— Побуянь, побуянь, — у меня терпения много!

Он прошел в другую комнату, включил телевизор погромче и перестал обращать внимание на продолжающийся шум.

Затихло только к утру. За ночь дважды приходил Николай Иванович. Он порывался проскользнуть в квартиру и выяснить, что же, в конце концов, происходит. Но Олег, разумеется, его не пустил, мотивируя самыми невероятными причинами. Сосед был настойчив, и потом Олег очень удивился, как это он не вызвал милицию.

Около восьми часов утра Олег осторожно, стараясь не щелкнуть замком, приоткрыл дверь в маленькую комнату и, памятуя о том, как ловко накануне обезьяна швырнула в него миской, заглянул через узкую щелочку внутрь. Некоторое время он внимательно изучал видимое пространство, прислушиваясь одновременно, не возникнет ли снова подозрительный шум.

Весь пол в комнате был усеян какой-то непонятной трухой, обои со стен содраны вместе с газетами, потолок заляпан, словно пол в общественном туалете. От в общем-то неказистого светильника остались лишь оголенные провода, торчащие посередине потолка. Единственным предметом, почти не пострадавшим во время ночного буйства, был гардероб. Изрядно ободранный, он возвышался на прежнем месте и не был сдвинут ни на сантиметр.

Виновницы всего этого погрома видно не было. Памятуя о том, что зверь мог притаиться за дверью или за выступом встроенного шкафа, Олег еще немного приотворил дверь и прислушался. В комнате было тихо, не было слышно даже дыхания. Однако Олег был терпелив — он выждал еще минут десять, но ничего не изменилось. Казалось, комната пуста. И тут Олегу пришла в голову мысль — а не убила ли себя его гостья во время ночного неистовства?!

Без дальнейших размышлений Олег распахнул дверь и шагнул в комнату. Если сначала состояние помещения повергло его хозяина в уныние, то теперь он почувствовал уважение к тому, кто все это натворил. Какая невероятная энергия потребовалась для того, чтобы с беспрецедентной скрупулезностью содрать со стен всю бумагу до последнего клочка и превратить ее в труху, почти в пыль, устилающую пол! Разодрать на отдельные волокна мешок и все полученное пропорционально смешать! При всем при этом работа была проделана с невероятным шумом, словно во исполнение какого-то дикарского обряда.

Но не это занимало Олега в тот момент. Его внимание было приковано к обезьяне, ничком лежащей в углу. Сейчас она напоминала старую, грязную шубу, брошенную за ненадобностью. Животное лежало уткнувшись мордой в угол в неудобной позе, вывернув руки и подтянув ноги к груди. Пыльная короткая шерсть слиплась от пота и грязи. Помня о неистощимой энергии своего питомца и опасаясь подвоха с его стороны, Олег осторожно протянул руку и дотронулся до покрытой шерстью спины. На ощупь кожа была холодной, и движений, свойственных дыханию, не ощущалось. Осмелев, Олег энергично повернул обезьяну на спину и в ужасе отпрыгнул прочь. Потом ноги его внезапно ослабели, и он в изнеможении рухнул на пол.

Перед ним, задрав подбородок к потолку, лежало существо. На обезьяну оно было похоже не более, чем любой представитель человечества. Оно было смугло, сверх всякой меры волосато телом, но это было!.. Это был человек! Роста в нем было едва ли более полутора метров, но плотная, хорошо сложенная фигура напоминала скорее карлика, чем, к примеру, орангутанга. Сходство с последним, правда, придавало почти полное отсутствие шеи и немного не по-человечески сплюснутая голова. Лицо, изборожденное морщинами, было чисто, без признаков растительности и при беглом взгляде могло быть признано за лицо жителя Средней Азии — такие же высокие скулы, по всей видимости, большие глаза, крупный, но тонко вылепленный нос. Только рот и подбородок не подходили ни под одно сравнение. Рот был большим и безгубым — ребенка с таким ртом в любом дворе всю жизнь дразнили бы Буратино. А что касается подбородка, то Олегу никогда не приходилось видеть ничего подобного. Он был цилиндрической формы, словно здесь, под кожей, находилась не нормальная нижняя челюсть, а консервная банка от шпрот. Можно было предположить, что Бог взял упругую металлическую полосу и, согнув из нее полукруг и установив на место, завершил тем самым создание этого странного лица.

Впрочем, не только в лице незнакомца, но и во всем его теле были одни сплошные несуразицы. Не будучи знакомым со сравнительной анатомией, Олег чисто интуитивно обращал внимание на несоответствия в строении незнакомца с привычными аналогами. В первую очередь его поразили кисти рук — они были в полтора раза длиннее нормальных, и в тонких сильных пальцах ощущалась гибкость, не свойственная человеческим. Не было мочек на ушах, не был заметен кадык. Мышцы груди и пресса имели совершенно отличную от человеческой конфигурацию. Словно неумелый скульптор, закрыв глаза, ваял это тело, заботясь лишь о самом отдаленном сходстве. Гость был явно мужского пола, но данный орган настолько отличался формой и размерами от известных, что больше напоминал уродство. Ноги существа были толстые, короткие и кривые, словно он много лет провел в седле. Ступни были сорок пятого размера и пропорционально сложены, так же как и кисти — пальцы ног были тонкие и длинные.

— Однако рассиживаться нечего, — вслух сказал Олег, поднимаясь с пола.

Действительно, следовало что-то предпринять. Обезьяна оказалась человеком, но это ничуть не умаляет нашего долга перед терпящим нужду в помощи. Олег ни минуты не сомневался, что незнакомец жив, — он просто не хотел верить в фатальный исход. И не потому, что в свое время заплатил деньги, как могут подумать некоторые, а потому, что закон человеческой совести велит каждому помогать ближнему в беде. И не нам судить тех, кто из трусости или корысти нарушает этот закон.

Еще не зная, чем помочь, Олег шагнул к незнакомцу, поднял его на руки и понес в ванную. Уже на ходу он решил согреть гостя горячей ванной. Но через несколько минут понял, что из этой затеи ничего не выйдет — пациент был слишком мал ростом и вдобавок к тому не мог самостоятельно держать голову над водой. Поэтому Олег решил просто вымыть его с помощью душа, а согреть теплыми одеялами и горячим питьем. Однако и мытье под душем оказалось непростым делом. Олег извел кусок мыла и привел в негодность мочалку, зато гость стал менее смуглым и даже начал проявлять признаки жизни. Заметив это, Олег удвоил усилия. В процессе мытья ему удалось отыскать на руке незнакомца пульс, и теперь он мог хоть как-то контролировать его состояние. Наконец Олег решил, что в ванной им делать больше нечего, и перенес гостя в комнату.

Уложив больного на диван и укутав его всем, что только нашлось под рукой, Олег попытался напоить его, но тот так плотно сжал рот, что это оказалось невозможным. Тогда Олег решил немного подождать. Возможно, позже незнакомец придет в себя и дело пойдет на лад. В томительном ожидании прошел час, и Олег, сидящий на диване, незаметно для себя задремал…

Сон его был нарушен птичьим пением. Звуки чем-то напоминали цвирканье ласточки или щелканье соловья. Олег стряхнул остатки сна и придвинулся к своему подопечному. Тот был явно в беспамятстве и бредил таким оригинальным образом. Олег поднялся и поднес больному воды. Тот с жадностью напился и затих. Только тогда молодой человек вспомнил, что гость ничего не ел с тех пор, как переступил порог квартиры. Лихорадочно придумывая меню, пригодное для такого случая, Олег даже покраснел от напряжения. О самодельном жарком не могло быть и речи — его можно было применять вместо картечи. Оставался только вполне удачно сваренный борщ.

Тщательно процедив варево через дуршлаг и превратив в кашицу овощи, Олег налил получившуюся смесь в эмалированный ковшик и разогрел, не доводя до кипения. Потом снова перелил варево, на сей раз в чайник, чтобы удобнее было поить больного. Однако и это оказалось непростым делом — незнакомец опять сжал челюсти, и пришлось ждать, когда же он снова расслабится. Но даже когда Олег дождался этого, ему пришлось изрядно повозиться, прежде чем все пол-литра супа были проглочены. Наконец Олег позволил себе распрямиться, отер пот со лба и тихонько, почти счастливо засмеялся.

На следующий день, в понедельник, Олег, прибегнув к некоторым общеизвестным хитростям, добыл больничный лист и остался дома. Целую неделю он трогательно ухаживал за больным, получая при этом истинное наслаждение. Теперь он был кому-то нужен, даже необходим. Очень пригодились ему тогда навыки обращения с грудничками. Олег кормил гостя из бутылочки — так было проще. Тот же находился на грани сознания — мог самостоятельно есть, но ни передвигаться, ни вразумительно объясняться, ни даже открыть глаза был не в состоянии. Однако в субботу старания Олега были наконец вознаграждены.

Олег собирался пробежаться по магазинам и купить хоть что-нибудь пригодное для питания больного. Запасы продуктов быстро истощались, и их нужно было пополнять намного энергичнее, чем раньше, — теперь едоков было двое. Олег не представлял себе, где возьмет денег, резервы которых были уже на исходе, и для него самого оставалось загадкой, каким образом он умудряется наскрести по карманам необходимую сумму.

Уже когда Олег взялся за дверную ручку, из комнаты до него донесся ясный голос, который с известной долей удивления произнес некую фразу. Олег смог только понять, что говорили по-немецки, но в языках он силен не был, и поэтому смысл сказанного от него ускользнул. Не соблюдая обычных формальностей с переобуванием, молодой человек ринулся в комнату и увидел своего подопечного сидящим на диване. В глазах гостя светилось удивление.

— Wer bist du? — спросил он, явно озадаченный.

— Я? Bin ich… — Олег попытался вспомнить школьную программу, но из этого ничего не вышло.

Поэтому он пошел по тернистому пути, которым следуют люди, не знающие языка собеседника, — стал объясняться с помощью жестов и элементарных понятий.

— Я, я здесь живу, это — мой дом… Дом, понимаете? Хаус… — Он так усердно жестикулировал, что гость почел за благо отодвинуться, насколько ему позволяли размеры дивана.

Олег еще долго размахивал руками, пытаясь описать события, имевшие место неделю назад и в последующие дни, но и сам знал, что получается у него крайне бестолково и если бы ему кто-то взялся объяснять нечто таким же образом, то он тоже ничего не понял бы. Тем не менее молодой человек честно старался вспомнить немецкие слова и выражения, но кроме «Hande hoch!» ничего не приходило в. голову. Наконец Олег заметил в глазах гостя понимание.

Впрочем, скорее сочувствие или нет… Представьте себе глаза человека, уснувшего где-нибудь в окопе, под обстрелом, а проснувшегося после победы у себя дома. Что будет в этих глазах? Радость и облегчение? Разумеется! И не только это, ведь все страхи, весь пот, вся кровь позади. Впереди только мир, огромный и прекрасный, и бесконечность времени… Вот так приблизительно смотрел незнакомец на Олега. Он словно сдерживал счастливый смех долго отсутствовавшего и наконец вернувшегося домой отца, не узнанного выросшим за его отсутствие сыном.

— Меня зовут Рададор, — неожиданно сказал он и тихо рассмеялся.

Так состоялось их знакомство.

Для тех, кто не читал «Одиноких странников», поясню. Около десяти лет назад от описываемых событий произошел катаклизм, сравнимый с тем, который религиозные догматики могли бы назвать концом света, если бы Вселенная не была возрождена теми же существами, которыми была разрушена. Полярно отстоящие друг от друга силы боролись за господство на Земле и рыцарь Корпуса защиты цивилизаций попал в самый центр этой борьбы. Надо отдать ему должное, Рададор сумел очень быстро разобраться в ситуации и присоединился к тем, кто сражался против сил зла. Но кто из нас без греха? Доблестный рыцарь совершил ошибку — попробовал алкогольных напитков местной выработки. Пагубная страсть столь стремительно развилась, что в течение короткого срока несчастный пришелец спился и был выброшен врагом вон из своего начиненного всевозможными видами оружия панциря. Понимая всю тяжесть вины перед соратниками, он наложил на себя тяжкую епитимью — бесконечное скитание по городам и весям. Он умудрился обойти пешком почти всю Европу и наконец добрался до Москвы — города своего первого контакта. Здесь должен был находиться Ант — единственное существо во Вселенной, способное ему помочь. Но прошло слишком много времени, когда он достиг цели, было поздно — Рададор остался едва ли не единственным свидетелем крушения и возрождения Земли. Большая часть участников событий покинула пределы планеты и рассеялась между звезд, меньшая часть погибла в развернувшемся сражении. Анты же, перед тем как покинуть планету, постарались изгладить все следы происшедшей катастрофы, и это им удалось. Они даже соединили оборванную было ленту времени так, что самый придирчивый ревизор не нашел бы шва.

Так Рададор остался один. Один в целом мире. Без надежды когда-нибудь вернуться в привычную обстановку. И никто из миллиардов окружающих его людей не в состоянии был ему помочь. Он был еще более одинок, чем самый несчастный Робинзон, выброшенный штормом на голую скалу.

Последующие годы слились для него в один «смутный день». В этом дне существовало лишь похмелье и его удовлетворение. Неясные лица, самые жуткие притоны, тысячи приемов добывания денег на выпивку — все это смешалось в один бесконечный кошмар. И, даже очень напрягши память, он не смог бы вспомнить точно, куда за это время забрасывала его судьба. Ведь это он — гордый космический рыцарь — придумал продавать себя на рынке, выдавая за обезьяну. Механизм мошенничества был прост: во время сделки Рададор гипнотизировал покупателя, а после получения денег напарник быстро скрывался, потом покидал свою «упаковку» и Рададор. Обманутые таким образом покупатели винили во всем себя и не предъявляли претензий. Дважды такой трюк сходил им с рук, а на третьем — сорвалось. Никто не мог предвидеть того, что Олег завяжет мешок, а тот, в свою очередь, окажется таким крепким…

Дальше был провал. Рададор мог только предположить, что было с ним в течение последней недели. Он помнил только ярость, с какой хотел уничтожить все вокруг, но сил не было. Потом полный мрак, прерываемый время от времени кошмарами. По всей видимости, отсутствие алкоголя вызвало к действию внутренние силы организма, только и ждавшие до поры, когда смогут побороть пагубную страсть. Произошел некий «сбой всех систем» и перестроение их на нужный лад. Не думаю, что хоть одному человеку удалось такое без принуждения извне.

Все это промелькнуло в мозгу Олега, как видеофильм, пущенный на перемотку. Он уловил самую суть происшедшего. Но осмыслить не успел — смех гостя, истеричный, рак звон разбитого оконного стекла, больно резанул душу.

— Почему вы смеетесь? — «так странно» хотел добавить Олег, но передумал.

— Раньше я называл не имя, а звание.

Олег с интересом взглянул на него. Поощренный взглядом Рададор горько усмехнулся и произнес:

— Космический рыцарь защиты цивилизаций…

— Но вы и остались им, — попытался успокоить его тег.

— Нет, друг мой, я больше не рыцарь. Я нарушил почти все обеты, данные мной. Да и не может быть рыцарем существо, позволившее себе так низко пасть. Имя мое давно вычеркнуто из списков ордена. Мне никогда уже не поднять ритуального меча на традиционном праздновании…

Рададор сурово прищурился. Его душили рыдания, но он не хотел показать этого.

— Оставь меня, — прошептал он, низко наклонив голову.

Олегу не оставалось ничего другого, кроме как удалиться. Некоторое время он возился на кухне, собственно говоря, просто переставляя что-то с места на место или поправляя. Зажег газ, поставил чайник, который совсем недавно кипел. Рассказ рыцаря поразил Олега до глубины души. С раннего детства он любил читать фантастику и, что греха таить, до определенного возраста безоговорочно верил всему написанному. Позже пришло понимание того, что кто-то способен мечтать столь красиво, что об этом стоило писать. Как любой мечтатель, Олег часто представлял себя как бы внутри читаемого романа, но в самой заветной своей мечте не мог придумать ничего подобного. Где-то там, в глубине сознания, бродила подленькая, но спасительная для привыкшего к определенному порядку вещей разума мысль. Подобные идеи возникают у каждого, кто сталкивается с событием или явлением, не укладывающимся в привычные рамки. Более склонные к анализу и самокритичные люди в таких случаях устраивают ревизию своему разуму на предмет его здоровья. А менее самокритичные стараются найти подобный недуг в других. «Это же алкоголик, живущий в дебрях своего бреда!» — шептало нечто внутри Олега. «Да нет же! — возражала надежда. — Все — правда! От первого и до последнего слова!» Сам же молодой человек находился как бы в стороне. Он не мог в тот момент определить, где истина, но очень надеялся, что все объяснится в самое короткое время.

Тут он заметил, что ходит по квартире в уличной обуви, удивился и пошел в прихожую переобуться. Поход в магазин откладывался.

Внезапно из комнаты донеслось шлепанье босых ног. Рададор предстал перед Олегом завернутый в байковое одеяло, словно римлянин в тогу.

— Я знаю! — воскликнул он, воздевая руку к потолку. Молодой человек замер с шлепанцем в руке.

— Я знаю, как мне хотя бы частично восстановить мое доброе имя! — Он с торжеством глядел на Олега. — И ты поможешь мне в этом!

Олег бросил шлепанец на пол и, потупившись, завершил переобувание.

— Да я всей душой… Я рад помочь вам… — Тут он окончательно смутился и смолк.

— Ты хочешь знать, мой друг, что может снова вернуть мне имя? Ответ мой прост! — Рададор, казалось, сейчас лопнет от переполняющего его торжества, но он был искренен и не замечал того, что говорит едва ли не гомеровским стихом. — Так знай же, мой спаситель, чье сердце преисполнено любовью. Я, рыцарь ордена защиты миров от всяческой скверны, могу принять тебя в оруженосцы, не спрашивая ничьего совета. А там, прошедши испытанья, ты станешь рыцарем и как бы продолженьем моим средь равных!

Олег окончательно растерялся. На мгновение ему показалось, что у Рададора от пережитого «поехала крыша», но эта мысль была тут же схвачена чьей-то могучей волей, вырвана с корнем, смята и выброшена вон.

— Ты думаешь, я выжил из ума?! — неожиданно загремел рыцарь таким басом, что на антресоли что-то задребезжало. — Ошибаешься!

Рададор быстро огляделся, схватил большую английскую булавку, мгновенно разогнул ее, с силой уколол себя в указательный палец и последним ткнул Олега в лоб.

— Вот! Пролитой кровью клянусь, что сделаю из тебя настоящего рыцаря защиты цивилизаций. Орден будет гордиться тобой!

Олег бросил мимолетный взгляд в трюмо и увидел у тебя на лбу яркое зеленое пятно.

— А теперь, — рыцарь перешел на деловой тон, — найди мне хорошую сталь и прочное дерево. Это для начала.

Он еще раз смерил Олега полным достоинства взглядом и, по-военному развернувшись, удалился почти строевым шагом. Выглядело это очень комично при его одеянии, росте и отсутствии обуви, но Олег даже не улыбнулся — он вдруг понял, что его гость предельно серьезен С любое недоверие могло его обидеть.