Вот теперь в Пашкиных глазах авторитет брата вырос до небывалых высот. Этим, последним, штрихом Рогов лишил его остатков сомнения и страха перед предстоящим делом.
      - Номер надо будет грязью заляпать, - оглядывая мотоцикл, констатировал Ройтман. - И вообще - лучше все же подольше потом в тех краях не появляться... Когда поедем?
      - А сейчас.
      - Прямо сейчас? - Коленки Павла противно задрожали, и он зачем-то нервно оглянулся по-сторонам.
      - Эй, ты чего? Куда смотришь-то? - Виктор тряхнул брата за ухо.
      - Да так... померещилось.
      - Может, боишься? А, Пашка?
      - Поехали!
      Отступать было поздно и незачем.
      ... Путь до Главных ворот морского торгового порта много времени не занял. Неподалеку от "Альбатроса" Виктор слез с мотоцикла и дальше пошел пешком, велев Ройтману держаться поблизости и двигателя не глушить.
      На асфальтовом "пятачке" перед магазином, в самом конце Двинской улицы привычно суетился деловой народец. Человек сорок - даже больше, чем ожидали братья-разбойники.
      Все было тихо, мирно, благородно... Неискушенному прохожему даже могло показаться, что это отработавшие смену рабочие-портовики устраивают локальные междусобойчики, чтобы скинуться на бутылку и потом разойтись по пивбарам и винным магазинам.
      Однако, обычные забулдыги, соберись они тут в таком же количестве, обложили бы окрестности столь отборным и красочным матом, что не только людские уши - даже у трамваев повяли бы токоприемники.
      А эти - нет! Культурная публика...
      Подойдя ближе, Виктор сначала прошелся туда-сюда, а потом с чуть растерянным видом провинциала уселся на металлическое ограждение блеклого газона. При этом куртка его распахнулась, представив заинтересованным взорам "кукольную" приманку.
      Долго ждать не пришлось.
      От толпы спекулянтов отделился коренастый парняга лет двадцати пяти:
      - Чем-то интересуемся? Может, помочь? Спросите, не стесняйтесь.
      Виктор оценивающе оглядел потенциального "терпилу": килограммов под восемьдесят, ростом повыше, да и морда какая-то не слишком мирная.
      Отрицательно помотав головой, он дождался, пока спекулянт отойдет и пересел подальше от входа.
      Грабить, почему-то, расхотелось. Но возвращаться ни с чем на глазах у маячащего неподалеку Ройтмана тоже было неловко.
      Думы Виктора прервал дежурным вопросом следующий спекулянт. Этот оказался росточком пониже первого, но тоже особого доверия не вызвал.
      Пришлось отказаться и от его услуг, после чего минуты потянулись старой пеньковой веревкой - долго и бестолково. Сырой ветер с залива окатывал и без того застуженную поясницу, постепенно унося вместе с теплом и готовность к подвигам.
      - Джинсами не интересуетесь? - Перед Роговым нарисовался худой очкарик со всклокоченной шевелюрой и тяжелым портфелем в руке.
      - А что у тебя за штаны-то? - Душа Виктора запела в предчувствии долгожданной удачи. - Какая фирма?
      - Есть "Вранглер", есть "Монтана", есть "Ли", очень хорошие... заголосил спекулянт.
      - Почем?
      - Цена нормальная, по сто пятьдесят любые!
      - Самопал? - Изображая знатока, сдвинул брови Рогов.
      - Обижа-аете... Привозной товар, прямо с судна, из рейса.
      - И все лэйблы есть?
      - А как же! - Не унимался фарцовщик, мысленно благодаря Господа, что послал ему такого идиота. - И лэйблы, и зипера, и все сайзы. Двойной шов... Не хотите примерить?
      У Виктора екнуло сердце - ну, прямо, как по заказу!
      Стараясь унять дрожь нижней губы, он набрал в грудь побольше воздуха:
      - Что же. Можно, конечно, померить... Где тут у вас?
      - Да где угодно! Где угодно... Лишь бы народу поменьше. А то ведь, сами знаете - не дай Боже, менты.
      - Так куда идти-то?
      - Вон, хоть бы туда, в тот подьезд.
      Рогов против "того подьезда" ничего не имел. Еще неделю назад, проводя разведку предстоящего поля боя, он убедился, что сделки местными спекулянтами чаще всего совершаются именно в этом "парадняке".
      Идеальное место - к тому же, со вторым, запасным, выходом на противоположную сторону.
      - Ладно, пошли.
      Краем глаза Виктор заметил, что его действия не ускользнули от внимания Ройтмана. Паша медленно тронул мотоцикл с места, и ясно стало, что события теперь будут развиваться по своей собственной, неумолимой логике.
      Изменить что-то было уже не во власти Рогова. В каком-то душном оцепенении преодолел он вслед за фарцовщиком расстояние, отделявшее их от "примерочной".
      - Прошу, - очкарик придержал дверь и пропуская спутника вперед.
      - Ага, - выдавил из себя Виктор, толком даже не представляя, что сделает в следующее мгновение.
      Однако, оказавшись внутри полутемного помещения, он как можно ловчее рванул из-за пояса "ствол" и развернулся к жертве:
      - А ну, гони бабки, козел!
      - ... гони бабки, козел!
      Сначала Виктор подумал, что ответило эхо. Однако, в следующий миг увидел нацеленный прямо в лоб ствол огромного револьвера.
      "Вот и все, - подумал он. - Допрыгался на хер..."
      Осталось только зажмуриться и ждать выстрела.
      Впрочем, ожидание затянулось. Рогов приоткрыл глаза, и испытал новое потрясение: фарцовщик, забившись в угол, нервно трясся всем телом и что-то бормотал себе под нос.
      Глаза его были закрыты, очки запотели, а револьвер валялся рядом, на заплеванной плитке пола.
      Еще несколько драгоценных мгновений Виктор потратил на то, чтобы найти хоть какое-то обьяснение произошедшему. Может, спекулянта ударил кто-то третий? Ну, скажем, по башке, из-за угла... Неужели Пашка подоспел?
      Виктор огляделся, но в подьезде больше никого не было. Тогда он ткнул очкарика носком ботинка:
      - Ты чего? Слышь?
      - Не надо! Не надо... - затрясся бедолага. - Не стреляйте, я не хотел! Я нечаянно... Это они сказали, чтобы я деньги отнял, а мне и не надо совсем!
      - Чего тебе не надо? - Все ещё не понимал Рогов.
      - Ничего не надо! - Человек на полу открыл глаза и умоляюще посмотрел на Виктора. - Я же честный спекулянт, не грабитель... А они заставили, сказали, мол, раз проиграл - давай!
      - Как проиграл? Кого?
      - Ну, в карты, в "деберц". Понимаете? Мы от скуки по сотенной, вот я и проигрался, а Лысый... Это он, гад! Говорит - давай...
      - Ах ты, падла! Геморрой вонючий, - теперь в голосе Виктора зазвучала радость полного понимания, и его сразу же понесло:
      - На мента кинулся?
      - На кого? - Поперхнулся очкарик.
      - Ты дурочку-то не валяй! Нападение на сотрудника органов, при исполнении...
      - Я не знал, честно! Клянусь! - Рогову показалось, что спекулянт сейчас потеряет сознание. - Я не знал, что вы опер...
      Увидев, что Виктор поднял с полу револьвер, он засуетился:
      - Это не настоящий! Зажигалка, понимаете?
      В этот момент дверь подьезда со скрипом приоткрылась, и в образовавшуюся щель просунулась чья-то незнакомая Рогову морда.
      - Ну, чего там у тебя? Все пучком? - Спросила морда неизвестно кого.
      - Стоять! - Перепуганный Рогов направил на дверь сразу оба ствола своего пистолета и "трофейного" револьвера.
      Морда исчезла, однако в углу зашевелился фарцовщик.
      - Стоя-ять! - Заорал ещё громче Виктор и, не зная, что делать дальше, начал угрожающе щелкать курками над его головой.
      Тот, окончательно ошалев от ужаса, понял команду буквально, вскочил и ввытянулся по стойке смирно.
      - Лицом к стене, руки на затылок, ноги на ширину плеч... - Рогов не был уверен, что говорит все, как положено, однако времени вспоминать фильмы про милицию уже не осталось. - Н-на! Н-на, мудило!
      Влепив под зад "арестованному" пару безобидных пинков, он бросился к выходу из парадной.
      - Витя, давай! - Рядом, буквально в двух шагах поддавал газку своей "Яве" преданный Ройтман. - Побыстрее, пожалуйста, а то нам сейчас...
      Со стороны "Альбатроса" к братьям-разбойникам уже приближалось человек десять мужчин серьезного вида. Во главе, почему-то, с сержантом милиции видимо, спекулянты вытащили его по такому случаю из местного пикета.
      - Поехали, Паша... Гони, блин!
      Ройтман вылетел на оперативный простор, и не делая различия между проезжей частью и тротуаром понесся вдоль по Двинской улице. Лихо перемахнув через Обводный канал, он воткнул мотоцикл между двумя встречными трамваями и на красный свет оказался за перекрестком.
      - Ты чего? - Завопил Виктор. - Сбавь скорость, убемся ведь!
      - Не убьемся! - Ответил Павел, но дальше они поехали все же чуть помедленнее. А когда впереди показалась арка родного двора-колодца, он вообще остановился:
      - На фиг... Хватит! Какие тут, блин, грабежи, а? Да я пока тебя сегодня ждал - чуть не обосрался.
      - Обошлось же...
      - Хватит. Не могу я! Понял? Все. Лучше уж Карлины билетики лохам продавать.
      ... А сейчас Паша Ройтман стоял в дверях - заматеревший, конечно, но все такой же застенчивый и безобидный с виду. Только темные мешки под глазами: то ли от бессонницы, то ли по причине злоупотребления спиртным.
      - Здорово, братан. Здравствуй! - Радостно обнял его Виктор. - Хорошо, что пришел... Все уже в сборе, даже сам Ян Карлович не забыл - изволил пожаловать собственной персоной. Видал? Вон, у окна салаты втихаря пробует.
      Запоздавший гость разулся, прошел в комнату и сразу же уселся за стол:
      - Ну, будем здоровы! С возвращением, Витян.
      Веселье началось. Народ звякнул рюмками, выпил и потянулся за закусками. Потом повторили, потом выпили по третьей, по четвертой...
      - Ты как сам-то, Витек? - Вяло ковырнул тарелку с горячим Ройтман. Гадко там было, да?
      - По-всякому, Паша... Конечно, место суровое. Не каждый выживет, понял? Ты бы, со своим характером... - тут Рогов красочно и не особо стесняясь в выражениях обрисовал собеседнику переспективу его социально-полового статуса "на зоне".
      Да так, что Ройтман поперхнулся и замахал руками, словно отгоняя мух. Виктору даже стало жаль родственника:
      - Ладно, не обижайся... Это у меня теперь шуточки такие. Расскажи, лучше, что у тебя-то новенького? Семья, дети? Гляжу, при погонах!
      - Расскажи, расскажи, Пашенька, - встрял в разговор Ян Карлович по прозвищу Папа Карла. - Поведай миру!
      Ройтман пожал плечами, и Виктор вопросительно посмотрел на третьего их собеседника, ожидая продолжения.
      - Он у нас теперь большо-ой человек, - пояснил тот, подкладывая себе в тарелку салат из дефицитных кальмаров. - Шишка, одним словом! Сидит на Шпалерной, в ихнем управлении. Музеем заведует. Хи-хи... Почти, можно сказать, директор Эрмитажа.
      - Да ну! - Удивился Рогов и обернулся к брату:
      - Ты же, вроде, в порту, на таможне ошивался? Выперли, что ли?
      - Да так, - поморщился от неприятной темы Ройтман. - Ерунда, в общем... А музея-то - всего две сабли, да один орден. Остальное - декреты всякие, бумажки... Даже спереть нечего. Сижу там, как дурак - штаны казенные протираю. Скукота! Зарплату - и то во-время не платят. Так что, приходится по вечерам халтурить, пассажиров на "запорожце" возить.
      - Значит, так теперь живешь...
      - Живу. Как все... Чего рассказывать-то?
      - Пьешь?
      - В каком смысле?
      - Водочку... Сильно пьешь? - Уточнил Рогов, которого жизнь научила почти безошибочно распознавать людские пороки.
      - Ну что вы, Виктор! Скажете тоже... - слишком уж явно обиделся Ройтман.
      - Попивает, попивает, - подтвердил зловредный Папа Карла. - И не просто попивает, а жрет её, родимую, что ваша хавронья!
      - Ян Карлович! Я бы попросил тебя...
      - Ладно, все свои. Слышишь, Виктор? Ему нет бы накушаться тихо, да спать уйти. Обязательно ведь на подвиги тянет, за руль! Тут на днях, говорят, гаишники его тормознули на Краснопутиловской.
      - Пьяного?
      - Естественно! Улица глухая, вот он и решил по ней вечерком к отчему дому пробираться. Даже фары, мудак, загасил - чтобы машину не видно было. Ну, менты его за отсутствие освещения в темное время суток и остановили. Открывают дверцу - а там Павлик, в дрыбадан. Начали вытаскивать - ни в какую! Плюется, толкается, ногами машет...
      - Не было этого!
      Ройтман сидел красный и злой, но Ян Карлович только отмахнулся:
      - Чего он им только не орал... И "где мой именной маузер?", и "на мое место встанут тысячи"! В общем, влипнуть должен был капитально, однако... До сих пор понять не могу, как это тебе, Пашенька, права водительские вернули?
      - Да что же это такое? - Застонал Ройтман. Дождавшись, когда все отсмеются, он перешел в наступление:
      - Сами вы, голубчик, лошадка темная! Лучше, про себя расскажите.
      - А что? - Заинтересовался Виктор.
      - Годы не стоят на месте, любезный братец. Идут, родимые! Идут... Ян Карлович буржуем заделался, гидрографию свою забросил к чертовой матери, и теперь богат до неприличности. Деньги лопатой гребет, а как был жидом, так и остался!
      - Это кто из нас ещё жид! - Возмутился Папа Карла. - Сам ты...
      - Шапку его итальянскую помнишь? Такую кургузую, на рыбьем меху?
      - Ну, - кивнул Виктор.
      - Он же её ещё до того, как тебя посадили, купил. Который уже год носит... Я его недавно, ради хохмы, попросил эту шапку по-дружески продать. Так он такую цену заломил! В комиссионке - и то раза в два дешевле.
      Теперь обьектом для насмешек стал Папа Карла, и мстительный Павел решил взять реванш:
      - Про машину не слышал? Хотя, конечно... Привез он с последнего своего рейса, из Голландии, "форд-сиерру". Поставил под окном - любуется! По вечерам сидит в нем, дорогие сигареты курит, музыку слушает, а на работу в общественном транспорте добирается. Чтобы, значит, ходовую часть не повредить. Или кузов не поцарапать... Кстати, ещё как он в транспорте ездит - это особая история! Купил один-единственный талон, прокомпостировал и таскает повсюду в кармане. Зайдет в троллейбус или в трамвай, встанет возле компостера и ждет, пока кто-нибудь не попросит пробить. Чужой, свеженький, прокомпостирует - и себе, а свой задроченный, с несхожими дырками, возвращает: "Будьте любезны!" Все: "Ой, спасибо, спасибо!" - кто же будет рассматривать? Так и ездил почти год, пока контролеры из трамвая не выкинули.
      - А чего же выкинули-то? - Давясь от хохота спросил Виктор.
      - А, махнул рукой Папа Карла. - От компостера отойти не успел. Там и накрыли, волки позорные!
      ... В этот счастливый для недавнего зэка Рогова день пили и гуляли ещё много и долго. И разошлись далеко за полночь.
      Проводив последних гостей, Виктор небрежно завалился на старенький свой диван:
      - Ну, здорово дружище... Давно не виделись.
      Усталость и хмель застолья ломили тело, но сон отгоняла череда мыслей о прошлом и будущем. Очень хотелось Рогову в ту ночь, чтобы будущее его оказалось светлым и ласковым.
      Незаметно, Виктор все же задремал.
      Глава 2
      В следующий понедельник, ближе к обеду, на квартиру Роговых заявился участковый.
      Позвонил в дверь, представился по всем правилам и без приглашения проследовал на кухню. Разложив бумаги, он с плохо скрываемым интересом уставился на Виктора.
      - Что? - В свою очередь спросил тот, усаживаясь напротив.
      Неприятный холодок пробежал по телу и замер под сердцем. Конечно, следовало ожидать, так уж заведено, хотя...
      - Формальность.
      - Неужели без этого нельзя?
      - К сожалению, - развел руками участковый. - Не обессудте! По закону положено.
      - Ну, раз положено... Меня что - под надзор?
      - Нет-нет! - Поспешил успокоить незваный гость. - Ни о каком надзоре речи не идет. Это раньше было, а сейчас... В общем, никому ничего не надо. Хотя, условно-досрочное освобождение...
      - Извините! - Поднял палец вверх Рогов. - Не совсем так. Я освобожден не досрочно, а по решению Верховного Суда.
      - Как это?
      - Срок мне "срезали", в чистую!
      В недоуменном молчании участковый вновь перелистал свои бумажки:
      - Да. Так точно! Ну, тем более - вам беспокоиться не о чем. А с меня уж не взыщите - работа такая.
      - Чего уж... - немного отмяк душой Рогов. - Слушайте, а может - пивка?
      Гость неожиданно легко согласился:
      - А что? Можно. Время к обеду, почему бы и нет?
      Виктор сноровисто чмокнул дверцей холодильника, и место казенных бланков на столе заняли две бутылки "жигулевского". Появился и огромный вяленый лещ.
      Слетели пробки:
      - Ну-с, начнем!
      - Да вы подлещика, подлещика оцените, - порекомендовал хозяин, опустошая вслед за участковым стакан золотисто - пенной жидкости.
      - Чудно... Знатная рыба! Высушена авторитетно.
      - Еще бы! Украинский подлещик-то, не просто так. Там солнце палит будь здоров!
      - Прислали?
      - Вчера. Посылку поездом получил от родственников. По отцу...
      Полтора часа застолья промчались легко и быстро.
      Первую пару бутылок сменила вторая, а уже потом, как-то вполне естественно и незаметно, вслед за пивом в ход пошел выставленный Роговым самогон.
      - Ты знаешь, Серега, как хохлы его называют?
      - Не-а, - участковый давно уже снял и туфли, и китель, и галстук, но вел себя вполне прилично.
      - Чамар!
      - А, гы-ы! Круто. Главное - соответствует...
      - Считаешь?
      - Конечно. Его же иначе и не назвать. Нет, Витя, ты только вслушайся: ч-чамар-р!
      - Сильно, - кивнул Рогов. - Иначе и верно - никак... Восемьдесят "оборотов", это же уважать надо!
      - Да-а, - протянул участковый и вслед за хозяином опрокинул в рот очередную стопку. - Бр-р-р! Умеют делать, собаки.
      - Обязаны уметь, - строго подтвердил Виктор. - Национальное ремесло. Это тебе не поляки какие-нибудь, или немцы - хохлы! Звучит гордо.
      - Слушай, - спохватился гость, - так, все-таки, на хрена ты из армии ушел? Чего не хватало?
      - Бляха-муха... Обьясняю же тебе, обьясняю, а все как об стенку горох. Меня же прямо из армии - фьюить! - и посадили.
      - Да ты что?!
      - Ну, точно.
      - Дела-а... Ни с кем не считаются! Эдак, скоро дело и до министров дойдет. Как думаешь?
      - Вряд ли, - поморщился Рогов. - Ворон, Серега, ворону в зад не заглядывает.
      Участковый прыснул, но тут же осекся:
      - Ты поосторожнее на такие темы... Слушай, а если бы не посадили остался служить?
      - Нет. Вряд ли... Не остался бы!
      - Почему?
      - А ты почему не остался? Говоришь ведь, тоже военное училище закончил? Танковое?
      - Ну, я... - развел руками гость. - У меня совсем другое дело, сугубо частный случай, можно сказать. Посмотрел бы я на тебя, где бы ты оказался, если бы дочку командующего округом трахнул! А после ещё и жениться отказался.
      - О, - уважительно наполнил стопки Рогов. - Серьезное дело... За такие шалости папашка её мог тебя и к стенке поставить. Говорят, и такое случалось!
      - Случалось, - приосанился бывший танкист, а теперь участковый инспектор:
      - Считаю, ещё повезло, что меня только из доблестных вооруженных сил поперли.
      - Может, стоило все-таки жениться? Служил бы сейчас у тестя-генерала под крылышком...
      - Ни за что! Свобода дороже. Я бы скорее сам с себя погоны лейтенантские сорвал, чем силком в ЗАГС, понял? Лучше бы под собственный танк лег, чем ещё раз с этой... Квазимордой.
      - А чего же ты её тогда трахнул?
      - Пьяный был, - вздохнул гость. - В говнище.
      - Ну, тогда ясно, - Виктор кивнул. - Тогда уж лучше танк.
      Посмеялись, и под тост за содружество родов войск выпили ещё по стопке. А к пяти часам вечера последняя бутылка печально звякнула в ведре для мусора.
      - Слушай, Витек...
      - Ну?
      - Мне все-таки что-то написать надо.
      - Пиши, - согласился Рогов.
      - А что писать-то?
      - Хер его маму знает... Кто из нас мент - ты или я?
      - Не-е... Не я - это точно! - Заверил гость. - Путаешь ты все... Я офицер бронетанковых войск, понял?
      - Был. Был офицером... А теперь ты, Серега, обыкновенный участковый милиционер.
      - Да? - Расстроился собеседник.
      - Абсолютная правда, - вздохнул Виктор.
      - Печально, печально. А ты тогда кто?
      - Я? Я - офицер железнодорожных войск. Был... А теперь - зэк! Но вообще-то, тоже бывший. - Теперь настала очередь Рогова прослезиться:
      - Из "бывших" я, Серега!
      - Не, Витек, перестань... Какой же ты зэк? Ты не зэк! Ты - Витек. Мужик, настоящий вояка!
      - Был. Да весь вышел... Поэтому - пиши!
      - Не буду. Не буду ничего писать, и не уговаривай! Не желаю... Что я тебе, писарь, что ли?
      - Пиши, дурак. Пиши, а то уволят тебя из этих... внутренних органов.
      - Не уволят. Хош на спор? Не уволят! В ментовке сейчас и так работать некому.
      - Пиши, говорю.
      - Ладно, уломал, - согласился Серега. - Чего писать-то?
      - Ну, как там у вас положено: фамилия, адрес, размер ботинок...
      - Хорошо. Фамилия?
      - Чья? - Вытаращился Виктор.
      - Ох, извини... Я уже её, вроде, где-то записывал? А, вот! Длинная какая-то. Двойная... Так ты Левшов или Рогов?
      - Левшов по отцу, а Рогов - это по материнской линии. Она вчера уехала.
      - Кто уехала? Линия, что ли?
      - Балда, - обиделся Виктор. - Мать уехала! К родным, на Украину. Там и домик небольшой в наследство остался... Хата.
      - А-а, - понимающе тряхнул головой участковый и захлопнул папку с документами:
      - Все! Больше ничего писать не буду. Надоело, бл-ля... Ты лучше, Витек, расскажи, как умудрился-то?
      - Чего умудрился?
      - Сухим из воды выйти, вот чего.
      - Не понимаю.
      - Хорошо, сфыр... сфру... сформулирую. Статья у тебя тяжелая, "мокрая" - умышленное убийство. Два трупа, из штатного оружия! Шутка ли? А тебе дают всего треху.
      - Пять.
      - Чего - пять?
      - Сначала пять лет дали. А потом, уже на зоне, скинули до трех.
      - Ну, конечно, - сыронизировал участковый, - теперь все ясно! Ты, наверное, племянник Ельцына?
      - С чего это? - Опять обиделся Рогов. - Я что, похож на него?
      - С чего? Да все с того же.
      Гость понимающе подмигнул и продолжил, загибая пальцы:
      - С поста дежурного по части сбежал с пистолетом - раз! Пару мужиков пристрелил навылет, так что они прямо на месте копыта откинули - два! Тебе "вышка" корячилась, а дали трешник. Много заплатил?
      - Ни копейки, - покачал головой хозяин. - Откуда? Хочешь, верь, хочешь - нет... Сам не понимаю. Повезло, наверное. Просто повезло!
      - Бывает, - не стал спорить участковый.
      Собеседники закурили. На улице, за окном, потемнело, и двор уже начал постепенно затихать в ожидании ночи.
      - Чем теперь заниматься-то станешь?
      - Не знаю пока, - ответил Виктор. - Времена у вас тут какие-то непонятные. С работой неважно, предприятия останавливаются и вообще...
      - Может, помочь? С трудоустройством?
      - Нет, спасибо. Попробую сам.
      - Только не сорвись, гляди! Хватит уже.
      - Нет, Серега. Не сорвусь. Настрелялся уже, насиделся - по самое не хочу! Зарекся... Я сейчас чуть "феню" блатную услышу - тошнит, честное слово! Надоели они мне все там за три года, как за сотню. Просто пожить хочется, понимаешь? Просто - пожить.
      - Сейчас многие так хотели бы... Да не у всех получается.
      - Попытаемся.
      - Дай-то Бог... Трудно будет. - Участковый с усилием поднялся из-за стола и опираясь руками о стены направился к выходу:
      - Все! Пока. Пора мне уже... и честь знать.
      - Посидел бы еще? Сбегали бы, добавили?
      - Нет. Надо идти.
      Серега привел сначала себя, а потом милицейскую форму в относительно приличный вид.
      - Ты как, в порядке?
      - Нор-рмально!
      Задержавшись в дверях, он обернулся к хозяину и тихим, но неожиданно трезвым голосом произнес:
      - Вот что... Предупредить хочу. Как солдат - солдата. Не все у тебя чисто.
      - В каком смысле?
      Но участковый сделал вид, что не слышит:
      - В общем-то, раньше мы действительно квартиры обходили, а сейчас... Какая там, к ядреной матери, профилактика подучетного элемента! Бардак в ментовке - полный. Но сюда меня шеф специально направил. На-стой-чи-во, понял? Сердитый такой был весь из себя, обиженный... По-моему, кто-то его напряг насчет тебя, персонально. Пометочку сделал. Так что, мотай на ус! До встречи.
      - Счастливо. Спасибо тебе!
      "Хороший парень, - умилялся Виктор, провожая гостя взглядом из-за окна. - И не мент никакой... Танкист он! По походке видно."
      Рогов вспомнил про предостережение и пожал плечами: ерунда какая! бред! Пометки, крестики-кружочки. Плевать.
      Не до них. Жизнь только начинается, и прожить её надо так, чтобы...
      * * *
      Буквально через несколько дней Виктор устроился на работу.
      Относительно недалеко, на Васильевском острове - снабженцем в кооператив с поэтическим названием "Лана". Проработав там всего пару недель, он поймал... превосходный триппер.
      - Ух ты, мать твою! - Перепугался Виктор и со всех ног бросился к доктору соответствующего профиля.
      - Жениться бы вам, молодой человек, - с укоризной покачал головой врач-венеролог.
      Рогов не возражал, но дальше благих пожеланий дело так и не продвинулось. Да и когда было думать о создании семьи, если днями, ночами, а то и сутками напролет был он занят поиском и закупкой всего, что необходимо для нормального функционирования кооператива.
      "Лана" специализировалась на предоставлении богатым клиентам спиртного и дефицитных продуктов. В основном - для вошедших в моду увеселительных выездов в разные частные пансионаты, "оздоровительные комплексы" и бани.
      Тогда, в начале девяностых, заведения подобного рода плодились прямо на глазах. Но, несмотря на суровую конкуренцию, процветали - ведь основную массу их посетителей составляла первая волна "новых руских": бандиты, кооператоры, частные предприниматели средней руки и чиновники из бывших комсомольцев.
      Гуляли широко, с размахом людей, ещё не привыкших к шальным деньгам.
      Начиналось, обычно, с пышного застолья. Затем новоиспеченные дамы и господа устраивали всеобщее скотство, которое почему-то принимали за обязательный атрибут "сладкой жизни" высшего света. Завершала мероприятие пьяная потасовка, слезы, сопли и дружное тыканье мордой в остатки салата "оливье".
      Работа в "Лане", конечно, выматывала, отнимая и силы, и время - но Рогову нравилась. Коммерческих подвигов на пользу родного кооператива он так и не совершил, однако обладал в глазах начальства другим, не менее важным качеством - надежностью.
      Пил мало, поэтому всегда умудрялся дождаться кульминации в здравом уме и при памяти. Выждав момент, предшествующий затуханию веселья и мордобою, Виктор без разговоров сгребал шефа и его любовницу-секретаршу в охапку, загружал их в машину и вез по домам.
      Разумеется, эта услуга дорогого стоила: все понимали, что преданный человек под рукой в эпоху разгула преступности куда нужнее даже самого расторопного снабженца. А то в одиночку, да "под балдой" можно было проснуться в темной подворотне не только без денег и шмоток, но и без остатков здоровья.
      И все же, настал тот час, когда Виктору пришлось распрощаться с банно-увеселительным поприщем. Сначала на кооператив навалились нескончаемой чередой представители государственных инстанций - от могучего ОБХСС, до инспекции по труду и заработной плате. Затем их сменили "контролеры"-неформалы со стрижеными затылками и лепешками вместо носа, а в довершение всего кто-то обворовал офис "Ланы", вынеся оттуда все, вплоть до круглой печати.
      Шеф Рогова, следуя русской традиции сначала запил по-черному, а потом и вовсе исчез из города с любовницей и остатками кооперативных денег. Виктор же, вместе с другими покинутыми сотрудниками, повздыхал немного, забрал трудовую книжку и отправился восвояси.
      Работы в городе хватало, но все это было не то... Кем только он не побывал за месяцы, прошедшие после увольнения из "Ланы"! Сначала часами храпел в кабине давным-давно разобранного бензовоза, числясь автослесарем Севзапстроя.
      Гордо именуясь коммерческим директором, мотался по лесхозам в поисках выгодных поставщиков хвойного пиловочника для фирмы "Дары природы".
      В качестве инженера по технике безопасности шаркал подошвами по выцветшему линолеуму корпусов Электромеханического завода.
      Развозил по магазинам и ларькам минеральную воду, протухший кетчуп, резиновые детские игрушки...
      Потом был Рогов абсолютно независимым продавцом нутриевых шапок, копченой рыбы, подержанных автозапчастей - и даже судился на административной комиссии за продажу у метро бесплатных рекламных газет.
      Но ни одно из этих трудовых начинаний не приносило ему ежемесячной суммы, хотя бы сопоставимой с размерами прожиточного минимума. Дни протекали один за другим - достаточно вяло и гадко, а светлое завтра все не наступало.
      Зато вернулись ночные кошмары...
      Наконец, устав от насмешек и сочувствия окружающих, Виктор решил примкнуть к славной когорте частных извозчиков. Для этого он пригнал из-за города и привел в божеский вид старый, изьеденный ржавчиной "Москвич". Машина досталась Рогову от отца, по наследству - в свое время мать пожалела её продавать, а потом уже просто никто не предлагал за эту развалину мало-мальски приличной цены.
      Работал Виктор по свободному графику. А именно: когда хотел - выезжал, когда не хотел - тоже выезжал. А вот когда не хотел этого "Москвич" - тогда не выезжал. Ругаясь грязно, крутился он волчком вокруг вредной машины, пинал её по колесам и в конце концов лез с инструментами в двигатель или волок на подзарядку аккумулятор.
      В итоге, на ремонт уходили последние силы и деньги. Но за неимением горничной, как говорится... Скоро Виктор окончательно втянулся в нарастающий ритм дорожного движения, и даже ощутил некую прелесть одинокого рысканья по разбитому асфальту ночного города.
      Глава 3
      Отмеченная в памяти Рогова лишь износом покрышек и литрами сгоревшего в двигателе бензина, прошла зима девяносто второго года. За ней, как и положено, вернулась в Питер робкая, гриппозная весна.
      Работал Виктор, в основном, вечерами и ночью, а сейчас время близилось к обеду. Поэтому, он спокойно, не торопясь катил на своей развалюхе в гости к брату, на Шпалерную улицу.