Израиль; Хайфа
       6-10 июня
      Кто-то из "туристов" прокололся на звонке, решив отрапортовать об удачном прибытии в Хайфу, едва сойдя с трапа самолета. Начальство оказалось умнее – в распечатке телефонной беседы, уместившейся на половинке стандартного листа, далекий абонент ответил единственной короткой репликой: "Рад за тебя. Отдыхай по плану…"
      Короткая беседа велась на словенском. Уповая на редкость данного языка, почти вытесненного сербским из государственной и культурной жизни бывшей Югославии, агент не утруждал себя предосторожностью. Кодировка была условной: с заменой имен собственных и явными намеками на конкретные пункты заранее разработанного плана. С подобными штучками Асаф Шимрон – мрачный, неулыбчивый сорокапятилетний мужчина с почти лысой головой, сталкивался не раз и не два. Еще задолго до того, как был назначен главой засекреченной организации под кодовым названием "Уран".
      Затем Натан Фельдман – начальник отдела контрразведки, привез списки пассажиров двух рейсов, прибывших накануне перехваченного звонка. Поломав над ними голову, сузил круг потенциальных объектов для "охоты" до десяти человек. Этот десяток "кандидатов" и передали Ицхаку – главе службы наружного наблюдения для аккуратного выяснения: кто же из них является агентом.
      И вскоре последовали доклады "наружки", позволившие Натану существенно сократить изначальный список.
      Первым из числа подозреваемых выбыл молодой ученый из города Печ на юге Венгрии – его пригласил на международную конференцию Научный совет Медицинского центра RAMBAM.
      Чуть позже Фельдман зачеркнул еще три фамилии. Супруги с двадцатилетним сыном (все из Болгарии) остановились в Хайфе лишь на ночь, а утром снова направилась в аэропорт для посадки на рейс в Иорданию.
      Оставшаяся шестерка по докладам того же Ицхака ничем себя не проявляла: как и прочие туристы, они слонялись по центру города, обозревая памятники культуры; поднимались на Кармель и любовались террасами Бахайских садов; купались в море и загорали на пляжах; вечерами устраивались в ресторанах или кафе.
      Однако, еще при первом знакомстве со списком, Асаф обратил внимание на молодую пару из России. На первый взгляд обычные молодожены, решившие провести медовый месяц в теплых солнечных краях. Что в том особенного?
      И, тем не менее, вызвав в кабинет Натана, шеф заявил:
      – Мне плевать, что скажут про них люди из службы наружного наблюдения. Я не понаслышке знаю, о способностях русской разведки. Поэтому ты должен докопаться до самых корней. Мне так же плевать на предстоящие выходные – сиди в отделе безвылазно, запрашивай от моего имени в штаб-квартире "Моссада" любые сведения; думай, анализируй… но чтобы через двое суток выдал мне исчерпывающие данные: кто они, откуда, истинная цель приезда и имеют ли отношение к разведслужбам. Ясно?
      – Да, я все понял, – смутился категоричности приказа молодой контрразведчик. Шимрон редко бывал возбужден и еще реже повышал голос, отдавая распоряжения.
      Это означало одно: шеф нервничает и явно ждет гостей из России.
 

* * *

 
      Утром девятого июня в кабинет шефа для доклада прибыл Ицхак. Ничего особенного в поведении шестерки подозреваемых, его службе выявить не удалось.
      Выслушав подчиненного, Асаф побарабанил пальцами по столу и спросил:
      – Ну, хорошо, а лично у тебя сложилось какое-либо мнение?
      – У меня?…
      – Кто, по-твоему, из этих шестерых – агент?
      Ицхак промокнул шею платком, пожевал губами. И выдал:
      – Русские.
      – Русские молодожены?! Хорошо, – аргументируй.
      – Во-первых, они постоянно звонят по телефону.
      – Оба?
      – Нет. В основном девка. Во-вторых… – грузный мужчина лет сорока восьми, с постоянной одышкой и неисчезающим мелким бисером испарины на лбу поерзал в кресле и не хотя, словно не желая расставаться с важнейшим секретом, признался: – Во-вторых, пару раз они исчезали из поля зрения моих людей.
      – Вот как? И когда же это происходило?
      – Только вчера. Вчера поздно вечером. Когда возвращались из ресторана в отель.
      Шимрон покопался в лежащих перед ним бумагах и укоризненно покачал головой:
      – Почему в отчетах об этих оплошностях не сказано ни слова? Мы обязаны быть в курсе.
      – Да-да, конечно. Но дело в том… дело в том, что контакт оба раза были восстановлены очень быстро – минуты через три-четыре. Поэтому я подумал…
      – Не надо думать вразрез с инструкциями, – холодно оборвал Асаф. – Куда они пропадали?
      – На полпути к отелю неожиданно нырнули в темный дворик. Мои люди тут же блокировали соседние дома и последовали за ними. Выяснилось, что… В общем, девка захотела пописать.
      – Место потом осмотрели?
      – Конечно! И агенты, и я лично.
      – Ну и?…
      – Только лужа, – смущенно пробормотал Ицхак, – к тому же кто-то из них наблевал.
      – А когда они исчезли во второй раз?
      – Спустя минут тридцать – уже на подходе к отелю. Так же неожиданно юркнули в небольшое кафе, и моим людям минут десять не удавалось их отыскать. Потом выяснилось: русские сидели в туалетной комнате. Но кто знает, что могло за эти минуты произойти?! Возможно, был какой-то контакт.
      – Замечательно, – пробормотал шеф и, презрительно глядя на собеседника, с еще большим усердием принялся выводить пальцами барабанную дробь.
      Тот попытался сгладить нелепое впечатление:
      – Но они же русские, Асаф!
      – Да? А ты в курсе, что русских по всему миру живет миллионов двести? Прикажешь каждого записать в злейшие враги и установить слежку?… Нас-то интересует один конкретный человек, звонивший из аэропорта…
      Заглянувшая в кабинет секретарша прервала "милую" беседу.
      – Дежурный офицер только что доложил о попытке ограбления машины почтового курьера, – бесстрастно сообщила она.
      Шимрон с Ицхаком переглянулись.
      – Быстро свяжись со своими людьми и подготовь данные по каждому из этой шестерки. Кто и где из них был в момент нападения, – отрывисто приказал шеф "Урана". И, подталкивая неповоротливого мужчину к выходу, грозно уточнил: – Поминутно!
      Спустя четверть часа курьер сбивчиво рассказывал о взломе грузового отсека пикапа. В обязанности этого человека входила доставка корреспонденции как получаемой Институтом океанографии, так и отправляемой всевозможным адресатам.
      Асаф недоумевал. Данным каналом шла исключительно официальная переписка научных сотрудников с коллегами, живущими и работающими во многих странах мира. Никаких секретных сведений; ничего интересного и ценного для разведок недружественных государств. Разве что попытаться на основании адресатов проанализировать цепочку контактов и с помощью содержимого корреспонденции выхватить несколько конкретных тем научных разработок? Но эти данные никаким боком не касались специфики работы "Урана". К тому же секретная служба, размещенная под одной крышей с Институтом, пользовалась услугами курьера крайне редко. В основном это была сухая переписка по различным коммунальным и прочим хозяйственным вопросам с мэрией Хайфы, где отправителем значился "Отдел морской бактериологии. Кабинет N 33"…
      "Дилетанты? Или таким образом проверяют расторопность службы безопасности Института? – ломал он голову, слушая курьера. – Пока ответить сложно. Нужно дождаться вестей от Ицхака".
      Инцидент произошел на заправочной станции, куда курьер завернул на обратном пути из Института. Оставив небольшой пикап без присмотра ровно на две минуты, он заглянул в крохотный магазин на территории АЗС за сигаретами. Вероятно, человек, пытавшийся добраться до содержимого грузового отсека машины, не рассчитывал на скорое возвращение водителя – едва успев поддеть каким-то инструментом замок и сорвав пломбу, он открыл одну из задних створок. А потом, завидев идущего к автомобилю хозяина, скрылся.
      Усевшись за руль и начав движение, курьер услышал хлопки болтавшейся створки. Остановившись, моментально сообщил о происшествии своему начальству…
      – Если бы я видел, что дверка вскрыта, то обязательно запомнил бы того парня, – оправдывался курьер – долговязый мужчина среднего возраста, смущавшийся и постоянно поправлявший ворот серой форменной рубашки. – А так… – виновато пожал он плечами, – только-то и успел заметить… Одежда самая обычная: черная футболка, синие джинсы. По-моему, кроссовки на ногах.
      – Каков возраст? – безо всякой надежды спросил Шимрон.
      – Молодой. Лет двадцать пять. Может, под тридцать.
      – Все пакеты с корреспонденцией остались на прежних местах?
      – Все, – уверенно заявил мужчина, – и ни один не вскрыт.
      Разговор происходил на обочине заправочной станции. Полиция уже осмотрела и сфотографировала машину, оформила протокол…
      Вскоре рядом тормознула машина Ицхака.
      – Русские! – возбужденно шепнул тот, подлетев к шефу.
      – Рассказывай по порядку.
      Кашлянув и промокнув лоб платком, Ицхак признался:
      – Сегодня они опять сумели оторваться от моих людей. И как раз в тот час, когда произошло недоразумение с почтовым курьером.
      – Сдается, тебе пора поменять своих "профессионалов". Что ни день, то потеря контакта! В чем дело?
      – Понимаешь… парочка двигалась по пешеходной зоне центра, и мои ребята вынужденно плелись пешком. А, подойдя к проспекту Независимости, русский неожиданно остановил такси, после чего оба запрыгнули в машину и умчались. Все произошло очень быстро.
      – А номер? Номер такси?!
      – Не успели – там народу было много. И транспорта…
      – Та-ак, – неопределенно молвил Шимрон, не зная продолжать ли разнос за нерасторопность "наружки" или же возрадоваться появившейся зацепке. Верх одержало желание поскорее утвердиться во мнении что он на верном пути: – Когда и где они объявились?
      – Полчаса назад приехали как ни в чем ни бывало в гостиницу. Пока из номера не выходили.
      – Остальных проверил?
      – Да, Асаф. Остальные были на виду и не исчезали ни на минуту.
      – Спасибо и на том. Приготовься усилить слежку за русской парочкой.
      – С оставшихся четверых наблюдение снимаем?
      Секунду подумав, Асаф качнул лысой головой:
      – Нет. Рано делать выводы и расслабляться. Держи их всех под контролем.
      Ближе к вечеру девятого июня он сидел в своем кабинете – чередовал глотки горячего черного кофе с затяжками крепкой сигареты…
      В дверь осторожно постучали.
      – Да, – недовольно отозвался хозяин.
      На пороге появился Натан с папкой в руке:
      – Разрешите?
      Головоломка с шестью кандидатами на роль агента иностранной разведки близилась к разрешению, и надобность в замечательных способностях к анализу молодого Фельдмана почти отпала. Асаф даже собирался премировать его парочкой выходных за старание и за то, что свет в его отделе в последние сутки горел до поздней ночи. Молодой человек осунулся, еще больше похудел; вокруг выразительных карих глаз появились темные круги…
      – Присаживайся. Кофе выпьешь?
      – Да, пожалуй. А то, боюсь, засну по дороге домой.
      Шимрон отдал секретарше распоряжение и вопросительно посмотрел на закрытую папку:
      – У тебя вопросы?
      – Хочу поделиться результатами некоторых… изысканий.
      – Валяй, – откинулся он на спинку кресла и выпустил к потолку клуб дыма.
      Едва открыв рот, Натан осекся – в кабинет вошла секретарша. Поблагодарив за принесенный кофе, дождался, покуда та закроет за собой дверь, и решил без проволочек перейти к делу:
      – Молодожены из России – не агенты. Вернее, потенциально они могут ими быть, но… к происшествию с почтовым пикапом отношения не имеют.
      Если бы шеф "Урана" плохо знал Натана Фельдмана, то непременно рассмеялся. А затем, наорав, выгнал бы из кабинета. Но вундеркинд с усталым и измученным взором фраз на ветер не бросал.
      – Не понял, – подался вперед Асаф. – А ну-ка излагай.
      – Я изучил свежие отчеты сотрудников "наружки". Вначале мне тоже показались странными короткие исчезновения супругов по пути из ресторана, а позже закралось подозрение. Дело в том, что моя старшая сестра год назад вышла замуж, а недавно стала матерью.
      – Какая здесь связь?
      – Элементарная. Во время беременности у сестры наблюдались те же симптомы, что и у русской молодой женщины: тошнота и частые позывы к мочеиспусканию.
      – Хм… А сегодня? Где, в таком случае, он были сегодня во время взлома пикапа?
      – Исходя из своих выводов, я обзвонил в конце дня все клиники, находящиеся неподалеку от проспекта Независимости, и нашел точный ответ на этот вопрос.
      Лицо Шимрона посерело. Сквозь зубы он спросил:
      – И где же?
      – Они проехали на такси около трехсот метров – видимо, воспользовались им, не зная города. Скорее всего, женщина почувствовала себя плохо, и муж попросил таксиста подбросить до ближайшей больницы. Тот привез их в частную клинику профессора Либермана, что в квартале от места потери контакта. Одним словом… мы пошли по ложному следу.
      – Скотина!… – процедил Асаф, да узрев недоуменный взгляд мальчишки, отмахнулся: – Не про тебя…
      "Все нужно начинать сначала, – размышлял он, еле сдерживая рвавшуюся наружу злобу, – слава Богу, хватило ума и опыта не снимать наблюдение с четверки остальных. Тварь! Скотина! Жлоб!… Как же он мне осточертел. Не-ет! срочно менять Ицхака на другого. При первой же возможности! Мне необходим настоящий спец!!"
      Помассировав пальцами ломившие виски, он встал, выключил надоевший гулом кондиционер и открыл окно. Облокотившись о подоконник и глядя в сгустившуюся темноту, тихо произнес:
      – Хорошо, Натан. Хорошо… У меня к тебе просьба: задержись еще на часок и просмотри отчеты на предмет… В общем, надо разобраться, кто же все-таки из числа наших подозреваемых мог быть причастным к взлому пикапа.
      – Я сделал необходимый анализ и готов с определенной долей точности назвать имя агента.
      Шимрон резко обернулся; в глазах отчетливо читалось изумление. Да, светлые мозги этого парня с каждым днем совместной работы нравились ему все больше.
 

* * *

 
      Группой из шести вооруженных бойцов руководил сам Асаф. После короткого телефонного разговора с владельцем четырехзвездочного отеля "Holiday Inn Hotel Haifa", подъехали к служебному входу, без лишнего шума покинули два автомобиля. Встревоженный владелец примчался поздней ночью и встречал лично – знал, что с секретными службами отношений лучше не портить. Забрав у него второй ключ от номера, шеф "Урана" приказал заблокировать лифты, собрать всех служащих отеля в холле и не выпускать до особого распоряжения.
      Группа поднялась по лестнице на нужный этаж; приготовив короткие автоматы, бойцы в бронежилетах и касках заняли позиции. Шеф мягко взвел курок пистолета, вставил в замочную скважину ключ, осторожно повернул…
      Парня взяли прямо в кровати. Сонного, перепуганного и ничего не понимавшего. Вся операция с момента приезда не заняла и десяти минут.
      Покуда ехали вдоль побережья на юг – в военную тюрьму городка Атлит, агент угрюмо молчал. Он сидел между двумя здоровяками, руки с блестевшими на запястьях браслетами наручников безвольно покоились на коленях. На левом запястье молодого человека виднелась наколка в форме замысловатой буквы "С"…
      – Молодец. Молодец, Натан! – глядя на бежавшее навстречу дорожное полотно, шептал Шимрон и опять вспоминал те поразившие его несколько минут, когда Натан Фельдман с непосредственной простотой объяснял ход своих исследований.
      – Кто из кандидатов находился под присмотром "наружки"? – азартно спрашивал тот и сам же отвечал: – Вроде бы четверо из шести. Так?
      – Так, – соглашался Асаф и с интересом смотрел на сотрудника, словно подбадривая и подгоняя.
      – Но с русской парочкой мы разобрались, и с них подозрения снимаются. Именно поэтому я внимательно изучил отчеты по остальным. И вот что получилось: с тремя людьми сотрудники "наружки" имели непосредственный визуальный контакт – то есть видели их. Один полдня провел на пляже – пил пиво, купался, загорал… В общем, отдыхал, как все нормальные люди и был на глазах. Второй отправился на экскурсии в монастырь кармелитов и церковь "Стелла Марис". Третий весь день мотался по городу: прошвырнулся по продуктовому рынку "Тальпийот", потом долго бродил по зоопарку с ботаническим садом.
      – Мне нравится ход твоих мыслей. И чем же привлек твое внимание последний – четвертый?
      – А тем, что с ним не было прямого визуального контакта! Наш сотрудник – старший смены наружного наблюдения, в отчете указывает: "В период дежурства (с 10.00 до 16.00) "объект" находился в номере гостиницы. Ни один из постов, расположенных как внутри отеля, так и снаружи, его выход не зафиксировал".
      – Неплохо. Продолжай, – вернулся за стол Шимрон, чувствуя, как настроение стремительно улучшается, – ведь ты не ограничился одним предположением, верно?
      – Вы правы, – кивнул мальчишка. – В любом отеле имеется служебный вход, а в некоторых и по два-три. Есть он и в том, где остановился гость из Черногории. Кстати, по паспорту он – Ивица Бакич.
      Настороженно прищурившись, шеф перебил:
      – Разве Ицхак не поставил людей у служебного выхода?
      – Внутри отеля он обошелся постами на третьем этаже – у лифта, и в холле.
      – Хм… Замечательно. Дальше.
      – Дальше возникли некоторые проблемы. Мой помощник прошелся по ближайшим к гостинице фирмам, предоставляющим автомобили напрокат, и вернулся ни с чем.
      – Ну, этого и следовало ожидать, – улыбнулся наивности Асаф. – Даже если мы имеем дело с плохим профессионалом, то он не станет светиться в подобных конторах. Для таких проделок существуют такси.
      – Вы правы – проверка прокатных фирм результатов не дала, – на миг смутился юный сотрудник. Но, не скрывая довольства, закончил: – А под вечер я отправил помощника в диспетчерские центры трех частных таксопарков. И через час получил положительный ответ: один из водителей опознал по фотографии молодого мужчину, севшего к нему возле "Holiday Inn Hotel Haifa" приблизительно за час до нападения на почтовый пикап.
      – И этим человеком был…
      – Ивица Бакич.
 

* * *

 
      Он упорно молчал. Вернее, нес всякую чепуху, не относящуюся к делу: гражданин свободной страны; долго копил деньги на туристическую поездку в Израиль; его задержание – сплошное недоразумение и как только оно разрешится, он обязательно пожалуется в посольство…
      После трех часов обычного допроса, агента хорошенько обработали крепкие парни. Но и это не помогло. Пришлось прибегнуть к радикальной мере.
      Шимрон резко поднялся с кресла, отчего парень вздрогнул и еще больше ссутулился; взгляд затравленно заметался по сторонам.
      – Не бойся. Сейчас тебя бить не будут, – успокоил тот и показал на висевший под потолком большой плоский монитор: – Взгляни сюда. Думаю, тебя это заинтересует.
      На экране появилась черно-белая картинка не слишком хорошего качества. Статичное изображение какого-то освещенного коридора, вероятно, снималось с помощью обычной камеры внутреннего или наружного наблюдения.
      – Это один из внутренних коридоров "Урана" – организации с высшей категорией секретности, – прокомментировал Асаф.
      Через несколько секунд в кадре мелькнул мужчина в маске и темной одежде. Он осторожно шел вдоль стены, изредка останавливался, осматривался по сторонам…
      Камера ожила: начала сопровождать мужчину, то отдаляя его фигуру, то приближая.
      – Узнаешь себя? – насмешливо спросил Шимрон.
      Не отрывая взгляда от экрана, Бакич отрицательно качнул головой:
      – Это не я. Я не мог быть там.
      – Не ты?! Смотри дальше…
      Добравшись до какой-то из дверей, мужчина остановился. Правая рука в короткой перчатке покрутила ручку замка и нырнула в нагрудный карман за инструментом. И спустя пару секунд он уже ковырял замок отмычкой…
      – Я никогда не бывал в этом коридоре. Я не знаю, что это за здание, – упрямо продолжал бубнить пойманный агент.
      – Смотри-смотри, а то пропустишь самое интересное.
      Наконец, личности в черной маске удалось взломать замок и проскользнуть внутрь помещения. В кадре осталась лишь его левая рука, поймавшая блестящую ручку и закрывающая дверь…
      В этот миг камера максимально "наехала" на открытое запястье.
      – Стоп, – скомандовал Асаф.
      Изображение послушно замерло.
      – Увеличьте картинку.
      Цифровое увеличение несколько подпортило качество – запястье стало размытым, однако это не помешало рассмотреть браслет с часами и… небольшую татуировку в виде заковыристой буквы "С".
      – Полагаю, данный кадр не оставит сомнений у любого следователя или судьи, – театрально вздохнул Шимрон. Подойдя к парню, он развернул его левую руку и, полюбовавшись точно такой же татуировкой, кивнул на экран: – Я забыл напомнить еще одну важную деталь твоего проникновения на территорию секретного объекта. Дабы прорваться внутрь, ты убил двух охранников и тяжело ранил третьего.
      Выходец из Черногории подавленно молчал…
      Шеф безопасности "Урана" прохаживался вдоль глухой стены и уже не спрашивал, а напористо, точно подавляя оставшуюся волю сидевшего за столом человека, констатировал сухие факты:
      – Надеюсь, ты понимаешь серьезность своего положения. За подобные преступления против государства Израиль и его граждан ты получишь катастрофически долгий срок. Громкие дела ведутся у нас при закрытых дверях; адвокат – чистая проформа; обычные сроки за шпионаж – десять-двадцать лет. А за шпионаж вкупе с убийством назначат максимальный – двадцать пять. Конечно, срок могут скостить на треть за примерное поведение, но только в том случае, если не воспротивится "Моссад". В чем лично я очень сомневаюсь.
      Он сделал паузу, вплотную подошел к поникшему парню и уставился на него тяжелым пронзительным взглядом. Тот не выдержал, отвернулся; бледные руки в кровоподтеках тряслись…
      – Это официальный и самый лучший для тебя сценарий, – снова прозвучал ровный и хорошо поставленный голос Асафа. – Но, как правило, в таких случаях нами используется другой вариант. Ты ведь не политик, не крупный бизнесмен, не родственник министра. Ты – рядовой исполнитель чужой воли. Верно? – спросил он и положил руку на плечо словенца. Но не просто положил, а вцепился сильными пальцами в ключицу и развернул его вместе с креслом к боковой стене: – Смотри сюда. Внимательно смотри!
      Длинная панель, на первый взгляд не выполнявшая никаких функций, кроме декоративной, внезапно и бесшумно поползла к потолку, открывая столь же длинное окно в соседнее помещение.
      Даже сквозь толстое затемненное стекло комната поражала пустотой и странным темно-бордовым цветом стен, потолка и пола. Ни одного окна и только справа от амбразуры виднелся дверной проем.
      Все эти мелочи не надолго отвлекли внимание главного зрителя – им полностью завладело происходящее в нескольких метрах действо. Задержанный агент вначале смотрел искоса и как бы нехотя. Потом, по мере осознания сути действа, напрягся и сглотнул вставший в горле ком…
      Трое крепких мужчин в униформе силой усадили на привинченный к полу стул какого-то человека. Изможденного, небритого, со следами побоев на лице и руках. Запястья пристегнули к металлическому стулу наручниками, на голову надели короткий темный мешок. И, отступив назад, достали пистолеты.
      Один из мужчин что-то коротко сказал; все трое подняли оружие…
      И произвели с десяток выстрелов в сидевшего человека. Тот трижды конвульсивно дернулся; ноги распрямились, напряглись. Голова упала на грудь, а порванная рубашка мгновенно покрылась кровавыми пятнами…
      Прозвучавших в смежном помещении выстрелов слышно не было – все происходило как в немом кино. Однако именно сейчас, когда панель, закрывая амбразуру, поползла вниз, установившаяся в комнате допросов гробовая тишина стала невыносимой.
      Нарушил ее все тот же поставленный и спокойный голос Шимрона:
      – Если не согласишься работать с нами, то исчезнешь из этого мира. Исчезнешь так же как этот… несчастный. И поверь: никто этой пропажи не заметит; никто о тебе не вспомнит. Так что выхода нет – либо даешь согласие сотрудничать, либо…
      – Мой псевдоним Сашко, – еле слышно прошептали разбитые и опухшие губы, – настоящее имя Славомир. Славомир Жагар. Я родился и вырос в Словении, а завербовали меня…
      Покуда тот говорил, Асаф медленно распрямился; усмехнувшись, победно посмотрел на помощников. И, похлопав сломавшегося парня по плечу, направился к двери…

Глава первая