Историческая (№2) - Ключи от рая

Глава 4

Дункан смотрел на пояс верности, разинув рот от удивления. Однако не успел он хорошенько разглядеть странную кожаную вещицу с блестящим замком впереди, как Элайна побежала к сундукам.

Дункан в два шага нагнал жену, обхватил за талию, подтащил к кровати, рухнул на нее вместе с Элайной и, пригвоздив жену ногой, чтобы не вырвалась, начал внимательно исследовать странное изобретение.

— Вот черт! — присвистнул он.

Элайна дернулась всем телом, но Дункан закинул ей руки за голову.

— Что это такое? — спросил он.

— Пояс верности, — мрачно ответила Элайна.

— Никогда не видел такого.

— Его придумал Франческо Карраро… папин друг.

— Откуда он у тебя?

— Папа привез из Италии. И мне, и маме.

— Значит, твоя мать надела эту штуку на тебя, чтобы ты доехала до меня целой и невредимой? — Дункан потянул за переднюю кожаную полоску пояса.

— Да. — Элайна отвернулась: от Дункана премерзко пахло.

Он рывком перевернул Элайну на живот, чтобы посмотреть, как устроен пояс сзади. Центральная полоска кожи была надежно прикреплена к ремню, опоясывавшему талию.

— Сейчас же отпусти меня! — возмущенно крикнула Элайна, вспыхнув от смущения.

Не обращая ни малейшего внимания на ее вопли, Дункан уставился восхищенным взглядом на ягодицы жены, разделенные темно-коричневой полоской ремня. Диво как хороши! Кругленькие, упругие. Осторожно погладив одну из них, Дункан улыбнулся. Какое счастье, что с его женой все в порядке! Он уж подумал бог знает что, а это всего лишь дурацкий пояс! Ущипнув Элайну — будет знать, как пугать его! — Дункан снова перевернул ее на спину и впился взглядом в замок пояса.

— А как ты его открываешь? — Просунув палец под центральную полосу, он провел им сверху вниз по гладкой коже и легонько потянул за ремень.

— Ключом, — ответила Элайна.

— И где же этот ключ?

Палец Дункана снова скользнул под ремень, и у Элайны перехватило дыхание. Когда наконец муж прекратил свои манипуляции и, подняв голову, вопросительно взглянул на Элайну, она с облегчением вздохнула.

— Я… дам его тебе, если ты примешь ванну. Дункан застыл в полном недоумении.

— Ванну? Но ведь сейчас июнь, а не июль. За каким дьяволом мне мыться?

— А при чем здесь июль?

— Я принимаю ванну дважды в год, — сообщил Дункан. — В последний день января и в последний день июля. А почему ты хочешь, чтобы я изменил своим привычкам и вымылся в середине июня?

— Потому что… от тебя не очень хорошо пахнет.

— Что?!

— Я сказала…

— Я слышал, что ты сказала! Не глухой. Но что ты имеешь в виду, черт подери?

Элайна лежала в неудобной позе: руки закинуты за голову, бедра и ноги придавлены к кровати. Жертвенная овца, да и только! Она потеряла терпение.

— Я имею в виду то, что от тебя воняет! Даже находиться рядом с тобой не желаю и не дам тебе ключа, пока ты не примешь ванну!

Дункан отстранился и удивленно взглянул на жену. Он не ожидал, что она способна сказать такое, однако уступать не собирался.

— Ты отказываешь мне, своему мужу, в законных правах?

— Я тебе ни в чем не отказываю, но если ты не сделаешь мне любезность и не примешь ванну, я не…

— Ты мне отказываешь! — Дункан грозно нахмурился.

— Нет, я… — Договорить Элайна не успела. Дункан, внезапно отпустив ее, соскочил с кровати.

— Что ж, посмотрим! — Он начал собирать разбросанную по полу одежду.

Сев, Элайна встревожено наблюдала, как одевается муж.

— Что ты собираешься делать? — спросила она и, когда Дункан волком глянул на нее, внутренне сжалась. Он уже почти оделся и Элайна, собравшись с духом, задала еще один вопрос: — Хочешь расторгнуть наш брак?

Она вздрогнула. Если Дункан и в самом деле так поступит, последствия будут ужасными. Ей придется с позором вернуться в Уайлдвуд, а маме — до конца дней жить с негодяем Гринведдом. Нет, этого нельзя допустить! Элайна подняла глаза к пологу, где лежал ключ.

— Расторгнуть, говоришь? — Дункан рывком повернулся к ней. — Это было бы страшной глупостью. Чертова простыня уже наверняка свисает с перил. Не забыла про нее? Про простыню, которую сшила твоя мама, а я запятнал своей кровью?

Элайна с облегчением вздохнула. Значит, он не собирается расторгать брак.

— Тогда что ты задумал? — спросила она, но ответа так и не последовало. Одевшись, муж устремился к двери.

Громко захлопнув ее, Дункан поднял руку, понюхал подмышку и нахмурился. От него пахло именно так, как должно было пахнуть в июне. Однако женушке этот запах не нравится. Она предпочла бы, чтобы он вымылся и напудрился, как какой-нибудь расфранченный английский денди. Нет уж, не бывать этому! Если Дункан уступит ей в этом, Элайна заставит его носить штаны. Гадкое и неприличное изобретение. Тело не дышит, то, что должно быть скрыто от посторонних глаз, выставлено наружу. Ни один уважающий себя шотландец ничего подобного не наденет!

Дункан мылся два раза в год и не собирался менять своих привычек. А если его женушка вознамерилась перевоспитывать его, она скоро поймет, что не на того напала. Пусть только посмеет отказывать ему в супружеских правах… ей придется в этом раскаяться. Перед глазами Дункана возник образ Элайны. Вот она лежит перед ним голенькая, в одном только кожаном поясе с замком посередине.

Чертовски возбуждающее изобретение. А жена его просто прелесть. Фигурка у нее — что надо. Он не отказался бы еще разок взглянуть на Элайну в поясе, а еще лучше — вообще безо всего.

«Да, первая брачная ночь не задалась», — мрачно подумал Дункан, направляясь к лестнице, ведущей на первый этаж. Ну ничего, будут и другие ночи. Вот только как вытащить Элайну из этого чертова пояса?

И тут Дункана осенило. А ведь он может это сделать! Нужно лишь переговорить с кузнецом.

Элайна печально вздохнула, но тотчас овладела собой. Ладно, нечего разлеживаться. Пора вставать и одеваться. И снять поскорее этот проклятый пояс. Он хорош для того, чтобы избегать домогательств мужа, но крайне неудобен, когда нужно справить естественные надобности.

Встав на край кровати и держась за столбик, чтобы не свалиться, Элайна пошарила по пологу в поисках ключа. Похоже, она забросила его дальше, чем хотела, поскольку никак не могла его нащупать. Да, не слишком удачное место, чтобы прятать ключ.

Послышался стук в дверь.

— Кто там?

— Это я, — раздался голос Эббы, и Элайна облегченно вздохнула.

— Заходи, — крикнула она, возобновляя прерванное занятие. На сей раз она начала стучать по пологу изнутри, пытаясь выбить ключ.

— Что это вы делаете, миледи? — удивленно спросила служанка и, захлопнув дверь, подошла к Элайне.

— Пытаюсь достать этот чертов ключ. Раздобудь мне какую-нибудь длинную палку. Я должна побыстрее снять пояс.

Оглядевшись, служанка заметила у камина кочергу и подала ее хозяйке.

— Эта подойдет?

— Наверное. — Взяв кочергу, Элайна снова начала стучать по пологу.

— А вы… а он… Вы всю ночь были в поясе? — Эбба была не в силах сдержать любопытство.

— Всю ночь.

— А ваш муж очень рассердился?

— Он всю ночь провалялся на полу и не просыпался до самого утра.

— Но на простыне была…

— Он порезал руку и размазал кровь по простыне. По моей лучшей простыне, — мрачно добавила Элайна.

— Так, значит, он ничего не знает о поясе? — Эбба с отвращением смотрела на единственный предмет туалета своей госпожи.

— Узнал этим утром, после того как все ушли.

— И как он отреагировал?

— А ты как думаешь? — осведомилась Элайна и с облегчением вздохнула, когда ключ со стуком упал на пол. Бросив кочергу, Элайна спрыгнула с кровати, подобрала маленькую вещицу и радостно улыбнулась: наконец-то она снимет этот чертов пояс.

— Что вы хотите сделать?

— Естественно, снять пояс. — Заметив, что Эбба успокоилась, Элайна добавила: — Мне надо побыть без него хоть несколько минут.

— Так вы снова наденете его?

— Конечно. Я же вчера сказала тебе, Эбба, что не стану жить в таком хлеву. У меня будет чистый дом, чистая постель, а в ней — чистый муж. И я добьюсь своего, даже если это убьет нас обоих. — С этими словами Элайна расстегнула пояс.

— Джилли, подожди. — Поравнявшись с кузнецом, Дункан схватил его за руку. Он хотел поговорить с ним еще утром, когда вышел из спальни, но только к полудню нашел время для беседы. — Мне нужно кое-что обсудить с тобой. Джилли кивнул:

— Ладно, только в кузнице меня дожидается ваш отец. Хочет, чтобы я сделал комплект ключей. Для вашей жены, — пояснил он, заметив, что Дункан растерянно смотрит на него.

— А зачем ей комплект ключей?

— Но ведь она теперь хозяйка замка. Хмыкнув, Дункан пожал плечами:

— Я не задержу тебя. Мне тоже нужно потолковать с тобой о замках и ключах. Видишь ли, мне необходимо открыть один замок, но нет ключа. Поможешь мне выйти из положения?

— Несите замок ко мне, я вам мигом его открою. Дункан представил себе, как приводит жену в кузницу, кладет на стол и задирает ей юбки, чтобы Джилли осмотрел замок. Нет, это не годится. Если он решится на такое, Джилли раструбит об этом всему замку. Кроме того, нечего чужому мужику пялиться на пояс верности Элайны и воображать, что под ним скрывается.

— Нет, это невозможно. — Дункан покачал головой. — Скажи, как мне самому открыть его?

Кузнец нахмурился:

— Но я не смогу вам этого сказать, пока не увижу замок. Может, мне сходить с вами, и вы мне покажете его?

— Нет. — Дункан раздраженно нахмурился. — Научи меня открывать замки.

— Если бы это было так просто, тогда все были бы кузнецами. Я ничем не помогу вам, пока не увижу замок.

— Черт! — Выхватив из ножен меч, Дункан нарисовал на земле замок. — Вот, видишь какой?

— Что это? — Кузнец удивленно вскинул брови.

— А ты как думаешь, идиот чертов? Замок!

Ничуть не обидевшись, Джилли пожал плечами:

— Больше похоже на мышь.

— Ну да, на мышь, — послышался за спиной Дункана голос Ангуса.

Обернувшись, Дункан уставился на отца.

— А тебе что здесь понадобилось?

Не понимая, чем сын так раздражен, Ангус примирительно улыбнулся:

— Я пришел к Джилли.

— Что ж, в таком случае не буду вам мешать.

— Подожди, мне нужно и с тобой поговорить. Дункан вопросительно взглянул на отца, и тот, указав на мужчин, занятых своими делами во дворе замка, спросил:

— У тебя есть парочка человек, без которых ты сегодня мог бы обойтись?

— Может, и найдется, — осторожно ответил Дункан.

Когда ему исполнилось девятнадцать лет, отец возложил на сына ответственность за замок и его обитателей. Началось все с разовых поручений, которых с каждым годом становилось все больше, и теперь двадцатидевятилетний Дункан заправлял в замке всеми делами и руководил своими подданными. Формально главой замка считался отец, который был вправе наложить вето на любое решение, принятое Дунканом. В действительности же они решали все серьезные проблемы сообща. Ангус — руководствуясь многолетним опытом, Дункан — силой и страстью, отчего дело лишь выигрывало.

— Отлично. Тогда пошли их в замок, ладно? — Ангус улыбнулся сыну и обратился к Джилли: — Так вот, по поводу этих ключей…

— А зачем тебе эти люди? — насторожился Дункан. Он редко видел отца таким оживленным с тех пор, как умерла его жена, леди Мюриэлл, а это случилось, когда Дункан был еще ребенком. В зыбких детских воспоминаниях осталось лишь то, что мама была как солнечный лучик, который согревал и делал счастливыми всех, кто находился рядом с ней, включая и брюзгу-мужа.

— Они нужны не мне, а твоей жене, — весело отозвался Ангус. — Она начала убирать большой зал. Велела женщинам выбросить все старые циновки и вычистить каменный пол. Теперь ей нужны новые циновки, чтобы…

— А чем это, черт подери, ей не понравились старые? — осведомился Дункан.

Ангус Данбар не мог взять в толк, с чего это сын так раскипятился.

— Да ведь они, мой мальчик, уже целый год лежат.

— И еще бы год прекрасно пролежали! Мы всегда меняли циновки раз в два года.

— Верно. Мы с тобой немного запустили замок.

— Запустили?!

Дункан изумленно уставился на отца. Ему вдруг стало неприятно, что жена его на что-то пожаловалась.

— Ну да. — Ангус вздохнул. — Дело в том, сынок, что твоя мама никогда бы не допустила, чтобы замок находился в таком состоянии, в какое он пришел после ее смерти. Это я во всем виноват. Когда она умерла, мне ни до чего не было дела. Тоска навалилась ужасная. Так и не смог оправиться. Запустил и замок, и людей…

— Ну что вы, милорд, — вмешался Джилли, но Ангус лишь отмахнулся.

— Что бы ты ни говорил, Джилли, но это так, я знаю. Я, конечно, заботился о вашей безопасности, не давал своих людей в обиду. Все знают, включая и моих врагов, что в гневе я страшен. Но вот о насущных нуждах своих людей и даже собственных детей я не думал. Однако теперь у нас появилась Элайна, и она хочет навести в замке порядок, как делала до нее твоя мать, Дункан, и это согревает мне сердце. Нам повезло, что она у нас есть.

Дункан мог бы возразить отцу, однако оставил свое мнение при себе. Повернувшись, он бросил:

— Я пошлю только двоих людей за тростником для циновок, не больше.

— Джиорсал!

— Да, миледи?

Служанка обернулась и вопросительно взглянула на Элайну, однако не подошла к ней. Так и стояла, наблюдая за женщинами, которые ползали по полу и усердно скоблили его. Вне всякого сомнения, эта особа считала себя в замке Данбар самой главной.

Подавив раздражение, Элайна отпустила край гобелена, который помогала чинить Эббе, и направилась к служанке. Не кричать же во весь голос. Мама учила ее, что леди неприлично повышать голос, как какой-то простолюдинке. Подойдя к Джиорсал, Элайна холодно улыбнулась:

— Лорд Ангус приказал заменить старые циновки на свежие. Было бы неплохо, чтобы они приятно пахли. Не пошлете ли двух женщин за…

— Вереском.

— Вереском? — удивилась Элайна. Джиорсал кивнула:

— Ну да. Миледи всегда клала под циновки вереск.

— Возможно, но я предпочитаю лаванду, — возразила Элайна.

Джиорсал покачала головой:

— Леди Мюриэлл всегда клала вереск под…

— Я не леди Мюриэлл, — отрезала Элайна, — и предпочитаю лаванду!

— Лаванда в наших краях не растет.

Элайна обреченно вздохнула. Лицо Джиорсал выражало полное удовлетворение. Ну как же, ведь она одержала верх!

— Понятно.

— А вот вереска полно.

— Не сомневаюсь.

— Возьму женщин и схожу за ним.

Сказав что-то на гэльском языке, после чего к ней подошли женщины, Джиорсал вместе с ними направилась к двери.

Проводив их взглядом, Элайна уныло подошла к столу и со вздохом села на скамью. День сегодня явно не задался.

Когда утром она спустилась вниз, огромный зал был пуст. Преисполненная решимости начать работу по наведению в замке порядка, Элайна, даже не позавтракав, послала Эббу за служанками. Та вернулась с Джиорсал и еще тремя женщинами — на вид дряхлыми старухами. Однако, несмотря на преклонный возраст, они переделали за утро кучу дел, хотя к обеду Элайне уже казалось, что приведение в порядок замка Данбар может стоить ей жизни. И дело было не в объеме работы. Работы Элайна не боялась, хотя к тяжелому труду не привыкла. Дело было в служанках, а точнее, в их не слишком почтительном отношении к ней.

Элайна опасалась, что, если при ней еще хоть раз назовут имя леди Мюриэлл или скажут, как та вела дела в замке, она не выдержит и покончит с собой. Точно такие же чувства возникали у нее при упоминании имени леди Эгнис. Как она поняла, леди Мюриэлл — покойная жена лорда Ангуса, а леди Эгнис — его мать. Похоже, служанки считали обеих женщин образцами совершенства. Все утро Элайна только и слышала: леди Мюриэлл либо леди Эгнис — Черная Эгнис, как они ее называли — делала то-то и то-то, так-то и так-то.

Леди Мюриэлл меняла циновки раз в год, белила стены каждую весну. Леди Мюриэлл грудью закрыла лэрда Данбара, когда в него пустили стрелу, пожертвовав таким образом ради мужа своей жизнью. Черная Эгнис следила за порядком в замке, вырастила семерых детей и целых полгода обороняла замок от англичан, пока муж был в отъезде.

Элайна не сомневалась: служанки считают, что ей далеко до леди Мюриэлл и леди Эгнис. Никто, впрочем, не отказывался выполнять ее распоряжения. Правда, выслушав их, женщины говорили, что в этом случае леди Мюриэлл делала так-то, и поступали по-своему. Пару раз Элайна чуть не взорвалась от желания сказать им, что если они так хорошо знают, как содержать замок в порядке, почему настолько запустили его. Но она сдерживалась. Пока.

— Ну вот, уже что-то начинает вырисовываться, — проговорила Эбба, явно пытаясь отвлечь свою госпожу от грустных мыслей.

Элайна огляделась. Служанки убрали старые циновки, подмели пол и теперь оттирали от каменных плит годами въедавшуюся в них грязь. Элайна и Эбба снимали со стен гобелены, щиты и прочие украшения, надеясь, что стены потом побелят. Элайна уже жалела, что затеяла побелку. Стены, конечно, нуждались в этом, однако одного взгляда на фамильные щиты и гобелены было достаточно, чтобы понять: здесь придется приводить в божеский вид каждый предмет.

«Включая столы и скамьи», — с отвращением подумала Элайна, когда, пытаясь усесться поудобнее, почувствовала, что юбка к чему-то прилипла. Все ясно, опять села в какую-то лужу. Слава Богу, хоть догадалась надеть простенькое старое платье. Независимо от того, закончат ли служанки отмывать сегодня пол, придется непременно оттереть хотя бы скамейки. Не хватало испортить еще одно нарядное платье!

Вздохнув, Элайна снова огляделась и прикинула, что еще нужно сделать. Когда с пола убрали циновки, выяснилось, что он такой грязный, будто его не мыли со дня смерти леди Мюриэлл, то есть лет двадцать. После того как пол подмели, на нем проступил толстый слой твердой, спрессованной грязи. Элайне даже думать было противно о том, из чего эта грязь состоит. К тому же ее оказалось очень трудно удалить: три женщины скребли пол почти все утро, но конца этой работе не предвиделось. Женщин могло бы быть и четыре, если бы Джиорсал с самого начала не дала понять, что работать не намерена, а будет лишь отдавать распоряжения. Не желая устраивать скандал в первый день пребывания в замке Данбар, Элайна ей ничего не сказала, но твердо решила поговорить с лордом Ангусом и выяснить, какое положение занимает эта женщина среди прислуги. Кроме того, она намеревалась попросить у него еще несколько помощниц. За все утро женщины отчистили только четвертую часть пола. А скоро обед.

— Да будет вам, — прошептала Эбба, когда ее госпожа снова вздохнула. — Все не так уж плохо. Воздух стал гораздо свежее, а это уже кое-что.

Служанка, конечно, была права. Но только воздух посвежел оттого, что убрали старые циновки. Работы еще был непочатый край: отскрести полы, побелить стены, вычистить гобелены и настенные украшения. По расчетам Элайны, для того чтобы закончить уборку одного этого зала, понадобятся по крайней мере три дня. Только тогда она возьмется за спальни. Мысль об отсрочке не привела Элайну в восторг. Она не привыкла жить в таком хлеву, а спальня была не менее грязная, чем большой зал.

Взяв тряпку, Элайна намочила ее, выжала и, сев на корточки, начала тереть пол.

— Что вы, миледи? — ахнула Эбба, бросаясь к ней. — Давайте я сама это сделаю. А вы идите во двор, подышите свежим воздухом.

Элайна покачала головой:

— Некогда отдыхать. Слишком много работы. Бери тряпку и помогай.

Глава 5

— Ого!

Оторвавшись от созерцания твердого как камень сыра и черствого хлеба, поданных поварами на ленч, Элайна подняла голову.

В дверях замка стояли сестра Дункана Шинейд и ее неизменные спутники, Аллистер и Эльфрид. Вытаращив от удивления глаза, они взирали на преображенный большой зал. Молодые люди опоздали к ленчу, явившись последними, однако, как ни странно, первыми заметили результаты трехдневного труда Элайны и ее помощниц. И первыми после Ангуса дали это понять.

Элайна не видела свою золовку с того утра после свадьбы, когда та вместе с другими вышла из спальни. Шинейд и ее спутники куда-то исчезли и до сих пор не появлялись. Лэрд Ангус предположил, что они отправились поохотиться.

— Что здесь происходит? — тихо спросила Шинейд, усевшись за стол с кузеном и кузиной.

— Ничего особенного. Просто вымыли зал, — насмешливо бросил Дункан, и Элайну задел тон мужа.

— Вымыли?

Шинейд произнесла это слово так, словно впервые его услышала. Элайна ожидала чего-то в этом роде. Ангус, видимо, тоже. Хмуро взглянув на дочь, он проговорил:

— Вот именно. Вымыли. Элайна и еще три женщины работали три дня не покладая рук, пока ты прохлаждалась в лесу. — Немного помолчав, чтобы усилить впечатление, он продолжил: — Тебе бы тоже не мешало принять участие в уборке. Глядишь, хоть чему-нибудь выучилась бы. Твой жених не слишком обрадуется, узнав, что его невеста ничего не смыслит в том, о чем обязана знать каждая женщина.

— Жена! — фыркнула Шинейд, потянувшись к кружке с элем. — Тебе хорошо известно, отец, что ничьей женой я не буду.

— Ничего подобного я не знаю.

За главным столом воцарилась мертвая тишина. Все, затаив дыхание, прислушивались к разговору.

— Что ты имеешь в виду? — насторожилась Шинейд. Прожевав кусок черствого сыра, Ангус ответил:

— Лорд Рольф убедил меня оставить все как есть. Наутро после свадьбы у нас была долгая беседа, после чего лорд Рольф отправился за твоим непутевым женихом.

— Что?! Но я думала… — Голос Шинейд дрогнул. Она явно ожидала другого результата от разговора отца с лордом Рольфом. У нее был такой вид, словно ее ударили.

Элайна заметила, что и у Дункана был точно такой же вид, хотя, как и все собравшиеся за столом, он прекрасно знал, куда отправились лорд Рольф с епископом. Может, Дункан не обсуждал эту тему с отцом, и тот ничего не рассказал ему? Впрочем, ничего удивительного в этом нет. Лорд Данбар скорее всего просто не успел ничего рассказать ему. Каждое утро Дункан на рассвете уезжал куда-то из замка, днем возвращался, наскоро обедал, потом снова исчезал и появлялся в доме за полночь, когда все уже спали.

— По-моему, — спокойно ответил Ангус, — ты проводишь время впустую, и я намерен проследить за тем, чтобы это прекратилось. Ты женщина, и твое предназначение — рожать детей. Значит, так тому и быть.

— Ты собираешься выдать меня замуж за этого… этого… англичанина? — Шинейд произнесла последнее слово как ругательство.

— Я собираюсь выдать тебя замуж. Стремительно вскочив, Шинейд толкнула стол с такой силой, что стоявшие на нем оловянные тарелки, кружки и кувшины с оглушительным стуком полетели на пол.

— Я не выйду замуж за этого мерзавца! — завопила она так, что стены задрожали, и выбежала из зала.

В зале снова воцарилось молчание. Дункан встал и, почему-то бросив на Элайну укоризненный взгляд, последовал за сестрой.

Тяжело вздохнув, Эльфрид и Аллистер пошли за ними. Ангус поднял стол, помог собрать с пола посуду и, усевшись на скамью рядом с Элайной, терпеливо ждал, когда Джиорсал принесет кувшин эля.

— Мне стыдно за поведение дочери, — вздохнул он, наполнив элем кружку Элайны, а потом свою. — Она решила, что вечно останется в девицах. Не без причины, заметь.

Элайна кивнула, не зная, что сказать.

— С самого детства я давал дочери слишком много воли, — продолжал Ангус. — Точнее, Шинейд росла сама по себе, без моего участия. Я не занимался ее воспитанием. Впрочем, долгие годы я вообще мало на что обращал внимание. Вот и получилось, что она совсем не подготовлена к замужеству. Если бы тебе удалось помочь ей стать настоящей леди, это было бы просто замечательно.

Элайна пришла в ужас. Значит, лорд Данбар хочет, чтобы она обучила Шинейд всему необходимому для женщины? Но это невозможно! Ведь сразу видно, что эта девица не только ничего не умеет, но и не желает учиться.

— А когда свадьба? — обеспокоено спросила она.

— Как только в замок привезут ее жениха. Может, через месяц.

— Через месяц? — Элайна поспешно поднесла к губам кружку, намереваясь отпить глоточек эля, однако неожиданно для себя опустошила ее почти наполовину. Поставив кружку на стол, она заметила, что Ангус Данбар удивленно наблюдает за ней.

— Что, детка, пить хочется? Говорят, у нас здесь делают лучший эль во всей Шотландии. Правда, вкусный?

— Да, очень, — пробормотала Элайна, бросив взгляд на пол, где валялись остатки еды. — Жаль, что того же нельзя сказать про стряпню вашего повара.

Проследив за ее взглядом, Ангус поморщился и кивнул.

— Повар за последние годы совсем распустился. Его отец готовил нам, когда была жива леди Мюриэлл, моя покойная жена. Она спрашивала с него по всей строгости, но после ее смерти… — он пожал плечами, — мы все пустили на самотек. — Ангус помолчал, наверное, вспоминая покойную жену, потом взглянул на Элайну. — Может, ты заставишь его кормить нас повкуснее?

— Постараюсь. — Элайна поднялась. — Если позволите, я побеседую с ним сейчас же.

И она решительно направилась к кухне.

— На меня никто никогда не жаловался. Лэрд доволен моей работой.

— Это он попросил меня поговорить с вами, — сказала Элайна.

Повар молча метнул на нее неприязненный взгляд из-под кустистых бровей и сплюнул на пол.

С трудом справившись с раздражением, Элайна размышляла, как вести себя с этим человеком. Уже три дня с отвращением питаясь черствым хлебом и жидким рагу, она поняла, что разговора с поваром ей не избежать. Элайна решила провести его в промежутке между уборкой зала и побелкой стен. И вот наконец уборка подошла к концу. Оставалось, правда, вычистить еще несколько гобеленов, но это можно было сделать вечерами, устроившись перед камином. Все остальные работы были выполнены: полы отдраены, стол и скамьи вычищены. Даже закопченные от дыма стены возле камина оттерты. Пришла пора разобраться с поваром.

Этот толстый, как бочка, коротышка с угольно-черными волосами казался совершенно круглым. Его полные щеки покрывал яркий румянец. Элайна объясняла это тем, что либо он питался лучше других, либо был менее привередлив. Новую госпожу, явившуюся в кухню отчитывать его, он встретил пренебрежительно. Не отрываясь от своих дел, но все же слушая ее, он постоянно сплевывал, так и норовя попасть Элайне на юбку. Элайна сочла эту привычку отвратительной. Разве можно плевать себе под ноги, особенно в кухне, где готовят пищу?

— Ну что ж, — наконец промолвила она. — Если вы не желаете обсуждать свои обязанности, я найду того, кто будет их выполнять.

Не обращая внимания на испуганное лицо повара, Элайна направилась к двери.

— Миледи, подождите! Вы не вправе так поступать со мной! Я всю жизнь работаю поваром, а до меня этим занимался мой отец. Вам некем меня заменить!

Ага, значит, ей удалось задеть его за живое. Элайна обернулась, изобразив удивление.

— Почему же, мистер Данбар?

— Камминс, Элджин Камминс. Это моя мать носила фамилию Данбар. Отец женился на ней после того, как стал поваром.

— Так вот, Элджин Камминс, ваш господин дал мне полную свободу действий, поручив навести порядок в моем новом доме. — Это не вполне соответствовало действительности, однако сейчас нужно было закрепить успех, а потому действовать решительно. Элайна окинула суровым взглядом находившихся в кухне помощников повара. Все, включая Джиорсал, насторожились. — Это означает, что я могу уволить и оставить тех, кого пожелаю. — Взгляд ее снова переместился на повара. — И вас в том числе. Я не собиралась этого делать, направляясь сюда, но поскольку вы не желаете даже говорить со мной о делах, я вижу лишь один выход — заменить вас.

— Я готов говорить с вами о делах. С превеликим удовольствием.

Лицо повара выражало отчаяние. Элайну это не удивило. Занимать в замке такой пост считалось престижным и приносило немалую выгоду. Кроме того, Камминс был обучен только этому делу. Теперь Элайне оставалось лишь выяснить, хорошо ли его обучили поварскому ремеслу.

— Вы умеете готовить? — без обиняков осведомилась она.

— Конечно. Мой отец был лучшим поваром во всей Шотландии. Так считала леди Мюриэлл. Отец обучил меня всему, что знал сам.

— Значит, это он научил вас подавать своему господину черствый хлеб и засохший сыр?

Повар смутился.

— Нет.

— Гм… — Элайна строго взглянула на него. — В таком случае надеюсь больше не увидеть на столе ничего подобного. Что вы готовите сегодня на ужин?

Она уже заметила, что в котле над огнем тушится все то же жидкое и безвкусное варево, так называемое рагу, которое подавали каждый вечер.

Повар с беспокойством взглянул на котел, потом на Элайну и беспомощно развел руками.

— У нас нет специй.

— Совсем?

— Да. После смерти жены лэрд Ангус никому не поручил вести в замке хозяйство.

Видя, насколько запущен замок, Элайна и сама пришла к такому выводу.

— Неужели у вас нет даже огорода, где бы росли травы?

— Нет. При леди Мюриэлл был, но после ее смерти он весь зарос сорняками.

— Понятно.

Элайна размышляла, как решить эту проблему. Нужно не мешкая взглянуть на этот огород. Стоит июнь. Чтобы получить хоть какие-то специи, следует посадить их немедленно. Специи — дорогое удовольствие. Однако кое-какие придется купить.

— А когда приезжает торговец специями?

— Он давным-давно перестал к нам наведываться. Лэрд Данбар никогда у него ничего не покупает.

Элайна озадаченно нахмурилась, но тут в разговор вмешалась Джиорсал:

— Торговец специями сегодня утром проезжал мимо. Направлялся к Иннесам. Я слышала, как один из мужчин говорил об этом лэрду.

— К Иннесам?

— Ну да, к Макиннесам. Это наши соседи, — озабоченно пояснил повар. — Он теперь уже несколько месяцев не появится. Торговец делает широкий круг и мимо нашего замка проезжает четыре раза в год. А я не могу вкусно готовить без специй.