Это было самое красивое платье из всех, которые она когда-либо видела. Уилле с трудом верилось, что это ее платье. Остановившись в ногах кровати, девушка испытующе вытянула руку и слегка провела пальцем по ткани. Она легко вздохнула.

– Такое мягкое.

Уайнекен тут же подался вперед; когда он обнял ее за плечи и взглянул вместе с ней на платье, выражение его лица было очень печальным.

– Да. Это самый мягкий материал, который я смог найти. Твоя кожа никогда больше не почувствует грубой крестьянской одежды, Уилла. То время прошло. Хью – сильный и опытный воин. С ним ты будешь в безопасности без всяких ухищрений. Я не хочу сказать, что Ричард не был сильным и опытным воином, – поспешил он добавить, только сейчас поняв, как могут быть истолкованы его слова. – Он был. Но…

Повернувшись и прижав палец к его губам, Уилла заставила его замолчать. На се лице расцвела улыбка, хотя глаза и наполнились слезами.

– Теперь эта глава моей жизни кончена. У меня будут муж, дети, мне же надо будет скрываться. Это очень красивое платье, спасибо, дядя.

Она порывисто обняла старика. Уайнекен кашлянул, похлопал ее по спине и быстро повернулся, чтобы уйти, когда она убрала руки. Уилла подумала, что он поступает так, чтобы скрыть то, что его щеки были подозрительно мокрыми, даже тогда, когда Уилла быстро стерла собственные глупые слезы.

– Ну, я удаляюсь, чтобы ты могла подготовиться, – сказал Уайнекен бодрым тоном уже от двери. – Я прикажу приготовить ванну и пришлю Иду, она поможет тебе одеться.

– О нет! – быстро произнесла Уилла. – Ида сегодня очень рано встала, и она не так молода, как раньше. Дай ей отдохнуть. Я могу одеться и сама.

– Глупости! Теперь ты благородная дама. Я поищу кого-нибудь, кто мог бы услужить тебе. – Он улыбнулся. Пришли за мной, когда будешь готова, я провожу тебя вниз.

Уилла улыбнулась в ответ, кивнула и снова повернулась к кровати. Мгновение она смотрела на прекрасно, платье, потом плюхнулась поверх него с пронзительным криком. Взяв платье в руки, она перевернулась на спину, прижимая его к себе. Оно было прекрасно. Восхитительно: Это было самое великолепное платье на свете, и оно цели ком принадлежало ей! Поняв, что при таком обращении платье может помяться, Уилла быстро соскользнула с кровати. Подняв платье она приложила его к себе, стараясь разглядеть, как она будет в нем выглядеть. Несколько мгновений девушка восхищалась красотой наряда и удивлялась тому, какая мягкая ткань. Она уже в который раз терлась щекой о материал, нежный, как лепесток розы, когда от двери раздалось покашливание.

– Крошка Уилла?

Уилла настороженно взглянула в направлении двери. С тех пор как ее звали крошка Уилла, прошло много лет. Никто не звал ее так после смерти Лувены. Девушка внимательно посмотрела на пожилую женщину, стоявшую на пороге. Прошло несколько мгновений, прежде чем Уилла поняла, кто перед ней. Мать Лувены. Единственными людьми, называвшими ее так, были она и Лувена. На этом настояла Уилла. Остальные слуги обращались к ней «миледи».

– Олснета.

Она выдохнула имя так же неуверенно, как и вспомнила его. Эта женщина выглядела как мать Лувены. Годы не пощадили се. Некогда золотисто-рыжие волосы стали почти серыми. Сохранилось только несколько цветных прядей как намек на былое великолепие. Ее красивое смеющееся лицо исхудало и покрылось морщинами от страданий. Она казалась высохшей оболочкой женщины, которой когда-то была.

– Ты меня помнишь.

В этих словах прозвучало одновременно удивление и удовлетворение. Неожиданно улыбка смягчила черты Олснеты.

– Конечно, – пробормотала Уилла.

Выпустив из рук платье, которое опять очутилось на кровати, она импульсивно двинулась вперед, чтобы обнять эту женщину. Поначалу повариха чувствовала себя скованной, но потом успокоилась и обняла ее в ответ. Уилла разжала объятия.

– Ты помогала растить меня. Вы с Идой попеременно заботились обо мне как о ребенке, пока…

Уилла резко замолчала и отвернулась, не желая говорить о Лувене и ее смерти. Рассматривая платье, она потянула женщину за руку.

– Видишь платье, которое привез мне лорд Уайнекен? Я выйду в нем замуж, – быстро произнесла она, чтобы сменить тему разговора.

Несколько мгновений обе молчали. Уилла неуверенно взглянула на пожилую женщину и закусила губу, заметив горе, промелькнувшее в ее взгляде. Зная, что ее присутствие пробудило печальные воспоминания, Уилла осторожно дотронулась до него.

– Прости, Олснета, я не хотела…

– Красивое платье, правда? – перебила пожилая женщина подчеркнуто веселым тоном. – Оно тебе пойдет. – Протянув руку мимо Уиллы, она подняла наряд. – Лорд Уайнекен попросил меня прислать кого-нибудь, чтобы помочь тебе одеться. Я долго занималась подготовкой к празднику, но сейчас все готово, и я подумала, что тебе буде спокойнее, если ты увидишь знакомое лицо.

Пожилая служанка продолжала весело болтать, копи принесли и наполнили ванну. Она болтала все время, пока раздевала Уиллу, помогала ей принимать ванну, сушила ее волосы у камина и помогала облачиться в новый наряд. Это было пустой болтовней – сплетни о слугах, с которыми Уилле предстояло встретиться, рассказы о сестре Олснеты, умершей год назад, а также сетования на племянника, который – а в этом она была уверена – загнал своими проделками бедную женщину в могилу. Уилла пропускала все это мимо ушей и наслаждалась роскошью ванной. Она даже не понимала, как ей не хватало роскоши. С десяти лет она купалась только в реке. Летом мылись в реке, а зимой пользовались кувшином воды и тазиком для рук, Уилла наслаждалась возможностью расслабиться в обжигающе горячей воде. Уилла почти пожалела, когда Олснета объявила, что она готова, и поторопилась на поиски лорда Уайнекена.

– Хорошо, – произнес Уайнекен, стоя несколько мгновений спустя в проеме двери, которую Олснета оставила открытой.

В первый раз за все те годы, которые Уилла его знала, он больше ничего не сказал. Старик просто смотрел на нее, и на лице его было написано восхищение.

Уилла лучезарно улыбнулась в ответ, чувствуя себя красивой как никогда в жизни.

– Чем не нарядно? – спросила она, проводя рукой по сине-серой юбке.

Даже в детстве у нее не было такого красивого и удобного платья.

– Да, но… – Уайнекен слегка нахмурился. – Надеюсь, Хью не станет возражать. Я не думал, что платье будет настолько тесным. Я был уверен, что у дочери портнихи тот же размер, что и у тебя. Очевидно, я ошибался.

– Оно не тесное. Оно прекрасно сидит, милорд, – заверила его Уилла.

Девушка с удовольствием провела ладонями вниз по бедрам. Уайнекен с унынием проследил за ее жестом.

– Ты стала женщиной! Странно, но я всегда думал о тебе как о слабом ребенке, гибком, тонком и изящном. Но в мое отсутствие ты как-то…

Он замолчал и указал неопределенным жестом па се грудь и бедра, красиво обтянутые платьем. В ответ Уилла рассмеялась немного смущенно, а потом нахмурилась и указала пальцем на длинный рукав.

– Ты не думаешь, что рукава могли бы быть немного шире?

Уайнекен покачал головой.

– Нет. Сейчас в моде длинные свисающие рукава, дорогая. – Кашлянув, он протянул руку. – Идем. Мы спустимся вниз и покончим с этим.

Уилла с неохотой оставила платье. Напряженно улыбаясь, она положила свои пальцы в его ладонь. Он вывел ее из комнаты.

– Мой… мой… мой…

– Бог, – сухо подсказал Джолиет, посмотрев туда, куда, широко распахнув глаза, смотрел Лукан, чтобы понять, с чего это он так заикается.

Уилла была видением, спускавшимся по лестнице, опираясь на дрожащую руку Уайнекена.

– Ты пытаешься произнести «мой Бог». Хотя, по-моему, тут уместнее было бы говорить о богине.

Хью повернулся к лестнице и мгновенно почувствовал, что во рту пересохло как в пустыне. Уилла была красива в грубой деревенской мешковине, но в наряде подаренном ей Уайнекеном, девушка была просто великолепна. Услышав по вздоху с каждой стороны от себя, Хью посмотрел сначала на одного, потом на другого мужчину. Он заметил их благоговейные взгляды и подумал, во что ввязывается. Даже его изнеженный кузен поло жил па нее глаз. Свадьба состоялась на ступеньках часовни. Отец Бренман проводил церемонию торжественным тоном, каждый слуга и воин Хиллкреста оставил свое занятие, чтобы присутствовать на свадьбе. После этого все сели за праздничный стол в большом зале. Воздух благоухал пряностями и жареным мясом. Долгий праздничный обед состоял из нескольких блюд. Там были густые супы, пироги с ягодами и вареньем, хлеб, сыр, драчена, баранина, оленина, угорь, мелкис птицы, множество голубей, молочный поросенок, тушеный салат, позолоченный павлин, кабанья голова, украшенная фестонами, устрицы, сваренные в миндальном молоке, гусь в виноградно-чесночном соусе, баран, зажаренный целиком в кислом вишневом соусе, пирожные с кедровыми орехами и сахаром, сладкая пшеничная каша и подогретое вино с пряностями. Гостям была приготовлена даже розовая вода для омовения рук. Повариха явно старалась изо всех сил, особенно если учесть, что у нее было очень мало времени. Во время обеда Хью испытывал нечто схожее с изумлением, а также чувствовал простуду и недостаток сна. Скоро он стал утомленно покачиваться на стуле, глаза слипались и грозили закрыться окончательно. Почти уткнувшись носом в доску для резки хлеба, Хью понял, что может умереть от простуды в собственную брачную ночь. Допустить этого Хью не мог. Он оглядел комнату. Он был уверен, что праздник подходит к концу, но совсем не был уверен, что все кулинарные сюрпризы уже были представлены. После первого блюда был большой орел, потом было изображение Святого Андрея, сделанное из марципана и теста, после второго и… Нет, это было все. Он устало понял, что третий и последний кулинарный сюрприз еще не был представлен. Потом открылись двери кухни, и оттуда быстро вышла повариха. Олснета возглавляла шествие из двенадцати человек, несших большое блюдо, на котором возвышался квадратный замок размером в шесть футов. Это была точная копия Хиллкреста. Хью понял это, когда она привела и поставила всех перед ним и Уиллой, сидевшими во главе стола. Все было прекрасно выполнено, гости восторженно начали ахать и охать. Оказалось, что блюдо выполнено из марципана и раскрашенного теста. Детали его поражали. Там были даже фигурки, изображавшие Хью и Уиллу, стоящих на верхних ступенях замка. Он с гордостью понял, что здесь, в Хиллкресте, у него есть талантливый повар. Он кивком выразил женщине одобрение, раздумывая, можно ли это есть. Часто такие блюда были несъедобными, но у этого был просто восхитительный вид. Он получил ответ, когда повариха отвела слуг, принесших этот замок, и целая армия слуг забегала, разнося вафли, фрукты и сладости. Замок был несъедобным. Это не имело большого значения… Хью наелся до отвала. Все должны были чувствовать то же самое. Он заметил, что Уилла знаками отказывалась от еды. Он с облегчением возблагодарил Бога, именно в этот момент у него начался приступ кашля. Хью подумал, что не сможет дольше оставаться за столом. Решив, что он достаточно настрадался, Хью отхлебнул подогретого вина, чтобы согреть горло. Он заставил себя улыбнуться и постучал пальцем по плечу Уиллы, чтобы при влечь ее внимание, в то время как она разговаривала с Уайнекеном.

– Ты не думаешь, что нам стоит подняться наверх?

– Подняться наверх? – удивленно спросила она. – Но еще рано, муж мой. Я ни капельки не устала.

– Да. Мы не хотели бы, чтобы ты устала этим вечером.

– Почему? Я не 'засну, если не устану.

– Да, но это наша брачная ночь, – терпеливо объяснял Хью, многозначительно взглянув на нее.

Он боялся, что Уилла не имеет ни малейшего представления о том, что происходит на брачном ложе, но ее лицо внезапно прояснилось.

– А! Ты хочешь…

Она замолчала и покраснела. Вставая, Уилла повернулась к лорду Уайнекену, Хью ясно расслышал ее слова:

– Приношу мои извинения, милорд. Мне нужно идти спать.

– Так рано? – с удивлением воскликнул лорд Уайнекен.

– Да. Боюсь, мой муж хочет уложить меня, – ответила юная прекрасная невеста.

Уайнекен удивленно взглянул на Хью.

– Разумеется, хочет, – криво усмехнулся старик. Чувствуя, что краска заливает его лицо, Хью нетерпеливо встал и сжал руку Уиллы.

– Идем.

– Нет. – Уайнекен вскочил, схватив Хью за руку – Это не скачки, Хью. Дай ей подготовиться в уединении.

Хью хотел возразить, но заметил на лине Уиллы надежду. Его плечи тяжело опустились в знак поражения. Он уже доказал ей, какой он неуклюжий сторож, и не хотел продолжать в том же духе.

– Ну хорошо, – с несчастным видом согласился он. – Иди готовься.

Уилла благодарно улыбнулась своему новоиспеченному супругу и оглянулась в поисках Иды, но той нигде не было видно. Она смутилась, но потом вспомнила, что к старухе кто-то подошел в самом начале праздника и попросил помочь деревенской повивальной бабке во время сложных родов. Кажется, ей придется действовать самостоятельно. Эта мысль напугала девушку, и по дороге к лестнице она боролась с желанием сбежать. Страх действовал возбуждающе. Уилла никак не ожидала, что будет испытывать такое беспокойство. Но в конце концов Ида ей все объяснила. Она знала, чего ожидать. Бояться было нечего. То, что должно было случиться, имело не очень приятный смысл. По правде говоря, это было неловко и некрасиво. Уилла уговаривала себя, что должно же быть и что-то хорошее, иначе люди не занимались бы этим так часто. Уилла поднималась по лестнице, стараясь успокоиться. К сожалению, Ида особо подчеркнула, что в первый раз может быть неприятно. Она заявила, что поначалу будут кровь и боль, и они станут свидетельствами невинности невесты. К счастью, старуха кое-что предприняла, чтобы помочь Уилле пережить неприятный момент. Она приготовила ей отвар из трав. Состав должен был облегчить боль и снять напряжение Уиллы и, может быть, ослабить беспокойство. Предстоящая ночь принимала в сознании Уиллы угрожающие очертания, и неудивительно, что, как только он добралась до комнаты, в которой ей предстояло жить с мужем, ее в первую очередь заинтересовали травы. Прежде чем отправиться в деревню, Ида сунула ей в руку мешочек, который Уилла привязала к поясу, чтобы не забыть на столе. Она развязала мешочек, когда взгляд ее с облегчение» остановился на кувшине и кубках, стоявших на сундуке у огня. Оказалось, ей незачем посылать за напитком. Одной заботой меньше. Уилла поспешила к сундуку, выбрала один из кубков, открыла мешочек и высыпала в него основательную порцию содержимого. Потом она добавила немного жидкости из кувшина и понюхала смесь. Медовый запах отдавал орехом. Уилла смотрела, как травы кружатся в кубке, и раздумывала, достаточно ли она положила. Ида сказала быть экономной, но что именно она имела в виду? Экономить каждую щепотку? Или весь мешок? В конце концов, для нее наступала первая ночь. Ей больше никогда не понадобятся травы. Уилла решила, что нужно использовать весь мешочек. Она высыпала остатки в кубок и перемешала смесь пальцем, облизала его и поморщилась от отвращения. Ужасно! Это варево омерзительно! И она должна это выпить? Уилла подумала, что боль на ложе вряд ли того стоит, но потом чуть не умерла от страха, услышав звук приближающихся шагов. Когда кто-то прошел мимо двери, она со вздохом успокоилась. Ужасное нервное напряжение, как сказала Ида, все усложнит. В конце концов, хорошая порция успокоительного пойдет ей на пользу. Подняв кубок, она поколебалась, потом зажала нос, запрокинула голову и вылила жидкость прямо в горло. От отвращения у нее перехватило дух. Поставив кубок обратно, она схватила кувшин и начала пить прямо из него, делая большие глотки фруктовой жидкости, стараясь смыть вкус трав. Так она осушила весь кувшин. Ей удалось избавиться от большей части привкуса, но кое-что еще осталось. Она подумала, что ей придется смириться с этим, когда дверь комнаты открылась. Прижав к груди пустой кувшин, она повернулась. Когда Уилла увидела, кто это, то чуть не упала в обморок от облегчения.

– Ида! Ты вернулась!

– Да. – Женщина закрыла дверь и заторопилась. – Я вижу, ты даже не начала готовиться.

– Я только что поднялась, – объяснила Уилла.

– Ну что ж, тогда давай начинать. Где травы, которые я тебе дала?

– Я их уже приняла. Я как раз собиралась переодеться. Ида внимательно взглянула на псе.

– Ты была экономной, как я тебя учила?

– Да, – ответила Уилла и, чтобы избежать дальнейших вопросов, спросила о родах, на которых была Ида.

Хью считал себя самым терпеливым человеком. Он проследил за тем, как его жена покидает застолье, потом начал считать до ста. Он решил, что сможет последовать за ней, как только закончит. Это показалось ему абсолютно разумным. В конце концов, ей нужно снять только пару предметов туалета и забраться в постель. Это явно не займет много времени. Да, как раз столько, сколько потребуется, чтобы досчитать до ста. Он начал считать очень медленно, но от скуки быстро пробежал несколько дюжин цифр, прежде чем заставил себя снизить темп. Потом Лукан спросил его о новых поместьях, и Хью сбился со счета, сделав паузу, чтобы ответить. Рассердившись на самого себя, он произвольно продолжил считать с девяноста. Хью торопливо произнес к уме последние десять цифр и встал. Уайнекен схватил его за руку.

– Ты ведь не собираешься идти наверх, правда?

– Вы думаете, она еще не готова? – с сомнением спросил Хью.

– Господи, конечно, нет! – Уайнекен потянул его обратно. – Она только добралась до комнаты.

Хью нахмурился и посмотрел на лестницу. Она не торопилась взбежать по лестнице, пока он торопился досчитать до ста. Хью понял, что Уилла действительно только добралась до комнаты, и подавил зевок, пытаясь представить себе, что она сейчас делает. Захочет ли Уилла непременно искупаться перед сном? Он решил, что нет: она принимала ванну перед тем, как одеться в свадебный наряд. Значит, сейчас она раздевается. Эта мысль развеяла его сонливость. В эту самую минуту она, наверное, развязывает шнурки своего прекрасного голубого платья. Оно скользнет по ее плечам и упадет на пол с мягким шуршанием. Уилла аккуратно переступит через него и подойдет в одной сорочке к чаше с водой. На ней тонкая белая сорочка, такая тонкая, что если она встанет перед камином, через ткань будут видны ее ноги, пока она черпает воду пригоршнями и моет лицо. Капли воды намочат ткань на ее груди, материя прилипнет так, что затвердевшие соски…

– Ты так не считаешь, Хью?

Он быстро замигал, когда пропало видение, которым он наслаждался, и смущенно повернулся к Уайнекену:

– Чего я не считаю?

– Что повариха превзошла себя. Именно этого всегда требовал Ричард. Он считал Олснету настоящей мастерицей своего дела. Она учила Лувену своему ремеслу, когда та не играла с Уиллой.

– Хмм.

Хью рассеянно кивнул.

– Как вы полагаете, теперь она готова? – раздраженно поинтересовался он.

– Нет! – огрызнулся Уайнекен и указал за спину Хью. – Смотри, Ида вернулась из деревни и идет ей помогать. Я не сомневаюсь, что она спустится, чтобы известить тебя, когда они закончат.

В ответ на это Хью замычал. Он был совершенно уверен, что участие Иды только замедлит события. Ему казалось, что Уилла уже успела умыться и сделать все, что обычно делают женщины перед сном. Он не сомневался, что она уже сбросила сорочку и нагая скользнула под простыни. При мысли об этом Хью облизал губы, зная, что скоро обнимет это грациозное тело, почувствует, как ее соски мягко трутся о волосы на его груди. Его руки скользнут по ее гладкой спине, обнимут округлые ягодицы, потом он раздвинет ее ноги коленом, чтобы освободить себе путь внутрь ее, посеять свое семя глубоко в ее чрево. Наверное, оно примется сразу расти, и девять месяцев спустя Уилла покажет ему ребенка. Закрыв глаза, Хью представил себе маленького розового младенца, сосущего се грудь, но эта картина быстро сменилась другой – он сам сосет ее грудь, ее кожа раскрашена золотым светом камина, ее переливающиеся волосы вьются и сплетаются вокруг них двоих, когда они лежат обнявшись, его руки обнимают се бедра, держат ее на том месте, где он вошел в нее…

– Хватит!

Уайнекен отвлекся от разговора с Луканом, удивленно, взглянул на Хью, озадаченный этим выкриком.

– Что случилось, милорд?

Поняв, что говорил вслух, Хью потянулся за кружкой и вылил в себя солидную порцию эля. Он не хотел произносить это вслух, но… Он уже достаточно ждал, черт побери! Поднявшись, он решительно кивнул мужчинам.

– Я иду спать.

Он не стал дожидаться протестов Уайнекена и с решительным видом человека, направляющегося скорее на битву, чем ко сну, устремился к лестнице. То, как он выразился, исключало всякое вмешательство. Он был готов к брачному ложу и клялся, что никто не задержит его. Черт, да он был готов с того дня в конюшне! Единственное, что его остановило, так это то, что он не мог самостоятельно снять доспехи. И почему их делают так, что одному совершенно невозможно от них освободиться? А как же поступить, когда вокруг нет ни одного оруженосца? При мысли об этом Хью поморщился. Первое, что он сделал, когда Уайнекен повел Уиллу наверх, это послал за оруженосцем и за ванной. Какое же он получил облегчение, избавившись наконец от доспехов. Хью привык их носить, но, проведя в них три дня и две ночи, не знал, как избавиться. Как только была снята кольчуга, он отослал оруженосца, надеясь рассмотреть, что причиняло ему такую боль, когда он сидел в седле. Но ему так ничего и не удалось увидеть. Он все еще не был точно уверен, в чем дело, но горячая ванна несколько смягчила боль. Нельзя сказать, что ему было удобно сидеть во время свадебного пира, но по крайней мере ему удалось не морщиться и не вздрагивать от боли.