«Битлз» всегда интересовали деньги, но к концу 1967 года налоги почти полностью поглощали заработки. Харрисон ошибся, когда написал в своей песне «Taxman» («Сборщик налогов»): «…один тебе, девятнадцать мне». На самом деле налоги составляли 96 процентов.
      «Битлз» по-прежнему жили хорошо. К июню 1967 года они потратили более семисот пятидесяти тысяч фунтов на дома, машины и прочие атрибуты рок-звезд. Казалось, что источник денег неиссякаем. Однако на самом деле они жили не по средствам. Налоговые требования оказались большими, и, судя по состоянию финансов, «Битлз» поджидали неприятности. Однако, как это ни парадоксально, было решено тратить еще больше.
      Еще в 1965 году Эпстайн, обеспокоенный финансовым положением «Битлз», изучал возможность увезти их на Багамские острова и там укрыть от налогов и жестких финансовых тисков английских и американских властей. Он проконсультировался у импозантного (как в юридическом, так и в физическом смысле) адвоката премьер-министра Гарольда Вильсона, Арнольда Гудмана. Гудман сказал, что это дело незаконное, и посоветовал быть осторожным. Он предупредил, что в силу громадной популярности «Битлз» и громадных сумм, которые они зарабатывают, усиленное внимание будет проявляться, к любой попытке уклониться от налогов. Гудман сказал, что разумнее будет найти другой выход из этого положения; Эпстайн тут же отказался от своего плана.
      Теперь бухгалтеры выдвинули другое предложение - расширить дело, вложить деньги в сопутствующий бизнес и в имущество, а затем предать этот факт огласке. Это был дельный совет, и Маккартни воодушевился. Под нажимом Пола была создана новая компания. Название «Эппл» («Яблоко») было выбрано потому, что оно ассоциировалось с безоблачным детством. Маккартни скаламбурил и предложил назвать компанию «Эппл корп» [Слово «corp» может быть переведено как «корпорация» или «труп»].
      Это был шанс для «Битлз» самим управлять своими делами. Незадолго до смерти Эпстайн, которому только в прошлом году предлагали за компанию NEMS двадцать миллионов фунтов, вел переговоры о ее продаже Роберту Стигвуду, ловкому австралийскому антрепренеру, выведшему на сцену группу «Bee Gees», за смехотворно низкую сумму пятьсот тысяч фунтов. После смерти Эпстайна Стигвуд попытался завладеть компанией, но Маккартни воспротивился этому.
      «Мы не желаем, чтобы нас продавали как какое-нибудь имущество ни Роберту Стигвуду, ни королеве-матери», - заявил Пол. Теперь «Битлз» собирались вести свои дела сами.
      Однако, будучи передовым представителем новой эры, Пол не желал входить в компанию «мужчин в костюмах», как «Битлз» пренебрежительно называли всех бизнесменов, включая тех, кто работал на них. Даже если предстояло делать деньги, свой образ следовало сохранить. «Если уж «Битлз» вынуждены заниматься бизнесом, то мы хотим, чтобы нас это развлекало», - говорил Маккартни и приглашал всех желающих принять участие в этой забаве.
      Впоследствии Леннон отрицал роль Маккартни в создании «Эппл», и говорил он об этом со злобой, как, впрочем, вообще обо всем, что касалось его бывшего партнера. «Это, безусловно, была идея не Пола, как он утверждает, - сказал Леннон. - «Эппл» предстала перед нами как реальность в 1967 году, перед смертью Эпстайна. Это была идея Брайана и его брата Клайва, торговавшего мебелью. У них не было четкого представления о деятельности будущей компании, это просто была попытка избежать сумасшедших налогов. Наши доходы должны были быть спрятанными в «Эппл», а деньги пущены в оборот».
      Подобное заявление Леннона безосновательно - именно усилиями Маккартни была создана и заработала эта компания. «Эппл» была в основном организована так, как этого хотел Пол, - говорит Питер Браун. - Пол единственный приходил в офис каждый день. Только с ним я и Нил Аспинол обсуждали деловые вопросы, а решения принимал именно Пол. Ему это нравилось, казалось, что он доволен ролью бизнесмена».
      Пол с удовольствием ее играл, носил черное пальто, выходил из своего дома на Кавендиш-авеню, где с октября 1968 года поселилась Линда, и отправлялся в офис на метро или на автобусе. Именно Пол Маккартни внес в деятельность компании дух альтруизма. Они с Ленноном полетели в Америку, и там в программе «Джонни Карсон-шоу» Пол объявил, что фирма «Эппл» «будет своего рода западным коммунизмом… Мы хотим помочь людям, но это не благотворительность. Нам всегда приходится на коленях приползать к хозяину и просить его разрешения поступить так или иначе. Но сейчас мы счастливы тем, что нам больше не нужны деньги, впервые хозяева компании не заинтересованы в доходах. Если вы придете ко мне и скажете: «У меня такие-то и такие-то планы», то я отвечу вам: «Иди и осуществляй их». «Мы хотели помочь раскрыться талантам», - говорил Харрисон.
      Чтобы подчеркнуть эту мысль, в музыкальной прессе была помещена реклама. На фотографии был изображен Алистер Тейлор - старый друг Эпстайна, дослужившийся до должности управляющего офисом NEMS, - в одежде уличного музыканта. Заголовок гласил: «Этот человек талантлив. Однажды он записал на магнитофон (взятый у соседа) песни… прислал нам пленку, письма и фотографию… Если вы хотите поступить так же, ДЕЛАЙТЕ ЭТО ПРЯМО СЕЙЧАС! Теперь этот человек владеет «БЕНТЛИ». Офис «Эппл» завалили письмами, будущих владельцев «Бентли» оказалось очень много.
      Фирма «Эппл» переехала в пятиэтажное здание в георгианском стиле стоимостью пятьсот тысяч фунтов на Савил-Роу, славившуюся своими дорогими ателье по пошиву мужской одежды. Эту улицу всегда отличала благопристойность, а теперь ее тротуары были заполнены хиппи и «ангелами ада», стремящимися попасть в дом номер три.
      Появилось несколько мессий и даже один Адольф Гитлер, которому удалось проскочить мимо швейцара и подняться на лифте в пресс-офис. Из Калифорнии приехал целый клан, и их голые детишки бегали по приемной. Человек по имени Стоки расположился за столом одного из служащих и рисовал половые органы.
      Почта доставляла переполненные мешки с пленками, записанными в домашних условиях, и безграмотными сценариями кинофильмов. Все это бесцеремонно сваливалось в стенные шкафы, никогда не прослушивалось и не читалось. Коммунизм, даже такой, каким его представляли «Битлз», силен своими чиновниками, а в «Эппл» вовсе не было хороших чиновников.
      Фирменный магазин модной одежды, открытый на улице Шерлока Холмса Бейкер-стрит, принес «Битлз» двести тысяч фунтов убытка. «Чудо-изобретатель» Алекс Мардас истратил еще сто шестьдесят тысяч фунтов из фондов «Эппл», но мало что создал ценного (его заявки почти на сто патентов, поданные от его имени адвокатами EMI, были отклонены).
      Однако во всем этом сумасшествии был элемент игры на публику. Как проповедники «власти цветов», «Битлз» очень боялись показаться слишком великими и слишком преуспевающими. Они боялись, что их обвинят в том, что они продались. Поэтому, чтобы успокоить самых неистовых поклонников, им иногда давали пристанище в пресс-офисе Дерека Тейлора.
      В организации фирмы оказался еще один, более явный просчет, и виноваты в этом были сами «Битлз». Эпстайн, даже при всей своей некомпетентности, ограждал их от жестоких реалий бизнеса. Их эмоциональное состояние не нарушали бытовые мелочи, они никогда не имели дел с домашними счетами или закладными, никогда не заботились о миллионах. Как говорил Леннон, они даже не знали, как снимается номер в гостинице. Теперь им самим надо было заботиться о собственных финансах, из этой их деятельности были моменты, которые административный директор «Эппл» Питер Браун называл «кошмаром».
      «Все решения обязательно должны были получать одобрение сразу всех четырех владельцев, всех четырех «Битлз». Они были не в состоянии давать необходимые оценки. Мы все учились, как будто только что пришли на работу со школьной скамьи. «Битлз» не имели опыта, они могли стать или бедными, или очень богатыми. Мы спросили у них: «Будем заключать эту сделку с «XX век - Фокс»?» Они ответили: «А почему мы должны заключать сделку с этой старомодной киностудией, разве нельзя найти какого-нибудь симпатичного молодого парня в модном Сохо?» На это мы сказали: «Этого делать нельзя, потому что нам нужна эта киностудия, нужна ее система распространения, нужны ее деньги». Мы всему учились в ходе работы».
      Однако, несмотря на бытующее мнение об «Эппл» как о бесконтрольном сумасбродстве хиппи, за этим фасадом велась и серьезная работа. Маккартни показал себя довольно способным учеником в плане сотрудничества с талантливыми людьми. Для создания фирмы «Эппл рекордз» был приглашен очень компетентный Рон Касс, ставший впоследствии мужем Джоун Коллинз, а затем вице-президентом компании «Либерти рекордз». По настоянию Маккартни брат Джейн Питер Эшер оставил карьеру поп-звезды и был назначен главой «Эппл рекордз», за что он добром отплатил компании, подписав контракт с молодым певцом по имени Джеймс Тейлор. Было открыто киноотделение фирмы под руководством бывшего помощника Ричарда Лестера Денниса О’Делла. Сам Маккартни подписал контракт с певицей по имени Мэри Хопкин и был режиссером ее первой записи, моментально занявшей первую строчку в хит-параде.
      «Эппл» также занималась выпуском новых пластинок «Битлз». Первой из них была «Hey Jude». Эта песня, написанная Маккартни для сына Леннона Джулиана во время окончательного разрыва Джона и Синтии, стала самым грандиозным хитом, который был продан в количестве свыше семи миллионов экземпляров. А если считать «Hey Jude» и пластинку Мэри Хопкин «Those Were the Days», то в сумме это составило тринадцать миллионов пластинок. Это был солидный финансовый трамплин для вновь созданной компании.
      Питер Браун вспоминает: «Тот грандиозный хаос, который был виден со стороны средствам массовой информации, олицетворял собой руководитель пресс-службы Дерек Тейлор - этот прекрасный, чудаковатый человек, восседавший в своем кресле-корзине с подголовником в комнате, набитой наркоманами. Если приходил наркоман, то мы сразу отправляли его в офис Дерека, где он получал сигарету с марихуаной и бутылку водки. Накладные расходы его офиса только на это составляли шестьсот фунтов в месяц. Но, кроме этого, были еще Рон Касс, который очень удачно руководил компанией звукозаписи, и процветающая издательская фирма под руководством Питера Эшера. Я осуществлял общее руководство. Несмотря на все сумасшествие, дела компании шли довольно гладко. Конечно, мы теряли много денег, но одновременно с этим и много получали. Все было не так хаотично, как иногда казалось. Просто таков наш стиль управления компанией».
      Однако одного наркомана нельзя было отослать в офис Дерека и успокоить сигаретой с марихуаной и выпивкой, и этому наркоману Маккартни не мог приказывать, как и не мог уволить его: Это был Джон Леннон. В то время, пока Пол играл роль бизнесмена (он даже проверял наличие туалетной бумаги в туалетах), Джон, одурманенный наркотиками, прятался вместе с Йоко в черном пластиковом мешке. Похоже, что он намеревался так там и остаться. Джон продолжал принимать огромные дозы ЛСД, а теперь в его арсенале появился еще и героин. Однако где-то в глубине одурманенного наркотиками мозга сохранился след прежнего скандального Джона Леннона. И когда он решил обратиться в суд и потребовать свою долю имущества, эта бомба замедленного действия взорвалась.
      18 ноября 1968 года Леннон и Оно были арестованы полицией в лондонской квартире на Монтегю-сквер, которую они снимали у Ринго, и им было предъявлено обвинение в хранении 219 гранов гашиша. Времена, когда преступления «Битлз» игнорировались, закончились.
      В следующем месяце Леннон и Оно под маркой «Эппл» выпустили пластинку «Unfinished Music No. 1 - Two Virgins», на конверте которой «красовались» совершенно обнаженные Джон и Йоко. Надо сказать, что зрелище было не из приятных. Когда руководитель EMI сэр Джозеф Локвуд спросил их, зачем они это сделали, Оно ответила, что это искусство. «В таком случае почему вы не сфотографировали Маккартни? Он более привлекателен», - сказал Локвуд. EMI отказалась распространять альбом, и он был впоследствии выпущен под маркой «Хуз Трэк» в обложке из коричневой бумаги. Реакцию на этот альбом можно было предсказать заранее. В Англии люди смеялись, в Америке альбом был конфискован полицией штата Нью-Джерси как порнография.
      Маккартни страшно возмутился. Мало того что альбом нарушал правила приличия, он мог еще нанести значительный вред собственному альбому «Битлз» «White Album», который должен был вскоре выйти. Но это вовсе не трогало Леннона, который вернулся к старому и всячески задирал Маккартни. Если раньше Джона удовлетворяло, как его партнер ведет дела, то теперь он начал проявлять если и не очень активный, то определенно очень вредный интерес к работе «Эппл». Вдохновляемый Йоко Оно, Леннон стал появляться в кабинетах на Савил-Роу и отдавать приказы, противоречащие указаниям Маккартни.
      Он говорил: «Мне это не нравится, я так не хочу». Маккартни пытался возражать ему: «Подожди, ведь это так, как мы делаем. Ведь это «Эппл», и здесь это делается так. Мы работаем так, и такова наша организация». На это Джон отвечал ему: «Меня это не волнует. Я хочу, чтобы это делалось по-другому».
      Браун говорит: «Джон хотел, чтобы это была более свободная, более «артистическая» организация. Пол делал все очень четко, а Леннону это не нравилось».
      Когда у Пола было плохое настроение, он мог быть очень капризным. На следующий день после того, как Джейн Эшер покинула их почти супружеский дом на Кавендиш-авеню, обнаружив там Френсин Шварц, Маккартни ворвался в офис «Эппл» с намерением в отместку уволить ее брата Питера. И только вмешательство Касса сохранило Эшеру его работу.
      Однако подобные вспышки были редкостью. Что касалось бизнеса, то здесь он всегда сохранял голову, и первой его реакцией на выходки Леннона было намерение не обращать на это внимания. Пол посчитал, что беспричинный энтузиазм Леннона был просто передышкой между наркотическими загулами и что его интерес к работе «Эппл» не продлится долго. Однако, когда Леннон начал распространяться о финансовых делах «Эппл», Пол насторожился.
      «Если «Эппл» будет продолжать нести такие убытки, то через шесть месяцев мы все разоримся», - заявил Леннон в интервью журналу «Диск».
      Нет смысла говорить о том, что Леннон из-за своего покровительства «чудо-изобретателю» Алексу и настоятельного стремления вылезти вперед со своим альбомом «Two Virgins» был так же, как и остальные, ответствен за ухудшение финансового положения компании. Леннон выступал с нападками на Маккартни и на организацию, которую Пол создал в соответствии со своим «буржуазным» представлением. Джон во всеуслышание заявил, что «Эппл» каждую неделю теряет двадцать тысяч фунтов и что лично у него остались последние пятьдесят тысяч.
      Конечно, все шло не так гладко. В тот день, когда был выпущен альбом «Two Virgins», Гарольд Минскер, бухгалтер ансамбля «Bryce - Hamner», занимавшийся в то время делами «Эппл», в знак протеста подал в отставку. Его место занял Стивен Мальц - младший партнер одной из бухгалтерских фирм. Спустя несколько недель и он подал в отставку, послав каждому из четырех «Битлз» предостережение, гласившее: «Вас никогда не интересовало, откуда приходят деньги и как они тратятся, вы всегда жили с мыслью, что в вашем распоряжении миллионы… Ваши личные финансы и финансы «Эппл» в беспорядке».
      Цифры произвели удручающее впечатление. Начальный фонд в сумме одного миллиона фунтов был истрачен, была истрачена и половина восьмисоттысячного контракта «Битлз» с «Эппл». Вся четверка превысила кредит в «Эппл»: Маккартни и Леннон - на шестьдесят тысяч каждый, Харрисон и Ринго соответственно - на тридцать пять тысяч восемьсот пятьдесят и на тридцать две тысячи восемьдесят фунтов.
      Однако благодаря стараниям Маккартни дела были не так уж плохи, как это представил Леннон. Прежде всего, отделение звукозаписи «Эппл» функционировало довольно успешно, зарабатывая при этом миллионы фунтов. По мнению Пола, нужно было просто сделать генеральную уборку и очистить компанию от всего, что приносит убытки. Поэтому он занялся поисками подходящей метлы.
      Эта работа была предложена лорду Бичингу, который реорганизовал британскую железнодорожную сеть, решительно сократив количество железнодорожных веток, но он отказался. Было сделано предложение и лорду Пулу, председателю банка «Лазард» и финансовому советнику королевы, но и он не проявил интереса. На самом деле Маккартни нужен был не бизнесмен, а по-отечески заботливый человек, который смог бы провести его через все трудности. Его собственный отец, несмотря на все присущие ему положительные качества, не имел достаточной квалификации для решения подобных проблем. Однако такой квалификацией, безусловно, обладал тесть Маккартни.
      Ли Истман был преуспевающим адвокатом в сфере нью-йоркского шоу-бизнеса, но занимался он не юридическими вопросами. Маккартни пояснял: «В Америке адвокаты не похожи на наших адвокатов. Они чаще занимаются бизнесом, чем юриспруденцией. Поэтому Истман и занимается музыкальной издательской деятельностью».
      Маккартни познакомился с Истманами несколько месяцев назад в их роскошном доме в Манхэттене. Его необычайно поразил их образ жизни, уверенность в себе, проницательность и еще то, что они играли в гостиной музыку Моцарта. «Он знал Ирвина Берлина и Ходжи Кармайкла», - с гордостью говорит Маккартни. Пол решил, что лучшей кандидатуры на пост руководителя нет, и пригласил Ли Истмана в Англию.
      Серьезной тактической ошибкой было то, что в Лондон на встречу с «Битлз» прилетел не сам Ли Истман, а его сын Джон - элегантный двадцативосьмилетний представитель университетской элиты, олицетворявший собой все то, что они открыто презирали. Его совет был достаточно конкретным. Он сказал, что в первую очередь им надо выкупить компанию NEMS, переименованную теперь в «Nemperor Holdings», которая не оказывает им никакой помощи, но по-прежнему, в соответствии со старыми контрактами Эпстайна, продолжает получать 25 процентов со всех доходов «Битлз». Брат Эпстайна Клайв намеревался продать компанию, чтобы уплатить налог на имущество Брайана, и Истман сказал, что было бы разумно, если бы «Битлз» сами приобрели ее. Он объяснил, что деньги на покупку компании в сумме одного миллиона двухсот пятидесяти тысяч фунтов могут быть получены от EMI в качестве аванса в счет будущих прибылей.
      Леннон проявил полнейшую незаинтересованность в этом деле. Он потерял интерес ко всем коммерческим, как, впрочем, и музыкальным делам. «Меня всегда преследовало чувство вины за то, что я заработал кучу денег, - сказал Джон, - Поэтому я должен отдать их или потерять». К тому же Леннону сразу не понравился холеный Истман и его попытка вовлечь Джона в разговор о Кафке.
      Именно этого момента и дожидался Аллан Клейн. Сразу после смерти Эпстайна он начал искать встречи с кем-нибудь из «Битлз», но его попытки всегда пресекались «привратником» «Эппл» Питером Брауном. Тогда Клейн стал уговаривать кого-то из окружения «Роллинг стоунз», тот уговорил Дерека Тейлора, а Дерек в свою очередь пошел к Брауну и сообщил ему, что Питера обвиняют в том, что он не пускает Клейна даже на порог. В качестве личного одолжения Тейлор попросил Брауна передать «Битлз» письмо Клейна. Браун вспоминает: «Я из-за своего глупого чувства справедливости решил, что мне не следует быть «привратником» и не пускать людей только потому, что они мне не нравятся. Я сказал Дереку: «Хорошо, я организую Клейну встречу с ними». Это было одно из величайших решений, которые я когда-либо принимал».
      Клейн встретился с Ленноном и Йоко в своем номере в отеле «Дорчестер» и пообещал им весь мир - миллионы долларов и полное освобождение от всех забот, а также, что было весьма умно с его стороны, постоянное снабжение наркотиками. Клейн подкупил Джона знанием его песен, а Йоко завоевал восторженными рассуждениями о ее картинах и музыке. На Леннона и Йоко произвели впечатление его грубые манеры, приобретенные на улицах Бронкса, которые так отличались от элегантных манер Истмана, приобретенных на Пятой авеню. Клейн презрительно отозвался о планах Истмана, сказав, что нет необходимости платить за NEMS миллион двести пятьдесят тысяч фунтов и что он преподнесет им ее бесплатно.
      За три часа беседы ему удалось полностью убедить Леннона и Йоко. Тогда же, прямо в номере, Леннон написал письмо Локвуду, в котором говорилось: «С этого момента все мои дела ведет Аллан Клейн». Это свое заявление он подтвердил еще одним письмом к Локвуду: «Меня не интересует мнение остальных, но Аллан Клейн работает на меня».
      Сначала Маккартни это не очень обеспокоило, он просто посчитал это очередной причудой Джона, с которыми ему приходилось часто сталкиваться. Мик Джаггер мог бы раскрыть глаза Полу, что он и попытался сделать. После первоначального восторга по поводу деятельности Клейна и по поводу денег, которые он заработал для них, «Роллинг стоунз» начали разочаровываться в его методах работы. Клейн буквально зажал ансамбль в тиски, из которых, казалось, невозможно было выбраться. Когда Джаггер узнал о намерениях Джона, он позвонил Брауну и предупредил его: «Ты не должен этого допустить. Неужели Джон не понимает, какой страшный человек Клейн?» Браун ответил, что он пытался отговорить Леннона, но тот и слушать не хочет, и попросил Джаггера самого поговорить с Джоном.
      Специальное совещание по этому поводу состоялось за огромным восьмиугольным столом из красного дерева в офисе Брауна на третьем этаже здания «Эппл» на Савил-Роу. Ринго, Харрисон, Маккартни и Джаггер ожидали прихода Леннона, и он пришел, но в сопровождении Клейна. Джаггер взглянул на Клейна, что-то промямлил и ушел. Джаггер пришел сюда из лучших побуждений - предупредить «Битлз» о том, во что они могут быть втянуты, но у него совершенно не было желания вступать в перебранку с Клейном. Если уж Леннону хочется изображать из себя «бродячего менестреля», имея при себе в качестве делового опекуна уличного хулигана, то пусть так и будет, пусть Джон думает своей головой.
      Браун сделал последнюю попытку отговорить Леннона воспользоваться услугами Клейна, но Леннон был непреклонен. Он сказал Брауну: «У меня теперь есть собственный пес, который будет присматривать за псами Маккартни. В этой жизни необходимо иметь пса, который следил бы за другими псами». Говоря о «псах» Маккартни, Леннон имел в виду Истманов. Это уже был признак будущей жестокой драки.
      Впоследствии Маккартни скажет, что вся вина за начало войны между ним и Ленноном полностью лежит на Йоко Оно. «Мы были очень хорошими друзьями… пока между нами не встала Йоко, - говорил Пол. - По правде говоря, я всегда плохо относился к Йоко, а Джон относился хорошо - в этом все и дело». По мнению Маккартни, Йоко имела значительную власть над одурманенным наркотиками Ленноном, а Клейн понял это и использовал в своих собственных интересах. «Насколько я знаю, Клейн первым задал Джону вопрос, который, до этого не задавал никто: «А что хочет Йоко?». И так как Йоко нравился Клейн, исполнявший любые ее желания, то он вполне устроил и Джона».
      Подобная теория верна только на первый взгляд. Клейну не удалось бы ничего добиться, если бы Харрисон и Ринго не встали на сторону Леннона, а именно это они и сделали. Ринго и особенно Харрисон стали проявлять растущее недовольство тем, что Пол вышел в лидеры группы, а они всего лишь сопровождали его выступления. Клейн пообещал заняться их финансовыми делами и снова сделать их богатыми. С твердой убежденностью он также пообещал задвинуть Маккартни на второй план. Им понравилось то, что они услышали, и теперь уже трое «битлов» были против одного Маккартни.
      Бунт Харрисона выразился и в музыке. Во время работы над «White Album» Джордж, по его словам, ужасно разозлился на Леннона и Маккартни за то, что они испортили ему настроение. «Я сказал им, - вспоминал он, - что они напрасно обвиняют меня в попытке помешать их карьере и в том, что именно я затащил их в поездку к махариши в Ришикеш». Эти свои мысли Джордж отразил в песне «Not Guilty» («Невиновен»), вышедшей в его собственном альбоме. «Битлз» начали работу над фильмом «Let It Be», и Харрисону пришлось испытать еще большее огорчение, правда, вина в этом теперь целиком лежала на Маккартни. Этот фильм был попыткой Пола восстановить атмосферу прежних дней, вернуть их в те времена, когда они были дружны. Но теперь в их музыке уже звучала дисгармония, никто, кроме Пола, не желал возвращаться к прошлому. Леннон был занят исключительно Йоко и уделял совсем мало внимания происходящему, а Харрисона все больше раздражали «диктаторские» замашки Пола. В один из моментов Джордж не выдержал.
      «Я уже по горло был сыт всякими придирками, а наши с Полом споры снимались на пленку, - говорил Харрисон. - Мне уже было наплевать на «Битлз», и я ушел. Вернувшись домой в отвратительном настроении, я написал песню «Wah Wah», которая содержала язвительные нападки в адрес Маккартни. Она вышла впоследствии в альбоме Харрисона «All Things Must Pass». Джордж объяснял, что хотел сказать этой песней: «Ты причиняешь мне ужасную головную боль».