 |
|
Популярные авторы:: Joyce James :: Эллисон Харлан :: Горький Максим :: Грин Александр :: БСЭ :: Громов Дмитрий :: Азимов Айзек :: Картленд Барбара :: Раззаков Федор :: Кларк Артур Чарльз Популярные книги:: The Boarding House :: Тайна неудачного выстрела :: Уроки любви :: Повесть об отплате за добро :: Влюбленный опекун :: Безрассудство :: Тойбеле и ее демон :: Полюбить никогда не поздно :: Одна грешная ночь :: Воспевая бурю |
Человек из февраляModernLib.Net / Психология / Эриксон Милтон Г. / Человек из февраля - Чтение (стр. 5)
1.32. Третий "визит " Февральского человека: как упрочить гипнотическую реальность и терапевтические критерии с помощью вопросов, каламбуров, шуток и амнезии; дальнейшее создание гипнотической реальности Эриксон: (После короткой паузы совершает свое ритуальное рукопожатие, указывающее на начало третьего «визита» Февральского человека.) Привет. Клиентка: Привет. Эриксон: На что мне нужно обратить внимание? Клиентка: На то, что я сильно повзрослела. Эриксон: Тебе это не нравится? Клиентка: Нет, нравится. Эриксон: Мне кажется, что взрослеть – это очень здорово! Кстати, где это мы? Клиентка: У дяди Квимби. Эриксон: А как ты считаешь, кто я? Клиентка: Не знаю, но я Вас где-то видела. Эриксон: А когда это было? Клиентка: В феврале. Эриксон: А до февраля мы встречались? Клиентка: Да. Эриксон: Как бы ты хотела ко мне обращаться? Клиентка: Как к Февральскому человеку. Эриксон: А это тебе ничего не напоминает? Помнишь, как когда-то давно я пообещал, что мы еще встретимся? Клиентка: Помню. Эриксон: Ну, вот. Ты опять меня видишь, пожимаешь мне руку… Клиентка: И могу с Вами поговорить! Эриксон: И даже посмеяться вместе. Ведь я – Февральский человек! Клиентка: Это не всамделишная шутка. Эриксон: Но ведь ты смеешься. А ты сама не хочешь схохмить? Клиентка: Знаете, как Эдди зовет свою машину? Горнолужник. Потому что он всегда едет посредине лужи. Эриксон: Ты что, хочешь сказать, что когда льет как из ведра, машина прыгает в середину пуделя? Клиентка: Что Вы имеете в виду: лужу или пуделя? Эриксон: О чем бы нам поговорить? О том, как ты взрослеешь, или о чем-нибудь еще? Клиентка: Давайте о чем-нибудь еще. Взрослеют-то ведь все – это не так интересно. Эриксон: Я не взрослею. Клиентка: Но Вы ведь уже взрослый. Эриксон: Так о чем бы нам поговорить? Клиентка: А о чем Вы хотите? Эриксон: Да о чем угодно – лишь бы тебе было интересно. Что ты думаешь о курении? Как ты думаешь, ты когда-нибудь начнешь курить? Клиентка: Нет. Тетя Мэри говорит, что курить – это ужасно. Эриксон: А по-моему, курить – это ужасно приятно. Сколько тебе лет? Клиентка: Восемь. Эриксон: Так о чем мы поговорим? Клиентка: Ну, в школе все то же самое – о ней говорить не будем. Знаете что? Дядя Квимби и тетя Мэри заботятся обо всех ребятах в округе. Как же так получилось, что у них нет своих детей, когда они так чадолюбивы? Эриксон: Видишь ли, люди не всегда получают то, о чем мечтают больше всего на свете. Поэтому мудрые люди пытаются жить так, словно у них уже есть то, что они хотят иметь. К примеру, тетя Мэри и дядя Квимби любят детей, а своих у них нет. И при этом как много ребятишек с любовью вспоминает о них. Клиентка: Кажется, я понимаю. Эриксон: Я думаю, как это замечательно, когда дети, взрослея, сохраняют счастливые воспоминания о тебе. А потом – так ли ты уверена, что у них не было детей? Ведь все ребятишки в округе любили их. И все эти детишки хранят о них счастливые воспоминания. Эриксон: Обратите внимание на то, с какой осторожностью я начинаю наше свидание. Я предстаю перед нею в образе Февральского человека. Мы встречаемся у дяди Квимби, и с момента нашей последней встречи клиентка «немного повзрослела». Она шутливо рассказывает о «горнолуж-нике» – машине ее знакомого Эдди, а я отвечаю каламбуром с лужей-пуделем, причем уровень моего каламбура вполне детский. Рост: Зачем Вы это делаете? Эриксон: Для того, чтобы образ Февральского человека обрел реальность. Росси: Хорошо, допустим, Вы создаете гипнотическую реальность отношений клиентки и Февральского человека. Но зачем Вам нужны каламбуры? Эриксон: (Говорит о том, что если Вас отвлекают телефонным звонком, то Вы забываете все, что делали до этого момента.) Росси: То есть Вы специально отвлекаете клиентку для того, чтобы вызвать у нее амнезию? Зачем? Эриксон: Чтобы прочистить ей мозги. Росси: И таким образом подготовить себе поле деятельности и задать следующий вопрос: "Так о чем бы нам поговорить?" Эриксон: Да, это совершенно правильно. Росси: Как обычно, начиная очередной – третий -"визит" Февральского человека, Вы пытаетесь сориентироваться в «трансовой» реальности клиентки. Затем Вы объединяете все ее трансы между собой вопросами, которые подтверждают непрерывное взросление клиентки и устанавливают личность Февральского человека. К некоторым вопросам нельзя относиться серьезно и ответить на них можно только шуткой. Это возвращает нас к началу сеанса, когда Вы сказали клиентке, что когда-нибудь она тоже подшутит над Вами. Таким образом, «пустые» интервалы времени между «визитами» Февральского человека стремятся к нулю, и в итоге Вы создаете стабильную гипнотическую реальность, которая задает свои глобальные установки, имеющие важное терапевтическое значение. Вы конструируете такую реальность, которая… Эриксон:…ляжет в основу ее дальнейшего отношения к жизни! Росси: Совершенно верно! Она органично войдет в систему подсознательных воспоминаний. Надо отметить, что на другом – буквальном – уровне, на примере тети Мэри и дяди Квимби, Вы проводите идею о том, насколько важно для человека иметь счастливые воспоминания. Когда клиентка будет вспоминать свои встречи с Февральским человеком, они будут окрашены в такие же теплые тона, как и воспоминания о тете Мэри и дяде Квимби. Именно от этих воспоминаний будет отталкиваться клиентка при воспитании собственных детей. 1.33. Спонтанная возрастная регрессия и повторное переживание травматического события: связано ли «отреагирование» и идеодинамическое поведение с реакцией правого полушария? Эриксон: Скажи, тревожит ли тебя еще что-нибудь? Клиентка: Я никогда не вижу маму. Эриксон: И это тебя мучает? Клиентка: Да нет. Эриксон: Что именно ты хочешь мне рассказать? Клиентка: Она никогда не уезжает. Она работает. Эриксон: А для кого она работает? Клиентка: Не знаю. Эриксон: Тогда почему она работает? Клиентка: Чтобы заработать деньги. Эриксон: Для кого? Клиентка: Для нас, наверное. Эриксон: Хочешь немного поразмышлять об этом? Ты подумай и скажи мне, для кого твоя мама зарабатывает деньги? Клиентка: Для Элен, для меня и для себя. Эриксон: Ваша мама должна сама содержать семью. Тебе ведь нравится, что твоя мама любит работать? Клиентка: Я бы предпочла, чтобы она не работала. Эриксон: А может случиться так, что взрослый человек не любит работать? Клиентка: Я думаю, что нет. Эриксон: Волнует ли тебя еще что-нибудь? Клиентка: Нет. Эриксон: А что случилось с той старой собакой? Клиентка: Она, наверное, умерла. Эриксон: А что ты можешь сказать о плавании? Клиентка: Я давно не плавала. Очень давно. Я не люблю воду. Эриксон: А ты можешь сказать мне, почему? (Пауза) Можешь сказать мне, почему? Клиентка: Это не очень приятно. Эриксон: А почему это не очень приятно? Клиентка: Я всегда боюсь утонуть. Эриксон: А ты помнишь, когда тебе впервые пришло в голову, что ты можешь утонуть? Клиентка: Тогда, когда Элен вся посинела. Эриксон: Ну, и как ты себя теперь ведешь? Клиентка: Я не приближаюсь к воде. Эриксон: Тебе бы хотелось научиться плавать? Клиентка: Да. Эриксон: А тебе никогда не приходило в голову, что когда-нибудь ты научишься плавать? Клиентка: Гм. Эриксон: Ты хочешь сказать мне что-нибудь еще? Клиентка: Нет. (Она начинает кашлять, судорожно глотая воздух.) Эриксон: Ты думаешь? О чем ты думаешь? (Клиентка продолжает кашлять и задыхаться. Эриксон хватает ее за руку.) Почему ты закашлялась? Клиентка: (Задыхаясь) У меня полный рот воды. Мистер Смит. Я не желаю, чтобы он меня учил. Эриксон: Тебе ведь скоро исполнится девять лет? Клиентка: Нет. Эриксон: А сколько тебе сейчас лет? Клиентка: Наверное, четыре. Эриксон: Но тем не менее тебе когда-нибудь исполнится девять лет? Клиентка: Ну, не думаю. Эриксон: Когда-нибудь тебе исполнится девять лет. Клиентка: Мне послышалось, что Вы сказали «воскресенье». Эриксон: Ты можешь пообещать мне одну вещь? Когда-нибудь, когда тебе будет девять лет, ты расскажешь мне о мистере Смите, ладно? Клиентка: Да я о нем, наверное, забуду. Эриксон: Ты все вспоминаешь, когда разговариваешь со мной. А пока отдыхай. Мы увидимся, когда тебе исполнится девять лет. Эриксон: Возрастная регрессия клиентки достигла уровня четырех лет, и это говорит в пользу того, что истоки травмы надо искать именно там. Росси: Несомненно, Вы сами были обескуражены столь неожиданным поворотом событий, когда клиентка спонтанно переключилась на воспоминание о злосчастном уроке плавания под руководством некоего мистера Смита. Такая идеодинамическая реакция возникла в ответ на Ваши вопросы: «Тебе бы хотелось научиться плавать?» и «Ты хочешь сказать мне что-нибудь еще?» При этом Вы не получили четкого рационального объяснения, за которое отвечает левое полушарие. Но судя по тому, как клиентка вполне натурально кашляла и задыхалась, можно предположить, что она пережила все те ощущения, которые ис-пытывает утопающий. Следовательно, ее ответ прозвучал на языке правого полушария. Я думаю, интересно отметить, что часто, если вообще не всегда, такое «отреагирование» может быть расценено как идеодинамическая реакция правого полушария в таких ситуациях, когда мы должны были бы рассчитывать получить ответ на логическом уровне. В связи с этим можно выдвинуть гипотезу о том, что многие (если не все) формы идеодинамических ассоциаций и идеодинамического поведения опосредованы правым полушарием, в то время как логические и вербальные ассоциации связаны с работой левого полушария. Что Вы на это скажете? Нельзя ли с помощью этой гипотезы объяснить механизм динамики «отреа-гирования»? Эриксон: Обычно такое переживание называют катарсисом. Но этот же смысл содержится и в «отреагировании». Росси: Вы пытаетесь выяснить, до какого уровня дошла возрастная регрессия, и спрашиваете клиентку, сколько ей лет. В ответ Вы слышите, что ей четыре года. Всего несколько минут назад клиентка говорила, что ей восемь лет (раздел 1.32) и, стало быть, совершенно спонтанно она очутилась в четырехлетнем возрасте для того, чтобы ответить на Ваш вопрос о плавании. Поскольку такой поворот событий застает Вас врасплох, Вы решаете прервать вашу встречу и настраиваете клиентку на то, что в следующий раз Вы увидитесь, когда ей исполнится девять лет. При этом Вы просите ее поподробнее рассказать Вам о мистере Смите. Эриксон: К слову о том, что клиентке послышалось «воскресенье», когда я сказал «когда-нибудь». Мне кажется, что в данном случае это можно объяснить тем, что бессознательная реакция ее правого полушария начинает постепенно облекаться в словесную форму и переходить в компетенцию левого полушария. Росси: Это умозаключение post hoc интересно еще и тем, что переход в сферу действия левого полушария осуществляется с помощью когнитивных средств. Конечно же, Вы и не могли оценить свой эксперимент с этой точки зрения, потому что концепция о взаимодействии полушарий была создана Спэрри только в пятидесятых годах. 1.34. Четвертый «визит» Февральского человека: мгновенные смещения уровней возрастной регрессии; как эвристические методы помогают избавиться от посттравматического стресса, незаметно перекраивая "карту " памяти Эриксон: Привет. Клиентка: Привет. Эриксон: Скажи-ка, сколько тебе лет? Клиентка: Девять. Эриксон: А где я мог видеть тебя раньше? Клиентка: (Очень сконфуженно) Не знаю. Эриксон: Но ты ведь видела меня раньше? Клиентка: Не помню. Эриксон: Может быть, ты вспомнишь, когда меня видела? Клиентка: В феврале. Теперь я Вас вспомнила! Вы – Февральский человек. Эриксон: Я думаю, ты не откажешься сделать кое-что для меня? Клиентка: Я должна для Вас что-нибудь сделать. Ведь Вы всегда все для меня делаете. Эриксон: Но на этот раз твоя очередь. Клиентка: Я знаю. Я собиралась рассказать Вам о мистере Смите. Эриксон: Ну, так начни. Клиентка: Даже не знаю, что рассказывать. Мы жили дверь в дверь, и у него было двое детей: Алисия и Барни. Они были такие славные. Он, кажется, был немец, блондин, высокого роста. Эриксон.Я спрашиваю клиентку: "Где я мог видеть тебя раньше?" Она отвечает: «Не знаю» – потому что она все еще помнит, что ей четыре года. В такой ситуации каждый растеряется. Росси.Вы хотите сказать, что хотя клиентка и сказала Вам, что ей девять лет, она все еще находится в четырехлетнем возрасте – а ведь в четыре года она еще не познакомилась с Февральским человеком. Вы подсказываете клиентке, что ей девять лет, задавая ей наводящий вопрос о месяце, в котором Вы встречались: «Может быть, ты вспомнишь, когда ты меня видела?» Вы так назойливы, потому что Вам необходимо, чтобы клиентка немедленно вспомнила Февральского человека и свое обещание рассказать о мистере Смите (см. постгипнотическое внушение в разделе 1.33). Потом она начинает Вам рассказывать, но с такой неохотой, с какой дети обычно говорят о чем-то неприятном. Эриксон: Клиентка помнит, что мистер Смит совершил какой-то нехороший поступок. Но его дети – Алисия и Барни – маленькие друзья нашей клиентки, и конечно же, они не такие плохие, как мистер Смит. Росси: «Они были такие славные». Эриксон: С этого момента клиентка начинает изменять свои же воспоминания! Росси: Такое изменение является одной из важнейших задач, которые ставит перед собой гипнотерапия. Первоначальное травматическое воспоминание о мистере Смите ассимилирует теперь более приятное воспоминание об Али-сии и Барни. Тем самым травматичность первого воспоминания значительно ослабляется. Можно образно сказать, что клиентка незаметно для себя перекраивает «карту» памяти. Каждый раз, когда под гипнотическим влиянием Вы несколько по-другому оцениваете свои травматические воспоминания, существует большая вероятность ослабления травматичности. Ослабление происходит за счет того, что Вы привносите в воспоминания какие-то новые, приятные для Вас детали. В итоге от первичной травмы останется лишь ее сотая часть. Поскольку в состоянии транса изначальное травматическое переживание очень живо, то, добавляя к нему новое и приятное для Вас содержание, Вы имеете очень много шансов на то, что травма теперь будет восприниматься именно в таком обновленном варианте. Происходит заметное редуцирование травматичности. Если же попробовать переоценить травму в состоянии бодрствования и добавить к ней какие-нибудь приятные детали, то они не будут ассоциироваться с первоначальной травмой столь хорошо. В этом заключается эвристический подход к освобождению от посттравматических стрессов с помощью соответствующих терапевтических изменений «карт»памяти. 1.35. Как детская манера разговора подтверждает реальность возрастной регрессии: умение отвлекать и первые шаги психотерапевта Эриксон: Расскажи мне что-нибудь о мистере Смите. Клиентка: Он иногда заходил к нам и даже играл в карты. Но я его не любила. Он был такой вспыльчивый. Эриксон: А еще что-нибудь ты о нем помнишь? Клиентка: Он был очень большой. Эриксон: А еще? Клиентка: Он всегда хотел научить меня плавать, а я ему не разрешала. Но однажды он затащил меня в воду и я его ударила ногой. Эриксон: И что ты тогда об этом подумала? Клиентка: О чем? О том, чтобы научиться плавать? Я просто испугалась. Эриксон: Как тебе кажется, ты вела себя как хорошая девочка? Клиентка: Нет. Эриксон: А что мама сказала по этому поводу? Клиентка: Мама хотела, чтобы я научилась плавать. Но мне было наплевать, и я ударила его. Эриксон: А почему ты это сделала? Клиентка: Я не хотела учиться плавать. Эриксон: Почему ты не хотела учиться плавать? Клиентка: Я не хотела, чтобы он меня учил. Он меня чем-то очень пугал. Что-то вроде этого. Эриксон: А чем? Клиентка: Не знаю. Эриксон: Он сделал тебе что-нибудь неприятное? Клиентка: Нет. Но он всегда был таким хмурым. Эриксон: Он затащил тебя в воду? Клиентка: Да. И мне это не понравилось. Эриксон: Ты пока мне об этом не рассказывала. Клиентка: Он учил меня, как надо плавать, а когда я сказала, что не хочу учиться, он схватил меня в охапку и втащил в воду. Я набрала полный рот воды, начала пинать его ногами и реветь. Эриксон: Почему? Клиентка: Я не хотела учиться плавать. Эриксон: «Я не хотела, чтобы он учил меня плавать». Росси: Клиентка применяет словосочетание «учить меня» в том смысле, в каком его обычно употребляют дети. Стало быть, опять мы имеем дело с возрастной регрессией. Эриксон: Да. Самым важным здесь мне кажется то, что клиентка переходит из состояния, когда она боялась мистера Смита, в состояние, когда она его смогла ударить. Мне вспоминается очень давний случай, когда я торговал книгами в своем городке. Там жил один чудаковатый фермер. Он натренировал своего пса бросаться на каждого, кто пересекал границу его владений. И когда я однажды забрел к нему, пес, злобно рыча, бросился на меня. Но я оказался умнее. Я выхватил из кармана носовой платок и резко выкинул руку в направлении пса. Собака подпрыгнула, раскрыла пасть и крепко-накрепко вцепилась в платок, сомкнув челюсти. Тут-то я и ударил ее ногой в глотку изо всей силы. Я думаю, у нее искры из глаз посыпались. Фермер был так поражен, что сказал мне: «Впервые вижу, чтобы моя собака так опростоволосилась». И, кстати, пригласил меня отобедать вместе с ним. Росси: Как Вы умело переместили агрессию собаки с себя на платок! Надо бы опубликовать эту историю, чтобы весь мир узнал, как Милтон Эриксон изучал психологию в битве с собакой. Эриксон: Вообще-то собака не очень-то умна. Всегда нужно стремиться к тому, чтобы узнать планы и намерения противника и при этом не дать ему догадаться о Ваших. Росси: Это и впрямь история для будущего биографа. Послушайте только, как это звучит: «Первые шаги психотерапевта, или как использовать отвлечения в повседневной жизни.» 1.36. Диссоциация травматических воспоминаний: скрытые утверждения и терапевтические аналогии;разведение «обдумывания» и «прочувствования»; постгипнотическийрефрейминг эмоций; "двойной узел " времени (Time Double-Bind) Эриксон: А ты можешь рассказать об этом поподробнее? Почему так произошло? Он схватил тебя в охапку и втащил в воду, а ты сначала упиралась, а потом начала задыхаться и кашлять. Это тебе ничего не напоминает? Клиентка Наверное, я вспомнила о том, как уронила в воду Элен. И: не хотела посинеть так же, как она. Эриксон: Попробуй описать свои ощущения. Клиентка: Я была очень напугана. Эриксон: Ты испугалась – и закашлялась. Элен тоже кашляла. И тоже была напугана. Клиентка: Она была слишком мала, чтобы испугаться. Эриксон: Но ведь это ей не понравилось? Клиентка: Наверное, ведь она плакала. Эриксон: Ты кашляла – и Элен кашляла. Она чувствовала себя несчастной – и ты тоже. Смотри, как все похоже. И что ты теперь будешь делать? Ты запомнишь это? Клиентка: Я не хочу это помнить. Эриксон: Не хочешь помнить. А помнить что-нибудь – это хорошо? Клиентка: Нет. Мама говорит, что помнить надо только хорошее. Эриксон: А тебе больно, когда удаляют зуб? Клиентка: Не очень. Эриксон: Но все-таки больно? Клиентка: Конечно. Эриксон: Но ведь тебе нравится, что ты это помнишь? Клиентка: Конечно. Эриксон: А удалять зубы – это хорошо или просто так должно быть? Клиентка: И так, и так. Эриксон: А может, это хорошо – помнить об этом уроке плавания? И забыть все то неприятное, что с ним связано? Клиентка: Но я боюсь это помнить. Эриксон: А следует ли бояться своих воспоминаний? Клиентка: Нет. Эриксон: Не следует бояться того, что можно вспомнить. Клиентка: Да. Эриксон: Нет, в самом деле, не стоит пугаться того, о чем ты можешь вспоминать. Может, когда-нибудь ты посмеешься над своим страхом. Это ведь будет приятно, верно? Клиентка: Да. Эриксон: Когда-нибудь это непременно произойдет. Клиентка: Не уверена. Эриксон: А я уверен. Когда мы теперь увидимся? В следующем году или через год? Клиентка: Если Вам так хочется, можете пропустить один год. Я тогда уже совсем вырасту. Эриксон: А ты будешь высокая? Клиентка: Такая же высокая, как мама. Эриксон: В таком случае будет очень приятно опять с тобой встретиться. Клиентка: Она и впрямь очень высокая. Эриксон: Мы пока не знаем, какого ты будешь роста. Это выяснится, когда ты повзрослеешь окончательно. Как ты смотришь на то, чтобы встретиться, когда тебе исполнится одиннадцать лет? И ты должна придумать какую-нибудь шутку. Ну, согласна? Клиентка: Пока не знаю. Я думаю. Эриксон: Подождем. В твоем распоряжении еще два года. А о чем мы будем разговаривать, когда встретимся? клиентка: Я перейду в следующий класс. Может быть, я вообще уеду отсюда. Эриксон: Я тебя все равно найду. Ты в этом не сомневаешься? Клиентка: Я думаю, Вы меня действительно найдете. Эриксон: Это именно так. Каждый раз, когда я тебя посещаю, ты хорошо отдыхаешь, верно? А между этими посещениями мы никогда не встречаемся, так? Февральские люди всегда поступают именно таким образом. Правда, не исключена возможность, что когда-нибудь я превращусь в Мартовского человека. Ты видела майского жука? Может быть, я буду даже меньше его. Клиентка: Гм. Эриксон: Мне кажется, ты устала. Клиентка: (Сидит в оцепенении.) Эриксон: Обратите внимание на мои слова: «Ты кашляла – и Элен кашляла. Она чувствовала себя несчастной – и ты тоже. Смотри, как все похоже.» А теперь – на слова клиентки: «Мама говорит, что помнить надо только хорошее». Росси: Именно здесь мы убеждаемся в очевидной связи между поведением клиентки во время урока плавания (когда она кашляла и задыхалась) и поведением Элен, когда ее уронили в воду. Но клиентка не желает ничего знать о своих переживаниях. Мы наблюдаем странное явление: с одной стороны, клиентка улавливает связь между этими двумя событиями, а с другой стороны – не желает о них помнить, потому что ее мать говорит, что помнить надо «только хорошее». Сила материнского влияния так подавляет, что ребенок совершенно не знает, как быть, и мучается от страха и ощущения собственной вины. Вы пробуете убедить клиентку пересмотреть эмоциональное отношение к событию, но она остается верна системе оценок своей матери. Чтобы повернуть ее в другое русло, Вы опять напоминаете клиентке о том, как больно и одновременно приятно удалять зуб. С помощью этой аналогии Вы пытаетесь выяснить, возможно ли разделить «обдумывание» от «прочувствования» для того, чтобы освободить когнитивный аспект обучения от угнетающего действия сопутствующих эмоций. Клиентка противится такому разделению, и тогда Вы говорите, что когда-нибудь она посмеется над своим страхом. Вы внушаете мысль о реф-рейминге своего страха: "Может, когда-нибудь ты посмеешься над своим страхом. Это ведь будет приятно?" Но клиентка все еще колеблется. После этого Вы ставите клиентку в ситуацию иллюзорного выбора связанных между собой событий: «Когда мы теперь увидимся? В следующем году или через год?» При этом, что бы она ни выбрала, она дает согласие на следующую встречу с Вами. В данном случае она хочет пропустить год, потому что тогда «будет совсем взрослая». Это можно понять как намек на то, что к этому времени она несколько лучше справится со своими проблемами. Вы кончаете свой визит, еще раз обращаясь к теме развития, но при этом акцентируясь на его юмористических сторонах. С точки зрения ребенка, чем выше становится он (или она), тем ниже становится взрослый. Отсюда и упоминание о майском жуке, а также о том, что сам Февральский человек станет меньше его по размерам. Здесь в скрытой форме содержится утверждение, что клиентка становится все более взрослой, все более умной и все лучше справляется со своими эмоциональными затруднениями. Вы согласны с таким анализом? Эриксон: Да. Еще я говорю о возможности превращения в Мартовского человека, а это тоже в каком-то смысле ассоциируется с майским жуком, который будет фигурировать (в шутливых экзерсисах клиентки. Я поддерживаю в ней мысль о том, что она будет выше и старше. Я стараюсь довести это до ее сознания. Ведь именно там зарождается мысль. Росси: Хотя порой то, что она выражает, только подразумевается. Для того, чтобы избежать возможного сопротивления, Вы используете такие скрытые импликации чаще, чем прямые утверждения. Эриксон: Совершенно верно. 1.37. Пятый «визит» Февральского человека:успешныйрефрейминг эмоций в процессе психологического развития; более значительное изменение "карт " памяти по сравнению с оценкой первоначальной травмы Эриксон: (После короткой паузы Эриксон пожимает клиентке руку – начинается новая беседа, пятая по счету.) Привет. Клиентка: Привет, а я помню, кто Вы. Эриксон: Неужели? Клиентка: Вы вспоминали обо мне? Эриксон: Февральский человек ничего не забывает. А я ведь – Февральский человек. Клиентка: Я об этом догадываюсь. Эриксон: Ты сильно повзрослела. Клиентка: Я уже могу стать невестой. Эриксон: А ты об этом подумываешь? Клиентка: Да нет. А вот Лиза – та да. Эриксон: А сколько Лизе лет? Клиентка: Четырнадцать. А замуж выйти можно уже в шестнадцать. Эриксон: А Лиза этого хочет? Клиентка: Не думаю. Эриксон: Давай вспомним, о чем мы говорили в прошлый раз. Клиентка: Гм. Эриксон: О чем? Клиентка: О мистере Смите. Эриксон: Ты хотела забыть о нем. Клиентка: Я думала, что забуду, но сейчас поняла, что не забыла. Эриксон: А что ты теперь чувствуешь, когда думаешь об этом? Клиентка: Что я не должна бояться мистера Смита. Эриксон: И почему? Клиентка: Наверное, он не хотел причинить мне боль. Он только хотел научить меня плавать. Эриксон: А как ты теперь относишься к тому, что в припадке гнева ударила его ногой? Клиентка: Наверное, я не должна была этого делать. Но ведь и он не должен был заставлять меня плавать, зная, что я этого не хочу. Эриксон: Сейчас ты рассуждаешь совсем как взрослая. Ведь это лучше, чем бояться, правда? Взрослеть – это здорово, да? Клиентка: Вот теперь я могу даже пудриться. Эриксон: И ты, конечно, будешь класть толстый слой пудры? Клиентка: Нет. Эриксон: Ты должна всегда пудриться в меру. 1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10, 11, 12, 13, 14, 15, 16, 17 |
|||||||