Историческая - Любовь слепа

Кларисса заморгала, когда ей пришло в голову, не издавала ли и она такие же звуки, когда Эйдриан делал с ней эти вещи. Она не помнила никакого шума, но все же, учитывая пожар и те ощущения, которые вызывал в ней Эйдриан, она была немного рассеянна. В следующий раз следует быть внимательнее, решила Кларисса и поморщилась при мысли о следующем разе. Он, несомненно, закончится не так приятно.

Одна мысль об этом заставила Клариссу нетерпеливо взглянуть на темный участок стены, где, как она помнила, находилась дверь, ведущая в смежную комнату Эйдриана. Было уже поздно, а день выдался долгий, напряженный и утомительный. Кларисса хотела спать. Где же ее муж? Не может ли он проявить немного внимания и сделать дело быстро, чтобы она успела потом отдохнуть?

Действительно, теперь ей и правда казалось, что лучше как можно скорее покончить с этим. Она нетерпеливо поерзала в кровати, потом откинула одеяла и встала с постели.

Взяв свечу, Кларисса осторожно двинулась к стене, где, как она предполагала, находится дверь. Девушка чувствовала себя совершенно беспомощной без очков. Жизнь была бы гораздо легче, если бы ей не приходилось ждать, когда она сможет их надеть. Она, несомненно, надеялась, что муж быстро полюбит ее, так что она снова сможет носить очки. Действительно, если бы он понимал, как она готова страдать ради него, даже пройти через кошмар «жезла и пирога», он бы уже полюбил ее. Кларисса понятия не имела, как другие женщины примиряются с этим, но она уже знала, что это не будет радостной стороной ее брака.

Сдув прядь волос, упавшую на лицо, она вытянула вперед руку, чтобы не наткнуться на стену, и испытала облегчение, когда пальцы почувствовали твердую поверхность. Тогда она двинулась вдоль стены, пока не добралась до двери. Там Кларисса задержалась, чтобы сделать глубокий вдох и хоть немного набраться храбрости. Да, лучше поскорее покончить с этим неприятным делом, уверяла она себя. Ведь это же не займет много времени? Нужно только чуть-чуть потерпеть, а потом она сможет отдохнуть и выспаться. Заставив себя широко улыбнуться, она взялась за ручку двери и повернула ее.

Эйдриан перекатился на бок в кровати и печально вздохнул. Как только его камердинер, Кили, помог ему раздеться и принять ванну, он отослал его и сел, пытаясь решить, что делать. Инстинкт подсказывал ему идти прямо к Клариссе и осуществить их брак... и какой приятной была эта мысль!

К несчастью, с Клариссой, похоже, что-то было не так. Еще вчера она казалась совершенно счастливой и довольной предстоящей свадьбой, но сегодня, в тот самый момент, когда она вошла в церковь, он понял, что что-то случилось. Во время церемонии она была рассеянной и встревоженной, потом тихой и напряженной во время празднования и все время отступала на полшага, когда он приближался к ней. Создавалось впечатление, что она не может находиться рядом с ним. А потом она не хотела уходить с бала и ехать в свой новый дом.

Эйдриан не знал точно, в чем проблема, и боялся спрашивать. Он беспокоился, что она каким-то образом увидела его лицо и теперь ей было противно находиться рядом с ним. Это было в духе Лидии, которая могла взять чьи-нибудь очки, чтобы Кларисса надела их и могла увидеть в окно, за кого именно она выходит замуж. Если дело в этом, то счастье, которое он уже испытал и на продолжение которого рассчитывал в будущем, будет потеряно навсегда.

В последние несколько недель в голове Эйдриана постоянно кружились мечты и фантазии о счастливой семейной жизни. Дом, полный любви и смеха, с криками и радостным визгом детей, любящая его Кларисса, улыбкой приветствующая его по утрам, делящая с ним долгие дни и ночи...

Но теперь все это как будто ускользало сквозь пальцы, и сама мысль об этом пронзала болью его сердце. Хуже того, Эйдриан боялся спрашивать ее, что произошло. И боялся, что, когда он войдет к ней в первую брачную ночь, она с отвращением отвернется от него. Поэтому, поддавшись трусости, он решил оставить ее в покое этой ночью. Сегодня был трудный день, говорил он сам себе; лучше проявить заботу и дать ей выспаться, а потом утром узнать, как она. Если дело только в напряжении от свадебного торжества и переезда в новый дом, завтра Кларисса будет веселее, и, может быть, тогда он сможет подойти к ней. Но если нет...

Эйдриан молча проклинал ранение, обезобразившее его внешность. Он хотел бы быть красивым для нее, желал, чтобы, когда у нее снова будут очки, она продолжала смотреть на него с любовью, восхищением и влечением. Он всегда чувствовал себя выше ростом рядом с ней. До сегодняшнего дня.

Скрип двери прервал его горькие размышления, и Эйдриан в растерянности оглянулся через плечо. Его глаза расширились, когда он увидел, что дверь, соединяющая его спальню со спальней Клариссы, приоткрыта и сквозь щель струится свет свечи.

– Эйдриан? – Кларисса, щурясь, появилась на пороге. – Почему так темно? Вы здесь, муж мой?

Эйдриан открыл рот, чтобы сказать «да», но замер при слове «муж». Муж. Это был первый раз, когда она обратилась к нему так, и его сердце сжалось в груди от такого титула. Муж. Он ее муж.

А она его жена, осознал Эйдриан, с открытым ртом глядя на ее тонкую кружевную рубашку. Ткань была прозрачна, чертовски сексуальна и почти не скрывала ее тело. Ее волосы распустили и расчесывали, пока они не засияли. Теперь они блестящими волнами рассыпались по ее плечам.

– Эйдриан?

Прочистив горло, он сел в постели.

– Я здесь. Почему вы еще не спите? Я думал, что вы уже заснули.

К его огромному удивлению, Кларисса выглядела раздраженной.

– Сегодня наша первая брачная ночь, милорд, – сказала она, как будто это объясняло все.

Но Эйдриан совсем не был уверен, что это что-то объясняло. Все выглядело так, будто она пришла искать его, во что ему было трудно поверить после того, как она весь день вела себя.

– Я подумал, что вы устали и захотите сегодня выс паться без помех, – неуверенно сказал он.

– Что? – вскрикнула Кларисса, и в голосе ее прозву чала неподдельная ярость. – Вы бы заставили меня ждать еще целый день и вечер, прежде чем мы осуществим наш брак?

Эйдриан заморгал. Она говорила действительно расстроенно.

– Ну, вы весь день были так напряжены и встревожены, что я подумал проявить немного предупредительности и...

– Я не желаю предупредительности, милорд. Я хочу покончить с этим.

Очень мило узнать, что она так жаждет этого, подумал Эйдриан, потом нахмурился, когда Кларисса пошла вперед, наткнулась на маленький столик у двери и опро кинула на пол незажженную свечу. Бормоча что-то себе под нос, Кларисса опустилась на колени, держа в одной руке зажженную свечу, а другой ощупывая пол.

Эйдриан помедлил, потом отбросил одеяло и встал с кровати. Он был совершенно наг, но ведь без очков она практически слепа. Не то чтобы его беспокоило, что он будет расхаживать перед ней совершенно обнаженным. Хотя его лицо уродовал шрам, тело его было безупречно и в прекрасной форме. И все же Эйдриан продемонстриро вал бы уважение к ее невинности и не обнажался бы перед ней так скоро, если бы она могла нормально видеть.

– Вот, я подберу ее, – сказал он, пройдя через комнату и присоединяясь к ней.

Эйдриан протянул руку, намереваясь помочь ей встать, но Кларисса только подняла голову, чтобы посмотреть на него. По крайней мере он подумал, что она собирается сделать именно это, но ее взгляд так и не добрался до его лица. Он остановился на уровне его паха и замер там.

– Господь милосердный! – выдохнула она. – Ваш жезл огромен.

По крайней мере Эйдриан подумал, что она сказала именно это, хотя он едва слышал ее шепот и мог ошибаться. Но если она сказала то, что ему послышалось, Эйдриану оставалось лишь гадать, что она имела в виду.

Всякое участие и любопытство по поводу ее слов мгновенно улетучилось, когда она поднесла свечу ближе, видимо, чтобы лучше рассмотреть. Было очевидно, что у нее совершенно отсутствует ощущение пространства. Эйдриан чуть не обжег свое достоинство – и не горячей водой, как Реджиналд, и без всякого барьера из ткани, чтобы защитить его тело! Он выхватил у нее подсвечник и помог ей подняться.

– Тогда идемте. Если вы желаете заняться этим сегодня ночью, я буду более чем счастлив услужить вам, – заверил ее Эйдриан и повел к постели. Если бы она могла видеть, в его желании у нее не было бы никаких сомнений.

Когда Кларисса забралась в постель, он поставил свечу на прикроватный столик, обернулся и обнаружил, что она слезает с кровати с другой стороны. Он непонимающе смотрел на нее, а она стояла с противоположной стороны кровати, теребя свои руки, словно они были мокрыми полотенцами, которые она стирала.

– Вы должны лечь в постель, если хотите... Ну что ж, полагаю, это не обязательно должно происходить в постели, – неуверенно произнес Эйдриан. Но действительно, несмотря на ее заявление, что она хочет сделать это, казалось, она совсем не жаждет это делать. Склонив голову набок, он с сомнением смотрел на нее. Наконец он сказал: – Кларисса, что-то не так?

Его жена молча покачала головой и продолжила крутить руки, ее глаза были широко распахнуты и – по его мнению – полны тревоги.

Решив, что она, наверное, немного нервничает из-за постели, и что он должен вести себя осторожно и мягко, Эйдриан медленно направился к ней, желая поцеловать ее и этим рассеять ее тревоги. Но в момент, когда он огибал угол, она повернулась и снова забралась на постель.

Эйдриан слабо улыбнулся, думая, что она переменчива, как ветер. Он тоже стал ложиться, только для того, чтобы обнаружить, что она проползла по постели и спустилась с противоположной стороны.

Медленно выпрямившись, Эйдриан наблюдал, как она повернулась и стала смотреть на него через разделявшую их кровать, снова нервно ломая руки.

– Кларисса, – медленно произнес он. Но это было все, что он успел сказать, когда она выпалила:

– Я не думаю, что хочу, чтобы вы протыкали мой пирог своим жезлом.

Эйдриан замер и моргнул. Вот, опять этот жезл, а он понятия не имеет, о чем она говорит. Проткнуть ее пирог его жезлом? В этом не было никакого смысла.

– Боюсь, я понятия не имею, о чем вы говорите, жена.

Кларисса вздрогнула от этого последнего слова, потом сказала:

– Я хочу сказать, я не хочу, чтобы вы протыкали мою вуаль своим ключом.

Вместо того чтобы помочь ему понять, она запутала его еще больше.

– Что?

– Мой замок слишком мал для вашего жезла.

– Вы говорите на каком-то особом языке? – спросил Эйдриан. – Кларисса, я понятия не имею, что...

– Лидия все объяснила.

И Эйдриан окаменел, его вдруг осенило. Он должен был догадаться раньше.

– Лидия, – повторил он.

Кларисса пылко кивнула:

– Вы сказали спросить ее о том, почему это будет неудобно. Я не спрашивала, но она все равно объяснила.

– Понятно. – Он вздохнул. Ее странное сегодняшнее поведение приобрело смысл: Лидия до смерти запугала ее, и последние десять часов она провела, в ужасе ожидая предстоящей ночи. И все это его собственная вина, признался он. Он действительно велел ей спросить Лидию, вместо того чтобы рассказать ей про девственную вуаль самому.

Устало взъерошив рукой волосы, Эйдриан спросил:

– И Лидия сказала, то я проткну ваш пирог своим жезлом?

Кларисса кивнула:

– Она сказала, что ее мать объясняла ей, что мужчина – это ключ, а женщина – замок, и что он должен вставить ключ в замок, но что все это была ложь. Это все гораздо грязнее и к тому же больно, а потом она взяла маленький серебряный жезл и воткнула его в вишневый пирог и сказала, что верхняя корочка – это вуаль, которую мужчина должен пронзить своим жезлом. И я, конечно, не уверена, поскольку у меня нет очков, но судя по тому, что я видела, у вас, кажется, очень большой жезл, милорд.

Последнее было произнесено таким горестным тоном, будто это действительно было плохо, и Эйдриану пришлось спрятать улыбку. Хотя во всем этом не было ничего смешного; Лидии удалось сильно усложнить ему задачу. Но все же он испытал облегчение, узнав, что это не имеет никакого отношения к тому, что она каким-то образом увидела его лицо и питает к нему отвращение.

– Кларисса?

– Да? – Она смотрела настороженно, как олениха, глаза были расширены и полны тревоги, грудь быстро поднималась и опускалась, потому что ее дыхание стало неглубоким и учащенным.

– Вам нравятся мои поцелуи? – терпеливо спросил он.

Выражение ее лица стало еще более настороженным, как будто она чувствовала в его вопросе какую-то ловушку. Однако после недолгого замешательства Кларисса кивнула и сказала:

– Да, милорд. Мне очень нравятся ваши поцелуи.

– А вам нравится, когда я трогаю и ласкаю вас?

Кларисса переступила с ноги на ногу, как будто собираясь убежать, но кивнула.

– И вам понравилось то, что я делал с вами в вашей комнате?

Кларисса прикусила губу, но снова кивнула.

– Тогда что, если мы просто сделаем это снова?

– Только поцелуи и прикосновения и... – даже в неясном свете пламени он увидел, что ее лицо залилось румянцем, остальное?

– Да, – солгал Эйдриан. У него были все намерения пойти гораздо дальше этого, но сначала он должен успокоить и подготовить ее. Говорить ей заранее, что именно он собирается сделать, было бы неразумно.

Кларисса немного расслабилась.

– Вы не против, если мы не будем...

– Протыкать ваш пирог? – сухо подсказал Эйдриан, когда она замешкалась. – Нет, я совсем не против.

Кларисса облегченно вздохнула и улыбнулась одной из тех широких сияющих улыбок, от которых он чувствовал себя самым привлекательным мужчиной в мире. Она даже не потрудилась ответить на его вопрос словами, а вместо этого забралась на кровать и устроилась под одеялами, потом повернулась к нему и выжидательно улыбнулась.

Эйдриан сам с облегчением вздохнул, уверенный, что худшее позади, потом откинул одеяла и осторожно лег рядом с ней.

Глава 13

Кларисса почувствовала, как кровать прогнулась рядом с ней, когда Эйдриан скользнул под одеяло, и сразу же бросилась к нему. Ее муж издал приглушенный звук удивления, когда она прильнула к его груди и стала лихорадочно целовать его лицо, щеки, нос и лоб.

– Спасибо, спасибо, спасибо, спасибо, – бормотала Кларисса между поцелуями. Она осыпала поцелуями все, до чего могла дотянуться. – Спасибо, что были таким терпеливым и понимающим. Вы самый лучший муж на свете. Правда, милорд, я счастливейшая из женщин.

Его дыхание коснулось ее уха, когда с его губ сорвался тихий смешок.

– Я счастлив, что вы довольны.

– М-м! – Кларисса улыбнулась, обняв его за шею, когда он одной рукой подхватил ее под спину, а другой зарылся ей в волосы. – Пожалуйста, поцелуйте меня, милорд муж.

– Как пожелаете, моя очаровательная леди.

Его губы накрыли ее рот, и Кларисса немедленно ответила на поцелуй, тихий стон удовольствия вырвался из ее горла, когда он положил ее на спину и перекатился на нее так, что оказался сверху. Вот это ей нравилось. Этим она наслаждалась. Его губы касаются ее губ, он прижимается к ней всем телом, и ее с ног до головы охватывает радостная дрожь. Кларисса подумала, что им всегда следует делать только это. Она не видела абсолютно никаких причин вообще протыкать пирог. Если только это не нужно, чтобы иметь детей, осенило ее. Она предположила, что, если дело в этом, в конце концов протыкания пирога им не избежать.

Рука Эйдриана нашла ее грудь сквозь тонкую ткань рубашки, и способность рассуждать оставила Клариссу. Открыв рот под его поцелуем, она выгнулась навстречу его прикосновению, ее руки впились в его плечи, когда он стиснул ее сосок двумя пальцами. Он нежно крутил и пощипывал, посылая по ее телу волны возбуждения.

Кларисса беспокойно двигала ногами, и, как будто в ответ на ее неосознанное требование, Эйдриан повернулся на бок и поймал рукой ее бедро. Повернув ее вместе с собой на бок, он скользнул коленом между ее ног. Это прикосновение казалось самым эротичным, что когда-либо испытывала Кларисса. От этого задралась ее рубашка, но Клариссе было все равно. Это было так приятно, что она вновь принялась перебирать ногами, чтобы помочь ему. Потом она сдвинула их, когда его бедро достигло центра ее возбуждения и стало давить с мягкой настойчивой силой. Это было так хорошо, что она осознала, что сама прижимается к нему.

Она чувствовала, что ее тело извивается в попытке получить как можно больше от ласк Эйдриана, но только в подсознательной, безотчетной попытке. Большая часть ее внимания была сосредоточена на возбуждении и наслаждении, которое он дарил ей.

Эйдриан оборвал их поцелуй, и она со вздохом запрокинула голову и крепче прижалась к нему, желая большего, но не зная точно чего. Но ее новый муж, похоже, знал. Его рот проложил обжигающую дорожку поцелуев по ее щеке к уху, потом спустился вниз к основанию шеи, где ненадолго задержался, пока его руки занимались ее рубашкой.

Кларисса услышала звук рвущейся ткани, но в следующее мгновение мозолистая рука мужа снова накрыла ее грудь, и она вскрикнула. Так было во много раз лучше! Его грубая кожа на ее чувствительной плоти заставила ее изогнуться в его объятиях от шока и возбуждения.

Потом его губы оставили ее шею и двинулись по ключице вниз, пока не нашли дорогу к ее груди. Кларисса застонала, когда его рот сомкнулся, горячий и влажный, на ее плоти; потом у нее перехватило дыхание, и она дернулась, когда он нежно прикусил сосок. Она почувствовала, что ее колено ударилось обо что-то твердое между его ног, и услышала его стон. В тот же миг он словно окаменел.

– Простите, милорд, – выдохнула Кларисса. – Я сделала вам больно?

Эйдриан некоторое время молчал. Он выпустил ее сосок и зажмурил глаза, на его лице отразилась боль. Кларисса прикусила губу, боясь, что ударила его слишком сильно и он не захочет больше продолжать.

– Хотите, я поцелую, где больно, и станет лучше? – спросила она. Слова вырвались у нее сами собой. Так говорила ее родная мать, когда она в детстве обдирала коленку или разбивала руку. Но вопрос, похоже, причинил Эйдриану еще больше страданий, потому что он неподвижно замер и открыл глаза. Он был так близко, чтобы она могла увидеть вспыхнувший в них огонь; потом он скользнул к ней и жадно впился в ее губы.

Это был не нежный поцелуй, не осторожное исследование; это было поглощение, требование, жажда, которая вызвала немедленный ответный голод в Клариссе и такой сильный, что она поцеловала его в ответ с такой же необузданной страстью и желанием. Поцелуй стал почти битвой, и когда Эйдриан наконец оборвал его и Кларисса немного опомнилась, она поняла, что опять лежит на спине, а он переместился и устроился между ее ног, устранив таким образом опасность, что она снова нечаянно заденет его коленом.

Она учащенно дышала, но замерла, затаив дыхание, когда Эйдриан стал нежно целовать ее веки. Кларисса, моргнув, медленно открыла глаза и посмотрела на него, обнаружив, что он достаточно близко, чтобы она могла видеть его прекрасное лицо. Даже шрам на щеке не мог испортить его совершенство. Кларисса нежно улыбнулась, чувствуя, как сердце сжимается в груди от одного взгляда на этого дорогого мужчину. Он нашел ее несчастной и одинокой и сделал все, чтобы она почувствовала себя счастливой.

– Я... – начала Кларисса и остановила себя, осознав, что была готова сказать «Я люблю вас».

Она смущенно заморгала, глядя на него, и попыталась разобраться в своих чувствах. Разумеется, она не может любить его. Пока нет. Все это было слишком скоро, слишком сильно, слишком легко. Может ли любовь быть такой легкой?

Ее мысли отвлеклись, когда его руки снова начали блуждать по ее телу, и она сфокусировала взгляд на нем, когда он встал на колени между ее ног, выйдя из фокуса и превратившись в туманное пятно. Все еще стоя на коленях, он пробежал руками по ее животу и вверх, чтобы накрыть ладонями груди. Кларисса посмотрела на себя и увидела, что ее рубашка превратилась в пояс на талии, оставляя обнаженными ее бедра и грудь. Эйдриан воспользовался этим. Она чувствовала, как он пожирает ее глазами, в то время как руки скользили по ее нежной белой коже. Он ласкал ее, и она знала, что при этом он смотрит ей в лицо.

Испытывая стеснение под его взглядом, Кларисса старалась не выгибаться, стремясь к его рукам, и кусала губу, чтобы не издавать звуков; но когда он снова занялся ее сосками, из ее горла вырвался низкий стон. Она почувствовала себя брошенной, когда он перестал ласкать ее грудь, но его руки просто опустились ниже, чтобы обхватить ее бедра. Кларисса беспокойно вертелась в постели, желая, чтобы он поцеловал ее снова или... ну, сделал что-нибудь.

Едва она успела подумать об этом, как рука Эйдриана нырнула между ее ног и коснулась там влажной плоти. Кларисса зажмурила глаза и дернулась от его прикосновения, ее пальцы вцепились в простыни. Она чувствовала, как скрипят ее стиснутые зубы, когда возбуждение взлетело до почти невыносимого уровня. Потом ее глаза распахнулись, когда Эйдриан, склонившись к ее животу, едва касаясь, провел по нему рукой сначала в одну сторону, потом в другую, как будто вытирая лицо о ее плоть. Наконец он спустился ниже, его губы легко касались ее кожи, скользя по внутренней стороне бедра.

Кларисса знала его намерения и все же резко вздрогнула и замерла, словно окаменев, когда его голова оказалась между ее ног. Это было слишком. Слишком сильно. Она не сможет вынести этого, подумала Кларисса, и услышала тихие вздохи и стоны, вырывающиеся из ее горла. Смущенная, она хотела остановить их, хотела собрать остатки воли, чтобы прекратить эти звуки. Как будто зная о ее попытках и твердо желая, чтобы они провалились, Эйдриан, скользнув рукой по ее телу, сжал ее грудь, и Кларисса отказалась от битвы, позволив своим стонам стать громче.

Она начала извиваться под его ласками, ее голова металась по подушке, руки рвали простыни, пятки то зарывались в матрас, то сжимали его бока. И когда Кларисса уже думала, что больше не выдержит, Эйдриан скользнул пальцем внутрь ее и усилил давление, так что она отпустила простыни и схватилась за спинку кровати над головой. Кларисса тянула ее так сильно, что почти оттащила себя от него, даже когда ее бедра оторвались от кровати, стремясь к его ласкам.

С зажмуренными глазами, в агонии возбуждения, Кларисса даже не заметила, когда Эйдриан переменил позу и поднялся над ней. Когда его рот накрыл ее губы в поцелуе, она поцеловала в ответ. И в следующее мгновение Кларисса вскрикнула, когда что-то большое и твердое вошло в нее.

Они оба замерли и какое-то время оставались совершенно неподвижными. Потом Эйдриан медленно оторвался от ее губ, и она ясно увидела, что он с беспокойством вглядывается в нее.

– Вы в порядке? – Его голос был хриплым от напряжения.

Кларисса сглотнула, потом попробовала подвигать нижней частью тела, только чтобы понять, что они полностью соединены. Он вставил ключ в замок.

– В-вы проткнули мой пирог?

Это был вопрос. Она подумала, что, должно быть, именно это и произошло, но она почти не почувствовала боли, и поэтому была не уверена. И хотя она была потрясена этим вторжением, оно определенно и близко не походило на то, что описывала Лидия. Эйдриан округлил глаза, но его голос был серьезен.

– Да. Я проткнул ваш пирог. – Он закрыл глаза, потом сделал глубокий вдох и сказал: – Простите, я подумал, что лучше покончить с этим. Вы в порядке?

Кларисса медленно кивнула, глядя в его напряженное лицо. Из них двоих он, похоже, страдал больше. По крайней мере так это выглядело. В этот момент на его лице отражалось определенно не наслаждение, и она спросила:

– А вы в порядке?

– Да. – Сквозь стиснутые зубы это звучало не очень убедительно. – Все еще больно?

Кларисса покачала головой и призналась:

– Честно говоря, милорд, начать с того, что это вообще было не больно.

– Но вы кричали.

– Я испугалась, – призналась она. Эйдриан помедлил, потом спросил:

– Как ощущения?

– Странные, – честно ответила Кларисса. Она криво улыбнулась. – И немного разочаровывающие.

Эйдриан удивленно поднял брови:

– Разочаровывающие?

– Ну, я была... – Покраснев, Кларисса опустила глаза к его груди и призналась: – Мне нравилось то, что мы делали, милорд. И хотелось бы испытать... э... завершение этого, как было в тот раз, когда случился пожар. Но теперь я просто чувствую... Что вы... О! – У Клариссы перехватило дыхание от удивления, когда он перенес свой вес на одну руку и другой скользнул между ними, чтобы ласкать ее. – Вы... О, муж! – выдохнула Кларисса.

Ее бедра начали двигаться сами по себе, когда он ласкал ее, и возбуждение захлестнуло ее с новой силой.

– Это... это... это... О-о-о! – Она застонала, ее руки обхватили его плечи и крепко сжали.

Эйдриан усмехнулся и наклонился, чтобы поцеловать ее. Кларисса пробормотала свои восторги в его губы. Она удивленно открыла рот, когда он убрал руку и немного вышел из ее тела. Но прежде чем она могла пожаловаться, он снова вошел в нее так, чтобы его тело скользило по месту, которое он только что ласкал.

Кларисса стонала, ее бедра и ноги инстинктивно двигались, чтобы усилить эту ласку. Ее ногти вонзались в его спину, побуждая его продолжать, и он опять вышел, чтобы погрузиться снова.

Это, с удивлением подумала она, были жезл и пирог, замок и ключ, мужчина и женщина. Его тело наполняло и доставляло наслаждение ее телу, одновременно доставляя наслаждение и себе, – по крайней мере она надеялась, что он тоже испытывает наслаждение. Это было трудно сказать: Эйдриан не выражал себя так, как она, – он не издавал тихих горловых звуков, которые она, похоже, не могла удержать.

Она вдруг поняла, что, пока он целовал и ласкал ее, она всего лишь прижималась к нему, как будто он был спасительной соломинкой в бурных водах. Она пыталась придумать способ, как доставить ему больше удовольствия, гадая, следует ли целовать и ласкать соски Эйдриана, как он ласкал ее, но потом возбуждение достигло высшей точки, и ей стало трудно думать о чем-либо. В конце концов Кларисса оставила эти мысли и просто схватилась за Эйдриана, как за якорь, единственную вещь, которая удерживала вместе ее тело и душу, когда он довел их обоих до края мира и столкнул с него.

– Вот вы где!

Кларисса сдернула с носа очки, сунула их в карман в складках юбки и быстро обернулась на голос мужа.

– Я проснулся, а вас не было, – проворчал он, прежде чем завладеть ее губами в быстром поцелуе.

Кларисса вздохнула от удовольствия и обхватила его за шею. Она проснулась на рассвете и выскользнула из его постели, чтобы вернуться в свою комнату и одеться. Джоан там еще не было, а она была слишком нетерпелива, чтобы ждать, поэтому оделась сама. У Клариссы был план, которым она хотела заняться, пока весь дом еще не проснулся.

Она хотела поискать в библиотеке какую-нибудь книжку о том, как жена может доставить наслаждение мужу. Одевшись, она схватила очки, выскользнула из комнаты и незамеченной направилась вниз, в библиотеку. Последний час она провела в поисках.

К несчастью, Кларисса не нашла ничего на эту тему. В большинстве книг говорилось, что она лучше всего угодит мужу, если будет безупречно вести хозяйство и хорошо распоряжаться бюджетом. Но это было совсем не то, на что рассчитывала Кларисса.

Ее мысли улетучились, когда Эйдриан вдруг подхватил ее на руки и направился к двери. Кларисса удивленно открыла рот.

– Муж мой, вы не одеты, – прервала она их поцелуй, удивленная тем, что не почувствовала ничего под тонким шелком его халата.

– И вы тоже сейчас не должны, – заявил он. Неся ее к двери, он добавил: – Мы только что поженились. Подразумевается, что мы не выйдем из спальни как минимум неделю.

– Да? – ответила она.

– Да. Это закон – или должен быть, – с улыбкой добавил Эйдриан и направился через холл к лестнице.

– Чепуха! Как бы мы смогли навещать счастливую пару, если бы они решили остаться в постели? – раздался чей-то голос.

Эйдриан резко остановился, и они с Клариссой оба обернулись к говорившему. Реджиналд Гревилл стоял у парадной двери вместе с дворецким Эйдриана, Джессопом. Оба мужчины, похоже, улыбались, и Кларисса вдруг очень обрадовалась, что она по крайней мере одета.

Когда она дернула ногами, Эйдриан нахмурился, но понял ее немую просьбу и опустил ее на землю. Кларисса поцеловала его в щеку, чтобы не огорчать его своим бегством, и с улыбкой повернулась к лорду Гревиллу.

– Вы первый гость в моем новом доме, – объявила она, идя через холл, чтобы приветствовать его.

– Первый из многих, я уверен, – весело сказал Реджиналд. – Честно говоря, я это знаю. Тетя Изабел и Мэри собираются заехать сегодня попозже. И нет сомнений, что ваш отец появится здесь, чтобы посмотреть, как вы поживаете. Если честно, я уверен, что половина светского общества приедет к вам, желая узнать, как прошла первая брачная ночь.

Кларисса оглянулась через плечо на Эйдриана, который прорычал что-то неразборчивое. Она прекрасно его понимала. Она тоже была бы счастлива избежать такой толпы посетителей на другой день после свадьбы, поскольку ей вдруг пришло в голову, что люди наверняка догадаются, чем они с Эйдрианом занимались почти до самого утра. Возможно, не во всех подробностях, но они определенно поймут, что брак был осуществлен. Мысль о том, что так много людей знает что-то настолько личное, была ужасающей.

– Джессоп, – резко бросил Эйдриан.

– Да, милорд? – Дворецкий, казалось, немного выпрямился, удивленный его тоном.

– Распорядись, чтобы приготовили и подали обе кареты. Потом пошли к нам Джоан и моего камердинера. Через час мы уезжаем в Моубри.

Глаза Клариссы расширились, когда ее муж решительно направился к лестнице и схватил ее за руку, чтобы тащить за собой.

– Но как же лорд Гревилл? – спросила она, когда он потянул ее по лестнице. – Он же пришел с визитом. Мы не можем просто оставить его здесь и...