Яхтсмен теперь словно и не слышал мечтаний Афинской. Но она продолжала говорить на отвлеченные темы и тем самым как бы подталкивала коллегу на принятие самостоятельного решения. * Так где, говоришь, они нас ждут? * В Люберцах. В кафе на станции. * Ну, так едем?
      Яхтсмен пожалел, что задал этот вопрос. Теперь он хотел сам увидеть Кноруса. Поговорить с ним наедине. Он подумал, что при правильном построении разговора с Кнорусом он мог бы рассчитывать на более крупную сумму, чем при дележе на три части.
      Но и Афинская не спешила подниматься с кресла. Мало того, её вопрос просто обескуражил Яхтсмена. * А ты не хотел бы познакомиться с бароном, если таковой там будет, и встретиться с Кнорусом сам? * Ты хочешь, чтобы мы обсудили все вопросы за твоей спиной? - напрямую спросил Яхтсмен.
      Она поднялась с кресла, подошла к нему, привстала на цыпочки и обняла за шею: * Дурак, ты, Пашка, дурак! Я три часа сижу перед тобой, рисую радужные перспективы для нас обоих, а ты готов урвать малое и остаться довольным. Пойми, ведь Кнорус тоже не дурак. Он ведь знает, что я догадаюсь, и наказание последует незамедлительно. Цыгане - что? Они деньги собрали и уехали. Поэтому Кнорус теперь постарается найти в тебе и защиту, и покровителя. Но это мой ученик, и я его знаю лучше. Через год-другой он подставит и тебя. Даже могу сказать точно когда. * Скажи, - он обнял её за талию и уткнулся в волосы, тонко пахнущие французскими духами. * Тогда, мой хороший, когда, по вашей общей задумке, вы сорвете с меня голову. Но оставь эти дурацкие мысли. Не буду скрывать - я умнее вас обоих. Когда вы постараетесь загнать меня в угол, я уже буду официально владеть партией нищих. И сама с помощью государственных структур и постановлений засажу вас за решетку. Причем надолго.
      Он немного отстранил её от себя. * Все понял. Еду один. Вечером встретимся? * Мы же договорились. Заедешь за мной в контору. Но только поедем ко мне. Ты же у меня никогда не был? * Хорошо. Тогда научи еще, молоток, в какое место ему забивать гвозди. * Хорошо, если бы Кнорус похвастался своими возможностями. И сказал, что "Монахиня" - это его рук дело. Как только скажет, действуй по своему усмотрению. Он мне больше не нужен.
      Она надела свое манто из дымчатой норки, и они вышли из кабинета. "Попка-секретарша", не скрывая пренебрежения, оглядела Афинскую. Потом спросила Яхтсмена: * Вы сегодня будете еще, Павел Николаевич?
      Афинская демонстративно обняла Яхтсмена за талию и заглянула ему в глаза: * Пашенька, скажи своей девчонке с грязной писькой, где ты сегодня будешь. - Она скорее почувствовала, чем ощутила, как он внутренне вздрогнул при её словах, и широко улыбнулась, глядя на девчонку: - Ну, Паша! * Я уехал в Люберцы по делу и, скорее всего, в контору не вернусь. * А точнее, - дернула его за рукав Афинская: - Вдруг понадобишься - секретарь должна знать, где тебя искать.
      Яхтсмен вздохнул и посмотрел на свою сотрудницу: * Сегодня ночью я буду у Татьяны Сергеевны. * Между прочим, дорогуша, - уже с презрением сказала Афинская, - мы с Павлом Николаевичем устраиваем вечер помолвки, а на той недельке, может быть, и обвенчаемся. Ты не против, дорогой? * Я? словно не поняв, к кому обращается Афинская, переспросил Яхтсмен. * Ну, конечно же, я не у этой девчонки спрашиваю. * Конечно, согласен. * Ну, тогда пошли, - сказала она и добавила, показав на секретаршу, - а её потом можешь взять в домработницы. Я не ревнивая.
      Они спустились на первый этаж и пересекли холл. Краем глаза Яхтсмен заметил, что в углу комнаты в кресле, понурив голову, сидел Борщ. "Он все ещё здесь, не смотался". Надо было срочно принимать меры, иначе перспективное счастье Яхтсмена могло разом рухнуть. Они вышли на крылечко, обнимая друг друга. И тут же к ним с двух сторон подскочили телохранители Афинской. * Спокойно, - сказал один из них, когда Яхтсмен, прижимая к себе Афинскую, полез в карман за сигаретами, - руку из кармана, быстро.
      Другой же молниеносно вклинился между Яхтсменом и Афинской, загородив хозяйку своим телом. Яхтсмен опешил и, не понимая в чем дело, вопросительно посмотрел на только что объявленную невесту. Что за провокация?
      Афинская же, сама не ожидавшая от своих телохранителей такой прыти, вдруг поняла, в чем дело, и снова ухватила через плечо своего защитника локоть будущего мужа: * Мальчики, мальчики! Все нормально, вы что это? Это мой друг.
      Ребята на глазах размякли и лениво выпустили Яхтсмена. * Это ещё что за спектакль? - потребовал Яхтсмен объяснений от Афинской. - У собственного офиса чуть было не скрутили. Вы, че, мля, совсем оборзели? * Сами виноваты, - сказал один из телохранителей. - Вышли, хозяйку крепко за талию держите, а другую руку в кармане. Что ещё можно подумать? Взяли в заложницы.
      Афинская и Яхтсмен разом рассмеялись. * У тебя, Таня, не только нищие хорошую школу прошли. * А ты как думал! - сказала она и с гордостью посмотрела на своих ребят. Затем, как и в кабинете, приподнялась на цыпочки и нежно прикоснулась к его губам. - Ну, ни пуха ни пера. Вечером встретимся. * Ага, - сказал Яхтсмен. - Ты езжай, а я одну штуку забыл, да и надо кое-какие распоряжения оставить.
      Он подождал, и когда машины уехали со стоянки, зашел в холл, щелкнул пальцами, и теперь уже два его телохранителя стояли перед ним как вкопанные. * Так, вы со мной. Бегом в машину. Суп, иди-ка сюда. Тоже со мной.
      Когда они вышли на крылечко, он взял Супа за край воротничка. * Я сейчас уеду, а вы Борща вяжите и в подвал упрячьте пока. Его надо убирать. Он раскололся. Грозят большие последствия.
      Суп лишь понимающе кивнул головой.
      ГЛАВА 18. ЮРАЙТ
      Юрайт открыл глаза и уставился в потолок, который расплывался какими-то темными цветными пятнами. Он не мог понять, где же находится. Но когда откуда-то раздался наигрыш гармошки, понял, что вчера они хорошо посидели с Русичем.
      Сколько они выпили-то? Две или три бутылки?
      После того, как он вырвался из лап Кноруса, Юрайт понимал, что домой возвращаться ему было опасно - только дурак бы на месте Кноруса не выставил около дверей его квартиры своих молодчиков. И, спрыгнув с электрички в Перово, он первым делом нашел телефонную будку и набрал свой домашний номер. Надо было предупредить Инку, чтобы она поскорее сматывалась.
      Она, Юрайт сразу догадался, ещё была в постели и ответила ему сонным голосом: * Это ты, милый? Я хочу быть с тобой... * Инка, ребенок, отбросил он всякое умиление и заверения в любви, - быстренько одевайся и сматывайся из квартиры. * Почему? - спросила она обиженным голосом. - Я тебе уже надоела? * Нисколько. Просто должна через полчаса прийти хозяйка, - соврал он первое, что пришло ему в голову, - а она тетка скверная. Предупреждала меня, чтобы никаких баб не приводил. * Это она правильно сказала, - одобрила Инка. - Никаких баб, разумеется, кроме меня. А когда мы встретимся? * Я тебя сам найду. Только сматывайся быстренько. * Уже одеваюсь.
      Через пятнадцать минут он снова позвонил к себе домой, но трубку уже никто не снимал. Юрайт вздохнул с облегчением и набрал офисный номер Афинской. Госпожи на работе не было. С точным получасовым интервалом он звонил в офис ещё в течение трех часов, но каждый раз дежурный браток отвечал: "Редактора нет. Будьте добры, позвоните попозже". В конце концов он попросил перезвонить в другой день. И Юрайт понял, что Кноруса в ближайшие сутки ему не разоблачить.
      Что ж, надо было искать укромное место для ночлега. Помощь Агаты в этом вопросе сразу отпадала: наверняка, её родители не одобрили бы выбор девушки, увидев несуразно одетого демобилизованного по инвалидности молодого человека. Да и около дома Агаты Кнорус тоже мог установить посты. И тогда он вспомнил о Русиче.
      Юрайт не раз заходил к юморному гармонисту, и дед всегда был рад выпить с Юрайтом бутылочку-дургую и повспоминать лихие военные времена. Да и Кнорус никогда бы не догадался сторожить его у квартиры Русича.
      Юрайт купил пару бутылок кристалловской водки и поехал в гости...
      Посидели называется! Черт, как не хотелось бы ему сегодня бегать по Москве с тупой головной болью и дрожью в ногах.
      Дверь в комнату открылась, и в её проеме нарисовался Русич с гармошкой на груди: * Ну, что, похмеляемся, солдат? * Брр! Нет-нет, батя! Дел сегодня невпроворот. * Понял. Тогда пьем кефир и после обеда заступаем на смену. * Да, - согласился Юрайт, - вместе поедем. Вызовешь мне к Большому театру Агату. * А у самого-то что - ног нет? Госпожа вроде бы тебя ещё не делала безногим инвалидом, - ехидно захихикал Русич и растянул мехи: - Раскинулось море широко...
      Юрайт понял, что дед уже с утречка все-таки принял на грудь...
      ... Агата, чем-то взволнованная, взяла его под руку и потянула в сторону Пушкинской. * Ты что, Агата?
      Она остановилась и посмотрела ему в глаза: * Кто такая Инна? * Знакомая... * Я спрашиваю, кто она тебе? * Давай не будем, а?
      Она протянула ему сложенный вчетверо листок и, вздохнув, сказала: * Я нечаянно прочитала эту записку, которую Кнорус передал для тебя. Просто думала, что там какие-нибудь указания по передаче выручки. А там... Ну, читай же.
      Юрайт развернул листок.
      "Сучонок, твоя дуреха у меня в руках. Наверняка Афинская догадывается, кто есть кто в монашеской игре. Но тем не менее советую тебе пока помалкивать о том, что видел и знаешь. А будешь дергаться - догадайся, что может произойти. Есть только один вариант спасения жизни твоей возлюбленной - возьми проведение всей операции на себя. Если все сделаешь как надо, мы её выпустим. Я думаю, ты не полный болван.
      А твоя-то - ничего. Моим ребяткам будет в радость с такой потешиться".
      У Юрайта пробежала дрожь по всему телу, ноги вдруг стали ватными. Значит, Инка все-таки не успела уехать. Зря он радовался - братки сработали быстрее, чем он думал.
      Он тупо смотрел в записку, и ничего путного не приходило в голову. Искать Афинскую? Ну, найдет, расскажет обо всем. Но что Афинской за дело до него и Инки в такой большой игре? Госпожа может быть сердобольной, когда дело касается только её выгоды. Ей нужен Кнорус, и, чтобы его изловить она пойдет на любые жертвы. Скорее всего, узнав местонахождение своего зама, она не будет разрабатывать операции по спасению какой-то совсем незнакомой ей девчонки. Она, предполагал Юрайт, пошлет своих бойцов по нужному адресу и прикажет во что бы то ни стало доставить к ней Кноруса вместе с выручкой. А браткам нет дела, кто в заложниках. Они не будут церемониться и возьмут Кноруса, невзирая на то, будет ли он кого-то насиловать или убивать. Для них приказ госпожи - дело святое.
      У него ещё теплилась какая-то надежда, что Афинская вникнет в положение и не допустит жертв. Но он знал, что ради выгоды в криминальном мире не считаются с потерями. Тем более что потеря в лице Инки никак не отразиться на финансовых делах фирмы "Милосердие". А вот если Кнорус улизнет, Афинская потеряет довольно-таки богатый куш. * Ну ты мне можешь объяснить, что случилось? Ты любишь эту девушку, Юрайт? * Да, - выдохнул Юрайт, - этот человек очень мне дорог. * Пошли в милицию. Надо ведь что-то делать. Ну не стой, пошли. * В милицию? - с надеждой переспросил Юрайт и тут же отмел эту идею. - А что может милиция? И Инку потеряем, и все "Милосердие" повяжут. Тогда уже и я не жилец. * Так что же делать, Юрайт? * Не знаю. Поеду домой и подумаю. * Тебе нельзя домой. Там могут поджидать братки. * Нет. Теперь уже нет. Они специально оставили меня на свободе. * Зачем? * Им так надо, Агата. * Но тебе нельзя быть одному. Хочешь я с тобой поеду? Одна голова хорошо, а две лучше. * Я тоже вчера думал, что утро вечера мудренее, а вышло совсем наоборот.
      Он постарался высвободить свою руку, но Агата его не отпускала. Бросила на дорогу футляр со скрипкой и, крепко обхватив, повисла на его локте. * Не пущу одного. Поехали ко мне на дачу. Там спокойно.
      Он прекратил попытки высвободиться, закусил губу и согласился. * На дачу - нет. Поедем все-таки ко мне. Они ведь обязательно будут звонить и передавать какие-то указания. Скрываться было бы малодушием.
      Через сорок минут они уже были у него дома. Он открывал дверь ключом, а в квартире надрывался телефон. Он заскочил в комнату, снял трубку. Это был Кнорус. * Только забежал? Отдышись. * Откуда тебе знать? * Браток у меня на улице. Да к тому же я так и думал, что ты приедешь домой. Ты все-таки догадливый малый. Так ты все дурные мысли выкинул из головы? * Насчет чего? * Юрайт, не строй из себя дурака. Прекрасно понимаешь, что я имею в виду походы в милицию и разговоры о разоблачении Кноруса в кабинете Афинской. Кстати, ты собираешься ей признаваться в своей нечестности? Кнорус злорадно рассмеялся.
      Юрайт понял, что ему намекают на то, чтобы он взял на себя монашеское дело. * Думаешь, она поверит? * Как убеждать будешь! У тебя ведь тоже есть актерский талант. * Афинской пока нет на месте. Она словно сквозь землю провалилась. * Твоя госпожа, мой дорогой, провела ночь полную сексуальных наслаждений с ветеринаром и сутенером по кличке Яхтсмен. И, кстати, дала ему согласие на законный семейный брак. * Тебе-то откуда знать, что дала ему Афинская? * Вчера вечером я имел долгую беседу с Яхтсменом, и он, тупица, хвалился этим. Обведет его госпожа, как щенка малого вокруг пальца. Ведь он ей, как зайцу стоп-сигнал нужен. * Это не мое дело. Можно Инну услышать. * Будешь умным мальчиком - тебе перезвонят и дадут с ней поговорить. * Но она хоть в безопасности? * Пока да. Но я повторяю - пока. Это будет зависеть от твоего разговора с Афинской. Только не вздумайте финтить! А то, я вас знаю, примитесь разыгрывать битые карты. До её появления на работе у тебя есть время подумать. * Да уж не дурак... * Я надеюсь. Да, ты там с Агатой полегче. А то ведь я тоже ревнивый, - Кнорус засмеялся и положил трубку.
      Юрайт, не замечая Агату, опустился на край кровати и обхватил голову руками. Девушка присела рядом, обняла его и прижалась щекой к плечу. * Думай, Юрайтик, думай. Не бывает безвыходных положений.
      Но ситуация и впрямь была безысходной. Обратись он в милицию, братки ликвидируют его как участника крупной нищенской организации, где перекачивались и зарабатывались крупные суммы наличных денег. Ведь как бы ни симпатизировала ему Афинская, она являлась вожаком волчьей стаи и вынуждена была придерживаться звериных законов самосохранения. Если же он сможет убедить её в том, что Кнорус ни в чем не виноват, а помощь цыганам в проведении операции оказывал он, то Афинская тоже не простит ему измены.
      Он подумал, что можно попытаться самому проникнуть на конспиративную квартиру и выкрасть Инку. Но тут же ухмыльнулся - так бывает только в кино. У него же не было ни опыта, ни сил для проведения операции по освобождению заложников.
      Конечно, работая в нищенском синдикате под началом Афинской, он предполагал, что когда-нибудь его беззаботная, полная театральных сцен жизнь закончится. Ведь за все нужно платить. И платить дорогой ценой. Но он не предполагал, что это произойдет так скоро. Он рассчитывал оставаться в образе воина, почиканного чеченцами, ещё пару-тройку лет, не лез в тайные дела фирмы и старался не проявлять особых инициатив, кроме тех, которые помогают ему зарабатывать на хлеб с маслом. Но как раз эти самые инициативы и обаяли Афинскую, и она все чаще и чаще доверяла ему свои секреты. Да, не так, чтобы во всех деталях, но он был знаком с разработкой операции "Монахиня". Без сомнения, Кнорус знал гораздо больше его. Но если бы его, Юрайта, попросили самостоятельно организовать это дело, он бы, выделив немного времени на подготовку, тоже смог закрутить колесики всего мошеннического механизма. Так, что если он признается Афинской, что участия Кноруса в этом деле никакого нет, то она может поверить. Не сразу, не с первых же слов, но поверит.
      По его мнению теперь, это был единственный способ вызволить Инку из беды. И пусть он, Юрайт, после этого разоблачения сгинет где-нибудь в канализационных подземных каналах, но вместе с собой похоронит и Кноруса. Обязательно похоронит, потому что Афинская перестала доверять Кнорусу и никогда не простит своему заму самостоятельных террористических действий, которые также скомпрометировали её идеи. * У меня есть план, - вдруг сказала Агата и посмотрела в глаза Юрайту. * Какие бы ты ни придумывала планы, я не допущу ни риска, ни вмешательства в мои дела.
      Он осторожно отстранил её от себя и встал с кровати. Сходил на кухню и достал из холодильника початую бутылку джина, который они пили вместе с Инкой два дня назад. Налил полный фужер и, даже не поморщившись, залпом выпил. * Накачиваться алкоголем в трудной ситуации - удел слабых, - с укором сказала Агата.
      Юрайт психанул. Ему ещё только не хватало нравоучений, когда Инкина и его жизни висели на волоске. * А ты-то вообще чего здесь делаешь? Забирай свою пищалку, - он ткнул пальцем в сторону футляра со скрипкой, - и брысь отсюда. Тоже мне - наставник. * Ты можешь орать и обзывать меня сколько тебе вздумается. Я не обижусь. Но этим ты делу не поможешь. А у меня, повторяю, есть план. Если ты меня не выслушаешь, то я приведу его в исполнение сама. * Тоже мне камикадзе! - но он сказал эти слова уже без злости, как бы соглашаясь послушать, что за бред может предложить скрипачка в этой ситуации. * Ты ведь знаешь, что Кнорус ко мне не равнодушен... * Дальше можешь не говорить. Ради спасения своей задницы я не позволю кому-то приносить себя в жертву.
      Агата подошла к столу и в тот же фужер налила себе джину. * Кавалер называется. Сам выпил, а даме не предложил, - она выпила джин, на несколько секунд зажала рот ладонью и после паузы, словно все обдумав, решительно заявила: - Кто тебе сказал, что я жертва? Между прочим, я не испытывала особой неприязни к Кнорусу. Просто был ты, и я хотела быть с тобой. Но у тебя есть другая девушка, которую ты любишь. И я согласна на равнозначный обмен. Я дам согласие Кнорусу стать его любовницей взамен освобождения твоей девицы. Не так уж он и противен, как я раньше думала. Умный малый. За спиной такого жизнь будет только в удовольствие.
      Юрайт долго молчал и смотрел ей в глаза. И хотя она старалась говорить твердо и решительно, все-таки понимал, что Агата готова была пожертвовать собой ради него и Инки.
      Конечно, если принять её план, то и Кнорус бы задумался над таким предложением. Он был при деньгах, и его, несомненно, посетила бы идея уехать куда-нибудь из Москвы вместе с Агатой. Скрыться до лучших времен. Юрайт знал, что хотя и был Кнорус жесток к людям и даже к своим браткам, против обаяния Агаты он ничего бы не смог поделать и скорее всего согласился бы на обмен. Но Агата... Сколько раз во время их откровенных разговоров, когда речь заходила о Кнорусе, она делала брезгливую гримасу и переводила беседу на другую тему. Так могла претворяться только очень большая актриса, но Агата таковой не была. И теперь, когда она говорила совсем обратное, Юрайт этому не верил. Или не хотел верить.
      Он подошел к ней, взял её голову в ладони и бережно притянул к себе. Едва касаясь, поцеловал её нежно в губы: * Дурнушка моя милая. Пойми, я не хочу больше жертв. Ты не влезала в эту грязь. Ты - в стороне. Я просто не смогу дальше коптить этот свет, если ещё и ты станешь невольной участницей всей этой жестокой игры.
      Выпитый джин совсем успокоил его нервы, он обнял её за плечи и прижал к себе. Он чувствовал, как она вся дрожит, как её руки пролезли к нему под футболку и обвили тело. Она тоже все плотнее прижимала его к себе. Он поцеловал её в мочку уха и почувствовал, как она обмякла и стала сползать на ковер. Он тоже опускался вместе с ней и, когда они уже лежали на толстом ковре, обнаружил, что они почти раздеты.
      Как и утром, он снова лежал на спине, и снова кружился потолок, расплывался цветными пятнами. Но только теперь рядом с ним тоже на спине лежала Агата. Она ровно дышала, молчала и тоже смотрела в потолок. Им не хотелось ни о чем говорить. Но Юрайт понимал, что теперь, какая-то невидимая веревочка связывала его и Агату. Агату и Инку. Его и Инку. Нет, он ни о чем не жалел. Он был как никогда спокоен и даже благодарен Агате за то, что именно она позволила обрести ему то равновесие, которого так не хватало все эти дни. Теперь он знал, что делать.
      Он повернулся к ней и, улыбнувшись, спросил: * Агата, можно любить двоих? * Нет, - ответила она, - мне никогда не улыбалось счастье жить в гареме. * Но я хочу быть с тобой... * Юрайт, - посмотрела она на него с материнской нежностью, - мне кажется, что эти слова ты уже кому-то говорил. Не повторяйся. Давай помолчим. Мне было хорошо с тобой. Мне никогда не было так спокойно и хорошо.
      Он лежал и почему-то думал, что время стоит на месте, а бежит только жизнь. Отсчитывая секунды, минуты, часы. И с каждым пройденным часом ему оставалось жить все меньше и меньше. Совсем немного часов. Ни недель, ни месяцев, ни лет, а именно часов. Потому что теперь он все решил окончательно. Он теперь знал, как будет действовать. Но почему-то не хотелось подниматься с ковра. Он лишь лежал и внутренне приказывал самому себе, что, вот пройдет ещё минута, и он обязательно встанет. Но проходила минута, и он у самого себя просил ещё минуту. Потом ещё и еще.
      Раздался звонок телефона. И он, словно перед последним боем, как бы подбадривая себя, вздохнул, прыжком встал на ноги и поднял трубку. Краем глаза посмотрел на настенные ходики. Прошло два с половиной часа после разговора с Кнорусом. Это был опять он. * Ну как, не прошло желание поговорить со своей пассией? * Нет. * А мою-то, надеюсь, не трогал? * Не твое собачье дело. * Ого! Видно, она над твоим упадническим настроением хорошенько поработала. Как она в постели? * Передай трубку Инке.
      И через секунду, когда он услышал тревожный голос Инки, сердце больно защемило. * Юрайт, я так хочу быть с тобой. * Мы скоро будем вместе. * Ты меня вытащишь отсюда? * Обязательно. * Я хочу быть с тобой. Мне наплевать, что ты нищий... * Они тебя трогали? * Нет, дорогой. Я просто сижу под замком в другой комнате. * А в каком районе ты находишься? * Я не знаю...
      Ее голос прервался на полуслове, и трубку взял Кнорус: * Много будешь знать - мало будешь жить. Афинская на месте. Звони. А пока дай на секунду трубку Агате. * Обойдешься.
      Но Агата, все ещё лежавшая раздетой на ковре, догадалась, о чем идет речь, с быстротой кошки подпрыгнула к Юрайту и ловко выхватила телефон, сделав протестующий жест рукой, чтобы он не мешал разговору. Юрайт понял, что устраивать какую-либо возню было бесполезно.
      Он, не глядя на Агату, натягивал на себя джинсы и футболку и слышал лишь её короткие "да", которыми она защищалась от него, Юрайта, и в то же время во всем соглашалась с Кнорусом. И по этим однозначным и лишенным для него смысла "да" он не мог ни понять, ни догадаться, о чем идет разговор.
      Через несколько секунд она положила трубку и, нисколько не стесняясь Юрайта, повернулась к нему и улыбнулась: * Все будет нормально, Юрайт.
      Он принес из ванной свой халат и подал ей. * Я не сомневаюсь, Агата. Черт побери, как я люблю вас обоих.
      Она приняла халат из его рук и уткнулась в него лицом: * Он пахнет тобой больше, чем ты сам. Подари мне его?
      Юрайт недоуменно пожал плечами: * Зачем тебе это старье? * Ну и не надо! - она сделала обиженное лицо и кинула халат на пол. - Мне и без него хорошо. Все! Я приму душ и срочно еду домой.
      Увидев, как в беспокойстве вытянулось лицо Юрайта, пояснила: * Скоро шесть вечера. Мать с работы приедет. А ключи только у меня.
      Когда она ушла в ванную, Юрайт набрал номер телефона офиса. Сердце вырывалось из груди. Нет, теперь он ничего не боялся - он принимал навязанные ему правила игры. * Слушаю вас, - ответила сама Афинская. * Татьяна Сергеевна, это Юрайт. * Да, дорогуша. Совсем я тебя потеряла. Ты, наверное, всю свою квалификацию утратил - головой не дрочишь, деньги не просишь. Кстати, ты выполнил мое поручение, о котором я тебя просила? * Нет. * Почему? - её удивление было неподдельным. * Не было необходимости. * Почему? - ещё больше удивилась Афинская, и он даже представил, как она потянулась за сигаретой.
      Теперь он знал, как повернуть разговор дальше. * Потому что операция "Монахиня" - дело моих рук, - ответил он, и тут же услышал, как она задорно рассмеялась. Но он не стал ждать дальнейших насмешек и сказал: - Когда вы мне давали это задание, я хотел сразу признаться. Но мне нужно было поехать в табор, чтобы получить свою долю и привезти её вам. * Ну и что, получил?
      Он выдержал многозначительную паузу, словно давая понять своей патронессе, что ужасно боится отвечать на этот вопрос, и затем, как бы собравшись с духом, выпалил: * Они меня обманули, Татьяна Сергеевна. В назначенное время на встречу никто не пришел, а табор со своего места стоянки быстро снялся. Цыгане исчезли.
      Афинская все ещё посмеивалась в трубку. Но уже по всему было видно, что червячок сомнения закрался ей в душу. * Вчера вечером такими же байками меня кормил Яхтсмен. Когда он приехал на встречу с Кнорусом, тот, не моргнув глазом, обвинил во всех смертных грехах тебя. * Но он действительно прав. * Я ведь ещё не совсем выжила из ума, Юрайт. Когда монашки гребли деньги с шоферов и пассажиров, ты был в застенках у Яхтсмена. Ты просто не мог под стражей руководить и обеспечивать контроль над таким грандиозным мероприятием. Да будет тебе такое известно. * Вы просто меня плохо знаете. Да ведь и сами учили, что самое важное, все отработать на репетиции и провести подготовку. А затем появиться в нужный момент в нужном месте и получить то, что причитается за работу. * И сколько, извини за нескромный вопрос, тебе причиталось за работу? * Сорок процентов. * Это сколько же в деньгах? * Около трехсот миллионов.
      По её внезапному молчанию он понял, что Афинская, зная масштабы и расстановку людей в автопробках, теперь сама прикидывает предполагаемую прибыль. * Ты все точно рассчитал. У меня тоже крутилась общая цифра, снятая монахинями на ремонт храмов, около восьмисот миллионов. Ну ты теперь что, в бега ударишься? * Хотелось бы, но не смогу. Меня пасут братки вашего зама Кноруса. * Предусмотрительный у меня заместитель, - словно в чем-то сомневаясь, растягивала слова Афинская.
      Юрайт теперь точно знал - она попалась на наживку, которую так любила забрасывать сама. Но в данном случае в качестве наживки был сам Юрайт. Он грустно поздравил себя с победой и, скорее всего, с приговором. * Не дергайся никуда. Через полчаса за тобой подъедет машина, - сказала она и сразу положила трубку.
      Агата вышла из ванной раскрасневшаяся и на этот раз одетая. * С кем разговаривал? * С госпожой. * Сама позвонила? * Что ж я полный дурак раньше времени себе приговор подписывать! - соврал Юрайт.
      Агата лишь непонятно хмыкнула, подошла к нему и поцеловала в щеку: * Мне пора. До встречи. * Да, тебе пора, - он смотрел в её серые глаза, думая о том, что через полчаса приедет машина и увезет его в мир иной. И никакой больше встречи у них не будет.
      Она не стала больше ни о чем спрашивать. Он проводил её до дверей и остался ожидать своей участи. Прощай, Агата!
      ГЛАВА 19. АФИНСКАЯ
      После двух дней "дипломатических" встреч Афинская вновь с раннего утра была уже в своем кабинете. Она постаралась сразу окунуться в проблемы своего производства. На прием пришел музыкант Гоша - отличный гармонист-деревенщик, но вечно недовольный жизнью. Гоша у неё уже два месяца работал в свободном полете. Сам напросился. И вот теперь пришел вновь жаловаться и просить постоянного места. * Ну, чем теперь твоя душенька недовольна? - вздохнув, спросила Афинская.
      Гоша очень уж любил поговорить обо всем обстоятельно. И теперь, не торопясь, принялся делиться своими бедами и несчастьями. * Совсем, Татьяна Сергеевна, житья не стало. Вчера утром встал у входа в метро "Площадь Ильича". Разложил стульчик. Pаccтелил чехол для подати. Растянул шарманку. Женщина: "И не стыдно попрошайничать? Шел бы лучше работать на "Серп", чем здесь побираться!" Другая баба ей говорит: "Чего к парню пристала? Зарабатывает, как умеет, не ворует же!" - и выгребает мне "штуку". Психопатка от меня отваливает. А мне каково после таких оскорблений заниматься творчеством?! Но растягиваю мехи. Все идут мимо, на меня ноль внимания. Вдруг подходит какой-то чучмек, спрашивает: "Cлуш! Што ыгpал?" "Чаpдаш", - отвечаю. "Pучка дай! Запиши адpэc, што ыгpал". Пишу: "чардаш". Кладет 2000. А рядом стоит уже поддатый хохол и заказывает "Pаcпpягайте, хлопцы, коней". Кладет 1000. Кавказец - "чардаш" и кладет 2000. Хохол опять "Кони". Кавказец - "чардаш"... кручусь, как пропеллер.
      Она натянуто улыбнулась, но настроение было совсем невеселое. Да и слушала она Гошу рассеянно. Не давала покоя мысль об Юрайте. Неужели это он так умело организовал действия цыганского табора? И как смог обвести её вокруг пальца? Нет, она не могла этому поверить. Но ведь были же цыгане, были сотни монахинь на дорогах, которые так внезапно растворились в неизвестном направлении. Нет, она все больше убеждалась в том, что Юрайт не мог стать предателем. А кто? Кнорус? Конечно, он. Тогда, каким образом теперь уже бывший заместитель смог оказать давление на Юрайта, чтобы он взял всю вину на себя? * Татьяна Сергеевна, вы меня слушаете? - Гоша заглядывал ей в глаза. * Да-да, конечно. Ну и что дальше? * Потом подходит ещё один чудак: "Прощанье славянки" давай". Даю. Кладет 1000. Вдруг удар по черепушке! "Медленнее играй! Не выводи!" Какой-то мужчина в длинном кожаном пальто ставит к моему стульчику листовку из твердой бумаги. Молча исчезает. Кошу на неё взглядом: "Общество открытой любви", обращение к гражданам России. Пускай, думаю стоит. Может, пригодится. Но кавказец, хохол, а затем и этот, из любовного общества, отвалили - и никаких подаяний...
      ... А не снюхались ли Яхтсмен и Кнорус? После того, как она отправила своего любовника и конкурента на встречу с Кнорусом, они могли объединиться и выработать какие-нибудь совместные действия против нее. Хотя Яхтсмен для этого слишком глуп. Значит, чем-то его Кнорус купил. Чем? Конечно, мог поделиться барышом, который был снят с монашеского мероприятия. Яхтсмен жаден до денег. Тем более в последние недели сама Афинская путем спаивания "трудового коллектива" бывшего сутенера значительно сократила его прибыли от подаяний. Поэтому Яхтсмен мог обидеться и в отместку принять Кноруса под свое крыло и защиту. Но нет. Если бы такое произошло, то тогда она совсем не разбирается в людях.