Манукалов был искренне тронут заботой. В такие моменты ему казалось, что сердце Инессы оттаивает и недалек тот момент, когда привычка быть вместе перейдет у нее в потребность.
      Али подогнал к подъезду «мерседес», как только за углом дома скрылась служебная «волга» Манукалова. Инесса спустилась с дорожной сумкой и бросила ему ключи от квартиры, чтобы сходил за чемоданами. За те несколько минут, в течение которых машина ехала до Гребного канала, она, рассказывая о гнусном поступке Столетова, ни разу не упомянула о магазине. Али даже показалось, что он поторопился выполнить приказание.
      Атлетическую фигуру Димы, издали похожего на картинного югослава, многолетнюю мечту московских барышень, Инесса заметила сразу. Кроме него, на трибунах группками сидели молодые ребята, не вызвавшие подозрений. Инесса махнула рукой и спустилась почти к самой воде. Солнце припекало совсем по-летнему, и от этого утренняя прохлада рождала курортно-безалаберное настроение.
      Дима, обнаженный до пояса, лениво развалясь на скамейке, потягивал из банки пиво.
      – Привет, лапатушка, – по-свойски обратился он к Инессе.
      – Привет, лапатун, – в тон ему бодро ответила она и уселась рядом, задрав легкое платье, чтобы загорали ноги.
      – Летишь?
      – Лечу. И, надеюсь, не с пустыми руками. – Инесса многозначительно посмотрела на него.
      Дима никогда не торопился расставаться с имеющейся информацией. Он был не дурак и понимал, что представляет собой определенную ценность только тогда, когда напичкан ею под завязку. Поэтому любил поиграть с заинтересованным лицом, как кошка с мышкой.
      – Уж очень тонкая штука затевается. Не каждый сразу способен ухватить. Мои клиенты – народ приземленный, им бросай тотчас на весы, чтобы можно было взвесить. На глаз прикидывать не любят. Да и вопросов возникло намного больше, чем у меня ответов. Интерес мною нащупан, но пока в нем не чувствуется эрекции.
      – Я от тебя жду не эрекции, – оборвала его Инесса. В общении с любым представителем мафиозных структур она чувствовала себя на высоте, потому что даже во время полного беспредела ни у кого из них не поднимется рука на жену гэбэшного чина.
      Дима видел ее нетерпение и понимал, что присутствует при начале большой игры, в которой можно отхватить огромный куш, если удастся оставаться нужным довольно длительный период.
      – Все требуют гарантий. Против – один Унгури. Он, конечно, человек авторитетный, но возраст берет свое.
      – Без Унгури они не пойдут, – уверенно заключила Инесса.
      – О, не загадывай, там тоже брожение. Глотки рвут друг другу похлеще, чем в Думе. Только, в отличие от депутатов, каждый за сказанное слово отвечает.
      – И все же? – Инесса нервно оглянулась. Но ничего подозрительного не увидела.
      Дима отбросил пустую банку, посмотрел на солнце, зажмурился и, оставаясь закинутым профилем к Инессе, без всякой рисовки сказал:
      – Послушай, везде – люди. Каждого необходимо убеждать, а для этого нужны гарантии. Мне же голову оторвут, если выяснится, что я «прогнал понтяру».
      – Что я могу передать человеку, с которым встречусь в Ницце?
      Дима отмстил про себя, что Инесса начала дергаться. Этого он и добивался. Любую игру следовало начинать с договоренности о собственной выгоде.
      – Передай, что я хочу стать членом правления фонда и распорядителем кредитов…
      – В таком случае? – не отвлекаясь на споры, быстро включилась Инесса.
      – В таком случае я сумею заинтересовать нужное большинство.
      – На какую сумму можно рассчитывать?
      – Э, лапатушка, этого сейчас не скажет никто… Ориентируйтесь миллиарда на четыре. А сколько это в рублях, понятия не имею.
      Инесса встала. Отряхнула подол платья. Еще раз осмотрелась по сторонам и напоследок предупредила:
      – Не снижай обороты. Готовь почву. Через месяц копии документов будут у меня в руках.
      Дима кивнул.
      – Не забудь про мои условия, иначе раскручу роскошную «дезу».
      После этих слов Инесса не сочла нужным прощаться и размашистой походкой направилась к выходу.
      Али напрасно ругал себя за исполнительность. Едва усевшись в машину, Инесса почувствовала, что нужно немного разрядиться.
      – Как с магазином? Или решил положить на мою просьбу свой обрезанный? – резко спросила она.
      – Просьба слишком мала для него, – огрызнулся Али. – Поедем мимо, сама увидишь.
      Цунами назначил встречу в ресторане на Кузнецком мосту. Со стороны метро находилось новое бетонное здание Дома работников искусств. В нем-то всегда любивший комфорт и тяготевший к богемной среде «крестный отец» и основал свой офис. Веня и Курганов поднялись в ресторан через боковой вход. Посетителей еще не было. В полумраке они разглядели опоясывающие полукругом зал кабинки, задернутые наподобие театральных лож бархатными занавесами. В ресторане не было ни души.
      – Без охраны? – удивился Курганов. Он еще не мог вертеть головой, поэтому поворачивался всем телом.
      – Вряд ли найдется идиот, желающий сунуться сюда, – предположил Вениамин, и сам озадаченный такой невнушительностью, топтался на месте.
      Они присели на полукруглую эстраду, затянутую серым ковровым покрытием. Веня закурил и вытянул ноги. Наконец со стороны кухни появился невысокий человек в костюме и при бабочке. Должно быть, его внимание привлек сигаретный дым. Он подошел к сидящим.
      – Ресторан закрыт.
      – Нам Цунами назначил встречу, – с вызовом ответил Веня, выпустив густую струю дыма.
      – А… да, да… двое, – словно вспомнил мужчина и протянул руку. – Я – директор, Бочкин Петр Петрович. Садитесь за столик. Хотите чего-нибудь выпить?
      – У вас тут прямо все запросто? – выразил недоверие Курганов.
      Директор снисходительно улыбнулся и проводил их за столик.
      – Сейчас сообщу Анатолию. Когда он ушел, Курганов прошептал:
      – Его, оказывается, Толей зовут.
      – Первый раз слышу, – признался Веня.
      – Как же так? В одной зоне сидели, – не поверил Курганов.
      – Бывает…
      Цунами стремительной походкой подошел к столику, на котором уже стояли чашечки с кофе и заварочный чайник для Курганова.
      – Какие проблемы? – не здороваясь, спросил он, всем своим видом показывая, что оторвался на минутку от важных дел.
      – На нас наехали, – мрачно, по-кургановски, ответил Веня.
      – А ко мне какие вопросы? – нимало не удивившись, без всякого сочувствия и интереса заключил Цунами.
      На этом разговор грозил закончиться, поскольку просить о чем-либо было бессмысленно. Каждый из них двоих вдруг совершенно ясно осознал, что напрасно они потревожили уважаемого человека. Курганов шумно засопел, желая только одного – поскорее убраться. Выход из возникшего тупика нашел Вениамин.
      – Мы считаем себя ответственными перед тобой. Должны полностью рассчитаться, поэтому пришли, чтобы оговорить возможные сроки. На круг мы погорели тысяч на четыреста долларов…
      Цунами несколько смягчился. Налил себе чай, откусил кусочек печенья.
      – Рассчитывайтесь с банком. У меня к вам претензий нет… Вы сами выбрали честный бизнес. Это почетно. Странно, вот на меня никто не наезжает. Двери открыты настежь, никакой охраны… и не наезжают.
      – Мы влезли на чужую территорию… – промямлил Веня, боясь, что Цунами расценит это как завуалированный упрек. Ведь магазин указал он.
      – А как же иначе? Неужели ты думал, что все сидят и ждут тебя? Когда ты придешь и застолбишь место? Москва давно поделена, до сантиметра. Каждый угол полит кровью разборок. Когда я три года назад перебрался в Москву, у меня тоже ни метра не было. Пришлось отвоевывать. Теперь вот – сижу на Кузнецком. Захочу, весь этот дом куплю с потрохами. А о ресторане речь уже не идет…
      – Мы все поняли, – уверенно произнес Веня, подводя черту. – Тогда последняя просьба – подскажи, как выйти на тех, кто на нас наехал. Пока не отомщу, не успокоюсь.
      Курганов, услышав такое признание товарища, весь напрягся и почувствовал в себе безумную ненависть.
      – Я тоже, – прохрипел он, дернув квадратным подбородком.
      Цунами задумался и, как показалось им, чуть-чуть улыбнулся.
      – Логично. Я бы не простил. Но помните китайскую пословицу – «Одна месть рождает две жертвы»? Те, кому вы собираетесь мстить, намного сильнее вас.
      Курганов вовсю играл желваками, слышался скрип его зубов. Он перестал теряться перед Цунами. По всему было видно, что его достали до нутра. Никакие сомнения больше не мучили. Стало стыдно сидеть перед сильным, уверенным в себе человеком и расписываться в собственном ничтожестве.
      Пожалуй, перекошенная физиономия Курганова убедила Цунами больше, чем слова Вениамина. Он ударил ладонью по столу:
      – Что ж, это поступок мужчин. Я в подобных разборках не участвую. Мне это – не к лицу. Действуйте!
      – Но как выйти на этих сволочей? – запальчиво спросил Веня.
      Впервые за время разговора Цунами широко улыбнулся одними губами, давая понять, что можно расслабиться.
      – Ну, это не проблема… Петр Петрович! – крикнул он. Директор немедленно возник у столика.
      – Над чем колдуешь?
      На два часа приглашены банкиры. Накрываем на десять персон.
      – Слушай, узнай-ка, кто наехал на магазин возле «Форума». Директор пожал плечами.
      – А чего тут узнавать? Ребята Али. По приказу самой хозяйки. Она недавно улетела играть в Монте-Карло.
      Судя по всему, удивился и сам Цунами.
      – Откуда известно? – спросил он.
      – Так Али сам вчера заходил. Манты кушал.
      – Ну, иди, занимайся банкирами. Если что, я наверху, – отправил он директора и с улыбкой объяснил: – Вот что значит – открытые двери, сами приходят и рассказывают.
      – Так что? На нас баба наехала? – совсем закипел Курганов.
      – Но какая баба… – мигнул ему Цунами. Задумался и вдруг отметил: – А что? Мне кажется, что вдвоем вы представляете кое-какую силу.
      – Цунами, мы в долгу не останемся, выведи нас на нее! – Веня уперся руками в стол, словно только и ждал указания, в какую сторону броситься.
      Цунами несколько раз коротко ударил рукой по столу, отбивая ему одному ведомый такт, поморщился от дыма Вениной сигары и по-деловому принялся объяснять.
      – Зовут Инесса. Но это ни к чему. Уверен, по Европе она болтается под чужим именем. Искать ее надо либо в Монте-Карло, либо в Баден-Бадене. Сейчас поднимемся ко мне. Я свяжусь с одним турбюро. Там вам сделают паспорта и визы. Потом запомните адрес моего человека в Бонне. Он вас встретит и поможет. Только на этот раз никто из вас ни под каким видом не должен произносить мое имя. Понятно?
      – А то, – глухо отозвался Курганов.
      – Кстати, к коллекционеру больше наведываться нет смысла. Он скоропостижно умер от инфаркта. Но успел написать завещание на имя одной вдовы известного кинорежиссера. Вовремя вы забрали мои фалары, – сообщил, как бы между прочим, Цунами, после чего встал, показывая, что разговор исчерпан.
      В Сан-Тропе шел дождь и палили из кремниевых ружей. Инесса кружила по старинным улочкам города в поисках парковки. Галина с присущей ей энергией указывала, куда ехать, хотя сама оказалась здесь впервые. В центре города рабочие устанавливали старинную карусель с размалеванными деревянными лошадками. Темно-зеленый «опель-вектра», взятый Галиной напрокат в Ницце, чуть не врезался в затормозивший «ситроен». Инесса выругалась и свернула на набережную. Там нашла местечко на платной стоянке и с трудом втиснулась в узкое пространство между машинами.
      В бухте стояли настолько величественные и роскошные яхты, что, казалось, город существует при них. На палубе одной из белоснежных красавиц двое парней в драных джинсах и линялых свитерах завтракали под желто-голубым тентом. Официанты в парадной морской форме с галунами им прислуживали. Рядом, на трехмачтовой яхте с английским флагом, дама в элегантном дорожном костюме, отороченном мехом, с удовольствием позировала многочисленным туристам, непрестанно фотографировавшим все подряд.
      Галина с завистью разглядывала яхты и восхищенно отметила:
      – Зупер! Тут, по-моему, нет ни одной яхты меньше миллиона долларов.
      – Ничего, мы – девушки молодые, наши корабли еще причалят к набережной Круазетт! – с веселой уверенностью воскликнула Инесса.
      Они шли по набережной, толкаясь среди туристов и вздрагивая от грохота. Сначала казалось, что это непрекращающиеся раскаты грома, но, почувствовав запах пороха, дамы поняли, что где-то рядом стреляют.
      И оказались правы. Они попали в самую гущу ежегодного праздника святого Тропе. В центре набережной, у памятника адмиралу, граждане города, вырядившись в мушкетерскую форму и образовав каре, стреляли из музейных ружей. Зажав уши руками, Инесса и Галина пробирались вперед под навесами многочисленных кафе к самому дальнему краю набережной, заканчивающейся круглой башней, возле которой на втором этаже старинного дома находился рыбный ресторан. Там их ждал агент по торговле недвижимостью, месье Саша Либерман. Он был представителем давней волны эмиграции, с которой его отца, профессора Киевского университета, вместе с другими учеными мужами выдворили из революционной России.
      Инесса его сразу узнала. Он стоял у деревянной лестницы, ведущей в ресторан. Маленький, толстый, в вязаном джемпере, беспокойно поглядывая на прохожих и водя по сторонам своим огромным носом, словно боевой корабль главным орудием.
      – Саша, мы здесь, – крикнула Инесса и помахала над головой раскрытым зонтом.
      Он заулыбался и, несмотря на полноту, шустро подскочил к дамам, ласково пожал им руки и жестом, полным достоинства, пригласил подняться наверх.
      Народу в ресторане было немного, потому что основная масса туристов превратилась в зевак, окруживших одетых в сине-красно-белую форму военных моряков девятнадцатого века – жителей Сан-Тропе. Саша направился к столику у широкого окна, из которого хорошо была видна набережная и все происходящее на ней.
      – Здесь всегда так весело? – поинтересовалась Инесса.
      – О, вы же попали в праздник, но прежде, чем рассказать о нем, я должен быть представлен даме. – Саша встал и немного наклонился в сторону Галины.
      – Ах да, это же моя подруга. Она живет в Германии, замужем за миллионером. Фрау Галина Вагнер. А это – всеми уважаемый месье Саша, единственный человек, которому можно доверять на Французской Ривьере.
      – О, мадам! И со мной следует держать ухо востро! – с хитринкой в глазах улыбнулся польщенный агент по недвижимости. И с ходу продолжил рассказ о празднике: – Каждый год, в это время, то есть с пятнадцатого по восемнадцатое мая, проходят торжества, называемые «Бравада». Они организованы в честь святого Тропе – патрона города. Вернее, настоящее его имя Торпе. Он был знатным римлянином во времена Нерона. Уверовал в христианство и отказался раскаяться. Тогда, по приказу императора, Торпе казнили. Обезглавленное тело положили на барку и оттолкнули ее в открытое море. Вместе с телом мученика в море оказались петух и собака. Через какое-то время барка пристала к этому берегу. Здесь неподалеку жила сестра всадника Торпе, Максиме. Она и перенесла его тело в церковь. А праздник ежегодно отмечается с 1558 года. Так что традиции – более четырехсот лет. Граждане носят по городу бюст святого и макет барки, на которой прибыло его тело. Дорогу осыпают лепестками роз. Вон, смотрите, как раз сейчас хорошо видно…
      Инесса и Галина приникли к окну.
      – Зупер! А что там за жезл передается? – спросила всем живо интересующаяся Галина.
      – Это мэр передает символ власти вновь избранному капитану города. Есть в Сан-Тропе такая почетная должность. Город был основан двадцатью одной семьей, их члены объединились для отпора сарацинам. С тех пор только прямые потомки могут претендовать на должность капитана.
      К столику подошел официант и раздал всем меню в кожаных переплетах.
      Инесса, забыв о празднике, углубилась в изучение блюд. А чтобы Саша не дергался, предупредила:
      – Мы ужасно хотим есть, поэтому вы будете подчиняться нашему аппетиту и нашим кошелькам.
      Либерман, довольный изящностью предложения, многозначительно кивнул носом. И, порывшись в папке, достал красочные проспекты продающихся вилл и квартир.
      – К вашему долгожданному приезду я подготовился основательно. Предлагаю на выбор, можете хоть сейчас ехать, смотреть и оформлять покупку…
      – Сначала мы все же поедим! – капризно оборвала его Инесса и, подозвав официанта, обратилась к нему на прекрасном французском языке:
      – Месье, нам, пожалуйста, омары по-бретонски… я обязательно беру себе гребешки. Кто как? – она обратилась к сидящим за столом.
      – Зупер! Обожаю рыбные рестораны! – поддержала ее Галина.
      – А мне достаточно салата с тунцом «никваз». Вам же рекомендую – салат из морских моллюсков. Там и кальмары, и осьминоги, и помидоры, и зелень, и оливки. Короче, пышное блюдо.
      Инесса все это продиктовала официанту и от себя прибавила еще коктейль из креветок.
      – А что пьем? – спросила она.
      – Я рюмочку «Перно». Врачи пить вино запретили.
      – А нам бутылочку белого «Шабли».
      Как только официант отошел, Инесса набросилась на каталоги.
      – Так… так… так. Это все в Сан-Тропе?
      – Да. И кое-что в Сан-Рафаэле. Правда, у меня на всякий случай есть проспекты на все Лазурное побережье, но поверьте мне – с пятидесятых годов именно в Сан-Тропе селятся миллионеры и кинозвезды. А уж после того, как сюда перебралась Брижит Бардо, каждый метр этого берега превращается в золото. Канны – всего лишь фасад. Ницца – шумная. В Монако – дорого. А здесь – все к вашим услугам и по доступным ценам. Глядите сюда. – Он ткнул пальцем в одну фотографию. – Видите, какой дом, прямо у моря. Каменный, начало века. 360 квадратных метров. Гараж на две машины. Подвал. А комнаты – в идеальном состоянии. С каминами! Три террасы. Два гектара земли. Сад, утопающий в цветах, и всего 4 миллиона 700 тысяч франков.
      – Это сколько в марках? – вмешалась Галина.
      – Делите на три, мадам.
      – К чему нам марки? – возмутилась Инесса. – И так ясно – больше миллиона долларов.
      – Не намного, – смягчил впечатление Либерман. – Так послушайте меня внимательно. Виллу дешевле миллиона покупать нет смысла. Лучше уж берите апартаменты.
      – А вот… – не сдавалась Инесса и показала на замечательный одноэтажный дом с верандами, окруженный кипарисами и отражающийся в овальном бассейне. – И всего семьсот тысяч долларов.
      – Да, но не у моря! – возразил Саша, сделав профессиональную стойку агента по недвижимости. – Смотрите сюда, это не годится. Вот, как говорит мадам, «зупер!». И всего 3 миллиона 700 тысяч франков.
      Инесса с интересом разглядывала дом, утопающий во вьющихся алых розах. Она готова была с головой окунуться в выбор виллы, но всех ее денег, лежащих на счетах Дойчбанка, хватило бы только на хорошие апартаменты тысяч за триста долларов. И все же предпочитала внести аванс за виллу, будучи уверенной в результатах той сделки, ради которой и приехала в Европу. Конечным пунктом путешествия было совсем не Монте-Карло, а маленький городок Ремих на берегу Мозеля в Люксембурге. Такой сложный маршрут выбран был специально, чтобы окончательно запутать посланных за ней «топтунов» Манукалова.
      Обед оказался очаровательным. Саша мягко и ненавязчиво рассказывал о нравах местных и мировых знаменитостей. И, между прочим, напомнил, что через два дня – открытие очередного кинофестиваля в Каннах.
      – Как открытие?! – забыв о европейской сдержанности, крикнула Галина.
      – Так. В отеле «Мартинес» и в «Хилтоне» все номера давно забронированы, но специально для милых дам у меня есть возможность сделать недорогой номер в «Карлтоне» всего за четыреста пятьдесят долларов в сутки, зато маленький балкончик выходит на набережную Круазетт.
      Инесса, лениво вылавливая из широкого фужера розовых креветок, капризно скривила свой маленький ротик.
      – Нам заказан номер в «Эрмитаже», рядом с казино, я ведь приехала не на кинофестиваль, а поиграть в рулетку.
      – Кстати, там номера дешевле, – заявил Саша с чисто французским презрением к провинциальному Монако.
      После обеда они простились с уставшим от застолья агентом по недвижимости, пообещав через неделю внести аванс за ту самую виллу, цена которой перевалила за миллион долларов.
      Саша с достоинством сел в свой повидавший виды «рено» и укатил, напевая старинный романс «Я ехала домой…».
      Инесса, вздрагивая от все еще продолжающихся выстрелов, подхватила Галину под руку и потащила к машине.
      – Нечего нам больше здесь делать! Устроимся в отеле и отдохнем. Сегодня игра будет крупная. Из Канн приедут многие звезды.
      – Но ты погляди – какой зупер! – упиралась Галина, разглядывая усатую голову святого, проносимую совсем рядом с ними.
      Миновав роскошные яхты, они с трудом нашли свою машину и, миновав пляц де Лис, устремились в сторону Канн.
      Дорога, вьющаяся лентой у самого Средиземного моря, вплоть до самой Италии, должно быть, одна из самых красивейших в мире, а уж в Европе – несомненно. Особенно впечатляющи отрезки пути, где красноватые горы мощными скалистыми выступами нависают над трассой, а справа, прячась за зеленью кипарисов и пиний, тянутся виллы с массивными воротами, иногда охраняемыми мраморными львами с трогательными названиями на медных дощечках у ворот: «Голубой прилив», «Следы на воде», «Встреча с фрегатом», «Робинзон Крузо». И за каждым забором существовала другая, роскошная жизнь, неведомая постороннему взору.
      – Ты и вправду собираешься приобрести здесь виллу? – полюбопытствовала Галина.
      – Пока нет. Но спросить никогда не вредно, – уклончиво ответила Инесса, которая при всей своей общительности и некоторой показухе умела глубоко в себе хранить тайные мысли и планы. Слушая ее, никто не мог быть уверен, что через минуту она сама не объявит свои признания вздором. Причем сделает это с такой же легкомысленной интонацией, с какой недавно рисовала радужные картины, нимало не сомневаясь в их реальности.
      Галина тоже, выражаясь современным языком, «была не первый раз замужем» и не задавала один и тот же вопрос дважды. Она вообще была необычайно легким человеком в общении. Умела радоваться каждому новому знакомству, ценила юмор и грандиозные планы. Детство, проведенное у станка в балетном классе, не истратилось, а сконцентрировалось и выбрасывало здоровые эмоции в самые тяжелые моменты жизни. Ей безумно нравилась Инесса только за то, что в жажде шика не задумывалась о последствиях. Существует до черта богатых баб, рядом с которыми чувствуешь себя обязанной оказать им какую-нибудь материальную услугу. А за Инессу Галина платила с удовольствием, потому что сама бы не смогла с таким блеском и наглостью заказать апартаменты в пятизвездочном отеле или потребовать ужин в номер.
      – Куда едем? – спросила Галина, крутя от восторга головой по сторонам.
      – В Монте-Карло. Если хочешь, можем поужинать в Ницце.
      – Я хочу на открытие Каннского кинофестиваля.
      – Зачем?
      – У меня есть платье – зупер! Как раз для открытия.
      – Уговорила, сегодня закажу билеты, хотя предупреждаю заранее – кроме тоски и фоторепортеров, никакого кайфа. Ну, разве что прошвырнуться по набережной Круазетт, потолкаться на пляже, в пресс-клубе и найти на ночь какую-нибудь завалящую голливудскую знаменитость.
      – Ах, ах, я бы и от французской не отказалась.
      – Да они все – педерасты.
      За разговорами дамы проскочили Канны, готовящиеся к кинофестивалю, и по автобану устремились в Монако.
      В аэропорту Кельна Веню и Курганова встречал Вилли Шлоссер, бывший член рижской коллегии адвокатов, уже лет пятнадцать с комфортом проживающий под Бонном, в городке Брюнсберге, на собственной ферме. Это был огромный седой великан под два метра ростом и не менее внушительных объемов. Его живот, нависавший подобно глыбе над землей, внушал почтение. При этом Шлоссер оказался весьма подвижным и энергичным человеком. Бодро протянув руку для приветствия, он на чистом русском языке сообщил:
      – Мне передали, что у вас серьезные проблемы, и попросили оказать содействие. Я всегда рад помочь людям. В Бонне очень дорогие отели, а вы, как мне известно, не при порядке. Поэтому едем ко мне на ферму. У меня замечательная жена Эдди и породистые лошади.
      Поскольку весь багаж приятелей состоял из кейса и дорожной сумки, Шлоссер зашагал к стоянке, где была припаркована его красная «ауди-100». Так бывшие студенты иняза имени Мориса Тореза, бывшие заключенные Вениамин Аксельрод и Александр Курганов попали за границу. Наличными у них было десять тысяч долларов и не дающая покоя ярость. Они приехали, чтобы разыскать Инессу и заставить ее с лихвой окупить все затраты. Оба были настроены решительно. Поэтому первым делом поинтересовались у Шлоссера, где можно приобрести оружие.
      – Это не проблема. Сделаем, – небрежно кивнул он, будто к нему каждый день обращаются с подобными просьбами.
      Машина мчалась по потрясающему автобану. Шлоссер постоянно занимал левую скоростную полосу, и стрелка на спидометре не опускалась ниже ста сорока километров в час. При этом он сидел развалясь, и руль был почти не виден под горой его живота.
      Веня с интересом смотрел по сторонам, а Курганов, сидя сзади, объяснял Шлоссеру, что у них очень мало времени. Тот понимающе кивал головой, но по всему было видно, что он торопиться не любит. Съехав с автобана, они миновали несколько небольших городков с белыми домами, сияющими чистыми стеклами и украшенными веночками. Возле каждого дома обязательно был хоть маленький участочек земли с аккуратно подстриженной травой и цветущими в вазах, на клумбах и на кустарниках ярко-красными цветами. Часто попадались деревья японской сакуры, окутанные бледно-малиновым цветом.
      – Неужели среди такой красоты они живут постоянно? – не мог скрыть удивления Веня.
      – О, для немца дом – это целый ритуал. С утра до ночи жена чистит и убирает внутри и снаружи. Дети только начинают ходить, а их уже приучают подметать щетками тротуары возле своего дома. Тут такой закон, если, идя мимо чьего-нибудь дома, я поскользнулся на валявшейся банановой корке и поломал ногу, то хозяин будет вынужден мне оплачивать лечение, да еще с него слупят и штраф.
      – Удобно мстить соседям. Кидай на их территорию корки и жди несчастного случая, – угрюмо заключил Курганов. Когда-то он бредил поездками за границу, представлял, с каким чувством восторга вступит на землю загнивающего капитализма. А сейчас, бросая взгляды в окно, ничего, кроме раздражения, не ощущал. Наплевать на все красоты! Единственное желание, мучившее его, заключалось в том, чтобы побыстрее дотянуться до этой самой суки Инессы.
      Веня, наоборот, выглядел беззаботным туристом, задавая Шлоссеру вопросы «не по делу». А тот говорил, не умолкая. Ему было приятно чувствовать себя первооткрывателем Германии для одичавших в совковой зоне парней.
      – Здесь вы попадете в царство закона. Посмотрите на немца, стоящего на переходе и ждущего зеленого света, когда ни одной машины и близко не видать, – и вам станет понятен их характер. Исподтишка каждый из них готов нарушить закон. Но сами при этом ужасно осуждают тех, кто попался. Тут донесут на тебя в полицию с полным согласием со своей совестью.
      Поэтому старайтесь в Германии соблюдать все, что предписано по закону, хотя бы внешне. У меня много всяких юридических поручений от московских друзей. Так поверьте мне, при всей немецкой педантичности можно спокойно обделать любое дельце. Тут властвует культ документа. Если у тебя справка, что ты верблюд, значит, можешь спокойно требовать для себя вольер, песок из пустыни и верблюжью колючку.
      – Для этого ж еще нужно иметь такую справку, – проворчал Курганов. Его больше немцев раздражал вертящийся во все стороны Вениамин.
      – О, взятки в Германии особого свойства. Это вам не в России, где каждый только и ждет, чтобы положили в руку. Тут тоже ждут. Но государственная служба привлекательна тем, что если ты спокойно и честно работаешь, то достаток сам постучится в твой дом, а в конце еще ждет пенсия размером почти в зарплату. Поэтому по мелочи они не возьмут. Приходится постоянно прикармливать чиновников, зачастую ничего не требуя взамен. Ох, это они любят! А потом в один прекрасный день, когда он уже не может отказать, я и подкатываюсь с просьбой. Целая наука. Потому-то и ценю свои усилия. Но об этом чуть позже. Видите – впереди песочного цвета дома под коричневой черепицей? Это и есть мое имение.
      Шлоссер подъехал к низким воротам. При помощи пульта, не вылезая из машины, развел их в стороны и въехал на территорию фермы, больше напоминающей райский уголок. Вокруг было неестественно красиво. Создавалось впечатление, будто хозяева много дней трудились над тем, чтобы поразить гостей специально созданными декорациями. Посреди обширного двора стояла старинная отреставрированная железная тачка, в которой рос куст ромашек. Чуть дальше на каменных тумбах возвышались четырехгранники стеклянных фонарей под бронзовыми колпаками. У входа в дом, возле крыльца, замерли два мраморных ангелочка с восторженными личиками. Тут же находился большой белый овальный стол с пластиковыми креслами и шезлонгами под зонтом, шелестящем на ветру искусственной соломой.
      Со звонким лаем к ним подлетели два щенка немецкой овчарки. Шлоссер наклонился к ним и, забыв о своих гостях, принялся ласкать.
      – Мои пуки дорогие! Мои любимые! Соскучились по своему папе!
      Курганов стоял чуть сзади, переминаясь с ноги на ногу, а Веня принялся исследовать конюшню, находящуюся в этом же дворе, и прилегающий к ней манеж, оборудованный по всем правилам международной выездки. Навстречу ему из конюшни, держа за узду гнедого красавца, вышла смуглая женщина в черном вязаном платье до пола и босоножках на каблуках. В ее гибкой фигуре, коротко остриженных черных кудрях было что-то от юноши. Она приветливо улыбнулась.
      Веня обрадовался возможности проверить свой немецкий и принялся с восторгом говорить о красотах фермы.
      – Ты тоже владеешь немецким? – оставив щенков, повернулся к Курганову Шлоссер.
      – Да. А еще английским и испанским. Мы ведь до тюрьмы вместе с Веней учились в инязе.
      – И не забыли? – с удивлением кивнул в сторону заливающегося соловьем Вениамина хозяин.