Глава шестая

Горная Чечня

Серёга лежал с откинутой назад головой, приобняв правой рукой любимый «Винторез». Из толстого винтовочного ствола струился дымок, а в шее снайпера чернело пулевое отверстие. Извольский, Болотов, Ярцев и Северцева застыли в немом, скорбном изумлении, наблюдая, как из свежей раны пульсирующими толчками выбивается темная кровь. Толчки ослабевали с каждой секундой, пока совсем не стихли, обратившись в узенькую безжизненную дорожку, плавно огибавшую кадык и стекавшую на траву густыми каплями меж палок самодельных носилок…

— Ну, зачем же он?.. — срывающимся голосом простонала девушка, едва сдерживая слезы.

Ей никто не ответил. Георгий подошел к носилкам, склонился над мертвым телом и, проведя ладонью по лицу друга, навсегда прикрыл его веки.

Через час Кравчука похоронили в такой же неприметной могиле, какие были устроены ранее для Одинцова и Лунько. На командирской карте появился третий крошечный крестик, обозначавший место последнего пристанища сотрудника Отряда специального назначения «Шторм», и трое мужчин с девушкой долго стояли у маленького холмика. Привязанный к дереву пленный кавказец притих и все это время, опасаясь привлечь к себе малейшее внимание расстроенных бойцов, безмолвно сидел как пришибленный.

Извольский пустил плоскую фляжку по второму кругу…

Опечаленная Северцева к спирту, конечно же, не прикасалась — первоначальный шок от очередной и такой нелепой смерти прошел, снова уступив место отчаянному желанию помолчать и хотя бы мысленно переместиться туда, где нет войны, где люди безбоязненно ходят по тихим летним улицам, любят и улыбаются друг другу… Понимая тщетность и несвоевременность сих намерений, девушка изо всех сил отгоняла их. Она попробовала снаряжать магазин своего «Каштана», да сего занятия хватило на полминуты — в рожке недоставало лишь пяти патронов, истраченных подполковником на украинского наемного убийцу. Потом бесцельно копалась в ранце, перебирая и без того аккуратно сложенные вещи. В конце концов, Арина отыскала себе дело, так и застыв над раскрытым рюкзаком, но потихонечку при этом наблюдая за офицерами…

Болотова она знала давно — третий год работала с ним в отделе по борьбе с терроризмом и политическим экстремизмом Департамента по защите конституционного строя. Знала интеллигентные манеры майора, особенности довольно мягкого характера. Даже здесь, в лесах горной Чечни он старался не изменять давним привычкам. В какие-то моменты ему удавалось оставаться самим собой, но чаще — и от нее это не ускользало — нет.

А вот с офицерами спецназа столь близко Северцевой пришлось столкнуться впервые. Поначалу пугающая немногословность, отталкивающая черствость, граничащая с грубостью в общении, постепенно стали обыденны и, самое главное — объяснимы. То ли незаурядный ум, то ли чуткое нутро подсказало: на войне зачастую некогда обдумывать форму обращения к сотоварищу и размышлять о том, кем твой сотоварищ является: видавшим виды мужиком, очаровательной женщиной или же юной, краснеющей по любому поводу девушкой. Приказания всем отдаются одинаковые, и все одинаково четко должны их исполнять.

Губы задумавшейся Арины дрогнули в слабой улыбке… Отмотав череду событий операции «Возмездие» далеко назад, она неожиданно осознала, что как раз-то Извольский, коего поначалу едва не возненавидела, мягко и осторожно — без лишней афиши, пытался делать для нее маленькие, незначительные на первый взгляд исключения из этих строгих канонов: с первого дня обращался на «Вы»; слегка цыкнул лишь однажды, для ее же пользы возвратив с небес на землю; всячески оберегал, упрятывая в середину строя на марше или отыскивая самое безопасное местечко перед приведением в исполнение очередного приговора. И совсем уж лучезарная улыбка озарила светлое лицо девушки, вспомнившей о том, как неуклюжий подполковник внезапно сбил ее кошачьим прыжком и пару минут в крепчайших объятиях прижимал к земле. «Да, все, что он делал, было бесспорным, своевременным и идеальным по исполнению… — прикрыв глаза длинными густыми ресницами, часто закивала она головой и справедливо рассудила: — Повалили тебя наземь, пнув по изящному заду здоровенной кроссовкой — нечего обижаться, коль пуля чеченского снайпера просвистит мимо. Лучше сказать спасибо, чтоб и в следующий раз пнуть не забыли…»

Балбеса Ярцева она раскусила мгновенно — еще на борту транспортного самолета, доставившего их из Питера в Чечню. Обычный плут, бабник, паяц, шалопай. Хотя и неплохой профессионал, не лишенный, к тому же доброго, отзывчивого сердца. Она частенько посмеивалась над его выходками или хлесткими выражениями, граничащими с ненормативной лексикой. Но не более того…

Извольский же отчего-то все чаще и настойчивее приковывал к себе ее внимание. А вот отчего, Арина пока разобраться не могла и лишь дивилась загадочной метаморфозе — раздражение на него понемногу ослабевало, и, удивительное дело — даже стойкая привычка прикладываться во время коротких остановок к плоской фляжке со спиртом, уже не возмущала, а воспринималась без малого как должное. Вот и сейчас, когда Георгий Павлович завинчивал крошечную пробочку, перед тем, как спрятать емкость в набедренный брючный карман, она, неожиданно подумала: «Будь у него там не спирт, а что-нибудь менее крепкое, пожалуй, и я не отказалась бы сделать глоток-другой…»

Заместитель командира «Шторма» отошел в сторону, а Северцева, вдруг очнувшись от размышлений, покраснела и поспешно склонилась над ранцем…

— Допроси его, Сергей, — усаживаясь на траву, нарочито громко повелел командир и кивнул в сторону трусливо хлопавшего глазами чеченца. — Если заартачится или начнет врать, я не пожалею для него пули.

При этом он достал из «лифчика» внушительную «Гюрзу», демонстративно передернул затвор и положил готовый к выстрелу пистолет рядом…

Преемника Умаджиева звали Асланбек Джабаев. Он беспрестанно и сбивчиво тараторил, без утайки выкладывая Болотову сведения, способные, по его мнению, благоприятно повлиять на решение короткого спецназовского суда. В итоге офицер ФСБ узнал многое, кроме одной немаловажной детали — координат Главного штаба. Увы, но этими секретными данными чеченец, ставший амиром несколько дней назад, не владел. И спустя час Болотов отправил первое закодированное донесение на имя полковника Горюнова.

Текст донесения гласил:

Управление по борьбе с терроризмом

и политическим экстремизмом

Секретно

Полковнику Горюнову

Лично

29 июня

Болотов

«1. Группой успешно устранены Усман Калаев, Али Рамазанов, Хамзат Габаров. Полевой командир Арсен Умаджиев назначен помощником начальника Главного штаба ВС ЧРИ.

2. Местонахождение Главного штаба ВС ЧРИ пока не установлено.

3. Бригадный генерал Арби Мусаев на днях отбывает через Тбилиси в Исламабад, где возобновляется переговорный процесс по вопросам финансирования сепаратистского движения в Чечне.

4. Один из лидеров ЧРИ Али Аларханов неделей ранее отправлен в Доху (Катар) для прохождения длительного курса лечения.

5. Потери группы на 29 июня составляют три человека: к-н Одинцов; л-т Лунько; ст. пр-к Кравчук».

— Ну вот и отлично… Передали, — вздохнул фээсбэшник, сворачивая аппаратуру и укладывая ее в ранец. Кивнув в сторону пленника, по-прежнему сидевшего скрестив ноги у основания корявого дубка, прошептал: — Надо бы от этого отделаться.

Усмехнувшись невесть откуда взявшейся решительности недавнего интеллигента, Жорж остудил его пыл:

— Успеем. Ткни-ка лучше в карту и поведай мне о следующем «клиенте».

— А следующего, Георгий, нам необходимо взять живьем. И вообще, считаю, настала пора посвятить тебя в тайну нашего с Северцевой индивидуального задания.

— О как!.. Стало быть, оправдал, заслужил и снискал? Ну, валяй, просвещай…

Почувствовав неловкость за излишний пафос своей последней фразы, Болотов пробормотал:

— Ты уж не обижайся, Георгий… Но мне приказано перейти к выполнению второго задания, когда список подлежащих физическому уничтожению, иссякнет. На сегодняшний день, не считая Арсена Умаджиева, осталось двое… Но мне кажется, занимаясь ими, мы можем упустить драгоценное время. Нам необходимо, побыстрее, добыть одну очень важную информацию!

— Ладно, рассказывай. Только вот что… Давай-ка и Кролика позовем, а то не принято у нас в «Шторме» чтоб один знал, а другой догадывался…

— Вот это народищу собралось!.. Курбан-байрам что ли празднуют? — изумленно воскликнул Болотов, рассматривая в бинокль большое людское скопище на окраине села Ушкалой.

Толпа действительно впечатляла. Извольскому даже не понадобилась оптика для примерной оценки численности собравшихся сельчан.

— Человек триста, — подтвердил он и задумчиво добавил: — Курбан отмечали в феврале, а это, должно быть, чья-то свадьба или юбилей…

Празднество происходило в ровной долинке, одним краем примыкавшей к селу. Почти посередине огромную лужайку рассекала дорога, идущая вдоль Аргуна с юга — от села Гомхой, на север — до самого Грозного. Обе обочины дороги занимали разномастные автомобили — вероятно, большинство из приглашенных гостей были приезжими.

— Машины «клиента» нашел? — справился шеф спецназовцев у Сергея.

— Нет пока…

— На чем он ездит?

— Умалатов на серебристом «Бумере», охрана в количестве пяти-семи человек на «Тойоте» и «Опеле». Все машины — внедорожники…

— Еще один новый чеченец… — проворчал подполковник, приподнимая винтовку Кравчука и обозревая вереницу автомобилей сквозь оптический прицел.

Ярцев, Северцева и пленный преемник Умаджиева сидели тем временем метрах в десяти от опушки реденького леса — под сенью кривых низкорослых дубов. У кавказца были связаны только руки, поэтому подрывник держал свой «Вал» направленным в голову Асланбека Джабаева, и был готов нажать на спусковой крючок в ответ на любую его выходку.

— Есть!.. — обрадовано воскликнул майор. — Все три вездехода стоят на обочине — почти у самой деревни.

— Вот и чудненько, — отвечал Жорж, опуская «Винторез».

— Каковы наши действия? Ты помнишь, что Умалатова необходимо взять живым?

— Помню… — скривился тот, повернулся к чеченцу и позвал: — Эй ты, басурман! Поди сюда.

«Примат» послушно засеменил на полусогнутых ногах к русскому офицеру, не особо церемонящемуся с бородатой братвой. Едва он приблизился к спецназовцу, как в руке у того сверкнуло лезвие ножа…

— Не убивайте!.. — заскулил он, упав на колени. — Аллахом клянусь — никогда больше не вернусь в горы! Домой пойду, в село!..

— Заткнись, — процедил Жорж, одним движением распоров веревку на его запястьях. — Иди, ты свободен.

Четыре пары глаз удивленно уставились на Извольского — слишком уж неожиданным показалось коллегам и пленному проявление такой милости…

— Ну?.. И чего застыл, как дерьмо Снежной Королевы? Иди, говорю, пока не передумал. Вот по этой дороге отправишься на север до Шатоя, а там по равнине до твоих Малых Веранд рукой подать. Усек?

Тот закивал, боязливо при этом косясь на снайперскую винтовку, да решив, в конце концов, что другого шанса ему предоставлено Всевышним не будет, торопливо вышел из леса и двинулся к селу.

— Стой! — внезапно крикнул Георгий.

Кавказец остановился и, втянув голову в плечи, обернулся — в бегающих глазках были страх, мольба, сомнение…

— Откуда у тебя в палатке сумки, под завязку набитые медикаментами?

— Их… Их передал нам Арсен… Арсен Умаджиев, для раненных…

— А он где их взял?

— Не знаю, уважаемый. Аллахом клянусь — не знаю…

— Ладно, ковыляй дальше!.. — скомандовал Жорж. Когда амир отошел на приличное расстояние, обернулся к Болотову, Ярцеву и Северцевой: — А теперь быстро перемещаемся к шоссе!

Пригнувшись и прячась в реденькой лесной опушке, все четверо стремительно преодолели метров восемьсот и оказались у дороги, ведущей от Ушкалоя на юг. Как раз в этом направлении должен был ехать Умалатов, задумай он возвратиться в свой горный лагерь.

— Ты бы раскрыл нам свой план, — откашливаясь от быстрого бега и держась за грудь, прохрипел майор. — А то так помрем и не узнаем зачем…

— А узнаешь, и помирать станет легче? — улыбнулся тот в ответ. — Ладно, слушайте… Сейчас Джабаев придет в село, и раструбит о нас охране господина Умалатова. «Клиент», напуганный недавней гибелью своих коллег, несомненно, попытается прорваться на юг. С логикой согласны?

— Факт, — одобрил Ярцев.

Болотов и Арина закивали головами.

— Тогда приступаем.

Группа разделилась на две пары: Извольский с Ярцевым залегли по обе стороны от дорожного полотна, а майор с девушкой заняли позицию чуть выше — на пригорке, обеспечивая наблюдение и координацию действий двух спецназовцев.

— Ну что там, Сергей? — нетерпеливо потребовал информации по радиостанции подполковник. — Джабаев дошел до села?

— Да, только что. Разговаривает с кем-то и показывает рукой на опушку — туда, где мы сидели впятером…

— Молодец. Настоящий мусульманин…

— В толпе появилось заметное движение — заволновались, — продолжал методично докладывать обстановку майор, не опуская от глаз бинокля. — Потянулись к автомобилям… Одна машина тронулась на север. Вторая, третья… Так, внимание! Внедорожники разворачиваются носом к югу. Едут!

— В каком порядке едут? — раздражаясь неопытности фээсбэшника, прикрикнул Георгий.

— Охрана впереди и сзади. «Бумер» посередине.

— Ясно. Кролик, первый вездеход — мой, твой — последний. Задних пассажиров «Бумера» не трогать!

— Понял.

Когда небольшая колонна дорогих иномарок почти поравнялась с засевшими по обочинам спецназовцами, две гранаты разом полетели к ведущему и замыкающему автомобилям. Взрыв обеих лимонок раздался одновременно, опрокинув на бок идущий первым «Опель» и резко крутанув немного отставшую от остальных «Тойоту». «Опель» напрочь перегородил собой дорогу, а японский массивный внедорожник, проехав по инерции десяток метров, ткнулся радиаторной решеткой в кювет. Две коротких очереди добили тех, кто еще был жив в салонах этих машин. Теперь следовало оперативно заняться «БВМ» резко затормозившим, дабы не врезаться в перевернутого «земляка».

Зная, что избалованные главари банд считают недостойным садиться рядом с водилой, Извольский саданул из «Вала» по передней правой дверце «Бумера» и, пригнувшись, метнулся к нему. С противоположной обочины к застывшему немецкому «паркетному» вездеходу, петляя, бежал Ярцев, уложив на ходу чеченца, сидевшего за рулем…

— Из машины! Руки за голову! — резко открыв заднюю дверцу, скомандовал подполковник.

На асфальт торопливо выпрыгнул перепуганный молодой кавказец…

— Фамилия! — ощупав карманы парня, гаркнул ему в ухо Жорж.

— Муси… Мусиев. Асхат… — пролепетал тот.

— Где Умалатов?! — еще громче заорал русский спецназовец.

— Он… он в другой машине…

— В какой? — проревел Палыч, приставляя ствол автомата к его горлу. — В «Опеле» или в «Тойоте»?

— Н-нет… — совсем потерялся тот. — В «уазике»…

— В каком еще «уазике»? Ты что плетешь?! А ну живо говори правду!

Не обремененный возрастом и необстрелянный боевик жалобным голосом сообщил:

— Умалатов приказал нам ехать в этом направлении, а сам сел в пятнистый «уазик» и отправился в другую сторону. Клянусь Аллахом — это правда.

Сбежавшие к этому времени с пригорка фээсбэшники уже стояли рядом и слушали сбивчивую речь чеченца. Ярцев настороженно поглядывал в сторону села, где толпа гостей, приглашенных на свадьбу, таяла на глазах…

— Все в машину! — скомандовал Георгий Павлович. — Кролик за руль. Северцева, готовь камеру — будешь снимать.

Проворный подрывник метнулся к «БМВ», но не смог устоять перед соблазном помочь единственной даме — сначала закинул в салон ранец, а потом, подхватив за талию, ловко подсадил и ее. Прежде чем сесть рядом с Олегом, подполковник оттолкнул чеченского парня и, не прицеливаясь, произвел одиночный выстрел по его коленному суставу. Истошно закричав, тот схватился за ногу и, повалившись, стал кататься по асфальту…

— С таким ранением его в банду больше не возьмут. Еще спасибо скажет, дожив до старости… — проворчал Жорж, в ответ на вопросительные взгляды Болотова и Северцевой. Перезаряжая автомат, приказал: — Вперед, Кролик. Наша цель — пятнистый «уазик»…

Часть четвертая

Приказано взять живым