Второй раз изучив зафиксированные следственно-оперативной группой подробности происшествия, я стал еще раз просматривать список вещей покойного, обнаруженных в машине и квартире. Нет. Ничего особенного. Носильные вещи, документы, книги, спортивные и рыболовные принадлежности. Правда, все вещи дорогие, импортные. Аккредитив на тысячу триста рублей, около пятисот рублей наличными. На "Перстень Саломеи" нет и намека.
      Топадзе осторожно кашлянул. Я посмотрел на него.
      Джумбер Топадзе, несмотря на молодость, чрезмерно тучен, но зато у него всегда очень спокойные глаза. К моему удивлению, я не увидел в его глазах их обычного выражения.
      - Простите, батоно Георгий, можно спросить? - сказал он.
      - Конечно.
      - Вы сомневаетесь, что это несчастный случай?
      - Честно говоря, сомневаюсь.
      - Выходит, вы сомневаетесь в моей квалификации?
      - Зачем же так, батоно Джумбер. Я знаю вас как опытного следователя. И все же хочу вместе с вами еще раз все проверить. По некоторым сведениям, Гогунава в нашем городе человек не случайный.
      - А что можно еще выяснить?
      - Алибегашвили должен уже закончить медэкспертизу. Пойду сейчас к нему. Хотите, пойдем вместе? Вдруг он скажет что-то новое.
      - Нет уж, идите один. У меня писанины полно.
      - Хорошо. Я позвоню от медэксперта. И не сердитесь, пожалуйста.
      - Вовсе я не сержусь. Просто, и так ведь все ясно.
      Серебряные следы
      От здания РОВД до городской больницы, в которой размещается наш районный судмедэксперт Левон Алибегашвили, около километра. После плотного сидения в кабинете над документами я с удовольствием в темпе прошелся. По открытой двери в закутке на первом этаже больницы понял - Левон у себя.
      Левон Алибегашвили работает у нас после окончания института лет пять. Совсем молодой еще, а уже отличный специалист.
      Когда я вошел в комнату, наш судмедэксперт писал очередное заключение. Я сел рядом.
      Левон покосился:
      - С приездом, батоно Георгий. Что-нибудь горящее?
      - Иначе бы не пришел, батоно Левон. Хотел узнать, нет ли чего нового по смерти Гогунавы?
      - А... Рионский провал... Как раз этим и занимаюсь. Что вас интересует? Наличие алкоголя?
      - И это тоже. Но не только это.
      - А что?
      Я решил перейти на "ты".
      - Понимаешь, у меня сомнения по поводу этого срыва в пропасть.
      - Почему?
      - Гогунава не должен был упасть в ущелье. Мне кажется, его "подтолкнули".
      - Понимаю... - Левон стал разглядывать что-то в окне, поглаживая бороду.
      - Левон! Может, твое внимание на чем-то споткнулось? - с надеждой спросил я.
      Левон еще немного что-то поразглядывал в окне и обернулся ко мне:
      - На чем ему было спотыкаться... Ни на чем оно не споткнулось. Только если вот это. - Он вытащил из груды бумажек мелко исписанный листок. Посмотрите, батоно Георгий.
      На листке оказалось заключение по поводу следов посторонних материалов, найденных в ранах черепа погибшего. Таких заключений, по роду службы, мне пришлось прочитать немало. Я пробежался взглядом построкам: "В ранах черепа обнаружены... следы металлизации... микрочастицы... никель... стекло... пластмасса... серебро..." В общем-то, в этом перечне не было ничего особенного, если не считать серебра. Ясно - пока машина падала в ущелье, Гогунава несколько раз ударился головой о различные выступающие части в салоне своей восьмерки. Так что следы никеля, стекла и пластмассы в раны черепа должны были попасть неизбежно. А вот серебро! Откуда в машине серебро? Впрочем, мало ли. Чем только не отделывают свои машины автолюбители. Перечитал еще раз: "Рваная рана в затылочной части черепа. Следы металлизации серебром".
      Я посмотрел на Левона:
      - Насчет серебра - это точно?
      - Точно. Именно на этом я, как вы говорите, все же споткнулся.
      - Разрешишь от тебя позвонить?
      - Конечно.
      Я набрал номер Топадзе:
      - Джумбер, "Жигули" Гогунавы стоят у нас во дворе?
      - Пока да.
      - Тогда спустись туда минут через пять. Не трудно?
      - Нисколько. Что-нибудь еще надо?
      - Попроси Джансуга найти двух понятых. Пусть подойдет с ними туда же.
      Когда я вошел во внутренний дворик РОВД, там, у разбитых зеленых "Жигулей", уже стояли Топадзе, Парулава и понятые - рабочие соседнего магазина. В их присутствии мы с Джумбером и Джансугом тщательно осмотрели салон машины. Трудились около получаса, но сколько ни изучали крючки, заклепки, облицовку приборов и другие детали - не нашли ничего, что напоминало бы серебро или посеребренный металл. Означать это могло лишь одно: в момент аварии голова Гогунавы не соприкасалась с серебром. С никелем, стеклом, пластмассой - сколько угодно, с серебром же - нет. Оно могло проникнуть в рану либо до аварии, либо после. Поскольку вряд ли можно допустить, что кто-то будет наносить удары по затылку трупа, да еще в глубоком ущелье, случилось это, скорее всего, перед падением машины в пропасть. Затем этот "кто-то" посадил безжизненного водителя за руль и, включив мотор, столкнул машину в пропасть.
      Когда понятые, подписав протокол, ушли, на меня виновато посмотрел Топадзе:
      - Прошу прощения, батоно Георгий. Я был не прав.
      - О чем вы, Джумбер. Все мы ошибаемся. Теперь важнее понять - чем его могли пристукнуть?
      - Может, кастетом? - предположил Парулава. - Серебряным?
      Топадзе покачал головой:
      - Серебряных кастетов я что-то не видел. А потом, Левон сразу заметил бы. Кастет оставляет характерный след.
      - Верно, - согласился Джансуг. - А мог он его ударить рукояткой кинжала с серебряной насечкой?
      - А что, идея! Пожалуй, так и было, - решил я.
      - Остается выяснить, как это все произошло, - заметил Топадзе. - Да найти кинжал и убийцу.
      - Он мог спрятаться в машине, - хмуро сказал Парулава. - На заднем сиденье. А когда Гогунава ехал по ущелью, ударил его сзади по голове.
      - Чтобы вместе с ним свалиться? - спросил Топадзе.
      - Зачем свалиться. Успел выскочить. Скорость-то была небольшая.
      - Я бы, на его месте, не стал рисковать.
      - Хорошо, другой вариант: мог остановить машину.
      - Остановить? Но как?
      - Он мог знать Гогунаву. Попросил подвезти.
      - Мог-то мог, - опять засомневался Топадзе. - Только неужели Гогунава встретил ночью знакомого, которого надо подвезти именно на Рионскую улицу! Не думаю, что у него в Галиси много знакомых. Конечно, этот тип его остановил. Но как?
      Мысль была верная. Оставалось только проверить путь машины от ресторана до места падения. И не полениться спуститься вниз - на дно ущелья.
      Рионская улица
      Начали мы от ресторана "Вокзальный". По показаниям швейцара Васенкова, в тот вечер Гогунава сел в стоящую перед входом машину один. Чтобы убедиться в этом, я еще раз поговорил со швейцаром. Васенков повторил прежнее. Он хорошо видел, как Гогунава сел в машину, не спеша развернулся и уехал в сторону Рионской улицы. Никаких подозрительных людей у машины не было.
      Переговорив не только с Васенковым, но и с официантами, мы прошли весь путь, по которому должен был проехать Гогунава до самого поворота на Рионскую улицу. Искать на этом пути следы возможного торможения по прошествии почти двух дней было бессмысленно. Нас интересовали свидетели те, кто мог видеть прошлой ночью зеленые "Жигули". Мы тщательно расспросили жителей. Никто из них не видел стоящих зеленых "Жигулей", но двое заметили проезжавшую мимо зеленую восьмерку.
      Пришлось заняться горной дорогой.
      Всего домов на Рионской улице шесть. Гогунава снимал квартиру в самом верхнем доме. Чтобы добраться до него, ему нужно было сделать девять поворотов по серпантину. Он успел сделать лишь шесть. Движения на Рионской улице практически никакого нет. Здесь ездят лишь ее жители. Именно поэтому этот участок города обходится минимумом дорожных удобств. Улица асфальтирована, но здесь нет ни ночного освещения, ни дорожного ограждения имелось лишь несколько поставленных кое-где столбиков.
      Вступив на Рионскую улицу, мы стали медленно подниматься наверх, тщательно осматривая дорогу. Впрочем, с самого начала было ясно: мы не сможем определить, останавливал здесь Гогунава свою машину или нет. Следы протекторов зеленых "Жигулей" перекрыли отпечатки других машин, побывавших здесь после происшествия.
      В одном месте Парулава присел. Изучив какой-то след, посмотрел на Топадзе:
      - ГАИ, конечно, трассу не изучало?
      - Нет, не было повода.
      Это легко объяснялось. Ведь в то утро перед инспекторами предстало типичное дорожно-транспортное происшествие. Естественно, группа ГАИ ограничилась лишь фиксацией следов в том месте обочины, где машина сорвалась в пропасть, и ее положением внизу.
      Дойдя до места срыва, мы остановились. Земля у обочины была взрыхлена, кусты у дороги вырваны и поломаны. Это поработал вытаскивавший "Жигули" тягач.
      Пока мы с Топадзе вглядывались в ущелье, Парулава, задрав голову, изучал скалы наверху. В конце концов Джумбер полюбопытствовал:
      - Джансуг, ты что там нашел?
      - Посмотрите - место выбрано не случайно.
      - Ты думаешь?
      - Думаю. Нижнего дома отсюда не видно и верхний за скалой.
      Точно. Нижний дом № 2, белый двухэтажный особняк, вообще не видно. У верхнего же, № 3, можно разглядеть лишь черепичную крышу.
      - Похоже, - согласился Топадзе. - Выходит, если он его и остановил - то именно здесь.
      - Выходит... - Парулава тронул вырванные кусты. - Джумбер, не хочу тебя упрекать. Но можно же было проверить тормозной путь? Хотя бы метрах в двадцати отсюда? И зафиксировать.
      - Все упреки - к ГАИ. Это их работа.
      - Следствие-то ведешь ты.
      - Веду. Но это сейчас мы с тобой такие умные. А вчера всех занимала только лежащая внизу машина. Причем тебе это известно не хуже, чем мне.
      - Если бы понять, как он его остановил! - сказал я.
      - Может, просто встал на дороге и поднял руку? - предположил Парулава.
      - Не очень подходящее место для остановки, - возразил я. - Тем более в двенадцать ночи. Да еще если у Гогунавы был с собой "Перстень Саломеи".
      - Они могли договориться заранее...
      - Неуютное место для встречи, - прервал Джансуга Топадзе и тяжело вздохнул: - Придется спускаться в ущелье.
      - Это уж точно, придется, - сказал я. - Хотя, по всему, дело безнадежное. Вряд ли там лежит объяснительная.
      Находка
      Детьми мы все лазили в Рионский провал. Но теперь мы были далеко не детьми. К тому же спуск надо было начинать именно здесь, у места падения машины. Но больше всего меня волновал Джумбер Топадзе с его почти стопятидесятикилограммовым весом.
      Как ни странно, в ущелье мы спустились сравнительно легко. Из-под ног иногда вырывались камни, ноги скользили по глине, но, в целом, все обошлось.
      Дно ущелья вдоль ручья было почти непроходимым. Дорогу преграждали камни, сухие ветки, кучи палой листвы, валуны, коряги. Тем не менее мы приступили к поискам. Сначала определили место падения "Жигулей". Не найдя здесь ничего существенного, разбили дно ущелья на участки и около часа их исследовали. Приходилось поднимать валуны, раздвигать колючий кустарник, ощупывать землю. Никто из нас не нашел ничего интересного. Я выпрямился, чтобы дать отбой. Подошел к Джансугу. Он сидел на корточках перед массивной и длинной ветвью граба. Судя по еще зеленым листьям, ее недавно обломило ураганом. Некоторое время я пытался понять, что же в ней так заинтересовало Парулаву. И вдруг понял, что. Присел рядом. Часть основания ветви возле места слома была аккуратно подпилена!
      Джансуг цокнул языком:
      - Понимаете, батоно Георгий?
      - Понимаю. Она сейчас лежит здесь. Но могла лежать и наверху, на пути машины.
      - То-то и оно. Такой сук ничего не стоит подтащить одному человеку. Будем поднимать?
      - Обязательно. Давай за веревкой, а мы привяжем.
      Джансуг вылез наверх и вскоре сбросил вниз конец крепкой сизалевой веревки. Мы обвязали ветвь, вскарабкались с Топадзе наверх, все вместе вытянули находку.
      То, что мы нашли большую подпиленную ветвь, еще ничего не значило. Сломанную ураганом, ее мог подпилить и сбросить в ущелье местный житель. Поэтому надо было определить, с какого дерева она отпилена и кто отпилил.
      Дерево мы нашли быстро. Им оказался старый граб, росший метрах в пятидесяти от места аварии. Причем рос он не у края обрыва, а у скалы, за которой виднелся угол дома № 3. Ветвь никак не могла упасть сама по себе в то место ущелья, где мы ее нашли. Значит, кто-то сначала отпилил ее, потом стащил вниз, примерно туда, где сорвались "Жигули", и уже потом сбросил вниз. Если этот кто-то был из местных жителей, то почему он не сбросил ее в ущелье напротив граба?
      Довольно скоро, с помощью уже давно наблюдавших за нами нескольких местных ребятишек, мы собрали у граба взрослых местных жителей улицы. Выяснилось: никто сломанной ветви не касался, но в то же время и не видел, кто ее отпилил. Позавчера эту ветвь видели на дереве многие. Вчера же, по всеобщему утверждению, ее уже не было. Ответ на этот вопрос тоже не вызывал никаких сомнений.
      Картина заметно прояснилась. Теперь и без дендрологической экспертизы* было ясно, что ветвь отпилили в ночь аварии. Для чего?
      ______________
      * Дендрологическая экспертиза - специальная биокриминалистическая экспертиза, с помощью которой устанавливают время сруба дерева или кустарника.
      Вечерняя прогулка
      Подойдя к окну моего кабинета, я принялся рассматривать окутанную вечерним светом центральную площадь нашего города.
      Судя по скрипу, Джансуг за моей спиной мерил шагами кабинет.
      Я сказал:
      - Джансуг, что же у нас получается?
      Парулава остановился рядом:
      - Получается, батоно Георгий, что это хорошо продуманное убийство. Хорошо продуманное, умело выполненное. И уверен: здесь снова не обошлось без Джомардидзе. Не зря он вышел из ресторана первым.
      - Я с тобой согласен. Джомардидзе покинул стол примерно за час до выхода Гогунавы. Он знал, что "Перстень Саломеи" находится у Гогунавы. Времени у него было достаточно. По темным улицам дошел до Рионки, поднялся в гору. Сук и место засады наверняка облюбовал заранее. Рионка в этот час пуста, все сидят по домам. Отпилил сук, стащил к месту засады и стал ждать. Услышав звук машины Гогунавы, положил сук поперек дороги и спрятался. Для такого человека, как Джомардидзе, остальное - дело техники. Что-то только нам ответит тбилисское УВД?
      Телефонная просьба моя к тбилисцам была простой: поговорить с вдовой Гогунавы и попытаться выяснить, был ли у ее мужа "Перстень Саломеи", если не было, то слышала ли она об этом перстне. Звонок я сделал только что, результат будет известен только завтра.
      Джансуг вздохнул, предложил:
      - Батоно Георгий, может, пройдемся? А то засиделись в кабинете. Дома-то у вас не волнуются?
      - Не волнуются, привыкшие. Так что можно совершить капитальную прогулку - по всему городу.
      На улице мы скоро поняли, что движемся к ресторану "Вокзальный". У ресторана остановились. За шторами двигались тени, там танцевали.
      - Хотите сами поговорить с Жордания? - спросил Парулава.
      - Хочу.
      Проникнуть внутрь удалось лишь за счет отчаянного напора Парулавы. К счастью, Жордания работал. Впрочем, самого этого факта было мало: в зале гремел оркестр, между столиками танцевали, отыскать в такой суматохе официанта оказалось делом не простым. Но Парулава нашел этого высокого крепкого парня с лихими усиками. Нашлось и место, где можно было спокойно поговорить, - кабинет администратора.
      Жордания долго изучал фотографию Гогунавы, вернул со вздохом:
      - Он самый. Я следователю уже говорил.
      - За столиком он сидел не один?
      - Не один, трое их было, это я тоже говорил.
      Я положил перед Жордания следующую фотографию - Джомардидзе:
      - Посмотрите, а этого узнаете?
      - Был и этот.
      - Не ошибаетесь?
      - Мне ошибаться не положено - разорюсь.
      - А вы могли бы описать третьего, который сидел за столиком?
      - Третьего, который сидел за столиком... Да черт его знает. У нас зал старый, со столбами, вы же знаете. Он сидел как раз за столбом. Видел я его только сбоку, по-другому в том месте к клиенту не подойдешь. Так что только в общем могу сказать.
      - Но в общем все-таки можете?
      - Почему же нет, могу. Клиент что надо. Хорошо упакованный: костюм, галстук, рубашка - все фирменное. Лет за сорок. Платил он.
      - Вы совсем не разглядели его лицо? - спросил я.
      Жордания почесал за ухом:
      - Разглядел немного. Нос как нос, волосы обычные, примерно как у вас. Глаз не разглядел, он в дымчатых очках был, да и сбоку не видно.
      - А какой комплекции? Рост?
      - Выше среднего. И такой - вроде бы не широкий, а мускулистый. Наверно, спортом до сих пор занимается.
      - Ушли они вместе?
      - Нет, сначала этот ушел... - Жордания показал на фотографию Джомардидзе. - Потом, - кивнул на снимок Гогунавы, - этот. Ну, а потом третий меня позвал - руку поднял. Я подошел, он рассчитался.
      - И опять лица его не видели?
      - У нас тут самая запарка началась. Не до этого было. Я деньги пересчитал - и бегом на кухню.
      - Случайно не слышали обрывки разговора? Может быть, они как-то называли друг друга?
      - Чего не слышал, того не слышал. - Жордания посмотрел на часы. Извините, клиенты ждут, а? Я вроде все сказал.
      - Конечно, вы свободны. Большое вам спасибо, - поблагодарил я.
      Выйдя из ресторана, мы с Джансугом остановились у вокзального скверика. Поразмыслив, я сказал:
      - Знаешь, Джансуг, нам, по идее, надо бы проверить нашу гостиницу.
      - Думаете, они останавливались в гостинице?
      - Почему бы и нет?
      - Но ведь остановиться в гостинице - значит оставить фамилию?
      - Оставляя фамилию, человек ничем не рискует, если против него нет улик.
      - Хорошо, давайте сейчас и проверим.
      Дежурная в гостинице без лишних слов и вопросов дала нам книгу регистрации. Мы стали ее просматривать. Довольно скоро палец Джансуга застыл на строчке:
      "Убилава Сергей Петрович. Инженер треста "Спец-Строй". Место жительства: гор. Сухуми. Причина приезда: командировка".
      Сергей Петрович... Чкония и Джомардидзе искали в батумском порту именно Сергея Петровича.
      Я протянул журнал дежурной:
      - Посмотрите, пожалуйста, тут у вас отмечен Убилава Сергей Петрович. Он останавливался здесь позавчера. Это было в ваше дежурство?
      Дежурная взяла журнал:
      - Вы думаете, я помню... Убилава Сергей Петрович. Да. Это было мое дежурство. Позавчера.
      - Вы его помните?
      - Всех не помню, памяти не хватит. - Стала читать свою запись. Убилава. Четырнадцатый номер. Ну, если четырнадцатый, то воспитанный такой. Он мало был, днем я его записала, а утром уехал, попросил разбудить в пять утра.
      - Будьте добры, опишите его.
      - Даже не знаю как. Обыкновенный. Одет, правда, хорошо, по-столичному. Не молодой, но и не пожилой. Худощавый.
      - Может быть, вы вспомните цвет волос?
      - Извините, не запомнила. Обычные, наверное, волосы.
      - Плеши, залысин у него не было?
      - Залысин? Вроде нет.
      - А глаза?
      - Он в очках был. В красивых таких очках. В дымчатых.
      Что же, подумал я, кажется, подтверждается моя версия, что Сергей Петрович скрывает от сообщников настоящее имя. Ведь если Убилава и Джомардидзе знакомы, то зачем было Чкония и Джомардидзе столь странным способом разыскивать Сергея Петровича в батумском порту? С этим надо разбираться. Хорошо, хоть вышли наконец на конкретную фамилию. Надо только узнать, был ли в гостинице Джомардидзе. Хотя и так ясно: не был.
      Я показал дежурной фотографию Джомардидзе, спросил:
      - Вам знаком этот человек?
      Женщина всмотрелась, уверенно ответила:
      - Нет, такого не знаю. - Добавила: - Этот Убилава все время был один. Устроился он днем, я ему резервный номер дала, четырнадцатый. Потом на ночь пришел. А утром, в пять, я его разбудила. На батумский поезд.
      Мы с Джансугом вышли из гостиницы. На душе у нас стало легче. Теперь мы, по крайней мере, знали, чем заниматься с утра. Надо будет опросить бригаду батумского поезда и запросить Сухуми об Убилаве. А что дальше, покажут обстоятельства.
      Утром я успел только отправить запрос об Убилаве. Раздался звонок. Звонил из соседнего кабинета Чхартишвили.
      - Георгий Ираклиевич, сними-ка другую трубку - Бочаров по твою душу. Он ждет тебя и Парулаву в Батуми. Сними, сними, он объяснит. А эту положи.
      Я снял трубку селектора:
      - Слушаю, Константин Никифорович.
      - Здравствуйте, Георгий Ираклиевич. У вас есть новости? По Гогунаве?
      - Есть. - Я коротко рассказал все, что удалось узнать за последнее время.
      Бочаров подытожил:
      - Выходит, Джомардидзе снова у вас?
      - Думаю, сейчас уже нет. Он в Батуми. В Галиси слишком наследил.
      - Возможно. У нас тоже новости. Во-первых, нашли вашего официанта Сулханишвили.
      - Как на него вышли?
      - Через один из телефонов Чкония. Сулханишвили гостил у некоей Меликян. Художницы, общей с Чкония знакомой. Собирался с ней в Сочи, но не успел.
      - Где он сейчас?
      - У нас. Временно задержан. Утверждает, что к убийству Чкония непричастен. Вы с ним сможете поговорить. Но это не главное.
      - А что главное?
      Бочаров на том конце провода явно медлил. Наконец сказал:
      - Мы с вами ждем, что "Перстень Саломеи" вывезут из Батуми. Так ведь?
      - Ждем.
      - А его ввезли. Таможня сообщила: сегодня утром на пальце одного иностранца, прибывшего в Батуми на круизном пароходе, был перстень, представляющий собой копию "Перстня Саломеи". Когда у вас ближайший поезд на Батуми?
      Я посмотрел на часы - четверть десятого:
      - В девять пятьдесят утра.
      - Отлично. Берите Парулаву и приезжайте. Подробности при встрече.
      Экспертиза
      В десять вечера мы с Бочаровым сидели в служебном помещении таможенников Батумского морского порта. Группа иностранных туристов, среди которых находится пара с копией "Перстня Саломеи", скоро вернется в порт. Днем у них была экскурсия по городу, посещение дельфинария, концерт ансамбля песни и танца "Аджария", сейчас они ужинают. Нам с Бочаровым остается только ждать.
      Конечно, что-то связанное с "Перстнем Саломеи" может произойти и во время экскурсии. На этот случай для скрытого наблюдения выделена опергруппа, в которую включен Парулава. По окончании экскурсии и возвращении в порт туристы, пройдя таможенный досмотр, займут свои каюты на теплоходе "Дарьял". В шесть утра, закончив суточную стоянку, "Дарьял" выйдет в море и возьмет курс на Сухуми.
      "Дарьял" - круизный теплоход Грузинского морского пароходства, зафрахтованный фирмой "Трансатлантиклайн" и совершающий регулярные рейсы Монреаль - Батуми. Кинопродюсер Джон Пэлтон, на пальце которого сейчас красуется копия "Перстня Саломеи", и его секретарша Мэри-Энн Мэрроу занимают одну из лучших кают, люкс-А по правому борту.
      При выходе в город копия "Перстня Саломеи" была оформлена по всем правилам. Пэлтон записал перстень в таможенную декларацию. Вот она, эта декларация, - на столе. Запись в ней я помню наизусть: "Перстень с полудрагоценным камнем типа церуссит, массой 17,3 карата. Ювелирная работа. Стоимость: тысяча пятьсот долларов".
      Настоящий "Перстень Саломеи", если его выставить на аукционе, будет стоить как минимум несколько миллионов долларов. Вывод напрашивается сам собой: где-то в городе должен состояться обмен - иностранец отдаст подделку и возьмет подлинник. Возможно, обмен уже произошел. Те, кто его задумал, рассчитали точно. Отличить фальшивый бриллиант из церуссита от настоящего чрезвычайно сложно. Для этого нужна специальная аппаратура и хорошо подготовленный эксперт. Ни того, ни другого на обычной таможне, как правило, нет. К тому же пассажиры, прибывающие в круиз, при условии соблюдения ими всех формальностей, досматриваются не очень строго. Так что если Пэлтон вернется на борт "Дарьяла" с настоящим "Перстнем Саломеи", его, после стандартной проверки камня, беспрепятственно пропустят. На это все и рассчитано. Но у Сергея Петровича и Джона Пэлтона ничего не выйдет. Бочаров и Телецкий позаботились о проведении специальной экспертизы. Рядом, в специально освобожденной комнате, находится опытнейший специалист-геммолог* со всей необходимой аппаратурой.
      ______________
      * Геммолог - специалист, изучающий свойства драгоценных камней.
      Бочаров дал указание вести наблюдение за Пэлтоном и Мэрроу осторожно. Поскольку после выявления подмены туристы будут задержаны, они наверняка назовут тех, с кем были связаны. Значит, главное, чтобы туристы ничего не заподозрили, встретились с теми, с кем собираются встретиться, и произвели обмен.
      За сегодняшний день вообще многое прояснилось.
      Во-первых, тбилисцы сообщили: вдова Гогунавы, Лариса, после предъявления ей фотографии "Перстня Саломеи" ответила, что вещь эту видит впервые и никогда о ней не слышала.
      Во-вторых, я допросил Мурмана Сулханишвили, после чего был вынужден признать: слова, брошенные Ираклием Ломидзе и Светланой Чкония в его адрес, полностью подтвердились - он действительно предал Чкония, по существу, доверившего ему свою жизнь. О том, где находился Чкония в тот вечер, знали только Сулханишвили и Кайшаури. Чкония просил Сулханишвили: если к нему обратится Тенгиз, ни в коем случае не сообщать, где он находится. Но стоило Джомардидзе при встрече с Сулханишвили за углом ресторана "Вокзальный" показать нож, как тот тут же раскололся. Правда, остается еще выяснить, чем Чкония не угодил Джомардидзе.
      В-третьих, я побывал сегодня у Элиа Соломоновича Лолуашвили, вышедшего на пенсию учителя. Жил он в скромной однокомнатной квартире. Вся жизнь этого человека, насколько я понял, в настоящее время сосредоточена на единственном близком человеке - сыне, пятикурснике батумского пединститута. Правда, живет сын отдельно от отца, с матерью, у которой давно уже другая семья, и видятся они довольно редко. Моим сообщением о смерти Гогунавы и Чкония Лолуашвили был искренне потрясен. По словам Элиа Соломоновича, Гогунаву он знал с детства - дружил с его родителями. Чкония был для него лишь знакомым Гогунавы, не более того. На все мои вопросы о тайной жизни Гогунавы и Чкония, а также о возможной их причастности к "Перстню Саломеи" Элиа Соломонович недоуменно пожимал плечами. Ни о чем подобном он даже не подозревал. В Галиси Гогунава пригласил его отдохнуть, поскольку все равно "пропадала квартира".
      Лолуашвили я верил. Это был святой старик.
      Самое же важное, что удалось сделать сегодня, было, конечно, выяснение обстоятельств, связанных с пропажей паспорта у инженера сухумского треста "Спецстрой" Убилавы Сергея Петровича, случившейся три года назад. На телефонный запрос Бочарова сотрудники УУР МВД часа через два сообщили: в краже этого паспорта, среди прочих правонарушений, признался около полугода назад некто Гаджиев, вор-карманник, отбывающий сейчас наказание в исправительно-трудовой колонии Пермской области. Совершив кражу паспорта, Гаджиев в тот же день продал его за пятьдесят рублей неизвестному в сухумском ресторане "Диаскури". Внешность человека, купившего паспорт, Гаджиев описал расплывчато, зато совершенно точно указал: неизвестный носил большие дымчатые очки. По заданию Бочарова в Пермь сразу же вылетел оперуполномоченный, взявший с собой около пятидесяти фотографий работников медслужбы Грузинского морского пароходства. Шанс, что Гаджиев опознает среди них человека, купившего у него паспорт, был невелик, но такой шанс был.
      И вот теперь, вечером, после такого напряженного дня главным для нас с Бочаровым было ожидание. Мы молча сидели друг против друга.
      По расписанию автобус с туристами должен был вернуться в порт в десять часов пятнадцать минут. В десять минут одиннадцатого в комнату вошел Парулава. На взгляд Бочарова покачал головой:
      - Весь день все было спокойно. Пэлтон и Мэрроу надолго не разлучались, все время были с группой, посторонние с группой не общались.
      - Они сели в автобус?
      - Да, вместе со всеми. Мы подождали, пока автобус уедет, потом их обогнали.
      - Что ж, будем ждать, - сказал Бочаров.
      Примерно через двадцать минут стало ясно: автобус явно задерживается. Мы начали нервничать, но сделать ничего не могли. Надо было ждать. Шум мотора послышался только без четверти одиннадцать.
      Когда туристы вошли в проходную, я сразу понял: Пэлтона и Мэрроу в этой группе нет. Я слишком долго изучал их контрольные фотографии и не мог их не узнать.
      Молоденькая сопровождающая умоляюще сложила ладони:
      - Понимаете, я ничего не могла сделать. Они вышли из автобуса. Пэлтон сказал, что они вернутся на такси, его спутнице плохо, она должна подышать воздухом... Ей действительно было плохо! Только вдруг они опоздают?
      Бочаров посмотрел на меня. Улыбнувшись, успокоил сопровождающую:
      - Не опоздают. До отхода еще больше шести часов, погуляют и вернутся. Девушка придет в себя.
      Гид облегченно вздохнула:
      - Мученье, форменное мученье. Пойду хоть остальных доведу. Потом вернусь. Я должна их дождаться.
      - Обязательно. Возможно, вам придется много переводить, - предупредил Бочаров.
      Пэлтон и Мэрроу появились в пятнадцать минут двенадцатого. Если не считать пятнадцати минут, которые они потратили на такси, отсутствовали они около часа. Времени, чтобы совершить обмен, было вполне достаточно.
      Иностранцы подошли к вертушке таможенного контроля. Пэлтон, высокий мужчина лет пятидесяти, повернулся к гиду:
      - О, мисс, сорри...
      Сопровождающая начала ему что-то горячо говорить. Мне показалось, она спрашивала, как их дела, и делилась тем, как волновалась.
      Пэлтон тронул усы, начал что-то рассказывать в ответ.