Жизненный бумеранг

Париж! Как много в этом звуке для сердца русского слилось, как много в нем отозвалось! Я не случайно слегка перефразировал моего любимого поэта. Надеюсь, он бы на меня не обиделся. Думаю, Париж ему тоже нравился, хотя милее сердцу были, конечно, Россия и Кавказ.

Русские любили и любят Париж. Что-то есть для русской души дорогое и притягательное во Франции, манящее и завораживающее, далекое и в то же время близкое.

Феликс был русским человеком и Париж любил, а если учесть, что в этом городе жил его близкий друг Герман, а в настоящий момент еще и красавица Тина, то обналичивание части денег, полученных за субмарину, именно во Франции Чикаго чрезвычайно обрадовало.

Сделка состоялась. Подводная лодка была передана шейху Аль Абдул Рашиду, а он, в свою очередь, перечислил оговоренную сумму в американские, швейцарские и французские банки. Половина денег осела на счетах в банках Нью-Йорка и компенсировала финансовую потерю семьи Дженовезе с лихвой. А из пятидесяти миллионов долларов, причитающихся российской братве, тридцать осталось в банках Женевы, двадцать — в национальном банке Парижа. Полномочия перевести деньги из Франции в Россию взял на себя Чикаго. Хорошо, когда совпадает приятное с полезным.

Тина жила в Париже уже целый месяц. Она училась в Сорбонне и изучала право у лучших профессоров Европы. В Париже она не стала откладывать посещение клуба Германа в долгий ящик. Все координаты своего друга Феликс ей оставил и просил обязательно пообщаться с ним и Мариной.

Ровно через неделю после приезда Тина позвонила Герману, и они встретились в клубе. Клуб девушке очень понравился, и она частенько захаживала туда, тем более что сдружилась с обаятельной Мариной — подругой Германа. А если учесть, что Марина тоже училась в Сорбонне, у них было много общего.

Этим вечером Тина сидела в ресторане развлекательного комплекса «Русская звезда» в компании Марины и Оли. Девушки пили кофе и беседовали на разные темы. Как правило, эти темы в чисто женском кругу отличаются особым колоритом, охватывают немыслимое количество предметов: от новинок моды до шоу-бизнеса, от учебы в университете до сплетен из жизни кинозвезд, от кулинарии до обсуждения противоположного пола. Последняя тема наиболее злободневная.

Вот и в данный момент Тина с интересом рассказывала о своем отношении к Феликсу и о том, что очень по нему скучает.

— У этого молодого человека есть манера неожиданно появляться бог весть откуда. Он еще в первый вечер нашего знакомства назвался волшебником и, хоть я далеко не суеверна, что-то магическое в его личности присутствует. Как бы мне хотелось, чтобы сюрпризов с его внезапным появлением было как можно больше…

В это время Тина заметила, как изменились выражения лиц Оли и Марины. Глаза их округлились от удивления. Они смотрели на что-то за спиной девушки. Тина обернулась и обомлела.

За ее спиной стоял Феликс. Он широко улыбался своей голливудской улыбкой. Виртуозным движением фокусника Чикаго извлек из-за спины три алые розы и преподнес их удивленным девушкам.

Тина от изумления онемела. Первая от шока отошла Марина и, подойдя к Феликсу и поцеловав его в щеку, произнесла:

— Ну ты даешь, Феликс! Мы только что о тебе разговаривали. Легок на помине.

— Естественно, — засмеялся Феликс. — Вспомни дурака, как он тут же появится.

— Ну что ты. Зачем ты о себе так. Мы очень рады твоему появлению! — воскликнула Марина. — Просто так неожиданно! Такое совпадение! Присаживайся к нам.

Феликс ласково поздоровался с Олей и нежно обнял Тину. Как только он присел за стол, официант тут же принес шампанское «Мадам Клико» и разлил по хрустальным фужерам.

— Если позволите, я хочу произнести один кавказский тост, — с улыбкой сказал Феликс. — Жила одна маленькая, но очень смелая птичка…

— Птичка? — прыснула Марина, вспомнив тост из кинофильма «Кавказская пленница».

— Не перебивайте тост, милая леди… Это была другая, но тоже очень смелая птичка. Так вот, птичка несла в клюве ожерелье из прекрасных белоснежных жемчужин. Она поднималась все выше и выше к солнцу, пока палящие лучи светила не сожгли нить, связывающую жемчужины. И тогда все яркие, сверкающие, прекраснейшие жемчужины рассыпались по всему белому свету… — Феликс сделал небольшую паузу и продолжил свою речь: — Я хочу поднять этот тост за три очаровательные жемчужины, которые упали за наш сегодняшний стол. За вас, милые девушки!

Все весело чокнулись и выпили. После этого они еще долго общались, смеялись и пили шампанское. Феликс рассказывал удивительные и смешные истории, и дамы слушали его с большим удовольствием.

Через некоторое время к компании присоединился Герман. Он, встретив Феликса в аэропорту Шарля де Голля и проводив его к своему клубу, сразу же поехал наносить визиты знакомым банкирам, которые должны были помочь в решении перевода денег из Франции в Россию.

Сообщив Феликсу, что он успешно провел переговоры, Герман сказал, что процедура начнется завтра утром.

Пробыв в компании еще около часа, Феликс вместе с Тиной покинули клуб «Русская звезда», чтобы прогуляться по набережной Сены. Во время прогулки Феликс уловил какую-то печаль во взгляде Тины.

— Тебя что-то тяготит, принцесса? — поинтересовался Чикаго.

— Да нет. Все хорошо, Феликс. Я так рада, что ты приехал.

— Не пытайся обмануть чародея. Я интуитивно чувствую, что у тебя какие-то неприятности. Что-то с родителями?

— Да нет, у них все нормально. У мамы все хорошо. Папа, как и планировал, руководит кафедрой в Сорбонне. У него тоже вроде все нормально…

— Вроде?

— Я не хотела тебе об этом говорить, Феликс, но помнишь… — Девушка грустно опустила глаза. — Помнишь, я тебе рассказывала о своем старшем брате, который уже четыре года учится в Сорбонне?

— Да, помню. Это твой сводный брат, сын отца от первого брака.

— Да, именно.

— И что же с ним?

— Мне неприятно об этом говорить.

— Все же попробуй.

— Ты понимаешь, Стив, так зовут моего брата, хорошо учился в университете на кафедре экономики. Подавал надежды… А с недавнего времени увлекся наркотиками, причем очень сильно…

— Он сидит на игле?

— Да. Стив употребляет героин, и в больших количествах. Из университета его хотят отчислить, невзирая на авторитет моего отца. Когда мы узнали об этом пагубном пристрастии, отец договорился о его лечении в одной из самых хороших клиник.

— И что же?

— Так он уже почти неделю ошивается по разным притонам и не появляется дома.

— Да, видно, плотно присел на иглу, — грустно произнес Феликс, вспомнив, сколько бед, страданий и смертей принесли наркотики многим его друзьям.

— А вы пытались его искать?

— Да, конечно. Но безрезультатно. В Париже много притонов, и пока найти его не удалось.

— Так, — задумался Феликс и, немного поразмыслив, продолжил: — Знаешь что, девочка, принеси-ка мне завтра утром его фотографию. Я, конечно, ничего не обещаю, но чем черт не шутит…

Утром, получив фотографию Стива и решив днем все дела, связанные с переводом денег в Россию, Феликс подробно обсудил проблему Тины с Германом.

— Нет проблем, старик, — уверенно произнес Герман. — Знаю я одного умника, завсегдатая и знатока всех наркопритонов в Париже. Зовут его Жак, и он мне кое-чем обязан по жизни. К тому же он меня боится, как огня. Я думаю, Жак нам поможет.

— А мы найдем его сегодня?

— Без всякого сомнения. Он постоянно тусуется в диско-клубе «Куин», что на Елисейских полях. Ну да ты знаешь, мы там с тобой не раз зависали.

— Мы сможем его выцепить?

— Без всякого сомнения.

В полночь Феликс и Герман мчались на белом «Феррари» по Елисейским полям. Припарковав машину на втором ярусе подземного гаража, они поднялись на лифте к клубу «Куин».

Охрана у входа, узнав Германа, сразу расступилась, и друзья проследовали внутрь.

Огромный зал сверкал многочисленными разноцветными огнями и световыми эффектами. Из мощных динамиков, установленных повсюду, гремела ультрасовременная музыка, ставя под сомнение возможность сохранить целостность барабанных перепонок. На большой танцевальной площадке дергались в экстазе несколько сотен человек. В кабинках, за столами, в пелене дыма пили горячительные напитки люди, одурманенные громкой музыкой, спиртным и наркотическим кайфом. Это было одно из самых популярных тусовочных мест не только Европы, но и всего мира.

Друзьям пришлось долго блуждать по залу, прежде чем Герман заметил нужный объект. Это был тощий тип с мутными глазами, облаченный в модный обтягивающий свитер и кожаные штаны, с рыжей бородой и с большой золотой серьгой в правом ухе. Герман жестом подозвал его, и тот, сразу встав из-за стола, подошел к друзьям.

Феликс обратил внимание, что Жаку очень хотелось бы куда-нибудь улизнуть, но, увы, он шел обреченно, как под гипнотическим влиянием. Герман прокричал Жаку что-то в ухо, и они втроем двинулись к выходу.

Разместившись в «Феррари», молодые люди отправились шерстить злачные притоны ночного Парижа в поисках брата Тины.

Как правило, наркопритоны не очень отличаются друг от друга в любой стране мира. В каждом из них погружаются в кайф наркотического дурмана множество парней и девушек: кто «торчит» под героином, кто — под метадоном, а кто — и под ЛСД. У кого нет денег на дорогие наркотики, попросту обкуриваются марихуаной.

Три часа друзья потратили на то, чтобы просмотреть восемь притонов, где всем показывали фотографию Стива и обещали кучу франков тому, кто подскажет местонахождение брата Тины. Но пока их поиски не увенчались успехом.

Подъехав к очередному притону, Жак постучал в массивную дверь. Дверь открыл здоровенный лысый амбал, на шее которого виднелась татуировка паутины и сидящего в ней паука-крестоносца.

Сухо поздоровавшись с Жаком и мрачно посмотрев на его спутников, он поинтересовался:

— Слушай, Жак, а это что еще за пижоны? Кого ты притащил сюда? Они, случайно, не легавые?

В разговор вступил Герман, хорошо освоивший французский язык.

— Слушай ты, Годзилла, — процедил он сквозь зубы. — Нам нужно поискать здесь своего товарища.

— Поищи кое-что у меня в штанах, — нагло бросил амбал.

Зря он сказал такую глупость русскому парню. Мощнейший удар в нос, сломав переносицу, лишил грубияна сознания, и тот грузно шмякнулся на пол.

— Хам, — пожал плечами Герман, вытирая платком испачканную в крови руку.

Гости поднялись по лестнице и начали осматривать грязные комнаты одну за другой. Когда они дали фотографию Стива одному из обкуренных недоносков, тот указал рукой на грязную тахту в углу комнаты, где лежало три человека с полуоткрытыми стеклянными глазами.

Феликс в одном из них узнал Стива.

— Это он, — произнес Чикаго. — Давай, старик, потащили его в машину, — обратился он к Герману.

Приподняв ватное тело Стива, они поволокли его к выходу. Неожиданно дорогу им преградили два типа. Один из них в замызганной белой толстовке и потертых джинсах был похож на араба. Другой был крупного телосложения, блондин с тупыми выпученными глазами и волосатым голым торсом.

— Эй, куда вы поперли этого торчка! — угрожающе произнес араб. Они не хотели терять выгодного клиента из богатой семьи, коим являлся Стив.

— Освободите дорогу, уроды! — приказал Герман.

Феликс не знал французского языка и вступать в полемику с двумя гориллами у него не было никакого желания. Недолго думая, он молча прямым ударом ноги нанес молниеносный удар в солнечное сплетение арабу. Тот еще не успел согнуться, как Феликс произвел боковой удар ребром стопы в горло белобрысого. Это был его коронный удар, именуемый «йоко-гери», сокрушительной силы.

Белобрысый, треснувшись головой о стену, пополз вниз, окрашивая грязные обои кровью. Левой рукой придерживая Стива, Чикаго ухватил правой араба за волосы и коленом нанес сильный удар прямо ему в физиономию. Того отбросило на метр, и он упал навзничь на своего товарища.

Спустив Стива вниз по лестнице, друзья погрузили его в машину. Попытавшийся было присесть рядом Жак настойчивым движением Феликса был отстранен от машины, дескать, гуляй, на сегодня твоя миссия окончена, ты больше не нужен. Герман сунул ему стофранковую купюру, и машина рванулась, унося друзей и одурманенного наркотой Стива ночными улицами Парижа к дому Эрнесто Гонсалеса.

Двери роскошной квартиры Гонсалеса открыла сама Тина. Увидев брата в состоянии наркотического опьянения, она всплеснула руками и охнула. По коридору чуть ли не бежали сам Гонсалес и его супруга. Передав непутевого отпрыска отцу, Феликс с Германом по приглашению Тины зашли в просторную гостиную.

— Спасибо вам! Огромное спасибо! — благодарила девушка молодых людей.

— Нет проблем, — улыбнулся Герман.

— Как же вы сумели его найти? Отец пытался его отыскать целую неделю, — расспрашивала Тина.

— Ты же знаешь нашу профессию, — подмигнул ей Феликс. — Мы ведь с Германом из одного магического ордена. Так, Гера? — повернулся Феликс к своему товарищу.

— Без сомнения, — отозвался Герман.

— А все-таки где вы умудрились его найти? — спросила девушка.

— В одном из притонов, — ответил Чикаго. — Но это уже не столь важно. Главное, он дома и Эрнесто Гонсалесу необходимо завтра же отправить его в клинику.

— Да, да, конечно. А сейчас, может быть, кофе или что покрепче?

— Нет, спасибо, — отказался Феликс. — Скоро утро. Я бы лучше выпил стакан апельсинового сока со льдом, а может быть, и два.

— Я бы тоже не отказался, — сказал Герман. — Что-то жажда замучила.

— Сейчас, пару минут, — произнесла Тина и умчалась на кухню терзать соковыжималкой апельсины.

Через некоторое время в комнату вошел Эрнесто Гонсалес с расстроенным видом и грустными влажными глазами.

— Феликс, можно вас на пару слов?

— Да, конечно.

— Тогда пройдем в мой кабинет.

Когда они вошли в кабинет и плотно закрыли за собой резную дубовую дверь, Эрнесто Гонсалес произнес:

— Вот видите, Феликс, недаром говорят: Бог все видит. Я, наверное, сильно провинил Господа тем, что связался с наркобизнесом, и он так жестоко покарал меня. Мой сын, мой мальчик губит свою жизнь именно тем, чем я, глубоко не задумываясь, собирался засыпать всю Америку. Теперь я наглядно вижу, какое горе приносят наркотики. — На глазах Эрнесто Гонсалеса выступили слезы. — Сколько бы могло других отцов и матерей пострадать от моего безумного проекта. Этот грех я бы не смыл с себя никогда и ничем. Никакие, даже самые огромные деньги не стоят этого. Так что, Феликс, — отец Тины смахнул слезу с правой щеки, — я на самом деле рад, что мой авантюрный план рухнул. Ты мне веришь?

— Верю. И говорю вам это с полной откровенностью.

— Завтра я определю его в больницу и моим сыном займутся лучшие врача. Но если он не сможет отойти от героина, мне придется убить его собственными руками…

— Я думаю, дело до этого не дойдет. Вы же знаете, сейчас очень сильная медицина, и они могут избавить его от наркотической зависимости, — успокаивал Гонсалеса Феликс.

— Буду надеется.

— Справитесь ли вы сами с отправкой сына в клинику? Может быть, нужна наша помощь?

— Нет, спасибо. Я справлюсь сам.

— Хорошо, — кивнул Чикаго.

— И вот что еще, Феликс. Я бы хотел выразить огромную благодарность вам и вашему другу за неоценимую помощь. За то, что вы смогли отыскать моего сына. Мне это не удалось сделать за целую неделю.

— У каждого своя работа, — улыбнулся Феликс. — Свою работу мы умеем делать качественно. Кому, как ни вам, знать это, синьор Альварадо.

— Да уж, конечно. Это я, разумеется, знаю, — грустно улыбнулся отец Тины. — Только вот что, Феликс, я вас попрошу никогда больше не называть меня этим именем. Я хочу забыть все, что связано с ним, вычеркнуть из своей памяти то время, которое связывало меня с этим безумным проектом.

— Нет проблем. Забудем об этом.

— И вот еще что. Если вам понадобится моя помощь, вы можете мною располагать на все сто процентов. Вот вам моя рука.

Феликс Чикаго и Эрнесто Гонсалес крепко пожали друг другу руки.

Воровской сходняк

Российский обыватель наивно полагает, что существует некий мистический всероссийский воровской общак. Этот слух большей частью раздут газетчиками желтой прессы, дешевыми журналистами, желающими муссировать нелепые сплетни, возможно, и некоторыми спецслужбами.

Воровской мир, так же как и любое другое сообщество, имеет кланы и семьи. И хоть каждый вор друг другу брат, тем не менее кто-то кому-то по-дружески симпатизирует, а к кому-то, наоборот, относится с неподдельной враждой и даже ненавистью. «Законники» ведь такие же люди, как и все остальные. У каждого свой характер, темперамент, наклонности и привычки, причем наклонности бывают чрезвычайно пагубные.

Так что предполагать, что есть какой-то общий воровской общак, — бессмысленно. По примерной статистике, «законников» в странах СНГ насчитывается свыше семисот человек. Это количество делится на семьи, внутри каждой из которых вращаются определенные финансовые средства, выделяемые на добровольной основе. Эти деньги существуют для поддержания близких, томящихся в неволе, и для осуществления общих проектов.

Вот и в данный момент представители одного из крупнейших воровских сообществ в России собрались на сходку, чтобы подвести итоги удачно завершенного дела.

— Так вот, братва, — продолжил свою речь Паша Бес. — Нам удалось достойно отстоять нашенское дело. Мы вернули деньги в семью и отомстили за смерть близких. Более того, мы своим конкретным движением показали всему мировому криминалу, что есть по жизни русская братва…

— Еще бы! Они надолго запомнят наши дерзкие гастроли! — ухмыльнулся Эдик Кирпич.

— Да уж придется, — подтвердил Дато Сухумский, поправившийся после операции. — Кровь наших братьев мы смыли их кровью и в стократном размере. Так что в следующий раз этим гнидам неповадно будет на наш круг переть.

— Да, все верно, братва, — подытожил старый вор. — Мы отомстили за павших жуликов и отомстили с лихвой. И лавэ вернули, и тоже с лихвой…

— Еще с какой, — самодовольно улыбнулся Эдик Кирпич. — Помимо того, что пятьдесят «лимонов» за подводную хренотень сняли, так еще и нехилую долю в крутом отеле имеем в Лас-Вегасе.

— Да, это верно, — подтвердил Паша Бес. — Сначала мы потеряли деньги, а потом увеличили их более чем в два раза. Сейчас нам нужно покумекать, как раскидать эти деньги. Понятно, что они послужат правильному делу и пойдут на нашенские дела, но мы должны подумать и о близких, которые принимали участие в этой делюге. Например, о братве, которая живет в Америке, и о людях, которых подписали они в помощь нам.

— А что тут думать, брат? — сказал Дато Сухумский. — Отдадим им добрый кусок с нашей доли, с отеля в Лас-Вегасе.

— Да, это правильно, — подтвердили все воры.

— И вот что еще, — продолжил старый вор, — нужно хорошо поддержать семьи погибших за эту делюгу.

— Да, брат, святое дело, — вошел в разговор Реваз — старый грузинский вор, потерявший в этом деле своего племянника.

— Окажем семьям погибших достойную помощь. Горю-то, конечно, не поможешь, но жизнь их близким мы просто обязаны облегчить, и мы это сделаем, — сказал Паша Бес. — В этой разборке нам выпал немалый куш, и я предлагаю, братва, достойно поддержать арестантов, «терпигорцев», томящихся в неволе. Наше государство на них давно наплевало с высокой крыши и содержит арестантов хуже животных. Не могут понять долбанутые чиновники, что арестант ведь тоже человек. Зачем же его так давить и озлоблять? А еще горластые политиканы кричат что-то про гуманизм. Какой на хрен гуманизм? Я даже так думаю, братва, что по тюрьмам и зонам можно судить, заботится ли правительство страны о своем народе. Чем цивилизованней страна, тем лучше тюрьмы.