ГЛАВА ПЕРВАЯ

Убийство – серьезное дело, причем не только для преступника, но и для жертвы, и для оставшихся в живых. Одни выполняют его усердно, другие – небрежно.

Для некоторых же оно является любимым делом.

Выходя из своего дома на Парк-авеню, Уолтер С. Петтибоун пребывал в блаженном неведении отно­сительно того, что живет последние часы. Удачли­вый бизнесмен, увеличивший и без того значитель­ное семейное состояние за счет цветов и людской сентиментальности, он в свои шестьдесят лет был крепким мужчиной. Всего год назад Петтибоун же­нился на молодой блондинке с сексуальными аппе­титами суки добермана в период течки и был вполне доволен своей жизнью. У него были любимая работа и двое чудесных детей от первого брака, которые в один прекрасный день унаследуют семейный биз­нес. Он поддерживал дружеские отношения с быв­шей супругой, гордился сыном и дочерью и души не чаял во внуке.

«Мир цветов» являл собой крупнейшее предпри­ятие такого рода с офисами, оранжереями и органи­зациями цветоводов и садоводов во всех уголках Земли. Но главный секрет успеха этого весьма при­быльного предприятия заключался в том, что Уол­тер искренне любил цветы. Он восхищался их ароматами, красками, разнообразием и самим чудом их существования.

Каждое утро по дороге в офис Уолтер посещал несколько магазинов, чтобы проверить наличие и со­стояние товара, а также просто поболтать с другими любителями цветов. Дважды в неделю он поднимал­ся до рассвета и отправлялся на цветочный базар, где бродил от одного ряда к другому, наслаждаясь запахом и видом цветов и щедро раздавая похвалы и критические замечания.

Этого распорядка Уолтер почти неуклонно при­держивался десятилетиями, никогда не уставая от него. Сегодня он собирался провести час среди цве­тов и подольше задержаться в офисе, дабы обеспе­чить жене время и пространство для подготовки к вечеринке по случаю его дня рождения.

При мысли об этом Уолтер усмехнулся.

Вечеринка должна была явиться сюрпризом, но его супруга не могла хранить секреты, даже если бы заперла рот на замок. Он уже несколько недель знал о вечеринке и ожидал ее с нетерпением ребенка.

Естественно, ему придется изобразить удивле­ние, в чем он попрактиковался утром перед зерка­лом.

Готовясь к повседневной рутине, Уолтер поня­тия не имел о том, какой сюрприз ожидает его в ближайшее время.

Никогда еще Ева Даллас не чувствовала себя лучше. Отдохнув и набравшись сил, она готовилась к выходу на работу после чудесного двухнедельного отпуска, где самыми скучными занятиями были еда и сон.

Одна неделя на вилле в Мексике, вторая на острове. И там и там не было недостатка в солнце, сек­се и отдыхе.

Рорк снова оказался прав – им было необходи­мо побыть какое-то время вместе вдали от дома. Оба нуждались в отпуске, который, судя по ее тепереш­нему самочувствию, превзошел все ожидания.

Ева стояла перед стенным шкафом, пытаясь ра­зобраться в дебрях одежды, приобретенной после замужества, и хмурилась. Ее недовольство было вы­звано не только тем, что она провела большую часть последних двух недель полностью или почти обна­женной. Еве казалось, что Рорк снова тайком попол­нил содержимое шкафа.

Она вынула длинное голубое платье из искряще­гося материала.

– Что-то я не видела его раньше.

– Это твой шкаф, а не мой. – Рорк изучал бир­жевые сводки на настенном экране, наслаждаясь второй чашкой кофе. – Если ты наденешь это пла­тье сегодня, оно произведет неизгладимое впечатле­ние на преступные элементы.

– По-моему, здесь больше барахла, чем было две недели назад.

– Неужели? Просто невероятно!

– Ты должен прекратить покупать мне одежду.

Рорк протянул руку, чтобы погладить Галахада, но кот с презрением отвернулся. После их возвра­щения вчера вечером он всячески демонстрировал свое недовольство.

– Почему?

– Потому что ее уже некуда девать!

Ева рылась в шкафу, пытаясь найти что-нибудь практичное.

Наконец она достала безрукавку и брюки и стала поспешно натягивать их. Рорк, улыбаясь, наблюдал за ее стройной высокой фигурой, которой он не пе­реставал восхищаться. Кожу Евы покрывал золотис­тый загар, солнце играло в ее коротких каштановых волосах. Она быстро одевалась с видом женщины, которая никогда не думает о моде, и именно по этой причине Рорк буквально забрасывал ее модными вещами.

Когда она надела ремень с кобурой, решительная складка ее рта дала Рорку понять, что лейтенант Ева Даллас вернулась и готова к исполнению служебных обязанностей.

– И почему это вооруженные женщины так ме­ня возбуждают?

Ева бросила на него быстрый взгляд, доставая из шкафа светлую куртку.

– Не рассчитывай. Я не стану опаздывать в пер­вый же день из-за твоего возбуждения.

«Она и в самом деле вернулась», – подумал Рорк.

– Только не эту куртку, – сказал он.

– Почему? – Ева уже успела продеть руку в ру­кав. – Она легкая, как раз для лета, и хорошо скрывает оружие.

– Она не подходит к этим брюкам. – Рорк по­дошел к шкафу и достал другую куртку из того же материала цвета хаки, что и брюки. – Вот эта по­дойдет.

– Я не собираюсь на видеосъемку, – буркнула Ева, но куртку переодела, чтобы не тратить времени на споры.

Рорк снова полез в шкаф и вынул пару коричне­вых кожаных ботинок.

– Откуда они взялись?

– Принесла фея.

Ева с подозрением уставилась на ботинки.

– Меня вполне устраивали старые.

– «Старые» для них слишком вежливый эпитет. Примерь эти.

– Только зря время терять, – пробормотала Ева, но села на валик дивана и надела ботинки.

Они пришлись в точности по ноге и были не­обыкновенно удобными. Ева прищурилась, глядя на мужа. Очевидно, ботинки были изготовлены вруч­ную на одной из его бесчисленных фабрик и стоили больше, чем коп из отдела убийств нью-йоркского полицейского департамента в состоянии заработать за два месяца.

– Похоже, фея знает мой размер, – заметила Ева. – Полагаю, бесполезно объяснять ей, что копу ни к чему дорогая обувь, чтобы делать обход или ко­лотить ногами в дверь.

– У феи свое мнение на этот счет. – Рорк запус­тил руку в волосы жены. – Она тебя обожает.

При этих словах сердце Евы учащенно забилось. Глядя в ярко-голубые глаза Рорка, она удивлялась, почему до сих пор не утонула в них.

– Ты такой красивый! – Ева не собиралась про­износить это вслух и едва не вздрогнула при звуках собственного голоса.

Усмешка мелькнула на чеканном лице Рорка, достойном резца скульптора. «Молодой ирландский бог» – так, по мнению Евы, следовало бы назвать статую, для которой он послужил бы моделью. Разве боги, купающиеся в собственном могуществе, не бы­ли такими же соблазнительными?

– Я должна идти. – Ева быстро поднялась.

– Да, нам пора возвращаться к реальности. Но… – Руки Рорка скользнули вниз по бедрам Евы, сразу напомнив ей о том, что эти ловкие пальцы способны сделать с ее телом. – Думаю, у тебя есть минутка, чтобы поцеловать меня на прощание.

– Ты этого хочешь?

– Безусловно.

– Ну что ж… – Быстрым движением Ева схвати­ла Рорка за черные волосы, спускающиеся почти до плеч, нагнула его голову к себе и прижалась губами к его губам.

Почувствовав, что сердце Рорка колотится так же сильно, как ее собственное, она ловко выскольз­нула из его объятий и направилась к двери.

– Увидимся позже.

– Удачного дня, лейтенант. – Рорк со вздохом опустился на диван. – Ну, – обратился он к ко­ту, – чего мне будет стоить возвращение твоей дружбы?

Войдя в Главное полицейское управление, Ева торопливо зашагала по коридору в сторону отдела убийств. Конечно, на утесах западной Мексики и на тропических островах с их напоенным ароматами бризом дышалось совсем по-другому, но ей не хва­тало здешнего воздуха, насыщенного запахом пота, скверного кофе, едких дезинфицирующих средств и, самое главное, яростной энергией, которую по­рождает столкновение полицейского с преступни­ком. За две недели отпуска она успела соскучиться по звукам голосов, говорящих одновременно, не­смолкаемым звонкам и сигналам аппаратов связи, суетящимся людям, у каждого из которых было важ­ное и неотложное дело.

Поток непристойной брани, извергаемый кем-то из задержанных, прозвучал музыкой в ее ушах.

«Добро пожаловать домой!» – с радостью поду­мала Ева.

До встречи с Рорком работа была ее домом и единственной целью в жизни. Ведь именно работа когда-то превратила Еву из сломленной и беспо­мощной жертвы в истинного воина.

Ева вошла в комнату, где сидели детективы, го­товая к любому сражению.

Детектив Бэкстер, оторвавшись от каких-то бу­маг, негромко присвистнул:

– Bay! Да ведь это Даллас!

Ева с усмешкой обернулась:

– Ты в своем репертуаре, Бэкстер. Приятно смот­реть, когда хоть что-то не меняется.

– Зато ты выглядишь шикарно. – Он поднялся из-за стола, подошел к ней и взялся двумя пальцами за лацкан ее куртки. – Вот это прикид, Даллас! Рядом с тобой мы все выглядим оборванцами.

– Это всего лишь куртка.

– И загорела ты здорово! Небось жарилась на солнце голышом?

– Кажется, ты напрашиваешься на хороший пи­нок в зад, – предупредила Ева. Бэкстер погрозил ей пальцем.

– А что это у тебя в ушах? Неужели серьги? Ну, ты даешь, Даллас!

Ева поднесла руку к уху. Так и есть, она забыла снять серьги!

– Очевидно, пока меня не было, преступная де­ятельность в городе замерла, если у тебя есть время торчать здесь и обсуждать мой внешний вид?

– Я ослеплен им, лейтенант. А ботиночки тоже новые?

– Пошел ты! – Ева двинулась дальше.

– Теперь я вижу, что она действительно верну­лась! – возвестил Бэкстер под гром аплодисментов.

«Придурки!» – думала Ева, направляясь к свое­му кабинету.

Нью-йоркский департамент полиции и служ­бы безопасности был укомплектован законченными кретинами. Но как же ей их не хватало!

Шагнув через порог, Ева застыла, выпучив глаза.

Ее стол и весь кабинет буквально сверкали чис­тотой. Как будто кто-то всосал в себя всю пыль и грязь, накопившиеся годами. Ева провела пальцем по стене. Краска была свежей.

Она окинула взглядом кабинет. В тесной комна­тушке с единственным окном по-прежнему стояли исцарапанный письменный стол и пара скрипучих стульев. Но металлический шкаф с картотекой так­же был выкрашен, и теперь на нем красовался гор­шок с каким-то растением.

С отчаянным воплем Ева подлетела к шкафу и выдвинула ящик.

– Так я и знала! Этот ублюдок снова меня до­стал!

– В чем дело, лейтенант?

Ева обернулась. В дверях стояла ее помощница, выглядевшая в накрахмаленной летней униформе так же аккуратно, как и вся комната.

– Проклятый ворюга опять нашел мой запас конфет!

Пибоди поджала губы:

– Вы хранили их в этом шкафу? Под буквой «М»?

– Да! «М» – значит «мое»! – Огорченная Ева захлопнула дверцу. – Я забыла вынуть конфеты перед отпуском. Что, черт возьми, здесь произошло, Пибоди? Мне пришлось прочитать фамилию на двери, чтобы убедиться, что это мой кабинет!

– Вашим отсутствием воспользовались, чтобы его убрать и покрасить. Здесь был жуткий бардак.

– Да, но я к нему привыкла! А где мои вещи? – осведомилась Ева. – У меня тут лежали рапорты по делу Данвуда и другие бумаги, которые я намерева­лась разобрать, когда вернусь.

– Я сама все разобрала. – Пибоди улыбнулась, весело блеснув темными глазами. – У меня остава­лось свободное время.

– Ты сделала всю бумажную работу?

– Да, мэм.

– И организовала капитальный ремонт в моем кабинете?

– В углах уже завелись многоклеточные орга­низмы. Теперь они истреблены полностью.

Ева сунула руки в карманы и медленно поверну­лась на каблуках.

– Надеюсь, ты не имеешь в виду, что, когда я на работе, то не даю тебе времени для выполнения по­вседневных обязанностей?

– Конечно, нет. С возвращением, Даллас. Дол­жна признаться, выглядите вы клево.

Ева устало опустилась на стул.

– А как, по-твоему, я выгляжу обычно?

– Это риторический вопрос?

Ева посмотрела на квадратное лицо Пибоди под шапкой темных волос.

– Я пытаюсь определить, соскучилась ли я по твоему острому язычку. Пожалуй, нет.

– Так я вам и поверила! Загар у вас потрясаю­щий. Наверное, часами лежали на солнце?

– Угадала. А где ты приобрела свой загар? Под кварцевой лампой?

– Нет. На Бимини.

– На острове? Какого черта ты там делала?

Пибоди обиженно поджала губы:

– Отдыхала, как и вы. Так как вас не было, Рорк предложил мне взять недельный отпуск и…

– Рорк?

– Да, он подумал, что мы с Макнабом могли бы немного отдохнуть, поэтому…

Ева почувствовала, как у нее под глазом начина­ет дергаться мышца. Так происходило каждый раз, когда Пибоди при ней упоминала о нагловатом, обожающем крикливо одеваться детективе из элек­тронного отдела.

Чтобы справиться с неприятным ощущением, Ева прижала пальцы к щеке.

– Ты и Макнаб. На Бимини. Вместе.

– Ну, нам это показалось неплохой идеей. А ког­да Рорк сказал, что мы можем воспользоваться его самолетом и домом на Бимини, мы подпрыгнули от радости.

– Его самолетом и домом на Бимини? – Мыш­ца снова задергалась под пальцами Евы.

Пибоди с сияющими глазами настолько забы­лась, что присела на край стола начальницы.

– Даллас, это не дом, а настоящий дворец! Там и искусственный водопад, и бассейн, и водные лы­жи… А кровать размером с Сатурн!

– Не хочу ничего слышать о кровати!

– И место такое уединенное… Хотя дом стоит на самом берегу, мы почти все время возились голые, как обезьяны.

– О возне в голом виде я тоже не желаю слы­шать!

Пибоди пожала плечами:

– Иногда мы были только полуголые. И вооб­ще, – поспешно добавила она, прежде чем Ева ус­пела закричать, – все было на высшем уровне. Я хо­тела сделать Рорку подарок, но ничего не могу при­думать – у него ведь есть абсолютно все. Может, вы мне что-нибудь подскажете?

– Это полицейский участок или клуб?

– Ладно, Даллас, работа не волк. – Пибоди с на­деждой улыбнулась. – Что, если подарить ему один из шарфов, которые вяжет моя мама? Они очень красивые.

– В этом нет надобности. Рорк не ждет от тебя никаких подарков.

– Но это лучший отпуск, какой у меня когда-ли­бо был. Я хочу, чтобы Рорк знал, как я ему благодарна.

Ева невольно смягчилась:

– Конечно, он будет в восторге от шарфа.

– Правда? Тогда все в порядке. Я вечером по­звоню маме.

– А теперь, Пибоди, может быть, для разнообра­зия займемся работой? Наверняка у нас накопились дела.

– Мы абсолютно чисты.

– Тогда дай мне материалы по «холодным» делам.

– По каким именно?

– На твое усмотрение. Должна же я чем-то за­няться.

– Сейчас. – Пибоди задержалась у двери. – Знаете, что самое лучшее в отпуске? Возвращение назад!

Ева провела утро, разбирая нераскрытые дела, ища упущенные нити и неисследованные аспекты. Ее заинтересовало дело двадцатишестилетней Мар­ши Стиббс, которая была найдена утонувшей в ван­не. Нашел Маршу ее муж Бойд, вернувшийся из де­ловой поездки. На первый взгляд, это был типичный домашний несчастный случай, но медицинская экс­пертиза установила, что Марше проломили череп, прежде чем она оказалась в ванне, и, следовательно, она попала туда не по своей воле.

Следователь обнаружил доказательство, что у жертвы была связь с каким-то мужчиной. В ящике комода с ее бельем лежала пачка писем, подписан­ных инициалом «С». Тексты были весьма откровен­ные в сексуальном отношении и изобиловали просьбами развестись с мужем и бежать с любовником. Согласно рапорту, содержание писем шокировало мужа и всех, знавших жертву, которых удалось оп­росить.

Муж имел надежное алиби, и сведения о нем не вызывали никаких подозрений. Бойд Стиббс, реги­ональный представитель фирмы спорттоваров, был обычным американцем с доходом чуть выше сред­него. Женился он шесть лет назад на своей универ­ситетской подруге, которая стала администратором крупного универмага. Бойд любил играть в футбол по воскресеньям и не имел проблем с алкоголем, наркотиками или азартными играми. За ним не чис­лилось никаких эпизодов, связанных с насильствен­ными действиями, и он добровольно вызвался прой­ти испытание на детекторе лжи, которое выдержал безукоризненно.

Супруги были бездетными, жили в многоквар­тирном доме в тихом районе Вест-Сайда, общались с узким кругом друзей и казались дружной и счас­тливой парой.

Расследование было подробным и тщательным. Тем не менее, не удалось обнаружить никаких следов любовника с инициалом «С».

Ева позвонила Пибоди по внутреннему телефону:

– Седлай коня, Пибоди. Надо кое-кого навес­тить.

Спрятав досье в сумку, она сняла куртку со спин­ки стула и направилась к двери.

– Я еще никогда не работала над «холодным» делом.

– А ты думай о нем как об открытом, – посове­товала Ева.

– И давно его открыли? – спросила Пибоди.

– Шесть лет назад.

– Если тот тип, с которым у нее была внебрач­ная связь, ни разу не показал носа за все это время, как вы собираетесь отыскать его теперь?

– Посмотрим. А пока почитай письма.

Пибоди достала из сумки пухлую пачку.

– Ну и ну! – воскликнула она на середине пер­вого послания. – Здорово возбуждает!

– Читай дальше.

– Теперь меня уже не остановить – я просвеща­юсь. – Пибоди заерзала на сиденье. – Господи, ка­жется, у меня случился оргазм!

– Благодарю за уведомление. Ну, и что еще ты извлекла из этих писем?

– То, что у мистера С. богатое воображение и неиссякаемая сексуальная энергия.

– Тогда спрошу по-другому. Чего ты из них не извлекла?

– Ну, он никогда не подписывается полнос­тью… – Понимая, что она что-то упустила, Пибоди снова уставилась на письма. – Нет конвертов, так что их могли доставить не по почте. – Она вздохну­ла: – Можете влепить мне двойку. Не знаю, что вы здесь увидели.

– Скорее, чего я не увидела. Никаких упомина­ний о том, как, когда и где они познакомились. Как стали любовниками. Где они трахались во всех упо­мянутых атлетических позах. Он никогда не назна­чает ей свиданий. Это заставляет задуматься…

– Над чем?

– Над возможностью, что мистера С. никогда не существовало.

– Но…

– Перед нами женщина, несколько лет состоя­щая в браке, имеющая респектабельную работу и круг друзей, – перебила Ева. – Судя по показаниям этих друзей, ничто в ее словах, поведении и образе жизни не свидетельствовало о наличии любовника. В рабочее время она не отлучалась. Когда же они могли встречаться?

– Муж часто бывал в командировках.

– Конечно, это предоставляет возможность для измены женщине, которая к этому склонна. Но на­ша жертва демонстрировала все признаки честнос­ти, верности и ответственности. Она не прогуливала работу и в положенное время возвращалась домой, а если где-нибудь бывала, то только в компании мужа или друзей. Не было никаких подозрительных звон­ков из дома или по мобильной связи. Каким обра­зом она и мистер С. могли договариваться об оче­редном свидании?

– Может быть, он был ее сослуживцем.

– Возможно.

– Но вы так не думаете. О'кей, она казалась вер­ной женой, но посторонние не могут знать все о суп­ружеской жизни своих ближайших друзей. Иногда даже муж и жена многого не знают друг о друге.

– Истинная правда. Следователь с тобой согла­сен, на что имел все основания.

– Но вы не согласны, – закончила Пибоди. – Вы думаете, что муж тайком вернулся из команди­ровки, прикончил ее и подбросил эти письма, чтобы все выглядело так, будто она ему изменяла?

– Это не исключено. Вот почему нам нужно с ним побеседовать.

Ева въехала по скату на второй уровень уличной стоянки и втиснула свою машину между седаном и огромным мотоциклом.

– Большую часть дня он проводит на работе. – Она кивнула в сторону многоквартирного дома. – Посмотрим, здесь ли он сейчас.

Бойд Стиббс оказался дома – крепкий привле­кательный мужчина в спортивных шортах и теннис­ке, с маленькой девочкой на руках. При виде значка Евы его лицо омрачилось.

– Вы насчет Марши? Есть новости? – Мужчина коснулся губами светлых волос девочки. – Входите. Уже давно ко мне никто не обращался по этому по­воду. Подождите, я отнесу ее в детскую. Предпочи­таю, чтобы она не… – Он погладил девочку по голо­ве. – Одну минуту.

– Как ты думаешь, сколько лет ребенку, Пибо­ди? – спросила Ева, когда мужчина и девочка выш­ли.

– По-моему, около двух.

Ева кивнула, глядя на разбросанные по полу иг­рушки. Из соседней комнаты послышался требова­тельный детский голос:

– Папа! Играть!

– Поиграй сама, Трейси, а когда придет мама, может быть, мы сходим в парк. Но ты должна вести себя хорошо, пока я поговорю с этими леди. Ладно?

– А на качелях покачаемся?

– Непременно.

Вернувшись, мужчина провел рукой по светлым волосам.

– Не хочу, чтобы она слышала о том, что случи­лось с Маршей. Вы нашли убийцу?

– К сожалению, нет, мистер Стиббс. Это всего лишь рутинный визит.

– А я-то надеялся… Хотя глупо было рассчиты­вать, что вы найдете его спустя столько времени.

– У вас нет никаких предположений насчет то­го, с кем у вашей жены была связь?

– Ни с кем! – крикнул Стиббс, покраснев от гнева. – Мне все равно, что говорят другие. У Мар­ши не было никакой связи. Когда ее убили, я снача­ла в это поверил, потому что у меня помутилось в голове, но потом понял, что это чепуха. Марша не была лгуньей, и она любила меня. – Он закрыл гла­за и опустился на стул. – Простите мою несдержан­ность. Не могу выносить, когда так говорят о Мар­ше. Мне тяжело при мысли, что даже друзья думают о ней такое. Она этого не заслужила.

– А как же письма, которые нашли в ее комоде?

– Меня не интересуют письма. Она не стала бы мне изменять. У нас была… – Стиббс бросил взгляд на дверь, за которой девочка что-то напевала. – У нас была полноценная сексуальная жизнь. Мы поженились такими молодыми, потому что не мог­ли друг без друга, а Марша верила в брак. – Он на­клонился к Еве. – Я думаю, что письма присылал ей какой-то псих, одержимый навязчивой идеей. Не знаю, почему Марша мне об этом не рассказыва­ла – очевидно, не хотела меня волновать. Навер­ное, этот тип явился сюда, когда я был в Коламбусе, и убил ее, потому что она не желала иметь с ним дело.

Еве казалось, что Стиббс говорит искренне. Ко­нечно, он мог притворяться, но какой в этом смысл? Если он сам подбросил письма, то зачем ему наста­ивать на верности жены?

– В таком случае, мистер Стиббс, кем, по-ваше­му, мог быть этот человек?

– Понятия не имею. Я думал об этом. Первый год после гибели Марши я не мог думать ни о чем другом. Я надеялся, что убийцу найдут, и он за все заплатит. Мы были счастливы, лейтенант! А потом все кончилось… – Он плотно сжал губы.

– Мне очень жаль, мистер Стиббс. – Ева помолчала. – У вас славная девочка.

– Трейси? – Стиббс потер ладонью лоб, словно возвращаясь к настоящему. – Она свет моей жизни.

– Значит, вы снова женились?

– Почти три года назад. – Он вздохнул и рас­правил плечи. – Морин была подругой Марши. Она помогла мне пережить тот страшный год. Не знаю, что бы я делал без нее.

Входная дверь открылась. Хорошенькая брюнет­ка с продуктовыми сумками в руках вошла в комна­ту и закрыла дверь ногой.

– Привет, ребята! Я вернулась. Вы никогда не догадаетесь, что я…

Она замолчала при виде Евы и Пибоди. Взгляд Морин скользнул по униформе Пибоди, и Ева уви­дела на ее лице страх.

ГЛАВА ВТОРАЯ

Должно быть, Бойд тоже это заметил, так как сразу встал и быстро подошел к ней.

– Все в порядке. – Он ободряющим жестом коснулся ее руки, прежде чем забрать у нее сумки. – Они пришли из-за Марши. Рутинное мероприятие.

– А где Трейси?

– В детской. Она…

В этот момент девочка пулей вылетела из комна­ты и бросилась к матери:

– Мама! Мы идем качаться на качелях!

– Мы постараемся отнять у вас как можно мень­ше времени, – сказала Ева. – Вы не могли бы уде­лить нам несколько минут, миссис Стиббс?

– Простите, но я не уверена, что смогу быть вам полезна… Кроме того, мои покупки…

– Мы с Трейси их разберем. Верно, Трейси? – прервал Бойд жену, подмигнув дочери. – Она дума­ет, мы не знаем, куда что положить, но мы ей дока­жем, что это не так. Пошли на кухню, малышка.

Девочка побежала впереди, что-то лопоча.

– Прошу прощения за причиненные неудобст­ва, – начала Ева, внимательно глядя на Морин. – Мы не задержим вас надолго. Вы были подругой Марши Стиббс?

– Да. И ее, и Бойда. Он тяжело переживал слу­чившееся.

– Не сомневаюсь. Вы были знакомы с миссис Стиббс задолго до ее гибели?

– Чуть больше года. – Морин бросила тревож­ный взгляд в сторону кухни. – Ее уже почти шесть лет нет в живых. По-моему, пора забыть об этом.

– Шесть лет или шесть дней, но кто-то ее убил. Вы были очень близки?

– Мы дружили. Марша была очень общитель­ной.

– Она когда-нибудь признавалась вам, что встре­чается с другим мужчиной?

Морин открыла было рот, затем, поколебавшись, покачала головой:

– Нет. Я ничего не знаю. Когда это случилось, я рассказала полиции все, что могла. Это ужасно, но ничего уже не изменишь. Теперь у нас новая жизнь, спокойная и счастливая, а ваш приход только за­ставит Бойда горевать снова. Я не хочу, чтобы моя семья разрушилась! Пожалуйста, уходите!

Когда они шли к лифту, Пибоди сказала Еве:

– Она что-то знает.

– Наверняка.

– Я думала, вы на нее слегка надавите.

– Только не на ее территории. – Ева шагнула в лифт. Мысленно она уже переставляла фрагменты картинки-загадки. – Не при ребенке и Стиббсе. Марша ждала этого долго – еще немного времени не имеет значения.

– Думаете, ее муж чист?

– Я думаю… – Ева вынула из сумки досье и диск и протянула Пибоди. – Тебе придется над этим поработать.

– Мэм?

– Закончить это дело.

Пибоди уставилась на нее с отвисшей челюстью:

– Мне? Вести расследование убийства?

– Работать будешь главным образом в свободное время, особенно если у нас появится свежее дело. Прочитай досье, изучи рапорты и показания, прове­ди повторные опросы – ты знаешь порядок.

– Вы поручаете мне расследование?!

– В случае надобности будешь советоваться со мной. Держи меня в курсе всех данных и подавай рапорты.

Пибоди ощутила выброс адреналина в кровь.

– Есть, лейтенант. Спасибо. Я вас не подведу.

– Не подведи Маршу Стиббс.

Пибоди прижала досье к груди, как любимого ребенка, и держала его так всю дорогу до Главного управления.

Когда они поднимались из гаража, Пибоди по­косилась на Еву:

– Лейтенант…

– Ну?

– Могу я попросить Макнаба помочь мне с электронными данными? Я имею в виду связи жер­твы, видеозаписи камер слежения в доме и тому по­добное.

Руки Евы, которые она держала в карманах, сжа­лись в кулаки.

– Это твое расследование.

– Мое расследование… – благоговейным шепо­том повторила Пибоди. Пока они шли по коридору, у нее был рот до ушей.

Внезапно Ева нахмурилась, а рука ее инстинк­тивно скользнула к оружию – из отдела убийств до­носились какие-то крики, свист и шум.

– Что это значит?

Она вошла первая и окинула взглядом помеще­ние. Никто не трудился в своем отсеке, а в центре комнаты было сдвинуто несколько столов. По край­ней мере дюжина служителей закона столпилась во­круг них, устроив нечто, подозрительно напоминающее вечеринку.

Потянув носом, Ева учуяла запах выпечки.

– Что, черт возьми, здесь происходит? – Ей пришлось кричать, чтобы ее голос не утонул в об­щем гаме. – Пирсон, Бэкстер, Делрики! – Она ткнула Бэкстера кулаком в плечо, чтобы привлечь к себе внимание. – Вообразили, будто смерть взяла отпуск? Где вы раздобыли эту жратву? Всем немед­ленно встать и заняться делом!

Бэкстер подавился тем, что было у него во рту, и в результате его объяснение прозвучало нечленораздельно. Тогда он усмехнулся и указал пальцем на стол.

Ева увидела гору домашнего печенья и то, что, по-видимому, было огромным пирогом, прежде чем его обглодала стая волков. В толпе она разглядела двух штатских. Высокий тощий мужчина и полная миловидная женщина, сияя улыбками, разливали какую-то бледно-розовую жидкость из большого кувшина.

Прежде чем Ева успела пробиться к штатским, она услышала пронзительный крик Пибоди. Круто повернувшись, Ева схватилась за оружие, но Пибо­ди едва не сбила ее с ног, бросившись к таинствен­ным гражданским лицам.

Мужчина поймал Пибоди и легко поднял ее, не­смотря на свою худобу. Женщина повернулась – при этом ее длинная голубая юбка взвилась в воз­дух – и обняла Пибоди с другой стороны.

– Девочка моя! – Лицо мужчины светилось обожанием; Ева убрала руку с кобуры.

– Папа! – Издав какой-то странный звук – не­что среднее между всхлипыванием и хихиканьем, – Пибоди спрятала лицо на его шее.

– Я сейчас заплачу, – пробормотал Бэкстер, схватив очередное печенье. – Они пришли минут пятнадцать назад и принесли с собой кучу лакомств. От этих штук оторваться невозможно. – Он снова потянулся за печеньем.

Ева побарабанила пальцами по столу.

– А пирог был вкусный?

– Еще какой! – усмехнулся Бэкстер.

Женщина отпустила Пибоди и обернулась. Она выглядела очень привлекательной с ее темными, как у дочери, волосами, пышным водопадом спускающимися на спину. Из-под длинной юбки виднелись простые плетеные сандалии. Поверх желтой свобод­ной блузки висело не менее дюжины цепочек и брелоков.

Лицо ее было мягче, чем у Пибоди, а в уголках блестящих карих глаз виднелись морщинки, свиде­тельствующие о возрасте. Походкой танцовщицы она направилась к Еве, раскрыв объятия.

– Вы лейтенант Даллас? Я бы узнала вас где угод­но! – Женщина стиснула обе руки Евы. – Я Фиби, мать Делии.

Ее унизанные кольцами руки были теплыми, хотя и с грубоватыми ладонями. На запястьях позвя­кивали браслеты.

– Рада с вами познакомиться, миссис Пибоди.

– Фиби. – Она улыбнулась и притянула Еву к себе. – Сэм, отпусти девочку и познакомься с лей­тенантом Даллас.

Мужчина повернулся, все еще обнимая Пибоди за плечи.

– Очень рад. – Он пожал Еве руку. – Делия столько о вас рассказывала, что мне кажется, будто я давно вас знаю. Мы никогда не сможем достойно отблагодарить вас за то, что вы сделали для нашего сына.

Смутившись, Ева высвободила руку.

– Как поживает Зак?

– Очень хорошо. Уверен, он попросил бы пере­дать вам наилучшие пожелания, если бы знал, что мы приедем к вам.

Мужчина снова улыбнулся. Теперь Ева заметила сходство между ним и братом Пибоди. То же узкое лицо апостола, те же серые глаза. Но во взгляде Сэма Пибоди было нечто, заставившее Еву ощутить покалывание в затылке.

Этот человек не был таким безобидным щенком, как его сын.

– Передайте ему привет. Пибоди, ты свободна до конца дня.

– Благодарю вас, лейтенант.

– Это очень любезно с вашей стороны, – сказа­ла Фиби. – Не могли бы и вы уделить нам немного времени? Конечно, вы очень заняты, – продолжала она, прежде чем Ева успела ответить, – но, может быть, мы вечером пообедаем с вами и вашим мужем? У нас есть для вас подарки…

– Вы не должны ничего нам дарить!

– Подарки дарят не по обязанности, а по жела­нию, и мы надеемся, что они вам понравятся. Делия так много рассказывала нам о вас, о Рорке и о ва­шем доме. Наверное, это удивительное место. Хоро­шо бы нам с Сэмом представилась возможность по­видать его.

Еве казалось, будто она очутилась в большом сундуке, крышка которого медленно закрывается. Фиби продолжала безмятежно улыбаться, а Пибоди внезапно обнаружила живейший интерес к потолку.

– Вы можете прийти к нам пообедать, – вздох­нув, сказала Ева – а что ей еще оставалось?

– С удовольствием. Восемь часов вас устроит?

– Вполне. Пибоди знает дорогу. В любом случае добро пожаловать в Нью-Йорк. Я постараюсь что-нибудь… приготовить, – неуверенно закончила Ева и шагнула назад, ища путь к спасению.

– Я сейчас вернусь, – быстро шепнула Пибоди родителям и поспешила за Евой.

Прежде чем они подошли к двери ее кабинета, позади снова начался шум.

– Тут ничего не поделаешь, – со вздохом заметила Пибоди. – Мой отец обожает печь и всегда тас­кает за собой все необходимые принадлежности.

– Каким же образом они протащили все это в самолет?

– Они не летают. Должно быть, приехали на ав­томобиле с трейлером и пекли всю дорогу. – Пибо­ди улыбнулась. – Разве они не чудо?

– Да, но скажи им, чтобы они не приносили сладости каждый раз, когда придут тебя повидать. Кончится тем, что у нас появится куча разжиревших детективов, впадающих в диабетическую кому.

– Я прихватила для вас одну штучку. – Пибоди протянула ей печенье, которое держала за спиной. – Вернусь через пару часов – как только их устрою.

– Я же сказала – ты свободна до конца дня.

– Спасибо. Знаете… – Пибоди оглянулась и за­крыла за собой дверь кабинета. – Я должна вам кое-что сообщить насчет моей матери. У нее есть способность заставлять других делать и говорить то, чего они не хотят, – иногда даже лепетать, как ребе­нок.

– Я не буду лепетать!

– Будете, – печально отозвалась Пибоди. – Я очень люблю маму, но что есть, то есть. Ей доста­точно посмотреть на человека – и она все о нем знает.

Ева нахмурилась:

– Она экстрасенс?

– Нет. Экстрасенс – отец, но он никогда не вторгается в чью-либо личную жизнь. Мама – дру­гое дело. Материнство всегда что-то делает с жен­щиной, но у нее эти качества развиты в стократном размере. Мама все видит, все знает и всем управляет. Причем другие, как правило, этого просто не замечают. Ведь вы пригласили их на обед, хотя никог­да этого не делаете.

– Делаю!

– Не вы, а Рорк. Вы могли сказать, что заняты, или предложить пообедать в ресторане, но мама хо­тела прийти к вам домой – и вы их пригласили.

Ева устало опустилась на стул.

– Я просто была вежлива.

– Нет. – Пибоди покачала головой. – Даже вы бессильны против маминого взгляда. Я подумала, что должна вас предупредить.

– Катись отсюда, Пибоди!

– Есть, лейтенант. – Пибоди задержалась у две­ри. – Вечером у меня свидание с Макнабом… Ни­чего, если я и его приглашу к вам обедать? Таким образом он познакомится с родителями самым есте­ственным способом.

Ева стиснула голову руками:

– Господи!

– Еще раз спасибо. Увидимся вечером.

Оставшись в одиночестве, Ева нахмурилась. По­том вздохнула и съела печенье.

– Они перекрасили мой кабинет и снова украли мои конфеты! – Ева ходила взад-вперед по бесцен­ному восточному ковру среди хрусталя и антиква­риата. Рорк вернулся домой только что, поэтому в течение последнего часа ей было некому пожало­ваться. – А Пибоди в мое отсутствие закончила всю бумажную работу, так что мне было абсолютно не­чего делать.

– Ей должно быть стыдно. Подумать только, твоя помощница возится с бумагами у тебя за спи­ной!

– Лучше не остри, потому что тебе предстоит кое-что объяснить.

Рорк вытянул ноги, скрестив лодыжки.

– Ага! Ну и как же Пибоди и Макнабу понра­вился Бимини?

– Ты у нас настоящий меценат, верно? Отпра­вил их на остров, чтобы они могли там бегать голы­шом и скользить по искусственному водопаду.

– Значит, они хорошо провели время, – усмех­нулся Рорк.

– Ну, еще бы! Кровать разменом с Сатурн, – пробормотала Ева. – Голые обезьянки…

– Что-что?

Она покачала головой:

– Ты должен прекратить вмешиваться в их… в то, чем они занимаются.

– Может быть, и прекращу, – лениво отозвался Рорк. – Когда ты прекратишь относиться к их свя­зи, как к какому-то жупелу.

– Жупелу? – Ева с раздражением провела рукой по волосам. – Я не могу так к этому относиться, по­тому что даже не знаю, что такое жупел. Пойми же, они копы…

– Копы тоже имеют право на жизнь, – перебил Рорк. – Как и все остальные. Расслабьтесь, лейте­нант. У нашей Пибоди есть голова на плечах.

Фыркнув, Ева опустилась на стул.

– Жупел! Возможно, такого слова и вовсе нет, а если есть, то оно на редкость глупое. Между про­чим, сегодня утром я поручила ей самостоятельно вести дело.

Протянув руку, Рорк стал перебирать пальцы Евы, которыми она только что нервно постукивала по колену.

– Ты не упоминала, что у тебя появилось новое дело.

– Оно не новое. Я выудила его из архива. Шесть лет назад погибла молодая красивая женщина. Муж, вернувшись из поездки, обнаружил ее мертвой в ванне. Убийство, скверно замаскированное под са­моубийство или несчастный случай. У мужа надеж­ное алиби, и он остался вне подозрений. Все опро­шенные утверждали, что они были счастливой па­рой. Но в ящике с нижним бельем жертвы найдены весьма откровенные сексуальные письма, подпи­санные инициалом «С».

– Внебрачная связь, ссора любовников и убий­ство?

– Так решил следователь.

– Но не ты?

– Понимаешь, никто никогда не видел этого че­ловека; никто из знакомых жертвы не слышал, что­бы она о нем упоминала. Я приходила повидать мужа и познакомилась с его второй женой и ребен­ком – девочкой около двух лет.

– Следовало ожидать, что после периода траура он начнет новую жизнь.

– Безусловно, – согласилась Ева.

– Не то чтобы это относилось ко мне… При аналогичных обстоятельствах я был бы сломлен на­всегда!

Она бросила на него скептический взгляд:

– Неужели?

– Естественно. Теперь ты должна сказать, что тоже не мыслишь жизни без меня.

– Еще бы! – Ева засмеялась, когда Рорк легонь­ко укусил ее пальцы. – Поэтому давай вернемся к действительности. Думаю, я знаю, как это произо­шло. Остается только пару раз надавить кое на ко­го – и дело будет закрыто.

– Но вместо надавливания ты передала дело Пи­боди?

– Она нуждается в опыте. Немного лишнего времени уже не повредит Марше Стиббс. А если Пибоди пойдет по неверному следу, я ее поправлю.

– Должно быть, она в восторге?

– Конечно. Глаза просто сияют.

Рорк улыбнулся:

– Ты помнишь, какое первое дело поручил тебе Фини?

– Конечно: дело Томаса Картера. Однажды ут­ром он сел в свой седан, завел его, и машина взорва­лась, разнеся его куски по всему Вест-Сайду. Картер был женат, имеет двоих детей и работал страховым агентом. Ни любовниц, ни врагов, ни серьезных по­роков. Мотив не выявили. Дело застопорилось, Фини раскопал его и передал мне.

– Ну?

– Оказалось, что киллер прикончил не того, ко­го ему заказали. Целью был не тот Томас Картер, а его тезка – второразрядный наркодиллер с пристрас­тием к азартным играм. – Ева покосилась на усме­хающегося Рорка. – Я прекрасно помню, что испы­тывала, когда раскрыла первое дело.

– Ты хороший инструктор, Ева, и хороший друг.

– Дружба тут ни при чем. Если бы я не думала, что Пибоди в состоянии справиться с этим делом, то никогда бы ей его не поручила.

– Это обязанность инструктора. А дружеские обязанности тебе придется выполнять вскоре.

– Обед! – простонала Ева. – Господи, что мы будем с ними делать, когда поедим?

– Беседовать. Общаться. Есть люди, у которых это вошло в каждодневную привычку.

– Да, но некоторые так назойливы. Впрочем, я думаю, родители Пибоди тебе понравятся. Я тебе говорила, что, когда вернулась в управление, они угощали детективов печеньем и пирогом?

– Пирогом? Каким?

– Не знаю. К моему появлению от него почти ничего не осталось. Но печенье было потрясающее. А потом Пибоди пошла со мной в кабинет и предуп­редила насчет сверхъестественных способностей своей матери.

Теперь Рорк играл кончиками волос Евы.

– А я-то думал, они хорошо ладят.

– Вроде бы да. Но Пибоди сочла своим долгом меня предостеречь. Конечно, дело не в квакерских штучках насчет людей, приносящих несчастье. Про­сто Пибоди утверждает, что ее мать может заставить людей делать и говорить то, что они не хотят. По мнению Пибоди, я пригласила их на обед только под действием взгляда ее матери.

Заинтригованный, Рорк склонил голову набок.

– Сила внушения?

– Пибоди утверждает, что это качество свойст­венно любой матери, но ее мать наделена им сверх меры. Для меня это бессмыслица.

– Ну, мы оба не слишком разбираемся в таких вещах. А так как она не наша мать, то думаю, нам ее способности не угрожают.

– Я и не беспокоюсь – просто передаю тебе предупреждение.

Соммерсет – дворецкий Рорка и несчастье всей жизни Евы – появился в дверях; его тощая физио­номия выражала неодобрение.

– Это кофейный столик в стиле чиппендейл (Стиль мебели, названный по имени английского красноде­ревщика Томаса Чиппендейла (1718—1779).), лейтенант, а не скамеечка для ног.

– Как вам удается ходить с палкой в заднице? – осведомилась Ева, оставляя ноги на прежнем мес­те. – Это больно или, напротив, приятно стимули­рует?

– Ваши гости прибыли, – сообщил он, скривив губы.

– Спасибо, Соммерсет. – Рорк поднялся. – За­куски подайте сюда.

Он протянул руку Еве, но она нарочно дожда­лась, пока дворецкий выйдет, прежде чем опустить ноги на пол.

– В интересах сохранения дружественной атмо­сферы, – начал Рорк, когда они двинулись к прихо­жей, – не могла бы ты не упоминать палку в задни­це Соммерсета до конца вечера?

– О'кей. Если он будет меня доставать, я просто вытащу из него эту палку и огрею его по башке.

– Это было бы увлекательное зрелище.

Соммерсет уже открыл дверь, и Сэм Пибоди дру­жески тряс ему руку.

– Рад с вами познакомиться. Благодарим за прием. Я Сэм, а это Фиби. Вы Соммерсет, верно? Делия рассказывала нам, что вы в доме всем заправ­ляете.

– Совершенно верно, – отозвался дворецкий, кланяясь Фиби. – Позвольте взять ваши вещи.

– Нет, благодарю вас. – Фиби крепче вцепилась в коробку, которую держала в руках. – У вас очень красивый сад. Не ожидаешь увидеть такое в центре города.

– Да, мы им вполне довольны.

– Привет! – Фиби улыбнулась Еве, пока Сом­мерсет закрывал парадную дверь. – А вот и Рорк! Ты была права, Делия, – он потрясающе хорош со­бой.

– Мама! – Пибоди густо покраснела.

– Благодарю вас. – Рорк поднес к губам руку Фиби. – Этот комплимент я могу вернуть вам, Фиби. – Он пожал руку Сэму. – У вас очарователь­ная дочь.

– Нам она тоже нравится. – Сэм положил руку на плечо жены.

– Пожалуйста, входите. Будьте как дома.

«Как у него это ловко получается!» – думала Ева, пока Рорк устраивал семейство Пибоди в боль­шой гостиной. Вскоре все уже держали в руках ста­каны с напитками и слушали рассказы Рорка о на­ходящихся в комнате произведениях искусства.

Покуда он занимался Пибоди, Ева переключила внимание на Макнаба. Детектив из электронного отдела облачился в наряд, который, очевидно, считал наиболее консервативным. Рубашка и свободные шелковые брюки василькового оттенка, доходящие до лодыжек ботинки. Мочку левого уха украшали полдюжины миниатюрных золотых обручей. Длин­ные светлые волосы были зачесаны назад и собраны в «конский хвост». Смазливая физиономия имела цвет вареного омара.

– Вы забыли крем от загара, Макнаб? – осведо­милась Ева.

– Только один раз. – Он закатил зеленые гла­за. – Видели бы вы мою задницу!

– Ну уж нет! – Ева глотнула вина. – Как-ни­будь обойдусь.

– Это я просто так, чтобы поддержать разговор. Я, признаться, немного нервничаю. – Макнаб по­косился на отца Пибоди. – Мне нелегко с ним бе­седовать, когда мы оба знаем, что я трахаюсь с его дочерью. К тому же он экстрасенс, поэтому, если я подумаю о том, как трахаю Пибоди, он будет об этом знать.

– Ну так не думайте об этом.

– Не могу, – усмехнулся Макнаб. – Я ведь мужчина.

Ева окинула скептическим взглядом его наряд.

– Об этом ходят разные слухи.

– Прошу прощения. – Фиби коснулась руки Евы. – Мы с Сэмом хотим вручить вам и Рорку наш подарок, – Она протянула Еве коробку. – За ваше дружеское и великодушное отношение к двум нашим детям!

– Спасибо…

Еву всегда смущали подарки. Даже проживя больше года с Рорком, который постоянно дарил ей что-нибудь, она толком не знала, как их принимать. Возможно, причина была в том, что большую часть жизни ее никто не любил настолько, чтобы делать ей подарки.

Поставив на стол коробку, Ева развязала узел простой бечевки, сняла обертку и открыла крышку. Внутри лежали два изящных подсвечника из блестя­щего зеленого камня с пурпурными крапинками.

– Какие красивые!

– Этот камень называется флюорит, – объяс­нил ей Сэм. – Он способствует очищению ауры, ду­шевному покою и ясности мышления. Мы решили, что, так как вы оба занимаетесь трудными и ответст­венными делами, такой камень вам подойдет лучше всего.

– Удивительно тонкая работа. – Рорк поднял один подсвечник. – Ваша?

Фиби ослепительно улыбнулась:

– Мы делали их вместе.

– Тогда они ценны вдвойне. Большое спасибо. Вы продаете ваши изделия?

– Иногда, – ответил Сэм. – Мы предпочитаем их дарить.

– Я продаю, когда в этом есть надобность, – вставила Фиби. – Сэм слишком сентиментален, а я более практична.

– Прошу прощения. – Соммерсет снова по­явился в дверях. – Обед подан.

Все оказалось куда проще, чем думала Ева. Роди­тели Пибоди были славными людьми и интересны­ми собеседниками. А их гордость за дочь казалась настолько очевидной, что было невозможно не ис­пытывать к ним симпатии.

– Конечно, мы беспокоились, когда Делия со­общила нам о своих планах, – сказала Фиби, при­нимаясь за бисквит с омаром. – Опасная профессия в опасном городе. – Она улыбнулась дочери через стол. – Но мы понимали, что это ее призвание, и верили, что Делия с этим справится.

– Она хороший коп, – кивнула Ева.

– А что такое хороший коп? – Увидев, что Ева нахмурилась, Фиби пояснила: – Я имею в виду, ка­ково ваше определение хорошего копа?

– Это полицейский, который уважает свой зна­чок и то, что он символизирует.

– Понимаю, – одобрительно кивнула Фиби.

Ее темные глаза встретились с глазами Евы, и под этим спокойным проницательным взглядом Ева с трудом удержалась от желания поерзать на стуле.

Ей казалось, что Фиби могла бы отлично проводить допросы.

– Каждый должен уважать свое дело. – Фиби подняла бокал и сделала глоток. – Для одних это молитва, для других искусство, для третьих коммер­ция. А для некоторых – закон. Люди часто думают, что мормоны не верят в земные законы, но это не так. Мы верим в порядок и в право личности стре­миться к счастью, не причиняя вреда другим. Тот, кто отстаивает закон, защищает тех, кому причини­ли вред.

– Лишение человека жизни оставляет дыру в мироздании. – Сэм положил ладонь на руку же­ны. – Делия нечасто рассказывает нам о своей ра­боте, но она говорила, что вы преданы своему делу.

– Это моя профессия.

– Вижу, мы вас смущаем. – Фиби снова подня­ла бокал с вином. – Пожалуй, стоит переменить те­му. У вас очаровательный дом. – Она повернулась к Рорку. – Надеюсь, после обеда вы проведете с нами экскурсию?

– Для этого потребуется от шести до восьми ме­сяцев, – пробормотала Ева.

– Моя жена утверждает, что здесь есть комнаты, о существовании которых мы даже не догадываем­ся, – заметил Рорк.

– Прошу прощения. – Соммерсет возник сно­ва. – Вам звонят, лейтенант.

– Я на минуту. – Ева встала и быстро вышла.

Когда она вернулась, один взгляд на ее лицо дал Рорку понять, что остаток вечера ему придется раз­влекать гостей в одиночестве.

– Пошли, Пибоди. Очень сожалею. – Ева окину­ла взглядом сидящих за столом. – Нам нужно идти.

– Мне с вами, лейтенант? – спросил Макнаб.

– Да, вы можете понадобиться. Идем скорее. Прошу прощения, – снова извинилась Ева.

– Не беспокойся. – Рорк поднялся и провел пальцем по ее щеке. – Будьте осторожны, лейте­нант.

– Постараюсь.

– Вот так всегда, – вздохнул Рорк, оставшись наедине с Фиби и Сэмом. – Издержки профессии.

– Кто-то умер, – промолвил Сэм.

– Да, кто-то умер. И теперь они будут работать ради тех, кому причинили вред.

ГЛАВА ТРЕТЬЯ

В день своего рождения Уолтер С. Петтибоун вернулся домой ровно в половине восьмого. Не­сколько десятков друзей и коллег крикнули в унисон: «Сюрприз!» – в тот момент, когда он шагнул через порог.

Но не это убило его.

Петтибоун радостно улыбнулся, шутливо пожу­рил жену за то, что она его разыграла, и тепло при­ветствовал гостей. К восьми вечеринка уже была в разгаре, и Уолтер с аппетитом поглощал перепели­ные яйца, икру, копченую лососину, мясной рулет со шпинатом и прочие яства, обеспеченные постав­щиками.

Но его убило и не это.

Петтибоун танцевал со своей женой, обнимал своих детей и смахнул украдкой слезу, слушая сен­тиментальный тост сына. Без четверти девять, обняв жену за талию, он поднял очередной бокал шампан­ского, попросил у гостей внимания и произнес крат­кий, но прочувствованный спич об итоге человечес­кой жизни и о благах, которые дарят друзья и семья.

– За вас, мои дорогие друзья, пришедшие разде­лить этот день со мной! – закончил он дрожащим от волнения голосом. – За моих детей, которыми я горжусь и которые радуют меня постоянно. И за мою красавицу жену, которая заставляет меня благода­рить господа за каждый прожитый день.

Раздался гром аплодисментов. Уолтер поднес бокал к губам и сделал большой глоток.

Именно это и убило его.

Задыхаясь, Петтибоун выпучил глаза и схватился за воротник рубашки. Его жена испуганно вскрик­нула, а сын начал энергично хлопать его по спине. Пошатнувшись, Уолтер устремился к гостям, опро­кинул несколько человек, как кегли, и сам рухнул на пол, конвульсивно дергаясь.

Один из гостей, врач, бросился к нему на по­мощь. Вызвал «Скорую», которая прибыла через пять минут, но Уолтер был уже мертв.

Порция цианида в его бокале стала очередным сюрпризом ко дню рождения.

Ева внимательно изучала синеву вокруг рта Уол­тера, его испуганно выпученные глаза, чувствуя красноречивый запах жженого миндаля. Петтибоуна перенесли на диван и расстегнули ему рубашку, тщетно пытаясь привести его в чувство. Никто не убрал осколки стекла и фарфора. В комнате пахло цветами, вином, морожеными креветками – и смер­тью.

«Уолтер С. Петтибоун пришел в этот мир и по­кинул его в один и тот же день одного и того же ме­сяца, – думала Ева. – Любопытное совпадение, хотя большинство людей предпочло бы его избежать».

– Я хочу поговорить с врачом, который первым пытался ему помочь, – сказала она Пибоди и оки­нула взглядом пол. – Нужно собрать все осколки и проверить, какие сосуды разбиты. Никого не выпус­кать – ни гостей, ни прислугу. Макнаб, запишите имена и адреса. Членов семьи отделите от остальных.

– Похоже, народу собралось тьма, – заметил Макнаб, отходя в сторону.

– Лейтенант, это доктор Питер Вэнс.

Пибоди подвела к Еве мужчину среднего роста, с короткими волосами и бородой песочного цвета. В его глазах, устремленных на тело Уолтера Петтибоуна, Ева видела горе и гнев.

– Он был хорошим человеком. – Доктор гово­рил с британским акцентом. – И отличным другом.

– Однако кто-то из присутствующих не отно­сился к нему по-дружески, – заметила Ева. – Вы сразу определили, что он отравлен, и велели меди­кам из неотложки уведомить полицию?

– Да. Признаки были очевидны, и смерть насту­пила очень быстро. – Доктор перевел взгляд на Еву. – Я хотел бы верить, что произошел несчаст­ный случай, какая-то ужасная ошибка. Но это не так. Уолтер только что закончил произносить сенти­ментальный тост и стоял, обнимая жену, рядом с сыном, дочерью, невесткой и зятем, с улыбкой на лице и слезами на глазах. Мы поаплодировали, он выпил и сразу же задохнулся, а потом свалился на пол в судорогах. Все кончилось через несколько ми­нут. Помочь ему было нельзя.

– Где он взял свой бокал?

– Не знаю. Официанты разносили шампанское. Другие напитки можно было взять в баре. Большин­ство гостей пришло около семи – Бэмби настаива­ла, чтобы к возвращению Уолта все были в сборе.

– Бэмби?

– Его жена, – объяснил Вэнс. – Вторая жена. Они поженились около года тому назад. Она уже несколько недель готовила этот сюрприз, хотя не со­мневаюсь, что Уолт все знал. Видите ли, Бэмби не назовешь умной женщиной… Но Уолт, разумеется, притворился удивленным.

– Когда именно он пришел домой?

– Ровно в половине восьмого. Мы все закрича­ли: «Сюрприз!» – согласно указаниям Бэмби. Было много смеха, а потом все опять начали есть и пить. Уолт подходил к гостям, шутил… Потом его сын произнес тост, и все снова выпили. – Вэнс вздох­нул. – По-моему, Уолтер пил шампанское. Жаль, что я не обратил особого внимания.

– Но вы видели, как он пил в тот раз?

– Вроде бы да. – Вэнс закрыл глаза, словно вспоминая. – Не могу себе представить, чтобы Уолт не выпил после тоста сына. Он обожал своих детей. Кажется, перед своим тостом Уолт взял другой пол­ный бокал. Но я не уверен, взял ли он его с подноса или кто-то передал ему.

– Вы были друзьями?

Лицо врача снова омрачилось:

– Близкими друзьями.

– В связи с его новым браком были какие-ни­будь проблемы?

Вэнс покачал головой:

– Он был счастлив. Откровенно говоря, многие из нас были озадачены, когда Уолт женился на Бэм­би. Он прожил с Шелли больше тридцати лет – их развод был достаточно мирным, – и в течение полу­года у него был роман с Бэмби. Некоторые думали, что это всего лишь каприз, связанный с возрастом, но дело закончилось браком.

– А его первая жена была здесь сегодня вечером?

– Нет. Их отношения были все-таки не настоль­ко дружественными.

– Вы знаете кого-нибудь, кто бы мог желать ему смерти?

– Абсолютно никого! – Вэнс беспомощно раз­вел руками. – Конечно, фраза «У него не было ни одного врага во всем мире» стала расхожим штам­пом, лейтенант Даллас, но именно это я могу ска­зать об Уолте. Люди любили его. Он был прекрас­ным отцом, щедрым работодателем и доброжела­тельным человеком.

«И весьма состоятельным, – подумала Ева, от­пустив доктора. – Богатым человеком, который бросил первую жену ради более молодой и соблаз­нительной. А так как люди не приносят с собой на вечеринку цианид просто так, кто-то явился сюда с определенной целью – убить Петтибоуна».

Ева побеседовала со второй женой в ее гостиной, расположенной рядом со спальней. Комнату осве­щала лишь одна лампа под полосатым абажуром – окна были прикрыты плотными розовыми портье­рами. Здесь вообще все было белым и розовым. «Как начинка приторного пирожного», – подумала Ева. Горы подушек, армии безделушек – и тяжелый за­пах роз.

Среди этого девичьего великолепия сидела Бэм­би Петтибоун, откинувшись на спинку розового ат­ласного кресла. Ее тщательно завитые волосы были окрашены в тот же карнавальный розовый цвет, от­теняя кукольное личико. Мерцающее розовое пла­тье с низким вырезом оставляло бы одну грудь пол­ностью обнаженной, если бы не полоска ткани, ук­рашенная пышным цветком розы.

Большие голубые глаза Бэмби блестели от слез, стекавших крошечными капельками по гладким ще­кам. Лицо наводило на мысль о молодости и невинности, хотя тело было вполне зрелым и роскошным. На коленях у нее лежал пушистый белый шар.

– Миссис Петтибоун?

Бэмби издала какой-то булькающий звук и утк­нулась лицом в белый шар. Когда шар тявкнул, Ева поняла, что это собачонка диковинной породы.

– Я лейтенант Даллас из нью-йоркского поли­цейского департамента. Это моя помощница, сер­жант Пибоди. Я очень вам сочувствую по поводу вашей утраты…

– Бони умер. Мой милый Бони…

Бони и Бэмби! Во всем этом Ева ощущала ка­кую-то фальшь. Оглядевшись вокруг, она поняла, что у нее нет иного выбора, как сесть на нечто пу­шистое и розовое.

– Я знаю, что вам сейчас очень тяжело. Но мне нужно задать вам несколько вопросов.

– Я просто хотела устроить для него вечеринку по случаю дня рождения. Все пришли. Мы прекрас­но проводили время. Он даже не успел развернуть подарки…

Она всхлипнула, а пушистый шар у нее на коле­нях высунул розовый язычок и лизнул ее в лицо.

– Миссис Петтибоун, могу я узнать ваше насто­ящее имя для протокола?

– Меня зовут Бэмби.

– В самом деле? Ладно, допустим. Вы стояли рядом с вашим мужем, когда он упал?

– Бони говорил обо всех такие приятные слова. Ему понравилась вечеринка. – Бэмби умоляюще посмотрела на Еву. – Он ведь был счастлив, когда… это произошло?

– Надеюсь, что так. Вы не обратили внимания, кто подал ему шампанское?

– Бони любил шампанское. – Последовал сентиментальный вздох. – Это был его самый люби­мый сорт. Мы все заказали у поставщиков. Я пред­упредила мистера Марки, что его официанты долж­ны подавать шампанское и канапе в нужное время. Мне хотелось сделать все как можно лучше для моего милого Бони. А потом ему вдруг стало плохо. Если бы я знала, что он болен, мы бы не стали уст­раивать прием. Но когда он уходил утром, с ним было все в порядке!

– Миссис Петтибоун, вы понимаете, что случи­лось с вашим мужем?

Она снова зарылась лицом в шарообразную со­бачонку.

– Он заболел. Питер не сумел ему помочь.

– Миссис Петтибоун, мы предполагаем, что причиной смерти вашего мужа было шампанское. Где он взял бокал, который выпил, прежде чем ему стало плохо?

– Наверное, у девушки. – Бэмби озадаченно смотрела на Еву. – А почему ему должно было стать плохо от шампанского? Раньше такого никогда не было.

– У какой девушки?

– У какой девушки? – ошеломленно повторила Бэмби.

«Терпение!» – напомнила себе Ева.

– Вы сказали, что девушка подала мистеру Петтибоуну шампанское.

– Ах да! Это одна из официанток. – Бэмби при­жала к себе собачонку. – Она подала Бони полный бокал, чтобы он мог произнести тост.

– Он взял бокал с ее подноса?

– Нет. – Бэмби поджала губы. – Кажется, де­вушка сама подала ему бокал и вежливо поздравила с днем рождения.

– Вы знаете эту девушку? Когда-нибудь нанима­ли ее раньше?

– Я обращаюсь к мистеру Марки, а он присыла­ет официантов. На него во всем можно положиться. Он просто волшебник!

– Как она выглядела?

– Кто?

«Боже, дай мне сил не наорать на эту идиотку!»

– Официантка, Бэмби. Девушка, которая подала Бони бокал шампанского.

– Не знаю. Никто ведь не обращает внимания на официантов. – Подумав, она добавила: – Вроде бы аккуратная. Мистер Марки требует от своих под­чиненных, чтобы они выглядели опрятно.

– Она была старая или молодая? Высокая или низенькая?

– Понятия не имею. Все официантки выглядят одинаково.

– Ваш муж говорил с ней?

– Он сказал: «Благодарю вас». Бони был очень вежливый.

– Вам не показалось, что он ее узнал? Офици­антку, – поспешно уточнила Ева, видя, что Бэмби собирается спросить, кого именно.

– А почему он должен был узнать ее?

«Она действительно дура, – решила Ева. – Изображать идиотизм такого уровня просто невоз­можно».

– Хорошо. Вы знаете кого-нибудь, кто желал зла вашему мужу?

– Бони все любили. Вам бы он тоже понравился.

– А вы любили Бони, когда он состоял в браке с первой женой?

Ее глаза стали круглыми.

– Мы никогда никого не обманывали! Бони даже не поцеловал меня ни разу до развода. Он был настоящий джентльмен.

– Как вы с ним познакомились?

– Я работала в одном из его цветочных магази­нов, на Мэдисон-авеню. Бони иногда заходил туда взглянуть на ассортимент и поговорить с нами. Со мной, – добавила Бэмби с жалкой улыбкой. – Од­нажды он пришел, когда я уже собиралась уходить, и предложил проводить меня домой. По дороге Бони рассказал, что разводится с женой, и спросил, не схожу ли я с ним как-нибудь на ленч. Я подумала, не подкатывается ли он ко мне, – знаете, мужчины часто говорят, что оставляют жену, чтобы затащить вас в постель. Но я не глупа.

«Да, – подумала Ева. – „Глупа“ – слишком мяг­кое определение».

– Я сразу поняла, что Бони не такой. Он никог­да не пытался ко мне приставать. – Она вздохнула и потерлась щекой о собачий мех. – Бони был романтиком. После развода мы стали встречаться – он водил меня в разные интересные места, но по-преж­нему ничего лишнего себе не позволял. В конце концов, я сама его подтолкнула – он был такой кра­сивый, что я просто не выдержала. А потом Бони предложил мне выйти за него замуж.

– Его первую жену это не возмущало?

– Может быть. Какая бы женщина не возмути­лась на ее месте? Но она держалась очень вежливо, и Бони никогда не говорил о ней ничего плохого.

– А его дети?

– Ну, не думаю, что я им сразу пришлась по душе. Но Бони сказал, что раз он меня любит, так и они полюбят тоже. Во всяком случае, мы никогда не ссорились.

– Большая счастливая семья, – сказала Ева, когда они вышли из комнаты Бэмби. – Все друг друга любят, а Петтибоун просто душка.

– Зато жена полная идиотка, – заметила Пибоди.

– Однако ей хватило ума подцепить на крючок богатого мужа, а может быть, и добавить кое-что ему в шампанское. – Ева задержалась на лестничной площадке. – Впрочем, нужен не только ум, но и же­лезные нервы, чтобы сделать это, стоя рядом с ним в комнате, полной свидетелей. Конечно, мы покопа­емся в ее прошлом и посмотрим, сколько в этой ка­рамельке подлинного, а сколько притворного. Лю­бой, кто живет среди такого количества розового, вызывает у меня подозрение.

– А я думала, это безделушка в стиле «Мне нра­вится быть девушкой».

– Иногда ты пугаешь меня, Пибоди. Для начала наведи о ней справки по обычным каналам. Надо же – Бэмби! – Ева начала спускаться. – Люди, ко­торые называют так свою дочь, должны знать, что она вырастет пустышкой. А теперь нам нужно за­няться мистером Марки. Где он сейчас?

– Мы отвели его вместе со всеми подчиненны­ми в кухню.

– Отлично. Давай выясним, которая из офици­анток подала Петтибоуну шампанское и поздравила его с днем рождения.

У дверей кухни к ним подбежал Макнаб:

– Прибыл медэксперт, Даллас! Он согласен с врачом, который оказался на месте происшествия. Говорит, что это наверняка отравление, но не может делать официальных заявлений, пока жмурика не доставят в мертвецкую и не выпотрошат.

– Благодарю за колоритный рапорт, детектив. Передайте медэксперту, что мне нужно как можно скорее получить подтверждение причины смерти. А сами проверьте входящие и исходящие звонки по всем телефонам в доме за последние двадцать четы­ре часа.

– Слушаюсь, лейтенант. – Прежде чем отойти, он умудрился шлепнуть Пибоди.

– Если твои родители будут жить у тебя, тебе на какое-то время придется перестать тискаться с Макнабом, – заметила Ева.

– Они не захотели остановиться у меня – сказа­ли, что не желают меня стеснять, так как моя квар­тира слишком мала. Я не смогла их переубедить. Они собираются ночевать в своем трейлере. Я сказа­ла им, что городские власти это запрещают, но они только отмахнулись.

– Устрой родителей в отеле, Пибоди, пока ка­кой-нибудь патрульный не отправил их в участок.

– Я займусь этим, как только мы вернемся.

В просторном помещении кухни, сверкающем серебром и кафелем, царил хаос. На столах стояли блюда с десертом, который так и не подали гостям; повсюду громоздились башни тарелок и пирамиды стаканов. Ева насчитала восемь официантов в уни­формах, нервно переговаривающихся в углу. Огром­ный кофейник оккупировали копы. Один из поли­цейских налегал на пирожные, а другой пасся у те­лежки с фруктами.

При появлении Евы в кухне воцарилось молча­ние.

– Полисмены, если вы в состоянии оторваться от вашего «шведского стола», займите место снару­жи обоих выходов из кухни. Так как причина смерти еще не объявлена официально, я напоминаю, что вы поглощаете улики. В случае надобности я прикажу вскрыть вам животы, чтобы извлечь их.

– С моей пищей все в порядке. – Невысокий мужчина с оливковым цветом лица, выбритой голо­вой, сверкающей, как ледяное поле, и в фартуке по­верх черного костюма шагнул вперед.

– Вы Марки?

– Мистер Марки, – поправил он с холодным достоинством. – Я хочу знать, что происходит. Нам велели оставаться тут, ничего не объяснив. Если вы здесь командуете…

– Да, я – лейтенант Даллас. А происходит то, что Уолтер Петтибоун внезапно умер, и я должна выяснить причину.

– Ну, лейтенант Даллас, могу вас заверить, что причиной смерти мистера Петтибоуна не является одно из моих блюд. Я не желаю, чтобы о моем биз­несе распространялись дурные слухи. У меня безуп­речная репутация, и я…

– Успокойтесь, мистер Марки, вас никто ни в чем не обвиняет. А сейчас я хочу поговорить с ваши­ми подчиненными. – Ева повернулась к официан­там. – Кто из вас обслуживал мистера Петтибоуна перед его тостом?

– Никто. Мы как раз говорили об этом, – ото­звалась привлекательная женщина с азиатскими чер­тами лица.

Ева посмотрела на нее:

– Как вас зовут?

– Син Ю. Когда это произошло, я была в даль­нем конце столовой, подавала гостям шампанское для тоста мистера Петтибоуна. А Чарли… – она по­стучала по плечу стоящего рядом худощавого нег­ра, – разносил пирожки с крабами.

Еще один официант поднял руку:

– Я работал в баре на террасе. Меня зовут Ро­берт Маклин. А Лори обслуживала там гостей. Мы не покидали террасу, пока не услышали крики.

– Я был на кухне, – заговорил другой мужчи­на. – Мое имя Дон Кламп. Помните, мистер Мар­ки? Мы с вами были здесь, когда поднялся шум.

– Верно, – кивнул Марки. – Я только что от­правил Чарли в столовую с крабовыми пирожками и велел Дону подавать грибы под соусом. Гвен верну­лась с пустыми бокалами, и тут мы услышали крики.

– У меня есть свидетель, который утверждает, что одна из ваших официанток подала мистеру Петтибоуну бокал шампанского перед тем, как он начал произносить свой тост.

Все быстро переглянулись.

– Должно быть, это Джули, – снова заговорила Син Ю. – Простите, мистер Марки, но только она могла это сделать, и только ее здесь нет.

– Кто такая Джули и почему ее здесь нет? – ос­ведомилась Ева.

– Мне не нравится, когда мои подчиненные сплетничают друг о друге… – начал Марки.

– Это полицейское расследование! Свидетель­ские показания – не сплетни, и я ожидаю сотруд­ничества от вас и вашего персонала. Кто такая Джу­ли? – Ева повернулась к Син Ю.

Марки тяжело вздохнул и похлопал Син Ю по плечу.

– Ладно, она права. Я не сержусь на вас, доро­гая. Джули Докпорт, – обратился он к Еве, – рабо­тает в моей фирме два месяца. Где она, я не знаю. Должно быть, ускользнула в суматохе после несчас­тья с мистером Петтибоуном. Во всяком случае, я ее с тех пор не видел. Когда прибыла полиция и велела нам всем пройти на кухню, Джули не пришла.

– Она тоже носила эту форму? – Ева кивнула в сторону официантов в узких черных брюках и крах­мальных белых рубашках.

– Да.

– Опишите ее.

– Среднего роста, спортивного телосложения, короткие рыжие волосы, довольно привлекатель­ная. Около тридцати лет – мне нужно справиться в картотеке, чтобы точно указать возраст.

– Пибоди, постарайся найти Джули Докпорт, а мне нужно поговорить с мистером Марки.

– Да, мэм.

Ева отвела Марки в подсобное помещение при кухне, усадила на табуретку и сама села напротив.

– А теперь расскажите все, что вы знаете об этой женщине.

Сведений оказалось немного. Основными эпите­тами были: «компетентная», «надежная», «отзывчи­вая».

– Джули сама обратилась с просьбой о приеме на работу, – продолжал Марки. – Ее рекоменда­ции проверили. Она оказалась отличным сотрудни­ком. Очевидно, Джули убежала, так как испугалась происшедшего.

Ева обернулась, когда вошла Пибоди.

– Я не нашла ее в доме, лейтенант.

– Узнай ее адрес. Она нужна мне как можно скорее. – Ева встала и повернулась к Марки. – Вы можете вернуться на кухню, и попросите, пожалуйс­та, ваших сотрудников ничего не трогать. Мы сооб­щим вам, когда можно будет все забрать.

Сын и дочь убитого вместе с зятем и невесткой сгрудились в углу столовой. Четыре пары покрас­невших и распухших от слез глаз устремились на Еву.

Мужчина с густыми, коротко остриженными светлыми волосами и безвольным подбородком поднялся, опираясь рукой на стол. Его губы исчеза­ли почти полностью, когда он сжимал их в мрачную складку.

– Что происходит? Кто вы? Почему никто не от­вечает на наши вопросы?

– Уолли, успокойся. – Женщина рядом с ним тоже была блондинкой, но ее взъерошенные волосы имели более яркий оттенок. – Ты только ухудша­ешь положение.

– Как его можно ухудшить? – осведомился он. – Мой отец мертв!

– Я лейтенант Даллас, – представилась Ева. – Сочувствую вашей утрате и прошу прощения, что не сразу побеседовала с вами, мистер Петтибоун.

– Уолтер С. Петтибоун Четвертый, – сообщил он. – Моя жена Надин. – Уолтер взял под руку блондинку. – А это моя сестра Шерилин и ее муж, Ноэл Уокер. Почему нас держат здесь? Мы должны быть с моим отцом!

– В данный момент это невозможно. Сядьте, мистер Петтибоун. Полиция делает все возможное, чтобы получить ответы на ваши вопросы. Надеюсь, вы согласитесь нам помочь и ответите на мои.

– Что случилось с моим отцом? – заговорила Шерилин. Это была маленькая брюнетка, которая в других обстоятельствах выглядела бы необычайно хорошенькой, но сейчас ее лицо было залито слезами. – Пожалуйста, объясните нам, что случилось с папой!

– Причина смерти пока не подтверждена.

– Я слышала, как медики из «Скорой» сказали, что он отравлен. – Шерилин повысила голос. – Но это не может быть правдой!

– Мы скоро все узнаем. Нам бы очень помог­ло, если бы вы рассказали, что каждый из вас делал и где находился, когда мистеру Петтибоуну стало плохо.

– Мы все стояли рядом с ним… – начала Шери­лин, но продолжить не смогла, рыдания перехва­тили ей горло.

Ноэл Уокер взял руку жены и поднес к губам. Ева отметила про себя, что к этому жесту утешения, любви и солидарности часто прибегал Рорк. Еще она заметила, что Ноэл очень красив. Его волнис­тые, темные, как у жены, волосы обрамляли мужественное лицо. Глаза были умными и проницатель­ными.

– Уолт произносил тост, – сказал он. – Мой тесть был добрым и сентиментальным человеком. Бэмби стояла справа от него, Шерри – рядом с ней, а я – справа от нее. Уолли стоял слева от отца, а Надин – рядом с ним. Закончив тост, Уолт выпил шампанское, и мы последовали его примеру. Потом он начал задыхаться. Кажется, Уолли хлопал его по спине, а Бэмби схватила за руку, когда он пошат­нулся. Уолт потянул себя за воротник, словно он был слишком тесным, и упал лицом вниз.

Ноэл обернулся к Уолли, как будто за подтверж­дением.

– Отец тяжело дышал, – заговорил Уолли. – Мы перевернули его на спину. Питер Вэнс – он врач – пробился к нему сквозь толпу. У отца начались судороги, и Питер велел вызвать «Скорую». Надин побежала к телефону.

– Мистер Петтибоун успел что-нибудь сказать?

– Нет, он ничего не сказал – только посмотрел на меня, прежде чем упал. – Голос Надин дрог­нул. – Все произошло так быстро…

– Откуда он взял вино?

– Думаю, с подноса, – ответил Уолли. – Офи­цианты разносили шампанское с семи часов, когда начали собираться гости.

– Нет. – Шерилин покачала головой. – Вино ему передала одна из официанток. Подноса у нее не было – только один бокал. Она забрала у отца поч­ти пустой бокал и дала ему полный, поздравив его с днем рождения.

– Верно, – подтвердил ее муж. – Я обратил на нее внимание – маленькая рыжеволосая женщина со сногсшибательными зелеными глазами. Я зани­маюсь живописью, – объяснил он. – В основном пишу портреты и поэтому сразу замечаю необычные лица.

– Что она делала, передав ему бокал?

– Дайте подумать… Уолт потребовал всеобще­го внимания. Большинство гостей находилось в сто­ловой. Когда он заговорил, все сразу умолкли. Офи­циантка шагнула назад, но не ушла, а осталась послушать тост. По-моему, она улыбалась, словно ее интересовало то, что говорил Уолт. Кажется, я улыбнулся ей, когда Уолт закончил свой тост, но она смотрела только на него. Потом мы все выпили, и я перестал обращать на нее внимание, потому что Уолт начал задыхаться.

– Думаю, я ее видела. – Надин теребила трой­ную нитку жемчуга на груди. – Когда я побежала вызывать «Скорую», то заметила ее в прихожей.

– Что она делала? – спросила Ева.

– По-моему, шла к выходу.

– Никто из вас не видел ее до сегодняшнего ве­чера? – Поскольку все, переглянувшись, недоумен­но покачали головой, Ева задала следующий воп­рос: – Вам что-нибудь говорит имя Джули Докпорт? Может быть, ваш отец упоминал его?

– Никогда не слышал, чтобы он упоминал это имя. – Уолли посмотрел на других членов семьи, которые снова покачали головой.

– Не знаете, мистера Петтибоуна не беспокоило что-нибудь в последнее время? Не было каких-ни­будь личных или деловых проблем?

– Он был очень счастлив, – тихо сказала Шерилин.

Отпустив родственников, Ева нахмурилась.

– Счастливый человек, который всеми любим, обычно не погибает от яда в свой день рождения, – пробормотала она. – Под этой благостной карти­ной что-то кроется, Пибоди.

– Да, мэм. Кстати, полицейские, которые от­правились домой к Джули Докнорт, не обнаружили ее там. Соседка сообщила, что она выехала сегодня утром, сказав, что перебирается в Филадельфию.

– Немедленно отправь туда «чистильщиков»! Конечно, они ничего не найдут, но пускай все там прочешут. Похоже, это дело рук профессионала.

ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ

Хотя Ева вернулась домой во втором часу ночи, она не удивилась, застав Рорка в его кабинете. Он редко спал больше пяти часов и еще реже ложился, не дожидаясь ее возвращения.

Ева знала, что работа стимулирует Рорка куда больше неимоверных прибылей, которые приносит ему каждая деловая операция. Его интересы и энер­гия были направлены на сам процесс – планирова­ние, ведение переговоров, преодоление препятст­вий.

Хотя Ева часто думала о скупаемых Рорком ком­паниях, недвижимости, заводах и отелях как о его игрушках, она знала, что такой человек относится к своим игрушкам в высшей степени серьезно.

За время их брака Рорку удалось значительно расширить кругозор Евы. Он умудрялся находить время для путешествий, культурно-просветитель­ных мероприятий, светских контактов. Деньги не значили для него ничего, если с их помощью нельзя было получать удовольствие.

Человек, который управлял необъятной импе­рией бизнеса, сидел за компьютером в четверть вто­рого ночи с бутылкой бренди под рукой и толстым урчащим котом на коленях, засучив рукава, словно какой-нибудь конторский клерк. И Ева не сомнева­лась, что он наслаждается этим.

– Ты занимаешься делом или развлекаешься?

Рорк обернулся к ней:

– Всего помаленьку. – Он нажал несколько клавиш и откинулся на спинку стула. – СМИ уже пронюхали о твоем убийстве. Жаль Петтибоуна.

– Ты его знал?

– Не очень хорошо. Но достаточно, чтобы по­нять, что он был проницательным бизнесменом и славным человеком.

– Да, все любили доброго старого Уолта.

– Сообщают, что он скончался у себя дома во время приема по случаю дня его рождения. Нас, кстати, тоже туда приглашали, но так как я не знал, когда и в каком настроении мы вернемся, то отклонил приглашение. Об убийстве не упоминалось, хо­тя сообщили, что полиция ведет расследование.

– Просто стервятники из СМИ еще не добра­лись до официального рапорта медэксперта. Я сама только что его получила. Это убийство. Кто-то доба­вил цианид ему в шампанское. Что ты знаешь о его бывшей жене?

– Очень мало. Кажется, они были женаты много лет и развелись без скандала. Вскоре он женился снова на какой-то юной красотке. Некоторые кача­ли головами, но сплетни быстро заглохли. Уолтер был для них неподходящей мишенью.

Ева села, вытянув ноги. Когда она протянула руку, чтобы погладить Галахада, кот заворчал, вы­гнул спину, спрыгнул на пол и удалился.

– Он все еще не может простить, что мы не взя­ли его с собой в отпуск, – усмехнулся Рорк. – Мы с ним уже помирились, но на тебя он, похоже, затаил злобу.

– Маленький гаденыш!

– Ругань делу не поможет. Попробуй использо­вать свежего тунца – этот способ творит чудеса.

– Не стану я подкупать какого-то паршивого кота! – Ева повысила голос, надеясь, что Галахад ее слышит. – Если он не желает, чтобы я к нему при­касалась, черт с ним. Он дождется того, что… – Она оборвала фразу. – Господи, о чем мы говорили? Ах да, о Петтибоуне. Как видишь, он оказался вполне подходящей мишенью для убийцы. И, судя по все­му, для профессионала.

– Для профессионала? – Рорк поднял бровь. – Почему ты так решила?

– Женщина устраивается на работу в фирму, ко­торая поставляет пищу для банкетов. Она же подно­сит виновнику торжества роковой бокал шампанского – вручает ему лично, сопровождая это по­здравлением, и отходит в сторону, но остается в ком­нате, пока он произносит сентиментальный тост и пьет. Когда он падает на пол, она выходит из дома и исчезает!

Рорк молча встал, налил ей стакан вина и сел на подлокотник ее кресла.

– Спасибо. Я послала «чистильщиков» к ней на квартиру, которую она сняла за два дня до устройст­ва на работу и откуда выехала сегодня утром. По словам соседей, она там почти не бывала. Никаких отпечатков и следов – ни одного волоска! Она провела полную санобработку. Я тоже съездила туда. Маленькая однокомнатная квартирка за низкую пла­ту, с очень скверной системой безопасности. Но она успела вставить надежные замки.

– А ты говорила с этой… как ее?.. Такое куколь­ное имя…

– С Бэмби? Говорила. Кажется, у нее в голове мозгов не больше, чем у капусты, но мы ею займем­ся. Первую жену тоже не следует упускать из виду. Легко затаить злобу, когда муж, с которым ты про­жила тридцать лет, выкидывает тебя, как обноски.

– Постараюсь это учесть.

– Я не нанимаю убийц, – усмехнулась Ева. – В случае чего, я окажу тебе любезность, прикончив тебя собственноручно.

– Благодарю, дорогая. – Наклонившись, Рорк поцеловал ее в макушку. – Приятно сознавать, что такое важное дело ты не поручишь постороннему.

– Утром я проверю первую миссис Петтибоун. Если она наняла убийцу, то через нее можно будет выйти на эту Джули Докпорт.

– Интересно. Профессиональная убийца выби­рает в качестве псевдонима название тюрьмы.

Ева застыла, поднеся ко рту стакан вина:

– Что-что?

– Докпортский реабилитационный центр. Один мой старый знакомый провел некоторое время в этом учреждении, – отозвался Рорк, играя волосами Евы. – По-моему, это в Иллинойсе, а может быть, в Индиане. Где-то на Среднем Западе.

– Подожди минутку! Докпортская тюрьма… – Поднявшись, Ева прижала пальцы к вискам. – Джули… Нет, не Джули… Джулианна! Джулианна Данн. Это было лет восемь назад, вскоре после то­го, как я получила значок. Она отравила своего му­жа; он был управляющим крупного благотвори­тельного фонда в Нью-Йорке. Я занималась этим делом. Ловкая особа. До того она успела отправить на тот свет еще двух мужей; одного в Вашингтоне, другого в Чикаго. Я работала совместно с чикагским полицейским департаментом, и нам удалось до нее добраться. Она выходила замуж за богача, избавля­лась от него, забирала деньги, и переключалась на следующую цель.

– Ты отправила ее за решетку?

Ева рассеянно покачала головой, продолжая ме­рить шагами комнату:

– В общем, да, но это нельзя было назвать абсо­лютным успехом. Я не смогла расколоть ее на до­просе и добиться признания. К счастью, мы имели достаточно улик для обвинения и осуждения. Мно­гое зависело от психологических тестов. Похоже, у нее были какие-то отклонения. Например, она ненавидела мужчин. Присяжным Джулианна не понравилась, слишком самодовольно и хладно­кровно держалась. Учитывая трех мертвых мужей, от которых она унаследовала в общей сумме почти полмиллиарда долларов, ей дали десять лет.

– Такой срок за три убийства?

– Вашингтонское убийство доказать не удалось, хотя стиль был тот же. Адвокаты напирали на то, что многие улики косвенные, и нам пришлось это проглотить. К тому же учли перенесенные в детстве травмы и тому подобное. Большую часть денег пер­вого мужа, которыми она имела право официально пользоваться, Джулианна истратила на адвокатов и апелляции. Процесс проходил в Чикаго, и я присут­ствовала при вынесении приговора. Потом она за­хотела поговорить со мной.

Ева присела на угол стола, и Рорк понял по ее лицу, что она перенеслась на десять лет назад и ви­дит перед собой Джулианну Данн.

– Она заявила, что, если бы не я, ее ни за что бы не поймали. Другие копы были всего лишь мужчи­нами, а мужчинам никогда не удавалось одержать над ней верх. По ее словам, она уважала меня, как женщина женщину, и понимала, что я всего лишь выполняла свою работу, как и она свою.

– И что ты ей ответила?

– Что, если бы это зависело от меня, она бы от­правилась в тюрьму за все три убийства и схлопота­ла бы три пожизненных срока. И что больше нам го­ворить не о чем.

– Коротко, ясно и по существу, несмотря на твой сверкающий новизной значок.

– Ей это не понравилось, но она засмеялась и выразила уверенность, что при нашей следующей встрече я лучше ее пойму. Утром глава фирмы по­ставщиков должен прислать ее послужной список. Но я не хочу ждать так долго. Можешь проникнуть в их файлы и получить ее фото и данные?

– А кто глава фирмы?

– Мистер Марки.

– Отличный выбор. – Рорк встал и обогнул стол.

– Могу я воспользоваться твоим вторым ком­пьютером?

– Будь как дома.

Он сел и принялся за работу, а Ева, в свою оче­редь, заказала данные Джулианны Данн. Она бегло читала текст, появляющийся на настенном экране, разглядывая попутно фотографию.

В то время у Джулианны еще были длинные светлые волосы, идеально гармонирующие с клас­сически правильными чертами лица, большими го­лубыми глазами с густыми ресницами и изогнутыми бровями чуть темнее волос. Несмотря на почти де­сять лет, проведенные в тюрьме, ее кожа выглядела свежей и гладкой. Она напомнила Еве романтичес­ких героинь старых фильмов, видеокопиями кото­рых так наслаждался Рорк.

Выпущена из Докпортского реабилитационного центра 17 февраля 2002 г. Отбыла в заключении во­семь лет и семь месяцев. Срок снижен за хорошее пове­дение, что соответствует условиям реабилитации. Прошла обязательную шестидесятидневную проверку, после чего освобождена без всяких ограничений советником по реабилитации Отто Шульцем. Нынешний адрес: Нью-Йорк, штат Нью-Йорк, Третья авеню, дом 29, квартира 605.

– Негусто, – заметила Ева.

– Вот ваши данные, лейтенант, – сказал Рорк, выводя их на соседний экран.

Ева сравнила два изображения Джулианны.

– Она сделала короткую стрижку, покрасила во­лосы в рыжий цвет, изменила цвет глаз и этим ограничилась. Дала правильный, хотя и временный ад­рес. Это соответствует ее прежней манере. Но что заставило ее разделаться с Уолтером Петтибоуном?

– Думаешь, она стала профессиональным кил­лером?

– Она любит деньги, – пробормотала Ева. – Кроме того, следует учитывать возможную потреб­ность убивать мужчин. Хотя вообще-то работа по найму не в ее стиле. Факт тот, что она вернулась и убила Петтибоуна.

– А может быть, она вернулась сюда и соверши­ла здесь убийство специально для тебя?

– Не исключено. Это означало бы, что я произ­вела на нее впечатление, которое не изгладилось за все эти годы.

– Производить впечатление ты умеешь.

Не найдя что ответить, Ева заказала по мобиль­ному телефону новые сведения о Джулианне Данн.

– Если она действует по-старому, то ее уже нет в городе. Но мы добрались до нее тогда, доберемся и сейчас. Нужно подключить Фини. Мы были напар­никами в первом деле Джулианны.

– Поскольку я ему симпатизирую, надеюсь, ты не станешь подключать его до утра.

– Да. – Ева посмотрела на часы. – До утра больше ничего нельзя сделать.

– Ну, не знаю. – Рорк вышел из-за стола и об­нял ее. – Я бы мог кое-что придумать…

– То же, что всегда?

– Почему бы нам не пойти в постель? Я раздену тебя, и тогда посмотрим, что ты об этом думаешь.

– Пожалуй, это разумно. – Ева поднялась. – Забыла спросить. Как прошел вечер с родителями Пибоди?

– Превосходно.

– Могу себе представить. Ты устанавливаешь контакт с незнакомыми людьми куда более успеш­но, чем я. Кажется, они собираются ночевать в сво­ем трейлере. Идея не из лучших. Не мог бы ты выде­лить им комнату в одном из твоих отелей?

– В этом нет необходимости.

– Есть, потому что, если они поставят свой трейлер на улице или на автостоянке, патрульный отправит их в участок. Они не могут остановиться у Пибоди: у нее крошечная квартирка. Наверняка у тебя найдется свободное помещение, которым они могли бы воспользоваться.

– Думаю, что да, но… – Они вошли в спальню, и Рорк повел ее к кровати. – Видишь ли, Ева…

Ее охватили дурные предчувствия.

– Что?

– Ты меня любишь?

Предчувствия усилились.

– Может быть.

Наклонившись, Рорк поцеловал ее в губы.

– Просто скажи «да».

– Не скажу, пока не узнаю, почему ты задаешь этот вопрос.

– Возможно, меня одолевают сомнения.

– Иди в задницу!

– Твоя задница меня вполне устраивает, но сна­чала я хочу получить заверения в твоей безмерной и безоговорочной любви.

Ева позволила Рорку снять с нее ремень с кобу­рой, заметив, что он положил его так, чтобы она не могла до него дотянуться.

– Что значит «безоговорочной»? – подозри­тельно спросила она, когда Рорк повернулся и начал расстегивать ей рубашку. – Не припоминаю такого пункта в брачном контракте.

– И почему твое тело постоянно меня возбужда­ет? – Он провел пальцами по ее груди. – Оно такое мягкое и в то же время упругое…

– Не увиливай, тебе это не поможет! – Ева схватила Рорка за запястья, прежде чем он успел от­влечь ее. – Признавайся – что ты натворил? – И тут до нее дошло. – О господи! Неужели…

– Я сам не знаю, как случилось, что родители Пибоди сейчас спят в комнате для гостей на третьем этаже восточного крыла.

– Ты предложил им остаться здесь? С нами?

– Я не уверен.

– То есть как это – не уверен? Предложил или нет?

– Незачем так волноваться. – Рорк понимал, что, когда средства защиты истощаются, нужно пе­реходить к нападению. – В конце концов, это ты пригласила их обедать!

– Тише! – прошипела Ева, как будто их могли слышать в восточном крыле. – Обедать – не озна­чает ночевать. Рорк, это не наши родители, а Пибо­ди. Что нам с ними делать?

– Понятия не имею. – Он сел на кровать и за­смеялся. – Ты ведь знаешь, что меня нелегко заста­вить что-то сделать, если это не входит в мои планы. Клянусь тебе, я даже сейчас не понимаю, как Фиби это удалось. Она попросила показать им дом и все время твердила, как хорошо иметь столько комнат и какие они уютные, несмотря на размеры. Когда мы оказались в восточном крыле, Фиби подошла к окну одной из комнат для гостей, стала восторгаться ви­дом и жаловаться, что скучает по своим цветам. Я предложил ей побродить по саду…

– И каким же образом экскурсия по саду приве­ла к ночевке в комнате для гостей?

– Фиби посмотрела на меня.

– Ну и что?

– Она посмотрела на меня, – с озадаченным видом повторил Рорк, – и начала говорить, какое утешение для нее и Сэма знать, что у Делии есть та­кие хорошие, великодушные друзья. И как прекрас­но, что им удалось с нами познакомиться. Прежде чем я успел осознать, что делаю, я уже устроил их в комнате для гостей, и Фиби пожелала мне доброй ночи.

– Пибоди говорила, что у нее есть дар внуше­ния.

– Вот и я о том же. Не то чтобы я возражал. Дом большой, а они оба мне понравились. Но обычно я знаю, что собираюсь сказать, раньше, чем это слета­ет у меня с языка.

Засмеявшись, Ева подошла к нему и обняла за шею.

– Она тебя сглазила. Жаль, что я при этом не присутствовала.

– Значит, ты меня любишь?

– Возможно.

Ева усмехнулась, когда Рорк уложил ее в кровать.

Утром Ева провела полчаса в спортзале и немно­го поплавала в бассейне. Эта рутинная процедура неизменно улучшала кровообращение и прочищала мозги. Во время десятого круга Ева уже точно пред­ставляла себе дальнейшие действия по делу Петтибоуна.

Прежде всего нужно было разобраться с Джулианной Данн. Это означало копание в старых досье, внимательное изучение ее характера, привычек, свя­зей, а также, по-видимому, поездку в Докпорт и беседу с заключенными и охранниками, с которыми у Джулианны могли возникнуть какие-то отношения. Хотя, если Еве не отказывала память, Джулианна предпочитала держаться сама по себе.

Далее следовало выяснить мотив. Кто мог желать смерти Петтибоуну? Кто выиграл в результате его ги­бели? Жена, дети, возможно, деловые конкуренты…

В жизни такой женщины, как Бэмби, могли быть другие мужчины. Возможно, все дело в ревнос­ти бывшего любовника. Или же это был заранее об­думанный план – подцепить богатого мужчину, выдоить его, а затем убрать.

Не исключено также, что первая жена решила отомстить Петтибоуну за то, что он ее бросил.

И, наконец, возможно, сам Петтибоун не был таким святым, каким его считали. Что, если он был знаком с Джулианной? Она могла соблазнить его десять лет назад, избрав одной из своих мишеней, а после освобождения осуществить свой замысел.

Последнее казалось притянутым за уши, но сей­час было слишком рано отбрасывать какую-либо возможность.

Чтобы узнать убийцу, нужно знать его жертву… На сей раз Ева знала убийцу, но, чтобы выяснить мотив, должна была побольше узнать о Петтибоуне. И возобновить знакомство с Джулианной Данн.

Сделав двадцать кругов, Ева уже приготовилась вылезать из воды, когда заметила какое-то движе­ние в кустах. Она вскинула голову и напряглась.

– Ну, если бы это увидел кто-нибудь из преступ­ников, он бы тут же упал на колени, прося поща­ды. – Фиби шагнула вперед и протянула полотен­це. – Простите. Я знаю, что вы не слышали, как я подошла. Я стояла в кустах, наблюдая за вами. Вы плаваете, как рыба!

Поскольку Ева была к тому же голая, как рыба, она быстро завернулась в полотенце.

– Спасибо.

– Рорк сказал, что вы здесь. Я принесла вам кофе и один из восхитительных круассанов Сэма. – Она поставила на стол большую кружку и блюдце с круассаном. – Я хотела воспользоваться случаем, чтобы поблагодарить вас за гостеприимство.

– Не стоит благодарности. Вы хорошо устрои­лись?

– Здесь было бы трудно устроиться иначе. У вас есть минутка или вы торопитесь?

– Ну, я…

– Круассан совсем свежий. Сэму удалось очаро­вать Соммерсета настолько, что он разрешил ему воспользоваться кухней.

– Пожалуй, минутка у меня найдется.

Чтобы надеть халат, требовалось вначале снять полотенце, так что Ева предпочла остаться в нем. Видя, что Фиби наблюдает за ней, она села и отку­сила кусочек круассана.

– Действительно, очень вкусно.

– Сэм блестящий повар, Ева… Могу я называть вас по имени? Очевидно, это разрешается немногим.

Неизвестно, было ли все дело во взгляде или в голосе Фиби, а может, и в том и в другом, но Ева с трудом удержалась, чтобы не поерзать на стуле.

– Конечно.

– Я вас смущаю?

– Нет… – Ева все-таки поерзала. – Просто я не слишком умею общаться с людьми.

– Не думаю, что это правда. С Делией вы пре­восходно общаетесь. И не говорите мне, что это все­го лишь работа, так как я вам не поверю. – Фиби взяла чашку чая, наблюдая за Евой. – За прошедший год она сильно изменилась и повзрослела. Ди всегда знала, чего хочет, но только работая с вами, она нашла свое место. Конечно, веселья у нее по­убавилось. Очевидно, из-за того, что ей приходи­лось видеть и делать. Но, с другой стороны, это при­дало ей уверенности в своих силах. В письмах и по телефону она только о вас и рассказывает. Инте­ресно, знаете ли вы, что означает для нее общение с вами?

– Послушайте, миссис Пибоди… Фиби, – по­правилась Ева. – Я не… – Она набрала в легкие по­больше воздуха. – Я хочу рассказать вам кое-что о Пибоди, только прошу вас не передавать это ей.

Уголки рта Фиби приподнялись в улыбке.

– Хорошо. То, что вы скажете, останется между нами.

– У нее хороший глаз и быстрый ум. Впрочем, этим обладает большинство копов, в противном случае им приходится менять профессию. Она все схватывает на лету, так что с ней не приходится тра­тить время, повторяя одно и то же. Я долгое время работала одна, и меня это устраивало. После того, как мой прежний напарник перешел в электронный отдел…

– Капитан Фини?

– Да. Я не собиралась быть чьим-то инструкто­ром, но когда встретилась с Пибоди, то увидела в ней… искру. Не знаю, как еще это назвать. Она хо­тела работать в отделе убийств, а я считаю, что жер­твы, ради которых, собственно, мы здесь и трудимся, нуждаются в таких людях. Пибоди попала бы в отдел и без меня. Я просто ее подтолкнула.

– Благодарю вас. Я очень за нее беспокоилась. Хотя Ди уже взрослая, для меня она всегда будет ма­ленькой девочкой. После ваших слов мое беспокойство уменьшилось. Но вы ведь, очевидно, хотели со­общить мне, что думаете об Йене Макнабе?

Ева ощутила нечто похожее на панику.

– Он хороший коп…

Фиби откинула голову назад и заразительно рас­хохоталась:

– Так я и знала, что вы это скажете! Не беспо­койтесь, Ева, Макнаб мне очень нравится, тем более что он так по-глупому влюбился в мою ма­лышку.

– Вот именно, по-глупому! – пробормотала Ева.

– Я понимаю, что вам нужно работать, но у ме­ня есть для вас подарок.

– Вы уже сделали нам подарок.

– Тот подарок был от нас с Сэмом вам и вашему мужу, а этот только вам от меня. – Наклонившись, она подняла ящичек, который стоял на полу у ее ног, и протянула его Еве. – Подарки не должны вас смущать. Они всего лишь символы одобрения или привязанности. В данном случае, того и другого. Я взяла это с собой в Нью-Йорк, еще не зная, пода­рю ли вам. Сначала я должна была с вами познако­миться. Пожалуйста, откройте ящик.

Понимая, что у нее нет выхода, Ева подняла крышку. Внутри лежала статуэтка женщины высо­той около восьми футов, вырезанная из какого-то почти прозрачного кристалла. Голова женщины была откинута назад, волосы опускались почти до пят. Глаза были закрыты, губы изгибались в спокой­ной, слегка загадочной улыбке.

– Эта богиня сделана из алебастра, – объяснила Фиби. – Она символизирует чисто женские качест­ва, которые порой ошибочно приписывают мужчи­нам, – силу, смелость, разум и сострадание.

– Какая красота! – Ева наблюдала, как свет, проникающий сквозь окна, играет на резной фигу­ре. – Она выглядит такой древней… в хорошем смысле слова.

Фиби снова засмеялась:

– Вот именно! Это моя прапрабабушка. Статуэт­ка переходила от одной женщины к другой из поко­ления в поколение, пока не попала ко мне. А теперь она перешла к вам.

– Но я не могу принять ее! Статуэтка должна ос­таваться в вашей семье.

Фиби положила руку на руку Евы. Теперь они обе держали статуэтку.

– Она в ней и останется.

Кабинет Евы в Главном управлении был слиш­ком мал для совещания, где число участников пре­вышает двоих. Ее попытка зарезервировать конфе­ренц-зал окончилась неудачей.

Не имея выбора, Ева перенесла инструктаж в свой домашний кабинет.

– Проблемы, лейтенант? – осведомился Рорк, войдя из своего кабинета.

– Конференц-зал не будет свободен до двух. Просто черт знает что!

– Я слышал, как ты произнесла это по телефо­ну. – Подойдя к Еве, он провел пальцем по ямочке на ее подбородке. – У меня встреча в городе. Я могу тебе чем-нибудь помочь перед уходом?

– Я уже назначила инструктаж здесь.

Рорк поцеловал ее в губы.

– Я вернусь не поздно. – Шагнув назад, он уви­дел статуэтку на письменном столе. – Что это?

– Фиби подарила ее мне.

– Алебастр. – Рорк поднял статуэтку. – Какая-то богиня? Она тебе очень подходит.

– Да. Богиня специально для копа. – Ева по­смотрела на спокойное, безмятежное лицо статуэт­ки, вспоминая такое же спокойное и безмятежное лицо Фиби Пибоди. – Знаешь, Фиби одним взгля­дом заставила меня сказать ей кое-что. Если ты хо­чешь держать свои мысли при себе, никогда не смот­ри ей в глаза!

Рорк засмеялся и поставил статуэтку на место.

– Думаю, немало людей могут сказать то же са­мое о тебе.

В другое время Ева бы над этим поразмыслила, но сейчас ей нужно было приниматься за работу. Она вывела данные на экран и снова погрузилась в информацию о Джулианне Данн.

Ева уже заканчивала читать вторую страницу, когда вошли Пибоди и Макнаб.

– Идите на кухню, – распорядилась она, не от­рывая взгляда от монитора. – Я хочу, чтобы вы бы­ли сыты к приходу Фини.

– У вас появилась новая нить? – спросила Пи­боди.

– Я уведомлю всех сразу. А сейчас мне нужен кофе.

– Хорошо. – Потянувшись за пустой чашкой Евы, Пибоди заметила статую. – Мама отдала вам богиню?!

Повернув голову, Ева, к своему ужасу, увидела слезы в глазах Пибоди. Должно быть, Макнаб тоже их увидел, так как пробормотал: «Девчачьи штуч­ки!» – и ускользнул в кухню.

– Послушай, Пибоди… Я понимаю, статуя долж­на была перейти к тебе, так что…

– Нет. – Пибоди посмотрела на Еву и улыбнулась. – Если мама отдала ее вам, значит, она вам доверяет и принимает вас в семью. А то, что вы по­ставили ее на свой стол, означает, что вы с этим со­гласны. Для меня это очень важный момент. – Она достала носовой платок. – Я люблю вас, Даллас.

– Если ты попытаешься меня поцеловать, я тебя нокаутирую!

Пибоди засмеялась и высморкалась.

– Я боялась, что вы и говорить-то со мной не пожелаете. Папа позвонил мне и рассказал, как им удалось здесь остаться.

– Твоя мама сглазила Рорка. Такое сделать не­легко.

– Да, могу себе представить. Так вы не серди­тесь?

– Сэм утром испек круассаны, и твоя мама при­несла мне один вместе с кофе. Пибоди робко улыбнулась:

– Тогда все о'кей?

– Очевидно. – Ева взяла чашку и скривила гу­бы, заглянув внутрь. – Кажется, я так и не получила кофе.

– Я немедленно исправлю эту оплошность, лей­тенант. – Пибоди схватила чашку и пробормота­ла: – Будьте благословенны, Даллас…

– Что-что?

– Простите, не удержалась. Это квакерское вос­питание. Я хотела сказать, спасибо вам за все.

ГЛАВА ПЯТАЯ

– Джулианна Данн…

Фини глотнул кофе и покачал головой. У него было лицо, напоминающее морду повидавшего ви­ды бассета, и унылые глаза верблюда. Жесткие рыжеватые волосы, тронутые сединой, выглядели так, словно какой-то маньяк прошелся по ним садовыми ножницами. Это означало, что он недавно стригся. Фини сидел в домашнем кабинете Евы, вытянув ко­роткие ноги. Так как на нем был один коричневый носок, а другой черный, Ева пришла к выводу, что жена не видела его утром перед уходом на службу.

Хотя Фини не был франтом, ему не было рав­ных, когда дело доходило до электроники.

– Никак не ожидал, что нам снова придется иметь с ней дело.

– Нам не удалось получить отпечатки пальцев или ДНК ни на месте преступления, ни в квартире, которую снимала Джули Докпорт. Но визуально все подтверждается – во всяком случае, для меня. – Ева указала на экран с фотографиями. – Для про­формы я провела тест на вероятность и получила де­вяносто девять процентов того, что Джули Докпорт и Джулианна Данн – одно и то же лицо.

– Если она только в этом году вышла из тюрь­мы, – заметил Макнаб, – то работает она быстро.

– Еще как! – отозвалась Ева. – Ей тридцать че­тыре года. К двадцати пяти годам она успела трижды побывать замужем и убить троих мужей. Джулианна подыскивала себе состоятельных мужчин гораздо старше ее. Каждый из них был разведен. Самый ко­роткий ее брак длился семь месяцев, а самый длин­ный – тринадцать. В каждом случае она получала большое наследство после кончины супруга.

– Аккуратная работа, – вставила Пибоди.

– Наметив жертву, Джулианна тщательно изуча­ла ее прошлое, вкусы, привычки. Мы знаем это, так как вскрыли ее банковский сейф в Чикаго; там ока­зались фотографии и данные мужа номер два – Пола О'Хары. Сейфов в Нью-Йорке и Вашингтоне нам найти не удалось.

– Может быть, у нее был партнер, который уни­чтожил улики? – предположила Пибоди.

– Маловероятно. Судя по всему, она работала в одиночку. Ее психологический профиль это под­тверждает. Родители развелись, когда Джулианне было пятнадцать. Отчим тоже был разведен – бога­тый пожилой техасец ковбойского типа. Джулианна утверждала, что он ее насиловал. Полицейский пси­хиатр не смогла определить, была ли сексуальная связь Джулианны с отчимом добровольной или при­нудительной, хотя она склонялась к тому, чтобы по­верить Джулианне. В любом случае это преступле­ние, так как она была несовершеннолетней.

– Как правило, такие вещи задерживают разви­тие, – добавил Фини. – И развивают криминаль­ные наклонности.

– Поэтому она убивает своего отчима, – не­громко сказала Пибоди, глядя на экран. – Снова и снова…

– Возможно.

Ева вдруг увидела себя восьмилетней девочкой, съежившейся в углу холодной грязной комнаты. Обезумев от боли, вызванной последним избиением и последним изнасилованием, она сжимала в руке окровавленный нож, которым только что убила сво­его отца.

Чувствуя тошноту, она убрала с экрана изобра­жение.

– Но, по правде сказать, я никогда этому не ве­рила. – Голос Евы был спокойным, хотя ей с тру­дом удалось отогнать страшное видение. – Джули­анна убивала холодно и расчетливо. Я не заметила в ней ни гнева, ни ужаса, ни отчаяния. Что бы ни про­исходило у нее с отчимом, она использовала это в своих интересах. Она родилась хладнокровной убийцей, а не стала такой.

– Тут я согласен с Даллас, – кивнул Фини. – У этой бабенки вместо крови лед, и она не жертва, а охотник.

– Словесный портрет больше ничего не дал, – продолжала Ева. – Впрочем, я на другое и не рас­считывала. Джулианна все тщательно спланировала, наверняка обзаведясь новым именем, новой лич­ностью и новой биографией. Хотя внешность она не слишком изменяла, так как очень тщеславна, а ей нравится, как она выглядит. В Джулианне многое осталось от молодой девушки: она любит тряпки, побрякушки, салоны красоты, шикарные магазины и рестораны. Ее не увидишь в дешевых лавках, секс-клубах или барах. Она предпочитает большие горо­да; мы передадим ее фотографии СМИ – может, нам и повезет.

«Помимо обычной полицейской работы, здесь нужна удача, – думала Ева. – Джулианна редко де­лала ошибки».

– Наша проблема в том, что она очень ловко вписывается в окружающую обстановку и ни у кого не вызывает подозрений. А если заводит друзей, то они лишь временные орудия. Никто не может подо­браться к ней близко.

– Если Джулианна заделалась профессионалом, то можешь смело держать пари, что она первокласс­ный киллер. – Фини надул щеки. – Сейчас она может быть где угодно, Даллас.

– Поэтому искать будем везде. Помнишь, кто вел следствие в Чикаго?

– Да. Спиндлер.

– Верно. А в Вашингтоне – Блок. Можешь с ними связаться? Узнай, какие у них данные.

– Хорошо. У меня тоже имелись кое-какие за­писи о ней. Надо будет их раскопать.

– Психолог, который составляла профиль Джулианны, уже на пенсии. Я передам все данные Мире и попрошу у нее консультацию. Макнаб, поручаю вам сбор данных по всем делам. Составьте для меня досье. Семейные, деловые, финансовые связи и так далее. Поговорите с тюремным персоналом в Докпорте и узнайте, с кем из заключенных она работала и общалась. А я собираюсь что-нибудь вытянуть из первой миссис Петтибоун. Пибоди, ты со мной.

Поскольку Шелли Петтибоун жила в Уэстчестере, Ева, сев за руль, заказала на компьютере карту лучшего маршрута. Когда она возникла на экране, это явилось для нее приятным сюрпризом.

– Смотри-ка, Пибоди! Сработало!

– Техника – наш друг, лейтенант.

– Конечно, если она не начинает над нами изде­ваться. Между прочим, оттуда всего пара миль до дома майора Уитни. Если мне повезет, миссис Пет­тибоун окажется лучшей подругой жены майора.

Размышляя над этой возможностью, Ева выехала на улицу.

– Папа сказал, что они с мамой сегодня собира­ются побродить по городу – побывать в Гринвич-Виллидж и в других местах.

– Что-что? Ах да, превосходно.

– А вечером я хочу сходить с ними пообедать, так что они не будут вам докучать…

– Пибоди, если ты думаешь, что я тебя не слу­шаю, то ошибаешься.

– Ой!

Ева поехала на желтый свет, огрызнувшись на автобус, преградивший дорогу. Повернув баранку, она втиснулась в узкую щель, нажала на акселератор и вырвалась вперед. Сердитый гудок автобуса доста­вил ей маленькое удовольствие.

– Насколько я понимаю, родители и новое рас­следование не оставили тебе много времени для ра­боты над делом Стиббс?

– Кое-что я выяснила. Морин Стиббс, урожден­ная Брайтон, не только жила в одном доме с покой­ной, но и на одном этаже. Так что с Бойдом Стиббсом она была знакома очень давно. Его первая жена по будням ездила на службу, а бывшая мисс Брай­тон, работая консультантом по интерьерам, часто выезжала к клиентам. Это давало нынешним супру­гам время и возможность для перепихивания.

– Это что, юридический термин?

Пибоди пожала плечами.

– Бойд Стиббс женился на Морин Брайтон че­рез два с половиной года после трагической гибе­ли Марши Стиббс. По-моему, это слишком долгий срок, если они трахались, еще когда Марша была жива. Конечно, они могли подождать для отвода глаз, но это было бы чересчур хитроумно. Кроме то­го, если они так уж хотели официально воссоеди­ниться, развод был бы самым простым выходом. Ведь у Марши не было кучи денег, которые Бойд потерял бы, расставшись с ней. Не вижу никакого мотива для преднамеренного убийства.

– А почему оно должно быть преднамеренным?

– Из-за писем. Если полагаться на показания друзей, родственников и сослуживцев Марши, даже ее мужа и его второй жены, у Марши никогда не бы­ло любовника. Следовательно, письма – подтасо­ванная улика. Кто-то написал их и подбросил в ящик ее комода. После убийства.

– Почему после?

– Потому что женщина обычно знает, что лежит у нее в ящике с нижним бельем. Она бы нашла письма, как только полезла за трусиками. – Пибоди сделала паузу. – Это что, тест?

– Продолжай. Мне полезно послушать.

– О'кей. Кто-то, имевший доступ в ее квартиру и побывавший там в ночь убийства, подложил пись­ма в ее ящик. И мне кажется, что выбор места чисто женский. Мужчина едва ли выбрал бы ящик с ниж­ним бельем, чтобы спрятать в нем что-нибудь. Мы не знаем, когда были написаны письма, так как не было ни дат, ни конвертов со штампами. Возможно, их все написали одновременно, в ночь убийства. Ес­ли так, то убийство не было преднамеренным, а произошло под влиянием импульса. Преступление на почве страсти.

– Значит, твоя теория состоит в том, что неиз­вестное лицо убило Маршу Стиббс под действием импульса, а затем положило ее в ванну, надеясь выдать убийство за несчастный случай. Решив, что этого недостаточно, это лицо написало письма от имени несуществующего любовника и положило их в ящик с нижним бельем жертвы, дабы создать ви­димость, будто любовник убил ее во время ссоры. Так?

– Согласна, это немного притянуто за уши…

– Тогда придумай что-нибудь получше.

– Я просто нервничаю, потому что это в самом деле похоже на тест. – Пибоди откашлялась. – Все остальное основано на чистом инстинкте. Я вспомнила, как эти двое реагировали на нас. Бонд казался печальным, вначале немного неуверенным, но он явно был рад нашему приходу. Конечно, это могло быть притворством, но, так как у него не было вре­мени на подготовку, выглядело достаточно искрен­ним. Так же как и его убежденность, что у Марши не было любовника. – Она сделала паузу, ожидая одобрения или возражения Евы, но та промолча­ла. – Ладно, буду продолжать на свой страх и риск. Алиби Бойда выглядит надежным, хотя он, разуме­ется, мог просто нанять киллера. Но даже в этом случае он бы все равно нервничал, когда мы ворва­лись в его новую счастливую жизнь, вновь угрожая возможностью разоблачения. С другой стороны, его жена казалась недовольной и испуганной, явно желая, чтобы мы поскорее убрались из ее новой счастливой жизни с мужем погибшей подруги. Воз­можно, это нормальная реакция, но она с таким же успехом могла быть вызвана сознанием вины и стра­хом перед разоблачением.

– Вины в том, что она, как ты выразилась, тра­халась с мужем погибшей подруги, когда та была еще жива?

– Не обязательно. – Возбужденная Пибоди по­вернулась на сиденье, чтобы видеть лицо Евы. – Что, если Морин только мечтала об этом? Что, если она была влюблена в Бойда и день за днем наблюда­ла, как он живет напротив в счастливом браке с ее подругой? Представьте себе: Морин хочет заполу­чить Бойда, но он даже не смотрит на нее, пока ря­дом Марша. Это Марша виновата, что он не любит ее, что она не может воплотить свою мечту о жизни с любимым мужем и с парой хорошеньких малы­шей. Все это доводит Морин до исступления, делает ее несчастной. Ей приходится довольствоваться ролью подруги и соседки, но она не в состоянии выбросить из головы мысль о том, что все могло бы быть иначе.

– И что же она делает?

– Однажды Морин не выдерживает и начинает упрекать Маршу в том, что она плохая жена: каждый день уходит на работу вместо того, чтобы оставаться дома и заботиться о муже. Марша не заслуживает Бойда. Если бы она, Морин, была его женой, то го­товила бы ему еду, покупала продукты, родила бы ребенка – короче говоря, создала бы настоящую семью. Из-за этого вспыхивает ссора.

Пибоди хотелось представить себе все это так, как обычно делала Ева, но мысленные образы оста­вались какими-то неопределенными.

– Марша велит ей убраться подальше и оставить ее мужа в покое. Держу пари, она пригрозила рас­сказать все Бойду, который наверняка не пожелает больше иметь с Морин ничего общего. Для Морин это чересчур. Она толкает Маршу, та падает и разби­вает себе голову. В досье сказано, что она умерла, ударившись об угол столика из армированного стек­ла. Морин впадает в панику и пытается замести сле­ды. Она раздевает Маршу и кладет ее в ванну. Мо­жет быть, подумают, что Марша поскользнулась в воде, ударилась головой и утонула. Но потом Морин понимает, что это едва ли сочтут несчастным случа­ем. Более того, ей становится ясно, что все происшедшее для нее удача. Она не хотела убивать Мар­шу, но это случилось, и теперь ничего не поделаешь. Если Бойд и полиция подумают, что у Марши был любовник, это решит все проблемы. Его будут ра­зыскивать, а ее никто не заподозрит. Морин пишет письма, кладет их в ящик и возвращается домой. Возможно, со временем она сама начала верить, что подстроенная ею версия с любовником – чистая правда. В противном случае, она просто не могла бы ночь за ночью спать рядом с Бойдом и не сойти с ума. – Пибоди судорожно глотнула – у нее пересох­ло в горле. – Вот теория, над которой я работаю. По-вашему, это чепуха?

– Как ты до этого додумалась?

– Я изучала рапорты, данные, фотографии, чи­тала показания, пока не заболели глаза. А когда я лежала в постели прошлой ночью, все это вертелось у меня в голове. Тогда я постаралась представить себе общую картину, собрать кусочки головоломки, как это делаете вы. Когда вы появляетесь на месте преступления, то начинаете мысленно воображать, как оно произошло. Я постаралась сделать то же самое. Конечно, это звучит сомнительно, но именно так мне удалось все увидеть. – Пибоди смущенно заморгала. – Чему это вы улыбаетесь?

– Постарайся поговорить с Морин, когда Бойда и ребенка не будет рядом. С ними ей легче будет обо­роняться: она убедит себя, что защищает их. Лучше всего привезти ее в управление. Морин, конечно, не захочет ехать, но присутствие полицейского в уни­форме внушит ей страх. Едва ли она сразу начнет требовать адвоката, так как побоится выглядеть ви­новной. Дай мне знать, когда у тебя все будет гото­во, и я постараюсь понаблюдать за допросом.

Сердце Пибоди радостно забилось.

– Значит, вы думаете, я права? Это сделала она?

– Конечно, она.

– Вы знали это с той минуты, как Морин вошла в квартиру!

– Неважно, что я знала, а что нет. Это твое рас­следование, поэтому имеет значение только то, что знаешь ты и в чем заставишь ее признаться.

– Если бы вы провели допрос…

– Не могу – это твое дело. Продумай нужный подход, а потом привези Морин в управление и за­ставь ее расколоться.

Ева свернула на подъездную аллею, и Пибоди рассеянно огляделась. Она и не заметила, как они очутились в пригороде.

– Теперь выбрось все это из головы, – велела Ева, – и сосредоточься на Петтибоуне.

Некоторое время она сидела неподвижно, глядя на розовый кирпичный дом. Он выглядел бы достаточно скромно, если бы не сад. Со всех сторон дом окружало настоящее море цветов, среди которого лишь кое-где виднелись зеленые островки причуд­ливо подстриженной травы.

Каменная дорожка вела к веранде, которую оп­летали цветущие виноградные лозы. Здесь стояли стулья с белыми подушками на сиденьях, столики со стеклянным верхом и цветы в горшках, искусно окрашенных под ярь-медянку. Очевидно, Шелли Петтибоун любила сидеть на веранде и смотреть на свои цветы.

Как только Ева подумала об этом, из дома вышла женщина с подносом, в просторной голубой тен­ниске и поношенных джинсах, обрезанных у лоды­жек. Поставив поднос, она посмотрела на выходя­щую из машины Еву. Ветерок шевелил ее короткие каштановые волосы; загорелое лицо свидетельство­вало о том, что его обладательница проводит много времени на воздухе.

Подойдя ближе, Ева увидела, что карие глаза женщины покраснели от слез.

– Вы ко мне?

– Миссис Шелли Петтибоун?

– Да. – Женщина посмотрела на Пибоди. – Это насчет Уолтера?

– Я лейтенант Даллас. – Ева продемонстриро­вала значок. – А это моя помощница, сержант Пи­боди. Простите, что беспокоим вас в такое тяжелое время…

– Не стоит извиняться, я все понимаю. Я только что говорила по телефону с дочерью… Кажется, я не смогла ее утешить. Мне не удалось найти нужные слова, да и вряд ли они существуют. Садитесь, по­жалуйста. Я собиралась пить кофе – сейчас прине­су еще чашки.

– Не стоит беспокоиться.

– Мне нужно хоть чем-то заняться. Я вернусь через минуту. Ничего, если мы поговорим на веран­де? Мне бы хотелось немного побыть на воздухе.

– Конечно, здесь очень удобно.

Женщина вошла в дом, оставив дверь открытой.

– Муж бросил ее ради смазливой девчонки пос­ле тридцати лет брака, – сказала Ева. – Как бы ты себя чувствовала на ее месте?

– Трудно сказать. Я не представляю, как можно прожить с кем-то даже три года. Это вы у нас замуж­няя, так что вам легче судить.

Ева открыла было рот, но едкое замечание за­мерло у нее на языке. Если бы Рорк бросил ее, она бы, наверное, этого просто не пережила.

Вместо ответа Ева подошла к двери и заглянула внутрь.

– Приятное местечко, если тебе нравятся дома в таком стиле.

– Никогда не видела ничего похожего на этот сад. Должно быть, хлопот с ним не оберешься. Все выглядит естественно, но на самом деле тщательно спланировано. Она размещает цветы, добиваясь максимального эффекта, учитывая оттенки, запах и строение каждого. Я чую душистый горошек. – Пи­боди потянула носом. – У моей бабушки всегда растет горошек под окном спальни.

– Вам нравятся цветы? – Шелли шагнула на ве­ранду с чашками в руках.

– Да, мэм. У вас превосходный сад.

– Спасибо. Это моя профессия. Я изучала садо­водство и дизайн, когда познакомилась с Уолтером. Кажется, это было миллион лет тому назад. – Она вздохнула. – Не могу поверить, что никогда не увижу его снова.

– А вы часто виделись с ним? – спросила Ева.

– Раз в неделю или в две недели. Хотя мы разве­лись, но у нас было много общего. И прежде все­го – цветы. Он часто рекомендовал меня клиентам, как и я его. Цветы были одним из того, что продол­жало нас связывать.

Шелли разливала кофе; Ева заметила, что на ее пальцах не было колец.

– Тем не менее вы развелись, а он женился снова?

– Да, и это Уолтер настоял на разводе. – Шелли закинула ногу на ногу и взяла свою чашку. – Я была вполне довольна нашей жизнью, но Уолтер нуждал­ся в большем. Ему были необходимы влюбленность, страсть, возбуждение… Когда дети выросли и стали жить отдельно, мы не смогли все это оживить. Хотя для Уолтера это было нелегко, он сказал мне, что хочет развестись.

– Должно быть, вы были обижены?

– Конечно. Обижена, сердита и озадачена. Ни­кому не нравится быть отвергнутой, пусть даже мягко и вежливо. А Уолтер был очень мягок, в нем вообще не было ни капли злобы. – В ее глазах блеснули слезы, она быстро заморгала и глотнула ко­фе. – Думаю, если бы я настаивала, то смогла бы сохранить наш брак.

– Но вы этого не сделали?

– Я любила его. – Шелли печально улыбну­лась. – Не знаю, чья была вина – моя или Уолте­ра, – что наша любовь превратилась в нечто слиш­ком уютное и повседневное, чтобы вызывать его интерес. Конечно, мне было нелегко расстаться с ним, мы ведь прожили вместе больше половины жизни. Но я была слишком горда и слишком уважа­ла нас обоих, чтобы заставлять его оставаться со мной из чувства долга.

– А что вы почувствовали, когда он женился на женщине, которая моложе вашей дочери?

– Меня это позабавило. – В глазах Шелли мелькнули искорки юмора, и ее лицо на мгновение стало озорным и словно помолодело. – Быть мо­жет, это мелочно, но что еще я могла почувствовать? Она ведь всего лишь глуповатая девчонка, и, откровенно говоря, я не думаю, что их брак продлился бы долго. Уолт увлекся ею и испытывал чисто мужскую гордость, завоевав в шестидесятилетнем возрасте расположение молоденькой пустышки.

– Многие женщины на вашем месте ощущали бы гнев и досаду.

– Став при этом на одну доску с Бэмби? Нет, моя реакция была абсолютно противоположной. Фактически связь Уолта с Бэмби помогла мне по­нять то, что произошло между нами. Если его счас­тье зависело от грудастой хихикающей дурочки, то я уже ничего не могла ему дать. – Шелли вздохнула и поставила чашку. – Она сделала Уолта счастливым и, кажется, по-своему любила его. Впрочем, не лю­бить Уолта было невозможно.

– Это я уже слышала. Тем не менее, кто-то не любил его, миссис Петтибоун.

– Я много об этом думала. – Глаза Шелли вновь стали печальными. – Убийство Уолта представляет­ся мне абсолютно бессмысленным, лейтенант. Кто мог ненавидеть его до такой степени? Бэмби? Вряд ли. Она пустоголовая, но не злая. А ведь для убийст­ва необходима злость, не так ли?

– Иногда достаточно какой-нибудь причины.

– Если бы я хоть на мгновение подумала, что Уолта убила Бэмби, то сделала бы все возможное, чтобы помочь вам это доказать. Но она всего лишь безобидная идиотка. Если бы в ее пустой голове хоть раз появились две мысли одновременно, можно было бы услышать, как они стучат друг о друга.

«Лучше не скажешь», – подумала Ева.

– Да и по какой причине Бэмби могла это сде­лать? – осведомилась Шелли. – Она получила все, что можно желать. Уолт ни в чем ей не отказывал.

– Он был очень богатым человеком?

– Да, и очень щедрым. Условия нашего развода были более чем справедливыми. Мне бы никогда не пришлось работать, если бы я не любила свою профессию. Уолт говорил мне, что отписал Бэмби со­лидный трастовый капитал, когда они поженились. Наши дети полностью обеспечены, и каждый владе­ет большой долей прибыли от «Мира цветов». После его смерти всех нас, и меня в том числе, ожидает круп­ное наследство. Но мы и так далеко не бедны.

– А как насчет его деловых связей и конкурен­тов?

– Не знаю никого, кто бы желал Уолту зла. Что касается бизнеса, то его гибель никак не отразится на «Мире цветов». Компания отлично организована, и наши дети принимают все большее участие в управлении ею. Убивать его не имело смысла.

«Для Джулианны, очевидно, имело, – подумала Ева. – Эта женщина никогда не делала ничего бес­смысленного».

– Если вы сохраняли хорошие отношения, то почему не пришли на его день рождения?

– Я решила, что это было бы неловко. Уолт при­глашал меня, хотя и не слишком настаивал. Вече­ринка должна была стать сюрпризом, но, конечно, он знал о ней за несколько недель и был очень воз­бужден. Уолт всегда волновался, как мальчишка, перед приходом гостей.

Ева достала из сумки две фотографии Джулиан­ны Данн.

– Вы знаете эту женщину?

Шелли посмотрела на снимки:

– Она очень хорошенькая. Нет, я никогда ее не видела. Кто она?

– Что вы делали в тот вечер, когда у вашего му­жа был прием?

Шелли устало вздохнула, словно знала заранее, что ей придется выдержать этот удар.

– У меня нет того, что вы называете алиби, так как я была одна. Я работала в саду почти до захода солнца – может быть, меня видел кто-то из соседей. Вечером я оставалась дома. Друзья приглашали меня в Уэстчестерский сельский клуб, но мне не хо­телось идти. Возможно, вы их знаете – Джек и Анна Уитни. Он полицейский офицер.

Ева ощутила какую-то странную пустоту в животе.

– Да, я знаю майора и его жену.

– Анна пыталась подбодрить меня после разво­да. Она просто не понимала, как я могу быть счаст­лива без мужа.

– А вы в самом деле были счастливы? Может быть, вы думали, что ваш муж вернется к вам, если его брак со второй женой потерпит неудачу?

– Да, я думала об этом. Но он вряд ли вернул­ся бы.

Кремовая бабочка порхала над цветами в горш­ках. Наблюдая за ней, Шелли опять вздохнула.

– И я бы не приняла его, даже если бы он захо­тел вернуться, – добавила она. – Я любила Уолта, лейтенант, и он навсегда останется частью моей жиз­ни. С ним я жила, спала и растила детей. У нас внук, которого мы оба обожали. Но мы больше не были влюблены друг в друга, и я уже привыкла жить сама по себе. Мне нравится ощущение независимости, и я не готова от нее отказаться, хотя это озадачивает Анну и некоторых других моих подруг. Уолтер был очень хорошим человеком. Но он уже не был мо­им… – Шелли протянула Еве фотографии. – Вы так и не сказали мне, кто это.

«Она все равно об этом узнает, – подумала Ева. – Либо через СМИ, либо от Анны Уитни».

– Эта женщина подала Уолтеру Петтибоуну от­равленное шампанское. Она наша главная подозре­ваемая.

– Мне она понравилась, – сказала Пибоди, когда они ехали назад в город.

– Мне тоже.

– Не могу представить ее, нанимающей киллера. Она слишком искренняя и… благоразумная. А если мотивом служила месть за развод, то почему уж тог­да не убить Бэмби? Зачем позволять ей изображать безутешную вдову и купаться в наследстве?

Ева кивнула, поскольку и сама пришла к тому же выводу.

– Посмотрим, не сообщит ли мне Уитни что-ни­будь иное об отношении Шелли к разводу и к Петтибоуну. Но на данном этапе мы передвигаем ее в самый конец перечня.

– Что будем делать дальше?

– Если Джулианна была наемной убийцей, то ей заплатили немало. Начнем с проверки финансов – посмотрим, не израсходовал ли недавно кто-нибудь крупную сумму на неизвестные цели.

Джулианну не заботили деньги. Ее мужья, да упокоит господь их души, были достаточно щедры. Прежде чем убивать их, она открывала под различ­ными кодами счета в каких-нибудь скромных бан­ках. Вклады оказались удачными, и за время, проведенное Джулианной в тюрьме, наросли солидные проценты.

Джулианна могла бы жить припеваючи в любой точке планеты. Но жизнь не являлась для нее пол­ноценной, если она не могла лишать жизни других. Убийства доставляли ей подлинное наслаждение. Это была по-настоящему интересная работа. Един­ственным благом длительного тюремного заключе­ния являлась безграничная возможность планиро­вать продолжение этой работы после выхода на сво­боду.

Джулианна не ненавидела мужчин – она испы­тывала отвращение к их грязным мыслям, телам, потным и жадным рукам, а более всего к их прими­тивности. Для них все сводилось к сексу. Как бы они ни старались романтизировать и облагораживать свои намерения, главной целью для них было вста­вить в нее свой член.

При этом они были слишком глупы, чтобы по­нимать, что, добившись своего, они давали ей власть над собой.

Джулианна не сочувствовала женщинам, кото­рые жаловались, что их унижают, бьют или насилу­ют. Если женщина была настолько глупой и слабой, что не знала, как использовать против мужчины его же силу, она заслуживала то, что получала.

Сама Джулианна никогда не была глупой. Она все схватывала на лету. Это ее мать была безмозглой дурой, которую вечно бросали мужчины, а она сразу же цеплялась за других, всегда покорная и услужли­вая, готовая на все по первому требованию. Мать так ничему и не научилась, даже когда Джулианна соблазнила ее тупоголового второго мужа. Она су­мела завлечь его в постель и позволила ему проделывать с ее свежим и гибким пятнадцатилетним те­лом все, что так обожают мужчины. Ей не составило никакого труда перетащить отчима из материнской кровати в свою и заставить бегать за ней, как щенка.

Использовать их отношения против него было так же легко. От Джулианны требовался только секс, зато отчим давал ей все, что ей было нужно, а если она угрожала разоблачением, давал еще больше.

В восемнадцать лет Джулианна ушла из дому, прихватив изрядное количество денег и ни разу не оглянувшись. Она никогда не забывала лица мате­ри, услышавшей от нее о том, что целых три года творилось под самым ее носом. Было так приятно видеть выражение ужаса и горя, которые обруши­лись на нее всей тяжестью!

Естественно, Джулианна сказала, что ее принудили угрозами и силой. Всегда лучше на всякий слу­чай защитить себя.

Может быть, мать поверила этому, а может быть, нет. Это не имело значения. Важно было одно: в тот момент Джулианна осознала свою разрушительную силу.

Сейчас, спустя много лет, она стояла в спальне дома неподалеку от Мэдисон-авеню, который при­обрела более двух лет назад, разумеется, под чужим именем. Глядя на себя в зеркало, Джулианна реши­ла, что ей идет быть брюнеткой. Черные волосы весь­ма пикантно сочетались с золотистым оттенком, ко­торый она избрала для кожи.

Закурив сигарету с «травкой», Джулианна повер­нулась к зеркалу боком и провела рукой по плоско­му животу. В тюрьме она вовсю пользовалась спорт­залом, чтобы сохранить фигуру. Ей казалось, что сейчас она даже в лучшей форме, чем была перед за­ключением. Стала крепче и сильнее. Возможно, сто­ит вступить в какой-нибудь элитный клуб здоровья. Прекрасный способ для знакомства с мужчинами!

Внезапно Джулианна вздрогнула, услышав свое имя. По телевизору передавали сводку новостей, и вскоре на экране появились ее фотографии в каче­стве самой себя и Джули Докпорт. Честно говоря, она не ожидала, что полиция так быстро ее опозна­ет. Впрочем, это ее нисколько не тревожило.

Детектив Ева Даллас, ныне лейтенант… В сущ­ности, она вернулась в Нью-Йорк, чтобы вести вой­ну с Даллас. В этой женщине Джулианна ощущала нечто холодное и мрачное, что позволяло считать их родственными душами. Бесконечные часы в тюрьме она посвящала размышлениям о своем самом се­рьезном противнике, и теперь наконец настало вре­мя действовать.

Джулианна не испытывала страха. Полиция бу­дет гоняться за своим хвостом, ища связи между ней и Уолтером Петтибоуном, и ничего не найдет, так как искать было нечего. Теперь объектами Джулианны стали женатые мужчины. С ними не нужно за­ниматься сексом – их можно просто убивать.

Выйдя из комнаты, она направилась в кабинет, чтобы провести час или два, изучая заметки о сле­дующей жертве.

Конечно, можно было взять годичный отпуск, но Джулианне не терпелось продолжить работу.

ГЛАВА ШЕСТАЯ

Так как задержки всегда заставляли Еву чувство­вать себя слабой и глупой, она отложила визит в ка­бинет майора Уитни только до середины дня. Кроме того, посещение начальника давало ей возможность игнорировать звонки Надин Ферст, ведущего ре­портера 75-го канала, которая хотела получить ин­тервью по делу Петтибоун – Данн.

«Впрочем, – думала Ева, выйдя из отдела убийств, – опыт Надин в расследованиях так же бо­гат, как ее гардероб. Пренебрегать ее услугами не следует».

Поскольку Еву пропустили в кабинет Уитни без всяких промедлений, она решила, что он ожидал ее.

Уитни сидел за столом. Это был широкоплечий мужчина с массивным усталым лицом и добры­ми ясными глазами. Но Ева знала, что он ничуть не смягчился с тех пор, как перестал патрулировать улицы.

– Вы не теряли времени даром, лейтенант, – за­говорил Уитни.

– Сэр?

– Сегодня утром вы побывали по соседству с моим жилищем, нанеся визит Шелли Петтибоун. – Его лицо было непроницаемым. – Я только что по­лучил взбучку от жены.

– Майор, опрос лиц, связанных с жертвой, – стандартная процедура.

– Кажется, я не утверждал обратное. – Его глу­бокий раскатистый голос был таким же бесстраст­ным, как лицо. – Каково ваше впечатление от Шел­ли Петтибоун?

– Мне показалось, что она разумная, уравнове­шенная и искренняя женщина.

– Я знаю ее около пятнадцати лет и должен при­знать, что ваше описание безупречно. У вас есть причины полагать, что она имеет какое-то отноше­ние к смерти мужа?

– Нет, сэр. Нет никаких улик, указывающих на это.

Майор кивнул:

– Рад слышать. Скажите, лейтенант, вы боитесь мою жену?

– Да, сэр, – без колебаний ответила Ева. – Бо­юсь.

Его губы дрогнули, что могло означать подобие улыбки.

– Значит, я в хорошей компании. Анна – жен­щина с очень сильной волей и устойчивыми взгля­дами. Я попытаюсь держать ее подальше от вас во время этого расследования, и, так как Шелли не за­нимает первых мест в вашем списке подозреваемых, это выглядит вполне осуществимым. Но если ниче­го не выйдет, вам придется обороняться в одиночку.

– Понятно.

– Тогда позвольте мне подробнее охарактеризо­вать ситуацию. – Уитни указал Еве на стул. – Моя семья много лет состояла в дружеских отношениях с Петтибоунами. Один из моих сыновей в юности да­же крутил любовь с Шерилин. Для моей жены яви­лось горьким разочарованием, что их отношения не привели к браку, но она это пережила.

На столе стояла фотография в рамке, изобра­жающая миссис Уитни. Быстрым движением майор повернул ее лицом к стене.

– Анна и Шелли – очень близкие подруги, и мне кажется, что Анна восприняла уход Уолтера от жены тяжелее, чем сама Шелли. Она отказывалась видеться и разговаривать с ним, поэтому мы и наши дети не пришли к нему на день рождения. Мы были приглашены, но спорить по таким поводам с Анной никто из нас не рискует.

– Из-за этого я не стану думать о вас хуже, майор.

Брови Уитни изогнулись, а в глазах мелькнули веселые искорки.

– Анна вбила себе в голову, что Шелли должна снова выйти замуж или по крайней мере завести се­рьезный роман. Но Шелли не реагирует на ее угово­ры. Она, как вы сказали, женщина разумная и урав­новешенная. Шелли хорошо устроила свою жизнь и, к удивлению Анны, поддерживала дружеские от­ношения с Уолтом. Впрочем, я сам очень любил Уолта. – Искорки юмора погасли. – У такого чело­века просто не могло быть врагов. Даже Анна, не­смотря ни на что, была не в состоянии испытывать к нему неприязнь. Дети обожали его, а так как я знаю их практически не хуже своих собственных, хочу сразу предупредить, что они не имели никакого от­ношения к убийству. Хотя вам, разумеется, все рав­но придется проверить их в ходе расследования.

– Я не нашла ни улик, ни мотивов, указывающих в этом направлении, майор. Как и в направле­нии зятя и невестки.

– Но вы нашли Джулианну Данн.

– Да, сэр.

Уитни отодвинул свой стул от стола и поднялся.

– Временами, Даллас, система дает сбой, и на свободу раньше времени выходит опасный преступ­ник. В результате погибает хороший человек.

– Никакая система не защищена от сбоев, но, когда теряешь друга, мысль об этом не приносит об­легчения.

Уитни кивнул, принимая это выражение собо­лезнования.

– Почему она убила его, Даллас?

Ева тоже встала.

– До сих пор ее методом было найти мужчину с деньгами и положением в обществе и вступить с ним в брак с целью получить все состояние после его смерти. Во всех трех известных нам случаях мужчины уже однажды были женаты и превосходи­ли ее по возрасту не менее чем на двадцать пять лет. Хотя Петтибоун соответствовал описанному типу, не обнаружено никаких указаний на то, что он был лично знаком с Джулианной Данн. Она не являлась законной наследницей его состояния и, следовательно, не могла заработать на его смерти своим обычным способом. – Вынув из кармана диски с рапортами, Ева положила их на стол. – Тем не ме­нее, наиболее логичным мотивом остается финансо­вая выгода. Сейчас я отрабатываю версию, что Данн кто-то нанял. Мы проверили на первом уровне фи­нансовое положение членов семьи и деловых ком­паньонов покойного. Я не нашла никаких призна­ков изъятий крупных сумм, которые соответствова­ли бы гонорару профессионального киллера. Теперь я должна копнуть глубже, и мне нужна санкция на второй уровень.

– Из Данн вышел бы хороший профессионал, – заметил Уитни.

– Да, сэр.

– Насколько мне известно, после получения де­нег она всякий раз обосновывается на новом месте.

– Данн уже нарушила привычный образец. Но если она уехала из Нью-Йорка, то наверняка в дру­гой крупный город. И, скорее всего, в тот, который ей знаком. Я просила Фини связаться с полицией в Чикаго и Вашингтоне, а также обратилась к доктору Мире с просьбой о консультации. Хочу, чтобы она изучила рапорты и результаты тестов Данн.

– А вы не собираетесь связаться с теми, кто со­ставлял ее профиль?

– Нет, сэр. По-моему, для этих психоаналити­ков Данн оказалась чересчур крепким орешком, и я предпочитаю Миру. Данн умеет обводить людей во­круг пальца. Кстати, ее мать и отчим еще живы. Она может попытаться установить с ними контакт. Макнаб составил список тех, с кем у нее могли завязать­ся отношения в Докпорте. Думаю, мне стоит там по­бывать.

– Когда вы планируете туда отправиться?

– Надеюсь, завтра, сэр. Было бы хорошо, если бы вы привлекли Фини к расследованию этого дела. Мы оба лично знаем Данн, и, хотя у Пибоди доста­точно опыта, она сейчас очень занята. Здесь ее ро­дители, а кроме того, я недавно поручила ей одно «холодное» дело.

Уитни нахмурился:

– Убийство? Она к этому готова?

– Да, сэр, готова. Пибоди уже вышла на правильный след, и я уверена, что ей удастся раскрыть дело.

– Держите меня в курсе. Во второй половине дня я буду отсутствовать – должен проводить друга в последний путь.

Казалось странным уйти с работы сразу после смены и вернуться домой вовремя. Еще более стран­ным было войти в парадную дверь и не обнаружить Соммерсета, поджидающего в прихожей с каким-нибудь едким замечанием наготове. Ева даже посто­яла там пару минут, ожидая его, потом начала под­ниматься по лестнице, уверенная, что он вот-вот появится из какой-нибудь засады. Однако она до­бралась до спальни, не обнаружив никаких призна­ков ни дворецкого, ни кота.

Ева смогла полностью почувствовать себя дома, только услышав шум душа и бормотание голосов, доносящихся из ванной. Войдя туда, она увидела сквозь дымчатое стекло стенки душа долговязую фигуру Рорка, а голоса исходили от экрана, вмонтированного в кафельные плитки, и, по-видимому, сообщали биржевые сводки. Подумав, что мысли Рорка большую часть времени полны цифр, она ре­шила переключить их на другое занятие.

Сбросив одежду на пол, Ева бесшумно шагнула под душ позади Рорка и обняла его.

Его тело сразу напряглось, словно повинуясь животному инстинкту.

– Дорогая! – промурлыкал он. – Моя жена мо­жет вернуться домой с минуты на минуту.

– Ну так трахни меня поскорее.

– С удовольствием. – Засмеявшись, Рорк по­вернулся и прижал Еву к мокрым плиткам.

– Только сделай воду погорячее.

– Будет слишком горячо.

– Я этого хочу! – Ева быстро куснула его за подбородок. – Я хочу, чтобы ты был горячим…

Рорк больше не слышал доносящийся с экрана монотонный голос, вещавший о рыночных перспек­тивах. В ушах у него звучали только шум воды и уда­ры собственного сердца.

Ева вызывала у него желание каждую минуту каждого дня. Он не сомневался, что будет хотеть ее даже на том свете. Она была его пульсом, его дыха­нием, его жизнью.

Поймав рукой мокрые волосы Евы, он прижался губами к ее губам, чувствуя голод, который невоз­можно утолить до конца.

Ева ощущала в нем этот волчий аппетит, даже когда он был замаскирован внешним хладнокрови­ем. А в такие моменты, как сейчас, его ненасытное желание пробуждало в ней стремление выпустить на свободу дремлющие примитивные инстинкты. С Рорком она не боялась быть и грубой и нежной, хотя нежность вообще-то была ей не слишком свой­ственна.

Скользя пальцами по мокрой коже Евы, Рорк раздвинул ей бедра. Ева видела свое отражение, пла­вающее в яркой голубизне его глаз. Обвив ноги во­круг талии Рорка, она все крепче прижимала его к себе.

Вода поливала их горячим дождем. Рорк наблю­дал за лицом Евы, видя, как с каждым его движени­ем взгляд ее карих глаз затуманивается все сильнее. Она колотила его по спине мокрым кулаком, чувст­вуя, как наслаждение разливается по ее телу, и, наконец, услышала свой собственный крик…

Обессиленные, они соскользнули на пол душе­вой кабинки.

– Давай полежим здесь час или два, – предло­жила Ева. – Может быть, мы не утонем.

– Едва ли, так как мы лежим на водостоке, – пробормотал Рорк, но тем не менее не сдвинулся с места.

Ева повернула голову, подставив лицо под душ.

– Но здесь так хорошо!

– Еще бы… – Он провел рукой по ее груди. Соски все еще были твердыми и горячими, вызывая желание коснуться их губами.

– А где все? – Ева заморгала, стряхивая воду с ресниц.

– По-моему, все, кто нужно, здесь.

– Я серьезно.

– Я тоже скоро не смогу шутить, если не сделаю воду похолоднее.

– Только попробуй! – Ева подняла голову и ус­мехнулась. – Пожалуй, надо выбираться отсюда. Уровень воды поднимается.

Она встала и направилась к сушилке.

– Правда, куда все подевались?

– До того как я пошел в душ, Фиби прекрасно проводила время в оранжерее, а Сэм обсуждал на кухне с Соммерсетом какой-то рецепт. Вечером они уходят с Пибоди, так что тебе не придется их развле­кать.

Выйдя из сушилки, Ева взяла у Рорка халат.

– Мы с Фини завтра летим в Чикаго, – сообщи­ла она, наблюдая, как Рорк обвязывает бедра поло­тенцем. – Нам нужно побывать в Докпорте. Нет, – добавила она, прежде чем он успел заговорить, – мы не воспользуемся твоим шикарным транспор­том. Полетим на шаттле, как обычные люди.

– Дело ваше. Какие-нибудь новые нити?

– Пока ничего определенного. – Проследовав за Рорком в спальню, Ева натянула джинсы. – Ока­зывается, первая жена Петтибоуна и жена майора – близкие подруги. Это усложняет дело, хотя Шелли Петтибоун занимает в моем списке подозреваемых далеко не первое место. Мне нужно проверить на втором уровне финансовое положение всех, заме­шанных в этом деле.

Надевавший брюки Рорк поднял взгляд и увидел нахмуренное лицо Евы.

– Я ничего не сказал!

– Я умею слышать твои мысли и отвечаю «нет». У меня есть санкция на второй уровень, так что я не нуждаюсь в твоем незарегистрированном оборудо­вании. Мы достаточно быстро продвигаемся, дейст­вуя по правилам.

– А ты когда-нибудь спрашивала себя, кто на­писал эти правила?

– Длинная рука закона. Ладно, если у тебя есть свободное время, я не возражаю, чтобы ты занялся финансами. Ты видишь цифры по-другому, чем я.

– Для вас у меня всегда есть время, лейтенант!

Рорк уделил Еве два часа, изучая в ее кабинете финансовые дела членов семьи Петтибоуна и адми­нистраторов его фирмы. Депозиты, изъятия, транс­ферты, счета, бонусы…

– Не вижу ничего особенно подозрительного, – сказал наконец Рорк. – Правда, пара его компаньо­нов по бизнесу могла бы лучше распорядиться свои­ми акциями, а ежегодная прибыль в «Трибеке» мог­ла бы быть и побольше. Поэтому я не удивлюсь, если какие-то суммы оседают в чьих-то карманах. Ничего серьезного, но, если бы это был мой бизнес, я бы постарался заткнуть дыры.

– Сколько денег, по-твоему, присвоено?

– В этом году тысяч восемь-девять. Для убийст­ва недостаточно.

– Люди убивают и ради мелочи в кармане, Рорк.

– Я имею в виду, недостаточно, чтобы нанимать профессионала. Можешь побеседовать с управляю­щим этого магазина, но только для проформы. Он присвоил не так много, чтобы заплатить профессио­налу и даже любителю, и к тому же не расходовал недавно значительные суммы из личных средств или денег цветочного магазина. Очевидно, у него проблемы с азартными играми или лакомый кусо­чек на стороне.

– Лакомый кусочек?

Рорк усмехнулся:

– Кусочки на стороне, как правило, лакомые, не так ли? Все же я думаю, что дело в игре, так как не вижу никаких трат, свидетельствующих о наличии любовницы. Ни отельных счетов, ни чеков за обеды в ресторанах, ни поездок за город, где мужчина мо­жет весело провести время не с женой.

– Похоже, ты много знаешь о том, как мужчины развлекаются на стороне.

– Дорогая, я не имею в виду ничего конкретно! Просто теоретизирую в чисто интеллектуальном, даже научном плане.

Ева взяла с подноса кусок пиццы.

– И почему только я всегда с тобой соглашаюсь?

– Для меня это великое облегчение.

– Я поговорю с парнем, который прикармани­вает деньги. – Она встала и прошлась по комна­те. – Конечно, деньги в качестве мотива выглядят вполне логично. Но я чувствую, что тут дело не в деньгах. Почему Джулианна Данн вернулась в Нью-Йорк и выбрала в качестве жертвы человека, с кото­рым никогда не встречалась?

– Может быть, она познакомилась с ним, преж­де чем ее отправили в тюрьму.

– Это произошло почти десять лет назад. Петтибоун тогда был женат… – Ева задумалась. – Хотя, возможно, он уже тогда был неудовлетворен своим браком. Жена, семья, близкие друзья ничего не за­мечали, но посторонняя женщина, которая искала нечто подобное, могла заметить какие-то признаки. Петтибоун мог фигурировать в ее перечне, как один из тех, кого она считала возможным отбить у жены, чтобы впоследствии выйти за него замуж. Возмож­но, это было для нее своего рода вызовом: сумеет ли она сбить с пути истинного такого честного и до­стойного человека? Мы ведь не знаем, сколько вре­мени присматривалась Джулианна Данн к каждой из потенциальных жертв. Она могла наметить Петтибоуна на будущее, а потом угодить в тюрьму. За это время он успел развестись и жениться снова. Может быть, она убила его просто потому, что не имела шанса сделать это раньше.

– В твоей теории не хватает связующего звена.

– Зато есть мотив. Если Джулианна Данн убива­ет не ради денег, значит, деньги у нее уже имеются, так как она привыкла к роскошной жизни. Джули­анна унаследовала деньги от своей жертвы в Ва­шингтоне, но не прикоснулась к ним. Я это прове­рила. Значит, у нее был другой доход, который ждал ее десять лет. Знать бы, что это за доход, тогда и Джулианну отыскать было бы проще.

– Если бы я копил деньги на черный день, то помещал бы не слишком крупные суммы на кодиро­ванные счета в банках в США и в других странах. – Рорк запивал пиццу превосходным каберне «Совиньон». – В таком случае, когда нельзя безопасно добраться до одного хранилища, всегда имеются дру­гие.

– Я знаю, что Джулианна предпочитала акции, облигации и тому подобное. Но, заготавливая круп­ные партии ценных бумаг для рынка, вряд ли можно надеяться получить доход, если не прикасаться к ним почти десять лет. Как по-твоему?

– Конечно, нет, если у тебя работает голова. Нужно следить за ситуацией на бирже, котировкой акций, ценой их продажи и покупки и так далее. Или поручить это человеку, которому доверяешь.

– Джулианна не доверяла никому. Поэтому, я думаю, она нашла способ распоряжаться капиталом из тюрьмы. Это означает передвижение вкладов, ко­торое можно проследить.

– Такое возможно, если подкупить нужного че­ловека. С помощью «голубых фишек» ей бы не по­надобилось много времени, чтобы контролировать вклады. Самое большее – несколько часов в неделю.

– Придется нам с Фини поискать, кого она под­мазала.

– Ты планируешь вернуться домой в этом столе­тии? – усмехнулся Рорк. – Для поиска надзирате­ля, которого можно подкупить, нужно не меньше двадцати-тридцати лет.

– Ты слишком скептически настроен. – Ева об­лизала испачканный соусом палец. – Я буду дома к обеду.

– Ты имеешь в виду – завтра? Сделаю пометку на календаре. – Увидев, что она хмурится, Рорк ос­ведомился: – В чем дело?

– Ни в чем. Я просто думаю…

Ева подошла к столу, чтобы взять еще один кусок пиццы, но отказалась от своего намерения. Хо­рошо зная свою жену, Рорк молча ожидал продол­жения.

– Когда я сегодня беседовала с Шелли Петтибоун, она много говорила о своем браке. Похоже, она не переставала любить мужа, хотя он бросил ее ради девицы вдвое моложе и с большими титьками. Но она говорила о нем скорее как о брате, чем как о му­же… По-твоему, с нами тоже так будет – страсть, секс и все прочее со временем потускнеет и увянет?

– Типун тебе на язык!

– Я имею в виду, что супруги не могут все время заниматься любовью в душе. А когда это прекраща­ется, что их объединяет? Неужели они просто стано­вятся двумя людьми, живущими в одном доме?

– Иди сюда.

– Я не нуждаюсь в уверениях, Рорк. – Как час­то бывало, Ева уже жалела, что не держала язык за зубами. – Мне просто пришло в голову, что это хо­тя и печально, но вполне естественно.

– Все равно иди сюда! – Рорк взял Еву за руку, привлек ее к себе и усадил на колени. – Не могу представить себе ситуацию, при которой я бы не хотел тебя. Безумно, до боли внутри. Мне необходи­мо видеть тебя, ощущать твой запах, прикасаться к тебе. И даже если мы доживем до ста двадцати лет, а на это не так много шансов, ты все равно будешь нужна мне.

– О'кей. – Ева убрала прядь волос с его лба.

– Подожди. Помнишь, как я впервые тебя уви­дел – зимой, когда между нами стояла смерть?

– Да, помню.

– Я не признал в тебе копа. Потом это меня огорчало, так как я привык гордиться, что могу по­чуять полицейского в темноте за полмили. Но тогда я увидел перед собой Женщину, хотя и не сразу это понял. С тех пор для меня все изменилось.

Ева помнила, как он обернулся и посмотрел на нее поверх толпы присутствовавших на похоронах. Они не могли отвести глаза друг от друга, словно, кроме них, там никого не было. Этот взгляд потряс ее до глубины души.

– Я смотрел на тебя, дорогая Ева, и видел жен­щину, в которой нуждался так, как никогда не нуж­дался ни в одной живой душе. Единственную жен­щину, с которой хотел бы до конца дней жить, спать и просыпаться. И, кстати, с которой хотел бы соста­риться.

Ева прижалась лбом к его плечу.

– Как тебе всегда удается говорить то, что мне нужно услышать?

– Есть люди, которые проводят вместе всю жизнь не только ради привычки, удобства или боязни перемен, а в первую очередь ради любви. Возможно, любовь имеет разные стадии. Мы прожили вдвоем недостаточно долго, чтобы это знать. Но одно я знаю твердо. Я буду любить тебя до самой смерти.

– Я верю тебе, так как чувствую то же самое. – По щекам Евы вдруг потекли слезы. – Мне бы­ло жаль ту женщину, потому что она потеряла это ощущение, даже не зная, когда и где. – Ева дважды глубоко вздохнула, чтобы избавиться от спазма в горле. – Я потом много думала о ее словах. Мне ка­жется, причина в том, что между ними все было слишком спокойно и гладко.

– Спокойно и гладко? – Рорк сжал ее в объяти­ях. – Ну, тогда волноваться не о чем. С этой супру­жеской проблемой нам никогда не придется сталки­ваться.

ГЛАВА СЕДЬМАЯ

Десятки пассажиров, шаркая ногами, продвига­лись к трапу. Вернее, как казалось Еве, их грузили в шаттл, словно трупы, работники Манхэттенской транспортной службы в красной униформе.

Терминал гудел как улей: шум, похожий на жуж­жание десятков тысяч насекомых, сливался с нераз­борчивыми голосами дикторов, плачем детей и пис­ком мобильных телефонов в мощную какофонию. Еву интересовало, кому пришло в голову спланиро­вать помещение с высоким потолком и белыми сте­нами таким образом, чтобы имевшие несчастье вос­пользоваться им чувствовали себя муравьями внут­ри барабана. Она ощущала запахи скверного кофе, пота, дешевого одеколона и пеленок, срочно нуждавшихся в перемене.

– Как в старые времена, – сказал Фини, когда им удалось протиснуться на два сиденья, словно предназначенных для узких задниц двенадцатилет­них дистрофиков. – Думаю, ты уже давно не поль­зовалась общественным транспортом.

– Сама не помню, сколько времени. – Ева изо всех сил старалась уберечь лицо от столкновения с толпящимися в проходе пассажирами.

Фини достал из кармана пакет с засахаренным миндалем и протянул ей.

– Мы бы сэкономили время, воспользовавшись самолетом Рорка.

Ева взяла орех.

– Думаешь, я поступила глупо, отказавшись от этого?

– Нет, малышка. Просто ты всегда остаешься сама собой. Кроме того, нет худа без добра. В этой давке ощущаешь контакт с обычными людьми.

Когда уже третий кейс ударил Еву по голени, а парень, державший его, втиснулся на соседнее сиде­нье, прижав ее к Фини так тесно, что они преврати­лись в подобие сиамских близнецов, она подумала, что без столь близкого контакта с обычными людь­ми было бы неплохо обойтись.

Шаттл взлетел с гудением и дрожью, от которых желудок Евы сразу провалился куда-то в бездну. Она сидела, закрыв глаза и стиснув зубы, вплоть до приземления. Пассажиры, выбравшись наружу, рас­ходились в разные стороны. Ева и Фини присоеди­нились к группе, направляющейся к восточному по­езду.

– Было не так уж плохо, – заметил Фини.

– Нет, если тебе нравится начинать день с ката­ния на американских горках. Поезд доставит нас почти к самому Докпорту – останется пройти пол­квартала. Фамилия начальника Миллер. Прежде все­го нам придется иметь дело с ним, а уж потом пой­дем по списку. Думаю, лучше разделиться, чтобы сэкономить время, но сначала нужно осмотреться на месте. Потом нам придется ублажать чикагских копов.

– Ты считаешь, что ее следующей остановкой будет Чикаго?

Ева вскочила в вагон и ухватилась за крюк.

– Я не могу влезть ей в голову. Знаю только, что в поступках Джулианны есть логика, пускай извра­щенная. Ведь вернулась же она зачем-то в Нью-Йорк! Может быть, Джулианна идет по следам про­шлых преступлений? Если она хочет что-то нам до­казать, значит, жертвы играют второстепенную роль. Тогда для нее главное – одержать над нами верх. – Ева покачала головой. – В любом случае, следую­щую цель она уже выбрала.

Докпорт напоминал маленький аккуратный го­родок со сторожевыми башнями, решетками и сте­нами под током. Но Ева сомневалась, что его обита­тели в состоянии по достоинству оценить отличные дороги, подстриженные лужайки или пригородную архитектуру. Трудно этого ожидать, если любая по­пытка прогуляться за знаками ограждения чревата электрошоком, отбрасывающим вас назад на доб­рые десять футов.

Женская территория была достаточно обширной и снабжена баскетбольной площадкой, беговой до­рожкой и даже столиками для пикников, выкрашен­ными в ярко-голубой цвет. Стены вокруг имели две­надцать футов в высоту и три в толщину.

Войдя в помещение, Ева отметила, что полы от­полированы до блеска, а коридоры – широкие и просторные. Стеклянные двери были сконструиро­ваны таким образом, чтобы выдержать самодельную взрывчатку или автоматную очередь.

Охрана носила синие костюмы, а другие служа­щие – черные брюки и белые пиджаки. Заключен­ные были облачены в оранжевые костюмы спортив­ного типа с черными инициалами ДРЦ на спине.

У главного входа Еву и Фини снабдили иденти­фикационными жетонами и браслетами и потребо­вали сдать все оружие.

Миллер выглядел щеголевато, несмотря на неле­пый белый пиджак, и буквально излучал гостепри­имство. Улыбаясь, он пожимал им руки, словно вла­делец фешенебельного дома отдыха.

– Спасибо, что согласились уделить нам время, начальник Миллер, – заговорила Ева.

– Директор, – поправил он с добродушной ус­мешкой. – Мы не используем устаревшие термины. Докпортский реабилитационный центр – абсолют­но современное учреждение. Он построен двадцать пять лет назад и начал принимать клиентов в 1980 году. Здесь, в женском отделении, содержится пол­торы тысячи подлежащих реабилитации, а персонал насчитывает шестьсот тридцать человек плюс двад­цать консультантов. Надеюсь, вы присоединитесь к нам за ленчем в столовой. Для посетителей и кон­сультантов, остающихся на ночь, имеются фитнес-центр, тренажеры, кабинеты физиотерапии.

Они прошли через служебное отделение, где люди сновали по коридорам и сидели за столиками, отвечая на телефонные звонки. На некоторых были оранжевые спортивные костюмы.

– Заключенные допускаются сюда? – удивилась Ева.

– Клиенты, – поправил Миллер. – Им реко­мендовано выполнять подходящую для них работу по прошествии половины курса реабилитации. Это помогает им приспособиться к внешнему миру и об­рести цель в жизни после того, когда они нас поки­нут.

– Понятно. Ну, одна из ваших… клиенток поки­нула вас с вполне определенной целью. Ее любимая работа – убивать людей. Нам нужно побеседовать с вами о Джулианне Данн, мистер Миллер.

– Да. – Он сложил ладони, словно проповед­ник, призывающий паству к молитве. – Я очень рас­строился, узнав, что вы подозреваете, будто она за­мешана в убийстве.

– Я не подозреваю, что Джулианна Данн в чем-то замешана. Я знаю, что она убийца. Такая же, ка­кой была, попав сюда.

– Прошу прощения, лейтенант, но, судя по вашему тону, вы не верите в основополагающие прин­ципы реабилитации.

– Я верю в наказание, благодаря которому неко­торые преступники изменяются настолько, что пе­рестают быть преступниками. Но есть такие, кото­рые не могут или не желают меняться. Им нравится то, чем они занимались, и не терпится вернуться к этому. Джулианна как раз из таких.

– Она была образцовым клиентом, – чопорно произнес Миллер.

– Не сомневаюсь. И держу пари, она тоже обра­тилась с просьбой о работе по истечении половины срока. Где она работала?

Миллер втянул в себя воздух через нос. Его раду­шие заметно поубавилось.

– Джулианна Данн работала в координацион­ном центре для посетителей.

– С доступом к компьютерам? – спросил Фини.

– Разумеется. У наших компьютеров надежная система безопасности. Клиентам не разрешена не­контролируемая связь. Непосредственная началь­ница Джулианны, Джорджия Фостер, давала ей са­мую высокую оценку.

Ева и Фини обменялись многозначительным взглядом.

– Покажите мне дорогу в этот центр, – попро­сил Фини. – Я поговорю с Джорджией Фостер.

– А я бы хотела побеседовать с заключенными по этому списку. – Ева достала из кармана лист бу­маги. – Прошу прощения, с клиентами, – попра­вилась она, не удержавшись от усмешки.

– Я это устрою. – Миллер снова засопел, и Ева усомнилась, что приглашение на ленч все еще в силе.

Ева беседовала с заключенными в комнате для приема посетителей, снабженной шестью стульями, диваном с ярким рисунком, телевизором и музыкальным центром. На стенах висели натюрморты, и только табличка на двери, призывающая клиентов и их гостей вести себя пристойно, напоминала о том, что вы находитесь в тюрьме.

Ева поняла, что относится к категории гостей.

В комнате не было двухстороннего зеркала, но Ева заметила в углах четыре камеры слежения. Вход­ная дверь была стеклянной, но снабженной защит­ным экраном. Ева не стала его включать.

Широкоплечая надзирательница, выглядевшая так, словно ей хватало здравого смысла не думать о заключенных, как о клиентах, привела первой Ма­рию Санчес – соседку Джулианны по камере. Это была коренастая латиноамериканка с копной черных курчавых волос, завязанных на затылке в хвос­тик. Татуировка в виде зигзага молнии, судя по все­му, была сделана, чтобы скрыть шрам с правой сто­роны рта.

Она вошла, небрежно покачивая бедрами, села на стул и начала барабанить пальцами по столу. Ева заметила браслеты с датчиками на ее запястьях и ло­дыжках. Хотя Миллер явно не блистал умом, но был не настолько глуп, чтобы рисковать, имея дело с крутыми личностями вроде Марии Санчес.

По знаку Евы надзирательница заняла место с другой стороны двери.

– Есть курево? – осведомилась Санчес хрипло­ватым, но довольно мелодичным голосом.

– Нет.

– Черт! Отрываете меня от игры и даже не може­те угостить сигаретой!

– Прошу прощения, что оторвала вас от тенни­са, Санчес.

– Какой, к черту, теннис? Я играю в баскетбол! – Она отодвинулась назад и заглянула под стол. – Ноги у вас длинные, но со мной вам не тягаться.

– Как-нибудь мы найдем время, чтобы сыграть, но сейчас я здесь по поводу Джулианны Данн. Пос­ледние три года вы делили с ней камеру…

– Здесь не употребляют слово «камера», – ух­мыльнулась Санчес. – Они называют их «личными помещениями». Личные – как бы не так! Миллер – придурок!

В этом Ева была полностью с ней согласна.

– О чем вы говорили с Данн, находясь в личном помещении?

– Я не стучу копам! Не дождетесь! – Она подня­ла средний палец в непристойном жесте.

– В вашем сельском клубе имеется салон красо­ты – могли бы сделать маникюр, – спокойно заме­тила Ева. – Неужели вам с Данн было не о чем разговаривать?

– О чем с ней можно было говорить?! Эта сука считала себя умнее всех!

– Мне она нравится не больше, чем вам. Может быть, начнем с этого?

– Копы мне нравятся еще меньше! Ходят слухи, что Джулианна прикончила какого-то богатого уб­людка в Нью-Йорке. Ну а мне-то что до этого?

– Она на свободе, а вы нет. Разве этого не доста­точно?

Санчес разглядывала свои ногти, как будто в са­мом деле подумывала о маникюре.

– Мне наплевать, где она, а вам, похоже, нет.

– По-видимому, вы тоже считаете ее очень ум­ной. А между тем копы уже однажды отправили ее за решетку. И я, кстати, принимала в этом участие.

Уголки рта Санчес дрогнули в усмешке.

– Однако вы не удержали ее здесь.

– Это не моя работа. – Ева откинулась на спин­ку стула. – Вам ведь предстоит пробыть тут еще лет десять, учитывая вашу любовь вонзать острые предметы в чувствительные места других людей?

– Я не делала ничего такого, что другие не пыта­лись сделать со мной! Женщине приходится защи­щать себя в этом проклятом мире.

– Может быть, но вы, похоже, не хотите поды­шать воздухом в этом проклятом мире хотя бы чуть подольше, судя по вашим здешним характеристи­кам. Вам явно не грозит досрочное освобождение за хорошее поведение.

– Чего ради мне стараться? Здесь можно делать что угодно – хоть стоять на голове и почесывать задницу.

– А удовлетворение ваших сексуальных потреб­ностей здесь обеспечивают? Глаза Санчес блеснули.

– Кое-как обеспечивают. Это часть реабилита­ционного процесса. Нужно держать машинку в по­рядке, верно?

– Учитывая вашу склонность к насилию, сомне­ваюсь, что вас может удовлетворить вакуумная труб­ка. Я бы могла предложить вам настоящее теплое тело для романтической ночи – в обмен кое на что.

– Сами, что ли, будете трахаться со мной?

– Нет, но я пришлю вам лицензированного про­фессионала, если вы сообщите мне полезные сведе­ния. О том, с кем Данн разговаривала, кого исполь­зовала. Что вам известно?

– Мне нужен большой красивый парень, у кото­рого член не упадет, пока я не кончу.

– Сообщите, что знаете о Джулианне Данн, и я обеспечу вас профессионалом, а остальное зависит от вас.

Столкнувшись с дилеммой – насолить копу или получить настоящий секс, – Санчес выбрала пос­леднее.

– Эта сучка была себе на уме. Обращалась к над­зирательницам, как к учителям из воскресной шко­лы: «Да, мэм. Благодарю вас, мэм…» Прямо слушать было тошно! А они все это проглатывали и давали ей дополнительные привилегии. У нее водились денежки – вот она и подмазывала кого надо, платила лесбиянкам, чтобы они с ней трахались. Свободное время она проводила в библиотеке или спортзале. Лупи была при ней собачонкой – не для секса, а для других услуг.

– Кто такая Лупи?

– Лоис Луп, наркоманка, принимает «фанк». Схлопотала двадцатку за то, что прикончила свое­го старика. Ее камера была напротив нашей. Я слы­шала иногда, как они с Джулианной переговарива­лись. – Санчес пожала плечами. – Она обещала хорошо пристроить Лупи, когда выйдет на свободу, – хвасталась, что у нее много денег и классное жилье. Кажется, в Техасе.

– Данн собиралась вернуться в Техас?

– Она говорила, что у нее неоконченное дельце в Далласе.

Ева послала за Лоис Луп.

Описание, данное Санчес, могло бы ей не пона­добиться. Бесцветные волосы, поблекшая кожа и ро­зовые, как у кролика, глаза были характерными для употребляющих «фанк». Этот наркотик не только действовал на мозг, но и уничтожал пигменты. Де­токсикация могла избавить наркомана от вредной привычки, но не восстанавливала краски.

Впрочем, Еве было достаточно одного взгляда на зрачки размером с булавочную головку, чтобы по­нять: в данном случае детоксикация успеха не имела.

– Садитесь, Лупи.

– Я вас не знаю.

– Все равно садитесь.

Она подошла к столу, двигаясь, как автомат. «Где бы Лупи ни доставала наркотик, – подумала Ева, – она какое-то время его не употребляла».

– У вас ломка, Лупи? Давно сидите без «фанка»?

Лупи облизнула белые губы.

– Я получаю ежедневно синтетический препа­рат как часть детоксикации. Это законно.

– Да, знаю. – Ева наклонилась вперед. – Джулианна давала вам деньги, чтобы вы могли добывать здесь настоящий «фанк»?

– Джулианна моя подруга. Вы ее знаете?

– Знала давно.

– Она вышла на свободу.

– Да. Вы поддерживаете связь?

– Когда увидите Джулианну, скажите ей, что ее письма, должно быть, крадут, так как я не получила ни одного, а она обещала писать. Нам разрешают получать письма.

– А откуда Джулианна должна была писать вам?

– Она собиралась сообщить в письме, где нахо­дится, чтобы я поехала к ней, когда освобожусь. – Лупи говорила, улыбаясь, но при этом все лицо ее подергивалось.

– Скажите, куда она отправилась, и я разыщу ее и сообщу ей о письмах.

– Она может быть где угодно. Это большой сек­рет.

– А вы когда-нибудь бывали в Нью-Йорке?

Пустые глаза расширились.

– Так она вам рассказала?

– Конечно. Но Нью-Йорк велик. Мне будет трудно найти ее, не имея адреса.

– Я не знаю адреса. Джулианна обещала навес­тить меня, когда вернется в Чикаго.

– А когда она собирается вернуться?

– Когда-нибудь. А потом меня выпустят, и мы пойдем с ней по магазинам – в Нью-Йорке, Чика­го, Лос-Анджелесе, Далласе и Денвере. – Она произ­носила названия городов, как ребенок – считалку.

– Джулианна упоминала людей, которых соби­ралась повидать? Старых или новых друзей? Она на­зывала какие-нибудь имена, Лупи?

– Старых знакомых забываешь… Вы знаете цве­точного человека?

– Возможно.

– Джулианна много мне про него читала. Он живет в Нью-Йорке, в большом дворце. У него зеле­ные пальцы, откуда растут цветы. Она собиралась его навестить.

«Петтибоун, – подумала Ева. – Первая удача!»

– А кого еще она собиралась навестить?

– Овцевода, ковбоя, щеголя из Далласа… У нее много друзей.

– А где вы были, когда она читала вам о цветоч­ном человеке?

– Это секрет, – прошептала Лупи.

– Мне можно рассказать. Джулианна позволила бы вам это сделать, чтобы я могла найти ее и сооб­щить ей о письмах.

– И о «фанке», – шепотом добавила Лупи. – Она обещала достать мне «фанк».

– Хорошо, но сначала ответьте мне.

– О'кей. У нее в камере был маленький компью­тер, который помещается на ладони. Она много с ним работала.

– Не сомневаюсь.

– Джулианна прислала вас ко мне? Она переда­ла вам «фанк»? У меня он почти кончился.

– Я попробую вам помочь.

Ева посмотрела на нее. Судорожно подергиваю­щиеся мышцы, мертвенно-бледная кожа… «И это называется реабилитация, – подумала она. – Матерь Божья!»

К тому времени, когда Ева снова встретилась с Фини, она вся кипела от негодования. Каждый раз­говор добавлял все новые штрихи к образу Джулианны Данн – убийцы-рецидивистки, с легкостью преодолевающей все препоны системы реабилита­ции при помощи лести, хитрости, подкупа персона­ла и других заключенных.

– Как будто это ее замок, а все остальные – слу­ги! – возмущалась Ева. – Она не могла только од­ного: выйти на свободу, зато здесь добивалась всего, что ей нужно. А этот ее гребаный мини-компьютер? Один бог знает, что она получала или посылала че­рез него!

– Свою начальницу Данн наверняка обвела во­круг пальца, – добавил Фини. – Ручаюсь, что она свободно пользовалась многими средствами связи в этом комплексе.

– У нас есть ордер на обследование компьютеров – может, тебе удастся проследить ее послания по электронной почте?

– Я уже временно конфисковал один. Возмож­но, мы плюем против ветра, но нужно проверить всю аппаратуру – вдруг она хоть где-то наследила? Я говорил с ее психоаналитиком – прошу проще­ния, «консультантом по эмоциональным проблемам». – Произнося это определение, Фини скривил губы, как будто жевал лимон. – Получил полную порцию историй о детских психологических травмах, приведших к «неконтролируемым вспышкам эмо­ций» – неплохой термин для замены слова «убийст­во», верно? Еще услышал о глубоком раскаянии и тому подобном. Все это должно иллюстрировать, что Данн успешно прошла процесс реабилитации и была готова стать полезным членом общества.

– Держу пари, что мы услышим ту же песню от чиновника, санкционировавшего досрочное ос­вобождение. Мы повидаем его, а потом наведем справки в чикагской полиции. – Ева тяжело вздох­нула. – Наверное, со мной что-то не так, Фини. Я смотрю на это заведение – и вижу большую кучу дерьма, вываленного на налогоплательщиков.

– В таком случае, со мной тоже что-то не так.

– Но ведь люди могут меняться к лучшему! Я знаю случаи, когда закоренелые преступники ис­правлялись. Тюрьма не должна быть простым скла­дом…

– Но она не должна быть и санаторием. Пошли отсюда. От этого места у меня мурашки по коже бе­гают.

Отто Шульц, ведавший вопросами досрочного освобождения, был тучным мужчиной с торчащими зубами, который компенсировал недостаток волос замысловатой прической с пробором, начинающим­ся у левого уха.

Ева понимала, что жалованье правительственно­го чиновника отнюдь не впечатляет своими разме­рами, но чтобы так себя запустить – это надо было постараться.

Шульц не проявил восторга при виде посетите­лей, сослался на страшную занятость и попытался отделаться от них, пообещав прислать копии всех ра­портов и заключений, касающихся Джулианны Данн.

Еву бы это удовлетворило, если бы не потная физиономия Шульца, свидетельствующая о том, что он нервничает.

– Вы способствовали ее досрочному освобождению, и первое, что она сделала, выйдя отсюда, совершила очередное убийство. Очевидно, это не дает вам покоя?

– Слушайте! – Он вытер платком отечное ли­цо. – Я следовал правилам. У нее были отличные показатели, она выполняла все предписания… В кон­це концов, я отвечаю за досрочное освобождение, а не предсказываю будущее!

– Мне всегда казалось, что главное для чинов­ника на вашей должности – иметь хорошее чутье и уметь безошибочно распознавать фальшь. Как по-твоему, Фини?

– Когда работаешь каждый день с преступника­ми и слушаешь их вранье, поневоле приобретаешь опыт, – согласился Фини.

– Она прошла все тесты… – снова начал Шульц.

– Это мы уже слышали. Где она вам дала, Отто? – любезно осведомилась Ева. – Прямо здесь, в кабинете, или поехала с вами домой?

– Вы не имеете права обвинять меня в сексуаль­ной связи с клиентом!

– С клиентом? Черт возьми, эти политкоррект­ные термины выводят меня из себя! Я не обвиняю вас, Отто. – Ева наклонилась вперед. – Я знаю, что вы ее трахали, но меня это не интересует, и я не со­бираюсь докладывать об этом вашему начальству. Джулианна Данн – та еще штучка, и обвести вас во­круг пальца было для нее детской игрой. Просто про­шу вас впредь быть осмотрительнее. И радуйтесь, что она хотела от вас только помощи в выходе на свободу, а не наметила в качестве жертвы.

– Она прошла все тесты, – повторил Шульц дрожащим голосом. – Ее характеристика была без­упречной. Не один я ей поверил, так что не сваливай­те все на меня! К нам в отдел каждый день поступа­ют всякие отбросы, и если они не нарушают правил досрочного освобождения, мы по закону должны возвращать их в общество. А Джулианна не была от­бросом! Она… другая.

– Это точно. – Ева с отвращением поднялась. – Она другая.

В столовой, переполненной копами, скверно пахло подгоревшей пищей. За столиком напротив Евы и Фини сидели лейтенант Фрэнк Бойл и капи­тан Роберт Спиндлер из чикагского отделения де­партамента, жуя сандвичи с индейкой размером с Гавайи.

– Джулианна Данн… – Спиндлер стряхнул крошку с нижней губы. – Лицо ангела, а душа аку­лы. Самая гнусная и хладнокровная сука, каких я когда-либо встречал.

– Ты забываешь мою первую жену, – усмехнул­ся Бойл. – Я очень рад вас видеть, ребята. Трудно поверить, что мы сидим здесь вчетвером спустя почти десять лет.

Ева улыбнулась ему, хотя на самом деле ей было грустно. Неподвижные глаза на веселой ирландской физиономии Бойла производили жутковатое впе­чатление. Одутловатые щеки и вялый обмякший рот казались Еве признаками злоупотребления алкого­лем.

– Мы прозондировали почву, – продолжал Спиндлер, – сообщили в СМИ, проверили ее старые контакты, но пока ничего не обнаружили. – Он был по-военному подтянут и аккуратен, а в его поведе­нии ощущалась властность. – Я, между прочим, ходил на слушания по ее досрочному освобожде­нию. Решил постараться, чтобы ей отказали, принес все документы, но ничего не добился. Она сидела там в позе истинной леди, опустив глаза, полные слез. Если бы я не знал ее так хорошо, то и сам мог бы на это купиться.

– А ты знаешь что-нибудь о Лоис Луп – нарко­манке, употребляющей «фанк»?

– Имя вроде бы незнакомое, – отозвался Спиндлер.

– Она была девочкой на побегушках у Джулианны. У нее начиналась ломка, когда я с ней беседова­ла, и мне удалось вытянуть из нее кое-что. Но, воз­можно, она знает больше. Может быть, вы с ней поработаете? Луп сказала мне, что Джулианна соби­ралась в Нью-Йорк повидать «цветочного челове­ка» – это наверняка Петтибоун. Еще она упоминала какого-то «овцевода». Можете вспомнить кого-ни­будь, соответствующего стандартам жертв Джулианны, чья фамилия включала бы слово «овца»?

Бойл и Спиндлер покачали головами.

– Но мы этим займемся, – пообещал Спиндлер.

– Луп назвала еще «ковбоя» и «далласского ще­голя».

– Похоже, она собирается в Техас нанести визит отчиму. – Бойл откусил солидный кусок сандви­ча. – Если только Даллас – это не ты, и Джулианна не нацелилась на твоего щеголя.

Ева ощутила спазм в желудке.

– Да, это приходило мне в голову. Мы уведомим полицейский департамент Далласа, а о своем щего­ле я сама в состоянии позаботиться. Лупи еще при­помнила Лос-Анджелес и Денвер. Держу пари, что, если бы у нее в голове было почище, она бы вспом­нила куда больше.

– Ладно, я с ней поработаю. – Бойл посмотрел на Спиндлера. – Если только не возражает капитан.

– Ему нравится напоминать мне о моих нашив­ках, – усмехнулся Спиндлер. – В общем, что мо­жем, сделаем, ребята. Охотно посмотрел бы, как вы прищучите Джулианну в Нью-Йорке, но будь я про­клят, если хочу, чтобы она снова попала в Докпорт.

Ева вернулась в Нью-Йорк к пяти и решила по­ехать домой вместо управления. Лучше поработать там и убедиться в безопасности Рорка.

Она напомнила себе, что Рорк не соответствует профилю жертв Джулианны. Он слишком молод и не был разведен. Однако у него имелась жена, кото­рая сыграла немалую роль в отправке Джулианны в Докпорт.

Ева уже почти добралась домой, когда внезапно передумала и поехала к доктору Мире.

Она припарковала машину, не доезжая полквар­тала, и направилась пешком к старому кирпичному дому. У входа в светло-голубых горшках росли белые и розовые цветы. Какая-то женщина прогулива­ла собаку с длинной золотистой шерстью, ошейник был украшен красным бантом. Собака дружелюбно тявкнула на Еву и степенно зашагала рядом с хозяй­кой. Трое мальчишек выбежали на тротуар, вопя как сумасшедшие. Вскочив на флюоресцентные доски, они помчались по тротуару, словно ракеты. Мужчи­на в деловом костюме, прижимающий к уху мобиль­ный телефон, успел увернуться, но не стал ругаться и грозить кулаком им вслед, а только усмехнулся, продолжая разговор.

«Еще одна сторона Нью-Йорка», – подумала Ева. Обитающие в этом квартале представители среднего класса наверняка знали друг друга по име­нам, собирались на коктейли, водили вместе детей на прогулку в парк и останавливались поболтать у дверей.

Именно такое окружение подходило доктору Шарлотте Мире.

Подойдя к двери, Ева нажала кнопку звонка и тут же раскаялась. Стоит ли врываться к Мире до­мой? Она уже шагнула назад, когда дверь открылась.

Ева сразу узнала мужа Миры, хотя они виделись нечасто. Он был высокий, долговязый и походил на симпатичное пугало в мешковатом, неправильно за­стегнутом кардигане и мятых брюках. Пряди седею­щих волос свисали на длинное лицо, на котором за­печатлелись одновременно ученость и простодушие. В руке он держал трубку.

При виде Евы он улыбнулся, а его глаза цвета зимней травы приняли озадаченное выражение.

– Здравствуйте. Как поживаете?

– Превосходно. Извините за беспокойство, мис­тер Мира. Я только хотела…

– Вы Ева! – Его лицо прояснилось. – Я узнал ваш голос. Входите, пожалуйста.

– Вообще-то я…

Но он схватил ее за руку и потащил в дом:

– Забыл, что вы должны прийти. Ничего не в со­стоянии запомнить. – Он обернулся и крикнул: – Чарли, твоя Ева пришла!

Ева была поражена, что всегда такую строгую и элегантную Миру могут именовать Чарли.

– Входите и садитесь. Я принесу что-нибудь вы­пить. У меня вечно мысли путаются – это доводит Чарли до белого каления. Ха-ха!

– Я вам помешала. Лучше я повидаю доктора Миру завтра.

– Ага, вот и вино! Я был уверен, что купил его. Напомните мне, у нас будет званый обед?

Он смотрел на нее, смущенно улыбаясь, и Ева не могла не улыбнуться в ответ. До сих пор ей казалось, что такие рассеянные ученые мужи существуют только в старых добрых книжках.

– Нет-нет, вы вовсе меня не ждали.

– Значит, это приятный сюрприз.

ГЛАВА ВОСЬМАЯ

Прежде чем она успела ответить, вбежала Мира, и Ева испытала очередной шок при виде своей всег­да элегантной приятельницы в свободно болтаю­щейся белой тенниске и черных брюках в обтяжку. Ногти на босых ногах были покрыты розовым ла­ком.

– Кто там пришел, Деннис?.. А, это вы, Ева!

– Простите за вторжение. Я просто ехала домой и решила… Конечно, мне не следовало беспокоить вас дома. Утром я позвоню вам в офис.

Мире нечасто приходилось видеть Еву смущен­ной.

– Вы никого не побеспокоили. У нас есть вино, Деннис?

– Что-что? – Он выглядел озадаченным, но по­том осознал, что держит в руке бутылку. – Ах да, вино! Конечно, есть. Сейчас принесу еще один бо­кал.

– Не нужно. Пожалуйста, не беспокойтесь, я сейчас уйду.

– Не говорите глупости. – Мира улыбнулась ей. – Сядьте. Если вы на службе, мы можем предло­жить вам что-нибудь менее крепкое.

– Нет, рабочий день уже кончился, но…

– Вот и отлично.

Подойдя к мужу, Мира поправила ему пуговицы на кардигане. Этот интимный жест заставил Еву по­чувствовать себя незваной гостьей куда сильнее, чем если бы они обменялись поцелуем. Мира взяла в серванте бокал и, положив руку на плечо Евы, заставила ее сесть.

– Как прошел отпуск? – спросила она.

– Очень хорошо.

– Вы выглядите отдохнувшей.

– Еще бы. Все это время я била баклуши.

– Вам это на пользу – и Рорку тоже. Надеюсь, с ним все в порядке?

– Да, все о'кей.

Мира, потягивая вино, кивнула в сторону мужа:

– Я часто обсуждаю дела с Деннисом, но, если хотите, можем поговорить наверху, в моем кабинете.

– Нет, я не хочу отнимать у вас свободное вре­мя. Я не имела никакого права являться по служеб­ным делам в вашу гостиную. К тому же вы наверня­ка еще не успели ознакомиться с данными.

– Успела.

– Тогда что вы… – Ева оборвала фразу. – Я по­звоню вам утром в восемь и договорюсь о встрече.

– Расслабьтесь, Ева. Мы можем поговорить обо всем сейчас. Вы бы не пришли сюда, если бы это не было важно. И я очень рада, что вы сочли вполне удобным так поступить. Еще не так давно вам это и в голову бы не пришло.

– Я всегда уважала ваши способности, доктор Мира, и ни к кому бы не обратилась, кроме вас.

– Уважение и дружба – разные вещи. Вы здесь по поводу Джулианны Данн?

– Зло может принимать любые формы, – заго­ворил вдруг Деннис Мира, ни к кому конкретно не обращаясь. – Зачастую весьма соблазнительные. – Он устремил на Еву взгляд, ставший внезапно пыт­ливым и сосредоточенным. – Вы верите в зло?

– Да.

– Это хорошо. Зло нельзя остановить, не веря в него.

– Деннис умеет сводить проблему к элементар­ному уровню. Мне это очень помогает. – Мира сно­ва глотнула вина и поставила бокал на круглый сто­лик. – Джулианна Данн была тщательно обследова­на и протестирована до и во время процесса. Все эксперты сошлись на том, что подсудимая страдает от сексуальной травмы, нанесенной членом семьи, которая сказалась на ее психике, и наказывала других мужчин, будучи не в состоянии наказать того, кто причинил ей вред. – Мира поудобнее устрои­лась в кресле. – Учитывая холодный расчет, с кото­рым совершались убийства, и извлеченную из них прибыль, защита не смогла добиться помещения в психиатрический центр и убедить присяжных, что подсудимая не подлежит ответственности вследствие психической неполноценности. Но им удалось избавить клиентку от пожизненного срока. По мое­му же мнению, эксперты были некорректны в своих оценках и выводах. Действия Джулианны Данн не были обусловлены психической неполноценностью в юридическом смысле. Но надо отдать ей долж­ное – она безупречно вела свою игру: ее реакции, жесты, тон были абсолютно верными. Кстати, в этом была ее ошибка, которую проглядели те, кто с ней работал. Такое совершенство могло быть только следствием точного расчета. Она лгунья, но превосходная.

– Мне тоже с самого начала показалось, что Джулианну не насиловали в подростковом возрас­те. – Ева наклонилась вперед. – Она не страдает манией преследования. В ней нет ни боли, ни стра­ха, ни ярости.

Мира на мгновение накрыла своей ладонью руку Евы. Она знала, что они не могут говорить о детстве Евы в присутствии Денниса.

– Вы правы. Я считаю – хотя для полной уве­ренности мне нужно протестировать ее лично, – что сексуальная связь возникла по обоюдному со­гласию. Для Джулианны секс – оружие, а мужчи­на – враг. Едва ли она наслаждается сексом – это всего лишь работа, средство достижения цели. А то, что ее тело приносит наслаждение мужчинам, вызы­вает одновременно гордость и отвращение.

– Почему она тогда не переключилась на жен­щин?

– Джулианна питает к ним большее уважение, и не исключено, что у нее были сексуальные контакты с женщинами. Но, опять же, секс сам по себе ей не­интересен. Для нее удовольствие – причинять боль и унижение, побеждать и получать прибыль.

– Если позволите. – Деннис поднял руку, чтобы привлечь внимание Евы. Он сидел так тихо, что она почти забыла о нем. – Мужчины для нее жертвы, а не противники. Ей нужны жертвы, чтобы обогащаться и преуспевать.

– Джулианна прилагает усилия, чтобы привлечь их, – согласилась Ева. – Так же, как привлекают дичь. Она надевает на себя новую личину, как мы с вами – новый костюм. Добычей ее являются пожи­лые мужчины, неудовлетворенные своими женами или просто уставшие от них и от своей семьи. Их легче всего привлечь и одурачить.

– Мужчине в определенном возрасте льстит ро­мантическая привязанность более молодой и краси­вой женщины, – заметила Мира. – У каждого пола есть свои слабые места.

– Джулианна практиковалась на своем отчи­ме, – продолжала Ева. – Набиралась опыта. Он от­казался быть свидетелем на процессе; обвинению не удалось вызвать его и поставить лицом к лицу с при­сяжными. На самом деле именно защите следовало бы использовать его в качестве козыря. Взрослый человек соблазнил бедную беспомощную девочку. Она относилась к нему, как к отцу, а он воспользо­вался ее невинностью. Если кто-то должен нести от­ветственность за убийства, так это он.

– Джулианна не могла допустить, чтобы он да­вал показания под присягой, – сказала Мира. – В этом она упорствовала до конца. Вы хотите сами с ним побеседовать?

– Разумеется. Но он в Техасе – в Далласе.

– Да, знаю. Я читала данные. – Мира внима­тельно посмотрела на нее. – Вы сможете поехать туда?

«Не „поедете“, а „сможете поехать“, – отметила про себя Ева.

– Не знаю, – медленно произнесла она.

Мира коснулась руки мужа.

– Деннис, – сказала она, и он тут же поднялся.

– Прошу извинения у леди, но у меня дела. Ты была права насчет нее, Чарли. – Наклонившись, он коснулся губами макушки Миры и провел длинны­ми узкими пальцами по ее блестящим каштановым волосам. – Впрочем, ты всегда права. Было прият­но поговорить с вами, Ева.

– Вам не стоило отсылать его, – заметила Ева, когда Деннис вышел из комнаты. – Ведь речь идет не обо мне.

– Посмотрите на меня, Ева. – Поставив бокал, Мира взяла Еву за руки. – Если вы не готовы вер­нуться в Даллас, пошлите за ним. Пусть он приедет сюда.

– У меня нет ни повода, ни полномочий вызы­вать Джейка Паркера в Нью-Йорк.

– Тогда свяжитесь с ним по телефону.

– Вы прекрасно понимаете, что, если я хочу ус­лышать правду о Джулианне и о том, как все про­изошло, я должна встретиться с ним лицом к лицу. Паркер едва ли захочет приехать сюда. Кроме того, судя по полученным сегодня данным, он может ока­заться следующей жертвой. Я должна ехать, хотя не знаю, смогу ли с этим справиться.

– Я поеду с вами.

Ева молча уставилась на нее. Потом вдруг почув­ствовала слезы на глазах, встала и отвернулась.

– Я могу и хочу помочь вам, Ева. Долгое время вы не позволяли мне приблизиться, отталкивали меня. Но сейчас все изменилось.

– Я отталкивала вас, потому что боялась до смерти! А люди, внушающие мне страх, выводят ме­ня из себя.

– Рада, что вы больше меня не боитесь.

– Иногда боюсь. – Ева провела по щекам тыль­ной стороной ладони и повернулась к Мире. – Я еще не готова принять мое прошлое. Оно возвращается по кусочкам, которых становится все больше и боль­ше, но я не знаю, что произойдет, когда картина восстановится полностью. Когда я буду готова, то приду к вам. О'кей?

– Да.

Ева глубоко вздохнула:

– Как я сказала, сейчас речь не обо мне. Мы с Фини сегодня ездили в Докпорт… – Ева снова села и рассказала Мире о поездке.

– Значит, вы думаете, что Джулианна может на­целиться на Рорка? Как бы я хотела сказать, что ваш инстинкт вас подводит!

Ева ощутила спазм в горле.

– Но я в этом совсем не уверена. Рорк не соот­ветствует профилю ее жертв. Почему она должна на него нацелиться?

– Потому, что он принадлежит вам. Деннис был абсолютно прав, говоря, что мужчины не являются противниками Джулианны. Ее противники, компа­ньоны, орудия, соперники – женщины. За время пребывания в женском исправительном учреждении чувства Джулианны к представительницам своего пола обострились и скорректировались. Из поли­цейских, добившихся ее ареста, только вы были женщиной. Только с вами она хотела побеседовать с глазу на глаз. Вы одержали над ней верх, и это про­извело на нее неизгладимое впечатление. Джулиан­на пыталась добиться вашего уважения, но вы отказали ей в этом. Напрашивается вывод, что она жаж­дет реванша – не только потому, что вы отправили ее за решетку, но и потому, что отвергли ее попытки.

– Пожалуй, вы правы. – Ева тяжело вздохну­ла. – Это объясняет, почему Джулианна выбрала Нью-Йорк. Она вообще отклонилась от привычной схемы и больше не стремится к интимной связи или браку с жертвой, не пытается ее соблазнить. Но если она нацелилась на Рорка, то постарается добраться до него любым способом. – Ева сунула руки в карма­ны и стала мерить шагами комнату. – Черт возьми, вы прекрасно знаете, что сейчас произойдет! Я пое­ду домой, расскажу все Рорку, потребую, чтобы он усилил охрану, и предложу помощь полиции. Он заупрямится и скажет, что сам способен себя защи­тить. Потом мы поссоримся. – Она снова вздохну­ла. – У нас уже давно не было ссор. Очевидно, пора начинать.

– Если вы боитесь за Рорка, то должны его предупредить.

– Я прекрасно знаю, что он действительно может защитить себя. Но это не заставит меня пере­стать о нем беспокоиться!

– Не сомневаюсь, что Рорк испытывает те же чувства каждый раз, когда вы выходите из дома с оружием. Даже если вы поссоритесь, то потом все равно найдете способ это уладить. Что поделаешь? Брак есть брак.

– Вы поправили ему пуговицы… – неожиданно пробормотала Ева.

– Что-что?

Поняв, что размышляла вслух, Ева остановилась и покраснела.

– Ничего.

– Пуговицы? А-а, кардиган Денниса! – Мира засмеялась. – Он никогда не обращает внимания на свою одежду, да и на мою тоже. Меня все еще раз­дражает, когда я надеваю что-нибудь новое, а Ден­нис этого не замечает.

Ева улыбнулась:

– Мне он нравится.

– Мне тоже.

– Ладно, не буду вас задерживать. Поблагодари­те Денниса за вино, и спасибо за то, что уделили мне время.

– Вы всегда желанная гостья. – Мира встала, чтобы проводить Еву.

– Доктор Мира…

– Да?

– Что имел в виду ваш муж, говоря, что вы были правы насчет меня?

– Деннис мог иметь в виду очень многое, но в данном случае, я думаю, он согласился с тем, что вы умная, отважная и отнюдь не простая личность. Ну вот, теперь я вас смутила! – Мира коснулась губами щеки Евы. – Идите домой и начинайте ссориться с Рорком.

Еве не хотелось ссориться. Она надеялась, что Рорк пойдет ей навстречу хотя бы для разнообразия, но, так как шансы на это равнялись нулю, по пути домой она обдумывала, как лучше перейти к делу.

Однако, войдя в дом, Ева поняла, что вернулась в разгар вечеринки.

Услышав музыку, громкие голоса и смех, она сразу же ощутила пульсацию в висках. Даже хихика­нье ее любимой подруги Мевис не остановило при­ступ мигрени при мысли о перспективе общения с гостями.

Ева представила себе, как крадется наверх, слов­но вор, и прячется в темной комнате за запертой две­рью. «Отважная! – подумала она. – Как бы не так!»

Стоило ей сделать осторожный шаг к лестнице, как в прихожую бесшумно скользнул Соммерсет.

– У вас гости, лейтенант.

– По-вашему, я глухая?

– Возможно, у вас нелады со слухом, так как вы двигались в противоположном направлении от гос­тиной.

– Может быть, я просто хотела подняться наверх и переодеться!

При виде усмешки на мертвенно-бледной физио­номии дворецкого она поняла, что этот аргумент не выдерживает критики, выругалась сквозь зубы и на­правилась в гостиную.

– Вот она! – Мевис, словно ураган, ринулась к ней. Сегодня ее волосы имели серебристый оттенок, напоминающий лунное сияние, который эффектно оттеняли пурпурные цветы, расположенные во всех стратегически важных точках тела. Она радостно об­няла Еву, подпрыгивая на четырехдюймовых каблу­ках серебряных туфелек.

– Мы с Леонардо решили развлечься в «Даун энд дерти» и заглянули к вам, чтобы предложить присоединиться. И только посмотри, кого мы здесь обнаружили! – Мевис с улыбкой повернулась к Фиби и Сэму. – Я позвонила Пибоди – они с Макнабом будут ждать нас там. Рорк сказал, что ты мо­жешь задержаться, но ты пришла…

– Я пришла, но у меня полно работы, Мевис.

– Ничего, можешь сделать перерыв на пару ча­сов. – Она потащила Еву в комнату. – Начнем с «Зингера»! Леонардо, куколка, куда я поставила мой «Зингер»?

Возлюбленный Мевис ростом в шесть с полови­ной футов меньше всего походил на куколку. Его обнаженную грудь пересекали крест-накрест поло­сы красного атласа, а брюки из мерцающей ткани ниспадали свободными складками на ярко-красные сандалии. Крошечные рубины в углу левого глаза блеснули, когда он с улыбкой протянул Мевис ее бокал.

– Рад вас видеть, Даллас. – Наклонившись, Ле­онардо чмокнул Еву в щеку. – Если хотите, приго­товлю вам свежий «Зингер».

– Спасибо, но я пас. – Ева с признательностью посмотрела на Рорка, приглушившего музыку. – Прости, что я задержалась. Пришлось кое-куда за­ехать по пути домой.

– Нет проблем. – Рорк подошел к ней и, поце­ловав, прошептал на ухо: – Хочешь, чтобы я от них избавился?

Ева едва не ответила «да», но это показалось ей недостойным и мелочным.

– Нет. Если у тебя есть настроение, можем про­вести часок в «Даун энд дерти».

Он приподнял ее голову за подбородок.

– У тебя что-то на уме.

– Это подождет.

– И к тому же головная боль.

– Она пройдет. – Ева решила, что несколько часов, проведенных с друзьями, могут сделать Рорка более уступчивым.

– Так мы едем? – осведомилась Мевис, подой­дя к ним с бокалом в руке.

– Конечно. Я только поднимусь на минутку, мне надо кое-что сделать.

– Заметано! Рорк! – Мевис потянула его за рукав. – Давай возьмем лимузин. Было бы так шикар­но в нем прокатиться!

Так как «Даун энд дерти» был всего лишь забега­ловкой со стриптизом, Ева представила себе, какой фурор они произведут, прибыв туда в лимузине дли­ной в милю и с водителем в униформе. Хорошо, что машина была защищена не хуже, чем броневик.

Сняв ремень с кобурой, Ева проверила малень­кий парализатор, дабы убедиться, что он полностью заряжен. Проведя пальцами по волосам, она реши­ла, что с ее внешностью все в порядке.

Ева вышла из спальни и остановилась, увидев стоящего в коридоре Сэма.

– Я не хотел вас беспокоить, – начал он, – но почувствовал, что у вас болит голова. Я мог бы вам помочь.

– Все в порядке. Ничего страшного.

– Ненавижу, когда кто-то испытывает боль. – На его лице отразилось сочувствие. – Это займет всего минуту.

– Не выношу лекарства!

Сэм улыбнулся:

– Не могу вас за это порицать. Но я экстрасенс, и снимаю боль прикосновением. Если не принять мер, боль усилится: вы ведь собираетесь отправить­ся в шумный клуб. – Его голос звучал мягко и успо­каивающе. – Все дело только в сосредоточенности. Закройте глаза, расслабьтесь и думайте о чем-ни­будь другом. Сегодня вы были в Чикаго?

– Да. – Веки Евы опустились сами собой, когда Сэм притронулся к ее лбу. – Мне нужно было рас­спросить кое-кого в тюрьме.

– Представляю себе, сколько вы испытали отри­цательных эмоций! Неудивительно, что у вас болит голова.

Кончики пальцев скользнули по опущенным ве­кам. Ева вдруг ощутила тепло и спокойствие, кото­рые испытывала только в обществе Рорка. Она пере­стала сопротивляться и расслабилась, подумав о том, как было бы чудесно иметь отца, приносящего утешение вместо боли.

Сэм привычно втягивал ее боль в свои пальцы, ладони, руки. Она пульсировала там, отдаваясь сла­бым эхом в голове, прежде чем исчезнуть полнос­тью.

Но внезапно его мозг пронзила иная, резкая боль, сопровождавшаяся вспышкой, при свете которой Сэм увидел мысли и воспоминания Евы. Он спешно блокировал контакт, но было уже поздно.

– Bay! – Ева слегка пошатнулась, словно не­ожиданно лишилась поддержки. Боль прошла, сме­нившись блаженным ощущением покоя. – Лучше любого болеутолителя! – воскликнула она, открыв глаза.

Сэм смотрел на нее. Его побледневшее лицо бы­ло печальным.

– Простите. Мне очень жаль.

– О чем вы? – Ева удивленно взглянула на него.

Сэм взял ее за руку, пальцы его были ледяными.

– Ева, я не хотел… Я сосредоточился на том, чтобы облегчить боль, а для этого нужно на мгнове­ние ослабить блокировку. Поверьте, я стараюсь ни­когда не вторгаться в чужие мысли…

Ева вся напряглась:

– Что вы имеете в виду?

– Клянусь вам, это вышло случайно. Вторгаться в чью-то личность без приглашения противоречит моим правилам. Но вы внезапно открылись, и я не успел блокировать образы. Это касается вашего детства. – По ее лицу он видел, что она поняла его. – Мне так жаль…

– Вы заглянули в мои мысли?

– Это произошло против моей воли. Я мог бы ничего вам об этом не говорить, но мне не хочется обманывать ваше доверие.

Чувствуя себя так, будто с нее сорвали одежду, Ева шагнула назад.

– Забудьте то, что вы видели! – резко сказала она. – И никогда ни с кем об этом не говорите!

– Даю вам слово. Ева, если вы хотите, чтобы мы с Фиби ушли…

– Мне все равно, что вы делаете, только держи­тесь подальше от моей головы! – Ева зашагала по коридору, еле сдерживаясь, чтобы не побежать. Уси­лием воли она взяла себя в руки, прежде чем спус­титься в гостиную.

Теперь ей больше всего хотелось провести час в «Даун энд дерти», где она могла бы заглушить свои мысли грохотом музыки, способным повредить ба­рабанные перепонки, и утопить свое горе в отврати­тельном пойле.

Помня о том, что ей еще вечером надо работать, Ева старалась не напиться до бесчувствия. Она вся­чески избегала Сэма, сидя подальше от него во вре­мя шумной поездки по городу, а в клубе села на про­тивоположном конце стола. Впрочем, он и сам об­легчил ей задачу, соблюдая дистанцию. Но ни это, ни обжигающий пищевод алкоголь не улучшили ее настроения, что, разумеется, не осталось не заме­ченным Рорком. Они ушли раньше остальных, и, когда вернулись домой, он спросил:

– Ты собираешься рассказать мне, в чем дело?

– Просто накопилось слишком много проблем.

– Такое бывает часто, но это обычно не застав­ляет тебя накачиваться алкоголем с единственной целью напиться вдрызг.

– Я не напилась, остановилась вовремя, – за­явила Ева, но на первой же ступеньке пошатну­лась. – Ты что, никогда не видел меня пьяной?

– Нет, когда у тебя есть работа и когда ты чем-то расстроена. – Он взял ее за руку, чтобы помочь подняться.

– Отойди! Я не нуждаюсь, чтобы кто-то еще ко­пался в моей душе!

Рорк услышал в ее голосе воинственные нотки, но не стал отступать. Ссора могла помочь быстрее добраться до сути дела.

– Так как ты моя жена, я имею законное право копаться в твоей душе, как и во всем прочем.

– Не говори «моя жена» таким самодовольным тоном. Ты знаешь, что я это ненавижу!

– Знаю и наслаждаюсь этим. Что произошло между тобой и Сэмом, прежде чем мы ушли?

– Оставь меня в покое! Я должна работать…

– Что произошло? – повторил Рорк, прижав ее к стене.

– Мы с ним быстро трахнулись на полу в спаль­не. Доволен?

– Быстрый секс обычно не заставляет человека выглядеть таким несчастным. И твое настроение это не ухудшает никогда, по опыту знаю. Если хочешь, можем проверить.

Он взялся за ее пояс, и у Евы мгновенно сработал инстинкт самообороны. Но сейчас она была явно не в форме, толчок локтем пришелся мимо, и в ито­ге она снова оказалась прижатой к стене.

– Я не желаю, чтобы кто-нибудь ко мне прика­сался! Понятно? Убери руки!

Вместо этого Рорк прижал ладони к ее щекам.

– Ева, что случилось?

– Сэм начал проделывать какие-то пассы, чтобы снять мою головную боль. Но что-то у него не сра­ботало, и он случайно прочитал мои мысли. Точнее, увидел меня в детстве.

– Ева… – Рорк привлек ее к себе.

– Отойди от меня!

– Я сейчас же переведу их в отель.

– Даже если ты отправишь их на Луну, ничего не изменится. Он знает. – Ева перестала вырывать­ся. – Неважно, что Сэм сделал это случайно, что он об этом сожалеет. – Чувствуя себя скорее больной, чем пьяной, она опустила голову на плечо Рорка. – Он знает, и ничто этого не изменит!

– Почему это должно тебя тревожить? Ты была тогда невинным ребенком. А сколько невинных ты защитила потом и скольких защитишь еще! – Он приподнял ее лицо, чтобы встретиться с ней взгля­дом. – И тем не менее ты все еще шарахаешься от своего детства и от тех, кто хоть как-то его коснется.

– Это мое личное дело!

– Ты боишься, что Сэм с этим не посчитается?

– Нет. – Ева устало вздохнула. – Он обещал молчать, а люди вроде него скорее отрежут себе язык ржавым ножом, чем нарушат слово. Но он зна­ет! И когда он смотрит на меня…

– То видит подругу своей дочери. Удивитель­ную, отважную женщину. Видит то, что ты слишком часто забываешь видеть, смотрясь в зеркало.

– О моей отваге я сегодня уже слышала.

– Тогда почему тебе не хватает смелости рассказать мне, что тебя тревожит? Ты уже была обеспоко­енной, когда вернулась домой.

– Да. Нам нужно поговорить, но я боюсь, что меня сейчас вырвет.

– Пошли. – Он обнял ее за талию. – Я буду придерживать твою голову.

Выплеснув наружу большую часть мерзкого пой­ла, Ева без протестов выпила предложенную Рорком микстуру. Потом она приняла горячий душ, надела свободные брюки и рубашку и, вновь встретившись с Рорком в своем кабинете, уже чувствовала себя че­ловеком. Использовав в качестве последнего лекар­ственного средства крепкий кофе, она рассказала Рорку о визите в Докпорт.

– Думаешь, под щеголем из Далласа она подра­зумевала меня?

– Вполне возможно. По дороге домой я заехала к Мире, и она со мной согласилась. Я единственная женщина, принимавшая участие в ее аресте, и это делает меня ее противником. Джулианна возвраща­ется на мою территорию и совершает убийство, по­казывая, что она здесь и готова к сражению. А бес­поворотно выиграть войну она может единственным способом – разделавшись с тобой.

– Разумная и интересная теория. – Рорк глот­нул бренди. В отличие от остальных, он не прикасал­ся к выпивке в «Даун энд дерти». – Любопытно, как она собирается проникнуть сквозь мою охранную систему и подобраться ко мне достаточно близко, чтобы причинить вред.

– Перестань, Рорк. Я знаю, что у тебя лучшая охрана, какую только можно купить за деньги. Но Джулианна хитра и очень опытна в своей профес­сии.

– Как и ты. Это создает для нее дополнительную трудность. Как можно меня убить, когда я защищен со всех сторон – даже с самых интимных?

– Ты должен усилить охрану, – быстро сказала Ева. – Надо установить дополнительное оборудова­ние – посоветоваться с Фини. Я приставлю к тебе копов – некоторые будут дежурить вместе с твоими охранниками в городском офисе. Мне нужно знать твой график до мельчайших деталей, чтобы я могла помещать своих людей на каждой твоей деловой встрече. Если ты уедешь из города, то транспорт, которым ты воспользуешься, будет проверен вдоль и поперек.

Рорк откинулся назад, потягивая бренди.

– Мы оба знаем, что я не стану расхаживать в почетном сопровождении копов.

– Ты предпочитаешь домашний арест и меня в качестве охранника?

– Тебе отлично известно, что мои адвокаты не оставят от подобной попытки камня на камне, так что давай избавим нас обоих от лишних хлопот.

– Ты упрямый сукин сын! Я разжую твоих ад­вокатов и выплюну их на твои тысячедолларовые туфли!

– Попробуй.

Ева вскочила на ноги.

– Принимаю вызов! Я получу санкцию на то, чтобы запереть тебя в этом доме, и не сниму с тебя наручников, пока не буду уверена, что твоя задница в полной безопасности!

Рорк тоже поднялся.

– Тогда и я принимаю вызов. Позвоню кому надо и блокирую твои гребаные ордера, прежде чем их успеют напечатать. Я не позволю запирать меня в клетку, Ева, ни тебе, ни кому бы то ни было. И я не стану прятаться и убегать. Так что направь свою не­уемную энергию на поиски этой бабы, а о своей зад­нице я позабочусь сам.

– Это не только твоя задница – она принадле­жит и мне. Черт возьми, я люблю тебя!

– И я тебя тоже. – Рорк положил руки ей на плечи. – Я буду осторожен, Ева. Обещаю тебе.

Она стряхнула его руки и отошла.

– Я знала, что ты никогда меня не послушаешь.

– По-твоему, я стал бы тем, кто я есть, если бы при каждой угрозе искал надежное убежище? Я при­вык смотреть в лицо опасности и отражать ее свои­ми способами.

– Знаю. Ты очень серьезно относишься к систе­ме охраны, но позволь Фини все проверить.

– Ладно. С этим проблем не будет.

– И я прошу тебя сообщить мне свой график – где, когда и с кем ты будешь находиться. Я не стану приставлять к тебе копов – ты все равно их обнару­жишь и вышвырнешь. Но я буду чувствовать себя спокойнее, зная, где ты.

– Хорошо.

– Мне придется съездить в Даллас. – Ева про­изнесла это так быстро, как будто слова обжигали ей язык. – Нужно поговорить с ее отчимом. Причем это надо сделать в течение ближайших двух дней. Джулианна вскоре нанесет очередной удар, и отчим тоже может оказаться среди ее жертв. Техас, ковбои, овцы… Кажется, в Техасе разводят овец? Я…

Рорк подошел к ней и взял ее за руки.

– Я поеду с тобой. Без меня тебе с этим не спра­виться.

– Я и не думала, что справлюсь. – Ева почувст­вовала, что постепенно успокаивается. – Со мной все в порядке. Пойду работать.

ГЛАВА ДЕВЯТАЯ

Ева провела несколько часов в своем кабинете, исследуя разные возможности, сканируя имена и фамилии, связанные со словами «овца» и «ковбой».

Покуда компьютер работал, она читала досье Петтибоуна, надеясь обнаружить что-нибудь, ука­зывающее на более непосредственную связь между убийцей и жертвой. Но перед ней по-прежнему представал приятный немолодой человек, любимый семьей и друзьями и честно ведущий свой бизнес.

С кем-либо из окружения Петтибоуна тоже не удалось обнаружить связь. Не было никаких доказа­тельств того, что кто-либо из жен и детей убитого или его зять и невестка знакомы с Джулианной Данн; ни у кого из них Ева не смогла найти мотива для орга­низации убийства. Обе жены, хотя и совершенно не походили друг на друга, имели одну общую черту – явную привязанность к Уолтеру С. Петтибоуну.

Судя по всему, Джулианна просто выбрала Пет­тибоуна наугад. А это означало, что следующей жерт­вой может стать любой.

Предоставив компьютеру сортировать имена, Ева легла спать и поднялась в шесть утра, чтобы продолжить работу.

– Вы надорветесь, лейтенант.

Обернувшись, Ева увидела стоящего в дверях Рорка, уже одетого и выглядевшего, как всегда, без­упречно. Сама она успела только почистить зубы.

– Я в полном порядке. Сейчас работаю над сло­вом «овца». – Она указала на настенный экран. – Можешь себе представить, сколько имен и фамилий с ним связаны?

– Да, если учитывать родственные понятия – баран, ягненок, пастух…

– Заткнись!

Усмехнувшись, Рорк шагнул в комнату и поста­вил перед Евой большую чашку кофе.

– Не хочу тебя огорчать, но все эти слова имеют бесчисленное количество вариантов.

– Речь не обязательно идет об имени. Это может иметь отношение к внешности или работе. Ведь я получила эти сведения от наркоманки Лупи, кото­рая сидит на «фанке».

– Все же тут должна быть какая-то логика. «Цве­точный мужчина», «овцевод»… Думаю, ты идешь по верному следу.

– Чертовски запутанному следу! Даже если оста­вить только неоднократно женатых мужчин от пяти­десяти до семидесяти пяти лет – ее традиционные объекты, – только в районе Нью-Йорка наберется несколько тысяч. Конечно, можно сократить число по финансовому принципу, но останется все равно неохватное количество.

– Ну и каков же твой план?

– Сократить число возможных жертв, исходя из того, что Петтибоун был выбран около десяти лет тому назад. Если следующая жертва была выбрана сразу после этого, я буду искать мужчин, преуспе­вавших в Нью-Йорке в то время. – Ева отхлебнула кофе. – Что ты делаешь сегодня?

Рорк достал из кармана дискету и протянул ей:

– Мое расписание на ближайшие пять дней. Если произойдут изменения, тебя об этом уведомят.

– Спасибо. – Ева взяла дискету и посмотрела на Рорка. – Мне не следовало выливать все это на тебя прошлой ночью. Но раз уж ты оказался под рукой…

– Все в порядке. В следующий раз, когда я уви­жу тебя пьяной и сердитой, то просто отшлепаю.

– И будешь прав. – Она отодвинулась, когда он наклонился к ней. – Я еще даже помыться не успе­ла – собиралась сделать зарядку, пока компьютер составляет список.

– «Зарядка» звучит весьма привлекательно.

– Ты уже одет, – заметила Ева, но Рорк реши­тельно взял ее за руку и повел к лифту.

– Одежда хороша тем, что ее можно надевать и снимать столько раз, сколько тебе нужно.

Когда они шагнули в кабину лифта, рука Рорка скользнула по ее груди.

– В доме гости, – напомнила ему Ева.

– Значит, мы запрем дверь. И совместно сдела­ем зарядку.

– Хорошая мысль!

Генри Мутон шагал по полированному мрамор­ному полу офиса адвокатской фирмы «Мутон, Карлстон и Фитч». Этот шестидесятидвухлетний мужчина обладал внешностью кинозвезды, атлетическим сло­жением и был одним из лучших адвокатов на Вос­точном побережье.

Мутон всегда ставил перед собой четкую цель. Он стал адвокатом в тридцать с лишним лет и пять дней в неделю являлся в офис ровно в семь утра. Этот распорядок не изменился, когда спустя двад­цать три года он основал собственную фирму. «Лю­ди, достигшие всего сами, не имеют права почивать на лаврах», – любил повторять Генри. Он любил свою работу, любил пробираться сквозь извилистые лабиринты закона.

К жизни Генри относился так же, как к рабо­те, – серьезно и добросовестно. Он следил за своим здоровьем, тренируя тело и мозг и соблюдая диету. Дважды в год Генри брал двухнедельный отпуск, выбирая в феврале места с теплым климатом, а в августе – города, изобилующие музеями, галереями и театрами. Третий уикенд каждого месяца Генри проводил в своем доме на берегу Хэмптонского про­лива.

Некоторые, в том числе две бывших жены, счи­тали его педантом, но сам он думал о себе как о дис­циплинированном и организованном человеке. По­скольку теперешняя его жена была привержена ру­тине не меньше его, мир Генри пребывал в полном порядке.

Здание главного офиса фирмы «Мутон, Карлстон и Фитч» было величественным, как собор, а в семь утра тихим, как склеп. Генри направлялся к своему угловому кабинету, откуда открывалась ве­ликолепная панорама Верхнего Манхэттена. На без­упречно аккуратном письменном столе находились только компьютерный центр, набор серебряных ручек, книга записей в красной обложке и фото тре­тьей жены в серебряной рамке, где за прошедшие двадцать четыре года успели побывать фотографии двух предыдущих.

Положив кейс на книгу записей, Генри открыл его и достал блокнот с заметками и дискеты, кото­рые брал домой на ночь. Потом закрыл кейс и по­ставил его на полку рядом с письменным столом – специально отведенное для него место.

Услышав слабый звук, Генри поднял взгляд и озадаченно нахмурился при виде стоящей в дверях привлекательной брюнетки.

– С кем имею честь?

– Прошу прощения, мистер Мутон. Я Дженет Дрейк, новый временный секретарь. Я услышала, как вы вошли, и удивилась, что кто-то пришел так рано. – Джулианна робко улыбнулась. – Я не хоте­ла вас беспокоить…

– Вы сами явились рано, мисс Дрейк, – заметил Генри.

– Да, сэр. Это мой первый рабочий день, и я хо­тела к нему как следует подготовиться. Надеюсь, я не нарушила никаких правил?

– Инициатива у нас только приветствуется. – «Привлекательная и добросовестная», – подумал Генри. – Вы рассчитываете на постоянную работу здесь, мисс Дрейк?

Она слегка покраснела:

– Буду очень рада, если мне предложат постоян­ное место в вашей фирме, сэр. Конечно, если я смо­гу это заслужить.

– Тогда приступайте, – кивнул Генри.

– Да, сэр. – Она шагнула назад и останови­лась. – Принести вам чашку кофе? Я только что приготовила свежую порцию.

Генри вставил дискету в компьютер.

– Благодарю вас. Не очень крепкий и без сахара.

Джулианна вышла в комнату отдыха, быстро ша­гая в своих практичных туфлях-лодочках. Времени было достаточно. Благодаря осторожно наведенным справкам она знала, что глава фирмы обычно при­бывает в офис на полчаса, если не на час, раньше остальных. Но всегда оставалась возможность, что какой-нибудь слишком ревностный клерк войдет не вовремя и все испортит. Так что лучше было поторопиться.

– Лет девять назад у нас могло бы что-нибудь получиться, – с усмешкой пробормотала Джулиан­на, помешивая добавленный в кофе цианид. – Но жребий выпал не тебе. – Она пригладила короткие черные волосы. – Жаль. Думаю, ты бы наслаждался нашим браком – правда, очень недолго.

Джулианна вернулась с чашкой кофе в кабинет Генри. Компьютер уже сообщал о каком-то юриди­ческом прецеденте. Снаружи за стеклом прожужжал вертолет. Она поставила кофе на стол и шагнула назад.

– Могу я сделать для вас что-нибудь еще, мистер Мутон?

Думая о своем, адвокат взял чашку и рассеянно глотнул, глядя на воздушный транспорт за окном.

– Нет, спасибо, у меня есть все необходимое, мисс…

– Дрейк, – услужливо подсказала Джулианна, наблюдая, как он делает очередной глоток. – Дже­нет Дрейк.

– Ну, удачи вам в первый рабочий день, мисс Дрейк. Только, уходя, оставьте дверь открытой.

– Да, сэр.

Выйдя из кабинета, Джулианна остановилась. Она слышала, как Генри начал задыхаться, судорож­но ловя ртом воздух. Ее лицо светилось почти не­земной красотой, когда она подошла к двери пона­блюдать за его кончиной. Ей нравилось смотреть на агонию своих жертв, когда представлялась возмож­ность.

Лицо Генри побагровело, глаза вылезли из ор­бит. Остатки кофе пролились на пол, и серый ковер покрылся бурыми пятнами.

Он смотрел на Джулианну, и его лицо искажали боль и страх.

– Попало не в то горло? – весело осведоми­лась она, войдя в комнату, когда Мутон свалился на пол. – Сегодня в твоем распорядке произошли не­большие изменения, Генри. Тебе придется умереть.

«Ничто не может сравниться с ощущением, ког­да наблюдаешь за приближением смерти, зная, что ее направляет твоя рука», – думала Джулианна. Ее удивляло, что большинство людей не стремится ис­пытать это чувство.

Когда все было кончено, Джулианна послала Ген­ри воздушный поцелуй и вышла, закрыв за собой дверь. «Жаль, что магазины еще не открылись», – думала она, беря сумочку и направляясь к лифту. Она была очень довольна собой.

Сидя на корточках возле тела Генри Мутона, Ева ощущала гнев, разочарование и чувство вины. Так как ни одна из этих эмоций не могла помочь делу, она изо всех сил старалась подавить их.

– Это ее работа, – заявила Ева. – Но каким об­разом, черт возьми, ей удалось проникнуть сюда сквозь систему охраны и заставить его выпить от­равленный кофе? Джулианна умеет приспосабли­ваться к любой обстановке – вот в чем секрет. Она должна была знать, что он будет здесь один. Это не был выстрел наудачу. А я тем временем гонялась за проклятыми овцами!

– Лейтенант, mouton по-французски «овца», – негромко сказала Пибоди. – Я проверила.

– Великолепно! Лупи выдержала экзамен. Толь­ко ему какая от этого польза? – Ева выпрямилась. – Передай его медэкспертам. Мне нужны диски охранной системы, свидетель, обнаруживший тело, уп­равляющая офисом – и сведения о ближайших род­ственниках.

– Да, мэм. – Поколебавшись, Пибоди добави­ла: – Даллас, вы не могли это предотвратить.

– Еще как могла! Достаточно было повернуть нужный ключ в нужном замке. Но я этого не сдела­ла – и вот результат.

Когда Пибоди отошла, Ева достала записную книжку и начала вносить в нее данные.

– Прошу прощения. Лейтенант Даллас?

Обернувшись, Ева увидела маленькую модно одетую женщину с темными волосами, уложенными аккуратными волнами.

– Должна попросить вас выйти из этой комнаты.

– Да, понимаю. Но думаю, что могу оказаться вам полезной. Я Оливия Фитч, одна из партнеров Генри. И его вторая жена. – Женщина посмотрела на труп. Ее губы дрогнули, но она плотно их сжала и добавила спокойным голосом: – Мне сказали, что вы ведете расследование. Я надеялась, что и вы смо­жете сообщить мне… что-нибудь.

– Здесь есть место, где мы могли бы поговорить, миссис Фитч?

– Да, конечно. Как насчет моего кабинета? – Она направилась к двери. – Я расскажу вам все, что знаю, а потом уж уведомлю персонал и обдумаю, что делать дальше.

Оливия открыла дверь другого углового кабине­та. Он был такого же размера, что и кабинет Муто­на, одно из окон выходило на восток, а не на север, и обстановка была менее спартанской.

– Для вас это трудное время… – начала Ева.

– Да, очень. – Вместо того чтобы подойти к столу и сесть, Оливия направилась к окнам. – Мы с Генри развелись четыре… нет, пять лет тому назад, и он женился снова. Это явится страшным ударом для Эшли. Было бы достаточно трудно пережить его смерть, но убийство… Это потрясает до глубины души.

– Вы знаете кого-нибудь, кто желал бы причи­нить вред мистеру Мутону?

– Мы юристы. – Пожав плечами, Оливия ото­шла от окон. – Кто только не желает нам зла! Но я не могу представить никого, кто сделал бы такое с Генри. Конечно, он мог довести дебелого каления, и жить с ним, с моей точки зрения, было невозмож­но. Генри так… был так зациклен на поддержании своего рутинного распорядка, что иногда хотелось его как следует пнуть. Но не убивать же его за это.

– Немногие супруги остаются после развода де­ловыми партнерами, – заметила Ева.

– Еще одна раздражающая черта Генри. – В гла­зах Оливии блеснули слезы. – Он был чертовски логичен. К чему нам устраивать переворот в фирме из-за того, что наш брак распался? Разве нам плохо работалось вместе? В данном случае мы пришли к согласию. Факт в том, что мы были куда лучшими деловыми партнерами, чем любовниками. Не знаю, были ли мы друзьями… Возможно, теперь мне при­дется обратиться за помощью к своему адвокату. – Оливия вздохнула. – Одной мне не справиться.

– Почему он пришел сюда до начала рабочего дня?

– Генри всегда приходил на работу ровно в семь утра, что бы ни творилось на улице – дождь, снег или всемирный потоп. В чем бы его ни упрекать, к работе он относился в высшей степени добросовест­но. Он любил свою фирму, свою профессию, забо­тился о соблюдении законов… – Ее голос дрогнул, и она прижала ладонь ко рту. – Проклятие!

– Хотите стакан воды?

– Не нужно. Я не истеричка. – Оливия распра­вила плечи. – И я тоже хочу, чтобы законы соблю­дались. Я хочу, чтобы тот, кто это сделал, был пой­ман и наказан. Поэтому задавайте ваши вопросы. Могу гарантировать вам стопроцентное сотрудничество всех сотрудников фирмы – в противном случае я спущу с них шкуру.

– Благодарю вас.

Дверь приоткрылась, и в комнату заглянула Пибоди:

– Могу я поговорить с вами одну минуту, лейте­нант?

– Пожалуйста, подождите здесь, миссис Фитч. – Ева вышла в коридор. – Что ты обнаружила?

– Отпечатки Джулианны Данн в комнате секре­таря. Она была здесь и даже не позаботилась о том, чтобы их уничтожить. Кроме того, я взяла диски у охраны.

– Хорошо. Найди мне управляющую офисом и пришли ее сюда, когда я покончу с Фитч. – Ева вер­нулась в кабинет. – Миссис Фитч, вы знаете жен­щину по имени Джулианна Данн?

– Данн? Что-то знакомое… – Она удивленно приподняла брови. – Убийца Уолтера Петтибоуна и еще нескольких человек? Я слышала об этом в пере­дачах новостей и читала в газетах. Думаете, она… Но почему? Как она могла… – Оливия опустилась на стул.

– Вы видели здесь женщину, соответствующую ее описанию?

– Нет. – Оливия прижала ладони к щекам. – Не могу понять, каким образом…

– Она была здесь, в комнате секретаря. Наде­юсь, ваша уборщица вытирает пыль каждый вечер?

– Разумеется. У нас прекрасная прислуга.

– В таком случае Джулианна Данн была здесь сегодня утром. Могу я воспользоваться этим? – Ева указала на компьютер.

– Да, пожалуйста.

Ева вставила диск, который ей передала Пибоди.

– Вы знаете, в какое время убирают эти помеще­ния?

– По расписанию уборку на этом этаже произ­водят между двенадцатью и двумя часами ночи.

Ева запрограммировала начало просмотра с двух часов и уставилась на монитор, периодически оста­навливая изображение, когда кто-нибудь входил в вестибюль. В основном это был обслуживающий персонал, заступавший на ночную смену. Но без чет­верти семь в здание вошла привлекательная брюнет­ка в щегольском деловом костюме и направилась к столику дежурного.

Ева увеличила лицо.

– Вы узнаете эту женщину?

Повернувшись, Оливия посмотрела на монитор:

– Не припоминаю, чтобы видела ее раньше. В этом здании находятся офисы многих компаний…

– Посмотрите внимательно на лицо – забудьте о волосах.

Оливия повиновалась.

– На этом этаже я знаю всех, и она не… Подо­ждите! Господи, это же Джулианна Данн, не так ли? Я не узнала ее с первого взгляда.

– Не вы одна.

К полудню Ева зарезервировала конференц-зал и собрала там свою команду.

– Вот как это произошло, – начала она. – Вче­ра утром дежурила та же смена, что и сегодня, – с шести до полудня. В восемь сорок три Джулианна явилась с поддельным удостоверением на имя Дже­нет Дрейк, временного сотрудника фирмы «Мутон, Карлстон и Фитч». Она кокетливо улыбнулась ох­раннику и перекинулась с ним несколькими фраза­ми, чтобы он вспомнил ее следующим утром. Сегод­ня она пришла еще раньше, – Ева указала на экран, где демонстрировалось содержание диска охранной камеры, – и сразу поднялась в офис фирмы. Каме­ры фиксировали ее передвижения. Спустя восемь минут Мутон проследовал тем же маршрутом. О происшедшем в течение дальнейших двадцати минут мы можем только догадываться. – Она остановила изображение. – Сотрудники фирмы подтверждают, что Мутон, как правило, входил в свой кабинет ров­но в семь утра. Он строго следовал заведенному гра­фику, и Джулианна, несомненно, изучила его при­вычки. По-видимому, она представилась новым секретарем, заявила, что ей не терпится приступить к работе, а потом предложила принести ему кофе, в который добавила яд. Наверняка Джулианна задер­жалась, чтобы удостовериться, что Мутон выпил ко­фе и умер. Она всегда все делает тщательно. В семь восемнадцать Джулианна вышла в коридор. – Ева велела компьютеру продолжать демонстрацию. – Беспокоиться об охране ей не пришлось – на вто­ром этаже есть дверь на пожарную лестницу. Через каких-нибудь полчаса она уже могла быть дома.

– Джулианна отошла от привычной схемы, – заметил Фини. – Она не уезжает из Нью-Йорка и имеет дело с ранее незнакомыми ей людьми. Но не­которые привычки укоренились прочно. Она по-прежнему выбирает тот же тип жертв и лишь немно­го изменяет внешность.

– Она здесь надолго. – Ева потянулась к чашке с кофе скорее в силу привычки. – По мнению Ми­ры, это во многом из-за меня. Я – единственная женщина, с которой Джулианне приходилось сра­жаться. Она хочет одержать надо мной верх, совер­шая убийства на моей территории, покуда я бегаю за собственным хвостом.

– Отлично, – вставил Макнаб. – Тем больнее будет, когда вы прекратите это занятие и вцепитесь ей в горло.

– Подлизываетесь, детектив?

– Да, мэм. – Его улыбка была такой же ослепи­тельной, как серьги в ушах. – Но это чистая прав­да – она не умнее вас.

– Сейчас у меня на руках двое убитых, которые вряд ли с вами согласятся. Нам нужно снова поко­паться в компьютерах из Докпорта. В Нью-Йорке у нее наверняка имеется шикарная квартира или дом. Она либо приобрела его, находясь в заключении, либо устроила так, что его содержали в порядке все эти годы. – Ева глотнула кофе. – Где-то могли со­храниться тексты переговоров. Конечно, Джулиан­не хватило ума использовать для этого свой мини-компьютер, нo даже она могла проявить небрежность. К тому же Джулианна подыскивала новые жертвы – так что могли сохраниться какие-то дан­ные.

– Если они есть, мы их найдем, – заверил ее Фини.

– Найдите поскорее. Для всех вас приготовлены дискеты с копиями заключения Миры. Я согласна с ней, что показания Джулианны о насилии, которое она перенесла в детстве, не соответствуют действи­тельности. Мне нужно побеседовать с ее отчимом и вытянуть из него правду. Чем больше мы узнаем о Джулианне, тем быстрее доберемся до нее. К тому же отчим может оказаться будущей жертвой. Я от­правлюсь в Техас, как только это удастся организо­вать.

– Я с вами, мэм? – осведомилась Пибоди.

– Нет. Ты будешь нужна здесь. – «Зачем мне лишние свидетели? – подумала Ева. – Вдруг я не выдержу?» – Попытайся отследить яд. Джулианна должна была где-то его доставать. – Она старалась сохранить спокойный и деловитый тон. – Мира считает, что, несмотря на довольно низкий процент вероятности, Рорк также может быть потенциаль­ной жертвой.

– Наверняка попала в точку!

Ева проигнорировала возглас Макнаба, даром что он ранил ее в самое сердце.

– Рорк не соответствует стандартному профилю жертв Джулианны, но он подходит ей как объект войны со мной. Даже если вероятность невелика, знание о потенциальных жертвах нам поможет. У меня есть график Рорка на следующие пять дней, и я приготовила для вас копии. Он отказывается от прямой полицейской защиты, но согласен на меры предосторожности.

Мысленному взору Евы представилось тело Му­тона, распростертое на полу кабинета. Прежде чем на этот образ наложилось лицо Рорка, она усилием воли выбросила его из головы.

– У него охрана на высшем уровне, но как веду­щая следствие… – Ева выругалась и сунула в карма­ны руки, сжатые в кулаки. – Фини, я бы хотела, чтобы ты проверил все системы охраны – у нас дома, в его офисах и автомобилях.

– Он звонил мне час назад. Я встречаюсь с ним во второй половине дня.

– Спасибо. Ну, за работу. Я буду в своем каби­нете.

– Она нервничает, – шепнул Макнаб Пибоди, когда Ева вышла. – А ее не так легко вывести из равновесия.

– Я с ней поговорю. – Выбежав в коридор, Пи­боди догнала Еву и схватила ее за рукав. – Даллас, подождите минутку!

– У меня нет времени на болтовню, Пибоди. Я должна расчистить все завалы до поездки в Дал­лас.

– Джулианне не добраться до Рорка. Она не смо­жет и близко к нему подойти! Может быть, одному из вас ей бы и удалось причинить вред, но только не обоим. Это просто неосуществимо!

– Все, что она должна сделать, – это подсыпать какую-нибудь дрянь в чашку кофе, бокал вина или стакан воды, – хриплым голосом отозвалась Ева – страх перехватил ей горло и мешал говорить.

– Вовсе нет! – «Она не просто нервничает, а на­пугана до смерти», – подумала Пибоди. – Вы же знаете, что это не так. Ей не пробиться сквозь ваши локаторы. Я не знаю ничего о прошлом Рорка, но могу делать выводы. Он не просто умеет себя защи­тить, но может быть очень опасен. Это одна из черт, которая делает его таким дьявольски сексуальным.

Ева уставилась невидящими глазами на торго­вый автомат.

– Он даже не беспокоится!

– Это не означает, что он не будет соблюдать ос­торожности.

– Знаю.

Чтобы чем-нибудь занять руки, Ева достала кре­дитку, вставила ее в автомат и заказала шоколадку.

К сожалению, товар в данный момент отсутству­ет. Хотите заказать что-нибудь еще?— высветилась надпись на экране.

– Только не пинайте его ногой! – поспешно сказала Пибоди, когда Ева шагнула назад. – Вас снова лишат права пользования. Попробуйте вот это. Очень вкусно! – Прежде чем лейтенант успела при­чинить вред злополучному автомату, Пибоди сдела­ла другой заказ.

Вы выбрали хрустящую плитку с тремя слоями за­менителя шоколада и синтетическим сливочным на­полнителем…

Ева схватила плитку и двинулась дальше, покуда машина продолжала описывать ингредиенты с точ­ным указанием жиров и калорий.

– Могу я спросить кое-что о деле Стиббс? – спросила Пибоди, шагая рядом.

– Спрашивай, только на ходу.

– Я изучила досье и готова вызвать Морин для допроса. Но, может быть, мне стоит понаблюдать за ней день или два, когда у меня будет время? Войти в ее ритм, так сказать. Позволить ей меня заметить или нет?

Ева с трудом переключилась на проблемы Пи­боди.

– Пускай она тебя увидит, причем в униформе. Это выведет ее из равновесия.

– И я хочу побеседовать с людьми, которые да­вали показания и знали всех троих. Не будет вреда, если Морин об этом узнает?

– Ничего, пусть понервничает. Когда ты ее вы­зовешь, она уже будет готова.

– Я хочу подождать, пока вы вернетесь из Теха­са. Вдруг я все испорчу.

– Подожди, но ты ничего не испортишь. С пор­тачами я не работаю, – добавила Ева, заставив Пибоди улыбнуться.

Войдя в свой кабинет, Ева откусила кусок хрус­тящей плитки, чтобы успокоиться, и решила, что Пибоди сделала недурной выбор. Держа в голове график Рорка, она позвонила в его офис в центре города.

– Я знаю, что у тебя встреча в пять, – начала Ева, услышав его голос. – И как только ты можешь изо дня в день встречаться с этими людьми?

– Я просто очень общительный, лейтенант.

– Да, верно. Будет большой скандал, если ты от­менишь все завтрашние встречи?

– Какой смысл быть хозяином, если нельзя от­менить встречу, когда хочешь? А что тебе нужно?

– Утром я собираюсь поехать в Даллас.

– Ладно, я все устрою.

– Не знаю, сколько времени это займет, но мы должны вернуться в тот же день. Самое позднее, послезавтра утром.

– Сколько бы времени это ни заняло, Ева, ты больше не одна.

Она кивнула и благодарно улыбнулась, хотя он не мог этого видеть.

– И ты тоже.

ГЛАВА ДЕСЯТАЯ

Вероятность, что Рорк является следующей жерт­вой, составляет 51,58 процента…

Ева сидела, уставившись на экран компьютера. Шансы пятьдесят на пятьдесят ее не успокоили. «Думай! – приказала она себе. – Думай о том, что у нее в голове…»

Было бы более эффектно нанести удар Рорку, когда его жена-коп рядом. Дома, на людях или на каком-нибудь торжестве, где они оба присутствуют.

Ева вывела на экран график Рорка. Она не пред­ставляла себе, каким образом человек может выдер­жать столько, встреч, переговоров и прочих меро­приятий за один день и не свихнуться. Но таков Рорк, и с этим ничего не поделаешь. Все эти люди, с которыми он сталкивается каждый день… Партне­ры по бизнесу, персонал, ассистенты и ассистенты ассистентов… Какой бы надежной ни была охрана, всегда остается щель, куда можно проскользнуть!

«Рорк знает об этом, – напомнила себе Ева. – Как знает тигр о присутствии других хищников в своих джунглях. А если ты будешь изводить себя тревогой за него, то можешь упустить что-нибудь важное».

Ева снова села, стараясь сосредоточиться.

В первой серии убийств Джулианна Данн играла роль принцессы. Молодая красивая бабочка, пор­хающая среди пышных цветов богатства, садясь то на один, то на другой. Ее новым амплуа стала ком­петентная наемная служащая. Ева не могла не признать, что это умно. Люди редко обращают внима­ние на тех, кто их обслуживает. Она наверняка будет придерживаться этой роли. Клерк, секретарь, офи­циантка, прислуга… Кто бы ни являлся следующей жертвой Джулианны, она постарается проникнуть в его дом или бизнес через тех, кто его окружает.

Яд – ее излюбленный метод. Почему? Он позво­ляет не пачкать рук и, как правило, дает возмож­ность наблюдать за его действием – видеть шок, смятение, боль. А это для Джулианны, очевидно, очень важно.

Однако бутылку цианида не купишь в местной лавчонке. Нужно проследить источник. Но сначала следует уладить одно маленькое дельце.

Ева позвонила Чарльзу Монро – профессио­нальному альфонсу, с которым ей уже не раз прихо­дилось иметь дело. Когда Чарльз снял трубку, до Евы донеслось звяканье фарфора и звон хрусталя. Она поняла, что он находится в шикарном ресторане.

– Лейтенант! – радостно воскликнул Чарльз. – Какой приятный сюрприз!

– Вы заняты?

– Еще нет. Клиентка, как обычно, опаздывает. Что я могу сделать для моего любимого служителя закона?

– У вас есть знакомые коллеги в районе Чикаго?

– Даллас, когда занимаешься древнейшей про­фессией, коллеги и связи есть повсюду.

– Мне нужен человек, который согласится обслужить заключенную Докпортского реабилита­ционного центра по стандартному полицейскому тарифу.

Голос Чарльза сразу стал деловым.

– Какого пола компаньон вам нужен?

– Заключенная ищет привлекательного мужчи­ну с сильной потенцией.

– Временные рамки?

– Хорошо бы в течение ближайших двух недель. Чем скорее, тем лучше. Бюджет включает еду без де­ликатесов и транспорт.

– Так как я сомневаюсь, что полицию заботит сексуальное здоровье этой женщины, то предпола­гаю, что это плата за информацию или сотрудниче­ство в каком-нибудь расследовании.

– Предполагайте что угодно. – Голос Евы тоже стал сухим и деловитым. – У вас есть опытный кол­лега в этом районе? Женщина обладает склоннос­тью к насилию, и я не хочу отправлять к ней новичка.

– Коллеги найдутся, но почему бы мне самому не оказать вам эту услугу? Я, безусловно, не новичок, и многим вам обязан.

– Вы не обязаны мне ничем.

– Я обязан вам Луизой, – напомнил Чарльз, и его тон сразу смягчился. – Дайте мне необходимую информацию, и я включу это в мой график. Причем абсолютно бесплатно, лейтенант.

Ева колебалась. Ей казалось диким нанимать Чарльза для секса с Марией Санчес, учитывая его прогрессирующий роман с доктором Луизой Диматто.

«Это его работа, – напомнила она себе. – И ес­ли это не беспокоит Луизу, то почему должно беспо­коить меня?»

– Гонорар вы получите. Заключенную зовут Ма­рия Санчес. – Ева сообщила ему все нужные сведе­ния. – Спасибо, Чарльз.

– Вы смущены, и это вам идет. Передайте при­вет Пибоди, а я передам ваши наилучшие пожела­ния Луизе. Только что вошла моя клиентка. Если у вас нет других просьб, то я заканчиваю разговор. Не могу беседовать с копом, когда за столом клиентка. Некоторые вещи могут нарушить хрупкое равнове­сие романтической встречи.

Он усмехнулся, и Ева покачала головой.

– Дайте мне знать, когда определите дату и вре­мя. Если у вас возникнут затруднения с администра­цией Докпорта, тоже звоните. Тамошний началь­ник – редкий тупица.

– Постараюсь не забыть. До свидания, лейте­нант.

Когда Чарльз отключил связь, Ева позвонила на автоответчик Надин Ферст, оставив краткое сооб­щение:

– Встречаемся в моем рабочем кабинете в шест­надцать ноль-ноль. Никаких трансляций. Если опоз­даешь, найду себе занятие получше.

Выйдя из кабинета, Ева направилась в каморку Пибоди.

– Пошли! – скомандовала она.

– Я не смогла найти поставщика цианида через стандартные источники. – Пибоди шагнула в лифт следом за Евой. – Даже для легального его получе­ния требуется куча документов, которые тщательно сканируются. Данн фигурирует в списках опасных преступников, и ее сразу же опознали бы.

– А как насчет нелегальных способов?

– Я проверила все случаи отравления цианидом. Эта штука популярнее, чем может показаться, но большинство пополняло запасы через легальные ис­точники. Тот тип в округе Коламбия, у которого раньше отоваривалась Данн, был крупнейшим поставщиком на планете, но его уже нет в живых. Ос­тальные, как правило, мелочь, и занимаются в ос­новном наркотиками – яды для них побочный за­работок, так как прибыль от них небольшая.

– Возможно, Джулианна нашла выход на ле­гальный источник, но попробуем проверить другие пути. – Ева подошла к своему автомобилю и оста­новилась. – В тюрьме много болтают, и она могла установить контакт там. К тому же она имела доступ к компьютеру и много времени для поисков. Конеч­но, ее источник может находиться за пределами Нью-Йорка, но какие-то ниточки наверняка тянутся сю­да. Есть люди, которые знают очень много. Мы от­правляемся под землю.

Пибоди – стойкий оловянный солдатик – сразу побледнела:

– О боже!

Под Нью-Йорком находился иной мир – злове­щий город мрака и отчаяния. Одни отправлялись ту­да, чтобы поиграть с огнем, подобно тому как ребе­нок забавляется с острым ножом, чтобы посмотреть, как он режет. Другие наслаждались запахом наси­лия, который соперничал с запахом мусора и нечис­тот. А третьи просто пропадали там.

Ева оставила куртку в машине – она хотела вы­ставить свое оружие на всеобщее обозрение. Парализатор был прикреплен к лодыжке, а в ботинок она спрятала боевой нож.

– Возьми. – Ева передала Пибоди маленькую электрошоковую дубинку. – Знаешь, как ею поль­зоваться?

Пибоди судорожно глотнула:

– Да, мэм.

– Прикрепи ее к поясу и держи на виду. Как у тебя с тренировками по рукопашному бою?

– В порядке. – Пибоди шумно выдохнула. – Я могу защитить себя.

– Отлично. – Ева хотела, чтобы Пибоди сама в это поверила. – Когда окажешься внизу, помни, что ты паршивая полицейская сука, которая пьет кровь на завтрак.

– Я паршивая полицейская сука и пью кровь на завтрак.

– Тогда пошли.

Они спустились по грязным ступенькам и вошли в туннель. Красные и голубые лампочки освещали карнавал секса, азартных игр и всевозможных низ­копробных развлечений.

Какой-то детина, явно накачавшийся наркоти­ками, не разглядел кобуру на поясе Евы и с угрожа­ющим видом направился к ней. Чувствуя, что на нее смотрит несколько пар глаз, Ева, не говоря ни сло­ва, ударила его ногой так, что он согнулся пополам и грязно выругался. Не дожидаясь, когда он распря­мится, Ева приставила к его грязной шее острие ножа.

– Я коп, задница, но это не значит, что я не пе­рережу тебе горло от одного уха до другого! Где я се­годня могу найти Мука?

– Не знаю я никакого гребаного Мука!

Рискуя набраться всевозможных паразитов, Ева схватила его за волосы и откинула голову назад.

– Все знают гребаного Мука. Хочешь умереть сразу или пожить еще один день?

– Я не слежу за этим членососом! – заверещал детина, снова почувствовав острие на шее. – Может быть, в «Виртуальном аду» – хрен его знает!

– Ладно, черт с тобой, вали отсюда. – Ева толк­нула его в грязь и неторопливо сунула нож в боти­нок, дабы это видели наблюдатели, прячущиеся в тени. – Если кто-нибудь хочет неприятностей, рада служить. – Она повысила голос, чтобы пробиться сквозь грохот тяжелого рока, доносящийся из-за две­рей. – Если нет, то мне нужен Мук, которого этот великолепный образчик человеческой расы охарак­теризовал как гребаного членососа.

В тени слева кто-то зашевелился. Ева положила руку на кобуру.

– Если кто-нибудь будет докучать мне или моей помощнице, мы начнем надирать задницы, и нас не слишком заботит то, сколько обладателей этих зад­ниц окажется в городском морге. Верно, сержант?

– Верно, лейтенант. – Пибоди молилась про се­бя, чтобы ее голос не дрогнул. – Хотя, если мы по­ставим рекорд за неделю, можем выиграть совокуп­ность ставок.

– И какая там сумма?

– Двести тридцать пять долларов шестьдесят центов.

– Не слабо! – Ева усмехнулась, но ее взгляд был острым, как клинок. – Надеюсь, справимся сами. А то, если сюда явится целая бригада копов, придет­ся делить с ними выигрыш. Мне нужен Мук, – по­вторила она.

– Он в «Виртуальном аду», – отозвался кто-то в темноте. – Танцует с садомазохистскими автомата­ми. Дешевка!

Ева молча кивнула, рассудив, что последний эпи­тет относился скорее к Муку, чем к ней.

– А где я могу найти «Виртуальный ад» в этом очаровательном раю, который многие из вас назы­вают домом?

Снова послышался шорох. Ева резко поверну­лась, чувствуя, как напряглась стоящая рядом Пи­боди. Сначала она подумала, что видит перед собой мальчика, но потом поняла, что это карлик. Он по­манил ее за собой.

– Пошли, – скомандовала Ева, и они зашагали гуськом по одному из туннелей.

Карлик шел первым, быстро двигаясь по сырому зловонному коридору мимо каких-то притонов и за­бегаловок, очень ловко ориентируясь в подземном лабиринте.

– Насчет морговских ставок ты неплохо приду­мала, – тихо сказала Ева.

– Спасибо, – отозвалась Пибоди, вытирая пот со лба. – Я живу за счет импровизаций.

Из темноты вдруг донесся женский крик боли или страсти. Ева увидела мужчину и женщину, за­нимавшихся безобразной пародией на секс прямо на каменном полу туннеля. Рядом какой-то громила пил самогон из грязной бутылки.

Туннель сменился широкой площадкой, на сте­нах которой светились вывески очередных злачных мест.

Стены, окна и двери «Виртуального ада» были абсолютно черными. Название заведения горело на черном фоне, как адское пламя. Над ним плясал скверно изображенный Сатана с рогами, хвостом и вилами.

– Мук здесь. – Голос карлика напоминал ту­рецкий барабан, изготовленный из наждачной бу­маги. – Занят с машинкой мадам Электры. Я полу­чу пятьдесят?

Ева достала деньги:

– Получишь двадцать. Выметайся.

Карлик продемонстрировал серые остроконеч­ные зубы и исчез вместе с двадцаткой.

– Интересные здесь экземпляры, – дрожащим голосом заметила Пибоди.

– Держись ближе ко мне, – велела Ева. – Если кто-нибудь попытается напасть, бей, не раздумы­вая.

– Незачем повторять дважды. – Сжав покрепче дубинку, Пибоди последовала за Евой в «Ад».

Внутри слышались крики, стоны и хрипы, изда­ваемые автоматами и клиентами. Мерцающий крас­ный свет сразу вернул Еву в холодную комнату в Далласе. Звуки грубого секса она слышала и там.

«Прекрати, Рик! Черт бы тебя побрал, ты дела­ешь мне больно!»

Чей это был голос? Матери? Или одной из шлюх, которой он пользовался, когда не насиловал свою дочь?

– Даллас! Лейтенант!

Дрожь в голосе Пибоди вернула Еву к действи­тельности.

– Держись поближе, – повторила она, начиная пробираться мимо автоматов.

Большинство клиентов были слишком сосредо­точены на воображаемом мире, чтобы замечать Еву, хотя в другой ситуации они бы тут же почуяли при­сутствие копа. Ева и Пибоди прошли мимо прозрач­ной кабины с надписью «Хлыст и цепи», где тощая, как палка, женщина в очках для виртуальной реаль­ности визжала в экстазе. Пот катился градом по ее телу, стекая на кожаную набедренную повязку и по­блескивая на цепях, приковывавших ее к консоли автомата.

– Похоже, мы попали куда надо. А вот и Мук.

Он тоже был заперт в кабинке. На его мускулис­том теле не было ничего, кроме черного кожаного презерватива и утыканного гвоздями ошейника, ло­патки блестели от пота, а спину пересекали следы ударов хлыстом, свидетельствующие, что он не всег­да довольствовался виртуальными наказаниями.

Хотя это было не вполне законно, Ева восполь­зовалась своей отмычкой, чтобы открыть кабинку. Тело Мука изгибалось, а губы кривились в гримасе эротической боли. Ева повернула рубильник, от­ключив автомат.

– Какого хрена?! – Мук сразу обмяк. – Эй, мэм, что вы тут…

– Для тебя лейтенант, урод! – Ева сорвала с не­го очки. – Привет, Мук. Помнишь меня?

– Это личная кабинка!

– Да неужели? А я-то надеялась на групповой секс! Ладно, отложим до следующего раза. А пока что пойдем в какое-нибудь спокойное место и пого­ворим.

– Я не обязан с вами разговаривать! У меня есть права, черт возьми…

Другого Ева просто ткнула бы в ребра, но Мук от этого только получил бы удовольствие.

– Я тебя арестую, и в течение следующих трид­цати шести часов никто не причинит тебе боли. Ты ведь не хочешь провести столько времени без боли, Мук? Давай поговорим, а потом можешь вернуться к мадам Электре и ее шести миллионам пыток.

– Заставьте меня! – На его лице отразилось воз­буждение.

Ева пожала плечами:

– У меня нет настроения. Лучше я сломаю твою механическую истязательницу. Вряд ли в этом при­тоне быстро ремонтируют оборудование.

– Нет! – протестующе взвизгнул Мук и быстро нажал педаль. Наручники сразу открылись. – Во что вы теперь хотите меня втянуть?

– Всего лишь в одно из моих каждодневных раз­влечений. Давай найдем еще одну личную кабинку, Мук, но без игрушек.

Когда Ева шагнула назад, Мук увидел электро­шоковую дубинку за поясом Пибоди и тут же рва­нулся к ней. Пибоди молниеносно выхватила ду­бинку и ткнула ему в грудь. Его тело снова задерга­лось.

– Благодарю вас!

– Не поощряй его, Пибоди.

Крепко взяв Мука за руку, Ева зашагала к бли­жайшей кабинке, где имелся столик. Кабинка была занята парой токсикоманов, пребывавших в разгаре своей незаконной деятельности, но Ева показала им значок, и они тотчас же испарились.

– Здесь вполне уютно. – Она села за столик. – Следи за дверью, Пибоди, и мы быстро закончим. Кто сейчас занимается нелегальной торговлей яда­ми, Мук?

– Я не ваша ищейка!

– Этот факт всегда доставляет мне искреннюю радость. Как и тот, что я могу запереть тебя в оди­ночку на тридцать шесть часов, в течение которых твоя жизнь не будет земным адом, который ты так любишь. За тобой должок, Мук. Не забывай об этом.

– Я дал показания, – напомнил он ей. – Сооб­щил федералам всю информацию.

– Верно. Похоже, массовое самоубийство оказа­лось чересчур даже для твоих специфических вку­сов. Но ты не сообщил им, кто поставлял коктейль из кураре и цианида, который преподобный Брэдли смешивал с лимонадом для своей паствы.

– Мне было не так уж много известно. Я расска­зал им все, что знал.

– И федералы были удовлетворены. Но я – нет. Назови мне имя, и я уберусь из твоей жалкой жиз­ни. А если станешь упрямиться, я каждый день буду приходить сюда или в другую клоаку, которую ты посещаешь, и прерывать твои садомазохистские иг­ры, покуда оргазм не станет для тебя отдаленным приятным воспоминанием. Каждый раз я буду пор­тить тебе забаву. Прошло уже больше десяти лет с тех пор, как секта прекратила свое существование. Чего тебе бояться?

– Меня в это втянули! Мне промывали мозги…

– Да-да, это я уже слышала. Так кто приносил яд?

– Я не знаю его имени. Они называли его докто­ром. Я видел его только однажды. Тощий старикан.

– Раса?

– Белая с головы до ног. Думаю, он тогда тоже выпил эту отраву. Вместе со всеми.

– В самом деле?

– Послушайте! – Мук огляделся вокруг и, хотя они находились в изолированной кабинке, понизил голос. – Большинство людей уже не помнит, что там происходило, или вовсе об этом не знает. Если выяснится, что я принадлежал к Церкви Потусто­роннего мира, все вокруг с ума сойдут!

Ева тоже огляделась, слушая стоны и крики.

– Ну, я думаю, хуже уже не будет. Выкладывай!

– Сколько я за это получу?

Ева достала двадцать баксов и бросила их на сто­лик.

– Черт возьми, Даллас, на это не купишь даже час виртуальной реальности!

– Не хочешь – не бери. Тогда дружба врозь, мы поедем в управление, и ты не увидишь мадам Элект­ру с ее изысканными пытками минимум тридцать шесть часов.

– И почему ты такая стерва? – печально осве­домился Мук.

– Я задаю себе этот вопрос каждое утро и никог­да не могу дать удовлетворительного ответа.

Он запихнул кредитки в свой презерватив.

– Помни, что я тебе помог!

– Разве я смогу когда-нибудь это забыть?

– Ладно. – Мук посмотрел сквозь дымчатое стекло кабины и облизнул губы. – Только мне ни­чего потом не пришьют?

– Обещаю.

– О'кей. Я как раз собирался рассказать о нем федералам – и тут вдруг увидел его. Он стоял за за­граждениями у церкви, когда оттуда начали вытас­кивать трупы. Ну и зрелище!

– Я была там.

– Он смотрел на меня. – Теперь Мук говорил очень серьезно. – Жуткий тип, бледный, как при­видение. Я не хочу подохнуть от яда! Он наверняка знал, что я вошел туда с копами вместо того, чтобы умереть, как остальные. Поэтому мне пришлось принять меры предосторожности. Я просто не упо­мянул о нем. Неужели это так важно?

– Значит, он жив?

– Тогда был жив. – Мук пожал массивными пле­чами. – Больше я его ни разу не видел и не жалею об этом. Я не был с ним знаком, клянусь моим чле­ном!

– Торжественная клятва, ничего не скажешь!

– Еще бы! – Мук быстро кивнул, довольный, что Ева его понимает. – Я только слышал, как гово­рили, что он был настоящим доктором, но его вы­шибли из Ассоциации врачей. И что он чертовски богат и совсем безумен.

– Назови имя.

– Я его не знаю, Даллас, честное слово! Нахо­дившимся в категории раба не дозволялось говорить ни с кем выше ранга солдата. Он был стар и выгля­дел, как труп. Ходил вокруг и время от времени шептался с Брэдли. Смотрел прямо сквозь тебя, так что дрожь пробирала. Ребята называли его доктор Смерть. Вот все, что я знаю. А теперь я хочу вернуться к моей игре.

– Возвращайся. Но если я узнаю, что ты о чем-то умолчал, то запру тебя в комнате с мягкими по­душками и пейзажами на стенах, где ты все время будешь слушать старинную классическую музыку.

Его лицо помрачнело.

– Ну и хладнокровная же ты сука, Даллас!

– Можешь в этом не сомневаться.

– Преподобный Брэдли и Церковь Потусторон­него мира?! – На Пибоди это произвело такое силь­ное впечатление, что она забыла поцеловать троту­ар, когда они оказались на улице. – Вы участвовали в расследовании?

– Очень косвенно. Это была федеральная опера­ция – местная полиция держалась на заднем плане. Двести пятьдесят человек покончили с собой, пото­му что один старый полоумный монстр проповедо­вал, будто смерть – самое приятное переживание. – Ева покачала головой. – Может, так оно и есть, но мы все рано или поздно отправимся в потусторон­ний мир. К чему торопить события?

– Я слышала, что не все приверженцы этой сек­ты хотели идти до конца, но те, кого называли сол­датами, заставили их принять яд. И что среди них были маленькие дети.

– Да, были. – Ева тогда только что окончила академию, и это зрелище запечатлелось у нее в голо­ве навсегда. – Дети, которым матери давали пить яд из бутылки. Брэдли снял всю церемонию на видео. Я тогда в первый раз видела, как плачут федералы… – Ева тряхнула головой, отгоняя воспомина­ния. – Нам придется поискать врачей, которых лишили лицензии где-то от десяти до двадцати лет тому назад. Мук сказал, что этот человек был стари­ком – то есть, согласно его критериям, ему было тогда минимум лет шестьдесят. Сосредоточим поис­ки на белых мужчинах в возрасте от шестидесяти пяти до восьмидесяти лет. Почти все люди Брэдли жили в Нью-Йорке, так что можем обратиться в ме­дицинскую коллегию штата. – Она посмотрела на часы. – У меня встреча в управлении. Вот что, поез­жай в клинику на Канал-стрит и выясни, не знает ли Луиза кого-нибудь, соответствующего описанию этого типа. Если нет, пусть попробует разузнать что-нибудь через медицинские источники. У нее хоро­шие связи, и это может сэкономить время. Ты хоро­шо ладишь с Луизой?

– Конечно. Она мне нравится. Я рада за нее и Чарльза.

– Сообщи мне все, что узнаешь, а потом мо­жешь понаблюдать часок за Морин Стиббс.

– Правда? Спасибо, лейтенант.

– Завтра, когда меня не будет, можешь также уделить время делу Стиббсов, но текущее расследо­вание прежде всего.

– Понятно. Один личный вопрос, Даллас. Мо­жет быть, мои родители действуют вам на нервы? Мне показалось, вчера вечером вы с моим отцом старались держаться подальше друг от друга…

– Нет-нет, все прекрасно.

– Они пробудут здесь еще несколько дней. Я по­стараюсь их занять в свободное время. Видите ли, я боюсь, что… Единственное, что выводит папу из равновесия, – это когда он узнает чужие мысли или воспоминания без разрешения этого человека. Но я знаю одно: он никогда и никому не причиняет вре­да. – Лицо Пибоди снова прояснилось. – Поеду в клинику на метро. Может быть, нам повезет с Луи­зой.

Ева кивнула.

«Должно же нам наконец повезти хоть с чем-ни­будь!» – подумала она.

Ева подошла к своему кабинету за пять минут до назначенного времени встречи с Надин. Ее не уди­вило, что Надин была уже там. Закинув ногу на но­гу, журналистка аккуратно подкрашивала губы, глядя в зеркало пудреницы. Ее оператор примости­лась в углу, жуя сладкую плитку.

– Где вы взяли эту плитку? – осведомилась Ева таким свирепым тоном, что оператор выпучила глаза.

– В автомате в к-коридоре, – заикаясь, ответила она, протягивая остаток плитки. – Хотите кусочек?

Ева сверлила оператора взглядом, пока у нее на лбу не выступил пот, и пришла к выводу, что девуш­ка не была вором, коварно крадущим ее сладости.

– Нет, спасибо.

Она села за стол и вытянула ноги.

– Я надеялась, что ты опоздаешь, – заговорила Надин. – Тогда я могла бы этим воспользоваться, чтобы вытянуть из тебя побольше.

– А я надеюсь, что кто-нибудь здесь научится выполнять свои обязанности. Журналисты должны находиться в помещении, отведенном для СМИ, а не врываться в кабинеты в отсутствие хозяев.

Ухмыльнувшись, Надин защелкнула пудреницу.

– Ты сама меня сюда пригласила. А теперь, если ты кончила пугать моего оператора и демонстриро­вать свою стервозность, объясни, о чем идет речь.

– Об убийстве.

– С тобой всегда одно и то же. Кто тебя интере­сует? Петтибоун и Мутон? Очевидно, оба преступ­ления связаны друг с другом, но могу сказать тебе сразу, что я не обнаружила ничего, связывающего этих людей – ни лично, ни профессионально. Это касается также их семей и коллег. У Петтибоуна и «Мира цветов» были свои адвокаты. Конечно, они могли встречаться на каких-то социальных меро­приятиях, но, безусловно, не вращались в одних и тех же кругах. Их теперешние жены посещали разные салоны красоты, оздоровительные комплексы и бутики. – Надин сделала паузу. – Хотя думаю, все это тебе известно.

– Иногда и нам удается выяснить кое-что.

– Вот почему мне интересно, почему ты предло­жила мне встретиться тет-а-тет, не дожидаясь, пока я буду умолять тебя об этом.

– Обычно ты не умоляешь, а подлизываешься.

– Да, и небезуспешно. Так в чем дело, Даллас?

– Я хочу остановить Джулианну Данн и исполь­зую все доступные орудия. Чем больше СМИ будут освещать это дело, тем больше шансов, что кто-то ее узнает. Она не остановится на достигнутом. То, что я сейчас скажу тебе, Надин, не для протокола. Если ты включишь запись, я не отвечу ни на один вопрос. Так вот, существует более пятидесяти процентов вероятности того, что следующей жертвой намечен Рорк.

– Рорк?! Господи, Даллас, он ведь не в ее вкусе! То есть он, конечно, во вкусе любой женщины, но ты понимаешь, о чем я. Он слишком молод – и же­нат.

– Женат на мне, – напомнила Ева. – Для нее этого может быть достаточно.

Надин задумалась. Она дорожила дружбой не менее, чем рейтингами.

– О'кей. Что я могу сделать?

– Освещай эту историю как можно подробнее. Вдалбливай ее всем в головы. Джулианна рассчиты­вает остаться незаметной. Я хочу лишить ее этого преимущества.

– Хочешь вывести ее из себя?

– Если она выйдет из себя, то сможет сделать ошибку. У нее вместо крови лед, – вот почему она всякий раз добивается успеха. Пора этот лед расто­пить.

– Ладно. – Надин кивнула и подала знак опера­тору. – Давай разведем огонь.

ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ

– Система правосудия не смогла идентифици­ровать Джулианну Данн как активную угрозу для общества и оградить общество от этой угрозы. – Го­лос Евы звучал спокойно и четко. Камера медленно наезжала, пока ее лицо не заполнило экран. – Вина системы в том, что она не смогла наказать Джулиан­ну Данн в соответствии с ее преступлениями против общества.

– И все же… – Камера устремилась на серьез­ное и заинтересованное лицо Надин. – Вы сами – часть этой системы и должны в нее верить.

– Я верю. Я говорю с вами как представитель системы и заявляю, что мы исправим допущенные ошибки. Поиски Джулианны Данн продолжаются по всем возможным направлениям, на всех возмож­ных уровнях. Останется она в Нью-Йорке или нет, ее выследят, найдут, арестуют и обвинят в убийстве Уолтера С. Петтибоуна и Генри Мутона.

– В каких направлениях и на каких уровнях происходит расследование?

– Я не могу обсуждать детали – скажу лишь, что мы не оставляем без внимания ни одну нить. Мы знаем, что собой представляет Джулианна Данн.

– И что же?

– Она убийца и будет убивать, пока ее не оста­новят.

– Значит, вы, как представитель населения Нью-Йорка…

– Я не представитель населения Нью-Йорка, – перебила Ева. – Я поклялась служить этому населе­нию и защищать его, и выполню свое обещание, вто­рой раз избавив общество от Джулианны Данн. Я лично отправлю ее за решетку.

– Как бы не так! – Джулианна в своей спальне расчесывала недавно позолоченные локоны, глядя на экран. – Самодовольная сучка! Однажды тебе повезло, но это больше не повторится. Ты даже близко ко мне не подберешься, хотя я сижу у тебя под носом! – Она сердито отшвырнула щетку. – Посмотрим, что ты скажешь, когда твой муж сва­лится замертво к твоим ногам! Посмотрим, будешь ли ты такой самодовольной, глядя, как он хватает ртом воздух! Ты идешь по верному следу после смер­ти этих двух жалких стариков, но это ничего не зна­чит. Пришло время расплаты, Даллас! – Джулианна посмотрела в зеркало, и собственное отражение, как всегда, успокоило ее. – Но в одном ты права. Я – убийца. И это занятие у меня очень хорошо получа­ется.

«Ловко, – думал Рорк, наблюдая за интервью с его женой. – Очень ловко. Ева повторяет имя убий­цы, чтобы оно запечатлелось в мозгу у всех, кто смотрит передачу. И Надин сыграла свою роль, де­монстрируя различные фотографии Джулианны».

Ни один из тех, кто видел четырехминутное ин­тервью, передаваемое заново каждые полтора часа, не забудет Джулианну Данн.

Но точно так же имя и образ Евы Даллас отпеча­таются в голове у Джулианны Данн.

«Ева пытается сконцентрировать на себе внима­ние Джулианны, чтобы спасти других невинных, – думал Рорк. – В том числе своего далекого от со­вершенства мужа».

У него были свои идеи на этот счет, и он знал, что они неизбежно приведут к столкновению с Евой. Но пока что им предстоит отправиться в Даллас – навстречу к ее воспоминаниям, которые все еще живут там.

Какая-то часть Рорка испытывала облегчение при мысли, что Ева наконец взглянет в лицо этому кошмару. Возможно, это не освободит ее полнос­тью, но по крайней мере облегчит бремя, которое она влачит каждый день своей жизни. Но другая его часть хотела, чтобы Ева продолжала отворачиваться от этого, как отворачивалась много лет, похоронив прошлое и глядя вперед.

Рорк лучше многих знал, что прошлое постоян­но преследует вас, как огромный черный пес, гото­вый прыгнуть и вонзить клыки вам в горло, когда вы думаете, что находитесь в безопасности. Как бы он ни старался похоронить свое прошлое, этого всегда оказывалось недостаточно. Зловоние дублинских трущоб не покидало Рорка даже здесь, в этом великолепном доме со всеми его удобствами и сокрови­щами. Конечно, прошлое не давило на него так силь­но, как на его жену. Оно скорее напоминало докуч­ливого бедного родственника, который сидит в углу и никак не хочет уходить.

Рорк знал, что такое голод, страх и побои, нано­симые отцовскими руками, от которых следовало бы ожидать ласки и нежности. Уже в детстве он на­ходил спасение в дурной компании и всевозможных предприятиях, которые, отнюдь не являясь законными, были тем не менее необычайно увлекатель­ными, а иногда и весьма прибыльными. Ему прихо­дилось воровать, обманывать, мошенничать, даже убивать, хотя это он делал лишь в крайних случаях и исключительно в целях самообороны. Но в итоге Рорк создал себе имя, бизнес и состояние – создал свой мир.

Он учился, путешествовал, расширял кругозор. Мальчишка, живущий за счет хитрости и ловкости, проворных пальцев и быстрых ног, стал мужчиной, который мог приобрести все, что хотел, в случае не­обходимости искусно обходя закон.

У Рорка было много женщин, и некоторых он по-своему любил. Но он оставался одиноким, не осознавая этого, пока не встретил Еву. После этого построенный им мир и он сам изменились навсегда. И вот теперь он должен был помочь жене. Через не­сколько часов им предстояло вместе заглянуть в ее прошлое со всеми его ужасами.

С консоли послышался сигнал, указывающий, что ворота открыты. Взглянув на панель, Рорк уви­дел идентификационные знаки полицейской маши­ны Евы.

Он подошел к окну, чтобы посмотреть, как она возвращается домой.

Проехав ворота, Ева повернула к дому, и вдруг увидела под раскидистыми ветками дерева две фигу­ры, большую часть которых скрывали листья. Она нажала на акселератор и выхватила оружие, прежде чем смогла разглядеть родителей Пибоди, сливших­ся в страстном объятии.

Смутившись, Ева спрятала оружие в кобуру, от­вела взгляд и поехала дальше. Она остановилась у подножия лестницы по двум причинам: это было удобно и раздражало Соммерсета. Но ее надежды на то, что все притворятся, будто не заметили друг дру­га, рассыпались в прах, когда она увидела Сэма и Фиби, направляющихся к ней.

Ева сунула руки в карманы.

– Как прошел день?

– Великолепно.

Фиби улыбалась, но ее пристальный взгляд вы­зывал у Евы покалывание в затылке. «Не смотри ей в глаза! – напомнила она себе, уставившись куда-то поверх головы Фиби. – Избегай прямого визуаль­ного контакта».

– Мы с Сэмом вчера повеселились вовсю. – Фиби тряхнула головой, звякнув серебряными коль­цами, сквозь которые были продеты пряди ее во­лос. – А сегодня я видела ваше интервью с Надин Ферст по каналу 75. Вы выглядели очень сильной и решительной.

– Я такая и есть.

– Не сомневаюсь в этом. Рорк сказал нам, что вы оба завтра должны уехать из города.

– Да, по делу, – ответила Ева, стараясь не смот­реть на Сэма.

– Мы можем что-нибудь для вас сделать во вре­мя вашего отсутствия?

– Нет, спасибо. Разве только вы столкнетесь с Джулианной Данн и арестуете ее.

– Думаю, мы предоставим это вам и Делии. Мне нужно посмотреть кое-что в оранжерее. Сэм, по­проси Еву составить тебе компанию.

Прежде чем оба успели ответить, Фиби удали­лась, шурша развевающейся цветастой юбкой.

– Я очень сожалею, – заговорил Сэм. – Она знает о возникшем между нами напряжении, хотя я ничего ей не говорил.

– О'кей.

– Нет, не о'кей! – Впервые Ева услышала гнев­ные нотки в его голосе. – Я причинил вам неудоб­ство в вашем собственном доме, злоупотребив ока­занным нам гостеприимством. Я как раз собирался уговорить Фиби переехать в отель на оставшиеся не­сколько дней, но тут вы подъехали…

Он замолчал и, подобно Еве, сунул руки в карма­ны, словно не зная, что с ними делать. Несколько секунд они молча стояли, глядя на лужайку. Ева не была экстрасенсом, но чувствовала, что сила рас­каяния, испытываемого Сэмом, способна пробить стальную броню.

– Слушайте, давайте оставим все, как есть. Речь идет о паре дней, и большую часть времени меня здесь не будет.

– У меня есть определенный кодекс, – спокой­но отозвался Сэм. – Частично он связан с квакерст­вом, а частично с моим личным мнением о том, как следует жить. Любить семью, хорошо работать, на­слаждаться дарованным нам временем и стараться не причинять вреда. Дар, которым я наделен, нала­гает на меня дополнительную ответственность – еще один кодекс. Уважать личную жизнь других, никогда не использовать свой дар ради собственной выгоды, забавы или любопытства, иначе причи­нишь вред. Именно это я и сделал.

Ева тяжело вздохнула:

– Я понимаю стремление жить согласно кодек­су, но понимаю и то, что каждый человек может ошибиться. Вы сделали это ненамеренно, и скорее откусили бы себе язык, чем стали бы обсуждать это с кем-либо, кроме меня. Но я едва вас знаю, и мне трудно примириться с тем, что практически посто­ронний человек смотрит на меня и видит такую… такую мерзость.

– Думаете, я вижу мерзость, глядя на вас? – Он вынул руку из кармана и протянул ее к Еве, но тут же опустил вновь. – Нет. Я видел воспоминания о мерзости, которую ни один ребенок не должен не только испытывать на себе, но даже представлять в воображении. Ни по натуре, ни по убеждениям я не склонен к насилию, но в тот момент мне захоте­лось… – Сэм оборвал фразу и сжал кулак; его лицо побагровело от ярости. – Мне захотелось сделать то, что должен был бы сделать любой отец. Но когда я смотрю на вас, то вижу силу, отвагу и решимость, каких еще не видел никогда. Я вижу подругу моей дочери, женщину, которой я доверил жизнь моего ребенка, и никогда не пожалею об этом. Рорк сказал, что завтра вы едете в Даллас. Я буду молиться за вас.

Ева уставилась на него:

– Интересно, кто-нибудь в состоянии на вас сер­диться?

Сэм робко улыбнулся:

– Фиби иногда в состоянии.

– Значит, она круче, чем выглядит. – Ева тоже улыбнулась и протянула ему руку.

Войдя в дом, она увидела Соммерсета, полирую­щего стойку перил, и кота, сидящего на нижней сту­пеньке, словно пушистый Будда. Оба устремили на нее пытливый взгляд.

– Ваш чемодан упакован для поездки. Рорк ска­зал, что одежды на один день будет достаточно.

– Я же говорила вам, что сама упакую чемодан! Не хочу, чтобы вы рылись вашими костлявыми паль­цами в моих вещах. – Ева перешагнула через кота, который игнорировал ее, и застыла. Затем ее рука взметнулась вверх, ухватив кончик полировальной тряпки Соммерсета. – Это же моя рубашка!

– Позволю себе с вами не согласиться. – Он яв­но рассчитывал, что она опознает вышеупомянутый предмет. – Возможно, очень давно это являлось не­ким подобием одежды, но сейчас это всего лишь тряпка, случайно попавшая в ваш комод и исполь­зуемая ныне по назначению.

– Отдайте мне мою рубашку, вы, нудный тощий таракан!

Ева потянула к себе тряпку, но дворецкий не от­пускал ее.

– У вас вполне достаточно приличных рубашек.

– Но я хочу эту!

– Это тряпка. – Они тянули ее в разные сторо­ны, пока материя не треснула посредине. – А теперь это две тряпки, – удовлетворенно заметил Соммерсет.

Зарычав, Ева скомкала остатки старой формен­ной тенниски нью-йоркской полиции и начала под­ниматься по лестнице.

– Держитесь подальше от моего комода, извра­щенец, иначе я откушу вам пальцы!

– Вот так, – обратился к коту Соммерсет. – Разве не приятно сознавать, что лейтенант отпра­вится в это трудное путешествие в бодром настро­ении?

Ева ворвалась в спальню, швырнув рваную ру­башку в сторону двери лифта. Оттуда как раз выхо­дил Рорк, и рубашка угодила ему в подбородок.

– Спасибо. Я тоже рад тебя видеть.

– Смотри, что этот сукин сын сделал с моей ру­башкой!

– М-мм. – Рорк обследовал злополучный пред­мет. – Так вот что это такое? – Он просунул палец в старую дырку. – Жаль. Я слышал, как вы с Соммерсетом громко обменивались любезностями.

– Какого черта ты поручил ему упаковывать мои вещи?!

– Я бы мог ответить, что поступил так, потому что у тебя и без того много дел, и это было бы прав­дой. Но, откровенно говоря, дорогая Ева, упаков­щик из тебя никудышный, и, если предоставить тебе это занятие, ты никогда не возьмешь то, что нужно.

– Держу пари, он нюхал мое нижнее белье!

Губы Рорка дрогнули.

– Представляю себе эту картину. – Подойдя к Еве, он взял в ладони ее лицо. – Ты все уладила с Сэмом? Я видел вас из окна.

– Он был так занят самобичеванием, что мне пришлось нелегко.

Наклонившись, Рорк поцеловал ее в губы.

– Глядя на тебя во время интервью с Надин, никто бы не заподозрил, что ты в глубине души доб­ра и мягкосердечна. Вы выглядели весьма внуши­тельно, лейтенант. Блестящи и тверды, как алмаз. Но она пока что охотится не за тобой, и ты напрасно пытаешься перевести огонь на себя.

– Не понимаю, о чем ты.

– Отлично понимаешь.

Ева пожала плечами, стараясь освободиться, но Рорк не отпускал ее.

– Ты не должна закрывать меня своим телом.

– Не учи меня моей работе!

– Это справедливо. Но и ты не учи меня моей. Я хочу задать тебе только один вопрос, Ева, и увижу правду в твоих глазах, как бы ты ни ответила.

«Действительно, увидит, – подумала Ева. – Он определяет, где правда, а где нет, куда вернее, чем детектор лжи».

– Почему бы тогда тебе не задать этот вопрос вместо того, чтобы раздражать меня без толку?

– Ты берешь меня с собой в Даллас, чтобы уб­рать подальше от Джулианны?

– Нет. Это не причина, а побочная выгода, и к тому же сэкономит мне время. Ну что, теперь тебе стало легче?

Руки Рорка скользнули по щекам и плечам Евы. Потом он отпустил ее.

– Я могла бы попросить Фини поехать туда и расспросить Паркера. Я уже даже стала подыскивать оправдание собственной слабости, говоря себе, что ему больше удастся вытянуть, если он побеседует с Паркером, как мужчина с мужчиной. Конечно, это чепуха. Коп не имеет пола, ему довольно значка. Я хотела попросить Фини взяться за это, чтобы из­бавить себя от поездки.

– Тебе нечего стыдиться, Ева, если ты к этому не готова.

– А когда я буду готова? – с горечью осведоми­лась она. – Завтра? Через год? Вообще никогда? Если я позволю своим страхам вмешиваться в след­ственную процедуру, куда это меня приведет? Я не хочу становиться трусом, поэтому намерена выпол­нить свою работу. Вот тебе причина номер один. Причина номер два: я забираю тебя отсюда на день-другой, чтобы все спокойно обдумать. Что касается остального… я разберусь с этим, когда прибуду туда.

Ева с головой погрузилась в работу – Пибоди прислала ей список дисквалифицированных врачей, соответствующих необходимым критериям и проживающих в Нью-Йорке.

– Ты ищешь связь кого-то из этих ста двадцати дисквалифицированных медиков с Джулианной? – спросил Рорк.

– Мне нужно выяснить источник получения яда, – ответила Ева. – Думаю, любой врач, кото­рый снабдил полоумного Брэдли достаточным ко­личеством кураре и цианида, чтобы отправить на тот свет всю Церковь Потустороннего мира, без колебаний предоставил бы убийце-психопатке все, что ей нужно. Или, по крайней мере, он может знать того, кто это сделал.

Она изучала данные, покуда Рорк, стоя позади, массировал ей плечи, безошибочно находя точки, требующие внимания.

– Если даже я не найду ее источник, то все рав­но идентифицирую доктора Смерть и передам его федералам в качестве доброго дела, которое следует совершать раз в десять лет.

– А почему они до сих пор его не разыскали?

– Не нашли в нужное время нужного подхода к Муку, а он единственный остался в живых. Я всегда знала, что он кое-что утаил, но федералы считали, что выжали из него все, а тогда у меня не было причин вмешиваться. Теперь же оказалось достаточно лишь слегка нажать на него.

– Эта история произошла десять лет назад, вер­но? – спросил Рорк.

– Да. Я тогда еще носила униформу.

– Ты родилась копом, – заявил он, целуя ее в макушку.

– По словам Мука, доктор в ту ночь отказался от лимонада. Следовательно, религиозные аспекты его не трогали. Возможно, им двигало стремление по­буждать людей к самоубийству – покуда это не ка­салось его самого. В этом списке всего три медика, которые потеряли лицензии, потому что помогли пациентам отправиться на тот свет.

– Разыгрывать господа бога – занятие весьма обременительное, – заметил Рорк.

– Наверное. Итак, в алфавитном порядке: Оскар Ловетт, Дейвид П. Робинсон и Илай Янг. Они мои фавориты. Я напущу на них Фини, а если он не об­наружит ничего, перейдем к остальным.

Послышался сигнал телефона, и, так как Ева все еще смотрела на экран, ответил Рорк.

– Привет, Рорк, – заговорила Луиза Диматто. – Надеюсь, я вам не помешала?

– Всегда рад вас слышать. Как поживаете, Луиза?

– На личном фронте лучше некуда. Что касается профессионального, то работы по горло, но меня это устраивает. Надеюсь, вы и Даллас вскоре сможе­те выбраться к нам. Мы открыли еще три кабинета и Центр отдыха.

– Обязательно зайдем, когда вы будете дежурить.

– Вот и отлично. Даллас может подойти? У меня для нее информация.

– Она здесь – погружена в работу. До скорой встречи, Луиза. Привет Чарльзу.

– Даллас, – продолжала Луиза, когда Ева взя­ла трубку, – думаю, у меня есть для вас кое-что. Я вспомнила, как еще во времена моего детства в семье обсуждали одну скандальную историю, думая, что я их не слышу. Речь шла о враче, который работал с моим дядей. Очевидно, у него были нелады с профессиональной этикой – он злоупотреблял вни­манием своих юных пациенток. Годами его поведе­ние покрывали, но это стало невозможным, когда выяснилось, что он начал отправлять больных к праотцам, не имея на то никаких полномочий.

– Вы вспомнили его имя?

– Нет, но я позвонила кузине. Теперь вы у меня в долгу, Даллас, так как моя кузина Мэнди целый час расспрашивала меня о моей личной и професси­ональной жизни, а затем прочитала мне лекцию о том, что не стоит тратить время в клинике на отбро­сы общества.

– Имя, Луиза! Жаловаться на кузину будете по­том.

– Илай Янг. Он был старшим ординатором в Ме­мориальном центре Кеннеди, пока не занялся част­ной практикой.

– Так я и знала! – воскликнула Ева.

– Значит, у вас уже есть данные о нем? – разо­чарованно протянула Луиза. – Выходит, я зря ста­ралась?

– Не зря. Вы сэкономили мне время и силы, за что я вам очень благодарна. – Ева бросила взгляд на Рорка. – Кстати, сегодня я попросила Чарльза об одном одолжении, и теперь мне не по себе.

– Обслужить заключенную в Докпорте?

– Значит, он вам рассказал?

– Конечно. – Луиза усмехнулась. – Можете не волноваться из-за этого. Между прочим, Пибоди выглядит чудесно. Похоже, там пахнет любовью.

– Чем-то там, безусловно, пахнет, – проворчала Ева, положив трубку. – Почему ты ухмыляешься? – спросила она Рорка.

– Потому что, несмотря ни на что, некоторые области секса тебя смущают.

– Не смущают, а озадачивают. Хотя это меня не касается.

– Любовь вообще не поддается рациональному объяснению.

Ева посмотрела на него:

– Думаю, у меня как раз тот самый случай. – Она отодвинулась от стола. – Я хочу нанести визит этому Илаю Янгу – посмотрю, что удастся из него вытрясти.

– Я пойду с тобой. Только без упоминаний о правилах, лейтенант! Скажем, мне просто хочется проехаться на автомобиле с женой. Сейчас прекрас­ный вечер. Кроме того, – он обнял ее за плечи, на­правляясь к двери, – если мне не изменяет память, дом, где проживает злой доктор, принадлежит мне. Поэтому со мной тебе будет легче туда проникнуть, не так ли?

Рорк оказался прав. Когда консьержка сообщила Еве, что доктора Янга нет дома, она оттеснила от окошка Рорка и показала свой значок.

– Его нет или он не принимает посетителей?

– Я не уполномочена сообщать подобную ин­формацию. Мы не имеем права вторгаться в личную жизнь жильцов, поэтому могу лишь повторить, что доктор Янг в настоящее время недоступен. Можете оставить сообщение ему или другому жильцу. При­мите мои извинения, лейтенант, за то, что не могу выполнить ваше требование.

– Ты должна признать, – заметил Рорк, – что в моих домах безупречный персонал.

– Какого черта?! – Ева вышла из себя. – Вы обязаны оказывать содействие полиции!

– Пребывание на территории посторонних не­желательно, – словно робот, ответила консьерж­ка. – Если вы не хотите пройти к другому жильцу или оставить сообщение, я должна просить вас ос­вободить вестибюль. Через сорок пять секунд охрана здания будет информирована о вашем отказе. Еще раз примите мои извинения.

– Не пора ли мне вмешаться? – осведомился Рорк. – И не огрызайтесь, лейтенант, так как меня это только возбуждает.

– Сделай так, чтобы нас пропустили, и не вы­гляди таким самодовольным!

Рорк всего лишь наклонился к окошку.

– О, добро пожаловать, Рорк! Чем могу служить?

– Мы хотим подняться на двадцать второй этаж. Спустите лифт.

– Да, сэр. Лифт спущен. Желаю удачного визи­та. Пожалуйста, дайте мне знать, если я смогу быть еще чем-нибудь вам полезна.

– Ты не устаешь от того, что все к тебе подлизы­ваются? – спросила Ева.

– Почему я должен от этого уставать? – Рорк жестом пригласил ее в кабину лифта, когда зеркаль­ные двери бесшумно открылись. – А знаешь, Янга и в самом деле может не быть дома.

– Я хочу в этом убедиться. Есть немало шансов, что он поставщик Джулианны или знает поставщи­ка. Я не уйду, пока не поговорю с ним.

Выйдя на двадцать втором этаже, Ева направи­лась по коридору ко второй двери справа, нажала кнопку звонка и подняла значок, чтобы он был ви­ден через «глазок».

Когда на второй звонок тоже никто не ответил, Ева окончательно вышла из себя. Она молча повер­нулась и позвонила в квартиру напротив.

Дверь открыла женщина в красном халате, дер­жащая в руке бокал с какой-то голубой жидкостью. Позади слышались звуки телевизора.

– Полиция? Что случилось?

– Ничего, мэм. Простите, что беспокою вас. Не знаете, где я сейчас могу найти доктора Янга?

– Доктора Янга? – Женщина заморгала и обер­нулась. – Марти, здесь полиция. Они хотят видеть доктора Янга.

– Он живет напротив, – прогудел мужской го­лос.

– Знаю, – терпеливо сказала Ева. – Но он не отвечает на звонок. Не могли бы вы сообщить, когда видели его в последний раз?

– Кажется, несколько дней назад. – Женщина подняла бокал и сделала глоток. Судя по ее лицу, она пила уже некоторое время. – Хотя подождите, он уехал из города на пару недель.

– Он не упоминал, куда едет?

– Нет. Мне сказала его племянница.

– Племянница? – Ева насторожилась.

– Да, она как раз выходила из его квартиры, ког­да я вернулась из магазина. Приятная молодая жен­щина. Она сказала, что они вместе с дядей поедут к ее родителям в Огайо или Индиану. А может быть, в Айдахо. – Она снова глотнула из бокала.

– Как она выглядела?

– Молодая хорошенькая брюнетка, небольшого роста, модно одетая.

Достав мини-компьютер, Ева вывела на экран изображение Джулианны в роли Дженет Дрейк.

– Эта женщина вам знакома?

Соседка посмотрела на экран и улыбнулась:

– Конечно! Это племянница доктора Янга. Ме­ня удивила эта встреча, так как я не подозревала, что у него есть семья.

– Спасибо. – Ева спрятала компьютер в кар­ман. – Вы когда-нибудь смотрите новости, мэм?

– Новости? С Марти можно смотреть только спорт и триллеры. Я радуюсь, когда могу хоть десять минут посмотреть передачу о модах.

– Советую посмотреть новости сегодня вечером. Спасибо за помощь. – Отвернувшись от удивлен­ной женщины, Ева включила видеомагнитофон. – У меня есть сведения, что подозреваемая Джулианна Данн контактировала с Илаем Янгом в этом до­ме. Янг не отвечает на звонок, что позволяет опа­саться худшего. У меня есть основания войти к нему в квартиру с целью определить, все ли с ним в по­рядке, и не является ли он соучастником Джулианны Данн. Со мной Рорк, владелец дома. Он согласен с этой процедурой и засвидетельствует ее.

– Коротко и ясно, – заметил Рорк.

Подойдя к двери, Ева раскодировала замок своей отмычкой.

– Магнитофон включен, – предупредила она, вынимая оружие, на случай, если Рорк тоже воору­жился, не уведомив ее, и открыла дверь.

Внутри было темно, но Ева не нуждалась в свете, чтобы почуять запах смерти.

– Похоже, здесь труп, – сказала она, стараясь не дышать носом. – Оставайся в коридоре – тебе тут делать нечего.

Ева нажала кнопку выключателя, и электричест­во тут же осветило хорошо обставленное помещение с плотно занавешенными окнами. Янг лежал на ди­ване, обивка которого была безнадежно испорчена, как и надетый на нем халат. На кофейном столике стояли бокал и бутылка бренди, а на ковре под сви­сающей вниз рукой Янга с распухшими, как сосис­ки, пальцами валялась рюмка.

Рорк протянул Еве носовой платок, чтобы она могла прикрыть нос и рот.

– Это лучшее, что я могу сейчас предложить, – сказал он.

– Спасибо.

Ева прижала платок к лицу, другой рукой снимая место происшествия на видео. Потом она вынула из кармана телефон и набрала номер.

Сначала Джулианна занималась с ним сексом. Возможно, они и раньше были любовниками, но Ева в этом сомневалась. Джулианна просто исполь­зовала свой самый эффективный способ отвлечь мужчину, а потом отравила его тем ядом, которым он ее снабжал.

Все было проделано четко, логично и хладно­кровно.

Конечно, они обнаружат ее на дисках охранной системы по крайней мере дважды – в один из дней перед убийством Петтибоуна, когда она, будучи рыжеволосой, приобретала первую партию яда, и не­давно, когда она уже брюнеткой пришла избавиться от свидетеля.

Вполне вероятно, что в компьютере жертвы най­дут тексты их сообщений друг другу. Но Джулианна едва ли была настолько глупа, чтобы отправлять их из дома, со своего личного компьютера. Конечно, они все проверят, но она явно вела переговоры из какого-нибудь общественного места.

Янг был мертв уже четыре дня. Джулианна яви­лась к нему почти сразу же после первого убийства.

Тело забрали, но Ева знала: запах разложения бу­дет ощущаться еще некоторое время даже после очистки воздуха.

– Лейтенант! – к ней подошла Пибоди. – Я при­несла диски охранной системы.

Ева рассеянно взяла их:

– Я скопирую их и просмотрю позже, хотя не ожидаю никаких сюрпризов. Джулианна пришла сюда на следующий день после убийства Петтибоуна, сделав новую прическу, чувствуя себя свежей и бодрой. Янг впустил ее, думая об очередной сделке. Думаю, она рассказала ему об убийстве. С кем мо­жно лучше поделиться своей удачей, чем с че­ловеком, который продал ей оружие, и который ум­рет до ее ухода из квартиры? Должно быть, это ее за­бавляло. Потом она соблазнила его. – Ева кивнула в сторону спальни. Простыни уже отправили в лабо­раторию, но предварительное обследование показа­ло следы спермы. – Это не составило труда. «Я так напряжена после всех этих одиноких лет в тюрьме! Мне нужно, чтобы кто-нибудь ко мне прикоснулся. Вы единственный, с кем я могу быть, единствен­ный, кто знает, что я сейчас чувствую!»

– Еще бы, – пробормотала Пибоди. – Уж он-то это отлично знал.

– Янг по возрасту годился ей в дедушки, а перед ним была молодая и красивая женщина с гладким и гибким телом. Ему всегда нравились молоденькие. Итак, Джулианна позволяет ему делать все, что он хочет. Для нее это не имеет значения – он уже мерт­вец. Изображая оргазм, она думает о следующей жертве. Потом она льстит его мужскому самолю­бию, зная, что сказать, чтобы он почувствовал себя жеребцом.

– Каким же образом ей удалось его отравить? Ведь Янг знал о ядах все.

– Джулианне было известно, что Янг любит бренди. Она могла добавить яд в бутылку, пока он был в душе или в уборной. Это не заняло много вре­мени. Не имело значения, выпьет ли он яд сейчас или позже, но она предпочитала наблюдать за агонией своих жертв. Джулианна садится рядом с ним на диван и рассказывает ему о том, кого она собира­ется прикончить следующим. Нельзя ли ей выпить немного вина и остаться еще ненадолго? Так прият­но с кем-нибудь поболтать! Янг наливает в бокал вино и в рюмку – бренди. Это его напитки, и он ни­чего не подозревает. Возможно, Джулианна пьет пер­вая, не переставая о чем-то с энтузиазмом говорить. Янг думает о том, сможет ли он заняться с ней сек­сом еще раз. Когда он чувствует действие яда, уже слишком поздно. Янг в ужасе. Этого не может быть! Но он видит правду на лице Джулианны – она ее не скрывает. Потом Джулианна приводит себя в поря­док, выходит из квартиры и, столкнувшись с сосед­кой, затевает дружескую беседу. «Дядя Илай уедет из города на пару недель к моим родителям. Разве это не здорово?»

– И после этого уходит, – закончила Пибоди.

– Да, уходит. Я составлю рапорт и поеду домой, а ты опечатай квартиру.

ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ

Если даже виды пригородов озадачивали сугубо городскую жительницу Еву Даллас, то зрелище плос­ких равнин Техаса было для нее таким же чуждым, как лунный пейзаж.

А ведь в Техасе много больших, шумных и мно­голюдных городов. Почему же кто-то предпочитает жить в прерии, где тебя могут увидеть на расстоянии нескольких миль?

Конечно, и здесь имелись прямые, как стрела, автострады с замысловатыми кренделями транспорт­ных развязок, ведущие к цивилизации и от нее. Ева хорошо понимала людей, едущих в сторону городов, но была не в силах понять, что заставляет некоторых отправляться в никуда.

– Что хорошего они здесь находят? – с недо­умением спросила она Рорка, когда они мчались по одной из автострад. – Тут нет ничего, кроме травы, изгородей и животных. Иногда довольно крупных, – добавила она, с подозрением косясь на табун лоша­дей.

Рорк издал громогласный ковбойский клич, и Ева недовольно посмотрела на него. Животные не вы­зывали у нее особого доверия.

– У этого типа процветающий бизнес в Далла­се, – продолжала она, слегка умиротворенная жуж­жанием вертолета, кружившего над ближайшим полем. – Но он предпочитает жить здесь. В этом есть что-то ненормальное!

Засмеявшись, Рорк поднес к губам руку Евы.

– В мире есть разные люди.

– Да, и большинство из них чокнутые. Господи, неужели это коровы? Разве они такие большие? По-моему, это неестественно.

– Только подумай, дорогая, сколько из них мо­жет получиться стейков.

– Даже подумать страшно! Ты уверен, что мы едем правильно? Тут же ничего нет!

– Разве ты не видишь несколько домов?

– Вижу, но я думала, что в них живут коровы. – Ева представила себе коровью жизнь в этих приземис­тых домиках – как они смотрят телевизор, прини­мают гостей, занимаются любовью в огромных кро­ватях с пологом, – и содрогнулась. – Боже, какой кошмар! Ненавижу деревню!

Рорк посмотрел на щиток с картой. На нем были джинсы, тенниска и черные очки, но даже сейчас он выглядел горожанином. «И очень богатым горожа­нином», – подумала Ева.

– Мы будем на месте через несколько минут, – сказал он. – Впереди островок цивилизации.

– Где? – Рискнув оторвать взгляд от коров, Ева посмотрела через ветровое стекло и увидела на гори­зонте город. Настоящий город с большими домами, заправочными станциями, магазинами, ресторана­ми. На душе у нее полегчало. – Слава богу!

– Но мы не поедем через него. Мы повернем здесь.

Рорк свернул на узкую боковую дорогу, которая, по мнению Евы, шла слишком близко к плоским, покрытым травой полям.

– Эти изгороди не кажутся особенно крепки­ми, – заметила она.

– Коровам за нами не угнаться.

Ева судорожно глотнула.

– По-твоему, это очень забавно?

Ее немного успокаивало лишь то, что на дороге попадались другие автомобили – грузовики, трей­леры и джипы. Вскоре начали появляться строения, но пока еще не фермерские дома, а конюшни, амба­ры и зернохранилища. Вместе с пасущимися коро­вами они казались Еве изображенными на картине.

– Что делает этот парень? – осведомилась она, приподнявшись на сиденье.

– По-моему, едет верхом на лошади.

– Вижу. Но зачем?

– Понятия не имею. Возможно, ему это нравится.

– Вот видишь? – Ева хлопнула Рорка по пле­чу. – Здесь все чокнутые!

Она облегченно вздохнула при виде фермерско­го дома. Он был одноэтажным, но расползшимся вширь. Некоторые его секции были выкрашены в белый цвет, другие казались собранными из булыж­ников, а третьи – целиком стеклянными. Ева содрогнулась, представив, как здесь коротают долгие вечера, глядя на бескрайние поля с пасущимися на них животными.

В маленьких загонах стояли лошади, но Еву не­сколько успокоило присутствие людей – пусть даже в ковбойских шляпах. Стало еще легче, когда она увидела вертолетную площадку и несколько машин, которые не смогла опознать. Очевидно, они предна­значались для сельских работ.

Автомобиль подъехал к каменным колоннам, увенчанным фигурами вставших на дыбы лошадей.

– Паркер знает о нашем приезде и не в восторге от него, – начала Ева. – Он настроен враждебно и не склонен к сотрудничеству. Но ему понятно, что я могу усложнить его жизнь, копаясь в прошлом и на­травив на него местных копов. Он не хочет, чтобы соседи обо всем узнали, и, надеюсь, будет стараться сдерживаться, чувствуя себя на своей территории более уверенно.

– И как долго ты позволишь ему это чувствовать?

– Посмотрим.

Ева вышла из машины – и едва не задохнулась от жары. Палящий зной совсем не походил на нью-йоркское лето. Она ощущала запах травы и чего-то еще, куда менее приятного. Очевидно, это был запах навоза.

– Что это за кудахтанье? – спросила Ева у Рорка.

– Я не уверен, но думаю, что это куры.

– Господи, я теперь, наверное, больше никогда не смогу посмотреть на яичницу!

Рорк молча шел по дорожке рядом с Евой. Он достаточно хорошо знал свою жену, чтобы пони­мать: сосредоточенность на местном колорите по­могает ей отвлечься от тревог и страхов. Она еще не готова к поездке в Даллас и к тому, что ее там ожи­дает.

Над дверями высотой в десять футов красова­лись покрытые белой краской рога какого-то жи­вотного. Покуда Ева звонила в дверь, Рорк размыш­лял о характере человека, наслаждавшегося подоб­ными украшениями.

Через несколько секунд дверь открылась, и пе­ред ними предстало воплощение старого американ­ского Запада. Мужчина был смуглым, высоким, как гора, и широким, как река. На нем были грязные са­поги с острыми носами, жесткие темно-фиолетовые джинсы и рубашка в выцветшую красно-белую клет­ку. Тусклые седеющие волосы были зачесаны назад, а хмурое багровое лицо пересекали морщины.

– Вы копы из Нью-Йорка? – заговорил он го­лосом, напоминающим тарахтение гравия в глубо­ком ведре.

– Лейтенант Даллас. – Ева показала значок. – А это мой помощник…

– Я вас знаю. – Мужчина указал на Рорка толстым, как сарделька, пальцем. – Вы Рорк, а никакой не коп.

– Верно, – признал Рорк. – Зато я женат на копе.

– Да. – Мужчина хмуро посмотрел на Еву. – Теперь я узнаю и вас. – Казалось, он с трудом сдер­живается, чтобы не плюнуть. – Меня зовут Джейк Т. Паркер, и я не обязан с вами разговаривать. Кста­ти, мои адвокаты советовали мне этого не делать.

– Сейчас закон действительно не обязывает вас говорить со мной, мистер Паркер. Но все может из­мениться, и тогда адвокаты посоветуют вам совсем другое.

Паркер подцепил широкими пальцами петли на джинсах, и покрытый царапинами ремень громко скрипнул.

– Чтобы этого добиться, вам понадобится много времени.

– Боюсь, что так, сэр. А вы задумывались о том, скольких еще людей может за это время убить Джулианна?

– Я уже больше двенадцати лет не имею с ней ничего общего. Здесь я обрел покой и не желаю, что­бы нью-йоркский коп, да еще женщина, являлся сюда и кидал мне грязь в лицо.

– Я здесь не для того, чтобы кидать грязь, мис­тер Паркер. Не для того, чтобы судить вас. Я при­ехала получить сведения, которые могут помочь мне остановить Джулианну. Она вполне способна за­брать еще несколько жизней. Думаю, одна из них может оказаться вашей.

– Грош цена тому, что вы думаете. Эта девушка для меня всего лишь призрак, а я для нее – и того меньше.

Ева достала из сумки фотографии.

– Это Уолтер Петтибоун и Генри Мутон. Они тоже для нее ничего не значили. У них были семьи, мистер Паркер. У них были жизни. Она уничтожила все.

Он посмотрел на снимки и отвел взгляд.

– Ее не следовало выпускать из тюрьмы.

– В этом я с вами согласна. Один раз я уже от­правила Джулианну за решетку и прошу вас помочь мне сделать это снова.

Паркер снял с крючка на внутренней стороне двери грязную широкополую шляпу, нахлобучил ее на голову, потом шагнул через порог и закрыл за со­бой дверь.

– Простите мое негостеприимство, но я не же­лаю говорить о ней в моем доме. Поговорим снару­жи. Все равно я хотел взглянуть на стадо.

Ева достала темные очки – яркое солнце слепи­ло ей глаза.

– Джулианна никак с вами не контактировала все эти годы?

– Я ничего не слышал о ней с тех пор, как она ушла из дому, когда ей стукнуло восемнадцать. В тот день Джулианна рассказала матери о том, что было между нами, и рассмеялась мне в лицо.

– А вы не знаете, поддерживала она связь с ма­терью?

– Не знаю. Я и сам не получал никаких извес­тий от Кары после того, как она оставила меня. Слы­шал, что она работает на какой-то ферме. Решила устроиться как можно дальше от меня.

Ева кивнула. Ей было известно местопребыва­ние Кары Данн Паркер Роуэн. Четыре года назад Кара снова вышла замуж и отказалась говорить с Евой о своей дочери, заявив, что Джулианна для нее мертва. Ева догадывалась, что Джулианна испыты­вает к матери такие же чувства.

– Вы изнасиловали Джулианну, мистер Паркер?

Его лицо напряглось, словно старая кожа, натя­нутая на барабан.

– Нет. То, что я сделал, и так достаточно сквер­но, лейтенант. – Он задержался у загона, поставив ногу на нижнюю перекладину изгороди. – Было время, когда я возлагал всю вину на нее. Лишь по­том я понял, что сам во многом виноват. Мужчина пятидесяти с лишним лет не имеет права касаться пятнадцатилетней девчонки. Этому нет оправданий.

– Значит, вы ее коснулись?

– Да. – Паркер расправил массивные плечи, словно сбрасывая груз. – Я расскажу вам, как все было. Джулианна любила расхаживать по дому поч­ти голышом, забиралась ко мне на колени и называ­ла папочкой, хотя произносила это слово вовсе не по-детски. – Он стиснул зубы и отвернулся. – Ее собственный отец был человеком суровым, но, по словам Кары, обожал эту девочку. Во всех проступках Джулианны он винил мать. Я любил мою жену. – Он снова посмотрел на Еву. – Она была хорошей женщиной – честной, доброй и богобоязненной. Единственной ее слабостью была дочь. Джулианна умела пускать пыль в глаза.

– Она вас провоцировала?

– Еще как! В пятнадцать лет она уже знала, как обвести человека вокруг пальца и получить то, что ей нужно. Я не должен был этого допускать, не дол­жен был так смотреть на нее и думать о ней! Я знал, что это ведет прямиком в ад, но не мог остановить­ся. А может, тогда и не хотел… Однажды вечером, когда жена была на собрании женского клуба, Джу­лианна вошла в кабинет и устроилась у меня на коленях. Не стану вдаваться в подробности – скажу лишь то, что я ни к чему ее не принуждал. Но я пе­решел черту, которую мужчина не должен пересту­пать.

– Вы были с ней в интимных отношениях?

– Да. В тот вечер и в течение почти трех лет пос­ле этого. Джулианна очень ловко все устраивала. Она уговаривала мать пойти с подругами на вос­кресную распродажу, а я ложился в супружескую постель со своей падчерицей. Бог свидетель, я был безумно влюблен в нее, и верил, что она чувствует то же самое. – Он покачал головой, словно удивляясь собственной глупости. – За эти три года она вытя­нула у меня кучу денег, я купил ей машину – и во­обще покупал все, что она просила. Я говорил себе, что, когда Джулианна подрастет, я оставлю ее мать и уеду с ней. Конечно, я был дураком, но я свыкся с этой мыслью. Куда труднее было свыкнуться с гре­хами, которые я совершил.

Ева подумала, что, если бы он дал показания на процессе Джулианны и был бы тогда так же откро­венен, все могло бы сложиться иначе.

– После ареста и во время процесса она заявля­ла, что вы ее изнасиловали и принуждали к сожи­тельству, используя это для смягчения приговора. А вы даже не пытались опровергнуть ее показания и защитить себя.

– Нет, не пытался. – Паркер посмотрел на Еву из-под полей шляпы. – Вы когда-нибудь соверша­ли поступки, лейтенант, которых стыдились настоль­ко, что у вас язык немел от страха?

Ева подумала о Далласе и о том, что таилось там.

– Я знаю, что такое страх, мистер Паркер.

– Я боялся ее, боялся того, в кого она меня пре­вратила. Если бы я рассказал все, как было, то все равно остался бы взрослым мужчиной, связавшимся с несовершеннолетней дочкой собственной жены. Тогда я и начал осознавать свою ответственность. Тем, кого убила Джулианна, я ничем не мог помочь. А на процессе… Так или иначе, ее слово было бы против моего. На месте присяжных я бы поверил ей.

– Она проявляла склонность к насилию, когда жила с вами?

Паркер с горечью усмехнулся:

– Характер у нее был еще тот. Она умела ударить в самое больное место и при этом оставалась холод­на как лед. Теперь я понимаю, что Джулианна нена­видела меня с тех пор, как я начал встречаться с ее матерью. Ненавидела за то, что я мужчина, что я имею какую-то власть над ней, и не успокоилась, пока не одержала надо мной верх. А потом унизила меня, потому что я был слаб, унизила мать за то, что она любила меня. Джулианна ушла из дому, оставив нас сломленными навсегда. Этого она и добивалась.

– Вы не остались сломленным, – возразила Ева. – Вы смогли заново построить свою жизнь, и Джулианна это знает. А она всегда довершает не­оконченные дела, мистер Паркер.

– Думаете, она станет охотиться на меня?

– Да. Рано или поздно. Вам нужно соблюдать осторожность – тщательно проверять каждого но­вого работника. Было бы разумно обратиться в мест­ную полицию, чтобы они знали, кого им следует ис­кать.

Паркер посмотрел на свои сапоги и покачал го­ловой:

– Этой девчонке не терпелось отряхнуть с ног пыль Техаса. Не могу себе представить, чтобы она вернулась сюда и попыталась убить человека, кото­рый значил для нее меньше, чем эта пыль. Но мне уже шестьдесят шесть, а в таком возрасте понима­ешь, что нельзя сидеть, почесывая задницу, и ждать, пока змея заползет тебе в штаны. Я подумывал съез­дить в Европу и поглазеть на тамошних лошадок. Может быть, стоит сделать это пораньше.

– Буду вам признательна, если вы сообщите мне, куда поедете и когда.

Он снова посмотрел на Еву:

– Вы собираетесь добраться до нее, верно?

– Да, сэр.

– Верю. Но не думаю, что мои слова помогут вам это сделать, и что Джулианна станет тратить на меня время. Я был у нее не первый.

– Откуда вы знаете?

– Она не была девственницей, когда в тот вечер уселась мне на колени.

– Вам известно, с кем она была до вас?

Паркер переминался с ноги на ногу.

– Одно дело говорить о себе, а другое – сплет­ничать о ком-то еще.

– Это не сплетни, а расследование убийства!

– Ладно-ладно, нечего так пыхтеть. – Паркер надул щеки. – Подозреваю, что Джулианна пута­лась с Чаком Спрингером. Ее мать волновалась из-за этого, но потом он стал ухлестывать за одной из девочек Ларсена, и все вроде улеглось. Они были еще детьми, и я не придавал этому значения. А когда я связался с Джулианной, то и вовсе не обращал внимания ни на кого, кроме нее.

– Вы знаете, где я могу найти этого Чака Сприн­гера?

– Чак один из моих рэнглеров. Но он женат, и у него маленький сынишка.

– Что такое «рэнглер»? Ковбой?

Паркер усмехнулся и поправил поля шляпы.

– Нью-Йорк! – фыркнул он, покачав головой. – Что еще может значить слово «рэнглер», если не «ковбой»?

– Я бы хотела поговорить с ним.

Паркер вздохнул.

– Тогда поехали к нему. – Он кивнул в сторону лошадей за оградой. – Здесь есть неплохие лошад­ки. Вы ездите верхом?

– Только на тех, у кого не больше ног, чем у ме­ня, – ответила Ева, заставив Паркера расхохотаться.

– А вы? – спросил он у Рорка.

– Мне приходилось ездить.

Ева застыла, как вкопанная.

– Ты ездил верхом на лошади?

– И, как видишь, остался жив. Даже получил удовольствие. Возможно, тебе тоже понравится.

– Едва ли.

– Главное – сразу показать им, кто босс, – ска­зал ей Паркер.

– Они больше и сильнее – как же я могу ока­заться боссом?

Паркер усмехнулся и крикнул одному из работ­ников:

– Где Спрингер?

– На восточном пастбище.

– Поездка туда – сплошное удовольствие. – Паркер прищелкнул языком. – Я мог бы посадить вас на славную спокойную лошадку.

– Попробуйте потом доказать, что вы не угрожа­ли офицеру полиции!

– Вы мне нравитесь, лейтенант. Ладно, возьмем джип.

Еве казалось, что Рорк наслаждается поездкой. Но ей не доставляло никакого удовольствия тряс­тись по равнине, усеянной рытвинами, кучами навоза и другими неприятностями, которые могли та­иться в высокой траве. Вскоре она увидела еще один джип примерно в полумиле от них и трех всадников, едущих вдоль изгороди. Паркер поехал им навстре­чу, громко сигналя. Стадо с мычанием расступилось.

– Нужно поговорить, Чак!

Высокий костлявый мужчина в ковбойской уни­форме, состоящей из клетчатой рубашки, джинсов, широкополой шляпы и сапог, подъехал к ним. Ева осторожно придвинулась к дальней дверце джипа.

– Эта леди – лейтенант Даллас, коп из Нью-Йорка. Ей надо с тобой побеседовать, Чак.

– Со мной? – На его загорелом продолговатом лице отразилось удивление. – Я никогда в жизни не был в Нью-Йорке.

– Вас ни в чем не обвиняют, мистер Спрингер, но вы могли бы помочь мне в расследовании. – И как ей расспрашивать его, когда он все еще сидит на лошади? – Не могли бы вы уделить мне несколь­ко минут?

– Ну, если босс хочет…

С поразившей Еву легкостью Спрингер спешил­ся, скрипнув седлом. Лошадь сразу опустила голову и начала щипать траву.

– Это касается Джулианны Данн, – начала Ева.

– Я слышал, что она вышла из тюрьмы. Гово­рят, она уже успела убить человека.

– Трех человек, – поправила Ева. – Вы знали ее, когда она жила в этих местах?

– Да.

– А после ее отъезда вы контактировали с ней?

– Нет.

– Вы были друзьями?

– Не совсем.

Ева сделала паузу, решив, что техасский ритм бе­седы отличается от нью-йоркского.

– Кем же вы тогда с ней были, мистер Сприн­гер?

– Я знал ее. Джулианна была падчерицей моего босса. С тех пор, как она уехала, я ни разу ее не ви­дел. Босс, у меня сегодня еще много дел.

– Лейтенант Даллас выполняет свою работу, Чак. Если ты думаешь, будто я стану сердиться из-за того, что произошло между тобой и Джулианной, когда вы были сопливыми подростками, то забудь об этом. Ты знаешь меня достаточно хорошо и знаешь, что со мной случилось. – Он помедлил, а Чак нахмурился, уставясь на свои сапоги. – По-моему, ты не таишь на меня зла из-за этого. Лейтенант хо­чет знать, спал ли ты с Джулианной.

Ева с любопытством наблюдала, как Спрингер краснеет под загаром.

– Я не могу говорить о таких вещах с женщиной.

Ева показала значок:

– Тогда говорите с полицейским.

– Мистер Паркер, – вмешался Рорк, – не мог­ли бы вы пройтись со мной по полю? У меня есть ранчо в Монтане, и мне интересно посмотреть, как у вас идут дела.

– Только смотрите под ноги, – предупредил Паркер, выходя из машины. – А ты, Чак, делай то, о чем тебя просят.

Так как Еве казалось глупым оставаться в джипе одной, она рискнула выйти. Лошадь сразу же подня­ла голову, задев ей плечо, и Ева с трудом удержалась, чтобы не оттолкнуть ее кулаком.

– Он просто интересуется, нет ли у вас чего-ни­будь, повкуснее травы. – Чак провел рукой по носу лошади. – Всегда надеется на подачку.

– Объясните ему, что у меня ничего нет. – Ева шагнула в сторону, встав таким образом, чтобы Чак находился между ней и лошадью, которая насмеш­ливо заржала. – Расскажите мне о Джулианне.

– Тогда мне было всего шестнадцать. – Он сдви­нул шляпу на затылок и снял шейный платок, чтобы вытереть пот со лба. – В таком возрасте парень ду­мает не мозгами, если вы понимаете, о чем я.

– Вы занимались с ней сексом?

– Однажды Джулианна пришла в конюшню, где я прибирался. На ней была рубашка в обтяжку и шортики. Выглядела она потрясно. Ну, мы начали дурачиться, а потом… – Он снова посмотрел на свои сапоги. – Тем летом мы часто тайком выскальзывали из дома и занимались любовью на сеновале. А после она стала приходить ко мне домой, залезая в окно. Сначала все было здорово, но я знал: если моя мать узнает, она спустит с меня шкуру заживо. К то­му же вокруг были и другие девчонки, а Джулианна не давала мне даже посмотреть в их сторону. Это на­чало меня раздражать.

– И вы порвали с ней?

– Один раз попытался, но она вцепилась в меня, как дикая кошка. Царапалась, кусалась… Джулиан­на заявила, что ее никто не может бросить. Она вы­глядела, как безумная, и напугала меня до смерти. Потом она стала плакать, умолять – ну и все нача­лось заново. А на следующий день Джулианна яви­лась прямиком в мой дом, вошла в кухню и заявила матери, что я с ней спал, и что, если меня куда-ни­будь не отошлют, она все расскажет отчиму, и моего отца уволят. – К удивлению Евы, Чак улыбнулся. – Но маму было не так легко запугать даже дочке босса. Она запретила Джулианне приходить в ее дом без приглашения и сказала, что не станет терпеть, чтобы какая-то маленькая шлюшка угрожала ее семье. А потом велела ей убираться, предупредив, что поговорит с ее матерью.

– И поговорила?

– Думаю, что да, так как у мамы слово с делом не расходилось. Она ничего мне не рассказывала, но в то лето Джулианна больше и близко не подходила к конюшням. А я целый месяц просидел под домаш­ним арестом и выслушал лекцию, от которой у меня уши горели.

– А после лета?

– Я больше ни разу не разговаривал с Джулианной. Но однажды она подошла ко мне, когда я про­гуливался с девушкой, и с усмешкой произнесла ос­корбительное замечание насчет чувствительной час­ти моего тела. Еще как-то раз я обнаружил в своей кровати дохлого скунса – наверняка это было ее рук дело. Ну а потом…

– Да?

– Я никогда никому об этом не рассказывал. Ве­чером, накануне моей свадьбы, Джулианна позво­нила мне. Она сказала, что хочет меня поздравить, но говорила таким тоном, словно, прошу прощения, посылала меня к такой-то матери. Джулианна за­явила, что знает, как я буду думать о ней в брачную ночь, что она тоже будет обо мне думать, и хотела бы иногда навещать меня и говорить о старых време­нах. Я знал, что она в тюрьме. Меня ее звонок рас­строил, но я не видел смысла кому-то о нем расска­зывать. На следующий день я женился.

– И с тех пор она вам больше не звонила?

– Нет, но на прошлый Валентинов день я полу­чил посылку. Внутри оказалась дохлая крыса – судя по виду, отравленная. Об этом я тоже никому не рассказывал – просто выбросил ее. Мэм, мне было всего шестнадцать, когда мы возились в сене пару летних месяцев! Теперь у меня жена и сын, а скоро появится второй ребенок. Что ей может быть нужно от меня спустя столько лет?

– Он отверг ее, – сказала Ева Рорку, когда они сели в свою машину. – Единственный раз Джули­анна связалась с парнем своего возраста – и пере­стала быть ему нужна раньше, чем он ей. К тому же его мать выставила ее за дверь. Перенести две такие пощечины она никак не могла.

– Будь Джулианна нормальной девочкой, она бы переживала какое-то время, а потом все забыла. Но вместо этого она соблазнила отчима. Пожилых людей легче контролировать – они не замечают твоих пороков.

– Джулианна не только соблазнила отчима, но и использовала секс, чтобы окончательно раздавить его и свою мать. Секс для нее – орудие наказания. До убийства она еще не додумалась, но это был все­го лишь вопрос времени. К чему убивать тех, кто и так уничтожен? Джулианна добилась того, что хоте­ла, но не забыла, как ее отвергли.

Ева не помнила, что испытывает пятнадцатилет­няя девушка. Неудивительно – она ведь никогда не была нормальным подростком. Впрочем, как и Джу­лианна Данн.

– Она позвонила Чаку накануне свадьбы, – продолжала Ева. – Специально, чтобы расстроить его, и знать, что он не сможет не думать о ней в брач­ную ночь.

– Что ты собираешься со всем этим делать?

– Чак беспокоится о семье, поэтому, думаю, будет сотрудничать с местной полицией. Паркер по­обещал мне усилить охрану ранчо. Я побеседую со здешними копами и прослежу, чтобы они выполня­ли свою работу. А потом выполню мою – и найду ее.

– Значит, мы возвращаемся в Нью-Йорк?

Ева посмотрела в окошко.

– Нет. – Она закрыла глаза. – Мы едем в Дал­лас.

ГЛАВА ТРИНАДЦАТАЯ

Когда очертания Далласа возникли на горизонте, это зрелище не пробудило у Евы никаких воспоми­наний, а скорее озадачило ее своей непохожестью на Нью-Йорк. Казалось бы, здесь были те же небо­скребы, словно притиснутые друг к другу, но Ева поняла, что причина в возрасте. Все здесь выглядело моложе в сравнении с восточным побережьем. В кон­це концов, Даллас был одним из многих поселков, превратившихся в город, а затем и в мегаполис, но значительно позже Нью-Йорка, Бостона и Филадельфии. В архитектуре отсутствовала фантазия, свойст­венная зданиям на Востоке; на гладких сверкающих башнях почти не было украшений. Афиши и транспаранты извещали о родео, перегоне стад, продаже ковбойских шляп и сапог и даже о барбекю. С таким же успехом они могли отправиться на Венеру.

– Здесь больше неба, – рассеянно произнесла Ева.

Солнце сверкало на стальных башнях и стеклян­ных стенах. Ева поправила темные очки, чтобы они надежнее держались на переносице.

– И, кажется, больше дорог, – продолжала она, удивляясь своему спокойному голосу. – Не так много транспорта.

– Хочешь поехать в отель?

– Нет. Ты не мог бы просто повозить меня по городу?

Рорк похлопал ее по руке и направил машину в сторону центра.

Небо, словно голубая крышка, давило на здания и улицы, где множество автомобилей мчалось во всех направлениях. Ева вдруг почувствовала головокру­жение.

– Сама не знаю, что я ищу… Он никогда не вы­пускал меня из этой чертовой комнаты, а когда я… когда я все-таки вышла, то была в шоке и ничего во­круг не видела. Кроме того, прошло уже больше два­дцати лет. Города меняются.

Рука Евы слегка дрогнула под пальцами Рорка. Остановившись на светофоре, он обернулся к ней. Ее лицо было бледным.

– Ева, посмотри на меня.

– Со мной все в порядке. – Но ей понадобилось много отваги, чтобы встретиться с ним взглядом.

– Мы можем поехать в отель и отложить все это или, если хочешь, вообще бросить, – мягко сказал Рорк. – Поедем в аэропорт и вернемся в Нью-Йорк. Или отправимся туда, где тебя нашли. Ты знаешь, где это место. Оно указано в твоем файле.

– Ты прочитал мой файл?!

– Да.

Ева попыталась освободить руку, но пальцы Рор­ка были крепкими.

– Что еще ты сделал? Произвел поиски в Сети?

– Нет. Тебе бы это не понравилось. Но это мож­но сделать в любой момент, если ты захочешь.

– Я не хочу этого. – Она ощутила спазм в живо­те. – Светофор переключился.

– К черту светофор! Куда тебя везти?

– Просто поезжай дальше. – Сзади уже слышались нетерпеливые сигналы. – Я должна успоко­иться. – Она откинулась на сиденье, героически бо­рясь со слезами. – Ты в самом деле не подумал бы обо мне плохо, если бы я попросила тебя развер­нуться и выехать из города?

– Конечно, нет.

– Но я бы подумала! Я должна попросить тебя кое о чем, Рорк.

– Проси о чем хочешь.

– Не позволяй мне давать задний ход. Что бы я ни говорила потом, мне нужно пройти через это. Иначе я возненавижу себя. Я знаю, что прошу о многом, но не позволяй мне трусить.

– Мы пройдем через это вместе.

Рорк свернул туда, где улицы уже были не таки­ми широкими и чистыми, а фасады домов покрыва­ла грязь. Но потом общий вид стал снова улучшать­ся, как будто какой-то огромный робот-уборщик, начав работу в одном конце города, медленно продвигался к другому. Маленькие, но шикарные мага­зины и кафе, заново отремонтированные жилые до­ма… Все явно свидетельствовало, что эти дома в не­когда запущенном районе постепенно приобретали молодые горожане с немереным количеством денег и энергии.

– Здесь все не так. – Глядя в окошко, Ева вспо­минала грязные трущобы, полуразвалившиеся дома, груды битого стекла.

Рорк въехал в парковочный гараж, нашел сво­бодный отсек и выключил мотор.

– Пожалуй, нам лучше немного пройтись.

Ева чувствовала слабость в ногах, но все-таки вышла из машины.

– Тогда я тоже шла пешком – не знаю, сколько времени. Было жарко, как сейчас.

– Сейчас ты пойдешь со мной.

Он взял ее за руку, и они вышли из гаража на тротуар.

– Здесь повсюду была страшная грязь. Уже тем­нело. Люди кричали. Гремела музыка… – Ева огля­делась вокруг, стараясь увидеть прошлое. – А вот это здание я помню – может быть, здесь был стрип-клуб, но оттуда доносилась музыка, Как только кто-нибудь открывал дверь. Я заглянула внутрь, потому что там пахло едой. – При этом воспоминании ее желудок стиснула судорога голода. – Но я почувст­вовала и другие запахи – секса и алкоголя. От него тоже так пахло! Поэтому я побежала со всех ног. Кто-то кричал мне вслед: «Эй, девочка!» Он тоже называл меня так… Я побежала через дорогу. Люди кричали, машины сигналили… Кажется, я упала, но поднялась снова.

Рорк держал ее за руку, когда они переходили улицу.

– Я не могла бежать быстро из-за боли в руке, головокружения и тошноты. – Еву тошнило и сей­час, маслянистые волны поднимались от живота к горлу. – Никто не обращал на меня внимания. А потом какие-то двое мужчин… – Она останови­лась. – Здесь были двое мужчин, которые что-то не поделили и начали драться. Один упал и опрокинул меня наземь. Должно быть, я ненадолго потеряла сознание, так как, когда пришла в себя, он лежал рядом на тротуаре весь в крови и стонал. Я отползла в сторону. Вот сюда.

Ева стояла у входа в переулок, аккуратный, как проход между рядами в церкви.

– Я не могу этого сделать!

Рорку хотелось схватить ее и увести прочь. Но он помнил о своем обещании.

– Можешь.

– Я не могу войти туда.

– Я пойду с тобой. – Он поднес к губам ее ледя­ную руку. – Я не оставлю тебя.

– Стало темно, и я замерзла. – Ева заставила себя шагнуть в переулок. – У меня все болело, и мне хотелось спать. Я бы легла на землю, если бы не ужасный запах мусора. Наверное, аппарат для пере­работки был сломан, и мусор валялся по всему пере­улку. Послышались шаги, и мне пришлось спря­таться. Если бы он нашел меня, то отвел бы назад в комнату и снова начал бы надо мной издеваться. Но это оказались какие-то незнакомые парни. Они по­мочились на стену и ушли. – Ева покачнулась, слов­но перестала ощущать поддерживающую ее руку Рорка. – Я устала и хочу есть. Нужно встать и найти другое убежище, где не так плохо пахнет и не так темно. Я боюсь темноты…

– Ева! – Рорка встревожило, что она вдруг заго­ворила так, словно все это происходит сейчас, что ее голос дрожит, как от боли. – Ты уже не ребенок, ты не одна, и у тебя ничего не болит. – Он крепко сжал ее плечи. – Ты можешь вспоминать о прошлом, не возвращаясь туда!

– Хорошо. – Но Еву все еще тошнило от страха. Она смотрела в лицо Рорка, в его ясные голубые глаза, пока не почувствовала, что успокаивается. – Я боялась находиться в темноте, но боялась и выйти из нее. Я не могла встать из-за боли. Больше я не помню ничего до тех пор, пока не стало светло. – Ева указала дрожащей рукой на тротуар. – Я была вот здесь, когда очнулась. Надо мной стояли люди в синей полицейской форме… «Если ты будешь разго­варивать с копами, они посадят тебя в яму со змея­ми и жуками, которые тебя съедят…» Рорк!

– Я здесь. Держись за меня.

Ева повернулась к нему:

– Я не могла отойти от них, не могла даже пошевелиться. Я не помнила, кто я и где нахожусь. Они задавали вопросы, но я не знала, что ответить. Потом они забрали меня в больницу. Там был дру­гой запах, но тоже жуткий. И все-таки они не поса­дили меня в яму со змеями. Хотя я не смогла объяс­нить им, кто я, они не стали меня обижать.

– Конечно, нет. – Рорк гладил волосы Евы, думая о том, как ей хватило мужества самой надеть полицейский значок. – Они хотели тебе помочь.

Ева опустила голову ему на плечо.

– Я бы не ответила им, даже если бы могла. Они отвели бы меня назад в ту комнату, и это было бы хуже любой ямы. Я сделала там что-то ужасное и, хотя не могла вспомнить, что именно, знала, что мне нельзя туда возвращаться… Я здесь задыхаюсь, Рорк!

Он обнял ее за талию и вывел из переулка. Ева жадно втягивала в себя воздух.

– Тебе лучше?

Она кивнула:

– Да. Через минуту все будет о'кей. Прости…

– Не извиняйся! – Рорк с трудом сдерживал клокотавшую в нем ярость. – Просто постарайся успокоиться.

– Та комната была в отеле, – продолжала Ева. – Он находился в середине улицы, на окнах первого этажа были решетки. А напротив располагался секс-клуб с красным фонарем. – Она справилась с оче­редным приступом тошноты. – Он всегда выбирал номер повыше, чтобы я не могла вылезти в окно. Комната находилась на девятом этаже – я посчита­ла окна в доме напротив. На фасаде была светящаяся вывеска – очевидно, на иностранном языке, так как я не понимала, что это означает. С-А… C-A-S-A… Casa. Casa Diablo. – Ева коротко усмехнулась. Его лицо было бледным, но спокойным. – Это означает «Дом дьявола», верно? Подходящее название! Ты сможешь его отыскать?

– Смогу, если ты этого хочешь.

– Тогда сделай это сейчас же. Пока я оконча­тельно не раскисла.

– Ты хочешь сделать слишком много за один день.

– Я хочу с этим покончить.

Они вернулись в гараж и сели в машину. Рорк хотел увезти Еву подальше от переулка и дать ей время собраться с силами. Пока она сидела, отки­нувшись назад и закрыв глаза, он достал свой мини-компьютер и начал поиски.

Год назад Рорк нашел наконец силы побывать в переулке, где кто-то перерезал горло его отцу. Он помнил боль, ярость и облегчение, которые испы­тывал, стоя там и понимая, что все кончено.

– Отель находится на прежнем месте, хотя изме­нил название. – Рорк увидел, как Ева вздрогнула. – Теперь он называется «Приют для путешественни­ков» и оценивается как трехзвездочный. Отсюда до него три мили.

Когда Ева открыла глаза и встревоженно посмот­рела на него, он покачал головой:

– Я с тобой, но для меня сущее наказание ду­мать, что ты когда-то прошла весь этот путь малень­кая, голодная и страдающая от боли.

– Вот почему ты пошел один туда, где жил в Дублине? Потому что не хотел делить со мной это наказание?

Рорк спрятал в карман мини-компьютер.

– Дай мне хотя бы шанс уложить тебя в постель и укрыть одеялом, когда все это кончится!

– Ты слишком разбушевался. – Ева провела тыльной стороной ладони по лицу, не зная, почему оно влажное – от пота или от слез. – Когда ты вол­нуешься, понять твой ирландский язык становится невозможно.

– Ничего, как-нибудь поймешь.

– Я чувствую себя лучше, когда ты злишься. Продолжай в том же духе. – Она коснулась губами его щеки. – Спасибо.

– Рад служить. Значит, ты готова?

– Да.

Все казалось почти незнакомым. Ева подумала, что им следовало бы приехать сюда ночью на авто­бусе.

Хотя какое это имеет значение?

Сам город не стал для нее внезапным откровени­ем, давшим ответы на все вопросы. Впрочем, она не знала, хочет ли получить эти ответы. Ей нужно было сделать только одно – побывать там.

Несмотря на кондиционер, сохранявший про­хладу в салоне автомобиля, по ее спине стекала струйка пота.

Подъехав к обочине, Рорк поднял руку, подзы­вая швейцара в ливрее.

– Только не спеши, – сказал он Еве. – Подо­жди, пока не почувствуешь, что готова полностью.

Здание с черепичной крышей выглядело более чем просто, но теперь оно было выкрашено в прият­ный розовый цвет, а жуткую светящуюся вывеску сменили тенистый портик и пара бетонных урн с цветами.

– Ты уверен, что это здесь? – Ева почувствовала на своей руке пальцы Рорка.

– Да, конечно, уверен.

– Но теперь все выглядит по-другому.

– Дом переделали в конце восьмидесятых годов. Судя по всему, весь район подвергся такой же обра­ботке.

– Значит, и внутри все не так, как раньше. Воз­можно, это пустая трата времени, и мне следовало бы вместо этого поговорить с местными копами о Данн.

Открыв снаружи дверцу, Рорк молча ждал, пока она выйдет из машины.

– Я так боюсь, что у меня во рту пересохло. Ес­ли бы это была работа, я бы просто ее выполнила. Ведь нужно всего лишь войти в дверь!

– Я войду в нее вместе с тобой. Мы проходили через другие двери – сможем пройти и через эту.

Ева не знала, что Рорк сказал швейцару или сколько денег ему дал, но машина осталась припар­кованной у входа. В голове у нее шумело, и, когда они вошли в вестибюль, все звуки доносились как сквозь воду.

В вестибюле действительно все было по-друго­му. С одной стороны находились кресла и серебря­ные двери лифтов, а с другой – регистрационный прилавок, за которым дежурили две симпатичные девушки с белыми гвоздиками в петлицах алых жа­кетов. Перед ними на прилавке стояла ваза с леден­цами. А Еве помнилась мрачная крысиная нора, где клиентов обслуживал лишь один портье.

– У него были странные глаза, – пробормотала она. – Они постоянно бегали и никогда не смотре­ли на тебя. И почему-то от него всегда пахло горе­лым. «Стой здесь, девочка, и следи за чемоданами – как бы их кто-нибудь не прибрал, – сказал он. – И держи язык за зубами, если не хочешь неприят­ностей». Потом он подошел к портье и снял номер.

– Какой?

– 911 – как служба спасения. «Только не звони по этому номеру, иначе я душу из тебя вытрясу…» О боже!

– Посмотри на меня, Ева!

Она повиновалась, прочитав на его лице тревогу, гнев и горе.

– Я справлюсь.

– Добрый день. – Девушка-клерк приветливо улыбнулась. – Вам нужен номер?

– Да, номер 911, – ответил Рорк.

– Вы сделали заказ заранее?

– 911, – повторил Рорк.

Улыбка девушки слегка поблекла, и она включи­ла компьютер.

– Номер зарезервирован постояльцем, который будет вечером. Возможно, вас устроит другой номер с кухней…

Почувствовав, что Ева полезла за значком, Рорк предупреждающе сжал ее руку.

– Нам нужен номер 911. – Он оценивающе взглянул на девушку за прилавком, зная, что одних нужно подкупать, другим льстить, третьих пугать, а через некоторых можно просто переступать. – Ме­ня зовут Рорк. Нам с женой нужен этот номер на ко­роткое время. Если есть проблемы, обратитесь к ва­шему начальству.

– Одну минуту, сэр. – Теперь ни лицо, ни голос девушки не блистали дружелюбием. Она скрылась за дверью, откуда секунд через двадцать выбежал мужчина.

– Прошу прощения за задержку, мистер Рорк! Боюсь, наша сотрудница не поняла… Мы не ожи­дали…

– Нам нужен номер 911. Надеюсь, вы поняли?

– Да, конечно! – Он нервно барабанил пальца­ми по компьютеру. – Добро пожаловать в «Приют путешественников». Анджелина, дай мистеру Рорку ключ. Чем еще можем вам служить? У нас два ресто­рана – один для праздничных ужинов, один для обычных. Вам зарезервировать столик?

– В этом нет надобности.

– Салон отдыха открыт с одиннадцати утра до двух часов ночи, а наш магазин предлагает сувени­ры, украшения и легкие закуски. Могу я спросить, как долго вы и ваша жена планируете пробыть у нас?

– Совсем недолго. – Рорк протянул кредитную карточку.

– Ах да, благодарю вас. Мы будем счастливы оказать вам любое содействие во время вашего пре­бывания в Далласе. Транспорт, осмотр достоприме­чательностей, театр…

– Только комнату, пожалуйста.

– Да, разумеется. – Администратор вернул кар­точку вместе с ключом. – Вам нужна помощь с ба­гажом?

– Нет. Проследите, чтобы нас не беспокоили.

– Конечно. Если вам что-нибудь понадобит­ся… – крикнул он им вслед, когда они уже шли к лифту.

– Наверняка он думает, что мы пришли сюда, чтобы быстренько перепихнуться, – сказала Ева. – Надеюсь, хоть это место тебе не принадлежит?

– Нет, но администратора явно интересовало, не собираюсь ли я его купить.

Лифт открылся, словно огромная жадная пасть. Ева шагнула в кабину.

– Я могла бы обойтись своим значком, не поль­зуясь твоим именем.

– Это не составило мне труда.

– Еще бы! Как бы то ни было, меня отвлекло на­блюдение за тем, как ты обрабатываешь этого бед­нягу. Еще десять секунд, и он бы встал на колени.

Двери лифта открылись снова, и Ева уставилась на пустой коридор.

– Было темно, – заговорила она, – и он был чем-то раздражен. Надо же, ничего не узнаю! Впро­чем, я только дважды побывала за пределами комна­ты – один раз, когда мы входили туда, а другой, ког­да я оттуда вышла. В этом я уверена. Так было почти всегда.

– Больше он не сможет тебя запирать.

– Нет. – Ева шагнула в коридор. – Мне каза­лось, что там пахнет грязными мокрыми носками. Я устала и хотела есть. Я надеялась, что он принесет какую-нибудь еду или хотя бы просто уйдет… Ка­жется, нам сюда. – Она указала налево. – Я очень боюсь. Не позволяй мне убежать.

– Ты никуда не побежишь, Ева. – Рорк коснул­ся губами ее губ. – Ты всегда была сильнее, чем он.

– Посмотрим, так ли это. Открывай.

«Ты просто должна войти в дверь, – сказала она себе. – Вот и все. Сколько раз ты проделывала это, зная, что по другую сторону тебя подстерегает смерть! А ведь за этой дверью нет ничего, кроме призраков».

Шум в голове перешел почти в рев, когда Ева шагнула через порог.

Комната была аккуратной, чистой и приятно об­ставленной. На низеньком столике рядом с искусст­венными цветами лежали видеокассеты. Пол был выложен бежевым ковром.

«Осталась ли под ковром его кровь?» – подумала Ева.

Кровать была застелена покрывалом, разрисо­ванным маками. Кухню отделял от спальни стол, на котором стояла ваза с фруктами. Через окно Ева ви­дела дом напротив, но на нем не было ни вывески, ни красного фонаря.

– Похоже, они действительно все переделали. Насколько я помню, мы никогда не останавлива­лись в таких приятных местах. Правда, иногда у нас было две комнаты, и мне доставалась отдельная кро­вать. Но чаще я спала на полу. – Она посмотрела вниз и увидела себя съежившейся на полу под тон­ким одеялом. – Кондиционер сломан, и холод про­бирает меня до костей. Горячей воды нет, а я нена­вижу мыться холодной. Но я должна смыть его за­пах! Лучше замерзнуть, чем чувствовать этот запах после того, как он…

Ева обхватила себя руками и задрожала. Ее глаза расширились, а бледное лицо стало прозрачным. Это зрелище разрывало Рорку сердце.

– Я пытаюсь заснуть. За окном мерцает красный свет – сначала красное, потом черное, но красное остается перед глазами. Он часто уходит. «Сиди ти­хо, как мышь, девочка, иначе сюда приползут змеи. Одна из них проглотит тебя целиком – и ты будешь кричать у нее в брюхе».

– Господи! – Рорк сунул в карманы сжатые в кулаки руки, так как драться было не с кем – неко­го было наказывать за издевательства над девочкой, теперь ставшей его женой.

– Когда кто-то приходит сюда, я остаюсь в ван­ной. Детей не должно быть ни видно, ни слышно. Он приводит женщин и делает с ними то же, что со мной. Правда, они не кричат и не просят его перестать, если только он не начинает бить их. Но мне не нравится это слышать! – Ева закрыла уши рука­ми. – Иногда он приходит пьяным, но не всегда. Когда он трезвый, то делает мне больно. А если я кричу, плачу, умоляю, он делает мне еще больнее. «Кричи громче, девочка. Ты помнишь мои уроки. Скоро ты сможешь зарабатывать себе на еду».

Ева шагнула вперед, глядя на Рорка – вернее, сквозь него. Она не видела ни маков на покрывале, ни искусственных цветов, ни чистого бежевого ковра.

– Мне холодно. Я голодна. Может быть, с ним случилось что-то плохое и он не вернется? Тогда я смогу согреться… – Она двинулась к кухне, и Рорк не удерживал ее. – Он опять забыл меня покор­мить, а есть без него запрещает. Там, в холодильни­ке, сыр. Он уже позеленел, но если срезать верх, то все в порядке. Возможно, он не заметит, если я возь­му немножко. Он побьет меня, если узнает, но он все равно будет меня бить, а я так голодна… Я хочу еще… Господи, он идет!

Ева разжала кулак и услышала звук ножа, упав­шего на пол.

– «Что это ты делаешь, девочка?» Я пытаюсь что-то объяснить, но это бесполезно. Он не слиш­ком пьян и все видит. Он бьет меня по лицу – я чув­ствую вкус крови, но не плачу: может быть, он пере­станет. Но он продолжает бить меня кулаками, и я падаю на пол. – Она опустилась на колени. – Он убьет меня, если я буду сопротивляться, но я больше не могу терпеть и тоже делаю ему больно!

Ева вспомнила, как ее ногти впились ему в лицо, и услышала его крик.

– Моя рука! – Она невольно схватилась за руку, услышала сухой треск ломающейся кости и ощути­ла острую боль. – Он раздвигает мне ноги и проникает в меня, пыхтя мне в лицо. От него пахнет вис­ки. Господи, как больно! Но ему тоже может быть больно…

Слезы градом текли по лицу Евы. Сердце Рорка разрывалось от жалости, но он понимал, что у него нет иного выбора, как позволить ей заново пере­жить этот кошмар.

– Я поднимаю с пола нож и ударяю его. Теперь он кричит, и я ударяю снова и снова. Он скатывает­ся с меня, но я не могу остановиться. Из него хле­щет кровь, и я тоже ею перепачкалась…

Она ползала на четвереньках, рыча, как зверь.

– Ева! – Рорк присел на корточки рядом с ней и схватил ее за руки. – Посмотри на меня!

Она пыталась вырваться.

– Со мной все в порядке. Я просто чувствую за­пах крови. Неужели ты его не ощущаешь?

– Сейчас мы уйдем. Я увезу тебя отсюда.

– Нет. Только держи меня. Я помню, что чувст­вовала тогда. Как будто какое-то животное внутри меня вырвалось наружу. Потом я отползла туда. – Дрожа всем телом, Ева заставила себя посмотреть в угол. – Я наблюдала за ним, ожидая, что он встанет и убьет меня. Но он не вставал. Когда рассвело, я поднялась, смыла кровь холодной водой и упакова­ла сумку. Наверное, я была в шоке, и он уменьшил дикую боль в руке и между ног. Мне хватила ума спуститься по лестнице, а не в лифте. Помню, что на улице светило солнце, и у меня заболели глаза. Я где-то потеряла сумку и пошла дальше. – Она сделала паузу. – Он никогда не звал меня по имени, потому что у меня его не было. Родители не дали мне имя – для них я была не ребенком, а вещью. Я не могу вспомнить ее, но его хорошо помню. Помню, что он говорил мне, чему учил. Он хотел сделать из меня шлюху – говорил, что вложил в меня деньги, и я обязана их отработать. Я должна была начать здесь, в Далласе, но он готов был подождать, потому что мне еще не исполнилось девяти лет…

– Но здесь все кончилось. – Рорк смахнул сле­зы с ее щек. – И началась ты, дорогая Ева.

ГЛАВА ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ

Рорк проигнорировал требование Евы ехать в полицейское управление и повез ее в принадлежа­щий ему отель, где для них уже были приготовлены апартаменты. Ева слишком устала, чтобы спорить, и это доказывало Рорку, что он прав. Ей нужно было время, чтобы прийти в себя.

Оставив Рорка расплачиваться с коридорным, она прошла через огромную гостиную в таких же раз­меров спальню и уже раздевалась, когда он вошел.

– Я хочу принять душ. Мне нужно… смыть с се­бя грязь.

– Потом тебе нужно будет поесть. Что бы ты хо­тела?

– Я не знаю. – Ева мечтала только о горячей во­де и душистом мыле. – Пока мне ничего не хочется.

– Ладно, я буду в соседней комнате.

Рорку тоже требовалось побыть одному. Долго сдерживаемая ярость угрожала вырваться наружу. Только теперь он понял, почему Ева всегда прини­мает душ, горячий, как кипяток, – потому что ей в детстве долго приходилось мыться холодной водой. Рорк надеялся, что ей больше никогда не придется дрожать от холода, как она дрожала в комнате, до такой степени наполненной страшными призрака­ми прошлого, что он, казалось, сам видел их.

Вид Евы, вновь переживающей тот ужас, кото­рый она так часто переживала во сне, делал его бес­помощным, наполнял бешенством. Этот ублюдок бил и насиловал собственную дочь, собираясь про­давать ее другим подонкам. Какой бог создает подобные существа и позволяет им издеваться над не­винными детьми?

Подстрекаемый бушевавшим в нем гневом, Рорк сорвал рубашку, подвесил боксерскую грушу и ата­ковал ее голыми руками. С каждым ударом злость усиливалась, распространяясь по всему телу, словно рак. Груша была для него лицом отца Евы, которого он никогда не видел, потом стала лицом собствен­ного отца. Черная пелена ненависти туманила ему зрение. Он наносил удары, обдирая до крови кос­тяшки пальцев.

Когда груша сорвалась с привязи и отлетела к стене, Рорк обернулся в поисках другого объекта для избиения и увидел Еву, стоящую в дверях. На ней был белый гостиничный халат, а щеки казались почти такими же белыми.

– Мне следовало догадаться, что ты будешь ис­пытывать, оказавшись там. – В голосе Рорка слы­шался ирландский акцент, появляющийся, когда он терял над собой контроль. Тело его блестело от пота, руки кровоточили. – Я не знаю, что мне делать, что сказать тебе.

Когда Ева шагнула к нему, он покачал головой.

– Нет, сейчас я не могу к тебе прикасаться. Я сам не свой. Чего доброго, я переломаю тебя пополам.

Ева остановилась, понимая, что переломать по­полам Рорку хочется вовсе не ее.

– Я забыла, что тебе это причиняет такую же боль, как и мне. Прости.

– Я хотел бы его убить, но он уже мертв. – Рорк разжал кулаки. – Я отдал бы все свое состояние, чтобы вырвать его сердце из груди, прежде чем он посмел к тебе прикоснуться! Но теперь ничего не поделаешь.

– Нет, Рорк, не говори, что ты ничего не мо­жешь сделать. Большую часть моей жизни я держала все это глубоко похороненным. За прошедший год я вспомнила о своем детстве куда больше, чем за все предыдущие годы, потому что ты был рядом, и я на­шла в себе силы взглянуть в лицо прошлому. Не знаю, смогу ли и захочу ли я когда-нибудь вспом­нить все. Но после сегодняшнего дня я понимаю, что это необходимо. Ведь прошлое никогда не ис­чезнет, Оно здесь. – Ева прижала руку к груди. – Оно внутри меня и будет при каждой возможности откусывать от меня по кусочку. Но я смогу это вы­держать, потому что ты рядом и все понимаешь. Когда ты смотришь на меня, я чувствую, что сумею вынести все, что угодно. – Она подошла к нему, об­няла за плечи и положила голову на грудь. – Только будь со мной.

Рорк спрятал лицо в ее волосах, чувствуя, что гнев по капле выходит из него.

– Ева…

– Только будь со мной. – Она скользнула ртом по его щеке и нашла его губы.

Рорку показалось, что все внутри его раскрылось ей навстречу. Он поднял Еву на руки, держа ее, как нечто редкое и драгоценное, понес в спальню, где яркое солнце струилось сквозь стекло, и положил на мягкое покрывало кровати. Его руки, только что колотившие боксерскую грушу, были ласковыми и нежными.

Ева притянула его к себе, поглаживая ему спину. Она любила ощущать вес Рорка, его запах и вкус. Тепло струилось по ее коже, проникая внутрь и слов­но заставляя кости плавиться.

Рорк распахнул халат Евы и провел пальцами по обнаженному телу, с радостью наблюдая, как румя­нец возвращается на ее лицо.

– Ты такая красивая!

– Вовсе нет.

– Сейчас не время спорить с мужчиной. – Он коснулся ее груди и почувствовал, как она затаила дыхание. – Глаза как старинное золото, мягкие губы, упрямый подбородок. Мне так нравится эта ямочка…

Рорк заставил Еву ощущать себя красивой и чис­той. Когда он проник в нее, то увидел в ее глазах слезы.

– Нет! – Рорк прижался щекой к щеке Евы. – Не плачь!

– Я плачу от счастья. Неужели ты не понима­ешь, как это чудесно? – Она улыбалась, хотя слезы текли по ее щекам. – Ты сделал меня красивой…

Потом они молча лежали в объятиях друг друга. Рорк ждал, что руки Евы обмякнут и она заснет, но этого не происходило.

– Если не хочешь спать, поешь, – предложил он, целуя ее волосы.

– Я не устала. Мне нужно выполнить работу, ради которой я здесь нахожусь.

– Только после еды.

Ева хотела возразить, но вспомнила, как выгля­дел Рорк, молотя злополучную грушу.

– Тогда закажи что-нибудь полегче. – Она взя­ла его руку и посмотрела на костяшки пальцев. – Ничего себе! Придется этим заняться.

– Я уже давно так не расшибал руки. – Он со­гнул пальцы. – Хотя это всего лишь царапины.

– Было бы разумнее сначала надеть перчатки.

– Но это не произвело бы такого расслабляюще­го эффекта.

– Неужели, чтобы расслабиться, нужно обяза­тельно превратить что-нибудь в месиво голыми ру­ками? – Ева повернулась к нему. – Наверное, это заложено в нас – мы оба происходим от людей, по­грязших в насилии. Но в отличие от них мы не срываем злобу на окружающих. Ты когда-нибудь ударил ребенка?

– Господи, конечно, нет!

– А тебе приходилось бить или насиловать жен­щину?

Рорк сел в кровати.

– Иногда у меня возникает желание поколотить тебя. – Он шутя ткнул ее кулаком в подбородок, а потом серьезно посмотрел ей в глаза. – Я понимаю, что ты имеешь в виду. Ты права. Мы не такие, как они. Что бы они с нами ни делали, им не удалось вы­растить себе подобных.

– Мы создали себя сами. А теперь создаем друг друга.

Рорк улыбнулся:

– Хорошо сказано.

– Они даже не дали мне имени. – Ева печально вздохнула. – Раньше это заставляло чувствовать себя никому не нужной. Но теперь я рада, что они не повесили на меня свой ярлык. И рада, что смогла приехать сюда. Но сейчас я хочу переговорить с мест­ными полицейскими и уехать. Я хочу вернуться домой до ночи.

Рорк склонился к ней.

– Значит, мы вернемся.

Они вернулись в Нью-Йорк достаточно рано, чтобы заявление Евы о необходимости поехать в по­лицейское управление звучало достаточно правдо­подобно. Правда, она не думала, что Рорк этому по­верил, но он не стал возражать. Возможно, он пони­мал, что сейчас Еве нужна работа, нужна атмосфера, напоминающая ей о том, кто она такая.

Пройдя мимо каморки Пибоди, Ева потихоньку скользнула в свой кабинет, заперла дверь и села за стол, где день за днем заполняла бумаги, размышля­ла, сортировала данные, вела всевозможные перего­воры. Это было ее место. Даже не подходя к окну, она знала, какие там можно увидеть улицы, здания, транспорт, обычный в это время суток…

Внутренняя дрожь, которую Ева изо всех сил старалась скрыть от Рорка, понемногу успокаива­лась. Она находилась там, где ей следовало быть, де­лала то, что должна была делать. Кто знает, была бы она здесь, если бы не терзавшие ее кошмары? Воз­можно, стремление жить ради жертв преступлений родилось в ней когда-то из-за того, что она сама была одной из этих жертв.

Как бы то ни было, пришло время браться за ра­боту. Ева позвонила Мире и договорилась о встрече. Выйдя из своего кабинета так же бесшумно, как во­шла туда, она направилась в кабинет Миры.

– Я боялась, что уже не застану вас.

Мира указала на один из удобных стульев со спинкой в форме совка.

– Я уже собиралась уходить. Хотите чаю?

– Не беспокойтесь, я ненадолго. – Но Мира уже достала чашки, и Ева подчинилась необходи­мости пить ее любимый цветочный чай.

– Вы бы, конечно, предпочли кофе, – сказала Мира, не оборачиваясь, – но для разнообразия мо­жете выпить и мой чай. Кофеином всегда успеете накачаться позже.

– Меня удивляет, как вы умудряетесь продер­жаться на этом травяном отваре.

– Все зависит от того, чего требует ваш орга­низм. Цветочный чай успокаивает меня и придает энергии. Возможно, мне так только кажется, но это почти одно и то же. – Мира повернулась, протяги­вая Еве чашку.

– Иными словами, вы только убеждаете себя, будто заряжаетесь энергией, и вам это удается?

– Можно сказать и так.

– Любопытно. У меня есть новые данные о Джулианне Данн, и я хотела сразу вам их сообщить. Не думаю, что у нас имеется много времени, прежде чем она нанесет очередной удар. Я говорила с ее от­чимом…

– Вы ездили в Даллас?

– Вернулась оттуда час назад. Хочу сразу все вам рассказать. О'кей?

Мира слегка изогнула брови.

– Хорошо.

Ева передала содержание беседы с Паркером, ог­раничиваясь только фактами, потом перешла к раз­говору с Чаком Спрингером.

– Первый человек, с которым у нее была сексу­альная связь, – парень одного с ней возраста. Он первый отверг ее, и, судя по всему, Джулианна этого не забыла. Больше никому она такую роскошь не позволяла.

– Тем не менее, она выбирала в качестве жертв людей типа своего отчима, а не Спрингера, – заме­тила Мира. – Очевидно, потому, что была убеждена в своей способности их контролировать. Они прида­вали ей уверенность в себе и увеличивали ее банков­ский счет. Но Джулианна наказывала Спрингера каждый раз, когда была с другим мужчиной. «Смот­ри, что я могу получить! Я в тебе не нуждаюсь!» Со временем Спрингер стал для нее больше символом, чем конкретным обидчиком. Все мужчины лжецы, слабаки и ничтожества, которыми движет только секс.

– А ее не раздражало сознание того, что ею, в сущности, движет то же самое? Мира одобрительно кивнула:

– Разумеется. Вы хорошо ее понимаете. Сприн­гер сказал, что его первая попытка порвать с ней оказалась неудачной, и после этого они продолжали заниматься сексом. Думаю, именно тогда Джулиан­на убедилась, что секс является ключом ко всему, и мужчина не в силах от него отказаться. Она переста­ла злиться и начала использовать эту слабость в сво­их целях.

– Я тоже так думаю, но для меня сейчас важно определить, кого Джулианна выберет следующим. Я просканировала степень вероятности Паркера, Спрингера и Рорка. Паркер и Спрингер идут вро­вень, а Рорк отстает от них более чем на двадцать процентов. Но вашему мнению я доверяю больше, чем компьютерному.

– Едва ли это будет Спрингер. Джулианна мо­жет играть с ним, как кошка с мышкой, но пока убивать не станет. Ее отчим? Возможно, но думаю, с ним она тоже повременит. Он был первой настоя­щей победой Джулианны, ее орудием. Она прибережет его на потом. – Мира поставила чашку. – Ду­маю, несмотря на результаты сканирования, это бу­дет какой-то человек здесь, в Нью-Йорке. Она еще не покончила с вами, Ева. Не исключено, что на роль следующей жертвы она наметила Рорка.

– Мне тоже так кажется. Я буду держать Рорка под наблюдением. Это выведет его из себя, но он переживет. Спасибо. Простите, что задержала вас.

– А с вами все в порядке?

– В общем, да. Конечно, было нелегко, но я смогла пройти через это и кое-что вспомнила.

– Вы мне расскажете?

Обе прекрасно понимали, что Ева здесь не толь­ко по профессиональным, но и по личным причи­нам.

– Я вспомнила, что чувствовала, когда убивала его. Вспомнила этот прилив первобытной злобы и ненависти. Они еще живут во мне, но теперь я знаю, что могу их контролировать. Я поняла, что убить его в тот момент было для меня единственным спосо­бом выжить. – Ева встала. – А если вы считаете не­обходимым подвергнуть меня официальному тести­рованию, то я не соглашусь.

Мира не сдвинулась с места.

– Неужели вы думаете, что, зная вас и понимая ваши обстоятельства, я воспользуюсь вашим дове­рием, чтобы лишить вас значка? Мне казалось, на­ши отношения стали более близкими и вы меня тоже хорошо знаете.

Ева услышала обиду и разочарование в ее голосе.

– Простите. Очевидно, это подействовало на меня сильнее, чем я думала. – Она прижала ладони к вискам. – Мне просто нужно успокоиться и со­средоточиться на работе… Он тренировал меня! – вырвалось у нее. – Тренировал, чтобы продавать другим мужчинам. – Она медленно опустила руки и посмотрела Мире в глаза. – Вы это знали?

– Подозревала. Ему было бы гораздо легче и дешевле перебираться с места на место без вас. Он считал, что вы все равно никуда не денетесь и будете приносить ему прибыль. Судя по тому, что вы смог­ли мне сообщить, ваш отец не был обычным педофилом. Он все время имел связи со взрослыми жен­щинами, и, насколько нам известно, вы были един­ственным ребенком, которого он насиловал. Если бы ему просто требовались дети, он мог бы находить их, не таская одного из них постоянно за собой.

– Он держал меня взаперти, приучая к мысли, что я от него полностью завишу, что без него мне будет еще хуже. Привязывал меня к себе страхом, побоями, наказаниями за малейшую провинность, а иногда мелкими подачками.

– Но ему за все эти годы так и не удалось привя­зать вас полностью, – заметила Мира.

– Тем не менее, он даже теперь не отпускает меня, – отозвалась Ева. – Мне приходится жить с этим – и Рорку тоже. Его это угнетает, может быть, даже больше, чем меня. Нет, не подумайте, у нас все хорошо, но… такое нелегко выбросить из головы.

– Хотите, чтобы я поговорила с ним?

– Да. – Ева почувствовала, что ее напряжение стало ослабевать. – Это было бы неплохо.

Вернувшись в свой кабинет, Ева добавила заме­чания Миры в файл с данными о Джулианне Данн, а потом скопировала все новые данные для своей команды и майора Уитни. Это, как всегда, помогло ей успокоиться.

Услышав шум за дверью, означавший приход очередной смены, Ева налила себе последнюю чаш­ку кофе и подошла к окну. «Похоже, на улицах будут пробки», – подумала она.

В маленьком офисе в доме напротив Джулианна Данн сидела за обшарпанным письменным столом. Дверь с табличкой «Дейли энтерпрайзис» была за­перта. Офис состоял из квадратной комнаты и убор­ной размером со стенной шкаф. Меблировка была скудной и дешевой, но она не видела причины со­рить деньгами, так как не собиралась провести здесь много времени. Арендная плата и так была непо­мерной для Джастин Дейли – ее нынешнего второ­го «я», – тем более что вода в унитазе текла, не пере­ставая, а от тонкого выцветшего ковра пахло плесе­нью.

Зато вид из окна был поистине бесценным. В би­нокль Джулианна могла разглядывать во всех по­дробностях кабинет лейтенанта Даллас.

Ева, как всегда, выглядела серьезной и сосредо­точенной. Все свои способности, ум и энергию она посвящала служению закону и порядку. Иными сло­вами, жила ради идеи – и ради мужчины. Джулиан­на считала, что при других обстоятельствах они бы могли создать отличную команду. Но жизнь сделала их смертельными врагами.

Восемь лет и семь месяцев – достаточный срок для того, чтобы изучить свои ошибки и пересмот­реть привычный образ действий. Она не сомнева­лась в своих способностях обвести вокруг пальца любого копа мужского пола. Но женщина – суще­ство куда более хитрое, а детектив Ева Даллас в осо­бенности. К тому же ей даже не хватало обычной вежливости признать победу своего противника.

Но теперь все было по-другому. Джулианна со­знавала, что изменилась, став сильнее и умнее, – в этом отношении тюрьма пошла ей на пользу. Ко­нечно, за это время Ева также набралась опыта. Однако между ними имелась одна существенная разница. Ева испытывала сострадание к жертвам, была привязана к своим сослуживцам, уважала закон и, что самое главное, любила своего мужа. Джулианна не сомневалась, что этот недостаток в почти безуп­речном механизме погубит ее. Просто еще не при­шло время.

Отложив бинокль, Джулианна посмотрела на часы и решила, что пора немного позабавиться.

В коридоре Ева столкнулась с Пибоди.

– Лейтенант! Я считала, что вы в Техасе.

– Я была там. Вернулась раньше, чем думала. Тебя ожидают свежие данные. А почему вы не в униформе, сержант? – Ева нахмурилась, глядя на черное платье для коктейлей и туфли на каблуках высотой в милю.

– Я уже не на дежурстве. Переоделась здесь. Сейчас я собираюсь к вам домой за моими родите­лями. Макнаб ведет нас на званый обед. Понятия не имею, что ему взбрело в голову, – он терпеть не мо­жет званые обеды и, по-моему, побаивается моих родителей. Что я могу сообщить ему о деле?

– Подождем до утра. Ровно в восемь соберемся в моем домашнем кабинете.

– Хорошо. Кстати, вы сейчас едете домой?

– Нет, хочу съездить на часок в Африку и погла­зеть на зебр.

– Ха-ха! – Пибоди поспешила за Евой, стараясь не отстать от нее в своих вечерних туфлях. – Я про­сто подумала, что вы, возможно, подвезете меня, раз мы едем в одно и то же место.

– Ты тоже собираешься в Африку?

– Даллас!

– Ладно, пошли. – Ева втиснулась в перепол­ненный лифт.

– Вы выглядите усталой, – заметила Пибоди, втискиваясь в кабину следом.

– Я в полном порядке. – Услышав нотки раз­дражения в своем голосе, Ева постаралась смягчить его. – Просто день был слишком насыщенным. Ты нашла время для дела Стиббса?

– Да, мэм. – Лифт остановился на шестом эта­же, и несколько пассажиров вылетели из кабины, как тугие пробки из бутылки. – Завтра я хочу вы­звать Морин на официальный допрос.

– Ты к этому готова?

– Думаю, что да. Я поговорила кое с кем из ее бывших соседей. У подозреваемой ранее была связь с мужчиной, но она прекратила ее через несколько недель после переезда в дом, где жили Стиббсы. Од­на из свидетельниц призналась, что ее нисколько не удивила женитьба Бойда Стиббса на Морин. После смерти его жены Морин готовила ему пищу, убира­ла квартиру и так далее. Вроде бы добрососедская помощь, если не смотреть глубже.

Лифт остановился еще раз, выпустив одних пас­сажиров и впустив других. Детектив из отдела нар­котиков, переодетый бомжем, шагнул в кабину в плаще, покрытом грязными пятнами, распростра­няя вокруг ужасающее зловоние.

– Господи, Ровински, почему бы вам не вос­пользоваться лестницей?

Он усмехнулся, показав желтые зубы:

– Здорово пахнет, а? Это кошачья моча, смешан­ная с рыбьим жиром. К тому же я неделю не прини­мал душ.

– Вы слишком много времени проводите под землей. – Ева дышала ртом и старалась набирать в легкие поменьше воздуха, пока они не спустились на уровень гаража.

– Черт возьми, как я теперь пойду на званый ве­чер? – проворчала Пибоди, выходя следом за Евой. – Этот запах въедается в кожу.

– Ага, проникает в поры и размножается там.

Они сели в машину и выехали из гаража, но вско­ре Еве пришлось резко затормозить на светофоре. К машине подскочил какой-то неопрятный детина и опрыскал ее ветровое стекло мутной жидкостью из пластиковой бутылки, которую он достал из карма­на грязной куртки с эмблемой команды «Янки».

– Превосходно! Должно быть, у меня день встре­чи с бомжами. – Ева выбралась из машины, когда парень стал протирать ветровое стекло грязной тряп­кой. – Это полицейский автомобиль, придурок!

– Я чищу стекло, – отозвался он, продолжая размазывать грязь. – С вас пять баксов.

– Черта с два! Убирайся отсюда, и побыстрей!

– Я чищу стекло, – повторил бродяга. – Она мне так велела.

– А я велела тебе убираться! – Ева шагнула к нему, но уловила краем глаза какое-то движение.

На другой стороне улицы стояла Джулианна Данн в ярко-красном костюме, поблескивая золо­тистыми волосами. Она улыбнулась и весело пома­хала рукой.

– Вы по-прежнему с головой в делах, лейте­нант? Кстати, примите запоздалые поздравления с повышением в звании.

– Отойди от машины, сукин сын!

Рука Евы метнулась к оружию, но в этот момент детина ударил ее тыльной стороной ладони. Поло­вина лица сначала взорвалась, а потом онемела, прежде чем Ева упала на тротуар. Она ощутила дикую боль в ребрах. Сквозь звон в ушах она слышала крики Пибоди, которой удалось заломить парню руки за спину.

– Даллас! Что случилось?

Тряхнув головой, Ева быстро поднялась.

– Данн, – с трудом проговорила она, ловя ртом воздух и доставая наручники. – На другой стороне улицы. Красный кожаный костюм, светлые воло­сы. – Правая сторона лица снова начала болеть. – Звони в управление, – потребовала она, приковы­вая запястье бомжа к дверце машины. – Нам нужна помощь.

Ева побежала через дорогу зигзагами, едва не угодив под гоночный автомобиль. Ее сопровождали гудки и ругань. Увидев в конце квартала что-то крас­ное, она помчалась по тротуару, словно демон, на­тыкаясь на прохожих, которым не хватало ума шаг­нуть в сторону и пропустить женщину, держащую в руке смертоносное оружие. Мужчина в деловом кос­тюме, разговаривающий по мобильному телефону, вскрикнул от неожиданности, когда Ева налетела на него. Он ударился о лоток, раскидав бутылки с пеп­си и хот-доги и вызвав на свою голову поток брани торговца. Ева перепрыгнула через него и побежала дальше, стараясь не обращать внимания на боль.

– Где же полиция, черт возьми? – Она выхвати­ла на бегу телефон. – Это лейтенант Даллас. Сроч­но нужна помощь. Я пешком преследую подозре­ваемую Джулианну Данн, двигаясь на север по Седь­мой улице возле Бликер-авеню. Все полицейские, находящиеся поблизости, отзовитесь! Подозревае­мая – блондинка, возраст – тридцать четыре года, рост – пять футов четыре дюйма, вес – сто пятьдесят фунтов, одета в красный кожаный костюм.

Ева спрятала телефон, проклиная толпу народу, не позволяющую ей использовать оружие. Услышав вдали звуки сирен, она прибавила скорость и находилась всего в нескольких метрах от Джулианны, когда та с усмешкой обернулась.

Сильный толчок сзади подбросил Еву вверх, точ­но камень из катапульты. Едва успев подумать: «Ка­кого черта?!» – она грохнулась на тротуар, ударив­шись затылком так сильно, что перед глазами за­мелькали звезды.

Вокруг слышались голоса, то усиливаясь, то сти­хая, словно волны прибоя. Ева с трудом переверну­лась на живот и приподнялась на локтях и коленях. К горлу подступала тошнота.

– Я сделал это! У меня получилось!

Возбужденный детский голос ворвался в ее мозг. Она моргнула и уставилась на веснушчатые лица двух мальчиков, потом моргнула снова, и два лица слились в одно.

– Все выглядело как надо, верно? Вы взлетели в воздух! – Прижимая к себе флюоресцентную доску с колесиками, мальчишка подпрыгивал от возбуждения. – Я врезался в вас, как мне велели!

Ева сплюнула кровью и поднялась на колени.

– Лейтенант! Даллас! Боже мой! – Пибоди про­билась сквозь толпу. – Что произошло?

– Этот маленький… – Ева не смогла придумать эпитет. – Со мной все в порядке. Данн движется в северном направлении. Беги за ней!

Бросив на нее испуганный взгляд, Пибоди умча­лась прочь.

Ева поманила пальцем мальчишку:

– Ну-ка, подойди сюда.

– У вас кровь как настоящая!

Его лицо снова раздвоилась, и Ева зарычала на обоих:

– Ты только что напал на офицера полиции, преследующего подозреваемого, маленький подо­нок!

Мальчик присел на корточки и понизил голос:

– Нас все еще снимают?

– Ты слышал, что я сказала?

– Где это вы научились откалывать такие трюки? Как вам удалось не расшибиться, когда вы упали?

– Сейчас я тебе покажу, как…

Ева оборвала фразу, так как у нее потемнело в глазах. Когда ей снова удалось сфокусировать зре­ние, она увидела, что на веселой физиономии маль­чишки появились страх и недоумение.

– Вы расшиблись по-настоящему или только для видео?

– Это не видео!

– Но она сказала мне, что это видеосъемка. Я должен был врезаться в вас на своей доске, когда вы побежите за ней. Она заплатила мне пятьдесят долларов и обещала заплатить столько же, если я справлюсь.

Двое патрульных пробирались сквозь толпу, при­казывая людям отойти.

– Вам нужна медицинская помощь, лейтенант?

– Вы поймали ее?

Они посмотрели друг на друга, а потом на Еву.

– К сожалению, нет. Сейчас патрули прочесы­вают местность пешком и на машинах. Может быть, мы еще ее схватим.

– Вряд ли вам это удастся. – Ева уронила голову на колени, снова чувствуя тошноту.

– Вы настоящий коп? – Мальчишка потянул Еву за рукав. – У меня будут неприятности? Мама меня убьет!

– Возьмите у мальчика показания и доставьте его домой. – Тошнота не отпускала, но Еве все-таки удалось подняться на ноги.

– Лейтенант… – Пибоди с красным вспотев­шим лицом подошла к ней, пыхтя, как паровоз. – Я ее даже не видела. Мы начали поиски, но…

– Но она испарилась.

– Вам лучше сесть. – Пибоди схватила за руку Еву, поскольку она покачнулась. – Я вызову «Ско­рую».

– Мне не нужна твоя гребаная «Скорая»!

– Но вам здорово досталось…

– Я же сказала, что не хочу никакую «Скорую»! Отпусти меня! – Ева попыталась освободиться, гля­дя, как обеспокоенное лицо Пибоди уже не двоится, а троится перед ее глазами. – Вот дерьмо… – успе­ла произнести она, прежде чем потерять сознание.

ГЛАВА ПЯТНАДЦАТАЯ

Ева очнулась, все еще лежа на тротуаре. Двое ме­диков склонились над ней.

– Я же сказала, что не хочу…

Один из них провел сенсорной палочкой по ее лицу.

– Челюсть и скула не сломаны. Повезло. Выгля­дит так, словно ей запустили в лицо горсть кирпичей.

– Отойдите от меня!

Но медики ее игнорировали. Когда Ева попыта­лась сесть, ее снова уложили.

– Вывих плеча, ушибы ребер. Трещины отсутст­вуют. Чертовски повезло! Но содрано много кожи, и сильное сотрясение мозга. Как ваше имя?

– Лейтенант Ева Даллас. Если вы ко мне при­тронетесь, я вас убью.

– Память не потеряна. Как насчет зрения, лей­тенант?

– Вас я вижу насквозь, тупица!

– Ведет себя неадекватно. Следите за светом – только глазами, не поворачивая головы.

Ева попыталась приподняться, но тут рядом с ней присела Пибоди.

– Даллас, вы здорово пострадали. Позвольте им вас обследовать.

– Ты вызвала их, хотя я тебе запретила! За это я могу понизить тебя в должности до «трупоискателя».

– Не думаю, чтобы вы так говорили, если бы смогли на себя посмотреть.

– Ну так подумай еще раз!

– Свет, лейтенант. – Врач взял ее за подборо­док, чтобы удержать голову на месте. – Следите за светом.

Ева выругалась, но повиновалась.

– А теперь позвольте мне встать.

– Если я вам это позволю, вы упадете снова. У вас сотрясение мозга, вывих плеча, ушибы ребер, рана на бедре и множество других травм, помимо того, что ваше лицо выглядит так, будто вы вреза­лись в автобус. Мы отвезем вас в больницу.

– Никуда вы меня не отвезете!

Пибоди подняла голову и облегченно вздохнула.

– На вашем месте я бы не была в этом увере­на, – заметила она и отодвинулась, уступая место Рорку.

– Это еще что?! – Злость сменилась паникой. – Пибоди, ты спятила?..

– Спокойно, – приказал Рорк. Он держался так властно и уверенно, что оба медика уставились на него, как на босса. – Она сильно пострадала?

Последовал еще более пространный и уснащен­ный профессиональными терминами перечень по­вреждений, закончившийся рекомендацией доста­вить жертву в ближайшую больницу для подробного обследования и лечения.

– Я никуда не поеду!

– Поедешь. – Рорк коснулся пальцами распух­шего лица Евы, чувствуя, что в нем закипает гнев. – Ей нужно болеутоляющее.

– Рорк…

– Думаешь, я не вижу? – Он переменил такти­ку. – Будь храбрым солдатом, дорогая, и позволь этим славным медикам выполнить свой долг. Если будешь хорошо себя вести, я куплю тебе мороженое.

– А я пну тебя в зад!

– С нетерпением ожидаю того момента, когда ты сможешь это сделать.

Ева вздрогнула при виде пневматического шприца.

– Не хочу этой дряни – я от нее дурею. Лучше приму таблетку. Где этот мальчишка? Я хочу расква­сить его веснушчатый нос!

Рорк наклонился к ней, заслонив собой медиков:

– Ты позволила какому-то мальчишке сбить тебя с ног?

Насмешливый тон сделал свое дело. Ева переста­ла отбиваться и сердито уставилась на него:

– Слушай, ты, умник… О, черт! – Она дерну­лась, ощутив прикосновение шприца.

– Расслабься и постарайся получить удовольст­вие, – посоветовал Рорк, чувствуя, как рука, кото­рую он держал, становится все менее напряженной.

– Думаешь, ты такой умный? – Еве казалось, что она куда-то плывет. – Но ты очень красивый. Поцелуй меня. Мне нравится твой рот – так и хо­чется его укусить…

Рорк поцеловал обмякшую руку.

– Больше она не доставит вам никаких затруд­нений.

– Похоже, я сейчас полечу. – Ева обернулась, когда ее положили на носилки. – Эй, Пибоди! Где твои туфли?

– Сбросила их на бегу. С вами все будет в поряд­ке, Даллас.

– Не сомневаюсь. Но я не хочу в их паршивую больницу! Поехали домой. Где Рорк? Ты отвезешь меня домой, ладно?

– В свое время.

– Хорошо, – согласилась Ева и заснула, прежде чем ее погрузили в фургон.

– Она озвереет, когда придет в себя, – сказала Пибоди, меряя шагами комнату для посетителей от­деления неотложной помощи.

– Не сомневаюсь. – Рорк барабанил пальцами по кофейной чашке. – Ты правильно поступила, Пибоди, вызвав «Скорую» и меня.

– Пожалуйста, упомяните об этом, когда она за­хочет вцепиться мне в горло. Я вообще не понимаю, как ей удалось начать преследование. Этот парень, здоровый, как горилла, сбил ее с ног, а потом еще и пнул. Пока я искала оружие в этой идиотской сумоч­ке, она уже приковывала его к дверце автомобиля. Мне следовало двигаться побыстрее.

– По-моему, ты действовала достаточно быстро. Как ноги?

Пибоди согнула большие пальцы ног. Она уже сняла рваные колготки в дамской комнате.

– Ничего такого, с чем бы не справились массаж и примочки. Жаль туфли – они были шикарные и совсем новые. Но я и без них не смогла угнаться за Даллас. Она мчалась, как молния.

– У нее длинные ноги, – отозвался Рорк, думая о крови, которую он видел на брюках Евы, когда она лежала на тротуаре.

– Она бы поймала Данн, если бы не этот маль­чишка с доской… – Пибоди, вздрогнув, замолчала, когда появилась женщина-врач.

– Вы муж? – спросила она, кивнув Рорку.

– Да. Как моя жена?

– В ярости. Думаю, она лелеет в отношении вас зловещие планы. Вы тоже в них фигурируете, если вас зовут Пибоди.

– Значит, с ней все в порядке? – Пибоди облег­ченно вздохнула. – Слава богу!

– Она сильно ударилась головой. У нее сотрясе­ние мозга, но хуже этого вроде бы ничего нет. Мы вправили ей плечо, но она не должна им шевелить и вообще делать резкие движения минимум пару дней. Бедро и ребра будут ее беспокоить, но болеутоляющие облегчат дискомфорт. Мы подлатали ра­ны и положили холодные компрессы на ушибы – самые худшие из них на лице. Я бы хотела задержать ее для наблюдения до утра, а еще лучше – на двое суток.

– Могу представить себе ее мнение на этот счет, – заметил Рорк.

– С такого рода травмами головы шутить нель­зя. Да и другие повреждения достаточно серьезны. Необходимо наблюдение и повторное обследова­ние.

– Мы все это организуем, но дома. У нее фобия в отношении больниц. Уверяю вас, что дома она по­правится гораздо быстрее. Могу связать вас с докто­ром Луизой Диматто, которая это подтвердит.

– Ангел с Канал-стрит? – Врач кивнула. – Хо­рошо, я выпишу ее, но дам вам подробные указания насчет ухода и наблюдения. А с Луизой Диматто я переговорю.

– Благодарю вас.

– Третья смотровая, – добавила она, уходя.

Когда Рорк вошел в палату, Ева, сидя на смотро­вом столе, тщетно пыталась натянуть ботинки.

– Как только я их надену, дам тебе такого пинка…

– Дорогая, сейчас не время думать о сексе. – Подойдя к столу, Рорк приподнял ее голову за под­бородок. Правая щека имела тошнотворный цвет, а правый глаз превратился в щелочку. Губы кровото­чили.

– Здорово же вам досталось, лейтенант. – Рорк коснулся губами лба Евы.

– Ты позволил им накачать меня снотворным!

– Да.

– И привезти сюда!

– Виноват. – Его пальцы осторожно ощупали шишку на затылке. – У тебя, конечно, крепкая го­лова, но все имеет свои пределы. Считай, что я по­терял свою голову, увидев тебя лежащей на тротуа­ре, покрытой ушибами и кровоточащими ранами.

– Пибоди достанется за то, что она вызвала тебя.

– Не вздумай набрасываться на нее. – Его голос стал властным. – Она в кровь сбила ноги, гоняясь за Данн, а теперь до смерти боится тебя. Так что взы­ваю к твоему сердцу. Пибоди думает, что, если бы она бежала быстрее, ты бы не оказалась здесь.

– Чепуха. Продолжать преследование в этих идиотских туфлях – уже героический поступок.

– Вот именно. Ты случайно не знаешь, какой размер она носит?

– Что-что?

– Неважно, я сам об этом позабочусь. Ты готова ехать домой?

Ева соскользнула со стола, но не возражала, ког­да Рорк поддержал ее.

– А где мое мороженое?

– Ты плохо себя вела, так что никакого мороже­ного не будет.

– Просто ты жадина!

Ева пришла в ярость, узнав, что Рорк вызвал Лу­изу, но, подумав о том, что он мог поручить Соммерсету исполнять обязанности фельдшера, реши­ла, что это лучший вариант. Особенно она укрепи­лась в этом мнении, когда Луиза вошла в спальню, неся большую чашку с шоколадным мороженым.

– Это вы мне принесли? Дайте скорее.

– Только после вашего обещания не мешать мне во время обследования.

– Меня уже обследовали!

Луиза молча зачерпнула ложкой мороженое и положила себе в рот.

– О'кей. Дайте сюда мороженое, и обещаю, что никто не пострадает.

Передав Еве чашку, Луиза села на кровать и по­ложила на колени медицинский саквояж.

– Да-а… – протянула она, глядя на лицо Евы.

– Это ваше профессиональное мнение?

– Пока предварительное. Вам крупно повезло, что вы не сломали скулу.

– Я знала, что сегодня у меня счастливый день. Теперь мне уже не так плохо, – добавила Ева, набив рот мороженым. – Компрессы со льдом хотя и обжигают, но облегчают боль. Вот только Рорк застав­ляет меня лежать, а так как у него преимущество в весовой категории, мне с ним не справиться. Поэто­му, если бы вы разрешили мне встать и немного по­работать…

– Ну что ж, вставайте, – кивнула Луиза.

С подозрением глядя на нее, Ева спустила ноги с кровати и поднялась. Через три секунды у нее все поехало перед глазами. Луиза успела подхватить чашку с мороженым, прежде чем Ева свалилась на кровать.

– Хороший вы доктор, нечего сказать!

– Неплохой. Я просто сэкономила нам обеим время, которое ушло бы на пререкания.

Ева скривила губы, морщась от боли.

– Похоже, вы перестаете мне нравиться.

– Не знаю, как я это переживу. – Она достала из саквояжа мини-компьютер и вывела на экран ко­пию медкарты Евы. – Сколько времени вы были без сознания?

– Откуда я знаю?

– Хороший вопрос. Я проведу сканирование и снова положу компрессы со льдом. Могу дать вам болеутоляющее.

– Не хочу никаких лекарств. А если вы вытащи­те шприц, наш договор аннулируется.

– Отлично. При сотрясении я тоже предпочи­таю обходиться без таблеток и инъекций. Для сня­тия приступов головной боли используем наружные средства. – Услышав стук в дверь, она отозвалась: – Войдите.

– Прошу прощения. – Сэм остановился на пороге. – Рорк разрешил мне узнать, не могу ли я чем-нибудь помочь.

– Вы медик? – спросила Луиза.

– Нет. Я Сэм, отец Делии.

– У нас все в порядке. – Ева осторожно поста­вила чашку. – Луиза сделает все необходимое.

– Да, конечно. – Он смущенно переминался с ноги на ногу.

– Значит, вы целитель? – Луиза с интересом смотрела на него.

– Я экстрасенс. – Он устремил взгляд на лицо Евы, ощущая ее боль и испытывая острую жалость, потом снова посмотрел на Луизу и улыбнулся: – Я знаю, медики редко принимают нас всерьез…

– У меня нет никаких предубеждений. Луиза Диматто. – Она подошла к нему и протянула ру­ку. – Рада с вами, познакомиться, Сэм.

– Почему бы вам обоим не выпить чего-нибудь внизу? – сухо предложила Ева. – Там бы и позна­комились поближе.

Луиза бросила на нее взгляд через плечо.

– К сожалению, ее грубость не является следст­вием травм. Она такой родилась. Очевидно, генети­ческий дефект, устранить который медицина не в состоянии.

– Если нельзя быть грубой в собственной спаль­не, то где еще? – Ева снова взяла чашку и мрачно уставилась на нее.

– Не мог бы я поговорить с ней наедине? – по­просил Сэм.

– Конечно. Я подожду снаружи.

Когда они остались вдвоем, Сэм подошел к кро­вати.

– Вы испытываете сильную боль, Ева…

– Раньше было хуже.

– Не сомневаюсь. – Он присел на край крова­ти. – Вы отказываетесь от лекарств, и это, навер­ное, правильно. Доктор Диматто, несомненно, мо­жет облегчить дискомфорт наружными средствами, но я могу сделать больше. То, что произошло тогда, не повторится, – быстро добавил Сэм, прежде чем Ева успела заговорить. – Я принял меры предосто­рожности, и вы можете на них положиться. Если бы я не был уверен, что ваша личность надежно защи­щена, то не стал бы предлагать свою помощь.

Ева задумчиво ковыряла ложкой мороженое. Ей было ясно, что он не лжет.

– Вы в состоянии побыстрее поставить меня на ноги?

– Надеюсь. Особенно в сотрудничестве с докто­ром.

– Тогда приступайте. Я должна работать.

Самым унизительным было то, что ей пришлось раздеться догола для осмотра и лечения. Но ни Луи­зу, ни Сэма это не беспокоило. Они обсуждали ее анатомию, как будто она была лабораторным экспо­натом, поэтому в качестве средства защиты ей пришлось закрыть глаза. Ева вздрогнула при первом прикосновении, но сразу почувствовала, как по трав­мированному бедру распространяется блаженное тепло.

Ладонь прижалась к пострадавшей щеке, и Ева стиснула зубы. Но боль отпустила, и ей снова пока­залось, будто она куда-то плывет – но не так, как под действием снотворного, а словно превратив­шись в невесомое облако.

Сквозь туман Ева слышала голоса.

– Она отключилась, – тихо сказала Луиза. – У вас здорово получается.

– Бедро причиняет ей сильную боль. Большин­ство людей кричало бы.

– Но она не принадлежит к большинству, вер­но? Если вы займетесь бедром, я поработаю над го­ловой. Думаю, нам удастся уменьшить отек.

– Я не помешаю?

Рорк! При звуке его голоса Ева зашевелилась.

– Ш-ш! Лежи спокойно, – сказал он ей. – Я здесь.

Ева вновь погрузилась в сон.

Когда она проснулась, было уже темно. На ка­кое-то ужасное мгновение Еве показалось, что она ослепла. Но, попытавшись сесть, она увидела дви­жущуюся тень и поняла, что это Рорк.

– Сколько сейчас времени?

– Уже поздно. – Он присел на край кровати. – Тебе нужно отдохнуть. Включить ночник?

Слабый свет принес чувство облегчения. Ева да­же не огрызнулась, когда Рорк склонился над ней, чтобы обследовать ее зрачки.

– Какое сегодня число?

– Зависит от того, миновала ли уже полночь.

– Умница.

– Я знаю, где я и что со мной. И помню, что че­рез пару дней у нас юбилей. Я еще никогда не люби­ла тебя сильнее, Карло!

– Я чувствую то же самое, Миранда. – Рорк коснулся губами ее лба, украдкой проверяя наличие жара. – Если тебе лучше, может быть, я приведу де­тей? Карло Младшему, Робби, Анне и малютке Элис не терпится увидеть мамочку.

– Стараешься напугать инвалида? Злобный уб­людок!

– Спи. – Он прижал к щеке ее руку.

– Только если и ты будешь спать. Не хочу, что­бы ты бродил вокруг и колдовал надо мной в темноте.

– Я всего лишь держал вахту у ложа моей по­страдавшей возлюбленной. – Рорк лег рядом с Евой и осторожно положил себе на плечо ее голову. – Больно?

– Только чуть-чуть. Помнишь, перед нашей свадьбой я тоже ушибла лицо? Похоже, это стано­вится традицией.

– В самом деле. А теперь постарайся заснуть.

Она закрыла глаза.

– Рорк…

– Да?

– Я почти поймала ее!

Когда Ева проснулась в следующий раз, свет в комнате был очень тусклым. Первые двадцать се­кунд она снова испугалась, что слепнет, но потом по­няла, что Рорк просто опустил жалюзи на всех окнах.

Лежа неподвижно, Ева пыталась оценить свое нынешнее состояние. Не чувствуя сильной боли, она определила его как сносное, а когда осторожно села, то даже не ощутила головокружения.

Ева опустила ноги на пол, набрала воздух в лег­кие и встала. Комната поплыла перед глазами, но сразу же остановилась. Голова казалась зажатой в тиски, но по крайней мере никто не вкручивал в нее болты.

Осторожно повернув голову, Ева рассмотрела ушибы на бедре и ребрах. Травмированные места уже не багровели, а приобрели серовато-желтый от­тенок, что казалось хорошим признаком. Двигать рукой было трудно, но плечо не болело. В общем Ева осталась довольна собой.

Обернувшись, она увидела Рорка, выходящего из лифта.

– Ты не должна вставать без разрешения!

– Кто это сказал?

– Здравый смысл, к которому ты, увы, редко прислушиваешься.

– Я хочу принять душ.

– Только после того, как Луиза тебя осмотрит. Она уже выпила кофе и поднимется через минуту.

– В восемь у меня совещание.

– Оно перенесено на девять. – Рорк достал из стенного шкафа халат. – Попробуй надеть.

Ева схватила халат, но не смогла продеть руки в рукава – мешало плечо. Рорк помог ей, но, когда она двинулась мимо него, преградил ей дорогу:

– Куда ты собралась?

– Пописать! – огрызнулась Ева. – Это разре­шается?

– Даже рекомендуется.

Пока Ева шла в ванную, Рорк считал секунды, усмехаясь про себя.

– О, черт! – послышался наконец ее крик.

– Семь, – пробормотал Рорк. Он рассчитывал на восемь секунд, но Ева двигалась быстрее. Войдя в ванную, он остановился позади Евы, рассматриваю­щей свое лицо в зеркале. – Видела бы ты себя не­сколько часов назад!

Правая сторона лица имела тот же тошнотвор­ный серо-желтый оттенок с примесью зелени, что и кожа на бедре и ребрах. Особенно заметным он был на скуле и вокруг глаза, где кожа болталась, как воз­душный шар, из которого выпустили воздух. Волосы торчали в разные стороны, слипшись от пота и крови. Нижняя губа распухла и была твердой на ощупь.

– Здорово же этот громила меня двинул! – Ева повернула голову, чтобы посмотреть на себя в про­филь – зрелище было не лучшим, чем анфас. – Не­навижу, когда бьют по лицу. Потом люди смотрят на тебя и делают идиотские замечания: «Вы налетели на стену? Это больно?»

– И ты злишься на него больше, чем на того, кто тебя ударил.

– Его наняли, и он не соображал, что делает. Эта сука подстроила мне ловушку – ей духу не хва­тило напасть на меня самой.

– А ты надеялась?

Ее глаза встретились с глазами Рорка в зеркале.

– Когда я доберусь до нее, она за это заплатит! – Ева провела пальцем по подбородку. – И она будет выглядеть не слишком привлекательно, когда я от­правлю ее за решетку.

– Женская драка? Хотелось бы посмотреть!

– Извращенец. – Ева шагнула в душ, включив горячую воду на полную мощность.

Прислонившись к раковине, Рорк наблюдал за ее силуэтом сквозь дымчатое стекло. Он боялся, что у Евы закружится голова, а кроме того, ему просто нравилось на нее смотреть.

Рорк повернулся, когда вошла Луиза.

– Ваша пациентка уже поднялась.

– Вижу. – Поставив саквояж, Луиза шагнула в ванную. – Как вы себя чувствуете сегодня?

Ева взвизгнула и прикрыла грудь рукой:

– Господи, подождите!

– Позвольте напомнить, что, во-первых, я врач, во-вторых, уже видела вас обнаженной, а в-третьих, принадлежу к тому же полу, что и вы. Чувствуете боль?

– Нет. Пытаюсь принять душ.

– Можете продолжать. Голова кружится?

Ева подставила голову под струю воды.

– Нет! – прошипела она.

– Если почувствуете головокружение, сядьте. Это лучше, чем упасть. Плечо двигается нормально?

Ева продемонстрировала это, подняв руки и вти­рая в волосы шампунь.

– А бедро?

Ева вильнула бедрами, и Луиза засмеялась:

– Рада, что вы так весело настроены.

– Какое там веселье! Я вихляю перед вами зад­ницей, а это считается оскорбительным.

– Но у вас такая славная попка.

– Я всегда говорил то же самое, – вставил Рорк.

– Господи, ты все еще здесь?!

Откинув волосы с лица, Ева повернулась и вскрик­нула, когда вошла Пибоди.

– Привет! Как вы себя чувствуете?

– Я чувствую себя выставленной в голом виде на всеобщее обозрение!

– Лицо выглядит не так уж скверно. – Пибоди обернулась. – Она здесь, Макнаб, и ей гораздо лучше.

– Если он войдет сюда, – зловещим тоном про­цедила Ева, – кое-кому не поздоровится!

– Ванная – поистине смертельная ловушка, – усмехнулся Рорк и добавил, услышав голос капита­на из электронного отдела: – Так и быть, я, пожа­луй, отведу Пибоди, Макнаба и Фини в твой каби­нет. А Луиза останется здесь, пока не убедится, что ты способна приступить к исполнению своих обя­занностей.

– Я сейчас способна на все, и если ты немедлен­но не уберешься, почувствуешь это на себе!

Повернувшись, Ева снова встала под горячую, как кипяток, воду.

– Вам крупно повезло, – сказала Луиза, закры­вая саквояж. – Вы легко могли проломить себе череп. Просто чудо, что утром вы сумели подняться. Спасибо Сэму – он по-настоящему одаренный че­ловек.

– Я обязана вам обоим. – Ева застегнула ру­башку.

– Тогда я сама назначу себе гонорар. В суббо­ту состоится благотворительный вечер по сбору средств на три новые машины «Скорой помощи». Вам уже отправили приглашение – очевидно, его получил Рорк. Я знаю, что вы часто находите способ увильнуть от подобных мероприятий, но сейчас прошу вас прийти.

Ева промолчала. Она предпочла бы отблагода­рить Луизу в другое время и другим способом – Рорку незачем посещать приемы, покуда Джулианна Данн на свободе.

Луиза посмотрела на часы:

– Мне пора. Я обещала Чарльзу подвезти его из аэропорта. Он возвращается из Чикаго сегодня ут­ром.

Ева потянулась к ремню с кобурой.

– Луиза, вас действительно не волнует то, чем он занимается? – неуверенно спросила она.

– Абсолютно не волнует. По-моему, я влюблена в него, и это самое главное. А остальное не имеет значения. – Казалось, ее лицо лучится счастьем. – Когда почувствуете усталость, Даллас, сразу садитесь, а если закружится голова – ложитесь. Не строй­те из себя героиню. – Она задержалась в дверях. – Немного макияжа поможет скрыть следы ушибов.

– Немного?

Луиза засмеялась и вышла, а Ева направилась к лифту.

ГЛАВА ШЕСТНАДЦАТАЯ

Как только двери лифта открылись в ее кабине­те, Ева почуяла запах кофе и выпечки. И то и другое с явным энтузиазмом поглощалось ее командой. Рорк довольствовался только кофе.

– У тебя на девять назначена конференция, – напомнила она ему.

– Мой администратор все уладит. – Рорк про­тянул ей свою чашку. – Мой новый график на тво­ем столе. Возьми булочку. – Он подвинул к ней под­нос, на котором лежали аппетитные булочки с чер­никой.

– Каков бы ни был твой график, ты должен его придерживаться. А у меня есть мой.

– В котором я лично заинтересован. Если ты меня ударишь, – добавил он, понизив голос, – я дам сдачи. Сомневаюсь, что ты настолько поправилась, чтобы представлять для меня угрозу.

– Можешь на это не рассчитывать. Но если тебе приспичило тратить время, сидя на этом инструкта­же, я не возражаю.

– К счастью для нас обоих. – И Рорк отошел за очередной чашкой кофе.

Ева с трудом сдержалась, чтобы не сказать ка­кую-нибудь гадость, и присела на край стола.

– Мне нужны данные о громиле, который вчера огрел меня по лицу, и о мальчишке с доской на ко­лесиках.

– Они при мне. – Фини быстро дожевал бутер­брод с паштетом и достал записную книжку. – Бом­жа зовут Эммет Фармер, он почти профессиональ­ный нищий. Бродит по участку вокруг Главного уп­равления и протирает ветровые стекла за гроши. Многие патрульные его знают, и говорят, что он хотя и вспыльчивый, но в общем безвредный. – Фини бросил взгляд на лицо Евы и поджал губы. – Учи­тывая обстоятельства, ты вряд ли с этим согласишь­ся, но тем не менее. Он утверждает, что блондинка дала ему пять долларов и велела дождаться твоей ма­шины и протереть ветровое стекло, за что ты дашь ему еще пятерку. Она посоветовала ему не позво­лять тебе отходить от автомобиля, иначе он не полу­чит денег. Фармер до сих пор требует, чтобы ему за­платили.

– Джулианна специально поручила ему сделать мое ветровое стекло непрозрачным, чтобы я не мог­ла преследовать ее на машине. Она напустила на меня этого громилу, чтобы выиграть время.

Фини кивнул:

– И, как нам известно, она своего добилась. Майкл Ярдли – мальчик с доской – повторяет то, что говорил тебе. Учитывая его возраст и то, что у него никогда не было никаких неприятностей с по­лицией, это, по-видимому, правда. Джулианна пред­ставилась продюсером, и парнишка поверил, что речь идет о съемке. Он боится до смерти, что его от­правят в тюрьму за нападение на тебя.

– В плане Джулианны много погрешностей. – Ева нахмурилась, потягивая кофе. – Если бы кто-то из ее невольных сообщников чуть замешкался или не смог бы меня задержать, на тротуаре валялась бы она. Тем не менее, Джулианна пошла на риск. Зна­чит, мое интервью с Надин здорово ее задело.

– Она хотела причинить вам боль, – заметила Пибоди, с содроганием представив себе ручищу Фармера.

– Да, но она также хотела воздействовать на мою психику, сломить меня. Это чисто личная не­нависть. – Ева машинально взяла статуэтку, пода­ренную ей Фиби, и стала вертеть ее в руках. – Я тут подумала… Ей слишком быстро удалось подстроить мне ловушку. Откуда Джулианна знала, когда я вый­ду из управления? Она не могла позволить бомжу и мальчишке долго шататься поблизости – им бы просто надоело это занятие, и они бы ушли. И сама она не могла торчать возле полицейского управле­ния – любой коп мог обратить на нее внимание.

– Не так трудно выяснить, когда заканчивается ваша смена, – заметил Макнаб.

– Да, но так ли уж часто мы приходим и уходим точно по расписанию? Вчера, например, я этого не сделала. Значит, она наблюдала за мной. – Ева по­ставила статуэтку. – Макнаб, выведите на экран здания, расположенные напротив моего кабинета в управлении.

– Думаете, она в самом деле следила за вами? – спросила Пибоди, когда Макнаб направился к ком­пьютеру.

– Джулианна всегда следит за своими жертвами, узнавая о них все, что можно, – их распорядок, при­вычки, куда они ходят, что делают.

Ева посмотрела на Рорка. Интересно, сколько смогла Джулианна Данн узнать о нем? «Ровно столь­ко, сколько он сам позволяет знать посторонним, – ответила она себе. – А добрая половина этого – вымысел».

– Возможность держать мой кабинет под на­блюдением она сочла бы преимуществом. – Ева повернулась к экрану, на котором появилось изобра­жение улицы.

– Как в игре? – допытывалась Пибоди.

– Нет, для нее это не игра. Сначала это был биз­нес, а теперь война. И до сих пор она выигрывала все важные сражения. – Ева взяла со стола лазер­ную указку и провела кончиком вдоль экрана. – Из этих трех домов окно моего кабинета видно лучше всего. Нам нужен список жильцов.

Она заметила, как Фини и Рорк молча обменя­лись взглядами, после чего Рорк вышел в свой каби­нет.

– Он сделает это быстрее, – усмехнулся Фини, взяв чашку с кофе.

Ева пожала плечами.

– Надо искать помещение, арендованное на ко­роткий срок – возможно, на месяц. Вряд ли Джули­анна проводила там много времени. Она скорее все­го установила аппаратуру для наблюдения, результа­ты которого можно было бы получать и спокойно исследовать в другом месте. Но вчера она там побы­вала, так как решила напасть на меня. – Ева внима­тельно посмотрела на экран, хотя и без того пре­красно помнила все здания и окна напротив своего кабинета. – Я голосую за этот дом. – Она провела указкой вдоль пяти этажей. – Отсюда мой кабинет виден лучше всего. Подождите минутку.

Ева вошла в кабинет Рорка, сидевшего перед компьютером.

– Я нашла подходящее здание и хочу, чтобы ты составил перечень жильцов – тогда я просканирую степень вероятности.

– Я уже сканирую все три дома, хотя думаю, что ты сделала правильный выбор.

Она посмотрела на экран, где было выделено от­меченное ею здание.

– Как ты догадался?

– Сядь ко мне на колени и сама увидишь. Пола­гаю, ты ищешь арендующих помещение на корот­кий срок и хочешь начать с самых недавних аренда­торов?

– А ты, похоже, выслуживаешься в надежде стать постоянным штатским экспертом-консультантом.

– Разве это не было бы забавно? – Рорк похло­пал себя по колену, но Ева не обратила на это внима­ния. – И к тому же обеспечило бы дополнительные льготы. Сейчас появятся результаты сканирования. Я сделал запрос на основе внешних данных Джулианны, которые позаимствовал в твоих файлах.

– Погоди-ка… – Ева изучала список имен, вы­веденных на экран. – Вот! «Дейли энтерпрайзис», владелица – Джастин Дейли. Это Джулианна! – Она с трудом удержалась на месте. – Сначала лучше убедиться. Перебрось эти данные в мой компьютер – будем действовать по возможности официально.

– Разумеется. Лейтенант, я намерен участвовать в этом рейде. Подожди! – остановил Рорк Еву, когда она открыла рот. – Какой бы слабый ни был шанс, что ты найдешь ее там, я хочу при этом присутство­вать. За ней должок.

– Ты не можешь принимать участие в операциях каждый раз, когда я пострадаю на работе.

– Вот как? – Его голос стал серьезным. – Джу­лианна намерена добраться до нас обоих, так что это касается и меня. Где бы и когда бы ты ее ни прищу­чила, я должен быть при этом.

– Ладно, черт с тобой. Только не забывай, кто будет прищучивать. – Ева вернулась в свой кабинет. – Фини, в отмеченном мною здании мы обна­ружили некую Джастин Дейли. Данные в моем ком­пьютере. Проверь эту женщину и ее «Дейли энтерпрайзис».

– Похоже, Джулианна Данн цепляется за свои инициалы. – Фини пересел на место Макнаба за столом Евы. – Вот такие маленькие слабости и при­шпиливают плохих ребят к стене.

– Надеюсь, на этой слабости она погорит. – Ева подошла к телефону, чтобы затребовать ордер и груп­пу поддержки.

Менее чем через час Ева уже шла по коридору к офису «Дейли энтерпрайзис». Лестницы были бло­кированы, лифты остановлены на первом этаже, а все выходы перекрыты. Хотя она чуяла нутром, что они не найдут здесь Джулианну Данн, все же в этом следовало убедиться.

Подав знак своей команде приготовиться, Ева вытащила оружие и отмычку, но вдруг остановилась.

– Подождите. Джулианна наверняка это пред­видела. – Она посмотрела на дешевую дверь и де­шевые замки, затем присела на корточки, чтобы об­следовать их подробнее. – Мне бы не помешали очки с увеличительными стеклами.

– Думаешь, она заминировала дверь? – Фини присел рядом. – Джулианна раньше никогда не ра­ботала со взрывчаткой.

– В тюрьме учишься многому.

– Это верно, – кивнул Фини.

– Не видишь ничего подозрительного?

– Старые замки. Судя по всему, стандартная сиг­нализация. Хочешь вызвать специалистов по разми­нированию?

– Возможно. Я не желаю, чтобы куски моей ко­манды разлетелись по этому коридору.

Подняв взгляд, Ева увидела стоящего рядом Рорка.

– Дай-ка взглянуть. – Наклонившись, он про­вел пальцами по панели, вынул мини-компьютер, запрограммировал код задания и присоединил его к панели тонким шнуром. – Горячо!

– Все назад! – приказала Ева и вытащила теле­фон. – Сейчас я распоряжусь, чтобы всех граждан­ских увели с этого этажа.

– Если вы дадите мне минутку, лейтенант, в этом не будет надобности.

Когда она обернулась, Рорк уже вскрыл панель.

– Сейчас же отойди отсюда! – Ева шагнула к нему, и остановилась. Она видела, как он обезвре­живал куда более разрушительные устройства, чем дверной взрыватель.

– Видите? – Рорк спокойно обратился к Фини, орудуя миниатюрными серебряными инструментами.

– Да. Это не моя епархия, но мне приходилось видеть взрывающиеся самоделки.

– Любительская работа, но достаточно эффек­тивная. Конечно, ей следовало бы потратить поболь­ше времени и установить на всякий случай дублирую­щее устройство. Это она отключала, открывая дверь, чтобы ненароком не испортить маникюр, если ей оторвет пальцы.

Руки Рорка ни разу не дрогнули. Но когда он тряхнул головой, чтобы откинуть назад волосы, Ева увидела, как напряжено его лицо.

– Устройство не слишком мощное. На расстоя­нии пяти-шести футов оно уже не могло убить. Ну, вот и все. – Он выпрямился и спрятал инструменты.

Ева не спрашивала, уверен ли Рорк в результатах своей работы. Он всегда был уверен. Подав сигнал команде, она сунула в карман отмычку, открыла дверь пинком ноги, ворвалась внутрь с оружием в руке и знаком велела Фини проверить ванную.

В комнате стояли два старых стула и обшарпан­ный стол. В воздухе ощущался запах дорогих духов. Джулианна оставила на месте компьютерный центр и букетик свежих цветов.

Подойдя к окну, Ева посмотрела на свой кабинет в здании напротив.

– Невооруженным глазом отсюда мало что вид­но. Она нуждалась в хорошем оборудовании и не за­хотела бросать его здесь. Начинайте опрос соседей. Найдите смотрителя здания и приведите его сюда. Принесите диски охранной системы. Фини, проверь компьютерный центр.

– Мэм… – Пибоди кашлянула. – Это было в цветах.

Она протянула Еве конвертик с надписью «Еве Даллас». Внутри лежала дискета и карточка с руко­писным текстом:

«Желаю скорейшего выздоровления.

Джулианна».

– Вот сука! – буркнула Ева, вертя в руке диске­ту. – Фини, отпусти людей. Здесь нам ее уже не най­ти. Пибоди, вызови «чистильщиков».

Она вставила дискету в компьютер, и на экране появилось лицо Джулианны. Теперь она была голу­боглазой блондинкой, и выглядело это куда ближе к ее природной внешности, чем любой облик, кото­рый она принимала в последней серии убийств.

«Доброе утро, лейтенант. – Джулианна говори­ла, лениво растягивая слова в чисто техасской мане­ре, которую Ева хорошо помнила. – Думаю, я уга­дала, и сейчас действительно утро. Вряд ли вы успели добраться сюда вечером, но я настолько верю в ваши способности, что нисколько не сомневаюсь в вашем появлении здесь до полудня. Надеюсь, вы чувствуете себя лучше и, коль скоро просматриваете эту дискету, значит, обнаружили и обезвредили мой маленький подарок. Мысль о нем пришла мне в го­лову лишь в последний момент».

Она продолжала улыбаться, но Ева смотрела на ее глаза, которые были похожи на лед над глубокой пустой ямой.

«Было очень приятно увидеть вас снова. Я мно­го думала о вас в период моей… реабилитации и была горда, услышав о вашем производстве в лейте­нанты. А Фини, конечно, стал капитаном. Но я ни­когда не чувствовала с ним такой же связи, как с вами. – Джулианна наклонилась вперед. – Это не­обычная связь! Если вы верите в перевоплощения, то, возможно, в какой-то иной жизни мы были сест­рами или влюбленными. Вы когда-нибудь задумы­вались об этом? – Она махнула рукой. – Едва ли. Вы слишком практичны, и это по-своему привлека­тельно. Интересно, как относится к этому ваш муж? Кстати, передайте ему мои наилучшие пожелания. Кажется, прошел почти год после этого радостного события – вашей свадьбы. Да, время идет, но в тюремной камере оно идет медленно. – Ее голос стал сухим и жестким, словно пыль техасских прерий под раскаленным небом. – Этими годами я обязана вам, Ева. Вы никогда не понимали моих поступков и того, почему я это делаю. Но вы хорошо понимаете, что долги надо платить».

– Да, – вслух произнесла Ева, машинально проведя пальцами по исцарапанной щеке. – Это я отлично понимаю.

«Я наблюдала за вами, когда вы работали в своем кабинете и иногда смотрели в окно с таким видом, будто тревоги и волнения всего города лежат на ваших плечах. Кстати, лейтенанту могли бы предо­ставить кабинет побольше. И, между прочим, вы пьете слишком много кофе. Теперь вам известно, что я установила здесь оборудование, но решила его не оставлять. Я тоже практична по-своему. Сейчас вы одеваетесь лучше – все еще небрежно, но у вас появился стиль. Уверена, что это влияние Рорка. Хо­рошо быть богатой, не так ли? Гораздо лучше, чем… не быть ею. Интересно, не начало ли богатство по­немногу портить вас? – Она усмехнулась. – Со мной вы можете быть откровенны, дорогая. В конце концов, кто может лучше вас понять?»

«Ты говоришь слишком много, – подумала Ева. – Тебе было одиноко без собеседника, но со­беседник тебе нужен не всякий. Только тот, которо­го ты считала бы достойным тебя».

«Не сомневаюсь, что Рорк хорош в постели, если для вас важны такие вещи. – Джулианна ото­двинулась назад и, как догадалась Ева, закинула но­гу на ногу, устраиваясь поудобнее для задушевного женского разговора. – Лично я всегда считала секс унизительным занятием для обоих партнеров. Жен­щина позволяет грубо вторгаться в нее, а мужчина ведет себя так, словно от этого зависит его жизнь. Впрочем, если говорить о мужчинах, с которыми я трахалась, так оно и было – во всяком случае, на короткое время. Убийство возбуждает куда сильнее, чем секс. Вам приходилось убивать, так что вы это знаете. Мне бы хотелось, чтобы у нас было время и возможность поговорить по душам, но вряд ли это случится. Вы хотите остановить меня и снова отправить за решетку. Помните, что вы мне сказали? Если бы это зависело от вас, вы бы засадили меня в тюрь­му навсегда. А потом вы повернулись ко мне спи­ной, словно к пустому месту. Но вышло по-моему, а не по-вашему! Я всегда добиваюсь своего. Вам сле­довало бы это запомнить. – Теперь Джулианна го­ворила громче и быстрее, она явно нервничала. – Я думала о вас, убивая Петтибоуна и Мутона. Что вы чувствуете, понимая, что они умерли из-за вас? Это вас огорчает, Ева? Или сердит? – Она засмея­лась, откинув голову назад. – А ведь я только нача­ла возвращать долг. Я хочу того, что хотела всег­да, – делать то, что мне нравится, и жить, ни в чем себе не отказывая. Вы отняли у меня восемь лет, семь месяцев и восемь дней, Ева. Я отплачу вам за это, бросая к вашим ногам трупы глупых никчем­ных старикашек. Чтобы вы знали, как это для меня просто, даю вам подсказку. Денвер, отель „Майл Хай“, номер 4020. Имя жертвы – Спенсер Кэмбелл. До свидания. Мы увидимся очень скоро».

– Можешь в этом не сомневаться, – отозвалась Ева, когда экран опустел. – Пибоди, немедленно свяжись с этим отелем. Мне нужен начальник служ­бы безопасности.

Апартаменты были зарезервированы на имя Джульет Дарси, которая зарегистрировалась накану­не вечером, заплатив наличными за двое суток.

– Жертва – Спенсер Кэмбелл, глава фирмы «Кэмбелл инвестмент консалтингс». – Ева вывела его фотографию на экран конференц-зала в Глав­ном управлении. – Возраст – шестьдесят один год, разведен с первой женой и расстался с второй. На восемь утра по денверскому времени у него была на­значена встреча с Джульет Дарси в ее номере для личной консультации за завтраком. Примерно в это же время я выламывала ногой дверь здесь, в Нью-Йорке. Джулианна стала вести себя чертовски на­хально. Кэмбелл был мертв менее получаса, когда сотрудники службы безопасности ворвались в но­мер. Джулианна даже не побеспокоилась о том, что­бы выписаться из отеля, – просто собрала вещи в сумку, повесила на двери табличку «Не беспокоить» и ускользнула. Вскрытие наверняка подтвердит, что кофе Кэмбелла был отравлен.

– Она проделала весь путь в Денвер, чтобы при­кончить этого типа! – Фини запустил пальцы в кур­чавые волосы. – С какой целью?

– Доказать, что она может это сделать. Он ниче­го для нее не значил. Кэмбелл всего лишь пешка, которой она легко пожертвовала, дабы продемон­стрировать свою способность убивать кого и где ей захочется, покуда я пытаюсь ее отыскать. Джулианна снова нарушила привычную схему – очевидно, хочет показать мне, что она непредсказуема.

«И не хочет, чтобы я догадалась, что она нацели­лась на Рорка», – мысленно добавила Ева. Убивает «глупых никчемных старикашек», чтобы скрыть ис­тинную цель.

«Они умерли из-за вас…»

Ева постаралась не поддаваться чувству вины.

– Она наметила потенциальные жертвы еще до того, как попала в тюрьму, и продолжала отбирать и изучать их там.

– Джулианна производила поиски данных и на­блюдала за Петтибоуном и Мутоном по тюремным компьютерам, – подтвердил Фини. – Мы обнаружили ряд фрагментов, но пока не нашли следов за­просов о последней жертве или ком-либо еще. Нет также никаких данных о ее личных делах – финан­сах, недвижимости, путешествиях.

– Для данных, которыми Джулианна не хотела рисковать, она, безусловно, использовала персональ­ный мини-компьютер. Хотя ухитрялась проводить нужные ей изыскания и на официальной аппарату­ре. – «Директор Миллер должен был бы ответить за многое», – с отвращением подумала Ева. – Денег у нее достаточно. Мой… личный эксперт по финан­сам утверждает, что она, по-видимому, держит их в разных банках на кодированных счетах. Добраться до них мы пока не в состоянии. По словам Лупи, Джулианна говорила ей, что имеет жилье в Нью-Йо­рке. Лупи подтвердила это в разговоре с чикагскими копами, но больше ничего не смогла или не захоте­ла добавить. Думаю, адрес ей неизвестен. Джулиан­на коротала время, болтая с ней, но не сообщала ни­каких конкретных сведений.

– Мы проверяем частные жилища через элект­ронный отдел. – Фини достал из кармана пакетик с орехами. – Но без временных рамок покупки или аренды, без адреса и имени владельца это безнадеж­ное дело.

– Джулианна тратит на себя довольно много де­нег. – Ева подумала о том, какой элегантной и ухо­женной она выглядела на улице и на экране. – Но ей хватает ума пользоваться наличными. Конечно, нужно поспрашивать в шикарных магазинах, сало­нах красоты и ресторанах, но в Нью-Йорке это все равно что искать иголку в стоге сена. Тем не менее, надо связаться с магазинами. Может быть, ее крас­ный кожаный костюм поможет нам что-нибудь выудить. Нам известен размер Джулианны, мы можем выяснить, где продают подобные костюмы.

– Она могла купить его в Чикаго или где-нибудь еще, – заметила Пибоди. – Красных кожаных кос­тюмов бесчисленное множество.

– Да, это сомнительное предприятие. Но, про­веряя все детали, мы со временем наткнемся на что-нибудь. А пока что нужно заняться личным и обще­ственным транспортом в Денвер и оттуда. Конечно, когда мы узнаем, чем она воспользовалась, ее уже и след простынет, но у нас прибавится данных.

– Джулианна рискует все больше, – сказала Пибоди. – Она сообщила вам о Кэмбелле, не рас­полагая расчетом времени. Если бы она промолча­ла, прошло бы несколько часов, прежде чем его бы обнаружили.

– Риск увеличивает радость победы. В такой войне враг должен изойти кровью. Джулианна хочет не убить меня, а внушить мне мысль, что я являюсь ее мишенью. На самом деле ей нужно, чтобы я жила, лишившись самого дорогого. Ее настоящая цель – Рорк. И в этом наше преимущество. Она не знает, что мне это известно.

В своем городском офисе Рорк завершил одну встречу и готовился к следующей. Утреннее при­ключение выбило его из графика, и он понимал, что придется поработать вечером. Но нужно было найти способ сделать это дома – он хотел по возможности держаться поближе к Еве.

Рорк связался со своим администратором по внутреннему телефону:

– Каро, переместите встречу с представителями «Риэлто» на семь тридцать. Я проведу ее из дома с помощью Интернета. А ленч с Финном и Боулером проведем здесь, в столовой. Позаботьтесь, чтобы лей­тенанта Даллас уведомили об этих изменениях.

– Да, сэр. Пришла доктор Мира и хочет вас ви­деть. У вас есть десять минут до следующей встречи, если вы хотите ее видеть. Или мне назначить ей дру­гое время?

– Нет-нет. – Рорк нахмурился. – Я повидаюсь с ней сейчас. Если коммивояжеры от Брикстоуна явятся прежде, чем она уйдет, попросите их подо­ждать.

Он отключил связь, поднялся и начал мерить шагами комнату. Мира не принадлежала к тем, кто наносит визиты без приглашения, да еще посредине рабочего дня. Это означало, что у нее важное дело.

Вспомнив, что у него где-то есть пакетик с ее любимым чаем, Рорк включил чайник. Когда Каро постучала, он сам открыл дверь и протянул руку Мире:

– Рад вас видеть.

– Сомневаюсь, но благодарю вас за то, что со­гласились уделить мне время. Ваш стеклянный ко­ридор из приемной произвел на меня неизгладимое впечатление.

– Он дает моим конкурентам время подумать, прежде чем они доберутся сюда. Спасибо, Каро.

Администратор бесшумно закрыла за собой дверь.

Мира окинула взглядом кабинет с дорогой мебе­лью, картинами на стенах и первоклассным обору­дованием.

– А это помещение чисто в вашем духе – рос­кошное и одновременно деловое. Я знаю, что вы за­няты…

– Для вас – не слишком. Предпочитаете жас­минный чай?

– Да.

Миру не удивило, что Рорк помнит такие мело­чи – его мозг был подобен компьютеру. Она села на мягкий диван и подождала, пока он сядет рядом.

– Не хочу тратить ваше время на пустую бол­товню.

– Я ценю это. Вас прислала Ева?

– Нет, но она знает, что я собиралась погово­рить с вами. Надеюсь сегодня повидаться и с ней. Мне известно, что она пострадала вчера вечером.

– Ей все нипочем. Она уже бегает, хотя расшиб­лась с головы до ног, чудом не раскроив себе череп. Хорошо, что он у нее каменный.

– Это одна из причин, по которой вы ее любите?

– Пожалуй.

– Тем не менее вы беспокоитесь. Быть женатым на полицейском нелегко. Ева это понимает, и пото­му всячески пытается противостоять чувствам, ко­торые испытывает к вам. – Мира положила ладонь на его руку. – Другая причина – ее отец. Ева рас­сказала мне, что вы были в Далласе.

– Хорошо, что она может говорить с вами об этом.

– А вы, судя по всему, нет? – Мира почувство­вала, как он напрягся. – Рорк, раньше вы были со мной откровенны. Неужели я утратила ваше дове­рие?

– Что вы хотите от меня услышать? Это не мой кошмар, а ее.

– И ваш тоже. Ведь вы ее любите.

– Да, люблю и делаю все, что могу, но этого чер­товски мало. Я знаю, что беседы с вами помогают ей успокоиться, и благодарен вам за это.

– Она тревожится за вас…

– У нее нет для этого оснований! – Рорк чувст­вовал, что в нем закипает гнев. – И у вас тоже. Но с вашей стороны было очень любезно прийти сюда.

Холодок в его голосе давал понять, что разговор окончен. Мира поставила чашку и разгладила свет­ло-голубую юбку.

– Хорошо, больше не буду вас задерживать. Про­стите, что помешала.

– Проклятье! – Рорк вскочил на ноги. – Чего ради мне раскрывать перед вами душу? Чем это по­может Еве?

Мира снова взяла чашку.

– Это может помочь вам.

– Как? – Он свирепо уставился на нее. – Это ничего не изменит! Хотите услышать, как я стоял там, наблюдая за ее страданиями? Я видел, что она воскрешает все в памяти и чувствует себя так, слов­но это происходит вновь. Она была абсолютно бес­помощна, и я тоже. Я привык встречать угрозу ли­цом к лицу и первым наносить удар. Но это…

– Это нельзя ударить – в том смысле, какой вы имеете в виду. Я понимаю, как трудно человеку, ко­торый является в душе воином, не иметь копья для защиты того, что ему дороже всего на свете. Это не­возможно ни изменить, ни остановить, так как это уже произошло.

– Иногда Ева кричит по ночам. – Рорк вздох­нул. – А иногда только стонет, как зверек, от страха или от боли. Я не могу ворваться в ее сны и убить его!

Профессиональная объективность не устояла пе­ред волной эмоций. В голосе Миры послышались слезы.

– Да, не можете, но вы рядом с ней, когда она просыпается. Неужели вы не понимаете, как изме­нили ее жизнь? Ведь именно вы придали ей сме­лость взглянуть в лицо своему прошлому. И состра­дание, чтобы принять ваше.

– Я понимаю, что мы такие, какие мы есть. Я верю в судьбу, но считаю, что ее можно заставить поступать так, как нам хочется. – Когда Мира улыб­нулась, Рорк почувствовал, что напряжение поне­многу отпускает его. – Что сделано, то сделано, но я не могу не жалеть о том, что не в состоянии вер­нуться в прошлое и свернуть шею этому ублюдку. – Он сжал кулаки.

– По-моему, это вполне здоровая реакция.

– В самом деле?

– Надеюсь, поскольку часто испытываю такие же чувства. Я ведь тоже люблю Еву.

Рорк посмотрел на ее спокойное лицо, заглянув в глаза, в которых светилось понимание.

– Да, я это знаю.

Мира с усмешкой поднялась.

– Вы оба становитесь озадаченными и насторо­женными, когда речь идет о свободном выражении чувств. – Она поцеловала его в щеку. – Вы хоро­ший человек, Рорк.

– Неужели?

– Да, безусловно. Надеюсь, вы без всякого стес­нения придете поговорить со мной, если почувст­вуете, что это вам нужно. А сейчас возвращайтесь к вашим деловым встречам. Я уже опаздываю на одну из своих.

Он проводил ее до двери.

– Интересно, кто-нибудь в силах противостоять вам?

Мира подмигнула ему:

– Да, но не слишком долго.

ГЛАВА СЕМНАДЦАТАЯ

Умело пробравшись сквозь всевозможные пре­поны, Ева отследила по компьютеру частный шаттл, на котором Джулианна летала в Денвер и обратно. «Дайамонд экспресс» рекламировала себя как луч­шую чартерную компанию в Штатах. Однако про­верка показала, что ее рейтинг занимает всего лишь третье место после двух компаний Рорка.

«Джулианне не хватило наглости воспользовать­ся одним из шаттлов Рорка», – думала Ева, манев­рируя между шаттлами и грузовым транспортом воз­ле ангаров «Дайамонд экспресс». Головная боль по­явилась снова, постукивая молоточком по затылку в том месте, которым она ударилась о тротуар. Еве от­чаянно хотелось спать, и она понимала, что если не сделает короткий перерыв, то просто свалится ли­цом вниз.

– Как имя пилота?

– Мейсон Риггс. – Пибоди покосилась на про­филь Евы. – Не злитесь, вы выглядите нормаль­но – только лицо немного бледное и лоснящееся.

– Что значит – лоснящееся? – Ева припарко­вала машину и посмотрела в зеркало заднего вида. Черт возьми, лицо в самом деле лоснилось! – Это от жары – летом люди потеют. Но выгляжу я паршиво.

– Назад поведу я.

Ева обернулась, высунув ногу из машины.

– Что ты сказала?

– Я сказала, что назад машину поведу я, – храб­ро повторила Пибоди. – Вам нельзя долго сидеть за рулем, а я обещала Луизе, что заставлю вас отдох­нуть, когда вы устанете.

Ева медленно сняла темные очки, которые носи­ла по причине яркого солнца, головной боли и ушибов на лице. Синяк под глазом только усиливал эф­фект грозного взгляда.

– Заставишь меня?!

Пибоди судорожно глотнула, но стояла на своем.

– Вам меня не запугать. Когда мы поедем назад, я сяду за руль, а вы вздремнете на заднем сиденье… мэм.

– По-твоему, слово «мэм» спасет тебя от моего праведного гнева?

– Может быть, но я больше полагаюсь на свои ноги. В таком состоянии вам за мной не угнаться. – Пибоди подняла два пальца. – Сколько пальцев вы видите?

– Два, которые я собираюсь отрезать и запих­нуть тебе в уши.

– Как ни странно, я рада это слышать, лейте­нант.

Ева со вздохом вылезла из автомобиля. Гро­хот, доносившийся из ангара, пронзил ее череп на­сквозь. Дабы не входить внутрь и сохранить голову на плечах, она махнула рукой женщине в комбине­зоне с эмблемой «Дайамонд».

– Я ищу пилота Риггса! – крикнула Ева. – Мейсона Риггса.

– Его шаттл проходит еженедельный профилак­тический ремонт. – Женщина указала пальцем на открытые ворота ангара. – Он либо там – охраняет своего малыша, – либо в комнате отдыха.

– А где комната отдыха?

– Вторая дверь налево. Простите, но в ангар и комнату отдыха посторонним вход воспрещен. Если хотите, я его разыщу.

Ева достала значок:

– Я сама его разыщу. О'кей?

– Конечно. – Женщина предостерегающе подняла руки в перчатках. – Только не входите без заты­чек для ушей – это против правил техники безопас­ности. – Она откинула крышку ящика и вынула па­ру затычек. – Без них можно оглохнуть навсегда.

– Спасибо. – Ева вставила затычки и сразу ощу­тила облегчение, почти не слыша пронзительных звуков.

Они с Пибоди вошли внутрь. В ангаре находились три шаттла, усеянные целым роем механиков, которые орудовали замысловатыми инструментами, переговариваясь друг с другом с помощью знаков. Заметив двух пилотов в униформе – мужчину и женщину, – Ева направилась к ним. Благодаря затыч­кам грохот сменился шорохом; в помещении пахло горючим, смазкой и чьим-то сандвичем с фрикадель­ками. У Евы заурчало в животе – она питала сла­бость к фрикаделькам.

Подойдя к пилоту-мужчине, Ева постучала по его плечу. Он был красив, как кинозвезда, с гладкой кожей цвета жженого сахара – наследие смешанной расы.

– Риггс? – прокричала Ева и показала значок. Пилот вежливо, но озадаченно кивнул, и она указа­ла на дверь комнаты отдыха.

Он выглядел не слишком довольным, но быст­ро подошел к двери, раскодировал замок и, войдя внутрь, вынул затычки из ушей.

– Если можно, побыстрее, лейтенант. Мне нуж­но за двадцать минут провести тесты на безопас­ность шаттла. У меня рейс.

Ева тоже вынула затычки. Она не слышала ни единого слова, но поняла смысл.

Посмотрев на ее лицо, Риггс поднял брови.

– Налетели на дверь, лейтенант?

– Я ждала этого вопроса.

– Похоже, вам здорово досталось. В чем про­блема?

– Вчера ночью вы пилотировали частный шаттл в Денвер и вернулись этим утром. Пассажиркой бы­ла Джульет Дарси.

– Я могу подтвердить факт полета, но не обсуж­дать клиента. Это против правил.

– Со мной вам лучше забыть о правилах, Риггс, иначе ваш очередной рейс не состоится.

– Слушайте, леди…

– Я не леди, а коп, и это полицейское расследо­вание. Ваша клиентка прибыла в Денвер прошлой ночью, заказала себе ужин и, по-видимому, хорошо поспала. А сегодня утром в своем гостиничном но­мере она убила человека по имени Спенсер Кэмбелл, вернулась на такси в аэропорт и прыгнула в ваш шаттл, после чего вы доставили ее в Нью-Йорк.

– Мисс Дарси кого-то убила? Быть не может! Вы шутите!

– Хотите узнать, говорю ли я серьезно? Можем выяснить это в Главном полицейском управлении.

– Но она… Простите, я должен сесть. – Риггс плюхнулся в широкое черное кресло. – Наверное, вы ее с кем-то перепутали. Мисс Дарси – очарова­тельная и утонченная женщина. Мы с ней в полете разговорились; она летала в Денвер, чтобы посетить благотворительное мероприятие.

Ева протянула ему фотографию:

– Это Джульет Дарси?

Слайд был скопирован с диска, найденного в «Дейли энтерпрайзис», и полностью соответствовал снимку, присланному службой безопасности отеля.

– Да, это она… Боже мой! – Пилот снял фураж­ку и провел рукой по волосам. – Просто невероятно!

– Уверена, что Спенсер Кэмбелл чувствовал то же самое. – Ева села. – Расскажите мне о полете.

С того момента, как Риггс решил сотрудничать, его уже нельзя было остановить. Он вызвал бортпро­водницу, чтобы ничего не упустить, и в результате Ева получила полный отчет о путешествии в Денвер и обратно.

– Она держалась вежливо и приветливо. – Риггс осушил вторую чашку кофе. – Правда, настаивала на том, чтобы лететь одной. Когда она села в шаттл, ее лицо показалось мне знакомым, и я решил, что это какая-то знаменитость. Мы часто перевозим знаменитостей, которые хотят летать в одиночестве, но не желают тратиться на содержание личного воз­душного транспорта.

– Я бы не сказала, что она держалась приветли­во. – Бортпроводница Лидия потягивала воду из бутылки. Она уже была одета для полета – в акку­ратную униформу с золотым галуном.

– А как, по-вашему, она себя вела? – спросила Ева.

– Как сноб. Конечно, она разговаривала вежли­во, но это было только внешнее впечатление. Ко мне она обращалась, как хозяйка к служанке. Мы предлагаем пассажирам первого класса икру и сыр с шампанским и фруктами. Ей не подошла марка шампанского, и она заявила, что нам никогда не по­лучить пятизвездочный рейтинг, если мы не повы­сим качество обслуживания.

– Она вела какие-нибудь переговоры во время полета?

– Нет. Она работала на своем персональном компьютере, повернув его так, чтобы я не видела экран. Как будто мне это было нужно! И обращалась ко мне по имени – Лидия то, Лидия это… Так ведут себя люди, когда хотят показаться дружелюбными, но в результате это выглядит оскорбительно.

– А мне она показалась очень приятной леди, – заметил Риггс.

– Ты мужчина. – Эти слова прозвучали успо­каивающе и в то же время уничижительно. Ева по­думала, что Лидия отлично знает свое дело.

– А в каком настроении она возвращалась се­годня утром?

– В приподнятом. Выглядела счастливой и удо­влетворенной. Я подумала, что она неплохо провела ночь с каким-то мужиком.

– Лидия!

– О, Мейсон, ты ведь подумал то же самое. Она съела полный завтрак – яйца, круассан, варенье, фрукты, кофе – и запила двумя порциями «Мимо­зы». Выбрала классическую музыку. Я настроила экран на утренние новости, но она велела его отключить. Теперь я понимаю, почему. Из-за этого бедняги.

– Когда она вышла из шаттла, ее ожидал назем­ный транспорт?

– Она направилась к терминалу. Мне это пока­залось странным. – Лидия покачала головой. – Та­ких шикарных штучек, как правило, поджидает ав­томобиль.

«А выйдя из терминала, она могла воспользо­ваться любым средством передвижения, – подума­ла Ева. – Такси, автобусом, трамваем, частной ма­шиной, даже метро. И в итоге исчезнуть».

– Спасибо. Если вспомните что-нибудь еще, по­звоните мне в управление.

– Надеюсь, вы ее поймаете. – Лидия с сочувст­вием посмотрела на лицо Евы. – Очень болит?

Выйдя из ангара, Ева потерла ноющий затылок.

– Поехали в управление, – бросила она Пибоди. – Посмотрим, что разнюхали денверские копы. Боюсь, как только установят, что это работа Данн, она превратится в убийцу, орудующую в разных штатах, и дело отойдет федералам.

– Мы не можем позволить им забрать его!

– Я могла бы сказать, что передам им дело на блюдечке, если они пообещают прищучить Джулианну, но это было бы ложью. Я хочу сама добраться до нее. – Ева глубоко вздохнула. – Надеюсь, в Ден­вере согласятся потянуть с идентификацией несколь­ко дней. – Она надела темные очки и сразу же по­чувствовала себя лучше. – Почему бы тебе не сесть за руль, Пибоди? А я ненадолго вздремну.

Пибоди с ухмылкой уселась на место водителя.

– В самом деле, почему бы и нет?

– Кажется, я вижу на твоем лице самодоволь­ную улыбку?

– Черт! – Пибоди ткнула себя пальцем в ще­ку. – Я думала, она уже исчезла.

– По дороге остановись у продовольственного магазина. Я хочу сандвич с фрикадельками. – Ева опустилась на заднее сиденье, закрыла глаза и тут же погрузилась в сон.

Мясо отнюдь не занимало главенствующее место в сандвиче с фрикадельками. Он состоял из двух кусков хлеба, пропитанного красного цвета соусом, между которыми помещались три шарообразные суб­станции, возможно, приходившиеся дальними род­ственниками мясному семейству. Дабы скрыть это сомнительное родство, они были покрыты вязким заменителем сыра и так щедро приправлены пря­ностями, что обжигали рот и успешно прочищали лобные пазухи.

Как бы то ни было, запах пробудил Еву от креп­кого сна.

– Я купила большой сандвич и попросила раз­резать пополам. – Пибоди уже отъезжала от магази­на, соблюдая осторожность, которая обычно приво­дила Еву в бешенство. – И еще я подумала, что в это время дня вам не помешает бутылка пепси.

– Как? Что?.. – Ева никак не могла сообразить, где находится. – Господи! Я надолго отключилась?

– Минут на двадцать, но спали как убитая. Даже не храпели. А цвет лица изменился к лучшему.

– Это благодаря запаху фрикаделек. – Ева от­крыла бутылку пепси и сделала солидный глоток. Головная боль отступила, и она попыталась привес­ти в порядок мысли. – Куда ты едешь, Пибоди? И в каком веке мы туда доберемся на этой черепашьей скорости?

– Я просто выполняю правила дорожного дви­жения, проявляя вежливость к другим водителям. Но я рада, что вам лучше, и подумала, что, так как мы в центре города и сегодня отличная погода, мы могли бы перекусить на воздухе где-нибудь на Рок­феллер-Плаза. Поглазеть на туристов и погреться на солнышке.

Предложение выглядело заманчиво.

– Только никаких магазинов!

– Мне это и в голову не приходило.

Пибоди остановила машину у тротуара 50-й ули­цы и включила знак «На дежурстве».

– Как насчет правил дорожного движения? – усмехнулась Ева.

– Это уже не движение, а парковка, так что мож­но позволить себе некоторую вольность.

Выйдя из автомобиля, они пробрались сквозь толпу туристов, посыльных и уличных воров и сели на скамейку у катка с искусственным льдом. Пибоди разделила кипу салфеток, передала Еве ее поло­вину сандвича, и они приступили к трапезе.

Ева уже не помнила, когда она в последний раз делала перерыв на ленч и принимала пищу не за своим рабочим столом и не в машине. Кругом было шумно и многолюдно, а температура воздуха коле­балась между теплом и жарой. Солнце сверкало на стеклянных фасадах домов, а продавец хот-догов, катя свою тележку, распевал арию из итальянской оперы.

– «Травиата», – вздохнула Пибоди. – Я ходила с Чарльзом в оперу. Он на ней помешан. В общем, музыка неплохая, но слушать ее лучше здесь. Сидеть на площади летним днем, есть сандвич с фрикадель­ками, смотреть на людей и слушать, как этот парень поет по-итальянски…

– Угу, – отозвалась Ева с набитым ртом, стара­ясь не испачкать рубашку соусом.

– Иногда забываешь смотреть на то, что тебя ок­ружает. Когда я впервые оказалась в Нью-Йорке, то все время ходила и глазела по сторонам. А вы давно в последний раз были в центре?

– Не знаю. – Нахмурившись, Ева надкусила сандвич. Она покинула воспитательный дом, как только достигла совершеннолетия, и сразу же посту­пила в полицейскую академию – другую секцию той же системы. – Наверное, лет двенадцать тому назад.

– Да, порядочно. Наверняка отучились замечать окружающее.

– Угу.

Ева продолжала жевать, но ее внимание привле­кла группа туристов, а точнее – подозрительного вида парень на доске, увивающийся вокруг них. Не останавливаясь, он быстрым движением запустил руки в два задних кармана. Бумажники мелькнули в воздухе и сразу же исчезли.

Когда парень проезжал мимо, Ева молниеносно ткнула его ногой в голень, опрокинула наземь и при­жала ботинок к горлу. Пока он приходил в себя, она дожевала сандвич, взмахнула значком у него перед глазами и указала пальцем в сторону облаченной в униформу Пибоди.

– Не могу понять, ты идиот или просто обнаг­лел, воруя бумажники на глазах у пары копов.? Пи­боди, конфискуй содержимое карманов этого при­дурка.

– Да, мэм.

Быстро обшарив полдюжины карманов в мешко­ватых брюках и еще три в такой же мешковатой ру­башке, Пибоди извлекла оттуда десять бумажников.

– Два из них принадлежат им. – Ева указала на туристов, которые фотографировали друг друга, пребывая в счастливом неведении. – Вон тому ша­тену в темных очках и блондину в кепке с надписью «Страйкерс». Почему бы тебе не избавить их от шо­ка и огорчения и не вернуть им бумажники, прежде чем позвать патрульного и разобраться со всем про­чим?

– Да, мэм. Надо же, я и не заметила, как он вы­тащил бумажники.

Ева слизнула соус с пальцев.

– Мы все замечаем разные вещи, Пибоди.

Когда ее помощница побежала к туристам, вор попытался вырваться, но Ева сильнее надавила ему на горло, перекрыв дыхание на десять секунд.

– Ай-ай-ай! – Она погрозила ему пальцем и до­пила остаток пепси.

– Отпусти! Чего привязалась?

– Хочешь, чтобы я сказала: «Иди и не греши больше»? Я что, похожа на священника?

– Ты похожа на паршивого копа!

– Верно. – Ева услышала, как изумленные ту­ристы с благодарностью принимают возвращенную собственность. – Я и есть паршивый коп. Прият­ный сегодня денек, не так ли?

– Теперь поведу я, – заявила Ева, когда подо­бие ленча было окончено. – Хочу попасть в управ­ление до пенсионного возраста. – Она посмотрела на часы. – А тебе тоже следует поторопиться, если ты собираешься поехать к Морин Стиббс и привез­ти ее на допрос.

– Я решила отложить это на день-два.

Ева села за руль и удивленно взглянула на Пибоди:

– Ты же говорила, что уже готова.

– Да, но… Вы сейчас очень заняты, а у меня нет стопроцентной уверенности. Мне нужно, чтобы вы наблюдали за процедурой на случай, если у меня воз­никнут неприятности. Это может подождать, пока у вас не найдется время.

– У меня найдется время сегодня, так что не ис­пользуй меня в качестве предлога.

Пибоди ощутила дрожь в животе.

– Ну, если вы уверены…

– Уверена должна быть ты. Если да, то возьми с собой Трухарта. Двое полицейских в форме произ­водят больше впечатления, чем один. Введи его в курс дела, а во время допроса пусть стоит в комнате у двери. Трухарт должен говорить как можно мень­ше и выглядеть мрачным, насколько это возможно для него. Возьми полицейскую машину – если что, сошлись на меня.

– А кто поведет – я или Трухарт?

– Он. Скажи ему, чтобы время от времени по­сматривал на Морин в зеркало. А ты постарайся, что­бы она не сразу начала требовать адвоката. Скажи, что просто хочешь задать ей несколько вопросов, так как нужно кое-что уточнить, и знаешь, что она со­гласна сотрудничать, будучи подругой жертвы. При­вези ее в управление и начинай игру.

– А если все пойдет не так, вы вмешаетесь?

– Пибоди…

– Я бы чувствовала себя более уверенно, зная, что в случае чего вы меня поддержите.

– О'кей. Если ты споткнешься, я не дам тебе упасть.

– Спасибо. – Пибоди вытащила телефон, что­бы позвонить Трухарту.

В управлении Ева сразу же связалась со следова­телем, который занимался убийством в Денвере. Де­тектив Грин был раздражен, но Ева сразу же почув­ствовала к нему симпатию.

– В апартаментах обнаружен целый ворох отпе­чатков. Двух уборщиц, парня, который ремонтиро­вал видеосистему, предыдущих постояльцев – Джо­шуа и Рены Хэтауэй из Цинциннати. Они пробыли в номере три дня и выписались в день прибытия жертвы. Оба вне подозрений. Есть отпечатки убито­го на кофейном столике, ноже, вилке, чашке, блюд­це и стакане для сока. А отпечатки Джулианны Данн буквально повсюду. – Он глотнул кофе. – Ее идентифицировали по дискам камер слежения, описа­нию коридорного и портье. Мы взяли волосы из ван­ной для определения ДНК, чтобы ей не отвертеться.

– Сначала ее нужно поймать, – заметила Ева. – Вы уже связались с федералами?

Грин фыркнул:

– Не вижу оснований спешить.

– Что ж, меня это очень устраивает. Вам ведь еще нужно отсортировать неидентифицированные отпечатки… Понадобится время, чтобы отбросить все лишнее.

– Конечно. Двое суток, а может, и все трое, если возникнут проблемы с оборудованием, и если иссле­довать другие нити.

– У меня много информации о Джулианне Данн. Потяните время, и я пришлю вам все, включая лич­ные заметки.

– Я всегда работаю тщательно и не люблю торо­питься. А прежде чем беспокоить занятых федералов, лучше аккуратно упаковать все, что у вас есть, и перевязать ленточкой. Когда дело дойдет до разго­вора с федералами, я сначала свяжусь с вами и, если надо, дам вам дополнительное время.

– Спасибо.

– Кэмбелл был хорошим человеком. Желаю вам успеха, лейтенант, и можете не сомневаться, что ден­верские копы всегда помогут вам упрятать эту сте­рву так глубоко, чтобы она больше уже не смогла выбраться.

Завершив пересылку данных Грину, Ева встала, подошла к окну и посмотрела на дом напротив.

«Ты наблюдала за мной, но видела только то, что тебе хотелось, – думала она. – Сестры, вот еще! Нас с тобой не связывает ничего, кроме убийства».

Прислонившись бедром к узкому подоконнику, Ева пыталась привести в порядок мысли, одновре­менно наблюдая за дирижаблем, который реклами­ровал жилые дома на побережье Джерси.

Ева однажды провела очень странный и очень пьяный уикенд с Мевис на джерсийском побережье. Мевис предавалась сентиментальным воспомина­ниям о том, как когда-то летом работала на пляже, облапошивая простаков. Всего пару лет назад Ева арестовала ее за то же занятие на Бродвее.

«Вот уж сестра так сестра!» – думала Ева. Мевис меняла свою внешность чаще, чем подросток трусы. Джулианна теперь делала то же самое, но не ради требований моды. Хотя, возможно, это тоже играло роль. Еву всегда озадачивало женское стремление переделывать себя, экспериментировать со своим обликом. Чтобы привлечь кого-то? Может быть. Но в основном – чтобы удовлетворить собственную жажду перемен, желание видеть в зеркале все новые и новые отражения.

Когда дело доходило до возни с прическами и косметикой, Ева чувствовала, что на ее личность кто-то посягает. Но ведь большинству женщин нрави­лось заниматься своей внешностью. Должно быть, в тюрьме Джулианне этого недоставало. Косметический салон в Докпорте едва ли мог ее удовлетворить.

Стала бы она рисковать, компенсируя это здесь, в Нью-Йорке? «Вряд ли, – думала Ева. – Джулиан­на не настолько глупа, чтобы являться к косметоло­гу в том же городе, где она убивала, и где ее лицо де­монстрируют на всех экранах». Люди, которые рабо­тают с лицами, волосами и телами, запоминают их. Сколько раз она слышала, как Мевис и ее жуткий косметолог Трина болтают об этом.

Ева не сомневалась, что в эти дни Джулианна са­ма делала себе прическу. Большинство женщин это умеют – даже те, кто не может себе позволить обра­щаться к консультантам за советом. Но Джулианне наверняка захочется расслабиться хоть на один день или даже уикенд в каком-нибудь косметическом центре. И этот центр должен быть самого высокого уровня.

«Европа! – решила Ева. – Конечно, нужно про­должать проверку косметических центров в Нью-Йорке, но я бы сделала ставку на Париж или Рим».

Ева вернулась к столу и дала задание компьюте­ру. Он должен был провести глобальный поиск кос­метических центров экстра-класса и представить двадцать наименований. Подумав, она заказала ин­формацию о пяти лучших транспортных компаниях, осуществляющих перевозки из Нью-Йорка в Европу.

– Попытка не пытка, – пробормотала Ева, по­смотрела на часы и выругалась. – И почему у меня ни на что не хватает времени?

Довольная наличием новой нити, Ева отправи­лась выполнять обещание, данное Пибоди. Идя по коридору, она не переставала думать. Яд – традици­онное женское оружие. К тому же Джулианна стара­ется убивать без физического контакта с жертвой. Секс был для нее вынужденным злом.

«Я всегда считала секс унизительным для обоих партнеров. Женщина позволяет грубо вторгаться в нее…»

Нет, Джулианна не стала бы вонзать в тело нож – это слишком походило на секс. «Еще одна разница между нами», – невольно подумала Ева и вытерла о брюки внезапно вспотевшие ладони.

Но тут в голове у нее отозвался эхом голос Джулианны: «Вам приходилось убивать, так что вы это знаете».

Еве пришлось напомнить себе, что она никогда не убивала ради удовольствия или ради прибыли. Тем не менее, она отняла человеческую жизнь в вось­милетнем возрасте. На такое не была способна даже Джулианна.

Почувствовав головокружение, Ева закрыла ли­цо руками и вздрогнула, когда кто-то схватил ее за локоть.

– Допрос будет в комнате С, – сказал Макнаб. – Простите, я не хотел вас пугать. Я шел следом за ва­ми, думал, вы меня слышали.

– Я задумалась. А вы что здесь делаете?

– Хочу понаблюдать за Пибоди в действии. Я не стал ее предупреждать, чтобы она не отвлекалась, но решил, что могу заскочить в секцию наблюдения на десять-пятнадцать минут. Не возражаете, лейтенант?

– Конечно, нет. Макнаб…

– Мэм?

Ева открыла было рот, но передумала и покачала головой:

– Неважно.

Они двинулись по узкому коридору мимо серых дверей камер временного задержания и вошли в секцию наблюдения. Это было небольшое помеще­ние с двумя стеклянными стенами одностороннего видения. Освещение было тусклым, а в воздухе ощу­щался запах леса – по-видимому, кто-то пользовал­ся хвойным лосьоном после бритья или хвойным порошком для чистки.

Можно было выбрать одну из трех более ком­фортабельных комнат, снабженных креслами, авто­поваром, оборудованием и экранами, позволяющи­ми видеть и слышать допрос. Но Ева считала, что, пользуясь этими приспособлениями, наблюдатель находится слишком далеко от объектов наблюде­ния. Она предпочитала стекло.

– Принести вам стул?

– Что? – Ева недоуменно посмотрела на Макнаба.

– Стул, на случай, если вы устанете стоять.

– Мы с вами не на свидании.

Макнаб сунул руки в карманы и надулся.

– Я просто старался быть внимательным, потому что вас стукнули по голове и разукрасили вам физиономию.

Ева успела забыть о состоянии своего лица и не слишком обрадовалась, когда ей о нем напомнили.

– Спасибо, но, если мне понадобится стул, я могу принести его сама.

Когда по другую сторону стекла открылась дверь, лицо Макнаба прояснилось.

– Она идет! Желаю удачи, беби!

– Сержант Беби, – поправила Ева и приготови­лась наблюдать за шоу.

ГЛАВА ВОСЕМНАДЦАТАЯ

Усадив Морин Стиббс за шаткий стол, Пибоди включила запись и предложила ей стакан воды. «Вполне профессионально и без лишних угроз», – с одобрением подумала Ева.

Полицейский Трой Трухарт занял пост у двери. Он был молод, красив и выглядел не более свирепо, чем щенок кокер-спаниеля. «Но униформа произве­ла должное впечатление», – подумала Ева, видя, как взгляд Морин мечется между Пибоди и Трухартом.

Ева ощущала, как напряжены нервы Пибоди, видела это напряжение в быстром взгляде, который она бросила на стеклянную перегородку, наливая воду.

– Не понимаю, почему я должна была ехать сюда. – Морин сделала маленький глоток, словно ба­бочка на цветке. – Муж и дочь ждут меня дома.

– Это не займет много времени. Мы ценим ваше сотрудничество, миссис Стиббс, и я уверена, что ваш муж будет вам благодарен за оказанную нам по­мощь. То, что дело до сих пор остается открытым, должно быть, нелегко для вас обоих.

«Отлично, – подумала Ева. – Говори ей о муже при каждом удобном случае».

Пибоди начала напоминать Морин ее показа­ния, прося ее повторить или уточнить некоторые де­тали.

– В электронном отделе редко проводят допро­сы. – Макнаб беспокойно теребил серьгу в левом ухе. – Как у нее получается?

– Пока все хорошо.

Пибоди бойко задавала вопросы, но Ева чувство­вала, что в глубине души ее таится неуверенность.

– Я уже говорила об этом. – Морин поставила чашку с водой. – Какой смысл заставлять нас пере­живать все заново? Ее нет уже несколько лет.

– Она не говорит «умерла» и не называет Маршу по имени, – заметила Ева. – Пибоди следует ис­пользовать это и надавить на нее.

– Должно быть, смерть Марши сильно потрясла вас. Вы ведь были близкими подругами?

– Да, конечно. Все были потрясены и расстро­ены. Но для нас это уже в прошлом.

– Подругами и соседями, – настаивала Пибо­ди. – Но вы утверждаете, что она никогда не упоми­нала о том, что разочарована в своем браке, и о свя­зи с другим мужчиной.

– Некоторые вещи не обсуждают даже с друзья­ми и соседями.

– Но держать это в секрете тоже было бы нелегко.

– Не знаю. – Морин снова придвинула к себе чашку и сделала глоток. – Я никогда не изменяла мужу.

– Ваш брак достаточно прочен?

– Конечно.

– Но ведь вам пришлось преодолеть серьезное препятствие…

Рука Морин дрогнула, и вода плеснула через обо­док чашки.

– Простите?

– Марша. Она являлась препятствием.

– Не понимаю, о чем вы.

– Вы заявили во время расследования, что Бойд Стиббс очень любил свою первую жену и что вы ни­когда не замечали никаких трений между ними.

– Да, но…

– И вы, и другие утверждали, что Бойд и Марша любили друг друга, у них было много общих интере­сов и общих друзей.

– Да, но это было раньше – до того, как… – Она умолкла.

– Можете вы подтвердить, миссис Стиббс, что Бойд любил свою первую жену Маршу Стиббс?

– Да, – ответила Морин с явной неохотой.

– И вы утверждаете, что Марша Стиббс была предана мужу?

– Она посвящала работе слишком много време­ни и редко что-нибудь готовила. Ему приходилось стирать белье куда чаще, чем ей.

– Понятно, – кивнула Пибоди. – Значит, она пренебрегала своими обязанностями жены и хозяй­ки дома?

– Я этого не говорила… Я не это имела в виду.

– Нажми на нее! – прошептала Ева.

– А что вы имели в виду, миссис Стиббс?

– Только то, что она не была такой безупречной, как все думали. Она бывала порой очень эгоистич­ной.

– Бойд когда-нибудь жаловался вам на нее?

– Нет. Бойд никогда не жалуется. Он слишком добродушен.

– У всякого добродушия есть предел. – Пибоди широко улыбнулась. – Если бы он узнал, что его жена встречается с другим мужчиной, то наверняка бы начал жаловаться.

– Нет-нет! – Ева приподнялась на цыпочки. – Не ходи кругами, не давай ей время подумать!

Встревоженный Макнаб схватил Еву за руку.

– В чем ее ошибка?

– Пибоди должна постоянно упоминать о жер­тве, заставить Морин выплеснуть наружу злобу и ревность. И все время спрашивать ее о муже, чтобы Морин подумала, будто мы подозреваем его. Она помешана на Бойде Стиббсе и том совершенном мире, который создала вокруг него. Нужно дать ей почувствовать, что фундамент этого мира крошится. А вместо этого Пибоди говорит о другом мужчине. Она же дает подозреваемой шанс пробудить вновь ее фантазию, помогает ей поверить в существование этого мужчины!

– Может быть, вам следует вмешаться?

– Нет. Еще не все потеряно.

Прошло уже куда больше пятнадцати минут, но Ева не приказывала Макнабу вернуться к работе. Она молча наблюдала за тем, как восстанавливается уверенность Морин и одновременно тает уверен­ность Пибоди. Был момент, когда Пибоди уставилась на стекло с такой паникой в глазах, что Еве пришлось вообразить, будто ее ботинки привинче­ны к полу, чтобы не войти в соседнюю комнату и не взять инициативу на себя.

– У вас есть на чем писать? – спросила она Макнаба.

– Вы имеете в виду бумагу? В электронном отде­ле ею не пользуются.

– Дайте мне вашу электронную книжку. – Ева выхватила у него книжку и быстро набрала несколь­ко фраз. – Постучите к ним в дверь и постарайтесь выглядеть, как коп, заступающий на дежурство. Пе­редайте книжку Трухарту и шепните, что это для Пи­боди, а потом выйдите. Понятно?

– Еще бы!

Уходя, он взглянул на мини-экран.

«Спрашивай о муже.

Заставь ее говорить о жертве – называть ее по имени.

Препятствие – неплохая находка; продолжай ее использовать.

Следи за ее руками. Она теребит обручальное кольцо, когда нервничает.

Даллас».

Макнаб усмехнулся и постарался придать лицу серьезное выражение, прежде чем постучать.

– От Даллас, – шепнул он на ухо Трухарту и в качестве дополнительного штриха бросил суровый взгляд на Морин.

– Прошу прощения, сержант Пибоди. – Трухарт шагнул к столу. – Эти данные только что по­ступили.

Он передал ей книжку и вернулся на свой пост.

Прочитав записку, Пибоди ощутила облегчение и прилив энергии. Она поставила книжку на стол экраном к себе.

– Что там такое? – осведомилась Морин. – Что он имел в виду под «данными»?

– Ничего особенного, – ответила Пибоди то­ном, подразумевающим абсолютно противополож­ное. – Можете сказать мне, миссис Стиббс, когда вы и мистер Стиббс начали встречаться не только как друзья?

– Какое это имеет значение? – Морин с трево­гой смотрела на книжку. – Если вы намекаете, что между нами что-то было, прежде чем Бойд овдо­вел…

– Я пытаюсь воссоздать картину событий до и после убийства Марши. Женщины чувствуют, когда мужчина испытывает к ним интерес. Бойд интере­совался вами?

– Бойд никогда не стал бы изменять жене! Брак для него не игрушка.

– В том числе и брак с Маршей?

– Она не способна была оценить его по досто­инству, но он никогда не порицал ее за это.

– А вы порицали?

– Я этого не говорила. Я просто имела в виду, что она не так серьезно относилась к своему браку, как казалось со стороны.

– И вы, будучи подругой Бойда и Марши, все это видели. Впрочем, Бойд тоже должен был видеть недостатки Марши. Безусловно, его огорчало, что она так беспечно относится к их браку и его счас­тью.

– Она не замечала, что он несчастен.

– Но вы замечали? Вы утешали его, когда он го­ворил вам об этом?

– Нет-нет. Я никогда… Бойд очень терпимый человек. Он ни разу не сказал дурного слова о Мар­ше. А теперь, если позволите, мне пора домой.

– Неужели он был настолько терпимым, чтобы смотреть сквозь пальцы на неверность? Готовить себе пищу и стирать белье, пока его жена тайно встречается с другим мужчиной? Не знала, что по­добные святые еще существуют. Вас никогда не бес­покоило, миссис Стиббс, что вы замужем за челове­ком, который, возможно, организовал убийство сво­ей первой жены?

– Вы с ума сошли! Бойд на такое не способен! Неужели вы думаете, что он имеет отношение к… к тому, что произошло? Его даже не было там!

– Командировка – хорошее алиби. – Пибоди глубокомысленно кивнула. – Вы когда-нибудь за­давали себе вопрос, подозревал ли он свою жену в измене? Письма хранились в доме, да и другие при­знаки были налицо. Он мог заплатить кому-то, что­бы тот пришел к ним домой в его отсутствие, ударил Маршу по голове и оттащил тело в ванну, а потом вернуться домой и разыграть страдающего супруга.

– Я не собираюсь сидеть здесь и выслушивать этот вздор! – Морин отодвинулась от стола так резко, что чашка с водой едва не опрокинулась. – Бойд никогда бы не причинил вреда ни ей, ни кому-либо другому! Он очень добрый и достойный чело­век…

– Достойный человек способен на многое, уз­нав, что женщина, которую он любит, спит с другим мужчиной в его постели.

– Он бы пальцем не тронул Маршу и никому бы этого не позволил.

– Даже в минуту ярости, когда он нашел эти письма?

– Как он мог найти письма, если их там не бы­ло? – вырвалось у Морин.

Глаза ее бегали из стороны в сторону, она тяжело дышала. Теперь инициативой снова завладела Пи­боди.

– Писем там не было, потому что вы их написа­ли и положили в ящик комода после того, как убили Маршу Стиббс. Вы убили ее, потому что она явля­лась препятствием для вашего брака с Бойдом. Вы хотели заполучить мужа Марши и устранили пре­пятствие.

– Нет! – Морин прижала ладони к щекам, ка­чая головой. – Нет! Нет!

– Ведь Марша его не заслуживала, не так ли? – Казалось, Пибоди наносит Морин удар за ударом. – Но вы заслуживали. Он нуждался в вас, ему была необходима ваша забота. Она не любила его так, как вы.

– Он не был ей нужен. Ни он, ни кто-нибудь другой.

– Вы столкнулись с Маршей, когда Бойда не было в городе? Сказали ей, что она недостаточно хо­роша для него? Что он заслуживает лучшего – вас?

– Нет! Я не хочу здесь оставаться! Мне нужно вернуться домой…

– Марша возразила или просто рассмеялась? Очевидно, она не приняла вас всерьез, и Бойд не принял бы тоже. Он не замечал вас, пока она была рядом с ним. Поэтому вам пришлось убить ее. Это так, Морин?

– Нет! – Слезы градом потекли по ее щекам. Она протянула руки, сложив их, как в молитве. – Вы должны мне верить!

– Расскажите, что произошло в тот вечер, когда вы пошли в квартиру Марши.

– Я не хотела!.. – Всхлипывая, Морин уронила голову на стол. – Это был несчастный случай! Я сде­лала все, чтобы возместить Бойду утрату. Я люблю его – всегда любила…

За стеклом Макнаб жестикулировал как безум­ный.

– Она ее расколола! Закрыла «холодное» дело! Я должен купить ей цветы или что-нибудь еще… – Он бросился к двери и обернулся. – Ведь она спра­вилась, Даллас?

– Да. – Ева продолжала смотреть сквозь стекло и видела в глазах Пибоди жалость. – Она справи­лась.

К тому времени, как Пибоди отправила Морин Стиббс в камеру предварительного заключения, она чувствовала себя, как выжатый лимон. Оставшись одна, она молча постояла, собираясь с силами, а ког­да вышла в коридор, увидела своих родителей.

– Что вы здесь делаете?! Мы ведь не должны бы­ли встречаться до званого обеда, который нам вчера вечером пришлось отложить.

– Мы так гордимся тобой. – Мать поцеловала ее в лоб.

– О'кей, но…

– Нас позвала Ева. – Наклонившись, Фиби прижалась щекой к щеке дочери. – Она устроила так, что мы могли наблюдать за твоей работой.

– За допросом? – У Пибоди отвисла челюсть. – Вы видели?

– Это было так трудно! – Фиби привлекла ее к себе.

– Это моя работа.

– Очень трудная работа. Но ты для нее предна­значена. – Она слегка отстранилась, чтобы видеть лицо дочери. – Теперь мы знаем это, и нам будет легче прощаться с тобой завтра.

– Почему завтра?

– Пришло время. Поговорим вечером. Сейчас у тебя есть работа.

Сэм стиснул руку дочери и широко улыбнулся:

– Желаю успеха, сержант Пибоди.

На глазах Пибоди выступили слезы, когда она смотрела вслед родителям, но они сразу же высохли при виде Макнаба, который выскочил из лифта с целой охапкой белых и желтых маргариток.

– Где ты их взял?

– Не спрашивай. – Он передал ей цветы и, на­рушив взаимную договоренность не проявлять своих чувств в общественных местах, обнял ее и крепко поцеловал. – Ты молодчина!

– Я едва все не испортила.

– Вот еще! Ты закрыла «холодное» дело! Конец истории! – Макнаба так распирало от гордости, что, казалось, розовые пуговицы на его пурпурной рубашке вот-вот оторвутся. – И ты выглядела при этом чертовски сексуально. Думаю, мы могли бы повторить допрос ближе к ночи. – Он подмигнул ей.

– Значит, ты тоже наблюдал за процедурой?

– А ты думала, я пропущу такое зрелище? Для тебя это было очень важным, а значит, и для меня тоже.

Вздохнув, Пибоди зарылась носом в цветы, кото­рые, несомненно, были крадеными.

– Иногда, Макнаб, ты бываешь очень приятным.

– Поэтому я позже дам тебе возможность насла­диться моим обществом. А сейчас пошли.

С цветами в руках Пибоди шагнула в общую комнату, где несколько детективов приветствовали ее шумными поздравлениями. Покраснев от смуще­ния, она направилась в кабинет Евы.

– Лейтенант?

Ева подняла руку, продолжая изучать результаты сканирования степени вероятности различных кос­метических центров. Компьютер согласился, что Европа максимально соответствует профилю Джулианны, отметив, что скорее всего она выбрала бы Париж.

«Объект предпочитает городскую атмосферу с удобным доступом в театры, рестораны и магази­ны, – читала Ева. —Упомянутые места расположе­ны в сельских районах, привлекательных для тех, кто предпочитает уединение и буколические пейзажи. «Л'Эндюльжанс» – первоклассный косметический центр в Париже, предоставляющий все виды услуг. Их продукция состоит исключительно из природных ин­гредиентов и может продаваться только в пределах центра. Уход за кожей и телом включает…»

– Ну, не знаю, – пробормотала Ева. – Большой город, где полно полиции и журналистов. Почему бы не это место в Провансе или вот это, неподалеку от швейцарской границы в Италии? Ладно, посмот­рим, как насчет предварительных заказов?

«Заказ на дневное посещение и/или отдельные услу­ги может быть сделан через средства связи клиентом, его представителем или бюро путешествий, наделен­ным соответствующими полномочиями. Рекоменду­ется делать предварительные заказы минимум за шесть недель».

– Шесть недель. – Ева задумчиво барабанила пальцами по столу.

– Собираетесь в парижский косметический центр, лейтенант?

– Да, если только меня оглушат, закуют в канда­лы и притащат туда мое безжизненное тело. Я ду­маю о том, что туда могла бы отправиться Джулианна. После убийств ей необходимо расслабиться и постараться, чтобы кожа по-прежнему выглядела молодой. – Она бросила взгляд на цветы. – Инте­ресно, где Макнаб их спер?

– Не знаю. – Пибоди понюхала маргаритки. – В любом случае, дорог не подарок, а внимание. По­слушайте, почему вы пригласили моих родителей? Вам ведь не нравится, когда штатские наблюдают за допросом.

– Я сделала исключение.

– Они сказали, что очень мною гордятся.

– Ты хороший коп. Почему бы им тобой не гор­диться?

– Когда они так говорят, это означает многое. Я хочу поблагодарить вас за записку, направившую меня по верному пути. Я сама чувствовала, что сби­лась, но не могла понять, где именно.

– Ты быстро подобрала нить и добилась своего. Надеюсь, ты довольна?

– Конечно. – Пибоди вдруг опустила руки, так что цветы едва не коснулись пола. – Господи, Дал­лас, мне так жаль Морин! Весь ее мир рассыпался на мелкие кусочки. Она все мне рассказала – это дей­ствительно несчастный случай. Морин сообщила Марше о своих чувствах к Бойду. Они поссорились, дело дошло до драки, и Марша упала, сильно уда­рившись головой. Морин запаниковала и попыта­лась замести следы.

– В результате ее обвинят в непредумышленном убийстве, хотя это чистой воды убийство второй степени.

– Лейтенант!

– Может быть, минуту-другую Морин действи­тельно паниковала и сожалела о происшедшем. Но что потом? Разве она ухватилась за слабый шанс, что Марша Стиббс еще жива, и позвала на помощь? Нет, она воспользовалась подвернувшейся возможностью, и не только умолчала о своем преступлении, но и подложила ложные улики, обвиняющие покой­ную в супружеской неверности. Она не подумала о том, что мужу Марши, которого она якобы любила, предстояло мучиться сомнениями насчет того, об­манывала ли его жена. Морин набросила тень на от­нятую ею жизнь, чтобы каждый, кто знал Маршу Стиббс, отныне видел в ней обманщицу и лгунью. А сама она тем временем делала все возможное, что­бы занять ее место. – Ева покачала головой. – Не трать на нее свою жалость. Лучше пожалей Маршу Стиббс, которая лишилась жизни потому, что ее муж приглянулся другой женщине.

– Я знаю, что вы правы. Просто мне трудно смириться…

– Пибоди, ты отстаивала интересы покойной Марши Стиббс – и отлично поработала.

Лицо Пибоди прояснилось.

– Спасибо, лейтенант.

– Иди домой и начни прихорашиваться перед званым ужином. Вы ведь, кажется, перенесли его на сегодня?

– Да, но смена еще не кончилась…

– Я отпускаю тебя на час раньше. Надеюсь, ты не собираешься спорить?

– Нет, мэм! – Пибоди достала из букета желтую маргаритку и протянула ей.

– Делитесь краденым имуществом, сержант? – Усмехнувшись, Ева повернулась к пищащему аппа­рату внутренней связи. – Даллас слушает.

– Лейтенант, – раздался голос Уитни. – Жду вас и вашу команду у себя в кабинете через пятнад­цать минут.

– Да, сэр. Извини, Пибоди. – Ева поднялась. – Хочешь получить цветок обратно?

Еве не хватило пятнадцати минут, чтобы закон­чить сбор и анализ данных в поддержку ее версии насчет отпуска Джулианны. Она продолжала раз­мышлять об этом по пути в кабинет Уитни.

Однако все соображения сразу вылетели у нее из головы, когда она вошла туда и увидела Рорка. Он сидел лицом к столу майора, чувствуя себя, по-ви­димому, вполне непринужденно. Когда она вошла, он обернулся, их взгляды встретились, и Ева сразу поняла, что происходящее вряд ли ей понравится.

– Лейтенант. – Уитни жестом пригласил ее сесть. – Сержант Пибоди, мне сообщили, что се­годня вы закрыли дело об убийстве, получив полное признание подозреваемой.

– Да, сэр. Дело Марши Стиббс.

– Хорошая работа.

– Благодарю вас, майор. Но должна сказать, что лейтенант Даллас…

– …никогда не сомневалась в способности сер­жанта Пибоди расследовать и закрыть это дело, – перебила Ева. – Мое доверие было оправдано. Сер­жант Пибоди вела следствие в свободное время, продолжая исполнять обязанности моего помощника и участвуя в расследовании убийств, совершенных Джулианной Данн. Оценка проведенного ею следст­вия уже внесена в ее личное дело.

– Хорошо! Войдите! – отозвался Уитни, услы­шав стук в дверь, и кивнул Фини и Макнабу: – Ка­питан, детектив, рассаживайтесь.

– Ты славно потрудилась. – Фини подмигнул Пибоди и похлопал ее по плечу. Поздоровавшись с Рорком, он сел и сунул руки в карманы, тарахтя па­кетиками с орехами. Было видно, что он ломает го­лову о причине теперешнего собрания.

– Джулианна Данн… – Произнеся это имя, Уитни сделал паузу и окинул взглядом лица подчи­ненных. – Она совершила три убийства в этом го­роде и четвертое в другом, хотя полиция и служба безопасности Денвера пока… не готовы это подтвердить. – Скривив губы в понимающей усмешке, он посмотрел на Еву. – Она также ответственна за на­несение серьезных травм офицеру полиции.

– Майор…

Уитни взглядом заставил ее замолчать.

– Счастье, что вы быстро поправились, лейте­нант. Как бы то ни было, таковы факты, о которых активно оповещают СМИ и на которые наш депар­тамент обязан прореагировать. Две жертвы были видными гражданами с большими связями. Семьи Уолтера Петтибоуна и Генри Мутона уже обраща­лись ко мне и к шефу Тибблу, требуя правосудия.

– Они получат его, майор. Моя команда тща­тельно исследует каждую нить. Новые данные будут у вас к концу смены.

– Лейтенант, – Уитни откинулся на спинку сту­ла, – на мой взгляд, ваше расследование застопори­лось.

Ева с трудом проглотила оскорбление.

– При всем моем уважении к вам, майор, по­звольте с вами не согласиться. Расследование не за­стопорилось, просто оно становится все более слож­ным и многослойным. Правосудие не всегда осу­ществляется быстро.

– Если бы Джулианна Данн оставалась там, где ей следует находиться, никакого расследования бы не понадобилось! – не выдержал Фини. – Однаж­ды мы отправили ее за решетку, но несколько жа­лостливых придурков выпустили ее из клетки, так что нам придется запихивать ее туда снова. Причем отправила ее туда Даллас, о чем следует помнить и чертовым СМИ, и вам, и шефу! – Он стряхнул с плеча руку Евы и рявкнул: – И не говори, чтобы я ус­покоился!

– Эти факты отлично известны мне и шефу Тиб­блу. – Уитни даже не повысил голос. – Что касает­ся СМИ, то им о них напомнят, обещаю вам это. Но пока что Джулианна Данн на свободе, и это боль­шая проблема. Она смеется над вами, – обратился он к Еве, – и наверняка будет продолжать это де­лать. Надеюсь, вы согласитесь, лейтенант, что Данн избрала Нью-Йорк в качестве временного местопребывания из соображений мести? Что ее здешние преступления – личная атака на вас?

– Я согласна, майор, что Джулианна Данн ис­пытывает ко мне злобу. И хотя убийства удовлетво­ряют ее сами по себе, совершая их здесь, она извле­кает дополнительную выгоду, втягивая меня в сра­жение.

– Гибель этих людей не приносит ей никакой прибыли, – заметил Уитни. – Это делает ваше рас­следование еще более проблематичным.

– Вы правы: едва ли нам удастся выследить и поймать Данн, идентифицировав ее будущую жер­тву. – Ева ощутила предупреждающее покалывание в затылке. – Я считаю, что расследованию куда боль­ше поможет изучение личности убийцы – того, как она живет, работает, развлекается… Джулианна Данн не из тех женщин, которые отказывают себе в удоб­ствах и роскоши. По ее мнению, она их вполне за­служила, проведя восемь с лишним лет в тюрьме. Сейчас я подбираю и анализирую данные в этой об­ласти в поддержку моей версии, которая кажется мне основательной.

– Я с большим интересом ознакомлюсь с этими данными и выслушаю эту версию, но давайте на ми­нуту отвлечемся от них. – Уитни соединил кончики указательных пальцев. – Хотя результаты компью­терного сканирования противоречат точке зрения доктора Миры и лейтенанта Даллас относительно личности одной из потенциальных жертв, я, изучив все данные и рапорты, не сомневаюсь, что это лицо с самого начало являлось основной мишенью. Его согласие сотрудничать с нами могло бы ускорить за­держание Данн и закрытие дела.

Он выразительно взглянул на Рорка, и Ева по­чувствовала, что покалывание в затылке резко уси­лилось.

– Использование гражданских лиц…

– Зачастую целесообразно, – перебил ее Уит­ни. – Особенно если данное лицо обладает опытом в… в интересующей нас области.

– Прошу разрешения поговорить с вами наеди­не, сэр.

– В разрешении отказано.

– Если вы позволите, майор, – впервые заговорил Рорк. Мягкий тембр его голоса резко контрас­тировал с растущим напряжением, которое воцари­лось в кабинете. – Ева, рано или поздно Джулианна все равно атакует меня. Если мы это ускорим, то по­лучим преимущество и, возможно, спасем чью-то жизнь.

– Я возражаю против использования граждан­ского лица в качестве приманки, кем бы это лицо ни было! – твердо заявила Ева. – Как глава следствен­ной группы, я имею право отказаться применять тактику, чреватую, по моему мнению, чрезмерным риском для моих людей или гражданских лиц.

– А я, как ваш начальник, имею право не при­нять ваш отказ и приказать вам использовать эту тактику. В случае неповиновения я могу отстранить вас от руководства следствием.

На сей раз Фини схватил Еву за руку. Но Рорк уже поднялся.

– Погодите! – Его голос звучал не так мягко. Встав между майором и Евой, он вынудил ее смот­реть ему в лицо. – До сих пор первый ход был за Джулианной, а теперь инициатива перейдет к тебе. Ты сможешь завлечь ее в любое место, которое выберешь сама. Это во-первых. А во-вторых, я не же­лаю сидеть и ждать, пока она выберет время и место для атаки. Я прошу тебя о помощи и предлагаю тебе мою.

Можно было легко понять, почему Рорк всегда добивался своего, вначале приводя разумные дово­ды, а потом применяя другие доступные методы. Но Ева не была одной компанией, которую он стремил­ся поглотить, или конкурентом, которого следовало запугать.

– Ты ничего не просишь и не предлагаешь. Ты не предоставляешь мне инициативу, а берешь ее на себя.

– Зависит от того, как на это смотреть.

– У меня отличное зрение! Отойди, Рорк, ты здесь еще не командуешь!

В глазах Евы блеснула угроза. Когда она шагнула к Рорку, Фини снова схватил ее за руку, а Уитни встал из-за стола.

– Полегче, малышка, – пробормотал Фини.

– Лейтенант Даллас! – Голос Уитни прозвучал, как удар хлыстом. – Этот кабинет не место для вы­яснения ваших супружеских отношений!

– Вы правы, майор. Это засада, которая подры­вает мой авторитет в присутствии подчиненных.

Уитни открыл было рот и тут же закрыл его.

– Возражение принято. Ваша группа свободна.

– Сейчас я предпочитаю, чтобы они остались, сэр. Теперь уже бесполезно завершать совещание наедине.

– Вы упрямы, лейтенант, и рискуете пересту­пить границу дозволенного.

– Да, сэр, но вы уже ее переступили. Я уважаю вашу должность и ваш авторитет.

Майор с трудом сдерживался.

– Вы намекаете на то, что я не уважаю ваши?

– Зависит от того… – она покосилась на Рорка, – …как на это смотреть.

– Что, если вы посмотрите на ситуацию объек­тивно, а не руководствуясь гневом? Для начала из­ложите мне вашу новую версию.

– Я уверена, что Джулианна Данн на короткий период покинула страну или, по крайней мере, Нью-Йорк. Если мне позволят руководствоваться этой теорией, я надеюсь установить ее теперешнее или планируемое местонахождение в течение несколь­ких часов.

– И на чем основана ваша уверенность?

– На моих инстинктах и понимании психоло­гии подозреваемой. – «Теперь ни шагу назад», – предупредила себя Ева. – Джулианна – женщина, и испытывает глубоко укоренившееся стремление удовлетворять свои женские потребности в самых роскошных и комфортабельных условиях. Ей пона­добится отдых. В прошлом она всегда брала короткий отпуск между убийствами, обычно проводя его на курортах с первоклассными косметическими цент­рами. Сейчас она наносит удар за ударом без пере­рыва, и это после многолетнего тюремного заключе­ния. Ей нужно расслабиться и набраться энергии, прежде чем… – Ева оборвала фразу, но быстро взя­ла себя в руки. – Прежде чем приступить к атаке на ту цель, которая, по-моему, является для нее основ­ной. Я провела сканирование вероятности этой вер­сии и получила результат более девяноста процен­тов. В глубине души Джулианна не изменилась, майор. Она осталась прежней.

– Но даже если признать вашу теорию верной, таких центров только в Нью-Йорке великое множе­ство.

– Джулианна Данн не останется в Нью-Йорке. Ей нужно сменить обстановку, а кроме того, она не рискнет обращаться к консультантам, которые мог­ли видеть ее фотографии в газетах и на экранах. Ве­роятнее всего, она отправится в страну, где внимание СМИ к нью-йоркским убийствам не столь интен­сивно. – По выражению лица Уитни Ева поняла, что он с ней согласен. – Я уже сузила область поис­ков и собираюсь приступить к проверке наиболее вероятных объектов.

– Тогда действуйте. В любом случае, отработка этой версии не мешает отрабатывать другие. Если вы выследите ее и арестуете, отлично. Если нет, мы расставим ловушку. Садитесь, лейтенант, и слушайте.

Уитни повернулся к Рорку и кивнул.

ГЛАВА ДЕВЯТНАДЦАТАЯ

– Через три дня, – начал Рорк, – состоится благотворительное мероприятие, обед с танцами, сборы от которого пойдут на медицинский транс­порт и оборудование, необходимое клинике на Ка­нал-стрит. Думаю, доктор Диматто упоминала вам об этом, лейтенант.

– Да.

– Я принял приглашение несколько недель тому назад, так что интересующимся должно быть из­вестно, что я буду там присутствовать. Мероприятие состоится в одном из бальных залов отеля «Грэнд Ридженси». Случайно получилось, что он принадле­жит мне.

– Да неужели? – произнесла Ева голосом, кото­рый источал сарказм, и был похож на отравленный мед. – Просто удивительно!

– Но управление отелем осуществляет одна из моих дочерних компаний, так что привязать его ко мне не так-то легко. Не то чтобы гонорары и налоги не уплачивались должным образом, – с усмешкой добавил он, – но даже любопытный взгляд не сразу свяжет отель с моим именем. Это исключает опасе­ния, что Джулианна не решится напасть на меня, так сказать, на моей территории. В то же время мы получаем преимущество в виде полной осведомлен­ности о системе охраны и возможности приспосо­бить эту систему к нынешней ситуации. – Рорк сделал паузу, хотя и не ожидал ответа от Евы. – Чтобы подсластить приманку, мои рекламные агенты сооб­щили СМИ, что я не только посещу бал, но и сде­лаю взнос.

Ева чувствовала, что Рорк полностью завладел вниманием присутствующих, и это выводило ее из себя.

– Таким образом, Джулианна уже узнает, что скоро я посещу общественное мероприятие, где будет огромное количество гостей, еды, напитков и официантов, подающих их. Кроме того, я позабо­чусь о том, чтобы она узнала, что вместе со мной придет моя жена. Для нее это уникальная возмож­ность, которую она не упустит. Готов держать пари, что она уже строит планы на этот счет.

– Мы не можем быть в этом уверены, – возра­зила Ева, ища способ уклониться от посещения ба­ла. – Если Джулианна только что об этом узнала, у нее слишком мало времени, чтобы занять надежное место среди прислуги или гостей, а у нас – чтобы обеспечить надежную охрану гражданских лиц. Ты не единственный богатый ублюдок, который там будет. Твое предложение подвергает риску других.

Рорк отмахнулся от ее возражений, небрежно пожав плечами, хотя прекрасно знал, что этот жест приводит Еву в ярость.

– Бал состоится в любом случае. Если Джулиан­на наметила передо мной другую жертву, риск оста­ется так или иначе. Но, думаю, она не устоит перед искушением разделаться со мной на твоих глазах. Ведь она хочет причинить боль тебе, я – всего лишь ее оружие против тебя. Неужели ты думаешь, что я позволю использовать меня таким образом?

Последовавшее молчание нарушил Уитни:

– Как вам кажется, Даллас, есть ли у подозреваемой причины полагать, что вы осведомлены о ее намерении убить Рорка?

– Откуда я могу знать, какие у нее есть…

– Меня интересует ваше мнение, лейтенант, – резко перебил ее Уитни.

Привычка к субординации одержала верх над гневом.

– Думаю, нет, сэр. Данный объект не соответст­вует профилю ее жертв, о котором она меня стара­тельно информировала. У нее нет оснований беспо­коиться на этот счет. Джулианна уважает меня, но уверена, что я иду только по тому следу, который она мне предоставляет.

– Хорошо, Даллас. – Уитни снова поднялся. – Проработайте все детали, заткните дыры – и закры­вайте ящик. Вы получите столько людей и оборудо­вания, сколько вам понадобится. Продолжим об­суждение завтра. Завтра! – повторил он, предваряя ее протест. – Когда страсти улягутся. Я уважаю ваш характер, лейтенант, равно как и звание и способ­ности. Все свободны.

Не доверяя своему языку, Ева молча кивнула и вышла. Пибоди собралась последовать за ней, но Рорк положил ей руку на плечо.

– Держись подальше от линии огня, – посове­товал он. – Конечно, это меня Ева хочет разнести на мелкие кусочки, но ты можешь попасться под го­рячую руку и испортить себе приятный день.

– На мой взгляд, вы заслуживаете того, чтобы вас разнесли на кусочки! По-вашему, ей мало доста­лось вчера?

К удивлению Рорка, Пибоди повернулась на каб­луках и зашагала в противоположном направлении. Рорк двинулся следом за женой, догнал ее, когда она уже входила в свой кабинет, и успел придержать дверь, прежде чем ее захлопнули перед его носом.

– Убирайся отсюда! – Ева запихнула дискеты в сумку. – Это пока что моя территория!

– Нам нужно все обсудить.

– Мне нечего с тобой обсуждать! – Она надела сумку на плечо и попыталась оттолкнуть Рорка, пре­граждавшего ей дорогу.

– Хочешь драться? Я в таком же настроении. Но это лучше делать на нейтральной территории.

– В этом городе не существует нейтральной тер­ритории! Здесь все принадлежит тебе!

– Все равно тебе вряд ли понравится, если твою кровавую схватку с мужем будет наблюдать дюжина копов. Для меня это не имеет значения, но ты пожа­леешь об этом, когда придешь в себя.

– Я и так в себе! – На всякий случай Ева пони­зила голос. – Ладно, пошли.

Они больше не разговаривали, но в их молчании было нечто настолько устрашающее, что несколько полицейских отошли подальше, когда они садились в лифт. Ева первой вошла в гараж и так же молча по­тянулась к дверце у сиденья водителя.

– Лучше я поведу, – сказал Рорк. – Ты сегодня слишком агрессивна для этого занятия.

Ева молча обошла вокруг машины и плюхнулась на пассажирское сиденье.

Рорк не стал вылетать из гаража на бешеной ско­рости, опасаясь, что Ева арестует его за нарушение правил уличного движения. Тем не менее он проби­рался сквозь потоки транспорта с такой угрожаю­щей энергией, что другие машины уступали ему до­рогу. В другой раз Ева бы восхитилась, но сейчас это только усиливало ее гнев.

Затормозив у западного края Сентрал-парка, Рорк вышел из автомобиля.

– Ну, вот это место мне не принадлежит.

– Держу пари, это не дает тебе покоя, – буркну­ла Ева, выходя с противоположной стороны. – Еще тебе, к счастью, не принадлежит мой значок.

– Не нужен мне твой чертов значок! – Рорк пе­ресек тротуар и зашагал по зеленой летней траве.

– Контролировать что-либо – то же самое, что владеть им.

– Я не хочу контролировать твой значок и тебя тоже, если на то пошло!

– В устах человека, который только что умуд­рился проделать и то и другое, это звучит не слиш­ком убедительно.

– Ради бога, Ева, используй свои мозги! Пере­стань быть настолько гордой и упрямой, чтобы видеть во всем посягательство на твою личность! Думаешь, Уитни согласился бы рассматривать этот вариант, если бы не считал его единственным способом остановить Джулианну? Разве это не твоя главная задача?

– Не учи меня, в чем состоит моя главная зада­ча! – Ева ткнула пальцем ему в грудь. – Не учи меня моей работе! Я выполняла ее, когда сам ты еще занимался контрабандой!

Ева отошла прочь. Гордая? Упрямая? Вот сукин сын! Она снова повернулась к нему.

– Ты не имел право за моей спиной являться к моему начальнику и влезать в это расследование, подрывая мой авторитет в присутствии моей коман­ды! Если бы кто-нибудь обошелся так с тобой, ты бы распорядился подать тебе его голову на блюде с кро­вью в качестве соуса!

Рорк тяжело вздохнул:

– Это очень досадно…

– Ты называешь это досадным?

– Это очень досадно, – повторил он, – но тут ты права. Приношу тебе искренние извинения.

– Сказать, куда ты можешь запихнуть свою ис­кренность?

– Незачем. – Недовольный собой и Евой, Рорк опустился на скамейку. – Я извиняюсь за избран­ный мною метод. Мне следовало подумать о том, как это на тебя подействует.

– Но тебе, разумеется, было не до того. Тебя осе­нила гениальная идея, и ты бросился с ней к своему дорогому другу Джеку Уитни.

– А если бы я пришел с ней к тебе, ты бы отне­слась к ней с должным вниманием? Не старайтесь придумать умный ответ, лейтенант, так как мы оба знаем, что вы бы просто от нее отмахнулись. Я бы стал возражать, и мы бы начали ссориться.

– Пока не добился бы своего.

– Пока ты бы не выбросила из головы мысль, будто я настолько глуп, чтобы позволить какой-то полоумной шлюхе меня прикончить. Я не падаю на­земь при первых каплях дождя, Ева!

– Что, черт возьми, это значит?

Рорк засмеялся.

– Господи, ты заставляешь меня изъясняться по-ирландски. К чему бы это? Ладно, садись. У тебя неважный вид.

– Не учи меня, что мне делать!

Подумав три секунды, Рорк махнул рукой, подо­шел к Еве, тщательно избегая толчка локтем, под­нял ее и усадил на скамейку.

– Я бы так легко с тобой не справился, будь ты в форме. Мне нужно, чтобы ты меня выслушала. – Он взял Еву за руки, чувствуя, как они дрожат от гнева и обиды. – Потом можешь меня поколотить, если это доставит тебе удовольствие. Конечно, мне следовало сначала обсудить это с тобой, но то, что я говорил в кабинете Уитни, было истинной прав­дой. – Рорк сжимал руки Евы, пока она не прекра­тила попытки их освободить. – Я прошу твоей по­мощи и предлагаю тебе мою. Я не могу больше смотреть, как Джулианна каждый раз отрывает от тебя по кусочку, бросая очередной труп к твоим ногам. Она пытается заставить тебя думать, что ты ответст­венна за их гибель.

– Я так не думаю!

– Да, головой. Но я же чувствую, что твое сердце кровоточит. А тут еще это чертово видео… Джулиан­на хочет добить тебя окончательно, разделавшись со мной. Но она не знает тебя и не понимает, что зна­чит любить кого-то. Если бы ей каким-то чудом уда­лось меня прикончить, ты бы не рассыпалась на ку­сочки, а преследовала бы ее до тех пор, пока бы не поймала и не съела заживо. – Он поднес к губам ее сжатые кулаки. – А если бы, не дай бог, она добра­лась до тебя, я бы сделал то же самое.

– Это большое утешение, Рорк.

– Не так ли?

Ева невольно улыбнулась:

– Отпусти меня. Я не собираюсь тебя бить – просто помолчи минуту.

Рорк отпустил ее руки, провел пальцем по ушиб­ленной щеке, потом встал и отошел в сторону.

Ева сидела неподвижно. Гнев и страх истощили ее. Перед глазами стояла страшная картина: Рорк, задыхающийся у ее ног, и стоящая поодаль улыбаю­щаяся Джулианна. Ева была очень недовольна со­бой. Она позволила Джулианне посеять в ней семе­на страха, вины, сомнения и дала им расцвести вместо того, чтобы вырвать с корнем. Это делало ее бес­помощной.

А тут еще Рорк вывел ее из себя. Правда, в этом не было ничего нового – они сталкивались лбами бесчисленное число раз и еще столько же раз столк­нутся. Радоваться тут нечему, но от этого никуда не деться. Они оба не были мирными людьми.

Ева чувствовала, что обида и гнев постепенно покидают ее. В данном случае не правы были оба. Как полицейский, она уже давно должна была ис­следовать возможность использования Рорка в каче­стве приманки. Но любовь путает все карты.

Рорк вернулся с двумя бутылками пепси и паке­том жареной рыбы и молча сел рядом.

– Я хочу сказать тебе, во-первых, что имею пра­во быть гордой, когда речь идет о моей работе. – Она взяла из пакета рыбу. – И, во-вторых, что ког­да ты меньше всего будешь этого ожидать, я отправ­лю сообщение во все твои офисы, что ты носишь под шикарными костюмами женское белье. Тебе придется раздеться на общем собрании, чтобы дока­зать, что это грязная ложь, и тогда моя месть будет полной! – Ева посмотрела на него. – Джулианна не только полоумная шлюха. Она хитра и одержима не­навистью. Ты ее недооцениваешь, Рорк.

– Я не недооцениваю ни ее, ни тебя. Но, по-мо­ему, ты сама перестала ценить себя по достоинству.

– Да, хотя я не люблю, когда мне бросают это в лицо. Ладно, мне нужно домой. Я должна еще мно­гое сделать, а времени мало.

Сначала Ева работала вместе с Рорком, изучая все данные об охранной системе отеля и о предсто­ящем мероприятии. Она задавала вопросы, а он отвечал с быстротой человека, отлично знающего свою собственность.

«Ридженси» не был городским замком, как отель «Палас», также принадлежащий Рорку. Он был пред­назначен скорее для элиты бизнеса, чем просто для богачей, которым некуда девать деньги.

Здание имело шестьдесят восемь этажей, на пя­тидесяти шести из которых помещались апартамен­ты для постояльцев. Остальные были отведены под офисы, магазины, рестораны, клубы, большие ауди­тории для конференций и бальные залы. На седь­мом этаже находились общедоступный ресторан и плавательный бассейн, зато на два верхних этажа с восемью апартаментами в пентхаусах можно было подняться только в частном лифте. Клуб здоровья на четвертом этаже могли посещать все постояльцы и зарегистрированные члены. Двери туда изнутри отеля или снаружи открывались с помощью кодовой карточки. Бальные залы на девятом и десятом этаже также имели внешний и внутренний вход. Меро­приятие должно было состояться в большом зале, выходящем на широкую, выложенную плитками террасу.

– Слишком много входов и выходов, – замети­ла Ева.

– Это для удобства клиентов. Но не беспокой­ся – все выходы будут надежно охраняться. Обще­ственные помещения полностью контролируются камерами слежения. Все лифты и коридоры про­сматриваются.

– Но не комнаты постояльцев?

– Ну, люди обычно требуют обеспечить им пол­ное уединение. Можно, конечно, установить каме­ры и в номерах, если тебе это кажется необходимым. Но Джулианна, по всей вероятности, постарается смешаться с обслуживающим персоналом или посе­тителями мероприятия, а не с постояльцами. Сделав свою работу, она захочет выйти из здания, а не искать в нем убежище.

– Согласна, но нам нужен человек, следящий по монитору за всеми, кто будет регистрироваться в отеле. Помещения для него и для других участников операции должны находиться вблизи бального зала.

– Будет сделано.

– Охрану отеля нужно полностью проинформи­ровать, но я не хочу тревожить остальной персонал или гостей бала. Чем меньше будет шансов у Джулианны устроить беспорядок, тем лучше.

– Значит, ты не собираешься предупреждать Лу­изу?

Ева задумалась, взвешивая «за» и «против».

– Нет. Мы поместим копов среди гостей, персо­нала и твоей охраны. Кстати, придется контролиро­вать и другие мероприятия, которые будут происхо­дить в отеле в тот вечер. Там должны состояться два каких-то съезда и свадьба. Джулианна может ими воспользоваться.

– Хорошо, мы об этом позаботимся. Извини, но через несколько минут я должен проводить конфе­ренцию по Интернету. Ее уже дважды откладывали.

– Ничего, у меня достаточно работы.

– Ева…

– Что?

Наклонившись, Рорк коснулся губами ее ма­кушки.

– Нам нужно о многом поговорить.

– Я еще только наполовину перестала на тебя сердиться.

Губы Рорка, все еще касаясь волос Евы, скриви­лись в усмешке.

– Это только одна из нескольких тем. Должен признаться, я тоже здорово разозлился на тебя, ког­да Мира сегодня явилась в мой офис.

Ева сразу напряглась, но не подняла взгляд.

– Я не просила ее об этом.

– В самом деле? А впрочем, неважно. До ее ви­зита я даже не догадывался, до какой степени по­трясла меня наша поездка в Даллас. Так что, в любом случае, спасибо.

– Нет проблем.

– Однако мою признательность уменьшает то, что, прислав ко мне Миру без предупреждения, ты действовала у меня за спиной и подрывала мой ав­торитет.

Ева искоса посмотрела на него.

– К счастью, ты слишком большой человек, чтобы такое было возможно.

– Это точно! – Рорк снова поцеловал ее и вы­шел.

– Вечно устраиваешь так, чтобы последнее сло­во осталось за тобой, – пробормотала Ева.

Откинув волосы с лица, она переключила внима­ние на экран монитора. На нем как раз высветились данные о косметических центрах и транспорте. Мо­жет быть, еще удастся выиграть эту маленькую бит­ву, перехватив Джулианну, прежде чем ей представится шанс добраться до Рорка.

Спустя час Ева вновь ощутила досаду и разоча­рование. Ей удалось ознакомиться с перечнем за­бронированных мест только в двух учреждениях из ее списка. Остальные стойко придерживались пра­вила неразглашения личных сведений о клиентах. То же касалось частных транспортных компаний.

Выбивание международного ордера на получе­ние данных было делом нелегким. Даже если судья отнесется к ее просьбе с сочувствием, это все равно потребует времени.

«Еще одно преимущество у Джулианны, – поду­мала Ева. – Ей незачем перепрыгивать через барье­ры закона».

Посмотрев на часы, она затребовала ордер через компьютер.

– Проблемы, лейтенант?

Обернувшись, Ева увидела Рорка, который при­слонился к двери, разделяющей их кабинеты. Он выглядел весьма довольным собой.

– Кажется, кое-кто неплохо провел время.

– Да, совещание прошло успешно. А как твои дела?

– Бюрократические препоны. – Ева сердито ус­тавилась на компьютер. – Жду ордер.

– На что именно?

– На раскрытие личных кодов. Полицейский значок, тем более иностранный, уже никого не пу­гает. А эти шикарные центры весьма неохотно рас­пространяются о тех, кто обращается к ним с целью расширить бедра или приподнять подбородок.

– Ну, если проблема только в этом…

– Нет, Рорк! В конце концов, это всего лишь до­гадка. Я не могу допустить, чтобы ты из-за нее нару­шал закон, добывая закрытые данные.

– Если ты тратишь на это столько времени и энергии, значит, речь идет о чем-то большем, неже­ли догадка.

– Я почти наверняка знаю, что Джулианна это сделает – может быть, не сейчас, но скоро. Ей надо расслабиться и привести в порядок свою внешность, прежде чем нанести тебе удар. Но заниматься этим в Нью-Йорке слишком рискованно. В Денвере она не стала задерживаться – ей нужно что-то более пре­стижное и эксклюзивное. Во Франции, Италии или еще где-нибудь в Старом Свете.

– Так ты получишь свой ордер?

– Да, рано или поздно. Учитывая требования протокола, политические нюансы и прочее дерьмо.

– Тогда какая разница, начнешь ли ты сбор дан­ных сразу или после получения ордера?

– Закон есть закон.

«А тем временем, – думала Ева, – весьма веро­ятно, что женщина, за которой мы охотимся, через три дня попытается убить Рорка. Не потому, что не­навидит его, а потому, что отвергает закон и все, что он отстаивает. Потому, что хочет отомстить».

– Тебе это трудно понять, поскольку ты склонна воспринимать все только в черно-белых цветах. Но даже закон имеет различные оттенки, лейтенант, и мы оба хорошо это знаем.

– Ладно, – уступила Ева. – И помни, что Джулианна всегда пользуется собственными инициала­ми. Она не любит отказываться от своей личности.

– Отлично. Давай ее поищем. – Рорк сел за ее стол, закатав рукава белоснежной рубашки. – В кон­це концов, эти правила – чистая формальность.

Ева решила для себя, что подумает об этом позже.

– Мне нужны предварительные заказы, начиная со вчерашнего дня и в течение следующих четырех недель. Но, возможно, я слишком тороплюсь, и Джулианна намерена расслабиться, только когда выиг­рает войну.

– Тогда просканируем следующий месяц. Сна­чала «Л'Эндюльжанс»? Цены там запредельные, пер­сонал компетентный, но не слишком любезный, а рейтинг не изменялся последние два года. Он выхо­дит из моды.

– Поэтому ты его не покупаешь?

– Дорогая, если бы я его купил, он стал бы мод­ным за пару минут. Хочешь кофе?

– Не возражаю.

– Я тоже.

Ева поняла намек и вышла на кухню. Когда она вернулась с полным кофейником и двумя большими чашками, Рорк уже сканировал перечень имен.

– Я вижу здесь даму с нужными инициалами, но она сделала заказ на двоих.

– Джулианна поедет в одиночестве. У нее нет друзей – есть только орудия.

– Хорошо, пойдем дальше.

Они нашли двух возможных кандидатов в другом центре, и Ева, склонившись над плечом Рорка, про­читала их данные.

– Нет, они чисты. Их документы в порядке. Все­го лишь пара богатых женщин, готовых платить за то, чтобы их холили и лелеяли.

Рорк исследовал список клиентуры еще двух центров, прежде чем прозвучал сигнал о поступле­нии документа. Ева извлекла из щели печатную ко­пию ордера и расправила плечи.

– Теперь будем делать по-моему!

– Мой способ более забавный, – заметил Рорк.

– Слезай с моего стула! На этот раз ты пойдешь за кофе.

Способ Евы тоже был по-своему забавным – она просто-напросто нагнала страху на администра­торов косметических центров в нескольких странах. Они упирались, ныли, ссылались на неприкосновен­ность личности, но тем самым только поднимали настроение Евы.

– Меня не заботит, ставите ли вы вашим клиен­там клизмы с индюшачьим жиром. Отправьте спи­сок, как указано в ордере, иначе в вашу собствен­ную задницу вставят хорошую клизму. Вы нарывае­тесь на международный скандал.

– Клизма с индюшачьим жиром? – осведомил­ся Рорк, когда сигнал передачи загудел снова.

– Не знаю, чем они там занимаются, но со вре­менем они додумаются и до этого, если только уже не додумались… Ее нет и здесь. Черт возьми! – Ева встала из-за стола. – Я напрасно трачу время, когда мне следовало бы проверять обстановку в бальном зале.

– В твоем списке еще несколько мест.

– У них низкая степень вероятности. Может быть, я просто внушаю себе мысль, что Джулианна поступит так, как мне хочется, чтобы облегчить себе жизнь?

– Ты бы не сумела облегчить себе жизнь, даже если бы брала уроки несколько лет. Мое имя тоже получило низкий процент вероятности, но ты ведь не согласилась с компьютерным мозгом, верно? Ты хорошо знаешь ее, Ева. Так что не меняй мнение задним числом.

– Я опираюсь на догадку, а не на точные данные.

– Тогда продолжай поиск. Какое место кажется вероятным тебе?

Ева посмотрела на список.

– Вот это привлекло меня с самого начала, но компьютер его отверг. Оно не соответствует тради­ционному образцу Джулианны.

– «Вилла де Лаго»… И что в этом месте тебе так понравилось?

– Оно самое дорогое и к тому же историческое – там было поместье какого-то графа в незапамятные времена. – Ева подозрительно посмотрела на Рорка. – Случайно оно не твое?

– На пятьдесят один процент. Хочешь получить остальное?

– Это только понизит степень вероятности. Джу­лианна пока не станет подбираться к тебе слишком близко. Хотя… – Ева задумалась. – Там она полу­чит все по высшему разряду, наслаждаясь мыслью, что скоро прикончит того, кому это заведение при­надлежит более чем наполовину. Да, надо прове­рить…

Клерк-итальянка продемонстрировала не боль­ше доброжелательности, чем ее собратья по профес­сии.

– Вы не в состоянии прочитать ордер? – осве­домилась Ева. – Он передается на нескольких язы­ках, один из которых наверняка ваш.

Судя по голосу, служащая была молода и явно нервничала.

– Я могу прочитать, синьорина, но…

– Лейтенант. Лейтенант Даллас из полиции Нью-Йорка. Я расследую несколько убийств. Возможно, в данный момент убийца находится в вашем учреждении. Что, по-вашему, об этом подумают другие клиенты?

– «Вилла де Лаго» придерживается очень стро­гой политики насчет конфиденциальности сведений о клиентах.

– Я тоже придерживаюсь строгой политики. – Рорк шагнул было вперед, но Ева ткнула его кула­ком в живот, чтобы не вмешивался. – И междуна­родный закон – также. Хотите, чтобы я перечисли­ла наказания, полагающиеся за неподчинение международному ордеру?

– Нет, синьорина лейтенант. Просто у меня нет таких полномочий. Я бы предпочла, чтобы вы пого­ворили с администратором, занимающимся предварительными заказами.

– Отлично. Только побыстрее.

– Все бы вышло еще быстрее, если бы ты позво­лила мне побеседовать с ней, – заметил Рорк.

– Нет уж. Твое дело – наливать кофе.

Рорк послушно налил в ее чашку остатки кофе.

– Лейтенант Даллас, – раздался в трубке голос, который явно принадлежал женщине постарше. – Я София Винченти, администратор по предвари­тельным заказам. Простите, что мы заставляем вас ждать. Ваш ордер у меня. Пожалуйста, извините, но моя ассистентка всего лишь следовала нашей поли­тике защиты клиентов от вторжения в их личную жизнь.

– По-моему, не менее важно защитить ваших постояльцев от риска оказаться в горячей ванне с убийцей.

– Да-да. Мы, конечно, выполним требования ордера и готовы с вами сотрудничать. Но, возмож­но, в интересах ни в чем не повинных клиентов, вы назовете имя той, кого вы ищете?

– Я не знаю, каким именем она воспользуется, но инициалы, по всей вероятности, будут Д.Д.

– Одну минуту… На указанный вами период, лейтенант, у нас три предварительных заказа от кли­енток с такими инициалами. Джустина Д'Анджело ожидается на будущей неделе. Я лично знаю синьо­ру Д'Анджело. Она бывала здесь много раз.

– Сколько ей лет?

– Лейтенант, это деликатный вопрос.

– Отвечайте.

– Синьора Д'Анджело уже десять лет утвержда­ет, что ей пятьдесят.

– Значит, это не она. Номер два?

– Дженн Дру, ожидается в конце месяца. Она новый клиент. Сейчас я пошлю вам ее данные.

– Эта больше подходит, – заметила Ева, потя­гивая кофе.

– Мисс Дру живет в Копенгагене. Она пробудет у нас десять дней, а последние три – с компаньо­ном.

– Я поручу моему ассистенту проверить ее, пока вы сообщите мне данные номера три.

– Джозефина Дорчестер – она также новый клиент. Прибыла вчера вечером и должна уехать послезавтра.

Чувствуя знакомое покалывание в затылке, Ева наклонилась вперед.

– Откуда она прибыла?

– Мисс Дорчестер дала нам свой американский адрес в Техасе. Ее обслуживают по высшему разря­ду. Я была на дежурстве во время ее приезда. Она очаровательна.

– Лет тридцать с лишним, спортивного телосло­жения, рост около пяти футов четырех дюймов?

– Да. Я…

– Не отключайте связь! – Ева повернулась к Рорку. – Джозефина Дорчестер из Техаса. Быстро добудь мне ее фотографию из паспорта. Я знаю, что это она.

Рорк удалился в свой кабинет и почти сразу же вернулся.

– Фотография на вашем настенном экране, лей­тенант. Вы нашли ее.

Ева посмотрела на изображение Джулианны Данн – все еще голубоглазой блондинки.

– Привет, Джулианна, – пробормотала она. – О'кей, синьорина Винченти, слушайте внимательно.

Спустя пятнадцать минут Ева изрыгала угрозы по адресу своего собеседника – чиновника ита­льянской полиции.

– Меня не интересует, сколько сейчас времени и сколько времени вам нужно, чтобы добраться туда! Мне наплевать, что вам не хватает людей!

– Лейтенант, я не могу действовать без ордера, но даже при его наличии это потребует времени. Та­кие дела в высшей степени деликатны. Женщина, которую вы разыскиваете, гражданка США. Мы не можем арестовать американскую гражданку по од­ному лишь требованию офицера американской по­лиции.

– В течение часа вы получите ваш ордер. После этого вам хватит часа, чтобы прибыть туда и аресто­вать ее?

– Так дела не делаются! Тут не Америка.

– Оно и видно. Не отходите – я свяжусь с вами снова. – Ева отключила связь и поднялась. – Как скоро мы можем туда добраться?

– Скорее, чем твой итальянский коллега с его бюрократическими препонами.

– Тогда собирайся. Разрешение я получу по пути.

ГЛАВА ДВАДЦАТАЯ

«Наблюдать за Евой – одно удовольствие, – думал Рорк, потягивая бренди, покуда они мчались в небе над Атлантикой. – Она – воплощение энер­гии».

Ева надела наушники, чтобы руки были свобод­ны для чашки кофе, записной книжки или еще од­ного телефона, если требовалось вести переговоры параллельно. Она ходила взад-вперед по узкому проходу кабины самого скоростного самолета Рорка, отдавая распоряжения, анализируя данные, подвер­гая словесной порке каждого, кто создавал препят­ствия на пути к ее цели.

Ева разговаривала с Фини, с майором Уитни, с сотрудником американского консульства, с капита­ном итальянской полиции, продолжающим ссылать­ся на отсутствие необходимых бумаг, и, наконец, с юристом, специализирующимся на международном законе, безжалостно разбудив его среди ночи.

– Блок приема документов вышел из строя? – орала она на итальянского капитана. – Что вы име­ете в виду, черт возьми?!

– Такое случается, лейтенант. Мы починим его через час или два.

– Зачем тратить время? Вы можете получить разрешение устно или по электронной почте!

– Я должен иметь соответствующие документы в печатной копии и со штампом. Таковы правила.

– Тогда выслушайте мои правила, амиго. Если вы сорвете мне арест, я поджарю ваши яйца на завт­рак! – Ева отключила связь и пнула ногой ближай­шее сиденье.

– Мы уже на полпути, – сказал ей Рорк. – Ты сделала все возможное, чтобы напугать кучу мелких бюрократов. Почему бы тебе не сесть и не вздрем­нуть?

– Я не хочу спать.

– Тогда просто посиди. – Рорк схватил ее за руку и усадил рядом с собой. – Даже вы, лейтенант, не в состоянии изменить законы физики и ускорить наше прибытие. – Он обнял Еву и уложил ее голову себе на плечо.

– Мне нужно ввести майора в курс дела…

– Ты это сделаешь, когда мы приземлимся. А пока отдохни. Представляй себе лицо Джулианны, ког­да она увидит тебя в своих апартаментах, и думай об итальянских задницах, которые тебе предстоит на­драть.

– Ладно. – С этими приятными мыслями она зевнула и погрузилась в сон.

– Реактивный вертолет? – Ева испуганно уста­вилась на маленькое воздушно-транспортное сред­ство, рассчитанное на четыре персоны. – Ты не го­ворил, что нам придется преодолевать последний этап на вертолете!

– Поэтому ты смогла спокойно поспать. – Рорк сел за пульт управления. – Доберемся за восемь минут. Поездка по итальянским дорогам через хол­мы и вокруг озера заняла бы куда больше времени.

– Ладно. – Ева набрала воздух в легкие. – В конце концов, каждый должен от чего-то умереть.

– Постараюсь не воспринимать это как оскор­бление моего пилотского опыта. Пристегнитесь, лей­тенант.

– Можешь не сомневаться. – Ева пристегну­ла ремень безопасности, дважды проверив проч­ность. – Ненавижу взлетать в этих штуках!

– Не понимаю, почему.

Получив разрешение на взлет, Рорк привел вер­толет в вертикальное положение, в результате чего желудок Евы осуществил первый кувырок.

– Прекрати!

– Кажется, вы что-то сказали? – С громким смехом он включил двигатели, и вертолет взмыл в испещренное розовыми полосами небо.

– По-твоему, это забавно? – Пальцы Евы вонзились в подлокотники сиденья, словно стальные когти. – Проклятый садист!

– Это чисто мужское качество – едва ли смо­жем когда-нибудь от него избавиться. Господи, по­смотри на небо!

– А что с ним не так? – испуганно воскликнула Ева, ожидая еще и грандиозного природного катак­лизма.

– Оно великолепно! Не каждый день ты имеешь возможность наблюдать рассвет над Итальянскими Альпами. Когда у нас в следующий раз выдастся сво­бодное время, надо будет провести здесь несколько дней.

– Да, только на земле. Я не буду смотреть вниз.

Конечно, она тут же посмотрела, чувствуя, что ее голова вращается вместе с желудком.

– Черт! Черт! Черт! Мы уже прибыли?

– Почти. Ты имеешь возможность увидеть пре­красное озеро и первые солнечные блики на воде.

Но это лишь заставило Еву подумать об ужасах вынужденной посадки на воду.

– Это и есть «Вилла де Лаго»?

– Да.

Ева увидела здание из бело-розового камня, зе­леные сады и лужайки, голубые пруды и фонтаны. Но ее радовала не красота старинного поместья, а выход на финишную прямую.

– По крайней мере этот придурок, капитан Джаманно, уже на пути сюда. Мне не терпится вцепить­ся ему в горло, когда будет покончено со всеми фор­мальностями.

– Тут не Америка! – произнес Рорк, в точности копируя итальянского полицейского.

Ева усмехнулась:

– С тобой не соскучишься, Рорк.

– Запомни, что ты это сказала! – Вертолет рез­ко пошел на снижение и опустился на площадку. Ева взвизгнула, а Рорк ухмыльнулся. – Вот видишь, ничего страшного. К тому же это стимулирует кро­вообращение.

– Я тебя ненавижу!

– Знаю, но ты с этим справишься. – Он выклю­чил моторы. – Чувствуешь, какой чудесный воздух? В нем ощущается аромат жасмина.

Еве удалось выбраться из вертолета, сохраняя ос­татки достоинства, но, коснувшись земли, она сразу же согнулась вдвое, пытаясь восстановить дыхание.

– Лейтенант Даллас?

Послышались приближающиеся шаги, и Ева ус­тавилась на остроносые женские туфли.

– Вы синьорина Винченти?

– Да. С вами все в порядке, лейтенант?

Ева с трудом выпрямилась.

– Просто понадобилось перевести дух. Капитан Джаманно здесь?

– Еще не прибыл. Ваши инструкции выполне­ны. Сразу же после нашего разговора я связалась с нашей службой безопасности, и сейчас охранник дежурит у двери синьорины Данн. Никто не входил и не выходил.

– Хорошо. Я не стану дожидаться местных копов и арестую ее, стараясь обойтись без лишнего шума.

– Мы были бы вам очень благодарны. Нам бы не хотелось беспокоить клиентов. Синьор. – Она протянула руку Рорку. – Рада вас видеть, синьор, несмотря на обстоятельства. Надеюсь, вы и лейте­нант дадите мне знать, если понадобится моя по­мощь.

– Вы превосходно справились, синьорина. Я это­го не забуду.

– О'кей, – вмешалась Ева. – Предупредите вашу охрану о моем прибытии. Пусть они запретят другим постояльцам на этом этаже покидать комна­ты. Сотрудники отеля не должны подниматься на этаж, пока я не арестую подозреваемую и не отведу ее в надежное место. Там мы с Джаманно уладим во­просы, связанные с экстрадицией.

– Я освободила для этой цели кабинет на главном этаже. Проводить вас к апартаментам синьорины?

Ева не знала, смелость это или просто вежли­вость, но воздала должное администратору. Со­фия Винченти предложила это таким тоном, слов­но разговаривала со знаменитостью, прибывшей на уикенд.

– Да, пожалуйста. И мне нужна кодовая карточ­ка, чтобы открыть дверь.

– Карточки у меня есть. – Они направились к входу вдоль берега озера. – Когда гости удаляются в свои комнаты, им рекомендуют активировать ноч­ной замок и систему безопасности. Таким образом, дверь можно открыть только изнутри или второй ко­довой карточкой, если кто-то из обслуживающего персонала должен войти. – Синьорина Винченти извлекла две тонкие карточки из кармана элегант­ного жакета. – Белая, с логотипом «Виллы», откры­вает стандартные замки, а красная предназначена для ночной системы.

Они шагнули под увитый виноградными лозами портик. Двойные стеклянные двери раздвинулись при их приближении. За дверями оказался простор­ный вестибюль. Проникающий сквозь сводчатые окна солнечный свет играл на хрусталиках люстры, имеющих форму слезинок. По каменной террасе снаружи прогуливалась рука об руку пара в белых купальных халатах.

– У вас тут неплохое местечко, – похвалила Ева.

– Мы им очень гордимся. Возможно, вы как-ни­будь посетите нас не по официальному делу. В жиз­ни человека столько стрессов, что он нуждается в островке спокойствия. А вот и синьор Бартелли, гла­ва нашей службы безопасности.

– Лейтенант. – Бартелли отвесил поклон. – Сэр. – Он приветствовал Рорка еще одним покло­ном. – Мне сопровождать вас?

Ева окинула взглядом его высокую и крепкую фигуру.

– Пожалуй, это было бы неплохо.

– Мой человек дежурит у двери, – сказал Бар­телли, когда они шли по вестибюлю с полом и ко­лоннами из розового мрамора. Широкая лестница тянулась вверх, раздваиваясь на полпути ко второму этажу. – После вашего сообщения я также распоря­дился, чтобы весь коридор этажа держали под на­блюдением.

– А она может выйти, не пользуясь коридором?

– Только если спрыгнет с балкона. Но прыгать с четвертого этажа не рекомендуется.

– И все-таки на всякий случай поставьте чело­века внизу снаружи.

– Как хотите. – Достав телефон, он передал распоряжение, и они шагнули в лифт.

– Я хочу, чтобы все гражданские лица на том этаже оставались в своих комнатах. Она может по­пытаться оказать сопротивление, убежать или захва­тить заложника.

– Безопасность наших клиентов для нас важнее всего. Мы позаботимся об их защите.

Когда двери лифта открылись, Ева положила руку на кобуру. Она увидела охранника, который си­дел у широких двойных дверей, потягивая кофе. При виде начальника он вскочил и быстро отрапор­товал по-итальянски.

– Она не делала попыток выйти через эту дверь, – сказал Бартелли Еве. – Никто не пытался войти. Двое гостей – один из соседней комнаты, другой из комнаты в конце коридора – вышли на утренние процедуры. Клуб здоровья и бассейны открыты круглосуточно для удобства клиентов.

– Хорошо, отойдите в сторону и стойте ря­дом. – Ева вставила в щель первую кодовую карточ­ку. – Где находится спальня?

– Слева, футах в двенадцати от двери, за ароч­ным входом.

– А справа?

– Маленькая гостиная.

Ева вставила вторую карточку.

– Пошли, – сказала она Рорку и, выхватив ору­жие, бесшумно открыла дверь.

Внутри было темно и тихо – портьеры на окнах были задернуты.

– Стойте у двери, – велела Ева Бартелли и шаг­нула через порог.

Ее ботинки утонули в мягком ворсе старинного ковра. Быстро проскользнув под аркой в темную спальню, она почувствовала запах цветов, но по-прежнему ничего не слышала.

– Включить свет полностью! – скомандовала Ева.

Когда свет зажегся, она увидела то, что подска­зывал ей инстинкт. Кровать была аккуратно застла­на, черное вечернее платье висело на спинке стула, а под ним валялись небрежно сброшенные черные туфли. На туалетном столике лежала щетка для во­лос, отделанная серебром, и стоял флакон духов, а на зеркале ярко-красной губной помадой были вы­ведены два слова: «Чао, Ева!»

– Джулианна Данн отсутствует не потому, что ей захотелось совершить утреннюю пробежку. Она знала, что я приду за ней. – Ева устремила на администратора взгляд, способный расплавить камень. – Кто-то сообщил ей, что ее обнаружили.

– Уверяю вас, лейтенант Даллас, я не говорила об этом ни с кем, кроме тех, кого вы мне велели предупредить. – Синьорина Винченти посмотрела на надпись на зеркале. – Я не могу это объяснить.

– Очевидно, она предвидела ваши действия. – Капитан Джаманно, прибывший наконец с тремя своими людьми, развел руками. – У двери по ваше­му требованию дежурил охранник. В коридоре уста­новлены камеры слежения. Не могла же она про­скользнуть мимо них, как призрак!

– Она не проскользнула, а просто прошла. – Подойдя к компьютеру в спальне, Ева вывела на эк­ран изображение с диска охранной камеры в кори­доре. – Сейчас мы посмотрим, как это произошло.

На экране появился охранник, подремывающий на стуле. Указатель времени обозначал четыре часа пятьдесят шесть минут. Дверь комнаты, соседней с номером Джулианны, открылась, и оттуда вышла женщина в пляжном белом халате, соломенной шляпе с прикрывающими лицо широкими полями, в длинном шарфе и с большой плетеной сумкой в руке. Пробормотав охраннику «Buon giorno (Добрый день (итал.).) », она направилась к лифту.

– Это не ее комната, – заметил Джаманно. – Из этих апартаментов туда нет доступа, лейтенант. Как видите, двери между номерами отсутствуют.

Несколько секунд Ева молча смотрела на него, спрашивая себя, неужели он может быть настолько туп. Подстрекаемая бушевавшим в ней гневом, она устремилась в гостиную и распахнула двери на широкий балкон, опоясывающий здание снаружи. Когда другие последовали за ней, Ева приподнялась на цыпочки, дважды присела, согнув колени, затем подбежала к каменному парапету и перепрыгнула через него на соседнюю секцию.

Не обращая внимания на ноющие лодыжки, она подошла к дверям.

– Интересно, является ли для вас сюрпризом, Джаманно, что эти двери не заперты? – Открыв их, Ева заглянула внутрь. – И что два человека в крова­ти все еще дрыхнут?

– Дрыхнут?

– Спят! Вы, безмозглый…

– Лейтенант, – вмешался Рорк, предотвратив резкую тираду, которая угрожала испортить дружес­кие отношения между Италией и США на ближай­шее десятилетие. – Лейтенант Даллас имеет в виду, что подозреваемая каким-то образом получила пре­дупреждение и покинула только что продемонстри­рованным способом здание, а вероятно, и страну, еще до нашего прибытия.

– Знаете, что спасает ваши маленькие сморщен­ные яйца, Джаманно? – Ева прислонилась к пара­пету. – Джулианна Данн сбежала, прежде чем вы смогли бы добраться сюда и задержать ее, даже если бы сразу пошевелили толстой задницей, когда об этом просила ваша коллега. – Она повернулась к синьорине Винченти: – Идем в ваш кабинет.

Ева прошла через комнату мимо спящей пары и шагнула в коридор.

Поскольку Ева отказалась от кофе, Рорк понял, что она вот-вот взорвется. Администратор тоже на­чала проявлять нервозность. Две женщины обмени­вались резкостями, покуда итальянский полицей­ский всем своим видом демонстрировал оскорблен­ную невинность, а начальник охраны просматривал диски.

– Она идет к бассейну, – сообщил он, с мрач­ным видом наблюдая за передвижениями Джулианны из апартаментов к лифту, из лифта через вести­бюль в сад и оттуда к плавательному бассейну. Наруж­ные камеры следили за ней, пока она не свернула от бассейна на садовую дорожку. – Примите мои из­винения, лейтенант Даллас. Я должен был это пред­видеть.

– Ну, кто-то, очевидно, ее оповестил, иначе она не сбежала бы, оставив почти все свои вещи.

– Я говорила только с вами, лейтенант, с капи­таном Джаманно и синьором Бартелли, – заявила синьорина Винченти. – Больше ни с кем.

Она скрестила руки на груди, готовая к продол­жению битвы, но тут дверь открылась и вошла моло­дая женщина, неся поднос с кофе и печеньем. Она негромко извинилась, и этого оказалось достаточно, чтобы Ева узнала ее голос.

– Стойте! – Ева так резко схватила девушку за руку, что чашки на подносе подпрыгнули. – Снача­ла я говорила с вами!

– Это моя ассистентка, Елена, которая сообщи­ла мне о вашем требовании.

– Да, я помню. – Один взгляд на лицо девушки поведал Еве всю историю. – Вы знаете, какое нака­зание полагается за препятствование правосудию, Елена?

– Простите? Я не понимаю… – пробормотала девушка по-итальянски.

– Вы прекрасно говорите по-английски. Сади­тесь.

– Лейтенант, я не позволю вам запугивать мой персонал. Елена не могла помочь преступнице. Она… – Синьорина Винченти оборвала фразу, оче­видно, тоже прочитав все по лицу своей помощни­цы. – Проклятье! – Она разразилась бешеным по­током итальянских слов, а Елена съежилась на стуле и заплакала.

Начальник охраны и Джаманно тоже наброси­лись на девушку. Все трое кричали, размахивая ру­ками, покуда у Евы не заложило уши. Она уже соби­ралась сделать пару выстрелов в потолок, чтобы за­ставить их умолкнуть, но тут вмешался Рорк.

– Довольно! – властно скомандовал он и, к изумлению Евы, тоже добавил несколько итальян­ских фраз.

– Прошу прощения. – Синьорина Винченти с усилием взяла себя в руки. – Пожалуйста, извините меня за эту вспышку, лейтенант Даллас. Елена, рас­скажите лейтенанту по-английски о том, что вы сде­лали.

– Синьора Дорчестер сказала, что нуждается в моей помощи. – Слезы капали ей на руки. – Муж бьет ее. Он ужасный человек, и пользуется большим влиянием в Соединенных Штатах. Она решила мне довериться. Прошу вас, синьорина Винченти…

– Дальше!

– Синьора приехала сюда обрести покой, но она знала, что муж попытается найти и вернуть ее. Она сказала мне, что он пришлет за ней женщину-поли­цейского из Нью-Йорка. Полиция в этом городе вся коррумпирована и делает все, что он скажет.

– Да неужели? – осведомилась Ева так подо­зрительно тихо, что Рорк предостерегающе положил ей руку на плечо.

– Она так сказала, синьора. Я верила ей и жале­ла ее. Она выглядела такой печальной и говорила, что я похожа на ее любимую младшую сестру, кото­рая умерла в детстве.

«Да, – подумала Ева, – Джулианна раскусила тебя с первого взгляда».

– Она просила только об одном: чтобы я сооб­щила ей, если эта женщина, Даллас… если вы свя­жетесь с «Виллой» и начнете о ней расспрашивать. – Елена снова заплакала. – Поэтому, когда вы гово­рили с синьориной Винченти, я позвонила в ее апар­таменты и сказала, что ей нужно поскорее уходить, пока вы не вернули ее этому злому человеку. Я не верила тому, что вы говорили мне о ней, пока не ста­ло слишком поздно. Теперь меня посадят в тюрьму?

– Господи! – Ева отвернулась. Вот такие жал­кие создания Джулианна использовала с наиболь­шим эффектом. – Отправьте ее домой. Мне она больше не нужна.

– Но ее можно обвинить в…

– Зачем? – Ева круто повернулась к Джаманно. – Она просто дурочка. Если вы упрячете ее за решетку, это ничего не изменит.

– Мне придется ее уволить, – вздохнула Вин­ченти, и Елена в слезах выбежала из комнаты.

– Это меня не касается, – отозвалась Ева.

– Думаю, она получила хороший урок. Я пред­почел бы, синьорина, чтобы вы оставили ее на ис­пытательный срок. – Рорк взял чашку кофе. – Слу­жащие, которые проштрафились и осознали свою вину, часто становятся очень ценными работниками.

– Как пожелаете, сэр. Лейтенант Даллас, я не могу надеяться, что вы простите… глупость моей ас­систентки – это вам слишком дорого стоило. Она молода и наивна, но это не оправдывает ни ее, ни меня. Я принимаю на себя полную ответственность за происшедшее, и сделаю все от меня зависящее, чтобы помочь вам. Елена находилась у меня в под­чинении, следовательно… – Синьорина Винченти повернулась к Рорку. – Я немедленно попрошу об отставке. Если желаете, останусь до тех пор, пока мне найдут замену.

– Ваша отставка не требуется, синьорина, и не будет принята. Но я полагаюсь на вас в смысле дис­циплинарных мер по отношению к вашей ассис­тентке.

– Бывшей ассистентке, – холодно поправила Винченти. – Она будет понижена в должности и больше не сможет контактировать с клиентами.

– Хорошо, оставляю этот вопрос на ваше усмот­рение. – Рорк снова заговорил по-итальянски, за­ставив ее улыбнуться.

– Вы очень добры. Лейтенант, если что-то мож­но предпринять, вам достаточно только попросить…

– Джулианна Данн не могла покинуть страну пешком, так что мне нужно проверить транспорт­ные средства. Мы постараемся отследить ее пере­движения. Если я смогу воспользоваться вашим ка­бинетом…

– Сколько хотите.

– Простите, что я набросилась на вас. – Ева протянула руку. – А вашу ассистентку вы здорово отчитали. Поздравляю.

– Спасибо. – Винченти пожала ей руку. – Ей еще достанется, уверяю вас.

Вскоре стало известно, что Джулианна пересекла швейцарскую границу на автомобиле, который вы­звала, очевидно, по мобильному телефону. Машина поджидала ее на тенистой аллее, ведущей к воротам виллы. На ней было голубое платье, которое она, по-видимому, надела под белый халат. Теперь част­ные и государственные аэропорты и транспортные компании опрашивались на предмет пассажиров, соответствующих ее описанию.

– Может быть, она уже вернулась в Нью-Йорк. – Пристегнувшись ремнями безопасности, Ева закры­ла глаза, когда шаттл Рорка начал взлет.

– Думаю, да.

– Когда Джулианна переживет, что мы прервали ее маленький отпуск, то будет очень гордиться со­бой. Она выиграла еще одну битву, ускользнув це­лой и невредимой у меня из-под носа.

– То, что Джулианна оказалась здесь, было чис­той воды удачей. Не хочу преуменьшать ценность удачи, лейтенант, но я больше полагаюсь на мозги.

– Немного везения тоже не помешает. Я соби­раюсь поработать во время полета.

– Отлично. – Рорк включил компьютер.

– Между прочим, я понятия не имела, что ты го­воришь по-итальянски.

– Я говорю не слишком бегло, но достаточно для делового общения и разговоров с подчиненны­ми. И, конечно, я знаю самые колоритные ругатель­ства и сексуальные термины.

– По-итальянски все звучит как ругательства или сексуальные термины. Скажи что-нибудь.

– Silenzio (Молчание (итал.). ) !

– Нет, насколько я понимаю, это не из той опе­ры. Скажи что-нибудь сексуальное.

Рорк обернулся. Глаза Евы все еще были закры­ты, но уголки рта приподнялись. «Очевидно, при­ступ гнева истощил ее энергию, и ей необходи­мо тем или иным способом подзарядиться», – по­думал он.

Выключив компьютер, Рорк наклонился к Еве и прошептал ей на ухо несколько итальянских фраз, поглаживая при этом ее бедро.

– Это звучит убедительнее. – Она открыла один глаз. – И что это означает?

– Боюсь, что в переводе много потеряется. По­чему бы мне не продемонстрировать?

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ПЕРВАЯ

Джулианна ворвалась в свой дом и швырнула на пол дорожную сумку. Часы бегства только усилили ее гнев, и теперь, когда она наконец была одна и ни­кто не мог ее видеть, он вырвался наружу.

Схватив высокую вазу из прозрачного англий­ского фарфора, Джулианна швырнула ее в стену вместе с находящимися в ней белыми розами. Гро­хот, отозвавшийся эхом в пустом доме, подстегнул ее страсть к разрушению. Она бросила на пол на­стольную лампу, запустила хрустальным яйцом в старинное зеркало, растоптала злополучные розы, потом стала опрокидывать столы и стулья, рассыпая по ковру и паркету дорогую посуду. После того, как прихожая и гостиная превратились в подобие поля битвы, Джулианна бросилась на диван, молотя ку­лаками по подушкам и плача, как ребенок.

Ей так хотелось провести эти несколько дней на «Вилле»! Она нуждалась в этом, устав от необходи­мости самой менять прическу и делать маникюр. А эта сука все испортила! Пришлось бросить новые платье и туфли, не говоря уже о других вещах, и от­казаться от грязевой ванны. Такое нельзя оставлять безнаказанным!

Джулианна перевернулась на спину. Если бы ее не предупредила эта маленькая итальянская дуроч­ка, то за ней бы пришла полиция и выволокла бы ее прямо из постели. Какое унижение!

Но ведь этого же не произошло. Стараясь успо­коиться, Джулианна дышала глубоко и ровно, как научилась делать в тюрьме. Этого не произошло, потому что она умеет все предвидеть. Ева Даллас про­играла эту битву, как и несколько предыдущих.

Джулианне было достаточно подумать об этом, чтобы ее настроение сразу же улучшилось. Ева Дал­лас примчалась в Италию, чтобы найти пустые апар­таменты. И надпись на зеркале – весьма элегант­ный штрих!

В любом случае, нужно вернуться в Нью-Йорк, чтобы подготовиться к решающему поединку с Евой. Глупо злиться и расстраиваться из-за того, что враг оказался достаточно опытным.

«Таким опытным, – думала Джулианна, – что, возможно, лучше переждать какое-то время». Пос­ледняя схватка стоила ей слишком много нервов. И все же…

Джулианне не хватало ощущения выброса в кровь адреналина. Единственный способ справить­ся с этим – осуществить свой план до конца. Унич­тожить Еву Даллас раз и навсегда! А можно ли сде­лать это лучше, чем прикончив мужчину, которого Ева имела слабость полюбить? И в качестве бесплатного приложения войти в историю как женщи­на, сумевшая убить неуязвимого Рорка!

Джулианна подняла руки, повертела ими перед глазами и нахмурилась, заметив, что сломала но­готь.

Ева провела короткими ненакрашенными ногтя­ми по каблуку вечерней туфли, которую вертела в руках. Она собрала своих подчиненных в домашнем кабинете на экстренное совещание.

– Итальянскую полицию уговорили переслать нам все личные вещи из апартаментов Джулианны. Эта туфля совсем новая. На подошве никаких сле­дов. Она итальянского производства, но с американ­ским обозначением размера. Мой авторитет в облас­ти моды… – она бросила взгляд на Рорка, – …по­зволяет утверждать, что Джулианна купила туфли в Нью-Йорке, перед отъездом в Италию. – Ева бро­сила туфлю Макнабу. – Попробуйте выяснить, где она купила туфли и сколько они стоили.

– У нее маленькие ножки.

– Да, весьма изящная убийца. Как вам известно, сейчас мы сосредоточены на предстоящем меро­приятии в «Ридженси». Фини, ты отвечаешь за элек­тронику – мониторинг, охранные системы и тому подобное. Майор разрешил нам требовать столько людей, сколько нужно. Но тебе придется держаться на заднем плане, так как Джулианна тебя знает и может дать задний ход, увидев знакомого копа на шикарном благотворительном сборище.

– Там обычно хорошо кормят, – заметил Фини.

– Тебе принесут еду. Пибоди, Джулианна может узнать и тебя. Она наверняка выяснила, кто моя по­мощница. Ты останешься на пульте управления.

– Значит, тоже получишь еду с доставкой, – ус­мехнулся Фини.

– Вами, Макнаб, мы можем рискнуть. Наряди­тесь соответственно и работайте в бальном зале.

– Заметано.

– Если Джулианна воспользуется этой возмож­ностью, чтобы нанести удар, то, по всей вероятнос­ти, сделает это в роли кого-то из сотрудников отеля или обслуживающего персонала. Так ей легче подо­браться к цели, оставаясь незамеченной. А цель она знает отлично.

– У цели, между прочим, есть имя, – заметил Рорк.

– Нам твое имя известно, и ей тоже! Джулианна знает, что у тебя первоклассная охрана и безоши­бочные инстинкты. Она знает, что ты будешь соблюдать осторожность. Но, по ее мнению, ты не по­дозреваешь о том, что являешься ее мишенью, и поэтому будешь вести себя достаточно свободно, болтая с гостями. – «Именно так он и сделает, – подумала Ева, – пока мои нервы будут натянуты, как струна». – Джулианне неоткуда знать, что я раз­гадала ее намерения насчет тебя. Ее другие нью-йоркские жертвы мало чем отличались от предыду­щих, а ты не соответствуешь образцу. Это кажется ей преимуществом. Скорее всего, она воспользуется ядом. Это означает, что ты не должен есть и пить аб­солютно ничего!

– Так как вечер, похоже, будет длинным, у меня есть одно условие, если вы не возражаете, лейте­нант.

– Какое?

– Не исключено, что ее цель – ты, или что она рассчитывает одним ударом разделаться с нами обо­ими. – Рорк кивнул, поняв, что эта мысль уже приходила ей в голову. – Следовательно, ты тоже не должна ничего есть и пить.

– Хорошо. СМИ уже известно о колоссальном взносе, который сделает Рорк в пользу клиники Луизы Диматто. Это откроет дверь Джулианне, и она войдет в нее. Сегодня утром в Италии я насту­пила ей на пятки, испортив маленький отпуск. Джулианна не любит, чтобы ей ставили палки в колеса, и будет вести себя решительно. Но и я тоже. Я полна решимости захлопнуть за ней эту дверь! – Ева сде­лала паузу и оглядела присутствующих, дабы убе­диться, что они поняли смысл ее слов: Джулианна Данн принадлежит ей. – Фини, мне нужно твое мне­ние насчет выбора участников операции. Займемся этим после осмотра места. Встретимся там через полчаса, в главном офисе службы безопасности. Во­просы есть?

– Пока нет. – Фини поднялся. – Думаю, будет много, когда мы начнем осмотр.

– Тогда не будем терять время. Пибоди, ты по­едешь с Фини и Макнабом. А я привезу… граждан­ских лиц.

– У «гражданского лица», между прочим, также есть имя. – Рорк тоже встал. – Если у вас имеется пара минут, лейтенант, родители Пибоди хотели бы попрощаться перед отъездом.

– Ладно. Значит, через полчаса, – повторила она своей команде, выходя из комнаты вместе с Рорком.

– Ты пытаешься деперсонализировать это дело, говоря обо, мне как о безымянном объекте. – Рорк остановился на верхней ступеньке лестницы и взял ее за руку. – Мне это не нравится.

– Придется потерпеть. Когда все будет кончено, и Джулианна окажется за решеткой, я произнесу твое имя пятьсот раз подряд в качестве наказания. Ради бога, не мешай мне! Я справляюсь с ситуа­цией, как умею.

– Но ты должна понимать, что справляться при­ходится нам обоим. И я не желаю превращаться в вещь даже для тебя. – Он крепче сжал ее руку. – У тебя был целый год, чтобы усвоить это.

«Год! – мысленно усмехнулась Ева. – Похоже, мне не удастся усвоить все аспекты брака даже за сто лет».

Родители Пибоди устроились на диване в перед­ней гостиной. При виде Евы Сэм сразу поднялся.

– Вот и вы! Мы боялись, что у вас не найдется времени попрощаться с нами и дать нам возмож­ность сказать, как мы рады, что познакомились с вами обоими.

– Было очень приятно принимать вас здесь. – Рорк протянул руку. – Надеюсь, вы еще к нам при­едете. Здесь вы всегда желанные гости.

– Мы будем с нетерпением ждать новой встре­чи. – Фиби внимательно посмотрела на Еву. – А для вас мы тоже желанные гости?

– Конечно!

Засмеявшись, Фиби расцеловала Еву в обе щеки.

– Хотя вы не знаете, что о нас думать, верно?

– Я не слишком разбираюсь в семейных делах, но вижу, что у Пибоди превосходная семья.

На лице Фиби отразилось удовольствие.

– Спасибо. Это приятный подарок на проща­ние. Будьте осторожны – насколько только сможе­те, конечно. Мы будем часто думать о вас.

– Ты хорошо справилась, – одобрил Рорк, вый­дя из дому вместе с Евой.

– Я все-таки не полная идиотка! – Подойдя к автомобилю, Ева открыла дверцу водителя и остановилась, глядя на Рорка поверх крыши. – Что, если я буду называть тебя просто Гражданский Рорк? Это вроде титула.

– Хорошо, если ты его немного расширишь. На­пример, Великий и Ужасный Гражданский Рорк. По-моему, звучит.

Протянув руку над крышей, Ева стиснула паль­цы Рорка.

– Я об этом подумаю.

Ева ела, пила и спала, ни на мгновение не забы­вая об операции. Она буквально дышала ею и могла бы во сне нарисовать подробный план отеля «Грэнд Ридженси». Ева переговорила с охранниками и ад­министраторами отеля – вернее, поджарила их на рашпере, как рыбу, о чем Рорк не преминул заявить во время одного из их горячих споров о предстоя­щей процедуре. Проверив всю их биографию, Ева была удовлетворена тщательностью, с которой Рорк подбирал руководителей своей охраны, хотя сочла излишним сообщать ему об этом.

Ева плохо спала, часто просыпаясь среди ночи с чувством, что упустила какую-то важную деталь. Она стала мрачной, раздражительной, постоянно пила крепкий кофе и дошла до такого состояния, что с трудом могла провести пять минут в комнате наедине с собой.

Вечером накануне операции Ева стояла в своем кабинете, в тысячный раз изучая на экране план бального зала, покуда кот преданно терся о ее ноги. Мысленно она представляла себе передвижения своих людей, которым было поручено находиться на этом этаже.

Когда экран погас, ей показалось, что она ос­лепла.

– Достаточно. – Рорк подошел к ней сзади. – Теперь ты уже можешь пройти по отелю с закрыты­ми глазами.

– Всегда есть способ проскользнуть в щель, а Джулианна это умеет. Я хочу еще раз все проверить.

– Нет. – Рорк начал массировать ей плечи. – Отложим до завтра. А сейчас уделим немного време­ни друг другу. – Он потерся носом о ее шею. – По­здравляю с годовщиной.

– Я не забыла! – быстро и виновато отозвалась Ева. – Просто я подумала, что лучше отложить это до послезавтра, когда все будет кончено. Хотя черт его знает, когда это будет. Но я не забыла.

– Я тоже. Пошли – я хочу кое-что тебе пока­зать.

– Меня удивляет, что ты вообще со мной разго­вариваешь. Последние два дня я была не слишком любезна.

– Дорогая, у тебя поразительная способность все преуменьшать.

Ева шагнула в лифт вместе с ним.

– Но и ты был не очень-то дружелюбен.

– Истинная правда. Мне не нравится, когда кто-то – в том числе ты – подвергает сомнению или ос­паривает мои распоряжения. Давай заключим пере­мирие, ладно?

– Пожалуй. А куда мы, собственно, направля­емся? – спросила Ева, когда они проехали этаж, на котором находилась спальня.

– Назад! – ответил Рорк, выводя ее из кабины.

Голографическая комната представляла собой обширное пространство с глянцевыми черными сте­нами и потолком. Когда двери лифта закрылись, Рорк провел Еву в центр помещения и нажал кнопку на пульте управления.

Чернота начала мерцать, приобретая цвет и фор­му. Ева ощутила в воздухе мягкое и ароматное теп­ло. Она слышала, как дождь стучит по внезапно по­явившимся окнам и балкону с открытыми дверями.

– Это то самое место в Париже, где мы провели нашу брачную ночь, – пробормотала Ева. – Тогда тоже шел дождь… – Шагнув к дверям, она протяну­ла руку, чувствуя, как влажные капли касаются ее ладони. – Мне хотелось его слышать, и я оставила двери открытыми. Я стояла здесь и… и так любила тебя! – Ее голос дрогнул, она повернулась и по­смотрела на Рорка. – Я не знала, что смогу стоять здесь год спустя и любить тебя еще больше. – Ева вытерла влажные щеки. – А вот ты наверняка знал, что это заставит меня раскиснуть.

Рорк подошел к ней.

– Ты стояла там, а я думал: «Она – все, чего я хочу». И теперь, год спустя, я думаю так же.

Ева бросилась в его объятия, обхватив за шею так крепко, что ему пришлось сделать пару шагав назад, чтобы удержать равновесие.

– Мне следовало быть к этому готовым, – за­смеялся Рорк. – Кажется, год назад ты сделала то же самое.

– Да, и еще вот это! – Ева слегка укусила его за шею. – А потом мы начали срывать друг с друга одежду по пути в спальню.

– В таком случае ради сохранения традиции… – Взявшись обеими руками за рубашку Евы, он с си­лой дернул и разорвал ее.

– Тогда на мне не было ботинок.

– Некоторые отклонения допустимы.

Ева сбрасывала одежду, швыряя ее в разные стороны, словно тряпье. Она перестала слышать дождь – звук был слишком тихим, чтобы соперни­чать с биением ее сердца. Губы Рорка прижались к ее рту. Они упали на пол и покатились по мягкому ковру.

Рорк целовал грудь Евы, чувствуя, как ее сердце трепещет под его жадными губами. «Моя!» – думал он, как и год назад в Париже.

Ева запустила пальцы в его волосы, скользя дру­гой рукой по могучим плечам. Боль и наслаждение слились для нее воедино. «Он мой!» – думала она так же, как и год тому назад.

Раздвинув бедра Евы, Рорк погружался в нее все глубже, а она обвилась вокруг него, молотя кулака­ми по спине. Желание пронзало его с неистовой силой, и он отдался ему, забыв обо всем на свете….

Голова Рорка лежала на груди Евы. «Для мужчи­ны это самая удобная подушка», – думал он. Их сердца все еще бешено колотились.

– Я тут вспомнила кое-что, – сказала Ева.

– Да?

– Тогда мы в первый раз занимались этим не в постели.

– Потом мы оказались там. Но сначала я поимел тебя на обеденном столе.

– Это я поимела тебя на столе, а ты меня – в ванне.

– Возможно, ты права. После этого мы нашли кровать и продолжали иметь друг друга там. Но до того, как мы спешно очистили стол, мы успели по­обедать и выпить шампанское.

– Я бы и сейчас не возражала поесть. Может быть, мы могли бы перекусить прямо здесь, чтобы особенно не двигаться? У меня ноги, как парализо­ванные.

Рорк усмехнулся и поднял голову.

– Год у нас прошел замечательно. Давай я помо­гу тебе встать.

– Так мы можем поесть здесь?

– Разумеется. Все уже приготовлено. – Он под­нялся и потянул за собой Еву. – Дай мне минуту.

– Ты сделал мне чудесный подарок.

Улыбнувшись, Рорк подошел к стене и набрал код.

– Ночь еще только началась.

Двери лифта открылись, и появился домашний робот, катящий перед собой тележку, – еще одно чудо техники, которыми так увлекался Рорк. Ева инстинктивно прикрыла рукой грудь, заставив Рорка расхохотаться.

– У тебя весьма своеобразное чувство стыдли­вости. Я принесу тебе халат.

– Никогда не видела здесь роботов.

– Я подумал, тебе не понравится, если Соммерсет принесет нам обед.

Он подал ей халат, если это изделие можно было так назвать. Оно было длинным, черным и абсолют­но прозрачным.

– Не забывай, что это и мой праздник, – усмех­нулся Рорк, когда Ева нахмурилась. Он облачился в другой халат, куда менее прозрачный, разлил шампанское, которое открыл робот, и протянул ей бо­кал.

– За первую годовщину и за все последующие! – провозгласил он, чокаясь с Евой.

Рорк отпустил робота, и Ева отметила, что он не забыл ни одной детали, заказывая еду. Здесь были такие же сочные омары, ломтики говядины в ароматном соусе и глянцевый холмик икры, что и в их свадебную ночь.

Свечи мерцали, а к шуму дождя присоединились звуки флейты и струнных инструментов.

– Я ничего не забыла, Рорк. – Ева наклонилась к нему. – Мне хочется, чтобы ты знал: я не отказа­лась бы ни от чего, происшедшего с тех пор, как я впервые увидела тебя. Как бы сильно ты меня ни раздражал.

Рорк покачал головой.

– Ты самая удивительная женщина из всех, ка­ких я когда-либо знал. – Когда Ева засмеялась, пы­таясь отстраниться, он схватил ее за руку. – Да нет, в самом деле! Ты храбрая, умная, забавная… и не­сносная. Капризная и в то же время сострадательная. Ласковая, обворожительная и опасная, как змея. Самоотверженная и упрямая, как мул. Я обожаю каждый твой кусочек, Ева.

– Ты так говоришь, потому что хочешь поиметь меня снова.

– Надежда умирает последней. Но у меня есть для тебя еще кое-что. – Рорк достал из кармана ха­лата две серебряные коробочки.

– Сразу два подарка по одному поводу? Черт возьми, к брачному свидетельству нужно прилагать дискету с инструкциями на этот счет.

– Не волнуйся, эти два подарка неразрывно свя­заны друг с другом.

– Значит, их можно считать за один? Тогда о'кей.

– Рад это слышать. Посмотри сначала первый.

Ева открыла коробочку, которую он ей протянул. Старинные серьги с драгоценными камнями, оправ­ленными в серебро, сверкали всеми цветами радуги.

– Я знаю, что ты равнодушна к побрякушкам и считаешь, что я их тебе навязываю. – Рорк взял свой бокал. – Но это необычные серьги, и я думаю, ты со мной согласишься.

– Они великолепны. Выглядят, как какое-то языческое украшение. Хочешь, чтобы я их надела?

– Постой, я сам. – Обойдя вокруг тележки, Рорк подошел к ней и продел в уши серьги. – Тебе они к лицу. Но мне кажется, их история понравит­ся тебе больше. Некогда эти серьги принадлежали Грейн Ни Мейл – так ее имя звучит по-ирландски. Эта женщина была вождем племени и великим мо­реходом, поэтому ее называли морской короле­вой. – Он снова сел, глядя, как серьги поблескива­ют в ушах жены. Его речь обрела неторопливый, по­вествовательный ритм, а в голосе появились чисто ирландские интонации, которые всегда различала Ева. – Она жила в шестнадцатом столетии – веке насилия. На долю Ирландии этого насилия при­шлось с избытком, но Грейн славилась своей отва­гой. В ее жизни были триумфы и трагедии, но она ни­когда не сдавалась. На западном острове, где вырос­ла Грейн, все еще стоит ее замок, в котором она защищала свой народ от завоевателей.

– Короче говоря, она надирала им задницы, – подвела итог Ева.

– Вот именно, – усмехнулся Рорк. – И по­скольку ты делаешь то же самое, я думаю, Грейн была бы довольна тем, что ее серьги достались тебе.

– Я сама этим довольна.

– А теперь посмотри вторую часть подарка.

Ева открыла другую коробочку. Внутри лежал овальный серебряный медальон с вырезанной на нем мужской фигурой.

– Кто этот парень?

– Это святой Иуда – покровитель полицейских.

– Шутишь? Неужели у копов есть свой святой?

– Конечно. Кроме того, он является покровите­лем безнадежных предприятий.

Ева засмеялась, поднеся медальон к свету.

– Это хорошо. Одним выстрелом мы убьем двух зайцев.

– Надеюсь, что да.

– Выходит, это вроде талисманов. – Она надела медальон. – Идея мне нравится. Не помешает доба­вить везения к мозгам, о которых ты недавно гово­рил.

На этот раз встала Ева. Она подошла к Рорку и поцеловала его.

– Спасибо. Побрякушки просто замечательные.

– Очень рад. А теперь, если ты хочешь очистить стол…

– Не торопись. У меня тоже есть подарок, но я должна сходить за ним. Сиди здесь.

Ева выбежала из комнаты, явно забыв о прозрач­ном халате. Рорк налил шампанского ей и себе, на­деясь, что она не наткнется на Соммерсета.

Так как Ева вернулась достаточно быстро и без сердитых замечаний, он решил, что поход обошелся без инцидентов. Она протянула ему пакет в корич­невой бумаге. По форме Рорк догадался, что внутри картина. Зная, что Ева не принадлежит к знатокам живописи, он с любопытством разорвал бумагу.

Это действительно оказалась картина, изобра­жающая их обоих под цветущим деревом. Они смот­рели друг другу в глаза, держась за руки, на которых поблескивали новенькие обручальные кольца. Рорк очень хорошо помнил этот момент – как и следую­щий, когда они обменялись первым поцелуем мужа и жены.

– Я сделала слайд с нашей свадебной пленки и отдала художнику, которого знает Мевис. Он настоящий мастер – не то что другие ее знакомые, кото­рые просто делают рисунки на теле. Возможно, ты бы нашел кого-нибудь получше, но… – Ева улыб­нулась, увидев в его взгляде изумление и радость. Ошеломить Рорка было нелегко, даже ударив сталь­ным бруском по голове. – Кажется, тебе понрави­лось?

– Это самый ценный подарок, какой я когда-либо получал. И тот момент, который на нем запе­чатлен, понравился мне не меньше. – Положив картину, Рорк обнял Еву и прижался щекой к ее щеке с нежностью, заставившей ее сердце затрепетать. – Спасибо.

– О'кей. – Ева вздохнула. – Поздравляю с го­довщиной. Мне нужно несколько минут, чтобы ус­покоиться и, может быть, выпить еще один бокал. А потом я очищу стол.

Рорк провел рукой по ее волосам.

– Этот подарок мне тоже нравится.

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ДВА

Еве всегда было наплевать на моду, но она очень тщательно выбирала одежду для операции. Энергия била из нее горячим ключом. Она знала, что должна остыть, прежде чем выйти из спальни. Фини уже присоединил передатчик к ее груди и приемник к уху. Стоя обнаженной перед зеркалом, она окидыва­ла свое отражение критическим взором. Кожа между грудями, где скрывался микрофон, слегка из­менила цвет, но это было едва заметно.

Впрочем, это не имело значения, так как Ева вовсе не собиралась демонстрировать обширные участки кожи, тем более что следы травм еще не ис­чезли. Она прижала палец к синяку на бедре. Не так плохо! Боль ощущалась, только когда она слишком долго была на ногах. Лицо? Ева повертела головой и пошевелила челюстью. Кое-какие следы еще оста­вались, и она, скрепя сердце, наложила на них маки­яж. Этот процесс занял около десяти минут, а губ­ная помада, как всегда, вызвала чувство разочарова­ния. «И почему мне не подходит ни один цвет?» – думала Ева, отходя от зеркала, чтобы одеться.

Ева выбрала черный костюм из ткани под кожу с серебряными нитями. Ее привлекла эластичность материала. Оружие находилось на пояснице, скры­ваясь в кобуре, замаскированной под декоративный серебряный пояс. Для этого маленького аксессуара Ева прибегла к помощи Леонардо, которая оказа­лась весьма быстрой и эффективной. Кроме всего прочего, пояс, по-видимому, соответствовал требо­ваниям моды, хотя последнее интересовало Еву меньше всего.

Ей пришлось попрактиковаться, выхватывая оружие сзади, а не сбоку, как обычно, покуда она не привыкла к этому движению.

Ева спрятала маленький боевой нож в ножны, прикрепленные к лодыжке, и убрала парализатор в чехол на другой. Натянув поверх мягкие черные са­поги, она наклонилась и попробовала быстро из­влечь оба оружия.

– Выглядите вы что надо, лейтенант! – Рорк вошел в комнату в расстегнутой рубашке. Наметан­ный глаз Евы сразу определил, что Фини начинил аппаратурой и его.

– Я еще не закончила. – Выпрямившись, она взяла с туалетного столика пару наручников, проде­ла сквозь них пояс и прикрепила за левым бедром.

– Прицепи к сапогам шпоры, возьми хлыст, и получится недурной маскарадный костюм. – Рорк обошел вокруг нее. – А так ты только напугаешь других гостей.

– Я это прикрою. – Ева надела черный с сереб­ром жакет, доходящий до колен.

Склонив голову набок, Рорк подал ей знак по­вернуться. Ева сделала два быстрых поворота в одну и в другую сторону. Жакет обозначил соблазнитель­ные изгибы фигуры, при этом полностью скрывая кобуру и наручники сзади.

– Да, неплохо, – согласился Рорк. Он провел пальцем по ее щеке поверх замаскированного синя­ка. – Но я хотел бы, чтобы ты поменьше волнова­лась.

– Я не волнуюсь. – Ева надела серебряный ме­дальон с изображением святого Иуды. – Как ви­дишь, талисман при мне. Если эта сука попытается убить моего мужа, я намерена ей помешать.

– Весьма любезно с твоей стороны, дорогая.

Надевая серьги морской королевы, Ева встрети­ла его взгляд в зеркале и усмехнулась:

– Ничего не поделаешь – я чертовски сенти­ментальна. Ты наденешь костюм, или так и пойдешь расхристанным?

– О, я найду что-нибудь подобающее, чтобы быть достойным моей модницы-жены.

Ева наблюдала, как Рорк идет к стенному шкафу, который он называл своим личным универмагом. Он выбрал строгий черный костюм, что вполне со­ответствовало ситуации.

– Твой передатчик уже включен?

– Нет. Проверен и выключен снова. Фини очень строг насчет подслушивания разговоров в спальне.

– О'кей. Я только прошу тебя не брать свое ору­жие.

Рорк нахмурился:

– Это приказ, лейтенант?

– Не злись. Если ты возьмешь оружие из своей коллекции и воспользуешься им, у нас будут непри­ятности, с которыми я не желаю разбираться.

– Я сам могу разобраться со своими неприят­ностями.

– Ладно, не заводись. Я дам тебе мое оружие.

Рорк повернулся к ней с рубашкой в руке.

– В самом деле?

– Я взяла для тебя временную лицензию на одну ночь. Тиббл ее подписал. – Она выдвинула ящик и достала маленькую электрошоковую дубинку. – Это не смертельное оружие, но тебе для самозащиты большего не нужно.

– И это говорит женщина, у которой сейчас больше оружия, чем рук?

– У меня есть значок, а у тебя нет. Только, ради бога, не превращай это в ущемление твоего мужско­го самолюбия. Я прекрасно знаю, что ты предпочи­таешь сам о себе заботиться, но сейчас все должно быть чисто. Любое нарушение закона Джулианна обратит в суде себе на пользу. Если ты возьмешь не­зарегистрированное оружие, то вложишь ей в руку козырь. – Видя недовольство на его лице, она по­спешно добавила: – Пожалуйста, сделай это для меня!

Недовольство исчезло, и Рорк протянул руку за дубинкой.

– Ладно, будь по-твоему. Хотя эта штука годит­ся только для уличной драки.

– Спасибо.

То, что она просила, а не приказывала, дало Рорку понять, что Ева беспокоится куда сильнее, чем хочет показать.

– Ты предусмотрела все возможности, – заве­рил он ее.

– Нет. – Ева открыла вечернюю сумочку, где уже лежали значок, телефон и еще один маленький пистолет, о котором она предпочла умолчать. – Все предусмотреть невозможно. Но я чую нутром, что Джулианна будет там. Сегодня вечером мы все за­кончим.

– Пока все чисто. Никаких признаков объекта. Начинаю проверку следующего участка. Кстати, эти яичные рулеты просто превосходны.

Голос Фини четко прозвучал в ухе Евы, и она вздохнула с облегчением – связь работала исправ­но. Предоставив Рорку светскую болтовню, она про­изводила собственную проверку. Отобранные ею полицейские смешались с толпой. Даже Макнаб, облаченный в нечто сапфирово-голубое и канареечно-желтое, не привлекал к себе особого внимания. Опознать в них копов можно было бы, только глядя им в глаза, которые оставались настороженными и наблюдательными, даже когда они шутили или сме­ялись, ели пирожные или потягивали минералку.

Из двухсот тридцати гостей двадцать были во­оружены и снабжены приемниками и передатчика­ми. Еще десять контролировали другие помещения в качестве обслуживающего персонала, а шестеро осуществляли общий контроль за пультом управле­ния.

Скоро должен был начаться обед, а Джулианна все еще не появлялась.

– Мы не можем оставить наших уважаемых бла­готворителей без напитков. – Луиза подплыла к ним, облаченная в тончайший серебряный кардиган. Подозвав официанта, она взяла с подноса два бокала шампанского и вручила их Еве и Рорку. – Вы уже получили официальную благодарность за ваш взнос, но я хотела бы добавить личную.

– Для нас это было удовольствием. – Наклонив­шись, Рорк поцеловал ее в щеку. – Привет, Чарльз, рад вас видеть.

– Здравствуйте, Рорк. Лейтенант, вы выглядите ослепительно. – Чарльз Монро хозяйским жестом обнял Луизу за талию. – Если бы меня призвали на войну, я хотел бы, чтобы вы командовали моим под­разделением. Мы боялись, что вы не сможете прий­ти. Делия рассказывала мне, как вы заняты охотой за Джулианной Данн.

Для Евы это всегда было загадкой – перед ней стоял профессиональный мужчина по вызову, обнимая элегантную блондинку, в которую явно был влюблен, и говорил о брюнетке, с которой встречал­ся совсем недавно, причем никто не видел в этом ничего особенного. Вдобавок брюнетка и ее тепе­решний партнер слышали каждое слово через мик­рофон Евы.

Все эти отношения казались Еве непостижимы­ми, но она решила для себя, что главное – лишь бы они не отражались на полицейской работе.

– Я всегда нахожу время для уплаты долгов, – отозвалась Ева.

Луиза рассмеялась.

– Думаю, взнос в миллион долларов превысил любой долг во много раз.

– Это его дело. – Ева кивнула на Рорка. – Должна сказать, вы выбрали неплохое место для по­добного мероприятия.

– В ваших устах это колоссальная похвала, так что спасибо. Мы собираемся свести к минимуму нудные спичи во время обеда и побыстрее перейти к танцам. Но прежде чем отвести к столам эту ораву, мне придется на пару минут украсть вашего мужа.

Ева придвинулась к Рорку.

– Только ненадолго. Я уже начинаю к нему при­выкать.

– Верну его вам в целости и сохранности. Мэр хочет с вами поговорить, – сказала Луиза Рорку, – и я обещала привести вас к нему.

– Конечно. – Рорк поставил нетронутый бокал и провел рукой по спине Евы. – Не следует забы­вать о политике.

– Вот именно, – подхватила Луиза. – Чарльз, оставляю тебе Еву на несколько минут. Позаботься, чтобы она не скучала.

Ева боролась с желанием схватить Рорка за руку и потянуть назад. Конечно, он мог позаботиться о себе, как никто другой. Но с тех пор, как они пере­шагнули порог «Ридженси», Рорк не отходил от нее дальше чем на фут, и она хотела сохранить эту дис­танцию.

– У меня для вас сообщение, Даллас.

– Что? – Ева с трудом оторвала взгляд от спины Рорка, идущего по залу рядом с Луизой. – Какое сообщение?

– От Марии Санчес. Мне поручено передать вам, что для копа вы вполне достойная и надежная сука. – Чарльз глотнул шампанское. – Полагаю, это комплимент.

– Скорее вам, чем мне. Держу пари, что за всю свою жизнь она не получала и не получит большего сексуального удовлетворения.

Чарльз усмехнулся:

– Со своей стороны должен сказать, что она до­вольно интересная женщина с очень простым взгля­дом на жизнь.

– И в чем он состоит?

– Так как все кругом стараются до тебя добрать­ся, тебе лучше добраться до них первым.

– Кое-кому следовало бы вышить это на подуш­ке. – Ева потеряла из виду Рорка и сразу ощутила спазм в животе. – Я не вижу Луизу, – громко сказа­ла она. – Какого цвета ее платье?

– Я слежу за ним, Даллас, – прозвучал в ее ухе голос Фини. – Камера его контролирует, а непода­леку Кармайкл и Раск.

– Серебряного, – удивленно осветил Чарльз. – Вы ведь только что с ней говорили. Ей очень идет этот цвет – кажется, будто она купается в лунном свете.

– Похоже, вы по-настоящему влюбились, Чарльз.

– По уши! Никогда в жизни не был так счастлив. Знаете, что значит найти человека, который прини­мает вас таким, какой вы есть, и при этом любит вас?

Ева немного успокоилась, разглядев в толпе Рорка.

– Думаю, что знаю.

– Это делает вас лучше. – Чарльз поменял позу, снова заслонив собой Рорка. – Эти серьги просто великолепны. – Он коснулся одной из них. – Они старинные?

– Да. – Ева шагнула в сторону, ища глазами Рорка. – Они принадлежали женщине-воину.

– Ну, в таком случае вам они подходят идеаль­но. – Чарльз внимательно посмотрел на нее. – Что-нибудь не так, Ева? По-моему, вы немного нервни­чаете.

– Мне всегда не по себе на таких сборищах. Кажется, все идут к столам. Нам лучше к ним присо­единиться.

– Мы все равно сидим рядом. – Он взял ее за руку и ощутил напряженные, почти вибрирующие мышцы. – Вам и в самом деле не по себе.

Отделаться от Чарльза можно было, только нока­утировав его. К тому же проталкиваться сквозь тол­пу было верным способом обратить на себя внима­ние. Но инстинкт подсказывал Еве, что ей нужно немедленно подойти к Рорку.

– Я должна кое-что сказать Рорку, но потеряла его из виду.

Напряжение в ее голосе заставило Чарльза резко обернуться.

– Что происходит, Даллас?

– Рорк в двадцати футах от тебя, – послышался голос Фини – Толпа вокруг него смыкается, но Кармайкл и Раек все еще держат его в поле зрения.

– Даллас, что случилось? – повторил Чарльз.

– Не сейчас! – прошипела Ева.

Не разум и не логика, а первобытный инстинкт говорил ей, что ее мужчине грозит опасность. Хотя на первый взгляд все было спокойно. Она наконец увидела вежливо улыбающееся лицо Рорка, которо­го атаковала тощая, как спичка, светская дама. Ева видела раздражение на лице Кармайкла, которого оттеснила с занимаемой позиции какая-то парочка, явно перебравшая коктейлей. Оркестр заиграл бод­рую оживленную мелодию, и все гости потянулись в обеденный зал. Луиза повернулась, чтобы ответить кому-то, преградив Раску доступ к Рорку. И в этот момент Ева увидела Джулианну.

На ней была форма официантки – белый жакет и слаксы. Короткие завитые волосы, на сей раз имев­шие светло-каштановый оттенок, обрамляли лицо подобно нимбу. Джулианна легко двигалась сквозь толпу к Рорку с бокалом шампанского в руке. Ее глаза блеснули, встретившись с глазами Рорка. Что бы она в них ни увидела, это, должно быть, ее удов­летворило, так как уголки неподкрашенных губ изо­гнулись в улыбке.

– Объект в поле зрения!

Ева старалась говорить негромко. Впрочем, Джу­лианна и не могла ее услышать: в зале было шумно, и их разделяло слишком большое расстояние. Тем не менее, она обернулась и посмотрела на Еву.

Они рванулись с места одновременно: Ева – вперед, а Джулианна – назад. Ева ощутила злорад­ство, заметив выражение испуга и гнева на лице Джулианны, прежде чем она устремилась в гущу толпы.

– Подозреваемая одета официанткой. Движется по залу в западном направлении.

Не переставая говорить, Ева расталкивала не­доуменно смотрящих на нее людей, налетела на ис­пуганного официанта и услышала позади грохот упавшего подноса. Она увидела, как Джулианна с улыбкой передала бокал ничего не подозревающему пожилому мужчине и метнулась к лестнице на вто­рой этаж.

– Быстро! – крикнула Ева. – Двигайтесь с по­зиций восемь и десять!

Подбежав к мужчине, который уже поднес к гу­бам шампанское, она резко толкнула его. Вино расплескалось ему на костюм, а бокал упал на пол и разбился.

– Ну, знаете!..

Рассерженный мужчина схватил Еву за руку, и она изо всех сил ударила его ногой по подъему ступ­ни. «Немного похромает – зато останется в жи­вых», – подумала она, бросаясь к лестнице.

– Сюда, лейтенант! – Один из полицейских, бе­жавших ей навстречу, указал на двойные двери. – Она там. Я не мог стрелять, так как кругом было полно народу. Но оттуда ей не выбраться, если толь­ко она не прыгнет с десятого этажа.

– Она найдет способ!

Без колебаний Ева прицелилась в замок и вы­стрелила. В следующую секунду прогремел взрыв, и струя горячего воздуха, словно удар кулаком, отбро­сила Еву назад на пять футов. Она опрокинулась на спину, оружие выскользнуло у нее из руки, как мы­ло, а приемник в ухе замолк.

Из комнаты повалил удушливый дым. Ева слы­шала треск пламени и крики охваченных паникой людей. Она выхватила парализатор из чехла на ло­дыжке.

– Полицейский пострадал! Полицейский по­страдал! – повторяла Ева, увидев одного из копов, лежащего без сознания с кровоточащей раной на го­лове, и надеясь, что микрофон еще работает. – Нужна помощь медиков и отдела пожаров и взры­вов! Я продолжаю преследование.

Вскочив на ноги и пригнувшись, она устреми­лась в заполненную дымом комнату.

В то же мгновение Джулианна прыгнула на нее сзади, орудуя кулаками, ногтями и зубами.

Система безопасности сработала оперативно – с потолка лила вода, вентиляторы бешено вращались, сирены выли. Среди всего этого Ева и Джулианна катались по опаленному взрывом ковру, сцепив­шись, как дикие кошки. Ева потеряла уже второе оружие, но она испытывала жгучую радость, нанося голыми руками удары Джулианне и чувствуя запах ее крови.

Наконец обе вскочили на ноги, кружа вокруг друг друга.

– Ты проиграла, Джулианна… Стойте на мес­те! – крикнула Ева, когда Рорк и Макнаб вбежали в комнату. – Она моя!

– Сэр…

Рорк схватил руку Макнаба, который поднял было оружие.

– Дай ей довести это до конца.

– Это ты проиграла, Даллас! Раскисла из-за муж­чины! Признаться, я была о тебе лучшего мнения. – Повернувшись, Джулианна попыталась ударить Еву ногой в лицо, но промахнулась. – Твой Рорк такой же, как все, – выбросит тебя на помойку, как толь­ко ты ему надоешь. Он уже и так сует свой член в других баб при каждом удобном случае. Мужчины все одинаковы.

Ева сбросила порванный жакет. Джулианна сде­лала то же самое.

– Я собью с тебя спесь! – отозвалась Ева. – Иди сюда – потанцуем.

– Тебе лучше придержать остальных копов, Макнаб. – Протянув руку, Рорк подобрал брошен­ный Евой парализатор, когда снова замелькали ку­лаки и ноги. – А то кто-нибудь может пострадать.

– Мужчина? Во время женской драки?

Рорк приподнял брови, не отрывая взгляда от жены.

– И этот кто-то будешь ты, если лейтенант тебя услышит. Ей это необходимо, – серьезно добавил он.

В этот момент Джулианна нанесла Еве удар но­гой в грудь, и Рорку показалось, будто ударили его. Сама Ева почувствовала лишь резкий толчок. Ее мозг не воспринимал боль. Она изо всех сил ударила Джулианну кулаком в лицо, испытав злобную радость, когда послышался хруст кости.

– Как тебе это понравится? Я сломала твой гребаный нос!

Кровь текла по лицу Джулианны, смывая маки­яж. Она тяжело дышала, но не собиралась сдаваться и с диким воплем бросилась на Еву.

Сила атаки была такова, что обе вылетели на тер­расу сквозь закрытые двери. Послышался звон стек­ла и треск дерева. Подбежав к дверям, Рорк успел увидеть Еву и Джулианну, которые сцепились, пере­гнувшись через парапет.

– Господи! – Он подбежал к парапету в тот мо­мент, когда они, все еще сплетенные друг с другом, как любовники, свалились вниз

К счастью, этажом ниже была широкая терраса, на которой располагался ресторан

– Это становится опасным для жизни, – заме­тил Макнаб, подбежав к Рорку. – Один из нас дол­жен вмешаться, и лучше бы это был не я.

Но Рорк уже перелез через парапет и прыгнул вниз.

– Психи! – Макнаб сунул оружие в кобуру, го­товясь последовать за ним. – Мы все – стая пси­хов!

В ресторане началась паника. Посетители броси­лись врассыпную, словно крысы с тонущего кораб­ля. Обе женщины, перепачканные кровью, тут же вскочили. Джулианна подпрыгнула и ударила Еву ногой в плечо.

Ева пригнулась, уворачиваясь от следующего удара, и погрузила кулак в живот Джулианны.

– Тюремная тренировка не сравнится с улич­ной. – Чтобы доказать это, Ева ткнула другим кула­ком под подбородок Джулианны, так что ее голова откинулась назад. – Посмотрим, сколько времени тебе дадут на занятия в спортзале, когда ты снова от­правишься за решетку.

– Я не вернусь туда!

Потеряв голову от ярости, Джулианна наносила удары вслепую. Вцепившись ногтями в щеку Евы, она слышала крики и топот ног сзади, проклиная себя за то, что угодила в ловушку, и Еву за то, что та смогла ее перехитрить. Но битва еще не кончилась! Решив, что пора уходить, начала продвигаться к вы­ходу, но была загнана в угол вбежавшими в ресторан полицейскими.

Тогда Джулианна сосредоточила внимание на той единственной, которая имела для нее значение. Схватив бутылку дорогого «Мерло», она разбила ее о край стола, расплескав вино, как кровь, и, держась за горлышко, направила зубчатый край на Еву.

– Я собираюсь убить тебя, – спокойно произ­несла Джулианна, хотя слезы текли по ее грязному лицу.

– Не стрелять! – приказала Ева, когда один из полицейских прицелился в Джулианну. – Это моя операция.

Она скорее почувствовала, чем увидела подо­шедшего к ней Рорка.

– Тогда завершай ее, – сказал он тихо, чтобы его слышала только Ева. – Ты потратила на Джули­анну достаточно много времени.

– Посмотрим, Джулианна, хватит ли тебе духу перерезать мне горло этой штукой. Это кровавая и грязная работенка – не то что отравить какого-ни­будь жалкого простофилю. – Ева двигалась круга­ми, тщательно выверяя каждое движение. – Ну, в чем дело, Джулианна? Кишка тонка?

С яростным воплем Джулианна бросилась на нее. На мгновение Ева ощутила ледяное дыхание смерти. Подпрыгнув, она выбросила ногу вперед. Меткий удар в лицо отшвырнул Джулианну. Опро­кинув один из столиков, она грохнулась наземь среди осколков стекла.

– Основное правило драки – ноги, как прави­ло, длиннее, чем руки, – сказала Ева, подойдя к ней, и приподняла ее голову за волосы. Наклонив­шись, она шепнула на ухо Джулианне: – Тебе не следовало покушаться на то, что принадлежит мне. Это была серьезная ошибка,

Джулианна находилась в полуобмороке, но все-таки нашла в себе силы процедить сквозь зубы:

– Я вернусь и убью вас обоих!

– Вряд ли, Джулианна. Думаю, тебе конец. А те­перь я обеспечу тебе твое гражданское право хра­нить молчание. – Ударив ее кулаком в лицо, Ева перевернула на живот потерявшую сознание Джули­анну, защелкнула наручники на ее запястьях и вы­прямилась. – Пибоди!

– Я здесь, мэм.

– Проследи, чтобы арестованную доставили в надежное место и обеспечили ей медицинскую по­мощь.

– Будет исполнено. Лейтенант…

Ева весьма неэстетично сплюнула кровь и обер­нулась:

– Что?

– Вы – мой бог!

Усмехнувшись, Ева опустилась на стул. Боль уже давала о себе знать и обещала стать невыносимой.

– Уберите ее отсюда, чтобы здесь можно было привести все в порядок. Я вернусь составить рапорт, когда немного отдохну.

– Она вернется утром, – уточнил Рорк и, от­крыв бутылку воды, передал ее Еве.

– Через два часа! – Ева запрокинула голову и залпом осушила всю бутылку.

Пибоди благоразумно предпочла держаться по­дальше и от этой битвы.

– Прости, что разгромила твой шикарный отель.

– Да, вы славно над ним потрудились, лейте­нант.

Придвинув себе стул, Рорк сел напротив Евы. Ее лицо было грязным и окровавленным, кожа на кос­тяшках пальцев содрана, на руке среди многочис­ленных царапин багровела довольно глубокая рана. В качестве первой помощи Рорк достал носовой платок, взял со стола салфетку и быстро сделал пе­ревязку.

– Впрочем, наплевать на отель. Но что вы сдела­ли с моей красавицей женой?!

– Я просто доставила себе немного удовольст­вия.

– Да, особенно свалившись вместе с Джулианной с террасы на десятом этаже.

– Это не было запланировано, но все предви­деть невозможно.

Ева опустила глаза – и лишилась дара речи. Ее рубашка порвалась, и обрывки ткани свешивались на обнаженную грудь. Одна штанина тоже была ра­зорвана.

– Черт возьми! – Ева попыталась прикрыть грудь остатками материи. – Ты должен был предуп­редить меня, что я сижу здесь почти голая.

– Когда мужчина смотрит женскую драку, он всегда надеется, что одежда порвется. – Подняв­шись, Рорк снял пиджак и протянул Еве. – Выбирай – Центр здоровья, «Скорая помощь» или ком­ната в отеле, где Луиза сможет тебя обследовать.

– Я не…

– Собираешься спорить со мной?! Ты сама ви­новата, раз захотела взять Джулианну голыми рука­ми. В противном случае ты воспользовалась бы ору­жием.

– Я потеряла его, когда…

– Но ведь нож до сих пор у тебя в сапоге. – Рорк осторожно коснулся ее руки. – Пиши, что хо­чешь, в официальном рапорте, Ева, но не притво­ряйся передо мной. Ты сделала то, в чем нуждалась, и я это понимаю. Я бы поступил так же, если бы кто-нибудь покушался на тебя, чтобы причинить боль мне. Думаешь, мне было легко не вмешиваться?

Ева оттолкнула сапогом осколок стекла.

– Нет, наверное, нелегко.

– Тогда позволь мне теперь сделать то, в чем нуждаюсь я, и не вмешивайся. Какое из моих пред­ложений тебя устраивает?

– Я выбираю Луизу, – вздохнула Ева. – Хотя она наверняка злится на меня за то, что я испортила ее благотворительное мероприятие.

– Объясни ей, что это маленькое приключение привлечет внимание к ее деятельности лучше самой дорогой рекламы.

– Хорошая мысль! – Протянув руку, Ева отки­нула волосы с лица Рорка. – Я люблю тебя. Мне хо­чется сказать тебе это сейчас.

– Я всегда рад это слышать. Позвольте помочь вам встать, лейтенант.

Ева оперлась на его руку и попыталась поднять­ся, но у нее ничего не вышло. Рорк услышал раздра­женное шипение, скрежет зубов – и наконец сдав­ленный стон. Ева снова села, с трудом переведя ды­хание.

– Только не вздумай нести меня на руках, когда кругом столько копов! Это подорвет мою репута­цию.

– Думаю, твоя репутация выдержит это, особен­но после сегодняшнего вечера. – Он осторожно поднял ее. – Кроме того, ты всегда можешь возло­жить вину на неадекватную реакцию чрезмерно обес­покоенного гражданского лица.

– Хорошо. – Боль топтала Еву, как стадо буйво­лов. – Я возложу вину на моего мужа.

– В твоих устах это редкий термин.

– Больше он не будет застревать у меня на языке. По-моему, недурно с этого начать второй год нашего брака.

– Абсолютно с тобой согласен.

Рорк понес Еву, как раненого солдата с поля битвы, думая о том, как разозлится его жена, когда он попросит дать ей достаточную дозу снотворного, чтобы она отключилась до самого утра.