– А в чем, собственно, дело? – поинтересовался блинолицый управляющий и на всякий случай улыбнулся тоже.
      – В шляпе, голубчик, в шляпе, – Саша достал из кармана пиджака «корочки», раскрыл, давая возможность охраннику и управляющему прочесть все до буковки и внимательно рассмотреть фотографию. – С кем Алла Викентиевна общалась наиболее близко?
      – Э-э-э-э, – управляющий оглянулся, указал на окошко с цифрой 6. – С Наташенькой… Гхэ… В смысле, с Наташей Раменской общалась. Подруги они. – Он вдруг замолк, посмотрел, щурясь, на визитера. – А почему вы сказали «общалась»? С Аллой что-то произошло? Саша посерьезнел, убрал удостоверение в карман, предупредил, понижая голос:
      – Произошло, произошло. Только давайте не будем кричать на весь зал, товарищ. Хорошо?
      – Хорошо. Не будем, – лицо управляющего вытянулось и сменило оттенок с «наливной персик» на «летнее небо перед грозой». – Ее… – оглянулся через плечо, прошептал: -…убили, да?
      – Почему вы так решили? – быстро поинтересовался Саша.
      – Ну как… – управляющий растерялся. – Вы же сами сказали…
      – Я ничего такого не говорил.
      – Как не говорили?
      – Да вот так. Не говорил и все. Я сказал: «произошло», а «произошло» вовсе не предполагает убийство. Алла Викентиевна могла попасть под машину, утонуть, отравиться газом. – Саша подался вперед, почти прижался к управляющему и, приблизив лицо к белесому «блину», едва не коснувшись носом носа собеседника, понизил голос уже даже не до шепота, а до почти неразличимого выдоха: – Так откуда вы знаете, что ее убили? Именно убили?
      – Ничего я не знаю! – взвизгнул управляющий, испуганно отшатываясь.
      – Я так сразу и подумал, – спокойно и уверенно заметил Саша, выпрямляясь. – Любому ясно: вы – честный человек. По нашей линии. А с остальным разберется налоговая инспекция, – и обаятельно поинтересовался: – Так как, вы сказали, зовут подругу Аллы Викентиевны? Наташа? Чудесное имя. Значит, пойду теперь побеседую с Наташей.
      – Рабочий день ведь, – тоскливо брякнул в широкую кашемировую спину управляющий. – Клиенты. Саша резко развернулся на каблуках, вскинул удивленно брови:
      – Что вы сказали, простите?
      – Ничего, – быстро заверил его блинолицый. – Я нем, как рыба.
      – Да? Значит, мне показалось, – кивнул Саша и зашагал к нужному окошку. Наташа оказалась очаровательной девушкой. Как раз в Сашином вкусе. Она изучала какие-то данные, появляющиеся на мониторе компьютера, что-то выписывала в широченную ведомость, что-то, наоборот, набирала на клавиатуре. Получалось это у нее чрезвычайно ловко. Оперативник навалился локтем на стойку, растянул губы в улыбке то ли Жерара Филипа, то ли Луи де Фюнеса, поздоровался:
      – Добрый день, Наташа.
      – Здравствуйте. – Девушка на секунду оторвала взгляд от монитора, но тут же вновь вернулась к работе. – Вы насчет карты? Подождите секунду, пожалуйста, я сейчас освобожусь. Саша почувствовал себя уязвленным. Еще бы, такая улыбка даром пропала.
      – Вообще-то я не насчет карты, – буркнул он. – Даже если это – прикупной туз. Сомнительного качества острота «утонула» следом за игривой улыбочкой.
      – Да? – слегка рассеянно спросила девушка.
      – Да. – Саша привык, что дамы обращают на него внимание. Исключения нарушали его хрупкое душевное равновесие. – Кстати, вы не устали работать? Может быть, прогуляемся, пообедаем где-нибудь?
      – Нет, спасибо. – Наташа набрала очередную команду, щелкнула по клавише «Enter», повернулась к собеседнику и вежливо поинтересовалась: – Слушаю вас.
      – Вот так вот, – разочарованно произнес себе под нос оперативник. – Она, оказывается, меня даже не слушала. – Он кашлянул и попробовал воспроизвести коронную «бронебойную» улыбку еще раз, но ничего не вышло. Наташа терпеливо ждала. Тогда оперативник вздохнул и примирительно произнес: – Вообще-то я из милиции. И мне необходимо с вами поговорить с глазу на глаз.
      – Вообще-то, – в тон ему ответила девушка, – перерыв у меня только через сорок минут.
      – Вы из-за этого толстяка, что ли, беспокоитесь? – Саша стрельнул глазами на управляющего, бестолково-выжидательно мнущегося поодаль. – Так вы не волнуйтесь, я с ним уже договорился, – и, обернувшись, состроив вопросительную физиономию, показал на пальцах: «Мы тут отлучимся ненадолго? Как вы смотрите?» Управляющий быстро-быстро закивал. На лице его отразилось непередаваемое облегчение, смешанное с абсолютно искренней радостью. Мол, и пожалуйста, и на здоровье вам, идите себе, идите, идите, найдется, кем подменить, и вообще, это не проблема, даже не берите в голову. Господи, пустяки какие. Кстати, его, управляющего, ни капельки не затруднит посидеть за стойкой полчасика-час, а если надо, так он может и больше… Не дожидаясь окончания этого исполненного страсти и небывалого творческого подъема мимического монолога, Саша вновь повернулся к Наташе:
      – Я же говорил. Он совсем не возражает. Наташа пожала плечами, легко поднялась с казенного стула. Фигурка у нее была под стать личику. Саша млел. Накинув пальто, девушка вышла из-за стойки, остановилась, выжидательно глядя на «расплывающегося» кавалера:
      – И где вы намерены разговаривать?
      – Меня Саша зовут, – сообщил оперативник и, непонятно почему, покраснел.
      – Мое имя вам известно, – кивнула девушка. – Так где же мы будем разговаривать?
      – Да где угодно… Госп… Где угодно! – По Сашиному лицу было видно, что он, не медля ни секунды, пригласил бы спутницу в ресторан и разговаривал бы там до самого вечера, а то и до ночи, но, во-первых, служба, во-вторых, романсы, которые навязчиво мурлыкали в кармане те самые, бумажные. – Пойдемте в скверик, что ли? Покурим. Наташа засмеялась звонко, прикрывая тонкой ладошкой рот и откидывая голову. Волосы у нее были длинные, прямые, цвета начищенной латуни. Саша судорожно сглотнул и подумал о том, что в безумно нудном процессе, именуемом «работой со свидетелями», иногда вдруг открываются довольно приятные стороны. Под бдительным взглядом Геракла в форме они вышли на улицу. Погодка не располагала к сидению по скверикам, но Наташа послушно следовала за Сашей. Они присели на узенькую, застеленную газетками лавочку, достали сигареты. Саша – «Мальборо», Наташа – тонкого валютного «Давыдова». Оперативник донжуанисто щелкнул зажигалкой. Закурили, помолчали, переваривая первые, самые вкусные затяжки.
      – Наташа, у меня к вам большая просьба, – нарушил затянувшуюся паузу Саша. – Расскажите мне поподробнее про Аллу.
      – Ладожскую?
      – Именно. Наташа вдруг прямо и внимательно посмотрела на оперативника.
      – Что-то не так?
      – Да нет, все нормально. Так это из-за вас Алка не ходит на работу?
      – С чего это вы взяли? Наташа еще несколько секунд разглядывала его, затем шевельнула тонкой ладонью.
      – Ерунда. В любом случае с Алкой у вас ничего не получится, не тратьте зря время.
      – Почему не получится? – навострил уши Саша. – Я что, не в ее вкусе?
      – Да нет. В ее.
      – Тогда почему не получится? Девушка вздохнула и отвернулась, словно разговор стал ей неинтересен.
      – Потому, что Алка ждет не милиционера, а принца.
      – В смысле? Романтик, что ли?
      – Романтик, да, – Наташа усмехнулась. – Розовые замки Алке не интересны. Ей интересны замки вообще. Желательно старинные, несколько и в самых живописных уголках белого света. Так достаточно понятно?
      – Вполне, – разочарованно протянул Саша. – Не дурак.
      – Я так и подумала. – Девушка бросила сигарету в урну, отряхнула ладошки, взглянула на часы, поинтересовалась: – Это все, что вы хотели узнать?
      – Наташа, – Саша полез в карман пальто, где у него лежала одна-единственная фотокарточка. – Вы сядьте, успокойтесь, расслабьтесь. Он говорил это таким ненатурально-беспечным голосом, что девушка сразу встревожилась.
      – Что случилось? С Алкой что-нибудь произошло, да? Почему вы сразу не сказали?
      – Да успокойтесь вы! – прикрикнул на нее Саша и сразу же почувствовал себя в своей тарелке. – Еще неизвестно, ваша ли это подруга, – солгал он. У самого-то сомнений уже не оставалось. Несколько дней не была на работе. Куда уж тут сомневаться. – Сейчас я покажу вам фотографию, а вы скажете мне, Алла это или нет. Хорошо?
      – Хорошо, – не слишком уверенно кивнула Наташа. Оперативник вытащил из кармана карточку. Мертвенная бледность залила лицо девушки, дрогнули губы. Ответ уже не требовался. Саша спрятал фото в карман пальто и вздохнул.
      – Значит, все-таки она. Алла Викентиевна Ладожская.
      – Да, это Алла, – едва слышно прошептала Наташа. Она торопливо отвернулась, плечи ее затряслись. Плакала девушка совершенно беззвучно и оттого особенно жалобно. Саша приобнял ее.
      – Ну, ну, ну. Все, все. Успокойся, успокойся. Ну? Успокойся, говорю. – Наташа шмыгнула аккуратным носиком, достала из нагрудного кармана платок, промокнула глаза. Саша внимательно наблюдал за ней. – Ну все? Молодчина.
      – Даже не верится, – пробормотала девушка. – Два дня назад сидели вместе на кухне, болтали, планы строили и вот… Глаза ее снова наполнились слезами, и Саша, опасаясь нового приступа рыданий, жестко приказал:
      – Прекращай это дело. Все. Стоп. Никаких слез. Слезами тут не поможешь. – Наташа посмотрела на него, всхлипнула и снова полезла за платком. – Ты, чем рыдать, лучше вот что… Лучше про ухажеров ее расскажи. Кто возле нее крутился в последнее время. Короче, обо всех знакомых твоей подруги. Тем более что, насколько я понял, их было не так уж и много. Наташа трясущимися пальцами достала еще одну сигарету, закурила, затянулась глубоко и жадно.
      – Да. Алла жила довольно замкнуто. Никогда никому не рассказывала о своих проблемах. Нет, знакомые у нее были, но все… полезные, что ли. С девчонками в банке мало общалась. Да и я с ней познакомилась только потому, что сидела рядом. Просто так бы никогда не заговорила. Поначалу она казалась мне немного высокомерной.
      – А чем Алла занималась в банке?
      – Обслуживала кредитные карточки. Не самая интересная работа.
      – Понял, – Саша посмотрел в небо, подумал. – Скажите, Наташа, Алла жила с родителями?
      – Нет. Она сама из Солнечногорска. В Москве снимала квартиру. Однокомнатную. На «Щукинской». А насчет знакомых… Я с Аллой дружила. Девчонки общались, но по необходимости. Все. – Наташа подумала и добавила: – Любовников у нее не было. Во всяком случае, мне об этой стороне ее жизни ничего не известно.
      – Что, такая женщина и не интересовалась мужчинами? – прищурился саркастически оперативник. Наташа усмехнулась язвительно:
      – Знаете, Саша, как представителю сильного пола, я бы могла наговорить вам тысячу не самых лестных вещей, но не стану этого делать.
      – Почему?
      – Потому что все равно не поймете. Что же касается мужчин, то Аллу интересовал только один мужчина. Тот, который должен был стать ее мужем. Ради этого она и сидела в банке сутками. Понимаете, Алла была не из тех, кто меняет планы по ходу дела. Обычно, сделав ставку, она жестко придерживалась выбранной линии. И вообще, была девушкой независимой. У родителей денег никогда не брала, наоборот, сама старалась помогать. В меру возможностей, конечно, – Наташа вздохнула. – Ей ведь надо было еще и выглядеть.
      – А не видели ли вы среди знакомых Аллы Викентиевны мужчину среднего возраста, рост примерно метр семьдесят пять. Носит очки, кепку-бейсболку, джинсы и кожаную куртку? Саша внимательно наблюдал за собеседницей. Девушка даже не задумалась.
      – Нет. Алла не интересовалась «бандерлогами».
      – Кем?
      – Ну… Есть такой сорт мужчин. Раньше они носили тайваньские спортивные костюмы, теперь джинсы, «кожу», бейсболки, кроссовки. Такие, знаете, любят изображать из себя сильно «крутых». Ходят с «пластилиновыми» телефонами, пальцы – как хвост у павлина. И разговаривают через нос. Наташа попыталась изобразить «бандерлога». Саша засмеялся.
      – Похоже. Я знаю таких ребят. Они «крутые» до того момента, пока у них на запястьях не защелкнут «браслеты» или не ткнут «пушкой» под челюсть.
      – Вот-вот. Грязь, одним словом. Нет, к таким мужчинам она старалась даже не приближаться. Но вообще тип в очках крутился возле нее.
      – Да? – Саша насторожился. – А как он выглядел?
      – Довольно молодой. – Наташа прикрыла глаза, вспоминая. – Знаете, плохо помню. Честно говоря, когда он приходил, я внимания на него не обратила. Аллу многие мужики пытались «склеить». И очередь к ней выстраивалась именно поэтому, – она смутилась, объяснила: – Это ведь только первое время клиентов разглядываешь. Потом устаешь. Все эти ребята в костюмах от Хьюго Босса начинают восприниматься как банкоматы. Что-то такое неживое, но дающее деньги. А этот… Он был какой-то незапоминающийся, хотя я и не присматривалась. В очках. Пальто хорошее, дорогое. На голове… то ли кепка, то ли шляпа… Нет, скорее кепка. Иномарка у него, темная.
      – Модель не запомнили? – быстро поинтересовался Саша.
      – Нет. Я и видела-то ее всего один раз. Когда он заезжал за Аллой после работы. Вечером дело было. У банка всегда машин много, так что… – Наташа посмотрела на оперативника. – А знаете, похоже, что Алла от него зависела.
      – Почему вы так думаете?
      – Я только сейчас сообразила. Когда мы вышли, Алла увидела машину, попрощалась и пошла к этой иномарке. Я решила: посмотрю хоть, что за мужик. Думала, он выйдет помочь ей. Не тут-то было. Этот парень открыл дверцу, не выбираясь из салона. – Наташа прищелкнула пальцами. – Если бы так поступил мужчина, который для Аллы ничего не значил, она бы просто прошла мимо. Понимаете? Такой… поступок абсолютно не в ее характере. Но Алла села в машину, и они уехали.
      – Так, так, так, – пробормотал Саша. – Значит, кавалер Аллы Викентиевны катается на темной иномарке.
      – Да. Широкая такая машина, не малолитражка.
      – Угу. А когда, вы говорите, это было?
      – Два дня назад, – уверенно сказала Наташа. – Я запомнила, потому что вчера Алла не вышла на работу. Подумала еще: «Закрутилась».
      – Тогда почему вы решили, что я – кавалер Аллы Викентиевны?
      – Это выглядело вполне логично. Вы – хозяин, а тот парень
      – ваш шофер. Манеры у него, прямо скажем… Тогда и покорность ее становилась понятной. На «неумытость» шофера она тоже не обратила бы внимания.
      – Скажите, а где Алла Викентиевна познакомилась с этим человеком?
      – В банке. Он приходил насчет кредитки. – Наташа подумала и добавила: – Наверное, у него должна быть крупная сумма на счете. На маленькую Алла не купилась бы. Она в этом кое-что понимала. Ее нельзя было провести «на мякине».
      – Владелец кредитки и иномарки, – пробормотал про себя Саша. – Отлично. – Он поднялся. Наташа смотрела на него с интересом. Ощущение было такое, словно у оперативника извлекли позвоночник и вставили вместо него жесткую пружину, которая толкала тело вперед, не позволяла ему находиться в покое. – Пойдемте, Наташа. Я провожу вас.
      – Вам не дадут фамилии, – покачала головой девушка, вставая. – И тем более счета.
      – Дадут, – хмыкнул с пуленепробиваемой уверенностью Саша. – Мне дадут. И то, и другое. Но не сейчас, а когда я вернусь с ордером.
 

***

 
      Протокол осмотра подъезда, того самого, в котором нашли окурки, и заключение судебно-медицинской экспертизы по трупу Аллы Викентиевны Ладожской Волин получил только к обеду. Два листа, «сшитые» канцелярскими скрепками, – все, что осталось от когда-то красивой, жизнерадостной девушки. Впрочем, насчет жизнерадостной – это были догадки. Эти убористо исписанные странички вместили в себя все. Ужас грядущей смерти, боль, отчаяние, мольбу в глазах. И кровь. Волин взял заключение, пробежал глазами первую страницу. Смерть наступила между десятью и одиннадцатью часами, в ночь с понедельника на вторник. А сегодня у нас… Волин взглянул на календарь. Пятница. Пятница! Он хлопнул себя по лбу. Черт, у Люськи же сегодня день рождения. А он, олух, забыл. То-то она взъелась с утра. Ну, теперь жди грозы. Настрополит Катьку, и будут обе смотреть волчицами. Надо бы пораньше с работы уйти, цветочков там купить, тортик, шампанского, что ли. Или водки? Впрочем, Катьке водку рановато. Обойдется шам… Без стука распахнулась дверь, в кабинет ввалился Саша. Лицо его сияло, как нимб над головой святого.
      – Аркадий Николаевич, – гаркнул оперативник от дверей. – Нужен ордер! Волин отложил заключение.
      – Так, Саша, спокойно. Расскажи мне, что произошло. Оперативник, пританцовывая от нетерпения, пересказал Волину разговор с Наташей.
      – Сколько там фамилий? Сотня? Две? Ну, допустим, даже три сотни, – вопил он. – Из них человек двадцать с темными иномарками. Мы его вычислили! Пройдемся по списку, проверим алиби на вчера и… когда там? Три дня назад… вторник! И на вторник! Опс – готово! Через день этот ублюдок будет у нас в руках! Тепленьким!
      – На понедельник, – поправил Волин. Новость, в общем, была хорошей. Однако он не разделял слишком уж бурного Сашиного оптимизма. – Ладожскую убили в понедельник. Так написано в заключении. Оперативник на мгновение застыл на месте, принялся что-то прикидывать в уме, наконец усмехнулся, покачал пальцем:
      – Не-ет, Аркадий Николаевич, во вторник! В понедельник Наташа еще сидела с Аллой Ладожской на кухне. Во вторник Алла вышла на работу. Этот психопат забрал ее у банка вечером. Вы меня не путайте.
      – Кто тебя путает? – Волин нахмурился, полез в заключение. – Ну? Вот ведь, черным по белому написано: «Между десятью и одиннадцатью часами, в ночь с понедельника на вторник». Это ты, друг мой, меня в заблуждение не вводи.
      – Где написано? Где? – вскинулся Саша.
      – Вот. Оперативник отыскал нужную строчку, прочел, хмыкнул, прочел еще раз.
      – Фигня какая-то получается, – бормотнул озадаченно. – Это что же выходит? Ладожскую убили, затем она попила с Наташей чайку, вышла с утра на работу, просидела за стойкой до вечера, потом уехала и только в машине померла окончательно. Так? Неужели никто не заметил, что она уже мертва?
      – Саша, прекращай юморить, – не без раздражения прервал его Волин. – Не будь циником. Терпеть этого не могу. Ты все-таки говоришь о покойнице!
      – Так ведь и я о том же, – не сдержался оперативник, но тут же осекся, сказал уже серьезно: – Извините, Аркадий Николаевич.
      – Давно бы так, – буркнул Волин. – Кто-то ошибается. Лично я склонен доверять экспертам.
      – Аркадий Николаевич, – вздохнул Саша, – если бы вы увидели Наташу лично, то от вашей уверенности не осталось бы камня на камне.
      – Не думаю.
      – Аркадий Николаевич, так как насчет ордера?
      – Да, – Волин достал бланк постановления, заполнил, поднялся: – Надо завизировать у «Главного». Посиди пока.
      – Я покурю? Можно?
      – Кури, – ответил Волин и вышел из кабинета, плотно прикрыв за собой дверь.
 

***

 
      Резкая трель рванула в тишине квартиры, словно граната. Маринка вздрогнула и посмотрела в сторону прихожей. Последний час она сидела в абсолютной тишине, снова и снова переживая испуг сегодняшнего дня. Вспоминая таинственно исчезнувшую цифру на стенке шкафа: 5. Не требовалось много ума, чтобы понять смысл этих зловещих «было – стало». Число жертв. Будущих жертв. Маринка переместилась с далекого седьмого на более престижное пятое место. Она зло скривилась. Интересно, подумалось ей сумрачно, а остальные четверо знают о своем месте в этой страшной очереди? Или нет? Звонит ли этот психопат им, чтобы насладиться чужим страхом, брызжущим, как сок из перезрелого граната? Да? Предположим, да. В таком случае, что они предпринимают? Обращаются в милицию? Бегут, куда глаза глядят? Что? Может быть, и ей стоило бы пуститься в бега? С Мишкиными возможностями она вполне могла бы «переждать» весь этот ужас где-нибудь за границей. В этот момент у нее появилась уверенность, что никакая «заграница» не спасет от лап убийцы-маньяка. Таинственного Бори. Психопата. Это можно назвать предчувствием, или предвидением, или еще Бог знает чем, важно, что Маринка была убеждена: расстояние не способно защитить ее. Что угодно, но только не бегство. По какой-то непонятной причине психопат Боря решил, что ему необходимо убить Маринку. И он это сделает. Пойдет за ней на край света. Но она станет седьмой жертвой. Господи, какой ужас. Маринка поежилась и зябко обняла себя за плечи. Именно в эту секунду и прозвучал звонок. Она вздрогнула и посмотрела в сторону прихожей. Сердце подпрыгнуло к горлу, забилось, разрывая гортань. Липкий, холодный пот пополз по спине. Звонок прозвучал еще раз. Долго и настойчиво. Кто-то очень хотел, чтобы его впустили в квартиру. А что, если это он? Боря? Несколько секунд Маринка сидела совершенно неподвижно, затем медленно, не производя ни малейшего шороха, поднялась и на цыпочках пошла к двери. Кто-то стоял там, на лестничной площадке, и ждал, пока она, Маринка, откроет дверь. Встревоженный голос утомленного рассудка вопил из-под многотонной толщи страха: «Дура! Подумай сама! Это не он! Он не стал бы звонить!» По мере приближения к двери голос этот тонул, становясь все тише и невнятнее, пока не смолк окончательно. Маринка уже была не в состоянии думать не только нормально, но даже просто думать. Ею управляли инстинкты, которые подсказывали: надо вести себя тихо. Тогда он подумает, что никого нет, и уйдет. Если же она обнаружит себя хотя бы легким шорохом, Боря сломает дверь, войдет и расправится с ней. Дверь у Мишки была не просто стальная, а бронированная, с каким-то там специальным наполнителем. Выбить ее плечом не удалось бы даже слону, но Маринка свято верила в то, что БОРЕ это удастся. Он всесилен. Она включила телеглазок. Новомодная, но чрезвычайно полезная штука. На маленьком черно-белом экранчике справа от двери появилось изображение высокого мужчины в пальто, костюме и галстуке. Он явно не подходил под описание, данное квартирной хозяйкой, славной Верой Алексеевной. Маринка протянула руку к интеркому, замешкалась, но все-таки нашла в себе силы надавить клавишу.
      – Что вам нужно? – спросила она, надеясь на то, что говорит достаточно уверенно. – Кто вы? Мужчина кашлянул, взглянул на вмонтированный в стену динамик, спокойно ответил:
      – Добрый день. Меня прислал Михаил. Я должен обеспечивать вашу безопасность.
      – Только не здесь, – категорично потребовала Маринка. – В квартире я хочу находиться одна. Мужчина хмыкнул. На острых скулах заиграли желваки, однако голос его остался ровным и дружелюбным.
      – Хорошо, но я должен убедиться, что в квартире вам ничто не угрожает. А для этого мне необходимо ее осмотреть. Маринка колебалась. Да, Мишка говорил, что пришлет охранника, но… В ней все еще жило «но», хотя первая жгучая волна ужаса уже схлынула. Если это, и правда, телохранитель, лучше позволить ему осмотреть квартиру. Маринка решительно повернула ключ, открыла дверь.
      – Хорошо. Входите, осматривайте. Телохранитель улыбнулся мягко и шагнул в прихожую, пробормотав: «Спасибо». Он прошелся по комнатам, выглянул во все окна, осмотрел карнизы и стены под ними. Маринка бродила за ним, как собачка. Этот человек излучал спокойствие и уверенность. Время от времени охранник указывал на что-то и спрашивал: «За стеной мусоропровод? Лифтовая шахта примыкает к вашей квартире? К соседней? Хорошо. Дом через дорогу жилой?» И так далее, в течение примерно получаса. Закончив «экскурсию» посещением ванной, туалета и кухни, он повернулся к Маринке и сообщил негромко:
      – Михаил изложил мне суть вашей проблемы. Уверяю вас, ни через окна, ни тем более через дверь этот парень войти не сможет. Если, конечно, вы сами ему не откроете.
      – Я не открою, – быстро заверила его Маринка. Телохранитель улыбнулся:
      – Ну и отлично. Успокойтесь, вам абсолютно нечего бояться. Единственное пожелание: зашторьте окна в спальне. И не открывайте их ни при каких обстоятельствах.
      – Вы думаете, он может выстрелить через стекло?
      – Не думаю, но совсем исключать подобную возможность не следует. Дальше, – он достал из кармана пальто передатчик. – Я или мой напарник будем вести круглосуточное наблюдение за вашим подъездом. Вы сможете связаться с нами в любое время при помощи этого передатчика.
      – А почему не у двери? В подъезде теплее и…
      – Россия – не Америка, – спокойно объяснил охранник. – Представителей милиции наше присутствие сильно нервирует. Да и у жильцов возникают неприятные ассоциации. У нас ведь до сих пор действуют правила социалистического общежития. Тут уж ничего не поделаешь. Мы остановились на наиболее удобном варианте – машина у подъезда. Чтобы подняться в квартиру, нам понадобится не больше десяти секунд. Вам не о чем волноваться.
      – Я надеюсь, – вздохнула Маринка.
      – Теперь насчет передатчика. Он уже настроен на нужную частоту, тумблеры не трогайте. Если нам понадобится что-то узнать у вас, вызовем по рации. Вы услышите. Пользоваться умеете? Нет? Смотрите, – охранник объяснил Маринке, на какую клавишу и в какой момент нужно нажимать. – И последнее. Ни при каких обстоятельствах, что бы ни случилось, не открывайте входную дверь, если не увидите в глазок меня. Или напарника, конечно.
      – А если придет Миша?
      – Если придет Миша, один из нас поднимется вместе с ним. Вы все поняли?
      – Все, – кивнула Маринка.
      – Больше не открывайте никому! Никому! Ни соседям, ни друзьям, ни знакомым. Никому. Если кто-нибудь будет звонить в дверь – вы немедленно связываетесь с нами. Услышите возню на лестнице…
      – Немедленно свяжусь с вами.
      – Правильно.
      – А… – Маринка замялась.
      – Что? – Телохранитель кивнул. – Спрашивайте, не стесняйтесь.
      – У вас есть оружие?
      – Разумеется. Хотя мне еще ни разу не приходилось его использовать, – мужчина улыбнулся. Маринка кивнула. Она почувствовала себя гораздо лучше. Ей даже стало немного стыдно за страх, испытанный раньше. Рядом с этим парнем она вдруг ощутила, насколько бессмысленна была ее паника. Девушка улыбнулась. Впервые за несколько часов. Затем поинтересовалась:
      – А хозяйка? Вера Алексеевна? Она что-нибудь рассказала?
      – Как только ребята что-нибудь выяснят, сразу дадут знать. – Видимо, на лице Маринки слишком явно отразилось разочарование, поскольку охранник рассмеялся. – Не волнуйтесь, – сказал он. – Все будет нормально.
      – Думаете?
      – Уверен.
 

***

 
      Серый «Москвич-2141» притормозил у кирпичной пятиэтажки, из салона выбрались двое ребят исключительно крепкого сложения. Оба с бычьими шеями и короткими стрижками. Оба в серых костюмах и пальто. Третий парень, сидящий за рулем, вытащил из «бардачка» бутылку водки, протянул приятелям, буркнул:
      – Фуфырь не забудьте. Без фуфыря хрен что она вам расскажет.
      – Забыл, – согласился первый, подхватил бутылку и сунул в карман. Затем достал из нагрудного кармана пиджака сложенный вдвое лист, развернул, сверился с адресом и двинул массивной челюстью: – Квартира тридцать шесть. Четвертый этаж. Напарник ничего не сказал. Просто зашагал по слякотной дорожке к подъезду. Первый потянулся за ним. Оба поднялись на нужный этаж, остановились у зашарпанной двери.
      – А они точно дома? – поинтересовался первый невнятно, словно жвачку жевал. – Рабочий день все-таки.
      – Точно, – ответил напарник. – Такие не работают. Такие только отдыхают. Я-то знаю. Полжизни с этой шушерой валандаюсь. Он поднялся на пару ступенек, поглядел вверх, словно хотел убедиться, что никто не подслушивает их разговор, стоя площадкой выше. Лестница была пуста. Тем временем первый протянул руку к болтающемуся на проводке звонку, но вдруг остановился и втянул ноздрями воздух. Белесые брови его сдвинулись к переносице.
      – Чуешь? – спросил он. Напарник тоже принюхался и уверенно заявил:
      – Газом воняет.
      – Точно, газом, – поддержал первый, слегка бледнея. – Во, блин. И как меня угораздило на кнопку не нажать, а? Полетели бы мы с тобой в разные стороны, как, блин, грачи по осени.
      – Хорош болтать, – хмуро отозвался напарник. – Иди милицию вызывай и аварийку.
      – А ты?
      – А я здесь побуду пока. Прослежу, чтобы какой-нибудь умник спичкой ненароком не чиркнул. Весь дом поднимет на воздух.
 

***

 
      Лева сидел неестественно прямо, и вид у него был, как у комбайнера во время жатвы, то есть очень озабоченный. Он перелистывал блокнот, просматривал записи. Контраст между ним и Сашей поражал. Хотя оно и понятно. Ведь Смирнитскому не пришлось общаться с родителями убитой Аллы Ладожской. За него это сделают другие люди. Участковый, например. Волин рылся в бумагах, давая возможность оперативнику успокоиться и подготовиться к разговору.
      – Кстати, – нарушил он молчание. – «Главный» связался с горпрокуратурой. Начальство договорилось с МВД о выделении патрулей.
      – Хорошо, – бесстрастно заметил Лева.
      – Но нам велено подготовить дело к передаче по инстанции. Оперативник поднял голову, посмотрел на Волина и задал один-единственный вопрос:
      – Когда?
      – Думаю, дней через пять. Пока группу соберут, пока утвердят состав… Подтекст был ясен: «За пять-то дней, глядишь, уже и ловить никого не придется. Сами управимся». Лева удовлетворенно качнул курчавой головой:
      – Уложимся. Если постараемся.
      – Я тоже так думаю. Оперативник открыл первую страничку, облизнул губы – видно, давил в себе неприятные воспоминания, – и очень буднично начал читать:
      – Со второй жертвой дело обстоит следующим образом. Анастасия Сергеевна Пашина, семнадцать лет. Учащаяся ПТУ. Третий курс, швея-мотористка. Училась более чем средне. Дворовый ребенок. Родители целыми днями на работе, девчонка была предоставлена сама себе. Иногда пропадала на сутки. Пили, ясное дело, – Лева оторвался от записей, пояснил: – Они там во дворе сколотили компанию, человек десять-двенадцать. В основном мальчишки, но было и несколько девочек. По показаниям подруг, примерно две недели назад Настя познакомилась с каким-то молодым человеком. Произошло это в центре. Точнее, на Театральной площади. Она звонила по телефону-автомату, он стоял за ней в очереди. Разговорились, познакомились. Убийца пригласил Пашину в ночной клуб. Поужинали, обменялись телефонами. Номера, разумеется, никто не запомнил. Но Настя говорила, что ее «ухажер» – мужик с «крутой» машиной, «крутыми» деньгами и абсолютно без комплексов.