перевешивают ли потребности большинства нужды меньшинства.
      Кирк оперся о спинку своего хрупкого лагерного стула, и скрипящий звук, который тот издал, казалось мог сравниться с оцепенением, которое ползло по его спине. Пикард был прав.
      – Или одного, – медленно добавил Кирк.
      Почему он не понял этого раньше?
      – Вы выглядите удивленным, – заметил Пикард.
      Кирк бросил наполовину съеденную галету на измятую обертку пакета с пайком.
      – Знаете что Спок делал тогда?
      Пикард пожал плечами.
      – Был хорошим первым офицером?
      – Он заставил меня думать как вулканцы.
      – А в этом есть что-то неправильное?
      Кирк решительно кивнул.
      – Да. Я пытался заставить его стать более человечным. Я имею ввиду, я знал что он похоронил свою человеческую половину глубоко внутри, и я пытался заставить его выпустить ее.
      Пикард скрестил руки.
      – Что требовало от Спока повернуться спиной к тысячелетнему вулканскому наследию и его собственной личной философии.
      Кирк нахмурился.
      – Я знаю что это было неправильно, Жан-Люк. Я отказался от этой идеи сразу же, как только узнал Спока. Как только мы стали друзьями.
      – А сейчас вы поняли, что он делал тоже самое по отношению к вам?
      Кирк покачал головой.
      – Я не хоронил внутри себя вулканскую половину. Но за все эти годы… Я оглядываюсь назад и думаю о том, как мы обычно спорили. А когда на борт прибыл Маккой… Жан-Люк мы пол-ночи разговаривали ни о чем, спорили, и продолжали делать это. Ночь за ночью.
      – Джим, – спокойно сказал Пикард, – зная вулканцев как знаю их я, гарантирую вам, что с точки зрения Спока вы не спорили ?ни о чем?.
      – Это я понял только что. Спок… – Кирк вскинул руки. – Он учил меня. Этот сын…
      – Вулкана, – с усмешкой сказал Пикард. – Судя по результатам, он кажется проделал отличную работу. По крайней мере с вами. Я не знаю адмирала Маккоя достаточно хорошо, чтобы делать выводы, насколько хорошо «обучение» Спока сказалось на нем.
      Кирк рассмеялся.
      – О нет. Спок спорил с Маккоем не для того, чтобы научить его чему-то. Это он делал только для развлечения. Маккой постоянно попадался на приманку, а у Спока их всегда был наготове целый запас. Они все еще делают это.
      – Но не вы и Спок?
      Кирк покачал головой, все еще удивленный своим открытием.
      – Не совсем так. – Кирк потер руками лицо, словно освобождаясь от паутины, которая все эти годы делала его слепым. – Вы правы. Он действительно проделал со мной отличную работу.
      Пикард посмотрел на то, что осталось от его съедобной субстанции, и присоединил ее к отставленной на обертке Кирком.
      – А насколько хорошую работу проделали с ним вы?
      Кирк надолго задумался об этом. Он перевел взгляд с Пикарда на тень от тента, и на пустынный лагерь снаружи. Теперь ткань палаток-пузырей едва двигалась. Дневные ветры стихли с приходом сумерек. Вокруг царила тишина, нарушаемая лишь отдаленным шепотом спокойных волн на невидимом берегу, и криком кружащихся чаек.
      – Спок нашел то, что хотел, – наконец сказал Кирк.
      Он вспомнил прошлое, их давнее столкновение с Виджером. Спок взглянул в зеркало абсолютной логики, и обнаружил, что ее отражение его не привлекает. В тот момент он нашел равновесие между человеческой и вулканской половинками, которое так долго искал.
      – Благодаря вам? – спросил Пикард.
      Кирк покачал головой.
      – Я был там ради Спока. Я поддерживал его. Дружбой. Но я не думаю, что на подобные вопросы кто-то может вам дать ответы. Вы должны найти их для себя сами.
      Глаза Пикарда загорелись, и Кирк не знал почему.
      – Звучит как еще одно подтверждение мудрости Главной Директивы.
      Кирк закатил глаза.
      – Вы никогда не отступаете, не так ли?
      – А вы?
      – Профессиональный сдвиг.
      Кирк достаточно засиделся. Его ноги онемели так же как и спина, но он заставил себя вскочить так, словно был готов снова выброситься из орбитального челнока. Пикард остался непревзойден, и тоже грациозно поднялся со своего стула, и это при том, что Кирк знал: он был в том же болезненном состоянии что и он сам.
      – Итак, почему прозвучали общая тревога? – спросил Пикард. – Вы вышли из облака?
      Кирк мысленно вернулся к миссии.
      – Вышли, но причина тревоги была не в этом.
      Пикард терпеливо ждал.
      – Мы вошли в контакт с нашими первыми конкурентами: толианцами. По крайней мере мы вошли в контакт с тем, что осталось от их корабля.
      – Подпространственный импульс повлиял на них так катастрофически?
      Кирк нахмурился, вспомнив изображение на видовом экране. Зернообазный корпус толианского корабля, медленно кружащийся на фоне далеких облаков разлома, тянущий за собой спирали блестящих обломков. Уже тогда Кирк знал, что обломки, сияющие ярче остальных, содержали в себе раздробленные тела кристаллических толианцев, которые были командой корабля. Когда Кирк и Спок прибыли на мостик, Скотт и Келсо уже просканировали пространство на предмет выживших, но никого не нашли.
      – Не подпространственный импульс, – сказал Кирк. – Столкновение.
      – С чем?
      – В то время мы думали, что это был астероид. Прямо на краю облака. При скорости с которой они передвигались без подпространственных сенсоров, они бы никогда не узнали, что это было.
      Кирк вздохнул. Даже в то время, в той эре потеря корабля из-за такого глупого, предотвратимого столкновения была трагедией независимо от того, кем были ее жертвы.
      – Вы «думали» что это был астероид?
      Кирк стоял на краю тени от тента. Западная часть неба уже начала едва уловимо меняться от темно-синего до бледно-розовых сумерек.
      – Это был астероид. Но его присутствие не имело смысла в пределах газового облака взорвавшейся сверхновой. Пространство в облаке разлома должно было быть свободным от всего, что существовало в пределах Мандилионской системы. Но астероид был. И планеты тоже.
      Пикард был ошарашен.
      – Невероятно. Я допускаю остатки ядер планет, разрушенных сверхновой.
      – Мы думали также, – согласился Кирк. – Планеты были полностью облучены. Но у каждой была атмосфера.
      – Не думал что такое возможно.
      – В то время Сулу решил, что возможно это была относительно новая атмосфера, созданная после того, как сверхновая уничтожила первоначальную атмосферу. Он предположил, что газы, выпущенные из ядра планеты, могли стать через какое-то время достаточно концентрированными.
      Пикард задумчиво уставился на Кирка.
      – Вы продолжаете говорить ?в то время?. Означает ли это, что со временем ваше объяснение изменилось?
      Кирк кивнул, не впервые подумав насколько проницательным был Пикард.
      – Ничто в этой системе не было тем, чем мы считали.
      – Тогда что же на самом деле случилось с толианцами?
      – О, они были уничтожены ударом астероида, – сказал Кирк. – Просто в то время мы не поняли, что это было преднамеренным нападением, а не несчастным случаем.
      – Инопланетный корабль атаковал астероидом?
      – Я опередил сам себя, – сказал Кирк.
      После всех этих лет ему все еще трудно было принять часть того, что он испытал внутри облака. А пока он размышлял над остальной частью своей истории, он обнаружил, что пялится на палатку кухарки, желая знать как там маленькая девочка, и каково ее состояние.
      – Мы так и не узнали ее имя, – сказал Пикард, удивив его.
      – Эния научила вас и мысли читать? – спросил Кирк.
      – Я видел куда вы смотрели.
      – Маккой будет здесь через три дня, – сказал Кирк. – Что бы с ней ни было, я знаю что он сможет помочь. – Кирк заметил внезапно опечаленное выражение лица Пикарда. – И я знаю, что он поможет, – снова сказал Кирк.
      – Джим, взгляните на запасы этого лагеря. Почти все они из агенств содействия Федерации. Я уверен, что ребенка уже обследовали врачи Федерации.
      Кирк отказался в это верить.
      – И лучшее, что они смогли предложить, чтобы мать мазала ее морской водой?
      – Возможно мать израсходовала все лекарства, которые ей дали, – сказал Пикард. – Возможно лекарство или лечение вошло в противоречие с ее религиозными верованиями. Или же возможно врачи ничего не смогли сделать.
      Кирк почувствовал нарастающий гнев, направленный не на Пикарда, и на что-то еще. Это было то, что он чувствовал, когда ничего не мог поделать; чувство, рожденное разочарованием.
      – Если это так, тогда есть другой пример вашей Главной Директивы, – с горечью сказал он. – Ребенок, чья жизнь может быть спасена прогрессивной медициной, будет осужден на смерть только потому, что лечение противоречит верованиям ее матери.
      Пикард выглядел потрясенным.
      – Джим, после всего что вы видели за свою карьеру, после всего что вы узнали о Баджоре, Небесном Храме и Пророках, вы хотите заявить, что баджорские религиозные верования неправильны?
      – Конечно нет.
      – Тогда мы не можем заставить мать принять помощь.
      Кирк сразу понял, откуда шло его разочарование и его горечь.
      – Нет, не мать. Она отвечает только за саму себя. Для меня не составляет труда уважать ее пожелания и ее веру, когда они затрагивают только ее саму. Но если ее вера подвергает опасности жизнь ее ребенка… Ребенок не может брать такие решения на себя, Жан-Люк. И именно здесь рушится Первая Директива.
      Пикард казалось был готов что-то сказать, но передумал.
      – Это все гипотетически. На самом деле мы не знаем, что с ней не так.
      – Но мы узнаем, не так ли? – спросил Кирк.
      – Можете на это рассчитывать.
      Кирк вышел на солнечный свет.
      – Чтож, давайте снова наведаемся к ней.
      – Хорошая идея, – сказал Пикард.
      Но на полпути к палатке кухарки они услышали голоса.
      Пикард настолько привык к тишине в лагере, что первые звуки от приближающихся археологов показались ему результатом галопирующего панического бегства. Он обернулся. Но там было всего девять человек, причем все были баджорцами. Трое оказались весьма пожилыми мужчинами, включая и согбенную фигуру с густой белой бородой в пыльных одеждах баджорского монаха. Прилар, подумал Пикард. Из остальных шести одной была строгая женщина, которую Пикард принял за доктора Роун. Еще двое были заметно моложе, возможно лет тридцати, как предположил Пикард, с осанкой мужчин, которые служили в баджорских вооруженных силах. Один из трех постарше сделал заметный рывок, когда увидел Пикарда, потом тотчас же широко улыбнулся и замахал, называя Пикарда по имени.
      – Вы его знаете? – спросил Кирк.
      – Не припомню, чтобы встречал его, – сказал Пикард.
      Но они с Кирком были частью стольких исторических моментов, что не было ничего необычного в том, что их узнавали люди, с которыми они прежде никогда не встречались лично. Поэтому Пикард улыбнулся в ответ и, когда старик приблизился, с опаской наблюдая за приларом, протянул в приветствии руку.
      – Капитан Жан-Люк Пикард, – весело сказал старик, пожимая руку Пикарда. Потом его улыбка стала еще шире, так что его густая борода поднялась на выступащих скулах. – Вы не помните кто я, не так ли, молодой человек?
      – Прошло немало времени с тех пор, как кто-то называл меня молодым человеком, – любезно сказал Пикард. – Но у вас есть преимущество.
      – Проффессор Аку Сэйл, – сказал старик.
      Пикард от неожиданности почти запнулся.
      – Профессор Аку! О, для меня это действительно честь!
      Он взял обе руки почтенного историка в свои, и хотя чувствовал насколько тонкими и слабыми были эти руки, Пикард все же с восхищением сжал их.
      – Джим, это поразительно! Профессор Аку, пожалуйста позвольте мне представить вам моего хорошего друга Джима Кирка.
      Старый баджорец лучезарно улыбнулся Кирку.
      – Капитан Джеймс Кирк, рад с вами познакомиться.
      Пикард заметил смущение Кирка, когда он обменивался рукопожатием с профессором. Кирк понятия не имел кем был Аку.
      – Джим, – сказал Пикард, – я много лет переписывался с профессором Аку, хотя у нас никогда прежде не было возможности встретиться. Для нас честь оказаться в компании человека, который собственноручно спасал баджорскую археологию во время оккупации.
      Аку махнул рукой словно стирая слова Пикарда.
      – Хммм. Я не делал ничего подобного. Мне помогали сотни. Тысячи поддерживали меня. – На мгновение тень промелькнула в его глазах. – И слишком многие умерли. – Он отпустил руку Кирка, и снова улыбнулся Пикарду; через силу, но искренне. – Но это в прошлом. У Баджора… что за великолепное земное слово вы использовали, когда мы переписывались?
      Пикард точно знал какое слово имеет ввиду профессор.
      – Ренессанс.
      – Да! Именно! Возрождение. – Он распростер свои тонкие руки. – Мир однажды потерянный, и теперь открытый вновь, возрождается с каждым днем.
      Остальная часть группы собралась вокруг Пикарда, Кирка и Аку, и Пикард мог видеть, что они настолько высоко уважали профессора, что никто не попытался прервать приветствия ученого. Но когда приветствия закончились, второй пожилой баджорец выступил вперед, и мягко положил руки на плечи Аку.
      – Профессор, это был долгий день. Думаю пришло время отдохнуть.
      Пикард заметил, что Аку не возражал. Вместо этого он похлопал мужчину по руке.
      – Мой хранитель, – сказал он Пикарду. – Седж Нирра.
      Пикард предложил свою руку, и Седж принял ее крепкой хваткой. Волосы баджорца, аккуратно подстриженные, были почти полностью седыми, и он носил одежды в том же стиле, что и остальные, хотя Пикард видел, что они такие же новые, как у него самого и у Кирка. Д’жа паг Седжа мерцал как ниодин другой и Пикард понял, что серьга и декоративная цепочка сделаны из чистой прессованной золотой латины.
      – Капитан Пикард, очень рад, сэр. Профессор доставил мне большое удовольствие рассказав о вашей работе с доктором Галеном. Мы все с нетерпением ждали вашего прибытия.
      Прежде чем Пикард смог сказать что-то в ответ, хорошо одетый мужчина направил свое внимание на Кирка.
      – А это, должно быть, дело ваших рук, сэр. Капитан Кирк, Седж Нирра.
      Кирк пожал руку мужчины, а затем сказал Пикарду:
      – Локим Седж местный бизнесмен. Он помогает финансировать эти раскопки, и я устроил наш визит сюда через его контору.
      Пикард был впечатлен хотя и немного растерян. Звание «локим» было почетным и давалось лидерам общества в аграрных районах Баджора. Первоначальный смысл этого слова намекал на земных феодальных землевладельцев. Хотя квазифеодальная землевладельческая система Баджора давно угасла, название осталось, и теперь давалось в знак благодарности за отличную работу и службу, а не из-за страха. Казалось Седж почувствовал замешательство Пикарда.
      – У вас вопрос?
      Пикард не хотел упоминать об этом, но раз мужчина спросил…
      – Когда Джим предложил мне присоединиться к этим раскопкам, разумеется я просмотрел всю информацию о них. Кажется раскопки целиком финансируются Институтом Открытий.
      Седж рассмеялся.
      – Вы очень дотошны, капитан. И вы правы. Эти раскопки действительно идут под эгидой Института. Но мой бизнес снабжает деньгами эти раскопки прямо через Институт. Как вам известно, в эти дни у временного правительства есть более неотложные вопросы, нежели управление общественными средствами.
      – Конечно, – согласился Пикард.
      Ему очень хотелось знать, какого рода бизнес ведет Седж Нирра, но он решил, что у Кирка наверняка есть такая информация.
      – Позвольте мне представить остальных, – объявил Седж, а потом быстро представил остальную часть группы.
      Как и предположил Пикард, двое молодых мужчин с военной вация.и службу, а не ыправкой и в самом деле служили в Сопротивлении, а потом в провинциальной группе обороны Ларассы. Они были братьями, Эрлы Труфор и Крезин, ныне гражданские. Хотя у них не было археологического образования, их наняли как специалистов по подводным работам для обслуживания лодок, нырятельной платформы и подводного оборудования.
      Пикард так же оказался прав насчет монаха: он оказался приларом и тоже из Ларассы. Он присутствовал и как археолог, и как лингвист, но прежде всего, как религиозный советник. Если бы были найдены любые экспонаты, касающиеся Храма и Пророков, прилар Тэм должен был исполнить необходимые церемонии до того, как они будут извлечены.
      Из остальных археологов Пикард был незнаком с тремя мужчинами. Эксин Морр, Рэнн Дэлрис, и Фринн Олфрин были представителями нового поколения баджорских ученых. Все трое были слишком молоды, чтобы их можно было призвать к оружию в Сопротивление, а потом они оказались среди первой группы студентов возрождающегося Баджора, которые закончили свое образование в мирное время. Но Пикард сделал мысленно пометку в следующие несколько дней отыскать Эксина. Будучи студентом, этот коренастый молодой человек с глянцевой черной бородкой провел промежуточный семестр на раскопках в Б’хала, и там же встречался с Беном Сиско.
      Наконец Седж представил доктора Роун Ай’диир, строгую женщину, которая шла в стороне от других, когда они пришли в лагерь. Пикард тотчас же признал в ней тип ученого, который возмущается любым вторжением в свою работу, и при этом через силу заставляет себя говорить с кем-то, кто не связан с ее настоящим исследованием.
      – Доктор Роун, – начал Седж, – капитан Пикард автор многих монографий огромной важности в этой сфере. Выгода для Звездного флота и потеря для археологии.
      Пикард протянул руку, но Роун скрестила руки и уставилась на него.
      – Вас здесь не ждут.
      Пикард отсутствующе посмотрел на свою руку, потом медленно убрал ее, подыскивая дипломатическую фразу, чтобы разрядить положение. Но Седж заговорил первым.
      – Боюсь доктору Роун еще придется оценить выгоду археологии, связанную с внешним миром, в особенности… – он кивнул на Пикарда, –… со специалистами любителями, и, – он прикоснулся рукой к своей груди, – жадными бизнесменами, которые надеются погреть свои предприятия в отражении славы работы доктора.
      Лицо Роун скривилось от отвращения.
      – Седж, я приму вашу латину когда угодно, чтобы поддержать Институт. – Она сердито ткнула пальцем в Пикарда. – Но тормозить нас, приводя избалованных инопланетян, чтобы они задавали смешные вопросы и крали в качестве сувениров экспонаты… – Она сжала цепочку своего д’жа паг, словно пытаясь вытянуть из нее силу. – Пророки плачут.
      Пикард попытался сформулировать извинение, но Седж заговорил первым – с большой и неуместной точностью, как подумал Пикард
      – Ай’диир, прежде чем ты сбежишь в пустыню, чтобы бичевать себя, имей ввиду, что ты только что обозвала ?избалованным инопланетянином? человека, который рисковал своей жизнью, чтобы подтвердить теорию Ричарда Галена о расе прародителей, которые ответственны за засеивание галактики…
      Но Роун не позволила ему закончить.
      – У меня есть чем заняться вместо того, чтобы стоять здесь и выслушивать светские богохульства. В Баджор вдохнули жизнь Пророки. И меня не волнует откуда произошли инопланетяне, и вас не должо это волновать.
      Седж произнес сквозь сжатые зубы.
      – Вы невыносимо грубая…
      – А вы забыли, что мы только что провели четыре проклятых часа на солнце, отпевая беднягу Артира! – Роун отвернулась от Седжа, и сердито уставилась на Пикарда и Кирка. – Вы хотите сделать что-то полезное для нас, отсталых аборигенов этого примитивного мира? Используйте свои звездные корабли, чтобы разыскать человека, который убил Нилана Артира, а затем низвергните его в Огненный Колодец вместе с другими ему подобными!
      Наконец Пикард увидел способ присоединиться к односторонней беседе.
      – Вы знаете кто его убийца? – спросил он.
      – Коррин Тэл, – прошипела Роун.
      Потом она повернулась, и последовала прочь между двумя палатками, и быстро исчезла из вида. Другие представители лагеря сохраняли молчание вслед вспышке Роун. Седж приблизился к Кирку и Пикарду, и прошептал:
      – У нее был трудный день. Она и профессор Нилан… ну… она о нем очень беспокоилась.
      Пикард подумал, что это очевидно. Но Кирка не интересовало обсуждение эмоционального состояния доктора Роун.
      – Она сказала, что профессора Нилана убил Коррин?
      – Именно в это она верит, – подтвердил Седж.
      Пикард видел, что бизнесмен хотел понять причину вопроса Кирка.
      – А вы знаете Коррина?
      – Сегодня он спас нам жизнь, – сказал Кирк.
      – Мы пропустили зону приземления, – объяснил Пикард. – Коррин нашел нас в пустыне.
      – Но нам он сказал, что искал убийцу, – продолжил Кирк.
      Седж выглядел извиняющимся. Позади него остальные члены лагеря разбились на маленькие группы и направились в другие места лагеря.
      – Нет никакого убийцы, – спокойно сказал Седж. – Смерть профессора Нилана была несчастным случаем и ничем больше.
      – Тогда как вы объясните, что все части коммуникационного устройства разрушены? – спросил Кирк.
      Седж подарил Кирку усталую улыбку.
      – Думаю нам нужно поговорить, – сказал бизнемен, и повел их к морю.
 

 
       USS «Энтерпрайз» NCC-1701, МАНДИЛИОНСКИЙ РАЗЛОМ, ЗВЕЗДНАЯ ДАТА 1007.8
      После того как «Энтерпрайз» медленно миновал кружащееся, сверкающее облако обломков толианского корабля, Кирк остался на мостике; картина гибели толианского корабля преследовала его.
      В гимнастическом зале он напомнил Споку, что если «Энтерпрайз» когда-нибудь будет уничтожен, его заменит другой корабль. Таково было холодное, жесткое уравнение их места в продолжающихся действиях Звездного флота, и пятидесятилетних базовых планах Федерации по исследованию галактики.
      И все же… целый корабль, вся команда уничтожены в одно мгновение. И у него была возможность сделать ошибку, которая в результате с таким же успехом могла бы привести к уничтожению его собственного корабля и команды. Он начал понимать, что именно это и означало быть капитаном звездолета. Не только рисковать самому, но и заставлять других делать тоже самое.
      Кирк услышал необычный звук компьютера, исходящий от научной соже самое.
      здолета.нного корабля и команды.танции Спока, и бросил на него взгляд со своего места. Спок уже встал, чтобы посмотреть в свой голографический вьювер.
      – Очаровательно, – произнес он.
      Кирк посмотрел на видовой экран. Белый карлик в центре Мандилионского разлома, даже увеличенный подпрограммой оптического усиления видового экрана, был едва заметным раскаленным красным угольком на фоне отдаленной газовой завесы, которая составляла внутренний слой облака разлома.
      «Энтерпрайз» летел со скоростью три четвертых импульса, так медленно, что изображение на экране, казалось, не менялось час за часом. На фоне этого статического образа Кирк не видел впереди ничего необычного.
      – Что очаровательно? – спросил он.
      – Тот звук, который мы слышали, – сказал Спок. – Это компьютер предупредил нас о вспышке альфа радиации, соответствующей… – Он сделал паузу, словно подыскивая редко используемый термин. – атомному взрыву. По-моему так это называли на Земле.
      Кирк знал историю.
      – Термоядерное оружие?
      – Согласно нашим электромагнитным датчикам несколько более примитивный. Взрыв распада, а не слияния.
      Кирк, в отличие от Спока, был не уверен, что стоит делать из этого различие. В последний раз термоядерное оружие использовалось в недавней истории во время ромуланской войны, почти сто лет назад. И Кирк не мог вспомнить ниодного использования оружия, основанного на расщеплении, в космической войне, хотя ему вспомнилось, что клингоны использовали его в свой первоначальный период колонизации. Кирк встал, чтобы присоединиться к Споку за его станцией, и выдвинул предположение.
      – Насколько я помню из курсов по астрофизике, поверхность белых карликов может производить термоядерные реакции.
      Фактически кроме Кэрол Маркус, это была единственная вещь, которую Кирк мог вспомнить из своих уроков по астрофизике.
      – Кроме того, капитан, – поправил Кирка Спок, – компьютер обнаружил спектр расщепления, а не слияния. – Компьютер снова издал звук. – Вот еще.
      Спок проверил свой вьювер, затем добавил:
      – К тому же реакции наблюдаются не вблизи карликовой звезды. Они исходят из орбитального пространства пятой планеты.
      Кирк мог представить только одну возможность.
      – Это взрывы боезарядов?
      – Это было бы логическое заключение.
      Кирк уставился на научный дисплей Спока, про себя анализируя спектры.
      – Судно со способностью к деформации свыше нашего понимания использует примитивное оружие. Где же здесь логика?
      Прежде чем Спок смог ответить, звук компьютерной тревоги прозвучал вдвое сильнее. Спок проверил вьювер.
      – Теперь многократные взрывы.
      – Предложения? – подтолкнул Кирк. – Выводы? Новые формулировки?
      – Не думаю что нам стоит предполагать, будто атомное оружие было применено усовершенствованным кораблем, – просто ответил Спок.
      У Кирка не было никакого желания начинать спор.
      – Значит если это не усовершенствованный корабль-объект-что-то еще, называйте это как хотите, значит это андорианцы?
      – Насколько известно, они не возят атомное оружие, но эта вероятность вполне правдоподобна.
      – Но насколько правдоподобна? – спросил Кирк. – Андорианцы на восемнадцать часов опережают нас. Вы думаете возможно, что они уже вошли в контакт с инопланетным кораблем, и что они даже напали на него?
      – Андорианское судно – корсар, капитан. Вероятно они не ограничены приказами воздерживаться от использования силы, чтобы получить варп технологию корабля.
      Кирк уставился вперед на видовой экран, отчаянно желая, чтобы подпространственные сенсоры уже починили, и чтобы они смогли увидеть, что происходит на орбите пятой планеты. Ограниченные только оптическими сенсорами по меньшей мере еще на час, сканеры «Энтерпрайза» не смогут перехватить достаточно деталей для создания пригодного изображения, получаемого только от отраженного света. Но даже в этом случае сенсоры обнаружат свет, который уже устареет на часы.
      – Вы думаете, что у корабля, способного передвигаться на варп пятнадцать, будут щиты, которые смогут устоять перед атомным взрывом.
      Кирк сомневался, что взрыв сможет повредить даже «Энтерпрайзу», разве что он приблизится на сотню метров, опустив все щиты.
      – Мы узнаем это в течении трех часов, – сказал Спок. – Таково расчетное время нашего прибытия к пятой планете.
      Кирк разочарованно вздохнул, подумав, что должно быть именно на это были похожи ранние дни исследования космоса, когда путешествие даже до планет в пределах солнечной системы занимали дни. И как кто-то мог добиться чего-то при таких условиях?
      – Чтож, – сказал он, – если повезет, через три часа андорианцы все еще будут атаковать, и мы сможем прискакать на помощь.
      Спок уставился на Кирка.
      – Прискакать?
      – Мы будем кавалерией, Спок. Появимся из-за холма в последнюю секунду.
      Он улыбнулся о
      задаченному выражению лица Спока, поняв, что это означает: его офицер по науке понятия не имеет, что же он имел ввиду. Пока что, решил Кирк, счет ноль-ноль. Компьютер издал еще один звук, несколько отличный прочих.
      – А это еще что? – спросил Кирк. – Пороховой взрыв?
      Потом мостик яростно встряхнуло, и пока Кирк старался сохранить равновесие, он услышал пульсацию аварийной мощности генераторов полей структурной целостности. На видовом экране всего на миг он выхватил тонкую линию интерференции, разрезавшую структуру и цвета далекого газового облака.
      – Черт возьми, то это было? – потребовал Кирк, быстро возвращаясь в свое кресло, в то время как сообщения о повреждениях затопили мостик.
      – Без сенсоров я не уверен, – сказал Спок из-за своей станции, сосредоточив все свое внимание на вьювере. – Однако по той незначительной информации, которую я смог скореллировать, кажется мы только что столкнулись с подпространственным волновым следом.
      – Подпространственным? Откуда?
      Пока офицер по науке настраивал управление, Кирк наблюдал, как видовой экран зарябил, потом начал воспроизводить то, что появилось на нем несколько секунд назад, когда Кирк мельком заметил линию искажения.
      – Я пытаюсь восстановить оптическое изображение из широко рассеянных фотонов, – сообщил Кирку Спок.
      На экране, пока Спок манипулировал тем, что зарегистрировали сканеры, цвета газового облака исчезли, а линия искажения начала укорачиваться, расширяться, обретая детали, пока Кирк не увидел достаточно, чтобы понять, что проявится на окончательной картинке.
      – Я узнаю этот силуэт. Это клингонский крейсер, – сказал Кирк.
      – Действительно. Передвигается на варп два, курс к пятой планете. – Спок оторвался от вьювера, чтобы вежливо посмотреть на Кирка. – Похоже теперь клингоны появятся из-за холма, капитан.
      Кирк наклонился вперед, сжав кулаки, чтобы удержать под контролем свою досаду.
      – Нет, пока у меня есть что сказать. – Он пальцем щелкнул по коммуникатору на подлокотнике своего кресла. – Мостик инженерному. Мне прямо сейчас нужен варп фактор четыре.
      Мистер Скотт ответил почти сразу же.
      – Капитан, я могу его дать. Но разве не опасно идти на варп четыре без подпространственных сенсоров?
      Кирк об этом знал. Но другой фактор питал его решение. Если клингоны могут рисковать, значит могу и я.
      – Я думаю это невозможно, – сказал Сулу, глядя мимо Кирка на видовой экран.
      – Тогда лучше измените свое толкование терминов, – ответил Кирк. – Потому что мы видим это там.
      На видовом экране был Мандилион V, всего в нескольких минутах до того, как «Энтерпрайз» приблизится достаточно, чтобы выйти на орбиту. По всем законам он должен был быть не больше опаленного сверхновой шара из наполовину расплавленного камня с атмосферой лишь немного отличающейся от жесткого вакуума межзвездного пространства.
      Но над экватором и рядом с полюсами кружились полосы облаков. И Кирк вдобавок мог видеть сгущение системы сильных штормов, озаряемые внезапными вспышками внутренних молний.
      – Что вы об этом думаете, мистер Спок? – спросил Кирк.
      – Я согласен с мистером Сулу. Планета с атмосферой, находящаяся так близко к сверхновой по прошествии всего пятидесяти тысяч лет не соответствует никакой известной модели планетарного развития.
      Кирк не был так обеспокоен странными характеристиками планеты, как двое ученых. Ему нравилось неизведанное. Ему нравилось обнаруживать вещи, которые прежде никто не находил.
      – Именно поэтому мы здесь, джентльмены. Находить новые модели. Расширять свои горизонты.
      Сулу хмуро кивнул.
      – И отвергать трехсотлетние знания о звездной эволюции.
      Кирк рассмеялся.
      – Где ваше чувство приключения?
      – В данный момент, – сказал Сулу, – думаю я оставил его на Аргилеусе. – Он кивнул Кирку. – Разрешите вернуться в лабораторию, сэр.
      Кирк дал свое разрешение, и Сулу перепрыгнув через три ступеньки к верхней палубе поспешил к турболифту.
      – А как вы, Спок? – спросил Кирк. – Вы тоже предпочитаете оказаться в любом другом месте?
      – В настоящее время нет.
      – Рулевой, – спросил Кирк. – Есть какие-либо признаки клингонов?
      Лейтенант Келсо не отрывал взгляда от своей панели.
      – Они где-то поблизости, сэр. Я повсеместно улавливаю следы деформации. Просто пока не могу их ни с чем связать.
      Спок повернулся к Кирку от своей станции.
      – Капитан, возможно что природа усовершенствованной технологии двигателя, который привел инопланетный корабль в этот регион, частично ответственна за трудности с имеющимися показателями.
      Кирка не интересовали оправдания, но он знал почему Спок это сделал. Он давал Кирку понять, что неспособность Келсо отследить клингонский крейсер не была ошибкой молодого человека.
      – Ясно, мистер Спок. Спасибо, что указала на это.
      Спок мог не играть в учтивость когда дело касалось его капитана, решил Кирк, но он присматривал за командой, и Кирк одобрял это.
      – Есть какие-нибудь признаки атомных взрывов? – спросил Кирк.
      – Это тоже трудно отследить без всех сенсоров, – сказал Спок. – Пока взрыв не поразит заметную цель, и не породит обломки. В противном случае, судя по силе тех взрывов, которые мы засекли, все что мы сможем найти – испарившееся облако обнаженных субатомных частиц, оставшихся от механизмов, с массой не больше двухсот килограмм. Останется не слишком много.
      – Входим в орбитальный диапазон, – объявил лейтенант Олден.
      – Стандартная орбита, – приказал Кирк. Он снова посмотрел на Спока. – Есть какие-либо признаки инопланетного корабля?
      Спок отстранился от своей станции.
      – Пока нет.
      – Есть шанс, что они смогли туда приземлиться? Спрятаться по грозовыми облаками?
      – Это одна из возможностей, которую я исследую, – подтвердил Спок. – Однако я не могу обнаружить никаких признаков топливного выхлопа в атмосфере планеты.
      – Что если они для планетарных маневров используют антигравитацию? – спросил Кирк. – Или их двигатели деформации могут работать прямо на поверхности планеты?
      Спок удержал нейтральное выражение, хотя Кирку показалось, что он почувствовал в его ответе напряженность.
      – Я исследовал больше одной возможности, сэр.
      Кирк понял, что снова зашел слишком далеко. И если Спок ведет счет также как и он, то теперь капитан оказался перед проблемой, которая означала, что Кирк может ожидать от Спока ответного залпа в любое время. А потом снова заговорил Келсо.
      – Капитан, я фиксирую впереди объект. Орбитальная траектория.
      – На экран, – приказал Кирк.
      Видовой экран дрогнул, когда на нем появилось увеличенное изображение. В основании экрана – размещенная по правилам и служащая для фактической ориентации «Энтерпрайза» – появилась поверхность планеты, медленно вращающаяся, демонстрирующая штормы, полосы облаков, и бескрайние участки коричневых скал. Откуда бы ни появилась за столь короткое время атмосфера, поверхность планеты бесспорно была очищена сверхновой дочиста. Над поверхностью планеты Кирк увидел звезды, но ничего боле.
      – Вы сказали что обнаружили объект, мистер Келсо?
      Руки Келсо замелькали над управлением.
      – Да, сэр. Но он маленький… нет… сэр, есть проблема, он фрагментарный. Перехожу на полное увеличение.
      Видовой экран снова дрогнул, и Кирк вскочил со своего кресла. Объект оказался телом. Без какого-либо скафандра.
      – Спок, анализ.
      – Андорианец, сэр. Мертв. Самая вероятная причина: взрывная декомпрессия.
      – Есть признаки его корабля?
      – Сканирую, – сказал Спок.
      – Охватываю силовым лучом, – добавил Олден. – Многократные контакты, сэр.
      Кирк сел назад. Он ненавидел тайны.
      – Изолируйте самый большой кусок. Давайте посмотрим.
      – Да, сэр.
      – Есть обломки, капитан, – сказал Спок. – Пластины дюрания, нуклеатидные керамические плитки…
      – Их используют как экраны от нагрева, не так ли? – спросил Кирк.
      – Да, сэр. На малых атмосферных транспортниках.
      – Есть контакт силового луча с большим куском, сэр, – сказал Олден.
      Изображение на видовом экране слегка дрогнуло, когда изменился угол обзора сенсора. Объект в силовом луче напоминал половинку яйца, сделанную из металла, со стелющимися за ним кабелями, проводами и прочими обломками.
      – Что это? – спросил Кирк. – Дайте масштаб.
      Но прежде чем Спок или Олден успели ответить, объект повернулся настолько, чтобы дать Кирку нужную ему информацию. Внутри, привязанное к противоперегрузочному креслу, находилось второе тело андорианца. Объект был примерно пяти метров в поперечнике.
      – Спасательная капсула? – спросил Кирк.
      Спок подтвердил его вывод.
      – Андорианской конструкции. Судя по температуре, она декомпрессировалась примерно восемнадцать минут назад.
      Кирк в уме просчитал релятивистское время.
      – Значит, сделав поправку на скорость света взрыва альфа радиации, которую вы обнаружили, капсула была уничтожена спустя примерно час после того, как имели место взрывы, а значит возможно, что его атаковали клингоны.
      Кирк решил, что реакция Спока – а он поднял обе брови на несколько миллиметров – была эквивалентом вулканского изумления.
      – Ваши вычисления в высшей степени верны.
       Еще одно очко капитану, подумал Кирк.
      – Но что насчет логичности ситуации, Спок? Какова схема событий с учетом того, что мы обнаружили?
      Спок задумчиво осмотрел поврежденную андорианскую спасательную капсулу, которая кувыркалась на видовом экране.
      – Одна возможность: космическое сражение, состоявшееся на орбите этой планеты с применением примитивного атомного оружия между андорианцами и кем-то отличным от клингонов. Возможно андорианский корсар был серьезно поврежден. И тогда, спустя примерно час после окончания атаки, двое из членов команды попытались сбежать в этой капсуле, и клингоны ввязались в конфликт, уничтожив ее.
      Как и остальная часть команды на мостике, Кирк был огорошен обломками крушения на видовом экране. Но он не мог удержаться от ощущения, что Спок, возможно, обрисовал только половину истории.
      – Мистер Олден, – сказал Кирк, – вы можете получить спектральные данные с разрушенного скола главного корпуса спасательной капсулы?
      – Да, сэр, – быстро откликнулся Олден. Он скорректировал управление, и оглянулся на Спока. – Мистер Спок, посылаю результаты на вашу станцию.
      Спок вызвал данные на свой центральный экран.
      – Каков приговор, мистер Спок? – спросил Кирк. – Это не структурный разлом, не так ли?
      Спок развернулся к Кирку.
      – Нет, сэр. Спектральный образец дюрания указывает на то, что корпус был подвергнут явному воздействию направленного оружия.
      Кирк почувствовал холодок, пробежавший по его коже. Теперь миссия стала больше, чем первым контактом. Она вполне могла стать боевой миссией.
      – Скажите мне, мистер Спок, какой враг стреляет по спасательным капсулам корабля, который не может бороться?
      – Логически это авантюрист, который желает остаться победившей стороной, – ответил Спок.
      В этот момент Ли Келсо дал именно тот ответ, которого ждал Кирк.
      – Капитан, на горизонте! Клингонский крейсер!
      Реакция Кирка была автоматической.
      – Красная тревога. К бою.
      Позади Кирка лейтенант Танака подчинился тотчас же и сразу же по всему кораблю вспыхнули красные огни и зазвучали сирены. Кирк напрягся в своем кресле и произнес настолько громко, чтобы его услышали сквозь сигнал тревоги.
      – Выведите тот корабль на экран, мистер Олден. Поднять щиты, фазеры наизготовку.
      Видовой экран снова дрогнул, и на фоне звезд появился зловещий силуэт крейсера D-6. Его тонкая шея и слезообразный командно-оружейный центр выдавались вперед из коротких и массивных двигателей, создавая впечатление притаившегося хищника, готового к прыжку, или смертоносной змеи, собирающейся ударить. Так и этак настоящий клингон.
      Но как раз когда Кирк приготовился отдать приказ, который бросит в сражение его самого, его корабль, и его экипаж, он увидел другую возможность, которую ни он, ни Спок не учли. Клингонский корабль был не один.
      Он вращался на орбите в соединении с кораблем в пять раз превышающим его собственные размеры: длинный, гладкий, каждая линия и сегмент которого плавно перетекали в следующие, и все это было укрыто в невыразительном, совершенно отражающем корпусе, внутри которого клингонский корабль казалось искаженно мерцал.
      – Это судно я не узнаю, – спокойно сказал Кирк, несмотря на шум сигнала боевой тревоги.
      – Этой конфигурации нет ни в одном из идентификационных списков, – подтвердил Спок.
      И хотя Кирк знал, что теперь должен ждать дополнительную информацию и дальнейший анализ, он уже понял, что нашел цель его гонки, и что клингоны нашли ее первыми.
      – Приказы, капитан? – спросил Спок.
      Кирк стоял перед выбором. Боевая миссия против клингонов, или же первый контакт с инопланетянами в незаурядном корабле? Он знал что ему хотелось сделать. Но он также знал, что будет правильнее.
      – Всей команде, отставить красную тревогу, – приказал Кирк. – Лейтенанат Танака, открыть частоты приветствия.
      – Есть, сэр, – сказал Танака.
      Сигнал тревоги прекратился. Красные лампочки перестали мигать.
      – Мы получаем ответ с инопланетного корабля, –сказал Танака. – Визуальный входящий сигнал.
      – На экран, – приказал Кирк.
      Видовой экран дрогнул, и два корабля исчезли, сменившись изображением, которое заставило Кирка открыть от удивления рот.
      – Меня зовут Норинда, – сказала инопланетянка, и ее голос был столь же теплым, мягким, и соблазнительным, как и ее красота.
      Кирк попытался ответить, но внезапно его горло пересохло. Он никогда не видел столь невероятно притягательной женщины.
      – В чем дело? – поддразнивая спросила Норинда, словно знала о каждой мысли и образе, вспыхнувшем в голове Кирка. – Ваш вид не умеет говорить?
      – Я… – Кирк кашлянул. – Я капитан Джим Кирк со звездолета «Энтерпарйз». Я…
      Он не смог закончить. Норинда изящно облизнула губы и лучезарно улыбнулась.
      – Я буду так рада, если вы навестите меня, капитан Кирк. Вы ведь навестите меня, не так ли?
      Кирк кивнул, и его дыхание и голос покинули его.
      – О, прекрасно, – сказала Норинда. – Я ждала именно такого как вы. – Она снова улыбнулась, и Кирк почувствовал тепло в груди. – Приходите ко мне, капитан Кирк. Я хочу поиграть.
 

 
       БАДЖОР, ЗВЕЗДНАЯ ДАТА 55596.5
      Кирк поднял лицо к солнцу, и вдохнул густой, влажный, живой запах Внутреннего моря. Каждый раз когда заостренный нос маленький лодки шлепал по волнам, брызги водяного тумана окутывали его, и ощущение его прохлады и высыхания на лице, вкус соли на губах связывали его с этим миром и этим временем, словно он не мог быть ни в каком другом месте. Он посмотрел на Пикарда, сидящего напротив на закругленном бортике надувной лодки, и увидел, что он делает тоже самое: подставляет лицо ветру, солнцу, и брызгам.
      – Это единственное чего нет на мостике звездолета, – окликнул Пикарда Кирк.
      Пикард улыбнулся ему.
      – Я думал о том же.
      Потом глухое урчание двигателя уменьшилось, и Кирк качнулся вперед, когда лодка замедлилась. Он оглянулся на Седжа Нирру, который стоял на корме возле двигателей.
      – Почти на месте, – крикнул Седж.
      Он указал вперед. Кирк и Пикард посмотрели вперед, и увидели ряд небольших перевернутых оранжевых пирамид покачивающихся на воде. Кирк насчитал их по меньшей мере две дюжины, разбросанных по гектару поверхности.
      – Это базисные маркеры, – объяснил Пикард. – Каждый из этих буйков указывает на пересечение стен или улиц на участке внизу.
      – Верно, Пикард, – сказал Седж. – Желтые маркеры указывают поле артефактов. Вон там, и там.
      Кирк повернулся к левому борту, чтобы рассмотреть, что некоторые из маркеров в этом направлении были желтыми, хотя темно-ржавое небо мешало различать желтый и оранжевые цвета. Он оглянулся назад, мимо Седжа, и посмотрел на пляж примерно в двухстах метрах от них. За ним на небольшом возвышении располагались округлые контуры лагерных палаток. А далеко на горизонте небо на востоке уже стало цвета индиго.
      Рефлекторно Кирк посмотрел вверх, чтобы проверить звезды. Он увидел две луны Баджора, каждая в половину видимого размера земной Луны, одна серебристая, а другая интригующе сине-зеленая. Рядом с ними он увидел группу из четырех мерцающих звезд, и внимательно присмотрелся к ним, чтобы увидеть, движутся ли они как спутники или космический корабль. Седж должно быть заприметил, что привлекло его внимание, и выкрикнул:
      – Мы называем их Пять Братьев.
      – Я вижу только четырех, – ответил Кирк.
      Седж рассмеялся, указал на юго-восток на одно из баджорских созвездий, которое Кирку было известно как Динориос.
      – Потому что пятый брат был самый мудрый. Его нет там, потому что он живет в Храме.
      – А почему другие четверо там? – спросил Кирк.
      – Первый был тщеславен, – сказал Седж. Он повернул ручку управления вверх, чтобы вытащить двигатели, и полностью отключил мотор. – Второй был жаден. – Он выбросил с кормы маленький инерционный якорь. – Третий был… ну… для этого в стандарте нет слова. Скажем так, он был невнимателен к совету своего тестя относительно сбора листьев офбатерета.
      Кирк посмотрел на Пикарда, но тот пожал плечами, явно тоже не зная, что это означает, хотя очевидно это было на Баджоре серьезным правонарушением.
      – А что насчет четвертого? – спросил Кирк.
      Седж присел, чтобы переместиться в маленькой лодочке так, чтобы сесть рядом с Кирком и Пикардом.
      – Он Б’ат б’Этел. Самая маленькая и самая тусклая звезда, вон та слева. Самая дальняя от Баджора и Храма.
      – А каково его преступление? – спросил Пикард.
      – Не преступление, – сказал Седж, явно наслаждаясь своим пересказом баджорского фольклера. – Братья были превращены в звезды за свои грехи. Это важное культурное отличие в древних преданиях. Преступления против людей и собственности. А грехи против Пророков и их совета.
      – Ну хорошо, – сказал Кирк, – каков грех Б’ат б’Этел?
      – Самый ужасный из всех. Он нашел Слезу Пророков, и попытался сохранить ее для себя.
      Пикард посмотрел на юго-восток, где на фоне темного неба начал выделяться первый бледный отблеск Пояса Динориуса.
      – Позвольте предположить. Пятый брат нашел ее и отдал народу Баджора.
      – Не совсем. Он нашел ее, но Слеза была испорчена… думаю точнее будет: стала объектом греха. Это означало, что она стал непригодна, чтобы поделиться ею с народом Баджора. Поэтому пятый брат Б’ат х’Рэм вернул ее в Храм, и все еще живет там.
      Кирк попытался найти мораль в этой истории, но она ускользала от него.
      – Значит народ Баджора отказался от Слезы Пророков из-за греха одного человека?
      Седж кивнул.
      – Да. Мы баджорцы очень духовный народ, Кирк. Нас с рождения учат, что грех против Пророков приносит духовный вред не только нам самим как личности, но и всем членам нашего общества.
      – Звучит жестоко, – сказал Кирк.
      – Но соответственно и одухотворяет, – ответил Седж. – Без этой черты я сомневаюсь что баджорская культура смогла бы просуществовать практически неизменной десятки тысяч лет.
      Кирк решил не отвечать. Было не то время, чтобы делиться с хозяином своей собственной личной верой в необходимость изменений. Седж казалось понял, что пришло время для смены темы.
      – Политика и религия, Кирк? На Баджоре они неразделимы. Но это не лучший выбор для чужаков в море. – Он осторожно наклонился через борт лодки рядом с Пикардом. – Сегодня вода очень прозрачная. Вы сможете проследить за веревкой маркера.
      Кирк посмотрел вниз со своей стороны лодки и увидел, что Седж был прав. Хотя солнце в небе стояло низко, оно все еще было достаточно ярким, чтобы осветить дно, на котором буйные петли и изгибы преломленного света мерцали на ряби песчаных дюн.
      – Какая здесь глубина? – спросил Кирк, еще не знакомый с баджорским соотношением между солнечными лучами, атмосферой и морской водой.
      Оптические характеристики каждого из миров класса М имели склонность несколько отличаться.
      – Здесь примерно пятнадцать метров, – сказал Седж. – Вы видите стену?
      Кирк обнаружил якорный канат маркера, а возле него прямую линию тени.
      – Вижу.
      – Это граничная стена большого комплекса закрытых печей, использовавшихся для обжига глиняных табличек, – объяснил Седж.
      – Исписанных табличек? – спросил Пикард.
      – Своды таблиц, накладные, долговые обязательства, и среди прочих предания. Еще одна из самых богатых находок артефактов примерно на пятьдесят метров дальше: груда мусора этого комплекса. Если табличка ломалась во время обжига, ее бросали в ямы. У нас здесь достаточно обломков, чтобы на годы загрузить поколения новичков студентов ради восстановления отчетов о делах и литературе этого места.
      Кирк услышал гордость и изумление в голосе Седжа. В воде под ними был не мертвый город. Для Седжа Нирры он был живым.
      – Где была бы археология без куч мусора, – легко сказал Пикард.
      Седж рассмеялся.
      – Но мы прибыли сюда не для этого, – добавил Пикард.
      – Да, – согласился Седж, устраиваясь на тонком полу их лодки.
      Похожий на каучук материал двигался вверх-вниз, когда под ним проходили легкие волны.
      – Так что же случилось с профессором Ниланом? – спросил Пикард.
      – По этому вопросу нет никаких разногласий, – ответил Седж. – Бедняга перезаряжал батареи, и одна из них оказалась дефектной. Когда он вставил ее в конвертер мощности… в общем он, вероятно, даже не понял что случилось.
      – Тогда с чего начинаются разногласия? – продолжил Пикард.
      Кирк был доволен своим положением и своим молчанием. У Пикарда был ум детектива и глаз на детали, и Кирк позволил ему руководить охотой за уликами. Кирка больше интересовало наблюдение за Седжем, пока тот разговаривал с Пикардом, ища признаки того говорил ли человек все что знал или нет.
      С точки зрения Кирка бизнесмен слишком стремился сменить тему. Но означало ли это, что ему было что скрывать, или же он просто предпочитал не говорить о смерти Нилана, Кирк был не уверен.
      – Разногласия начались семьдесят лет назад.
      Странный короткий смешок Седжа привлек внимание Кирка.
      – С оккупации? – спросил Пикард.
      – Больше десяти лет прошло со времени освобождения от кардассиан, – сказал Седж, – но кое-кто из моих соотечественнников баджорцев все еще отчетливо видит повсюду их серые руки.
      Пикард заговорил медленно, словно не совсем уверенный в намеках Седжа. Кирк сам был не уверен.
      – Профессор Роун уверена, что профессор Нилан был убит кардассианами?
      – Скорее был убит по их приказу.
      – Почему?
      Седж откинулся на пятки прежде чем раскинуть руки, словно желая охватить все Внутреннее море.
      – Полагают тайный сговор, Пикард. Нилан руководил ячейкой Сопротивления, ответственной за смерти множества кардассиан. Его убили либо из-за мести. Либо кардассианское министерство сельскохозяйственных реформ решило затопить эту долину, чтобы спрятать братскую могилу баджорских граждан и кардассианских офицеров, решив утаить правду о своих скрытых злодеяниях. Либо… – Седж восстановил свое согнутое положение на тонком полу лодки, и посмотрел на Пикарда. – Вы на самом деле хотите, чтобы я продолжил?
      Пикард собрался прервать унылый перечень Седжа, но Кирк был к этому не готов.
      – Да. Я хотел бы услышать больше.
      – Хотели бы?
      Это был больше вызов нежели ворос.
      – Насколько мне известно, – сказал Кирк, – теперешние кардассианские военные даже и близко не похожи на армию до войны с Доминионом. С их вновь отстраиваемым миром, как они смогли найти ресурсы, чтобы подняться до тайной попытки убийства на Баджоре?
      – Я не говорю что это действительно случилось, Кирк. Я просто пытаюсь объяснить, почему доктор Роун уверена, что Нилан был убит.
      – Разрушение коммуникационного оборудования предполагает умышленные действия, – сказал Пикард. – И опровергает связь врага с военной тактикой.
      Кирк видел, как растет раздражение Седжа от их вопросов.
      – Пикард, Кирк, если вы решились вообразить нереальное, зачем ограничиваться тем, во что верит доктор Роун?
      – Другие тоже думают что Нилан был убит? – спросил Пикард.
      – Коррин Тэл один из них.
      – И кого он считант убийцей?
      Кирк восхитился тем, как Пикард сохранил давление.
      – Религиозные фанатики, – сказал Седж. – Последователи культа призрака Па. Или кто-то еще, кто верит, что руины Бар’трайла нельзя трогать.
      – Разве не для этого здесь прилар Тэм? – спросил Пикард. – Чтобы убедиться, что не будут нарушены никакие религиозные артефакты?
      – Именно, Пикард. Конечно для Коррина это означает, что прилар Тэм подозреваемый. Покопайтесь поглубже, и вероятно найдете причину подозревать в смерти Нилана всех живущих в лагере.
      – Включаяя и вас? – спросил Кирк только чтобы увидеть реакцию Седжа.
      Баджорский бизнесмен уставился на Кирка, словно Кирк не просто задал гипотетический вопрос, а выдвинул обвинение.
      – Включая и меня.
      – А что сказали бы люди о ваших мотивах? – спросил Кирк, заставляя себя говорить как равнодушный вулканец.
      Кирк видел, что Седж борется, чтобы сохранить контроль над вспышкой гнева. Кирк знал это чувство, и распознал и борьбу.
      – Нет никакой тайны в том, что некоторые люди Баджора спрашивают о законности моего бизнеса. Некоторые заявляют, что я участвовал в военной торговле с кардассианами. Другие утверждают, что я связан с Доминионом. Конечный результат всех предположений один: что я построил свое состояние на страданиях баджорцев.
      – А вы это делали? – спросил Кирк.
      Глаза Седжа расширились от контролируемого гнева, но Пикард высказался первым.
      – Джим! Это совершенно неуместно.
      – Я не допускаю, что это случилось на самом деле, – сказал Кирк, используя слова Седжа против него самого. – Я просто пытаюсь понять, почему люди думают о нашем хозяине так, как они думают.
      Пикард посмотрел на Седжа, словно желая извиниться, но Седж отмахнулся от него.
      – Нет, все в порядке. Кирк знает что делает. – Седж снова перевел взгляд на Кирка. – Оккупация оставила множество горьких шрамов на баджорцах, Кирк. Присмотритесь повнимательней, и вы найдете их у каждого из нас. У Коррина Тэла. У прилара Тэма. Даже у меня. Но тот факт, что любой баджорец может пойти на убийство, чтобы защитить нашу веру, наш мир, наш образ жизни, не означает, что вчера вечером в этом лагере было совершено убийство.
      Седж снова посмотрел на небо. Последовав за ним Кирк увидел, что в поле зрения появились и другие баджорские созвездия. Солнце Баджора стало красной вспышкой на горизонте, испещренной полосами пылающих золотом верхушек облаков.
      – Мы должны возвращаться.
      Седж изменил положение, развернулся, чтобы проскользнуть к управлению двигателями. Все инстинкты Кирка говорили ему, что Седж что-то утаивает.
      – А что насчет Лары? – внезапно спросил Кирк.
      Он не думал о возможной стратегии Пикарда. Он просто действовал основываясь на инстинкте. Кухарка и ее ребенок были одной из немногих тем, которые они не обсудили с Седжем. Было ли это из-за оплошности? Или потому что этой темы Седж сознательно пытался избежать?
      – Кухарка? – спросил Седж. Он вытащил инерционный якорь даже не обернувшись на Кирка.
      – И ее ребенок, – добавил Кирк, молчаливо благодарный за то, что Пикард позволил ему действовать не перебивая.
      – Мелис, – сказал Седж. – Так зовут девочку.
      – Лара убила бы за своего ребенка?
      На сей раз Седж обернулся на Кирка, и казалось был озадачен вопросом.
      – А вы можете представить родителя, который не стал бы этого делать?
      – Она убила бы профессора Нилана?
      Теперь Седж стоял около рычага управления, но не сделал ни одного движения, чтобы включить двигатели.
      – Очень проницательно, Кирк.
      Кирк умышленно избегал смотреть на Пикарда и сохранял безучастное выражение лица: полезная уловка, которой научил его Спок. Если он и был проницательным, он не знал об этом, но оказалось, что его инстинкты были верны. Кухарка была больным местом Седжа.
      – Если смерть Нилана была убийством. И если убийцей был кто-то из лагеря, тогда я бы сказал, что наиболее вероятным подозреваемым была Эвден Лара.
      Теперь Кирк поймал взгляд Пикарда и еле заметно кивнул другу, передавая ему жезл.
      – Почему? – спросил Пикард.
      – По причине, которую предложил Кирк, – ответил Седж. – Ее ребенок умирает. И я уверен, что в своем замутненном сознании она обвиняет профессора Нилана в таком печальном положении дел.
       Теперь мы кое-чего добились, подумал Кирк. Впервые он почувствоал, что Седж сказал что-то в чем он был полностью уверен, ничего не скрывая.
      – Разве Нилан был ответственен за состояние ее ребенка? – спросил Пикард.
      – Конечно нет. – Седж проверил управление на конце рычага. – Болезнь Ф’релорна редка, и неизлечима, но это болезнь из-за климата, и ее причины понятны. Однако кто может обвинить мать в желании понять причину, объясняющую ее неудачу? Почему Пророки причинили ребенку такие страдания? Намного легче признать, что виновен человек. Человек, которого можно наказать.
      Кирк знал, что в словах Седжа было нечто большее нежели поверхностное замечание. Он чувствовал в мужчине какую-то скованность, но было ли это от досады, презрения, или чего-то еще, было пока не ясно.
      – Могла ли Лара сделать что-то, чтобы повредить конвертер? – спросил Пикард.
      У Седжа казалось возникли проблемы с управлением двигателями. Он дважды нажал одну из кнопок, но ничего не произошло.
      – Возможно ли это? Конечно, – сказал Седж. – Большинство вещей. Но сделала ли это она? Сделал ли это кто-то еще? – Он посмотрел прямо на Кирка. – Сделал ли это я? Нет, Кирк. Я этого не делал.
      Потом Седж повернул рычаг управления и для Кирка время замедлилось. Только на один миг он отвернулся, потому что, как ему показалось, увидел солнце, садящееся там где на корме лодки стоял Седж Нирра. Потом он понял: шар красного света не был солнцем Баджора. Это был разряд дисраптора. Смертельная точка на груди Седжа.
      Как раз когда Седж издал протяжный крик, когда свет расплавил его, наметив контуры его протянутых рук и раскачивающегося д’жа паг, чтобы преобразовать его в сверкающее плазменное поле разрушенных молекул, Пикард отшвырнул Кирка. Он выбросил их обоих через борт лодки, в объятья темно-зеленого и живого баджорского Внутреннего моря.
 

 
       БАДЖОР, ЗВЕЗДНАЯ ДАТА 55596.5
      Кирку жгло глаза. Ноздри горели. Он почувствовал резкий щелчок в колене, когда его нога попала под край борта, а затем освободилась, когда стремительный рывок Пикарда загнал его на глубину. Все это произошло вмиг, в вечность.
      Потом он почувствовал рывок рубашки под плечами и приглушенный толщей воды звук полыхнул с отчетливой силой. Кирк закашлялся, захрипел на воздухе. Он увидел, что Пикард гребет в вертикальном положении рядом с ним, причем одна его рука все еще сжимала воротник Кирка.
      – Я в порядке, – пробормотал Кирк, когда лицо Пикарда осветилось темно-красным заревом, когда взорвалась лодка.
       Попали по двигателям, подумал Кирк, когда он и Пикард снова нырнули под поверхность. Кирк медленно греб руками, чтобы удержаться под водой, все время глядя вверх. Глаза горели от соли и растворенных в баджорском море металлов. Пикард, плывущий рядом с ним, казался тенью. Над ними обоими брызги и вспышки пылающих обломков ударялись о поверхность воды, дробя тени, когда металл опускался на дно в странном кувыркающемся танце, и все это в абсолютной тишине.
      Поблизости в туманном слое мутной воды двигалась еще одна тень. Еще один обломок? Кирк был неуверен. Пикард показал вверх. Кирк изобразил круг большим и указательным пальцами, сигнализируя о согласии. Лодка была небольшой, и там не хватило бы горючего на долгое время. На поверхности было безопасно.
      Они рванули вместе и Кирк поморщился, когда его колено вспыхнуло болью. Он отказался смириться с этим обжигающим призывом, и вместо этого сконцентрировался на холодной воде, скользящей мимо него пока он всплывал. За миг до поверхности его нога ударилась о что-то. Обломок, была его первая мысль. А потом это что-то ударило его в ответ.
      В этот момент рядом с ним Пикард начал погружаться быстрее, чем мог бы плавать человек, и мгновение спустя Кирк почувствовал, что тоже опускается вниз. Он чувствовал напряжение в своих легких, когда свечение поверхности потускнело. Весь воздух в мире всего в паре метров над ним… всего в трех…
      Рука схватила его за лодыжку. Кирк посмотрел вниз, и увидел бледное лицо Пикарда. А ниже Пикарда корчащуюся тень, затененную океаном, что-то невидимое в мраке и расплывающееся в воде. А потом что-то еще крепко стиснуло его ноги, обернулось вокруг них, и снова потянуло вниз. Внезапно тело Пикарда, освобожденное от силы, которая тянула его вниз, взлетело мимо Кирка.
      Пикард схватил Кирка за руку, и потянул, подтолкивая себя свободной рукой. Кирк яростно брыкался, и наконец вырвался на свободу. Вместе они плыли к поверхности, гонясь за последними пузырями убегающего воздуха, который сочился из их ртов.
       Мы не сможем сделать это, отчетливо и бесстрастно подумал Кирк. Сколько было историй, рассказывающих о тонущих людях, которые в метре до поверхности открывали рот, чтобы вдохнуть словно они уже были спасены? Дыхание было тем, без чего не могло жить тело Кирка. Дыхание было всем тем, что могло положить конец этим мучениям.
      Вода над ними стала светлее. Кирк был близок. Он видел рядом с собой Пикарда. Они оба поднимались. Пузыри следовали впереди. Теперь только три метра. Темная тень упала между ними. Ощущение чего-то острого. Кирк оттолкнулся сильнее, быстрее, не забывая о колене, но игнорируя его.
      Два метра. Кирк сражался так как никогда прежде, чтобы удержать рот закрытым, держа под контролем настойчивую потребность своего тела в воздухе. Один метр. Он собрал все силы для последнего рывка. Потом он внезапно увидел, что Пикард опускается, раскинув руки в стороны, уже слишком далеко внизу, чтобы Кирк смог дотянуться до него.
      Первым желанием Кирка было изменить направление, и последовать за другом несмотря на ожидавшую их двоих внизу судьбу. Но инерция тянула его к поверхности, и как только он прошел через водный барьер, он инстинктивно вдохнул, задыхаясь от жидкости, которая струилась по его лицу.
      Он должен был снова нырнуть. Он не мог оставить Пикарда в этом подводном кошмаре. Он не станет. Но тело ему больше не повиновалось. Сердце Кирка колотилось, легкие требовали воздуха еще, и еще, и когда он наконец снова смог опустить голову под поверхность, море внизу было спокойным облаком тени, и солнечный свет больше не оставлял следы на дюнах на морском дне. Никакого способа отличить движущуюся тень от ночной темноты неизведанной воды. Кирк снова нарушил поверхность, и выкрикнул:
      – Жан-Люк!
      Потому что больше он ничего не мог сделать.
      Ныряльщики из лагеря добрались до него на своей нырятельной платформе через минуту, когда он поднялся для еще одного вдоха, продолжая свой бесполезный, отчаянный поиск. Один из них воспользловался багром, чтобы зацепить ткань промокшей рубашки Кирка и вытащить его из воды на палубу нырятельной платформы.
      – Нет, – запротестовал Кирк, но у него не хватило сил, чтобы воспротивиться своему спасению. – Пикард… он все еще там.
      Кто из двух братьев Эрл спас его, Кирк не знал. Имя потерялось в замешательстве. Но теперь он смотрел через борт так, словно было возможно рассмотреть скрытое морское дно.
      – Как долго? – спросил водолаз.
      Кирк знал ответ, и знал что он означает.
      – С момента взрыва.
      – Слишком долго.
      Смертный приговор. Кирк заставил себя подняться, один раз подскользнувшись на мокрой палубе, отягощенный промокшей баджорской одеждой, которая прилипла к нему, и почувствовал озноб от раннего ночного бриза.
      – Еще не слишком поздно! У нас есть десять минут до того, как начнутся необратимые изменения тканей. Если вода достаточно холодная и мы введем ему триокс через сорок или даже шестьдесят минут, он еще сможет поправиться! – Кирк отчаянно осмотрелся в поисках станции жизнеобеспечения. – Где ваша аппаратура оживления?
      Голос водолаза был тихим, но непреклонным.
      – Мистер Кирк, вспомните где вы. У нас нет триокса. У нас нет аппаратуры для оживления. Нет транспордеров. Нет транспортеров. Ничего. Вы понимаете?
      – Тогда ручные маяки! – Потребовал Кирк, расстроенный, непривыкший не только спрашивать, но и просить что-либо. – Мы должны продолжать. Найдите его! Черт вас побери, он там! – Он поискал в памяти имена ныряльщиков, нашел и воспользовался ими. – Крезин, там Пикард. Для меня он такой же брат, как для вас Труфор.
      Эрл Крезин серьезно уставился на Кирка, словно споря с самим собой, потом коротко кивнул и на баджорском диалекте крикнул своему брату, стоящему в маленькой рулевой рубке платформы. Эрл Труфор отозвался явно недовольно. Но Крезин, казалось, сказал все что было необходимо, чтобы закончить спор. Оба брата баджорца направились к снаряжению, не полностью закрытому, на котором Кирк увидел баджорские регенерационные дыхательные аппараты и нырятельные маски.
      Они собрались. Порыв облегчения заполнил Кирка. Потом он почувствовал, что его колено заныло от еще одной вспышки боли. Он поймал себя на полпути к палубе, подтянулся к поручням и снова стал всматриваться в воду.
      Такими в равной степени могли бы быть чернила. Звезды отражались от черной поверхности вместе с двумя лунами, которые он видел раньше, и их отражения мерцали, перемещались, невероятно связано.
      Потом яркие столбы света скользнули по темной воде и Кирк увидел Труфора и Крезина, неуклюже шагающих к лестнице нырятельной платформы, каждый с поисковым подводным маяком в руке. Неровные оранжевые гондолы их регенерационных аппаратов возвышались на их спинах. Регулируемые камеры плавучести переплетались вокруг их плеч и талии и прикреплялись к тяжелому облачению; каждый из их носил облегающие термальные комбинезоны ржавого цвета. Плоские шланги пневмопривода выходили из верхней части каждого из баллонов дыхательных аппаратов к нырятельным маскам братьев, которые закрывали их глаза и рты едиными плоскими пластинами чего-то прозрачного.
      Хотя Кирк понимал механику оборудования братьев, оно было настолько примитивно, что он подумал, что они смогли бы добраться столь же глубоко просто задержав дыхание. Нырять без силового поля давления, персональных двигателей, антигравитационного облачения плавучести, даже без аварийного гипопакета с триоксом, привязанного к рукам, чтобы обеспечить кислород в случае выхода из строя дыхательного аппарата… Кирку показалось, что смотрит на сцену из прошлых столетий. Но они по крайней мере действовали. Они хотя бы пытались.
      Оба баджорца встали возле проема в поручнях около лестницы. Каждый в свободной руке держал пару ластов. Крезин повернулся к Кирку, оттянул маску в сторону и сказал:
      – Вода не настолько холодная как вы надеялись. Поэтому или мы найдем его за тридцать минут, или после тридцати минут лучше даже и не пытаться воскресить его.
      Кирк кивнул. Без Маккоя, без лазарета звездолета тридцать минут были абсолютным пределом шансов Пикарда на полное восстановление. Больше этого времени тело еще можно было восстановить, но разум был бы потерян навсегда. Последовали два быстрых всплеска, и Кирк увидел под поверхностью легкое колебание лучей поисковых маяков, когда водолазы остановились, чтобы скользнуть в свои ласты. Потом лучи сжались и исчезли, когда водолазы стали спускаться.
      Кирк задрожал, когда вечерний бриз перешел в ветер с берега. По прошествии двадцати минут он уже был неуверен, дрожал ли он от холода или от шока. После тридцати минут в душе он уже знал, что потерял своего друга. Он все еще сжимал поручни негнущимися холодными пальцами, неспособный и нежелающий двигаться, чтобы преодолеть потерю, сожаление и отчаяние. Жан-Люк Пикард был мертв, и Кирк знал, что сделал недостаточно, чтобы спасти его.
      После сорока минут он выпрямился, согнул руки и почувствовал, что холод ночи становится еще более враждебным. К этому времени он уже знал, что водолазы тоже не вернутся. Кирк посмотрел в ночь, и увидел, что теперь сверкают все Пять Братьев.
       Пять Братьев, подумал Кирк. Пять убитых жертв. Профессор Нилан, Седж Нирра, Эрл Труфор, Крезин, и… Жан-Люк Пикард.
      Он не сомневался что убийца все еще в лагере. И всем чем он дорожил под этими звездами, которым он служил, Кирк поклялся, что убийца Жан-Люка Пикарда не избежит правосудия. Правосудия Кирка.
 

 
       БАДЖОР, ЗВЕЗДНАЯ ДАТА 55597
      Кирк развернул нырятельную платформу к освещенному лунами берегу, и направил к стоящим в отдалении оранжевым палаткам пузырям, мягко освещенным бледными огнями лагеря. Его ждали трое молодых ученых: Фриин Улфрин, Рэнн Дэлрис, и Эксин Морр, тот который, как сказал однажды Пикард, встречался с Беном Сиско.
      Они неуклюже бросились в прибой, чтобы закрепить платформу. Фрин привязал веревку к поручням, используя слишком много узлов, причем ниодин из них не был морским. Рэнн и Эксин помогли Кирку сойти с платформы, поддержав его, когда гребень волны привел к тому, что он недооценил высоту своего прыжка, и снова подвернул свое поврежденное колено.
      Укутанный в тяжелые одежды позади кромки воды стоял Аку Сэл. Хотя он казался крайне взволнованным и явно стремился расспросить Кирка, сначала он предложил Кирку маленький графин с чем-то горячим, что пахло как сладкий уксус. Кирк попытался заговорить с ним, но не смог. Слишком сильно стучали зубы.
      – Тшшш, – сказал пожилой ученый. – Мы все видели… Мы все видели… Выпейте это. Это торланское вино, горячее.
      Аку наполнил из графина металлический стакан, но руки Кирка тряслись слишком сильно, чтобы удержать его. Он позволил старику поднести стакан к своим губам. Кирк не почувствовал ни жара, ни холода, только давление стакана и понял, что губы тоже онемели. Но проходящее по языку и вниз по горлу подогретое вино обжигало.
      – Я потерял его, – прохрипел Кирк.
      Его голос был настолько хриплым, что показался ему самому незнакомым. Таким же незнакомым, как и слова, которые он произнес. Аку погладил холодную руку Кирка, и дал ему еще глоток горячего вина.
      – Потерял его, – повторил Кирк для себя.
      Теперь вокруг него были и другие. Он чувствовал, как на его плечи упал плед, чувствовал руки, направляющие его вверх по склону к палаткам. Правая нога больше не держала его, но он не чувствовал в ней боли. И хотя люди вокруг него разговаривали, и он узнавал их, единственным звуком, который он действительно слышал, был шум волн за его спиной, их ритмичный зов, требующий возвращения Кирка к его потерянному другу, к судьбе, которая предъявила на него свои права.
      Той ночью в нежеланном сне вызванном его истощением, Кирк грезил о волнах и темноте, об огромных бесформенных тенях, и о том, что двигалось внутри них. Он проснулся лишь однажды, ловя ртом воздух и уверенный, что все еще находится на глубине и больше никогда не вдохнет воздуха. Но это только сон, тихо сказал ему голос.
      – Жан-Люк? – спросил Кирк.
      Был ли это сон? Ночной кошмар? Но это было не он. Жан-Люк мертв. В неярком свете лампы в палатке Кирк увидел белую бороду и строгое зааходится на глуьине и больше никогда не вдохнет воздуха. остренное лицо прилара Тэма.
      – Отдыхайте, – сказал прилар.
       Ни за что, подумал Кирк. А потом тени снова заявили на него свои права.
      Утро было серым и пасмурным, земля за пределами палатки разрисована каплями дождя. Кирк отодвинул откидную створку палатки, и согласился с тем, что увидел. Холодный бесцветный мир промокшего лагеря был таким, каким он себя чувствовал. Было справедливо, что мир скорбел так же, как это делал он.
      Кирк чувствовал, что глаза его опухли, а горло саднило. Был ли это остаточный признак того, что он наглотался морской воды или же горячего вина профессора Аку, он был неуверен. Его правая нога была закутана в толстую многослойную повязку, которая шла от середины бедра до середины икры. Правая брючина была отрезана, чтобы разместить повязку, но это были не те брюки, в которых он приехал, хотя они были того же баджорского покроя. Ему стало интересно сколько еще он пропустил вчера вечером. Он помнил немногое после того, как направил нырятельную платформу к отмели. И его беспокоило отсутствие полных воспоминаний о его действиях независимо от их причины.
      Он похромал от палатки, никинув свободный коричневый плед, который был оставлен возле его кровати вместе со свежей рубашкой и простыми сандалиями. Он чувствовал запахи чего-то, готовящегося на открытом огне, и когда завернул за угол, чтобы оказаться на расчищенном месте среди других палаток, он увидел шестерых членов археологических раскопок, сидящих за тем же длинным столом, за котором вчера сидели они с Пикардом, споря о Главной Директиве.
      В груди Кирка защемило. Вчера Пикард спас его дважды. А Кирк ни разу. Фрин Ульфрин встал из-за стола и шагнул к Кирку, чтобы предложить ему руку и отвести к складному деревянному стулу в конце стола. Кирк, неспособный согнуть перевязанную ногу, был вынужден сидеть вытянув ее.
      – Спасибо за первую помощь, – сказал он все еще неловко хриплым голосом.
      Он пристально оглядел сидящих за столом, желая увидеть кто примет его благодарность. Но никто этого не сделал. Потом Эксин Морр, уставившись на свою тарелку с тушеным мясом, спокойно сказал:
      – Это все Лара. Она неплохо разбирается в медицинских штучках.
      – Ааа, – сказал Кирк.
      Кухарки за столом не было, но кастрюля с варевом, кипящая на огне, показывала, что она уже работала.
      – Вы хорошо спали? – спросил Фриин посреди долгой и неуклюжей паузы.
      Кирк простил молодому человеку его нервозность и бессмысленный вопрос. Он сомневался, что когда-нибудь снова будет спать спокойно, или участвовать в веселых вечеринках.
      – Мне нужны ответы, – сказал Кирк.
      Он знал насколько несовершенен был его контроль над собственным голосом, но в нем все еще была командная сила. Первым человеком, который ответил ему в подобном же тоне, была доктор Роун Ай’диир.
      – Вы не принадлежите этому месту.
      – Неважно, – прямо сказал ей Кирк. – Профессор Нилан был убит. Седж…
      Роун прервала его.
      – Вы этого не знаете!
      – Нет знаю, сказал Кирк. – Несчастный случай с конвертером возможен. Но и это убийство, и выборочное повреждение всего вашего коммуникационного оборудования – нет.
      – Это не ваш мир.
      На этот раз Роун произнесла каждое слово с угрозой. Кирк уставился на нее, словно предлагая ей только попытаться перебить его снова.
      – Итак. Нилан убит. Седж Нирра убит. Пикард…
      – Но лодка взорвалась!
      На этот раз его прервал Рэн Дэлрис.
      – Да, – согласился Кирк. – После того, как Седжа поразил луч дисраптора.
      За столом восцарила тишина, и Кирк пристально наблюдал, как все сидящие смотрят друг на друга словно ища подтверждение его словам, и не могут его найти.
      – Разве никто этого не видел? – спросил Кирк. Он посмотрел на профессора Аку. – Прошлой ночью вы сказали, что видели все.
      – Взрыв, – объяснил пожилой археолог. – Я услышал взрыв, выглянул, и увидел дым и огонь. Труфор и Крезин… они сразу же побежали к нырятельной платформе.
      Кирк оценил взглядом каждого из баджорцев, сидящих перед ним.
      – Седж Нирра был поражен лучом дисраптора. Он распался на моих глазах.
      Коррин Тэл прочистил горло. Он сидел в дальнем конце стола, в стороне от остальных.
      – У нас здесь нет оружия.
      – Никакого оружия в лагере в дикой местности? – скептически спросил Кирк.
      – На нырятельной платформе есть дротиковые пистолеты, – сказал Эксин.
      – Здесь есть дисраптор, – настаивал Кирк. – Либо в самом лагере, либо спрятан где-то поблизости. Мы можем воспользоваться вашими археологическими сенсорами… – Он остановился, увидев извинительное выражение Эксина, и понял его значение. – У вас нет археологических сенсоров.
      Трое молодых баджорцев в унисон покачали головами.
      – Капитан Кирк, дам вам совет, – холодно сказала Роун. – Ваши друзья прибудут через два дня. Отправляйтесь в вашу палатку. Оставайтесь там и ждите их.
      Кирк сохранял молчание, автоматически оценивая, что он узнал, а что нет. Он увидел и услышал достаточно, чтобы начать оценивать своего противника. И его не беспокоил тот факт, что каждый за этим столом подходил под описание, также как и любой, кто встанет на пути его охоты за человеком, ответственным за смерть Пикарда.
      Смерть Пикарда. Слова были такими пустыми, такими несоразмерными. Наконец он понял, что даже не может назвать это убийством. По крайней мере не преднамеренным. После всей жизни опасной службы ради защиты Федерации и галактического мира, Жан-Люк Пикард просто оказался в неправильном месте в неправильное время. Из-за Кирка. И Кирк отказывался принимать вину за это.
      В этом лагере был убийца. Его намеченной жертвой был профессор Нилан. Потом Седж Нирра. И из-за его незаконных действий погиб Жан-Люк Пикард. Кирк все еще был оглушен потрясением, гибелью, всем тем, что так так ужасно подействовало на него прошлым вечером. Но теперь в нем горел огонь, и этот огонь не погаснет до тех пор, пока он не найдет убийцу Нилана и Седжа. Потому что для него тот же самый человек был убийцей и Жан-Люка Пикарда.
      Для Кирка самой серьезной потенциальной подозреваемой была Роун Ай’диир. Во-первых она не хотела инопланетных визитеров, а теперь она явно хотела, чтобы Кирк ушел. У нее явно была сильная склонность к ксенофобии, но было вполне вероятно, что это ее отношение возникло не из-за планетарного национализма, а из-за тайн, которые она хранила.
      Трое юношей – Фриин, Рэн и Эксин – были совсем другими. Они были слишком юными, слишком свободно высказывали свои мысли. Они могли бы знать что-то, что Кирк счел бы ценным для своего расследования, но Кирк был уверен, что ни один из них по отдельности, ни все вместе они были не способны совершить несколько убийств, уж не говоря о том, чтобы скрыть факт своей причастности к ним.
      Прилар Тэм Хелдрон был загадкой. Какой повод для убийства мог иметь монах? Судя по всему что Кирк читал о Баджоре и его многочисленных религиях, казалось, характерной чертой, которую разделяли все религии, была истинная преданность своей вере. И хотя простой факт принадлежности Тэма к религиозному сану не был основанием для того, чтобы убирать его из подозреваемых, прилар им не был.
      Так же как не была подозреваемой, как заключил Кирк, и кухарка Эвден Лара, мать маленькой девочки, которой они с Пикардом пытались помочь. Да, Седж Нирра считал кухарку наиболее вероятной подозреваемой, но Кирк не мог представить, как молодая мать могла рискнуть потерять свою дочь, приняв участие в нескольких убийствах. Если бы дочь уже была мертва, подумал Кирк, и матери было бы нечего терять, он мог бы рассматривать ее в качестве подозреваемой. Но не сейчас.
      Что же касалось Аку Сэла, почтенный профессор был стар, хрупок, и держался с Пикардом уважительно. Для Кирка этого было достаточно, чтобы поместить старого ученого в конец списка.
      Коррин Тэл, однако, был столь же серьезным подозреваемым, как и доктор Роун. Его поведение, конечно, было подозрительным, и он явно не ладил с остальными участниками раскопок. Действительно ли искал настоящего убийцу, когда нашел в пустыне Пикарда и Кирка? Если же нет, тогда почему он там оказался?
      Столь же взвешенно, как если бы он сидел в капитанском кресле и приказывал запустить фотонные торпеды в нос Хищной Птицы, Кирк решил сделать пробный выстрел.
      – Доктор Роун, мое исчезновение, мое пренебрежение к тому, что произошло здесь, не приемлемо. Но ваша настойчивость в игнорировании преступлений, совершенных в этом лагере, можно принять за признак вашей причастности к ним.
      Прилар Тэм вскочил на ноги раньше, чем это сделала Роун, а профессор Аку пролил маленький стакан с жгучим баджорским чаем.
      – Вы не имеете права выдвигать такие обвинения, – нараспев произнес прилар, словно призывая благословение или проклятие. – Вы чужак. Это не ваше дело.
      Кирк остался сидеть, для выразительности положив руки на стол. Учитывая его ненадежное колено он знал, что не может рискнуть встать, чтобы оказаться лицом к лицу с явно возмущенными баджорцами. Но это не изменило убедительности его ответа.
      – Прилар, сэр, теперь это мое дело. Жан-Люк Пикард был моим другом. Я привез его сюда. И я не уйду, не увидев как виновный… – Он уставился на Роун, которая встретила его пристальный взгляд с равной интенсивностью. –… или виновные… – Он поглядел на Коррина Тэла, который быстро перевел взгляд вдаль. –… не заплатят за свое преступление.
      Снова тишина. Только тихий стук дождевых капель по тенту над их столом.
      – Капитан Кирк, – начал профессор Аку, – при всем моем уважении, капитан Пикард был моим коллегой. Я ощущаю его утрату. И знаю, что есть немало тех, кто будет оплакивать его уход. Но должен вам сказать, как вы можете быть уверены, что здесь было преступление?
      Из уважения к годам старика и его кроткой натуре Кирк сдержал свою реакцию.
      – Смерть Нилана не была несчастным случаем, сэр. Так же как не была несчастным случаем смерть Седжа Нирры.
      Аку пожал плечами.
      – Позвольте нам согласиться по крайней мере с тем, что касается случая с бедным профессором Ниланом. Но локим Седж… Капитан, лодка взорвалась. Довольно внезапно.
      Нетерпение Кирка усиливалось. Каждое мгновение, потраченное на споры, давало лишнюю возможность убийце Пикарда скрыться.
      – Седж Нирра был убит.
      – И все же из всех нас кто был в лагере и на берегу это видели только вы.
      – Это видел Пикард! Именно поэтому он прыгнул и столкнул меня в воду.
       И спас мне жизнь, подумал Кирк. Белые брови Аку поднялись, выражая грустное сострадание старика.
      – Я понимаю. На вашем месте именно в это я бы тоже хотел верить.
      Поскольку его раздражение нарастало, Кирк чувствовал, как начало колотиться его сердце. Утрата самообладания ничего не давала. Но тем не менее он не стал делать ничего, что могло бы обесценить его слова и его сосредоточенность.
      – Это не то во что я верю. Это то что случилось. И причина того, что никто из вас не видел луча дисраптора в том, что никто из вас не потрудился взглянуть на лодку пока вы не услышали, как взорвались двигатели.
      – Порядок событий, луч, или взрыв – не имеет значения, – сказал прилар Тэм.
      Кирк был настолько поражен подбором слов монаха, что не стал говорить, а просто ждал, чтобы он объяснился. Прилар так и сделал.
      – Ниодна из тех вещей о которых вы спрашивали не имеет отношения к смерти вашего друга, или к смерти братьев Эрл.
      – Как вы можете такое говорить?
      – Вы сами сказали об этом, капитан. Ваш друг прыгнул. Подумайте об этом. Он бросился в море. И море забрало его, как делает всегда. Это трагический несчастный случай, а не убийство.
      Кирк решил, что сдерживался достаточно долго. Больше никаких разведочных вылазок, никаких тонких намеков или заумных перекрестных допросов.
      – Что ваши люди здесь скрывают? – сердито спросил он. – Потому что вы что-то скрываете.
      Эксин пожал плечами.
      – Но если это правда, тогда… тогда зачем локим Седж пригласил вас сюда?
      – Локим Седж тоже мертв, – выкрикнул Кирк. – Так что очевидно, что что бы не происходило в этом лагере, было что-то, о чем он не знал.
      Доктор Роун резко отодвинула свой стул.
      – У меня есть работа.
      Прилар Тэм скрестил руки, и вежливо кивнул Кирку и остальным.
      – В другое время, – сказал он, а затем последовал за Роун.
      Три молодых человека встали и произнесли как один:
      – Из-за исчезновения Эрлов нужно проверить оборудование, чтобы можно было продолжать работу.
      Они ушли вместе, словно убегая с поля боя. Кирк перевел взгляд с Аку на Коррина, задаваясь вопросом, кто уйдет следующим. Но никто не двинулся. Очевидно массовое бегство закончилось.
      – Я не думаю, что в лагере кто-то есть, – сказал Коррин Тэл.
      Профессор Аку посмотрел на него с удивлением.
      – Коррин, вы верите что были убийства?
      – С самого начала. – Он посмотрел на Кирка. – Спросите у него. Он знает.
      Аку потрясенно повернулся к Кирку. Кирк объяснил.
      – Об этом говорил Пикард, когда мы прибыли. Когда Коррин нашел нас в пустыне, он сказал, что искал убийцу Нилана.
      – О боже! – сказал Аку.
      Кирк увидел, как задрожали тонкокожие руки ученого.
      – Я забыл как много вещей не работают при ограниченных поставках. – Он задумчиво улыбнулся Кирку. – Вдали от городов, капитан, Баджор опасный мир. Когда ломается техника, все идет не так как надо.
      Для того чья жизнь слишком часто определялась подавляющей техникой, Кирк многое знал об ее отказах.
      – Так кто это, Коррин? – спросил Кирк. Возможно ли так легко получить ответ? – Кто убийца и почему?
      Коррин потянулся через стол, чтобы взять стакан с чаем, оставшегося возле места, где сидела доктор Роун.
      – Сначала вы ответьте на мой вопрос.
      – Один вопрос, – настороженно согласился Кирк.
      – Луч дисраптора, был ли он и в самом деле нацелен на Седжа?
      Кирк задумался над скрытым смыслом того, куда, как он думал, метил Коррин.
      – Он не был нацелен на Жан-Люка или меня, если вы это имеете ввиду. Вода была спокойна. Седж встал за управление двигателями, а Пикард и я сидели возле обоих бортов.
      Коррин кивнул, наливая чай из емкости в чистый стакан. Кирк наблюдал, как поднимается пар во влажном воздухе.
      – Что вы хотите сказать? – спросил Кирк.
      – Только то, что Седж был моим первым подозреваемым.
      – В убийстве Нилана?
      – Он был бизнесменом. Возможно даже наполовину ференги, судя по тому что я о нем слышал.
      – Но ведь он был покровителем академических наук, – сказал Кирк. – В этом нет ничего необычного.
      – Разве что он был первым, кто финансировал раскопки. Поначалу он даже сделал пожертвование институту.
      Кирк бросил взгляд между двумя палатками, чтобы увидеть холодное зеленое пространство Внутреннего моря. Оранжевые топографические маркеры были легко различимы на воде.
      – Что там? – спросил он.
      Профессор Аку быстро ответил.
      – Потерянный город Бар’трайла, капитан. В этом нет сомнений.
       Наконец-то причина, подумал Кирк, удивленный тем, сколько затруднений у него было в продвижении этого расследования. И в контроле над эмоциями. Раскаяние за ужасную, бессмысленную смерть Жан-Люка? Он заставил себя продолжать то, что начал.
      – Насколько ценны артефакты из города?
      – Для Баджора, – сказал Коррин, – их ценность неисчислима. Для чужаков – редкость для некоторых коллекционеров.
      – Значит если здесь не крутились деньги, то Седж на самом деле был покровителем, – заключил Кирк.
      – Он сочувствовал кардассианам, Кирк. Возможно сотрудничал.
      – Мог ли он надеяться искупить свое прошлое?
      – Седж? – фыркнул Коррин. – Его единственным сожалением была латина, оставленная на столе при завершении сделки.
      Кирк не видел смысла продолжать этот спор.
      – Чтож, признаю что Седж был бы идеальным подозреваемым, если бы не тот факт, что он мертв. Каков ваш второй выбор?
      – Вы, – сказал Коррин. – Вы, чужак. Возможно вы ненавидели Пикарда много лет, и планировали его убийство в беззаконной дикой местности, где вы устроили другие убийства, не связанные с вами, чтобы заставить все выглядеть так, словно смерть Пикарда была результатом преступления баджорца, и…
      Голос Коррина дрогнул, когда Кирк медленно сжал кулаки и уставился на него.
      – Вы больше никогда не станете говорить ничего подобного, – сказал ему Кирк.
      Коррин ясно понял угрозу в словах Кирка.
      – Мои извинения. Это только… После смерти Седжа я не знаю, кто еще может быть ответственным за это. Именно поэтому я думаю, что это был кто-то еще.
      – Оттуда?
      Не доверяя больше своему голосу, Кирк кивнул на пустыню за пределами лагеря. Он не хотел верить в это предположение Коррина, потому что это означало, что убийца Пикарда мог легко спастись. Разве что убийца еще не добился того, что он или она намеревались сделать.
      – Возможно.
      Баджорец все еще говорил нервно.
      – Это возвращает нас к мотивам, – сказал Кирк.
      Он пристально оценил Коррина и Аку. Коррин заговорил первым.
      – Прежде чем искать мотивы, капитан, думаю лучше бы найти систему. И не перепутать ее с посторонними деталями.
      – Деталями вроде…?
      Коррин посмотрел на отдаленную воду.
      – Вы там были. Предположим, что Седж был целью луча дисраптора. Предположим, что его убили по той же самой причине что и профессора Нилана. Но почему ваш друг? Почему Крезин и Труфор? Если только… – Он с надеждой посмотрел на Кирка.
      – Я не знаю. Разве что их смерти не были запланированы, – сказал Кирк. – Я не сомневаюсь в этом. Но факт остается фактом: Пикард не утонул бы, если бы не было нападения на Седжа и лодку.
      Аку нерешительно прочистил горло.
      – Вы не утонули.
      – Потому что Пикард спас меня когда…
      Словно вспышка черной молнии сон Кирка сразу же вспыхнул в его сознании. Темная вода и тени, которые двигались в ней.
      – Капитан? – окликнул его Аку.
      – Там в воде вместе с нами было что-то огромное.
      Как он забыл это? Усики, движущиеся темные зубчатые тени. Что-то хватает его за ногу, пытается схватить Пикарда?
      – Нет ничего необычного в том, что тонущий человек видит галлюцинации, – сказал Коррин.
      Кирк почувствовал себя дезориентированным, и глубоко расстроенным своей неудачей точно вспомнить то, что случилось тогда.
      – Во Внутреннем море водятся большие рыбы? Или водные млекопитающие?
      – Самые большие существа похожи на земных угрей, – сказал Коррин.
      Аку кивнул.
      – Мы называем их сриин.
      – В этих водах они вырастают до двух метров. Они находят норы среди камней и особенно в фундаментах города.
      – Они могут утопить человека? – спросил Кирк.
      Как он мог забыть о присутствие того существа в воде прошлым вечером. Существа, которое напало на них обоих, и с которым боролся Пикард и проиграл?
      – Вряд ли, – сказал Корин. – Сриины держатся возле своих нор. Они огрызаются на любого ныряльщика, оказавшегося слишком близко. Именно поэтому мы берем дротиковое оружие для исследования структур под водой. Но вдали от своих нор они никогда не нападают. И если они находятся в открытой воде, то не смогут помешать пловцу добраться до поверхности.
      – Тогда то что было там внизу не было сриином, – сказал Кирк. – Это было что-то большее.
      Ему на ум пришел образ кальмара, но с зубчатыми щупальцами.
      – Значит теперь вы утверждаете, что смерть Пикарда не была убийством? – спросил Коррин. – Это было нападение животного?
      Кирк боролся с желанием повысить на мужчину голос. Что со мной не так? Почему я теряю над собой контроль?
      – Существо схватило Пикарда, потому что нас вынудил прыгнуть в воду тот, кто стрелял в Седжа и лодку! Нет сомнений это убийство.
      – За исключением того, – сказал Коррин, – что никто не видел выстрела. И во Внутреннем море не живет ничего настолько крупного, чтобы утопить человека. И даже вы не можете ясно вспомнить то, что случилось.
      Кирк попробовал встать. Он должен был сделать что-то физическое, чтобы выпустить гнев, накопившийся внутри него. Но его перевязанная нога делала каждое его движение неуклюжим, отнимала у него быстрое избавление. Аку Тэм встал, чтобы взять Кирка за руку. И пока хилый старик пытался поставить его, Кирк потрясенно осознал, что он на грани.
      – Капитан, – вежливо спросил Аку, – вы не думаете, что вам стоит отдохнуть?
      Кирк не знал что ответить на этот простой и очевидный вопрос. Он застыл от непривычной нерешительности. Но пока он изо всех сил пытался найти что ответить, он увидел, что Аку и Коррин смотрят мимо него на море. Кирк обернулся, чтобы проследить за направлениями их взглядов, и увидел повара лагеря, Эвден Лару. Подол ее тяжелой юбки пропитался водой и перепачкался песком. Она шла к столу с какой-то штукой в руке, от которой тянулась длинная плоская трубка.
       Шланг пневмопривода, понял Кирк. «Штукой» была баджорская нырятельная маска. Кухарка опустила маску на стол, и шланг пневмопривода распрямился с угасающим трепетом раненого животного.
      – На берег выбросило тела, – сказала она.
       Жан- Люк…Только сильная рука Коррина спасла Кирка от падения. Но ничто не могло помешать его мыслям вернуться к истории, которая для Жан-Люка навсегда осталась незаконченной.
 

 
       USS ЭНТЕРПРАЙЗ NCC-1701, МАНДИЛИОНСКИЙ РАЗЛОМ, ЗВЕЗДНАЯ ДАТА 1008.0
      – Черт возьми, что со мной происходит? – спросил Кирк.
      После его беседы с Нориндой прошло десять минут, а он все еще потел. Горло все еще было сухим. А сердце в груди постоянно трепетало. Доктор Пайпер изучил показания на своем сканере, проверил диагностическую панель над осмотровой кроватью, и выдавил из себя довольный смешок.
      – Хотите знать мое медицинское заключение? Вы влюблены.
      Кирк сел на край кровати.
      – Не смешно, доктор.
      – Ну хорошо, не влюблены. Испытываете страсть. Ваша эндокринная система пылает даже больше, чем у пятнадцатилетнего подростка. Ваш гормональный уровень настолько высок, что я мог бы размолоть вас и продать телларитам как возбуждающее средство.
      Какими бы правдоподобнымми ни были заявления доктора, Кирк чувствовал себя выбитым из колеи.
      – Как такое возможно?
      Пайпер подошел к своему столу и включил маленький экран.
      – Существует раса, называемая дельтанцами. По сообщениям они производят подобный эффект на земных мужчин и женщин, но в их случае это по большей части приглушенное влечение, обусловленное ферромонами. Вы не могли подвергнуться действию ферромонов с экрана.
      Кирк надел свою рубашку, наблюдая как Пайпер выводит на экран медицинские данные.
      – Вы утверждаете, что это в той же степени затронуло всех на мостике? – спросил Пайпер.
      Кирк кивнул.
      – Кроме Спока.
      – Не будьте так уверены, – сказал Пайпер. – Вулканцы, вероятно, наиболее страстная раса в галактике.
      Кирк уставился на Пайпера. Пайпер пожал плечами.
      – Вы это еще поймете, – загадочно сказал он. Потом вздохнул. – Я собираюсь воспроизвести разговор. Наблюдайте за ним.
      Кирк встал рядом со столом доктора, глядя на то, как на маленьком экране появилась Норинда. Воспроизведение передавало только половину ее сообщения, так что Кирку не пришлось выслушивать свои собственные неуклюжие ответы. По большей части даже не ответы. Когда все было закончено, Пайпер выключил экран.
      – Тогда все было именно так?
      Кирк глубоко вдохнул, чувствуя себя более похожим на себя самого.
      – Она красива.
      – Вижу, – сказал Пайпер. – Противоестественно красива. Особенно для инопланетянки, которая технически была подвержена иным эволюционным изменениям. – Он провел сканером по Кирку. – Сердцебиение снизилось. Это воспроизведение не возымело на вас такого же эффекта как тогда, когда вы видели ее на мостике?
      Кирк покачал головой.
      – Телепатия, – сказал Пайпер.
      – Она контролировала мой разум?
      – Если бы она была способна сделать это, вас бы здесь не было. Возможно вы даже не узнали бы, если бы что-то случилось. Нет. Я предполагаю, что она – либо ее корабль – посылает коротковолновый электромагнитный сигнал, который затрагивает лимбическую область вашего мозга, в частности область, связанную с размножением.
      – Она управляла моим мозгом? – спросил Кирк, потрясенный такой идеей.
      – Не вашим мозгом, капитан. Вашими эмоциональными реакциями. Говоря технически, это ничем не отличался от того, как если бы она дала вам электрический разряд, чтобы поднять ваш уровень агрессии, или сделала бы вам массаж, чтобы заставить расслабиться. В данном случае она просто сделала себя чертовски сексуальной. И она сделала это на расстоянии.
      – Но я должен транспортироваться на ее корабль, – сказал Кирк. – Я хочу попытаться переговорить с ней, получить спецификации варп двигателя ее корабля.
      – Если я не ошибаюсь, на это задание нас послал Звездный флот, не так ли?
      – Ну да, – сказал Кирк. – Но нет ли какого-нибудь способа защитить меня от…от всего того что она делает?
      – Уверен что есть, – оживленно сказал Пайпер. – То что я говорю всем молодым кадетам, прибывающим на борт. Практикуйтесь в самоконтроле.
      Кирк впился в доктора взглядом.
      – Если вы меня извините, кажется у меня есть еще несколько парней с мостика, которые нуждаются в моей поддержке.
      Пайпер подошел к дверному проему прежде чем Кирк смог возразить.
      – Следующий, – окликнул доктор.
      Вошел Хенслоу Танака. Его щеки все еще пылали, а пот покрывал его лицо. Он увидел Кирка и смутился.
      – Лейтенант Ухура, сэр… она приняла связь пока… пока я здесь.
      – Все в порядке, – сказал Кирк. Он посмотрел на Пайпера и подарил ему неискреннюю улыбку. – Спасибо за вашу помощь, доктор.
      Пайпер возвратил и улыбку, и неискренность.
      – Спасибо что сделали мой день таким интересным.
      Двадцать минут спустя Кирк вошел в комнату транспортации, с волосами все еще влажными после продолжительного холодного душа, под которым он вынудил себя простоять. Спок уже ждал его.
      – Пришли чтобы отправиться в путешествие? – спросил Кирк.
      – Норинда просила, чтобы на борт ее судна вы транспортировались один.
      – Мне везет, – сказал Кирк. Потом он вспомнил о том, что сказал о страстности вулканцев Пайпер. – Скажите правду, Спок, Норинда произвела на вас какой-то эффект?
      Лицо Спока осталось безучастным, но он переместил взгляд, чтобы увидеть что делает за пультом управления мистер Кайл.
      – Разрешите говорить свободно?
      – Только если вы обещаете больше никогда не задавать этот вопрос, – сказал Кирк.
      – Это правда, я не был невосприимчив.
      Как бы то ни было, это признание заставило Кирка почувствовать себя лучше.
      – Чтож, вы этого не показали, – сказал Кирк.
      – Конечно нет, – раздражающе согласился Спок. – Я вулканец.
      Подошел Кайл, чтобы вручить Кирку коммуникатор и фазер, но Кирк отказался от оружия.
      – У вас есть координаты? – спросил Кирк техника транспортатора.
      – Да, сэр, – подтвердил он.
      – Есть что-нибудь от клингонов? – спросил Кирк Спока.
      – Они все еще отказываются отвечать на наши приветствия. Однако их щиты остаются только на навигационной мощности, а все системы вооружения автономны. Как выразился мистер Скотт, они ведут себя непосредственно.
      – Присматривайте за ними.
      Но Спок с ним еще не закончил.
      – Капитан, я еще раз выражаю свое несогласие с тем, что вы взяли на себя эту миссию. По любым меркам это ненужный риск.
      – За исключением того, – сказал Кирк, – что Звездный флот приказал нам использовать любые средства за исключением силы, чтобы получить секрет технологии деформации Норинды, а приглашение Норинды распространялось только на меня. Кто я такой чтобы отказываться?
      Спок выглядел неубежденным, но он скрестил руки за спиной.
      – Тогда я буду ожидать вашего благополучного возвращения.
      – Вы будете ожидать? – парировал Кирк. – А как насчет меня?
      Он шагнул на платформу транспортера, но едва приготовился дать сигнал Кайлу заряжать, как из интеркома послышалось шипение.
      – Капитан Кирк, пожалуйста ответьте мостику.
      Это была Ухура. Кирк сошел с платформы транспортера, направился к настенному коммуникатору и активировал его.
      – Кирк слушает.
      Но вместо Ухуры заговорил Скотт.
      – Капитан, я рад что связался с вами прежде, чем вы транспортировались на корабль этого существа.
      – Существа, мистер Скотт?
      – У меня снова заработали кое-какие сенсоры, и…
      Стало ясно, что инженеру нужна поддержка.
      – Говорите, мистер Скотт.
      – Мы подобрали обломки инопланетных кораблей, сэр. Андорианского и орионского. Они были подвергнуты тяжелым дозам радиации.
      Кирк внезапно осознал, что Спок стоит рядом с ним. Офицер по науке вмешался.
      – Мистер Скотт, эта радиация согласуется с взрывом примитивных атомных устройств?
      – Да, мистер Спок. Судя по орбитальным траекториям обломков, я сказал бы, что оба корабля фактически столкнулись с атомными бомбами, такими же, какие возможно делали несколько сотен лет назад.
      – И оба корабля были разрушены атомным взрывом?
      – Хмм, ну… – голос Скотта колебался.
      – Мистер Скотт, я уже опаздываю на встречу, – с нетерпением произнес Кирк.
      – Нет, сэр. Они были разрушены не атомными взрывами. Это целая проблема. Я не могу сказать, что их уничтожило. Только то, что их разнесло как ничейный бизнес. [?nobody's business? в переносном значении "не поддающийся описанию?; прим.переводчика]
      Хотя Спок не просил капитана объяснять разговорные выражения, которые он использовал на мостике, вулканец не постеснялся попросить объясниться главного инженера.
      – Пожалуйста определите ваши термины, мистер Скотт.
      – Их распылили, мистер Спок. Я никогда не видел ничего подобного. Большая часть кораблей просто… ну… стала не больше песка. Нет ни одного обломка размером больше кулака ребенка.
      Спок и Кирк обменялись взглядами, но прежде чем Спок смог высказать какое-либо возражение, Кирк снова переключил интерком.
      – Мистер Скотт, есть ли какие-либо признаки, что разрушение кораблей было вызвано клингонским оружием?
      – Нет, сэр, – ответил Скотт. – Единственным признаком клингонов было повреждение на обломке андорианской спасательной капсулы. Она явно была разрезана двумя клингонскими дисрапторами.
      – Спасибо, мистер Скотт. Продолжайте. – Кирк выключил интерком, и повернулся к Споку. – В свете этой новой информации вы снова хотите высказать свои возражения?
      Спок покачал головой.
      – Оружие, которое может размолость звездолеты в пыль… Такого рода технологии явно можно было бы ожидать от культуры, способной строить двигатели с фактором деформации пятнадцать. Ясно, что выгода для Федерации и Звездного флота при получении такого устройства перевешивает вашу личную безопасность.
      Кирк внимательно уставился Спока, озадаченный смелостью вулканца.
      – Другими словами, мистер Спок, в этой миссии меня можно списать?
      – Я не понимаю почему вас удивляет моя оценка, – сказал Спок. – Судя по тому, что я видел с тех пор как вы приняли командование над «Энтерпрайзом», по тому, что мы обсуждали последние несколько дней, я предположил, что вы предпочитаете жить с риском.
      – Я живу с риском, мистер Спок. Но это не означает, что я его предпочитаю.
      Спок больше не сказал ничего, точно также, как он отказался продолжить спор в гимнастическом зале. Кирк понял: его офицер по науке полагал, что однажды он сформулирует логику ситуации, спор о которой был бы тратой времени. И когда Кирк возвратился на платформу транспортера, он понял, что Спок был прав. Больше нечего было обсуждать. Какие бы опасности не ждали его корабле Норинды, он жаждал столкнуться с ними. Независимо от цены этого риска.
 

 
       БАДЖОР, ЗВЕЗДНАЯ ДАТА 55597.1
      Морские птицы ютились под защитой камней и дюн, и их зеленые и белые перья ерошил заполненный дождем ветер. Без их криков и визга, без шелеста их крыльев единственными звуками на берегу был только свистящий шепот медленных волн и хруст влажной почвы под сандалиями Кирка, пока он ковылял к морю и телу своего друга.
      Кирк размеренно, хотя и медленно, продвигался вперед, стараясь не бороться с повязкой, которая защищала его поврежденное колено от ненужных движений. Но он боролся со слезами, которые туманили его зрение, со слезами, которые он знал со временем потребуют выхода.
      Трое юных баджорцев – Фрин, Рэн и Эксин – стояли возле кромки воды как возле гроба. Кирк видел за ними распростертое тело. А неподалеку оранжевый аппарат регенерации воздуха, небрежно брошенный поверх переплетенных трубок плавучести, жилетов-грузил, и ластов. А второй аппарат одиноко лежал на земле.
      Кирк хромал с каждым шагом все сильнее. Теперь он увидел рядом с первым второе тело. Борозды в пропитанном дождем песке показывали, где тела вытащили из воды. Горло Кирка свело судорогой. Он видел слишком много смертей. И всегда боялся того дня, когда не сможет отгородиться от своих эмоций, чтобы делать свое дело. Он задался вопросом, наступил ли этот день.
      Но три молодых археолога баджорца, которые выросли в мире без кардассиан и ежедневной угрозы жестокой смерти, наклонились над телами, очарованные непривычным зрелищем. Их гладкие лица покрылись красными пятнами, темные волосы прилипли к их лбам, с д’жа паг капало, а гребни на переносицах блестели. Кирк, не приветствуя молодых зевак, подошел ближе и остановился. Два тела, а не три.
      – Это…? – Кирк не смог закончить вопроса.
      Эксин тряхнул головой. Капли дождя полетели с бороды крупного молодого человека.
      – Только ныряльщики.
       Возможно ли, невольно подумал Кирк, а потом сознательно выкинул это из головы. Он прожил достаточно долго, чтобы понимать, что не все мечты осуществляются, и что со временим все мечты подходят к концу. Пикард мертв. Никаких других возможностей не существует. И двое храбрых мужчин, которые намеревались спасти его, тоже погибли.
      – Какие-нибудь отметины? – спросил Кирк.
      Он не мог наклониться, чтобы проверить тела лично.
      – Нет, сэр, – ответил Эксин.
      Кирк не доверял их неопытным глазам.
      – Проверьте их ноги на… на отметины от присосок или ссадины.
      На этот раз он был даже рад своему раненому колену. Он не вынес бы того, что, как он знал, надо было сделать. Рэн Дэлрис выглядел озадаченным.
      – Отметины от присосок? Что это?
      – Разве на Баджоре нет осьминогов? – спросил Кирк. Трое юнцов тупо уставилилсь на него. – Кальмары? Подводные животные с щупальцами? На щупальцах есть присасывающиеся чашечки, чтобы удерживать добычу.
      – Рейл, – сказал Фриин. – В южных океанах. – Он повернулся к своим товарищам за поддержкой и они кивнули. – Шесть рук, которые движутся как змеи, но вместо захватывающих присосок на них несколько колец с маленькими острыми зубчиками вблизи кончика каждой.
      – И шипы? – спросил Кирк.
      Фриин кивнул, отчего его д’жа паг зазвенел.
      – С внешней стороны их рук – их щупалец. – Юный баджорец выхватил подходящее английское слово. Он стиснул кулак. – Они могут схватить маленькими зубчиками на одной стороне щупалец. – Фриин открыл кулак и провел по своей руке тыльной сторонрой ладони. – И атаковать шипами на другой стороне.
      Кирк бросил взгляд на слегка колеблющуюся от дождя поверхность Внутреннего моря.
      – Тогда там есть этот рейл.
      – Не в этих водах, – примирительно сказал Фриин.
      – То существо, которое вы описали, – сказал Кирк, – именно оно напало на нас прошлой ночью.
      Трое юношей обменялись в очередной раз озадаченными взглядами.
      – Но, – неуверенно начал Фриин, – рейлы… они не вырастают больше метра в длину. Они не нападают. Во всяком случае на людей.
      Кирк не был настроен на еще один спор. Погибли двое смелых мужчин. Он показал на тела.
      – Проверьте их ноги и руки, осмотрите на любые признаки укуса рейла.
      Неохотно молодые баджорцы встали на колени чтобы осмотреть тела, стараясь изо всех сил вытащить ныряльщиков из термальных костюмов, чтобы отыскать раны. Пока они это делали, Кирк заметил, что руки обоих ныряльщиков расжаты, в необычной позиции для тонущих, или – насколько знал Кирк будучи капитаном звездолета – для любой смерти в момент серьезной борьбы. И хотя Кирк был неуверен в послесмертной прогрессии изменения биохимии баджорцев, большинство гуманоидных видов следовали общей тенденции.
      В случае обоих ныряльщиков их руки и ноги еще не полностью окостенели от трупного окоченения. Кирк знал, что начало окоченения зависело от количества аденонина трифосфата в мускульных тканях, а любая бешенная физическая борьба обычно быстро истощала АТР, и приводила к быстрому одервенению мускульных тканей. Если бы Труфор и Крезин были людьми, оба ныряльщика уже бы окоченели. То что этого не было означало, что они не боролись. Кирку ненавистно было знание таких вещей. Судьба и долгая жизнь были жестокими учителями, подумал он. Но наблюдая за состоянием ныряльщиков он задавался вопросом о времени их смерти.
      – Эксин, – сказал он.
      Молодой человек поднял взгляд, довольный отвлечься от своей ужасной задачи.
      – Сэр?
      – Проверьте регенераторы воздуха. Посмотрите, когда они престали функционировать.
      Эксин вытер руки о влажную землю, неловко поднялся, затем направился к дыхательному аппарату, который лежал в стороне. Схватив маску все еще соединенную с устройством, молодой баджорец отрегулировал маленькую кнопку управления маски, затем нахмурился.
      – Этот все еще функционирует, – сказал он.
      Эксин двинулся к следующему аппарату. Его маска отсутствовала. Это явно была та, которую принесла в лагерь кухарка, но он подкорректировал управление регулятора, расположенного там, где был расположен соединительный шланг пневмопривода.
      – Этот тоже.
      Кирк оглянулся на двух утонувших ныряльщиков. Оба лежали распростртые, голые, незащищенные от продолжающегося дождя, но Кирк отвергал мысли о возможном неуважении. Какая бы жизненная сила ни оживляла эти тела, эти умы, делая их Эрлом Труфором и Эрлом Крезином, героями, которые рискнули своими жизнями ради человека, которого они не знали, этой жизненной силы, этой сущности там больше не было.
      – Никаких отметин, – сказал Рэнн.
      – Нигде, – добавил Фриин.
      Кирк указал на тело Эрла Труфора. Глаза мертвого баджорца были закрыты, а его бледное лицо было таким умиротворенным, словно он просто заснул, а не боролся с паникой и страхом, когда морская вода заполняла его легкие.
      – Откройте его рот, – сказал Кирк.
      Никто из трех баджорцев не двинулся. Кирк воспользовался тоном голоса, которому он научился в академии и отточил за дни своего командования.
      – Откройте рот этого человека, немедленно.
      Словно щелкнул выключатель, и все трое подчинились, пока Кирк объяснял им последовательность действий, необходимых для получения информации: переворачивали тело, давили на грудь. Но в легких ныряльщика не было воды.
      – И что это означате? – спросил Эксин.
      – Это означает, что он не утонул, – сказал Кирк.
      Он все еще никак не мог соединить части головоломки. Удивительно, но коллега Эксина, Рэнн не согласился с ним.
      – Я нырял прежде, сэр. Есть кое-что что называют ?сухим утоплением?. Горло сжимает судорогой, и жертва умирает от сердечной недостаточности, и вода так и не поступает в легкие.
      Но Кирк во время своей карьеры отвечал за жизни тысяч людей. Он знал все пути смерти, с которыми они сталкивались. И то что предположил молодой студент баджорец здесь было неприменимо.
      – Среди людей ?сухое утопление? редкость, – объяснил он. – Один, возможно два случая из десяти. Но оно всегда сопровождается судорогами, сокращением мускулов в результате шока или борьбы. Посмотрите на этих мужчин. Разжатые руки, расслабленные лица. Они не боролись. Они не тонули. Они просто перестали жить.
      Рэнн и Фриин выглядели сомневающимися, но Эксин понял аргументы Кирка.
      – Их дыхательные аппараты все еще действуют. – Он указал на них остальным. – И нет никакого признака, что они были сорваны.
      Именно об этом Кирк и не подумал спросить.
      – Когда нашли тела, – сказал он теперь, – на них все еще было их оборудование?
      Никто из трех баджорцев не мог дать ему ответа.
      – Их нашла Лара этим утром, – услужливо произнес Эксин. – Она должна знать. Но когда мы прибыли, оборудование было там, где оно находится сейчас.
      Кирк узнал все, что мог в данный момент, но он заставил себя в последний раз бросить взгляд на берег в поисках признака, что тело Пикарда тоже выбросило на берег. Ничего.
      – Пойду поговорю с Ларой, – успокоившись сказал он, а затем медленно побрел, оберегая перевязанную ногу.
      – Подождите! Сэр! – Это Рэнн звал его обратно. – Что нам делать с ними?
      Кирк остановился не оборачиваясь. Он знал, что тела нужно сохранить до прибытия «Энтерпрайза», даже если для этого здесь нет оборудования. Хотя неизбежно до этого времени начнется разложение, он верил в способности Маккоя исследровать тела с умением и навыками, с которыми не мог сравниться ниодин другой доктор в Звездном флоте. Так что если тела не кремируют, чего, похоже, баджорцы не делали, не имело значения что с ними случится. А это оставляло только один ответ на вопрос Рэнна.
      – Оплачте их, – сказал Кирк.
      В конце концов это было все, что живые могли сделать для мертвых. Хотя этого никогда не было достаточно.
      – Мелис спит.
      Эвден Лара произнесла эти слова обвиняющее, словно Кирк пришел в ее палатку только для того, чтобы потревожить ее доли сделать для мертвых. цев, чь.
      – Я хотел поговорить с вами, – мягко сказал Кирк.
      Баджорка нахмурившись посмотрела на него.
      – На дожде?
      Кирк одернул промокшую одежду, прилипшую к плечам, больше не чувствуя себя озябшим. Только уставшим.
      – Если мы не можем поговорить в вашей палатке, поговорим снаружи.
      Брови Лары наморщились.
      – Минутку.
      Она позволила пологу палатки упасть, оставив Кирка на холоде. Две минуты спустя она выскользнула из палатки, одетая в жесткий плащ с капюшоном из промасленной лавандового цвета кожи. Капли дождя скатывались с его гладкой поверхности.
      – Чего вы хотите? – спросила она.
      – Странно, – сказал Кирк, когда они побрели среди палаток. – Вы не похожи на клингонку.
      Лара уставилась на него.
      – Именно так они говорят «привет», – объяснил Кирк. – В смысле клингоны.
      Она все еще пялилась на него. Кирк понял, что не сможет пробиться сквозь защитную реакцию женщины несмотря на обаяние, которое у него еще оставалось. Он сменил тактику.
      – Седж Нирра был уверен, что это вы убили профессора Нилана.
      Лара не выдала никакой реакции.
      – Я не удивлена. Нилан Артир заслужил смерть.
      – Почему?
      – Какое вам до этого дело?
      Кирк остановился и уставился на нее.
      – Я уверен, что кто бы ни убил профессора Нилана, он также убил и Седжа. А убийство Седжа привело к смерти моего друга и Эрлов Труфора и Крезина.
      – Труфор и Крезин были хорошими людьми. Мне жаль что они умерли.
      – А Жан-Люк Пикард?
      – Я его не знала. Кроме того, он пытался повредить моей дочери. Также как и вы.
      Кирк тяжело вздохнул. Единственный способ оставаться способным действовать сегодня, единственный способ продолжать действовать состоял в том, чтобы не думать об уходе Пикарда. Эту способность он развил в себе много лет назад, когда впервые узнал, что его решения могут привести – и приводят – к смертям доверившихся ему мужчин и женщин. Эту способность он считал само собой разумеещейся, пока этот кошмар не коснулся его и Пикарда.
      – Ваша дочь, – сказал Кирк, – она была в палатке одна. У нее начались судороги. Мы пытались ей помочь.
      – Вы ее почти отравили.
      Кирк не видел как такое было возможным.
      – Тем веществом, которое вы ей втерли?
      – Это не вещество. Это Б’ат рейл, – сказала Лара. – Оно очень мощное. Абсорбированный паг. Если его выпить, оно может убить.
       Абсорбированный паг, подумал Кирк. Баджорский термин жизненной силы. Что бы там ни было в пробирке, это вообще не было лекарством. Просто дистилированная молитва. И вероятно ее давали ребенку в знак благословения прилара Тэма.
      – Мы не знали, – сказал Кирк.
      – И тем не менее вы вмешались, – с горечью ответила молодая баджорка. – С вами чужаками всегда так. Вы всегда думаете, что все знаете лучше. Всегда вмешиваетесь куда не надо.
      Кирк, дабы не читать Ларе убедительную лекцию, напомнил себе о цели встречи с нею. Информация. Жизненно важная информация. Абсолютно необходимая, если он хочет найти смысл в этом кошмаре, найти правосудие за смерти… Кирк снова взял под контроль свои мысли.
      – Почему вы хотели смерти Нилану?
      – Я не желала ему смерти. Я сказала, что он заслужил смерть.
      – И я спросил почему?
      Они вышли к месту пересечения палаток и Лара остановилась.
      – Моя дочь не в порядке, – сказала она.
      – Знаю, – сказал ей Кирк. – Болезнь Ф’релорна.
      Седж сказал ему об этом в лодке. Лара покачала головой.
      – Инопланетяне ничего не знают.
      Кирк не стал с ней спорить.
      – Если не это тогда что?
      – Вы не поймете.
      Кухарка плюнула на землю, потом начала отодвигаться, словно собираясь покинуть его. Кирк знал, что у него есть только один шанс поразить Лару, чтобы вызвать на настоящий разговор, и он это сделал.
      – Вы будете удивлены. Я знаю о важности следования совету тестя относительно сбора листьев батерета.
      Лара остановилась на полушаге, откинула промаслянный капюшон, и посмотрела на Кирка так, словно увидела его впервые. Кирк указал на забитое облаками небо над ними. Созвездие под названием Пять Братьев все еще не поднялось, да оно было бы невидимо за облаками, но он верил, что Лара поняла его.
      – Ведь в этом причина изгнания третьего брата, не так ли?
      На мгновение Кирку показалось, что молодую баджорку не убедила его демонстрация того, что ему известны самые сокровенные детали баджорской культуры. Но потом, когда у Кирка не осталось времени чтобы отступить, Эвден Лара потянулась и сжала мочку его левого уха. Очень больно.
      Глаза Кирка увлажнились, пока Лара казалось была поглощена отрыванием уха от его головы. Замечательно, подумал он. Она читает мой паг. Это того стоит.Но что поразительно, выражение лица Лары смягчилось и ее хватка на ухе Кирка стала более осторожной.
      – Он был вашим другом, – сказала она, словно до сих пор думала, что каждое слово, сказанное Кирком было ложью. – Я не знала что чужаки способны на такие чувства.
      Не желая говорить ничего, что могло бы повредить внезапному изменению ее отношения, Кирк продолжал молчать, неуверенный было ли это новое отношение Лары подлинным. Было ли это результатом некоторого латентного экстрасенсорного таланта, прежде не регистрировавшегося среди баджорцев? Или же, что было намного серьезнее, она просто манипулировала им, как мог расчетливый убийца? Казалось не нуждаясь в его реакции, Лара отпустила его ухо, поправила свой плащ, и поглядела на облака.
      – Нам надо уйти с дождя, – сказала она, и выбрала направление, которое привело их к центру лагеря и кухонному оборудованию.
      Она взяла его за руку, чтобы поторопить, и провела Кирка к столу под навесом. Оказавшись за столом Кирк снял свою одежду и позволил ей развесить ее на соседнем стуле. Когда Лара сняла свой плащ, она показала, что под ним носит ту же просторную грубую одежду, в которой они с Пикардом видели ее, когда прибыли в лагерь со своим спасителем баджорцем Коррином Тэлом.
      Когда Лара, занявшись закрытой жаровней, сказала ему что сделает для него немного чая, Кирк с благодарностью занял место за столом, вытянув правую ногу. Он решил попробовать снова, сосредоточившись на настоящем, а не на болезненных воспоминаниях прошлого.
      – Можете сказать мне что не так с вашей дочерью?
      – Пророки сочли ее недостойной.
      Тихое заявление Лары озадачило Кирка. У него не возникало ощущения, что баджорская религия смотрит на Пророков иначе, чем на доброжелательные существа. Они были непостижимыми, возможно непредсказуемыми, но никогда мстительными.
      – Как ребенок может быть недостойным? – спросил Кирк.
      И снова Лара говорила кратко и бесстрастно.
      – Такова баджорская концепция. Грехи отца переходят на ребенка.
      Кирк провел достаточно времени, изучая клингонскую культуру, и ознакомился с работами Шекспира, включая и ?Венецианского купца?.
      – Эта также и человеческая концепция. Но позвольте мне не согласиться.
      Лара остановила свои приготовления, чтобы серьезно посмотреть на Кирка.
      – Будьте осторожны с тем, кому вы это говорите, чужак. Ваши слова для некоторых из нас богохульство.
      – Но как?
      – Совершенный против Пророков грех имеет точную цену. Пытаться избежать этой цены, даже думать об этом – значит отрицать желание Пророков.
      Кирк вспомнил изображение на падде, на которое смотрела Мелис.
      – У вашей дочери есть снимок из более счастливых времен.
      Лара кивнула.
      – Окупация закончилась. Кардассианцы ушли. Это было хорошее время для солдат на Баджоре. Победа.
      – Но солдат на снимке…
      – Мой муж, – сказала Лара с отстраненным, но гордым взглядом. – Трул отец Мелис.
       Грехи отца, подумал Кирк.
      – И он отрицал желание Пророков?
      – Мой муж был упрям, – сказала Лара, тряхнув головой. Она возвратилась к подготовке чая для Кирка. – Он служил на колониальных мирах, где не помнят старые пути и не уважают Пророков. Он вернулся домой и выступал против легенд. Говорил, что это народные сказки, а не исторические факты. Прилары нашей общины пытались говорить с ним, заставить увидеть свои ошибки. Но…
      Кирк нахмурился. Он предполагал, что человек на снимке был убит. Возможно его просто изгнали из религиозной общины.
      – Они его изгнали? – спросил Кирк.
      – Они заставили его уйти из оборонительных сил. Как он мог защищать Баджор, если не желал защищать Пророков?
      Кирк промолчал.
      – А потом… потом его нашли с кардасианской латиной в карманах.
      Кирк не понял.
      – Нашли где?
      – На космодроме в Ларассе. В маленькой гостинице. Для инопланетян.
      – И…?
      Спина Лары напряглась, и она словно окаменела в этой позе.
      – Он был мертв. Он имел дело с кардассианами, и они убили его после того, как он дал им то, что они хотели.
      – А что они хотели? – спросил Кирк.
      Плечи Лары резко опустились, словно ее потеря как и у Кирка случилась всего день назад.
      – Следователи мне не сказали.
      Он наблюдал, как ее рука потянулась к серебряной цепочке, которая свисала с ее уха. Ее голос понизился, и Кирк едва мог расслышать ее слова.
      – Но он умер без д’жа пага. Он отрицал Пророков. А месяц спустя заболела Мелис, и приларов это не удивило. Трул избежал своей судьбы, значит заплатить должна Мелис. Таково желание Пророков.
      Лара повернулась к нему лицом с глазами, блестящими от непролитых слез. Она держала стакан с чаем, который теперь поставила перед ним. Кирк положил руки вокруг стакана, впитывая его тепло. По крайней мере теперь он понял ее боль и горечь. Но у него не было способа указать на истину: что грех ее мужа от связи с врагом не может иметь никакого отношения к здоровью ее дочери.
      – Могу я задать еще вопрос?
      Лара села, глядя ему в лицо. Она сделала жест неохотного согласия.
      – Когда вы нашли Крезина и Труфора этим утром, – он увидел ее напряжение, поймал ее вздох, – они были все еще в масках и дыхательных аппаратах?
      Лара снова кивнула.
      – Я подумала, что они отдыхают. Пока не приблизилась к ним.
      Ничто из этого для Кирка не имело смысла. Как ныряльщики могли умереть не утонув, без повреждений? Как могло существо, которое не существует, утащить Пикарда к его смерти? Как можно было жертву убийства рассматривать в качестве подозреваемого в убийстве?
      – Пейте чай, – спокойно сказала Лара. – Он вас согреет.
      Кирк покорно сделал глоток горячей жидкости. Потом он откинулся на спинку своего стула и услышал его скрип. Знакомый звук позволивший ему представить картину необъяснимо замедленной работы его мозга этим утром.
      – Лара, вы знаете что случилось в этом лагере? Вы знаете почему кто-то хотел убить Седжа Ниру?
      Лара нахмурилась.
      – Седж работал с кардассианами. И в годы оккупации в прошлом, и во время войны с Доминионом. Много людей хотели бы убить его.
      – А что насчет профессора Нилана?
      Лара прикусила губу.
      – Если вы не знаете кто ответственен за это, тогда хотя бы скажите мне, почему он заслуживает смерти?
      Кирк сделал еще один большой глоток горячего чая, ожидая ее ответа.
      – Моей дочери можно помочь, но профессор Нилан не позволил бы ей получить помощь, в которой она нуждалась.
      – Что помогло бы ей?
      – Б’ат рейл, – сказала Лара, словно это был самый очевидный ответ в мире.
      – Жидкость, которую вы ей втирали?
      Лара кивнула.
      – Но та что у меня есть не чистая. Она не достаточно крепкая. Она замедляет прогрессирование болезни, но не может остановить ее. Но чистый б’ат рейл…
      Кирк почувствовал волнение, призывающее к действию. Наконец-то хоть что-то он мог сделать, чтобы помочь. Через два дня на орбиту Баджора выйдет самый сложный звездолет флота. Не было ничего, что не мог бы добиться «Энтерпрайз».
      – Скажите откуда берут б’ат рейл и через два дня я вам его достану.
      На лице Лары отразилась внезапная надежда, потом недоверие.
      – Почему?
      Кирк понял, и ободряюще произнес.
      – Причина по которой мы, чужаки, вмешиваемся в том, что мы пытаемся помочь. У меня есть ребенок. И я знаю что чувствовал бы, если бы его здоровью что-то угрожало. – Он протянул Ларе руку. – Позвольте мне помочь.
      Она повернулась к морю.
      – Б’ат рейл. Он обитает в море. В этом море.
      Голову Кирка словно вспышка фазера озарило сходство.
      – Рейл, – сказал он.
      Почему он не подумал об этом раньше? Лара несчастно покачала головой.
      – Больше чем рейл. Рейл Б’ата.
      Снова услышанное название показалось Кирку очень знакомым. Но почему? Потом он вспомнил. Наименьшая и самая тусклая звезда.
      – Б’ат б’Этел. Брат, который украл Слезу Пророков.
      В Ларе снова вспыхнула надежда.
      – Значит вы действительно знаете истории.
      Кирк решил, что честность лучший выбор.
      – Не все.
      Лара встала, чтобы снова наполнить стакан Кирка чаем, затем налила еще один для себя. Она снова села напротив него, и наклонилась вперед.
      – Пять братьев, – сказала она, и Кирк обнаружил интонацию, практикующуюся родителями, которые рассказывают одну и ту же историю много раз. – Каждый из них столкнулся с выбором. Четверо были наказаны, один вознагражден, потому что таково было желание Пророков.
      Кирк почти почувствовал, что должен что-то сказать в ответ, словно принимая участие в церемонии. Потом Лара сказала:
      – То что вы должны сказать: да свершится желание Пророков.
      – Даже если я не баджорец? – вежливо спросил Кирк.
      – Баджорец вы или нет, это не имеет никакого значения для истины. Да свершится желание Пророков.
      Кирк согласился и дал требуемый ответ.
      Потом Лара рассказала ту же историю, которую поведал Кирку и Пикарду Седж Нирра, хотя на более формальном языке и с большими деталями. И одна из этих деталей гласила, что пятый брат не только был радушно принят в Храме с испорченной сферой, которую он вернул. Брат, который украл его – Б’ат б’Этел – был наказан в манере даже более жесткой чем та, которую описал Кирку Седж.
      Маленькая тусклая звезда, которую Седж назвал Б’ат б’Этел, была лишь тлеющими угольками, оставшимися от его долгого падения с небес. Место его последнего пристанища лежит в самых глубоких океанах Баджора, и навсегда отрезано ода его пристанища лежит в самых глубоких океанах Баджораов.
      – я себя.т света Храма и глаз Пророков.
      – У вас на Вулкане есть истории подобные этой? – спросила Лара, когда закончила.
      – Вообще-то я с Земли, – сказал Кирк, размышляя над тем, что ему только что рассказала Лара.
      Это баджорское фольклерное – или религиозное – морское существо, которое он видел, существо, которое атаковало его и утащило Пикарда к его смерти, очевидно и было самим Б’ат б’Этел. И каким-то образом Лара верила, что это существо могло спасти ее ребенка. Лара пожала плечами, словно между двумя мирами было мало различия. Для нее все чужаки были одинаковы.
      – Но у вас есть истории, подобные нашим?
      – Множество, – сказал Кирк. – Детали отличаются в зависимости от культуры. Но уроки, которые они преподают, очень схожи. И на Земле и на Баджоре.
      Лара задумчиво уставилась на него.
      – Без Пророков, направляющих вас, не знаю как такое может быть. Но я не сомневаюсь в ваших словах.
      – Другие, – сказал Кирк, – Фриин, Эксин, Рэнн, они говорят, что во Внутреннем море не живет ничего размера Б’ат б’Этел.
      – Они боятся.
      – Чего? – спросил Кирк.
      Лара отодвинула стакан с чаем.
      – Правды, – торжественно сказала она. – Если бы они признали, что Б’ат б’Этел реален, тогда им пришлось бы признать, что история его падения тоже верна. А это означает, что реальны сферы, реальны Пророки, Храм реален. А потом они бы поняли, насколько пуста их жизнь, и сколько работы они должны проделать, чтобы восстановить внимание Пророков.
      По крайней мере, подумал Кирк, он увидел всю историю целиком, хотя бы так как видела ее Лара.
      – Профессор Нилан, он не верил в Пророков, не так ли?
      Лара говорила неодобрительно.
      – Он называл их ?чужаками из червоточины?.
      – И он не верил в Б’ат б’Этел.
      – Подводные животные такого размера не могут прокормиться в ограниченной среде обитания Внутреннего моря.
      Кирк понял, что она передала то, что сказал ей Нилан.
      – Чего именно вы от него хотели?
      – Шанса, – просто сказала Лара. – Всего лишь шанса увидеть, можно ли спасти мою дочь.
      Кирк констатировал единственный вывод, который казался ему логичным.
      – Вы попросили, чтобы ныряльщики поискали Б’ат б’Этел.
      – Поискали, нашли, и убили его, – сказала Лара.
      Кирк закрыл глаза.
      – Это единственный способ получить паг р’тел. Жизненную силу животного. Б’ат рейл находится в нем.
      – И он может вылечить вашу дочь?
      – Если позволят Пророки.
      Кирка внезапно обуяло ощущение, что Лара ему лжет.
      – Лара, как получилсоь что профессор Нилан отказался разрешить вам поохотиться на существо, в существование которого он не верил?
      Голос Лары был неумолим.
      – Именно поэтому я не жалею, что он мертв. Он был злобным человеком. У него не было никакой причины отклонять мою просьбу. Особенно после… – Она остановилась словно обдумывая заново то, что хотела сказать.
      Но у Кирка не было времени для тайн.
      – После чего?
      – Это я привела его в это место. В Бар’трайл.
      Это открытие поразило Кирка.
      – Откуда вы знаете где был Бар’трайл?
      Блаженная улыбка Лары была потрясающей.
      – Пророки пришли ко мне Джеймс Кирк. Пророки сказали мне все.
      И Кирк вспомнил, где он видел такую улыбку прежде.
 

 
       СУДНО РЭЛ, МАНДИЛИОНСКИЙ РАЗЛОМ, ЗВЕЗДНАЯ ДАТА 1008.1
      Когда эффект транспортации исчез, комната, которая обрела форму вокруг Кирка, оказалась заполненой сотней оттенков зеленого, и его первый вдох принес с собой богатые запахи цветущих джунглей, пышных растений, и искрящихся речек.
      Он посмотрел вперед, и увидел светящуюся стену переплетенных ветвей изысканно алых и шафрановых цветущих растений, и единственное, что не давало ему подумать, что он оказался на какой-то похожей на рай планете – высокая, прозрачная, изгибающаяся кверху стена в нескольких дюжинах метров за растительностью, показывающая звезды, и «Энтерпрайз», висящий всего в километре от них.
      Кирк чувствовал себя почти уязвленным невыносимым очарованием открывающегося вида. Потом он почувствовал, как пара рук слегка скользнули сзади по его плечам. Он резко обернулся, и прежде чем смог заговорить, губы Норинды слились с его губами, словно пробуя его на вкус, и взамен давая пробовать себя.
      Она обошла его, все еще удерживая свою руку у него на его шее, и притянула его ближе, словно в следующие несколько секунд они готовы были слиться в акте любви, какого прежде не знал ниодин человек. А затем, словно привлечение его внимания было всем, чего она желала, она отстранилась, скромно скрестив перед собой руки.
      Кирку пришлось напомнить себе, что нужно дышать. Его хозяйка была закутана в прозрачную накидку, которая сияла красками тропических цветов на стенах. Опьянающе дествовало то, что скользящая ткань оставляла полоски на ее гладкой, золотистой, обнаженной коже. Ее низкий смех был соблазнительным, интимным, словно они уже разделили тайну, которую могли знать только двое. Ее темные, блестящие, струящиеся волосы были похожи на растрепанные сумерки.
      – Вы хотите играть? – спросила она.
      Это было не то слово, которое имел в виду Кирк. Он знал, что будет так просто броситься вперед, схватить ее, и вернуть этот сводящий с ума миг, который она пообещала, а затем… отняла у него.
      Но он заставил себя смотреть вдаль, чтобы нарушить волнующий контакт с ее темными глазами, блестящими, буквально искрящимися, словно внутри них затаились звезды или драгоценные камни. Он сделал глубокий вдох чтобы прийти в себя, мысленно повторяя то, что сказал ему Пайпер: телепатия… лимбическая область… манипулирование. И когда он изо всех сил пытался справиться с собой, он краем глаза ухватил свет от чего-то еще яркого в темноте космоса.
      «Энтерпрайз». Его корабль. Освещенный бегущими огнями, он все еще парил за огромной прозрачной стеной. Этого было достаточно. Кирк повернулся к красотке. Ее алые губы были полными и полураскрытыми. Он почти мог почувствовать сладость ее дыхания, их сочное тепло, чувствовал как она шепчет ему…
      – Нет, – громко произнес Кирк. – Я Джеймс Т. Кирк.
      Даже теперь он чувствовал себя так, словно заставляет себя идти по горящим углям, настолько огромным было усилие.
      – Капитан…
      – USS «Энтерпрайз».
      Они назвали судно вместе, и их голоса слились словно в хоре. Слились как если бы… Кирк тряхнул головой, чтобы вернуть ясность мысли.
      – Вы Норинда.
      – Я буду той, какой вы меня пожелаете.
      Кирк бросил взгляд на «Энтерпрайз», свой корабль, свой дом, свою мечту, и подобно Антею, вытягивающим силу из матери земли, он повернулся лицом к Норинде с новой решимостью.
      – Вы капитан этого корабля?
      Она надула блестящие губки, желая, нуждаясь, требуя поцелуя.
      – Вы хотите, чтобы я им была?
      Но Кирк снова был командиром. Ему очень хотелось передать на рассмотрение Споку доказательства не опыта, а этого феномена. Ему было очень жаль, что Спок не оказался свидетелем этого опыта, этого феномена. Ему было очень интересно посмотреть, как вулканская логика справится с первобытным инстинктом, на который здесь посягали.
      – Норинда, кто командует вашим кораблем?
      Она немного повернулась, и наклонив голову, позволила своим рукам медленно с намеком скользнуть по прозрачной ткани, которая окутывала ее.
      – Вам бы понравилось быть им?
      Интерес Кирка вспыхнул, хотя он был достаточно осторожен, чтобы удержать его под контролем.
      – Это возможно?
      Она кивнула как ребенок: медленно и решительно.
      – Мы должны кому-нибудь передать корабль. Кому-нибудь, кто сможет позаботиться о нем. И о нас.
      Кирк попробовал быстро обработать все возможности, которые влек за собой ее ответ.
      – Разве здесь вас много? Ваших людей? На этом корабле?
      – Много, – сказала Норинда. – Мы были здесь так долго. И мы не знаем как…
      – Как что? – спросил Кирк.
      – Ничего, – ответила Норинда.
      Она шагнула вперед протянув руки, но остановилась, когда увидела, что Кирк попятился.
      – Мы… мы были одиноки. Мы должны были уйти. Уехать. Бежать.
      – Спасаясь от чего?
      Норинда пожала плечами, и Кирк внезапно понял по манерности ее поведения, по ее словам, что несмотря на внешность, она была всего лишь ребенком.
      – От всего, – наконец сказала она. – От Совокупности.
       И что такой ребенок делает на подобном к – го лишь ребенком.
       Корабле?с любопытством спросил себя Кирк. Разве что…
      – Норинда, это ваш корабль? Или вы и другие забрали его?
      Она снова кивнула, как ребенок, подтверждающий самую величайшую тайну в мире.
      – Мы забрали его. Это был единственный способ спастись.
      – Спастись от Совокупности?
      Снова кивок.
      – Это их корабль?
      – Не их. Его.
      – Корабль Совокупности?
      – Врага.
      У Кирка начали складываться все части головоломки. Он знал, что должен был сделать, что предложить.
      – Норинда, если я позабочусь о вас и остальных. Если я защищу вас от Совокупности, вы отдадите этот корабль мне?
      Норинда улыбнулась с восхищением, и Кирк почувствовал словно над вселенной поднялось новой солнце, которое мог видеть только он.
      – Да, капитан Кирк! О да, капитан Кирк! О да! – Она упала перед ним на колени, склонив голову. – Защитите нас. Спасите нас. И это судно будет вашим. Все что вы пожелаете будет вашим. – Она страстно посмотрела на него. – Я буду вашей.
      Кирк почувствовал, что его сердце пропустило удар. Он представил, как опускается рядом с ней на колени. Обнимет ее. Никогда не оставит. Но Норинда на самом деле была лишь ребенком. И это было не истинное чувство. И не имело значение, насколько невероятным и мощным оно казалось.
      – В этом нет необходимости.
      Он наклонился к ней, взял ее за руку.
      – Встаньте. Пожалуйста встаньте.
      Она грациозно поднялась, подтянула его руку к своей, и еще раз прижалась к нему. Кирк выпустил ее с сожалением, но без колебаний.
      – Значит решено? Это судно мое в обмен на мое обещание защиты?
      – Да, капитан Кирк, – сказала Норинда с оттенком печали, словно она поняла, что Кирк не примет ее. – Этот корабль ваш, если вы защитите нас.
      Кирк вздохнул, затем просиял. Звездолет способный развить варп пятнацать! Он решил, что Совету Федерации придется создать новую медль специально для него. Никакая сила в секторе не сможет сравниться с расширением Федерации в грядущие годы. Норинда приставила палец к углу рта, и приглашающее посмотрела на Кирка.
      – И если вы будете лучшим.
      Кирк нахмурился. Откуда так неожиданно пришло это дополнительное условие? И что оно означает?
      – Лучшим для чего? – осторожно спросил Кирк.
      – Лучшим, чтобы защитить нас, – сказала Норинда.
      – И как мы определим это? – спросил Кирк.
      Норинда снова улыбнулась, украв если не его разум, то его сердце.
      – Именно поэтому мы должны играть.
      Кирку не нравилось снова чувствовать потерю контроля.
      – Играть с кем?
      – Со мной, – прорычал за его спиной низкий голос.
      Кирк обернулся. Клингон напал.
 

 
       СУДНО РЭЛ, МАНДИЛИОНСКИЙ РАЗЛОМ, ЗВЕЗДНАЯ ДАТА 1008.1
      Первый удар клингона бросил Кирка плашмя на рыхлую зеленую траву. Он не мог сказать, было ли это потому, что удар оказался настолько мощным, или же потому, что его настолько отвлекла Норинда. Все еще пытаясь понять что же произошло, Кирк перекатился на бок, и поднялся на локтях. Клингон враждебно смотрел на него своими маленькими прищуренными глазками. Его длинные тонкие усы и жидкая козлиная бородка делали его гладкое лоснящееся лицо угрожающим.
      – Поднимайся, землянин! – рявкнул клингон.
      – Черт возьми, кто вы такой? – потребовал Кирк.
      – Пока что, – насмешливо произнес клингон, – я победитель!
      С этими словами он пнул Кирка по ноге, не для того, чтобы причинить боль, понял Кирк, а чтобы заставить его подняться. Кирк тотчас же подтянул ноги, затем прыгнул в позицию прямо перед клингоном. На этот раз у Кирка был элемент неожиданности, и он воспользовался им, схватив клингона за золоченый оружейный пояс, чтобы дернуть его вперед. Потом Кирк ударил своей головой по голове клингона, и громкий треск от удара заставил могучего воина Империи отшатнуться назад с озадаченным выражением, достойным Спока.
      Кирк усилил свою атаку, направив резкий удар в правую сторону груди клингона, где у человека находилось сердце, а когда клингон с ворчанием покачнулся, он исполнил старомодный апперкот сельского паренька из Айовы. Клингон взвыл от неожиданной боли, и отшатнулся назад, но едва Кирк подумал, что схватка закончена, клингон выбросил руку и схватил Кирка за запятсье.
      Он мучительно крутанул его, выбив Кирка из равновесия, и подтянул его поближе. Кирк был всего в нескольких сантиметрах от лица клингона. Он мог чувствовать его зловонное дыхание, мог видеть крошки еды в его бороде, и почувствовал брызги слюны, когда клингон зарычал:
      – batlh biHeghjaj!
      – И тебе того же, – крикнул Кирк, чтобы это ни означало, а затем всадил колено прямо в то место, которое вырубило бы земного мужчину.
      Глаза клингона расширились от удивления, и он сразу же выпустил Кирка. Кирк отшатнулся в одну сторону, а клингон рухнул в другую.
      – Похоже мы не так уж и отличаемся, – пробормотал Кирк.
      Он снова поднялся, наблюдая как медленно двигаясь клингон сделал тоже самое. Но прежде чем они снова сцепились, обоих отвлек звук возбужденных аплодисментов. Это была Норинда, словно ребенок в цирке.
      – Отлично! Отлично! – взволнованно сказала она. – Именно так и играют!
      Кирк смотрел на клингона, а клингон настороженно наблюдал за Кирком.
      – Позвольте предположить, – сказал Кирк. – Если вы защитите ее и остальных, корабль ваш.
      Клингон нахмурился.
      – Корабль будет моим. Я уже играл с андорианцами. И андорианцы проиграли.
      – Их корабль был распылен, – сказал Кирк.
      – Самое эффективное определение проигрыша, – ответил клингон.
      Кирк вскинул руку, чтобы отмахнуться от клингона, и повернулся к Норинде.
      – Таков ваш план? Вы хотите, чтобы мы сражались, чтобы увидеть кто получит привилегию защищать вас?
      Норинда кивнула, прикусив губу.
      – Вся жизнь борьба. Если вы сразитесь, то получите то, что хотите больше всего. А затем вам больше не придется снова сражаться.
      – Что может быть проще этого? – прорычал клингон.
      – Я могу придумать немало вещей, – сказал Кирк. Он вернулся к Норинде. – Норинда, вы должны знать, что находитесь здесь под угрозой. Если Клингонская Имеперия получит ваш корабль, они используют его технологию, чтобы развязать войну против всей галактики.
      – А вы не станете? – съязвил клингон.
      – Нет! – ответил Кирк. Он шагнул к Норинде. – Я представляю Объединенную Федерацию Планет. Мы мирное…
      – Лжец! – выпалил клингон.
      Кирк попытался проигнорировать его.
      – … мирное сообщество цивилизованных миров…
      – И безумных мясников, которые составляют заговор, чтобы украсть наши колонии! – проревел клингон.
      Кирк резко обернулся, столь же готовый сцепится с клингоном, сколь он был готов поцеловать Норинду.
      – Я не знаю кто вы, но…
      – Я Каул! – гордо объявил клингон. – Сын Котха. Герой Ритака. Лорд коммандер ISS «Возмездие». Служащий Черного Флота. И пожиратель человеческих внутренностей.
      – Он лучший, – восхищенно сказала Норинда.
      – Ребенок знает правду, – сказал Каул. – Уходи, пока еще можешь.
      Его тон не оставлял сомнений, что это было его последнее предупреждение. Теперь только Норинда стояла между ними.
      – Но почему он лучший? – спросил Норинду Кирк.
      Он должен был знать, прежде чем выбрать лучший курс действий.
      – Клингоны играли с андорианцами, – серьезно объяснила Норинда. – И андорианцы проиграли. А перед этим андорианцы играли с орионцами, и проиграли орионцы.
      Кирк изумленно слушал, как Норинда продолжает свое перечисление словно ребенок, перечисляющий сезоны лакросса, победы и поражения любимых команд. С той лишь разницей, что андорианцы и орионцы не проиграли. Они умерли. Все.
      – А перед этим, – невинно продолжала Норинда, – орионцы играли с толианцами, и толианцы даже не получили возможности узнать, за что именно они играли. Так что теперь остались только клингоны. И вы, капитан Кирк.
      – И кто бы ни выиграл, он получает это судно, – мрачно сказал Кирк.
      Норинда счастливо улыбнулась его понятливости.
      – Кто бы ни победил, он получит то что желает больше всего. И ему никогда не придется бороться снова.
      Кирк стоял среди цветущих джунглей в сердце звездолета, который мог означать различие между расцветом и выживанием Федерации и ее поражением от Клингонской Империи. Он не видел выбора.
      – Хорошо, Каул. В какую игру сыграем?
      Каул указал на Норинду.
      – Решает ребенок.
      Тогда и Кирк и Каул повернулись к Норинде.
      – Я думаю гонка, – с ликованием сказала она. – Да. Гонка к самому высокому месту. Это хорошая игра. Начнем, когда судно снова минует большой шторм.
      Кирк посмотрел на Каула.
      – Гонка?
      Как могла гонка определить судьбу галактики? Но Каула, казалось, сомнения не тревожили.
      – Это ее корабль, землянин. А значит и правила ее. Предлагаю вам внимательно выслушать ее объяснение, чтобы вы могли умереть с честью.
      Кирк снова повернулся к Норинде, и она, словно ею внезапно овладел дух компьютера, начала перечислять соперникам точные протоколы гонки, которую она задумала.
      – Это весьма логично, – сказал Спок.
      В главном зале совещаний «Энтерпрайза» Кирк уставился через стол на своего офицера по науке. Его голова болела после удара о череп Каула. И остальное тело все еще боролось с остаточными эффектами от такой близости к Норинде. Но странное утверждение Спока заставило Кирка забыть о неприятных ощущениях в его теле.
      – Логично? – сказал Кирк. – Черт возьми, что логичного в состязании на скорость восхождения?
      Спок пожал плечами.
      – Это испытание характера и технологии. И то и другое эффективный способ оценить культуру. И я нахожу обнадеживающим то, что она желает проверить и это, а не только грубую силу.
      Кирк обратился за поддержкой к другому руководителю отдела.
      – У кого-нибудь еще есть что добавить? – спросил он.
      – Послушай, Джим, – сказал Пайпер, и Кирк понял, что доктор специально выбрал неофициальный подход, чтобы избежать обычного трения, которое возникало между ними. – Думаю в словах Спока есть смысл. Если сложить воедино рассказ девочки, он окажется весьма убедителен. Она и кто-то из ее народа, находящиеся на том корабле, бежали от какого-то ужасного режима. Навигационная обработка траектории уже проведена астрономическим отделом Звездного Флота, и велика вероятность, что их корабль прибыл сюда из Большого Магелланового Облака.
      – Теперь на минуту задумайтесь. Они были вынуждены бежать из своей родной галактики. Это испуганная группа беженцев, и кто может обвинять их? Технологии, находящиеся на этом корабле… Думаю это может оказаться пугающей новой формой тоталитарного зла. Название народа, от которого они сбежали, то как оно переводится на английский – Совокупность. Думаю это не просто случайность.
      – Хорошо, доктор, – прервал Кирк. – Допускаю, что они бежали от чего-то худшего, нежели клингоны. Но почему бы просто не попросить убежища? Зачем затевать эту шараду с «игрой»?
      Пайпер не хотел ввязываться в спор. Он посмотрел на Спока.
      – Объясните вы.
      – Капитан, – спокойно сказал Спок, – если мы допустим, что Норинда и ее народ бежал из Большого Магеланового Облака, украв для своих целей и намерений звездолет, тогда мы сталкиваемся с тревожным фактом. С тоталитарным правительством, способным создавать настолько мощные и технологически настолько совершенные звездолеты, что даже дети способны пилотировать их сквозь межгалактическое пространство. Если это может сделать кучка испуганных беженцев, тогда нет никаких препятствий сделать тоже самое обученному военному флоту.
      – Вы говорите о вторжении? – спросил Кирк.
      – Я не утверждаю, что понимаю логику, которая поддерживает концепцию завоевания звездных систем в другой галактике. План таких завоеваний должен приводиться в действие чем-то другим кроме материальной прибыли. Однако я допускаю, что Норинда и ее народ логично боится, что режим, от которого они бежали, отправится на их поиски. И если бы я был в их положении, я предпринял бы большую осторожность в выборе потенциальных союзников.
      – Конечно украденный ими корабль – сокровищница прогрессивных технологий. Но что если они растратят эти сокровища, предоставив их культуре несклонной или неспособной распорядиться ими в полной мере? Когда прибыли бы их преследователи, Норинда и ее люди снова столкнулись бы с захватом и порабощением. Поэтому полагаю, что она весьма логично создала набор критериев отбора. Определенно ее «игры» это действенный метод найти представителей культуры с качествами, которые сделают их подходящими защитниками.
      – Мистер Спок, – сказал Кирк, – на тот случай если вы забыли, этот «ребенок» каким-то образом убивает проигравших в ее «играх».
      – Полагаю такова была природа предыдущих устроенных ею состязаний. Проигрыш в гонке на восхождение не может привести к гибели этого корабля.
      Какой был смысл в этой встрече руководителей отделов, если он не желает прислушиваться к их советам?
      – Хорошо, – сказал Кирк. – Мы будем играть с Нориндой. Но я не собираюсь проигрывать.
      Кирк начал вставать, но на этот раз никто больше так не сделал. Кирк остановился и обвел взглядом стол.
      – Это все. Совещание закончено.
      – Пока нет, – сказал Пайпер.
      Кирк почувствовал вспышку гнева, но удержал ее.
      – Еще дела? – спросил он.
      – Капитан Кирк, – продолжил Пайпер, на сей раз не прилагая никаких усилий, чтобы скрыть формальный характер того, что он собирался сказать, – как главный офицер медик этого корабля, проконсультировавшись с другими старшими офицерами, для отчета я заявляю, что не позволю вам принять участие в соревновании.
      Кирк задавался вопросом, наступит ли когда-нибудь этот день. Поскольку Пайпер вскоре уходил в отставку, Кирк надеялся, что они смогут прослужить вместе оставшиеся восемь месяцев так и не допустив напряженности между ними. Но этот день настал. И Кирк был готов сокрушить Пайпера, если это понадобится, чтобы сохранить свое командование.
      – Это медицинское заключение, доктор?
      Кирк надеялся, что человек будет достаточно горд, чтобы сказать да. Это открыло бы дверь для медицинского слушания, что потребовало бы по меньшей мере двадцати четырех часов для сбора. А поскольку соревнование было намечено через час, ничто не смогло бы остановить Кирка от участия в нем. Но Пайпер сыграл по другим правилам.
      – Нет, не медицинское. Это вопрос командования. И логики.
       Я должен был знать, подумал Кирк, поворачиваясь к Споку. Все так как он и подозревал несколько дней назад, когда на «Энтерпрайз» пришло первое сообщение по коду пять о Мандилионском разломе. Это было больше похоже на заговор.
      – А вы не хотели бы объяснить эту логику, мистер Спок? – язвительно спросил Кирк.
      – Вы слишком ценный офицер, чтобы рисковать в пустячном назначении.
      – Этот корабль? – сказал Кирк. – Варп пятнадцать? Пустячное?
      – Конечно инопланетный корабль не пустяк. Но рисковать вашей жизнью, а значит и безопасностью и благополучием этого корабля и команды в деле, к которому вы непригодны, безответственно.
      – Каул принимает в нем участие! – выпалил Кирк.
      – У меня нет возможности установить профессионализм клингонского командующего в этом вопросе, так что этот аргумент не подходит для спора.
      Кирку этого было достаточно. Он снова встал.
      – Я пойду, – бросил он.
      Спок тоже встал.
      – Нет, сэр. Вы не пойдете.
      Кирк изумленно уставился на своего офицера по науке.
      – Спок, у вас нет власти остановить меня.
      – Действительно, однако у меня есть полномочия подвергать сомнению ваши распоряжения, когда эти вопросы не препятствуют функционированию корабля или подвергают опасности корабль, миссию, или его команду.
      – Чтож, черт возьми, попробуйте мне помешать, – бросил Кирк.
      – Соревнование намечено через сорок минут.
      – И вы намерены держать меня здесь, споря об этом все это время?
      Спок сделал еще одно безразличное вулканское пожатие плечами, и через мгновение Кирк задался вопросом, есть ли у его офицера по науке еще один план. Он посмотрел на других руководителей отделов, но Скотт, Танака и Сулу старательно избегали его пристального взгляда, явно не желая принимать чью-то сторону.
      – Хорошо, Спок. Доктор даю вам пять минут.
      Спок вежливо кивнул.
      – Я лучший представитель для этого соревнования, – сказал Кирк. – Именно поэтому я должен идти.
      – Нет, сэр. Вы не лучший, – сказал Спок. Он кивнул на руководителя отдела коммуникаций. – Лейтенант Хинслоу опытный альпинист с пятнадцатью восхождениями, включая и северный отрог Монс Олимпуса.
      Кирк снисходительно посмотрел на лейтенанта.
      – Монс Олимпус вблизи колонии с искусственной гравитацией на Марсе, лейтенант. Насколько могу представить, не слишком трудное восхождение на гору при тяготении в одну треть от земного.
      Хенслоу был взволнован, но ответил громко.
      – Безусловно, сэр, там низкая гравитация. Но на это понадобилась неделя, и все это пришлось делать в скафандрах, которые по сравнению с этой гонкой с клингоном теряют значение.
      Кирк удержал свой характер и свой язык.
      – Мне известно, что вам нравится свободный альпинизм, – сказа Пайпер. – Я видел в ваших медицинских записях отчет о сломанных костях. Но восхождение в скафандре совсем другое дело.
      – Я могу с этим справиться, – настаивал Кирк.
      – Это не имеет значения, – сказал Спок. – Ваша главная обязанность этот корабль.
      – Нет, мистер Спок, моя первая обязанность Звездный Флот. Моя первая обязанность это Федерация.
      – Лейтенант Танака тоже разделяет это обязанность и службу.
      Кирк ударил кулаком по столу.
      – Я не сомневаюсь ни в чьих обязанностях на этом корабле! Но я собираюсь одолеть этого чертового клингона сам! И это окончательно!
      Спок посмотрел на Пайпера.
      – Доктор?
      Пайпер подхватил его намек.
      – Капитан Кирк, воистину мне не доставляет это удовольствие, но вы только что продемонстрировали готовность поставить вашу личную вендетту выше вашего обязательства перед Звездным Флотом. Таким образом, если вы настаиваете принять участие в этом безрассудном соревновании, у меня не остается выбора кроме как внести предупреждающий отчет о психическом состоянии, который вступает в силу сразу же без слушания, и отстраняю вас от командования.
      Кирк был ошеломлен. Он не мог говорить.
      – Джим, пожалуйста, – попросил Пайпер. – Перепоручите соревнование и вопрос умрет прямо здесь. Никаких записей. Этого никогда не было.
      – Поверить не могу, – кипел Кирк. – Вы все это спланировали? Это был единственный способ остановить меня.
      – Вы сказали то что было у вас на сердце, капитан. – Даже Спок казался потрясенным тем, что обнаружилось в этой комнате. – Мы действуем в интересах корабля, и в ваших.
      Кирк посмотрел вдаль, посмотрел в пол, и после того как мысленно перетряс ключевые разделы Единого Свода Законов Звездного Флота, которые он помнил, он понял, что их западня была идеальна. Мало того что он не мог принять участие в соревнованиях, он даже не мог обвинить Спока и доктора в мятеже.
      – И я ничего не могу сделать? – спокойно сказал Кирк.
      – Нет, сэр, – ответил Спок столь же смиренно.
      Кирк почувствовал оцепенение.
      – Я знаю, вы двое защищены инструкциями, – сказал он Споку и Пайперу. – Но если мы потеряем этот инопланетный корабль, в тот день когда клингоны нападут на нас со своими новыми прогрессивными технологиями, будьте готовы сложить головы.
      Ни Спок ни Пайпер не ответили. Кирк видел, что они хотели бы закончить все это.
      – По крайней мере у вас хватает порядочности, чтобы стыдиться этого, – сказал Кирк. – Лейтенант Танака.
      Танака вскочил так, словно он был кадетом.
      – Да, сэр.
      – Отправляйтесь на ангарную палубу. Возьмите снаряжение.
      – Есть, сэр.
      Танака мигом испарился.
      – Теперь совещание закончено, – сказал Кирк.
      Остальные спокойно поднялись и направились к двери.
      – Да, мистер Спок.
      Спок обернулся.
      – Да капитан.
      – Считайте ваш запрос о переводе принятым. При первой же возможности.
      Спок кивнул, и вышел. Кирк, кипя от гнева, остался один в зале совещаний. И больше всего его злило то, что он знал, что офицер по науке и корабельный хирург были правы.
 

 
       БАДЖОР, ЗВЕЗДНАЯ ДАТА 55597.4
      – Ничто здесь не является тем, чем кажется, – сказал Кирк.
      Аку Сэл казалось был обеспокоен досадой Кирка. Но гнев Роун Ай’диир был равен гневу Кирка.
      – Мы ученые, капитан, – сказал Аку дрогнувшим голосом. – Археологи. Ни больше, ни меньше.
      – Определенно больше, – настаивал Кирк.
      Он посмотрел на Роун через загроможденную и пропахшую плесенью складскую палатку, ничуть не запугав ее. Снаружи дождь сменился надоедливым туманом, и температура продолжила понижаться.
      – Кухарка сказала вам где найти Бар’трайл.
      – Это ложь, – сказала Роун. – Перед оккупацией внезапное наводнение обнажило…
      – Глиняные таблички, – прервал Кирк. – Да я знаю эту историю. Мне рассказал ее Пикард. Эту историю Институт Открытий Храма рассказывает публике. Но она неверна.
      – Вы верите слову этого провинциального ребенка больше чем моему? – спросила Роун.
      – У нее нет никакой причины лгать.
      Аку выглядел шокированным.
      – Капитан, мы не лжем.
      – Не вы, профессор, – сказал Кирк. – Но кое-кто другой, да.
      Роун вскочила из-за покрытого царапинами деревянного стола, который был ее рабочим местом. На нем были сложены фрагменты глиняных табличек. Рядом с ним в открытом бочонке с морской водой содержались сотни других фрагментов, извлеченных с мест погружений, но еще не исследованных.
      – Нет, – сказал ей Кирк, – вы не уйдете.
      Роун посмотрела на Кирка, который снова вынужден был сидеть, чтобы беречь свое колено.
      – А вы собираетесь остановить меня?
      – Я собираюсь вас спровоцировать. – Кирк кивнул на груду табличек. – Тот момент, когда вы выйдете из этой палатки не ответив на мои вопросы станет моментом, когда я раскрошу эти таблички в глиняную пыль.
      Кирк воздержался от улыбки, когда заметил, как мгновенный трепет опасения пронзил Роун. Но она быстро оправилась.
      – Даже вы не настолько варвар, чтобы стереть окно в тысячелетнюю историю Баджора.
      – Мой друг мертв, – сказал Кирк. – И кто-то за это заплатит. Выйдите из этой палатки прежде чем скажете мне все что мне нужно, и это с вами произойдет.
      Роун гордо вернулась к своему рабочему столу.
      – Я пошлю сообщение. Я сделаю так, что Баджор для вас закроют. Я сообщу Федерации, как один из ее представителей попытался…
      – Я не разбрасываюсь угрозами как вы! Но вы ответите на мои вопросы!
      Вспышка Кирка явно потрясла Аку Сэла, но не его разгневанную коллегу.
      – Прекрасно, иноземец, – жестко сказала Роун. – Задавайте свои вопросы.
      Кирк откинулся на спинку своего стула, беззвучно проклиная свое распухшее колено и его непрерывную пульсацию. Вместо этого он заставил себя сосредоточиться на том, что сказала ему Эвден Лара во время их разговора на кухне. Как ее муж был уволен из баджорской милиции. Как ее дочь, Мелис, заболела вскоре после этого. Как профессор Нилан, первая жертва убийцы, терзающего этот лагерь, отказал Ларе в шансе найти лекарство от болезни ее дочери. И как во сне к ней пришли Пророки, чтобы рассказать, где можно найти Бар’трайл.
      Кирк был уверен, что в основе того, что случилось в лагере лежали две модели. Но что было показательно, обе модели не сочетались. Кирку не нужно было быть вулканцем, чтобы понять, что это несоответствие было результатом лжи, а обнаружение этой лжи привело бы к мотивам, а мотив к убийце.
      – Вы верите в Пророков? – начал Кирк.
      Голова Роун дернулась назад, как если бы это был последний вопрос, который она ожидала услышать. Она коснулась своего джа’пага.
      – Дышу ли я воздухом? – спросила она. – Бьется ли мое сердце? Видят ли мои глаза? Зачем задавать мне вопрос, ответ на который вы уже знаете?
      Кирк был заинтригован. Ее оборонительная ярость ушла. Он завладел всем ее вниманием.
      – Что вы чувствуете к людям, которые не верят в Пророков?
      – Если вы имеете в виду иноземцев, я ничего не чувствую. Если вы имеете в виду баджорцев, я чувствую к ним жалость, также как и Пророки.
      – Вы много заботились о профессоре Нилане.
      Глаза Роун сузились, когда Кирк изменил тему.
      – Какое это может иметь отношение…
      Но Кирк не позволил ей закончить.
      – У нас сделка, доктор Роун. Каковы были ваши чувства к профессору Нилану? Ответьте на вопрос.
      – Будьте добры, – добавил Аку. – Это слишком расстраивает. Прекратите.
      Строгое лицо Роун зарделось.
      – Я любила его. Вы это хотели услышать?
      – Я хочу услышать правду.
      Роун вздохнула, с силой стиснув руки, и снова произнесла:
      – Я любила его. И его смерть была в той же мере моей собственной, как и боль, которую она принесла мне.
      Кирк услышал правду. Он предложил оливковую ветвь.
      – Доктор Роун, два года назад я потерял жену, и все еще скорблю.
      Роун с презрением отнеслась к его предложению.
      – Что может иноземец знать о любви, освященной Пророками?
      Но Кирка не сбило с толку знание того, что баджорцы считали иноземцев неспособными на истинные эмоции. В том что только что сказала Роун он обнаружил ложь, и теперь отбросил ее ей обратно.
      – Как ваша любовь могла быть освящена Пророками, если профессор Нилан в них не верил?
      Роун растерялась.
      – Что за глупость?
      Кирк надавил.
      – Нилан верил, что Пророки Небесного Храма – это чужаки из червоточины, живущие в размерном царстве нелинейного времени.
      Рука Роун взлетела к ее губам от потрясения или отвращения к тому, что сказал Кирк.
      – Какое вы имеете право клеветать и унижать мертвых? – потребовала она.
      – Капитан, в самом деле, – тотчас же встрял профессор Аку. – Вы слишком далеко заходите.
      – Пока нет, – ответил Кирк.
      – Нилан Артир верил в Пророков! – настаивала Роун.
      – Тогда почему, – спросил Кирк, – он отказал Эвден Ларе в поисках Б’ат б’Этел?
      Кирк не смог сосчитать сколько эмоций промелькнуло на лице доктора Роун. Он увидел смущение, затем возмущение, потом недоумение, а потом она уставилась на стену палатки словно охваченная воспоминаниями.
      – Это вам сказала Эвден Лара? – наконец спросила Роун.
      – Да, – сказал Кирк. – Но об отказе Нилана знал кое-кто еще. Седж Нирра. И именно поэтому Седж был уверен, что Лара серьезный подозреваемый в убийстве Нилана.
      Роун осела рядом со своим столом, словно у нее возникли трудности с дыханием. Она уставилась на Кирка широко открытыми глазами.
      – Он верил, капитан. Мой Артир действительно верил.
      Ее тон казался почти умоляющим. Что-то изменилось в манерах Роун, различие столь же четкое, как это было, когда Лара прочла его паг. Он задал свой следущий вопрос менее решительно.
      – Доктор Роун, возможно ли что профессор Нилан верил в Пророков, за исключением истории с Пятью Братьями?
      Она медленно покачала головой.
      – Вера Баджора пронизана убеждениями. Книги пророчеств. Легенды. Видения. Некоторые детали и в самом деле меняются от места к месту. Названия могут быть записаны по другому. В одной из областей говорят о четырех чудесах Пророков. В другой о пяти. – Она запнулась, а потом одарила его примирительным взглядом. – Но это только потому, что мы баджорцы несовершенны. Тысячелетиями мы не всегда были постоянны в наших усилиях записывать истины и передавать их. И все же в сердце всех наших верований некоторые истории неоспоримы. Каждая вера Баджора рассказывает историю украденной сферы. Каждая вера Баджора помнит урок Б’ат б’Этел. Принимать Пророков и не принимать их историю… – Она на мгновение прикрыла глаза прежде чем продолжить. – Если истина становится вопросом выбора или удобства, тогда зачем во что-то верить?
      – Она права, капитан, – сказал Аку.
      Но Кирку были не нужны заверения ученого. Он доверял своим собственным инстинктам. Роун говорила с ним от сердца. Что оставляло его перед двумя возможностями.
      – Доктор Роун, – мягко сказал Кирк, – я не подвергаю сомнению вашу веру, и я не подвергаю сомнению то, что профессор Нилан рассказал вам о себе.
      Одна эта преамбула к еще не заданному вопросу привлекла интерес женщины.
      – Но я просто пытаюсь понять, не лгал ли Нилан Ларе о своем неверии в Пророков…
      На сей раз Роун прервала Кирка.
      – Или же Артир лгал о своей вере мне?
      Кирк раскинул руки, не имея больше ничего сказать.
      – Я жила с ним, капитан. Я делила с ним его жизнь и его постель. Он не мог лгать мне о своей вере. Это отражалось в каждом моменте дня.
      Кирк принял это. У него не было причины сомневаться в том, что Роун говорила правду.
      – Тогда зачем Нилану было лгать Ларе и говорить ей, что он считает Пророков чужаками из червоточины?
      Роун покачала головой.
      – Я не знаю.
      – Разве что… – нерешительно сказал профессор Аку.
      – Если вы можете чем-то помочь, – подтолкнул Кирк.
      Старик пожал плечами.
      – Возможно он просто не хотел, чтобы Эвден Лара нашла Б’ат б’Этел.
      Кирк попытался проследить логику, которая не вписывалась в жизнь благочестивого баджорца.
      – Насколько я понимаю ситуацию, – сказал Кирк доктору Роун, – Пророки посчитали дочь Лары Мелис недостойной из-за чего-то, что сделал ее отец. Жизненная сила Б’ат б’Этел могла оказаться ее шансом вновь вернуть покровительство Пророков. Так почему кто-то, кто верит в Пророков и их доброту, пытается помешать этой возможности?
      Роун на мгновение посмотрела вниз.
      – Чтобы получить б’ат рейл… – она посмотрела на Кирка. – Ведь именно этого хочет Лара, не так ли? Масло?
      Кирк кивнул.
      – Чтобы помазать свою дочь.
      – Чтож, – продолжила Роун, – для получения масла существо должно быть убито.
      Кирк смутился.
      – Существо? Или Б’ат б’Этел?
      Роун поправила его.
      – Существо – это рейл, но очень очень большой и чрезвычайно редкий. По правде говоря, в действительности я не помню, чтобы его существование было подтверждено со времен до оккупации.
      – Но где связь, – упорствовал Кирк, – между существом, вымершим или нет, и братом, который упал с неба?
      – В этом существе дух Б’ат б’Этел, – сказала Роун. – Его паг и паг р’тел животного были объединены Пророками, когда он был свергнут с неба.
      Теперь Кирку показалось, что он понял.
      – Значит если будет пойман и убит один из больших рейлов, жизненная сила Б’ат б’Этел перейдет к другому.
      Роун кивнула.
      – Целую вечность, или пока он не достигнет искупления. Таково его наказание.
      Прежняя враждебность Кирка исчезла. Он не мог дальше использовать ее. То что начиналось как допрос нерасположенного свидетеля, переросло в дискуссию между коллегами.
      – Так что же я упустил? – спросил Кирк. – Почему Нилан не хотел, чтобы Лара попыталась найти одного из гигантских рейлов? Особенно если велика возможность что они вымерли?
       Если не считать того, который последовал за мной и Пикардом, подумал Кирк. Но он не собирался запутывать дело. Роун размышляла вслух.
      – Животные даны нам Пророками для мудрого использования. Мой Артир не стал бы противиться охоте Лары. Если Пророки просто проверяли Мелис, тогда они сделали бы охоту успешной, и Артир никогда не вмешался бы в желание Пророков. По какой причине он должен был помешать Ларе делать то во что она верила – в чем она нуждалась для своей дочери?
      Снова молчание. Ответы, которые, как чувствовал Кирк, были так близко, не приходили. И он не знал какие задать вопросы. Пока профессор Аку не поднял дрожащую руку, словно прося разрешения говорить.
      – Проклятие, – сказал он. – Проклятие Б’ат б’Этел.
      Он с надеждой посмотрел на доктора Роун. Тоже сделал и Кирк. Роун объяснила.
      – Нам говорят, что Б’ат б’Этел стремится искупить свой грех против всех баджорцев, чтобы Пророки позволили ему войти в Храм.
      – Как? – спросил Кирк.
      – Он стал хранителем потерянных сфер.
      – Я знаю о той, что давным давно была возвращена в Небесный Храм, – сказал Кирк. – Но разве есть и другие?
      – Потерянные сферы? – Роун кивнула. – Иногда в прошлом, но в наши дни не так часто. Во время оккупации кардассиане украли все кроме одной, и все же с тех пор они были возвращены.
      – Однако, – хриплым голосом сказал Аку, – если Нилан думал что Б’ат б’Этел действительно охранял потерянные сферы, возможно он не хотел, чтобы кто-то потревожил животное.
      Предположение Аку дало Кирку следующий вопрос.
      – Доктор Роун, есть ли какая-нибудь возможность, какой-нибудь слух, какая-нибудь легенда, которая позволила бы предположить, что эта потерянная сфера находится в городе Бар’трайл?
      По шокированному выражению ее лица Кирк принял ее ответ за утвердительный. А с этим ответом Кирк точно знал, что он должен сделать потом. Точно также, как он знал это давным-давно в Мандилионском разломе.
 

 
       МАНДИЛИОНСКИЙ РАЗЛОМ, ЗВЕЗДНАЯ ДАТА 1008.3
      Предполагалось, что центральное кресло звездолета было его сердцем. Нервным центром. Мозгом, от которого исходили все команды, начинались все действия, проистекала вся мощь. Но прямо сейчас оно с таким же успехом могло быть парковой скамейкой, отдаленной на тысячи световых лет. Потому что Кирк мог бы контролировать сегодняшние события с парковой скамейки с тем же успехом, как он делал это со своего кресла.
      Шатлл «Галилео» покинул палубу ангара тридцать минут назад, унося Танаку. Норинда было строга в своих правилах. Один шатл от каждого звездолета. Один пассажир-участник в каждом шатле. Любое нарушение этих правил: использование второго шатла, подмена участника, или транспортер – приведет к немедленному прекращению соревнования и уничтожению корабля провинившейся стороны.
      Кирк попытался расспросить об этом Норинду. С сияющей, ослепительной улыбкой, наполненной слащавостью, она предложила Кирку поразмышлять над судьбой андорианского корабля после того, как они проиграли клингонам и попытались обманом атаковать кое-чем другим, нежели атомными бомбами, как определяли правила их специфического соревнования.
      Кирк вспомнил, что мистер Скотт говорил о том, что обломки андорианского корабля были чуть больше песчинок. Он не собирался подставлять «Энтерпрайз» под оружие такой мощи. С согласия обеих сторон соперники начали свой путь к поверхности планеты. А капитан Джеймс Т. Кирк мог только наблюдать. Спустя тридать минут после вылета «Галилео», сменщик Танаки, Ухура, сообщила со своего места:
      – Капитан, я получила сообщение от лейтенанта. «Галилео» приземлился.
      – На экран, – спокойно сказал Кирк.
      Он больше не чувствовал себя рассерженным, или расстроенным. Он ощущал лишь усталость и изнемождение. Он задавался вопросом, не так ли чувствует себя каждый день Спок; совершенно без эмоций. Видовой экран переключился с изображения корабля Норинды и планеты под ним на немного искаженное изображение лейтенанта Хинслоу Танаки, стоящего в «Галилео» за креслом пилота, и натягивающего шлем своего скафандра.
      – …и проверил все оборудование, – сказал он, начав сообщение на середине предложения.
      Потом он отступил в сторону, так чтобы оказаться между креслами первого и второго пилота.
      – «Энтерпрайз», как я выгляжу?
      Его серебристый скафандр мерцал в огнях кабины шатла. Ярко раскрашенные трубки с воздухом и куолантом выглядели кричаще, но предназначались для облегчения видимости в суровых условиях. Черты лица Танаки было трудно различить за защитной сеткой структурной целостности, внедренной в его мономолекулярный щиток. Но он двигался уверенно даже будучи нагруженным веревками, намотанными вокруг его плеч, мешочками с крюками, висящими на его поясе, альпинистским молотком, свисающим с одного запястья, и оружейным крюком, повисшем на другом.
      – Вы выглядите так, словно собираетесь преподать клингонам урок смирения, – сказал Кирк, завидуя ему.
      – Спасибо, капитан. Я буду стараться.
      На экране Танака привел в действие дверь шатла и через миг она открылась, и вся влажность челнока смерзлась в облако тумана, и закружилась вместе с уходящей атмосферой.
      – Направляюсь в заданный район, – передал Танака.
      – Переключаюсь на внешний визуальный сенсор, – сказала Ухура.
      И снова изображение на видовом экране сменилось, на сей раз показав бесплодное скалистое пространство. На переднем плане очутилась нечеткая секция верхнего корпуса «Галилео». В центре серебристый силуэт Танаки, медленно идущий к объекту на заднем плане: клингонскому шатлу, внешне ржавому и изъеденному коррозией, по форме похожему на приземистый корпус двигателя боевого крейсера.
      – Прибыла команда противника, – передал Танака. – Я удивлен что они побеспокоились чтобы проявиться.
      Кирк улыбнулся браваде офицера по связи. Он понадеялся, что Каул слушает. Потом открылся боковой тамбур клингонского челнока, выпустив облако тумана, который устремился прочь. Кирк удивился скорости его рассеяния. Казалось там внизу сильный ветер, несмотря на температуру на поверхности в –120°С.
      – А я то думал, что у Звездного флота яркие скафандры, – сказал Танака.
      Кирк увидел что он хотел этим сказать. Каул, выбравшийся из своего челнока, носил кроваво-красный клингонский скафандр, который напоминал анатомическую модель, демонстрирующую только мускульные волокна. Кирку конструкция скафандра показалась грубой попыткой запугать врага, словно его изготовители пытались намекнуть, что снимут с жертвы всю кожу. Наверняка это было напоминанием какого-то очаровательного периода клингонской истории. Потом Кирк услышал по линии связи характерное рычание Каула.
      – Heghle'neH QaQ jajvam, Кирк!
      Кирк обернулся к Ухуре.
      – Перевод, лейтенант.
      Его дал Спок из-за своей научной станции.
      – Это традиционное приветствие воинов. ?Сегодня хороший день, чтобы умереть?.
      Кирк не взглянул на Спока. Он сказал:
      – Будем надеяться, что он прав.
      Двери туболифта открылись, и на мостик вступил Пайпер.
      – Они готовы начать? – спросил он.
      Кирк обернулся в своем кресле.
      – Разве вам не удобнее наблюдать за этим из лазарета?
      Пайпер вызывающе занял свое место рядом с креслом Кирка.
      – Мы все на одной стороне, капитан.
      Кирк ничего не ответил. Мостик был не лучшим местом для взаимных обвинений. Внезапно голос Каула взорвался в динамиках мостика.
      – Ты не Кирк!
      На видовом экране Кирк увидел, как Каул в своем красном скафандре пододвинул свой шлем ближе к Танаке в его серебристом костюме.
      – Капитан берется только за важную работу, – сказал Танака.
      – К счастью для него, – прокомментировал Пайпер.
      – Ваш капитан трус, – просвистел Каул. – batlh biHeghjaj!
      Кирк узнал эту фразу; такую же Каул бросил ему на корабле Норинды. Он снова обернулся к Ухуре.
      – Что там, лейтенант?
      – ?Умри смело?, – ответил Спок.
      Кирк решил, что может быть столь же воспитанным.
      – Еще одно традиционное приветствие, мистер Спок?
      – Они народ, помнящий о традициях, – сказал Спок.
      Потом по линиям связи прозвучал голос Норинды, и Кирк почувствовал облегчение от того, что избавлен от необходимости видеть ее. То, что давало ей власть над его эмоциями, было намного легче преодолевать, когда она была невидима.
      – Вы готовы играть?
      – Hija, – прорычал Каул.
      – В любое время, – ответил Танака.
      – Тогда приблизьтесь к горе, – сказала Норинда. – И знайте, что на самой высокой вершине я положила цветок. Выиграйте цветок, и вы выиграете мое сердце, выиграете мой корабль, выиграете меня. Все что вы пожелаете.
      Пайпер оперся рукой о спинку кресла Кирка.
      – Теперь я вижу о чем говорили ваши люди. Один этот голос… хмм.
      – Испытайте это на себе, – сказал Кирк.
      – Эй, капитан, – передал Танака. – Вы можете это видеть?
      – К сожалению нет, лейтеннат. Вы вышли из диапазона действия сенсоров. Как это выглядит?
      – Не слишком плохо, сэр. Думаю этот подъем примерно метров на триста. Наклон изменяется, но выглядит так, словно там немало хороших опор. Дело должно пойти быстрее.
      Кирк задумался предложить или нет что-нибудь кроме поддержки, потом решил, что должен сделать большее.
      – Ухура, вы можете переключить нас на кодированный канал?
      – Да, сэр. – Она изменила настройки. – Теперь Каул не может услышать что говорит любой из вас.
      – Лейтенант, это Кирк. Послушайте, я не хочу говорить вам как сделать вашу работу. Там вы на остром конце ригеллианского копья, так что делайте то, что должны сделать, и то что сочтете нужным. Понимаете?
      По динамикам мостика Кирк слышал, что Танака начал дышать с усилием.
      – Я слышу вас, сэр. Почти тоже самое говорил мне мой отец прежде чем дать какой-нибудь совет.
      Кирк рассмеялся. Лейтенант оказался сообразительным.
      – Это был хороший совет?
      – Обычно да, если он не касался поступления на службу в Звездный Флот. – Дыхание затруднилось еще больше. – Вы что-то хотели мне сказать, капитан?
      – Всего лишь идею, а не приказ.
      – Понимаю, сэр.
      – Я знаю, что там вы должны победить, и я знаю что вы собираетесь сделать для этого все возможное. Но лучший способ выйти в лидеры в гонке подобной этой, позволить вашему противнику совершать ошибки. Понимаете меня, лейтенант?
      – Постепенная и неуклонная победа в гонке, сэр.
      – Именно. Воспользуйтесь крюками и веревками. Позвольте Каулу попытаться сделать это на захватах.
      – Он уже выше меня примерно на пять метров, сэр.
      Кирк посмотрел на Спока. Спок не отреагировал.
      – Но не беспокойтесь. Он выбрал легкий пологий склон на крутой стене. Я начал с крутой стены, которая должна позволить мне… ах!
      Все на мостике застыли, затаив дыхание.
      – Вау, прошу прощения, сэр. Упор сломался. Эта скала… она более хрупкая чем вы ожидали.
      Кирк снова начал дышать.
      – Веревки и крюки, лейтенант.
      – Медленно и неуклонно, сэр. Я доберусь туда.
      На протяжении долгих минут последовало молчание. Дыхание Танаки то усиливалось, то затихало, иногда становилось затрудненным, иногда быстрым, иногда в правильном ритме, который давал Кирку надежду на то, что молодой человек нашел легкий путь. Примерно через двадцать минут еще один вздох Танаки наэлектризовал мостик. Потом он снова заговорил.
      – Ну и кто его поднимет?
      – Что случилось, лейтенант? – спросил Кирк.
      – Каул только что скатился. Соскользнул примерно на десять метров на животе, но хотя ударился об уступ, он сохранил равновесие. Слишком плохо.
      – Каково теперь ваше положение? – спросил Кирк.
      – Я примерно в восьмидесяти метрах от вершины. Никаких признаков цветка. Я сказал бы что Каул ниже еще на двадцать метров. Но его веревки все еще натянуты, так что он сможет восполнить потерянное время.
      – Как держатся камни?
      – Думаю я выяснил что искать, – передал Танака. – На них здесь растет белый лишайник или гриб. Сначала я думал что это иней, но он не счищается. Напоминает длинные волоски, вбуравившиеся в камни, и разделяющие их на фрагменты.
      Спок щелкнул выключателем на своей станции.
      – Лейтенант, это Спок. Вы можете описать белый лишайник, который вы видите?
      Кирк уставился на Спока. Даже он почувствовал какое-то беспокойство вулканца.
      – Эта штука явно распространяется так же, как пятна инея. Нитями, расходящимися радиально от центра где-то от сантиметра до пяти или шести в поперечнике.
      – Что заставляет вас думать что это лишайник? Или гриб?
      – Элементарно. Когда я привязывал веревку, я видел как растет одно из таких пятен.
      Спок снова хлопнул по переключателю на своей станции, а затем быстро хотя и спокойно заговорил.
      – Лейтенант, это очень важно. Вы не должны касаться ни одной из этих белых субстанций. Вы понимаете? Если вы коснетесь ее, то должны сразу же стереть ее со своего скафандра.
      Танака заговорил так, словно ему передалось невысказанное беспокойство Спока.
      – Это будет трудно, мистер Спок. Я протащился по большому пятну. Эта штука по всему переду моего скафандра и на моих перчатках.
      Спок подал знак Ухуре убрать передачу звука. Кирк выбрался из своего кресла.
      – В чем дело, мистер Спок?
      – Условия на планете под нами схожи с условиями на Трагере III. На той планете есть необычный минерал, который извлекает влагу из воздуха, и объединяет ее с кремнием из камней, чтобы образовать из налет острых как бритва кристаллов.
      – Он живой? – спросил Пайпер.
      – По строгому определению нет. Хотя он извлекает материалы и энергию для постройки из окружающей среды, растет и копируется.
      – Забудьте об этом, Спок. Если это то же самое вещество, что это означает для Танаки?
      – Рост минерала при нагреве увеличивается по экспоненте. И чем быстрее он растет, тем меньше и острее крупинки кристаллов.
      Кирк понял к чему ведет Спок.
      – Они прорвут его скафандр?
      Спок выглядел пораженным, хотя Кирк не понял как он узнал это, потому что выражение лица вулканца ничем не отличалось от обычного выражения.
      – К настоящему времени проколы уже начали формироваться.
      – Сколько у него времени?
      – Если бы он был на Трагере III, его скафандр уже бы вышел из строя.
      Кирк вернулся к креслу, движимый новой безотлагательностью.
      – Ухура, откройте канал к кораблю Норинды.
      – Вывожу на экран, – объявила Ухура.
      Появилась Норинда, и Кирк на мгновение забыл зачем он с ней связался. Все о чем он мог думать, так это о том как же он хотел ее.
      – Разве это не забавная игра? – сросила Норинда.
      Кирк уставился вдаль, чтобы собраться, и взять под контроль свои мысли, а затем быстро произнес:
      – Норинда, это важно. Мы хотим остановить игру.
      – Но никто не проиграл.
      – Они оба проиграют, – продолжил Кирк. – Мы не знали, что на планете есть вещество, которое может проколоть наши скафандры.
      Норинда слегка провела пальцем по своей нижней губе.
      – Это один из способов проиграть.
      – Вы не слушаете меня! В этой игре не будет победителя! Каул и Танака оба погибнут!
      – О, хорошо. Тогда кто-то еще должен будет играть.
      – Да, мы сможем сделать это. Позвольте нам вернуть Танаку. Мы позволим клингонам забрать и Каула тоже. Мы сможем восстановить наши скафандры, сделать так чтобы проколов больше не было, и тогда мы сыграем снова.
      Норинда погрозила Кирку пальцем, словно он был непослушным ребенком.
      – Нет, нет, нет, капитан Кирк. Сыграв и проиграв, вы не сможете играть снова.
      – Но мы оба проиграем! – настаивал Кирк. – Клингон и человек! Больше некому будет играть!
      Норинда ласкала свое лицо, проводя тыльной стороной ладони по своей щеке, прикрыв глаза.
      – Да, так и есть, – сказала она.
      У Кирка не было на это времени.
      – Хорошо! Я уступаю. Позвольте мне забрать Танаку.
      Глаза Норинды резко распахнулись, и снова они стали такими, словно ее захватил компьютер.
      – Вы знаете правила, капитан. Никаких шатлов. Никаких транспортеров. Никакой замены соперников. Вы не можете сдаться. Вы не можете забрать своего игрока. Играйте по правилам, с которыми вы согласились, или поплатитесь своим кораблем.
      С этими словами Норинда махнула рукой, и экран потемнел.
      – Лейтенант Танака передает, – доложила Ухура.
      – На динамики, – бросил Кирк.
      – Эй, капитан. Я думал вы обо мне забыли.
      – Об этом вам не стоит волноваться, – легко сказал Кирк.
      – У вас есть сведения о том белом веществе, о котором я говорил?
      Кирк отлично знал, что не стоит лгать своей команде.
      – Боюсь новости не очень хорошие.
      – Я так и подумал. Какая-то кислота, верно?
      – Это Спок, лейтенант. Технически это не кислота. Но она может представлять угрозу целостности вашего скафандра.
      Танака сделал паузу, потом заговорил снова.
      – Это по-вулкански означает «даст течь»?
      – Это уже произошло? – спросил Кирк.
      – Я теряю воздух, и это точно, – сказал Танака. – Я могу пройти к вершине возможно еще тридцать метров, но при такой скорости утечки я не смогу проделать путь вниз.
      – Понятно, – сказал Кирк. – Мы работаем над этим.
      – Уверен в этом.
      – Продолжайте идти. Мы вернемся к вам.
      – Спасибо, капитан.
      Но Спок был не готов закончить.
      – Лейтенант, вы видите Каула?
      – Да, сэр. Он примерно в двадцати пяти метрах от вершины, но… ух… я не слишком бы волновался. Его скафандр почти весь побелел. Думаю он сможет продержаться не дольше меня.
      – Вы продержитесь, – сказал Кирк. – Будьте наготове.
      – Есть сэр, – передал Танака.
      Потом он отключил канал. Кирк выпрыгнул из своего кресла.
      – Я спускаюсь. Возьму кислород и микрометрический прокольный комплект.
      Пайпер схватил Кирка за руку.
      – Капитан, если вы туда отправитесь, Норинда уничтожит корабль!
      Кирк выдернул руку.
      – Нет, доктор. Она уничтожит корабль если я нарушу правила. Но ее правила не мешают мне отправиться туда. Они просто не дают мне воспользоваться шатлом или транспортером.
      Пайпер с замешательством уставился на него.
      – Туда есть другой путь? Вы собираетесь полететь сами?
      – Именно это я и собираюсь сделать.
      Кирк бросился к турболифту.
      – Ухура, передайте мистеру Скотту и Сулу, пусть встретят меня на ангарной палубе. Мне нужна также вся инженерная команда.
      Ухура непонимающе кивнула.
      – Да, капитан.
      Кирк вскочил в турболифт, усмехнувшись своему офицеру по науке.
      – Не волнуйтесь, мистер Спок. Сработает это или нет, вам с доктором будет не трудно найти вашу психиатрическую палку.
      Красные двери захлопнулись, и Кирк облегченно рассмеялся. Он наконец-то вернулся к действиям. И он собирался победить.
 

 
       БАДЖОР, ЗВЕЗДНАЯ ДАТА 55597.8
      – Почему я? – спросил Коррин Тэл.
      – Вы единственный, кому я могу доверять, – сказал Кирк.
      Высокий техник рассмеялся. Кирк пожал плечами. В данный момент было не важно во что верил этот мужчина. Если баджорца можно было склонить на свою сторону, как Кирк умудрился сделать с Ларой и доктором Роун, тогда его доверие последует достаточно скоро.
      – Вы поможете мне или нет?
      – Почему бы и нет? – сказал Коррин. – Раскройте ваши карты.
      Они были в самой просторной палатке в лагере, выделенной для каталогизации и хранения больших артефактов, отличающихся от глиняных фрагментов, с которыми работала доктор Роун. В углах и вдоль двух стен располагались штабеля грузовых ящиков, некоторые из которых были сделаны из настоящего дерева: признак уменьшения производственных возможностей Баджора.
      Несколько больших каменных блоков были поставлены на брезент, и каждый был отмечен маленьким, написанным от руки номером. Множество глиняных горшков, блюд, и несколько глиняных статуэток ровно выстроились на мягких, обитых тканью, деревянных полках. Как и в рабочей палатке доктора Роун в бочонках с морской водой находились и другие найденные предметы, еще не осмотренные. Они добавляли влажный кислый запах к душному воздуху палатки.
      Но Кирка не интересовали находки. Он стоял в центре комнаты за большим металлическим столом, на котором расположился лист самой настоящей бумаги почти два метра в длину и метр в ширину, на котором была напечатана бледная структурная сетка и вручную тщательно нанесена карта подводных раскопок.
      – Прежде чем взяться за обзорную карту, расскажите мне об планах участков, – сказал Кирк.
      – Что рассказывать? – спросил Коррин. – Мы ныряли, делали эскизы и указывали размеры на наших обзорных картах, разворачивали маркерные бакены, затем возвращались, и Нилан добавлял данные к этому плану, показывающему размеры всего города.
      – Есть вероятность, что кто-то мог утаивать информацию? – спросил Кирк.
      Усмешка Коррина скривила сеть шрамов на его левой щеке.
      – Такие как если бы Седж Нирра нашел сундук с латиной и захотел сберечь его для себя?
      – Что-то вроде того.
      – Думаю это возможно. Но Седж никогда не нырял.
      – А кто это делал?
      – Я. И двое из младшего штата: Рэнн и Фриин.
      – А Эксин?
      – Вы же его видели. У нас нет достаточно большого термического костюма. Он обслуживал оборудование на нырятельной платформе. Помогал поднимать находки.
      – Кто-нибудь еще?
      – Труфор и Крезин. Один из братьев всегда был с нами.
      – Значит никто никогда не нырял в одиночку?
      – Это слишком рискованно.
      Кирк подарил ему недоверчивую улыбку.
      – Вы так не думаете? – спросил Коррин. – О погружении в одиночку?
      – Я думаю, что наши представления о риске отличаются, – сказал Кирк.
      Он на мгновение прикрыл глаза от внезапной мысли о Пикарде, и снова понял, как ему не хватает этого человека.
      – Чтож, давайте посмотрим правы ли вы, – сказал он.
      Коррин растерянно уставился на него.
      – В чем? В том кто убил Нилана?
      – Еще нет. В том кто мог скрыть спрятанное сокровище.
      Кирк раскатал первую карту. Это была схема Эрла Труфора. Маленький листок искусственной бумаги, гладкий и скользкий, того сорта, который не могла испортить вода. Карта баджорского ныряльщика содержала в себе грубые синие линии и набор баджорских символов, которые были написаны на ней во время погружения к руинам Бар’трайла. Кирк показал ее Коррину.
      – Где это?
      Коррин повернулся к большой схеме на металлическом столе. Он указал на шестиугольный чертеж фундамента в самой восточной части плана.
      – Мы называем это сторожевой башней. Судя по числу каменных блоков, сложенных в фундаменте, мы думаем что превоначальная структура была примерно пятнадцати метров в высоту. Очень внушительно для того времени.
      – Не сомневаюсь, – сказал Кирк.
      Он положил маленькую карту на стол, и начал сверять метки ныряльщика с метками на большом плане участка, квадрат за квадратом.
      – Видите какие-нибудь несоответствия?
      Коррин воспользовался пальцем, чтобы перескакивать с квадрата на квадрат, всякий раз переводя взгляд с грубого эскиза ныряльщика на более формальную схему обученного археолога.
      – Более аккуратный план участка.
      – А кроме этого, – сказал Кирк. – Мы ищем стены, отмеченные на одной схеме, но не отмеченные на другой. На том ли месте или нет находятся проемы. Несхождение в размерах.
      – Ничего подобного, – сказал наконец Коррин. – Там есть все, Кирк. Каждое измерение, которое Труфор делал под водой, перемещено на план участка.
      Кирк отложил эскиз ныряльщика в сторону.
      – Это первый.
      Он взял вторую карту локализации из стопки примерно штук в пятьдесят.
      – Давайте проверим эту.
      Два часа спустя они сравнили все необработанные карты с основным планом участка работ.
      – Никаких несоответствий, – сказал Коррин. – Что теперь?
      – Во-первых, – сказал Кирк, – мы не должны делать поспешные выводы.
      Баджорец вздохнул.
      – Мы только что провели перекрестную проверку пятидесяти карт, Кирк. Это не поспешные выводы.
      Кирк стукнул по небольшому фундаменту, отмеченному в самом верхнем углу плана участка, самого удаленного от берега.
      – А что насчет этого?
      Коррин посмотрел на участок и пожал плечами.
      – Что насчет этого?
      – Как это попало на план? – спросил Кирк. – Для этого места не было локальной карты.
      Баджорец выглядел озадаченным.
      – Должна была быть, – сказал он. – Это пекарня.
      – Пекарня?
      – Так мы ее называем. Это маленькое здание, или было маленьким зданием прежде чем разрушилось. Одноэтажное. С насыпями кирпичей внутри, которые были подвергнуты действию огня и дыма, но только с одной стороны. Доктор Аку говорит, что это печи. Для того чтобы печь хлеб. Кирпичи были не того вида, которые используют в печах для обжига глины, и которые остались в здании библиотеки.
      – Разве вы картировали эту структуру?
      – Нет. Ее не было в моей поисковой сетке.
      – Вы знаете кто именно картировал ее?
      Коррин снова начал просматривать стопки карт локализации, словно желая доказать, что Кирк неправ, и что первоначальный эскиз можно найти.
      – Возможно это был один из аспирантов. Не удивлюсь если они потеряли одну из карт.
      – За исключением того, – заметил Кирк, – что профессор Нилан видел оригинал карты и скопировал информацию на план участка.
      Коррин прекратил листать.
      – Значит кто-то взял оригинал?
      Кирк кивнул.
      – Зачем?
      – Чтобы скрыть информацию, которая на ней находилась.
      – Но эту информацию Нилан уже видел и включил в план участка.
      – Если не принимать во внимание, что он хотел сохранить информацию в тайне и не стал ее копировать.
      Рассуждения Кирка ускользали от понимания Коррина.
      – Вы меня озадачили.
      Поэтому Кирк представил Коррину свои теорию – по крайней мере в том виде в каком он хотел, чтобы баджорец ее знал.
      – Думаю в Бар’трайл спрятан весьма ценный артефакт. Думаю что кто-то на этих раскопках знал об этом с самого начала. И я думаю, что профессор Нилан узнал об этом как только сюда прибыл.
      – Вы предполагаете заговор?
      – Нет. Ничуть. Я предполагаю, что один из членов этих раскопок утаил данные полевых наблюдений для того, чтобы дать себе возможность скрыть артефакт, чтобы никто больше не узнал об этом. И я предполагаю, что профессор Нилан замалчивал информацию, чтобы никто не смог найти артефакт. Два человека, не связанные друг с другом, знали тайну Бар’трайла, но оба хотели распорядиться этим знанием по разному.
      Коррин уставился на план участка. Он не казался убежденным.
      – Что такого ценного могло оставаться в городе больше десяти тысяч лет?
      Кирк перешел к следующей стадии своего расследования.
      – Давайте отправимся в плавание.
      – Это бессмысленно, – сказал Рэнн Делрис.
      Кирк закончил обматывать новую, временную повязку вокруг правого колена поверх и без того плотного покрытия термозащитного костюма, в который он был одет. Он наскоро смастерил эту новую повязку из разорванных полос другого водолазного костюма, так чтобы она не была настолько объемистой как та, которую Лара первоначально наложила на его ногу. Что было еще важнее, термозащитная ткань не впитывала воду.
      – Вы слышали меня, капитан?
      Кирк, сидящий на краю нырятельной платформы, поднял взгляд. Платформа все еще стояла на отмели, где он оставил ее прошлой ночью. Рэнн был вместе с остальными: со своими приятелями аспирантами Фрином Улфрином, и Эксином Мором, с доктором Роун, профессором Аку, приларом Тэмом, и Эвден Ларой.
      – Я вас слышал. Просто я не согласен.
      Кирк подтянулся на одной из перекладин поручней, и поставил себя на ноги. Деревянная палуба нырятельной платформы казалась холодной даже сквозь мягкие термальные ботинки, которые были на нем. Он знал: в море будет еще холоднее. Но теперь нельзя было повернуть назад. Ответ был в затонувших руинах Бар’трайла. И все что он должен был сделать: найти его.
      На докторе Роун был надет такой же неэластичный бледно-лиловый плащ из промасленной кожи, какой носила Лара. Но обе женщины откинули капюшоны назад. Дождь прекратился час назад, пока Кирк и Коррин Тэл готовились к погружению.
      – Капитан, – сказала Роун, – вы и в самом деле верите, что один из нас убийца?
      Кирк позволил своему взгляду скользнуть по баджорцам, и ни один из них не отвел взгляда.
      – Я считаю это вероятным, – сказал он.
      – Тогда разве вы не подвергаете нас опасности покидая нас? – пожаловался Эксин.
      Кирк покачал головой.
      – Убийца хочет того, что находится в море. Пока вы все остаетесь на суше, у него, или у нее, нет причины вредить вам.
      Коррин Тэл подошел к Кирку сзади из рулевой рубки. Он тоже был одет в ржавого цвета термозащитный комбинезон, и уже был готов к погружению.
      – Но у убийцы есть все причины чтобы повредить нам, – сказал он, пытаясь, чтобы это прозвучало как шутка, а не как вывод.
      Кирк бросил взгляд на Коррина и кивнул остальным.
      – Именно на это мы и рассчитываем.
      С палубы нырятельной платформы Кирк повернулся и обратился к баджорцам на земле как капитан, отдающий распоряжения своей команде.
      – Ради этого вы все должны оставаться вместе, быть настороже. Никто не должен выпускать остальных из вида пока мы не вернемся. Сделав это вы не дадите ему ни одного шанса тайком покинуть вас и организовать еще одну атаку дисраптором.
      – Судя по тому как вы это выяснили, – сказал с серьезным видом Коррин, – подозреваю, что вы частично вулканец.
      Кирк едва заметно улыбнулся. Вторая попытка баджорца пошутить была лучше.
      – В этом суть моей натуры. – Он хлопнул Коррина по плечу, почувствовав слабое тепло солнца сквозь медленно рассеивающийся облачный покров. – Всего несколько часов до заката. Идемте.
      – Верно, – торжественно сказал баджорец. – Не хочется оказаться там ночью.
      – Да, – согласился Кирк. – Не в этот раз.
      Коррин, управляя парой двигателей из рулевой рубки, поставил их на полный реверс, в то время как Эксин, Рэнн и Фриин толкали платформу от берега. Слабые, зеленые, прозрачные волны плескались об корму платформы, а Кирк, со своим горящим коленом, изо всех сил вцепился в поручни, пытаясь предугадать подъем и падение палубы.
      Единственное что поддерживало его, так это знание того, что всего через день Маккой проведет по ране каким-нибудь удивительным устройством и принесет мгновенное облегчение. Естественно вместе с лекцией. И Кирк даже предвкушал это.
      В двадцати метрах от берега Коррин начал разворачивать платформу, чтобы направить ее к маркерным бакенам. Кирк обернулся и увидел, что остальные все еще стоят вместе и наблюдают. Он знал, что они в замешательстве, что они еще не понимают ни того, что происходит, ни того, что он запланировал. И это было понятно. Ложь производила эффект на большинство людей, а большая часть из того что он рассказал им было именно ложью. Но не все.
      Он легко проделал путь по качающейся палубе к рулевой рубке. Если бы не его колено и серьезность того, что он задумал, он наслаждался бы ощущением свободы от того, что снова оказался на открытой воде. Но он выбросил эти мысли из головы, как гнал от себя воспоминания о Пикарде. Он не мог позволить себе искренне оплакать своего друга, пока не завершена его миссия.
      Коррин крикнул, сообщив Кирку, что они достигнут бакенов Пекарни через десять минут. Кирк ответил, что проверит регенераторы. Десять минут спустя, как было запланировано, Кирк услышал, что двигатели отключились, движение платформы вперед замедлилось, и неприятная килевая качка сменилась на более нежное колебание вверх-вниз. Он увидел, как Коррин появился из рулевой рубки, и направился к корме, чтобы выбросить инерционный якорь прежде чем присоединиться к Кирку возле проема в поручнях, где Кирк разложил снаряжение для погружения.
      – Я проверил его, – сказал Кирк, – так что первый выбор за вами.
      Коррин подарил Кирку вопросительный взгляд.
      – Вы думаете что я вам не доверяю?
      – Это старая традиция, – ответил Кирк. – По крайней мере на Земле. Человек, проверяющий оборудование для потенциально опасной деятельности, не знает, какой из комплектов в конце концов попадется ему, поэтому он вынужден проверить каждый комплект так, словно от этого зависит его собственная жизнь.
      Коррин задумался.
      – Звучит похожим на то, что делают клингоны. Без обид.
      – Ничего.
      Коррин взял регенератор, маску, и механизм плавучести, лежавшие рядом с Кирком.
      – Полагаю люди не всегда хорошо ладили друг с другом.
      – Не всегда, – сказал Кирк.
      – А теперь вы просто не ладите с другими расами.
      Коррин слегка наклонился, чтобы перебросить регенератор через плечи. Кирку вспомнилось кое-что, что сказал ему Седж Нирра.
      – Политика и религия, мистер Коррин, две темы, которых стоит избегать в море.
      Коррин кивнул головой в сторону берега. Остальные все еще толпились там: маленькие темные пятна на таком расстоянии, и бледно-лиловые плащи женщин были единственной цветной меткой.
      – Политика и религия, – повторил он, – в этом весь Баджор.
      – Не весь, – сказал Кирк, пристегивая кобуру с оружием к левой ноге.
      Подводное оружие напоминало гарпун, используемый на Земле, но стреляло короткими металлическими дротиками, приводимыми в движение сжатым газом.
      – Не забудьте о жадности.
      Коррин всучил Кирку пару ластов.
      – Жадность для кардассиан.
       Это могло бы объяснить многое, подумал Кирк. Потом он натянул на голову маску, затянул поворотные соединители, которые герметически припечатали ее перевернутый трегольник к его лицу, и глубоко вдохнул и выдохнул. Все работало. Он отогнул маску в сторону.
      – Готовы?
      Коррин, уже одевший маску, кивнул. На мгновение Кирк и Коррин скрестили взгляды, и словно установив телепатическую связь, оба мужчины поняли, что они должны сделать. Вместе они развернулись, чтобы встать в проеме между поручнями, с руками на масках, и обхватив свои жилеты с грузилами, они одновременно шагнули во Внутреннее море.
      Для Кирка этот момент всегда был мигом возрождения. Плавание в пространстве, в воде, полеты через атмосферу при орбитальном скайдайвинге – каждый бесконечный миг капитуляции перед подавляющей интенсивностью самой жизни.
      Он погрузился всего на два метра от поверхности, и на мгновение завис там, когда воздух, попавший в ловушку в сгибах и складках его снаряжения, помчался назад к поверхности порывом бледно-зеленых пузырей. Маленькая струйка воды проникла в его маску, и он запрокинул голову назад и выдул, очистив маску потоком воздуха.
      Он взмахнул рукой, и словно по волшебству медленно развернулся в пространстве, чтобы увидеть рядом с собой Коррина, который скорчившись надевал свои ласты. Кирк сделал тоже самое, сосредотачиваясь на каждом движении, ощущая новую окружающую среду. Нежное дуновение воздуха через трубки, питающие маску. Невнятный, приглушенный гул насосов и реуляторов в регенераторе на его плечах. Изменение положения и давления трубок и ремней его снаряжения. Холод темно-зеленой воды, окружающей его руки и голову.
      Это был единственный момент, когда Кирк был спокоен. Но он был здесь не ради этого момента. Он был здесь ради дела. Он сконцентрировался, чтобы выйти за пределы ощущений, окружавших его. Он медленно повернулся в воде. Нашел нужный ему желтый трос. Он сигнализировал Коррину, показав на свои глаза под маской, а потом на веревку. Баджорец сделал большим и указательным пальцем круг в универсальном знаке согласия.
      Кирк сделал движение рукой, подавая сигнал о спуске. Еще один круг от Коррина. Кирк отрегулировал камеры плавучести, удалив из них воздух обратно в свой регенератор. И когда раздувшиеся вокруг его плеч и груди камеры уменьшились, он начал опускаться.
      Рывком, который поразил его правое колено внезапной болью, Кирк перевернулся головой вперед, и начал погружение к якорному наконечнику троса на глубине пятнадцати метров. Он не обернулся назад чтобы посмотреть, следует ли за ним Коррин. Кирк знал, что у баджорца нет другого выбора.
      Когда они приблизились к морскому дну, Кирк ухватился за ручной фонарь на своем запястье. Его луч распространялся конусом зеленого дымчатого света, показывая мягкие изгибы затененного ила, грубую текстуру каменных блоков, и медленно качающиеся нити подводных растений.
      Кирк всплыл на метр над поверхностью дна, стараясь не задевать его ногами или ластами, чтобы не взболтать облака ила. Второй конус бледно-зеленого света присоединился к нему.
      Когда Коррин очутился рядом с ним, они вместе с Кирком отрегулировали свою плавучесть, обменявшись знаками о’кей. Потом баджорец глазами показал в сторону. Кирк посмотрел в означенном направлении, и увидел мягко колеблющийся конец желтой веревки маркерного бакена. Он был привязан к большому каменному блоку. Они вместе поплыли к нему.
      На блоке Кирк развернул водонепроницаемый листок с рисунком вроде того, на которых раньше ныряльщики делали свои локализационные карты и эскизы. На нем он набросал грубую планировку участка Пекарни, основываясь на плане Нилана. Кирк осмотрелся, перемещая свою голову больше, чем это было бы на поверхности, потому что маска обрезала переферийное зрение. Фактически оказалось, что расположение не соответствует плану участка.
      Предположительно четыре угла должны были отмечать фундамент Пекарни. Но единственный, который смог заметить Кирк, был тот, к которому был привязан трос. Он поднял карту так, чтобы Коррин смог ее увидеть, указал на привязанный блок, затем жестом показал баджорццу, каким из четырех углов предположительно был блок.
      Коррин подплыл ближе, изучил карту, затем указал за спину Кирка. Кирк обернулся, ожидая увидеть другой камень фундамента, но не увидел ничего. По крайней мере в пределах десяти-пятнадцати метров в диапазоне видимости. Кроме того все детали исчезли в зеленом мраке темных глубин. Даже поверхность была всего лишь тусклой, перемещающейся рябью света далеко вверху.
      Кирк повернулся к Коррину и, жестикулируя ладонями, дал ему понять, что не увидел того, на что указывал Коррин. Коррин нацелил фонарик вперед, на этот раз играя лучем света на чем-то на самом пределе видимости Кирка. Кирк заострил внимание. Кирк увидел, что это была скала, но не правильный каменный блок. Пока все шло так, как он и предполагал.
      Он повернулся к Коррину спиной, а Коррин переместился горизонтально, словно приготовился плыть к отдаленной скале. Но Кирк нацелил свой собственный фонарик в противоположном направлении. На расстоянии восьми метров находился второй каменный блок.
      Он указал на него, и не дожидаясь ответа от Коррина, поплыл к блоку, стараясь беречь правую ногу. По крайней мере на этой стадии его миссии. Добравшись до блока, Кирк на мгновение неподвижно завис, и тотчас же заметил две детали, которые он не ожидал, но которые имели смысл.
      Первой была длинная желтая веревка, обвязанная вокруг блока, но разорванная, как если бы маркерный бакен, указывающий положение, когда-то использовался, а потом был отрезан. Причина была очевидна: кто-то пытался замаскировать местоположение здания, названного Пекарней.
      Второй деталью был провал в морском дне. Насколько глубоко Кирк не мог сказать, но все равно глубже, чем мог добраться его фонарик. Но чем бы ни было в прошлые тысячелетия это здание, оно было построено на краю маленького утеса. Утеса, который профессор Нилан не отметил на своем участке плана.
      А это означало, что чтобы там ни искал Кирк, оно почти наверняка находилось внизу в нескольких метрах. Теперь и Коррин присоединился к нему так, что Кирк продолжил начатую игру, указав на спуск и сигнализируя о своем замешательстве. Коррин вернул ему тот же недоуменный жест, словно говоря, что ему тоже не известно о спуске.
      Кирк сигнализировал, что они должны спуститься по склону утеса. Коррин хлопнул по индикатору давления на своем жилете, и покачал головой. Кирк посмотрел на свой собственный индикатор, перевел баджорские символы, заметив, что стрелка индикатора была едва за пределами зеленой зоны, которая представляла опасность.
      Регенераторы были хороши только на глубинах примерно тридцати двух метров. Кроме того, для погружения в баджорские моря со сжатым воздухом требовались другие газовые смеси. Без них накопление в крови сжатого азота могло закончиться декомпрессионной болезнью по возвращении на поверхность.
      Но Кирк знал, что в лагере нет никакого оборудования под другую газовую смесь. А до наступления декомпрессионной болезни это было то, о чем ему придется беспокоиться только если выживет после этого погружения.
      Он сделал Коррину круг большим и указательным пальцем, затем отвернулся, изогнулся, и начал спускаться головой вниз. Он нашел отверстие которое искал через шесть метров. Часть его была окружена кирпичами, показывая, что когда-то оно было искусственным. Кирк парил рядом с ним, нацелив свой фонарь.
      Свет не мог пробиться достаточно далеко. Длинный туннель все еще оставался тайной. Коррин снова очутился рядом с ним, достаточно близко, чтобы Кирк смог увидеть лицо баджорца в рассеянном свете фонарей. Вода здесь была еще больше затуманена мелкими частичками того, что на Земле считалось морскими водорослями. Сквозь мерцающие капли воды, которые просочились внутрь маски, покрытое рубцами лицо Коррина окрасилось зеленым. Кирк видел, что он произнес слово «нет», тряхнув головой и указав еще раз на индикатор давления, а затем на показания статуса регенератора.
      Но Кирк не потрудился проверить свои собственные показатели. Он уже обдумал риск и принял его. А его регенератор был способен работать еще много часов. Кирк поднял руку, раздвинув все пальцы, давая знак: пять минут. Коррин яростно тряхнул головой. Но Кирк двинулся дальше, словно не заметив протеста Коррина.
      Держа фонарь как световой меч он вплыл в подводный туннель. Всего несколько секунд спустя свет от фонаря Коррина тоже заплясал перед ним. Кирк обернулся, и увидел что баджорец плывет, чтобы нагнать его. Его продвижение подняло небольшие тучи ила, которые он взболтал за собой, затеняя выход.
      Это была первая ошибка баджорца в этом погружении. Мужчина стал выходить из себя. Но кто мог обвинять его?подумал Кирк. Примерно через тридцать метров по проходу, миновав участок Пекарни над ними, насколько понял Кирк, подводный туннель повернул вправо.
      Далеко внутри, вне досягаемости любой надежды на солнечный свет, Кирк увидел некоторые признаки растительной жизни. Даже накопление ила и образование наслоений было незначительным. В свете фонаря Кирк отметил, что проход был отделан изнутри кирпичами, а пол вымощен большими каменными плитами. Некоторые из них, каждая примерно по два метра, были отмечены резным орнаментом: длинными продолговатыми символами, которые напоминали ему виденные много раз прежде на планетах, на которых наблюдались представительства Небесного Храма.
      И снова Кирк не удивился, но он осветил фонарем один из символов для Коррина, словно только что обнаружил его и был поражен присутствием символа. Коррин воспользовался короткой остановкой, и энергично махнул, призывая Кирка вернуться. Но Кирк покачал головой, нацелил фонарь вперед, и продолжил путь. Фонарь Коррина последовал за ним.
      Еще через несколько метров Кирк обнаружил изменение прозрачности воды и отключил фонарь. Потом он сделал жест Коррину, чтобы тот также отключил и свой. Кирк все еще мог видеть. Где-то впереди находился источник света. Он поплыл на него, интенсивно двигая ногами несмотря на свое колено.
      Появилась лестница с широкими каменными ступенями. В стенах с каждой стороны были углубления, в которых когда-то могли стоять огненные лампы или факелы. Кирк, изменив положение, поплыл вверх по лестнице. Свет становился все ярче, интенсивностью почти как в полнолуние на Земле. И мгновение спустя к его полному удивлению его голова пробилась сквозь поверхность воды.
      Действуя быстро, чтобы определить свое окружение, Кирк снова включил фонарь. Большая куполообразная комната… Нет, не комната, понял Кирк, когда его глаза приспособились к странному уровню освещения. Он был в естественной пещере, в которой однако все казалось древними баджорским: и стены из инкрустированных каменных блоков, а также то, что выглядело как ряды ярусов каменных скамеек, некоторые из которых упали.
      Медленно вращаясь в воде, Кирк обвел пещеру фонарем. Он прикинул, что пещера была примерно шестидесяти метров в диаметре; примерно половина ее каменного пола была сухой, а оставшаяся часть находилась под водой. И даже когда Корин прорвался сквозь поверхность рядом с ним, Кирк увидел в свете его фонаря еще кое-что в дальнем конце пещеры: древнее резное изображение на высоком каменном блоке.
      Это было тоже самое изображение, которое Кирк заметил на камнях прохода, ведущих к этой скрытой пещере. Мир, Храм, и Свет: символы Баджора и его веры. Встав в воде рядом с ним Коррин сорвал маску, и ручьи воды заструились по его лицу.
      – Что это за место? – пробормотал он. – И что это за запах?
      Кирк стянул собственную маску, и вытер воду с глаз. Однажды на давно забытой планете он посещал рыбацкий пирс, на котором аборигены чистили рыбу, вытащенную их сетями. В ужасной жаре того мира тот пирс пах также, как и эта пещера.
      – Это место поклонения, – ответил Кирк Коррину.
      Его голос прозвучал странно монотонно и невыразительно. Вероятно это было связано с высоким давлением, которое существовало в этом кармане с пригодной для дыхания атмосферой, сохранившейся при подъеме воды.
      Кирк направил свой фонарь вверх, снова к резьбе, чтобы Коррин смог увидеть причину его вывода. Свет, отбрасываемый его фонарем, был слабоват для такого расстояния. Причиной другого света в пещере, как показалось Кирку, были необычные грибоподобные пятна, мерцающие желто-зеленым свечением на скалистой поверхности пещеры. Возможно ли, что именно они были источником запаха?
      – Откуда вы знали, что это здесь? – потребовал Коррин.
      – Я не знал, – сказал Кирк.
      По крайней мере это было правдой. Почувствовав твердую скалу под ластами, он медленно побрел вперед, пока не столкнулся с еще одной ступенью каменной лестницы, которая поднималась к сухому полу пещеры. Воздух был холодным и влажным, но Кирк не ощущал от него никаких неприятных воздействий, кроме резкого зловония гниющей рыбы. Он присел на одну из ступеней, чтобы снять ласты и отключить регенератор. Коррин стоял рядом с ним, все еще проводя своим фонарем по пещере.
      – Вся работа Нилана и остальных сводилась к изучению этих руин, – сказал он, – но они все же прозевали это.
      – Кто-то не прозевал, – сказал Кирк.
      Он встал, освободил свои плечи от регенератора, и осторожно положил его на пол пещеры.
      – Вы думаете что именно это сокровище убийца попытался удержать в тайне? – спросил Коррин.
      – Возможно часть этого.
      Кирк осветил своим фонарем темную поверхность воды. Единственным движением на ней была легкая рябь, которую породили они с Коррином, когда всплыли и ходили с места на место.
      – Что-то ищете? – спросил Коррин.
      – Просто поражен этим местом, вот и все, – ответил Кирк. И даже это было правдой. – Полагаю в этой области целая сеть пещер, но эта самая верхняя. Та, в которую хлынул весь воздух, когда затопили этот участок.
      – Сеть пещер, – сказал Коррин, словно эта идея была ему неприятна.
      – Город под городом, – продолжил Кирк. – Вдвое больше руин для поиска.
      Коррин пронзительно уставился на него.
      – Для поиска чего?
      – Потерянной Сферы.
      Коррин прищурился.
      – Какой потерянной Сферы?
      – Той, которая, как подозревал Нилан, находилась здесь.
      Коррин скептически уставился на Кирка так, словно чежеземцев никода не понять. Он стащил свои собственные ласты и регенератор, который присоединил к регенератору Кирка на сухом камне. Но он не мог смолчать.
      – Вы думаете, что профессор Нилан знал об этом подводном храме и сохранил это в тайне, потому что думал, что в нем находится Сфера?
      – Профессор был очень набожным человеком. Когда он понял, что Б’ат б’Этел защищает этот участок, он решил что для этого есть только одна причина.
      – Сфера?
      – Это ваш мир, не мой, – ответил Кирк.
      Он отвернулся от Коррина и направился к центру пещеры. Его фонарь нашел там еще одно широкое отверстие. На метр ниже уровня камня, отверстие было заполнено черной водой. У Кирка не было никакой возможности узнать, вело ли оно к другой затопленной пещере, или же назад к морю. Голос Коррина оказался достаточно громким, чтобы эхом прокатиться по пещере.
      – Знаете что я думаю, капитан Кирк?
      Кирк, приблизившись, изучил края отверстия.
      – Уверен вы мне скажете.
      – Думаю вы не верите, что один из людей в лагере убийца. Думаю вы уверены, что этот убийца я.
      Кирк оглянулся на Коррина, и каждый из мужчин направил на другого луч света своих фонарей.
      – И зачем же мне было отправляться в потенциально опасное погружение с тем, кого я считаю убийцей? – спросил Кирк.
      – Чтобы оставить остальных в безопасности. Именно так вы, чужаки, и поступаете. Разве нет? Играете в героев. Берете на себя ответственность за все.
      – Мы пытаемся помочь, и иногда даже умудряемся сделать что-то хорошее.
      Кирк вернул свое внимание к отверстию. Свет его фонаря выхватил что-то на дальнем краю отверстия, под самой поверхностью воды. Что-то органическое, напоминающее земных морских угрей.
      – Коррин, это баджорский сриин?
      Кирк изучил существо. Вне всяких сомнений оно было мертво. Его глаза были затуманены и ввалились. Но что было более странным, оно, казалось, было вмурованно в странный серый камень, которым был выложен внутренний край отверстия туннеля. Коррин приблизился, и увидел то, что освещал фонарь Кирка.
      – Сриин. Отлично, капитан. Вот откуда исходит запах.
      Он сместил свой фонарь в сторону, и нашел еще одного сриина. Тоже мертвого, и тоже вмурованного в странный серый камень.
      – Они умерли пытаясь пробиться сквозь фундамент этого места? – спросил Кирк.
      – Нет, – ответил Коррин. – Они были пойманы. А потом умерли.
      Кирк уставился на Коррина требуя дальнейших объяснений.
      – Именно так рейл расправляется со своим ужином, – сказал баджорец. – Биологи говорят, что это имеет какое-то отношение к их пищеварительному процессу. Когда рейл захватывает свою добычу, он прикрепляет тело к скале своего рода пеной, которую он выплевывает, и которая затвердевает под водой. Потом он уходит на несколько дней, пока тело не разложится достаточно, чтобы можно было вернуться и съесть его.
      – Как земные пауки, – сказал Кирк.
      – Так вы собираетесь ответить на мой вопрос? – спросил Коррин.
      – Я не помню вопроса.
      Кирк провел фонарем по полу пещеры, нашел еще одно затененное отверстие ближе к дальней стене. Он направился к нему.
      – Вы считаете что убийца я?
      – Я не знаю, – сказал Кирк. – А вы признаетесь?
      – Не играйте со мной в эти игры, капитан.
      Кирк продолжал хромая идти.
      – Это не игра, Коррин.
      Коррин последовал за Кирком.
      – Тогда почему вы хотели, чтобы я сопровождал вас в этом погружении?
      Кирк услышал, что гнев начал одолевать человека, и решил, что время пришло.
      – Я не знал где искать это место.
      Тон Коррина стал возмущенным.
      – Я тоже не знал. Фактически я пытался искать в неверном направлении.
      Кирк добрался до нового отверстия, и посветил внутрь фонарем.
      – Знаю. И именно потому что вы хотели, чтобы я искал в том направлении, я решил посмотреть в прямо противоположном. И вот мы здесь.
      Кирк смотрел на Корина достаточно долго, чтобы увидеть, что его подозрения были верны: Коррин знал об этом храме, или по крайней мере о возможности его существования с самого начала.
      – Вы не понимаете о чем говорите, – сказал Коррин.
      – Это мне тоже известно. Я не претендую на понимание Баджора. Культура, которая не изменялась сорок тысяч лет? Я не понимаю Пророков, или Небесный Храм, или почему кардассиане явились сюда, или почему ушли. Я не понимаю Сферы. Если уж говорить по честному, я не понимаю всю эту чертову вселенную. Но что я действительно понимаю, что мой лучший друг мертв. Не из-за Баджора или Пророков. А из-за жадности. Из-за кого-то, кто хотел быть лучше чем кто-то другой, благодаря не достижениям, а силе. Это высокомерие я действительно понимаю. И я знаю, как с ним справляться.
      Кирк стоял рядом с темным проемом в полу пещеры с фонарем направленным на Коррина, понимая что момент, который он наметил, наступил. Казалось Коррин тоже почувствовал это. В его глазах появилась твердость, которую он до настоящего времени скрывал. Кирк видел прежде это выражение в глазах убийц.
      – Это не жадность, Кирк.
      – Это всегда жадность, – сказал Кирк. – Желание чего-то, что не могут иметь друггие. Это именно то, чего жаждут некоторые преступники – сокровищ…
      – Я хочу правосудия!
      Усиливающийся голос Коррина потряс пещеру.
      – И я тот кто удостоверится, чтобы вы его получили.
      Коррин хлопнул рукой по оружию на своей ноге, вытащил его из кобуры с профессиональной быстротой обученного стрелка. Навел смертоносный подводный дротиковый пистолет прямо на Кирка.
      – Они никогда не найдут ваше тело, – сказал Коррин.
      Кирк издал короткий смешок.
      – Именно это они говорили в прошлый раз.
      – На этот раз они будут правы.
      Палец Коррина напрягся на спусковом крючке. Кирк не дрогнул. А потом все изменилось. Потому что Жан-Люк Пикард произнес имя Кирка.
 

 
       USS ЭНТЕРПРАЙЗ NCC-1701, МАНДИЛИОНСКИЙ РАЗЛОМ, ЗВЕЗДНАЯ ДАТА 1008.5
      – Это не возможное дело! – сказал Скотт.
      На палубе ангара Кирк оторвался от закрепления молекулярного шва на своем серебристом скафандре.
      – Конечно же возможное. И будет таким. Все части испытаны и проверены, – сказал Кирк. – Единственное что отличается, так это то, что мы впервые соединяем их вместе.
      – Да, – сказал Скотт, наблюдая за работой своих инженеров. – Именно поэтому необходим полный анализ систем! Месяцы компьютерного изучения. Имитация! Модели и испытательные полеты!
      Кирк взял своего главного инженера за плечи.
      – Мистер Скотт, у нас нет месяцев. У нас всего тридцать минут. Возможно меньше.
      – Думаю это сработает, – сказал Сулу. Он улыбнулся Скотту. – Физика этого процесса вполне надежна.
      – Да, физика, – пожаловался Скотт. – В основном мы сбрасывали с кормы корабля камни. Конечно тут физика будет работать. Предмет упадет! Но вполне возможно, что она не сработает с этой штукой.
      – Мистер Скотт, – сказал Кирк. – Капитан Пайк говорил мне, что вы чудотворец.
      Скотт застонал, и проведя рукой по волосам, заставил их встать дыбом.
      – Я просто делаю это собачью работу.
      – Но вы ведь заставите это работать, не так ли мистер Скотт?
      – Не похоже что вы оставили мне выбор, сэр.
      Кирк счел это лучшим одобрением из того что мог ожидать, и продолжил одевать скафандр. Когда инженерная команда закончила изъятие фотонного детонатора из оболочки торпеды Марк II, пришел Спок.
      – Вы не можете быть серьезны, – сказал он Кирку.
      – Почему нет? – сказал Кирк. – Это не нарушает правил Норинды.
      – Потому что вы создали новые правила.
      Кирк пожал плечами.
      – В академии вы проходили тест Кобаяши Мару?
      – Нет. Но полагаю, что вы проходили.
      – Когда я вернусь, напомните мне рассказать вам историю о правилах.
      – По правде говоря я не верю, что вы вернетесь.
      – Мистер Спок, единственная причина по которой я все это делаю в том, что я уверен что вернусь. Больше того, я вернусь с лейтенантом Танакой. И вы сделаете все что в ваших силах, чтобы поддержать меня в этой попытке, понимаете?
      Кирку внезапно показалось, будто Спок борется за контроль над своими эмоциями.
      – Капитан, почему вы это делаете?
      В отличие от Спока у Кирка не было необходимости маскировать то, что он чувствовал, и он позволил Споку увидеть свой гнев.
      – А вы бы сделали это?
      – Нет, сэр.
      – Тогда именно поэтому.
      Спок стиснул зубы, и у Кирка возникло впечатление, что вулканец сверлит его взглядом.
      – Это не логично.
      Кирк вздохнул.
      – Спок, это логично. Это единственная логичная вещь, которую мы можем сделать. Здесь мы в полном одиночестве. Совсем так, как говорится на мемориальной табличке в Академии: там, где не ступала нога человека. Какой смысл если мы, приходя сюда, не берем с собой свою человечность?
      – Вы забываете, что я вулканец.
       Разве вы мне позволите, подумал Кирк.
      – Ой, перестаньте. Пайпер сказал мне, что вулканцы самая страстная раса в галактике, и я начинаю подозревать, что он прав. Вы надеваете хорошую мину, но внутри вас есть кое-что, что точно знает, что я делаю и почему.
      Спок промолчал, больше не протестуя. И благодаря этому Кирк понял, что одолел его.
      – Все это стоит того, Спок. Это кое-что значит для нашей пятилетней миссии, в этом причина существования Звездного флота, а для Федерации это мечта о дне, когда все миры объединятся. Ничто из этого не сможет произойти, если мы, четыреста восемнадцать человек на этом корабле, каждый из нас – мужчин, женщин, вулканцев, людей – не принесет с собой свою человечность. В противном случае мы с тем же успехом могли бы посылать роботов и строить столетние планы, которые доставили бы нас от пункта А к могиле, даже не позволив нам самим удивляться чудесам, которые существуют вокруг нас.
      – В противном случае мы просто камни мистера Скотта: выброшенные в космос, падающие по милости физики без шанса и какой-либо надежды когда-либо обнаружить, можем ли мы летать.
      Спок кивнул, словно обдумывая каждое его слово.
      – Вы безнадежный романтик.
      Это Кирк мог принять.
      – Я впечатлен. Вы даже не попросили разрешения говорить свободно.
      – С учетом того что вы собираетесь умереть, думаю мы будем выше этого, капитан.
      – Вы не избавитесь от меня так легко.
      Спок вздохнул. Кирк знал, что это был странный звук для вулканца.
      – Начинаю подозревать, что вы правы.
      – Поможете мне с парашютом? – спросил Кирк.
      – Полагаю я должен.
      В голове Кирка вспыхнула полностью сформировавшаяся идея. Все части были здесь, и были десятилетиями. Потребовалось только суровое испытание, чтобы свести их вместе. В скафандре, который мог защитить его от крайне экстремальных температур, с трикодером, который даст ему координаты, с парашютом из коллекции спортивного снаряжения команды службы безопасности, и корпусом фотонной торпеды, которая могла противостоять напряжению спуска в варп-скорости, у Кирка было все необходимое, чтобы добраться до поверхности пятой планеты. Без шаттла.
      В некотором смысле он сам был своей спасательной капсулой. И Норинда не установила для этого никакого правила. И это идеально удовлетворяло тому, какой простейший из возможных способов спуска он выбрал: освободить палубу ангара, открыть шлюз, а затем поднять корпус торпеды тягловым лучом и направить его в космос.
      Келсо вывел «Энтерпрайз» на соответствующую орбитальную траекторию, а потом, в заданное время и с необходимой скоростью тягловый луч выпустил снаряд, и Кирк начал свое длинное падение. Поездка оказалась более неприятной, чем он ожидал, но его трикодер показал, что нагрев при входе в атмосферу нигде не приблизился к эксплуатационному пределу корпуса торпеды.
      Единственная трудная часть маневра наступила тогда, когда его скорость упала ниже скорости звука для разреженной атмосферы этого замерзшего мира. Это произошло когда Кирк вскрыл корпус и тот резко отлетел от него, как раз когда он увеличил скорость и начал дико кувыркаться.
      Он боролся изо всех сил, чтобы развести руки и ноги в распластанную позицию, чтобы стабилизировать свое падение, и наконец за несколько секунд до того, как он вынужден был открыть свой парашют, он добился горизонтального полета. Было удивительно видеть новый мир, скользящий под ним, слышать, как холодный ветер воет в его шлеме, и слушать как Спок дает ему обратный отсчет в коммуникаторе его шлема.
      – Есть что-нибудь от Норинды? – нетерпеливо спросил Кирк.
      В течение пяти минут его пятнадцатиминутного падения через атмосферу, раскаленный жар от его продвижения мешал коммуникатору передавать или получать сообщения.
      – Она говорит, что впечатлена, – сообщил Спок. – Она хочет знать, как вы называете эту новую игру.
      Кирк задумался на пару секунд.
      – Полагаю орбитальное свободное падение. Скажите ей, что я хочу сыграть в это против клингона.
      – Пять секунд до развертывания парашюта, – сказал Спок.
      Они вместе начали обратный отсчет. Парашют открылся резче, чем ожидал Кирк, выбив из него дух. Но он удержал контроль, и с помощью навигационных инструкций Спока смог приземлиться точно между двумя шатлами у подножия горы Норинды.
      – Каково положение Танаки? – спросил Кирк, бросаясь к горе.
      Поскольку он не участвовал в соревновании, он сможет подняться на гору быстрее, чем могли Танака и Каул. Об этом позаботятся два антиграва.
      – Лейтенант сообщает, что он в пяти метрах от вершины, – передал Спок. – Он видит цветок, который туда положила Норинда.
      – А как Каул? – спросил Кирк.
      Он остановился у основания первого склонна горы, и включил антигравы. Они заработали, придав ему вес всего в двадцать килограмм: достаточный, чтобы делать огромные прыжки.
      – Клингон на два метра ниже него, на расстоянии примерно десяти метров, следует другой дорогой.
      – Скажите Танаке, что я буду там через пять минут, – сказал Кирк. Потом он сделал первый прыжок и взлетел метров на десять к выступу горы. – Через четыре минуты, – поправился Кирк. – Это будет проще, чем я думал.
      Голос Ухуры проник в наушники шлема Кирка.
      – Капитан, если вы собираетесь координировать действия с Танакой, думаю вам стоит перейти на тот же канал.
      Кирк согласился. Сначала было гудение статики, а потом он услышал затрудненное дыхание Танаки.
      – Лейтенант Танака, это капитан Кирк.
      – Приветствую, капитан. Я думал у вас это займет оставшуюся часть дня.
      – К счастью нет. Сначала я должен спасти вас. Как у вас дела?
      – Не слишком хорошо, сэр. Воздуха на десять минут.
      – Я прямо под вами. У меня дополнительный воздух и несколько комплектов с заплатками для вашего скафандра.
      Кирк присмотрел следующий уступ, и снова прыгнул еще на восемь метров вверх по склону.
      – Довольно удивительно, сэр: пройти весь этот путь.
      – Это удивительно для всех нас, – сказал Кирк, поддерживая беседу. – И нам всем все еще нужно проделать долгий путь.
      – Да, сэр.
      Кирк сделал три быстрых прыжка, которые привели его к небольшому уступу еще на сорок метров вверх по горе. Он увидел крюки Танаки, вбитые в скалу. Потом он понял, что дыхание Танаки изменилось, стало слабее и медленнее.
      – Лейтенант? Вы все еще там?
      – Да… да, сэр… просто… просто пытаюсь посмотреть, как поднимается клингон…
      Кирк бросил взгляд через изгиб своего щитка. Он легко нашел маленький серебристый силуэт Танаки около вершины. Но он не смог увидеть Каула.
      – Вы его видите? – спросил Кирк.
      – Нет, сэр. Он… он качался на канате. Я не знаю… может быть… думаю он упал.
      Кирк знал, так было бы спокойнее. Но если бы Каул упал, Кирк увидел бы это. Он снова посмотрел на вершину, мимо Танаки налево, потом направо, а потом…
      – Танака! Это Кирк! Каул идет с другой стороны вершины! Он изменил направление справа от вас! Вы должны двигаться. Немедленно!
      Кирк наблюдал, онемев от предчувствия, когда увидел кроваво-красную фигуру Каула, качнувшегося вокруг узкой вершины, а затем ногами приземлившегося на спину Танаки. Кирк услышал вздох Танаки.
      – Танака! – крикнул Кирк. – Уходите оттуда!
      – Капитан, – прохрипел молодой человек, – он пытается сорвать мой…
      Внезапный порыв ветра, а затем тишина.
      – Танака!
      Ничего.
      – Спок! Засеките его!
      – Капитан, Норинда сказала что уничтожит нас, если мы транспортируем Танаку обратно.
      – Меня это не волнует, Спок! Транспортируйте его и убирайтесь отсюда. Немедленно!
      – Спок контролю транспортатором. Засекайте…
      – Нет, – крикнул Кирк.
      Над ним, кувыркаясь словно серебристая детская игрушка, падал лейтенант Танака.
      – Захват цели, Спок! Захват!
      – Управление транспортатором не может зафиксироваться. Определяем местоположение.
      Кирк вскрикнул, когда тело Танаки ударилось о выступ и отскочило, раскинув руки и ноги, а его шлем покатился прочь, сверкая в тусклом свете далекой, умирающей звезды.
      – Мы не можем зафиксировать его, – сообщил Спок. – Мы его потеряли.
      Но Кирк его не потерял. Теперь лейтенант Хинслоу Танака неподвижно лежал на широком выступе рядом с Кирком. Его незащищенное лицо уже покрылось кристалликами льда. Пар медленно кружился от его глаз, открытого рта и носа, словно его душа знала, что пришло время идти дальше.
      Кирк сгреб юношу в свои объятия, и посмотрел вверх, словно следуя за этим духом. На вершине красный силуэт Каула вскинул цветок Норинды над головой, торжествующе взмахнув им. Все было кончено. Кирк проиграл.
      Кирк отвел «Галилео» на его площадку на ангарной палубе. Спок и Пайпер, вместе с почетным караулом для Танаки уже ждали его. Кирк чувствовал онемение. Он не думал, что когда-нибудь это снова изменится. Он видел как погиб Танака.
      – Это моя ошибка, – сказал он.
      Ни Спок, ни Пайпер не поправили его. Ни Спок, ни Пайпер не сказали, что такое случается, что это был несчастный случай, что все это было витком космической рулетки. Лейтенант Танака служил на звездолете «Энтерпрайз», и умер на этой службе. А значит винить в этом можно было только одного человека. Капитана.
      – Вы должны кое-что знать, – сказал Пайпер. – Возможно это был первый раз. Но он не будет последним.
      Кирк признался.
      – Это-то меня и пугает.
      – Что? – спросил Пайпер. – То что вы не знаете, как сможете с этим жить?
      – Нет, – печально сказал Кирк. – Что смогу. – Он посмотрел на Спока. – То что если я хочу рисковать, другие тоже должны желать этого.
      – Это не обязательно плохо, – сказал Пайпер. – Все зависит от того, чего вы добиваетесь этим риском
      – Я не знаю, – сказал Кирк. – Особенно в этот раз.
      Спок и Пайпер хранили молчание рядом со своим капитаном. Но еще не пришло время для размышлений.
      – Идем, – сказал Кирк. – Мы должны предупредить Звездный флот о новой игрушке клингонов.
 

 
       БАДЖОР, ЗВЕЗДНАЯ ДАТА 55598.1
      – Джим…
      Голос был слаб. Он едва прозвучал в неподвижном воздухе подводной пещеры. Но он потряс Кирка так же, как если бы клингонский хор завопил ему в ухо. Кирк не подумал ни о Коррине Тэле, стоящем всего в полуметре от него, ни о нацеленном на него оружии, готовом выстрелить. Он обернулся на источник звука. Посмотрел вниз. В отверстие в полу пещеры, заполненное водой.
      – Джим… это вы.
      Фонарь Кирка метнулся к отверстию, исследовал грубую каменную стену, и там… Пикард! Вмурованный в серый камень на стене, с бледным лицом смотрящим вверх, прищурившийся от света фонаря.
      – Жан-Люк!
      Кирк бросился так быстро как только мог на своей туго перевязанной ноге, плашмя лег на пол пещеры, и протянул руку вниз. Руки Пикарда стиснули его. Кирку вспомнилось падение, за секунды до Баджора и смерти. Тогда его спасла рука Пикарда. Круг замкнулся. Или, что было вероятнее, готов был начаться снова.
      – Где это место? – спросил Пикард.
      Его пронзительный голос был еле слышен. Кирк почувствовал дрожь в заледеневших руках своего друга.
      – Пещера под Бар’трайл. Держитесь.
      Кирк потянул. Пикард застонал.
      – Я в чем-то завяз.
      Кирк изменил положение, чтобы воспользоваться обеими руками. Он знал, что Коррин придвинулся ближе, но не обратил на него внимания. Теперь он был неважен.
      – Вас поймал рейл, – сказал Кирк, хватаясь за оба запястья Пикарда. – Он ждет пока вы разложитесь, прежде чем вернуться за вами.
      – Как обнадеживает.
      – Давай! – крикнул Кирк и дернул со всей силы.
      Пикард с криком боли освободился. Кирк уцепился, потянул, и Пикард очутился на полу пещеры, дрожащий, промокший, одетый только в половину своей разорванной баджорской рубашки, потому что вторая половина все еще была крепко соединена с застывшим секретом рейла, который он использовал для прикрепления своей добычи к скале.
      Но он был жив. На мгновение Кирк почувствовал, как его охватывает легкомысленный восторг, но потом вернулся к работе, в очередной раз призвав строгую дисциплину, которой он приучил себя отделяться от опасного обессиливающего отчаяния. Миссия все еще продолжалась. Жизни все еще были под угрозой. И не было времени ни для восторга, ни для облегчения, ни для ликования. Ему предстояло дело.
      – Спасибо, – сказал Пикард сквозь стучащие зубы.
      – Вам придется подождать, – предупредил Кирк.
      Пикард сурово посмотрел мимо Кирка, и Кирк догадался, что он там увидел.
      – Коррин Тэл? – спросил Пикард.
      – Ваш убийца, – сказал Кирк.
      Пикард попытался улыбнуться.
      – Похоже не слишком удачливый.
      – Достаточно! – крикнул Коррин. – Оставьте его.
      Кирк в последний раз для уверенности сжал руки Пикарда, а потом поднялся.
      – Это вряд ли.
      – У меня достаточно зарядов для вас обоих, – сказал Коррин. – И будьте уверены, я оставлю вас здесь, чтобы Б’ат б’Этел смог насладиться тем, что от вас останется.
      – Вы не все продумали, – спокойно сказал Кирк.
      – Отнюдь.
      Коррин взвел курок своего оружия и нацеленный в Кирка дротик… не выстрелил. Глаза Коррина расширились от удивления.
      – Помните кто проверял оборудование, – сказал Кирк, вытаскивая свое собственное оружие.
      Коррин снова нажал на пуск. И снова совершенно безрезультатно.
      – Помните кто гарантировал его надлежащее состояние для погружения? – продолжал Кирк, шагая вперед, и приводя в готовность свое собственное оружие.
      Коррин бросил свое оружие в Кирка, но Кирк легко увернулся и вскинул свой пистолет, направив его прямо в грудь Коррина.
      – Все кончено, – сказал Кирк. – Хорошие новости в том, что вам предстоит суд только за убийство Седжа и Нилана.
      Коррин дышал тяжело, вызывающе.
      – Вы все еще не знаете, что здесь происходит!
      – Я знаю достаточно. А теперь выбирайтесь из теплозащитного комбинезона. Пикарду он нужен больше, чем вам.
      Коррин не подчинился приказу Кирка, и встал в позицию борца. Кирк вскинул свое оружие.
      – Комбинезон будет работать даже с несколькими маленькими дырками.
      Баджорец продолжал стоять на своем.
      – Когда вы предложили мне выбрать снаряжение, вы не могли знать какое оружие я возьму. Единственный безопасный для вас способ – обезвредить оба.
      Прицел Кирка не дрогнул.
      – Я на самом деле обезвредил оба, но потом я восстановил свой.
      Коррин облизнул губы, посмотрел на нацеленный на него пистолет, посмотрел на Кирка.
      – У вас не было времени. Я слышал истории о вас, Кирк. Вы мастер блефа.
      – Не в этот раз, – сказал Кирк. – Не делайте этого, Коррин.
      Коррин принял решение, и прыгнул на него. Кирк спустил курок. С глухим ударом и внезапным облачком белого пара, из дула оружия вырвался дротик. Коррин рухнул на колени, посмотрел вниз, где из его груди высовывались несколько сантиметров блестящего металла дротика, пробившего его сердце. Кровь била через края раны. Коррин недоверчиво уставился на Кирка.
      – Не в этот раз, – грустно качая головой сказал Кирк.
      Рот Коррина дернулся в предсмертной улыбке. Кровь побежала по его губам.
      – Вы все еще не знаете, – выдохнул он.
      А потом, со все еще открытыми глазами, глядящими на Небесный Храм или в пустоту, он тяжело опустился на пол пещеры, и со вздохом прекратил двигаться. Кирк вложил свое оружие обратно в кобуру.
      – Думаю вы сможете это объяснить, – прохрипел Пикард.
      – Надеюсь, – сказал Кирк.
      – Как долго я здесь?
      – Меньше суток.
      Кирк подошел к телу Коррина, и начал снимать теплозащитный комбинезон.
      – Тогда похоже вы были очень заняты.
      – Вы не должны разговаривать, – сказал Кирк.
      – Хотите сказать, я не должен слушать, как вы расскажете о продолжении отпуска.
      – Чем больше вы говорите, тем быстрее теряете тепло тела.
      – Это не опасно, – выдохнул Пикард. – Я уже все растерял.
      – Молчите, Жан-Люк.
      Кирк стащил термозащитный комбинезон с баджорца, сняв его с обмякшего тела. Он увидел, что сеть шрамов от дисраптора, которые он заметил на голове и шее Коррина, также сбегали по плечам и руке человека. На его грудной клетке тоже был сильно искривленный шрам, который, казалось, потребовал несколько пересадок кожи с других мест. Для Кирка это выглядело так, как если бы однажды кто-то приставил дисраптор прямо к телу Коррина, и выстрелил. Он не хотел думать о боли, которую это вызвало.
      – Я только вымою его для вас.
      – Для друзей только лучшее, – сонно произнес Пикард.
      Кирк присел рядом с главным отверстием в полу пещеры, где поверхность воды была в пределах легкой досягаемости. Он запихал комбинезон в воду, и покрутил его руками, выполаскивая кровь.
      – Вам и в самом деле нужно беречь силы.
      – Приключение, Жан-Люк, – сказал Пикард, неплохо имитируя интонацию и тон Кирка. – Волнующая археология. Шанс увидеть то, что прежде никто не видел.
      – Я могу просто оставить вас здесь.
      Кирк снова встал, и выжал костюм, чтобы избавить его от как можно большего количества воды.
      – Это было бы забавно.
      Пикард начал смеяться, но смех быстро перешел в кашель.
      – С другой стороны, – сказал Кирк, помогая Пикарду подняться на ноги, – я могу приклеить вас обратно к стене, чтобы подкормить рыб.
      Пикард стабилизировал дыхание.
      – У меня в кабинете есть рыба. Отличная скорпена. Когда я отправляюсь на задание, то кладу на стенку ее аквариума шарик с медленно распадающейся едой.
      Кирк протянул Пикарду термозащитный костюм.
      – Как говорят андорианцы, все что происходит вокруг, возвращается, но гораздо острее.
      – Корм для рыб. Очень блестящая кульминация для моей карьеры. Могу себе представить.
      – Наши карьеры все еще не закончены.
      – Благодарю великодушно. Если такова ваша идея с отпуском, мне страшно представить что вы запланировали на случай отставки.
      Кирк нахмурился, но продолжал держать Пикарда за руку, пока он натягивал костюм. Когда Пикард наконец-то застегнул его, немного остановившись лишь для того, чтобы прикоснуться к маленькому отверстию на груди, он все еще дрожал, хотя и не так заметно, как прежде. Плотно сотканные нановолокна функционировали как тепловая помпа, поддерживая тепло тела Пикарда, и предотвращали потерю тепла даже в ледяной воде. Позаботившись о главном деле, Пикард окинул взглядом пещеру, и остановился на инкрустированном камне в дальней стене.
      – Это подводный храм. Как необычно.
      – Не совсем, – сказал Кирк. – Первоначально он не был под водой.
      – И все же… – внезапно Пикард обеспокоено огляделся. – У вас есть план как вытащить нас отсюда?
      – Конечно есть. – Кирк указал на снаряжение, которое они с Коррином оставили возле затопленной лестницы. – Два регенератора, маски, жилеты: мы доставим вас прямо к поверхности к пище и воде, а потом снова отправимся вниз, и сможем организовать соответствующий подъем, чтобы позволить азоту благополучно рассеяться.
      Пикард, посерьезнев, кивнул.
      – Честного говоря… я думал что все кончено, Джим.
      – Мне знакомо это чувство, – сказал Кирк.
      – Но если серьезно, – добавил Пикард, – в следующий раз я буду выбирать куда мы отправимся.
      – Я ухожу из бизнеса путешествий, – сказал Кирк. – Давайте выбираться отсюда.
      Они направились к регенераторам. И остановились, когда пещера заполнилась искрящимся золотистым светом.
      – Транспортер?
      Они оба одновременно задали этот вопрос. Они оба обернулись. И Кирк был уверен, что Пикард подумал о том же, о чем и он, наблюдая как распадается в квантовый туман в луче транспортера тело Коррина Тэла. Андорианцы были правы. Еще ничего не закончилось.
 

 
       БАДЖОР, ЗВЕЗДНАЯ ДАТА 55598.2
      Пикард все еще боролся с нереальностью прошедшего дня. Он помнил, что находился в лодке среди маркерных бакенов. Помнил как дизентегрировался Седж Нирра. Свой необдуманный нырок за Кирком, чтобы вытащить их обоих из воды к безопасности. Он помнил всплытие. Взрыв. Потом что-то… что-то потащило его вниз… потащило вниз Кирка… Тени, шипы, извивающиеся руки.
      Кроме этого ясным осталось немногое. В какой-то момент он подумал, что к нему пришла Эния. Он вспомнил, что это показалось ему странным. Она никогда не занималась плаванием, так как же она могла оказаться с ним под водой? Но там также был и Ворф. И когда им овладевало замешательство, клингон выкрикивал команды, заставляя его сосредоточиться. А потом был Уилл. И Дайана. И даже юный Уэсли Крашер: раздражающий, но одновременно наполняющий его гордостью.
      В какой-то момент он даже задался вопросом, а не оказался ли он в неисправном голодеке. Но Дейта объяснил, что у него просто галлюцинации, порожденные кислородным голоданием из-за того, что он тонет в море на чуждой планеты. А затем Беверли велела не обращать внимания Дейту, отринуть его, и они вместе падали в невесомости в бесконечных объятиях.
      Мысли, чувства, ощущения этого момента были такими успокаивающими, что Пикард был готов перед ними сдаться. И сам факт того, что он хотел сдаться, заставлял его бороться еще больше. А потом он очнулся привязанный к чему-то или внутри чего-то, что казалось твердой скалой, в темной маслянистой воде охватывающей его грудь, под странно яркими желто-зелеными пятнами, которые он был неспособен сравнить с любыми картами звездного неба, которые он знал.
      Но он настолько замерз, и был так истощен и голоден, что осознавал только то, что хотя бы это было реально. Он не поддался призывным, успокаивающим воспоминаниям об Энии и Беверли, чтобы вместо этого принять холод и боль.
      Но так или иначе, потом, когда он концентрировался на своих ощущениях, он услышал голос Кирка, что в тот момент показалось подходящим. Эта поездка, они кажется снова вместе. Когда-нибудь, предвкушал он, он вернет эту услугу. Но для начала, Пикард знал, что он должен пережить подъем на поверхность.
      А с появлением луча транспортера в подводной пещере Пикард пришел к выводу, что шансы на выживание только что сделали ужасный поворот к худшему. Потому что это не был транспортер Звездного флота. И он не был баджорским. С последней световой вспышкой тело Коррина исчезло.
      – Кардассиане, – сказал Кирк.
      – Согласен.
      Оба мужчины снова повернулись к регенераторам, поспешно взяли их, понимая, что остаются считанные секунды до… Позади них снова вспыхнул золотистый свет. Пикард посмотрел на Кирка.
      – Вы знаете что здесь происходит?
      – Думал что знаю. Но…
      – Можете их положить, – сказал Седж Нирра.
      Кирк и Пикард обернулись, и уставились на мужчину, чью смерть они совсем недавно видели своими глазами.
      – Теперь знаю, – спокойно сказал Кирк.
      На Седже была униформа из черной кожи, а часть груди и плеч имела слишком широкое для него отверстие. Она была кардассианского покроя, как и дисраптор, которым он целился в своих пленников. Он улыбнулся.
      – Вы никуда не пойдете.
      Кирк и Пикард опустили регенераторы, аккуратно положив их на пол пещеры, явно собираясь воспользоваться ими снова. Седж махнул Кирку дисраптором.
      – Оружие тоже.
      Кирк медленно расстегнул ремни кобуры, позволив ей соскользнуть с ноги, и отошел в сторону.
      – Так-то лучше, – сказал Седж. – Теперь мы можем поговорить.
      – О чем? – спросил Пикард.
      Он сделал маленький шаг в сторону, зная что Кирк заметит то, что он сделал. Они будут представлять более сложную цель, если будут на расстоянии друг от друга. Седж улыбнулся Пикарду.
      – Лично я, Пикард, хотел бы знать почему вы не умерли. Но я довольствуюсь несколькими вопросами Кирку.
      Кирк невинно пожал плечами.
      – Мне?
      – Когда вы решили, что Коррин убийца?
      Кирк нахмурился.
      – После того как умерли вы.
      Седж, казалось, заинтересовался.
      – Сразу после?
      – До той поры я думал, что им были вы.
      Седж кивнул.
      – Могу представить как вы к этому пришли. Именно поэтому я устроил свой уход со сцены.
      – Хроматическая манипуляция с отражением излучения транспортатора, – сказал Пикард.
      – Как скажете, капитан. Я просто сказал отставному инженеру, что мне необходимо исчезновение, которое зрительно будет неотличимо от дисрапторного распада. И он заверил меня, что с этим не будет никаких проблем.
      – Зачем идти на все эти ухищрения? – спросил Кирк.
      – Вы знаете ответ, капитан.
      – Я знаю за чем вы пришли, – сказал Кирк.
      – А я нет, – встрял Пикард.
      Но Кирк продолжал.
      – Я только не знаю, зачем все так усложнять. Почему бы вам не использовать сенсоры вашего корабля, чтобы отыскать Сферу?
      – Сферу? Какую сферу? – спросил Пикард.
      – Не все так просто, – сказал Седж. – Во-первых, у меня нет корабля. По крайней мере такого, который смог бы остаться на орбите над Участком 4 и не вызвать подозрений.
      – Участок 4? – спросил Кирк.
      Седж дисраптором окинул пещеру и все вокруг.
      – Раскопки в Бар’трайле. Именно так мы называли это место в Годы Избавления.
      Пикард, услышав эти слова, напрягся, понимая насколько неприличными они были.
      – Годы Избавления? – переспросил Кирк.
      – Именно так кардассиане называли оккупацию, – сказал Пикард. Он обвиняющее уставился на Седжа. – Вы были коллаборационистом!
      Но Седж невозмутимо покачал головой.
      – Коррин был коллаборационистом, капитан. Тогда, в прошлом, он был информатором по имени Рилс Салан. Он работал здесь на меня, наблюдая за своими соотечественниками за дополнительные привилегии. Подлинный образчик баджорского единства, не так ли?
      – Информатор, – сказал Пикард. – Работающий на вас?
      Седж провел рукой по краю своей шеи, ширина которой была так незначительна по сравнению с широким приподнятым воротником его униформы. Воротником, предназначенным для коброобразной шеи кардассианина.
      – Болезненная процедура, – объяснил Седж, – но как оказалось весьма стоящая.
      Пикард сразу все понял. Мгновение спустя Кирк тоже.
      – Вы кардассианин?
      – В этом-то и была причина, почему никто никогда не смог доказать обвинения в коллаборационизме, выдвинутые против меня, – объяснил Седж. – В Годы Избавления Седжа Нирры не существовало.
      Пикард перешел на формальный тон. Он уже сталкивался с кардассианами. Они оставили ему немало шрамов, но и знание как лучше всего иметь с ними дело: с позиции высокомерной силы.
      – Назовите нам свое настоящее имя, – твердо сказал Пикард, специально говоря не как встревоженный пленник.
      Он говорил как один офицер другому; как равный равному. Седж ответил в той манере, которую ожидал Пикард.
      – Гал Атал, префект, анклав Ларассы. По крайней мере я был им, – поправился Седж, – пока баджорское сопротивление не начало атаку на наши раскопки здесь. Обсидиановый Орден знал, что Сферы реальны. Верил, что они являются источником неизмеримой мощи. И сделал все, чтобы забрать их.
      Лицо кардассианина помрачнело.
      – А поскольку они не могли завладеть ими, они сделали все, чтобы убедиться, что баджорцы по умолчанию не смогут заявить на них права. – Он обвел дисраптором пещеру. – Мы были всего в дне до обнаружения этой пещеры, когда напало Сопротивление. Я вызвал истребители поддержки. Обсидиановый Орден послал их, но для того чтобы выпустив реку спрятать Сферу и от нас, и от баджорцев. Той ночью меня предали. И Рилса Салана вместе со мной. Но глупый глин, который думал что убъет нас, так и не смог закончить свою работу. А теперь он мертв. Рилс мертв. А я остался один, чтобы отомстить за предательство.
      – Все войны, в которых вы сражались со своим собственным народом закончились, – сказал Пикард. – Обсидиановый Орден прекратил существование. Не осталось никого, о ком стоило бы беспокоиться. Но баджорцам вы нужны из-за того, кем вы были. Не префектом. Рабовладельцем.
      Гал Атал, кардасисанин с лицом баджорца, на мгновение усмехнулся, словно оценив твердость духа Пикарда.
      – Разве вы назвали бы лошадь рабом, Пикард? Баджорцы животные. А значит по определению они не могут быть рабами. Только инструментами.
      – Они изгнали вас из своего мира, – сказал Кирк.
      Усмешка Атала исчезла.
      – Мы старались помочь им, но они испытывали наше терпение.
      – Корыстная ложь! – отрезал Пикард. – Когда вы разграбили и разорили Баджор не оставив ничего, что можно было бы послать на свою, пришедшую в упадок родную планету, вы покинули его!
      Атал тотчас же выстрелил из дисраптора по регенератору возле Пикарда, и от него посыпались искры, когда луч пробил внешнее покрытие контейнера. А долю секунды спустя регенератор с пронзительным визгом метнулся в воду, когда внутреннее давление разорвало резервуар с воздухом.
      Пикард рефлекторно сделал шаг, а затем у него хватило духа, чтобы сделать еще один шаг в сторону. Он с удовлетворением заметил, что Кирк воспользовался атакой, чтобы сделать тоже самое, еще больше увеличив расстояние между ними. Они еще могут вернуться на поверхность и с одним регенератором после того, как справятся с Аталом.
      – Пришло время положить конец этому разговору, – сказал замаскированный кардассианин. Он указал оружием на Кирка. – Вы нашли Храм, капитан. Я впечатлен.
      Хмурый взгляд Кирка выдал его недоверие.
      – Как вы могли его пропустить?
      – Профессор Нилан скрыл его от меня. Он манипулировал с данными карт ныряльщиков, утаивал информацию о плане участка.
      Пикард видел, что Кирк кажется понимает на что ссылается Атал. Но сам он этого не понимал.
      – Зачем было Нилану что-то скрывать от вас? Я имею ввиду от Седжа Нирры.
      Атал кивнул Кирку.
      – Скажите ему.
      – По общему мнению в Бар’трайле была спрятана Сфера. Думаю кто-то пытался найти ее и украсть, в то же самое время, когда Нилан пытался сохранить это в тайне, для того чтобы защитить.
      Пикард увидел решение, к которому пришел Кирк, и выдвинул Аталу обвинение.
      – Вы убили Нилана, чтобы он больше ничего не смог от вас утаивать. А потом вы приняли меры, чтобы ваша собственная смерть сбила Кирка с вашего следа.
      – Простота так удобна, – сказал Атал. – Разве вы не согласны?
      – Это не так уж просто, – ответил Кирк. – Ваше фальшивое убийство закончилось смертью двух ни в чем не повинных баджорцев: Труфора и Крезина.
      – О нет, капитан. Это вы послали их в воду, чтобы найти Пикарда. Как они умерли меня не касается; это не моя ошибка.
      Пикард не знал, что ныряльщики мертвы.
      – Как они умерли, Джим?
      Кирк пожал плечами.
      – Никто не знает. Никаких улик. Никаких признаков утопления.
      – Не имеет значения. Их смерти не важны. – Атал снова обратился к Кирку. – Мы обсуждали то, как вы обнаружили этот Храм.
      – Здесь нечего обсуждать, – сказал Кирк, пожимая плечами. – Я сравнил карты ныряльщиков с планом участка, увидел что они не совпадают, убедил Коррина, или Рилса, или кем там был ваш партнер, отправиться со мной, потому что, как я ему сказал, он был единственным человеком, которому я мог доверять.
      Атал рассмеялся, и для Пикарда этот смех прозвучал искренне.
      – Очень хорошо, капитан. Я запомню вашу уловку. А теперь. Что еще вы обнаружили?
      Кирк вызывающе скрестил руки.
      – Вы имеете в виду, знаю ли я где спрятана Сфера?
      Атал тряхнул головой как нетерпеливый родитель.
      – Чтобы узнать то, что мне нужно, мне не придется мучить вас. – Он направил дисраптор на Пикарда. – Все то мне нужно сделать, чтобы заставить вас говорить, так это снова убить его.
      Атал выстрелил из дисраптора Пикарду в ноги, послав этим взрывом острые, жалящие каменные обломки в лицо Пикарда, которые заставили его еще раз отшатнуться.
      – Джим, ничего ему не говорите. Он все равно нас убъет!
      – Есть много способов умереть, капитан Пикард. Я предлагаю вашему другу выбор. Смерть солдата: быструю с честью. Или медленное, растянутое угасание животного. Ваше решение, капитан Кирк?
      – Хорошо. Я знаю где Сфера.
      – Джим, нет.
      – Тихо, Пикард, – сказал Атал. Кирку он добавил. – Говорите.
      Ответ Кирка был уместен.
      – Нет.
      Глаза Атала сузились.
      – У вас нет возможности вести переговоры.
      – Я в чрезвычайно хорошем положении, – возразил Кирк. – Всего через день на орбиту выйдет звездолет «Энтерпрайз», и я гарантирую вам, что через двадцать минут после его прибытия в вашем лагере объявится сотня офицеров службы безопасности Звездного флота. Через час сенсоры корабля засекут местоположение каждой скалы, каждого тела в Бар’трайле. Через два часа они изолируют образец вашей ДНК в вашей палатке, и узнают, что Седж Нирра кардассианин. А через день по ДНК, которую они найдут в этой пещере, они узнают, что вы были здесь с нами после того как были убиты. Задумайтесь Атал. Во всей галактике у вас не останется места куда можно было бы бежать, чтобы Звездный флот не явился за вами. А тот факт, что вы здесь без корабля заставляет меня думать, что вы также не можете рассчитывать на поддержку со своей родины. Так что когда Совет Федерации заявит, что дополнительная помощь в восстановленнии Кардассии Прайм будет зависеть от помощи его правительства в розыске, думаю ваши соотечественники будут очень рады помочь нам в этой охоте.
      Пикард был впечатлен. Атал злился, но опустил свой дисраптор. Потом он, казалось, изменил точку зрения, и снова поднял его.
      – Джеймс Т. Кирк. Мастер блефа. Не думаю что вы вообще нашли Сферу.
      Пикард вздохнул. Это был особенно хороший блеф. Он сам почти в него поверил.
      – Мне не нужно искать Сферу, – сказал Кирк. – Кухарка лагеря сказала мне где она находится.
      Атал снова пустил дисраптор.
      – Не делайте вид что удивлены, – сказал Кирк, и Пикард заметил это по мимике хирургически измененного кардассианца. – Именно с этого все и началось, не так ли? С информации, которую вы получили от мужа Эвден Лары.
      Пикард был не уверен, что понял к чему стремится Кирк, или даже есть ли у него план вообще. И он увидел, что Атал разделяет его сомнения.
      – Вы все еще блефуете, – сказал Атал. – Лара никогда не показала бы местоположение Сферы неверующему.
      – Она не понимала что говорила, – сказал Кирк. – Она просто передала кое-что загадочное, что однажды сказал ей муж.
      В этот момент Пикарду показалось, что Кирк особо акцентировал то, что сказал потом.
      – Непосредственно перед тем, как он отправился в маленькую гостиницу возле космодрома Ларассы. – Казалось теперь Кирк злорадствовал. – И как только я обнаружил эту пещеру, и понял что это храм, мне стало вполне понятным то, что сказал Ларе ее муж.
      – Я сам пытал Эвден Трула, – прорычал Атал. – Он не знал где была спрятана Сфера. Все что у него было, так это треснутый цилиндр с информацией, собранной за десятилетия до Обсидианового Ордена. Она подтверждала баджорские легенды о потерянной Сфере в Бар’трайле, но ничего боле. Если бы он знал, Кирк, он бы мне сказал. Я весьма опытен в своем деле.
      – И он был отцом, защищающим свою жену и дочь. Пытка не может разрушить такую связь.
      – Я не угрожал его жене и ребенку, – сердито бросил Атал.
      – Потому что он так и не сказал вам, что у нее было видение о Пророках. И что Пророки сказали ей где находится Сфера!
      Пикард увидел, как дрогнул Атал, и понял, что Кирк тоже это почувствовал.
      – Что, так трудно в это поверить? – язвительно спросил Кирк. – Разве кардассиане не любят своих детей?
      Атал опустил дисраптор, и на этот раз оставил его в таком положении.
      – Каковы ваши условия?
      – Сферу за наши жизни.
      – Джим, вы не можете отдать Сферу кардассианам!
      Кирк повернулся к Пикарду.
      – Это артефакт, Жан-Люк. Построенный инопланетянами из червоточины. Наши жизни стоят дороже.
      Атал широко улыбнулся.
      – Превосходное решение, Кирк. Вы абсолютно правы. – Но улыбка исчезла. – К сожалению ваше предложение все еще оставляет меня на милость Звездного флота.
      Кирк не дрогнул.
      – Если нам не будет причинен вред, тогда не будет никакого преступления. По крайней мере преступления, которым заинтересуется Звездный флот. Вам придется беспокоиться только о баджорцах. А я не думаю, что они вас сильно беспокоят.
      Атал кивнул.
      – Предложение принято. Теперь мы должны поработать над организацией дела.
      – Джим, – настаивал Пикард, – то что вы предлагаете идет против всех соглашений, которые есть с Баджором у Федерации. Отдать священный, религиозный артефакт, принадлежащий другой культуре… это худший вид вмешательства! Нарушение Главной Директивы!
      Кирк отделался от Пикарда сердитым взглядом.
      – Во-первых, вы знаете что я думаю о Главной Директиве. И второе, это правило Звездного флота. А я больше не в Звездном флоте. Но я собираюсь жить, чтобы насладиться своей отставкой. Так что заткнитесь!
      Пикард снова собрался возразить, но Кирк предупреждающе вскинул палец, чтобы прервать его прежде, чем он начнет. Пикард скрестил руки, и сделал еще один шаг от Кирка. Он подумал, что было странно, когда Кирк сделал тоже самое, словно все еще работая над планом совместного нападения. Пикард держал выражение своего лица нейтральным, но он внезапно понял, что Кирк совсем не собирается отдавать Сферу. Это был просто блеф. Но какого рода? И когда он перейдет к действиям?
      Единственное в чем был уверен Пикард, что когда это время придет, это будет неожиданно. С Джеймсом Т. Кирком так было всегда.
 

 
       БАДЖОР, ЗВЕЗДНАЯ ДАТА 55598.3
      Мгновение, когда Кирк осознал, что луч транспортера достиг пещеры, он понял, что они с Пикардом проиграли. Кто бы ни дергал за ниточки Коррина Тэла, у него было гораздо больше преимущества в ситуации, нежели чем у двух безоружных капитанов. Но в тот момент, когда Кирк узнал что воскресший Седж Нирра оказался кардассианином, он понял, что у них есть шанс победить.
      Он не блефовал, когда сказал Коррину Тэлу – или Рилсу Салану, как оказалось – что он не понимает Баджора, Пророков и Сферы. Но он понимал чувства, которые влекли людей к мистике. Конечно в своей жизни он сам ощущал это притяжение, и знал, что его могло посрамить абсолютное чудо бытия. Ну как можно было составлять какие-либо реальные планы перед лицом задачи, которую измерить можно было только верой?
      Но кардассиане был совсем другим делом. Особенно солдат кардассианин. Это был противник, которого можно было взвесить и измерить. Которого можно было понять. И что было самым обнадеживающим: им можно было манипулировать. Кирк сомневался, что сможет когда-нибудь сразиться с ангелами. С бесами было проще. Они говорили с ним на одном языке.
      – Чтож, определимся, как именно мы собираемся это сделать, – сказал Аталу Кирк. – Для начала вы выбросите ваш дисраптор в воду.
      – И остаться беззащитным? – недоверчиво спросил Атал.
      Но Кирк распознал тактику ведения переговоров.
      – Атал, не блефуйте с обманщиком. Вы телепортировали тело вашего сообщника. А это означает, что каким то образом вы смогли засечь его. Готов биться об заклад, что у него был подкожный транспондер, вероятно того типа, который передает сигналы жизнедеятельности. Следовательно вы знали, что он мертв. А если транспондер был у вашего сообщника, то у вас есть еще один, и именно так вы планируете уйти отсюда: послав автоматический сигнал отзыва на транспортер с вашего транспондера. Следовательно вы сможете уйти в любое время, если захотите. А это означает, что единственная причина, по которой вам нужен дисраптор, чтобы убить нас.
      Атал все еще оставался в обороне, но Кирк видел, что он реагирует на превосходящую стратегию.
      – Хорошо, – сказал кардасианин. – Я выброшу дисраптор. И что тогда?
      – Тогда я скажу вам где найти Сферу.
      На этот раз недоверие Атала стало еще сильнее.
      – Так просто?
      – Это недалеко отсюда, – сказал Кирк. – И пока вы туда доберетесь, мы с Пикардом уйдем. Все просто.
      – А если окажется, что Сфера не там где вы сказали?
      – Подъем на нярятельную платформу займет у нас добрую половину часа. А ваш базовый транспортер где-то поблизости. Готов предположить, что там у вас есть другой дисраптор. Если Сферы нет там где я скажу, полагаю вы будете ждать нас на платформе, чтобы покарать меня за эту ошибку.
      – Джим, – сказал Пикард, словно не желая говорить и в конце концов не справившись с этим нежеланием. – Он все равно может это сделать!
      Но Кирк покачал головой.
      – Нет. Как только он заполучит Сферу, он уедет как можно скорее. Не так ли, Атал?
      Атал сохранял молчание.
      – В противном случае, – напомнил Кирк Пикарду, – он знает, что столкнется с облавой Звездного флота.
      Атал оценил вес дисраптора в своей руке.
      – Как солдат солдату. У нас соглашение. Но вы первыми бросите в воду свое оружие.
      Кирк не колеблясь подошел к своему оставленному оружию, взял кобуру за один из ремешков, и понес его к затопленным ступеням. Он улыбнулся Аталу, опуская свое оружие и кобуру в воду, и они сразу же опустились на дно.
      – Ваша очередь, – сказал Кирк.
      Атал подошел к отверстию в полу пещеры, к тому в которой Кирк заметил первую пойманную добычу гигантского рейла, который схватил Пикарда. Он удерживал взгляд на Кирке, опуская оружие в воду. Пикард сразу же метнулся вперед, но Кирк удержал его.
      – Нет. Это того не стоит.
      Пикард стрельнул в него измученным взглядом.
      – Я знаю этих людей, Джим. Это неправильно.
      И только потому что Пикард был его другом, только благодаря их продолжительным разговорам, Кирк внезапно понял, что протесты Пикарда не были искренними. Хороший человек, подумал Кирк.
      – Только попробуйте остановить это, – угрожающе сказал Пикарду Кирк, – и я снова сброшу вас в воду.
      Пикард неохотно покорился, но не раньше чем возмущенно заявил, что выдвинет против Кирка обвинения. Атал, казалось, был удивлен этим спором. А Кирк был благодарен отвлечению, которое оно обеспечило.
      – А теперь, – величественно произнес Атал, – где находится Сфера.
      Кирк указал на отверстие в полу, из которого он вытащил Пикарда.
      – Отверстие, ближайшее к камню с символами Баджора и Храма.
      Атал повернулся к высокому камню с вырезанным символами, затем изучил пол пещеры, чтобы найти другие отверстия, которые были бы к нему еще ближе. Но не нашел. Он подошел к отверстию в полу, посмотрел вниз, а затем оглянулся на Кирка.
      – Насколько здесь глубоко?
      – Я не знаю, – честно ответил Кирк. – Но это не важно. Сама Сфера находится в нише в стене, примерно в полутора метрах под уровнем воды, со стороны отверстия, ближайшей к символу.
      Атал выглядел обеспокоенным.
      – Это не имеет смысла.
      – Атал, – указал Кирк, – эта пещера не всегда была под водой. И я думаю, что некоторое отношение к этому имели ваши соотечественники.
      Атал повернулся к отверстию.
      – Отлично. Если вы уверены…
      Он начал стаскивать свою броню. Кирк не удивился, увидев, что под униформой на нем надет теплозащитный комбинезон для погружений. Атал был солдатом, готовым к любым изменениям в планах. Кирк привлек внимание Пикарда, указав назад, туда, где было оставлено снаряжение для погружения, и спокойно сказал.
      – Уходим.
      Оба капитана поспешно надели жилеты и камеры плавучести, и Кирк одел оставшийся регенератор. Это будет долгим и трудным плаванием, но они смогут разделить единственный источник воздуха и все же сделать это. Кирк проверил Атала, который снял ботинки и форменные брюки. Как и рассчитывал Кирк, внимание Атала теперь было полностью сосредоточено на отверстии, и на том, что было скрыто внутри него. Хотя Кирк не сомневался, что для кардассианина сейчас Сфера важнее мести, которую он наконец принесет давно мертвым врагам за предательство.
      Но потом, когда Кирк посмотрел на Атала в следующий раз, тонкошеий, бледнокожий кардассианин снова усмехался, целясь в Кирка из маленького оружия размером с ладонь, которое он очевидно вытащил из потайной кобуры.
      – Вы полностью готовы к погружению, – сказал Атал. – Так почему бы вам не достать для меня и Сферу?
      – Я думал у нас соглашение, – сказал Кирк. – Как между солдатами.
      – Я не могу разглядеть нишу в стене.
      Кирк вскинул ручной фонарь.
      – Можете воспользоваться этим.
      – Не очень-то любезно. Идите сюда. Немедленно!
      Кирк и Пикард медленно направились к Аталу: Кирк, хромающий из-за своей перевязанной ноги, и Пикард, изможденный своими испытаниями.
      – Посветите фонарем в воду, – скомандовал Атал.
      Кирк так и сделал. Луч света проникал не глубже нескольких сантиметров от поверхности. С таким же успехом это могли бы быть чернила, подумал Кирк также, как прошлой ночью, когда он пристально смотрел вниз с нырятельной платформы, думая что потерял Пикарда.
      – Я не пойду туда, Кирк, – заявил Атал. – Пока один из вас не докажет, что это безопасно.
      В ответ Кирк нацелил фонарь почти прямо под трех мужчин: на нависающий край отверстия. Потом он рассмеялся.
      – Вот ваша проблема, Атал.
      Атал подозрительно наклонился вперед, всматриваясь в глубины.
      – Прямо там! – сказал Кирк, внезапно замахиваясь фонарем, чтобы попасть Аталу по голове.
      Пол рядом с Аталом взорвался от концентрированного дисрапторного залпа, выпущенного из маленького оружия, сильно сжатого Аталом. Он отшатнулся в сторону, и тотчас же повернулся, чтобы занести оружие и направить его в сторону Кирка. Но Кирк откинул руку Атала и дисраптор выстрелил снова, отрикошетировав от потолка пещеры.
      Атал попытался навести оружие на Кирка, и на этот раз Кирк, перехватив его руку, с силой оттолкнув прочь. Атал изменил тактику, жестоко пнув Кирка по перебинтованной ноге. Кирк ахнул от удара, опустился на колени, но заставил себя подняться, чтобы удержать оружие Атала нацеленным на пещеру. А потом мимо головы Кирка метнулся кулак, и врезался прямо в челюсть кардассианина. Пикард.
      Кирк вцепился в Атала, когда дисраптор выпал у него из руки. Секунду спустя Атал, оправившись от атаки Пикарда, нагнул Кирка вбок, удерживая его так, чтобы можно было наклониться и подобрать оружие. Но был встречен ударом. Снова Пикард.
      Кардассианин отшатнулся, выпустив Кирка, который откатился в сторону, потеряв равновесие из-за регенератора, и оставил Пикарда в зоне прямой досягаемости Атала. Кирк с восхищением наблюдал, как Пикард, почерпнув силы из какого-то неизвестного источника, ударил Атала по голове, а потом обрушил шквал ударов по голове и шее.
      Кирк понял его стратегию. Атал сказал, что хирургическая процедура, которая заставила его выглядеть баджорцем, была болезненной. Пикард сообразил, что если какие-то болевые ощущения и сохранилась, то пробудить их можно было именно в радикально видоизмененной шее.
      Так он и сделал. Атал скорчился, прижав руки к голове, чтобы защититься от дальнейших ударов. Пикард отступил, слегка покачнулся. Его грудь вздымалась от напряжения, но он все еще высматривал очередную возможность для нападения. Кирк увидел, что должно было случиться.
      – Жан-Люк! Осторожнее…
      Слишком поздно. Атал бросился в сторону, опершись на руку, и одновременно выбросив ноги в сторону Пикарда, зацепил его ноги и швырнул его вниз. Теперь оба мужчины очутились по одну сторону от отверстия в полу пещеры. Маленький дисраптор лежал между ними.
      Атал и Пикард одновременно схватили его. Кирк рывком поднял себя на ноги, сосредоточившись на том же призе. Но рука Атала опустилась на оружие первой, развернула его и ухватила за рукоять. В то же время Пикард бросился на него сверху, пригибая оружие к полу.
      Атал и Пикард скрестили взгляды. Кирк знал, что кто бы первым ни высвободил оружие, второй умрет. Поэтому Кирк пнул Атала по ребрам, но внезапная сила этой атаки дала Аталу инерцию, необходимую, чтобы выхватить дисраптор у Пикарда. В тот же миг он очутился на боку с оружием, и вскинул его, чтобы распылить Кирка на атомы.
      Кирк бросился в сторону. Атал выстрелил. Кирка швырнуло на пол пещеры, когда регенератор на его спине взорвался. Кирк увидел звезды, услышал статику, и не мог вдохнуть от шока. В последние моменты сознания он повернул голову, и увидел Атала, который торжествующе усмехаясь нацеливал свой дисраптор для последнего выстрела в Кирка. Один последний толчок, который вытолкнет его за край пустоты, к концу существования.
      Кирк старался найти в себе силы, чтобы хотя бы подняться на ноги. Посмотреть в глаза Атала. Осознать, что все кончено. А потом из чернильно-черной воды быстро взметнулось щупальце и ударило кардассианина. Атал закричал.
      У Кирка перехватило дыхание, когда он подумал о маленьких круглых зубчиках, распределенных как присоски у осьминога. Атал закричал снова, когда из отверстия появилось второе щупальце, и обернулось вокруг его ног. Дисраптор стрелял беспорядочно, рассекая потолок пещеры, оставляя рыхлый взрывной след из падающих камней. Потом оружие выпало из руки Атала, один раз подпрыгнуло, и упало в воду. Пикард отполз от края отверстия, чтобы приосединиться к Кирку.
      – Джим, что это за существо?
      – Это то, что поймало вас, – прохрипел Кирк.
      Три длинных щупальца теперь полностью опоясывали Атала, его рот распахнулся, а глаза закрылись от беззвучной агонии.
      – Б’ат б’Этел, – выдохнул Кирк. – Хранитель потерянной Сферы, стремящийся к искуплению.
      Атал поймал взгляд Кирка. Он прошептал его имя, прося о помощи. Но прежде чем Кирк смог хотя бы ответить, щупальца начали сжиматься, подтаскивая Атала к отверстию. Он исчез из поля зрения. Мгновение спустя прозвучал всплеск. А потом полная тишина. Убийца понес наказание. И оставил Кирка и Пикарда в ловушке под водами Внутреннего моря.
 

 
       БАДЖОР, ЗВЕЗДНАЯ ДАТА 55598.4
      Удар от взрыва регенератора все еще резонировал в груди и спине Кирка. Медленными осторожными движениями он отсоединил ремни разрушенного контейнера, и позволил ему упасть на каменный пол пещеры. Они с Пикардом заняли позицию спиной к отверстию, из которого рейл схватил Атала. Пикард вздрогнул, посмотрев на дымящееся устройство.
      – Кажется вы говорили, что к поверхности нет пути без регенераторов?
      Кирк кивнул, вращая ноющими плечами.
      – Хорошие новости в том, что нырятельная платформа стоит на якоре. Когда прибудет «Энтерпрайз», его сенсоры смогут нас найти.
      – С этого момента больше суток, – сказал Пикард.
      Выражение его лица сказало Кирку больше, чем его слова.
      – Чуть больше суток, – подтвердил Кирк. – Мы замерзнем, проголодаемся, но мы сможем с этим справиться.
      – Может быть вы сможете отвлечь нас, рассказав мне остальную часть того, что случилось в Мандилионском разломе.
      Кирк пожал плечами.
      – О всех тех неприятностях, которые там случились, и о том, что я проиграл. – Кирк на мгновение прикрыл глаза, потерявшись в воспоминаниях. – Но именно тогда я научился побеждать.
      – Что бы там не произошло, вы сказали мне что соревнование все еще продолжается. Так как вы можете быть уверены, что проиграли?
      – Погиб член команды, Жан-Люк. Мой первый подчиненный.
      Пикард кивнул. Он понял.
      – И у соревнования, – сказал Кирк, – был победитель. Кое-кто, о чьем присутствии там мы так и не узнали. Которого так и не вычислили, когда годы спустя комитет раследований и Звездный флот свели все факты воедино.
      – Но победитель получил корабль?
      Кирк тряхнул головой.
      – Возможно. Хотя с тех пор нет никаких признаков использования той технологии. Это и заставляет меня думать, что соревнование все еще продолжается. Где-то.
      – Но где?
      – Знаете, я устал от воспоминаний о прошлом. – Кирк улыбнулся разочарованному виду Пикарда. – Ну хорошо. Ради вас я сделаю…
      Камни наверху издали треск. Оба мужчины подняли глаза. Кирк увидел линию, которую дисраптор Атала прорезал в потолке пещеры. По линии разреза начала сочиться вода. Потом посыпались мелкие обломки.
      – С другой стороны, – сказал Пикард, – у нас может не быть этих суток.
      Кирк окинул быстрым взглядом оставшуюся часть пещеры в поисках другого выхода выше линии воды, или чего-нибудь, что можно было бы выкопать из яруса скамеек и использовать, чтобы подпереть ослабший потолок. Но ничего не увидел.
      – Нам некуда идти, – сказал он, ненавидя окончательность этих слов.
      Но Пикард не впал в уныние даже тогда, когда звук падающей воды стал громче.
      – Возможно нет. Туда. – Он указал на большой камень с высеченным символом Мира, Храма, и Света. – Принесите фонарь.
      Кирк похромал назад к тому, что осталось от их оборудования, подобрал фонари, и повернулся чтобы присоединиться к Пикарду, который, как он видел, уже раскидывал руками в стороны камни. Кирка это обнадежило. Его друг определенно искал что-то конкретное. Он ускорил шаг, несмотря на свое колено.
      И когда он миновал отверстие, через которое напал рейл, последовал еще один громкий всплеск. Пикард тотчас же отвернулся от камня. Кирк застыл на месте. Посмотрел вниз, в отверстие. И увидел Атала, дрейфующего в воде, подталкиваемого двумя щупальцами, которые присоединяли его к мягкой серой массе, плавающей на границе воды и уже прилипшей к стене.
      Кирк зачарованно и шокировано следил, как щупальца толкают тело Атала в нужное положение. Потом еще два щупальца проломили поверхность, чтобы выделить еще больше серой массы: плотную пену, пузырящуюся из маленьких круглых ртов, окруженных клыками. Остальные щупальца черпали пену и прилаживали ее к месту вокруг Атала.
      – Джим! – громко прошептал Пикард. – Уходите оттуда!
      Но Кирк отмахнулся от своего друга. Он хотел – ему было необходимо – понять то, что он видел. Атала поместили в то же самое положение, что и Пикарда: наполовину в воде, с грудью и головой на воздухе. И все же не было никакого сомнения в том, что Атал мертв. Хотя Пикард, которого эта бестия утянула на глубину, не умер. И Кирк хотел знать – должен был знать – почему.
      Он прищурился, когда темная вода в проломе казалось поднялась, а потом понял, что видит тело рейла: бронированный щиток, который проломил поверхность. Рейл медленно повернулся, показывая пятнистую фиолетово-серую кожу, гладкую, скользкую, расчерченную линиями рельефных наростов. А потом Кирк увидел глаз существа. Размера с руку человека. Широкое, круглое кольцо желтой радужной оболочки в космически-черном полушарии. Глаз, следящий за ним.
      – Джим!
      Кирк не мог ответить. Этот глаз… А потом существо ушло, оставив обмякшее тело Атала покачиваться на поверхности воды, вмурованным в похоронную стену. Кирк тряхнул головой, словно пробуждаясь. Он хромая присоединился к Пикарду.
      – Оно не убило вас, – сказал Кирк. – Б’ат б’Этел убил Атала, но не вас.
      Пикард не понял к чему ведет Кирк. Вместо этого он указал на участок высокого резного камня.
      – Джим, взгляните на это. С фонарем.
      Кирк был уверен, что обнаружил в существе что-то значительное, но он не знал что именно, или даже как поступить с предположением почему оно вело себя именно так, а потому просто отложил несформировавшуюся мысль в сторону на потом, включил фонарь, и направил его туда, куда показывал Пикард. В ярком свете он увидел маленькую квадратную каменную вставку в сплошной скале.
      – Это пневматический выключатель, – сказал Пикард. – Связанный с системой противовесов за этой стеной. Я в этом уверен.
      Именно тогда оба мужчины вздрогнули, когда свист воздуха предупредил их об обрушении большой секции потолка. Каменная плита вдребезги разбилась о каменный пол в центре пещеры, и удар сопровождался брызгами морской воды.
      – Пневматический выключатель для чего? – спросил Кирк, пока они оба осторожно присматривались, не обрушится ли на них вскоре оставшаяся часть потолка.
      – В современных баджорских храмах всегда есть особая комната, предназначенная для Пророков, которые когда-нибудь появятся среди людей.
      Кирк ухватил мысль.
      – Вроде места для Илии на Пасху.
      Пикард кивнул.
      – Похожие традиции существуют во множестве миров. Никто не знает, когда боги захотят появиться среди нас.
      Кирк проследил рассуждения Пикарда к его следующему шагу.
      – Значит отдельная комната… Вы думаете что она водонепроницаема?
      – В ней даже может быть отдельный вход… или выход.
      – Тогда почему бы вам ее не открыть? – спросил Кирк, и сам ответил на этот вопрос. – Потому что она уже может быть затоплена.
      Пикард выглядел серьезным, но готовым к действию.
      – Этот риск нужно сопоставить с тем, с которым мы уже столкнулись.
      С потолка снова начали падать камни. Теперь вода била струей во всех направлениях. Решение было за ними.
      – В ситуации подобной этой даже Спок вынужден был бы согласиться, что концепция степени риска нелогична, – сказал Кирк.
      Снова камни. Снова вода. Кирк посмотрел на Пикарда, когда звук падения и бьющей воды стали громче. Если Пикард не сделает этого теперь, тогда он сделает это сам.
      – Мне всегда нравился Спок, – сказал Пикард, и толкнул камень.
      Сквозь грохот падающей воды что-то щелкнуло. Кирк и Пикард отступили, когда высокий резной камень начал двигаться, распахиваясь в центре наподобие двери. Кирк и Пикард отошли с его пути, и взглянули на то что лежало за ее пределами. На свой первый вопрос они ответили сразу: дальше не было никакой воды. Комната не была затоплена. Кирк направил фонарь в темноту и нашел ответ на второй вопрос. За камнем не было комнаты. Только ниша. И при том маленькая.
      – Вот это да… – напряженно отозвался Пикард.
      – Не так плохо, – сказал Кирк. Он откинул голову назад и посмотрел на потолок пещеры. – Даже когда пещеру полностью затопит, там останутся воздушные карманы. Мы сможем некоторое время плавать. Мы сможем…
      Он остановился, посмотрел вниз, когда Пикард выхватил его фонарь и осветил его лучом нишу. Свет показал вырезанную полку, а на ней маленький, четырехугольный шкафчик с мягко выгнутыми боками, матово-золотистого цвета, меньше метра в высоту и полуметра в ширину.
      – Знаете что это? – с удивлением сказал Пикард.
      Кирк ждал объяснений своего друга. Пикард мог называть себя археологом любителем, но его знания были многосторонними. Пикард с почтением приблизился к полке в стене.
      – Это Слеза Пророков, Джим. Сфера.
      Кирк остановился позади Пикарда.
      – Я думал что они сделаны в форме песочных часов. Я думал, что они сияют и парят.
      Пикард оглянулся на Кирка, и Кирк никак не мог вспомнить, видел ли он когда-нибудь прежде столь глубокую радость у своего друга.
      – О, да. Они именно это и делают. Как только их вынимают из ковчега.
      Пикард потянулся и слегка погладил ящичек, пытаясь изучить его прикосновением.
      – Джим, он теплый. – Он положил пальцы на грани основания, переместив их на сантиметр. – В нем есть что-то…
      Пикард затих, отстранился словно прикованный к месту. У Кирка не возникло сложностей с пониманием того, о чем подумал его друг.
      – Мы не можем открыть его, не так ли?
      – Могли бы… – медленно сказал Пикард.
      – Но не должны, – закончил Кирк.
      – Вы правы. Мы не должны. – Пикард повернулся к Кирку. – Но когда его найдут, и ведеки завладеют им с соответствующими ритуалами и церемониями, это будет великий день для Баджора. – Он задумчиво перевел взгляд на ковчег. – Новая Сфера.
      – Они найдут его, – сказал Кирк. – «Энтерпрайз». Когда они найдут… – Он вздохнул, и заставил себя произнести это. –… Когда они найдут здесь наши тела.
      – Вполне вероятно, – согласился Пикард.
      Температура в пещере понижалась чем больше воды вливалось в пещеру. Шум падающих обломков и свист пенящейся воды нарастал.
      – Думаете это правильно? – громко спросил Кирк, выслушав Пикарда, который высказал его мысль о том, что казалось было неизбежным для них обоих. – Его должны найти?
      Возможно было еще что-то важное, что они могли сделать. Для будущего. Пикард наградил его вопросительным взглядом.
      – Мы не баджорцы, – сказал Кирк. – Возможно мы не должны были обнаружить это.
      Выражение лица Пикарда стало еще более озадаченным.
      – Вы верите в Пророков?
      – Я верю в инопланетян, – сказал Кирк. – К тому же это подходит под вашу интерпретацию Главной Директивы. Где мы проведем границу между одними и другими?
      Пикард обвел жестом погибающую пещеру, которая окружала – погребала их.
      – Не думаю что где-то здесь мы сможем что-нибудь спрятать. Сканирование сенсорами определенно это обнаружит.
      – Но если мы сможем спрятать это, – спросил Кирк, – будет ли это правильно?
      Пикард кивнул.
      – Если сможем скрыть, да. Будет лучше если это окажется открытием баджорцев, направляемых Пророками или инопланетянами из червоточины.
      Это был верный ответ. Кирк подошел к ковчегу, и осторожно поднял его. Он был на удивление тяжелым, и на удивление легким, словно внутри него что-то то пропадало, то появлялось.
      – Джим? – окликнул Пикард, когда Кирк прошел мимо него, напрявляясь назад к центру пещеры.
      Гладкая поверхность скалы теперь была затоплена водяными водоворотами, словно палуба тонущей лодки.
      – Если выбросить его в воду, это ничего не даст, – крикнул Пикард. – Сенсоры все равно его обнаружат.
      – Я так не думаю, – крикнул в ответ Кирк. – Не там, куда он попадет.
      Он встал рядом с отверстием, в котором осталось тело Гал Атала. Он поднял ковчег.
      – Б’ат б’Этел! – окликнул он сквозь шум падающих камней, рева воды, безумной какофонии природы, рвущей мир на части. – Он здесь!
      Рядом с ним упал обломок камня. Он пошатнулся, почти потерял равновесие, когда несколько черепков попали в него. Но Пикард уже очутился рядом, одной рукой поддерживая ковчег, а другой Кирка. Появилось первое щупльце и скользнуло по краю отверстия в полу пещеры.
      – Джим, – предупреждающе произнес Пикард, – наверное нам стоит поставить ковчег.
      Кирк покачал головой. Он решил поставить на свой инстинкт. Еще раз.
      – Существо не убило вас, Жан-Люк. Каким-то образом оно сохранило вам жизнь.
      Рейл вырвался из отверстия, и его огромный фиолетово-серый щиток, широкий как спина земного слона, его пятнистые щупальца, толстые как раздувшиеся питоны, скользнули по влажному полу.
      – Джим, – спросил Пикард, когда существо медленно повернулось в отверстии, показав в поле зрения огромный черно-желтый глаз, – вы уверены?
      – Уверен, – ответил Кирк.
      – Тогда я тоже.
      Щупальца добрались до них, и начали двигаться вверх по их ногам. Пикард вздрогнул, но держался уверенно. Обхватив Пикарда, Кирк в этот момент осознавал только два чувства. Тепло ковчега, который он держал в руках. И интеллект, который он увидел в глазе существа.
      В этом инопланетном оке он все дальше углублялся в пространство, в более отдаленные времена чем те, когда люди впервые встали вертикально.
       Дух Баджора, восхитился он. Паг этого мира. Щупальца гигантского рейла, упавшего брата, Б’ат б’Этел, скользили по нему, и каждый из них был способен разорвать его плоть, поднять его в воздух, или утащить в воду. Но щупальца двигались дальше, по его рукам, чтобы сомкнуться вокруг ковчега.
      Словно по беззвучному сигналу Кирк и Пикард одновременно выпустили ковчег. Он не упал. Его приняли. Щупальца отступили, обернулись вокруг ковчега, чтобы уберечь его от контакта с каменным основанием, уберечь его от падения о камни. Они скользнули по краю пролома, и ковчег исчез.
      Глаз Б’ат б’Этел прищурился, и на мгновение превратился в человеческий глаз, или так показалось Кирку. А потом рейл погрузился под воду. Пикард от изумления пробормотал.
      – Оно… оно знало что делало?
      – Хотел бы я знать, – сказал Кирк, хотя и был уверен, что сделал правильное дело, чем бы там оно ни было.
      Но оно было верным. Теперь он непроизвольно оценил возможности оставшихся им минут, чтобы увидеть не осталось ли в этом месте еще каких-нибудь маловероятных чудес. Но быстрое обозрение потолка пещеры подсказало ему, что невероятный вес Внутреннего моря скоро его разрушит. Что же касалось каких-либо воздушных карманов в наступающей воде, они могли сформироваться в самой высокой точке потолка, а вода была слишком холодной, чтобы можно было в ней выжить больше часа. Независимо от того, насколько хороши были их термозащитные комбинезоны.
      – Знаю, что бывал и в худших ситуациях, – сказал Кирк. – Вот только хотелось бы вспомнить когда.
      Внезапно Пикард воодушевился.
      – А что если он был не подкожный? – произнес он.
      Кирк безучастно уставился на него. Пикард неуклюже заскользил через пол пещеры к уже начавшей уплывать кардассианской униформе Галл Атала. Он оглянулся на Кирка.
      – Джим! У него был второй дисраптор. Что если у него было нечто большее?
      Кирк похромал вслед за Пикардом, все еще не понимая, чем так возбужден его друг.
      – Еще дисрапторы?
      – Нет! – сказал Пикард. – Еще снаряжение!
      Он рванул униформу, вытащил бронированный жилет, пощупал внутри, швырнул его Кирку, потом взялся за брюки и…
      – Джим!
      Пикард держал пояс Атала. Он сорвал с него кардассианский коммуникатор. Он показал Кирку мигающий в его центре огонек.
      – Автоматический отзыв! – крикнул он.
      – Автоматический отзыв куда?
      Пикард протянул свободную руку.
      – Есть только один способ узнать это!
      Над ними потолок пещеры взвыл, а затем раздробился напополам. Темная стена воды изогнулась над высоким резным камнем, выбила его из центральной опоры, а затем хлынула к Кирку и Пикарду. Кирк схватил протянутую руку Пикарда, и увидел, что Пикард нажал на кнопку коммуникатора. И как только вода охватила их, пещера растворилась в золотистом сиянии.
 

 
       БАДЖОР, ЗВЕЗДНАЯ ДАТА 55598.6
      Портативная платформа военного кардассианского транспортера оказалась в небольшой траншее в километре от главного лагеря. Стены траншеи были укреплены демонтированными грузовыми контейнерами, некоторые из которых были с маркировкой Федерации. Верх траншеи был накрыт камуфляжной сеткой и засохшими растениями. Припасы и мощный кардассианский подпространственный передатчик были упакованы в сложенных грузовых контейнерах. А скорченное тело Коррина Тэла лежало там, куда оттащил его Атал после того, как транспортировал его из пещеры.
      Проигнорировав тело, Пикард проверил установки на платформе и поделился этим с Кирком. Экранирующий биофильтр был отключен, что было стандартным при транспортировке с места на место в пределах одной планетарной атмосферы. Но барометрическая балансировка была активирована. Что тоже считалось стандартным при транспотрировке персонала с разных высот или герметичных космических кораблей. Эта установка означала, что излишек азота от погружения уже был удален из их тел.
      Вместе с Пикардом Кирк покинул траншею, зная что о деталях разоблачения организации Атала позаботятся официальные власти Баджора, проследив передатчик и то как кардассианское оборудование попало на этот мир.
      Изможденные, в приподнятом настроении, и достаточно измученные оба капитана устало брели по бесплодной земле к лагерю, руководствуясь положением солнца и запахом моря. Небо на горизонте было ясным. Несколько оставшихся облаков пылали оранжевым и красным.
      Пять Братьев еще не были видны, но Кирк не сомневался, что они были там. Все они. Члены лагеря, которым Кирк оставил приказ держаться вместе, все еще были на берегу, вглядываясь в отдаленную нырятельную платформу, вставшую в море на якорь. Доктор Роун, профессор Аку, прилар Тэм, трое молодых студентов, и Лара.
      Пикард поднял руку, собираясь крикнуть и привлеч их внимание. Но Кирк положил ладонь на руку Пикарда, чтобы удержать его. Нужно было сделать по крайней мере еще одно дело. Чтобы осуществить это, они должны были войти в лагерь со стороны берега, где никто бы их не увидел, и не остановил.
      Когда Кирк и Пикард наконец приблизились к остальным, они сделали это сзади, удивив их. На руках Кирк нес Мелис, дочь Трула, в убийстве которого признался Атал. Теперь ребенок был слишком плох, чтобы помешать Кирку забрать ее из палатки. Их с Пикардом возвращение было встречено семью баджорцами с возмущением, вопросами, гневом и страхом. Но единственной, на кого он обратил внимание, была Лара. Увидев своего беспомощного ребенка на руках чужака, баджорка бросилась к Кирку, чтобы вернуть свою дочь. Но Кирк не отдал ей ребенка.
      – Я должен это сделать, – спокойно сказал он Ларе. – Из-за грехов отца, перешедших на ребенка: Пророки этого не желают.
      Прилар Тэм вспыхнул от возмущения.
      – Как вы смеете говорить о Пророках!
      – Скажите ему, что у меня в сердце, – сказал Ларе Кирк.
      Сначала она не поняла. А потом нерешительно кивнула, и как делала это прежде, потянулась, чтобы коснуться уха Кирка. Чтобы прочесть паг Кирка. Его душу. Прилар Тэм запротестовал, пытаясь оттащить ее от Кирка. Но когда Лара отняла пальцы от уха Кирка, и со страхом отстранилась, она протянула свою руку, чтобы удержать седоволосого монаха от вмешательства.
      – Б’ат б’Этел…? – прошептала она. – Вы его видели?
      – Хранителя, – сказал Кирк, – ищущего искупления.
      Он посмотрел на маленькую девочку, убаюканную в его руках. Лара склонила голову перед Кирком, и отошла в сторону. Больше не встретив сопротивления от молчаливой группы баджорцев, Кирк оставил Пикарда и пошел к Внутреннему морю.
      На мгновение он остановился там; раздувшееся и яркое солнце перед ним едва касалось горизонта. Он посмотрел на Мелис. Ее лицо было слишком бледно, а круги под глазами были слишком темными.
      – Ты боишься? – тихо спросил он у нее.
      Она потянулась маленьким пальчиком, и коснулась гладкой, не ребристой линии его носа.
      – Вас? – спросила она. – Нет. На этот раз нет.
      Дав Кирку ответ, ребенок обхватил руками его шею, и положил голову ему на плечо, словно засыпая. Кирк вошел в воду, пока она не добралась до его груди. Б’ат б’Этел ждал. Кирк почувствовал как щупальца существа обернулись вокруг него с любовной нежностью. Они без труда утянули его под воду, и он принял этот миг без борьбы, даже не пытаясь вдохнуть.
      Они опускались вместе, втроем. Вода потемнела, словно жидкие тени смешались с морем и обвились вокруг них. Кирк счел это любопытным; он не чувствовал потребности в воздухе, и в какой-то отдаленной части своего сознания, где все еще билась рациональная мысль, он пытался найти смысл этого общения, связанного с тем, как Пикард пережил свой путь в подводную пещеру.
      Потом в темноте всего в нескольких сантиметрах перед ним, заполнив поле зрения, снова возник черно-желтый глаз. Сияющий изнутри. Проникающий в него.
       Боги гуляют среди нас, подумал Кирк, и это было последнее изречение на связном языке, промелькнувшее в его сознании. Но были и другие способы общения, не основанные на языках, и именно за них он теперь и ухватился.
      Химические, мысленные, или невообразимые энергетические. Он не знал, и по правде говоря это не имело значения. Важно было только то, что было сказано, а не средство, которым передано сообщение.
      Когда оно было отправлено, Кирк выпустил ребенка, чувствуя, что ее маленькие руки соскальзывают с него, маленькие доверчивые пальчики скользят по его пальцам. А потом она исчезла. Кирк парил в тени, в мире, не осознавая, был ли он все еще в море, или во вселенной.
      Только подумав, он увидел свет. В форме песочных часов. Искрящийся в отдалении сквозь темные морские течения. Но это было лишь мгновение, и он не знал, было ли это сном, желанием, или моментом истины.
      А потом к нему вернулся Б’ат б’Этел. Кирк почувствовал, как извивающиеся руки существа охватываю его, сжимают, подтаскивают его ближе к телу, пока он не задохнетя в лоснящейся плоти. А потом было еще больше слов, обмен. Что-то придвинулось к его голове, обмоталось вокруг шеи. Он почувствовал острый укус в ухо, в его паг, и снова погрузился в воспоминания прошлого…
 

 
       USS «Энтерпрайз» NCC-1701, МАНДИЛИОНСКИЙ РАЗЛОМ, ЗВЕЗДНАЯ ДАТА 1008.8
      Час спустя на мостике, которому он принадлежал, Кирк почувствовал, что его сердце вот-вот разорвет его грудь. Норинда говорила ?до свидания?.
      – Вы делаете ошибку, – просил ее Кирк.
      – Но вы проиграли, – выдохнула Норинда. Она раздраженно поджала губы. – Вы даже играли не правильно.
      – Это всего лишь я, – сказал Кирк. – Но Федерация больше, чем один человек. Мы сможем защитить вас лучше, чем Клингонская Империя.
      Норинда провела пальцами по волосам, устало потянулась, словно только что проснувшись.
      – Но клингоны тоже проиграли.
      Кирк уставился на Спока. Спок на Пайпера. Пайпер вернул взгляд Кирку. Кирк задал вопрос.
      – Норинда, если мы проиграли, и клингоны проиграли, и… и все остальные, тогда кто же выиграл?
      – Лучший, – хихикнув сказала Норинда. – Центурион Деймос. Он именно то что нам нужно.
      – Центурион Деймос? – Кирк не понимал. – Кто он? Откуда он?
      – Вот видите, – рассмеялась Норинда. – Именно поэтому он лучший. Теперь он собирается отвести нас домой. Мы последуем за его кораблем, и будем в безопасности, и он получит все, что пожелает.
      Она послала Кирку воздушный поцелуй, а затем исчезла из вида. Кирк боролся против внезапной боли от ужасной потери, которую принес ему отъезд Норинды.
      – Мистер Олден, – приказал он. – Полное сканирование. Есть ли внутри разлома другой корабль?
      – Нет, сэр. Только мы, клингоны, и звездолет Норинды.
      Потом на видовом экране судно Норинды изменило цвет, и его серебристая отражающая поверхность приняла синий оттенок.
      – От инопланетного корабля исходят энергетические волны, – вторил Спок.
      Небольшой корабль изящно накренился, оставив клингонский боевой крейсер в своем волновом следе. Потом он полностью остановился, неподвижно завис в пространстве, пока его цвет изменялся до цвета индиго, а затем… он исчез.
      – Варп фактор пять старт с места, – сказал Спок.
      – И никакого другого корабля, который вел бы их? – спросил Кирк.
      – Если и был, – сказал Келсо, – тогда он должен был быть невидимым, или что-то еще.
      – Нет, спасибо мистер Келсо. Нынешней путаницы мне хватит на весь день. Даже на неделю.
       На последние пять месяцев, подумал Кирк.
      – Мистер Олден, ложитесь на курс к звездной базе восемнадцать.
      – Есть, сэр.
      Кирк встал со своего кресла и потянулся. Он чувствовал себя нехорошо, но ему ужасно не хватало Норинды. Когда-нибудь он узнает, что же она использовала на нем.
      – А то насчет клингонского корабля? – спросил Келсо.
      – Мы ничего не можем с ним сделать, – с реальным сожалением сказал Кирк. – Если не хотим начать преждевременную войну. – Он направился к турболифту. – Будем благодарны хотя бы за то, что они тоже проиграли.
      Когда двери турболифта открылись, Кирк понял, что кое-кто шагает рядом с ним.
      – Время сделать перерыв? – спросил Кирк, вращая ручку управления. – Палуба пять, – сказал он компьютеру.
      – На самом деле, капитан, я хотел бы поинтересоваться не могли бы мы поговорить.
      – О чем-то особенном? – спросил Кирк. – Я знаю, насколько вы любите делать детальные планы.
      Спок заложил руки за спину.
      – Думаю, возможно на этот раз я могу отбросить осторожность.
      Кирк рассмеялся.
      – От вулканца это звучит так, словно вы очень рискуете, мистер Спок.
      Спок смотрел прямо вперед.
      – Возможно пришло время.
      Кирк улыбнулся, размышляя о потерянном, найденном, и о том, как в конце концов смогли выйти из равновесия уравнения.
      – Возможно, – согласился он.
      Всегда были возможности.
 

 
       БАДЖОР, ЗВЕЗДНАЯ ДАТА 55600.2
      Что- то загудело в ухе Кирка. В глазах вспыхнул свет.
      – Продолжите притворяться что спите, и я начну колоть вас иголками и выпущу своих пиявок.
       Я знаю этот голос, подумал Кирк. Что он делает под водой?
      – Я много раз подозревал, что свои медицинские навыки вы оттачивали в темные века Земли, доктор, и я рад слышать, что вы наконец-то это подтвердили.
       Этот голос я тоже знаю.
      – Или быть может мы просто должны позволить Пикарду снова похоронить его. Самое время.
      Глаза Кирка распахнулись. Он был не под водой.
      – Боунз? Спок?
      – Нет, – сказал адмирал Маккой, стоящий рядом с кроватью Кирка. – Это Гарри Мадд и орионская танцовщица. Как вы думаете, кто еще будет таким сумасшедшим, чтобы пересечь ради вас пол галктики, чтобы вытащить из рыбы? Или это был кит?
      Кирк сел, слишком быстро. Он понял, что находится в палатке-пузыре в баджорском лагере, но все вокруг него вращалось так быстро, что он не мог рассмотреть детали, кроме свежих звезднофлотовских униформ двух его ближайших друзей и коллег.
      – Полегче, – сказал Маккой. – Вы несколько дней отсутствовали.
      – Дней? – переспросил Кирк.
      – И у вас намечается чертовская головная боль.
      – Чертовская?
      – Полагаю, что добрый доктор считает это медицинским термином. Вы в порядке, капитан?
      Кирк задумался над этим.
      – Я жив, Спок. Это всегда хорошее начало.
      – Чтож, – сердито произнес Маккой, откидываясь на спинку скрипучего лагерного стула, – я не знаю почему вы выжили после того сумасшедшего трюка, который выкинули. Но… добро пожаловать назад.
      Кирк сделал несколько глубоких вдохов, и калейдоскопическое вращение палатки сбавило темп. Он заметил, что на нем все еще баджорская одежда, но она была недавно выстирана. И он был в своих старых брюках с правой штаниной. Он прикоснулся к колену. Никакой боли, никакой опухоли.
      – Вы порвали какой-то хрящ, – легко произнес Маккой. – У кухарки в аптечке первой помощи даже был рабочий регенератор, но она не знала для чего он. Это доставило вам большие неприятности?
      Кирк спустил ноги через край кровати.
      – Я это едва заметил. – Он снова окинул взглядом палатку, и понял кого не хватает. – А где Джозеф?
      Прошла всего неделя с тех пор, когда он в последний раз видел сына, но семь дней было слишком долго.
      – Джозеф посещает занятия на Дип Спейс девять, – сказал Спок.
      Удовлетворенный Кирк посмотрел вверх.
      – Там есть школа?
      Маккой вздохнул.
      – По правде говоря твоего парня усыновили девочки Кварка, для чего Кварк преобразовал одну из голокомнат в ?учебно-развлекательный центр?. Могу добавить, за непомерную плату.
      Кирк подумал о девочках дабо Кварка. Вспомнил голокомнаты Кварка.
      – Могу надеяться вы осмотрели это учебное окружение.
      – Можешь, – фыркнул Маккой.
      Кирк улыбнулся Споку и Маккою.
      – Я скучал без вас двоих. – Он хлопнул Маккоя по плечу. – Особенно без вас.
      Маккой одарил Спока самодовольной улыбкой.
      – Видите? Он на самом деле любит меня больше.
      – Только сегодня, – сказал Кирк, задаваясь вопросом, как Спок и Маккой общались друг с другом, когда его не было рядом, чтобы отвлекать их от прямого столкновения. – И только потому, что мне нужно медицинские подробности о девочке.
      Улыбка Маккоя погасла.
      – Ну естественно. Рядом с вами всегда есть девочки.
      – Боунз, ей семь лет.
      – А, малышка Мелис. Какие медицинские подробности?
      Кирк не понял вопроса. Это же было очевидно.
      – Как она?
      Маккой пожал плечами.
      – Вообще-то она бегала вокруг лагеря на пятом варпе, и судя по тому что я смог мельком заметить в движении, могу диагностировать только содранные коленки. Да, и думаю, что у нее грязные ногти. Я что-то упустил?
      Кирк почувствовал, как широкая улыбка рястянула его лицо.
      – Когда-нибудь слышали о болезни Ф’релорна?
      Маккой кивнул.
      – Экологическая болезнь Баджора. Загрязнение тяжелыми металлами за годы оккупации. Затрагивает детей. Неизлечима. – Он прищурился на Кирка. – Хотите сказать, что у этого ребенка Ф’релорн?
      – А если я скажу что была?
      – Я ответил бы, что вы спятили. За те несколько секунд, что я мог видеть, как она носится, я сказал бы что она совершенно нормальная, здоровая, очень шумная маленькая девочка. – Маккой нахмурился. – Эта ваша улыбка становится все шире, и я начинаю подозревать, что дал вам слишком много болеутоляющего.
      Кирк встал. Он чувствовал себя немного окостеневшим, словно он не двигался несколько дней, но его колено было в порядке, и ничего не болело.
      – Пикард все еще здесь?
      – Я думаю, что он обосновался здесь для продолжительного пребывания, – сказал Спок.
      – Это как?
      Кирк направился к откидному клапану палатки. За ним он увидел солнечный свет. Новый день.
      – Похоже он убедил Звездный флот «одолжить» «Энтерпрайз» баджорскому институту Открытий Храма на следующие два месяца.
      Кирк откинул полог, и после мгновенного удивления рассмеялся. Над маленьким скоплением выцветших оранжевых палаток-пузырей он увидел полный бивачный комплекс Звездного флота, включающий бараки, портативные грузовые платформы транспортеров, и посадочную площадку для шатлов – любезность от корпуса инженеров Звездного флота.
      – Раскопки Пикарда в Бар’трайла, – сказал Кирк.
      Спок и Маккой встали по бокам от него.
      – Полагаю, это будет самый большой археологический участок на планете, на очереди какое-то место под названием Б’хала, – сказал Маккой.
      Кирк решил, что если такова была история Пикарда, предоставленная командованию, тогда он не будет с этим спорить. Но он сомневался, что в Б’хала найдется потерянная Сфера или Хранитель. Маккой заложил руки за спину, покачнулся на пятках, и небрежно произнес:
      – Ну так вы собираетесь рассказать нам, что здесь произошло, или мне придется просить этого зеленокровного гоблина о мелдинге?
      – Доктор, ваши постоянные ссылки на сверхъестественные существа только укрепляют мои подозрения, что ваши медицинские знания больше подходят для ремесла знахаря, а не для врача Звездного флота.
      – Эй, прежде чем начать говорить о сверхъестественных существах, посмотритесь в зеркало.
      – Джентльмены, – сказал Кирк. – Мне крайне неприятно прерывать вашу научную дискуссию, но Пикард рассказал вам о том что случилось?
      Маккой положил руку на плечо Кирка.
      – Он не рассказывал нам, – сказал доктор. – Мы добрались сюда только два дня назад. Мы были с поисковой партией, которая нашла вас.
      Кирку не понравилось то, как на него смотрел Маккой.
      – Нашли меня? Где?
      – В рыбе, Джим.
      – Вы серьезно? В рейле?
      – Думаю таково его местное название, – подтвердил Спок. – Это класс головоногих. А не китов. – Спок многозначительно посмотрел на Маккоя, который ему просто усмехнулся.
      – И я был в нем? – спросил Кирк.
      – По крайней мере запутался в щупальцах, – сказал Маккой. Он указал на север вдоль берега. – Вас выбросило на берег там, возле тех камней.
      Кирк почувствовал, что должен снова сесть.
      – И вы утверждаете, что рейл был мертв?
      Спок пристально посмотрел на Кирка.
      – Капитан, вы на самом деле не помните своей схватки с этим существом?
      Тогда Кирк понял, что Спок и Маккой слышали кое-что из того, что произошло здесь. Но не все.
      – Я помню как это началось, – сказал Кирк. – Но не то, как это закончилось.
      Спок прочистил горло.
      – Б’ат рейл – то есть большой кузен малого рейла – на Баджоре вымирающий вид. Он близок к исчезновению из-за его…
      – Паг р’тел, – сказал Кирк.
      Спок поднял бровь.
      – Верно. Темное, желеобразное вещество, которое откладывается в репродуктивной системе существа, и может быть извергнуто из организма наподобие чернил, и которому местный фольклор приписывает способность восстановления здоровья и жизнеспособности.
      Маккой перебил.
      – Джим, чтобы сделать длинную историю Спока покороче, судя по тому что говорят люди в этом лагере, вы отправились вслед за одним из этих б’ат рейлов, и… добыли этот паг р’тел.
      – Другими словами, я его убил.
      – Звездный флот и баджорские власти, понятное дело хотят сохранить это сообщение в тайне, – сказал Спок. – Среди баджорского населения итак уже значительное беспокойство из-за того, что привелигированные иностранцы используют их планету как личную игровую площадку, и держатся выше местных законов.
      – Я не играл, – сказал Кирк.
      Он зашагал, направившись к центру лагеря, чтобы хоть немного подвигаться. На него накатила печаль. Его друзья последовали за ним, сохраняя молчание, и каким-то образом осознавая, что ему необходимо найти смысл в том, что произошло и что он сделал.
      Он думал о существе. Знало ли оно, что совершает для девочки последнюю жертву? Была ли это вообще жертва, если дух Б’ат б’Этел, который действительно был внутри него, смог отправиться после смерти к другому существу? Внезапно Кирка охватила глубокая скорбь за потерю такой уникальной формы жизни.
      – Джим, мы знаем что вы не играли, – сказал через некоторое время Маккой, но не раньше чем они достигли центра лагеря. – Но загвоздка в том, что Пикард не рассказал, что же вы делали.
      Кирк вздохнул, и поглядел на Спока.
      – Он рассказал вам об убийствах?
      – Он рассказал об одном убийстве, – ответил Спок. – А было другое?
      – Седж Нирра? – спросил Кирк.
      – Мы определили, что Седж Нирра фактически был хирургически измененным кардассианином, – сказал Спок. – И на самом деле на него напал тот самый б’ат рейл, который напал на вас, что исключает возможность убийства.
      – То же самое можно сказать о некоем баджорце с несколькими псевдонимами, – добавил Маккой. – Пикард сказал, что Седж и баджорец оба были ответственны за убийство Нилана. – Доктор недоверчиво покачал головой. – Кардасианин и баджорец работающие вместе, чтобы продать украденные артефакты. Мне уже сто пятьдесят два, и у меня больше запасных частей чем на палубе ангара, и все же я каждый день вижу что-то новое.
      Кирк повел своих друзей через центр лагеря туда, где группа энсинов из звездного флота устанавливала пять длинных обеденных столов. Маленькая кухонка Лары почти скрылась за штабелем с портативними пищевыми репликаторами с «Энтерпрайза». Он притормозил между двумя палатками-пузырями, чтобы бросить взгляд на Внутреннее море, где яркий солнечный свет искрился на зеленой воде мелководья. Нырятельная платформа лагеря была вытащена на берег; в ней больше не было необходимости из-за трех плавающих пирсов, которые были смонтированы среди маркерных бакенов.
      – А что насчет двух братьев баджорцев, ныряльщиков, которые отправились за Пикардом? – спросил Кирк. – Эрл Труфор. Эрл Крезин.
      – Вскрытие делала Беверли Крашер, – сказал Маккой. – Мои руки были заняты вами, за что большое спасибо.
      – Они тоже были жертвами убийства? – спросил Кирк.
      Маккой посмотрел на Спока.
      – Видите ли, должен сказать, что там было некое забавное обстоятельство.
      – Не вижу ничего забавного, доктор.
      – Какое обстоятельство? – спросил Кирк.
      – Дело в размерах, – сказал Маккой. – Ныряльщикам подмешали наркотик. Сильный. Он отключил их автономные рефлексы. Они потеряли сознание и просто перестали дышать.
      Это была возможность, которая не пришла на ум Кирку.
      – Какого рода наркотик? Как он действует?
      – Занимательно, что вы об этом спросили, Джим. Потому что вы тоже подверглись его действию. Как и Пикард.
      Для Кирка это вообще не имело смысла.
      – Наркотик, Боунз… что это?
      – Ничего подобного я еще не видел. В большей части состава это своего рода супер триокс.
      – Триокс?
       Возможно в этом в конце концов есть какой-то смысл, подумал Кирк.
      – Для дыхания под водой?
      – Человек не может дышать под водой без обширных структурных изменений, – раздраженно бросил Маккой. – Но это что-то вроде гипопакетов, которые ныряльщики берут на случай, если откажет подача воздуха. Пакеты выстреливают чистый триокс, чтобы можно было поддерживать дыхание на протяжении примерно получаса.
      – Доктор Крашер определила, как он был введен ныряльщикам?
      Маккой покачал головой.
      – Нет. Но судя по молекулярной структуре, я бы сказал что наиболее вероятный способ: поглощение через кожу. Наподобие нервного токсина.
      – Токсин, – сказал Кирк.
      Он подумал о чернильно-черной воде, которая всегда сопровождала присутствие Б’ат б’Этел. Или же это просто был б’ат рейл? Большое неразумное существо, а вовсе не бог?
      – Но Пикард и я… мы не умерли.
      – Если я должен угадывать…
      – Как вы обычно и поступаете, – сказал Спок. – Логическая дедукция расходится с вашей склонностью консультироваться с цыплячьими косточками и заваркой.
      – Не обращайте на него внимания, – сказал Кирк. – Что у вас за предположение?
      – У ныряльщиков была фатальная реакция из-за того, что они поглотили токсин, используя при этом регенераторы. Слишком много триокса объединилось с внешним источником сжатого кислорода, что могло породить определенный наркотический эффект. Но вы и Пикард – если ваши истории находятся где-то в области истины – были подвергнуты токсину, когда пытались задержать дыхание. Я бы не удивился, если бы позже вы почувствовали некоторую эйфорию и мысленное замешательство, но именно это вас и спасло. Удачное несчастье.
      Кирк уставился на блестящие белые гребни зеленых волн, обрушивающиеся на берег.
      – В этом то и проблема, не так ли? – сказал он вникуда.
      – Капитан? – окликнул Спок.
      – Было ли все это несчастным случаем? Или же это был план Б’ат б’Этел добиться искупления?
      – Все, – сказал Маккой. – Теперь я начинаю волноваться.
      Кирк поднял взгляд в ярко синее небо Баджора, греясь в лучах его солнца. Он слишком долго был этого лишен. Он сделал признание.
      – Боунз, Спок. Я уверен, что существо, которое, как они говорят, я убил – б’ат рейл – думаю оно было последним из своего вида.
      – Если это так, – заметил Спок, – тогда такая потеря – трагедия.
      – Нет, – ответил Кирк. – Это причина для праздника.
      Кирк закрыл глаза и поднял лицо к солнцу.
      – Это означает, что дух Б’ат б’Этел не переместится в нового б’ат рейла. Значит он наконец волен отправиться в Небесный Храм.
      Кирк не знал, было ли то что он сказал верно, но он хотел, чтобы это было так. Возможно этого было достаточно.
      – Изменение пага, капитан? Я не знал об этом догмате баджорской веры.
      Кирк услышал скептицизм в словах Спока, и вспомнил кое-что, что сказала ему доктор Роун.
      – Разные провинции, разные детали, Спок. Но уроки те же самые. Основные истины.
      Маккой по другую руку от Кирка излучал замешательство и раздражение.
      – Какие уроки?
      Кирк открыл глаза, изучая – наслаждаясь – вихрем деятельности, который они с Пикардом принесли в этот маленький лагерь, в эту маленькую часть Баджора.
      – Грехи отцов не всегда переходят на детей, Боунз. Возможно все.
       Даже изменить желание Пророков, подумал Кирк.
      – Если хочешь рискнуть, и бросить вызов ветру.
      Он тихо рассмеялся, когда понял, что все кусочки головоломки наконец сложились в целое.
      – Ладно, – сказал Маккой. – Когда вы начинаете таким образом филосовствовать, значит точно пришло время пациенту вернуться в постель.
      – Не этому пациенту. Я расскажу об этом, когда мы найдем Пикарда, спустимся к кромке воды, и запалим большой костер.
      – И снова поджарим болотные дыни? – неловко спросил Спок.
      – Нет. Мы разожжем большой костер, и я расскажу вам историю.
      Кирк направился к берегу, к морю. И ко всему, что лежало вдали.
      – Позвольте предположить, – сказал Маккой, шагая синхронно. – Это будет длинная история.
      – Как обычно, – прокомментировал Спок.
      Три друга зашагали вперед вместе; солнце сверкало над их головами, не предвещая заката или конца дня.
      – Я думал вам двоим нравятся мои истории, – сказал Кирк.
      В его шагах была легкость, которую он не чувствовал уже много лет. Наверху мелькнул шатл с «Энтерпрайза». Платформа большого грузового транспортера замерцала, когда появился еще один понтон для плавучего дока. У Пикарда должно быть время для своей жизни,подумал Кирк. Даже более веселое, чем каникулы со мной. Если такое возможно.
      – Скажите только одну вещь, – произнес Маккой. – У этой истории счастливый конец?
      Кирк положил руки на плечи своих друзей.
      – Я не знаю, – сказал он. – Она еще не закончена.
 

 
       USS «МОНИТОР», ЗА ПРЕДЕЛАМИ ГАЛАКТИЧЕСКОГО БАРЬЕРА. ЗВЕЗДНАЯ ДАТА 55600.7
      На протяжении трех лет его корабль умирал, но теперь, когда до исчезновения остались считанные минуты, капитан Джон Левински не чувствовал ни страха, ни опасения. Только гнев.
      – Семь минут до контакта, – выкрикнула из-за своей станции рулевого звездолета класса Дефаент коммандер Терранова.
      Голос юной центаврианки был глухим, прерывистым, едва слышимым сквозь жалобный визг варп ядра «Монитора», слишком долго работающего на пределе. Подобно Левински и остальной части выжившей команды, Сэл Терранова была на дежурстве пятьдесят три часа без перерыва, с того момента, когда Искажение свернуло с интергалактического трансварп коридора, и начало свое преследование.
      Не было никаких сомнений, каким будет результат смертельной гонки, но капитан «Монитора» был настроен растянуть ее до последней миллисекунды. Каждый световой день приближения к Млечному Пути означал, что было на один световой день меньше для путешествия их отчаянного последнего сигнала Звездному флоту.
      Пять лет назад «Монитор» доставил Джеймса Т. Кирка и Жан-Люка Пикарда к тому, что как полагали некоторые, было родным миром борга. После тех трагических событий «Монитор» был предназначен Звездным флотом в качестве испытательной модели для продолжающегося изучения захваченного трансварпового двигателя борга. И три года назад в этой роли Левински подал полетный план, устанавливающий обычный рейс от порта приписки «Монитора» на звездной базе 324 к звездной базе 718, удаленной на значительное расстояние от потенциальных прослушивающих постов ромулан.
      Тестовый перелет был запланирован на пять дней. Из тридцати восьми членов костяка команды двадцать были инженерами варп-двигателя. То ли в тот день двигатель боргов отказал, то ли сработал согласно все еще не открытым спецификациям, Левински не знал. Но что он действительно знал, так это то, что через семнадцать часов четырнадцать минут полета трансварп коридор «Монитора» начал раздуваться по экспоненте – прежде не замеченный феномен. К тому времени шесть членов инженерной команды пожертвовали своими жизнями, чтобы отключить энергетические трубопроводы двигателя, и вывести «Монитор» в нормальное пространство больше чем в 350 000 световых лет от дома.
      Левински знал, что никогда не забудет то, что увидел в тот день на обзорном экране. В одном направлении застыла в своем величественном блеске галактика Млечный Путь, оттеняемая словно водоворот драгоценностей своими спутниками: Большим и Малым Магеллановыми Облаками. Портил ее только несимметричный Стрелец, карликовая сфероидальная галактика сталкивающаяся с Млечным Путем по другую сторону галактического ядра от Земли, и следовательно невидимая большую часть человеческой истории.
      В другом направлении манила большая галактика Андромеды. А во всех других направлениях рассыпались в бесконечной ночи другие галактики вселенной, столь же многочисленные, как и звезды в земном небе.
      Когда положение корабля было подтверждено, команда быстро поняла какой будет их потенциальная судьба. «Монитор» не был звездолетом «Вояджер». А Левински не был капитаном Дженвей. «Монитор» никогда не вернется домой. Конец истории.
      Поначалу, конечно, они стремились найти хоть немного надежды, чтобы поддержать себя. Но единственная хрупкая соломинка команды быстро выскользнула у них из рук. Трансварп двигатель не работал, а по какой причине, выжившие инженеры определить не смогли.
      Только с двумя годами действия систем жизнеобеспечения, и только со стандартным двигателем деформации, перед ними был перелет в столетия, выжившей команде пришлось разобрать корабль и ненужные реплликаторы, чтобы расширить и построить дополнительные камеры медицинского стазиса. Конкурирующая инженерная команда, которая хотела обеспечить их выживание в резонансном сигнале транспортера – технологии, которая успешно использовалась лишь однажды – окончилась сражением за запасы энергии. Один инженер погиб. От отчаяния трое других транспортировали себя прямо к Млечному Пути в тщетной надежде, что более прогрессивная Федерация когда-нибудь в отдаленном будущем сможет восстановить их сигнал, а следовательно и их самих.
      Спустя год после отказа трансварпа с оставшимися семнадцатью членами экипажа капитан Левински сам нашел ответ на самый придирчивый вопрос инженеров. «Монитор» выпал из трансварпа не потому, что на двигателях снизилась мощность, а потому, что туннель, по которому они путешествовали, закончился.
      Туннель открылся вдоль ослабленной трещины подпространства. Трещина была создана следом робота-зонда, путешествующего на скорости деформации. Левински случайно обнаружил существование трех роботизированных интергалактических кораблей Федерации, просматривая почти наугад обширную корабельную базу данных. Если об их миссии и рассказывали много лет назад на занятиях в Академии, он об этом забыл.
      Зонды были запущены более ста лет назад, не считая шести месяцев, которые шло сообщение от Федерации к Келванской Империи в галактике Андромеды. Они были снабжены усовершенствованными келванскими двигателями, и Левински ухватился за возможность обнаружения одного из этих грандиозных зондов и использования его обширного топливного резервуара и высокомощного коммуникационного реле, чтобы увеличить эксплуатационный срок жихзни «Монитора» и дать Звездному флоту знать, что случилось с его кораблем.
      К своему удивлению Левински почти сразу обнаружил один из этих зондов. По крайней мере то, что от него осталось. То что обнаружили сенсоры, оказалось рассеянным облаком обломков, словно зонд тоже достиг самой дальней точки своего путешествия к Андромеде, и не дальше.
      «Монитор» захватил раздробленные компоненты зонда силовым лучом. Выжившая команда Левински изучила и обследовала обломки, ниодин из которых не был больше человеческой ладони – все что осталось от гиганского устройства размером большего чем старая Конституция – класс звездолетов, который содержал огромные количества материи и антиматерии, необходимые для столетия непрерывного действия.
      Но зонд не был разрушен реацией материи-антиматерии, как поначалу подозревали инженеры Левински. Он также не был уничтожен столкновением, или оружием, или любой из дюжин всевозможных подпространственных аномалий, которые искажали нормальное пространство-время.
      После месяцев зловещего анализа, капитан и его команда пришла к единственному возможному выводу. В межгалактической пустоте что-то было. Что-то, что закрывало путь к Андромеде эффективнее, чем галактический барьер Млечного Пути. Что-то, что разрушило космический корабль посредством неизвестного оружия или технологии. И это что-то вступило в контакт с «Монитором» пятьдесят три часа назад, и теперь сближалось с маленьким, потерявшимся, беззащитным звездолетом.
      – Пять минут до контакта с Искажением, – объявила Терранова.
      Левински стиснул руками подлокотники своего кресла, словно набираясь сил от безумного резонанса варп ядра, сотрясающего его корабль. Нечто приближалось, его сенсорные характеристики были нечитабельны; это больше походило на пространственное искажение нежели на реальный корабль.
      Но что бы это ни было, было ясно, что оно находилось под разумным управлением. Когда сенсоры «Монитора» просканировали его в первый раз, передвигающийся на факторе деформации всего на несколько десятых не достигающих недосягаемого варп десять, Искажение мгновенно остановилось. Потом сам «Монитор» был просканирован сенсорами неизмеримой мощи. Мгновение спустя Искажение изменило курс, чтобы направиться к кораблю Левински на варп девять и девять.
      Терранова первая поняла, почему Искажение двигалось на двух различных скоростях, и глубинная диаграмма подпростаранства, которую она вывела на видовой экран, подтвердила это. Сначала Искажение двигалось по трансварп коридору, соединяющему Андромеду и Млечный Путь. Но теперь Искажение двигалось под углом, и было ограничено обычной скоростью деформации. Левински поразился выводам, отдав приказ своему кораблю перейти на максимальный варп.
      – Найден проход между двумя галактиками, – сказал он. – Но кто его построил? Кто его использует?
      Но среди его команды никто не мог на это ответить. Пока продолжалось преследование, и Искажение выигрывало парсек за парсеком, Левински заставил свою команду загрузить весь анализ того, что они узнали о природе пространства и подпространства в межгалактичесокй пустоте. Он добавил к собранному информационному пакету данные реального времени по отслеживаемому приближению Искажения.
      Терранова запрограммировала последовательность сжатия таким образом, чтобы все данные можно было передать меньше чем за пять секунд. И в то же самое время, пока их корабль спасался бегством от Искажения, оставшиеся инженеры героически переконфигурировали переднюю сенсорную решетку для единственной цели: чтобы направить выход энергии варп ядра в этот единственный, пятисекундный импульс, послав к Земле подпространственный сигнал огромной мощности.
      Левински знал, что сенсорная решетка будет сожжена этим импульсом. Варп ядро скорее всего отключится, и системы безопасности выбросят его, когда произойдет перегрузка.
      У импульса не было абсолютно никакой возможности достичь Млечного Пути самому по себе. Но Левински знал, что где-то по пути домой находятся еще два робота-зонда, направляющиеся к Андромеде. И у каждого есть чувствительный приемник, который обнаружит его сообщение, закодирует его для дальней передачи, и переправит на следящую сеть глубокого космоса всего сектора Федерации.
      Это был риск. Отчаянный риск. Но это было единственное, что мог сделать Левински и его корабль, чтобы предупредить Федерацию о том, что они нашли то, куда прежде не ступала нога человека.
      – Четыре минуты до контакта, – сказала Терранова. – Входим в визуальный контакт.
      На видовом экране показалось поле ослепительных пятнен и сгустков: каждый островок вселенной с сотнями миллионов звезд. Но в отличие от звезд, видимых в деформации, эти точки света не двигались даже при максимальной скорости – настолько они были удалены. Потом Левински увидел группу галактик, покрытых рябью, как если бы он смотрел на них сквозь текущую мимо видового порта воду.
      – Они используют какое-то устройство сокрытия? – спросил он.
      Терранова перенастроила корабельные сенсоры, подняла взгляд на экран, и убрала со лба прядь волос, глядя на изображение.
      – Это не поле сокрытия. Согласно этим показателям, чем бы ни была эта штука, по большей части она находится в другом размерном пространстве. Мы видим лишь малую часть того, что вторгается в нормальное пространство.
      – Размерное сооружение, – спокойно сказал Левински.
      Звездолеты умели перескакивать из нормального пространство в варп пространство и обратно. Но никто никогда не предполагал, что возможно построить нечто, что могло растянуться между двумя различними реальностями одновременно.
      – Три минуты, сэр.
      Левински выпрямился в кресле, зная, что оставшиеся члены команды наблюдают за ним из инженерного, или из комнаты сенсорного реле, где они ждали неизбежного.
      – Попробуйте их снова вызвать, – сказал Левински.
      – Есть, сэр. – Терранова активировала лингвакод передатчика. – Неизвестное судно, это USS «Монитор». Мы гости этого региона и просим о помощи.
      Она откинулась назад, пока компьютер переводил сообщение на тысячи известных языков и искусственные информационные модели всех подпространственных и электромагнитных спектров энергии. На видовом экране Искажение продолжало неустанно приближаться. Но потом, всего на миг, он стал шаром голубого света, пульсирующим в центре Искажения. Левински наклонился вперед, и взволнованно спросил:
      – Черт возьми, что это было?
      – Оптическая радиация, – сказала Терранова.
      Она работала над своим паддом, вызвав научное управление, чтобы проанализировать то, что произошло.
      – Они пытаются с нами связаться? – спросил Левински.
      Возможно звезднофлотовский лингвакод был для этих существ слишком примитивным способом связи. Возможно только сейчас они поняли, что корабль, к которому они приближались, мог что-то сказать. Но снова оптимизм Левински, а возможно и движущий идеал Звездного Флота и Федерации, был обманут.
      – Что-то покинуло поле Искажения, – сказала Терранова.
      Левински поднес кулак к подлокотнику командирского кресла. Занес палец над кнопкой активации запуска к земле сжатого коммуникационного сигнала. Чем долше он ждал, тем больше была энергия. В то же время он не мог ждать слишком долго и потерять возможность послать сигнал.
      – Это оружие?
      – Неизвестно. Принимаем движущуюся к нам вторичную волну искажения.
      Инстинкт Левински требовал поднять щиты, но больше не было энергии, чтобы поддерживать их. Двигатель деформации забирал последние импульсы энергии, оставляя абсолютный минимум, необходимый для систем жизнеобеспечения.
      – Простите, коммандер, – сказал Левински.
      За двадцать лет в Звездном флоте он никогда и ни за что не приносил извинения. Но что ему еще оставалось делать?
      – Это не ваша вина, сэр. – Терранова не отрывалась от своего управления. – Столкновение через пять…
      Левински нажал кнопку активации и сразу же двигатель деформации взревел, мостик покачнулся, и огни замерцали, когда невообразимая мощь хлынула от двигателей к сенсорной антенне. Когда панели управления одна за другой начали извергать искры и пламя, на мостике взревела сирена. Корабль содрогнулся, когда было сброшено варп ядро. Видовой экран вспыхнул, и Левински понял, что Искажение пролетело мимо цели, и теперь должно было возвратиться.
      – Сообщение передано! – крикнула Терранова. – Все главные сенсорные передатчики отключились. Переключаюсь на резервные.
      Левински закашлялся, когда дым от огня и туман от огнетушителей заволокли мостик. На экране Искажение приближалось с противоположного вектора. Оно моментально изменило курс.
      – Оно перешло на субсветовую, – сказала Терранова. – Возвращается курсом на столкновение. Восемь секунд.
       По крайней мере Звездный флот узнает, подумал Левински. Он лишь хотел быть уверен, что они узнают вовремя.
      – Четыре… три… две… столкновение.
      Ничего не произошло.
      – Оно промахнулось? – спросил Левински.
      Руки Террановы летали над одной из секций ее управления, которая все еще была освещена и функционировала. Левински мог видеть ее тактический дисплей, раз за разом меняющий конфигурацию, когда она стремилась ответить на его вопрос. Потом Левински услышал скрип корпуса.
      – Сообщение о повреждениях, – бросил он.
      – Аномалия массы на верхнем корпусе, сэр.
      Левински был так же растерян, как и Терранова.
      – Аномалия массы?
      – Подключаю оптические сенсоры.
      На видовом экране изображение пространства изменилось на изображение изгиба верхнего корпуса «Монитора». Изображение было неотчетливым, видимым в почти нереальном свете окружающих галактик, и было радикально увеличено компьютером. Изображение сместилось, когда оптический сенсор панорамно прошелся по корпусу. Левински увидел объект, который был явно не к месту.
      – Там! Остановите. Приблизьте. Увеличте.
      Объект рос, пока уменьшался угол обзора сенсоров. Изображение медленно становилось более четким, когда алгоритм визуального повышения четкости компьютера приспособился к условиям слабой освещенности.
      – Черт возьми, что это? – спросил Левински.
      Это выглядело так, словно на корпусе росла груда песка, похожая на моллюска. А потом, то, что сначала было невыразительной кучкой, начало обретать форму структуры, сложенной из нагроможденных кубов, примерно десяти сантиметров в поперечнике, которые как раз и были песком, рапространяющимся от той насыпи, и охватывающие остальную часть корпуса.
      – Сэр, сенсоры показывают, что это главным образом углерод… следы водорода… немного гелия: прямо периодическая таблица к углероду. Это просто ничем не примечательная материя.
      Корпус снова заскрипел, и мостик казалось наклонился на несколько градусов к левому борту, словно генераторы искусственной гравитации начали выходить из строя. Дым и туман начали дрейфовать к тому углу мостика, словно следуя наклону.
      – Откуда это исходит? – спросил Левински, закрепляясь в своем кресле. – Они транспортировали на нас эту штуку?
      – Никаких признаков этого, сэр. Материя кажется растет из вакуума.
      – Как такое возможно?
      Мостик покачнулся, когда громкий удар прокатился по кораблю.
      – Корпус разрушен на палубе один, сэр.
      Левински знал, что это безнадежно, но он не мог отказаться от своих инстинктов и навыков.
      – Запечатайте все шлюзы.
      Прокатилась вторая серия громких ударов: двери, сдерживающие атмосферу, закрылись по всему кораблю, изолировав команду на их последних рабочих станциях. Скрежет продолжался.
      – Массовые аномалии увеличиваются, сэр. На корпусе показались еще три нароста.
      – Нет, – сказал Левински. Он указал на потолок мостика. – Не на корпусе.
      Терранова посмотрела вверх, и увидела то, на что показывал Левински. Пятно на потолке, распространяющееся, тянущееся вниз подобно черному космическому песку, появлялось из ниоткуда, и каждая частица наскальзывала на другие, чтобы превратиться в кубы, которые обретали форму и массу. Левински мог слышать тихий скрип от этой невозможной материи, когда она перемещалась по поверхности потолка, распространяясь на переборки.
      – Наниты? – спросил он.
      Неужели он видить, как его корабль демонтируют ненасытные нано-машины?
      – Нет, сэр. Сенсоры не обнаруживают никакого изменения в составе. Никаких признаков движения или обработки данных. Аномалия просто… кубики материи.
      Внезапно мостик потемнел, словно где-то разомкнулись силовые кабели. Замерцали аварийные огни, и гравитация уменьшилась, расплескав туман и низко стелющийся дым в центр мостика.
      – Они в инженерном? – спросил Левински.
      Терранова не ответила. Левински встал, когда мостик содрогнулся. Подошел к своему второму в команде, и положил руку ей на плечо.
      – Командер, они в…
      Ее плечо было мягким, губчатым, словно сделанным из песка. Он потянул ее, и когда она повернулась в своем стуле, он увидел, что ее лицо скользит, словно она была не больше чем что-то сформированное из пыли, и унеслось прочь, чтобы присоединиться к дыму и туману.
      Левински отстранился, и посмотрел на видовой экран. Искажение закрыло все галактики перед ними. Оно было вокруг его корабля. Вокруг него.
      – Нет, – прошептал Левински, когда видовой экран потемнел и разрушился.
      Он отшатнулся в сторону, когда научная станция справа от него внезапно разрушилась до пластин палубы, разбросав искры и облако темного песка.
      – Что вы такое? – потребовал Левински у темноты, которая струилась по палубе мостика усиками черного песка, поднимающегося из тумана, чтобы дотянуться до него.
      Он услышал в глубине своего корабля взрыв. Услышал порыв воздуха, почувствовал треск в ушах, когда понизилось давление. Корпус был полностью разрушен. «Монитор» умирал. Левински поднял руку. Увидел плоть из этого порошка и почувствовал головокружение.
      – Кто вы? – выкрикнул он в последнем воздушном кармане, как раз когда почувствовал, как распадаются его собственные ноги, и погрузился в бесконечное вечное падение.
      Не намного позже, когда последние блестящие частицы «Монитора» и его команды мягко закружились прочь, формируя облако, которое постоянно расширялось смешиваясь с тем, что осталось от первого робота зонда к Келве и редкими межгалактическими молекулами первичного водорода.
      Не намного позже Воздействие вернулось на курс, которым оно следовало, скользя от одного измерения к другому, и снова помчалось по трансварповому коридору, который связывал галактику Андромеды с галактикой землян.
      Воздействие продолжало продвигаться, удовлетворенное тем, что выполняло свою инстинктивную программу, неся мир Совокупности всем. Позади Андромеда уже была в мире. Впереди ждал Млечный Путь.
      Там формировали события другие Воздействия, и Разделение уже началось. Совокупность придет в эту новую галактику, в миры Федерации, к Джеймсу Т. Кирку. Однажды Кирк сбежал. Но он не сбежит снова. Мир Совокупности приближается. Джеймс Т. Кирк вернется.