Билет в никуда

      – Мне очень нужны деньги… – забыв о присутствии Шлоссера, пробормотал он. – Много, много, много денег…
      – Сколько? – оживился адвокат, не способный долго пребывать в молчании.
      – Она тянет на пятьдесят миллионов. Шлоссер присвистнул:
      – Ну, Федя, у тебя и запросы! Кто она? Тереза Островски? Курганов молча кивнул и выпил полстакана бурой тягучей жидкости.
      – Брось это, Федя. Она же миллионерша. У нее своя студия выпускает по двадцать фильмов в месяц. Да еще журнал с приличным тиражом. Это она в Каннах, на фоне кинозвезд, вроде вторым сортом проходила, а так-то нам с тобой не по карману. Одним словом – порнозвезда. Знаешь, сколько выкладывали арабские шейхи, насмотревшись фильмов с ее участием? И не сосчитать. Сейчас-то старая стала, думаю, даже сама приплачивает некоторым своим артистам, чтобы они ее порадовали, но уж таких жеребцов отбирает, извини за правду, не тебе чета. Небось настолько вся растрахана, что туда целым поленом полагается, а иначе и не заметит.
      Курганов не питал особого уважения к женскому полу, и при нем можно было говорить о женщинах любые пошлости. Но в данном случае озверел так, будто Шлоссер грязно оскорбил его невесту-девственницу. Схватив нож, Александр подлетел к адвокату и, зыркая на него глазами, полными бешенства, заорал:
      – Еще хоть одно слово, и я проткну твое пузо, сука!
      Шлоссер понял, что проткнет, и прикусил язык. Ему Курганов все больше и больше нравился. Даже смешная тяга к порнозвезде подчеркивала в нем неординарность натуры. Такой не приемлет обычной жизни и к людям относится с полным безразличием, как и к их суждениям о нем.
      Шлоссер не отступил, не взмахнул руками, стремясь выбить нож, лишь прикрыл глаза в знак извинения и согласия. Курганов постоял возле его живота, покрутил в руке нож и бросил на стол.
      – Хорошо, что понял, – вяло проговорил он и принялся за свой чифир.
      Нельзя сказать, что адвокат не разнервничался, но больше от проявленной Кургановым резкости, чем от грозной опасности. Достал свои любимые охотничьи сосиски, положил на блюдо, полил спиртом и поджег. Невыносимый голод сопровождал его во время всего пути и возникал приступами, когда он решался на какой-нибудь серьезный шаг.
      Осторожно беря руками горячую, истекающую жиром сосиску, внимательно посмотрел на Курганова и убедительно сказал:
      – Будут у тебя деньги. На нескольких порнозвезд хватит. Только уговор – за нож больше не хватайся, а то ведь я – человек деревенский, хватану разок стулом по голове – и поминай как звали. Уразумел?
      – Ладно, проехали, – согласился Курганов.
      – Тогда слушай. Есть во французском городе Метц отделение банка «Лионский кредит». Банк старинный, богатый, а отделение почему-то открыли в современном здании, неподалеку от собора Нотр-Дам. Городок небольшой, километрах в шестидесяти от границы с Германией. Денег, думаю, в сейфах лежит не более двух-трех миллионов долларов и миллионов пятьдесят франков. Так вот, с этого момента слушай внимательно… Как-то обратился ко мне один немец, бывший строитель. Ему в руки каким-то чудом попались карты подземных коммуникаций Метца, сделанные еще во время войны. Так по этим самым чертежам отчетливо видно, что тайный подземный ход в Нотр-Дам проходит как раз под зданием банка и почти прилегает к бывшей котельной. Сейчас в этом помещении стоят сейфы для хранения драгоценностей клиентов…
      – Предлагаешь взять банк? – Глаза Курганова не то от известия, не то от чифира стали блестящими, с огромными расширенными зрачками.
      Шлоссер как ни в чем не бывало продолжал поглощать полопавшиеся сосиски.
      – Взять – дело нехитрое. У меня другое на уме. Коль про этот ход знает лишь мой знакомый, значит, можно его использовать не только для входа, но в основном для выхода. Пойми, там ведь везде сигнализация. Ну, попадем, используя небольшой взрыв или несколько ломов, внутрь. Ну, даже вскроем сейфы. Тотчас сработает сигнализация, и придется убегать, рассовывая по карманам бриллианты, которые потом еще замучаешься продавать. Да и погоня начнется немедленно. А подземный ход ведет к самой реке. Там, на Мозеле, можно держать моторную лодку. Но нас могут слишком быстро засечь.
      – Так чего ж тогда ты на него точишь зубы? – не понял Курганов. После разговора с Терезой Островски он готов был бежать и брать любой банк, лишь бы в нем лежали деньги.
      – А потому что такая операция большого ума требует. И вот что я придумал. Несколько человек заходят в банк средь бела дня, когда там достаточно много народа, и берут заложников. А потом требуют сто миллионов долларов. Заметь, не франков. Пока эту сумму будут собирать, пока будут вестись переговоры, можно спокойно, не реагируя ни на какую сигнализацию, очистить сейфы и все спокойненько вынести через тайный подземный ход…
      Курганов напрягся от возбуждения. Он уже видел мешки с деньгами, видел, как бежит по подземному ходу, видел, как заявляется в номер к Терезе и кидает ей под ноги сумку с миллионами.
      Шлоссер взглянул на него и опять предупредил:
      – Следи за моей мыслью, Федя… Лодочку с добром спокойненько отправим, потому что вся полиция сконцентрирована будет возле банка. А когда подвезут деньги, нескольких заложников отпустить, а остальных закрыть в комнате и опять же по подземному ходу вынести мешки. После этого затребовать вертолет. Полиция начнет от восторга потирать руки, предчувствуя свой улов. А за это время последний из наших парней сядет в лодочку и отчалит к немецкому берегу. Через каких-то пару часов уже можно будет зайти в немецкую штубу и выпить пиво.
      – Я пиво не пью, – напомнил Курганов.
      – Ну, как раз это-то я могу сделать за тебя, – успокоил Шлоссер.
      – Идея колоссальная, а кто выполнять будет? – готовый к бою, снова сверкнул глазами Александр, допив чифир.
      – Ты, кто же еще! И ребята, которых мне даст Цунами. С немцами на такое дело не отважусь. Здесь нужны наша резкость и напор.
      Курганов задумался и вдруг отчетливо вспомнил белобрысого парня, с которым познакомился у Цунами, Кишлака. Тот просто был рожден для захвата заложников. Увидев его один раз, любой комиссар полиции поймет, что лучше принять выдвинутые условия.
      – Есть такие ребята, я их знаю, – кивнул он Шлоссеру.
      – Думаешь, осилят?
      – Вполне. Когда будем брать? – Курганову не терпелось заявиться к Терезе Островски с несколькими миллионами. О последствиях не думал, хотя совсем недавно зарекался связываться с криминалом и жить спокойной трудовой жизнью, как говаривал Паром: «Вернемся, также будем ловить рыбу». Нет, теперь такая жизнь ничего ему не даст, и настраиваться на нее нечего. Жизнь без цели – пустая трата времени. А у Курганова наконец впервые в жизни цель появилась. Пусть кто угодно скалит зубы, пусть его считают ненормальным, сексуальным маньяком, недоделком, но либо он добудет деньги, добьется любви Терезы и обвенчается с нею в церкви, либо – пропадай все пропадом!
      Их разговор не предназначался для ушей Вениамина, поэтому, когда тот вошел, Шлоссер и Курганов замолчали.
      – Вы чего, может, вам мой костюмчик не нравится? – спросил с горделивой ухмылкой он.
      На Вене были брюки в мелкую клетку и традиционный темно-зеленый баварский пиджак с короткими овальными лацканами, пристегнутыми к пиджаку вязаными пуговицами. Только не хватало шляпы с короткими полями и перьями селезня на тулье.
      – Хоть сейчас женихом на деревенскую свадьбу, – прокомментировал Шлоссер.
      – А я туда и собираюсь, – с намеком ответил Вениамин. Шлоссер покраснел от негодования, но промолчал. Лишь обращаясь немного погодя к Курганову, посоветовал:
      – Отдохните немного, ведь она может заявиться в казино и под утро.
      Веня, икнув от выпитой минеральной воды из фонтанчиков, довольный собой, отправился в номер, а Курганов после солидной порции чифира и предложения Шлоссера о сне и не помышлял. Вышел на улицу и принялся бесцельно бродить по уютному городу с чистыми узкими улицами, с дорогими витринами и бесконечными богато одетыми стариками, ведущими под руку своих старух.
      Инесса появилась в Баден-Бадене в сопровождении верного Али, расцветавшего улыбками от собственной значимости. Остановилась она в том же отеле, что и компания Шлоссера, потому что было близко от казино. Галина осталась в Монте-Карло ждать своего любимого, тихого и милого Доменика Порте. Али рассказал, что в Москве только и говорят о покушении на Инессу, поэтому лучше ей пока не появляться, а то не дадут покоя. Еще он сообщил, что на сходке принято решение скинуть деньги в фонд для аренды островов Курильской гряды. Это просил передать Дима Журналист, которого когда-то сам Али и свел с Инессой.
      Играть не очень хотелось. Баден-Баден навевал провинциальную скуку. Тут не собиралось то роскошное общество, каким щеголяло Монте-Карло. Хотя народ приезжал не менее богатый и солидный. Ко всему, она уже скучала без Галины и ее звучного «зупер!».
      – Почему-то у меня предчувствие, что я сегодня крупно проиграю, – сообщила она Али, пристроившемуся на мраморном низком столе чистить свой ТТ.
      – Тогда не ходи, – резонно заметил он.
      – Да, и весь вечер любоваться твоей дурацкой физиономией.
      – Могу и еще что-нибудь показать…
      – Спасибо, пока обхожусь без твоих услуг. Ты у меня на черный день отложен.
      Инесса спала с Али крайне редко и исключительно в совершенно пьяном состоянии, и поэтому, хоть он и считал себя ее любовником, она никак не могла вспомнить, какой он в постели, а по-трезвому ни за что бы себе не позволила. Вообще мужчины ее не очень волновали. Но вот после нескольких рюмок коньяку неизвестно куда исчезала ее неприступность. Успокоила однажды Василиса Георгиевна, та самая, которую так безнравственно бросил Столетов, так вот она объяснила, что такие мимолетные связи «в зачет не идут». Инесса не очень соображала, что значит «в зачет», но уверяла себя в соблюдении всех правил приличий, гордясь тем, что в душе никогда не изменяла Виктору. А о Манукалове давно не думала как о мужчине, даже когда тот вынуждал к благосклонности. Подругам объясняла: «Мужу даю только для того, чтобы не озверел».
      Без всякого азарта принялась одеваться. На часах стрелка приближалась к часу ночи.
      В эти самые минуты Курганов, в костюме гангстерской моды тридцатых годов, и Веня, очень похожий на богатого бюргера, с полными детскими губами и сигарой в коротких пальцах, впервые переступили порог знаменитого казино, в котором, как рассказал им Шлоссер, Достоевский проигрывал все гонорары.
      Перед ними возникла роскошная парадная лестница, обтянутая изумрудным кашемиром. С боков по обеим сторонам разливалось мягкое освещение от низких белых ламп, поставленных рядом с аккуратными небольшими пальмами. Но оказалось, что лестница ведет не в казино, а в концертный зал.
      – В казино – направо, – подсказал им Шлоссер, держащийся несколько сзади, чтобы не закрывать обзор для поиска интересующего их объекта.
      В большом холле с портретом основателя казино они поменяли деньги и вошли в апартаменты, мгновенно потрясающие воображение степенным богатством интерьера. Бархат, бронза, позолота, мрамор – все здесь дополняло друг друга. Первый, как бы проходной, зал был декорирован зеленым с золотом. Возле столов стояли старинные, красного дерева благородные стулья, сидеть на которых уже была радость. В нем было совсем мало народа, поэтому Шлоссер провел их в самый роскошный Флорентийский зал с потрясающей живописью под не слишком высоким потолком и многоярусными замысловатыми бронзовыми люстрами.
      – Я здесь поиграю немного, а вы погуляйте, – предложил он, – там дальше зал для «Блэк Джека», а рядом – ресторан и бар.
      С раскрытыми от удивления ртами Веня и Курганов ходили по утопающим в роскоши и бархате залам. При всем богатстве залы эти не казались какими-то надменно недоступными, а, наоборот, выглядели необычайно уютно. Здесь хотелось посидеть, отдохнуть, поиграть и с уважением взглянуть лишний раз в зеркало, чтобы насладиться своим отражением в таком королевском интерьере.
      Инессы нигде не было, хотя в каждом зале над столами склонились десятки дам с седыми буклями. Своим худыми пальцами, усыпанными бриллиантами и пигментными пятнами, они нервно перебирали белые жетоны.
      От нечего делать Веня предложил выйти во внутренний дворик, в котором тоже оказались столы с рулеткой. Весенняя прохлада приятно освежала. Двор загораживался склоном горы, пестрящим красными и розовыми пышными цветами. Курганов позавидовал Вене. Тот собирался докурить сигару и пойти выпить коньяк возле широкой старинной стойки с бронзовыми настольными лампами.
      – Послушай, – предложил он от охватившей душу тоски, – все равно Инесса здесь не объявится и ничего нам не обломится. Давай разочек рискнем, поставим на кон все, что есть, – и дело с концом. Выиграем – порадуемся, а проиграем – черт с ними, с деньгами. В таком количестве они нас не спасут.
      – Что, все четыре тысячи? – не поверил своим ушам Веня, считавший Курганова неазартным, апатичным человеком.
      – А что? Только все сразу. У меня не хватит нервов наблюдать за этим шариком. Через три игры я крупье головой в это корыто посажу.
      Веня не прочь был сыграть, но без купеческого размаха. Потому предложил оптимальный вариант:
      – Давай разделим деньги, и ставь свои как хочешь. Курганов нехотя согласился и, получив свои две тысячи, пошел сразу к кассе обмена. А Веня не спеша присел возле «Блэк Джека». В эту игру он умел играть. Она мало чем отличалась от игры в «очко». Когда-то ему Цунами объяснил принцип игры – садиться на дальнюю руку и забивать две последние карты. На первой можно рисковать, а на второй, то есть последней, уже ясен общий расклад.
      С первой же игры Вене повезло. Крупье не обратил на него внимания и сдал по новой. Вене пришли десятка и туз. Он понял, что ему фартит, и стал играть уверенно, но осторожно, стремясь не допускать перебора.
      Курганов поменял две тысячи и, покружив еще раз по залам в поисках Инессы, подошел к Шлоссеру:
      – Вилли, как поставить, чтобы выиграть сразу?
      – Ставь на единицу, там выигрыш – один к тридцати шести, – не отводя взгляда от бегущего шарика, объяснил адвокат.
      Курганов молча пошел к другому столу и поставил четыре жетона по пятьсот марок на единицу. Крупье долго ждал, пока сделают ставки, Александр нервно дергал своим квадратным подбородком в ожидании игры. Наконец ленивым жестом крупье вбросил шарик в круг. Курганов напрягся как струна. Сейчас ему повезет, и он положит в карман семьдесят две тысячи марок. Но не повезло. Крупье с безразличным лицом зацепил палочкой фишки и отбросил в сторону. У Курганова потемнело в глазах, и, отходя от стола, он наткнулся на Шлоссера, спешившего отговорить его играть по-крупному.
      – Сколько ты проиграл? – испугался он, увидев каменное лицо.
      – Все, – проскрипел зубами Курганов.
      – Это сколько?
      – Две тысячи…
      – Ну, немного, иди во дворик, проветрись. – И, взяв Курганова под руку, повел рядом с собой, стараясь разговорами вернуть того к действительности. – Смотри, вот этот маленький зальчик называется салон мадам де Помпадур. Видишь, на стене ее портрет.
      Курганов поднял глаза. Первым делом в огромном зеркале увидел свое бледное, с перекошенным подбородком лицо, а потом уже перевел взгляд на портрет любовницы короля и – замер от неожиданности.
      Под ним, обмахиваясь веером, на длинном узком диване сидела Инесса собственной персоной. Не в силах сказать ни слова, он сделал несколько шагов вперед, но дальнейшее его продвижение оборвал Али, выросший словно из-под земли.
      – Не трогай, это мой старый друг… – промямлила Инесса, сама пораженная встречей. Она смотрела на Курганова и не понимала, он это или не он. Слишком недобрым казалось его ранее всегда улыбчивое лицо. И только после характерного движения подбородком, присущего ему с молодости, полностью признала в мужчине, стоявшем перед ней, Курганова.
      – Привет, – выдавил он из себя и, обернувшись, объяснил Шлоссеру: – Это та самая Инесса.
      Не успевая соображать, как себя вести, Инесса протянула ему руку и, схватив за локоть, потянула к себе.
      – Садись. Ты откуда?
      – Как откуда? – не понял Александр и вдруг осознал глупость своего положения. Ведь не скажет же он, что недавно хотел ее убить, а сейчас разыскивает, чтобы отобрать деньги. Но ничего другого в голову тоже не лезло.
      – Что-то ты очень грустный. Проиграл, что ли?
      – Да, да, точно, – вставил улыбающийся Шлоссер. – Две тысячи марочек за одну игру.
      – Ну, это ерунда! Слушай, Курган, коль ты так играешь, значит, при деньгах. Ты когда освободился? Почему меня не нашел?
      Курганов молчал. Инесса восприняла молчание по-своему и принялась оправдываться, благо речь, обращенную к ним, репетировала лет десять:
      – А что мне оставалось делать? Вы, конечно, меня презираете, особенно небось Веня. Вышла замуж за вашего мучителя, за подонка. Но рассуждать всегда хорошо. Манукалов мог посадить и меня, а спас.
      – Так ты с Манукаловым все-таки? – выдавил из себя Курганов.
      – А где Веня? – быстро сменила тему Инесса.
      – Здесь, рядом, – оживился Шлоссер, – сейчас позову. Но оказалось, что оторвать его от стола было невозможно.
      Не слушая адвоката, Веня только повторял:
      – Сейчас, сейчас… какая пруха пошла… сейчас-сейчас я раздену этого крупье… Говоришь, Инка нашлась? Ну, никуда теперь не денется… пусть ею Курганов занимается. Он умеет давить на баб, а я нет. О, смотри, опять туз пришел…
      Шлоссер оставил его и поспешил назад. В салоне мадам де Помпадур застал трогательную сцену. Инесса целовала Курганова и клялась ему в вечной любви и дружбе.
      – Жалко, Виктор не дожил до этой встречи, – глотая комок слез, глухо напомнил Курганов.
      – Как это? – отпрянула Инесса.
      – Забыла, что ли? – возмутился Александр. – Его же убили, когда мы рванули во время этапа. Да что я говорю. Прости… ведь у вас была любовь. Не то что мы с Венькой…
      У Инессы аж разболелась голова от возбуждения. Она впервые сейчас услышала, что Виктор, оказывается, бежал. Ей-то подавалась им и Манукаловым версия обмена на ливийского террориста. Хорошо, что Курганов находился сам в растерянности и не заметил ее реакции.
      – Боже, сколько нам нужно друг другу рассказать! – возвышенно произнесла она.
      В это время в салон вошли сверкающая новыми очками Галина и импозантно пузатенький, аккуратненький Доменик Порте. Галина уже приготовилась произнести любимое «зупер!», но вдруг остолбенела.
      Все с интересом посмотрели на нее.
      – Это он, – прошептала она и спряталась за Доменика.
      – Знакомься, мой друг юности – Александр Курганов, ныне преуспевающий российский бизнесмен. – Инесса встала, чтобы подвести Александра к подруге.
      Но Галина закричала истошным голосом:
      – Это он стрелял в Каннах. Я его узнала. Когда второй, с цветами, упал, этот выхватил пистолет и стал стрелять…
      Доменик что-то тихо сказал неизвестно кому по-французски, и возле Курганова оказались сразу два невысоких худеньких человека, готовых голыми руками разбросать несчетное количество народа. Даже Али пришлось подвинуться под их напором.
      Посетители казино стали поглядывать в сторону салона, заинтересованные происходящим там. Атмосферу разрядил неожиданно возникший Веня. В своем бюргерском костюме, с сигарой в толстых губах, солидной оправе очков с затемненными стеклами, он никак не походил на человека, всего несколько дней назад бегавшего по Каннам с пистолетом.
      – Инка! – воскликнул Веня и раскрыл объятия для приветствия, в которые она тотчас повалилась.
      – А этот был с букетом, – настойчиво продолжала разоблачать Галина, прячась на всякий случай за широкую спину Доменика Порте.
      – Мальчики, вы что, на самом деле на меня покушались, или она придумывает? – не вытерпела Инесса.
      – Не на тебя, – спокойно ответил нацеловавшийся вволю Веня и, подняв вверх руку с горящей сигарой, уточнил: – Надо было рассчитаться с той дамой, которая дала в Москве указания наехать на наш магазин и разгромить его.
      – Боже, я-то здесь при чем? – ужаснулась Инесса и посмотрела на Али. Тот объяснил:
      – Магазин, который ты обещала под цветы Маринке Зарубиной.
      – Так я же понятия не имела, что он ваш… – растерялась она.
      Поскольку Доменик и его парни стояли и недоуменно глядели на русских, то Шлоссер решил взять инициативу в свои руки.
      – Дорогие дамы и господа, – сказал он по-немецки. – Не будем здесь, в казино, уточнять, кто кому и что должен. Эти молодые люди встретились после многих лет разлуки. Думаю, лучше всего пройти в ресторан и обмыть встречу. Там сегодня в меню традиционная голубая форель с миндалем.
      Инесса обняла Веню и стала ему что-то говорить на ухо. Остальные последовали за Шлоссером, важно несущим между столами со склонившимися над ними людьми свой «пивной живот». Они заняли два столика. Инесса села между Веней и мрачным Кургановым и стала со свойственной ей энергией распоряжаться. Шлоссер не отставал, показывая всем своим солидным видом, какой он здесь завсегдатай. Инесса снова склонилась к Вене.
      – Слушай, я боюсь Курганова. Он теперь всегда такой мрачный?
      – Не переживай. Человек не пьет, не знает, как дальше жить, не имеет денег – с чего ж тут веселиться?
      – А вы крепко влетели?
      – В полмиллиона баксов.
      – Ого… значит, я – ваша должница. Но как вы могли появиться в Москве и даже не отзвонить. Да я бы вам сама подыскала магазин во много раз лучше этого! Ладно, не скисай. Будет у вас хорошая работенка. За то, что меня в Каннах не пристрелили. Нет, ну это же надо, чтобы свои стали нападать! – Она рассмеялась и принялась по-французски объяснять, что, собственно, произошло.
      Доменик слушал внимательно, кивал головой, рассматривал Вениамина и Курганова, потом поприветствовал их бокалом вина и через некоторое время предложил Галине поехать с ним покататься по предрассветному городу. Она с восторгом согласилась. Инесса, заодно отпустив Али, осталась в компании старых друзей и адвоката, о котором еще в Москве слышала много хорошего.
      – Так вот, возвращать убытки не стану, – жестко объявила Инесса. – А то конкуренты прознают, так отбоя от просителей не будет. Но сразу, не задумываясь, при вашем адвокате могу предложить классную работу. Мы организовываем один интересный фонд с миллиардным оборотом, приглашаю вас стать сопредседателями. Или один – председателем, а другой – коммерческим директором. Короче, как захотите.
      – А деньги на счет уже поступили? – в лоб спросил Курганов.
      – Скоро поступят.
      – А оклад? Или только то, что к рукам прилипнет? – по-деловому начал Веня.
      Инесса похлопала его по располневшей щеке.
      – Зачем у себя-то воровать? Хватит всем. Думаю, и господина Шлоссера будем привлекать.
      – Всегда к вашим услугам, – барственно кивнул он седой головой, а про себя подумал: «Куда ж вы, голубчики, денетесь, когда приспичит деньги перекидывать на Запад».
      – Я вряд ли соглашусь, – хмуро признался Курганов. – Меня интересуют большие деньги, и сразу.
      – Что значит большие? – не поняла Инесса.
      – Пятьдесят миллионов…
      – Чего? Рублей?
      – Долларов.
      – Ну и сумма… – покачала головой подруга давней юности. – С таких сумм, дорогой Саня, не начинают. Был короткий период в самом начале девяностых, когда Горбачев разрешил все, что не запрещено, и то такие капиталы не припомню, чтобы люди наживали за один присест.
      – А меньше меня не устраивает, – разозлился Курганов и отодвинул свой фужер с вином, к которому не прикоснулся. – Наши пути с вами вряд ли сойдутся. Обидно за Виктора. Он давно уже сгнил под землей, взяв на себя твою глупость, а ты с мерзавцем, засудившим нас, ложишься в постель.
      С этими словами встал и, не прощаясь, направился к выходу.
      – Да, тюрьма – не курорт, – вслед ему заметил Веня. – Постоянно находится на взводе. А тут еще вбил себе в голову, что женится на порнозвезде.
      – Где ж он ее отыскал?! – ужаснулась Инесса.
      – В Каннах, пока тебя ждали.
      – Ах, об этой, – скривила свой капризный ротик и небрежно заметила Инесса, – о ней писали там же, где и обо мне, только значительно ниже.
      Шлоссер заказал себе пиво, а Веня потребовал коньяк и шампанское, приготовившись расплачиваться фишками, выигранными в «Блэк Джеке». Он, в отличие от Курганова, никогда не относился к Инке серьезно, и ему бы и в голову не пришло корить ее за предательство. Жизнь сама распорядилась, кому в тюрьму, а кому – в койку к палачу. Чего теперь-то обижаться? Одна глупая выходка – и четыре жизни поломаны. Хотя теперь всех их можно считать узниками совести. Только вот совести не осталось. Поэтому Веня, чтобы смикшировать грубость друга, перешел к делам.
      – Уверен, что господин Шлоссер наверняка будет нам очень полезен, поэтому первый договор я заключу с ним.
      – А для чего ваш фонд будет аккумулировать деньги? – спросил адвокат.
      Инесса погрозила ему пальчиком с холеным, накрашенным бледным лаком ногтем.
      – Не слишком ли много для первого раза?
      – Согласен. Тогда начну первым. – Шлоссер решил сделать небольшой подарок в зачет будущих отношений. – Так вот, несколько лет назад вел я дело одного нашего бизнесмена, которого подставили на наркотиках, но сейчас не о нем. Тогда же и познакомился с ключевой фигурой в борьбе с мафией, французским полицейским комиссаром, Ван Люком, одно время тесно контактировавшим с «крестным отцом» «Коза ностры» Антонио Кальдероне. Так вот, от комиссара я многое узнал о делах мафии на Лазурном берегу. Оказывается, еще в 1957 году начался раздел влияния на юге Франции между американскими и сицилийскими кланами. Американский оказался значительно сильнее. Под их контролем оказался игорный бизнес и спекуляция недвижимостью. А сейчас еще захватили и наркобизнес. Так все это говорю к тому, чтобы вы знали, что милейший знакомый Доменик Порте является представителем мафии по покупке земельных участков и продаже недвижимости. Это – один из самых богатых и влиятельных людей на побережье. И то, что Порте положил глаз на вашу подругу, думаю, всего лишь уловка, чтобы каким-то образом выйти на вас.
      Инесса вздрогнула. Про настоящую мафию она знала только из американских фильмов. И вдруг, нате вам, пожалуйста, сидит рядом грустный хмыренок, и оказывается, что он-то и есть та самая мафия.
      – Непохож. – Это все, что она смогла произнести.
      – И тем не менее. Коль сам взялся за вас, значит, ставка действительно высока.
      – А где ты с ним познакомилась? – заботливо спросил Веня.
      – Не я, а Галина. В казино, в Монте-Карло. Она подвернула ногу, и он принялся за ней ухаживать.
      Шлоссер скептически усмехнулся. Как же эти русские любят все сводить к романтике! Влюбленного мафиози адвокат видел впервые и не очень в это верил.
      – И больше у вас никаких с ним встреч не было? Может, до этого с кем-нибудь общались?
      – Я вообще стараюсь не заводить знакомства, особенно за границей, – убежденно произнесла Инесса и вдруг вспомнила о Саше Либермане, обедавшем с ними в Сан-Тропе. И дрогнувшим голосом спросила: – Вам известен такой агент по продаже недвижимости, Саша Либерман?
      – Из Ниццы? Конечно. Теперь становится ясно. Саша Либерман работает на Порте. Вами крепко заинтересовались.
      Веня уже достаточно перебрал коньяку, поэтому сделал какой-то неопределенный жест рукой с дымящейся в ней сигарой и, посмотрев на адвоката подслеповатыми глазами поверх очков, поставил вопрос ребром:
      – А это хорошо или плохо?
      Шлоссер довольно улыбнулся, допил пиво и, глядя на Инессу, предложил:
      – Если мне столь замечательная дама поручит разобраться, соберу нужные сведения. Во всяком случае, ни воровать, ни убивать Порте не собираются. Иначе вряд ли светился бы. Но и без дела болтаться по казино не будет. Вы заметили, он же сам никогда не играет. Смешно выигрывать самому у себя.
      – В какую сумму вы оцениваете свою услугу? – согласилась с его доводами Инесса.
      – О, мадам, думаю, сторгуемся. Смотря что стоит за любопытством мафии.
      – Тогда проводите меня в отель.
      Она встала и усталой походкой направилась к выходу. Поскольку все жили рядом с казино, то прошли под козырьком одноэтажных магазинчиков, вытянувшихся в цепочку и демонстрирующих потрясающие коллекции посуды. В основном мейсенский фарфор. Мелкий дождик предполагал моросить весь наступающий день.
      Простившись с Инессой, Веня увязался за Шлоссером. Зашел к нему в номер, выпил пиво и взялся за больную тему:
      – Послушай, Вилли, не хочу тебе врать. Произошло невероятное событие, со мной такого не бывало…
      – Чего ты хочешь? – перебил адвокат.
      – Хочу? Нет, ничего я не хочу, просто как честный человек заявляю, что влюбился в твою жену Эдди.
      – Ну? – промычал Шлоссер.
      – А больше ты ничего не скажешь?
      – Иди спать. И запомни, пока мы живем с Эдди, не вздумай позволить себе чего-нибудь лишнего. Даже в разговорах. А то ведь я хоть и европеец, но воспитывался в послевоенной деревне. Там в подобных случаях поступали просто – вырывали из забора кол и били не глядя, чтобы не жалко было. А потом уже приходил милиционер, или врач, или сразу отпевали.
      Веня пьяно посмотрел поверх очков.
      – Значит, пугаешь.
      – А ты думал – расцелую.
      – Жалко. Не поняли друг друга… – Веня встал и, не прощаясь, отправился к себе в номер. Там застал сидящего в кресле с телефоном на коленях Курганова.
      – Ты чего?
      Курганов смотрел на него почти безумным взглядом.
      – Ты чего? – повторил Веня.
      – Завтра еду в Бонн на встречу с Терезой Островски. Только что разговаривал с ней по телефону. Она согласилась со мной встретиться.
      Веня позавидовал такому скорому и успешному развитию событий. В его отношениях с Эдди ничего подобного не предвиделось, хотя он и не оставлял надежды. «В конце концов, и Шлоссер не вечен», – подумал про себя Веня и переспросил:
      – Значит, завтра в Бонн? На свидание с порнозвездой? Круто…
      – Да, но у меня ни копейки денег, – дернул подбородком Курганов. – Последние проиграл в казино.
      Веня развел руками:
      – А я все, что выиграл в «Блэк Джеке», пропил. Но деньги-то тебе нужно найти. Не расстраивайся, – похлопал он друга по плечу, – возьмем завтра у Инессы.