Глава 1

ЗАВТРАК В БИМСТРЕНЕ

Джейсон Куллинан, одетый в одни только потертые домотканые приютские джинсы, склонился над стоящим на подзеркальнике тазом для умывания и принялся тереть щеки. Этим утром вода была просто-таки ледяной.

Обтирая лицо теплым, пахнущим свежестью полотенцем – в императорском сане есть несомненные преимущества, подумалось ему, – Джейсон коснулся подбородка. Подбородок был колючим – а ведь он только позавчера брился. Юноша отбросил полотенце и взялся было за бритву с костяной ручкой, но, взглянув на себя в мутное зеркало, решил, что легкая небритость делает его старше.

Отдаленный смешок прозвучал в его голове.

«Принятая ответственность помогает росту бород».

Джейсон не улыбнулся.

«Твой отец засмеялся бы».

«Возможно».

Но он – не отец. Джейсон взглянул в зеркало. Из тусклого стекла – имперские стеклоделы недотягивали даже до приютского уровня, который в общем-то тоже был весьма средним – на него из-под копны каштановых волос в упор смотрели карие глаза. Позавчера У'Лен сказала, что он чем дальше – тем больше становится похож на императора. Есть в его взгляде что-то этакое, сказала она.

«Я ничего „этакого“ не вижу, – подумал он. – Ну, глаза. Ну, карие. Ну, смотрят…» Он обозрел себя в зеркале и покачал головой. Нет в нем ничего «этакого». Он не великан, каким был Карл Куллинан, подбородок Джейсона вовсе не столь решителен и тверд, как у его отца, да и отцовой абсолютной уверенности в себе в его повадке как-то не замечалось.

Он пожал плечами. Возможно, сам он и не видит, как изменился, зато видят все остальные. С его возвращением в Бимстрен многое изменилось. Его покои на третьем этаже замкового донжона стали, казалось, меньше. Да и весь замок как-то усох, пока его не было, хотя объяснить внятно, почему так кажется, Джейсон бы не смог.

Пальцы Джейсона коснулись шеи. Привычное ощущение кожаного шнурка с маленьким кристалликом-амулетом успокаивало. Дело было не в том, что он скрывал Джейсона от магического взгляда – в Бимстрене прятаться не так уж и нужно, а если здесь кто-то и придет по его душу, так на это есть гвардия, – нет, покой дарила его привычность. Кожа и кристалл не менялись.

«Тебя ждут. Спускайся скорей».

«Иду».

Прихватив с бюро свежую тунику, положенную там Элларой далеко за полночь, он натянул ее через голову и прошлепал босиком по ковру к двери, где давеча оставил сапоги. Задержался взглядом на метках-царапинах, поднимающихся вверх по темному от времени дубовому косяку – от кучки где-то на уровне его груди и до той, что была почти вровень с его взглядом. И еще две – совсем рядом, чуть выше.

Он прижался пятками вплотную к стене, приложил пальцы к косяку, потом повернулся – и увидел, что разница действительно есть: пальцы были в добром полудюйме над прежней отметкой.

Джейсон вытащил из ножен у пояса нож и отметил достижение.

Джейсон в семнадцать… Юноша выпрямился во весь рост.

«То ли будет в восемнадцать… Кстати, завтрак тебя уже ждет, а через час у тебя тренировка с Тэннети».

«Тренировка? Сегодня?» – Он сел на кровать и принялся натягивать сапоги. Через несколько дней он отбывает в Приют и Энделл. Если до сего дня он не стал лучше стрелять и драться – пара дней вряд ли что-то изменит.

«Чепуха. Твое мастерство с каждым днем растет, пусть и понемногу. Так что занимайся понемногу каждый день».

Справедливо. Сейчас он владеет мечом почти так же, как владел его отец…

«Но и этого порой бывает недостаточно – вспомни-ка… Ты должен привыкнуть решать проблемы мозгами, а не боем, Джейсон. Даже будь ты таким же мастером клинка, как Карл, – а это не так».

И это тоже верно.

Джейсон побежал вниз.

В прежние дни завтрак в Бимстрене проходил по принципу «прибежал-перекусил-убежал», хотя матушка всегда повторяла, что завтрак – главная еда дня, а У'Лен следила, чтобы он съедал все до конца, а не просто перехватывал на бегу пару-тройку кусков. Впрочем, для У'Лен, как говаривал отец, любое слово матушки – что заповедь Господня.

Что бы это ни значило. Еще один вопрос, который он никогда не сможет задать отцу.

Но сейчас – не прежние дни. Слишком многое переменилось в Бимстрене с тех пор, как вернувшийся Джейсон принес сюда весть о смерти Карла Куллинана. Матушка и Брен Адахан старались спрятаться за этикетом, скрыть за тщательным соблюдением церемоний, что смысл их жизнь потерян.

Мертв.

Когда Джейсон вошел – трапезная притихла. Юноша быстро поклонился дюжине собравшихся в зале людей, прошел во главу стола и сел в свое кресло – будто всю жизнь там и сидел.

– Прошу всех сесть, – произнес он. Матушка еще не спускалась, но за время ожидания все успеют рассесться.

Дория Перлштейн уже сидела; она не придерживалась придворных манер. Она приветственно улыбнулась ему от середины стола.

Джейсон улыбнулся в ответ. Как же все странно… Он знал – ей столько же лет, сколько отцу и маме, но, утратив свое воплощение целительницы Длани, она утратила также и все внешние признаки прожитых в нем лет. Впрочем, не до конца: глаза ее не были глазами двадцатилетней девчонки. То были глаза взрослой, много пережившей женщины.

– С утречком, Джейсон. – Тэннети заняла место справа от него. Повернув стул так, чтобы видеть всех собравшихся, сухощавая воительница с привычной подозрительностью обозрела застолье единственным глазом и, решив, что покуда тут убивать некого, откинулась на спинку.

Дробь каблучков, улыбка, брошенное всем «доброе утро» – сестра Джейсона Эйя влетела в залу, легко порхнула в кресло на противоположном конце стола и принялась протирать заспанные глаза; потом собрала волосы и стянула их узлом на затылке, сотворив некое подобие «конского хвоста». Одета она была в узкие кожаные штаны и свободную складчатую рубаху, белую до невероятия.

– Ездила верхом? – спросил Джейсон.

Эйя кивнула, потянулась за булочкой, макнула ее в мед и откусила добрый кусок.

– Катаюсь впрок – и намерена накататься надолго. – В Приюте Эйя была учительницей, и на обожаемую верховую езду ей никогда не хватало времени.

«Скажи ей, пусть лучше следит, что ест. По-моему, она начинает набирать вес».

«Ты этого не думаешь».

Эйя хмыкнула – Эллегон, должно быть, передал ей этот обмен мнениями – и повернулась к Брену Адахану, который, как всегда, устроился с ней рядом у конца стола.

– Мой маленький братец, кажется, считает, что я становлюсь старой и толстой. Дерзнешь поспорить с Наследником?

Брен Адахан медленно наклонил голову.

– В данном случае – да.

– Тебе видней, Брен, но пересядь сюда. Нужно кое-что обсудить перед советом. – Джейсон кивнул ему и указал на стул рядом с собой.

Тонкие губы холтунского барона раздраженно скривились, потом лицо его утратило выражение – и еще через миг на нем возникла легкая благодушная улыбка. Он кивнул, шепнул несколько слов на ушко Джейсоновой приемной сестре и, задумчиво почесывая небольшой порез на кончике решительного подбородка, пересел, куда показал Джейсон. Десятидневье назад Адахан сбрил бороду и теперь вынужден был бриться по два раза в день.

Джейсон старался скрыть, что Брен Адахан ему не по нутру. Возможно, дело в том, что Брен всего на какой-то десяток лет старше, а держится так, словно успел уже и мудрости набраться и всеобщее уважение заслужить.

«Несправедливо. Он и так слишком мало времени проводит с Эйей».

«Мне нужно кое о чем с ним поговорить. И хорошо бы успеть решить все за завтраком», – подумал в ответ Джейсон, прекрасно сознавая, что лжет самому себе. Пускай это правда – но причина-то не в этом. Джейсону просто не нравилось, как Брен Адахан смотрит на его сестру – словно хочет…

«А он и хочет. Людям это всегда нравится. И это совершенно естественно – Эллара доказала тебе это позапрошлой ночью. Твоя сестра старше тебя больше чем на десять лет и знает, что делает. И она намерена уступить ему – разумеется, на своих условиях. Так что оставь их в покое».

Джейсон покраснел. Эллара?.. То, что одна из фрейлин по ночам проскальзывает в его спальню, должно было быть тайной. Он не хотел, чтобы об этом сплетничали.

«Успокойся; я умею хранить секреты. Но отказываться от нее только потому, что я посвящен, глупо. Я читаю твои мысли с того времени, как ты родился. Если хочешь остаться один – просто попроси меня отключиться. Так всегда поступал твой отец».

«Я не хочу это обсуждать».

Раздался приглушенный смешок. Джейсон не был уверен – услышал он его ушами или лишь разумом. Брен Адахан тронул его за руку.

– Что с тобой?

– А? – Он тряхнул головой, приходя в себя. – Нет, ничего. Я просто говорил с Эллегоном.

Брен Адахан кивнул и взглянул вдоль стола – на два пустых места в дальнем его конце. Одно принадлежало Данагару, который только что вернулся из Нифиэна, где пытался выяснить, кто стоит за Кернатской резней. Хотя ничего толком он не узнал, путешествие его было куда более долгим и изматывающим, чем рассчитывал Карл Куллинан. Выглядел он так, будто потерял самое малое двадцать фунтов.

По настоянию Томена Джейсон поселил Данагара в комнате в главной башне и приказал спать подольше…

«И поправляться поскорей».

А вот то, что опаздывает Томен Фурнаэль, странно. Джейсона так и подмывало попросить Эллегона просветить его, но…

«Но это неправильно. Твой отец всегда запрещал мнепросвечивать родственников и друзей, и теперь я понимаю, насколько верными были его ощущения – по крайней мере вэтом случае. Или прижми Томена и заставь рассказать, в чем дело, или подожди, пока он расскажет сам».

Джейсон кивнул. С этим можно и подождать; сейчас есть еще одна проблема, еще одно подозрительно пустое кресло: матушкино.

Брен Адахан перехватил его взгляд.

– Уже поздно. Тебе стоит послать за ней.

Джейсон помотал головой.

– Нет. Мы начнем без нее. – Он повысил голос: – У'Лен, можно подавать.

Первый поднос У'Лен вынесла сама: вперевалочку подойдя к столу, толстуха водрузила поднос между Джейсоном и Бреном Адаханом и навалила Джейсону на тарелку гору овсяных оладий и кусок ветчины размером с кулак.

Джейсон спрятал улыбку.

– Мне столько не съесть, – заметил он.

– Съешь, и еще как. Если хочешь, можешь считать это обедом. Завтра ты уезжаешь, и я не желаю, чтобы, когда тебя убьют, в голове у тебя были мысли только о мерзкой походной жратве. Когда тебе отстрелят твою глупую башку, это случится не потому, что ты был слишком голоден, чтобы думать. Моей вины в этом, во всяком случае, не будет. – Она ухватила соусник с медом и щедро полила им оладьи – словно заливала водой огонь.

– Ступай и оставь меня в покое, – пробурчал Джейсон.

– Заткнись и ешь.

Он любил старую ворчунью – она приглядывала за ним, сколько он себя помнил, – но ни один из них не признался бы в этом прилюдно. У'Лен это бы не понравилось.

– Я уйду, когда ты начнешь есть. – Она скрестила руки на огромной груди. – Давай, начинай.

Он схватил вилку и кинулся в бой.

Остальные последовали его примеру; зал наполнился знакомым постукиванием приборов и шорохом негромких фраз, которыми обменивались за едой люди.

«Я начинаю тревожиться о маме. Пожалуйста, передай: «Все, кроме тебя, уже завтракают».

«Не хочу. В ее мыслях нет радости… Ладно, сейчас». – Мысленный голос смолк.

«В чем дело?»

«Не хочу говорить».

– В чем дело?!

Тэннети оттолкнулась от стола, потащила из кобуры кремневый пистолет… – но Дория остановила ее, коснувшись свободной руки.

Все уставились на него.

Юноша успокаивающе кивнул:

– Простите. Я просто говорю с Эллегоном.

«Пожалуйста». – В глубине души он знал, что скажет дракон.

«Она не у себя. Она в мастерской, склонилась на табурете и плачет. Опять. Она мне не ответит».

Он начал выбираться из-за стола, но заметил, что все глаза снова обращены на него.

Повисло долгое молчание; наконец Брен Адахан нарушил его.

– Прошу простить меня: совсем забыл сказать, что вчера вечером говорил с твоей матушкой. Она сказала, что ей надо кое-что сделать, так что она либо проспит завтрак, либо перенесет работу на раннее утро – тогда встанет и сразу пойдет в мастерскую.

«Он говорит: «Эту ложь я должен был тебе сказать. А теперь возвращайся к своим обязанностям – мы ведь договорились на этот счет».

– Договорились, – прошептал он.

«Тогда держи слово».

– В таком случае, – проговорил Джейсон Куллинан, – давайте все сядем и закончим завтрак.

Тэннети поместила пистолет обратно в кобуру, а себя – на стул, потом подцепила кусок ветчины и начала есть, словно ничего и не было.

Джейсон почувствовал благодарность. Он пытался управляться с проблемами, но порой казалось, что он не в состоянии управиться даже с самой их малостью. Завтрак прошел в молчании: трапезной явно недоставало раскатистого голоса Карла Куллинана.

Глава 2

АНДРЕА КУЛЛИНАН

Щурясь на ясное утреннее солнышко, Джейсон миновал отсалютовавших ему часовых и вышел на залитый светом двор. День был хорош, небо…

Это еще что?

– Кетол? Дарайн?..

Почему они на часах?

Опустив кремневый карабин к ноге, рыжеволосый Кетол добродушно осклабился.

– Доброго утра, государь.

Великан Дарайн отбросил со лба упавшую прядь и тоже приветливо улыбнулся; его великанская пятерня неторопливо скребла то ли окончание подбородка, то ли начало шеи. Воин был сложен, как медведь.

– Доброго утра, государь, – эхом повторил он.

– Что вы двое делаете на часах?

Кетол повел плечами.

– Да вот прогневили генерала прошлой ночью. – Высокий, ширококостный, он сжимал ружье рукой с выступающими, как орехи, костяшками.

– Чем это?

– Это все моя вина, государь. – На сей раз плечами пожал Дарайн. – Перебрал вчера вечером пива. Ну, и слегка подрался – в казарме.

Джейсон взглянул повнимательней. Левый глаз Кетола украшал огромный фонарь, костяшки левой руки Дарайна были содраны в кровь.

– Из-за чего?

Снова пожатие плеч.

– Да из-за одной городской шлюшки. Пироджиль в нее втюрился, а Лориаль начал его подначивать…

– Лориаль?

– Он из новичков, из Тирнаэля, – принялся объяснять Кетол. – Он и его три братца появились как раз перед тем, как императору и нам в Эвенор идти. Ну, сперва Пиро кинулся на Лориаля, а потом его братцы – на меня, когда я попробовал их растащить… – Он улыбнулся во весь рот. – Ну, да, называл я их свинячьими детьми и сукиными сынами – так это ж чтоб успокоились… А Дарайн всего-то и сделал, что пошвырял двоих на пол и придержал, пока мы с Пиро выясняли отношения с другой парочкой – по-честному, двое на двое.

– Ранены?

– Не так, чтоб очень. – Дарайн опять пожал плечами. – Пироджилю пару зубов вышибли, и лекарь сказал – ребро у него треснуло. Самое мерзкое – это что ему врезали по уху; Лориаль ему здорово съездил. А вот противнику Кетола повезло, что лекарь прибежал быстро – не то петь бы ему тенором. У моей парочки слегка побиты головы. Паукан приживил Пиро зубы, а остальное оставил как есть. Отбывать наказание будут все – не одни мы.

Джейсон кивнул. Валеран читал ему длинные лекции о казарменной дисциплине. То, что сделал Гаравар, было, во-первых, экономно, во-вторых – действенно: использовать немного волшебства, чтобы залечить по-настоящему серьезные раны, а остальные, в назидание, оставить саднить. Лучше запомнится. Но в каждом правиле есть исключения. Кетол, Дарайн и Пироджиль были спутниками его отца в последнем походе. – Я поговорю с Гараваром…

«Даже когда ты в короне, Джейсон, – ворвался в его мысли ровный голос Эллегона, – лучше тебе найти причину посерьезнее, чтобы приказывать Гаравару».

Джейсон кашлянул, прикрывая заминку, хоть и не был уверен, что это у него выйдет.

«Но…»

«Вот тебе и „но“. А теперь – иди к матери».

– Ладно, пока, – сказал солдатам Джейсон, понимая, что его промах вряд ли от них укрылся.

«Не укрылся, разумеется. Они поняли, что ты собирался сунуть нос в Гараваров монастырь. Но болтать об этом они не станут».

Джейсон сошел с дорожки и побежал по траве. День обещался хороший. С запада дул легкий ветерок, над головой в голубом небе парили чуть видные облачка.

Трава, колыхаясь под ветерком, щекотала щиколотки. Джейсон всей грудью вдохнул густой запах свежескошенного луга.

Так всегда бывает в дни мира. У людей появляется время и настроение думать о, к примеру, красоте газонов. И следить за ними. Даже у императорской власти есть границы: в мирное время можно запросто приказать, чтобы никто, кроме садовников, не топтал траву – но попробуй найди садовника в дни войны!

Юноша обогнул стену донжона и сошел с лужайки на камни плаца. С теплых камней навстречу ему поднялась громадная треугольная голова.

– Привет, Эллегон, – проговорил Джейсон, подходя к зверю. Отец говорил – Эллегон размером с автобус «грейхаунд», что для Джейсона всегда было загадкой. Автобус – это такая машина, но разве грейхаунд – не порода собак?..

Эллегон был огромен. Джейсон не мог себе представить пса такого размера.

«Доброе утро, Джейсон», – отозвался дракон.

С глубоким ворчанием он подобрал под себя сперва передние лапы, потом задние, поднялся и потянулся, трепеща кожистыми крыльями. Из ноздрей размером с небольшую тарелку взметнулись пар и дым.

Распахнулась пасть, явив взору частокол зубов в локоть величиной – и обдав Джейсона невыносимой вонью гнилого мяса и тухлой рыбы. Эллегон не был разборчив в еде.

Юношу замутило.

«Дыши в сторону, пожалуйста».

«Прости». – Заскрипев чешуей, Эллегон повернул массивную голову и дохнул огнем; вонь пропала.

Джейсон никогда не мог понять, почему другие боятся Эллегона. Это было то же самое, что бояться мечей Тэннети. Вселенная делилась на два сорта людей, и одни люди боялись других.

«Они просто боятся, что их съедят. Люди не любят меня, потому что я знаю слишком многое».

«И слишком во многое лезешь». Одно дело – не дать Джейсону выставить себя дураком перед Кетолом и Дарайном, и совсем другое – лезть в… личные дела.

«Повторяю: я этого не хотел», – сказал дракон, хотя Джейсон мог бы поклясться, что слышал приглушенное мысленное ворчание: «Вылитый отец. Слишком часто думает тем, что у него промеж ног, а не тем, что промеж ушей».

«А еще ты слишком много ешь… Ладно, идем к ней».

До северного угла было всего-то пара сотен метров – только пересечь плац, так что взлетать Эллегон не стал.

Джейсон шел быстро, дракон вперевалочку двигался следом.

Обычно люди стараются держаться подальше от работающих магов, и это вполне разумно. Мастерская Андреа Куллинан находилась в самом дальнем углу двора – а если бы не соображения безопасности, ее вообще стоило бы вынести в междустенье или даже за пределы Бимстрена.

Однако с безопасностью приходилось считаться – матушкина бимстренская мастерская, сколько себя помнил Джейсон, находилась в небольшом низком каменном домике в северном углу внутреннего двора.

Джейсон постучал в дверь. Никакого ответа.

– Мам, это я. Джейсон.

Ничего.

«Может, попробовать мне?»

«Нет. Лучше все же я сам».

Рука юноши на ручке дрожала.

Одной из главных заповедей, вынесенных им из детства, было – не мешать матушке, когда она работает. Это было одно из немногих правил, за нарушение которых грозила порка. Матушка так же не любила его пороть, как он не любил бывать выпоротым. Она говорила, что «не отвлекать мага» значит то же самое, что на Той Стороне – «не отвлекать водителя». Знать бы еще, что это такое…

В том-то и трудность в общении с пришедшими с Той Стороны – будь то родители, Уолтер Словотский или Дория Перлштейн: они вечно поминают вещи, понятные только лишь им одним. И дело не во всех этих машинах, самолетах и микроволновках (а кстати, что это? Доски, чтоб кататься на низкой волне?), а в том, что они слишком часто понимают и воспринимают все не так, как обычные люди.

Однако, хоть Джейсон и не понял сравнения, урок был затвержен накрепко и укоренился где-то на уровне подкорки. А потому решиться юноше было весьма трудно. Он знал, что на самом деле она не делает сейчас ничего опасного – Эллегон предупредил бы его.

«Правильно мыслишь».

И все же его рука дрожала. Проклиная предательски трясущиеся пальцы, он сжал ручку, медленно приоткрыл тяжелую дубовую дверь, скользнул внутрь и прикрыл дверь за собой.