Глава 1

– Валька, ты куда? На троллейбус?

– Нет, пешком пройдусь. Его теперь не дождешься. Времени-то первый час ночи.

Валентин помахал приятелям рукой и, повернув направо, в одиночестве пошел по неширокой, безлюдной, плохо освещенной улице, которая кратчайшим путем вела к его дому. Он шел быстрым, пружинистым шагом, слегка напевая себе под нос и размахивая в такт шагам полиэтиленовым пакетом, в котором лежали пара общих тетрадей и учебник по физике.

Полсуток назад, погожим июньским утром, он вполне успешно, на пять баллов, сдал очередной экзамен в университете, где заканчивал первый курс физического факультета.

После сдачи экзаменов почти всей группой они поехали на городской пляж, где прекрасно провели время, купаясь, загорая, играя в футбол и волейбол.

К концу дня дружная компания стала постепенно дробиться и таять. Валентин тоже стал подумывать о том, что пора двигать домой, где его с нетерпением поджидали мать и отец. По дороге на пляж Валентин, разумеется, позвонил домой и сообщил матери о своих намерениях, а также о том, что экзамен сдан успешно, но их с отцом, как он понимал, интересовали подробности.

Валентин был поздним и единственным ребенком у своих родителей. По их рассказам он знал, что появился на свет тогда, когда надежда на рождение наследника в их семье была почти потеряна. Поэтому, очевидно, с самого юного возраста он был окружен заботой и вниманием в дозах, заметно превышающих предельно допустимые. Проще сказать, родители не сдували с него пылинки только потому, что не давали им на него садиться. Долгое время это воспринималось им как нечто само собой разумеющееся.

Однако начиная с некоторого возраста, не без влияния приблатненных дворовых дружков, не обремененных чрезмерным родительским вниманием, это обстоятельство, а также дурацкое, на его взгляд, полуженское имя стало тяготить и раздражать Валентина.

Именно поэтому, довольно успешно, без троек, кончив среднюю школу, он, неожиданно для всех, категорически отказался поступать в университет и отправился служить в армию.

Через три месяца службы в морской пехоте он горько пожалел о принятом сгоряча решении.

Еще через год он опять сменил свое мнение на диаметрально противоположное и до конца службы не переставал удивляться своему везению, давшему возможность служить в такой замечательной части с такими классными ребятами.

Таким образом, в университет он поступил с двухлетней задержкой, был в группе самым бывалым и старшим по возрасту и пользовался в силу этого значительным влиянием и авторитетом. К тому же, не являясь отличником, он тем не менее входил в пятерку самых успевающих студентов.

Итак, Валентин Лемешев уже собирался домой, когда к нему подошел Кирилл Суханов, невысокий худощавый парнишка, выглядевший гораздо младше своих восемнадцати лет.

– Валек, ты чего? Уже уходишь? – огорченно спросил он.

– Да. Я и так уже обгорел. Наверное, шкура теперь облезет.

– Подумаешь, шкура. Новая нарастет, – пренебрежительно махнул рукой Кирилл, не без зависти поглядывая снизу вверх на широкие, мускулистые плечи однокашника.

– Да все равно уже поздно. А чего ты хотел?

– Понимаешь, – замялся Кирилл, – у меня родители с сестрой уехали в дом отдыха…

– Ну и что?

– Хата свободная, вот что. Может быть, пойдем, посидим? Пивка выпьем, музыку послушаем. Ты как?

Валентин задумался. Предложение выглядело заманчиво.

– А кто еще идет?

– Дроздов. Можно девочек пригласить.

– Ты им уже говорил?

– Нет. Давай вместе поговорим.

Валентин раскусил хитрый замысел Суханова. Дело в том, что девочек в их группе было всего трое. Они дружили между собой, везде ходили вместе и даже жили в одной комнате в общежитии. Суханова и его закадычного друга Дроздова, толстого, флегматичного блондина, никак нельзя было отнести к любимцам женщин. Поэтому участие в вечеринке Валентина существенно повышало шансы на то, что приглашение будет принято.

Сам Валентин никакого особенного интереса к своим однокурсницам не испытывал, но и избегать их тоже не видел причин. Дроздов и Суханов также были, в сущности, неплохими ребятами, провести вечер в их компании можно было не без приятности. Тем более что при таком раскладе он, естественно, оказывался в центре внимания, что не могло уже заранее не льстить его самолюбию.

– Ладно, – Валентин снисходительно хлопнул по плечу Суханова, – пойдем поговорим с девчонками.

Переговоры прошли успешно.

По дороге купили пива, воблы и соленых орешков.

Оказалось, что дома у Суханова имеется замечательный музыкальный центр «Пионер» и необъятный запас компакт-дисков с записями всех исполнителей, которых только можно себе вообразить, представляющих наиболее известные музыкальные течения и направления всех времен и народов. Излишне уточнять, что «Пионеру» пришлось в этот вечер здорово поработать.

Современные энергичные танцы в сочетании с жаркой погодой вызывают усиленную жажду, и вскоре пиво, как это обычно бывает в такой ситуации, внезапно кончилось. Суханов вызвался сбегать в ларек за подкреплением. Никто не возражал, и он исчез, на бегу сильно хлопнув дверью. Когда через несколько минут он вернулся, то обнаружилось, что вместо пива он принес три бутылки сладкого крепленого вина «Лидия».

Подобная замена казалась вполне оправданной и была одобрительно воспринята всеми присутствующими.

– Вино на пиво – это диво. А пиво на вино – говно, – глубокомысленно заявил, воспользовавшись паузой, возникшей при смене дисков, обычно молчаливый и склонный в своих высказываниях к афористичности Дроздов.

В итоге веселье продолжилось с удвоенной энергией и было остановлено только тогда, когда одна из девушек обратила внимание присутствующих на то, что приближается полночь. То есть время, по достижении которого возвращение в общежитие становилось весьма проблематичным, ибо, в строгом соответствии с правилами, двери общежития запирались и дальнейшая судьба его обитателей зависела только от непрогнозируемой и зачастую корыстной воли дежурного вахтера.

К счастью, общежитие располагалось недалеко от дома Суханова, и вся честная компания, дружно сорвавшись с места, успела добраться до заветной двери вовремя. Тепло распрощавшись с провожающими, девушки исчезли в пока еще гостеприимных недрах общежития, а ребята отправились по домам. Вернее, Дроздов отправился ночевать к Суханову, а Валентин оказался там, где мы и оставили его в самом начале повествования.

Он шел по правой стороне улицы, внимательно глядя себе под ноги; неяркий лунный свет и немногие еще светящиеся окна домов были в этих краях единственными источниками освещения. А качество тротуаров, как это было ему прекрасно известно, не позволяло ни на мгновение терять бдительность.

Всего два дня тому назад их сосед по лестничной площадке, возвращаясь домой со дня рождения своей сестры, упал в открытый канализационный колодец. Сам сосед отделался легкими ушибами и тяжелым испугом, но вот специфический запах от его парадного костюма не могла вытравить никакая химчистка.

Поравнявшись с находившимся на противоположной стороне улицы проходом между рядами гаражей, Валентин приостановился, заколебавшись на секунду. Дело в том, что, воспользовавшись этим проходом, он мог сократить свой путь метров на четыреста-пятьсот. Днем он обычно так и делал, впрочем, как и многие другие обитатели этих мест, да и все, кто знал эту дорогу. Однако ночью здесь ходить опасались.

Место это пользовалось дурной славой. Прошлой осенью в течение одной недели здесь были ограблены два припозднившихся подгулявших прохожих. Да и вообще, пробираться в кромешной темноте по межгаражным закоулкам было страшновато. Поймав себя на этой малодушной мысли, Валентин решительно повернул налево: морской пехоте не пристало праздновать труса.

В конторе частно-розыскного бюро «Шерхан» к концу рабочего дня находились три человека: Павел Иванович Житков – директор, Сергей Игоревич Крылов – штатный сотрудник и Игорь Сергеевич Хохлов – внештатный сотрудник. Житков с Хохловым готовились к отъезду.

На следующее утро им предстояло выехать в Екатеринбург по заданию клиента – жены одного средней руки бизнесмена. Неделю назад ее муж выехал в этот город на три дня по своим делам и пропал.

Перед отъездом Житков в последний раз инструктировал остающегося на хозяйстве Крылова:

– Смотри тут поосторожней. Лучше отказаться от сомнительного клиента, чем вляпаться в неприятности. Что-то в последнее время мои бывшие коллеги…

– Менты? – уточнил Крылов.

– Менты, менты, – досадливо поморщившись, подтвердил Житков. – Так вот, что-то в последнее время они немного осатанели. Чуть что, лишают нашего брата лицензий. Так что лучше им дорогу не перебегать, а то без куска хлеба останемся.

– Осатанеешь тут, – вмешался Хохлов. – В прессе их совсем затюкали. Преступников не ловят, а сами то и дело вляпываются во всякое дерьмо. То пальбу откроют друг по другу, не разобравшись, то изобьют кого-нибудь не того.

– Не суди, и не судим будешь, – философски заметил Крылов.

– Да уж, – согласился Житков, – судимость нам совсем ни к чему. Сергей, вот, держи ключи от машины. Если узнаю, что ты на ней девочек катал, вычту из зарплаты по расценкам такси. Показания спидометра я специально записал.

– Слушай, шеф, – вдруг оживился Крылов, – чуть не забыл! Я тут присмотрел одну замечательную кандидатуру нам в секретарши.

А то эта бумажная работа совсем одолела. Давай, как только вы приедете, я ее к тебе приведу для переговоров?

– Чем же это она так замечательна? – с сомнением спросил Житков.

– Сам посмотришь, – с энтузиазмом заверил шефа Крылов, – чего я тебе рассказывать буду. Лучше один раз увидеть, чем сто раз услышать.

– И смотреть не хочу, – отрезал тот.

– Это почему?

– Потому что и так знаю, что может вызвать у тебя такой энтузиазм.

– И что же?

– Блондинка, рост метр семьдесят три, остальные параметры: девяносто-шестьдесят-девяносто. Угадал?

– Примерно, – удивился Крылов, – разве что первая цифра чуть побольше, девяносто три.

– Сам мерил?

– На глаз оценил, – смутился Крылов.

– Напрасно, – наставительно упрекнул его Житков, – впредь, на тот случай, если тебе внезапно взбредет в голову заниматься кадровыми проблемами нашего бюро, всегда носи с собой портновский сантиметр.

– Что-то я не врубаюсь, – вступил в разговор Хохлов. – Вы про что это, ребята?

– Про объем груди, – просветил его Житков, – твой дружок считает, что этот параметр является основным при выборе кандидатуры на должность секретарши для нашего бюро.

– Ну, не основным, – обиделся Крылов, – но все же.., при прочих равных условиях… А по-твоему, что самое главное?

– Из цифр меня интересует только одна.

– Это какая, интересно?

– Возраст не менее пятидесяти лет. Все остальные – не важны.

– Э-э, – разочарованно протянул Крылов, – при таком возрасте остальные цифры и для меня не важны.

– На это я, признаться, и рассчитываю. Мне совершенно ни к чему, чтобы ты целыми днями крутился в конторе вокруг этих цифр.

– Зато, может быть, на работу опаздывать не будет, – ехидно предположил Хохлов.

Не ожидавший такого подлого удара в спину от лучшего друга, Крылов не нашелся, что ответить, а только гордо вскинул голову и негодующе сверкнул глазами.

– Овчина не стоит выделки, – буднично подытожил обсуждение кадровой проблемы Житков.

Не желавший сдаваться Крылов, намереваясь показать, что его, в конце концов, интересует дело, а не тактико-технические данные будущей секретарши, попытался перевести проблему в материально-техническую плоскость:

– Пока суть да дело, хотя бы автоответчик купили. А то, когда нас нет, даже на звонок ответить некому. Как будто у нас телефон отключили за неуплату. Перед людьми стыдно.

– – Это верно, – легко согласился Житков. – Вот ты его и купи, пока нас не будет. Я не думаю, что ты тут будешь задыхаться от наплыва посетителей.

– Инициатива наказуема, – насмешливо вставил Хохлов.

– Деньги давай, – сердито буркнул Крылов.

– Купи пока на свои. Хватит?

– Хватит.

– Я приеду – отдам. Счет не забудь выписать.

– Что я, маленький? – обиделся Крылов.

Глава 2

До прохода оставалось пройти каких-нибудь пять шагов, когда справа, из тени каштана, раздался негромкий ленивый окрик:

– Эй, ты! Подойди-ка сюда.

Валентин остановился, напряженно вглядываясь в темноту. Однако тень каштана была настолько густой, что ничего разглядеть не удалось.

– Тебе надо, ты и подойди, – резонно предложил Валентин невидимому собеседнику.

Кое-что в голосе неизвестного подсказывало ему, что это не был уличный грабитель. Для грабителя и хулигана голос был слишком ленив и самоуверен.

– Ты посмотри, да он, кажется, крутой, – удивленно-насмешливо отметил голос из темноты.

Гораздо важнее смысла слов, произнесенных этим голосом, было для Валентина осознание того факта, что это был другой голос. А это, в свою очередь, означало, что под каштаном стояло как минимум двое.

– Я, конечно, подойду, – покладисто согласился первый голос, – только как бы тебе от этого хуже не стало.

Это уже была прямая угроза. Валентин внутренне подобрался:

– Только не надо меня пугать. – А то я с перепугу могу кое-кому и нос расквасить.

– Это кому ты, салабон, собираешься в нос бить? – удивился первый голос, надвигаясь из темноты. – Милиции?

Действительно, фуражка с блеснувшей в лунном свете кокардой и милицейская дубинка в правой руке не оставляли сомнений в том, что к Валентину медленно приближался официальный представитель государственной власти. Он был несколько повыше ростом и примерно одного возраста с Валентином, что, по мнению последнего, делало обращение «салабон» совершенно неуместным и даже оскорбительным. Тем не менее вступать в конфликт из-за таких пустяков он не считал нужным.

– Откуда же мне знать, что вы милиция, если вы в темноте стоите? – миролюбиво спросил Валентин.

– Нюхом должен чуять, – сердито буркнул второй милиционер, следом за первым вышедший из тени каштана. Он был пониже ростом и лет на восемь постарше. Солидное брюшко отчетливо вырисовывалось под его форменной рубашкой.

– Документы есть? – отрывисто бросил первый, вплотную приблизившись к Валентину.

– Нет.

– Куда направляемся?

– Домой. Куда же еще?

– А вот мы сейчас и выясним куда. И зачем.

– И как же вы собираетесь это выяснять? – с легкой иронией в голосе спросил Валентин.

Молодой милиционер в чине младшего сержанта, как это выяснилось при его приближении, не нашелся, что ответить. Зато его напарник, старший сержант, хмуро поинтересовался, встав чуть поодаль и в стороне:

– Зачем к гаражам идешь?

– Здесь к дому ближе.

– А может быть, хочешь кого-нибудь там подкараулить в укромном местечке? – язвительно спросил младший по возрасту и званию милиционер, кивнув головой в сторону темнеющего провала гаражного проезда.

Смысл, а главное оскорбительный тон вопроса возмутили Валентина, однако он опять сдержался, презрительно сжав губы и демонстративно повернувшись к старшему сержанту.

Этим он как бы давал понять, что не намерен препираться с второстепенным и плохо воспитанным участником беседы.

– Где живешь? – несколько помедлив, спросил старший.

Валентин назвал улицу и номер дома. Тот кивнул головой и замолчал, посмотрев в сторону гаражей.

– А ну покажи, что у тебя в сумке, – грубо потребовал младший.

– Чего это ради я тебе должен ее показывать? – вспылил Валентин.

– А чего это ты мне тыкаешь? – угрожающе понизив голос, поинтересовался младший.

– А ты чего мне тыкаешь? – не остался в долгу Валентин.

– Ну так что? – вступил в разговор старший. – Ты отказываешься показать, что у тебя в пакете?

– Я не отказываюсь, – спокойно ответил Валентин. – Я только интересуюсь, обязан я показывать вам свой пакет или имею право отказаться это сделать?

– Смотри, какой грамотный салабон нам попался! – радостно удивился младший, похлопывая дубинкой по ладони левой руки.

– Имеешь, – угрюмо, но равнодушно пояснил старший. – Но в таком случае мы можем задержать тебя для выяснения личности.

Как показалось Валентину, он был чем-то сильно обеспокоен. И источником этой тревоги была отнюдь не его, Валентина, скромная персона. Чего никак нельзя было сказать о его более молодом напарнике. Тот буквально кипел от злости. И то обстоятельство, что, игнорируя его присутствие, Валентин подошел к стоявшему дальше от него старшему сержанту и молча раскрыл перед ним свой пакет, никак не способствовало его умиротворению.

– Студент? – лаконично уточнил старший, посветив в пакет фонариком.

– Студент, – подтвердил Валентин.

– Я же говорил, шибко грамотный, – удовлетворенно воскликнул подошедший и также сунувший нос в пакет младший.

По его тону можно было заключить, что он, проявив неслыханную прозорливость, уличил Валентина в серьезном преступлении.

– Постой, постой, – радостно протянул он, по-собачьи поведя носом, – да от тебя, кажется, спиртным попахивает.

– Пил? – коротко спросил старший, с интересом посмотрев на Валентина.

– А что, пива выпить нельзя? – огрызнулся Валентин.

– Можно, можно, – равнодушно бросил старший и, дернув за рукав напарника, сказал:

– Отойдем-ка в сторонку. А ты постой здесь, – добавил он, глянув в сторону Валентина.

Милиционеры отошли в сторонку шагов на шесть-семь и стали о чем-то шепотом совещаться. Напрягшему слух Валентину удалось уловить обрывки беседы. Он услышал, как младший сказал:

– ..много времени потеряли…

А в ответе старшего прозвучала фраза:

– ..сейчас пока нельзя, нужно дождаться…

Чего нужно было им дождаться, Валентин не расслышал, как ни старался. Старший наклонился к самому уху напарника и максимально понизил голос. Тот утвердительно кивнул.

У Валентина возникло сильное желание рвануть изо всех сил в темнеющий за его спиной провал гаражного проезда. Если бы он мог предвидеть, как будут развиваться события в ближайшее время, он, несомненно, так бы и поступил. Но сознание того, что он не сделал ничего не только преступного, но даже предосудительного, удержало его. Хотя именно по этой же причине происходящее начинало все сильнее его раздражать.

Наконец пришедшие к согласию милиционеры опять подошли к смирно стоявшему на своем месте Валентину.

В это время из проезда между гаражными боксами выехала машина, осветив их светом своих два раза мигнувших фар. Проехав мимо, машина повернула направо, и вскоре ее красные огни исчезли за поворотом.

Проводив машину взглядом, милиционеры переглянулись, и старший, подняв висевшую на ремне рацию, вызвал машину спецмедслужбы, а проще говоря, вытрезвителя.

Глава 3

– Да вы что? С ума сошли? – в отчаянии воскликнул Валентин, внезапно ощутив свою беспомощность перед безжалостной милицейской машиной и двумя ее представителями. – Я ведь не пьяный!

– Не вздумай дергаться, студент, – наставительно произнес старший, – а то браслетики надену.

Младший в это время начал медленно заходить за спину Валентина, еле слышно приговаривая:

– Был трезвый, станешь пьяный.

Луна светила прямо в спину Валентина.

И как ни слаб был ее неверный свет, он увидел тень младшего, отбрасываемую им на пыльную дорогу. Тень остановилась, и внезапно что-то резко изменилось в ней. Шестым чувством Валентин понял, что младший у него за спиной замахнулся дубинкой. Не нужно было иметь семи пядей во лбу, чтобы догадаться, куда именно этой дубинке предстояло опуститься. Валентин попытался уклониться от удара, но было слишком поздно. Единственное, чего ему удалось достичь, так это того, что удар пришелся не в темя, как это планировалось, а в плечо. А точнее, в основание шеи. От резкой боли Валентин почти потерял возможность здраво оценивать окружающую обстановку и в дальнейшем все делал почти автоматически.

Справедливости ради следует отметить, что начиная с момента, когда младший поднял свою дубинку, Валентин был лишен возможности выбора. Все его действия носили характер единственно возможного ответа в данной ситуации.

Благо, почти свободное от сковывающего контроля разума тело послушно и безупречно реализовало навыки рукопашного боя, приобретенные многочасовыми тренировками в полку морской пехоты. Его наставники, имей они возможность наблюдать за Валентином в этот момент, могли бы им только гордиться.

Выпустив из правой руки пакет, Валентин, резко развернувшись вправо, не глядя нанес удар ребром правой ладони, стараясь попасть снизу в основание носа ненавистного младшего сержанта. Такой удар, попади он куда надо, должен был надолго, если не навсегда, вывести того из железного строя бесстрашных бойцов Министерства внутренних дел. Валентин почувствовал, что куда-то попал. Уточнять, куда именно, у него не было времени. Ошеломленный в первый момент происшедшим, старший сержант быстро опомнился и уже готовился привести в действие свою собственную дубинку. Опоздал он совсем ненамного. Мощный удар ногой в грудь отбросил его метра на два. Валентин увидел, что тот упал спиной прямо на бордюрный камень и его лицо исказила гримаса боли. Что ж, теперь им всем было больно. И не он первый это начал.

Повернувшись в сторону младшего сержанта, Валентин обнаружил его стоявшим на коленях. Под носом сержанта чернел треугольник, покрывавший всю нижнюю часть его лица. Это была кровь, обильно хлеставшая из сломанного носа.

Таким образом, слова Валентина, произнесенные им в начале встречи, оказались пророческими.

Отплевываясь черными сгустками и пошатываясь даже на коленях, младший сержант плохо слушающимися руками, с упорством, достойным лучшего применения, пытался передернуть затвор своего пистолета. Это ему удалось сделать в тот момент, когда в прыжке, которому мог бы позавидовать Лев Яшин, Валентин правой рукой вцепился ему в запястье, успев отвести его в сторону. Выстрел оглушительно прогремел над самым ухом Валентина, а вылетевшая теплая гильза больно ударила его в правый висок. Лежа на животе, Валентин с хрустом вывернул запястье младшего сержанта, и пистолет с глухим лязгом упал на выщербленный асфальт.

Этот звук почти слился с другим, более звонким, донесшимся со стороны старшего сержанта. Слишком мало времени прошло с тех пор, как он слышал точно такой же, чтобы спутать его с чем-то другим. Это был лязг передернутого затвора пистолета Макарова. Старший сержант тоже выходил на тропу войны.

Валентин схватил лежащий на асфальте пистолет младшего сержанта и, перекатываясь с живота на спину, попытался направить его в сторону своего противника. К несчастью для одних и к счастью для других, пистолет был пристегнут ремешком к кобуре, висевшей на ремне младшего сержанта, по-прежнему с трудом стоявшего на коленях и не пытавшегося уже принять активное участие в событиях. Увы, пассивное участие тоже не привело его ни к чему хорошему.

Ремешок был слишком короток, чтобы Валентин смог беспрепятственно выполнить задуманный маневр. Резкий рывок остановил его руку, держащую пистолет, задолго до того, как Валентину удалось направить его в нужную сторону. Однако этот же рывок вывел из неустойчивого равновесия младшего сержанта, находящегося в полушоковом состоянии от боли после удара по носу и вывихнутого запястья. Младший сержант безвольно повалился, упав головой прямо на живот Валентина. В этот момент прозвучал выстрел старшего сержанта. Секундой позже прозвучал выстрел Валентина, который вследствие падения владельца пистолета и образовавшейся слабины ремешка получил возможность прицелиться в сидевшего на бордюре старшего сержанта. После этого выстрела тот повалился на бок как сноп.

Выбираясь из-под младшего сержанта, Валентин попытался определить место и степень опасности своего ранения. Сначала удар головой в свой живот он воспринял как удар пули, и, стреляя в старшего сержанта, он, в сущности, старался подороже продать свою пропащую жизнь. Обнаружив, что вся его светлая майка спереди залита кровью, он решил, что действительно ранен. Но более детальное исследование показало, что это была кровь младшего сержанта. А сам он, если не принимать во внимание ушибы и ссадины, не угрожающие жизни, практически цел и невредим.

Наклонившись к не подающему признаков жизни младшему сержанту, Валентин попытался нащупать пульс на его шее. Пульс отсутствовал. Задрав спереди залитую кровью рубашку милиционера, Валентин установил причину отсутствия пульса – маленькую дырочку на левой стороне груди, прямо против сердца. Падая, младший сержант, сам того, естественно, не желая, спас Валентину жизнь, закрыв его от пули, выпущенной напарником.

Подойдя к последнему, Валентин обнаружил, что его выстрел угодил тому прямо в лоб и пуля снесла почти всю заднюю часть черепа.

Валентин почувствовал, как к его горлу подкатил тошнотворный комок. Он едва успел сделать шаг в сторону от тела старшего сержанта, как его вырвало. После этого ему стало немного легче.

В доме напротив, разбуженном стрельбой, стал зажигаться свет в окнах, и на балконы стали выскакивать полуодетые люди.

Валентин вспомнил, что милиционеры вызвали машину вытрезвителя и, очевидно, она скоро будет здесь.

Поначалу у него не было намерения убегать с места событий. Однако, немного поразмыслив, он решил, что встречаться с вооруженными коллегами своих недавних противников в данный момент нет никакого смысла. При виде окровавленных трупов в милицейской форме они вполне могут попытаться немедленно свести счеты с виновником. Не мог же он, в самом деле, вступать в боевые действия со всей милицией города. Нет, на сегодня с него хватит.

Отыскав глазами свой валяющийся на асфальте пакет, он схватил его и опрометью бросился в переставший казаться опасным гаражный проезд.

В этот момент вдали показались светящиеся фары машины спецмедслужбы.

Глава 4

Торопливо удаляясь с места кровавого побоища, Валентин лихорадочно пытался составить план своих дальнейших действий. Главный вопрос, который ему предстояло решить, заключался в следующем: сдаваться властям или нет?

Честно говоря, делать этого очень сильно не хотелось. Даже если следствие и суд признают в дальнейшем правомерность его действий, что само по себе еще далеко не очевидно, то наверняка не один месяц, а то и год придется просидеть в кутузке.

С другой стороны, он не чувствовал себя виноватым, так что особых угрызений совести не испытывал. Менты сами во всем виноваты, и пали они в конце концов жертвой собственной жестокости, глупости и вероломства.

Возникал естественный вопрос: могут менты-следователи разыскать его? Очень маловероятно. Его никто не видел, кроме покойников, а те, как известно, не проболтаются. Отпечатки пальцев на рукоятке пистолета? Это да. Дурак он, что, перед тем как слинять, не вытер ее носовым платком. Но это тоже не фатально. Отпечатки его пальцев ни в каких картотеках не значатся. А поскольку в дальнейшем грабежами и кражами он промышлять не собирался, то, даст бог, никто никогда до него и не докопается.

Кроме того, он просто не представлял себе, как сможет сообщить об этом своим родителям.

Например, это могло выглядеть так:

– Мамочка, дорогая, ты не волнуйся, пожалуйста. Тут со мной произошел такой смешной казус. Шел я вечером домой, навстречу мне попалась парочка милиционеров. И что-то мне их рожи не понравились. В общем, пришлось их прикончить. Понимаешь, я домой торопился, а они чего-то от меня хотели… Но это не заняло много времени…

Бред какой-то.

Нет, решено, сдаваться он не пойдет. В конце концов, он не видел принципиальной разницы в своей дальнейшей судьбе в случае добровольной ли сдачи или ареста в результате усилий уголовного розыска. Тогда к чему же торопить события?

Что же в таком случае делать дальше?

Во-первых, необходимо было срочно избавиться от окровавленной майки. Валентин на ходу стянул ее и забросил на крышу ближайшего гаража. Джинсы, слегка испачканные, были вполне еще пристойного вида. Во всяком случае, насколько он сумел разглядеть в лунном свете, пятен крови на них не было. Отсутствие майки дома можно было легко объяснить. Ну, например, украли на пляже во время купания. Мама не следователь, поверит.

Мама действительно поверила.

– Валя, как же ты шел без майки через весь город? И потом, на этой вечеринке ты что, тоже в таком виде был?

– Нет, – на ходу сочинял Валентин, – мне Кирилл дал рубашку своего отца. Он предлагал и домой в ней идти, но я подумал, что в темноте доберусь и так.

– Ну, бог с ней, с майкой, – вступил в разговор отец Валентина, – давай зачетку показывай.

Успехи сына в учебе являлись семейной гордостью, и каждая оценка, каждая роспись преподавателей в зачетной книжке сына тщательно разглядывались и обсуждались.

– Возьми сам. Она в пакете лежит, – ответил Валентин, направляясь в ванную.

Когда, приняв душ, он вышел в гостиную, родители сидели на диване и смотрели какую-то позднюю телевизионную программу.

– Что-то я ничего в пакете не нашел, – обиженно заявил отец.

– Что ты имеешь в виду? – удивленно спросил Валентин, успевший забыть о просьбе отца.

– Зачетку, – лаконично пояснил тот.

Валентина прошиб холодный пот.

– В джинсах не смотрели? – растерянно спросил он.

Вопрос был задан от отчаяния; Валентин прекрасно помнил, что сунул зачетку в пакет.

Более того, теперь он вспомнил, что видел зачетку в пакете, когда показывал его содержимое старшему сержанту.

– В джинсах тоже нет, я смотрела, – вступила в разговор мать.

Валентин схватил лежавший на столе пакет и лихорадочно стал перелистывать и перетряхивать тетради и книгу. Тщетно, зачетки нигде не было. Он в растерянности сел на стул.

– Потерял? – укоризненно спросил отец.

– Похоже на то, – упавшим голосом ответил сын.

– Стоит ли так переживать? – озабоченно спросила мать, внимательно поглядев на сына. – Может быть, она еще найдется. Нет, так выдадут другую. А то на тебе прямо лица нет.

– Папа, мне нужно с тобой поговорить, – после секундного раздумья решительно сказал Валентин, вставая со стула. – Давай выйдем на кухню.

Мать не сказала ни слова, провожая сына и мужа встревоженным взглядом.

– Что случилось? – со сдержанной тревогой спросил отец. – Я полагаю, что отнюдь не потеря зачетки так потрясла тебя?

– Нет, конечно. Во всяком случае, не сама по себе.

– Тогда что?

Набрав в грудь воздуха, как будто собираясь нырнуть в воду, Валентин начал говорить. В двух словах он рассказал отцу о том, что с ним только что произошло. Тот слушал, не перебивая и никак не выражая своих чувств. Когда Валентин закончил, отец спросил:

– Ты уверен, что потерял зачетку именно на этом месте?

– Больше негде. Я точно помню, что, когда менты заглядывали в пакет, она там была.

Отец взглянул на часы с кукушкой, висевшие над кухонным столом.

– Сколько времени прошло с тех пор, как это случилось? – спросил он.

– Немного меньше часа.

– Собирайся.

– Куда?

– Тебе нельзя здесь оставаться.

– А где можно?

– Там, где тебя не разыщет милиция.

– Например?

– Найдешь, где сегодня переночевать?

– Найду, – Валентин подумал о квартире Суханова, – а дальше что?

– Завтра в три часа дня встретимся с тобой у фонтана перед цирком. К этому времени я постараюсь кое с кем встретиться и что-нибудь придумать.

– А что я маме скажу?

– Собирайся и уходи. Я сам с ней поговорю.

Валентин кивнул головой и пошел в свою комнату одеваться.

Когда он вышел, готовый отправиться в путь, отец и мать стояли в прихожей.

– Поторопись, – сказал отец и протянул Валентину несколько купюр. – Вот, возьми деньги. На первое время тебе хватит.

– Спасибо, – не вполне уместно, в замешательстве поблагодарил Валентин.

– Пожалуйста, – буркнул отец.

– Будь только поосторожней, – всхлипнула мать, обнимая и целуя сына.

– Ладно, ладно, пусть идет, – поторопил отец, взяв ее за плечи.

– Ну, до завтра, папа.

– До завтра. В три часа, не забудь.

Кивнув, Валентин вышел. Дверь за ним захлопнулась.

Через пятнадцать минут после ухода Валентина раздался звонок у входной двери. Подойдя к ней, Петр Максимович громко спросил, заранее зная ответ:

– Кто там?

– Милиция! – ответил хриплый мужской голос.

Глава 5

Сергей Крылов вошел в помещение конторы частного розыскного бюро «Шерхан» в половине девятого утра, мысленно укоряя себя за столь чрезмерное служебное рвение. Дело в том, что его рабочий день начинался только в девять.

И обычно время его прихода не сильно отклонялось от этого часа. А если и отклонялось, то, как правило, в более позднюю сторону, что и вызывало справедливые нарекания со стороны директора, Павла Ивановича Житкова. Тем более обидно было из-за того, что Житков сегодня рано утром уехал и бранить Крылова за опоздание, равно как и хвалить за служебное рвение, было совершенно некому. Но, несмотря ни на что, какая-то неведомая сила подняла его из постели еще даже до того, как прозвенел будильник, и привела в контору. Очевидно, сила эта была не что иное, как желание заняться самостоятельной работой.

На первых порах Крылов, будучи новичком в розыскном деле, работал под строгим присмотром многоопытного шефа. Но теперь он почувствовал уверенность в своих силах, и ему не терпелось убедиться на практике в том, что это чувство имеет под собой реальную основу.

– Случай для этого представился, и даже очень быстро. Не успел Крылов сесть за свой стол, как зазвонил телефон.

– Алло, частное розыскное бюро «Шерхан», – привычно произнес он в трубку.

– Здравствуйте, – вежливо поздоровался немолодой мужской голос.

– Доброе утро.

– Могу ли я поговорить с Павлом Ивановичем Житковым?

– К сожалению, Павла Ивановича нет.

– А когда он будет?

– Через несколько дней, точно сказать не могу.

– О-о! – разочарованно простонал собеседник Крылова. – Какая неудача. А я так на него рассчитывал.

– А в чем, собственно, дело? – осторожно поинтересовался Крылов.

И поскольку ответа не последовало, он уточнил:

– У вас какой к нему вопрос, личный или деловой?

– А какая разница?

– Если вам нужна профессиональная помощь, то я могу вам помочь.

– А кто вы такой? – не слишком вежливо, зато прямо спросил собеседник.

– Сотрудник бюро, Крылов, к вашим услугам. С кем имею честь беседовать?

– Понимаете, господин Крылов, я старый знакомый Пашиного отца, Петр Максимович Лемешев. И Пашу, естественно, знаю с детства.

А сейчас мне срочно нужна его помощь. Дело настолько деликатное, что я не рискую обратиться ни к кому другому. И даже не знаю теперь, что делать. Я сильно на него рассчитывал.

– Может быть, все-таки я смогу вам помочь?

– Может, и сможете, если захотите. Правда, я сильно в этом сомневаюсь.

– Чтобы решить, захочу я или нет, нужно, по крайней мере, знать, в чем, собственно, дело, – резонно заметил Крылов.

После нескольких секунд колебаний Петр Максимович тяжело вздохнул и упавшим голосом произнес:

– Что ж, если вы не против, то я готов с вами встретиться.

– Давайте так и поступим. Вы можете приехать к нам в контору?

– Конечно.

– Знаете, где это находится?

– Знаю, Паша дал мне свою визитку с адресом. Он не переменился?

– Нет. Когда вас ждать?

– Через двадцать минут я буду у вас.

– Тогда, Петр Максимович, до встречи.

– Еду.

Крылов услышал в трубке короткие тревожные гудки.

В ожидании клиента Крылов включил радио.

Передавали какую-то скучнейшую религиозную проповедь. Переключившись на другую программу, Сергей обнаружил и там нечто подобное, но предназначенное для иной конфессии.

Поймав себя на мысли, что готов изрыгнуть какое-нибудь богохульство, Крылов тяжело вздохнул и переключился на третью программу. Он успел как раз вовремя, чтобы разделить тяжкие страдания певца и автора песен Газманова по поводу незавидной участи «господ офицеров».

Из текста выжимающей слезу песни, правда, было не совсем ясно, что, собственно, с ними такого ужасного стряслось. Решив к концу третьего куплета, что корень зла, очевидно, кроется в невыплаченном вовремя денежном довольствии, Крылов смахнул скупую мужскую слезу и переключился опять на первую программу. Там наконец-то ему удалось обнаружить нечто более веселенькое: передавали рекламу бюро ритуальных услуг «Реквием».

Петр Максимович Лемешев появился на пороге офиса, когда началась передача местных новостей, то есть в начале десятого.

Крылов увидел перед собой подтянутого седого мужчину предпенсионного возраста. Крепко пожав руку Крылова, он сел на предложенный ему стул.

– Я вас внимательно слушаю, Петр Максимович, – внушительно произнес Крылов, направляясь к висевшему на стене радио и намереваясь выключить его, чтобы он не мешал разговору.

– Подождите, не выключайте, господин Крылов, – неожиданно воскликнул гость.

– Почему? – удивился тот.

– Сейчас поймете почему. Давайте послушаем сводку криминальных новостей.

– Случилось что-нибудь интересное?

– Это смотря на чей вкус, – уклончиво ответил Петр Максимович. – Вы уже слушали сегодня местные новости?

– Нет, только собирался.

– А я уже слушал. Сейчас их повторят.

– Это имеет отношение к нашему разговору? – догадался Крылов.

– Самое непосредственное.

Оба замолчали, прислушиваясь к голосу диктора.

– Вот сейчас! – воскликнул Лемешев, ткнув пальцем в сторону репродуктора.

– Сегодня ночью, по информации пресс-центра областного управления внутренних дел, на улице Староузенской совершено тяжкое преступление, – мрачно сообщил диктор. – Группа вооруженных преступников неустановленной на данный момент численности пыталась совершить кражу автомобиля в одном из гаражных кооперативов. При попытке взлома преступники были обнаружены нарядом патрульно-постовой службы. В завязавшейся перестрелке два милиционера получили смертельные ранения.

По предварительным данным, по крайней мере один из преступников также был ранен. Тем не менее бандитам удалось скрыться. Идет расследование. Личность одного из преступников уже установлена. Ведется его розыск. Всех граждан, имеющих какую-либо информацию по данному делу, просят сообщить об этом по телефону ноль два.

– Теперь можно выключать, – разрешил Лемешев.

– И какое же вы к этому делу имеете отношение? – спросил Крылов, выполняя пожелание клиента.

– Лично я – никакого. А вот мой сын – самое непосредственное.

– Он принимал участие в перестрелке с милицией?

– Боюсь, что никого, кроме него, там и не было.

– Вы хотите сказать, что он один ограбил гараж и ухлопал двух милиционеров, получив при этом ранение?

– К счастью, никакого ранения он не получил. А откуда взялся этот взлом гаража, я и сам не понимаю.

– Простите, но я в данный момент понимаю еще меньше, чем вы. Так что давайте с самого начала. С чувством, с толком, с расстановкой.

– Вы правы. Дело было так…

Глава 6

После того как Лемешев-старший закончил свой рассказ, Крылов задумался. И было о чем.

Это дело грозило неприятными последствиями в виде серьезного конфликта с милицией, от чего его всегда настойчиво предостерегал Житков.

С другой стороны – Лемешев был другом семьи Житковых, и оставить их с сыном один на один со скорой на расправу судебно-милицейской машиной было просто неблагородно.

– Насчет оплаты вы можете не беспокоиться, – по-своему истолковал сомнения Крылова Петр Максимович. – У меня есть шесть тысяч акций «Газпрома». На сегодняшний день это довольно солидная сумма. Ее должно хватить на расходы и на оплату вашего труда.

– Не в этом дело, – поморщился Крылов. – Финансовую сторону вы будете решать с Житковым. Я в это даже вмешиваться не хочу. В данном случае, я полагаю, что это вообще вопрос второстепенный, учитывая ваше старое знакомство.

– Тогда что же вас беспокоит?

– Я боюсь что-нибудь напортить. Вопрос взаимоотношений с милицией – исключительная прерогатива Павла Ивановича.

– Я понимаю. Но ведь его нет. А время не ждет. Сегодня в три часа я встречаюсь с сыном.

Что я ему скажу? Как ему себя вести в этой ситуации?

– – Хорошо! – Крылов решительно хлопнул ладонью по столу. – В контакт с милицией я по возможности вступать пока не буду. Попытаемся отложить это до приезда Житкова. А я пока постараюсь подготовить для этого почву.

– И с чего же вы начнете?

– Пойду сегодня на встречу с вашим сыном.

Хочу с ним поговорить. В подобного рода делах чрезвычайно важны мельчайшие детали.

– Да я вам вроде все рассказал.

– Вы не очевидец. А в испорченный телефон я играть не намерен.

– Разумно.

– Что вы сказали милиции о местонахождении сына?

– В основном правду. Сказал, что он ушел, а куда, не знаю. Не сказал только, разумеется, что договорился с ним сегодня встретиться.

– А то они дураки, – скептически усмехнулся Крылов, – сами не догадаются.

– Что вы имеете в виду? – встревожился Петр Максимович.

– Слежки за собой вы не заметили?

– Нет. Но я как-то…

– Не предвидели такой возможности?

– Именно. Так вы полагаете…

– Я почти уверен. Это самый простой способ.

– Как удачно, что я вам позвонил. А то сегодня в три часа…

– Его бы на ваших глазах и повязали.

– Что же мне теперь делать?

– У вас есть фотография сына?

– Есть. Дома.

– Могли бы и захватить.

– Виноват, не догадался.

– Пустяки, это не проблема. Ключ от почтового ящика у вас с собой?

– Да.

– Дайте его мне.

Петр Максимович достал из кармана связку ключей и, отцепив самый маленький, протянул его Крылову. Тот взамен протянул ему листок бумаги и попросил:

– Напишите свой адрес.

Пока Петр Максимович писал, Крылов продолжил свои расспросы:

– А дача у вас есть?

– Есть.

– Как вы туда обычно добираетесь?

– На электричке.

– Замечательно. Еще один вопрос: когда вы поднимались на лифте к нам в офис, в кабине, кроме вас, кто-нибудь еще был?

– Две женщины.

– Они вышли не с вами?

– Нет, поехали выше.

– Это хорошо.

– Простите.., я не совсем…

Было очевидно, что Петр Максимович окончательно перестал понимать смысл беседы.

Крылов счел нужным дать некоторые пояснения:

– Те, кто за вами следит, не решились сесть с вами в лифт. Видимо, они ждут вас у выхода.

– А-а.

– У вас или у вашей жены есть счет в банке?

– У жены есть. Обычно она у нас занимается финансовыми вопросами…

– Я понял. А с собой у вас деньги есть?

– Есть немного, – Лемешев полез в карман за бумажником.

Крылов остановил его жестом руки:

– Пока не надо. Дальше поступим так. Слушайте внимательно и ничего не перепутайте.

– Я постараюсь. – Лицо Петра Максимовича буквально излучало напряженное внимание.

– На втором этаже нашего здания находится мелкооптовый магазинчик. Торгуют там и в розницу. Сейчас зайдете туда и купите что-нибудь бросающееся в глаза и громоздкое…

– Насколько громоздкое?

– Настолько, чтобы было видно, что оно у вас в руках, когда вы выйдете из здания.

– А-а, – догадался Петр Максимович, – вы хотите, чтобы они подумали, будто я приходил сюда для того, чтобы купить… , – Именно. Я как можно дольше должен находиться вне поля их зрения.

– Понимаю.

– По дороге домой вы купите некоторое количество нескоропортящихся, пригодных для использования в дальней дороге продуктов…

– Консервы, копчености подойдут?

– То, что надо. И пользуйтесь каким-нибудь прозрачным пакетом, чтобы все было видно.

– Понял.

– Почтовый конверт у вас дома есть?

– Не знаю.

– Купите по дороге и конверт.

– Хорошо. Можно я буду записывать?

– Можно.

Крылов пододвинул Лемешеву еще один листок бумаги.

– Вернувшись домой, посидите там до… – Крылов посмотрел на часы. – До тринадцати пятидесяти. Потом возьмете свои харчи, положите в конверт фотографию сына и отправитесь прямиком на вокзал. По пути опустите конверт с фотографией в свой почтовый ящик. Только, ради бога, ничего не забудьте и не перепутайте!

– Я же записываю.

– В четырнадцать двадцать из дома должна выйти ваша жена. Она должна зайти в банк и снять со счета некоторую сумму…

– Полторы-две тысячи хватит?

– Вполне.

Петр Максимович удовлетворенно кивнул и старательно записал очередную строчку на листке, от усердия высунув кончик языка.

Всю ночь он мучился от сознания того, что необходимо что-то делать, а он не знает – что именно. А теперь, когда некто большой и бородатый уверенным голосом продиктовал ему целый список дел, в его измученной душе воцарились уверенность и спокойствие.

– Что дальше?

– Дальше жена присоединяется к вам на вокзале. Потом вы вместе садитесь на электричку и едете к себе на дачу.

– И все? – удивился Петр Максимович.

– Все.

– А что делать с деньгами?

– Что хотите, это ваши деньги.

– А с харчами?

– Думаю, их придется съесть. Другого выхода я просто не вижу.

– Кому?

– Боюсь, что, кроме вас с женой, сделать это будет некому. Поэтому берите что-нибудь повкусней.

– Как долго нам придется пробыть на даче?

– Сколько угодно. Необходимо создать впечатление у тех, кто за вами следит, что вы собираетесь отправить сына куда-то подальше. Таким образом нам удастся отвести слежку от места встречи. Только и всего. А вам необходимо иметь разумное объяснение своего поведения.

А что необычного в покупке продуктов перед поездкой на дачу? Ровным счетом ничего. Так что ваша миссия заканчивается с момента прибытия на дачу. К этому времени наша встреча с Валентином уже состоится. Понятно?

– Понятно, – твердо ответил приободрившийся Петр Максимович.

– Тогда еще один вопрос. Вам, а вернее вашему сыну, может понадобиться адвокат. У вас есть кто-нибудь на примете?

– Откуда?

– Вы не будете возражать, если в случае необходимости я приглашу того, кого сочту нужным?

– Буду только благодарен.

– Тогда приступайте.

Лемешев вскочил со стула:

– До свидания.

– Желаю успеха.

Лемешев уже было открыл входную дверь, когда его настигло напутственное пожелание Крылова:

– Петр Максимович, не забудьте, пожалуйста, захватить с собой на дачу эту штуку, которую вы сейчас купите в магазине.

Лемешев утвердительно кивнул головой и исчез за дверью, аккуратно прикрыв ее за собой.

Через несколько минут после его ухода Крылов подошел к окну. Ему не пришлось долго ждать того момента, когда в его поле зрения появился Лемешев-старший, наискосок пересекающий улицу, раскаленную жарким июньским солнцем.

Под мышкой он держал пару лыжных палок.

Глава 7

Подъехав к дому Лемешевых примерно за полчаса до того, как Петр Максимович должен был выйти из дома, Крылов припарковался на противоположной стороне улицы, метрах в пятидесяти от подъезда, так что сам подъезд был виден в зеркало заднего вида.

Развернув заранее приготовленную газету, он сначала внимательно оглядел окрестности.

Подозрительными выглядели две машины и один мужичок, сидевший на детской площадке с бутылкой пива в руках. Взяв их на заметку, Крылов углубился в чтение газеты.

Через двадцать пять минут, отложив прочитанную газету, он снова огляделся. Одна из подозрительных машин уехала, но вторая, с двумя мужчинами на переднем сиденье, осталась. Исчез также пивший пиво мужик, оставив после себя пустую бутылку.

Нагруженный пакетами с едой и лыжными палками Лемешев появился точно в указанное Крыловым время. Быстрым шагом он направился в сторону троллейбусной остановки. Из подозрительной машины, бежевой «шестерки», вышел сидевший на месте пассажира мужчина и пошел вслед за Петром Максимовичем.

Крылов был даже немного разочарован. Служба наружного наблюдения работала довольно примитивно. Очевидно, не считала стариков Лемешевых достойными уважения соперниками.

После того как бежевая «шестерка» медленно тронулась за вышедшей из подъезда Лемешевых пожилой женщиной, Крылов уже не сомневался, что эта дама – жена Петра Максимовича.

Подождав, когда они скроются за углом, Крылов вышел из машины, вошел в подъезд и достал из почтового ящика Лемешевых запечатанный конверт без марки и адреса. Не распечатывая его, он вернулся в машину и поехал в сторону цирка.

Найти Валентина у фонтана не составило для Крылова абсолютно никаких трудностей.

Фотография давала довольно верное представление об оригинале, который в данный момент стоял у самого фонтана-одуванчика и нервно оглядывался по сторонам.

Крылов подошел к нему сбоку на расстояние вытянутой руки и негромко произнес:

– Привет, Валентин. Я от твоего отца.

Валентин вскинул на него настороженный взгляд:

– Здравствуйте, а где он сам?

– Поехал на дачу по моей рекомендации.

– Простите, а вы кто такой?

– Я что-то вроде частного детектива. Действую по поручению твоего отца. Зовут меня Сергей Игоревич Крылов.

– Очень приятно, – вежливо, но несколько растерянно произнес Валентин.

Крылову парень понравился. Особенно его симпатичное, открытое лицо. Несколько выше среднего роста, хорошего сложения, он, безусловно, не производил впечатления агрессивного маньяка, способного без причины убить человека. Впрочем, и до встречи с Валентином у него не было оснований сомневаться в правдивости истории, рассказанной его отцом.

– Ну что, Валентин, пошли?

– Куда?

– Нам нужно поговорить.

– Где?

– Пока пойдем в мою машину. Она здесь недалеко, за углом.

– А потом?

– Поедем в наш офис, если ты не возражаешь Валентин замялся.

– В чем дело? – строго спросил его Крылов – Я тут не один, – нехотя признался тот.

– С кем же?

– Тут еще мой приятель, Кирилл Суханов Я у него ночевал сегодня. Можно, он с нами поедет?

– И где же он?

– В скверике стоит. За нами наблюдает.

Я ему велел держаться подальше. На всякий случай.

– Правильно велел. Ему тоже в случае чего может не поздоровиться. За укрывательство.

– А вы как же?

– У меня работа такая.

– Ну так что? Берем его с собой?

– Зачем?

Валентин пожал плечами:

– Не знаю. Может, на что-нибудь и пригодится, он парень шустрый.

– Зови, чего уж теперь, – нехотя согласился Крылов.

Валентин махнул рукой, и через полминуты к ним подошел невысокий, сухощавый парнишка.

– Здравствуйте, – вежливо поздоровался он с Крыловым.

– Здорово, – ответил тот. – Ну, пошли в машину.

Через четверть часа все трое сидели в офисе «Шерхана» и слушали рассказ Валентина о событиях прошедшей ночи. Причем Суханов, судя по его уточняющим репликам, делал это далеко не в первый раз.

В целом рассказ совпадал с тем, что Крылов уже слышал от Лемешева-старшего. Однако некоторые детали, как он и надеялся, прозвучали впервые.

– Значит, ты говоришь, у тебя сложилось впечатление, что они чего-то ждали? – спросил он, когда рассказ Валентина был закончен.

– Да. По-моему, старший сержант даже немного нервничал. Из обрывков их разговора я тоже уловил, что они чего-то ждут.

– И что же произошло в промежутке между их разговором и вызовом машины вытрезвителя?

– В том-то и дело, что почти ничего.

– И все-таки?

Валентин недоуменно пожал плечами.

– Машина проехала, – встрял в разговор Суханов.

– Ага, – согласился Валентин,. – еще птичка пролетела.

– Не скажи, – задумчиво возразил Крылов. – Между машиной и птичкой есть большая разница.

– И какая же?

– А такая, что помимо убийства милиционеров на тебя пытаются навесить еще и угон автомобиля, а отнюдь не кражу попугая.

– Вы полагаете, что это как раз та самая машина, которую угнали?

– Не исключено.

– А при чем здесь эти милиционеры?

– Пока не знаю. Они как-нибудь отреагировали на ее появление?

– Да нет вроде. Прищурились только, когда она нас фарами осветила. Так же, как и я. После темноты неприятно было. Особенно когда она мигнула фарами два раза.

– Так она фарами мигала? – оживился Крылов.

– Да, два раза.

– Что ж ты раньше молчал?

– Я не придал тогда этому значения, – пожал плечами Валентин, – подумаешь, событие.

– А что за машина, не заметил?

– Заметил, – уверенно ответил Валентин, – «ВАЗ-21099», я ее по силуэту узнал, когда она мимо проезжала. Ее профиль ни с чем другим не спутаешь.

– Это точно, – согласился Крылов, – а цвет не разглядел?

– Нет, слишком темно было.

– Сколько человек в ней сидело?

– Не видел.

Крылов задумался, машинально поглаживая свою короткую курчавую бородку.

– Что же теперь со мной будет? – через минуту грустно спросил Валентин.

– Что? – встрепенулся Крылов. – А-а. Пока трудно сказать, – честно ответил он. – На мой взгляд, никакого преступления ты не совершил. Но, сам понимаешь, закон, как дышло…

К счастью, у нас в области действует суд присяжных. Это дает тебе шанс. При наличии хорошего адвоката вполне можно добиться оправдательного приговора. Но тем не менее это – лотерея. Однако если…

Крылов опять задумался. Валентин с Сухановым молча переглянулись, не решаясь потревожить мыслителя.

– Что – если, Сергей Игоревич? – наконец не выдержал Суханов.

– Что ты говоришь? – опять очнулся Крылов, спустившись с небес на землю.

– Нам кажется, вы хотели предложить какой-то план действий, – терпеливо уточнил Валентин.

– План не план, но некоторая идея есть.

– Что за идея? – опять встрял любопытный и настырный Суханов.

– Идея состоит в том, что присяжные могут совсем по-другому посмотреть на это дело, если нам удастся доказать, что, задерживая Валентина, милиционеры преследовали свои корыстные цели…

– Это какие, например?

Крылов пожал плечами:

– Ну, например, хотели выполнить план по задержаниям. Неплохо было бы также доказать, что подобные вещи замечались за ними и раньше, что были жалобы граждан на их грубое обращение…

– А если грубое обращение было, но граждане не жаловались? – спросил Суханов.

– Правильно, – одобрительно кивнул головой Крылов, – было бы неплохо найти и таких.

– Легко сказать, а как это сделать? – с сомнением поинтересовался Суханов.

– В том-то и проблема, – согласился Крылов.

Все трое опять замолчали.

– Как я понимаю, на помощь милиции в этом деле мы можем не рассчитывать? – задал Суханов наивный вопрос.

Крылов усмехнулся:

– Мы можем твердо рассчитывать, что милиция начнет вставлять нам все имеющиеся у них палки во все мало-мальски крутящиеся у нас колеса, как только пронюхает о нашей деятельности. А это случится, смею вас уверить, очень скоро.

– Как скоро? – уточнил Валентин.

– Как только они догадаются, что консервы и лыжные палки твои родители покупали для отвода глаз. Я думаю, что сутки у них на это уйдет.

Никак не больше.

– И что мне сейчас делать?

Крылов повернулся к Суханову:

– Твои предки когда приедут?

– Через неделю, не раньше.

– Не возражаешь, если Валентин еще пару дней поживет у тебя?

– Конечно, не возражаю! – возмутился тот. – Пусть сколько угодно живет.

– Больше двух дней опасно, – возразил Крылов, – менты могут начать шерстить его друзей и знакомых. К тому времени я что-нибудь другое подыщу.

– И как долго мне придется провести в подполье? – грустно поинтересовался Валентин.

– Пока мы не накопаем то, что позволит вывести тебя на суд присяжных.

– А если меня сцапают раньше?

Крылов удрученно развел руками:

– Зная методы работы нашей доблестной милиции, могу предположить, что через день ты сознаешься, что с детства мечтал о том, чтобы замочить десяток ментов особо жестоким способом. Но для разминки решил ограничиться пока парочкой. Заодно выяснится, что все нераскрытые кражи автомобилей в этом городе за последние три года – тоже дело твоих умелых рук.

– Нет, – заключил Суханов, – от милиции тебе лучше пока держаться подальше.

Глава 8

Крылов отвез ребят домой к Суханову и велел Валентину по возможности не высовывать оттуда нос, хотя оба парня рвались принять участие в расследовании. Объяснив, что пока их помощь ему не требуется, Крылов обещал в случае надобности немедленно им позвонить. В глубине души он сильно надеялся и был почти уверен, что такой момент не наступит никогда.

По дороге он остановился у газетного киоска и попросил Суханова купить ему еженедельную газету рекламных объявлений.

Высадив своих пассажиров и внимательно, делая пометки карандашом, изучив только что купленную газету, Крылов отправился на место ночного побоища, а точнее, в гаражный кооператив, находившийся по соседству. По некоторым соображениям, суть которых прояснится в дальнейшем, он не хотел заезжать туда на машине.

К счастью, неподалеку от гаражей обнаружилась платная стоянка. Сергей уплатил за сутки вперед, договорившись, что если не заберет машину до этого срока, то доплатит сколько необходимо, когда будет забирать ее фактически.

Заметив на столе у сторожа телефонный аппарат, он спросил:

– Можно звякнуть?

– Звякай на здоровье, – зевнув, ответил сторож.

Достав из кармана свернутую газету, он нашел отмеченное карандашом объявление. Набрав телефонный номер, указанный в объявлении, Крылов услышал усталый женский голос:

– Алло?

– Здравствуйте. Я по объявлению. Квартиру продаете?

– Да, продаем.

– Посмотреть можно?

– Можно, но только после шести часов, когда муж с работы придет.

– Одна боитесь покупателей принимать?

– Боюсь, – честно ответила его собеседница.

– Правильно делаете, – одобрил Крылов. – А сколько просите за вашу однокомнатную?

– Вам лучше с мужем поговорить, – неуверенно ответила женщина.

– Ну примерно, – не отступал Крылов.

– Пятнадцать, – еле слышно прошептала женщина.

– А какой этаж?

– Шестой.

– Ага, подходит, – пробормотал в трубку Крылов, – так как, вы говорите, вас можно будет найти после шести часов?

Крылов лукавил: в объявлении был указан только приблизительный район расположения квартиры, и женщина ему ничего еще о ее точном местонахождении не говорила, а ему как раз необходимо было знать точный адрес.

– Улица Мичурина, сто шесть, квартира сто двадцать восемь, – неуверенно ответила женщина.

– Спасибо, – радостно ответил Крылов, – я вам предварительно позвоню. До свидания.

Покинув стоянку, он, прихватив с собой тоненькую пластиковую папочку с бумагами, направился к тому самому проезду, куда прошлой ночью, на свою погибель, злосчастные милиционеры не пропустили Валентина Лемешева.

Не спеша, беззаботной походкой он шел вдоль запертых большей частью гаражных боксов, обращая особое внимание как раз на те из них, в которых кто-то находился. Гулять таким образом ему пришлось довольно долго, пока наконец он не нашел то, что искал. В боксе, обе створки ворот которого были распахнуты настежь и подперты кирпичами, на складном рыбацком стульчике сидел и курил седой усатый мужчина лет шестидесяти пяти в сильно потертых армейских галифе. Он явно никуда не спешил; то, что когда-то было автомобилем «ГАЗ-21», было разобрано на столь мелкие детали, что увидеть данное транспортное средство в действии не представлялось возможным в течение нескольких ближайших недель. Батарея разномастных и разнокалиберных пустых бутылок, расставленных вдоль кирпичной стены, не давала пытливому наблюдателю оснований причислить хозяина гаража к активистам общества трезвости.

– Добрый день, – вежливо поздоровался Крылов, остановившись напротив хозяина.

– Здорово, коль не шутишь, – охотно откликнулся тот.

– Извините, пожалуйста, за беспокойство, но не могли бы вы подсказать мне, не продается ли где-нибудь здесь гараж?

– А что, – заинтересовался тот, – никак покупать хочешь?

– Да. Квартирку тут неподалеку присмотрел. Теперь вот хотелось бы и гаражик подыскать поближе к дому.

– Это правильно, – одобрил его собеседник, – это не жизнь, когда гараж далеко от дома. А где квартирку-то нашел?

– Да здесь неподалеку, Мичурина, сто шесть.

– Э-э, – оживился обладатель «Волги», – да я прямо напротив живу.

– Ну! – обрадовался Крылов. – Считай, значит, соседи?

– Точно. Тебя как зовут-то?

– Сергеем. А вас?

– Иван Матвеичем кличут. Меня тут каждая собака знает.

– Очень приятно. А что, Иван Матвеич, неплохо бы по-соседски да для знакомства винца выпить?

– Оно, конечно, неплохо, – мечтательно согласился тот, – только я нынче не при деньгах. Пенсию, сволочи, задерживают сильно.

– Это не проблема, Иван Матвеич. С меня вроде как причитается. Я сейчас мигом сбегаю.

– Так давай, Серега, – засуетился хозяин гаража, вскакивая со стула. – Ты только закусь не бери, не надо. У меня тут в погребе чего только нет. На эту закусь вагона водки не хватит.

– Хлеба взять?

– Не надо, у меня и хлеб есть.

– Иван Матвеевич, а какой-нибудь авоськи у тебя не найдется случайно? Не в руках же мне выпивку нести.

Молниеносным движением руки Иван Матвеевич достал из кармана галифе аккуратно сложенную матерчатую авоську.

– Пойдет?

– То, что надо. Я побежал.

– Давай, Серега, а я пока закусь приготовлю, – напутствовал нового знакомого Иван Матвеевич, открывая крышку погреба.

Через десять минут, когда Крылов вернулся в гараж с бутылкой водки, в дальнем углу, за остовом «Волги» был накрыт небольшой столик, плотно заставленный разнообразной, аппетитно выглядевшей снедью. Иван Матвеевич знал, что говорил. Тут были соленые помидоры и огурчики, грибочки и капуста. В середине стола заманчиво розовело тонко нарезанное сало.

– Ну как? – гордо спросил хозяин гаража, жестом фокусника указывая на столик.

– Отлично, – искренне восхитился Крылов.

– Ну а у тебя что? – поинтересовался Иван Матвеевич, нетерпеливо поглядывая на явно не пустую авоську.

– Нормально, – ответил Крылов, доставая и передавая хозяину бутылку «Смирновской можжевеловой». – Пойдет?

– Сейчас проверим, – живо ответил тот, энергичными движениями откручивая пробку. – Должна пойти. Куда ей деваться, родимой?

Глава 9

Можжевеловая действительно пошла, и даже очень споро. Минут через десять после начала застолья постороннему наблюдателю вполне могло показаться, что в углу гаража сидят близкие родственники либо старинные друзья. Водка действительно сближает людей. И чем качественнее водка, тем явственнее эффект. Можжевеловая была и в самом деле хороша.

– Так где, Серега, ты говоришь, квартирку-то покупаешь? – спросил хозяин, поддевая вилкой лепесток сала и отправляя его в рот.

– Мичурина, сто шесть, квартира сто двадцать восемь. Однокомнатная.

– А, знаю, о ком ты говоришь. Там муж с женой живут, бездетные. Говорили, что квартиру продавать собираются. Хозяин где-то в банке работает, как я слыхал. А жена вроде как домашняя хозяйка. Так, что ли?

– Вроде так, – безразлично пожал плечами Крылов. – Я в подробности не вдавался.

– И сколько просят?

– Пятнадцать тысяч долларов.

– Сами-то, наверное, побольше купить собираются?

– Наверное.

– Видать, в банке неплохо платят.

– Видать, – согласился Крылов. – Ну а как насчет гаража-то, Иван Матвеевич?

– Чего-нибудь найдем, Серега, не сомневайся. Тут главное, – не торопиться. Сколько времени сейчас?

– Пятнадцать минут шестого, – ответил Крылов, взглянув на часы. – А что?

– Скоро должен мой сосед подойти, Василий Викторович. Он недавно своему зятю здесь же гараж подыскал. Он тебе все самые последние данные на этот счет сообщит. Кто, где и почем.

– А как тут у вас с сохранностью дело обстоит? Машины из гаражей не воруют?

Крылов подошел к главной цели своего визита. Иван Матвеевич почесал затылок.

– Да как тебе сказать, Серега. У тебя самого какая машина-то?

– «Шестерка».

– Новая?

– Шестой год пошел.

Иван Матвеевич сделал рукой успокаивающий жест:

– Можешь не волноваться. За ней никакой дурак в гараж не полезет. Если и крадут, то только новые машины.

– И часто это у вас бывает?

– Не часто, но бывает. Вот не далее как сегодня ночью машину угнали. Даже стрельба была. Двух милиционеров убили, сволочи.

– Да. Я что-то по радио слышал… Так это отсюда машину угоняли?

– Да вот, через два ряда от моего бокса.

Вчера только купил ее Васька Котов. Он материн дом в деревне продал и свой «Москвич». Решил на «девяносто девятую» разориться. Ну и разорился.

– А ты его знаешь, Ваську-то?

– Я же тебе говорил, что меня тут каждая собака знает. Ну и я, соответственно, каждую собаку тут знаю.

– Так уж и каждую? – усомнился Крылов.

– Ну почти каждую, – подумав, уступил хозяин, разливая еще по одной.

Шестисотграммовая бутылка, как отметил про себя Крылов, опустела уже почти наполовину.

– За что пьем? – спросил он, поднимая граненый стакан.

– За знакомство! – торжественно провозгласил Иван Матвеевич, чокаясь с новым приятелем.

– Слушай, Иван Матвеевич, – спросил Крылов, после того как осушил стакан и закусил ядреным груздем, – а еще у вас машины из гаражей угоняли?

Тот на секунду задумался:

– На Девятое мая, как сейчас помню, новую «девятку» угнали. А после этого, до сегодняшнего дня, – ни разу. Да ты за свою «шестерку» не боись, – еще раз успокоил он собутыльника, – я же тебе говорю, что если и крадут, то только новые. Чтобы муха не сидела. А на твою колымагу, ты уж извини, никто теперь не позарится.

А уж на мою, – он хлопнул ладонью по корпусу своей «Волги», отозвавшемуся низким барабанным гулом, – и подавно.

– Да уж, – согласился Крылов, – чтобы твою ласточку украсть, нужно с метлами приходить. Уж больно мелко ты ее по гаражу раскидал.

– Я тебе честно скажу, – понизил голос Иван Матвеевич, – я ее специально разобрал.

И собирать пока не тороплюсь.

– Это почему? – удивился Крылов.

– Чтобы на дачу не ездить, вот почему. Моя старуха, она прямо помешана на этой даче проклятой. Так бы целыми днями там и торчала в огороде кверху задницей. А я полдня там побуду и прямо с ума схожу от скуки.

– Что, в гараже веселее?

– А то нет! – удивился Иван Матвеевич. – Что, разве плохо мы тут с тобой сидим?

– Да нет, хорошо сидим.

– Ну вот. А я что говорю?

– А как же твоя супруга обходится?

– А-а, – махнул рукой Иван Матвеевич, – она и на электричке прекрасно добирается. Возить сейчас еще почти нечего. А когда урожай созреет да грибы пойдут ближе к осени, я ее, – он опять любовно похлопал загудевший в ответ " корпус, – мигом соберу.

– Ну, ты хитер, – подивился Крылов.

– Хочешь жить – умей вертеться.

– Слушай, Иван Матвеевич. А вам тут не кажется, что воров наводит кто-то из ваших же соседей по гаражу? – постарался вернуть разговор в нужное русло Крылов.

Иван Матвеевич посерьезнел и, поколебавшись, нехотя ответил:

– Был такой разговор.

– Ну и что?

– А что? Не пойман – не вор.

– Так что? Вы подозревали кого-то конкретно?

– Да как тебе сказать… – нехотя начал Иван Матвеевич, но вдруг замолчал.

– Ну!

– Не нукай, не запряг, – вдруг неожиданно резко ответил Матвеич, подозрительно насупившись. – А чего это тебя так заинтересовало?

– Во-первых, – спокойно ответил Крылов, – потому что я, как тебе известно, собираюсь покупать здесь гараж. А во-вторых.., только это пока между нами. Согласен?

Иван Матвеевич молча кивнул головой.

– Так вот, я по профессии частный детектив. И если у вас кто-нибудь подозрительный есть на примете, то я могу устроить ему проверку по всем правилам.

– Вон оно что, – удивленно протянул Иван Матвеевич, – так бы сразу и сказал. А то все вокруг да около.

– Ну я вот и говорю. А ты что скажешь?

– Слушай, Серега, – взмолился Иван Матвеевич, – давай Василь Викторовича дождемся.

Тебе лучше с ним поговорить.

– Ну хорошо, – охотно согласился Крылов, – давай дождемся.

Он прекрасно знал, что любой гаражный кооператив представляет собой полустихийно сложившийся и достаточно сложно организованный социум со всеми атрибутами, присущими обществу в целом. Тут есть свои лидеры и аутсайдеры, аристократы и подонки, работяги-специалисты и сплетники-информаторы, пьяницы и трезвенники. А еще точнее, каждый индивидуум представлял из себя самую причудливую смесь всего перечисленного. Он также знал, что сообщество это до некоторой степени является закрытым. В частности, это проявляется и в том, что информация о его внутренней деятельности не всегда доступна окружающим. Именно поэтому он имитировал желание вступить в данное сообщество. Он понимал также, что его собеседник не принадлежит к местным лидерам, но собирался с его помощью на них выйти. Очевидно, пресловутый Василий Викторович и являлся как раз тем человеком, который был ему нужен.

Оставалось только ждать.

Глава 10

Ждать пришлось недолго. Ровно в семнадцать сорок пять Иван Матвеевич, который, не прекращая самого активного участия в застолье, тем не менее бдительно держал под наблюдением пространство перед своим боксом, неожиданно прокричал:

– Эй, Василь Викторович! Привет!

– Здорово, Матвеич! – отозвался чей-то негромкий, но внушительный голос.

Оглянувшись, Крылов увидел перед входом в бокс невысокого, очень толстого, более лысого, чем седого, мужчину с простоватым, жизнерадостным, улыбчивым лицом.

– Зайди на минутку, Викторыч, – продолжал Иван Матвеевич, – поговорить надо.

– Давай, чего у тебя, – охотно согласился Василий Викторович, заходя в бокс. – Только недолго, а то я с человеком встретиться договорился.

– Вот, Василь Викторович, познакомься.

Это Серега. Хороший, между прочим, парень, – представил Иван Матвеевич Крылова, когда новый гость подошел к импровизированному столу.

– Очень приятно! Весьма, весьма рад, – вежливо произнес Василий Викторович, пожимая руку Крылова. – У тебя, Матвеич, все хороши, кто тебе пузырек поставит, – неожиданно добавил он, обращаясь к хозяину.

Приветливость и радость от неожиданного знакомства, буквально светившиеся на его румяном, улыбающемся лице, находились в существенном противоречии со смыслом его последнего замечания.

– С чего ты взял, что он мне его поставил? – обиженно поинтересовался Иван Матвеевич.

– Сомневаюсь, что твоя старуха спонсировала тебя на покупку «Смирновской», – заговорщицки подмигивая Крылову и тем самым как бы беря его в союзники, со смехом произнес Василий Викторович.

Крылов понял, что новый гость – мужик далеко не такой простой, каким казался с первого взгляда.

– Это верно, – вынужден был согласиться Иван Матвеевич. – Ты сейчас куда-нибудь едешь?

– Нет.

– Тогда садись с нами. Тут по соточке еще осталось.

– А действительно, чего не выпить с хорошими людьми? – охотно согласился Василий Викторович, присаживаясь рядом с хозяином Словно материализовавшись из прокуренного воздуха, перед ним внезапно возник относительно чистый стакан.

– Банкуй, Серега, – распорядился хозяин, занятый нарезанием сала.

Крылов разлил по стаканам очередную порцию «Смирновской».

– За знакомство! – провозгласил Василий Викторович тост, ставший популярным за последний час в этом гараже, и одним махом опорожнил свой стакан.

Остальные участники банкета последовали его заразительному примеру.

– Так с кем это ты стрелку забил? – спросил Иван Матвеевич у своего нового гостя, проглотив вслед за выпивкой маленький пупыристый огурчик.

И то и другое он употребил с видимым удовольствием. Вообще, как отметил Крылов, труды супруги Ивана Матвеевича на столь любимом ею садово-огородном поприще ни в коей мере нельзя было считать напрасными.

– Договорился с Василием Котовым клапана подрегулировать.

– Он тебе сейчас такого нарегулирует, – скептически усмехнулся Иван Матвеевич. – Слыхал, что с ним сегодня приключилось?

– Слыхал, – тяжело вздохнул Василий Викторович. – Да я с ним еще два дня назад договаривался У него тогда еще и машины-то не было.

– А сегодня уже нет, – философски заметил Иван Матвеевич, сделав ударение на слове «уже».

– Так о чем ты хотел потолковать? – после некоторой паузы, которую при известной доле воображения вполне можно было принять за скорбную минуту молчания по утраченному товарищем транспортному средству, спросил не утративший, впрочем, жизнерадостности Василий Викторович.

– Да вот Серега интересуется гараж у нас купить. Надо бы помочь. Есть у тебя что-нибудь на примете?

Иван Матвеевич решил начать разговор с проблемы приобретения гаража. Он тоже понимал, что сама постановка этого вопроса как бы вводила Крылова в круг лиц, имеющих право обсуждать в данной аудитории проблемы сохранности имущества членов гаражного кооператива.

– Есть тут один дед. Машина у него совсем рассыпалась, да и сам он вот-вот последует ее примеру, – ответил Василий Викторович.

– Сколько он хочет? – с деловым видом вступил в разговор доселе молчавший Крылов.

– Не думаю, что много запросит, – пожал плечами Василий Викторович. – Но лучше тебе с ним самому поговорить. Он тут недалеко живет. Я тебе сейчас адресок дам.

Он, покопавшись в записной книжке, достал оттуда помятую бумажку и протянул Крылову.

– Спасибо, – поблагодарил тот, аккуратно пряча листок в нагрудный кармашек рубашки. – Завтра забегу, сегодня уже неудобно.

Наступило подходящее время брать быка за рога.

– Мне тут Иван Матвеевич рассказал немного о ваших неприятностях…

– О каких именно? – весело уточнил Василий Викторович.

– Да вот примерно о тех, что случились сегодня с Васей Котовым.

– А-а. И что же?

– Мне, конечно, за свою старенькую «шестерку» беспокоиться не приходится, но все равно противно как-то.

– Что именно?

– Да то, что, как он мне рассказал, вы подозреваете, будто бандитов кто-то из ваших же и наводит на новые машины. Это так?

– Может, и так. Да что толку?

– Я Ивану Матвеевичу уже рассказал сегодня, что я по профессии частный детектив. И если вы кого-либо подозреваете, то я мог бы проверить обоснованность ваших подозрений.

– Ну? Это интересно. И что же для этого требуется?

– Ну, денег с вас я как лицо заинтересованное, конечно, не возьму. А вот чтобы я мог официально обратиться к милиции, мне необходимо оформить договор с пострадавшим…

– С Котовым?

– Ну да. С ним. О том, что он поручает мне розыск его машины. Ну а вы, само собой, должны поделиться со мной своими подозрениями.

Василий Викторович поразмыслил некоторое время и затем обратился за советом к Ивану Матвеевичу, хотя, как показалось Крылову, сам он уже принял какое-то решение.

Испытанный прием сильных мира сего, стремящихся разделить ответственность за единолично принимаемые решения с простым народом.

– Ну что, Матвеич? Как ты мыслишь? Вроде парень он серьезный. Не влипнем мы с ним в историю с географией?

– Не должны, Викторыч, – убежденно заявил тот.

– Ну что ж, давай, действуй, – повернулся Василий Викторович к Крылову, – посмотрим, какой ты детектив.

– Это дело надо обмыть! – с энтузиазмом воскликнул Иван Матвеевич, разливая по стаканам остатки «Смирновской».

– А как же Котов? – спросил Крылов, поднимая свой стакан.

– Не беспокойся, – махнул рукой Василий Викторович, – он сейчас сюда сам придет. У нас в гаражах не найдут только того, кто сам этого не хочет.

– За удачу! – провозгласил Иван Матвеевич, воодушевленный «Смирновской» и сознанием своей причастности к судьбоносным решениям.

Выпив и отдав дань закуске, Василий Викторович приступил к выполнению достигнутой высокими сторонами договоренности:

– Дело, конечно, темное, но мы грешили на двух человек. Первый – Константин Потемкин.

Лет ему около тридцати пяти, раньше работал в милиции, был лейтенантом. Потом он то ли сам оттуда ушел, то ли его ушли, мы точно не знаем.

Только вот уже года три он вроде работает охранником в какой-то фирме. За это время сменил три машины. Сейчас у него довольно приличный «Опель». С нашими он особо не общается. В общем, темный мужик.

– А второй? – спросил Крылов, делая пометки в записной книжке.

– Второй – Кирилл Сидякин. Этот просто бандит, бык. Стриженый, весь в цепях. Рэкетир, короче. Пасется на одном из вещевых рынков.

Ему лет двадцать шесть, не больше. Ездит на «БМВ» второй год уже. Денег у него то куры не клюют, то на бензин не хватает. Этот способен на все, что угодно. Для него чужого имущества просто не существует. Есть только вещи, которые по каким-либо причинам он не успел отобрать у теперешних владельцев.

– На каком точно рынке он промышляет, не знаете?

– На стадионе, – уверенно заявил Иван Матвеевич, – я его там несколько раз сам видел.

– Понятно. Еще вопрос. У кого угнали машину девятого мая?

– У Либермана Бориса Моисеевича.

– Кто он такой?

– Врач-гинеколог. У него машина была застрахована. Он себе сразу же новую купил.

– Василь Викторович! Ты здесь? – внезапно раздался окрик со стороны входа.

На пороге стоял хмурый, рыжий, высокий и худой парень лет около тридцати в промасленной спецовке.

– Здесь я, Василий, заходи, – откликнулся Василий Викторович и добавил, обращаясь к Крылову:

– А вот и пострадавший. Гражданин Котов собственной персоной.

– Очень кстати, – пробормотал Крылов, потянувшись за своей папкой, лежавшей на капоте «Волги».

В ней лежали предусмотрительно заготовленные бланки договоров с клиентами частного розыскного бюро «Шерхан».

– Вот, Василий, познакомься. Это Сергей, частный детектив, – представил его Василий Викторович, когда Котов подошел к столу.

– Чего? – Потенциальный клиент «Шерхана» испуганно заморгал глазами.

– Частный детектив, говорю, – строго повторил Василий Викторович. – Мы с ним договорились, что он берется разыскивать твою машину.

– У меня денег на это нет, – быстро ответил Котов.

– – Деньги – не твоя забота. Это мы решим.

Многозначительным взглядом Василий Викторович дал понять Крылову, что подробности сделки должны остаться между ними. Было совершенно понятно, что это должно было способствовать упрочению его авторитета среди членов гаражного кооператива.

– Да разве ее найдешь? – безнадежно махнул рукой Котов. – Она, поди, уже где-то на Кавказе. Или разобрана на запчасти. Дохлое дело.

– Ну почему, – возразил Крылов, доставая бланк договора, – иногда удается найти.

– Что-то мне не верится, – покачал головой Котов.

– Вам нужно вписать вот сюда свои паспортные данные и расписаться вот здесь. – Крылов протянул Котову два экземпляра договора.

Тот испуганно отшатнулся:

– Да ну ее! Не хочу я ничего подписывать.

– Не понял! – удивленно воскликнул Василий Викторович. – Ты что, отказываешься от услуг частного детектива, которого тебе бесплатно предоставляет кооператив?

– Да ничего я не отказываюсь, – глаза припертого к стене Котова испуганно забегали, – я просто паспортных данных не помню.

– Неважно, – произнес Крылов, несколько удивленный происходящим, – распишитесь.

А данные мы потом внесем.

Котов расписался дрожащей рукой, взял свой экземпляр и вышел из бокса.

– Странный он у вас какой-то, – задумчиво заметил Крылов.

– Дикий, как лошадь Пржевальского, – согласился Иван Матвеевич.

– Но клапана хорошо регулирует, – добавил справедливый Василий Викторович.

Глава 11

Проснулся Крылов в своей холостяцкой квартире ровно в половине восьмого утра от настойчивого писка электронного будильника.

Самочувствие, несмотря на вчерашний гаражный банкет, было прекрасное. «Смирновская», знать, была действительно хороша.

Позавтракав на скорую руку, Крылов отправился на троллейбусе в райотдел милиции, на подведомственной территории которого произошло вчерашнее побоище. Больших связей среди работников милиции у него не было, но по одному из прошлых дел он достаточно близко познакомился с оперативным сотрудником уголовного розыска, капитаном Ивановым. Хотя у него и был официальный повод в виде договора с пострадавшим Котовым обратиться в органы МВД, Сергей понимал, что дело это слишком скользкое, чтобы для достижения своей цели не воспользоваться даже таким, довольно поверхностным знакомством.

Не заходя в здание райотдела, Сергей позвонил по телефону-автомату. Ему объяснили, что Иванова нет сейчас на месте, и попросили перезвонить через полчаса. Посмотрев на часы, Крылов решил воспользоваться этим временем, чтобы забрать со стоянки свою, а вернее житковскую, машину.

Подъехав к райотделу через рекомендованные полчаса, Крылов сделал вторую попытку связаться с капитаном Ивановым. На этот раз ему повезло больше.

– Иванов на проводе, – буркнула телефонная трубка сердитым голосом капитана.

– Привет, Алексей Дмитриевич. Сергей Крылов тебя беспокоит.

– А-а, Сергей, – подобрел капитанский голос. – Как поживаешь?

– Твоими молитвами. А ты как?

– Да ничего. Замотался только. Ты по делу или как?

– По делу. Потолковать бы надо.

– Сергей, извини, сейчас никак не могу. Работы полно. А тут еще, как на грех, машина наша сломалась, мать ее…

– Я вообще-то на машине. Если нужно, могу посодействовать.

– Было бы неплохо, – с надеждой в голосе произнес Иванов, – правда, не положено… Но ты, считай, человек проверенный… Ты где сейчас?

– У тебя под окнами.

– Слушай, но мне довольно далеко нужно смотаться.

– Куда?

– Дачный поселок Усть-Курдюм. Это километров сорок.

– А там долго будешь возиться?

– Нет, – уверенно ответил капитан, – туда и обратно. Двух человек отвезем, а двух заберем.

И все.

– Смена караула? – догадался Крылов.

– Что-то вроде, – уклончиво ответил капитан. – Потянешь?

– Давай. Только в темпе.

– Да все. Уже бежим.

Через три минуты капитан Иванов со своими спутниками уже сидели в машине частного розыскного бюро «Шерхан». Излишне уточнять, что все трое были в штатском. Более того, спутники Иванова менее всего были похожи на оперативных работников МВД. Это были парень и девушка лет по двадцать пять. Довольно пестро и без изысков одетые, с небольшими рюкзачками за спиной. Волосы парня были забраны в небольшую косичку, а его ухо украшала приличных размеров серьга. У девушки через аккуратный вырез в майке просвечивал очаровательной формы пупок, а в ноздре виднелось маленькое золотое колечко. Ни дать ни взять – пара молодых оболтусов, уединившихся на природе.

– Знаешь, как ехать? – без предисловий спросил Иванов, едва усевшись на переднее сиденье.

– До Усть-Курдюма знаю, а там покажешь, – ответил Крылов, резво трогая с места.

Минут двадцать, пока не выехали за город, прошли в молчании. Стараясь побыстрей управиться и чувствуя себя под защитой милиции, Крылов держал максимальную скорость, и ему было не до разговоров. Иванов, понимая это, тоже молчал, чтобы не мешать. Возможность поговорить появилась только тогда, когда выехали на относительно свободное от транспорта загородное шоссе.

– Так что там у тебя? – спросил Иванов.

– Понимаешь, Алексей, – не торопясь, обдумывая каждое свое слово, чтобы не попасть впросак, начал Крылов, – у меня тут клиент объявился. У него машину угнали. Милиции он не очень-то доверяет и вот обратился к нам…

– Ну и что? – зевнул убаюканный монотонной ездой Иванов. – Если ему деньги некуда девать, то почему бы вам не заработать?

– Да вот и я так думаю, – охотно согласился Крылов.

– Ну и в чем проблема? Не знаешь, где его машина? – насмешливо, с чувством собственного превосходства поинтересовался капитан.

– Суть дела ты ухватил верно, – вынужден был признать Крылов.

– Я тебе тут вряд ли смогу чем-нибудь помочь. Я угонами не занимаюсь. Лучше всего тебе обратиться в отделение по раскрытию краж и угонов автотранспорта при уголовном розыске УВД области. Круче них в этом деле здесь никого нет.

– Да я там никого не знаю. А какого-то хмыря с улицы они и слушать не станут.

– Это, конечно, верно. Только почему с улицы? А Пал Ваныч на что?

– Житков?

– Ну да. Уж для кого – для кого, а для него они что хочешь сделают. В разумных, конечно, пределах. С половиной из них он пуд соли съел.

– В том-то все и дело, что нет его в городе.

А железо нужно ковать, пока.., сам понимаешь.

Кроме того, есть еще одно обстоятельство, которое, как мне кажется, ближе тебе, чем этим спецам по угону.

– Это какое такое обстоятельство?

– Я думаю, ты сам догадаешься, когда я назову тебе имя моего клиента.

– Я его знаю?

– Сейчас проверим. Зовут его Котов Василий Владимирович.

Даже не отрывая взгляда от дороги, Крылов почувствовал, что испытующий взгляд капитана Иванова внимательно оценивает его собственную скромную персону.

– Вот оно что, – наконец задумчиво отметил капитан, не оставляя сомнений в том, что имя нового клиента фирмы «Шерхан» ему действительно известно.

Собеседники опять замолчали. Парень с девицей, сидевшие на заднем сиденье, тихонько шептались о чем-то своем, время от времени сдавленно подхихикивая.

– Ну и что же ты от меня хочешь? – наконец напрямую спросил Иванов.

– Да ничего особенного, – пожал плечами Крылов. – Просто, насколько мне известке, этот угон связан с убийством двух милиционеров. И я хотел заранее тебя предупредить, что мы можем как-нибудь пересечься в этом деле.

Чтобы вы не удивлялись и не злились на то, что я болтаюсь у вас под ногами.

– А ты не болтайся, – буркнул Иванов. – И вообще, ты не имеешь права соваться в такое серьезное дело, как расследование убийства. Да ладно бы просто убийство, а то ведь убили двух милиционеров.

– Я не расследую убийство, – спокойно возразил Крылов. – Я ищу пропавшую машину.

Это ведь не запрещено?

Вместо ответа Крылов услышал лишь сердитое сопение своего собеседника. Он чем-то был явно недоволен.

– Потом, может случиться так, что, разыскивая машину, я получу какую-то информацию, которая вам может быть интересна. Правильно?

– Сергей, не строй из себя дурачка, не надо.

Ты прекрасно понимаешь, что нам будет интересна любая информация, касающаяся угнанной машины. По той простой причине, что этот угон и убийство – одно и то же, по сути, дело.

Мало того, укрытие такой информации – уголовное преступление.

– Леша, не надо меня пугать. Я не вчера родился. И потом, ты ломишься в открытую дверь.

– В какую это дверь?

– Я не собираюсь от тебя что-то скрывать.

Наоборот, я сам, заметь, сам предлагаю тебе свое содействие…

– Знаю я, куда ты клонишь.

– И куда же, по-твоему?

– Ты мне сейчас предложишь джентльменское соглашение, по которому мы с тобой будем обмениваться полученной в ходе расследования информацией. Так?

– Я этого не говорил, но если ты считаешь, что это может принести пользу, то я не против.

– Как это любезно с твоей стороны. Только этому – не бывать.

– Почему, если не секрет?

– Во-первых, честно говоря, я не верю, что нам от тебя может быть какая-то реальная польза. Наши возможности просто несопоставимы.

Особенно в том, что касается этого дела. Ты себе даже представить не можешь, какие силы брошены на его расследование…

– Очень даже представляю, – недовольно буркнул Крылов, – даже машин на всех не хватает. Вози тут вас, дармоедов.

– А во-вторых, – продолжал Иванов, стоически игнорируя замечание собеседника, тем более обидное, что на данный момент оно было абсолютно справедливо, – расследование ведет, как ты сам, наверное, догадываешься, прокуратура. Я – мелкая сошка. И за разглашение секретной информации…

– Я же тебя не прошу секреты раскрывать, – прервал его Крылов. – Меня не интересуют методы и источники получения информации.

– А что тебя интересует?

– Вот представь себе, допустим, сложилась следующая ситуация. В этом гаражном кооперативе уже случались кражи машин при сходных обстоятельствах…

– Чего тут допускать. Конечно, случались.

Что, мы не знаем, что ли?

– Естественно, возникает подозрение, что грабителей наводит кто-то из членов кооператива…

– Вполне возможный вариант. Мы его отрабатываем.

– Ну и?..

– Что, собственно, – и?

– Каков результат?

– Пока никакого. Прошлые-то кражи ведь тоже не были раскрыты.

– А теперь представь себе, что мне становится известно имя человека, которого члены кооператива подозревают в наводке.

– А чего же они нам про него не говорят?

– А-а, это отдельный вопрос. Потому что не доверяют. При всех ваших огромных возможностях у вас есть и огромный же недостаток.

Люди боятся с вами связываться.

– Это еще почему?

– Ну, в общем потому, что вам на них наплевать. Вам лишь бы отчетность была в порядке…

– Не надо обобщать.

– Хорошо, не будем. В данном конкретном случае люди боятся делиться с вами подозрениями, потому что подозрения – еще не факт. Вы кашу заварите, а они ее будут потом расхлебывать. Кому охота наживать себе неприятности?

– А тебе почему доверяют?

– А потому что я не вызову подозреваемого повесткой и не скажу, что вот твой сосед на тебя пальцем показал. Так что давай, браток, признавайся. А то хуже будет. Потом, у меня тоже есть свои секретные способы получения информации.

В этот момент Крылов вспомнил «Смирновскую можжевеловую».

– Хорошо. Я тебя понял. К чему ты клонишь?

– Допустим, я назову имя. Это тебе интересно?

– Допустим.

– Ты своими секретными методами проводишь проверку, а потом мне сообщаешь ее результаты. Кому от этого будет плохо?

– Допустим, никому.

– Правильно. Значит, мы договорились?

– По этому пункту – да.

– Лиха беда – начало. Но сам принцип-то ведь неплох? Согласись.

– Посмотрим, – уклончиво ответил Иванов.

Однако лед, как надеялся Крылов, все-таки тронулся.

– Тогда записывай: Кирилл Сидякин и Константин Потемкин. Если что-нибудь прояснится, звякни мне в «Шерхан». А если меня не будет, наговори на автоответчик, – добавил Крылов, вспомнив о невыполненном пока поручении шефа.

– Кто они такие?

– Первый какой-то бандит. Рэкетирствует, по моим данным, на вещевом рынке на стадионе.

– А второй?

– Этот твой бывший коллега. Кажется, имел чин лейтенанта. Сейчас служит в каком-то охранном предприятии.

– Хорошо. Поверни-ка здесь направо, – попросил Иванов, указав пальцем на ухабистый проселок.

За приятной и плодотворной беседой Крылов не заметил, как они почти добрались до места. Следуя указаниям капитана, он еще несколько раз поворачивал в узких улочках дачного поселка, пока наконец не последовало указание:

– Тормозни вот здесь, около этой цистерны.

И подожди пару минут, пока я не приду.

С этими словами капитан вместе со своими спутниками вылез из машины и вскоре скрылся за поворотом.

Вернулся он хоть и не через пару минут, но и не более, чем через десять. Его сопровождали два небритых субъекта лет около сорока каждый. В руках у них были рыболовные удилища, а за спиной – рюкзаки. Из одного рюкзака демонстративно торчал не уместившийся внутрь щучий хвост. На ходу все трое о чем-то оживленно разговаривали. Не доходя до машины метров десять, они, видимо, не желая говорить при Крылове в машине, остановились и еще пару минут что-то обсуждали. Потом подошли к машине.

– Здравствуйте, – поприветствовал Крылова один из рыбаков.

– Добрый день, – вежливо ответил он.

– Не могли бы вы открыть нам багажник?

А то у нас тут рыба.

– Ради бога.

Крылов вышел из машины, открыл багажник и помог рыбакам разместить в нем свое имущество. Тем временем Иванов занял место рядом с водительским.

Некоторое время ехали молча. Обратную дорогу Крылов хорошо запомнил и в указаниях капитана теперь не нуждался. Тот о чем-то напряженно размышлял.

– Слушайте, мужики, – неожиданно воскликнул он, обернувшись назад, – а что он с лыжными палками-то делал, не заметили?

– Одной он покривившийся саженец груши подпер, а другую к виноградной лозе приспособил, – ответил один из рыбаков.

– Или он с ума спрыгнул, или я чего-то недопонимаю, – задумчиво произнес Иванов.

Крылов начал догадываться, около чьей дачи он недавно останавливался. Его так и распирало желание задать капитану пару вопросов, но он благоразумно воздержался от этого. На сегодня и так было достаточно.

Когда до здания райотдела милиции оставалось каких-нибудь полтора квартала, Иванов коротко бросил Крылову:

– А этими ребятами я займусь прямо сейчас.

И могу тебе твердо обещать, что церемониться с ними мы не будем.

– Буду ждать известий.

Глава 12

Высадив капитана с его сотрудниками там, где началось их маленькое путешествие, Крылов отправился в контору «Шерхана», заехав по дороге в магазин и купив автоответчик «Панасоник».

В конторе он провозился часа полтора, устанавливая приобретение и размышляя над сложившейся ситуацией.

Сообщив Иванову фамилии подозреваемых гаражными активистами в наводке, он преследовал сразу несколько целей: первая и основная заключалась в том, чтобы постараться переключить, по возможности, активность следователей с поисков Валентина Лемешева на поиски украденного автомобиля. Он был абсолютно уверен, что ключ к спасению Лемешева лежит именно в украденной машине. А точнее, им владеют те люди, которые это сделали. Пока милицию этот автомобиль интересовал очень мало. И это понятно – им было необходимо схватить убийцу, а он был известен – Лемешев. Получив его, они без особого труда, по их мнению, смогут разыскать и машину, и всех причастных к ее краже.

Связь эту, что и подтвердил при беседе капитан Иванов, они прекрасно осознают. Убедившись, однако, что с надеждой на быструю поимку Лемешева придется распрощаться, они, несомненно, начнут тянуть ниточку за другой конец, а именно – искать украденную машину и всех тех, кто стоит за этой кражей.

Вот в этот момент, и это была вторая причина его поступка, было бы очень желательно иметь всю имеющуюся у следствия информацию на этот счет, чтобы успеть вмешаться в этот процесс в интересах клиента.

Третья причина была и вовсе тривиальна: он просто не знал, как подступиться к господам Сидякину и Потемкину, и к тому же подозревал, что исследование их биографий может натолкнуться на противодействие, чреватое для исследователя печальными последствиями типа телесных повреждений различной степени тяжести. Теперь же, к его большому облегчению, ему оставалось только ждать, положившись на автоответчик и капитана Иванова.

Не это, однако, составляло предмет его размышлений в настоящее время. Ему очень любопытно было представить себя на месте угонщиков машины. Им сейчас тоже не позавидуешь.

Одно дело, когда тебя ни шатко ни валко разыскивают за угон автомашины, и совсем другое, когда тебя подозревают в убийстве двух милиционеров. Тем более что ты его не совершал. В конце-то концов, все равно ведь посадят, хотя бы за один угон. Но пока разберутся, сколько костей переломают? Да и разберутся ли? Вернее, захотят ли разбираться? Тоже интересный вопрос.

Вполне возможно, что сейчас угонщики не чают, как отделаться от этой паленой машины. Нельзя ли это как-нибудь использовать?

Включив автоответчик на запись, Крылов с выражением продекламировал в микрофон:

– Здравствуйте. В данный момент в офисе частного розыскного бюро «Шерхан» никого из сотрудников нет. После звукового сигнала вы можете продиктовать свое сообщение. Если вы оставите свой телефон, мы с вами обязательно свяжемся в самое ближайшее время. До свидания.

После этого он позвонил одному из своих многочисленных приятелей и попросил перезвонить ему для проверки автоответчика. Испытания прошли успешно.

Достав из ящика житковского стола толстую амбарную книгу с адресами и телефонами, он разыскал то, что хотел, а именно номер телефона одного адвоката, старого приятеля Житкова, с которым, впрочем, Сергей и сам был немного знаком через своего шефа. Звали адвоката Леонид Демьянович Смолянский. По словам Житкова, он был очень хорошим специалистом.

А мнению Житкова он привык доверять. Если это не касалось, впрочем, таких специфических предметов, как, например, критерии выбора секретарш. Тут он предпочитал оставаться при своем мнении. Кроме того, он рассчитывал, что благодаря принятым им сегодня экстренным мерам вопрос о секретарше будет отложен на неопределенное время. Лично он считал более предпочтительным видеть на этом месте автоответчик, чем пятидесятилетнюю бабульку.

Разыскав нужную страницу, Крылов выписал телефон адвоката на листок бумаги и пододвинул к себе аппарат.

– Адвокатская контора Смолянского, – услышал он в трубке бархатный, поставленный баритон адвоката.

– Здравствуйте, Леонид Демьянович.

– Желаю и вам здравия. Только простите великодушно, напомните ради бога, с кем имею честь и удовольствие столь приятно беседовать?

Леонид Демьянович был совсем еще не стар, ему было не более пятидесяти пяти лет, но выражался он довольно архаично. Таков был его стиль. Кумиром Смолянского был адвокат Плевако. Видимо, у Леонида Демьяновича имелись основания считать, что Плевако изъяснялся подобным же образом.

– Крылов вас беспокоит, Леонид Демьянович, сотрудник Житкова…

– Приветствую вас, Сергей! И как же я вас сразу не узнал! Но ничего, богатым будете.

– Скорее бы уж. А то годы летят.

– Как поживает ваш глубокоуважаемый шеф, Павел Иванович?

– В общем неплохо, но в данный момент он в отъезде.

– Именно этому обстоятельству и обязан я, насколько это доступно моему пониманию, счастию слышать ваш приятный голос?

– Именно так, Леонид Демьянович.

– Так я и знал, – с мягким упреком в голосе произнес адвокат. – Нет чтобы позвонить старику просто так. Или, еще лучше, посетить его одинокую келью, дабы посидеть за рюмочкой чего-нибудь умеренно спиртного. Так нет, только какое-нибудь кляузное дело может заставить вас вспомнить о всеми забытом ветеране судебных баталий.

Формально ветеран судебных баталий действительно жил один. Однако его одинокая келья представляла собой просторную пятикомнатную квартиру сталинской постройки, роскошно обставленную почти антикварной мебелью.

Справедливости ради следует отметить, что своих клиентов он принимал там же, что и давало ему основания рекомендовать квартиру как адвокатскую контору.

Его одиночество также было довольно условно. Несмотря на возраст, Леонид Демьянович оставался любимцем и любителем женщин. И его одинокую келью достаточно часто посещали многочисленные дамы, каждая из которых могла дать сто очков вперед любой из пока безуспешно протежируемых им, Крыловым, претенденток на должность секретарши «Шерхана».

– Вы правы, – решил не спорить с адвокатом Крылов, – мне стало стыдно…

– Я вас не упрекаю, Сергей! Боже упаси! Таков, увы, наш прагматичный и меркантильный век. Мы оба жертвы его деструктивного рационализма…

– Так, может быть, я к вам все-таки заеду? – неуверенно вставил Крылов.

– Конечно, Сергей! Когда прикажете ждать вас?

– Через полчасика могу быть…

– Через полчасика… – задумчиво повторил Леонид Демьянович, – давайте лучше договоримся так: приходите через полтора часа. А то тут у меня один клиент… Словом, мне бы не хотелось комкать мероприятия. Как говорится в Священном писании, необходимо отделить овнов от козлищ. Договорились?

– Конечно, Леонид Демьянович. Через полтора часа я у вас.

– Жду этого с нетерпением, мой юный друг, и не прощаюсь.

Крылов знал, что при всей своей порой преувеличенной любезности Смолянский был жестким и расчетливым в делах человеком. Иначе Сергей к нему просто не обратился бы.

Решив, что телефон адвоката ему теперь лучше иметь при себе, он оторвал от слишком большого листа узкую полоску с номером и сунул ее в свою записную книжку. Переписывать номер ему было лень.

Следующие минут десять Крылов безрезультатно ломал голову над вопросом, а к какой, собственно, категории отнес адвокат его самого: овнов или козлищ?

Глава 13

К дому адвоката Крылов, помятуя об обещанной рюмочке чего-нибудь умеренно спиртного, приехал на троллейбусе.

Хозяин встретил его в просторной, ярко освещенной прихожей:

– Наконец-то, мой юный друг! Наконец я вас вижу воочию.

– И каковы ваши впечатления?

– Вид у вас прекрасный, хотя, если приглядеться, несколько уставший. Какое-нибудь кляузное дело? Я прав?

– Абсолютно правы, Леонид Демьянович.

Пришел к вам за советом и поддержкой.

– Что же мы стоим? Проходите, милости прошу.

Сам хозяин выглядел просто великолепно: под шелковым темно-вишневым шлафроком сияла безупречной белизной батистовая сорочка, украшенная темно-вишневой же бабочкой.

Идеальный пробор разделял на две несимметричные части его все еще густую, слегка вьющуюся, темно-русую, тронутую сединой шевелюру.

Проводив Крылова в гостиную, хозяин спросил, показав рукой на маленький столик рядом с кожаным диваном:

– Я надеюсь, вы сегодня не за рулем?

На столике помимо легких закусок красовалась бутылка французского коньяка «Реми Мартен».

– Нет, Леонид Демьянович, я знал, к кому иду.

– Вот и прекрасно. В этом проявляется универсальный закон бытия, который я пропагандирую всю свою жизнь: сначала ты работаешь на свою репутацию, а потом репутация работает на тебя.

Хозяин щедро разлил коньяк в специальные бокалы. Отпив и посмаковав глоток, он спросил гостя, последовавшего его примеру:

– Какие же трудности возникли у славной фирмы «Шерхан»?

– Дело, как вы правильно выразились, действительно кляузное. Осложняется оно отсутствием Павла Ивановича…

– Мне кажется, Сергей, – мягко прервал адвокат собеседника, – что я смогу лучше оценить точность ваших впечатлений, если вы изложите суть этого казуса.

– Да. Вы правы, – согласился Крылов и начал свой рассказ.

Обращаясь к Смолянскому, он далеко не был уверен в том, что тот согласится взяться за это дело. В таком случае он рассчитывал, по крайней мере, получить у него хотя бы совет, а возможно, и рекомендацию для обращения к кому-либо из его коллег. В том, что без адвоката в этом деле не обойтись, он был абсолютно уверен.

Однако по ходу изложения сути дела Крылов с радостью обнаружил, что его слушатель проявляет к рассказу огромный интерес и даже постепенно приходит в некоторое радостное возбуждение. Что не мешало ему тем не менее вовремя наполнять быстро пустеющие бокалы.

Еще больший интерес проявил Смолянский, когда Крылов приступил к изложению того, что он сам успел сделать к этому времени.

– Скажите, Сергей, – задал он первый вопрос, когда Крылов закончил свой отчет, – а с самим Валентином вы не согласовывали возможность привлечения меня вами в качестве его адвоката?

– Нет, только с его отцом. Я думал, этого будет достаточно.

– Может быть, и так, но хотелось бы переговорить и с Валентином.

– Это можно устроить хоть сейчас.

– Чуть позже.

– Насколько я вас понял, вы согласны взяться за это дело?

– Не то слово, Сергей. Я не просто согласен.

Я последнее время просто мечтал о подобном деле.

– Почему?

– Сейчас объясню. Ничего не хочу от вас скрывать. Только давайте сначала выпьем за мое удачное подключение к этому делу, – с этими словами адвокат налил в бокалы изрядную порцию коньяка.

Осуществив задуманное, он продолжил:

– Сразу хочу предупредить – от гонорара за это дело я отказываюсь. Насколько я понимаю, родители Валентина люди не очень богатые?

– Да, но кое-какие сбережения у них есть, и они готовы…

– Не может быть и речи! – решительно отрезал адвокат.

– Но почему?

– Более того, я сам готов в разумных пределах финансировать те расходы, которые, возможно, потребуется сделать в ходе вашего расследования.

– Честно говоря, я рад, что вы так горячо приняли к сердцу это дело, но, признаться, не совсем понимаю причин вашего энтузиазма.

– Сейчас поймете, будьте уверены.

– Вы меня просто заинтриговали.

– Я думаю.., нет, я просто уверен, что это дело станет для меня как для адвоката настоящим звездным часом.

– Каким же это образом?

– Сначала вы ответьте мне. Какова, по-вашему, была роль адвоката в советской системе судопроизводства?

Крылов пожал плечами:

– Откуда я знаю? Обыкновенная роль…

– Жалкая! – убежденно воскликнул Смолянский.

Он вскочил с дивана и возбужденно стал расхаживать по ковру, покрывавшему пол гостиной, энергично жестикулируя пустым бокалом.

– Жалкая и ничтожная, – убежденно повторил он. – Его влияние на выносимый судом приговор было не то что незначительно – в каком-то смысле его не было вовсе.

– Так уж и не было? – засомневался Крылов.

– Поверьте, я знаю, что говорю.

– Конечно, если какой-нибудь секретарь райкома мог позвонить судье…

– Про это я уже молчу. Действительно, если местные власти были заинтересованы в каком-либо судебном решении, то ни адвокат, ни прокурор, ни даже судья ничего изменить не могли.

Однако такое случалось не часто. И я даже не это имею в виду.

– Тогда что же?

– А то, что роль адвоката, в сущности, сводилась к тому, чтобы правильно оформить бумаги, выдержать сроки обжалований и тому подобное.

Короче говоря, максимум, что он мог сделать, это не напортить клиенту неверным выполнением правил судебного делопроизводства.

– А что еще от адвоката требуется?

– Да поймите вы, голубчик! Сводить к этому роль адвоката – это все равно что от оперного певца требовать только умения правильно воспроизводить на сцене тексты арий.

– Что вы имеете в виду?

– Вот вы знаете, чем прославились великие русские адвокаты начала нашего века? Такие, например, как Плевако?

– Тем, что судебные дела выигрывали, я полагаю.

– Верно. Только как они их выигрывали?

И где?

– В суде, где же еще?

– Не просто в суде, а в суде присяжных!

Когда они обращали свои аргументы и свое ораторское искусство к присяжным заседателям. А не просто к судьям, как у нас при советской власти.

– А чем судьи плохи в роли слушателей?

– Ну, если вернуться к оперным аналогиям, это все равно как если бы, например, Собинов пел перед одним Шаляпиным и ждал от него бешеных аплодисментов. Абсурд?

– Абсурд.

– А почему? А потому, что когда один профессионал выступает перед другим профессионалом, да еще его соперником по профессиональной деятельности, то восторгов ждать, естественно, не приходится.

– Но дело ведь не в восторгах…

– Проблема в том, что адвокату нечего было сообщить судье такого, чего бы тот и сам не знал. Дело-то перед ними лежало одно и то же.

А на оценку судьей имеющихся в деле фактов адвокат повлиять как раз почти и не мог.

– И в этом смысле вы надеетесь, что суд присяжных откроет перед вами новые возможности?

– Несомненно. Я в этом уверен.

– А чем же для вас привлекательно именно это дело?

– В первую очередь хотя бы тем, что оно подпадает под суд присяжных. Ведь вам, наверное, известно, что суду присяжных подлежат отнюдь не все дела?

– Конечно, известно.

– А второе то, что Лемешев действительно ни в чем не виноват.

– Я тоже так считаю.

– Это совершенно очевидно. Как и то, что милиция, несмотря ни на что, выдвинет против него самые серьезные обвинения.

– В этом уж можно не сомневаться.

– А вот это как раз очень хорошо.

– Что же тут хорошего?

– Видите ли, Сергей. Я больше всего боюсь, что они предъявят ему обвинение по какой-нибудь незначительной, не подпадающей под суд присяжных статье.

– Например?

– Например, злостное хулиганство или неосторожное обращение с оружием. Срок за это могут дать вполне приличный, а с судьей они всегда договорятся.

– Как же в таком случае быть?

– Есть варианты. Мы документально оформим явку с повинной. Это необходимо сделать обязательно…

– Сейчас?

– Нет, попозже. Пока для этого не созрели условия. Так вот, в этом документе мы, вернее Лемешев, прямо признаем, что он сознательно стрелял в милиционера с намерением его убить.

Это лишит их возможности выкинуть этот трюк с изменением статьи. А стрелять в него при данных обстоятельствах Лемешев имел полное законное право.

– А хуже не будет?

– Нет, – твердо ответил адвокат. – Наша цель – полное и безоговорочное оправдание Лемешева.

– Я надеюсь, вы знаете, что делаете.

– Но пока все зависит от вас, Сергей.

– Что я должен предпринять?

– То, что вы совершенно правильно уже начали делать: собирать компрометирующий материал на погибших милиционеров. Мы должны предъявить присяжным причины, по которым они прицепились к Лемешеву. Его можно защищать и без этого, но с меньшими шансами на успех.

– Это я понимаю. Вы будете встречаться с Лемешевым?

– Обязательно. Но не сегодня.

– Я думаю, что завтра его нужно будет забирать из квартиры его приятеля. До него там могут добраться.

– Вот и прекрасно. Приведите его ко мне завтра часиков в десять. Заодно мы решим и эту проблему.

Крылов встал с дивана.

– Тогда я прощаюсь с вами, Леонид Демьянович.

– До завтра, Сергей. Не забывайте о моем, предложении насчет финансовой поддержки.

– Я помню, Леонид Демьянович, но пока вроде в деньгах нет необходимости.

– Тогда еще раз до завтра.

Покинув гостеприимный дом Смолянского, Крылов отправился к себе. Было уже поздно.

Он долго не мог заснуть, ворочаясь с боку на бок и пытаясь придумать, как добраться до угонщиков машины. Пока вся надежда была на капитана Иванова.

Глава 14

Утром он едва не проспал, потому что вечером забыл завести будильник. Наспех умывшись и побрившись, он позвонил на квартиру Суханова. Часы уже показывали без четверти десять.

Трубку, как и следовало ожидать, взял Кирилл.

– Алло.

– Привет, Кирилл, это Крылов беспокоит.

– Здравствуйте, Сергей Игоревич.

– Как вы там, живы-здоровы?

– Все нормально. А как у вас?

– Лучше всех. Валентина позови.

– Сейчас.

Через несколько секунд в телефонной трубке раздался голос Лемешева:

– Доброе утро, Сергей Игоревич.

– Привет. Как настроение?

– Бодрое.

– Это хорошо. Слушай меня внимательно.

Через пятнадцать минут выходи из дома. Я буду ждать тебя в машине прямо напротив подъезда.

Сразу садись в машину. Понял?

– Понял. Правда, мы еще не позавтракали…

– Успеешь еще. Сейчас времени нет.

– Хорошо. Я все сделаю, как вы сказали.

– Вот и отлично. Имей в виду, назад ты уже не вернешься. Это становится опасно.

– Понятно.

– Тогда до встречи.

Переезд к дому адвоката Смолянского прошел без осложнений. Если не считать таковым то, что они изрядно опоздали. Однако Смолянский либо не обратил на это внимания, либо тактично промолчал. Валентина он встретил очень радушно, хотя и несколько оригинально.

– Ну-ка, ну-ка, – воскликнул он еще в прихожей, – так это и есть наш юный истребитель милиционеров? Хорош! Ну, проходите, проходите. Нам предстоит весьма длинный и обстоятельный разговор.

– Леонид Демьянович, – вмешался Крылов, – он, наверное, есть хочет. Не могли бы вы его немного подкормить?

– Конечно, конечно, – хлопнул себя по лбу адвокат, – как я сам не догадался! Нелегалов-подпольщиков, насколько мне известно из художественных фильмов про революцию и мировую войну, всегда полагается кормить, как только они переступают порог. Кстати, Сергей, не желаете ли составить ему компанию?

Сергей нерешительно помялся, но потом махнул рукой:

– Давайте. Я сегодня не позавтракал, а как сложится день, трудно даже предположить.

Через пятнадцать минут, когда Крылов торопливо покидал квартиру Смолянского, количество съестных припасов в холодильнике адвоката заметно поубавилось.

В контору Крылов приехал в начале двенадцатого. Первым делом он решил прослушать автоответчик.

Выяснилось, что около одиннадцати звонил капитан Иванов:

– Долго спишь, детектив. Так на хлеб себе не заработаешь. Как заявишься, звякни мне. Есть информация.

Второй его звонок состоялся буквально за минуту до прихода Крылова:

– Черт знает, Сергей, где тебя носит. Я вынужден уйти. Новости такие: Сидяхина мы взяли в оборот довольно крепко. Он сидит у нас и, наверное, выйдет теперь не скоро. Ему много чего можно пришить, однако к этому делу он, похоже, отношения не имеет. С Потемкиным сложнее. Ничего конкретного мы из него вытрясти не сумели. Хитер, зараза. Хитер и опытен. Но, по моему мнению, он к этому делу причастен. Мы бы его, наверное, дожали, но он куда-то исчез. Сегодня в девять утра он на допрос не явился. Дома со вчерашнего дня не был. Либо подался в бега, либо.., сам понимаешь. Свои обязательства перед тобой я считаю выполненными, а наш джентльменский договор – исчерпанным. Будь здоров. Да, чуть не забыл. Что-то мне не совсем понятно, зачем тебя нанял этот слюнтяй Котов. Оказывается, его машина была застрахована на полную стоимость. Чего же он дергался? Ответишь при встрече. Я очень не люблю, когда мне что-то непонятно. Кто-то из вас двоих темнит. И мне сильно сдается, что это именно ты. Не хочу никого пугать, но очень тебе советую иметь при себе хорошее объяснение этому факту. До скорой встречи.

Иванов сделал ударение на слове «скорой».

Прослушав сообщение капитана, Крылов впал в глубокую задумчивость. И было от чего.

Сообщение не принесло ничего обнадеживающего. Скорее наоборот.

Итак, можно считать Потемкина причастным к похищению машины. Это вроде бы шаг вперед. Но он исчез. А это – очень плохо. Потемкин был единственной нитью, ведущей к остальным участникам кражи. Оставалось только надеяться, что капитан Иванов все-таки разыщет его. А то, что он постарается это сделать, сомнений не вызывало.

Теперь история с Котовым. Становится понятным его странное поведение во время подписания договора. Он в нем не был особенно заинтересован, это понятно. Но почему он сразу не сказал, что его машина была застрахована? В этом случае Крылов не стал бы настаивать на заключении этого договора. Ведь этот договор был для него только предлогом для официального обращения к милиции. И в итоге оказалось, что это очень плохой предлог. И как все это объяснить капитану? Да и себе было бы неплохо все это объяснить.

Крылову пока было ясно только одно: Котов вел себя довольно странно. Мужик он, конечно, глуповатый, это несомненно. Каковы бы ни были причины его нежелания признаваться в том, что его машина была застрахована, скрывать этого все равно не следовало. Ясно было, что все очень скоро откроется. Но тем не менее причины все-таки были. Что же это за причины? В этом следовало срочно разобраться.

На этот раз Крылов заехал на территорию гаражного кооператива в машине. Как он и надеялся, ворота Ивана Матвеевича были распахнуты настежь. И сам он, как обычно, сидел у самого входа на своем рыбацком стульчике, курил и обрабатывал надфилем какую-то шайбу.

– Здорово живешь, Иван Матвеич, – приветствовал его Крылов, выйдя из машины.

– А-а, привет, Серега. Как жизнь молодая?

– Бьет ключом. И все по голове.

– Ты смотри, а по тебе не видно.

– Что тут у вас новенького случилось?

– Да ничего вроде.

– Что ж, нет новостей – хорошая новость.

– А у тебя как? Машину котовскую разыскал?

– Уж больно ты шустер. Дело, конечно, движется, но машины пока нет. Кстати, Иван Матвеич, ты не подскажешь мне, как Котова найти?

В прошлый раз он мне свои данные в договор так и не вписал.

– А чего его искать? Полчаса назад он в свой гараж прошел. Назад еще не возвращался. Значит, там и сидит.

– Это хорошо, – обрадовался удаче Крылов. – А чего он там делает, если машины нет?

– Мало ли что, – протянул Иван Матвеевич, удивленный непонятливостью частного детектива.

Сам он проводил в гараже большую и, как ему казалось, лучшую часть суток. Жизнь без гаража представлялась ему пустой и бессмысленной. А если есть гараж, то как же туда не ходить?

И какое, в конце концов, имеет значение, есть у тебя машина или нет?

– Ну хорошо, – сдался, не дождавшись внятного ответа, Крылов. – А где его гараж?

– А вот, через два ряда. Номер шестьдесят шесть. Найдешь?

– Обижаешь, Иван Матвеич, я все-таки сыщик.

– Ну-ну, – хмыкнул тот.

– Присмотри тут за машиной, я ненадолго.

– Не беспокойся. У нас днем машины не крадут. Только ночью.

Глава 15

Подойдя к боксу с номером шестьдесят шесть, Крылов увидел, что створки его ворот заперты, а прорезанная в одной из них дверь слегка приоткрыта.

– Эй, хозяева, – крикнул он, заглядывая внутрь.

Ответом ему было молчание.

Поколебавшись несколько мгновений, Сергей вошел внутрь гаража. Его освещала одна-единственная лампочка, висевшая над верстаком у самой задней стенки. После полуденного июньского солнца глаза некоторое время не могли различить ничего в полумраке бокса. Сначала он подумал, что в гараже никого нет. Потом увидел Котова. Еще через несколько секунд он разглядел нечто, объяснявшее его молчание.

Под левой лопаткой хозяина гаража, лежавшего ничком на бетонном полу в огромной луже начавшейся уже свертываться крови, торчала рукоятка длинной отвертки.

Стараясь не наступить в лужу, Крылов подошел поближе и приложил палец к сонной артерии Котова. Как он и ожидал, пульса не прощупывалось. Лужа крови была слишком велика.

К тому моменту, когда Крылов вернулся к своей машине, для него многое стало понятным.

– Что-то ты быстро вернулся, – удивился, увидев Крылова, Иван Матвеевич. – Не нашел его, что ли?

– Нашел, – коротко ответил тот, открывая машину. – Слушай, Иван Матвеич, срочно беги звонить в милицию. Котов убит в своем гараже.

– Елы-палы! А ты чего ж? – растерянно спросил пораженный Иван Матвеевич.

– Мне необходимо срочно уехать. Скажешь, что это я его нашел. Требуй, чтобы об этом срочно сообщили капитану Иванову. Понял?

– Понял, чего не понять, – пробормотал тот, торопливо запирая свои ворота.

– Слушай, Матвеич, а ты не знаешь, как этого Либермана найти?

– Это гинеколога?

– Ну да.

– У которого прошлым месяцем машину угнали?

– Да, да.

– А в том самом доме, где ты квартиру покупаешь.

– А номер квартиры не помнишь?

– Я бы вспомнил, кабы знал. А откуда мне знать? Я к гинекологам не хожу. Из принципа…

Не дослушав, Крылов захлопнул дверцу машины и, стараясь не гнать слишком быстро, направился к выезду на улицу, по дороге лихорадочно пытаясь вспомнить местонахождение ближайшего газетного киоска. Так и не вспомнив, он повернул направо и прибавил газу, положившись на удачу. И она не оставила его – киоск попался очень скоро и, что также немаловажно, с бабулькой-киоскером внутри.

Купив пригоршню телефонных жетонов, он почти бегом направился в сторону оказавшегося поблизости телефона-автомата.

Первый звонок в справочную. Веселый молодой женский голос быстро ответил:

– Справочная.

– Девушка, будьте любезны. Подскажите, пожалуйста, телефончик Либермана Бориса Львовича, проживающего по улице Мичурина, дом сто шесть, квартиру я не помню.

– Обойдемся без квартиры, подождите минуточку.., ага, записывайте.

– Записываю…

Второй звонок по записанному только что номеру. На этот раз пришлось довольно долго ждать, пока ответил унылый скрипучий голос женщины бальзаковского возраста:

– Я вас слушаю.

– Здравствуйте, можно услышать Бориса Львовича?

– А кто его спрашивает? – бесцеремонно поинтересовалась женщина.

– Сосед по гаражу.

– И как же вас зовут?

– Сергей.

– А что вы хотели?

– Я хотел бы договориться с ним о консультации.

– Значит, вы, Сергей, решили проконсультироваться у гинеколога? Это интересно…

– Ну, разумеется, не я лично, – начал раздражаться Крылов.

– А кто?

– А почему, собственно, вас это интересует?

Вы что, тоже гинеколог?

– Что вы! – с негодованием отвергла женщина такое оскорбительное предположение, понижающее ее социальный статус, ставший ясным из следующего, с гордостью сделанного заявления:

– Я теща гинеколога!

– Я вас поздравляю, – буркнул Крылов. – Но нельзя ли все-таки поговорить с вашим зятем?

– Он сейчас на работе.

– Можно ему туда позвонить?

– Звоните на здоровье.

– Я имею в виду, не могли бы вы дать мне его рабочий телефон?

– Боря не любит, когда я даю всяким посторонним его телефон.

– Я не посторонний, я сосед по гаражу, – напомнил Крылов. – Кроме того, он мне сам дал свои телефоны. Просто я потерял его рабочий. Остался только домашний.

– Да-а? – с сомнением задумчиво протянула теща гинеколога.

– Конечно Мы с ним уже и гонорар согласовали. Деньги я приготовил.

Этот аргумент сломил сопротивление упрямой и въедливой тещи гинеколога.

– Ну хорошо. Позвоните ему по этому телефону…

Третий звонок. Опять ответил женский голос:

– Ординаторская.

– Будьте добры, попросите, пожалуйста, Бориса Львовича.

– Одну минутку… Боря, тебя.

– Да, – раздался в трубке голос уверенного в себе мужчины.

– Здравствуйте, Борис Львович.

– Здравствуйте.

– Меня зовут Сергей Игоревич Крылов. Мне необходимо срочно поговорить с вами по одному чрезвычайной важности делу.

– О чем это?

– Мне бы не хотелось говорить об этом по телефону. Давайте встретимся.

– Я сейчас занят.

– Это очень важно. И в первую очередь для вас.

– Да объясните вы, в конце концов, о чем хотя бы идет речь?

– Хорошо. Речь идет об угоне вашей машины, произошедшем в мае.

Молчание.

Следующий вопрос был задан уже далеко не таким уверенным голосом:

– И что там открылось новенького?

– Вы действительно хотите, чтобы я вам рассказывал новости об этом, стоя в телефонной будке, окруженной толпой народа?

Насчет толпы Крылов сильно преувеличил, но на его собеседника эта гипербола тем не менее подействовала.

– Ну хорошо. Я могу уделить вам минут шесть, не более.

«Отличный прием, – подумал Крылов, – нужно взять его на вооружение. Когда ты говоришь пять минут, то это означает просто некоторый промежуток времени, не более того. Это может быть в действительности и пять, и десять, и тридцать минут. Но когда ты говоришь шесть – это значит ровно шесть».

Но собеседнику он сказал:

– Вам решать, но я на вашем месте рассчитывал бы на гораздо большее время. Когда вы услышите то, что я собираюсь вам рассказать, вы вряд ли пожелаете вернуться на работу.

– Не надо меня запугивать, – угрюмо отрезал Либерман.

«Еще как надо!» – подумал Крылов.

А вслух спросил:

– Где нам лучше встретиться? Я на машине.

– Подъезжайте прямо к парадному входу в наш лечебный корпус.

– Это где?

– По улице Шелковичной.

«Ага, – догадался Крылов, – значит, это Первая городская больница».

– Я буду в бежевой «шестерке» прямо напротив дверей корпуса через.., скажем, десять минут. Успеете?

– Вполне, – буркнул Либерман и повесил трубку.

Глава 16

Либерман оказался высоким худощавым брюнетом примерно одного возраста с Крыловым.

Когда он сел в машину, то сразу попытался взять быка за рога:

– Ну, что там у вас стряслось?

– Боюсь, что стряслось не у меня, а у вас.

Крылов тронулся с места и медленно поехал куда глаза глядят.

– Не говорите загадками.

– Хорошо, не буду. Сегодня утром убит Василий Котов.

– Это еще кто такой?

Изумление Либермана было вполне искренним.

– Ваш сосед по гаражу.

– Не помню такого.

– У него позавчера ночью угнали из гаража новую машину.

– А-а, – начал что-то соображать гинеколог, – это тот, который всем клапана регулирует…

– Тот самый.

– А я какое к этому имею отношение?

– Сами не догадываетесь?

– Нет.

В голосе гинеколога, однако, уже не было прежнего напора.

– Тогда у вас есть все шансы разделить судьбу этого автомеханика-любителя.

– Да вы-то, собственно, кто такой? И что вам от меня надо?

– Я частный детектив. И я хочу вам помочь.

– С какой стати?

– Хороший вопрос. И у меня есть на него простой ответ. В интересах моего клиента я должен вывести на чистую воду кое-кого из шайки грабителей. И в этом интересы моего клиента совпадают с вашими. На ваше, между прочим, счастье.

– Но я вовсе не собираюсь выводить никого ни на чистую, ни на какую-либо другую воду!

– Вы хотите сказать, не собирались.

– Не собирался и не собираюсь!

– И напрасно. Почему, вы думаете, убили Котова?

– Понятия не имею.

– Обманываете. Ну да ладно. Его убили потому, что он был ниточкой, ведущей к главарю шайки грабителей.

– Охотно верю. Ну и что?

– А то, что вторая ниточка – это вы. Так что вы, простите за каламбур, повисли на ниточке.

Либерман молчал, о чем-то усиленно размышляя. Крылов не стал ему мешать.

– Куда мы едем? – наконец спросил гинеколог.

– Никуда. Просто необходимо было отъехать от вашей клиники.

– Тогда остановитесь, пожалуйста.

Крылов свернул в первый попавшийся тихий проулок и остановил машину в тени, под огромным кустом сирени. Июньское солнце припекало уже во всю силу.

Наконец Либерман что-то придумал.

– Так что же все-таки вы от меня хотите? – спросил он.

– Хочу, чтобы вы подробно в письменном виде изложили всю историю с похищением вашей машины и дали письменное же обещание в случае необходимости подтвердить ваши показания в суде.

– А из нижнего белья вам ничего не надо? – саркастически поинтересовался Либерман.

– Этот вопрос, несомненно, носит отпечаток вашей профессии.

– А ваши идиотские предложения носят отпечаток вашей, – огрызнулся гинеколог.

– Да поймите, упрямый вы человек, что из этой ситуации есть только два выхода: либо вы ведете грабителей за решетку, либо они спроваживают вас на тот свет. Или вы видите третий путь? Поймите, лично мне ваши признания совершенно ни к чему. Я и так все знаю.

– Почему я должен верить вашим голословным утверждениям?

– Хорошо, давайте я вам сам расскажу, как это все с вами произошло. А вы просто подтвердите, так это было или нет. Согласны?

– А вдруг у вас где-то магнитофон спрятан?

– Борис Львович, по-моему, вы начитались детективов. За каким дьяволом я буду сам себя записывать? А вы можете просто кивать головой.

– Ну что ж… Попробуйте себя в роли Стивена Кинга.

– Скорее уж Макаренко.

– Это почему?

– Да я все пытаюсь вернуть вас на путь истинный, а вы упираетесь, как беспризорник, укравший на базаре хомут у дядьки-нэпмана.

– Почему это я – беспризорник? – обиделся Либерман.

– Потом поймете. А пока хорошо, что хоть кражу хомута вы не оспариваете.

– Слушайте, Сергей Игоревич, переходите к сути дела, кончайте ваши аллегории.

– Вы первый меня Стивеном Кингом обозвали Ну да ладно, я не обижаюсь. Итак, где-то месяца два-три тому назад к вам подошел некто Константин Потемкин, ныне, кстати, пропавший без вести.

– Как? – удивился Либерман. – Я же его два дня назад видел.

– За два этих дня много воды утекло. И не только воды, – добавил Крылов, вспомнив найденного им сегодня Котова.

Судя по тому, как скривилось лицо Либермана, тот тоже понял, о чем речь.

– Итак, – продолжил Крылов, – в это время вы, как я полагаю, собирались покупать новую машину. Верно?

– Допустим.

– Точнее, вы изъявили желание продать старую. Но ведь дураку понятно, что, продав старую, человек собирается купить новую. Так?

– Так. Но это всем известно.

– Подождите, доберемся и до секретов. Он, возможно, поинтересовался, что же вы собираетесь покупать взамен.., что там у вас до этого было?

– «Шестерка». Такая же, как у вас.

– Ага, значит, взамен «шестерки». А вы, наверное, ответили, что, мол, такую же, но новую, на большее денег не хватает. Так?

– Так.

– Тогда Потемкин предлагает вам такую комбинацию: он добавляет вам сумму, которой не хватает до приобретения «девятки». Сколько?

Тысяч пять?

– Четыре, – хмуро уточнил Либерман.

– Вы покупаете машину и страхуете ее на полную стоимость. А потом вы вместе инсценируете ее кражу, и все в расчете. Вы остаетесь со страховой премией, а он – с новенькой «девяткой». Так?

Либерман, видимо, вспомнив о мифическом магнитофоне, утвердительно кивнул.

– Наверное, вы не сразу согласились?

– Недели две он меня уламывал, сукин сын.

– Наверное, говорил, что риска никакого?

Что перегонят машину с вами вместе, а значит, даже если милиция остановит, все будет выглядеть вполне законно? Так?

– Так.

– И что сам момент инсценировки взлома, а это наиболее, в общем, скользкая часть операции, будет страховать милиция? Так?

– Да. Он приводил ко мне этих двух сержантов, чтобы успокоить меня. Они подтвердили, что покараулят, пока мы будем инсценировать взлом. Чтобы там никто не шастал посторонний.

– Как их звали?

– Не помню. Да они, по-моему, и не представлялись.

– В лицо их узнаете по фотографии?

– Еще бы!

– В машине кто ехал?

– Я и водила.

– Как он выглядел?

– Лет около сорока – сорока пяти, высокий, плотный, темноволосый. На правой руке отсутствует безымянный палец. У основания большого пальца татуировка: «Сева». Голос хриплый.

– Ого, отличный словесный портрет.

– Я его правую руку хорошо разглядел, пока мы обратно ехали.

– Почему обратно? А туда?

– Туда я с завязанными глазами ехал. Этот Сева мне их завязал. Для моей же, как он выразился, пользы.

– Долго ехали?

– Минут двадцать, не больше. Потом, не разрешая открывать глаз, Сева пересадил меня в другую машину и повез домой. На полдороге разрешил открыть глаза.

– И где это было?

– Около крытого рынка.

– Ясненько. Но хоть теперь-то вы понимаете, что являетесь единственным живым пока еще человеком, который может уличить этого Севу?

– Да, – выдавил из себя Либерман.

– А как вы думаете, он это понимает?

– Думаю, что да, – Либерман опустил голову.

– Тогда, я полагаю, вы должны также понимать, что домой вам сегодня возвращаться никак нельзя. Самое удобное для киллера место – подъезд дома жертвы.

– Куда же мне податься?

Либерман выглядел растерянным и подавленным. От его недавней самоуверенности не осталось и следа.

– Ну, я думаю, что ночевка в асфальтовом котле вам пока еще не грозит. Хотя теперь вы знаете ответ на свой недавний вопрос.

– Это какой?

– Да вот, вы недавно интересовались, в чем ваше сходство с беспризорником.

– Перестаньте издеваться.

– Не надо было меня Стивеном Кингом… но, впрочем, я вас уже простил. Итак, вы готовы письменно изложить эту историю?

– Чтобы меня посадили за аферу со страховкой?

– Да кто вас за это посадит? И потом, это несопоставимые вещи. Вам надо шкуру спасать, а вы о пустяках беспокоитесь.

– Это для вас пустяки. А мне в тюрьме сидеть совсем неохота.

– Оформите явку с повинной. Раскаялись, мол, готовы возместить по возможности.., и все такое. Поговорите с адвокатом. Давайте с этого и начнем.

– А у вас адвокат есть на примете?

– Конечно. Он ведет дело моего клиента.

И за ваше возьмется. Он все сделает так, что и овцы будут сыты, и волки целы. Едем?

– Поехали, – безнадежно махнул рукой Либерман.

Глава 17

После часовой беседы Смолянского с Либерманом последний несколько повеселел. Ему было твердо обещано, что, следуя указаниям адвоката, он, несомненно, избежит наказания, связанного с лишением свободы. Хотя со страховой компанией придется рассчитаться. Но тоже не сразу. Сам Смолянский брался вести его дело бесплатно. В заключение разговора Смолянский спросил:

– Вам придется некоторое время побыть в подполье. У вас есть, где остановиться?

– Найду, – подумав, ответил Либерман. – Есть у меня одна.., один приятель. Думаю – приютит.

– Сообщите, как вас можно будет разыскать в случае необходимости.

– Я вам перезвоню и оставлю свой телефон.

Но как долго мне придется скрываться?

– Это во многом, если не в основном, будет зависеть от нашего сыщика.

Смолянский посмотрел на Крылова.

– Я постараюсь управиться побыстрей, – твердо ответил тот.

После того как, распрощавшись, Либерман ушел в свое подполье, Крылов спросил Смолянского:

– А где Валентин?

– Здесь, в соседней комнате. Я не хотел, чтобы они встречались. Пока, во всяком случае.

– Разумно.

– Рад, что мне удалось заслужить ваше одобрение. Но давайте подведем итоги.

– Давайте.

– Показания Либермана значительно упрочат позиции Валентина…

– Но ведь Либерман может только засвидетельствовать участие милиционеров в краже его машины, а отнюдь не машины Котова.

– На самом деле это не столь важно. Наша задача – бросить тень на личности обоих милиционеров, а эта цель достигается и в этом случае. Как говорится – единожды солгав, кто тебе поверит? Тут скорее проблема в другом.

– В чем же?

– А в том, что, пока этот Сева на свободе, мы не можем вытащить Либермана из подполья, а пока Либерман в подполье, он не может полноценно включиться в процесс. А без этого я не могу осуществить явку Валентина с повинной.

– Что же делать?

– Попробуйте помочь уголовному розыску в поисках этого Севы. Кое-что вы о нем уже знаете.

– Боюсь, что начиная с сегодняшнего дня меня уголовка будет разыскивать интенсивнее, чем этого Севу, о существовании которого они даже и не подозревают, – уныло заметил Крылов.

– Ну, Сергей, придумайте что-нибудь, вы же хороший сыщик, – льстиво закончил Смолянский подведение итогов.

Ему очень не терпелось блеснуть, возможно на всю Россию, в суде присяжных своим ораторским искусством.

Вздохнув, он взял толстый фолиант и пошел перечитывать любимые места из подборки судебных речей адвоката Плевако.

Сев в машину и не заводя двигателя, Крылов попытался собраться с мыслями. По-хорошему, конечно, следовало обратиться к Иванову. Но все рассказывать ему пока нельзя: Смолянский еще не дал Лемешеву команду на явку с повинной. А частичный рассказ Иванова вряд ли устроит. Может еще хуже получиться. И Либермана можно подставить. Нет, от общения с Ивановым пока лучше воздержаться.

Нужно попробовать как-нибудь самому выйти на этого Севу.

Тут Крылову пришла в голову счастливая, как ему показалось, мысль. Если гора не идет к Магомету, то, может быть, Магомет пойдет к горе? Нельзя ли каким-либо образом привлечь внимание этого Севы к нему, к Сергею Крылову?

Заведя двигатель, он направился в редакцию одной из местных газет. По дороге он сочинил объявление, которое оставил для срочной публикации в этой, а также в трех других редакциях.

Это объявление гласило:

«Господину по имени Сева, не имеющему возможности носить обручальное кольцо на общепринятом месте и ставшему невольным свидетелем начала неприятного инцидента, происшедшего десятого июня, в то время как он проезжал мимо на автомобиле „ВАЗ-21099“ вишневого цвета в обществе ее хозяина, просят позвонить по тел. (далее следовал номер телефона „Шерхана“) частному лицу, заинтересованному в доказательстве его непричастности к исходу данного инцидента».

Особенно надеяться на то, что Сева клюнет и как-то откликнется на эту наживку, не приходилось, но попытаться стоило. Вполне возможно, что запаниковавшие бандиты каким-то образом проколятся, пытаясь получить по указанному телефону столь необходимую в их сложном положении информацию.

Заручившись в редакциях обещанием опубликовать объявление в завтрашнем номере, Крылов решил, что на сегодня он потрудился вполне достаточно, и отправился домой.

Утром, собираясь на работу, Крылов с грустью обнаружил, что правое переднее колесо житковской «шестерки», которую он почти уже привык считать своей, было спущено. Дополнительный драматизм ситуации придавало то обстоятельство, что три дня тому назад с ним уже случилось нечто подобное, и тогда он поставил запаску. Отремонтировать проколотое колесо он, естественно, забыл.

К счастью, удалось одолжить запаску у соседа. Но только на полчаса. Пришлось срочно ехать на станцию техобслуживания, ремонтировать два колеса и возвращаться домой.

В контору, таким образом, он попал только к половине двенадцатого.

В вестибюле здания, где располагалась контора «Шерхана», у парнишки-лоточника Крылов приобрел все газеты, редакции которых посетил вчера вечером, и с удовольствием, не отходя от лотка, прочитал свой опус, представлявший собой уникальный пример использования эзопова языка в газетных объявлениях.

У лоточника не оказалось сдачи, но Крылов не стал ждать, сказав, что заберет ее, когда пойдет назад.

В конторе, еще раз прочитав каждый экземпляр по два раза, он решил, что, несомненно, зарывает в землю огромный писательский талант. Но сумел успокоиться тем, что обещал сам себе в самое ближайшее время начать работу над личными мемуарами.

После этого он решил прослушать автоответчик. В контору ворвался громоподобный голос капитана Иванова:

– Ах ты, хренов сыщик! Я, конечно, понимаю, что зря сейчас надрываюсь, потому что даже у такого идиота, как ты, не хватит наглости припереться в контору. Иначе я бы выслал за тобой туда наряд милиции, который не обнаружил тебя дома, и тебя приволокли бы наконец ко мне в наручниках. Но я надеюсь, что когда-нибудь, через много-много лет, когда тебя выпустят из тюрьмы, которая по тебе плачет сейчас горючими слезами, твои состарившиеся друзья дадут все-таки послушать тебе эту пленку. Сейчас передо мной лежит газета с твоим идиотским объявлением. И теперь я понимаю наконец, какой ты негодяй. И зачем вдруг понадобились старику Лемешеву лыжные палки. Ты с самого начала сунул свой длинный нос в это убийство, и скоро я тебе его прищемлю. Ты сделал еще большую глупость, удрав с места убийства твоего клиента Котова. И скоро я узнаю, зачем ты это сделал. Если у тебя все-таки хватит наглости и глупости заявиться в контору, то выслушай внимательно мой совет, который я делаю в непонятном мне самому припадке слюнявого гуманизма и гнилого альтруизма: сломя голову беги к ближайшему постовому милиционеру и слезно проси его надеть на тебя наручники и отвести в отделение. Потому что те сотрудники милиции, которые, как, например, я, имеют сомнительное удовольствие знать тебя в лицо, откроют огонь без всякого предупреждения, как только увидят на горизонте твою наглую борода, тую физиономию. До скорой и радостной встречи!

– Правильно я все-таки сделал, что не обратился к нему за помощью, – вслух похвалил себя Крылов, выслушав эту если не самую эмоциональную, то уж наверняка самую длинную речь в жизни капитана Иванова. – Такое впечатление, что он на меня за что-то сердится.

– Что вы сказали? – внезапно услышал он мелодичный, низкий, очень чувственный женский голос.

Глава 18

Подняв глаза, Крылов увидел, что в полуоткрытую дверь конторы просунулась очаровательная белокурая женская головка с широко открытыми, по-видимому от удивления, васильковыми глазами.

– Простите? – удивленно воскликнул он.

– Это вы меня простите, – смущенно улыбнулась головка, обнаружив при этом, что за пухлыми, аккуратно накрашенными не слишком яркой помадой губами скрывался полный комплект жемчужно-белых зубов безупречной формы. – Я постучала, но никто не ответил. Я еще раз постучала, и мне показалось, что это вы мне…

– Да-да, входите, пожалуйста, – с энтузиазмом воскликнул Крылов.

Дверь плавно отворилась и впустила в помещение конторы «Шерхана» все то, что венчала описанная выше головка. И это, несомненно, было одним из самых великолепных экземпляров нерукотворного произведения искусства, именуемого женским телом. Во-первых, что всегда особенно привлекало Крылова, его было много – девушка была довольно крупная; во-вторых (чего никак не могло скрыть коротенькое, больше похожее на длинную майку с бретельками, сиреневое платье), его пропорции идеально удовлетворяли тем требованиям, которые он сформулировал для претенденток на должность секретарши фирмы «Шерхан».

– Проходите, присаживайтесь, пожалуйста, – вскочив со стула, стал он энергично приглашать неожиданную гостью.

– Я не знаю, может быть, я обратилась не туда.., это ведь частное розыскное бюро «Шерхан»? – Ее изумительного цвета глаза вопросительно остановились на Крылове.

– Да, вы совершенно правильно обратились, это именно «Шерхан».

– Как удачно, что я встретила здесь именно вас, – девушка кокетливо и смущенно улыбнулась, – я такая непрактичная, вечно попадаю не туда, куда нужно. Все на меня за это ужасно сердятся, говорят, что я попусту отрываю их от дела. Меня это всегда так смущает.., но вы такой симпатичный.., я надеюсь.., я думаю, что вы не станете на меня сердиться…

– Да что вы! – совершенно искренне возмутился Крылов. – Разве на вас можно сердиться?

Девушка смущенно опустила глаза и прижала к великолепной по форме груди маленькую сиреневую, в тон платью и босоножкам на высоких каблуках, сумочку на длинном тонком ремешке.

– Садитесь же, прошу вас, – еще раз предложил Крылов.

– Спасибо.

Она села на предложенный стул и непринужденно закинула ногу на ногу, мимолетно сверкнув перед глазами Крылова последней, не описанной еще микроскопической частью своего туалета, которая тоже, естественно, оказалась сиреневой.

– А почему же вы не присядете? – робко спросила она увлеченного этим зрелищем Крылова.

– Пардон, – очнулся он, хлопнув себя по лбу ладонью и усаживаясь прямо напротив, – забыл.

– Меня зовут Светланой, а вас?

– Сергей Крылов.

Он опять вскочил со стула, испытывая неодолимое желание щелкнуть каблуками наподобие поручика Ржевского. Не имея возможности сделать этого ввиду полного отсутствия таковых – он был обут в летние туфли с открытой пяткой, – сконфуженно сел на место.

– Какой счастливый случай привел вас в это скромное служебное помещение? – игриво поинтересовался он.

И позорно попал впросак. Ее васильковые глаза потемнели и наполнились слезами, уголки рта задергались, а рука потянулась в сумочку за сиреневым кружевным платочком.

– У меня большое несчастье, – всхлипнула она и приложила платочек к глазам.

– Что случилось?

– Пропала Мими, – сквозь слезы простонала она.

– Простите, кто пропал?

– Мими! – в отчаянии выкрикнула она и разрыдалась.

– Это ваша родственница? – растерянно уточнил Крылов.

Она отрицательно покачала головой. Всхлипывания, доносившиеся из-под платочка, усилились.

– Выпейте воды, – воскликнул Крылов, хватая графин.

Увы, сосуд был пуст.

– Я сейчас, – крикнул Крылов, выбегая с графином из помещения.

Ближайший источник водоснабжения находился в конце коридора, в туалете. Крылов вихрем промчался туда и обратно. К тому времени, когда он вернулся, в кабинете ничего не изменилось. Расплескивая воду по полу, он торопливо наполнил стакан и протянул его посетительнице:

– Вот, выпейте, пожалуйста.

Она взяла стакан и молча поблагодарила Крылова смущенной заплаканной улыбкой. С трудом сделав несколько глотков, она восстановила способность говорить и вернула ему стакан, сдавленно прошептав:

– Спасибо, Сергей.

Остаток воды он допил сам.

– Светлана, – обстоятельно начал он, – давайте с самого начала. Кто пропал, когда это случилось, при каких обстоятельствах. В общем все, что вы об этом знаете. Хорошо?

Она с готовностью кивнула, но все еще подергивающиеся уголки рта свидетельствовали о том, что кризис еще не миновал. Крылов решил помочь ей:

– Насколько я понял, вы сказали – Мими.

Верно?

Она утвердительно кивнула головой.

– Это что? Фамилия? Имя? Прозвище?

На все эти предположения следовало отрицательное покачивание белокурой головки.

– Тогда что же это?

– Это моя собачка, – наконец сумела она выговорить страшную правду.

– А-а! Значит, это собачья кличка такая, Мими?

– Да.

Крылов озадаченно почесал в затылке. Собак ему сейчас только и не хватало.

– Понимаете, Светлана, собаки – это.., как бы вам сказать.., это.., не наш профиль…

Платочек опять проследовал к глазам, всхлипывания возобновились. Крылов испугался.

– Нет, нет, Света! Я не хочу сказать.., то есть я хочу сказать, что я, конечно, попробую, но.., я не знаю, что получится…

– Сергей, я вас умоляю! Найдите Мими!

Я уверена, что вы сможете. Вы такой сильный и добрый…

Крылов приосанился, сидя на стуле, и пожалел, что здесь нет шефа. Убедился бы лишний раз в том, что он умеет, как никто другой, производить хорошее впечатление на клиентов.

– Ну хорошо. Я попробую. Но вы должны мне помочь.

– Я буду делать все, что вы скажете, – охотно согласилась Светлана.

– Давайте сначала. Когда она пропала?

– Сегодня утром, часов в девять. Во время прогулки.

– Где вы гуляли?

– Недалеко от нашего дома.

– А где вы живете?

– У нас с отцом дом в Поливановке.

– А-а, – с пониманием протянул Крылов.

В Поливановке находился район застройки, который облюбовали для себя наиболее состоятельные граждане города Желтогорска.

– А кто ваш отец, если не секрет?

– Он бизнесмен, – незатейливо ответила Светлана, – чем-то торгует. Чем точно – я не знаю.

– Понятно.

– Его часто не бывает дома.

– А сейчас?

– Тоже нет. Позавчера он уехал в Данию недели на две-три.

– Значит, вы остались одна?

– Теперь – одна.

Ее губы опять задрожали, платочек был оперативно приведен в состояние повышенной готовности.

– Ну-ну, не надо плакать. Будем искать вашу Мими. Так, говорите, вы с ней гуляли?

– Да, как обычно. Она убегала, прибегала.

Я сидела на лавочке, читала, а потом…

– Что потом?

– Она не вернулась…

– Вы ее звали?

– Очень долго. Везде ходила, звала… Потом пошла домой, ждала ее там.., но, увы…

Крылов опять задумался. Ему пришло в голову, что сидеть в конторе при данных обстоятельствах просто глупо. Чего доброго, этот неуравновешенный капитан Иванов и правда пришлет сюда своих держиморд. Единственная видимая причина, по которой следовало здесь находиться, это – объявление в газетах. Не зря же, в самом деле, он его давал? Но, во-первых, положа руку на сердце, он мало верил в успех этого предприятия, а во-вторых, существует автоответчик. Если Сева решит с ним связаться, то оставит какую-нибудь весточку. А он будет время от времени сюда наведываться и проверять, что появилось новенького. Вряд ли Иванов оставит здесь постоянную засаду. Если бы он имел подобные намерения, то оставил бы засаду с утра пораньше. А вот по дороге заскочить вполне может.

– Я думаю, Света, нам необходимо срочно осмотреть место происшествия, – решительно заявил он терпеливо ждавшей его решения посетительнице.

– Конечно, я тоже так думаю.

Она вскочила на ноги. Крылов тоже встал.

– Тогда поехали, Света, – он взял со стола ключи от машины.

– Вы на чем собираетесь к нам ехать?

– На машине.

Он покрутил перед ней на пальце ключи.

– Может быть, лучше – на моей?

Она тоже предъявила вытащенные из сумочки ключи на фирменном брелке «Тойоты».

Крылов был несколько озадачен.

– А как я назад доберусь?

– Я вас с удовольствием отвезу туда, куда вы пожелаете.

– Возможно, мне придется много ездить по городу. Посетить собачников, может быть – давать объявления в газетах, еще что-нибудь…

– Я вас буду возить. Папа недавно купил мне новую машину, и мне еще не надоело на ней кататься. Потом, на улице – жара. В моей машине есть кондиционер, а в вашей «шестерке» – вряд ли.

– Это верно, – вынужден был согласиться Крылов.

Он положил ключи туда, где они обычно лежали, в ящик стола Житкова, и повернулся к выходу, где его уже ждала очаровательная спутница.

Проходя по вестибюлю рядом со Светой, Крылов не без самодовольства ловил на себе завистливые взгляды встречных мужчин.

– Эй, господин-товарищ! – услышал он окрик паренька-лоточника.

Оглянувшись, Сергей увидел, что тот знаками усиленно подзывает его к себе.

– Идите, Света, я вас сейчас догоню, – сказал он и свернул к газетному лотку.

– Чего тебе? – спросил он у паренька.

– Сдачу возьмите, – сказал тот и, скабрезно улыбнувшись, добавил, доверительно понизив голос:

– Классная телка у вас, ничего не скажешь.

– Но-но, – забирая деньги, строго осадил его Крылов, польщенный в глубине души, – попрошу без фамильярностей. В школе учишься?

– Да, в десятый перешел, – струхнул лоточник.

– Как учишься-то?

– На тройки, – честно признался тот.

– Вот и нечего без толку таращиться, а то глаза выскочат. Имей в виду: такие женщины спят только с отличниками.

Глава 19

Шикарная спортивная «Тойота» была припаркована прямо напротив входа в здание на противоположной стороне улицы. Что более всего поразило воображение Крылова, так это то, что она была сиреневого цвета.

«Интересно, она платье подбирала под цвет машины или наоборот?» – подумал он, усаживаясь на роскошное кожаное сиденье.

Сила, с которой он был вдавлен в кресло при разгоне, показала, что количество лошадиных сил под капотом «Тойоты» значительно превышает пределы разумной достаточности. Это был тот самый случай, когда автомобиль был не средством передвижения, а вопиющей роскошью.

Средством передвижения была его «шестерка».

Подумав это, он почувствовал какой-то дискомфорт. Что-то произошло сегодня, связанное с его машиной, чего произойти вроде бы не должно было.

– Как я полагаю, ваша Мими – сучка? – спросил он, чтобы поддержать светскую беседу.

В машине с плотно закрытыми затемненными стеклами было действительно прохладно.

– Девочка, – несколько обиженно ответила Светлана, беспардонно подрезая черную «Волгу».

– Что вы сказали? – переспросил Крылов, ошеломленный смелостью этого маневра.

– Я про Мими говорю, что она – девочка, – пояснила Светлана, сняв правую руку с руля и доставая из «бардачка» пачку сигарет.

При этом ее и без того короткая юбка задралась еще выше. Внимательно наблюдавший за этой сценой Крылов окончательно утерял нить беседы.

– Вы хотите сказать, что ваша сучка – девочка? – стараясь придерживаться светского тона, спросил он.

Света, ничего не ответив, с удивлением посмотрела на него. Озадаченный ее молчанием, он внезапно осознал двусмысленность своего вопроса и очень смутился.

– Простите, я не это имел в виду.

– А что? – холодно поинтересовалась она, доставая сигарету из пачки.

В самом деле, что? Он забыл, с чего, собственно, начал эту беседу.

– Вы не дадите мне прикурить?

Ее то ли упрек, то ли вопрос окончательно выбил его из колеи. Он стал лихорадочно искать по карманам зажигалку. Нашел и дал ей прикурить. Они опять замолчали.

– Какой она породы – ваша Мими?

Он решил поговорить на более нейтральную тему, оставив половой вопрос в покое.

– Болонка, – коротко ответила Света.

– Какой масти?

– Светленькая.

– Как вы? – попытался он пошутить.

– Светлее.

Она слегка улыбнулась.

– Особые приметы?

– Красный бантик на голове.

Ему пришло в голову, что она отвечает на его вопросы как-то рассеянно. Словно она в какой-то мере утратила интерес к поискам этой чертовой собаки. Странно, не из-за его же неудачного вопроса?

– Ну вот, мы почти приехали, – сказала Светлана, сворачивая с шоссе на узкую асфальтовую дорожку, ведущую к высоким кованым воротам. Выходить из машины не пришлось; она нажала кнопочку на пульте, и ворота медленно открылись.

– Может быть, сразу пойдем на то место, где вы ее потеряли? – предложил Крылов.

– Сначала давайте зайдем в дом.

– Зачем?

– Я вам покажу ее фотографию. Заодно можете выпить чего-нибудь холодненького.

Выйдя из прохладного салона машины на жару и солнцепек, они поднялись на крыльцо.

Достав из сумочки ключи, она отперла дверь и впустила Крылова в полумрак здания.

Он вошел, ощущая смутное, но все усиливающееся беспокойство.

Ключи, что-то связанное с ключами. Да! Действительно, ключи!

Он внезапно понял, что его смущало. Показывая ему свои ключи, она сказала, что в ее машине есть кондиционер, а в его «шестерке» он скорее всего отсутствует. Откуда она узнала, что он ездит на «шестерке»? По ключам это определить невозможно. Значит, она что-то о нем уже знала? И это при ее, как она выразилась, непрактичности? Что-то здесь не клеится. Кажется, он попал в ловушку.

Глава 20

Самолет приземлился в аэропорту города Желтогорска без четверти двенадцать. Пока он маневрировал по аэродрому, пока подошел автобус, прошло еще около четверти часа. Хорошо еще, что багажа как такового у Житкова с Хохловым с собой не было. У Житкова его заменял видавший виды желтый кожаный «дипломат», а у Хохлова – черная матерчатая сумка с широким ремнем, позволявшим носить ее на плече.

Выйдя из здания аэровокзала на широкую площадь, они устроили небольшое совещание.

– Ну что? Рванем по домам? – спросил Хохлов своего шефа, практически не сомневаясь в ответе.

В самолете они провели около пяти часов.

И хотя кресло «Як-40», ввиду его чрезмерной малогабаритное™, отнюдь не самое лучшее место для отдыха, более всего их утомили две промежуточные посадки и связанные с ними минуты бесцельного блуждания в незнакомых аэровокзалах.

– Да, неплохо бы сейчас залечь на что-нибудь такое, где можно было бы вытянуть ноги, – мечтательно заметил Житков. – Да и перекусить бы не мешало.

– Ну, так вперед, к дивану! – воскликнул Хохлов. И деловито уточнил:

– На моторе или автобусом?

– Давай на всякий случай позвоним в контору, – неожиданно, и в первую очередь для себя, предложил Житков. – Чтобы потом спать спокойно.

– Давай, – уныло согласился Хохлов.

Они подошли к будочке, торгующей транспортными талонами, и Житков купил два телефонных жетона. Чтобы позвонить, им пришлось вернуться в здание аэровокзала. И это было неплохо – жара стояла просто египетская.

– Ну что? – спросил Хохлов, после того как его спутник набрал нужный номер. – Молчит?

Житков одобрительно усмехнулся:

– Говорит. Да еще как говорит. С выражением. Прямо как Зиновий Гердт.

Неожиданно он произнес:

– Сергей, возьми трубку. Это я, Житков.

Не дождавшись ответа, он сам ее повесил.

– Автоответчик купил, – объяснил он свое поведение, – но самого, похоже, в конторе нет.

– Ну так что? По домам? – с надеждой повторил свой вопрос Хохлов.

– Давай так, я все-таки заеду в контору, а ты езжай домой. Отдыхай.

– О-о! Бог ты мой, – простонал Хохлов, проклиная педантичность и упорство своего шефа, – поехали уж вместе.

– Тогда пошли скорее, наш автобус подошел.

При подходе к зданию они увидели на стоянке знакомую машину.

– Либо Сергей в конторе, либо с ним случилось нечто ужасное, – насмешливо прокомментировал Хохлов данное обстоятельство.

– Не каркай, – серьезно заметил Житков.

Поднявшись к себе в офис и обнаружив его пустым, они отреагировали по-разному. Хохлов устало опустился на стул и налил в стакан воды из графина. Житков стал внимательно оглядывать помещение.

– Пить хочешь? – спросил Хохлов. – Вода еще холодная.

– Да, – согласился Житков, показывая на мокрые пятна на ковровом покрытии, – он здесь был совсем недавно.

– Ну и что? Видишь, пятен крови и расчлененных трупов нет. Мало ли где он может болтаться?

– Давай прослушаем автоответчик.

– Ну давай. Ты знаешь, как им пользоваться?

– Разберемся как-нибудь.

Разобрались быстро. И вскоре с интересом слушали эпохальную речь капитана Иванова.

– Кто этот Цицерон? – поинтересовался Хохлов, незнакомый с оратором.

– Капитан Иванов из уголовного розыска.

– Мне кажется, Сергей довольно своеобразно выполнил твое напутствие, – заметил Хохлов. – Мне редко приходилось наблюдать милиционеров в такой ярости, как этот капитан.

– Возможно, у него были для этого самые серьезные основания.

– У капитана?

– У капитана – само собой. Я имею в виду Сергея.

– Во всяком случае, ясно, что он влип в какую-то историю.

– Да. И, судя по откровениям капитана, дома его тоже нет.

– Где же его искать?

– Пока не знаю. Но ясно, что Иванов в этом деле нам не помощник.

– Уж это точно.

– Давай пока здесь концы поищем. Что там Иванов говорил о каком-то объявлении?

– Черт его знает. Но смотри, шеф, тут какие-то газеты разбросаны.

– Вот и давай их просмотрим. Будем искать самое идиотское объявление.

Долго искать не пришлось. Только одно из объявлений было повторено во всех трех изданиях. Кроме того, там фигурировал номер их телефона.

– Ты что-нибудь понимаешь? – спросил Хохлов, прочитав странный текст в третий раз.

– Не особенно, – честно признался Житков.

– Давай искать дальше.

– Давай. Кстати, ты не вынимал перед отъездом книгу с адресами и телефонами? Чего это она на столе валяется?

– Вынимал. Я переписывал оттуда екатеринбургские телефоны твоих знакомых ментов.

Но я точно помню, что положил ее обратно.

– Верю. На тебя это похоже. А вот твой приятель чрезмерной аккуратностью не страдает.

– Хочешь сказать, что он ее доставал?

– Не сама же она из ящика выпрыгнула.

– И что нам это дает?

– Не знаю, может быть, и ничего.

Житков сел за стол, взял амбарную книгу и стал медленно перелистывать страницы. Ничего примечательного, кроме неровно оторванного клочка бумаги, ему обнаружить не удалось. Вернувшись на страницу с клочком бумаги, он спросил Хохлова:

– Это не ты оставил?

– Нет, – уверенно ответил тот, – и могу точно сказать, что, когда я ее листал, этого клочка там не было.

– Значит, Сергей записывал какой-то номер или адрес с этих двух страниц.

– Да их здесь с полсотни, если не больше.

Не говоря ни слова, Житков достал из ящика стола лупу, взял амбарную книгу и подошел к окну. Там он стал вертеть книгу, подбирая удобный угол освещения. Потом стал внимательно рассматривать страницы через лупу. Через минуту он крикнул Хохлову:

– Записывай!

Тот схватил карандаш и клочок бумаги, найденный только что в книге.

– Готов?

– Готов.

– Первая цифра – два. Вторая – неразборчиво. Третья – шесть или восемь. Четвертая – ноль. Пятая – неразборчиво. Шестая – один или семь. Седьмая – неразборчиво. Записал?

– Записал. Это что? След от карандаша?

– Да, он записывал номер, положив листок прямо на страницу книги. И на ней, естественно, кое-что отпечаталось.

– И ты думаешь, что с помощью двух точных цифр мы сумеем догадаться, кому он звонил?

– Почему нет? Если есть из чего выбирать.

Житков взял у Хохлова листок и педантично стал сверять прочитанные им цифры с номерами телефонов на тех двух страницах, между которыми они нашли клочок бумаги.

Не прошло и пяти минут, как перед ними лежал коротенький список из двух фамилий.

Вторым номером в нем значился Леонид Демьянович Смолянский.

– Игорь, по-моему, Сергей покупал газеты в нашем вестибюле. Сходи, поговори с лоточником. Может быть, он запомнил, когда и с кем он выходил отсюда, – попросил Житков, взявшись за телефонную трубку.

– Сделаю, Павел Иванович, – откликнулся Хохлов, срываясь с места.

Поколебавшись секунду, Житков решил начать звонки со второго номера.

Глава 21

Крылов лихорадочно пытался найти правильное решение. Самое глупое, что он мог сейчас сделать, это броситься бежать. В ловушку он залез уже достаточно глубоко. И от неожиданности его оппоненты могут наделать глупостей.

Вряд ли его сюда привезли, чтобы убить, для этого есть более простые способы. Тут он вспомнил злополучного страхового афериста – Котова. Может быть, ловушка, в которую его заманили, это тоже работа таинственного Севы? Да, скорее всего газетное объявление сработало таким неожиданным способом. Но как они узнали, что опубликованный в объявлении номер принадлежит «Шерхану»? Автоответчик! Он же сам продиктовал все на автоответчик. Они позвонили, пока его не было, и все узнали.

Он застонал от обиды:

– О-о! Какой я идиот!

– Что вы сказали? – спросила Света, обернувшись к замешкавшемуся в прихожей Крылову.

– Я говорю, хватит валять дурака, Света. Где Сева? Пора нам с ним поговорить.

– Я здесь, – послышался насмешливый хриплый голос.

В проеме двери, ведущей в гостиную, появилась фигура крупного мужчины. В правой руке он держал короткоствольный револьвер какого-то чудовищного калибра.

– Проходи, легавый, проходи. Только не дергайся, не надо. Не вынуждай Светку мыть полы. Парень ты крупный, дырки моя пушка делает очень большие. Так что из тебя ведра два натечет, не меньше.

– Зачем мне дергаться? Ты же понял, что я знал, к кому еду. Если бы я не хотел, то и не приехал бы.

– Знал, не знал, сейчас на это наплевать.

Встань к стене лицом и руки положи на стену.

Крылов выполнил приказание.

– Светка, обыщи его.

Она тщательно выполнила приказание и коротко доложила:

– Оружия нет.

– Доставай все из карманов.

Она сделала и это, выложив содержимое карманов на столик.

– Руки за спину, – последовала следующая команда.

Пришлось выполнить и ее. На запястьях Крылова защелкнулись наручники.

– Теперь проходи в залу и садись.

Крылов прошел в гостиную и сел на краешек стула, откинуться на спинку ему мешали скованные за спиной руки. Сева и Света сели на диван напротив него и с интересом стали его разглядывать.

– Чего уставились? – не выдержал он.

– Ждем-с, – насмешливо ответил Сева.

– Чего-с?

– Как чего? – удивился Сева. – Ты же давал объявления в газетах. Что, мол, заинтересован в доказательствах моей непричастности.., и так далее. Ну, давай, излагай.

– Что?

– Доказательства эти. Что еще?

– Они существуют. У меня есть показания человека, который причастен к гибели милиционеров…

– Хватит трепаться… – вдруг резко оборвал его Сева. – Все и так знают, что их ухлопал этот сопляк, которого по телевизору показывали.

И нечего тут доказывать. Ты мне скажи, какого хрена ты в это дело сунул свой длинный нос?

– Я работал по просьбе отца этого парня…

– То-то я смотрю, что какая-то падла у меня под ногами крутится. Так это ты Либермана предупредил?

– Я, – честно признался Крылов, не видевший причин делать из этого тайну.

– И где он сейчас?

– Не знаю.

– Врешь!

– Правда не знаю. Прячется где-то у знакомых.

– Адрес!

– Еще раз тебе говорю, не знаю. Да и ничего тебе устранение Либермана не даст.

– Это еще почему? – угрюмо поинтересовался Сева.

– Потому что Либерман дал официальные показания с твоими приметами, опознал тебя по фотографиям, и ты только усугубишь свое положение…

– Где же вы с ним нашли мои фотографии? – зло спросил Сева.

– В милиции. Где еще? Скажешь, что их там нет?

– Нет, не скажу, – хмуро ответил Сева.

Крылов решил, что лед тронулся и Севе придется сдаваться на милость победителя. То есть на его, Крылова, милость. Иванов будет посрамлен, Смолянский – восхищен, а Житков – удовлетворен.

Он чувствовал душевный подъем. Потому что пережитые трудности и опасности придают дополнительную прелесть жизни, как приправы – основным блюдам.

Однако его ликование оказалось несколько преждевременным.

– Врет он все, папа. Не слушай его, – неожиданно вмешалась в разговор Света.

Крылов с удивлением обнаружил, что Света действительно Севина дочь. И это был не первый и, увы, не последний сюрприз, преподнесенный ему сегодня Светой.

– Что ты имеешь в виду? – с вновь обретенной надеждой повернулся Сева к дочери.

– Не был он ни в какой милиции. Наоборот, они его самого разыскивают. И обещают в тюрьму посадить. Я сама через дверь слышала, как на него какой-то мент орал в автоответчике. Он поэтому и удрал со мной оттуда, что боялся там оставаться. И к тому же мент его подозревает в убийстве Котова.

– Ну, – удивился Сева. – Это сильно меняет дело. Если, значит, ты вдруг, не дай бог, конечно, исчезнешь, то милиция не только по тебе не заплачет, но и Котова на тебя спишет.

– Не слушай ты ее! Она все перепутала. Капитан просто шутил.

– О-о! – вдруг удивленно воскликнул Сева, словно его осенила какая-то гениальная мысль. – А где Котов, там и.., короче, – посуровел вдруг он, – где ты прячешь этого слесаря-гинеколога пархатого?

– Кого-кого?

– Либермана! – рявкнул Сева.

– Я же тебе сказал, что не знаю.

– А кто знает?

Крылов промолчал.

Сева встал, подошел к нему, схватил левой рукой за волосы и потянул на себя, а правой – нанес короткий удар в лицо. Крылов упал на ковер. Он почувствовал, что его рот наполняется кровью.

Света наблюдала за происходящим со странной блуждающей улыбкой на порозовевшем лице. Ее прекрасные глаза возбужденно блестели.

– Вспомнил? – спросил Сева, наклонившись над пытающимся приподняться пленником.

Тот промолчал.

Удар ногой в живот заставил Крылова скрючиться на полу. Дыхание остановилось.

– Теперь вспомнил? – продолжал бесноваться Сева.

– Папа, я думаю, что теперь он какое-то время не сможет говорить, – спокойно пояснила Света, не вставая с дивана.

– Да, ты права, – неожиданно покладисто согласился тот. – Ладно, я пока разберу его вещички. Может, в них что интересное найдется.

Он подошел к столику и стал осматривать вещи Крылова. Единственная вещь, что привлекла его внимание, оказалась узким клочком бумаги с записанным на нем телефонным номером.

Глава 22

Валентин, приоткрыв тяжелую дверь, заглянул в кабинет Смолянского. Тот, сидя в широком кресле, читал Плевако.

– Леонид Демьянович.

– Что, Валентин?

– Можно ко мне сюда приятель придет?

– Зачем? Тебе скучно?

– Не в этом дело. Мне ведь экзамены нужно сдавать. Хотелось бы подготовиться. А у меня с собой ничего нет.

– Это тот, у которого ты до меня жил?

– Да, Суханов.

– Кажется, ему можно доверять, не так ли?

– Конечно. Свой парень.

– Я не возражаю.

– Так я ему позвоню?

– Звони конечно.

– Спасибо, Леонид Демьянович.

– Не за что, голубчик, не за что.

Валентин подошел к столу, чтобы воспользоваться стоящим на нем телефоном. В этот момент телефон зазвонил. Смолянский взял трубку:

– Адвокатская контора Смолянского, – четко артикулируя, представился он.

– Адвокатская? – переспросил хриплый мужской голос.

– Естественно, а вам, собственно, какая нужна?

– Э-э, такая и нужна.

– И что же вы хотели?

– Хочу с вами проконсультироваться по одному делу.

– Какого рода дело?

– Чего?

– Я спрашиваю, дело уголовное или гражданское?

– Да это как повернуть. Нынче ведь как?

Сегодня оно, кажись, гражданское, а завтра, глядь, уже уголовное.

– Это, конечно, так, но есть же некоторые определенные критерии…

– А вы сам-то, ваше степенство, по какой части?

– Я – по уголовной.

– Я скорее тоже по уголовной, – тяжело вздохнув, признался собеседник. – Да чего уж там.., точно уголовник. Можно не сомневаться.

– Как срочно нужна вам моя консультация?

– Очень срочно, ваше степенство. Край, как срочно. За срочность, само собой, будет отдельная доплата. Не сомневайтесь, ваше степенство, не обижу.

– Хорошо, приезжайте прямо сейчас.

– Один момент. Понимаете, ваше степенство, дело мое.., оно такое деликатное.., мне желательно, чтобы никто посторонний…

– О чем вы, любезный, толкуете? Я гарантирую полную конфиденциальность. Это просто само собой разумеется. Я, любезный, – адвокат, а не сорока-белобока! Стыдитесь, любезный!

– Прошу пардону, ваше степенство. Обмишулился по необразованности…

– Ну хорошо, – смягчился адвокат, – приезжайте. Я вас жду. Только скажите, как вас зовут?

– Э-э, Петров Иван Иваныч.

– Жду вас, Иван Иванович.

– А где вы обретаетесь?

– Записывайте адрес.

– Диктуй, ваше степенство…

Едва Валентин успел поговорить с Сухановым, который очень обрадовался звонку и обещал тотчас приехать с книгами и конспектами, как телефон зазвонил вновь.

– У нас тут прямо Смольный, – буркнул в очередной раз оторванный от любимого Плевако адвокат. Но в поднятую трубку четко продекламировал:

– Адвокатская контора Смолянского.

– Здравствуйте, Леонид Демьянович.

– Здравствуйте, мой дорогой Павел Иванович, весьма счастлив вас услышать, – радостно воскликнул Смолянский, узнав голос Житкова, которого очень уважал и ценил.

– Как поживаете?

– Вашими молитвами. А вы?

– Тоже хорошо.

– Вы по делу или как?

– Пока не знаю.

– А как узнать?

– Ответьте мне, пожалуйста, на один вопрос.., к вам случайно в последнее время Сергей Крылов не обращался?

– Как же, как же. Именно, обращался.

– И по какому поводу?

– О-о! Это целая история…

– Расскажите, пожалуйста.

– Она довольно длинная. Может быть, лучше это сделать при личной встрече?

Житков задумался. Конечно, личная встреча была бы предпочтительнее. Он взглянул на часы…

Сева положил телефонную трубку.

– Что же, доченька, – обратился он к Светлане, – придется мне навестить адвоката Смолянского. Сдается мне, что он-то знает, где сидит этот жидо-гинеколог. А? Падла легавая? – обратился он к Крылову.

Тот, поднявшись с ковра, опять сидел на, краешке стула. Отвечать Севе он не счел нужным. Да Сева и не нуждался в его ответах.

– Пока я к адвокату буду ездить, ты, доченька, присмотри тут за этим фраером. Я его на всякий случай в подвал отведу.

Сева подошел к Крылову и ткнул его в бок стволом револьвера:

– Вставай, чего расселся.

Подталкивая Крылова в спину, Сева подвел его к двери и открыл ее. Крутая узкая лестница вела вниз, в темноту.

– Шагай, – приказал Сева.

Крылов медленно пошел вниз, стараясь не упасть в темноте. Однако внезапно щелкнул выключатель, и внизу зажегся свет. Крылов оказался в просторном чистом подвальном помещении, в углу которого находился водогрейный котел, служащий для отопления дома.

Сева шел следом. За ним спускалась Светлана.

– Я его, пожалуй, к котлу пристегну, – объяснил Сева дочери свои намерения.

– Пристегни, – согласилась она.

– Ты его можешь порасспрашивать маленько, пока меня не будет. Может, и он адресок этого масона-гинеколога припомнит. Ты ведь умеешь это делать. Чтобы времени зря не терять.

Тут его никто не услышит. Пусть хоть оборется.

– Па-ап, – капризно протянула Светлана.

– Чего?

– Надень на него ошейник.

– Светка, кончай эти свои штучки! Дело надо делать. А не развлекаться.

– Ну па-ап!

– Отстань, говорю!

– Тогда не буду его допрашивать.

– Не капризничай, не время сейчас.

– А вот не буду, и все.

– Ну, черт с тобой, – вздохнул Сева и полез в какой-то сундук.

Покопавшись в нем, он вытащил ржавый металлический ошейник с приклепанной к нему толстой и длинной цепью.

Крылову казалось, что все в данный момент происходящее с ним совершенно нереально. Что он смотрит по телевизору неизвестный ему ранее фильм ужасов Хичкока. Что сейчас фильм прервется, начнут показывать рекламу жевательной резинки «Дирол» без сахара, и можно будет пойти на кухню, чтобы налить себе чашечку чая. Или открыть бутылочку пива.

– Нагнись, – рассеяв его мечты, приказал Сева своим хриплым голосом, держа Сергея на прицеле.

Крылов был вынужден повиноваться.

– Ты, дочка, сама надень, – сказал Сева, передавая ей ошейник, – а я его под пушкой подержу, а то как бы не кинулся.

Света взяла ошейник, сноровисто надела и закрепила его "на шее узника. Цепь она пропустила через скобу на топке котла, свободный конец обмотала вокруг водопроводной трубы на стене подвала и закрепила его приличных размеров висячим замком. Таким образом, она могла, подтягивая цепь к стене, ограничивать возможность передвижения Сергея.

– Порядок, – удовлетворенно заметил Сева, засовывая револьвер за брючный ремень.

После этого папаша и дочь вышли из подвала.

На прощание Светлана оглянулась и одарила Крылова лучезарной улыбкой, от которой по его спине побежали мурашки.

Глава 23

Подумав и еще раз взглянув на часы, Житков со вдохом отказался от приглашения Смолянского:

– К сожалению, Леонид Демьянович, время не позволяет. Расскажите в общих чертах, в чем суть вашего с ним дела.

Как Смолянский и предупреждал, скорого рассказа не получилось. К тому же Житков часто прерывал его уточняющими вопросами и кое-что был даже вынужден записать.

В заключение Житков предупредил:

– Леонид Демьянович, в поисках Либермана преступники могут выйти и на вас. Это маловероятно, но в принципе возможно. Поэтому прошу вас, спрашивайте, кто к вам пришел, и ни в коем случае не открывайте двери посторонним.

– Хорошо, Павел Иванович, я обязательно последую вашему совету, – покладисто согласился адвокат.

Распрощавшись со Смолянским, Житков, роясь в своей записной книжке, пояснил Хохлову:

– Кажется, наш приятель действительно впутался в тяжелое дело. Вообще-то он неплохо его начал, но ему просто не хватило опыта. И конец этого дела может оказаться очень печальным.

– И мы не сможем ему помочь? – с тревогой спросил Хохлов.

– Попытаемся, – лаконично ответил Житков, набирая очередной телефонный номер.

– А куда ты сейчас звонишь?

– В областное УВД, в отделение по угонам автотранспорта.

– Алло, – в этот момент ответила телефонная трубка.

– Здравствуйте, попросите майора Истомина.

– Я слушаю.

– Привет, Николай, Житков беспокоит.

Срочное дело.

– Слушаю вас, – сразу посерьезнел майор, понимавший: если сам Житков говорит, что дело срочное, то пора доставать из сейфа пистолет.

– Скажи мне, Николай, если покопаться в ваших картотеках, то что можно выудить о человеке с такими приметами: безусловно связан с автокражами и сопутствующим бизнесом; лет сорока – сорока пяти, высокий, плотный, черноволосый, с хриплым голосом; у основания большого пальца правой руки татуировка «Сева»; на этой же руке отсутствует безымянный палец; в его ближайшем окружении фигурирует высокая красивая блондинка лет не более двадцати…

– По имени Светлана, – закончил майор.

– Ее имени я не знаю, – признался Житков.

– Зато я их прекрасно знаю, – усмехнулся майор, – мне не надо и в картотеки заглядывать.

– Кто такие?

– Мужчина, Решетняк Всеволод Константинович, кличка Сева. Дважды судим. Трижды лежал на обследовании в психиатрической клинике, но то ли косил, то ли правда больной, так и не установили…

– А сам-то как думаешь?

– По-моему – псих натуральный.

– Ага, ну, давай дальше.

– Пару лет назад организовал банду по краже и реализации автотранспорта. Три месяца назад мы ее здорово потрясли, но его самого прижать не смогли. Сам он угонами не занимается. Его специализация – изготовление фальшивых документов и реализация краденого.

У него обширные связи, особенно на Кавказе.

– Понятно. А блондинка?

– Его родная дочь. Вот она действительно сумасшедшая. По моим последним данным, она лечится в психиатрической клинике.

– Уже не лечится, – буркнул Житков, – либо выписали, либо сама сбежала.

– Может быть, и выписали. Это такая артистка… Сара Бернар. Когда она захочет, то может сыграть роль абсолютно здорового человека.

Я, конечно, не психиатр…

– Вот тогда и не надо углубляться, – не слишком вежливо прервал его Житков. – Давай вернемся к фактам.

– Давайте, – без обиды согласился словоохотливый майор.

– А где ее мать? Что с ней?

– Та тоже была с большим приветом. Через полгода после рождения дочери покончила жизнь самоубийством. И весьма оригинальным способом.

– Это каким?

– Она опасной бритвой вскрыла себе вены, перерезала горло и спрыгнула с переходного моста на железнодорожный путь.

– Я полагаю, реанимобиль ей не потребовался?

– Нет, потребовались совковые лопаты. Она спрыгнула прямо перед тепловозом скорого поезда.

– Интересно. А теперь самое главное, Николай. Где они сейчас обитают?

– Месяц назад Решетняк жил в арендованном им доме где-то в Поливановке. Точно я не знаю, но могу уточнить.

– Когда тебе перезвонить?

– Минут через семь-десять.

– Не прощаюсь.

Крылов полагал, что теперь его трудно будет чем-нибудь удивить. Но он опять ошибся. Когда на лестнице появилась Светлана, у него отпала побаливающая после удара Севы нижняя челюсть.

На ней были высокие черные сапоги на высоких же каблуках, черный кожаный бюстгальтер с металлическими нашлепками и черные кожаные штанишки с металлической «молнией» спереди. В руках она держала черную кожаную плетку.

– Ты рад меня видеть, пупсик? – лучезарно улыбаясь, спросила она.

– С чего бы это мне радоваться?

– Но ведь ты так разглядывал меня в конторе.., а потом в машине.., хочешь, я совсем разденусь?

– Еще чего. Простудишься, не дай бог.

Улыбку на ее лице сменила гневная гримаса.

– Ты плохой мальчишка! Я тебя накажу.

Приближаясь к нему, она подняла плеть.

Крылов постепенно отступал, пока не уперся спиной в холодный чугун котла. Он решил дождаться, пока Светлана приблизится к нему, а потом ударить ее ногой так, чтобы отключить надолго, и попытаться освободиться от наручников и ошейника.

Словно прочитав его мысли, Светлана подошла к трубе и выбрала слабину цепи так, что Крылов был почти прикован к котлу. Приблизившись к нему, она рванула его новую летнюю рубашку и разорвала ее пополам.

В том положении, в каком он сейчас оказался, Крылову было очень трудно нанести задуманный удар, но он попытался это сделать. Ничего путного из этого не получилось: Светлана словно ожидала нечто подобное и легко, словно козочка, отскочила от него. Попытка Сергея дотянуться до ускользающей добычи привела к тому, что ошейник врезался ему в горло, вызвав сильную боль и кратковременное удушье. Крылов закашлялся.

– Ты очень нехороший мальчик, – сердито произнесла Светлана, и ее плеть со свистом опустилась на его обнаженную грудь.

Услышав звонок в прихожей, Смолянский подошел к входной двери и дисциплинированно, как учил его Житков, спросил:

– Кто там?

– Это я, Кирилл Суханов. Мне Валентин звонил.

– Да, да, сейчас открою.

Смолянский начал отпирать многочисленные запоры и вскоре, открыв дверь, впустил Суханова.

– Здравствуйте, – вежливо поздоровался он.

– Приветствую вас, молодой человек.

– А где Валентин?

– Он в своей комнате. Поскольку он здесь инкогнито, так сказать, я не рекомендовал ему выходить из нее, когда ко мне кто-нибудь приходит.

– Понятно, а где это?

– Я вас провожу. Пойдемте. Позволю себе заметить, что эта рекомендация распространяется и на вас. Не обессудьте.

Проводив Суханова, радостно встреченного заскучавшим Валентином, Смолянский вернулся к чтению речей Плевако. Необходимо было как следует подготовиться к грядущему выступлению в суде присяжных.

Глава 24

Не теряя времени, пока майор Истомин наводил справки, Житков связался с капитаном Ивановым.

– А-а, здравствуйте, Павел Иванович! – обрадовался тот. – Я давно вас поджидаю. Тут ваш сотрудник в ваше отсутствие такого наворотил…

– Алексей, я все знаю. И, смею надеяться, знаю побольше тебя. Дело даже серьезней, чем ты думаешь.

– А что еще случилось?

– Пока ничего, но вот-вот случится.

– Что от меня требуется?

– Необходимо срочно брать убийцу Котова.

Готовь ордер на арест и обыск. Он рецидивист, так что с этим проблем не будет.

– Кто он такой?

– Решетняк Всеволод Константинович.

– Адрес?

– Где-то в Поливановке, точно я буду знать через пару минут. Готовь людей, я за тобой сейчас заеду. Это почти по пути. Адрес впишем по дороге. Возражения есть?

– В принципе арестовать Решетняка – дело хорошее. Но мне, Павел Иванович, начальство за Лемешева житья не дает. А ваш сотрудник, не к ночи будет помянут,..

– После ареста Решетняка я лично за ручку приведу к тебе Лемешева. Ты мне, я надеюсь, на слово веришь?

– Конечно, Павел Иванович.., а когда после ареста?

– Сразу, Алексей. Как только, так сразу.

– Понял, Павел Иванович. Трех человек хватит?

– Если с автоматами и в бронежилетах, то хватит. Может быть, еще и останется.

– Понял, возьму пять. Больше все равно нет. Так я вас жду.

– Еду.

Навалившись на цепь, Светлана душила прижатого к котлу Крылова, с маниакальной монотонностью повторяя:

– Ты плохой мальчик, ты плохой мальчик…

Когда она отпустила цепь, Крылов не смог удержаться и рухнул на колени. Подойдя к нему с большими садовыми кожницами, Светлана стала резать вдоль и поперек его одежду. К тому времени, когда, шатаясь, он нашел в себе силы подняться с колен, он был практически голый.

– Ах ты, сучка, – прохрипел Крылов из последних сил.

– Почему? – удивилась Светлана. – Ты хочешь поиграть в собачки? Здорово! – от радости она захлопала в ладоши. – Ты будешь Мими.

– Чего-чего? – не понял Крылов.

– Я же тебе говорила. Неужели ты не помнишь? У меня пропала Мими.

– Я-то здесь при чем?

– Теперь ты будешь Мими.

– Нет уж, спасибо. Я лучше поищу старую Мими.

– Ее уже нет, – грустно сообщила Светлана. – Папа закопал ее во дворе. Наклони голову.

– Зачем?

– Я привяжу тебе бантик.

– Еще чего.

Плеть свистнула в воздухе и опустилась на голое плечо. Крылов вскрикнул от боли.

– Собачки должны быть послушными. Наклони голову, Мими.

Крылов наклонил голову. Собрав волосы на его макушке в пучок, Светлана перевязала его красным бантиком.

– Вот теперь ты красивая собачка. Сейчас мы пойдем с тобой гулять. Вставай на колени.

Видя, что «Мими» замешкалась, Светлана хлестнула ее по спине.

Пришлось опуститься на колени.

– А теперь полай.

– Что?

Удар плетью.

– Собачки не говорят. Они лают. Голос, Мими!

– Гав, гав, – испытывая отвращение к самому себе, пролаял Крылов.

– А теперь пойдем гулять.

Светлана взялась за цепь и стала таскать его вдоль котла. Он едва успевал перебирать коленями, чтобы ошейник не врезался в горло.

За те две минуты, которые остались до звонка майору Истомину, Житков пытался объяснить Хохлову сложившуюся ситуацию.

– Видимо, лишившись в своей банде угонщиков, Решетняк решил несколько видоизменить ее деятельность. Он перешел на аферы со страховкой. В этом случае угонять было ничего практически не надо, а вся старая схема с переоформлением документов и продажей машин прекрасно работала. Скорее всего это была временная схема, призванная финансово обеспечить набор новых угонщиков. Так или иначе, но эта система прекрасно работала под прикрытием этих двух несчастных сержантов, пока не вмешались сначала Лемешев-младший, а затем и Сергей.

– И Решетняку пришлось срочно заметать следы?

– Да. И действовал он, надо отдать ему должное, решительно и безжалостно. Я думаю, труп Потемкина тоже отыщется рано или поздно…

Зазвонил телефон. Житков взял трубку.

– Да.

– Павел Иванович, это Истомин. Я решил сам позвонить.

– Ну что?

– Записывайте адрес…

Через минуту оба сыщика опрометью кинулись к своей машине.

Глава 25

Светлана сидела на стуле, широко расставив ноги. Ее глаза горели безумным блеском. Щеки стали пунцовыми.

– Мими, ко мне, – приказала она свистящим шепотом.

Крылов, плечи и спина которого саднили, исполосованные плеткой, на коленях подполз к своей мучительнице. Длины цепи едва на это хватило.

– Хорошая ласковая собачка должна лизать свою мамочку, – объяснила Светлана. – Лижи мне ногу.

Предвидя неповиновение, она подняла плеть.

Крылов вяло лизнул ее в голую коленку.

– Еще. Выше. Еще выше, – следовали команды.

– Открой «молнию», – последовал наконец очередной приказ.

– Как же я открою, если у меня руки связаны, – закричал Крылов.

В ответ он получил еще один хороший удар плетью.

– Собачки не говорят, собачки только лают.

У собачек не бывает рук, они все делают зубами. Ну!

Подцепив языком, а потом зубами язычок «молнии», он осторожно потянул его вниз. Щель в штанишках с сухим треском разошлась, открыв.., то, что и должна была открыть.

– Что должна делать ласковая собачка? – вкрадчиво спросила Светлана, поднимая плеть.

Услышав очередной звонок у входной двери, Смолянский, отложив книгу, повторил привычную уже процедуру.

– Кто там?

– Это я, ваше степенство, Петров. Я вам звонил недавно, – сообщил знакомый хриплый голос.

– Иван Иванович?

– Да, он самый, Иван… Иваныч.

– Одну минуту, я сейчас вам открою.

Отперев дверь, Смолянский впустил своего нового клиента – высокого, плотного, черноволосого мужчину.

– Проходите, Иван Иванович, за мной, в кабинет.

Смолянский пошел вперед, показывая дорогу.

– Вы один? – спросил его клиент.

– Не беспокойтесь, нам здесь никто не помешает.

– Это хорошо.

– Присаживайтесь, прошу вас, – предложил Смолянский, показав рукой на стул.

Сам он сел в свое любимое кресло.

– В чем же ваша проблема, Иван Иванович? – с приветливой улыбкой обратился он к посетителю.

– Какие там проблемы? Так, пара пустяков.

– И все-таки?

– Для начала расскажи-ка ты мне, ваше степенство, где прячешь этого стоматолога-гинеколога, Либермана?

– Что? Да как вы смеете…

– Молчать! – рявкнул клиент, вскакивая со стула и хватая Смолянского за грудки.

Приподняв адвоката из кресла и встряхнув его пару раз, так что с того соскочили очки, он прокричал:

– Будешь говорить, или тебе горячий утюг к заднице приложить?

– Утюг, – твердо ответил адвокат…

– Слушай, Валек, – насторожился Суханов, – что-то там у Леонида Демьяновича шум какой-то подозрительный.

– Да? Что-то я ничего не слышу, – прислушавшись, ответил Валентин.

– Может, показалось, – согласился Суханов.

– Да ведь он все равно не велит выходить, когда у него посетители. А только что вроде я звонок слышал.

– Я тоже слышал. Это точно.

Оба опять погрузились в чтение конспектов.

– Слушай, опять какой-то грохот, – встрепенулся Суханов.

– Да, теперь я тоже слышал.

– Может, выйдем посмотрим?

– Так не велел же.

– Может быть, его там убивают, а мы здесь сидеть будем, как идиоты?

– Скажешь тоже, – возразил Валентин. – Я свою долю приключений на всю жизнь уже получил.

– А я – нет. Может быть, пойдем посмотрим потихоньку, в щелочку?

Валентин пожал плечами:

– Давай.

Приблизившись к двери своей комнаты, он осторожно открыл ее и вышел в коридор. Там уже более отчетливо были слышны звуки громкого, хриплого, грубого мужского голоса. Голос явно не принадлежал хозяину квартиры. Приблизившись к двери в кабинет, Валентин осторожно приоткрыл ее и заглянул в образовавшуюся щель. То, что он увидел, заставило его распахнуть дверь и ворваться в кабинет.

Грузный черноволосый мужчина, который, прижав хозяина к столу, душил его, обернулся на звук шагов Валентина. Бросив адвоката, он сунул руку в карман и выхватил оттуда короткий, массивный револьвер. Воспользоваться им он, однако, не успел. Валентин ногой исхитрился выбить револьвер из его рук. Бандит попытался схватить Валентина за шиворот, но тот сумел увернуться и нанес ему удар ногой в грудь.

Бандит крякнул, закачался, но устоял. Валентин повторил удар, но бандит, отразив его рукой, бросился всем телом на соперника. Оба, упав, покатились по полу.

В партере черноволосый чувствовал себя явно увереннее Валентина. Он был сильнее и тяжелее его. Не прошло и десяти секунд, как бандит уселся на Валентина верхом и стал душить его, не обращая внимания на тщетные попытки того вырваться.

Во время схватки Суханов, сохраняя хладнокровие, ждал удобного момента, чтобы вмешаться. Сначала он пытался подобрать револьвер грабителя, но тот отлетел под набитый книгами шкаф, и быстро достать его оттуда не представлялось возможным.

Когда бандит сел на Валентина верхом и стал его душить, стало ясно, что далее откладывать вмешательство было неблагоразумно.

Суханов взял в руки самый тяжелый из всех окружающих его предметов, а это был том «Избранных речей выдающихся русских адвокатов конца девятнадцатого – начала двадцатого века», высоко поднял его над головой и с грохотом опустил на черноволосую голову нападавшего. Тот безвольно повалился на бок и затих.

Так адвокат Плевако внес еще один вклад в дело установления в России законности и правопорядка.

Крылов опять хрипел, притянутый цепью к котлу. Светлана совсем осатанела. Взгляд ее стал совершенно безумным, из уголка рта потекла слюна. Она щелкала в воздухе садовыми, острыми как бритва ножницами и без интонаций монотонно бормотала:

– Ты сказал, что Мими – сучка, ты сам так сказал, что Мими – сучка, а Мими – это ты, значит, ты сучка, значит, тебе нужно отрезать то, что мешает тебе быть сучкой, значит, я сейчас это тебе отрежу…

– Уйди, сволочь! Отстань! – кричал Крылов, отбиваясь ногами из последних сил.

– Не хочешь по-хорошему? Будет хуже, – пробормотала Светлана и, отложив ножницы, пошла в угол подвала.

Поковырявшись там с полминуты, она вернулась с огромным топором-колуном на длинной прямой рукоятке.

– Будешь дрыгать ногами, я их тебе отрублю…

– Отстань, сволочь!

– Будешь ногами дрыгать?

– Не буду.

Она отложила топор и снова взялась за ножницы. Как только она приблизилась, Крылов пнул ее ногой, попав в бедро.

Светлана рассвирепела:

– Ты плохой, плохой мальчик…

Отбросив ножницы, она опять схватилась за колун.

Крылов понял, что наступают его последние минуты.

В это время дверь в подвал с треском открылась, и по лестнице кубарем скатился Житков.

Яростно взревев, Светлана бросилась на него с поднятым колуном. Легко уклонившись от этого грозного оружия, Житков захватил ее руку и заломил за спину. Колун с ужасающим грохотом упал на линолеум, покрывавший пол подвала.

– Кажется, мы успели вовремя, – заметил Житков, оглядев своего сотрудника.

По лестнице один за другим стали спускаться хорошо экипированные омоновцы. Бойцы были с автоматами на изготовку, в бронежилетах и касках-полусферах. Они, как по команде, полукругом выстроились перед котлом и разинули рты.

Вперед вышел возглавляющий это воинство капитан Иванов.

– Ну, Серега, – проникновенно начал он, – я на тебя, конечно, осерчал малость, но такого, как тебе, никому не пожелаю.

– Чего уставились, как бараны, – ожил наконец Крылов. – Голого мужика не видали?

Цепь снимите, идиоты! Дышать же нечем!

Двое омоновцев, чуть не уронив автоматы, кинулись освобождать страдальца. Остальные, опять как по команде, повернулись к Светлане, которой Житков связывал руки за спиной ее же плетью.

Их закрытые было рты опять, как по команде, открылись.

Эпилог

Как выяснилось, Решетняк, вследствие удара фолиантом по голове, получил серьезную травму – сотрясение мозга и повреждение шейного позвонка. Он стал сильно заикаться и большую часть времени проводит в тюремной больнице.

Его дочь тоже находится под надежным медицинским контролем. Недавно она была избрана королевой красоты психиатрической клиники.

Как это ни странно, но адвокат Смолянский тоже оказался в числе пострадавших в этой истории. Городская прокуратура, ознакомившись с материалами следствия по делу двух милиционеров, не предъявила Валентину Лемешеву никаких обвинений, квалифицировав его действия как допустимую оборону. И эпохальное выступление адвоката в суде присяжных пока временно отложено.

Сергей Крылов получил стойкое отвращение к крупным голубоглазым блондинкам с пышными формами. Впрочем, как и ко всем другим особам женского пола младше пятидесяти лет.

И только спустя три месяца он стал проявлять робкий интерес к миниатюрным кареглазым брюнеткам. По этой причине его ближайший друг Игорь Хохлов дал ему совет временно пожить в Монголии. И Крылов внимательно обдумывает этот совет.

Гинеколог Либерман так и не вышел из своего подполья. То есть на работу он, конечно, ходит, а вот живет все у той же приятельницы, у которой скрывался от супостата Возможно, его привлекает то, что приятельница эта – сирота и никто больше не претендует на высокое звание тещи гинеколога.

Труп Потемкина, как это и предсказывал мудрый Житков, очень скоро был обнаружен Он был закопан во дворе дома в Поливановке.

Судя по тому, что на его голове был завязан красный бантик, а также по некоторым другим признакам последние минуты жизни ему пришлось провести в качестве Мими.

Валентин Лемешев успешно сдал весеннюю сессию.