Под потолком небес

А как она мастерски Наташкину стряпню по бревнышкам раскатывает! Съела как-то раз полтарелки борща и сидит, плачет. Мол, перца да пряностей переложили, аж горло полыхает. А они с Павлом едят — все нормально, специй ровно столько, сколько надо. Приготовила Наталья салат из кальмаров, так свекровь их червяками обозвала. Потом, правда, сказала, что ей это без очков померещилось, а так очень даже ничего получилось. Купили они с Пашкой себе полкило сыра с плесенью — она его едва в мусорное ведро не отправила, еле отбили. Дорогущие итальянские макароны-гнезда, специально к празднику припасенные, разломала, чтобы в баночке поместились. И ведь не скажешь: «Зинаида Петровна, ты не права». Потому что она к тебе всегда с улыбкой обращается, всегда готова помочь (даже когда ее об этом не просишь). Ну, как здесь язык повернется такое ляпнуть: насмерть же обидишь. Потом еще полгода извиняться придется.

А как приходится отбиваться от ее компании, когда Наталья отправляется покупать себе или своим мужчинам какие-нибудь вещи! Зинаида хочет участвовать буквально во всем, что касается ее семьи. У нее же прекрасный вкус, и она прекрасно может отличить хорошую вещь от подделки, а то ведь всучат Наталье что-нибудь не то, она этих торгашей прекрасно знает! Наташка как-то пару раз попалась на эту удочку, и в итоге Павлу был куплен джемпер молочного цвета (а он носил только черное, к вящему неудовольствию матери, которая все пыталась изменить его вкусы и гардероб), а самой Наталье пришлось облачиться в бирюзовую кофточку с блестками и бисером. Зинаида еще долго удивлялась, почему Наташа ее только дома носит и никогда на работу не одевает. Красотища-то какая!

Но что больше всего раздражало Наталью, так это то, что Зинаида Петровна, нимало не смущаясь, позволяла себе копаться в их вещах. Нет, внешне все выглядело благопристойно: надо же помочь детям убрать комнату, они же так заняты на своих работах! А после этого любимые Пашкины джинсы почему-то обнаруживались далеко на антресолях, а вместо них на вешалке висел костюм-тройка (и куда бы он его одел, скажите, пожалуйста!), а где находились Наташкины вещи — и вовсе отдельная история. А как они кассеты с порнофильмами прятали! Павел подумал-подумал, да и поступил весьма оригинальным образом: он решил их не трогать. Оставил среди остальных фильмов. Только наклеил сверху ярлычок, на котором написал: «Кассеты для очистки видеоголовок. Использовать не чаще, чем раз в полгода. Последняя очистка — и дата месячной давности». Зинаида Петровна в технике разбиралась на уровне каменного человека, но всем запретам следовала неукоснительно, слава Богу.

Наталья несколько раз пыталась спросить Пашку, почему он позволяет своей матери вмешиваться в свою жизнь, но в ответ получала только неопределенное пожатие плеч и виноватую улыбку. В борьбе с мамой Павел придерживался исключительно пассивных методов. Просто продолжал носить все черное и слушать группу «Алиса», вызывавшую у Зинаиды Петровны нервный припадок. А когда она пыталась что-либо ему втолковать — становился слепо-глухо-немым. Ни с чем не спорил, ни чему не возражал. Просто все делал по-своему.

А еще Зинаида постоянно зудела им о том, что они наконец-то должны пожениться. Вместе уже больше двух лет прожили, друг друга хорошо узнали — пора и получить официальное разрешение от государства спать вместе в одной постели. Да и Мишку надо бы усыновить, а что это он без официального отца растет!

Когда Наталья в первый раз услышала о том, что Павел должен усыновить ее ребенка, у нее внутри аж все перевернулось. Как это так? Миша — это только ее сын, и ничей больше. Уж если от него отказался его родной отец, то уж никакой другой мужчина права на него не получит. Ну и пусть в его метрике стоит прочерк в графе «отец» — что это меняет? Пашка — классный, добрый мужик, но даже ему Наташка не позволит распоряжаться Мишкиной судьбой, когда придет такое время.

В общем, неприятностей со стороны Зинаиды им с Павлом хватало. Про себя Наталья часто мечтала, как они покупают (в крайнем случае — снимают) себе новую квартиру на другом конце Москвы, и начинают жить втроем, без назойливой опеки свекрови. Вот было бы здорово! Наташка тогда бы всю квартиру по своему вкусу обустроила, избавилась бы от надоевшей хохломы на кухне, которую так обожала Зинаида, и от тупых «персидских» ковров, связанных где-нибудь в районе Малой Арнаутской, где, как известно, производится половина всей контрабанды. И не загромождала бы свое жизненное пространство всяким хламом, вроде старой школьной формы или протертого покрывала с полувековой историей (а вдруг еще когда-нибудь кому-нибудь понадобится!) Нет, ее квартира бы была выдержана в светлых тонах, с голубым или нежно-зеленым ковролином на полах, с одноцветными стенами, на которых бы висели современные эстампы. Где-нибудь в углу под бра с мягким светом стояло бы плетеное кресло для Павла, в котором бы он читал книги, и еще одно для самой Натальи, изредка любившей что-нибудь смастерить собственными руками: связать свитерок или шапочку, вышить салфетку. Да просто пролистать какой-нибудь женский журнал! А в комнате Миши было бы просторно и уютно, чтобы он мог вдоволь погонять по полу машинки, построить не маленький, а гигантский замок, и при этом не рисковал бы ежеминутно наткнуться на какой-нибудь острый угол шкафа или кровати, как здесь.

Но даже и при таком идеальном раскладе надолго избавиться от пристального внимания Зинаиды Петровны им бы не удалось. И Наташа это прекрасно понимала. Пока существует общественный транспорт и свободное время в жизни конкретно взятого человека, он будет доставать их своим присутствием. Значит — придется выяснять отношения и ставить некие границы: это — твоя жизнь, а это — наша. И не влезай сюда, если тебе не нужны осложнения. Но как же не хочется этого делать! Да и Павел, вполне возможно, займет в этом конфликте сторону матери. Не потому что та права, а потому что слабее. Такой уж он человек, и ничего с этим не поделать. Не ругаться же с ним, в самом деле! Только этого еще не хватало!

В принципе, Наталья давно уже могла снять для себя с Павлом и Мишей квартиру, но, взвешивая все «за» и «против» приходила к неутешительному выводу, что их это решение не спасет. Увы. Пока что плюсы проживания вместе с Зинаидой Петровной перевешивали минусы ее назойливости. И ее приходилось терпеть. Временами даже стиснув зубы и сжав кулаки, поскольку, что к ней, что к Павлу свекровь относилась как к паре несмышленышей вроде Миши. Правда, Натальину зарплату на ведение хозяйства принимала охотно и с благодарностью. Что, впрочем, не мешало ей буквально через пять минут посетовать на то, что Наташа, дескать, совсем себя не бережет — такую короткую юбку на работу таскает, что, того гляди, все свои женские радости застудит. И колготки бы надо было не нейлоновые, а шерстяные носить — больше пользы. Приходилось поспешно ретироваться куда-нибудь в ванную, пока сетования не перестали в лекцию на тему «как тебе следует жить».

На работе про Наташкины проблемы и переживания не знал никто. Она с самого первого дня своего пребывания в фирме поставила себя так, что даже самые досужие сплетницы и болтушки для себя твердо уяснили, что эту новенькую лучше не трогать и ни о чем не спрашивать — все равно не ответит. Или скажет что-нибудь односложное. «Ты замужем? — Да. Дети есть? — да. Сын, дочка? — сын». И все. Больше от нее ничего не добьешься. Да и местные ловеласы быстро переключились на более доступных подруг, поскольку на стандартные заигрывания-провокации Наташка не велась.

С одной стороны, Наталье на первых порах из-за этого было слегка неуютно в своем новом коллективе. Но она знала, что делает. Ее опыт работы в деканате показал, что начальство болтунов не любит. А она хотела пробиться наверх. Если уж заниматься делом — то всерьез и на высоком уровне. А прозябать в младшем офисном персонале и промывать кому-нибудь косточки — это не для нее. Расплачиваться маленькой зарплатой за свой длинный язык — глупее этого было сложно что-либо придумать. А то, что про нее распускают слухи, что она — фригидная недотрога и зазнайка, так это проблемы тех, кто все эти гадости придумывает.

Впрочем, это отнюдь не означало, что Наталья не прислушивалась к тому, что говорят другие. Прислушивалась, и еще как! Ей надо было понять все тайные нити взаимоотношений, царящих на фирме, чтобы знать, кто реально отвечает за выполнение дела, а кто «играет во второй лиге». Дошло до комизма: она умудрилась вычислить две любовные интрижки между своими коллегами еще до того, как они реально имели место. Психология иногда попадает в разряд довольно точных наук, если, конечно, ею занимаешься всерьез.

Результатами своих умозаключений Наталья ни с кем не делилась, зато точно знала, когда и с какими новостями подходить к шефу. Именно она натолкнула его на мысль импортировать мозаичную плитку, подтвердив свои логические выкладки фотографиями из последних журналов по дизайну и интерьеру. И победа! Мозаику действительно разбирали на ура. А как она вовремя сообщила шефу о простаивающем отечественном стекольном заводике, узнав про него из полутораминутного утреннего телерепортажа! Теперь этот заводик вовсю клепал эксклюзивные столешницы, абажуры и прочие предметы интерьера по эскизам племянника шефа — талантливого художника, производившего на окружающих впечатление «не от мира сего» в силу довольно экстравагантного поведения, поэтому до поры до времени творящего исключительно для себя и своих близких. В итоге художник получил работу, шеф решил проблему трудоустройства родственника, заказчики наслаждались вещицами, выполненными в единственном экземпляре, а Наталья получила весомую прибавку к зарплате. Про стекольщиков и говорить нечего, и так все понятно. И подобные идеи возникали у Наташки довольно регулярно. Она была открыта для любой информации, а уж как ее использовать — это были ее заботы.

Если бы ее сейчас спросили — довольна ли она своей жизнью, счастлива ли — Наталья, не задумываясь, ответила, что да, вполне. А что еще желать: работа спорится, любимый человек тебя поддерживает, сын растет. А то, что трудности встречаются — так у кого их нет? Жизнь слишком правильная и скучная — так она сама себе такую выбрала, о чем здесь говорить. Хотелось бы, конечно, иногда чего-то такого, волнующего — так, где это самое волнующее взять? В театры они с Павлом ходить не любители, на концерты тоже, скорей уж купят видеокассету с каким-нибудь фильмом. В рестораны Павла точно не затащишь, у него к подобным местам стойкое предубеждение. Впрочем, у каждого свои тараканы в голове. Так что все развлечения временно уступают место работе. А ближайшие глобальные цели, которые Наташка благодаря этой самой работе сможет осуществить — это квартира и машина (Наталья всерьез решила освоить водительское мастерство, поскольку добираться на работу на общественном транспорте в часы пик ей с каждым днем все больше и больше осточертевало). Потом можно будет уже подумать о даче, чтобы Мишка летом свежим воздухом дышал, или о чем-нибудь еще этаком. Например, скупить все новинки из области бытовой техники: от обычного электрического чайника до электроплиты с абсолютно плоской поверхностью и навороченной стиральной машинки. И еще микроволновую печь с моющим пылесосом до кучи. И кофеварку, такую, как в рекламе показывают. И радиотелефон с автоответчиком. Но это все еще нескоро. А мечтать не вредно, вредно как раз наоборот.

* * *

За всеми своими мыслями Наталья и не заметила, как подкрался конец рабочего дня. Без пяти шесть она выключила свой компьютер, обновила макияж, переобулась в осенние туфли и, надев плащ, покинула офис, распрощавшись со своими коллегами.

А на улице ее подстерегала крупная засада в виде противного и холодного дождика. Как назло, в этот день она не взяла с собой зонт, а мокнуть на автобусной остановке в ожидании транспорта как-то не хотелось. То есть абсолютно. Поэтому, недолго посовещавшись сама с собой, Наталья призывно протянула руку, подавая понятный всем проезжающим машинам сигнал: есть пассажир!

Но удача в этот день, видимо, про нее забыла. Наташка стояла уже пять минут, но никто останавливаться и подвозить ее до дома не торопился. И автобуса тоже не было. Вот паразитство!

Наконец-то притормозил какой-то Форд. Водитель узнал, куда нужно Наталье, покачал головой и укатил. Наталья снова подняла руку. Потоки дождя уже струйками сбегали по ее лицу, забирались под шейный платок и вызывали ощутимый озноб. Да и туфли в носах промокли. Черт, лишь бы не заболеть, ей только этого сейчас для полного счастья и не хватало!

И тут появилось нечто. Величественное и старомодное. Ослепительно белая колымага, выглядящая так, словно ее только вчера спустили с конвейера. Все хромированные детали блестят как новые монетки, номер чистый и без пятнышка грязи. И даже сизого облака гари сзади не наблюдается, хотя, по мнению Наташки, подобные экспонаты могли передвигаться по планете, только основательно испортив своими выхлопами качество окружающей среды. И надо же такому случиться, что именно этот монстр и остановился около нее, гостеприимно распахнув пассажирскую дверь. Ну, если не везет — так по полной программе!

Едва только Наталья назвала свой адрес, как водитель согласно кивнул головой. Да, теперь придется тащиться по городу в этой антикварной рухляди. Наташке казалось, что все стоящие на остановке люди глазеют на нее и надрывают про себя животики. И все бы ничего, но там и парочка коллег с работы присутствует. Вот им тему для разговоров подбросили…

От обиды на несправедливую судьбу Наталья машинально с грохотом закрыла дверь.

— Чувствуется, что вы частенько разъезжаете на отечественных машинах. Но я свои двери давно уже отрегулировал, так что можно было лишних усилий не прикладывать, — беззлобно заметил водитель белого раритета, выруливая на дорогу.

— А при чем здесь отечественные машины?

— Да у них через одну двери пинком закрываются, а у хозяев, видимо, все руки не доходят петли подрегулировать и смазать. Легче грохот выслушивать.

— Да я, собственно говоря, не хотела так бить. Просто как-то само вышло.

— Вот и я говорю: устойчиво сформировавшаяся привычка. Да вы не смущайтесь, не вы одна на эту удочку попались. У меня даже мать иногда забывается и — шарах…

Потом в машине повисло молчание. Водитель уверенно лавировал среди остального транспорта, виртуозно объезжая аварийные машины и по мере необходимости перестраиваясь в соседние ряды. Чувствуя, что пауза как-то затянулась, Наталья для поддержания разговора спросила:

— А что вы себе новую машину не купите?

Водитель бросил на нее быстрый и цепкий, как лапка ящерицы, взгляд из-под бровей.

— А вы считаете, что мне нужна новая машина?

— Ну, мне так показалось. То, на чем вы ездите, уже давно не выпускается — верно?

— Да, уже давненько.

— Сейчас же уже намного лучше машины есть, а вы все на этой раскатываете.

— Тогда позвольте вас спросить, милая леди, а что для вас является критерием хорошей машины?

— Ну, скорость, наверное. Маневренность. Простота ремонта. Я не знаю, я пока еще не автомобилистка.

— А собираетесь ею стать?

— По крайней мере, планирую.

— И вы считаете, что моя машина всем этим критериям не отвечает?

— Ну, мне кажется, она немного устарела. А вы разве это не находите?

— М-да, просто объяснить это словами вряд ли получится. Смотрите сами.

С этими словами он перестроился в левый ряд (они как раз только-только выехали на МКАД), и выжал педаль газа.

Наталья даже и не подозревала, сколько мощи прячется под капотом этого динозавра. Если верить спидометру, они летели на скорости около 130 километров в час, и ведь это совершенно не ощущалось! Если бы не бешено мелькающий за окном пейзаж, да показания приборов, Наташка бы не поверила, что эта старушка способна на подобную резвость.

Тут в зеркало дальнего обзора ударил свет чьих-то фар, заставив Наталью на секунду ослепнуть.

— А это что?

— Да кому-то не понравилось, что мы его обогнали. Теперь требует уступить трассу.

— И мы уступим?

— Есть правило «трех Д» — Дай Дорогу Дураку. Этот приятель шел себе и шел во втором ряду, пока мы не пролетели мимо, а тут-то он и встрепенулся. Ну, как же! Крутую иномарку какая-то Волжанка обогнала! Не бывать этому! Не пущать! Так что пусть себе летит, тешит свое самолюбие.

— И часто такое на дорогах бывает?

— Можно сказать, что постоянно.

Выждав, пока преследователь уйдет дальше, водитель снова вышел в крайний левый ряд. Не зная, о чем бы еще его спросить, Наташа замолчала, и в салоне снова повисла неловкая пауза. Впрочем, водителя это, судя по всему, нисколько не смущало: он искренне наслаждался машиной и скоростью. На его лице играла такая ясная мальчишеская улыбка, что Наталья внутренне засомневалась: сколько же ему лет? В первый момент ей показалось, что никак не меньше тридцати трех — тридцати пяти. А сейчас он выглядел максимум лет на двадцать пять. Вот метаморфозы, ну надо же!

Тут ей пришлось на секунду зажмуриться, потому что из зеркала дальнего обзора ее снова резанул отраженный свет фар сзади идущей машины.

— А это кто еще?

— Как ни странно, опять наш старый знакомый. Вот неймется ему!

— И мы что, снова уступим?

— Ну, уж нет, на этот раз хватит. Не умеешь держать скорость, так не суйся в левый ряд и не мешай другим своей суетой.

С этими словами водитель слегка нажал педаль газа. Машина радостно взревела и понеслась по автостраде. Наталья даже боялась смотреть на спидометр. Одно лишь было ясно — преследователь не ожидал от них такой прыти и отстал где-то далеко сзади.

— Ну, как вам ласточка?

— Да, впечатляет. А может быть, теперь сбросим скорость? А то я не привыкла к таким полетам, страшновато слегка.

— Хорошо. Желание дамы — закон. А кстати, какую машинку себе собираетесь брать?

— Я еще не думала над этим. Сначала права бы получить, ездить научиться. А так, наверное, какую-нибудь подержанную Оку.

— Странно.

— Что именно?

— Вы не производите впечатления самоубийцы.

— Что, простите?

— Я говорю, что вы не похожи на камикадзе.

— А что, чтобы ездить на Оке, надо непременно записаться в их ряды?

— По крайней мере, мое личное восприятие от их владельцев именно таково.

— И почему же, позвольте полюбопытствовать?

— Кроме безусловной маневренности и скромного потребления бензина, эти крошки иными достоинствами не блещут. А вот минусов — хоть отбавляй. Начать с того, что при любом столкновении велика опасность того, что пострадает водитель. У них же не кузов, а картонная коробка. Или жестяная, как вам больше нравится. Более-менее серьезный удар, и ноги зажаты, а руль мирно покоится в твоей грудной клетке.

— Так надо ездить так, чтобы не провоцировать аварийные ситуации!

— Милая дама, от пьяных и сумасшедших на дороге не застрахован никто. Это раз. А во-вторых, из-за малых размеров на дороге Оку просто не всегда видно, особенно всяким грузовикам и автобусам. Разницу в их массе объяснять не надо, надеюсь? Вот и представьте, что Ока находится в мертвой зоне видимости, водитель большегруза спокоен, что трасса свободна, и начинает маневр. И даже если на суде докажут, что виноват водитель грузовой машины, вас это не сильно утешит, если вы будете мирно спать на местном кладбище или сращивать раздробленные кости.

— Бр-р, невеселую картинку вы мне нарисовали. И что же посоветуете?

— В принципе, переднеприводные машинки весьма неплохи, особенно в условиях города. Да и в обслуживании особых проблем нет. Если часто выезжаете за город — то подойдет Нива или Уазик. Правда, у Уазика скорость не самая высокая, да и бензина ест прилично, зато есть масса других достоинств, что касается проходимости. А если хочется отечественную машину представительского класса, то берите Волгу — не пожалеете. Отремонтировать ее можно практически в любом таксопарке. Да и по безопасности с ней мало кто из наших сравнится. Недаром Волги «баржами» зовут. А вы что, не знали?

— Нет, впервые слышу.

— Ну, вы даете!

— А кстати, что же вы тогда сами на более современную Волгу не пересядете? Нет, я поняла, что эта тоже хорошо бегает, и все такое, но все же?

— А нравится она мне, и все тут. И согласитесь — они сейчас мало у кого остались. Так что фактически езжу на эксклюзивной машине, которую еще не скоро у кого-нибудь на трассе увижу. Разве плохо? Да и диванчики меня здесь просто умиляют. Все-таки с появлением отдельных кресел машины потеряли какой-то намек на интимность, на интригу. Впрочем, это я что-то отвлекся, извините.

— Но она же старая! Наверное, постоянно ее ремонтируете?

— Открою вам один маленький секрет. На самом деле, начинка у моей ласточки вполне современная, только форма от прежних дней осталась. Я ее почти два года до ума доводил, переделывал, прежде чем вылепил из нее то, что хотел. Честно сказать, на меня из-за нее даже всерьез в моем клубе обиделись.

— А что за клуб?

— Ну, это вроде клуба любителей ретро-машин. На работе общаемся через Интернет, обсуждаем свои новости, советами обмениваемся, запчасти достаем, а по клубным дням встречаемся в реалии.

— И из-за чего на вас обиделись?

— Ну, у нас самым высшим писком считается, если в машине все детали родные, от движка до винтика. И выходит, что со своим внешним видом я бы спокойно мог рассчитывать на призовое место в соревнованиях ретро-машин, тем более что у меня довольно редкая модификация, каких сейчас днем с огнем не найти, а с таким внутренним наполнением я просто не могу в них участвовать.

— Так зачем вы все переделали, если вас из-за этого к соревнованиям не допускают?

— Ну, соревнования для меня не главное. А если вдруг передумаю, я лучше себе еще одну машинку возьму и отполирую.

— А что же тогда для вас главное?

— Общение. Круг единомышленников. И радость оттого, что смог исполнить задуманное. Это такой наркотик! С ним только адреналин может сравниться, когда летишь по какой-нибудь пустынной трассе, голова ясная, мысли глупые в нее не лезут. Только ты, машина и дорога. И ведь странно: отмашешь под полтысячи километров, а чувствуешь себя при этом отдохнувшим, посвежевшим. Словно все проблемы остались там, под колесами. А ты — новый, другой.

— И только-то?

— А разве этого мало?

— Не знаю. Для меня вообще это все ново. У моего отца есть Запорожец, но он никогда на нем дальше ста километров от дома не отъезжал. А кстати, какие еще машины есть в вашем клубе?

— Да разные. Москвичи, Волги, Победы, Чайки. Запорожцы, кстати, тоже появились. Из совсем старых — Эмки, Виллисы, ЗИСы, Мерседесы. По большому счету — весь мир представлен. Всех перечислять — язык устанет. На самом деле, когда мы собираемся вместе — это такое феерическое зрелище!

— Да уж, представляю себе.

— Нет, представить это невозможно, это надо видеть.

— Не знаю, вы так увлекательно об это рассказываете, что прямо-таки слюнки текут посмотреть на все это безобразие.

— Так за чем дело стало? Если хотите, я вас с удовольствием вытащу на ближайшую же встречу. Сами потрогаете все, что захотите, посидите за рулем, прокатитесь по площадке.

— Да я пока даже машину завести-то не смогу, не то что — прокатиться. И на курсы вождения еще нескоро вырвусь. Я уже много куда обращалась, но меня пока нигде все до конца не устраивает. То занятия по вечерам в будние дни, а мне надо хоть иногда дома появляться, с сынишкой и мужем общаться. Да и на работе могут задержать, тогда плакали мои знания и мои денежки. То занятия проходят по выходным, как мне надо, но длятся всего по два часа, из которых час — на теорию. И они считают, что я в таком режиме за два месяца уже стану водителем-ассом?

— Да, за два месяца еще никто нормально ездить не научился, это точно. А почему не попросите кого-нибудь из знакомых научить вас? Это куда как проще. Чем больше водительская практика, тем выше его мастерство. Это вам любой подтвердит.

— Да нет у меня таких знакомых.

— А если подумать?

— Даже если подумать.

— А муж? Или ваш отец?

— Муж не умеет водить машину, как и я. А отец живет не в Москве, поэтому тоже не помощник.

— В таком случае, если совсем будет патовая ситуация — обращайтесь. Уж для вас я свободное время легко выкрою. Кстати, мы почти на месте, так что давайте дальнейшее целеуказание.

— Вот видите высокое красное здание? Сразу за ним поворот направо и сразу же налево, во дворы…

От плохого настроения не осталось и следа. Тем более что странный водитель даже отказался взять с нее деньги! Совершенно невероятная ситуация. Сказал, что ему все равно было по пути, он тут неподалеку квартиру снимает. Наташка, правда, постаралась всучить ему сотню, но — как в стену уперлась. А, не хочет — и Бог с ним, ей же легче!

Улыбаясь своим мыслям, Наталья открыла дверь, вошла вовнутрь и прокричала: «Я уже пришла!» И тут же недовольно поморщилась, поскольку в нос ей шибанул едкий противный запах. Наташка его прекрасно знала и помнила еще со времен детства. Так пахнет ремонт. Но какой ремонт осенью? Да еще и в такую сырость и холод! Надо немедленно разобраться, что здесь происходит.

Войдя в ванную, Наталья обомлела. Наклеенные прямо поверх керамической плитки, там красовались свеженькие веселые обои с какими-то птичками и цветочками. Тут за ее спиной возникла Зинаида Петровна:

— А я вот решила ванную отремонтировать, а то она у нас страшненькая стала, облезлая. Купила обои такие, чтобы Мише понравилось, краски масляной для потолка, да и собралась с силами. Ну, как, нравится?

— Зинаида Петровна, но кто же клеит обои в ванной?

— Ой, да не волнуйся, это же специальные обои, моющиеся. Им вода не страшна.

— А клей какой использовали?

— Да обойный обычный. Мне в магазине сказали, что он хотя и отечественный, но держать будет мертво.

— А вы продавцу сказали, где собираетесь эти самые обои клеить?

— А зачем? Он и так должен понимать, что если человек что-то покупает, значит, он это будет использовать. А уж где и как — так это мое дело.

— Боюсь вас огорчить, но вы слегка поторопились. Ну, спросили бы сначала меня или Павла, нужен ли нам ремонт или нет. Мы бы втроем уже что-нибудь и придумали. А так вы на материалы потратились, целый день на работу убили, а результат-то неважный!

— Как неважный! Тебе не нравится?

— Я вам со всей уверенностью могу заявить, что буквально через два месяца эти обои будут свисать со стен и расходиться на стыках. Придется их сдирать, да еще и смывать со стен следы клея. Да и как мы теперь будем из квартиры запах краски выветривать? На улице дождь, влажность порядочная. А у нас дома Миша. Да и нам с Павлом завтра на службу, а в такой атмосфере за ночь мы себе такую головную боль заработаем, что хоть в противогазе спи или больничный бери.

— Нет, Наташенька, по-моему, ты ошибаешься. Но это дело твое, каждый волен иметь свое мнение, я понимаю. Что ж, пойду на кухню ужин тебе разогревать.

И с видом оскорбленной добродетели Зинаида удалилась восвояси. Вопреки обыкновению Наталья не кинулась ей вслед утешать и просить прощения за собственные слова. Впервые за все то время, которое она провела здесь. В конце концов, почему именно она должна всегда уступать, даже если Зинаида не права, как сейчас! Наташка изрядно вкладывается в семейный бюджет, и почему же ее деньги должны расходоваться столь бездарным образом? Она ведь их не за просто так получает. Лучше бы Зинаида на новую сковородку потратилась, а то со старой своим ершиком уже все тефлоновое покрытие содрала. Или ножи нормальные купила, а то ее тупыми старыми резаками только над продуктами издеваться. И над собой. Так нет: приспичило же ей ремонт учудить. Нет бы летом его сделала, Наталья бы ее еще тогда поняла. Да и помогла бы. Хотя обои в ванной комнате — это, конечно, верх глупости. Чем только Зинаида думает! Или у нее на старости лет маразм в гости постучался?

Настроение опять резво сигануло вниз. Ужинать Наталья не пошла, поскольку еда в горло совершенно не лезла, и тем самым еще больше накалила обстановку в доме. Они с Зинаидой сидели каждая у себя в комнате и втихаря дулись друг на друга. Мишка носился по всей квартире, изображая самолетик, и на взрослых внимания не обращал. Появившийся с работы Павел ситуацию не улучшил, поскольку громких восторгов по поводу цветочков в ванной он тоже не выразил. Наталья не стала ему говорить, что не извинилась перед его матерью. Да и за что, собственно говоря, было извиняться? За чужую глупость?

Спать разошлись в самом скверном настроении духа. Тем более что Зинаида поставила их в известность, что завтра отремонтирует туалет. Судя по ее боевому настрою, с которым она сообщила свою новость, убеждать ее не делать этого, было абсолютно бесполезно. Она была готова противостоять любым возражениям. Как в старой песне: «Пускай мы погибнем, но город спасем».

В итоге ремонт затянулся на неделю, поскольку вслед за туалетом последовала кухня, а справиться с ней за каких-то пару дней было не под силу даже Зинаиде, делающей свое черное дело с упорностью кролика, использующего батарейки «Энерджайзер». Наталья ходила с жуткой головной болью и черными кругами под глазами, замаскировать которые удавалось только с помощью двух-трех слоев импортной косметики. Где-то на третий день на головную боль начал жаловаться и Миша. Пашка ничего не говорил, но одну за другой пил таблетки анальгина. А потом свалился с простудой, заработанной на сквозняке, который устраивала его мать для проветривания квартиры. От него заразился Мишка, затем сама Зинаида, успевшая к тому времени доделать все то, что хотела. Наталья носилась от одной кровати к другой, чувствуя себя как в полевом лазарете. И, конечно же, когда все выздоровели, настал ее черед валяться с температурой и насморком. Как не вовремя! На работе шеф решил наладить связи еще с одной зарубежной фирмой, надо постоянно «держать руку на пульсе», быть готовой принять звонок из-за границы или ответить на факс, а тут такое! Нет, коллеги без нее справятся, безусловно, но сделают это все равно хуже, чем вышло бы у нее! Факт. Да, Зинаида Петровна, «помогла» ты мне своим ремонтом — ох, помогла!

В итоге нормально выздороветь Наталье не удалось, пришлось тащиться на работу с не вылеченным кашлем и хлюпающим носом. Чтобы выглядеть на сто с плюсом, приходилось каждые полчаса насиловать свой нос лечебным спреем и пить горячий напиток с витаминами и парацетамолом. Погода, следуя своему заведенному порядку, стала еще противнее, и, чтобы не заболеть еще сильнее, Наталья оделась в дорогой свитер на козьем пуху и шерстяные брюки. Конечно, отступление от высшего офисного этикета, но ничего не попишешь. Шеф с коллегами уж как-нибудь вытерпят ее два-три дня без пиджака и юбки с колготками.