Глава 20

– Не стой на пороге, Джоан. Входи, – сказала Кларисса, поднимая глаза от книги, которую пыталась читать. Она никак не могла сосредоточиться, ее одолевали тревожные мысли, и большинство из них было о женщине, идущей сейчас к ней через библиотеку.

Джоан и Кили были единственными, кроме Эйдриана, Лидии и Реджиналда, кто был в городе и находился сейчас в поместье Моубри или поблизости. Кларисса не верила, что Лидия или Реджиналд могли подстроить те несчастные случаи, и она точно знала, что это был не Эйдриан. Так что оставались Джоан и Кили.

Джоан была самым вероятным подозреваемым. Кили был уже старик. Кларисса просто не могла представить, как он проникает в ее лондонский дом под покровом ночи, чтобы устроить пожар в коридоре перед дверью ее спальни. Или как он перелезает через заднюю калитку, чтобы проскользнуть по дорожкам в саду и ударить ее по голове.

С другой стороны, Джоан не было необходимости куда-то пробираться. Она всегда была рядом и всегда знала, где находится Кларисса и с кем она. Джоан действительно была единственной вероятной подозреваемой.

Главная сложность для Клариссы заключалась в том, что она не могла найти никакой причины так поступать. Кроме того, девушка ей нравилась, со вздохом призналась она.

Закрыв книгу и отложив ее в сторону, Кларисса внимательно посмотрела на Джоан, когда горничная остановилась перед ее столом. Ее глаза тут же сузились. Она никогда не видела служанку под таким углом, по крайней мере в очках. Только сейчас она заметила маленькую выпуклую родинку под ее подбородком. Кларисса уже видела такую родинку и точно на таком же месте. Десять лет назад.

Она смотрела на нее, потом перевела взгляд на лицо Джоан, внимательно изучая ее, прежде чем сказать:

– Что такое, Молли?

– Я просто хотела узнать, не хотите ли вы чашечку какао или чая, пока читаете, – спросила горничная.

Клариссы замерла. Джоан даже не заметила перемену имени. Этот факт и родинка были достаточными для Клариссы доказательствами.

– Нет, если он будет отравлен, как тот пирог... Молли, – снова сказала она.

Горничная вздрогнула, ее лицо стало непроницаемым, а глаза – настороженными, как у загнанной в угол кошки.

– Вы знаете.

– Я знаю, кто ты, – призналась Кларисса. – Но не понимаю, почему ты пыталась убить меня.

Руки Молли Филдинг сжались в кулаки.

– Мой брат.

– Джереми, – пробормотала Кларисса, вспомнив того человека. Он выглядел совершенно потрясающе в военной форме. По крайней мере она так думала тогда, в юности. Эйдриану он и в подметки не годился.

– И моя мать, – добавила Молли.

– Я никогда даже не видела вашу мать, – удивленно сказала Кларисса.

Молли с горечью продолжила:

– Когда Джереми приговорили и посадили в тюрьму, мы остались без всякой поддержки. Мне пришлось пойти на сцену, чтобы заработать на кусок хлеба. До этого я жила спокойной, беззаботной жизнью. Я даже не подозревала, как жестока может быть реальность.

– Мне жаль, что тебе пришлось пойти на это, чтобы поддержать себя и мать... – начала Кларисса, но Молли еще не закончила.

– Но на самом деле все было тщетно, – сказала она. – Я делала это ради мамы, но она умерла от горя после скандала и осуждения Джереми. А потом он умер... – Она подняла на Клариссу злые глаза, и в ее голосе зазвучал гнев. – Ты погубила их обоих.

– Я...

– И я пообещала себе, что однажды заставлю тебя заплатить.

Кларисса вздохнула, с жалостью глядя на Молли.

– И ты ждала все это время, чтобы отомстить.

– Честно говоря, я не ожидала, что мне представится шанс сделать это, – призналась Молли, взяв со стола нож для бумаги и рассеянно вертя его в руках. – Но потом, в начале сезона, ты, Лидия и ее друзья появились на пьесе, в которой я играла.

Кларисса удивленно заморгала. Она произнесла:

– Пьеса? Я всего один раз в жизни была в театре. Это была одна из шекспировских пьес, когда мы только приехали на сезон. – Она нахмурилась, не в силах вспомнить названия. Она тогда все равно ничего не могла видеть без очков и задремала, слушая. Отчаявшись вспомнить название, она спросила: – Ты была в той пьесе? Как актриса?

Молли кивнула:

– Моя героиня умерла в первом акте. Пока я лежала на сцене, я заметила вас в одной из лож. Во время антракта я проскользнула в фойе, чтобы посмотреть поближе и убедиться, что это ты. Я подслушала, как Лидия говорила, что тебе нужна горничная, что твоя прежняя была слишком стара, чтобы сопровождать в город. Я стояла прямо за тобой, и ты вдруг повернулась и огляделась по сторонам. Ты смотрела прямо на меня, и на твоем лице не отразилось ни малейшего узнавания. И тогда до меня вдруг дошло, что ты без очков.

– Лидия уже забрала их, – тихо сказала Кларисса.

Молли кивнула:

– Я не уверена, что даже тогда решилась бы на это, если бы мне не помогла судьба. В тот вечер я вернулась домой измученная и злая и проснулась посреди ночи от запаха дыма. Наш дом был в огне. Мне удалось выбраться через окно, но у меня не было времени, чтобы взять какую-нибудь одежду. Мне пришлось украсть ее. При пожаре я потеряла все. Только когда взошло солнце, я увидела, что украла. Это была одежда горничной. – Она коротко хохотнула. – Это казалось почти милостью провидения. Я не общалась ни с кем, кого знала в прошлой жизни. Я решила, пусть они думают, что я погибла в огне, и решила попробовать наняться к тебе горничной.

– Ты не боялась быть узнанной? – удивленно спросила Кларисса. – Если не мною, то кем-то другим? Ведь, несомненно, твое лицо как актрисы должно быть известно.

– Не очень. Никто не обращает внимания на слуг, – ответила Молли, равнодушно пожимая плечами. – Я больше беспокоилась, смогу ли получить это место. Я ничего не знала о том, как быть горничной. Но, думаю, моя игра на сцене сослужила мне хорошую службу. К вечеру того дня я уже была твоей служанкой.

– И потом начались несчастные случаи, – сказала Кларисса. – Я так понимаю, благодарить за падение с лестницы мне нужно тебя?

– Предмет, о который ты споткнулась, был мой башмак. Я снова быстро надела его и поспешила вниз узнать, в порядке ли ты после падения.

– А перед каретой?

Молли покачала головой:

– Это был просто несчастный случай. Я не имею к нему никакого отношения.

– Отравленный пирог?

– Думаю, я положила мало яда.

– Когда меня ударили по голове и бросили в фонтан?

Губы Молли напряглись от гнева и воспоминаний.

– Я наняла отца того мальчишки, который принес письмо. Он должен был только ударить тебя по голове и бросить без сознания. Предполагалось, что я сама прикончу тебя, но он слишком разошелся и пытался сделать это сам. Он старался произвести на меня впечатление, – сухо сказала она.

Кларисса обдумала это, потом спросила:

– Пожар?

Молли кивнула:

– Я заперла твою дверь и устроила поджог в коридоре, потом незаметно вернулась в постель, чтобы меня разбудили, когда пожар обнаружится.

Кларисса вздохнула и покачала головой:

– Мне жаль, что твоя мать умерла, Молли. Я тоже потеряла мать и знаю, как это может быть тяжело. Но ты обвиняешь не того человека. Скандал и все остальное – это дела твоего брата. А он умер в тюрьме. Его смерть не имеет ко мне никакого отношения, – тихо заметила она.

– Никакого отношения к тебе? – не веря своим ушам, повторила Молли, потом наставила на нее нож для бумаги и сказала: – Он умер в тюрьме... куда ты отправила его. Он вообще не должен был попасть в тюрьму. Он был хороший человек, добрый и милый, и...

– Извини, Молли, – удивленно перебила ее Кларисса, – но ты, похоже, забыла, что твой брат похитил меня и обманом вынудил выйти за него замуж, чтобы получить мое наследство. Я вряд ли могу назвать его хорошим, добрым и милым человеком.

– Он любил тебя.

– Он любил мое наследство и придумал план, как получить его, – нетерпеливо поправила Кларисса. – И этот план не удался, как часто бывает со всеми плохими планами. Его поймали и заставили заплатить.

– Не надо было бы ничего платить, если бы он осуществил брак.

Кларисса не могла спорить с этим. Если бы капитан Филдинг принудил ее, брак уже нельзя было бы расторгнуть. Она бы сейчас прозябала в браке с человеком, которого интересовало только ее наследство.

– Благодаря своей доброте он позволил тебе отдохнуть в ту ночь – и эта доброта погубила его, – ожесточенно сказала Молли, в ее глазах появились слезы.

– Доброта, черта с два! – раздраженно бросила Кларисса, в подробностях вспомнив ту ночь и все ее унижения. Она не рассказала Эйдриану всего о своей первой брачной ночи; она никому этого не рассказывала. На самом деле капитан Филдинг не спрашивал, не слишком ли сильно она устала, когда заговорил на эту тему; он заявил, что она устала, и потом оставил ее одну. Теперь она была за это благодарна, но тогда быть вот так отвергнутой ей казалось унизительно.

– Твой брат не осуществил брак потому, что не пожелал утруждать себя, – мрачно сообщила Молли Кларисса. – Он не считал меня привлекательной. Мои груди были недостаточно большими, а служанка в таверне больше соответствовала его вкусам.

– Ты лжешь! – задохнулась Молли. – Это его доброта не позволила ему осуществить брак с тобой. Он сам мне так сказал. Его доброта погубила его. Совсем чуть-чуть этой доброты в ответ могло бы спасти его. Но ты ничего не дала взамен.

– Я не могла сделать ничего, после того как люди моего отца нашли нас, – возразила Кларисса. А потом честность заставила ее добавить: – Но даже если бы я могла сделать что-то в его интересах, я не знаю, что это могло бы быть. Для меня он был чужим человеком, а после того как нас нашли, я знала, что все это была ложь, чтобы заполучить мое наследство.

– Чужим человеком? – не веря своим ушам, воскликнула Молли. – Он любил тебя. Он говорил мне, что влюбился в тебя сразу же, как увидел.

– Тогда он лгал и тебе тоже, – твердо сказала Кларисса. – Возможно, чтобы сделать свой план более приемлемым для тебя и заручиться твоей поддержкой.

– Нет. – Молли покачала головой.

Кларисса раздраженно прищелкнула языком.

– Мы даже никогда не встречались. Как он мог заявлять, что любит меня?

– Он рассказывал мне обо всем этом, когда был в тюрьме. Он сказал, что наткнулся на тебя в театре, и...

– О, чепуха! – фыркнула Кларисса. – В том возрасте меня никуда не отпускали одну. Мы не встречались. Ты же наверняка помнишь, что когда я только приехала в гостиницу, он представился мне. Зачем бы ему представляться, если мы уже были знакомы?

Она увидела растерянность на лице Молли, когда та была вынуждена вспомнить их первую встречу. Думая, что она на правильном пути, Кларисса добавила:

– А что до его любви ко мне, так это тоже неправда. Я слышала это из его собственных уст. В ночь после нашей свадьбы мне приснился кошмар, и я пошла искать его. Когда я открыла дверь между нашими комнатами, я услышала, как он объяснял служанке – Бет, кажется, так ее звали, – что она очаровательная девушка с соблазнительной пышной грудью, в то время как его жена, увы, плоская, как доска, и некрасивая, как сапог. Когда девушка спросила, зачем же он женился на мне, он очень любезно объяснил, что, хотя внешность моя подкачала, зато у меня тяжелый кошелек. Потом он продолжил рассыпать ей комплименты, говоря, что это она причина, по которой он не стал вступать со мной в брачные отношения, что он займется этим в следующую ночь на корабле, если достаточно оправится после ночи с ней, но что все время, пока он будет выполнять свой супружеский долг, он будет представлять, что делает это с ней. Потом твой брат продолжил угождать ей, а я закрыла дверь. Похоже, его жадность ограничивалась не только деньгами. Если бы он смог контролировать себя, он бы осуществил наш брак и таким образом спас себя. – Кларисса устало пожала плечами. – И все же я вечно благодарна, что в том возрасте была плоской доской. И я была еще более благодарна, когда появились люди моего отца.

– Ложь. Все ложь! – взвыла Молли, поднимая нож для бумаги.

– Неужели? Подумай. Ты же была там. Всю дорогу от Лондонадо Гретна-Грин я была покладистая и тихая... до последнего утра. Ты не помнишь, какой раздраженной и несговорчивой я стала тогда? Как я требовала вернуться домой? Твой брат сказал, что я просто переутомилась, но когда я продолжила настаивать, он дал мне пощечину. Ты этого не помнишь?

Неуверенность на лице Молли усилилась, и нож для бумаги немного опустился. Воспоминания о том, что говорила Кларисса, явно всплывали в ее голове.

– Да, – пробормотала она, хмурясь. – Почти все время тобой было легко управлять, до самого...

– До самого последнего утра, утра после первой брачной ночи, в которую ничего не случилось.

Нож для бумаги опустился еще чуть ниже, на лице Молли была написана растерянность. Но когда Кларисса встала, Молли снова угрожающе вскинула нож, в ее глазах вспыхнул гнев.

– Нет. Ты пытаешься одурачить меня. Он не мог солгать мне.

Кларисса вздохнула.

– Почему? Разве раньше мужчины никогда не лгали, чтобы заставить тебя сделать то, что им нужно?

– Только не Джереми.

– Он никогда не лгал тебе? Никогда? – спросила она. – Даже чтобы выпутаться из неприятностей? – Когда в лице горничной снова появилось сомнение, Кларисса попробовала другую тактику. – Когда он сказал, что увидел меня и влюбился?

– Он говорил, что видел тебя в театре, – осторожно ответила Молли, как будто ожидая ловушки.

Кларисса улыбнулась:

– Видишь? Это невозможно. Я никогда не была в театре до этого сезона – никогда до того вечера, когда ты увидела меня. Я сказала тебе это не более десяти минут назад, когда ты говорила, что это был первый раз, когда ты увидела меня снова.

Молли еще сильнее нахмурилась, и ее голос был не очень убежденным, когда она сказала:

– Ты, возможно, лгала даже тогда.

– Зачем мне лгать? Я не знала тогда, что он говорил, что видел меня там. – Молли все еще сомневалась, и Кларисса нетерпеливо подвинулась. – Почему ты не хочешь посмотреть правде в глаза? Твой брат не был хорошим, добрым человеком, каким ты его считала.

– Нет был! Мой Джереми никогда бы не сделал того, в чем ты его обвиняешь. Он должен был любить тебя.

Кларисса почувствовала, как ее охватывает жалость, когда увидела страдание и страх на лице Молли Филдинг. Она сказала мягко:

– Возможно, Джереми, которого ты знала, и не мог бы. Но твой брат прошел через войну, многие годы видел вещи, которые ты не можешь и представить. Говорят, война меняет людей. Возможно, тот Джереми, что вернулся, был уже совсем другим человеком.

С губ Молли сорвался всхлип, она рухнула в кресло перед письменным столом, рука, сжимающая нож для бумаги, безвольно упала.

– Что я наделала? – безнадежно простонала она.

– Ничего непоправимого, – заверила ее Кларисса, делая медленный осторожный шаг вокруг стола. Она резко остановилась, когда Молли вдруг горько захохотала и снова вскинула нож, на этот раз прижимая его к своему запястью.

– Пожалуйста, не подходите ближе, миледи. Я... – Качая головой, она посмотрела на лезвие в своей руке и снова перевела взгляд на Клариссу, беспомощный, безнадежный.

– Не надо делать ничего поспешного, Джоан. Молли, – поправилась Кларисса. – Все будет хорошо.

– Вам легко говорить. Это не вам грозит тюрьма.

– Ты не попадешь в тюрьму, – заверила ее Кларисса.

– Как такое может быть? Я пыталась убить вас. – Молли горестно покачала головой. – Я достаточно насмотрелась на тюрьму, когда посещала Джереми. Лучше я умру.

– Я не отправлю тебя в тюрьму.

– Но я пыталась убить вас, – повторила Молли. Кларисса вздохнула:

– Ну, ты плохо старалась. Я все еще жива.

Молли шмыгнула носом и с надеждой приподняла голову, как будто Кларисса обещала ей спасение.

– Ну, – продолжала Кларисса, – это же правда, разве не так? Я почти все время была слепа, как летучая мышь, и беспомощна. Если бы ты действительно хотела осуществить свое намерение, я уверена, ты бы это сделала. Вместо этого ты постоянно портила всю работу. А в качестве моей горничной ты прекрасно знала свое дело. Нет, я не думаю, что ты действительно искренне хотела убить меня.

– Да, – со вздохом призналась Молли. – Я хотела причинить вам боль. Я хотела, чтобы вы страдали, но, похоже, не могла... – Замолчав, она покачала головой. – Боюсь, хотите вы меня посадить или нет, мало значит. Если у вас хватило ума вычислить все это, ваш муж тоже все поймет – это только дело времени. Он-то уж позаботится, чтобы отправить меня в тюрьму.

Кларисса нахмурилась, понимая, что Молли права: Эйдриан захочет, чтобы она была как следует наказана. Ее мозг лихорадочно заработал, ища выход, и вдруг она просияла и выпалила:

– Америка.

Молли непонимающе смотрела на нее.

– Америка?

– Ты могла бы поехать туда. Я оплачу тебе билет. Ты можешь все начать заново. С чистого листа, без страха, что пошлое вернется, чтобы преследовать тебя.

– Я не могу позволить...

– Я оплачу твой билет, – твердо повторила Кларисса, наклоняясь над столом и доставая листок бумаги, чтобы быстро выписать вексель. – Я также дам тебе достаточно денег, чтобы ты могла начать какой-нибудь небольшой бизнес – например, пансион.