Глава 7

Рот леди Юфимии скривился, как будто она попробовала что-то кислое, выражение нисколько не способствовало улучшению атмосферы, царившей за утренним столом. Правда, даже веселый солнечный свет, лившийся сквозь высокие окна с легкими тонкими белыми занавесями и сверкавший на серебре и хрустале полированного буфета, не мог оживить настроение завтракающих. Три дамы сидели в натянутом молчании вокруг стола красного дерева, сервированного фарфором с нежным цветочным орнаментом и начищенным до блеска серебром, под приборами лежали кружевные салфетки, а в центре стола красовалась хрустальная ваза с тюльпанами.

Когда горничная, принесшая свежие тосты и горячий чайник, вышла, Юфимия приступила к выполнению миссии, которую благодетельно считала своим долгом перед семьей. Приезжую надо заставить понять серьезную ответственность, которую налагает роль герцогини Эшли.

– Я не могу преувеличить важность вашего долга поддерживать незапятнанную честь семейного имени вашего мужа. – На Лиз упал тяжелый взгляд, сопровождавший эту строгую отповедь.

Лиз справилась с этой тяжестью хорошо, молча подняв подбородок и едва улыбнувшись суровой ораторше. Она догадывалась, что ее успех на вчерашнем балу усилил опасения старшей женщины, что новая жена может попытаться занять в обществе положение, которое Юфимия занимала в качестве светской хозяйки дома герцога.

– Бал у Кардингтонов был восхитителен, – немедленно приступила Лиз к делу. – Я изумляюсь организационному мастерству, нужному для того, чтобы он прошел гладко, и боюсь, что мне было бы трудно справиться с таким праздником даже в меньшем масштабе.

На самом деле Лиз была уверена, что при необходимости она бы могла справиться с этой задачей. Однако она решила приуменьшить свои способности ради успокоения высокородной золовки, глядевшей на нее с явным подозрением.

– Я рада, что вы здесь, леди Юфимия, чтобы организовать многочисленные, должно быть обязательные, светские мероприятия. Ваш опыт и знакомство с важными персонами делает ваше руководство в этих вопросах неоценимым. – Рассеянно откусив от тонкого тоста, Лиз из-под опущенных ресниц следила за ее реакцией.

Юфимия расцвела от похвалы, но была чересчур скептически настроена, чтобы несколько приятных слов могли ослабить ее тревогу. При приеме гостей рядом с Грэем могла стоять только хозяйка. Традиция требовала, чтобы это была его жена, герцогиня. Пока американка остается в доме, она всегда будет главнее сестры. От осознания этого неопровержимого факта она окаменела.

До этого момента Дру, затаив дыхание, оставалась немым наблюдателем хрупкого равновесия сил на поле сражения. Неприятие в глазах леди Юфимии требовало ее немедленного вмешательства, пока не разгорелся открытый конфликт.

Самовольное прибытие на вчерашний бал явилось редким примером бунта против мачехи, и успех придал ей смелости. Она предприняла попытку переломить нараставшее напряжение. Дру заговорила на тему, которая непременно должна была сместить фокус разговора. Это рассердит приемную маму, но также напомнит ей, что события зашли так далеко, что повернуть их вспять невозможно.

– Лиззи, вчера вечером я была потрясена тем, как ты завоевала принца. Всем известна его склонность увлекаться, но все-таки я никогда раньше не видела, чтобы он так открыто проявлял свой интерес к женщине.

Недовольное ворчание Юфимии со всей очевидностью свидетельствовало о ее мнении относительно замечания девушки.

– Опыт Дру очень невелик. Она всего лишь год как вышла в свет из своей классной комнаты и не бывала в обществе, когда внимание принца было захвачено сначала Дженни Черчилль, потом леди Консуэло Мэндевиль, Минни Пейджет и другими, – все американки!

Лиз поняла оскорбительный намек на ее происхождение, но решила не отвечать на него даже взглядом и продолжала рассматривать красиво переливавшиеся оттенки разных варений в хрустальных вазочках.

Дру смело продолжала, как будто ее приемная мать не произнесла ни слова. Она наклонилась через стол к Лиз и громко зашептала, как бы сообщая особо пикантный секрет:

– Я почти была уверена, что дядя Грэй взорвется, когда Берти назвал тебя Лиззи, а ты?

Лиз и не заметила, что Дру была тогда настолько близко, что могла слышать разговор, но, впрочем, когда Грэй был рядом, остальные просто не существовали. Несмотря на суровую холодность Юфимии, широкая улыбка Дру была настолько заразительна, что Лиз мягко рассмеялась своим сочным смехом, который несколько ослабил напряжение в комнате и подбодрил говорившую.

– А потом, когда дядя Грэй назвал тебя Лилибет, я была просто сражена. – Дру неделикатно прищелкнула пальцами, чем заслужила недовольное шипение Юфимии. – Так он называл свою любимую бабушку.

Поскольку Лиз уже знала это от Грэя, она просто кивнула.

Дру снова громко зашептала:

– Она была милая старая ворчунья, которая терпеть не могла, когда ее называли бабушкой. Говорила, что это заставляет ее чувствовать каждый год своего возраста, и ей это не нравилось. – Снова сев прямо и подняв блестящую серебряную ложку, Дру рассеянно добавила: – Она умерла два года назад, до конца полная жизнерадостности, и я никак не думала, что дядя Грэй снова произнесет это имя. Правда, я не ожидала когда-либо снова услышать его.

Лиз озадаченно нахмурилась:

– Грэй сказал мне, что это распространенное уменьшительное для Элизабет.

Борясь с неподдающейся скорлупой вареного яйца, которая никак не хотела разрезаться, Дру слегка встряхнула темными кудрями:

– Не знаю, почему он так сказал. Лизабет достаточно распространенная форма, но я никогда не слышала, чтобы еще кого-нибудь называли Лилибет.

Чтобы скрыть свое удивление и трепетное удовольствие, Лиз тоже сосредоточилась над хрупким яйцом, восседавшим в ее собственной фарфоровой яичной рюмке.

Беседа молодых женщин никак не улучшила настроение Юфимии. Более того, восхищение принца новой женой Грэя напомнило ей еще об одном серьезном вопросе, в котором эта американка должна быть бдительна.

– Некоторое время назад вы признали мое знание общества. – Юфимия прямо посмотрела в синие глаза. – Опираясь на многолетний опыт, я чувствую себя обязанной серьезно предостеречь вас. Хотя принц Алберт может быть очаровательным, когда ему это выгодно, он и его друзья-кутилы из Мальборо – тот круг людей, чье предложение более тесной дружбы вы просто не должны поощрять! Всякого рода… – И без того тонкие губы поджались еще крепче, прежде чем Юфимия снова продолжила: – Всякого рода «неупоминаемые» опасности кроются за их скромным фасадом.

Брови Лиз поднялись, и ложка на секунду замерла над яйцом. Неупоминаемые? Что под этим можно подразумевать? Опущенный взгляд леди Юфимии и ее румянец только подчеркивали серьезность предостережения. Лиз была заинтригована и нашла, что дела становятся, по словам Алисы из любимой детской книжки, «все более и более любопытными».

Что бы ни означало это странное предупреждение, оно объясняло вежливый, но немедленный отказ Грэя от приглашения принца на домашнюю вечеринку. Это также объясняло, возможно, и лекцию, прочитанную ей Грэем по прибытии в Брандт Хаус. В отличие от юных, оберегаемых от жизни англичанок, Лиз не была настолько наивна или глупа, чтобы не прислушаться к такому наставлению. Однако она также не собиралась ничего делать, чтобы отклонить интерес принца, раз это явно раздражало ее надменного мужа.

Исполнив свой долг, чтобы ограничить возможный ущерб со стороны американки доброму имени семьи, Юфимия переключила свое внимание на обещанное и недавно доставленное приглашение.

– Полдень уже миновал, и если мы собираемся на чайный прием у леди Холсон, нам надо либо поспешить с завтраком, либо обойтись без ванны.

Все три дамы нашли неприятной перспективу пропустить свою ванну и, не тратя времени на разговоры, быстро закончили еду.

Лиз вышла из своих комнат в коридор, разгладив руками талию облегающего костюма «полонез». Для нее, когда-то пренебрежительно относившейся к прелестям моды, было необычайным удовольствием прикасаться к тонкому батисту оттенка морской воды и слушать, как шуршат нижние юбки под кремовой атласной юбкой при каждом ее движении.

Кто-то шел по коридору. Лиз боязливо подняла глаза и узнала, кто была проходившая женщина, по слабому позвякиванию связки ключей, свисавших на цепочке с пояса, почти утонувшего между пышной грудью и полными бедрами.

– Миссис Эллисон? – тихо окликнула Лиз удаляющуюся прямую спину, не желая упустить эту неожиданную возможность.

Женщина повернулась, явив приятное округлое лицо, почти лишенное морщин, свидетельствовавшее, что аккуратно уложенные под крахмальной шапочкой волосы побелели преждевременно.

– Ваша светлость? – Женщина ответила с положенным легким поклоном, который сошел за реверанс. – Я могу вам чем-нибудь помочь?

– Вы не уделите мне минутку? Мне хотелось бы обсудить с вами одно дело. – В ответе на такой вопрос со стороны герцогини сомневаться не приходилось, и Лиз снова открыла свою только что закрытую дверь.

Обладая многолетним опытом службы, миссис Эллисон сумела скрыть свое любопытство, входя в апартаменты новой герцогини. Ее муж, обычно сдержанный и после многих лет службы в качестве дворецкого не склонный к похвалам в адрес господ, был на удивление щедр на похвалы этой американской жене. Пораженная его расточительными комплиментами, миссис Эллисон с нетерпением ждала возможности самой познакомиться с этой женщиной и сейчас с интересом была готова выслушать причину этого приглашения.

Лиз тщательно закрыла дверь, оставаясь наедине с домоправительницей и давая себе возможность собраться с мыслями. Рано или поздно – вероятнее всего, очень скоро – леди Юфимия попытается навязать ей какую-нибудь камеристку, такую же чопорную и правильную, как ее миссис Симс. Лиз предпочитала сама выбрать себе служанку.

– Как я понимаю, Анни, помогавшая мне одеваться со дня моего приезда, является горничной верхнего этажа?

Миссис Эллисон осторожно кивнула. На ее добродушном лице появилась легкая тревога. Неужели Анни, сначала появившаяся в Брандт Хаус в качестве помощницы горничной, чем-то не угодила герцогине? Она надеялась, что это не так. Будучи бездетными, они с мистером Эллисоном привязались к девушке.

– Я хотела бы предложить, чтобы Анни назначили моей камеристкой. – Конечно, герцогиня имела право просто распорядиться, но Лиз достаточно разбиралась в таких вопросах и знала, что дела, касающиеся управления Брандт Хаус, лучше обсудить с экономкой.

Миссис Эллисон, во-первых, была в восхищении от должности, предложенной ее любимице, а во-вторых, на нее произвело впечатление, что американка знала порядок и не объявила о решении, не посоветовавшись с ней. Она нашла все эти обстоятельства чрезвычайно приятными. И, кроме того, этот факт не понравится леди Юфимии. Оттого-то и блестел в ее небольших темных глазах огонек тайного удовольствия, когда она спокойно согласилась, что назначение будет прекрасным повышением для Анни.

– Анни слишком подвижная и веселая, – откровенно призналась миссис Эллисон герцогине, – но при всем этом она хорошая девушка, и я не сомневаюсь, что она будет добросовестно трудиться, чтобы оказаться достойной и чести, и вашего доверия.

– О да, да! – Анни с растрепавшимися волосами, выбившимися из-под шапочки, влетела через дверь между гостиной и спальней и упала на колени перед испуганной Лиз.

– Девочка, держи себя в руках. – Миссис Эллисон была в ужасе. – Твое подслушивание и неподобающее поведение только доказывают, как мало ты достойна доверия герцогини.

– О-ох. – Анни села на пятки, в ужасе зажимая рот руками.

– Анни не виновата, – поспешила заверить и Анни и миссис Эллисон Лиз. – Спеша не упустить возможность поговорить с вами, я забыла, что оставила ее убирать спальню.

– Тебе очень повезло, девочка. – Экономка наставительно покачала головой. – Лучше, если ты будешь помнить, что ты чуть не потеряла должность, не успев приступить к ней, и постараешься в будущем сохранять достойное поведение.

– Ах, моя дорогая, вполне ли вы оправились после того страшного происшествия?

Не пройдя и двух шагов по полной зелени и цветов оранжерее в Холсон Хаус, Лиз оказалась в энергичных объятиях сильно надушенной леди Окслей.

– Я не пострадала, но…

– Вы были так смелы. – Маленькая толстушка отступила на шаг, но в своем преувеличенном сочувствии цепко держала Лиз за руки, заглушая потоком слов попытку опровержения. – Оказавшись в перевернутой карете, я бы потеряла всякое самообладание и никакой пользы не принесла бы своему мужу. А вы, вы настояли на том, чтобы остаться при дорогом Грэйсоне, поддерживая бесчувственного мужа, пока выправляли экипаж. – Леди Окслей сумела одновременно ласково улыбнуться Лиз и бросить покровительственный взгляд на любопытных женщин, быстро собравшихся вокруг. – Так смелы, так смелы.

Лиз со всей очевидностью поняла, что леди Окслей дожидалась именно такого момента, чтобы оттеснить робкую хозяйку и сообщить сенсационную новость о событии, в котором она играла такую важную роль и могла со всей правдивостью утверждать это.

– Совсем нет, – отрицала Лиз со старательно взвешенной вежливостью, одновременно пытаясь мягко освободиться от рук в модных перчатках, похлопывавших ее в знак утешения. – Я просто приняла разумные предосторожности, те же, что и вы бы приняли, я уверена.

– Что это я слышу? – Выступившая вперед женщина отличалась внушительными размерами и, очевидно, не меньшей значимостью, ибо она проплыла сквозь толпу, расступавшуюся, казалось, под действием одного только ее вида. – Еще один несчастный случай с герцогом Эшли? Конечно же нет!

Поскольку властная женщина остановилась прямо перед Лиз, требование опровержения было адресовано явно ей. Лиз выпрямилась во весь свой немаленький рост и смело встретила пристальный взгляд стареющей женщины в шляпе с экстравагантным плюмажем на неестественно черных волосах.

– У нашего экипажа отвалилось колесо на обратном пути со вчерашнего бала у Кардингтонов. Грэй выясняет обстоятельства, хотя он считает, что это всего лишь неприятная случайность.

– Гмм! – Дама была явно озадачена и по-прежнему внимательно смотрела на новую жену Эшли. – Что-то он всегда очень уж уверен в этом! Однако сколько «неприятных случайностей» с одним и тем же человеком можно принять за таковые, прежде чем начнешь подозревать злой умысел, при всех этих анархистах и ирландских повстанцах, наводнивших Сити?

Синие глаза Лиз прищурились. Ей хотелось больше узнать обо всех странных случаях, неясно упоминавшихся прошлой ночью и леди Окслей, и Юфимией. Как получить дальнейшую информацию от женщины – с которой ей еще только предстояло официально познакомиться, – не подрывая позицию в этом деле, четко определенную ее мужем?

Лиз незачем было беспокоиться – леди не имела намерения упустить эту возможность. Она сама была герцогиней, лидером в обществе и, не стесняясь похвастаться этим, была гораздо более надежным источником последних светских сплетен, чем даже леди Окслей. Захватив в свое распоряжение молодую и, по всей вероятности, наивную американскую жену Эшли, она получила упоительную возможность сочно посплетничать. Женитьба герцога было не только совершенно неожиданна, его поразительно своеобразная жена появилась ниоткуда и благодаря принцу Уэльскому в один миг стала героиней сезона.

– Милдред, я так рада, что вы смогли приехать… – Леди Холсон нервно попыталась изменить ситуацию, чреватую неожиданностями, чего ей совсем не хотелось, когда она к тому же все еще мучилась сомнениями по поводу своего необычного решения устроить чайный прием в оранжерее. В сотый раз убеждала она себя – это единственное место, за исключением разве что официального бального зала, где можно было развлекать такое большое собрание гостей.

Милдред, эта внушительных размеров гостья, отмахнулась от беспомощной леди Холсон. Понизив свой мощный голос до нежного обеспокоенного шепота, она обратилась к Лиз:

– Разве никто не рассказал вам о нескольких происшествиях за последний год, в которых Грэй чудом уцелел?

Прекрасно видя мрачную хмурость Юфимии и испуганно раскрытые глаза Дру, Лиз осторожно обошла взрывную тему.

– Я уверена, муж не хотел меня тревожить.

Лиз прочла желание другой гостьи собрать урожай сочных плодов с еще не тронутого поля и попыталась сделать то, на что была не способна, как она уверяла Грэя. Она разыграла роль простодушной инженю, и ее неловкость от своей собственной игры только сделала ее более правдоподобной.