Наверное, только сегодня Матвей по-настоящему осознал, что такое настоящая беда. И связана она оказалась не с денежными долгами, не с поиском работы и не с затянувшимся ремонтом квартиры. Пропала дочь Маринка. Ушла, дуреха такая, на дискотеку и не вернулась. Если бы всегда так гуляла - это бы ладно, но ведь нет. Обычно приходила вовремя, а если даже где-то задерживалась, обязательно предупреждала по телефону.
      До двух часов ночи они на что-то еще надеялись, без устали перелистывали крохотный блокнотик дочери, обзванивали подруг, однако по всему выходило, что никто решительным образом ничего не знал. К телефону подходили встопорщенные родители и, судя по голосам, не очень-то рвались помочь. Ни Матвей, ни супруга Лариса решительно ничего не понимали. С кем-то же их дочь ходила на эту клятую дискотеку! А вот поинтересоваться загодя не догадались. Ждали, видно, когда петух клюнет…
      В милиции им тоже благодушно посоветовали раньше времени не паниковать и подождать до утра. Дескать, с девицами, да еще в четырнадцать лет, такое случается довольно часто. Перечисляя возможные варианты, дежурный даже хохотнул, явно намекая на события определенного свойства, заставив Матвея в бешенстве швырнуть трубку на клавиши.
      Новостей они дождались значительно позже, когда жена уже всерьез вознамерилась обзванивать больницы с моргами. Совершенно внезапно телефон огласил квартиру тревожной трелью, и, хотя Лариса была значительно ближе, Матвей успел схватить трубку первым.
      - Это Машина знакомая, - шепнула телефонная мембрана. - Вы меня не знаете, но я решила вам все-таки позвонить.
      - Почему… Почему вы шепчете? - Матвей ощутил, как заполошно бьется в груди сердце. Возможно, именно шепот звонящей переполошил его больше всего.
      - Меня могут услышать.
      - Кто?
      - Не важно. Я хотела вам рассказать про Машу. Словом, у нее неприятности. Крупные неприятности…
      Матвей на некоторое время оглох. Слово «неприятности» колоколом загудело в голове. Что могло означать это самое «неприятности»? Что вообще может вкладывать в понятие неприятностей нынешняя молодежь?… И далеко не сразу к нему вновь вернулась возможность слышать произносимое в трубку Машиной подругой.
      - …Но сначала вы должны дать слово, что не будете впутывать меня во все это. Я люблю Машу, потому и позвонила вам…
      - Подождите секундочку! - Матвей взволнованно вцепился в трубку. Почему-то тоже перешел на шепот, словно собирался утаить разговор от стоящей рядом супруги. Собственно, так оно, наверное, и было. Он уже готов был услышать самое страшное и инстинктивно стремился принять первый удар на себя, может быть, смягчить его, сдемпфировать, прежде чем он настигнет и Ларису.
      - Вы можете внятно сказать, что же стряслось?
      - Только если вы дадите мне слово…
      - Но я не могу! Я ведь ничего не знаю!
      Ему показалось, что на том конце провода девчушка едва слышно всхлипнула. Говорить ей явно было нелегко, и Матвей неожиданно испугался, что трубку сейчас вообще опустят.
      - Хорошо, я обещаю! - выпалил он. - Только скажите, что с ней, где она?…
      Дальнейший рассказ Машиной подруги он выслушал, словно тягостный бред. Все было просто, банально и ужасно. Двух дурех, подобно многим иным заявившимся на дискотеку в поисках романтических встреч, подцепил смазливый молодой человек. Высокий, стройный, с обволакивающим низким голосом. Позже к нему присоединился приятель и глупых девчушек угостили ликером, от которого очень скоро у них стали кружиться головы. В таком состоянии приятельниц без труда уговорили прокатиться в гости. Послушать красивую музыку, выпить настоящего мартини. А когда они отказались, предложили более легкое развлечение - просто прокатиться к памятникам. Вроде как возложить цветы павшим героям. И конечно же, глупышкам это показалось интересным и романтичным. Ночью - да еще цветы!… Словом, с дискотеки они ушли, а вот далее началось самое ужасное. Уже в машине этих двоих почему-то оказалась еще одна девушка. Причем пассажирка была прикована к поручню. Было от чего переполошиться, но воспротивившихся подруг приструнили самым безжалостным образом. На вопрос: «Каким именно образом?» - звонившая сердито буркнула:
      - Да очень просто. Мне дали по зубам, а Машке по уху…
      И снова Матвей ощутил обморочное головокружение. Бессильная ярость подогревала кровь, но все, что он мог сейчас делать, это только слушать и слушать.
      К сожалению, повествование только начиналось. По дороге к девушкам стали приставать, насильно заставили выпить чуть ли не по стакану водки. А потом… Потом речь звонившей стала совсем сбивчивой, да и сам Матвей не желал слушать того, что ему рассказывали. Словом, то, что отказывался воспринимать разум и слух, все-таки случилось. Девушек изнасиловали, прямо в машине. Но на этом ночная прогулка не закончилась. Пленниц повезли дальше и в итоге доставили к какому-то домишке из красного кирпича. Сначала попытались вывести Марину, но девушка стала сопротивляться, и из машины ее практически вынесли на руках. Притихшую в салоне подружку оставили на какое-то время без внимания. Этим она и воспользовалась, выбравшись в окно и босиком припустив по ночным улицам.
      - Адрес! - Матвей так сдавил трубку, что показалось - пластик вот-вот хрустнет. - Ты запомнила адрес?
      - По-моему, где-то в Юго-Западном районе. Нам же не давали осмотреться. Но по-моему, мы проезжали мимо кинотеатра «Буревестник».
      - А точнее?
      - Не знаю. Пока везли, было не до того. А потом бежала, ничего вокруг уже не видела. Хорошо, подсадил какой-то водитель, помог. И денег даже не взял.
      - Ты в милицию не обращалась?
      - Еще чего! Там же сразу на всю округу раструбят. А мне это надо? Да еще чтобы совершенно посторонние вдруг узнали о таком! Я и вам не сразу решилась позвонить.
      - Послушай, нам необходимо встретиться. Обещаю, никакой милиции не будет.
      - Я не могу. Мне надо было вас предупредить, и я это сделала. - Девчушка снова всхлипнула. - Поймите, если мои родные о чем-нибудь узнают, будет полный абзац. Они же полные придурки! Словно в Санта-Барбаре живут. Такой переполох поднимут! И мне потом устроят житуху!…
      - Я ничего никому не скажу. Честное слово! Ты только помоги мне найти этот адрес, а больше ничего не нужно.
      - Не знаю… - В голосе звонившей прозвучало сомнение. - Если что-нибудь вспомню, я вам обязательно сообщу.
      Трубку положили, и Матвей мысленно простонал. Ситуация складывалась абсолютно патовая. Оглушили обушком да еще разок прибавили…
      При всем при том он ясно понимал, что нужно действовать - и чем быстрее, тем лучше. Одним изгальством ночные насильники вряд ли собирались ограничиться. А после бегства Машиной подружки, как знать, могло случиться и более жуткое.
      - Что с Машей? - Лариса уже не стояла - сидела на табурете. Лицо бледное, глаза безумные. Пока слушала со стороны, тоже, верно, сходила с ума от страха.
      - Ничего особенного. - Матвей сам не слышал того, что говорил. Натужно улыбнулся. - Напилась с подружками, теперь боится показаться домой.
      - А кто звонил?
      - Одна из подруг. Решила предупредить. Сама-то Машка боится.
      - И это все?
      Матвей кивнул. Придумка и впрямь оказалась не самой худшей. Во всяком случае, ни рыдать, ни валиться в обморок Лариса не стала. Просто поднялась молча с табурета и шатко отправилась в спальню.
      - Прими каких-нибудь капель, - крикнул ей вдогонку Матвей. - А я быстренько съезжу, попробую ее привезти.
      И сам удивился, как убедительно прозвучало сказанное. Но от того лишь сильнее сжалось сердце и судорожно стиснуло горло. Куда он поедет? Да еще ночью! Кого и откуда сможет привезти?…
 

* * *

 
      Странная штука - жизнь. Столь же стремительная, сколь и переменчивая. Всего несколько часов назад, подменив захворавшего водителя, Матвей катал на служебной машине шефа с начальником охраны. Давил на газ и с замирающим сердцем уходил от севших на хвост гаишников. Жутко было, аж сердце в пятки проваливалось, но еще страшнее было прекословить подвыпившим и раздухарившимся начальничкам. То есть Черкизову, пятидесятилетнему директору медиа-холдинга «Флаг», владельцу трех преуспевающих журналов, крутой фотостудии и полутора десятков магазинов, было, разумеется, плевать на ГИБДД. Наверное, он чувствовал себя словно на охоте. То есть охотились сейчас на него, но и дичь временами способна ощущать нешуточный азарт. Поблескивая багровыми глазками, директор наваливался на Матвея, лапал за руль и, дыша винными парами, орал в самое ухо: «Сделай их, Матюха, сделай!» Малыш, здоровенный бугай, работавший у Черкизова начальником охраны, сидел на заднем сиденье, вольно разбросав поверх кожаной обивки сильные руки, и тоже улыбался. В отличие от исходящего потом водителя, все происходящее этим хозяевам жизни действительно казалось забавным. Надо признать, гаишники попались упорные - шли на служебном «мерсе» и дышали буквально в затылок. Два или три раза делали попытку обгона, но Матвей, понукаемый Черкизовым, нахально отжимал их к бровке, заставлял отставать. Стрелка спидометра выплясывала между соткой и ста десятью километрами в час, и просто чудо, что они не перевернулись, не врезались в столб и не сбили какого-нибудь припозднившегося прохожего.
      С тех пор как на смену милицейским «луноходам» пришли скоростные иномарки, с дорожными службами тягаться стало значительно сложнее, и все-таки они оставили гаишников с носом. Оторвались на одном из перекрестков, а позже, попетляв по глухим переулкам, окончательно закрепили победный финал. На радостях шеф подарил Матвею сотню «бакинских», даже слюняво облобызал. Словом, повел себя как самый близкий друг. И Матвею в тот момент вдруг всерьез показалось, что все и впрямь начинает налаживаться. Катать большое начальство - это не «бомбить» по ночным улицам. И зарплата хорошая, и почет. Опять же возможные сверхурочные. Мысленно забежав вперед, он даже уверился в том, что очень скоро расплатится с долгами, приоденет семью, а в потертого вида квартирке проведет долгожданный ремонт. Кто знает, может быть, и дочь сумеет наконец-то продолжить учебу в музыкальной школе. Подавала ведь, говорят, надежды. В концертах областных участвовала. И вот нате вам! Все рухнуло в один момент. Радость от заработанной стодолларовой купюры лопнула мыльным пузырем, а дочь пропала. И не просто пропала, а угодила в руки каких-то ублюдков!…
      Так или иначе, но делать что-то было просто необходимо. Что именно - Матвей в точности не знал, но вдруг подумалось, что ему могут помочь на работе. Идея насчет Черкизова была смелой, но, верно, оттого и угасла, едва он тронул машину с места. В самом деле, чего фантазировать! У шефа таких, как он, сотен семь или восемь. Если бы хоть статус был чуток повыше, а так водила и водила. Пожалуй, наверх к шефу его даже не пропустят. И не посчитают веской причиной, что отвалили накануне Матвею от барских щедрот сотенную. Во-первых - с пьяных глаз, а во-вторых, сотенная для таких людей пустяк. Вроде медного пятака в кружку на паперти… Собственно, он и был нищим. Как соседи по подъезду, как абсолютное большинство живущих в этом городе и на этой планете. Хуже того - к нищете добавлялось бесправие, и потому подкатывал к горлу тошнотный спазм, а глаза застилало от злости. На себя самого, на правительство, на весь мир…
      «Москвичок» резвостью служебного «ниссана» не обладал, однако рванул по дороге со скоростью гепарда. Матвей ехал жаловаться властям.
      Очень скоро он уже останавливал машину возле райотдела милиции. Сонный дежурный слушать полуночника не стал, махнул рукой куда-то налево.
      - Там во втором кабинете сержант с помощником из патруля. Орла одного допрашивают. Поговори с ними.
      Поговори с ними… Вот так. Никаких тебе заявлений с протоколами, никаких подробностей. Оно и понятно. По слухам, у них все та же галочная система, как десять и тридцать лет назад. Нет заявлений, нет и дел, а за раскрываемость борются, как некогда боролись за звание лучшей пионерской дружины.
      Дежурный не обманул. Патрульные и впрямь допрашивали «орла». Только не в комнате, а прямо в коридоре. Время было позднее, бояться было некого. А скорее всего - просто не хотели пачкать кабинет. У «орла» были разбиты губы, а от носа успела пролечь некрасивая багровая дорожка. Таким образом, вместо рта Матвей разглядел только какую-то кровавую кашу.
      - …Давай, рожа, колись! Чужое время тратишь… - Плечистый парень в униформе хлопнул в ладоши перед носом сидящего на полу. - Ты ведь не только это бельишко крал, ты еще и ларек на Посадской обнес. Обнес ведь, вспомни? Точно тебе говорю!
      Ладоши вновь оглушительно хлопнули, «орел» испуганно вздрогнул.
      - А сейчас вот также по ушам врежу. Веришь мне?…
      Один из патрульных начал разворачиваться корпусом, и Матвей сообразил, что сейчас его увидят. Торопливо шагнул обратно за угол.
      Главное, что его испугало, это то, что неказистый мужичонка совсем не походил на рецидивиста. Какой-нибудь бомжик, подловленный на мелочевке. Теперь еще и ларек заставят на себя взять, и еще десяток зависших делишек. Ничего не поделаешь, таковы будни милиции. На одного честного - трое ретивых, на одну раскрытую кражу - парочка липовых… Как бы то ни было, но желание рассказывать патрульным о дочери начисто пропало.
      «Позвоню! - решил он. - Прямо сейчас, пока Черкизов еще помнит. Может, и хорошо, что шеф гуляет, пьяные - они отзывчивее…»
      «Москвич» снова тронулся в путь. Темные улицы провожали машину блеклым светом фонарей, в городе блюли режим экономии. В большей части районов после двух электричество отключали вовсе, и город нырял в черную беспросветную прорубь.
      Матвей хмуро огляделся. Кленовая шеренга по левой стороне улицы оказалась полностью спилена. Корявые чурбаны лежали на земле, ожидая, когда их свезут на свалку. В угоду транспорту дороги расширяли. Разумеется, не за счет пешеходов - за счет узенькой полоски насаждений. А после, чтобы отчитаться перед фанатами «Гринписа», посадят где-нибудь на задворках сотенку мусорных тополей и соберут очередную вздорную конференцию.
      Матвей пустил длинный матерок, чего никогда себе раньше не позволял. Вспомнил о жене Ларисе. Ждет небось дома, надеется. Все-таки мужчина, едрена вошь! Добытчик и защитник! А какой он, к лешему, защитник! Ни оружия, ни прав, ничего…
      К телефону-автомату он подошел решительным шагом. Нужные номера, по счастью, еще помнил, а потому сразу попал, куда нужно. Шефа ему, разумеется, не дали, зато трубку взял Малыш.
      - Матвей? - Начальник охраны тоже был, конечно, навеселе. Где-то поблизости от него играла музыка, неслись женские взвизги. - А ты чего не здесь?
      - Так вроде не приглашали.
      - Ах да… Ты же это… Ну ладно. Чего позвонил-то?
      Путаясь во фразах, Матвей кратко обрисовал ситуацию. Точнее, попытался обрисовать. Его не дослушали.
      - Понял, Матвей, все понял. Давай завтра, лады? Сейчас у нас тут пара канадцев, купчишки из Омска. В общем, полный фуршет. А завтра подойдешь и спокойно во всем разберемся.
      - Завтра - в смысле, значит, уже сегодня?
      На том конце провода сказанное приняли за шутку.
      - Черт! А ведь точно! Уже пятый час…
      - Так я сегодня подойду?
      - Давай, - вяло отозвался собеседник. - С утра буду в офисе, куда я денусь.
      Повесив трубку, Матвей долго и пристально смотрел на серенький поцарапанный аппарат. Белая надпись «бесплатно» красовалась прямиком над номеронабирателем. Радость и счастье бестелефонных граждан. Сейчас при взгляде на это разрешающее словечко стало почему-то вдвойне обидно. Крылась в нем некая издевка над малоимущими. Халява, плиз! Звоните и визжите от восторга. Потому как более вы ни на что не способны. И так всю жизнь! Одни помыкают, другие пресмыкаются. Ты внизу, они наверху, и по большому счету всем плевать, что у тебя в крохотной и серой жизни творится. Да и после жизни отправится народишко по разным путям-дорожкам. Одних закопают в палисандровых гробах под винтовочные залпы и пышные речи, других сожгут вовсе без гробового облачения.
      Матвей вытащил из кармана купленный недавно «Удар» и, нацелившись в аппарат, нажал на рычажок. Прыснуло почти бесшумно и как-то совсем безобидно. Секундой позже защипало в носу и он опрометью выскочил из будки.
 

      Утро прошло в хмурых домашних приготовлениях. Тщательнее обычного Матвей осмотрел себя в зеркале, огладил новенький пиджак, вместо джинсов натянул брюки. Возможно, именно поэтому его и пропустили наверх. Второй и третий этажи предназначались исключительно для «белой косточки», но здешняя стража знала Матвея в лицо, а потому излишнюю бдительность разыгрывать не стала. Приспичило человеку, пусть топает. И на том спасибо!
      Чуточку воодушевившись, Матвей двинул прямо к кабинету начохраны. Увы, на месте того не оказалось. Как объяснил отутюженный помощник, бывший морпех и, по слухам, бывший наемник, у начальника разыгралась язва, так что сегодня его советовали не ждать. Матвей скрежетнул зубами. Все было яснее ясного. Водка - не молоко и даже в малых количествах язвенникам категорически противопоказана.
      Чуть посомневавшись, водитель двинул в приемную шефа. Может, потому и спешил, что знал, решимость скоро схлынет, а ситуация как была хреновой, так хреновой и останется. И уж тогда все придется расхлебывать самому.
      Секретарша, рыжеволосая и сексапильная, с личиком ангела и характером опытной стервы, глянула с нескрываемым удивлением. Не спросила, не поздоровалась, просто остановила взглядом. Дескать, а вы тут с какой стати, товарищ?… Матвей судорожно сглотнул. Для них он и впрямь был выходцем из «совка», по-старорежимному изъясняясь - товарищем. Не господин, не друг и не ровня - всего-навсего товарищ.
      - Я к Черкизову. По личному делу, - твердо произнес он.
      - Вы договаривались?
      - Естественно.
      - Сейчас спрошу… - Голосок у стервы, надо признать, был певучий. Да и внешность… После своей Лариски Матвей мало засматривался на женщин, но тут было на что поглядеть. Губы - классическим бантиком, грудь - хорошо сформированными холмиками, спина и осанка - все равно как у вышколенной пианистки.
      - Евгений Михайлович? - Секретарша подняла плоскую трубку двумя пальцами. Наверное, сушила ногти после маникюра. Алые коготки напоминали кинжалы, побывавшие в деле. - Тут подошел один из водителей. Говорит, что по личному делу… - Кукольное личико обратилось к Матвею. - Как вас ммм… по отчеству?
      Это она деликатничала. Не знала она ни имени, ни фамилии, ни отчества. Да и не желала знать. Всех знать - памяти не хватит, а память у женщин, как известно, короткая - килобайта на три-четыре от силы, так что стоило поберечь.
      - Матвей Плюснин, он знает. Я его вчера отвозил на презентацию.
      - Он говорит, что отвозил вас вчера на презентацию. Матвей Плюснин… Да, да. Можете принять?
      Маленькое чудо свершилось. Кукольное личико расцвело улыбкой, глазки блеснули манящим огнем. Незваного гостя принимали таким образом в круг избранных.
      - У вас десять минут, проходите.
      На негнущихся ногах Матвей зашагал к дубовой двери, неверным движением взялся за бронзовую ручку.
 

* * *

 
      На всю историю у него хватило двух минут, десяти не понадобилось. Синелицый и хмурый Черкизов полулежал в кресле, забросив ноги на стол, сжимая и разжимая в пальцах теннисный мяч. Рубаха на груди генерального директора была расстегнута, обнажая поросшую седым волосом грудь. Слева от Евгения Михайловича мерцал огнями электрический камин, справа сияли клинки вывешенных на стену кинжалов и сабель. Подобные истории были для директора явно не в новинку, а потому углубляться в детали не пришлось.
      - Подлый пошел народишко. Ох подлый… - Директор так и не раскрыл глаз. - Ну а ты чего?
      - Что я? - Матвей несколько растерялся.
      - В милицию-то ходил?
      - Да пробовал я, только…
      - Что «только»?
      Матвей потупился. Про патрульных, избивавших в коридоре бомжа, рассказывать отчего-то не хотелось.
      - Никак послали? Хмм… Это они могут… - Мутные глаза Черкизова наконец-то взглянули на Матвея. - М-да… Дело, конечно, скучное, но мои люди - это мои люди. Тем более и водила ты хороший. В общем, давай сделаем так: сходи-ка ты к Малышу, скажи, что я просил посодействовать. Он что-нибудь придумает.
      - Нет его. Болеет. - Матвей ощутил, что в груди вновь все обмирает и опускается.
      - Черт!… Все кругом болеют. Нашли, понимаешь, причину! - Я вот, к примеру, тоже болею, ну и что? Сижу, как штык, принимаю клиентов. - Евгений Михайлович покачал крупной головой. - Стало быть, Маринкой, говоришь, дочку зовут?
      - Ну да.
      - Зря…
      - Что зря?
      - Имя больно бедовое. Машки - они все такие. Куда-нибудь да влезут. Глаз да глаз за такими нужен. - Достав из стола бутылочку с зелеными таблетками, Черкизов проглотил сразу пару. - Импортная зараза, а один хрен не помогает.
      - Вы бы рассольчику выпили. Лучше всей этой ерунды, - осмелился посоветовать Матвей.
      - Ну да? - Черкизов удивился. - У меня вроде есть в холодильнике, глянь-ка.
      Матвей подошел к массивному холодильнику, заглянул внутрь.
      - Так это не то. Маринады с консервантами не помогут. Тут настоящий рассол нужен - домашний.
      - Где же его взять?
      - Так я слетаю в пять минут. У нас вроде еще оставалось. Жена сама солила. Хотите, привезу баночку?
      Директор стесняться не собирался, чуть поразмыслив, кивнул.
      - Вези, если быстро. А то башка лопается, ни сесть ни встать.
      - Здесь недалеко, - засуетился Матвей. - В полчаса обернусь…
      На этот раз он и сам взглянул на секретаршу надменно. Как ни крути, но при всех своих пальчиках, ножках и губках помочь шефу она не могла. Другое дело - он. Засол - штука надежная, не подведет, а ради дела и десятка банок не жалко.
      Обернулся он действительно быстро, хотя не обошлось без спотыка. Дома рассола не оказалось, и жена виновато сообщила, что последнюю банку отдала втихаря соседям на юбилей. Матвей едва сдержался, чтобы не накричать на Ларису.
      - Это шефу! - сипло выдавил он. - Надо добыть, понимаешь? До зарезу!
      - Может, у родителей попросить?
      - У каких родителей? У твоих? Да они живут у черта на куличках. А мне срочно надо!
      - Тогда купи у бабулек. На кольце возле гастронома их обычно много сидит.
      Матвей рванул обратно к машине. Лариса оказалась права, - бабульки и впрямь сидели на своих законных местах. Все равно как курицы на насесте. Торговали чепухой вроде туалетной бумаги, картошки и семечек. Огурцы обнаружились у троих, и у всех трех он не мешкая купил по банке. Не тот был случай, чтобы считать да экономить. Уже в машине, раскупорив, отхлебнул из каждой. Одна из банок отдавала явной липой, зато в остальных рассол был вполне ядреный.
      Совершив финишный рывок, Матвей с банками в руках вернулся в офис Черкизова. Дегустация прошла здесь же под слышимый ему одному бешеный пульс сердца. Впрочем, рассол начальнику понравился.
      - Действительно неплохо. - Евгений Михайлович двумя пальцами выудил из банки огурец, аппетитно захрустел. - Такая простая вещь, а лучше всяких европейских оливок.
      - Так я же говорил!
      - Ладно, давай разберемся с твоим делом… - Продолжая жевать, Евгений Михайлович со вздохом склонился над телефоном. - Сонечка? Малыш по-прежнему не подошел?… Что? Сказал, не выйдет сегодня?… Вот разбойник! Без ножа режет. Ладно, соедини меня, золотце, с майором Лебедевым. Ну да, тем самым из областного.
      Некоторое время они сумрачно ждали. Черкизов продолжал похрупывать огурцами и время от времени, не стесняясь водителя, в голос позевывал. Матвей обратил внимание, что зевает он как-то по-собачьи - запрокидывая голову, позволяя окружающим в подробностях рассмотреть все великолепие его дорогих пломб.
      Прошло, наверное, минут пять, прежде чем красавица Сонечка вновь откликнулась:
      - Евгений Михайлович? Только что дозвонилась, но его нет на месте.
      - Почему нет?
      - Сказали - в отпуске. Вместе с замом.
      - Бардак какой-то! - Отрыгнув, Черкизов поморщился. Кислым взглядом одарил Матвея. - Такая вот непруха, понимаешь.
      - Как это?
      - А вот так. Ты же видишь - все, что мог, сделал. Но один от похмелья мается, другой в отпуск свалил.
      - Что же мне делать? - Матвей почувствовал, что губы у него дрожат.
      - Откуда мне знать? - Директор уныло пожал плечами. - Подожди. Может, еще объявится. Если разобраться, кому она нужна.
      - Я же объяснял, их с подружкой изнасиловали!
      - Тем более вернется. Придет в себя и вернется. Первый раз оно у всех тяжело проходит. - Фыркнув, Черкизов подмигнул Матвею. - Сам небось знаешь, как это случается.
      - Но я же вам помог. - Плюснин потерянно кивнул на банки с огурцами. - И вчера катал, как вы хотели. От гаишников улепетывал.
      - За вчера мы с тобой, по-моему, расплатились. А сегодня, уж прости, придется тебе самому покрутиться. Сходи еще раз в ментовку, сунь там кому-нибудь на лапу. Глядишь, и зашевелятся.
      - А вы?
      - Что я? - На холеном лице Черкизова отразилось искреннее недоумение. - Я, братец ты мой, не Господь Бог. Да и времени у меня нет, чтобы посторонними делами заниматься. А если хочешь начистоту, то я так полагаю: за своими детьми надо зорче приглядывать. И пороть почаще, чтобы не шлялись где ни попадя. А то завели, понимаешь, моду - воспитывать по-японской системе. Вот и получайте результат! Раньше, помню, не цацкались, без сиделок с гувернантками обходились - и ничего, нормальными вырастали. А теперь им и коньки роликовые подавай, и лыжи, и боулинг-центры чуть ли не каждый день!
      Матвей оторопело хлопал глазами. С подобной начальственной манерой словесно «наезжать», переводя стрелки и выставляя виновным собеседника, он сталкивался не впервые, однако совершенно не ожидал, что Черкизов прибегнет к подобной тактике в таких щекотливых обстоятельствах. Предательство - явление древнее, но, увы, привыкнуть к нему невозможно. Таким образом, финал коротенькой речи Черкизова прозвучал совсем грозно - чуть ли не на повышенных тонах, и Матвей Плюснин с ужасом сообразил, что его не просто виноватят во всем произошедшем, а самым банальным образом отфутболивают. Во всяком случае, было ясно, что никто в этом кабинете помогать ему не собирается. Твои проблемы, браток, а потому гуляй и дыши в сторону!…
      Едва переставляя ноги, Матвей развернулся к двери. Уже взявшись за бронзовую ручку, услышал брошенный в спину небрежный совет:
      - В другой раз будь повнимательнее. С ними пожестче надо, без сантиментов…
      Сказано это было столь снисходительно и равнодушно, что Матвей отпустил дверную ручку и медленно развернулся.
      Словно что-то перегорело внутри. Какой-то предохранитель, спасающий в обыденной жизни, помогающий не превращаться из лояльного гражданина в дикого зверя. Такое с ним однажды уже бывало - случай, о котором он никогда и никому не рассказывал. Тогда Лариса как раз была беремена Машей, они прогуливались во дворе, и пьяная компания, завидев их, начала отпускать шуточки по поводу живота супруги. И было-то им всего лет по пятнадцать - шестнадцать, хотя оболтусы были еще те - и ростом повыше, и в плечах пошире. Матвей наивно попытался усовестить подростков, но получил в ответ столь хлесткую и насмешливую отповедь, что немедленно заткнулся. Слава богу, понял - по словам, по интонации, - кто чего стоит. Если это были бы обычные, хлебнувшие лишку пацанчики, возможно, и стоило бы поговорить, но тут выходил иной расклад. Перед ним оказались опытные мерзавцы. Такие уже и по ходке наверняка имели, и безобидных мужичков успели опустить не по разу. В общем, чувствовалось, - тушеваться «ребятишки» не будут. И не посмотрят ни на его солидный костюм, ни на беременную Лариску. Да и жена стиснула руку Матвея так, что ясно стало - никуда и ни за что не отпустит. Огромного труда стоило изображать тогда спокойствие, хотя внутри бушевало и ревело незнакомое пламя. Матвей пытался шутить, даже припомнил пару шоферских баек, но, в сущности, и сам с трудом понимал, о чем рассказывает. Вернувшись домой, он спровадил жену на кухню, скоренько переоделся и очень кстати «припомнил» о переполненном мусорном ведре.
      - Только недолго, - предупредила обеспокоенная Лариска, на что Матвей улыбнулся столь обезоруживающе, что она тут же успокоилась.