Катэл плотнее запахнулся в свой плащ.
      - Это не шутки! Хотелось бы мне, чтобы Вайда вернулся к нам, живой или... не совсем. Он бы разобрался с этой компанией. Но ты говоришь, у вас есть какая-то защита против чародейства?
      Получив ответ, синдик с беспокойством покосился на Илс, прикорнувшую на скамье.
      - Дьюргарская премудрость... - пробормотал он. - И ты доверяешь их темному учению?
      Илс приоткрыла один глаз и сердито уставилась на него.
      - Сумасшедший дом, да и только! Мы пришли помочь им, а они обзывают нас и обращаются с нами как с врагами, если не хуже!
      Катэл покачал головой.
      - Наступили трудные времена... леди. Человеку трудно сразу во всем разобраться. Час назад я даже не был уверен, что ваш народ вообще существует! А когда я последний раз видел молодого Керина Керморвана, он со своими сторонниками устроил потасовку с синдиками на ступенях ратуши, раздавая тумаки всем, до кого мог дотянуться, и призывая проклятия на головы остальных. Синяки зажили, но память осталась, вы меня понимаете? Хотя я признаю, что тогда он был помоложе, а время больше чем наполовину подтвердило его правоту. Вопрос в том, что мне делать теперь?
      Он встал и подошел к забитому досками окну.
      - По закону мне следовало бы задержать вас, пока маршалы не проведут дознание, и сообщить синдикату все, что вы мне рассказали. Хотя при нынешнем состоянии дел это займет не меньше суток...
      - Вы думаете, у нас есть хотя бы один лишний день? - сердито спросила Илс.
      Катэл посмотрел на нее.
      - Нет, по правде говоря, не думаю. Сердце вещует мне: если падет еще одна стена, то в городе начнется паника. Кто может противостоять стихии?
      - Мы можем! - решительно ответила Илс. - Мы втроем!
      - Нет, вчетвером! - пробасил Рок. - С твоего позволения, за этими молодцами нужен глаз да глаз. Кроме того, мне хочется перемолвиться парой слов с моим бывшим хозяином. Так что отправимся вместе!
      Керморван холодно улыбнулся, но кивнул. Катэл рассматривал их, задумчиво теребя бороду. Его взгляд был оценивающим, но в глубине зрачков по-прежнему горел беспокойный дух странствующего торговца.
      - Клянусь Восходящим Солнцем, я верю вам, - наконец сказал он. - Верю, как никому другому! Вы словно явились из прошлого, из преданий и легенд о древних героях. Люди доблести и чести, каких я уже не надеялся увидеть среди нас... да что там - сомневался, остались ли они вообще! Я всего лишь толстый старик и обеими руками цепляюсь за жизнь, но если понадобится, готов последовать за вами оруженосцем даже в пасть Амикака! - Он вздохнул. - Однако мое место здесь, где от меня зависят жизни людей. Война не терпит промедления. Я освобожу вас на свой страх и риск, а также дам вам еду, оружие и любую другую помощь, какая понадобится. Употребите ее с пользой!
      Катэл с шумом выдохнул воздух, как человек, перешагнувший порог, которого он страшился. Керморван встал и поклонился:
      - Благодарю тебя, синдик. Мы поедим, но отдыхать не станем. Время идет к полуночи, и нужно торопиться. Доспехи и оружие нам тоже не понадобятся: Илс носит кольчужную рубашку, Элоф не возьмет ничего, кроме своей латной рукавицы, а я надену собственную кольчугу, сохраненную ради этого часа.
      Он снял свой заплечный мешок и вывалил на стол тяжелый сверток, обернутый в промасленную кожу. Развернув тускло блестевшую кольчугу, он вынул оттуда сверток меньшего размера, тоже хорошо упакованный.
      Они поели быстро и в молчании. Рок с Элофом обменивались улыбками, как подобает старым друзьям, встретившимся после долгой разлуки, но осознание предстоящей опасности воздвигало невидимый барьер, мешавший непринужденной беседе. Илс держалась скованно под тяжелыми взглядами стражников. Она с подозрением принюхивалась к пище и брала только то, что пробовали другие, хотя трапеза и без того была скудной. Керморван, уже облаченный в кольчугу, не проронил ни слова и время от времени поглаживал маленький сверток. Когда Катэл позвал их, он сразу же вскочил, оставив свою тарелку наполовину полной.
      Их ожидали темные плащи, подобранные по размеру. Илс натерла свою блестящую кольчужную рубашку черной ваксой, но Элоф оставил латную рукавицу как есть, лишь завернув ее в складку плаща. Рок прицепил к поясу длинный кинжал и помахивал тяжелым моргенштерном, свисавшим с его запястья на кожаном ремешке.
      - Для человека с моей комплекцией это лучше, чем меч, - пояснил он. Силы земные, ну и грозная же собралась компания! Любой эквешец, который увидит нас, помрет со страху.
      - Или со смеху, дружок, если он заметит тебя первым, - проворчал Катэл, выводивший их из караульного помещения. - Хорошо, что в этот час вокруг мало людей, иначе они бы совсем пали духом, увидев тебя.
      Но когда Катэл снова вывел маленький отряд на мост, с внутренних стен и улиц снизу донесся приглушенный ропот. Откуда-то появились многочисленные факелы, разгонявшие ночную тьму. Шум толпы был похож на шелест ветра в болотных тростниках, и в нем повторялось одно имя, передававшееся из уст в уста. Керморван.
      - Новости распространяются быстрее ветра, - буркнул Рок. - Но с другой стороны, именно об этом молилась добрая половина города с тех пор, как черные паруса впервые появились на горизонте.
      - А другая половина, без сомнения, обвиняла меня во всех смертных грехах. - Керморван озабоченно огляделся по сторонам. Шум становился все громче, угрожая перерасти в крик.
      - Это Керморван? Это он? Это он?
      - Спаси нас, лорд Керморван! - выкрикнула пожилая женщина. - Долой синдиков!
      - Нет, нужно вздернуть их! - раздался другой голос. - Веревку им на шею!
      - Вздернуть!
      - Это все из-за них...
      - Спаси нас, лорд! Отрази варваров!
      Катэл, бледный от ярости, тщетно пытался перекричать толпу. Все больше и больше людей собиралось на бастионах. Обгоревшие, в рваной одежде, с окровавленными повязками, они не выглядели бедняками или голодающими, но тем сильнее было их отчаяние - горе и гнев обывателей, неожиданно выпавших из привычного распорядка жизни. Элоф услышал, как Керморван выругался вполголоса. Воин быстро развернул маленький сверток и укрепил что-то между наплечными пластинами своей кольчуги. Катэл со свистом выдохнул воздух сквозь зубы.
      - Поднимите лампу! - приказал Керморван стражникам и выступил вперед, в круг света. Его бронзовые волосы засияли, бледное гордое лицо со впалыми щеками и высокими скулами явственно выступило из темноты, в глазах зажглось холодное пламя. Толпа дружно ахнула, послышались восторженные крики. Керморван неожиданно вскинул руки. Эффект был большим, чем если бы он криком призвал людей к молчанию: свет лампы отразился от нагрудной пластины, которую он добавил к своей кольчуге. Она была тускло-черной, темнее остального доспеха, но на ее поверхности сверкал странный рисунок, выложенный золотом, - изображение восходящего солнца и летящего ему навстречу огромного ворона с человеческими глазами.
      Молчание наступило так внезапно, что Элоф расслышал тихое позвякивание кольчужной рубашки Илс; затем толпа издала протяжный вздох. Керморван без улыбки повернул голову, огляделся и заговорил тихим, глубоким голосом, напоминавшим отдаленное пение боевых рожков.
      - Потерпите с приветствиями, - сказал он. - И не шумите больше, иначе враг заподозрит неладное. Как видите, я действительно лорд Керин Керморван. Я вернулся, как и обещал, и теперь сделаю все возможное для обороны Брайхейна. Всего Брайхейна, ибо никогда еще единство не требовалось нам больше, чем сейчас! Поэтому более ни слова о веревках: какими бы ни были их намерения, синдики не собирались лишать меня жизни. Следуйте их распоряжениям; следуйте за этим человеком, Катэлом, и за любым, кого он назовет в свою очередь. Среди синдиков еще можно найти добродетельных людей, подобно золоту в земных недрах, хотя иногда приходится глубоко копать, чтобы увидеть его.
      По толпе прокатился смешок, настроение слушателей изменилось. Керморван запахнул свой плащ.
      - А теперь идите, и да пребудет с вами мое благословение! Идите с миром!
      Толпа начала рассеиваться так же быстро, как и собралась. Керморван повернулся к Катэлу.
      - Как мало нужно этим несчастным, чтобы успокоиться! Ты доволен?
      Тот кивнул:
      - Да, вполне. Хотя, что мне еще остается?
      - Тогда возьми на себя подготовку к завтрашнему бою. Дай мне рожок, каким пользуются стражники, и когда услышишь сигнал с башни, веди людей в атаку.
      Катэл открыл рот, словно собираясь возразить, но тут же закрыл его.
      - Хорошо, - наконец вымолвил он. - Вы, герои, не просите о малых услугах. Я попробую рискнуть, но что потом?
      Керморван пожал плечами.
      - Это решать многим, не только тебе и мне. Пошли, мы теряем время!
      Внешние ворота распахнулись перед ними и сразу же бесшумно захлопнулись за спиной. Они находились там, куда хотели попасть с самого начала: на последнем отрезке стены, ведущем к гавани и башне Вайды. Рок с беспокойством покосился на Элофа.
      - От нашего любимого мастера, конечно, не жди добра, но что еще может встретиться в этой башне... у меня кровь стынет в жилах, стоит только подумать об этом.
      - По-моему, Вайда был одним из ваших великих героев, - вставила Илс. Разве он не встанет на нашу сторону?
      - Да, героем... в своем роде, - проворчал Рок. - Но говорят, он специально построил эту башню за городскими стенами, поскольку к нему приходили странные гости.
      Башня маячила перед ними - огромная, монолитная, темнее ночи и такая же неизбежная, как ночь. В мрачном силуэте не было ощущения пустоты и заброшенности. Напротив - внутренняя сила как будто изливалась наружу, смешивалась с темнотой и наполняла ее невидимой угрозой. Башня притягивала взгляд: разум того, кто отводил глаза, полнился смутными страхами перед тем, что находилось внутри и зорко наблюдало за ним. Но смотреть на башню слишком пристально означало населять ее мелькающими призраками, какие появляются перед усталым взором, и подвергать себя опасности сломать шею на разбитом, усеянном обломками бастионе. Они продвигались медленно. Хуже всего было Илс, которой приходилось обходить места, где другие могли перепрыгивать. Рок уже начинал пошатываться под тяжестью своей кольчуги. Но когда Элоф споткнулся на шаткой каменной плите и едва не сорвался вниз, именно их сильные руки поддержали его. Рок и Илс...
      Друзья. В детстве у него не было друзей. Элофу внезапно захотелось послать их обратно, не позволить им очертя голову броситься в задуманное им безумное, а может быть, и безнадежное предприятие. Керморвану тоже пристало сражаться с обычными врагами, а не с темным чародейством. Пусть волшебники сокрушают волшебников, а нормальные люди наслаждаются жизнью, принадлежащей им по праву... Им, но не ему. Элоф получил свое крещение на Наковальне Льда, и это клеймо ему придется носить всю жизнь. Что, если сейчас он выполнит задуманное? Кем он будет тогда? Куда отправится?
      Пробираясь среди трупов и руин, он искал ответы на эти вопросы, но не находил их. Здесь шла самая жестокая битва: горожане до последнего отстаивали башню, где жила память о великом герое. Сколько людей, лежащих здесь, умерло с именем Вайды на устах, надеясь на его возвращение в последний момент? К кому будет взывать он сам, когда настанет его черед присоединиться к ним?
      Внезапно Керморван, идущий впереди с обнаженным мечом, предупреждающе поднял руку и опустился на одно колено. Как они и ожидали, путь оказался прегражден грубой баррикадой, наспех воздвигнутой между неповрежденными бастионами. Янтарный свет маленького костра за нею освещал силуэты эквешских стражников.
      Они заранее обсудили план действий. Илс с Роком опустились рядом с Керморваном, чтобы перевести дыхание. Элоф обнажил черный клинок, готовый в любой момент приглушить его странное пение, но тот лишь беззвучно задрожал в его руке. Илс поудобнее перехватила рукоять своего боевого топора. Выждав еще несколько секунд, Керморван опустил забрало и устремился вперед. В плаще, развевавшемся за спиной, он напоминал огромную летучую мышь, легко перелетавшую с камня на камень. Он оказался на баррикаде, прежде чем сонные часовые успели встать. Эквешцы были сметены в мгновение ока - убиты на месте или сброшены со стены на разбитые крыши внизу. Маленький отряд бросился вдоль последнего отрезка стены, к темной арке двери, ведущей в башню.
      Замок был разбит, когда эквешцы штурмовали башню. За дверным проемом Элоф поначалу увидел лишь широкую, тускло освещенную прихожую и несколько приоткрытых дверей. Его поразил запах этого места: неподвижный воздух был тяжелым от вековой пыли и отдавал особенным привкусом плесневелой ткани. Потом он понял, что странные громоздкие тени в углах на самом деле были старинными гобеленами. Их краски выцвели, изображения превратились в бессмысленные разводы. Космы паутины, такие же пыльные, свисали с потолка и затягивали большой восьмиугольный стол, установленный в центре комнаты. Но вокруг стола пыль была потревожена множеством следов. Широкие двойные двери в дальнем конце помещения выходили на лестницу, залитую слабым лунным светом через стрельчатое окно в стене башни,
      - Он пришел сюда, как будто к себе домой, - прошептал Рок. - Но куда он направился, вверх или вниз?
      - На нижнем этаже находится библиотека, присутственный чертог, а еще ниже - склады и помещения для слуг, - шепнул в ответ Керморван. - Эта лестница ведет в жилые комнаты наверху. Четыре этажа, по две комнаты на этаж, и еще одна наверху, с большой открытой галереей. Теперь я уверен, что там кто-то живет. Эквешцы бы наверняка поломали и сожгли все, что не могут разграбить, но им не позволили этого сделать.
      - Тогда давайте начнем поиски, - жизнерадостно предложила Илс. - Я могу выслеживать дорогу, чтобы вы не натыкались на мебель.
      Плотной группой они прошли по каменному полу, двигаясь с особенной осторожностью, чтобы ни шорохом, ни скрипом не выдать своего присутствия. Року приходилось труднее всего: пару раз он споткнулся и едва не своротил стол. Когда они вышли на лестницу, Элоф с общего молчаливого согласия возглавил шествие. То была широкая спиральная лестница, как в башне мастера-кузнеца; три человека могли пройти по ней в ряд. На стенах снова появились гобелены, уже менее пыльные. Элоф мог различить сцены великого переселения народов, основания города и сражения на огромной равнине. Странная ледяная дрожь пробежала по его позвоночнику, ноги внезапно ослабели. Кем был этот Вайда, чей дух, возможно, еще бродит здесь? Ему чудились шаги наверху, призрачные руки тянулись к нему из темноты. Однако Элоф не испытывал страха перед мертвыми. В башне жило пронизывающее ощущение горя, печали, невосполнимой утраты - и ко всему примешивался отзвук древнего гнева, заставлявшего каменные стены дрожать и вибрировать. Оно пугало кузнеца, потому что было очень сродни чему-то важному в нем самом. Если сегодня он умрет здесь, не присоединятся ли отзвуки его предсмертного отчаяния к голосам, блуждающим среди этих стен?
      Они вышли на лестничную площадку. Широкий коридор вел между рядами дверей - высоких и низких, простых и украшенных декоративной резьбой. По центру с каждой стороны выделялись широкие двойные двери с фрамужными окнами наверху, забранными литой чугунной решеткой. Но пыль на полу коридора осталась непотревоженной. Они переглянулись; Элоф пожал плечами и указал наверх. Маленький отряд двинулся дальше.
      На второй площадке и на третьей они увидели такие же пустынные, пыльные коридоры. Элоф начинал сомневаться в своих подозрениях. Не совершил ли он очередную ошибку? Может быть, мастер-кузнец сейчас мирно спит в одном из походных шатров, которые они миновали в сумерках по пути к городу? Он помедлил в нерешительности, но в следующий момент всем своим существом ощутил присутствие истинной силы. Темнота звенела как колокол, как бессловесный голос, выводивший запретное песнопение. Кузнец с тревогой повернулся к остальным, но те лишь непонимающе смотрели на него. Было ясно, что они ничего не слышат. Пожав плечами, он двинулся дальше.
      На следующем этаже, последнем перед вершиной башни, две цепочки следов в пыли шли по длинному коридору и разделялись перед двойными дверьми. Элоф махнул рукой, облаченной в латную рукавицу. Керморван сурово кивнул и поудобнее перехватил рукоять меча.
      - Рок, Илс, - одними губами прошептал он. - Охраняйте лестницу, пока мы будем проверять этот коридор.
      Они подчинились, хотя и с явной неохотой. Керморван вопросительно изогнул бровь и повел мечом слева направо. После секундного раздумья Элоф указал на левую дверь. Осторожно, шаг за шагом, они прокрались по коридору. Дверь была не заперта; кузнец приложил ухо к щелке и услышал тихое, ровное дыхание спящего человека. Кивнув Керморвану, он закусил губу и начал очень медленно открывать дверь, поддерживая ее снизу, чтобы не заскрипели петли. Потом он осторожно заглянул в проем.
      Он увидел большую темную прихожую, в дальнем конце которой были еще одни двойные двери, распахнутые настежь. Двери вели в спальный чертог с высоким потолком. Там было светлее, чем в прихожей, так как в закругленной стене имелись два высоких стрельчатых окна. Между ними почти до самого потолка поднимались резные столбы огромной старинной кровати под балдахином. Тяжелая серая портьера была сдвинута в сторону; Элоф мог видеть фигуру, лежавшую в постели, и черные волосы, разметавшиеся по белой подушке. Он с трудом сглотнул и двинулся вперед, низко пригнувшись и вытянув вперед руку в латной рукавице с широко расставленными пальцами. Один шаг, другой, третий - он быстро пересек прихожую и остановился перед широкими полосами лунного света, падавшего на пол. Какой-то предмет привлек его внимание - белый плащ или мантия, аккуратно наброшенная на спинку кресла. Кузнец невольно ахнул. Белая фигура на постели вздрогнула и выпрямилась, отбросив одеяло. Это была женщина. Бледное лунное сияние освещало ее лицо и стройное обнаженное тело. Крик изумления застрял в пересохшем горле Элофа, и, возможно, это спасло ему жизнь. Он смог лишь прошептать ее имя:
      - Кара!
      Девушка напряженно вглядывалась в темноту.
      - Кто... - Затем она испустила тихий, придушенный возглас и поднялась на колени. На ее руке блеснул золотой браслет. Элоф бросился к кровати и заключил ее в объятия. Он прижимал ее к себе, восторгаясь теплом ее тела, гладкой шелковистостью кожи, чистым запахом, поразительной силой рук, обнимавших его в ответ. Они что-то бессвязно шептали друг другу, не обращая внимания на слова, слыша лишь звуки любимого голоса. Их щеки были мокры от слез, губы мимолетно встретились и тут же отпрянули - обоим не хватило дыхания для поцелуя. Элоф положил черный клинок на пол. Кара обнимала его за шею, его рука гладила ее спину.
      - Все хорошо, - прошептал он. - Все будет хорошо...
      - Элоф...
      Он внезапно отстранился от девушки и положил руки ей на плечи.
      - Откуда ты знаешь мое новое имя?
      - Лоухи! - выдохнула Кара, вздрогнув всем телом. - Она знает. Она здесь, в соседней комнате!
      Внезапно она ахнула и отшатнулась. Ее взгляд был устремлен на входную дверь. В центре прихожей стоял Керморван. Его лицо было настолько лишено выражения, что зловеще контрастировало с напряженной позой и клинком в руке. Воин уже собирался что-то сказать, но Элоф яростным взмахом руки отослал его в коридор.
      - Остерегайся другой двери! - прошипел кузнец. - Я сейчас выйду!
      Он повернулся к Каре:
      - Это друг. Он не причинит вреда...
      - Тогда пусть он поскорее уйдет отсюда, если хочет жить, - с горечью промолвила Кара и встревожено добавила: - О Элоф, будь осторожен! Тебе угрожает ужасная опасность! Я слышала, как она говорила о тебе с мастером-кузнецом!
      - Он тоже здесь?
      Она кивнула и прикрыла глаза, как от внезапной резкой боли.
      - Я пыталась бежать. Действительно пыталась, во время поездки на юг. И мне удалось освободиться! Но...
      Она выпростала ноги из-под одеяла. Лодыжки были скованы витыми серебряными кольцами, соединенными тонкой многорядной цепочкой, позволявшей делать лишь маленькие шажки. Сузив глаза, Элоф изучил цепочку. Тусклые отблески, пульсировавшие в металле, не были отражением лунного света.
      В темных глазах Кары вспыхнул гнев.
      - Она поймала меня! И он выковал это по ее требованию!
      В ярости Элоф схватил цепочку и попытался разорвать ее, но не смог. Даже черный клинок оставлял лишь царапины на металле.
      - Мне нужна кузница, - прорычал он. - И тогда посмотрим, чья воля сильнее! А что до Лоухи, то она умрет через минуту...
      - Нет! - выдохнула Кара. - Нет, ты должен уйти! Она убьет тебя или призовет мастера-кузнеца на твою погибель! Подумай, если она может приказывать даже ему...
      - Сначала я покончу с ним, - процедил Элоф, - а потом разберусь с ней. Ты знаешь, где он спит?
      Она указала наверх:
      - В большом чертоге на вершине башни. Там он теперь живет... но спит ли? Не думаю. Он изменился, стал еще более странным, чем раньше. Лоухи делает это со всеми, кого держит при себе.
      - Но она не изменила тебя?
      Кара взяла руку кузнеца и поднесла к своей груди. Он почувствовал, как бьется ее сердце.
      - Я не из простых смертных, - прошептала она, улыбаясь сквозь слезы. И на меня уже наложены оковы, более крепкие, чем любые, которые он может выковать. Я не изменюсь!
      Элоф кивнул:
      - И я тоже. Одевайся, мы вместе уйдем отсюда.
      Она покачала головой и указала на свои лодыжки:
      - Не могу.
      - Я не брошу тебя здесь! Только не после того, как мы снова встретились!
      - Но ты должен! Разве твой друг не ждет в коридоре? - Кара выглянула из стрельчатого окна в ночь, где садилась бледная луна. - Слушай, любовь моя, жизнь моя, - если случай или злая воля снова разлучат нас, следуй за рассветом! Ищи на востоке! А я, если освобожусь, отправлюсь на запад лунной тропой, тебе навстречу. Клянусь всем, чем я была и стану!
      Элоф кивнул, потому что не мог говорить, снова прикоснулся губами к ее губам и встал. Он взял свой меч и пошел к выходу. Уже в дверях он оглянулся, и сердце в его груди вспыхнуло, словно воспламененное ее ответным взглядом. Но потом надвинулись тени; пламя потускнело и угасло, оставив лишь тлеющие угли. Элоф вышел в коридор и едва не столкнулся с Илс, сторожившей снаружи. Он с тревогой взглянул на противоположную дверь, но там все было тихо.
      Они собрались на лестнице.
      - Кто она такая? - требовательно спросил Керморван. - Можем ли мы доверять ей?
      Он встретился взглядом с Элофом и умолк. Рок кивнул:
      - Я видел ее однажды и знаю Аль... то есть Элофа. Если он доверяет ей, то почему мы должны сомневаться?
      - Уместный вопрос, - признала Илс. - Но насколько я слышала, сейчас эта девушка принадлежит Лоухи, а не тебе. Помни, наша жизнь и много других жизней зависит от этого! И если наверху никого не окажется, а она тем временем поднимет тревогу, то мы попадем в ловушку. У нас нет крыльев, и мы не сможем улететь.
      - Он там, - холодно ответил Элоф. - Я почувствовал его присутствие еще на лестнице. Сами камни стонут и протестуют против его присутствия! Кара предупредила меня, она хотела, чтобы мы бежали отсюда.
      Керморван с беспокойством взглянул на Элофа.
      - Ты ведешь себя странно в этом странном месте. Я не стал бы верить словам той, на чью душу наложены столь прочные оковы, но боюсь, у нас нет выбора. Теперь или никогда!
      Илс кивнула:
      - Да, ты прав. Нам придется положиться на ее слова.
      В последнем лестничном пролете сгустилась темнота: луна уже зашла, и небо снаружи было затянуто плотными облаками. Элоф поднимался медленно, ступенька за ступенькой, и в его сознании звенело предупреждение, полученное в лесу. Нужно что-то большее. Ты узнаешь, что это такое, когда оно больше всего тебе понадобится. Леденящий страх поражения лишь сильнее раздул огонь гнева, тлевший в его сердце.
      Тапиау, Ворон - вы, неведомые и глумливые силы, когда оно еще может мне понадобиться, если не теперь? Я в жилище своего заклятого врага, он держит в рабстве мою любимую, и мое единственное оружие вряд ли сможет противостоять ему! Когда же, если не теперь?
      Кузнец обогнул последний поворот и вышел навстречу странному свету. То было не обычное сияние светильника или пламени, но голубоватый сумрак морских глубин, призрачный свет утопленников. Он лился через широкий проем в потолке, где заканчивалась лестница, отбрасывая фантастические поручни от кованых железных перил, ведущих наверх. Элоф осторожно поднялся, пока его глаза не оказались на одном уровне с полом комнаты, и огляделся по сторонам.
      Помещение занимало всю верхнюю часть башни и выходило на широкий открытый балкон, опоясывавший ее. Элоф не заметил движения или шороха, который мог бы выдать присутствие живого существа. Чертог был загроможден старинной мебелью и пыльными гобеленами, как внизу, но к обстановке прибавились новые вещи, кучами сваленные на полу. В основном то были предметы роскоши: модели кораблей из драгоценных металлов, богато изукрашенная одежда, оружие и доспехи, самоцветы и ювелирные украшения, картины, статуэтки. У колонны рядом с выходом на балкон стояла белая каменная статуя странного вида, с небрежно напяленной на голову маской эквешского шамана. У дальней стены стоял раскрытый сундук, полный золотых монет, а над ним возвышался многогранный хрустальный шар на прихотливо изогнутой резной подставке - оттуда исходил тот странный голубоватый свет, который Элоф увидел внизу. И повсюду лежали книги, груды книг, свитки рукописей и раскладных деревянных дощечек. На полу валялось несколько подносов с недоеденными яствами. Воздух был тяжелым и застоявшимся, с гнилостным привкусом, как в берлоге хищного зверя. Но посреди всего этого хаоса ничто не двигалось.
      Медленно, осторожно Элоф преодолел последние ступени. Керморван поднялся следом за ним. Лицо воина потемнело от гнева, когда он осматривал кучи награбленного добра - несомненно, лишь малую часть захваченной добычи. Элоф понимал, что Керморван видит не просто ценные вещи, но реки крови, разрушенные дома и загубленные жизни. Он коротко кивнул, как будто увидел то, что ожидал увидеть. Илс с отвращением покачала головой, но промолчала. Лишь Рок, наклонившись к Элофу, шепотом выразил свои сомнения, совпадавшие с мыслями кузнеца.
      - Он всегда был чертовски аккуратен! Почему же он теперь живет в таком хлеву?
      - Кара сказала, что он изменился. Возможно, она имела в виду это...
      - Очень может быть! - произнес тонкий, высокий голос, хотя они обращались друг к другу еле слышным шепотом. Все как один повернулись к черному проему, ведущему на балкон. То, что они до сих пор принимали за мраморную статую, повернулось им навстречу.
      - Прошу прощения, если вы застали здесь небольшой беспорядок. Когда ведешь военную кампанию с невежественными союзниками, нельзя избежать определенных неудобств. Хотя, признаться, я все больше забываю о повседневных мелочах, о нечистотах жизни, о той грязной почве, в которой пока еще приходится взращивать человеческую мысль.
      Элоф и Рок, хорошо знавшие мастера-кузнеца, потрясенно застыли. Голос, когда-то звучный и глубокий, истончился до сухого металлического шелеста, тело съежилось и ссохлось под стать ему. Кожа рук была белой и гладкой, как и белая мантия, которую он носил. Пряди волос, некогда вьющихся и черных, как вороново крыло, теперь напоминали тончайшие белые нити и безжизненно свисали вокруг лица. Пока они смотрели, мастер-кузнец снял маску Громовой Птицы с длинным клювом. Его лицо тоже было неестественно белым, борода поредела, превратившись в клочья седого пуха на подбородке. Даже сейчас его можно было принять за лицо статуи, или, вернее, за посмертную маску - такая умиротворенность и безмятежность выражалась в сомкнутых веках и слабой улыбке бескровных губ. Затем глаза открылись, молочно-белые и затуманенные изнутри.
      - Он похож на пещерного червя! - пробормотала Илс. - Такой же гладкий, бледный и безглазый. В нем не осталось ни капли красной крови!
      Но мастер-кузнец вежливо улыбнулся ей, а затем всем остальным по очереди, словно демонстрируя, что он вовсе не слеп.
      - Добро пожаловать, леди Илс, лорд Керин Керморван. Приветствую вас, мои мальчики, Рок и Элоф... который, впрочем, все еще остается Альвом. Как видите, я знаю вас всех. Ваш приход не стал для меня неожиданностью.
      Илс гневно покосилась на Элофа.
      - Это не Кара! - быстро сказал он. - Она не знала, кто пришел со мной, и тем более не знала ваших имен. Ему донес кто-то другой!
      - Не стал неожиданностью, - монотонно повторил мастер-кузнец, словно не слышавший последних слов. - Ты все тот же невинный мальчик, блуждающий в мире, недоступном твоему пониманию. Тобою играют силы, выходящие далеко за пределы твоих ребяческих понятий о добре и зле, о плохом и хорошем. Разве буря не топит корабли? Однако тот же самый ветер может домчать множество других кораблей в безопасную и богатую гавань. Нельзя иметь одно без другого. Попутный ветер на одном краю океана может обернуться гибельным штормом на другом. Мир - единая огромная симфония, ристалище великих сил, о которых даже я имею лишь начальные познания... что же говорить о тебе! Если здесь причинено великое страдание, то лишь с целью избавить жизнь от всех ее животных ужасов, восстановить правление чистого разума, воздвигнуть прекрасный монумент, очищенный от грязи невежества и осененный мощью Великого Льда!
      Керморван что-то прорычал и двинулся вперед, но Элоф удержал его.
      - Много лет я слышал от тебя подобные речи. Красивые слова, но недостаточно красивые, чтобы оправдать алчность и жажду власти. Как я посмотрю, ради этого ты поступился даже собственной человечностью. Один раз ты поймал меня в ловушку, но второго раза не будет! Даже если бы все сказанное тобою было истиной, я все равно предпочел бы остаться со своими ребяческими предрассудками и с теми, кого я люблю. Я никогда не принесу их в жертву какому-то грядущему добру, благоприятным ветрам, дующим в другом месте. Когда надвигается буря, мы готовимся сразиться с нею!
      Бледное лицо мастера-кузнеца страшно исказилось.
      - Ты уже пожертвовал своими друзьями. Тому, кто осмеливается противостоять буре, придется столкнуться с ее гневом!