— Анна, — прошептал больной, поглаживая ее руку. — Я очень виноват перед тобой и мальчиками.
      — Лежи спокойно, дорогой, тебе нельзя волноваться.
      — Во всем моя вина. Я уделял слишком мало внимания сыновьям, не смог привить Рому преданности своей профессии. Люби он ее по-настоящему, ничего такого не могло бы случиться.
      Нет, болезнь не изменила образа его мыслей. Он по-прежнему стоит на своем: осуждает Рома и прощает Геля. Она промолчала.
      — Скажи, Анна, кто-нибудь из управы справлялся обо мне?
      — Да, — солгала она, — они желают тебе скорей выздороветь.
      — Значит, меня все-таки не забыли. Признаюсь тебе, я боялся, что после всей этой истории никто не захочет со мной знаться. Я был несправедлив к товарищам, с которыми бок о бок проработал двадцать лет. Двадцать ведь?
      — Да, дорогой, ровно двадцать, — сказала она, с горечью подумав, что даже сейчас у него в голове одна работа.
      — А Сторти не появлялся?
      — Нет.
      — Если объявится, не пускай его на порог. Развратитель!
      — Забудь о нем, побереги свое сердце.
      — Ты права, мне нельзя нервничать.
      — Вот и постарайся заснуть. Закрой глаза и считай до ста.
      Убедившись, что муж опять впал в дремоту, она потихоньку высвободила руку и пошла на кухню справиться, что будет у них на обед. Скособоченный робот, кряхтя и стеная, стоически стоял у плиты, пытаясь соорудить нечто путное из остатков провизии.
      Прозвучал звонок. Анна подошла к двери и спросила:
      — Кто там?
      В ответ раздался знакомый голос:
      — Это мы, синьора Монтекки.
      — Метью, Бен!
      Анна искренне обрадовалась друзьям Рома.
      — Мы знаем, что вашему Робби досталось, и решили пополнить ваши запасы.
      Они втащили в дом огромную корзину, набитую снедью. Синьора Монтекки была до крайности растрогана.
      — Ром не подавал о себе весточки? — спросил Бен.
      Ее глаза наполнились слезами.
      — Не тревожьтесь, синьора Анна. У него должно быть все в порядке.
      — Хотел бы я быть на его месте, — бодро заметил Метью. — Катается себе со своей подружкой на наших лошадках.
      — Я вам так благодарна, вы настоящие друзья!
      — Пустяки. Я сам подумываю подыскать себе красотку мату.
      — Упаси вас бог!
      — О, вы, оказывается, тоже клановая патриотка!
      — Нет, Мет, просто у меня предчувствие, что этот роман кончится для Рома плохо. Женитесь лучше на своей.
      С улицы послышался шум. Синьора Монтекки послала робота посмотреть, в чем дело. Через минуту он вернулся, держась за грудь.
      — Они закидали меня камнями и требуют, чтобы вы вышли сами, хозяйка.
      — Кто они?
      — Целая толпа. Шестьдесят четыре человека.
      Только робот был способен мгновенно подсчитать число людей в беснующейся толпе. Анна вышла на крыльцо, Метью и Бен стали с ней рядом.
      — Что вам нужно? — спросила она спокойно.
      Вперед вышел Голем.
      — Скажите нам, где ваш ублюдок, и мы оставим вас в покое.
      — Вы что, решили воевать с женщинами?
      — Говорите, синьора, не то мы разнесем ваш дом, — сказал верзила с угрозой.
      — Мой муж тяжело болен. Вы не посмеете, я вызову полицию!
      — Кончай с ней цацкаться, Голем! — раздался выкрик.
      Кто — то кинул камень, и Бен схватился за голову.
      — Погоди, Голем, — сказал Метью, — я тебе должен кое-что сообщить.
      — Нечего! — заорали в толпе.
      — Это очень важно для тебя, — настаивал Метью.
      — Говори.
      Метью прошептал что-то ему на ухо. Голем схватил его за грудь и прокричал:
      — Не может быть! Если это выдумка, я убью тебя!
      — Клянусь Колосом! — побожился Мет.
      Голем поднял руку и обратился к своим соратникам:
      — Пошли отсюда, у нас есть дело поважнее.
      Вперед выскочил вертлявый, худой парень.
      — Они тебя купили, Голем!
      «Внук Вальдеса», — тихо сказал Бен.
      — Что ты сказал, повтори!
      — Тебя купили, Голем, тебя купили! — истерично визжал юный Вальдес.
      Голем обхватил его своими ручищами, поднял над головой и швырнул на землю. В толпе послышался ропот, но никто не посмел сцепиться с могучим вожаком. Утвердив свой авторитет, тот сказал:
      — Я вам все объясню. Тибор захватил Розалинду и прячет ее у себя.
      Шквал возмущения.
      — Неужели мы отдадим нашу агрянку на поругание паршивому мату?
      Грозные выклики.
      — За мной, к дому Капулетти!
      Они повернулись и побежали.
      — Ну вот, осада с вашего дома, синьора Анна, снята, — сказал Метью.
      — Как тебе это удалось, Мет?
      — Военная хитрость.
      Они собирались уже идти в дом, чтобы обсудить положение, когда увидели, что Голем возвращается.
      — Ты пойдешь с нами, Мет, — сказал он, отдышавшись.
      — С какой стати?
      — А с такой, что, если ее там нет, тебе не поздоровится.
      — Это тебе Вальдес подсказал?
      — Я и сам соображаю.
      Без лишних слов он схватил Мета за шиворот и поволок за собой. Бен уцепил великана за ногу, но Голем стряхнул его с себя, словно слон муху.
      — Будь за меня спокоен, Бен, — крикнул Метью, — помоги синьоре Монтекки!
      — Я боюсь за Метью, — сказала Анна. — Надо срочно известить полицию.
      — Вы не знаете Мета, синьора, он перехитрит всю эту братию.
      — Но они совсем озверели. Господи, что же это делается! Мальчишки, такие же, как вы с Ромом, превращаются в погромщиков.
      Метью не обманул Голема: неизвестно, как он об этом пронюхал, но красотка Розалинда была действительно в доме Капулетти.
      После мантуанской экспедиции, где Тибор положил глаз на агрянку, он решил во что бы то ни стало покорить привлекательную и дерзкую девушку. Молодой Капулетти отдавал себе отчет, что им движет не столько страсть, сколько желание обуздать этот сильный характер, подчинить своей воле, возместить то унижение, которое он испытал у дома Ферфакса, потерпев на ее глазах постыдное поражение. И еще это был для него способ по-своему расплатиться с проклятыми аграми за сестру.
      В свои двадцать лет Тибор был опытным обольстителем, но в данном случае он не представлял, как подступиться к делу. Зная о фанатической приверженности Розалинды своему клану, бесполезно было пытаться ухаживать за ней; да и в той взрывной атмосфере, какая царила теперь в Вероне, еще один межклановый флирт был просто небезопасен. Не мог он соблазнить ее и обещанием жениться: во-первых, сомнительно, чтобы сама Розалинда клюнула на такую приманку, а во-вторых, у Тибора был своеобразный кодекс чести — он никогда не давал обещаний, которые не собирался выполнить. Оставалось одно: обманом заманить агру к себе домой, а там видно будет. У Тибора мелькнула мысль, что Розалинда из бедной семьи и блеск дворца Капулетти замутит ей зрение. Она хитра и расчетлива, если не удастся взять ее силой, можно попытаться купить ее.
      Рассудив таким образом, он стал размышлять дальше. Единственный способ заманить агрянку в свой дом — это сыграть на все том же клановом патриотизме. Она приняла деятельное участие в охоте на Рома и Улу, раздосадована тем, что их обвели вокруг пальца, и, следовательно, будет рада шансу взять реванш. Тибор поспешил к телекому, но передумал: нельзя приглашать ее заранее, если Розалинда вдруг вздумает посоветоваться с родителями, вся затея может лопнуть. Он прикинул, что до окончания лекций остается час, и решил, не теряя времени, подготовиться к приему гостьи. Обстоятельства ему благоприятствовали: мать, вконец рассорившись с отцом, переехала на время к своим родителям. Она, безусловно, вернется, не такая дура, чтобы кидать богатство коту под хвост, но несколько дней будет выдерживать характер, ждать, пока ее станут умолять. Старший Капулетти, удрученный свалившимися на семью невзгодами, совсем пал духом и нашел привычный для себя выход: заперся в кабинете и колдует над цифрами. Тибор дал отгул болтливой экономке и велел роботу накрыть у себя в комнате ужин на четверых, притом сервировать стол фамильным серебром. Он похвалил себя за дьявольскую предусмотрительность, тщательно оделся, с удовольствием огляделся в зеркале и отправился в Университет.
      Выйдя из аудитории, где не столько изучали агрономию, сколько сплетничали о сногсшибательных событиях, взбудораживших город, Розалинда пошла домой. Каждый раз она с отвращением думала об убогой, обшарпанной квартирке, где ютились они с матерью после смерти отца, и утешалась только тем, что недолго останется в этой дыре. Розалинда верила в свою счастливую звезду. В отличие от многих своих подружек она не рассчитывала на выгодное замужество. Нет, она сама сделает блестящую карьеру.
      Неожиданно дорогу ей преградил Тибор.
      — А, синьор предводитель, — сказала она, не удивившись.
      — Он самый. — Тибор решил сохранить обычную свою грубоватую манеру, чтобы не вызвать у нее подозрений. — У меня к тебе дело.
      — Если хочешь меня соблазнить, чтобы отплатить аграм за сестру, — можешь не стараться.
      — Много о себе понимаешь, — сказал Тибор, несколько смущенный тем, что его замысел оказался с ходу разгаданным.
      — Скажешь, нет? Думаешь, я не заметила, какие ты мне строил глазки?
      — Ты себя переоцениваешь, Розалинда, — возразил Тибор. — Такие самоуверенные девицы не в моем вкусе.
      — Ах, так, — оскорбилась агрянка, — тогда проваливай.
      Тибор почувствовал, что нащупал нужный тон. Теперь надо поиграть с ней, как кошка с мышкой.
      — Не отрицаю, — сказал он, нагло разглядывая ее формы, — я бы не прочь переспать с тобой.
      — Не дождешься, — сказала Розалинда уже более миролюбиво.
      — Уверен, что мы с тобой поладим, у нас схожие характеры.
      — Ладно, говори, чего тебе от меня надо.
      — Видишь ли, в прошлый раз у нас не получилось…
      — И ты хочешь повторить попытку?
      Тибор кивнул.
      — У меня есть одна идея, надо обсудить. Предлагаю собраться: ты, Голем и я с Пером.
      — Где?
      — В моем доме. Родителей сейчас нет, и нам не помешают.
      — А Голем точно будет?
      — Обещал.
      — Когда?
      — Сейчас.
      Розалинда заколебалась, но не смогла одолеть искушения побывать во дворце Капулетти, о котором в городе рассказывали легенды. Можно ли было упустить такой шанс? Она тряхнула головой и со своей обычной решительностью сказала:
      — Веди.
      Тибор постарался не выдать своего ликования. По дороге им не встретилось знакомых. Уже в вестибюле Розалинда не смогла сдержать возгласа восхищения при виде мраморной лестницы с бронзовыми перилами, украшенными затейливой резьбой.
      — Хочешь осмотреть дом? — спросил Тибор.
      Розалинда кивнула, и он провел ее по залам, сочтя, что все идет как по маслу. Затем они прошли в его комнату. В канделябрах, развешанных по стенам, горели свечи, их теплый свет золотил столовое серебро, играл бликами на хрустальных бокалах.
      — Где же остальные? — спросила Розалинда.
      — Сейчас подтянутся. Выпьем по бокалу?
      Она не могла отказать себе в таком удовольствии.
      — Знаешь, Линда, я ведь тебя обманул: ты мне нравишься.
      — Я знала, что этим кончится, — сказала она с презрительной миной, но Тибор почувствовал, что его признание ей польстило.
      — Мне даже кажется, что я в тебя влюблен.
      — Поторопись объясниться, пока не явился Голем. Он разругался со своей дылдой и решил приударить за мной.
      — Неужели ты можешь воспринимать эту дубину всерьез?
      — Почему бы и нет? Из него получится неплохой муж, а ума у меня хватит на двоих.
      — Такая девушка, как ты, достойна лучшей партии.
      — Уж не собираешься ли ты предложить мне руку и сердце?
      Тибор смутился, положительно, с этой острой на язык агрянкой нелегко иметь дело. Плюнуть на все, что ли, да выпроводить ее? Но его самолюбие не могло смириться с таким фиаско. К тому же обидно было отступаться от столь успешно начатого предприятия. Тибор решил схитрить.
      — А как бы ты отнеслась к такому предложению?
      — Сделай — узнаешь. — Опять она оставила его в дураках.
      — Скажи честно: я тебе нравлюсь хоть немного?
      Розалинда пожала плечами.
      — Какое это имеет значение? Ты мат, я агра. Между нами ничего не может быть.
      — А моя сестра и этот Монтекки? — возразил он, удивляясь сам себе.
      Она не замедлила воспользоваться его оплошностью.
      — Тогда какого рожна ты их преследуешь?
      — Ты права, Линда, у тебя железная логика.
      — Не заговаривай мне зубы. Хочешь знать мое мнение, так я не вижу ничего страшного, если б Ула и Ром погуляли втихомолку в свое удовольствие, а не доводили до публичного скандала. На кой ему понадобилась ваша математика? Нельзя же до такой степени растворяться в своем партнере!
      — Обещаю, что никогда не стану заниматься вашей агрономией.
      — А знаешь, — сказала Розалинда, — если б ты таким образом доказал мне серьезность своих намерений, я, может быть, и подумала бы…
      — Ничего не понимаю, — вздохнул окончательно запутанный Тибор.
      — Чего тут понимать! Ты привык крутить мозги дурочкам, но со мной такой номер не пройдет.
      — Линда, — сказал Тибор, — мне ужасно хочется, чтобы ты оставила свой ехидный тон и говорила со мной по-человечески.
      — Это зависит от тебя.
      — Выпьем еще?
      — Хочешь споить меня?
      — Ну, не пей, я сам.
      Он наполнил бокал и, вконец раздосадованный, одним махом выпил его до дна.
      — Не расстраивайся, Тибор. Я ведь с самого начала поняла твою игру.
      — Представь себе, я больше не играю, а начинаю всерьез в тебя влюбляться.
      Вино ударило ему в голову, и сейчас он был предельно искренен.
      Розалинда почувствовала перемену. Ее мужской ум спасовал перед женским сердцем, и она погладила его руку. Тибор принял жест милосердия за сигнал сдачи и схватил ее в объятия.
      — Не надо, Тибор, — сказал агрянка, отталкивая сто, — опомнись, мы не должны повторять их ошибки.
      Неожиданно дверь отворилась, и в комнату вошел Капулетти-старший.
      — Извини, я не предполагал, что ты не один.
      Он повернулся, собираясь удалиться, но Розалинда остановила его.
      — Вы нам не помешаете, синьор, у нас сугубо деловой разговор.
      Капулетти взглянул на раскрасневшегося сына, нарушенную прическу его гостьи и улыбнулся.
      — Я хотел посоветоваться с тобой, Тибор, но это терпит.
      Тибор, успевший оправиться от смущения, начал объясняться, но остановился, заслышав снаружи какие-то голоса. Положительно, им сегодня не дадут покоя. Он решил проверить, в чем дело, и в самых дверях столкнулся с Големом. Вместе с ним в комнату ворвались еще несколько парней.
      — Что это значит? — воскликнул Капулетти-старший. — Кто вы, что вам надо в моем доме?
      Тибор моментально нашелся.
      — Наконец, Голем, а мы тебя совсем заждались! Это мои друзья, отец.
      — Раз так, — сказал Капулетти, — не стану вам мешать.
      Он вышел, с огорчением подумав, что его сын докатился до такого общества.
 
 
      Голем все еще стоял на пороге, переводя подозрительный взгляд с Розалинды на Тибора.
      — Что ты здесь делаешь? — спросил он наконец.
      — Ждем тебя, как видишь, — ответила она спокойно. — Разве тебе не передали, Голем, чтоб ты заглянул ко мне? Есть идея, надо обсудить.
      — Мне никто ничего не говорил.
      — Значит, тебя просто не застали дома.
      — Он приставал к тебе? — спросил Голем Розалинду.
      — Что ты несешь, по-твоему, этим занимаются в присутствии родителей?
      — А-а, — взревел Голем, — мерзавец Метью таки надул меня!
      — Это он сказал, что Линда здесь? — быстро спросил Тибор.
      — Да. Погодите минуту, я сейчас ему покажу, где раки зимуют!
      — Мет давно смотался, — сказал младший Вальдес. — Я тебя предупреждал…
      — Заткнись! Ладно, он от меня не уйдет. Проваливайте! — приказал Голем своим подручным. Никто не посмел возразить ему, и они остались втроем.
      — Видишь, Голем, — показал рукой Тибор, — для тебя даже накрыт прибор. И еще один для Пера, он вот-вот подойдет.
      Окончательно уверившись, что его не водят за нос, Голем уселся и опорожнил налитый ему бокал. Он выглядел даже слегка пристыженным.
      Тибор и Розалинда переглянулись, чуть улыбнувшись. Придя на выручку, она его окончательно покорила. Эта агрянка — чистое золото.
      — Выкладывай свою идею, — сказал Голем.
      Тибор растерянно посмотрел на Розалинду. И снова она пришла к нему на помощь.
      — Понимаешь, Голем, — начала она вкрадчиво, — в прошлый раз мы действовали на свой страх и риск, и полиция сорвала нам все предприятие. А почему? Разве мы какие-нибудь бандиты, домогаемся чего-то для себя лично? Нет, мы всего лишь сознательные граждане, решившие встать на защиту святой профессиональной чести.
      Голем, забивший рот закусками, одобрительно закивал.
      — Значит, надо добиться, чтобы нас принимали не за нарушителей законов, а за их ревностных блюстителей. Что для этого нужно?
      — Что? — спросил Голем, проглотив очередной кусок ветчины.
      Тибор признался себе, что и ему ответ неизвестен.
      — Для этого нужна организация, которая открыто объявила бы о своих целях и получила поддержку властей. Тогда никто не сможет обвинять нас в самоуправстве. В этом и состоит идея Тибора.
      Голем взглянул на молодого Капулетти, и тот, начиная забавляться ситуацией, подтвердил:
      — Именно в этом.
      — А ты, оказывается, не дурак, — сказал Голем уважительно.
      — Нет, я не дурак, — согласился Тибор.
      — А что нужно для организации? — продолжала развивать свою мысль Розалинда.
      — Членские билеты, — мигом сообразил Голем. — Я, к примеру, состою в обществе охотников…
      — Правильно. А еще?
      — Что?
      — Нужен вождь.
      — Я знаю, кто больше всего подходит на такую роль, — подхватил Тибор. — Профессор Чейз. Хоть он и выскочка, зато отменный оратор. Ты сам, Голем, ему аплодировал.
      — Верно, — признал Голем. — Но с какой стати мне ставить над собой мата? Ты эти штучки брось. Вы только и глядите, как всех под себя подмять.
      — Голем прав, — вмешалась Розалинда. — Так можно только дискредитировать твою идею, Тибор.
      — Вождем должен быть агр, — изрек Голем тоном, не допускающим возражений.
      — Интересно, кого ты предлагаешь, — спросил Тибор с ехидством, — уж не себя ли?
      — Он предлагает меня, — заявила Розалинда.
      — Что?! — Тибор и Голем закатились в хохоте.
      — Нечего зубы скалить, — хладнокровно сказала Розалинда. — Во-первых, как вы изволили, должно быть, заметить, у меня голова варит не хуже ваших. А во-вторых, за мной пойдут не только мужчины, но и женщины. Наши ряды удвоятся.
      Голема проняли эти аргументы.
      — Она дело говорит.
      — Если вы меня поддержите, — посулила Розалинда, — я буду во всем с вами советоваться. Мы начнем с того, что заключим соглашение с Чейзом и используем авторитет, нажитый им после выступления в согласительной комиссии. Потом соберем митинг и пригласим газетчиков, чтобы они устроили нам рекламу.
      Интерес Тибора к Линде поостыл. Нет, эта девица не создана для любви, у нее государственный ум.
      — Почему бы и нет? — сказал он.

3