Не поле перейти

      Как он там свою правду доказывал, не знаю. Область срок мне утвердила, только добавила: "Условно". И объяснение дали: на основании личной просьбы и гарантии директора. Когда решение пришло, вызывает он меня и говорит: "Понимаете, какие вы права получили?" - "Понимаю, - говорю, - полную свободу". - "Да нет, - говорит, - ничего вы не поняли. Вы теперь на меня права получили, что хотите со мной сделать можете. Все равно, что партийный билет взаклад за вас положил".
      Ничего я не мог ответить Ивану Андреевичу. Повернулся и пошел, чтобы не видел он моего состояния.
      Оно у меня было, как у бабы, слезы выдавливало...
      Через несколько дней и привел он ко мне Женьку.
      Представляете, как взялся я за парня.
      Впоследствии Шарпов рассказывал мне, как Дробов учил Женьку. Сделать из него человека стало делом жизни Алексея. Он словно не Женьку учил, а себя переделывал.
      Не было меры счастья и для Евгения Алейкина:
      лучший специалист, депутат, глава семьи, отец двух детей. Путь от сапожной палатки до этих вершин был пройден за три года.
      Что стало бы с ними, не будь Шарпова? Трудно сказать. Три года заключения у одного, нелюбимая профессия и водка у другого - кто знает, куда привели бы эти дорожки.
      1966 год
      ПОЕДИНОК
      Дневной концерт в Доме актера окончился. Хорошенькая, кокетливая Аллочка со своим другом Сашкой выходили почти последними. В вестибюле она взяла его под руку, но он отстранился:
      - Не надо, Аллочка.
      Алла обиделась. В последнее время с ним творится что-то странное. Веселый, энергичный, чуть-чуть нагловатый, он никого и ничего не боялся, ходил, широко расправив плечи, не уступая дороги встречным, точно демонстрируя свою отличную спортивную выправку.
      Сейчас весь он был напряжен, его фигура как-то уменьшилась, глаза бегали по сторонам. Руки чуть согнуты в локтях, будто приготовился отразить удар.
      На широкой ступени у выхода Сашка на мгновение задержался. Направо и налево метнулись глаза. Надел черные защитные очки и, взглянув под ноги, чтобы не оступиться, шагнул.
      Зря он смотрел себе под ноги, потому что как раз в это время и прозевал тот миг, когда из толпы бросился на него человек. Все-таки Сашка успел схватиться за револьвер в кармане. Но тут он почувствовал на шее чужой твердый бицепс, который давил ему на горло и заламывал назад голову. Рука, державшая револьвер, тоже была стиснута, хотя и не очень сильно, но, должно быть, ему придавили какую-то жилку, потому что пальцы сами по себе разжались, выпустив рукоятку.
      А главное - нападавший успел обвить его ногу своей ногой и, оттянув ее назад и в сторону, присел на ней, и такую боль терпеть было нельзя.
      Все эти ощущения - и на шее, и в руке, и на ноге - он почувствовал одновременно, и можно было подумать, будто бросился на него не один человек, а целый десяток.
      Сашка был сильным, мог терпеть боль, а в борьбе и драках имел большой опыт. Он знал, что сейчас одно спасение: мгновенно падать, увлекая за собой противника, Тогда, возможно, удастся выхватить револьвер.
      В крайнем случае можно стрелять и сквозь карман. Уж если он выстрелит, не промажет. Пусть с первого раза и не удастся убить, но ранит наверняка, и, конечно, разбежится толпа, кричащая вокруг.
      Но Сашка не успел упасть, потому что в руки вцепились еще двое. Его поволокли обратно в вестибюль, отобрали револьвер, скрутили ремнем.
      Все это было обидно до слез. Он знал, что кольцо вокруг него сжимается, знал, что его могут выследить, готовился к этому и дешево отдавать жизнь не собирался. Он готов был к самому худшему, но чтобы вот так, без единого выстрела, как цыпленка...
      Он обвел взглядом могучую фигуру своего противника и, не скрывая сожаления, сказал:
      - На секунду ты меня опередил, а то лежать бы тебе сейчас на мостовой.
      - А мне секунды достаточно. Даже много, - добродушно улыбнулся тот, и на его щеках появились ямочки.
      В помещение вошел старшина милиции и сказал:
      - Машина пришла, товарищ Чельцов.
      В машине разговор продолжался. Ехали два специалиста. Каждый в своей области: матерый и жестокий бандит Сашка и агент уголовного розыска, старший лейтенант милиции Владимир Ильич Чельцов. И оба прощупывали друг друга. Первым опять заговорил Сашка. Он сказал:
      - Почему ты к Дому актера пришел? Я ведь не мог там быть.
      - Вот-вот, - обрадовался Чельцов, - и я так подумал: надо искать тебя там, где ты не можешь быть. Это же твой метод. Ты все время делал такое, чего нормальным людям в голову не придет. Вот мы охраняем, скажем, банки, сберкассы, ну, одним словом, ясно что"
      А кто ж догадается у донорского пункта охрану ста-"
      вить? Там ведь деньги для тех, кто отдает людям свою кровь.
      Чельцов говорил очень искренне, точно объясняя, втолковывая, чтобы человек хорошо понял его мысль.
      - Значит, ты и про донорский знаешь?
      - А как же? - удивился Чельцов.
      - Значит, взяли уже кого-нибудь?
      - Нет, - признался старший лейтенант, - скоро возьмем. Если окажешь содействие, может, и не расстреляют тебя, кто его знает.
      - А что, могут расстрелять?
      - А как же ты думал? В бирюльки будут играть?
      Больше на этот раз им не удалось поговорить, потому что открылись тюремные ворота и пора было выходить.
      За два месяца до описанных событий жизнь Сашки была безоблачной. Тщательно выбрившись, протерев лицо "Шипром" и попудрив его, достал из-под подушки крупнокалиберный револьвер системы "фроммер", насвистывая, вышел из дому. В магазине "Культтовары"
      на улице Горького купил пластилин цвета слоновой кости и в первом же подъезде нанес тонкий слой пластилина на свои передние золотые зубы. Надев затем черные очки, направился к стоянке такси и уселся рядом с шофером.
      Когда он остановил машину, на счетчике было пятьдесят шесть копеек. Небрежным жестом достал рубль, небрежно подал шоферу, сказал "Благодарю вас" и вышел. Это был его последний рубль. Больше у него не осталось ни копейки.
      - Сдачу забыли! - крикнул вдогонку шофер.
      - Ну, пустяки, - махнул он рукой и, поправив мягкую шляпу, быстро завернул за угол. Он сразу увидел Игоря и Женьку с маленьким чемоданчиком. Молча поздоровались, молча направились к большому скупочному пункту в конце улицы.
      Одеты они были не шикарно, не крикливо, но очень аккуратно и прилично. Все трое рослые, интересные, спортивного телосложения. Смотреть на них было приятно.
      Еще издали сквозь большое окно и стеклянную дверь увидели, что в скупке посетителей нет. Женька и Игорь вошли первыми. В помещении находились кассирша и три приемщицы. Это были женщины не старые, но уже далеко не молодые.
      - Спокойно, девочки, без шуму, - направил на них револьвер Игорь. Рядом, тоже с револьвером в руке, стоял Женька. А Сашка в это время прикрепил к двери заранее заготовленную бумажку: "Закрыто на учет" - и повернул ключ замка.
      Сашка загнал женщин в подсобное помещение и для надежности остался у входа. Чтобы они не бросились па него, он не опустил свой "фроммер". Посмотрел на них и увидел, что они его боятся. Особенно одна, пожилая. Бледное как мел лицо, руки трясутся. Сашке было это приятно. Он повел револьвером в ее сторону.
      Она зажмурила глаза.
      - У-у, стерва! - победно сказал Сашка. - Тоже жить хочет.
      Игорь сгреб из кассы бумажные деньги и ушел.
      Вслед за ним, ссыпав в карман мелочь, отправился Женька.
      Внимание Сашки привлекла женская сумочка, лежавшая на столе. Он извлек оттуда еще семнадцать рублей и сказал:
      - Кричать "караул", "грабят", "помогите" и прочие пошлые слова разрешается. Но если это будет раньше чем через одиннадцать минут, мы вас убьем или зарежем.
      Дома Игорь надел другой костюм и переложил в него деньги. Совсем тоненькую пачечку десятирублевок спрятал. Если делить их на всех, то каждому достался бы просто пустяк. А одному это хоть чтонибудь, тем более что главный - он.
      Через час они собрались у Сашки и выложили на стол деньги. Семнадцать рублей, взятые из сумочки, Сашка упустил из виду или просто посчитал, что они добыты только его трудом.
      Деньги со стола по-честному разделили поровну.
      Бандитская шайка действовала не столь легкомысленно, как могло показаться. В частности, описанное выше ограбление было совершено лишь после третьей попытки, когда создались необходимые условия. Каждое нападение готовилось тщательно.
      Перед тем, например, как ограбить квартиру стоматолога Г., проживающего на улице Горького, преступники сделали следующее.
      Придя "подлечить" зубы, красивый и обаятельный Женька сумел осмотреть квартиру, установить, в какие часы врач работает в поликлинике и когда принимает дома, узнал, что его дочь учится в стоматологическом институте и еще массу деталей, которые точно определяли режим жизни семьи. Затем узнали в институте, на каком курсе и как учится его дочь, какое нимает участие в общественной работе, фамилии ее друзей, фамилии декана, руководителей партийной, комсомольской, профсоюзной и других организаций.
      Установили и расписание занятий девушки.
      Определили день, когда и дочь и отец вернутся домой поздно, а в квартире останется только одна хозяйка. Как и ожидали преступники, дверь она им не открыла, а спросила, кто они. Игорь ответил, что он и его товарищи представители общественности института и пришли поговорить о поведении ее дочери, которая сожительствует с таким-то преподавателем. Очень ловко, походя назвал несколько фамилий студентов и работников института. Потрясенная новостью, она открыла дверь.
      Сверкнули длинные ножи. Игорь, надев кожаные перчатки, грохнул женщину по голове и приступил к делу. Удар оказался не сильным, но вполне достаточным, чтобы она отдала деньги и ключи от гардероба.
      Эти налеты, наглые и за долгие годы беспрецедентные, требовали принятия немедленных и решительных мер.
      Московский уголовный розыск создал оперативную группу для поимки бандитов. Начальником группы назначили майора милиции Александра Сергеевича Сальникова. В нее вошел и старший лейтенант милиции Владимир Ильич Чельцов. Я близко познакомился с ним. Это боксер, шахматист, пловец, стрелок. Имеет первый спортивный разряд по самбо. Первый разряд по вольной борьбе. Первый разряд по волейболу. Первый разряд по штанге.
      Десятилетку окончил с серебряной медалью. В Московском специальном училище милиции золотыми буквами на мраморной доске написана его фамилия.
      Он раскрыл не одно преступление, выловил многих преступников. Таких, что, застигнутые врасплох, сдавались без сопротивления, и тех, кто яростно защищался и нападал.
      Нападать на него бесполезно. На близком расстоянии он не даст в себя выстрелить, не даст ударить ножом или кастетом. Если будет лишняя доля секунды, отведет удар. Если нет - перешибет бандиту руку, Его слабость с мальчишеских лет - математика. Так можно любить музыку. Он решал самые головоломные задачи. Десятилетку окончил, будучи сержантом милиции. Ему трудно было расстаться с математикой, но работать хотелось в милиции. Он не знал, куда поступать.
      И все же подал заявление в МГУ на один из технических факультетов. То ли по ошибке, то ли отделение он такое выбрал, но, несмотря на медаль, ему предложили держать экзамен по физике.
      Как и другие абитуриенты, он вытащил билет и сел за стол. Сначала что-то писал, потом бросил. Вокруг усердно скрипели перья, а он сидел, растерянно глядя по сторонам. Через полчаса к нему подошел член комиссии, старенький преподаватель, и спросил:
      - Почему вы сидите, товарищ милиционер?
      Чельцов беспомощно молчал, не находя, что сказать.
      Подошедший взглянул на его листки, потом взял их в руки. Он увидел каллиграфически выведенные формулы и задачи, решенные двумя способами, хотя достаточно было одного решения.
      - Почему же вы не сдаете работу? - поразился преподаватель. - У вас все отлично сделано.
      - Да как-то неловко лезть первому.
      На следующий день в студенческой многотиражке была опубликована заметка "Глубокие знания", рассказавшая о Володе Чельцове.
      Он проучился два месяца, когда пришла телеграмма о смерти отчима. Володе надо было брать на себя содержание семьи, а значит, оставить учение. Его не отпускали. Его просила, уговаривала, упрекала декан факультета член-корреспондент Академии наук Топчиева.
      Группа товарищей решила ежемесячно отдавать Володе часть своей стипендии. Это не только потому, что он был талантливым студентом. Главное, потому, что он был хорошим. Человеком хорошим. Добрым. Поэтому и помощь принять не мог.
      Он снова надел форму сержанта милиции. И вскоре поступил на вечернее отделение юридического факультета МГУ. Теперь работнику милиции трудно без юридического образования. Он отличался успехами. Экзамены сдавал только на пятерки. Но и сейчас нет у него большей радости, когда товарищи по работе - "вечерники" - попросят его помочь в математике или физике.
      Он отличался успехами не только в учении. Всю свою жизнь он отличался чем-то хорошим. С десяти лет легко выполнял в колхозе работу здорового мужчины. Он был сильным. В четырнадцать лет стал слесарем-котельщиком на горячих работах Косогорского металлургического завода. Шла война. Он клепал заплаты на раскаленных доменных печах. В свои четырнадцать лет не давал себя сменить по четырнадцать часов: шла война. Его наградили медалью "За доблестный труд". Пять лет он работал у горячих домен.
      Когда пришло время призыва, войны не было. Попросился в десантные войска. Взяли.
      Он совершил около ста прыжков с парашютом.
      Прыгал днем, прыгал ночью, на болота, на леса, на города. Опускался в дождь, в снег, в мороз, в жару. Прыгал с оружием, снаряжением, рацией. Приземлившись, выполнял задания особого значения. Выполнял талантливо. Его назначили командиром отделения разведки десантных войск.
      После демобилизации лучшим предлагали работу в милиции. Он был среди лучших. Сейчас тоже. Поэтому его и взяли в группу по ликвидации шайки, которая так обнаглела, что начала действовать в Москве.
      Несмотря на опыт, как это всегда бывает, преступники оставили одну тончайшую нить, и даже не нить, а паутинку, по которой, искусно перебираясь, чтобы не порвать, можно было выйти на их след.
      Работа оперативной группы агентов началась.
      Шайка состояла из трех человек, хотя время от времени привлекала для всяких поручений более мелкую сошку, Главарь банды, 27-летний Игорь, имел высшее образование, имел судимости, нигде не работал, числясь инвалидом. Его правой рукой был 23-летний морфинист Женька, красивый как бог, исключенный поочередно из двух институтов за неуспеваемость. Он тоже имел судимость и тоже нигде не работал. Сашка получил среднее образование и бросил работу.
      Шайка сделала все, чтобы стать неуловимой. Физически сильные, остро ощущающие обстановку, они были отличными шоферами, стрелками, фотографами.
      Они брали напрокат автомобили разных марок, в зависимости от предстоящего дела. Они знали толк в вине и наркотиках. Развлекались широко, платили щедро.
      Они думали о своем будущем. Чтобы не попасться, изучали криминалистику, психологию, следственное дело, методы разоблачения преступников. Они разработали перспективный план грабежей и план на ближайший период В числе их объектов оказались ряд государственных учреждений и квартиры видных деятелей науки и культуры.
      Их теоретическая подготовка приносила плоды. На многие объекты приходили по три-четыре раза и в конце концов отказывались от них, так как улавливали невидимые для неопытного глаза последствия. Это их спасало. На любом из них ждал неминуемый провал, Именно те "точки", где для них не было опасности, они грабили.
      Группа Сальникова распутывала паутину. И вот это уже не паутина, а нить. Уже что-то осязаемое в руках.
      Уже нащупывались дальние подходы к преступникам.
      Но тут нить оборвалась. Они исчезли из того района, где должны были показаться их следы. Они готовились к новому "делу".
      Прежде всего осмотрели местность вокруг приходной кассы No 375 Первомайского района, которую решили ограбить. Но стоит ли ее грабить?
      Пересчитали среднее количество посетителей и определили примерную дневную выручку - 2000 рублей. Стоит.
      Изучили расположение мебели, местонахождение телефона и проводов к сигнальной сирене, убедились, что запасного выхода нет. Разработали точный план действий, четко распределили обязанности. Дело верное.
      За десять минут до закрытия кассы туда вошел Женька. Уселся за стол и начал заполнять бланк расчетной книжки по оплате коммунальных услуг. Условным знаком показал, что в помещении находятся два посетителя. Когда те вышли и кассирша направилась запирать двери, появились Игорь и Сашка.
      На двух женщин направили три револьвера и приказали молчать. Сашка запер дверь изнутри, Женька перерезал провода сирены и оторвал телефонную трубку.
      И здесь уже был совершен первый просчет. Провода эти шли не к сирене. Они имели другое назначение.
      Когда Игорь направился к открытому сейфу, где лежало 2600 рублей, кассирша Л. Мосина ткнула его ногой и, бросившись на свое место, наступила на кнопку сигнала тревоги. На улице заревела сирена.
      Опрокидывая столы с картотеками и бумагами, преступники бросились на улицу и скрылись, ничего не успев взять.
      Группа Сальникова изучала обстановку в приходной кассе в течение нескольких часов, хотя, казалось, изучать там нечего То, что в кассе побывала все та же шайка, было ясно уже в первые минуты. Перед уходом Чельцов обратил внимание на одно странное обстоятельство В куче разбросанных на полу бумаг, рядом с опрокинутым столом, лежало несколько расчетных книжек, которые, как он выяснил у сотрудников, были забыты здесь в разное время посетителями. И вот одна из них, No 1223, принадлежала А. М. Лапшовой, проживающей в другом районе. Оплату коммунальных услуг и следовало производить в том районе. Как она сюда попала? А не та ли это книжка, которую заполнял преступник, вошедший первым!
      В руках агентов оказалась уже не паутинка, не ниточка, а канат, за который можно было ухватиться двумя руками.
      Книжка принадлежала трудовой женщине, хлебнувшей в жизни немало горя. Она жила вместе со своим сыном Александром, не подозревая, что он и есть бандит Сашка, который теперь бесследно исчез. Второй сын, Михаил, инженер-геолог, проживал со своей семьей в другой квартире и тоже не знал, куда девался брат.
      Хотя завеса приоткрылась перед группой Сальникова, но, с другой стороны, поиски осложнились. Теперь преступник, зная, что на его след напали, домой не вернется и, конечно, забьется в самый темный угол.
      Где искать его в многомиллионном городе? А может быть, бежал из Москвы? Но прежде всего надо убедиться: тот ли это человек, которого они ищут?
      В его комнате нашли старенький чемоданчик с инструментом и запчастями слесаря по газоаппаратам.
      Чемоданчик показали в ограбленной квартире известного актера.
      - С этим приходил проверять газ?
      - Да.
      Показали фотографию:
      - Он?
      - Да.
      Фотографию опознали и другие пострадавшие.
      И мать и Михаил понимали, что Сашку найдут обязательно, и желали только одного: скорее бы это произошло, пока не натворил новых преступлений.
      Теперь группа Сальникова располагала многими данными. С исчерпывающей полнотой узнали его характер, вкусы, наклонности. Узнали многих его знакомых, друзей, всех родственников. Проанализировали всю его жизнь.
      Было установлено, что денег у него нет, а, судя по характеру, без денег он из Москвы не уедет. Значит, тем же способом будет добывать их.
      Его фотографию в нескольких видах вручили всем, кому было положено. Перекрыли все пути, по которым он мог пойти. Один за другим отсекались районы города, куда доступа ему уже не было. Вернее, доступ был, но только в руки милиции. Дважды натыкались на его след, но он уходил.
      Где-то он еще прорежется, как-то даст о себе знать.
      Сам или через своих друзей. В одиночестве человек жить не может.
      Сашка оставался верен своей тактике. Преступник не станет скрываться в центре города. Преступник должен скрываться на каких-то окраинах, их много, поэтому он скрывался в центре. Здесь не станут искать.
      Но ведь тактику его разгадали.
      Вместе с Михаилом Лапшовым и Чельцовым майор находился в квартире Сашки, когда раздался телефонный звонок.
      - Берите трубку, - сказал майор Михаилу и едва успел дать знак Чельцову, как тот исчез.
      - Слушаю, - поднял трубку Михаил.
      "- Сашу можно? - спросил мужской голос.
      - Его нет дома...
      А Чельцов тем временем действовал. Уже спустя полминуты, близко прижав к губам телефонный рожок рации, он требовал от кого-то
      - Немедленно адрес телефона, с которым говорит квартира Лапшова.
      А еще через полминуты он говорил в ту же трубку дежурному по отделению милиции:
      - Проверьте документы, постарайтесь задержать минут на пять-семь человека, находящегося в будке телефона-автомата номер девяносто шесть возле булочной, в двухстах метрах от вас. Выезжаю немедленно.
      Пусть дают зеленый!
      Разговор из комнаты Лапшова продолжался.
      - А кто со мной говорит? - спросил позвонивший.
      - Михаил, брат Саши.
      - А-а, здравствуйте, голос у вас похож на Сашкин.
      Я вас знаю по его рассказам, а вы меня не знаете, я его товарищ.
      Майор Сальников подал Михаилу записку, написанную крупными буквами.
      "Говорите как можно дольше. Не меньше трех-пяти минут".
      Михаил кивнул и сказал в трубку:
      - А как вас зовут? Может быть, я знаю.
      - Нет. Но мне очень нужен Сашка. Вы ведь в курсе, что с ним что-то случилось.
      - Да, только как я могу с вами говорить, может, вы не тот, за кого себя выдаете?
      ~- Да нет, тот, - раздался в ответ смех. - Ну, как же быть, может, нам встретиться?
      - Давайте.
      f- Нет, не стоит, за вами наверняка следят.
      Чельцов рванулся к машине и замер. Появись сейчас перед ним вся банда, он не пришел бы в такое замешательство, как сейчас, увидев проходившую мимо девушку.
      После демобилизации из десантных войск он был постовым милиционером на станции метро "Курская".
      За несколько лет он узнал всех постоянных пассажиров. Ему доставляло удовольствие угадывать профессии людей. Идет человек с железным сундучком - значит, машинист паровоза или помощник машиниста.
      Потом вместо сундучков появились маленькие саквояжи или спортивные чемоданчики. И одежда стала совсем чистой, не то что прежняя спецовка. Он знал:
      это паровозники перешли на электровоз.
      Первыми на работу шли пожилые люди. Шли степенно, не торопясь. И он угадывал: вот это - мастер, Ф это бригадир слесарей, а тот, видимо, инженер. За пожтт-ыми шумной гурьбой шла работая г молодежь. Потом появлялись служащие. Чем ближе к началу рабочего дня, тем гуще становился поток. Впархивали машинистки, секретарши, полные и худенькие, в коротких платьицах, суетливые, хихичеюшие.
      Многим пассажирам он присвоил имена и радовался, что вот сегодня Леночка прешла в новой шапочке, а Акакий Акакиевич, наконец, в новом драповом пальто.
      Он любил смотреть на людей. Он выискивал среди них своих любимчиков. Это прежде всего высокий седой старик, названный им Академиком. Именно таким представлялся Володе ученый-атомник или Главный конструктор космических кораблей.
      На особом счету была девушка под условным названием "Верочка". Скромная, красивая и, как он решил, очень трудолюбивая. Однажды ему показалось, будто она взглянула на него приветливо. Возможно, она улыбнулась только одними глазами. Он ответил тем же. На следующий день безмолвное приветствие повторилось. И так пошло.
      Они обменивались взглядами дважды в день, словно здороваясь и прощаясь.
      В одно из дежурств, в 17 часов 43 минуты, постовым милиционерам всех станций метро передали приказ, в котором сообщалось, что в метрополитене находится преступник, которого при выходе задержать во что бы то ни стало. Приметы такие-то. Особую бдительность проявить постовым у привокзальных станций.
      Спустя несколько минут с площади вбежала женщина, крича:
      - Скорее, товарищ милиционер, скорее, там драка.
      - Подерутся и перестанут, - отшутился Володя.
      Но с криками "Милиция!" вбежали еще двое. Доносилась и ругань дерущихся. Возле Володи стала собираться недовольная толпа, и он решительно потребовал:
      - Пройдите, граждане.
      И тут же услышал:
      - У-у, дармоед. Вон шею какую наел!
      Группа здоровых парней, пройдя мимо дерущихся, ввалилась в метро. Один из них, с бородкой, нагло глядя в лицо Володе, весело продекламировал: "Моя милиция меня бережет". Вся компания громко расхохоталась.
      И тут вплотную к нему подошел Академик.
      - Что же вы стоите, молодой человек? - сказал он сурово.
      - Не могу я уйти с поста, - взмолился Володя.
      Эти слова вызвали негодование окружающих. Раздались крики:
      - Какой же здесь пост!
      - Чего тут охранять!
      - На зтом посту инвалиду стоять, а не такому детине!
      Посыпались оскорбления. Володя все сносил молча, смотрел на эскалатор. Но когда человеку не везет, то уж во всем. Он услышал негодующий голос:
      - Как же вам не стыдно!
      Перед ним стояла Верочка.
      - Пройдите, гражданка! - впервые за годы службы резко повысил он тон.
      Как ему хотелось, чтобы в эту минуту появился преступник. Чтобы прошел здесь, через его эскалатор, чтобы увидели люди, чтобы оправдаться перед ними.
      И пусть Верочка видит, пусть стоит Академик, пусть посмотрят, как он обезоружит и скрутит этого гада, этого паразита, эту сволочь.
      Но ему сообщили: преступник задержан. И драка уже кончилась, и люди разошлись.
      На следующий день Академик взглянул на Володю и быстро отвел глаза. А Верочка не отвела своих красивых глаз, но в них было презрение. Недружелюбно, неприязненно посмотрели на него еще несколько человек, которые видели вчерашнюю сцену.
      Возвращаясь с работы, Верочка опять посмотрела на него, и это был такой же взгляд, как утром. Володя не отвернулся. Отвернуться - значит признать свою вину, хотя ее нет.
      Раньше он открыто и радостно смотрел на людей.
      Теперь это было трудно. Ему все время мерещились неприязненные взгляды. По всему поведению Академика Володя понял, что тот презирает его. А главное - Верочка. Она ни разу не прошла мимо, чтобы молча, но жестоко не унизить его. Объяснить бы ей, рассказать все. Но он не имеет права.
      У Володи была большая выдержка. Только выдержка спасла его, когда однажды стропа перехлестнула купол парашюта и он камнем полетел вниз. Его железная выдержка помогала по многу часов изо дня в день, из года в год выносить раскаленную атмосферу доменных печей. У него хватало воли после работы каждый день сидеть над учебниками до глубокой ночи, чтобы не получить оценки ниже пятерки.
      Но вынести неприязнь людей, людей, которых он любит, во имя которых и стоит здесь, а если надо, то для их благополучия не задумываясь будет рисковать жизнью, такой выдержки у него не хватило.
      Он пошел к начальнику и попросил перевести его на другой пост.
      - Почему? - спросил тот.
      - Особых причин нет.
      - Так зачем же переходить?
      - Товарищ начальник, - убежденно сказал Володя. - Я ни в чем не провинился, никаких проступков не совершил. Служу честно. Но, поверьте, стоять на этом посту больше не могу.
      Володю перевели на другой пост.
      С тех пор прошло несколько лет. Как-то он вспомнил о Верочке и решил: если случайно встретит, объяснит ей, что произошло. Пусть не со всеми подробностями, но все-таки объяснит.
      И вот перед ним Верочка. Она тоже смущена и удивленно смотрит на его гражданский костюм. Но ведь у него ни одной лишней секунды.
      Он бросился к машине и рванул ее с бешеной скоростью. На всех перекрестках без задержек давали зеленый свет. Через четыре минуты он затормозил на углу близ булочной.
      - Все еще разговаривает, - подошел к нему милиционер.
      Чельцов направился к телефонной будке.
      Через два дня Сашка Лапшов был схвачен у выхода из Дома актера.
      Когда пришли за Женькой, он спал тяжелым сном.
      На стуле у кровати лежал шприц и пузырек от морфия.
      У Игоря Дестгкова шла пьянка. Работники милиции бэсш"мно проникли в коридор и неожиданно для всей компании оказались в комнате. Десятков не успел схватиться за револьвер, как его скрутил Чельцов.
      С делом вооруженной банды Десяткова и их разнообразным оружием я знакомился в рабочей комнате Чельцова. Здесь созданы все условия, чтобы спокойно работать. Дома у него тоже хорошо. Он живет в общежитии милиции Там всегда тихо, потому что все учатся. Если возникает шум, то только ночью, но и то на короткое время, когда кого-нибудь поднимают по боевой тревоге. В такие минуты просыпается вся комната, потому что спят люди настороженно, чутко. Но оружие и одежда у каждого заранее приготовлены, а собираться в одну минуту уже все давно привыкли.
      Умчится в ночь вызванный, а остальные снова спят.
      1962 год
      СЕДЫЕ ВОЛОСЫ
      Течет эскалатор с людьми в метро "Маяковская".
      Среди шляп, кепок, беретов - седые волосы. Короткие, красиво уложенные волнами. Только одна темная прядь, будто брошенная художником.
      Раскрываю "Вечерку". Что-то мешает читать. Чтото тревожное. Машинально оборачиваюсь. Женщина с седой прической уже далеко внизу. А мой эскалатор идет вверх. Чуть виден ее профиль. Потом его заслоняет чья-то спина.
      Я знаю эту женщину. Я очень хорошо ее знаю. Мне обязательно надо с ней встретиться. Вот только бы вспомнить, кто она. Или хоть бы понять, зачем надо встретиться.
      Все смешалось. Только одна отчетливая мысль:
      догнать во что бы то ни стало.
      Медленно тащится эскалатор. Наконец, площадка Заталкиваю в автомат пятак. Под сводами будто эхо:
      "Гражданин! Бежать по эскалатору запрещено". Это мне. И как подтверждение: "Гражданин, это к вам относится!" Смотрят люди. Замедляю шаг.
      Слева мелькнули красные огоньки удаляющегося последнего вагона. В поезде справа захлопнулись двери, сейчас тронется. Иду по платформе. Мне не хватило минуты. Одной минуты. Спустись я чуть раньше, нашел бы ее обязательно. А теперь поздно. И все-таки смотрю в ярко освещенные окна. Поезд набирает скорость...