– Оби! Оби! Оби! – вопил гунган, размахивая длинными ушами. – Наша так рада! Наша видит твоя!!! Хейдей-хо!!!
Кеноби попытался сохранить вежливую улыбку, солидный вид и невозмутимость. По мнению Анакина, получилось так себе.
– Я тоже рад тебя видеть, Джар Джар.
Бинкс продолжал выкидывать замысловатые коленца. И вдруг совершенно неожиданно замер с открытым ртом.
– Моя умный – это твой ученик, да?
Гунган заложил гибкие лапы за спину, вгляделся в Анакина, надувая и без того пухлые губы. Скайуокер подмигнул ему.
– Хейдей-хо!!!
Просто удивительно, как Бинкс еще не запутался в одежде, не сшиб никого с ног и не упал сам.
– Ани? Нет, наша не вери! Малыш Ани?
Гунган сгреб падавана в объятья. Настала очередь Анакина получить свою долю похлопываний по спине и плечам и восторженных «йю-йю».
– Твоя такая большая! Йю-йю-йю!!! Ани! Моя просто не вери!
– Привет, Джар Джар, – ухитрился выговорить Скайуокер, освобождаясь из лап гунгана.
Казалось, ритуал приветствий затянется навечно, но Оби-Ван все-таки поймал Бинкса за лапу – осторожно, но очень решительно.
– Мы пришли поговорить с сенатором Амидалой Наберрие. Не мог бы ты проводить нас к ней?
Гунган прекратил скакать и внимательно посмотрел на джедая, с трудом пытаясь придать добродушной губастой физиономии хотя бы видимость серьезного выражения.
– Она ждет ваша. Ани! Моя не верит! – он еще разок подскочил на месте, покосился на Кеноби, схватил Анакина за руку и поволок за собой.
Оби-Ван прибавил шагу, чтобы не отстать.
Апартаменты сенатора были обставлены изящно: удобные мягкие кресла и диван были расставлены по кругу, на стенах висели картины. По одну сторону от дивана стоял молодой человек в сине-коричневой униформе капитана дворцовой стражи Набу, с другой – девушка в платье горничной.
Анакина они не интересовали. Его взгляд был прикован к той, что сидела на самом диване, и только к ней. Радовало, что она была все так же красива, какой он ее запомнил. Взгляд жадно скользил по тонкой фигуре, по складкам черно-пурпурного платья, по темным волосам, уложенным в высокую корону. Больше всего на свете хотелось распустить эти длинные волосы, потому что так – лучше. Он, наверное, вечность мог смотреть на нее. Просто сидеть и смотреть. Ну, наверное, еще прикоснуться к ее губам…
Анакин прикрыл глаза и втянул воздух. В комнате пахло цветами, духами и спелыми фруктами. А еще – Падме. Анакин порадовался, что запомнил ее запах.
Потребовался каждый кусочек самообладания, чтобы сделать несколько неторопливых и сдержанных шагов позади Кеноби. И не оказаться возле Падме раньше учителя. И, что самое странное, для того чтобы передвигать ноги, тоже требовалось неимоверное усилие. Даже для того, чтобы просто перешагнуть через порог.
– Моя здеся! – громко объявил Джар Джар Бинкс. – Смотри-смотри! Тута джедай приходи!
Едва ли Оби-Ван всю жизнь мечтал быть представленным сенатору и сопровождающим ее лицам именно таким образом, но выбирать не приходилось.
– Рад видеть вас снова, госпожа, – с почтительностью произнес Кеноби, останавливаясь перед диваном.
Амидала величественно поднялась.
Анакин затормозил в последнюю секунду, счастливо избежав столкновения со спиной рыцаря. Сенатор скользнула по долговязому падавану равнодушным взглядом и отвернулась. А вот Кеноби она даже за руку взяла!
– Так много времени прошло, – произнесла Амидала. – Я рада, что наши дороги вновь пересеклись. Но должна сразу предупредить, что считаю ваше присутствие необязательным.
– Уверен, что у Совета были причины прислать нас, – отозвался Оби-Ван, не поведя бровью.
Скользкий момент был пройден, и сенатор уже с большим интересом посмотрела на перетаптывающегося за спиной джедая Скайуокера. Потом сделала шаг в сторону, чтобы оказаться непосредственно перед ним.
– Ани?
Улыбка сказала ему, что ответа не требуется. На радостях Анакин чуть было не прошелся колесом.
– Ани, – уже уверенно повторила Амидала. – Не может быть… Как ты вырос!
Ей пришлось запрокинуть голову, чтобы оценить его рост. Похоже, сенатору только сейчас пришло в голову, что мальчик, к которому ей раньше приходилось нагибаться, теперь возвышается над ней.
– Ты тоже, – радостно брякнул Анакин. – То есть… я хотел сказать, ты стала совсем красивая, – он закашлялся. – И ниже.
Он густо покраснел.
– Для сенатора, я хотел сказать…
Недовольную гримасу учителя Скайуокер едва заметил, зато Амидала расхохоталась. Смеется она так же, как раньше, порадовался Анакин.
– Ох, Ани, ты всегда останешься тем же крохой, каким я тебя встретила!
Даже если бы она сняла с его пояса лазерный меч и одним взмахом подрубила ему ноги, она не смогла бы унизить его больше. Анакин опустил голову, взгляды всех присутствующих жгли ему спину даже сквозь плотную одежду. Потом он услышал спокойный и вежливый голос Кеноби:
– Вы даже не заметите нашего присутствия, госпожа сенатор.
– Благодарение Силе, что вы здесь, мастер Кеноби, – сказал темнокожий молодой человек в униформе дворцовой стражи. – Ситуация гораздо опаснее, чем представляется сенатору.
– Мне не нужна охрана, – резко оборвала его Амидала, но смотрела при этом на Оби-Вана, а не на стражника. – Мне нужны ответы. Я хочу знать, кто пытается меня убить. Я считаю, что это важно и для Сената. Тут есть нечто большее, чем…
Она замолчала, когда Оби-Ван хмуро сдвинул брови.
– Мы здесь, чтобы охранять вас, сенатор, а не вести расследование, – ровным, тщательно размеренным голосом проговорил джедай.
– Не бойся, мы узнаем, кто пытается тебя убить, – добавил Анакин, отстав от Кеноби всего на миг.
Тому даже не пришлось кривить лицо в недовольной гримасе, Анакин сам сообразил, что допустил промах. Ну, не объяснять же на каждом углу, что привык разговаривать с их драгоценным сенатором именно так, а не иначе. Глупо. Не глупее, чем с постными лицами думать, какой он невежливый. Анакин прикусил губу и опять потупился. Пусть думают, что хотят.
– Мы не станем выходить за рамки данного нам поручения, мой юный падаван, – наставительно произнес Оби-Ван.
Анакин зарделся. Краснел он легко из-за светлой кожи и светлых волос, поэтому ему казалось, что в комнате стало светлее от полыхающих щек и ушей. Не мог подождать, что ли? Обязательно распекать принародно?
– Н-ну… так же нам легче будет, учитель… – выдавил падаван.
И даже сам решил, что слова звучат глупо.
– Анакин, мы больше не будем обсуждать этот вопрос, – строго сказал Кеноби. – И будь добр, вспомни: ты пока что не рыцарь.
Скайуокер хотел ответить. Да, он бы все высказал, если бы не подвел голос, который застрял где-то в глотке. Нос чесался, глаза жгло от подступающих слез. Ну как он посмел… Здесь же Падме…
– Почему? – еле слышно выдохнул Анакин.
Все силы ушли на то, чтобы вопрос прозвучал хоть немного уверенно.
– Что?
– Ну, зачем?
– Что – зачем?
Кажется, на этот раз он зашел чересчур далеко. Обычно учитель не набрасывается на него, даже если был сильно зол. Между прочим, Куай-Гону он задавал и не такие вопросы, а тот ни разу не повысил на него голос!
– А зачем же еще мы здесь? – при воспоминании о рыцаре Анакин вдруг осмелел. – Зачем нас послали сюда, если не искать убийцу?
Сопляком перед Падме его больше никто не посмеет выставить.
– Охранять – дело стражи, – твердо сказал Скайуокер. – А не джедаев. Учитель, ситуация выходит из-под контроля, взрыв – это не просто выстрел из-за угла. Так что расследование входит в наше задание.
– Мы поступим так, как нам приказал Совет, – возразил Оби-Ван. – А тебе придется научиться знать свое место, молодой человек.
Анакин оглянулся.
Капитан дворцовой стражи делал вид, что перепалка его не касается. Служанка пыталась сохранять спокойствие, но косила темными глазами в сторону гостей. Еще бы! Не часто можно порадовать себя зрелищем переругавшихся джедаев.
– Возможно, из-за вашего присутствия угроза станет более явной, – вмешалась сенатор, губы ее подрагивали. Амидала улыбнулась сначала Анакину, потом Оби-Вану, а когда оба ответили учтивым поклоном, добавила: – А теперь, с вашего позволения, я удаляюсь.
Они опять поклонились, и Амидала в сопровождении горничной вышла из комнаты. На прощание служанка подмигнула Анакину, тот не повернул головы. У него назревало сражение, и масштабное. Оби-Ван был мрачен, Анакин непреклонен.
– А я все равно рад видеть вас здесь, – сказал капитан дворцовой стражи, пока учитель с учеником не принялись выяснять отношения. – Не знаю, что именно тут творится, но безопасность сенатора явно не на высоте. Ваши друзья из Совета утверждают, что виноваты шахтеры Набу. Но это не так… Да, кстати, мое имя Тайфо.
– А что уже удалось узнать? – полюбопытствовал Анакин, демонстративно не замечая предупреждающих взглядов, которые исторгал Кеноби. – Знания позволят облегчить защиту сенатора, верно?
Куай-Гон как-то упомянул, что на Кеноби неплохо действует логика, потому как Оби-Ван в ней не силен…
– Не многое, – признался Тайфо. – Сенатор Амидала возглавляет оппозицию в вопросе создания республиканской армии. Она придерживается мнения, что с сепаратистами нужно вести переговоры, и ни в коем случае не с позиции силы. Но покушение на ее жизнь, пусть даже неудачное, только усилило мнение в пользу армии.
– А поскольку сепаратисты не должны желать республиканской армии процветания… – подхватил Оби-Ван.
– …то мы остались без единой зацепки, – закончил за него капитан. – При любом подобном инциденте все сразу тычут пальцем в Графа Дуку и его сепаратистов.
Кеноби снова нахмурился. Тайфо быстро добавил:
– Или тех, кто объявил себя приверженцем их движения. Сепаратисты замечены в подобных нападениях по всей Республике. Они – радикалы. Но почему они охотятся за сенатором, мне не понятно.
– Мы здесь не для того, чтобы высказывать предположения, мы здесь, чтобы охранять и защищать жизнь сенатора.
Анакин раздраженно ткнул носком сапога в ковер. Все! Учителя заклинило на одной мысли. И можно даже не заикаться, что дело можно сделать и по-другому. Учитель решил, извольте не спорить. Кажется, капитан тоже все понял, потому что с легким поклоном сменил тему беседы.
– Я поставил своих людей на каждом этаже, – сказал он. – Сам я буду находиться в командном центре – это уровнем ниже.
Затем он ушел, а Кеноби зачем-то взялся осматривать комнату. Занимался он этим так долго и тщательно, словно хотел запомнить здесь каждую мелочь. Что ж, не самое безнадежное занятие, а вдруг придется драться здесь ночью? Анакин только собрался присоединиться к наставнику, как ему не дали этого сделать.
– Моя так счастлив видеть твоя, Ани! Щас разорвет!
– Она даже не узнала меня, – Скайуокер посмотрел на дверь, за которой скрылась Амидала, так, будто та была виновата в слабой памяти сенатора. – Я думал о ней каждый день с тех пор, как мы расстались… А она меня напрочь забыла.
– Почему говори так?
– Ты сам видел.
– Она счастливая, да! Правда-правда. Моя давно не види ее так счастливой. Плохие времена, Ани… – гунган пригорюнился, даже уши поникли. – Наша крышка.
Анакин успел прикусить язык – к ним направлялся Кеноби. Сейчас начнутся нравоучения. Вон какой строгий, явно чем-то недоволен. Вернее, кем-то. Анакин даже знал имя этого кого-то.
– Опять ты концентрируешься на негативных мыслях, – с досадой сказал Оби-Ван. – Будь осторожен в желаниях. Сенатор была рада нас видеть. Пусть так и будет. А теперь давай-ка проверим здешние системы безопасности. У нас много работы.
Анакин неохотно согнулся в неловком поклоне. Его больше всего доставала эта никому не нужная привычка вечно кланяться. Падаван давно поклялся себе научиться проделывать это в стиле Куай-Гона – то ли поклонился, то ли нет, не поймешь, а приличия вроде бы и соблюл.
– Да, учитель.
Сказать можно, что угодно, и даже не соврать при этом, но если бы точно так же легко можно было выгнать сумрак из мыслей. Скайуокер грустно вздохнул. Жизнь несправедливая штука, в очередной раз постановил он.
* * *
Падме сидела перед зеркалом и расчесывала волосы, не глядя на свое отражение в отполированном металле. Щеки жгло, лишь стоило вспомнить взгляд, который на нее бросил Ани. Как сложно называть этим именем незнакомого долговязого парня… Падме на всякий случай потрогала скулы: щеки казались толстыми и горячими. Ты стала совсем красивая… Падме занималась политикой с малолетства, она привыкла отдавать приказы и ждала повиновения. Большинству мужчин, с которыми ей приходилось иметь дело, от нее было нужно нечто посущественнее ее внешности. Поддержку в Сенате, например. Конечно, она сознавала, что привлекает мужчин, но… по-другому. Политическое влияние, решение в ту или иную сторону, но не…
Почему он так смотрел на нее?
Чего он хотел?
Она легко вызвала воспоминание: высокий рост, худощавое сильное тело, напряженное лицо, а глаза просто светятся от радости, юной наглости и…
И желания?
Нет, у нее определенно разыгралось воображение.
Фантазии, уважаемая. Фантазии.
Падме показала язык отражению и вновь принялась расчесывать волосы. И вновь опустила руку. Как же она не подумала? Тут всюду – камеры наблюдения, а она – в тонкой ночной рубашке. Камеры никогда не беспокоили Амидалу, она смотрела на них как на предмет меблировки. Наблюдение, слуги, охрана было частью ее существования. Каждодневная рутина, обычная жизнь. У королевы нет и не может быть личной жизни.
Вот только сейчас на другом уровне у экрана может сидеть и смотреть на нее один очень конкретный молодой джедай.
7
Закованный в серые потрепанные доспехи, несущие на себе бесчисленные следы многих лазерных ожогов, но по-прежнему безупречно уберегающие своего хозяина от ударов судьбы и врагов, охотник стоял на узком уступе здания. Далеко, в сотнях этажей, под ногами по улицам Корусканта текла жизнь. Учитывая ветер на этой высоте, можно было сказать, что охотник более чем безрассуден, но, кажется, это обстоятельство его не беспокоило. Он привык оказываться в непредусмотренных для выживания местах. Шлем на его голове тоже был серым, если не считать синей окантовки визора.
Точно в расчетное время возле уступа завис флаер. Охотник давно услышал тонкое завывание двигателя сквозь монотонную песню ветра, но н поворачивал головы. Он знал, кто это. Женщина легко ступила на ненадежную опору, покинув флаер, и кивнула охотнику. Нижнюю часть ее лица скрывала красная вуаль, оставляя обозрению лишь черные глаза навыкате и костяные гребни лба. Вуаль не была данью моде. Как и все, что носила Зам Вессель, от бластера и брони до надежно спрятанного более смертельного оружия, вуаль имела практическое применение.
Охотник знал, что если снять с Зам вуаль, любой узнает в ней клаудитку.
А еще он знал, что по многим вполне объективным причинам клаудитов не жалуют.
– Знаешь, что у нас не получилось? – спросил охотник.
– Ты сказал: убить тех, кто будет в корабле, – отрезала Зам. – Корабль взорван. Те, кто был на борту, мертвы.
Охотник хмыкнул, даже не потрудившись назвать слова помощницы отговоркой.
– В следующий раз придется быть аккуратнее.
Клиент начинает нервничать. Хватит ошибок, – он протянул Зам прозрачную полую трубочку.
Внутри сидели две белесые многоножки и настойчиво грызли пластик.
– Коухуны, – пояснил охотник. – Очень ядовиты.
Зам поднесла трубочку к лицу, пристально разглядывая маленьких убийц. В черных глазах клаудитки сверкнуло возбуждение. Она пожевала губами под вуалью и кивнула.
Охотник кивнул в ответ и спокойно пошел по уступу к ожидающему его флаеру. Перед тем как взобраться в машину, он оглянулся.
– Не ошибись на этот раз, – сказал он.
Зам отсалютовала трубочкой с коухунами.
– Приведи себя в порядок, – донесся из-под серого шлема неприязненный голос.
Зам приподняла вуаль. Ее черты потекли, смазались, словно некто невидимый лепил из них другое лицо. Обрисовались губы, черные глаза втянулись в глазницы, смягчились острые скулы. За время, которое понадобилось клаудитке, чтобы спрятать вуаль в карман, Зам превратилась в статную и привлекательную женщину-человека. Даже одежда стала по-иному обтягивать ее тело.
Наблюдавший за метаморфозой охотник одобрительно кивнул и завел двигатель. Он всегда признавал, что в их ремесле оборотень обладает несомненным преимуществом.
* * *
Даже на такой густо заселенной планете, как Корускант, нашлось достаточно много места, чтобы расположить Храм в стороне от прочих строений. Он был так же огромен, как и окружающие его здания, но в отличие от них, серых, скучных, однообразных, обиталище Ордена было произведением искусства. Барельефы и статуи, подсветка под странными, а порой и неестественными углами, тени и свет, которые складывались в таинственные рисунки. Он производил ошеломляющее впечатление. Таков был Храм.
Внутри он тоже был необычен. Это место предназначалось для размышлений, здесь разуму предлагалось странствовать и исследовать, и поэтому детали интерьера порой имели не два и не три значения. Посреди огромного зала можно было наткнуться на небольшой оазис, где по камням стекала вода, а покрытые мхом валуны заменяли диваны и кресла. Рыцарей воспитывали не только в ежедневных воинских тренировках. Не только тело отливалось в безупречный боевой механизм, оттачивались разум и сердце. Многие из джедаев прошлого и настоящего считали искусство воплощением осознанной связи с Великой силой. Скульптурные портреты в залах Храма были чем-то большим, нежели повторением черт тех, кого они воплощали. Казалось, нужно только прислушаться и можно услышать голоса ушедших магистров.
По одному из полутемных коридоров, который вел к ярко освещенной комнате, неторопливо шли двое.
– Почему мы не смогли предугадать нападения на сенатора? – говорил Мэйс Винду, озабоченно морща лоб. – Для того, кто всегда настороже, не должно быть никаких неожиданностей. Значит, легко было предсказать…
– Спрятано будущее, в возмущении Великой силы оно, – устало прокряхтел Йода, стуча посохом из дерева гимер.
– Пророчество исполняется, – неохотно признал Винду. – Куай-Гон был прав. Темная сторона становится все сильнее и сильнее.
– Не только тот, кто обращен к темной стороне, видит будущее, м-мм, – Йода остановился, чтобы отдышаться. – Прав был твой друг. Пробуя темную сторону, можем видеть мы будущее, только так!
Винду понадобилось время, чтобы переварить замечание маленького магистра. Даже мысль о том, что кому-то придет в голову добровольно отправиться в путешествие хотя бы к границе между светом и тьмой, уже пугала. А уж то, что сам Йода верил, будто источник возмущения Великой силы, которое чувствовали все джедаи от мала до вели-ка, находится по ту сторону этой границы, Мэйс Винду считал дурным предзнаменованием.
– Прошло десять стандартных лет, – осмелился произнести он вслух. – А ситхи не показывались.
Ненавистное слово выговорилось с трудом. С малолетства Винду, как и всех падаванов, учили, что к неведомым ситхам должно относиться как к непосредственным и явным врагам. Кто они такие и как должны выглядеть, было известно разве что историкам. Столько раз за прошедшие годы все надеялись, что таинственные адепты темной Силы уничтожены, что многие стали отрицать само их существование.
До недавнего времени.
До тех пор, пока на Набу один из ситхов не убил Куай-Гон Джинна. В том, что это был именно ситх, сомнений не возникало.
– Так вы считаете, что за нынешним неспокойством Силы стоят все-таки ситхи? – магистры прошли еще несколько метров, прежде чем Винду сумел сформулировать осторожный вопрос.
– Где-то там они, – решительно откликнулся Йода. – Точно, м-мм? Да.
Мэйс опять задумался о пророчестве. Нелепое ощущение: все время отрицать существование пророчества, и вот, пожалуйста, приходится обсуждать его последствия с учителем Йодой! В древних текстах говорилось, что темная сторона возрастет, и тогда будет рожден тот, кому суждено вернуть равновесие Великой силе и всей Галактике. Самой неприятной деталью было то, что избранник уже находился в Храме.
– Что-то сомнительно, чтобы ученик Оби-Вана сумел хоть что-нибудь оставить в равновесии, – проворчал Мэйс Винду. – Пока что все происходит с точностью до обратного.
Его спутник вновь остановился и запрокинул ушастую голову, меряя магистра внимательным взглядом.
– Изберет следовать предназначению, да, – твердо произнес Йода. – А так – нет.
На вопросы имелись ответы, но вели они к новым вопросам. Может быть, не на все вопросы следует отвечать? Мэйс Винду потер лоб ладонью. И надо ли в поисках единственно верных слов добираться до самых пределов? В прошлый раз любопытство Совета не привело ни к чему хорошему. Магистры возобновили движение, но больше не разговаривали, и сопровождало их только эхо их же шагов.
Пробуя темную сторону, можем видеть мы будущее… только так! Мэйс Винду огорченно покачал головой.
8
Зуммер вызова не оказался большой неожиданностью. Падме была уверена, что как только выдастся подходящий случай, Анакин придет поговорить с ней. Она направилась было к двери, но вдруг остановилась и принялась разыскивать накидку, сообразив, что ночная сорочка чересчур прозрачна и откровенна.
Эта мысль – как, собственно, и действие – удивили ее. Никогда раньше Падме Амидалу не посещала идея целомудрия. И никогда раньше ее не заботило, что слуги могут увидеть нечто предосудительное или не предназначенное для их глаз.
И все-таки, открывая дверь гостю, Падме закуталась поплотнее. На пороге, разумеется, топтался Скайуокер.
– Привет, – сказал он.
Похоже, он бежал сюда со всех ног.
– Все в порядке? – спросила его Амидала.
Анакин пропыхтел что-то невнятное. Отдышался.
– Ага, – удалось все-таки выдохнуть Скайуокеру. – Да, учитель пошел вниз, хочет проверить, как там. Но пока все спокойно. Вроде бы.
– Ты, похоже, разочарован.
Анакин смущенно рассмеялся.
– Тебе не нравится, что все спокойно, – подытожила Амидала.
– Да не… да я… да я бы ни за что не хотел оказаться в другом месте, – выпалил Анакин, и теперь уже сенатор скрыла растерянность за смешком.
– Но это… бездействие…
Попытка повернуть разговор в прежнее русло удалась, потому что Скайуокер согласно мотнул головой.
– Лучше бы нам поактивнее искать убийцу, – буркнул он. – Сидеть и ждать – все равно что самому призывать беду.
– Мастер Кеноби с тобой бы не согласился.
– Мастер Кеноби ни за что не нарушит данный приказ, – отмахнулся Анакин. – Он и шагу не сделает без разрешения Совета.
Падме удивленно разглядывала нетерпеливого молодого человека, стоявшего перед ней. Он не был похож на учеников Ордена, которых ей доводилось встречать. Ей почему-то казалось, что первой заповедью, которую должны затвердить падаваны, было послушание, послушание и еще раз послушание. Разве они не связаны по рукам, ногам и головам своим кодексом? Кое-кто, похоже, и не предполагает о существовании каких-либо пут.
– Мастер Кеноби совсем не похож на своего собственного учителя, – продолжал жаловаться Скайуокер. – Куай-Гон говорил, что нужно думать своей головой и ни на кого не оглядываться. Если бы он жил по-другому, то просто оставил бы меня на Татуине – и все.
– А ты больше похож на Куай-Гона? – полюбопытствовала Падме.
Анакин строго посмотрел на нее.
– Я не отказываюсь от данных мне поручений, но требую свободы действия…
– Требуешь?
Скайуокер с улыбкой пожал плечами.
– По меньшей мере, прошу.
– И берешь на себя смелость выйти за рамки, когда не получаешь ответов, которые хочешь услышать.
– Просто делаю все, что в моих силах, – уверенно заявил в ответ Анакин. – Какое бы задание мне ни дали.
– А сидеть и охранять меня совсем не весело.
– Есть занятия и повеселее, – согласился он.
Странная интонация фразы заставила запахнуть накидку еще плотнее.
– Если поймать убийцу, то можно будет раскопать причины покушения на тебя, – безмятежно пояснил падаван, не догадываясь о смятении собеседницы. – В любом случае, ты была бы в безопасности, а наше задание будет исполнено.
Падме окончательно запуталась в мыслях и мотивациях – как своих, так и скайуокеровских. От Анакина отчетливо пахло бедой.
* * *
Оби-Ван Кеноби покинул кабину турболифта, не забывая настороженно оглядываться по сторонам. Он устал и чувствовал себя на редкость паршиво. Два стражника у дверей пристально посмотрели на джедая, Кеноби кивнул им, не обращая внимания на их настороженность. Все коридоры комплекса были похожи один на другой. Охранять их было легко.
В распоряжении капитана Тайфо оказалось достаточно солдат, и молодой офицер умело и грамотно расставил посты. Лучшей охраны трудно было желать. Это успокаивало. И радовало, что Тайфо старался по возможности облегчить джедаям жизнь.
Но успокоиться не удавалось. Оби-Ван уже слышал о взрыве королевской яхты. Тайфо не поскупился на детали и был очень точен в описании. Молодой капитан был расстроен, он так тщательно пытался защитить корабль, он задействовал каждый трюк – от поддельных позывных до истребителей сопровождения. Пилоты были хороши и исполнены решимости сохранить жизни экипажа.
Но чтобы провести сенатора Амидалу по коридорам и переходам комплекса, понадобилась бы целая армия.
Оби-Ван невесело усмехнулся. Какая ирония!
Он завершил обход и этого этажа. Кеноби опять кивнул стражникам и нажал кнопку на панели турболифта.
* * *
Падме проигрывала сражение с собственным разумом. Дверь только что закрылась за Скайуокером, но казалось, что Анакин по-прежнему здесь. Выгнать его из мыслей не удавалось. Отчаявшись, Падме решила прибегнуть к испытанному способу: стала думать о нем как о маленьком мальчике с Татуина… М-да… Едва ли того, кого Падме видела перед собой, кто-нибудь рискнул бы назвать маленьким. Для усложнения и запутывания ситуации в голове зазвучал насмешливый голос старшей сестры.
Нет, пора избавиться от наваждения! Прочь мысли о Соле и – особенно! – об Анакине. Есть дела поважнее. Падме поманила к себе астродроида, нетерпеливо попискивающего у дверей.
– Отключи.
Писк превратился в испуганный стон.
– Давай, Р2. Все в порядке. Мы под защитой.
Дроид недоверчиво чирикнул, но все-таки протянул манипулятор к потайной панели на стене. Падме оглянулась на дверь, улыбнулась. Нас защищают, повторила она про себя. Худой долговязый мальчишка, мечтающий стать джедаем. Разве можно пожелать лучшей защиты?
* * *
Тем временем Анакин стоял посреди комнаты, собирая вокруг себя тишину. С тех пор как он впервые сумел разглядеть вечно меняющийся, неуловимый для глаза мир Великой силы, ему хотелось окунаться туда все чаще и чаще. И всегда было мало. Его предостерегали, объясняли, почему так не следует поступать, но остановить его было все равно что запрещать солнцу восходить под угрозой ракетно-бомбового удара.
Его глаза были закрыты, но в зрении он не нуждался. Сейчас он видел яснее и четче. Просто – иначе.
Рука вдруг ожила и метнулась к рукояти лазерного меча, который висел на поясе падавана…
Но оружие так и осталось на поясе. Рука повисла, пальцы разжались, так и не коснувшись серебристого металла. Анакин открыл глаза в то же мгновение, как дверь открылась и в комнату шагнул Кеноби.
Оби-Ван с любопытством огляделся, но не заметил ничего необычного.
– Капитан Тайфо выставил на лестницах более чем достаточно охраны, – сообщил он. – Никакому убийце просто не пройти. Тут было что-нибудь достойное внимания?
– Тихо, словно в могиле, – отозвался Анакин, неумело пытаясь скрыть недовольство. – Я не хочу сидеть и ждать, когда что-нибудь произойдет.
Оби-Ван покачал головой: ученик такой предсказуемый, что становится просто уныло. Потом снял с пояса небольшой портативный сканер, взглянул на экран. Выражение его лица изменилось – от интереса через смятение к тревоге. Анакину слова не понадобились, он понял и так: видна лишь часть спальни. Дверь и астродроид, и больше ничего.
Оби-Ван не успел произнести ни звука.
– Падме… – падаван стушевался, почесал нос. – То есть сенатор Амидала отключила часть камер. По-моему, ей не нравится, что мы за ней подглядываем.
И с интересом стал смотреть, как наставник собирается зарычать от неподобающей джедаям ярости. Оби-Ван смог очень вовремя сдержаться.
– О чем она только думает? – с досадой спросил он.
Анакину тоже очень хотелось знать ответ, но надо было успокоить Кеноби, пока его извечное беспокойство не наберет силу.
– Р2 предупредит нас, если кто-то залезет в спальню.
– Тот, кто полезет в спальню, меня беспокоит меньше всего, – буркнул в ответ Оби-Ван. – Точнее, не то, чтобы совсем не беспокоит… Есть много способов убить.
– Я знаю, но мы же хотим поймать убийцу.
Разве нет?
– Собираешься воспользоваться сенатором в качестве наживки? – недоверчиво хмыкнул Кеноби.
– Это не я первый придумал, – решительно возразил Скайуокер. – Да не бойтесь вы так. Ничего с ней не случится. Я чувствую, что происходит в спальне. Доверьтесь мне.
– Слишком рискованно, – не унимался Кеноби. – Кроме того, твои ощущения и чувства, юный падаван, по-моему, направлены куда-то не туда.
Анакин фыркнул. Вот уж чья бы банта рычала!
– А ваши?
Какая радость, наставник не настолько хорошо следил за собственным лицом.
– Возможно, – в конце концов сознался Кеноби.
Вот и славно… Анакин кивнул и вновь закрыл глаза, мгновенно проваливаясь в объятия Силы. Тонкие паутинки заплели пространство, протянулись к спящей в соседней комнате девушке. Конечно, жаль, что нельзя сидеть с ней рядом, но он и так видел, как тихо поднимается и так же тихо опадает ее грудь, слышал негромкое ровное дыхание, ощущал травянистый запах волос, чувствовал под ладонью гладкую кожу. Он не мог только одного – нагнуться и узнать, каковы на вкус ее губы.
