- Я могу понять. Я знаю, через что она прошла. Я очень хорошо представляю себе, через что она прошла, - повторила Ева, четко выговаривая каждое слово и глядя прямо в глаза Руди, который с интересом смотрел на нее. - Поверьте, я не сделаю ей больно. Я хочу изолировать этого человека, Руди, прежде чем он сделает то же самое с кем-нибудь еще.
      - Ну, хорошо, - сказал он после некоторого размышления. - Но я должен быть здесь. Я могу ей понадобиться. И доктор, доктор тоже должен находиться здесь! Если ей станет плохо, он сможет вновь успокоить ее.
      - Ладно. Но вы не должны мешать мне работать.
      Руди кивнул и снова посмотрел на лицо Пайпер.
      - Скажите, сможет ли она... Как долго... Если вы знаете, что сейчас с ней, сколько времени ей понадобится, чтобы все это забыть?
      - Она никогда не забудет этого, - сказала Ева грустно. - Но она научится с этим жить.
      ГЛАВА 19
      - Это постепенно приведет ее в себя. - Доктор был молод и, судя по всему, еще сохранил любовь и преданность своему искусству. Он ввел лекарство сам, не став обращаться за помощью к медсестрам или своим ассистентам. - Я дал ей медленно действующий препарат, через некоторое время она проснется и не будет слишком возбуждена.
      - Мне надо, чтобы она была в полном сознании, - сказала ему Ева, и он внимательно посмотрел на нее своими карими глазами.
      - Я знаю, что вам нужно, лейтенант. В обычных условиях я бы ни за что не согласился будить искусственным образом такую пациентку, как Пайпер. Но я понимаю необходимость этого. Надеюсь, и вы понимаете, что ей необходим максимальный покой.
      Доктор пощупал пульс и внимательно изучил показания мониторов.
      - Ее состояние стабильно, - сказал он, оглянувшись на Еву. - Но выздоровление от физической и психологической травмы такого рода - дело долгое.
      - Вы когда-нибудь бывали в клиниках для изнасилованных?
      Доктор удивленно поднял брови.
      - У нас нет таких клиник.
      - Еще пять лет тому назад они были, но потом власти пересмотрели положения о проституции. В этих клиниках лежали в основном проститутки преимущественно молодые девочки, которые приехали из провинции в большой город и не смогли приспособиться к его жестоким законам. Я тогда работала в соответствующем отделе и очень хорошо все это изучила. Я знаю, что надо делать.
      Доктор кивнул и, наклонившись, приподнял веко Пайпер.
      - Она приходит в себя. Руди, вас она должна увидеть первым. Говорите с ней, успокаивайте ее. Ваш голос должен быть мягким и негромким.
      - Пайпер. - Руди наклонился над постелью. - Дорогая, это я, Руди. С тобой все в порядке, ты в абсолютной безопасности. Мы снова вместе. Ты слышишь меня?
      - Руди? - Пайпер произнесла это, не открывая глаз, лишь слегка повернув голову на подушке. - Руди, что случилось?.. Что случилось? Где ты?
      - Я здесь. - По его щеке скатилась слеза. - Я буду все время с тобой.
      - Саймон избил меня. Я не могу пошевелиться.
      - Его уже нет. Ты в безопасности.
      Пайпер наконец открыла глаза, и Ева увидела мелькнувшую в них тень паники.
      - Пайпер, вы помните меня? - спросила она, тоже наклонившись над кроватью.
      - Вы из полиции. Вы хотели, чтобы я говорила плохие вещи о Руди...
      - Нет. Я лишь просила вас говорить правду. Руди здесь, он никуда не уйдет, пока мы будем говорить. Скажите мне, что с вами случилось. Расскажите мне о Саймоне.
      - Саймон... - Пайпер взмахнула рукой, как будто пытаясь отогнать видение, огоньки на мониторах забегали чаще. - Где он?
      - Его здесь нет, он не может причинить вам боль. - Ева нежно взяла Пайпер за руку. - Никто не обидит вас. Но вы должны мне помочь. Вы должны мне рассказать, что он сделал.
      - Он позвонил в дверь, и я открыла. - Ева увидела, как у нее вращаются зрачки под полуприкрытыми веками. - Я была рада видеть его. В Рождество принято делать подарки, а у него была большая серебряная коробка в руках. Подарок. Я подумала, что Саймон принес подарки для нас с Руди, и сказала, что Руди нет дома. Но он уже знал это. Он сказал: "Здесь только ты и я". Он улыбнулся и положил руку мне на плечо...
      Пайпер откинулась на подушки и некоторое время молчала, тяжело дыша.
      - Я плохо помню, что было потом, - пробормотала она. - У меня закружилась голова. У меня так сильно закружилась голова, что я перестала видеть все вокруг. Я вынуждена была лечь, и я очень странно себя чувствовала. Я не могла пошевелиться, не могла открыть глаза. Я не могла думать...
      - Вы помните что-нибудь из того, что он говорил? Хотя бы что-нибудь.
      - Он сказал, что я прекрасна. Он знает, как сделать меня еще прекраснее. Сказал, что любит меня, только меня. Это настоящая любовь, он хочет, чтобы я была его единственной любовью. Другие для него не имеют значения. Только я. Он продолжал говорить, но я не могла отвечать. Он сказал, что все его прежние возлюбленные мертвы, потому что они не были настоящими. Они не были чисты и непорочны... Нет!
      Неожиданно она вырвала руку и попыталась встать, но Ева придержала ее за плечи.
      - Все в порядке. Вы в безопасности. Я знаю, Пайпер, что он сделал вам больно. Я знаю, как вы измучены. Но теперь вам не надо ничего бояться. Смотрите на меня, говорите со мной. Я не позволю больше никому обидеть вас.
      - Он привязал меня! - Слезы ручьями текли у Пайпер по щекам. Привязал к постели и стал снимать с меня одежду. Я умоляла его не делать этого, ведь он был моим другом!.. Потом он разделся. Ужасно! Там была видеокамера, и он позировал перед ней. Улыбался и говорил, что я была плохой девочкой. Его глаза... Что-то страшное было в его глазах. Я кричала, но никто не мог услышать меня. Где Руди?
      - Я здесь. - Он с трудом смог произнести эти слова и поцеловал ее в лоб. - Я здесь.
      - Он делал со мной ужасные вещи. Он изнасиловал меня, мне было так больно... Он сказал, что я проститутка. Большинство женщин - проститутки, они лишь притворяются, что они актрисы. И мужчины правы, когда используют их, а затем бросают. Я действительно чувствовала себя проституткой, и он мог делать со мной все, что захочет. И он делал, он продолжал делать мне больно! Руди, я все время звала тебя, чтобы ты остановил его.
      - Руди пришел, - сказала Ева. - Руди пришел и остановил его.
      - Руди пришел?
      - Да, он услышал вас и пришел вам на помощь.
      - Он остановил. Да, он остановил. - Пайпер вновь закрыла глаза. Потом послышались крики, шум. Кто-то очень громко кричал, очень громко. Кричал о своей матери. Больше я ничего не помню.
      - Хорошо. Вы все отлично рассказали.
      - Вы не позволите ему вернуться? - Ее пальцы крепко сжали руку Евы. Вы не позволите ему найти меня?
      - Нет, я не позволю ему вернуться.
      - Он чем-то накрыл меня, - вспомнила Пайпер. - Он чем-то поливал меня. - Она брезгливо поморщилась. - Что-то вливал в меня. Его тело было чем-то намазано. У него была татуировка на бедре.
      Ева удивилась: она точно помнила, что на видеопленках у него не было татуировки.
      - Вы помните, как она выглядела?
      - Это была надпись "Моя единственная любовь". Он специально показывал мне ее, говорил, что это новая татуировка, настоящая, а не временная. Потому что он очень устал от временных отношений с теми, кого любит. А я плакала, говорила, что никогда не обижу его. Потом он тоже заплакал: сказал, что знает это и очень сожалеет...
      - Вы можете вспомнить что-нибудь еще?
      - Он сказал, что я буду любить его вечно, потому что он будет у меня последним. И он будет всегда помнить обо мне, потому что я была его другом. - В ее глазах опять мелькнула тревога. - Он собирался убить меня! Он больше не был Саймоном, лейтенант. Человек, который делал это со мной, мне незнаком...
      - Вам больше нечего бояться. Я вам обещаю.
      Ева поднялась и внимательно посмотрела на Руди.
      - Давайте выйдем на минуту, пусть доктор осмотрит вашу сестру.
      - Я сейчас вернусь. - Он прижался губами к ладони Пайпер. - Я буду за дверью.
      Они вышли в коридор, и Ева закрыла дверь.
      - Я не хочу оставлять ее, - пробормотал Руди.
      - Ей необходимо поговорить с кем-нибудь.
      - Она уже достаточно наговорилась. Она рассказала вам все. Господи!
      - Ей нужен хороший психолог, Руди. Ей необходимо лечение. Если вы сейчас увезете ее отсюда, это вряд ли поможет ей быстро справиться со своими проблемами. Пару дней назад я дала ей свою визитную карточку с координатами и именем одного доктора. Свяжитесь с доктором Мирой, Руди. Она поможет вашей сестре.
      Руди открыл было рот, потом закрыл. Казалось, он пытается сделать какое-то усилие над собой.
      - Вы были очень добры к ней там, в палате. Очень добры. Я ведь только теперь понял, почему вы так резко и непримиримо говорили со мной все это время. Вы считали, что я виноват в том, что... что произошло с другими. Я хочу, чтобы вы знали: я благодарен вам.
      - Вы будете благодарить меня, когда я его схвачу. Скажите, Руди, вы ведь хорошо знаете его?
      - Думал, что знаю...
      - Куда он мог пойти? Есть ли какое-нибудь место? Человек?
      - Раньше я бы сказал, что он может пойти к нам с Пайпер. Мы много времени проводили вместе - на работе и вне ее. - Он закрыл глаза. Господи, ему ведь ничего не стоило доставать списки знакомств! Никому бы не пришло в голову задавать ему никаких вопросов. Если бы я сказал вам тогда об этом, если бы я попытался помочь, вместо того чтобы защищать себя и свой бизнес, я бы смог избежать всего этого...
      - Помогите мне теперь, Руди. Расскажите мне о нем и его матери.
      - Она покончила с собой. Я не знаю, известно ли это кому-нибудь, кроме меня. - Руди в задумчивости потер переносицу. - Однажды вечером он многое рассказал мне о ней. Она была больным человеком, психически больным. Саймон обвинял в этом отца. Когда он был ребенком, его родители развелись, и мать так и не смогла оправиться от этого. Она все время верила, что его отец однажды вернется.
      - Ее единственная истинная любовь?
      - Боже! - Он закрыл лицо руками. - Да-да, наверное. Она была актрисой - не слишком удачливой, но Саймон считал, что она была прекрасной актрисой. Он боготворил ее. Но она часто расстраивала его своим поведением. Она постоянно впадала в депрессию и старалась забыться в объятиях других мужчин. Саймон, вообще-то, был очень терпимым, но в этой области он мыслил крайне категорично. Она была его матерью и не имела права на сексуальные отношения с мужчинами. Он только однажды говорил со мной на эту тему, вскоре после ее смерти. Она повесилась. Он нашел ее утром в Рождество.
      * * *
      - Все сходится, - заметила Пибоди, пока Ева боролась с жуткими пробками на дороге. - У него был эдипов комплекс. В каждой новой жертве он видел свою мать. Это ее он наказывал - и любил. В нем жили двое мужчин: одним был он сам, другим - его отец.
      - Спасибо за консультацию, - сухо сказала Ева, крепко вцепившись в руль обеими руками. - Это чертово Рождество! Судя по движению на дорогах, многие пациенты психиатрических больниц сбежали из своих палат.
      - Это ведь Рождество...
      - Я знаю, дьявол его побери! - Она резко взяла влево и проехала в миллиметре от стоявших на обочине автомобилей.
      - Ой, автобус!
      - У меня есть глаза. - Ева пропустила автобус, чуть не задев его.
      Пибоди зажмурилась, когда мощная машина, водитель которой, видимо, находился в таком же состоянии, как и Ева, выскочила на встречную полосу. Ева резко вывернула руль, слегка ударившись бампером о тротуар, и включила полицейскую сирену на полную мощность.
      - Возьми в сторону, проклятый сукин сын!
      Она двумя правыми колесами выскочила на тротуар, разгоняя в ужасе шарахающихся прохожих, и резко затормозила нос к носу с машиной нарушителя, слегка столкнувшись с ней. Водитель выскочил и бросился к ним. Пибоди хотела уже сказать ему, что если он собирался повстречаться сегодня с полицейским, чтобы поболтать, то он выбрал совершенно неподходящее время и объект. "С другой стороны, - решила она после того, как с облегчением вылезла из машины, - может быть, небольшая взбучка этому придурку улучшит настроение Евы".
      - Я сигналил! Я по всем правилам принял вправо. Вы не имели права преследовать меня с вашими мигалками и сиреной! Кто мне теперь заплатит за бампер? Власти города? Дорога не принадлежит одним полицейским! Я не собираюсь сам платить за поломанную машину, сестренка!
      - Сестренка?
      Пибоди даже передернула плечами - такой холод сквозил в голосе Евы. За ее спиной она покачала с жалостью головой и полезла за квитанцией на штраф за нарушение правил дорожного движения.
      - Позволь, я скажу тебе кое-что, братец, - процедила Ева сквозь зубы. - Во-первых, стой - руки на капот, ноги на ширину плеч, - пока я буду выписывать тебе ордер за оскорбление офицера полиции при исполнении служебных обязанностей.
      - Эй, меня никогда никто не ставил...
      - А я поставлю! Посмотрим, как быстро ты сможешь выполнить это.
      - Да ладно, бампер всего лишь поцарапан.
      - Ты собираешься оказать сопротивление полицейскому?
      - Нет. - Он что-то бормотал, когда клал руки на капот и раздвигал ноги. - Слушай, сегодня ведь сочельник! Разойдемся без базара...
      - Я сказала бы, что вам надо немного поучиться вести себя с полицейскими.
      - Леди, мой двоюродный брат - старший офицер полиции.
      Плотно сжав губы, Ева достала свой полицейский значок и сунула ему в физиономию.
      - Видите это? Здесь написано "лейтенант", а не "сестричка" и не "леди". Вы могли бы все это узнать у своего двоюродного брата - старшего полицейского офицера.
      - Его фамилия Бринкльмен, - пробормотал он. - Сержант Бринкльмен.
      - Так вот, скажите старшему офицеру полиции, сержанту Бринкльмену, чтобы он связался с лейтенантом Даллас из отдела убийств и объяснил ей, почему его родственник - такая задница. Если я найду его объяснения удовлетворительными, я не лишу вас водительских прав и не напишу рапорт, что вы чуть не разбили полицейскую машину во время срочного задания. До вас дошло?
      - Дошло, лейтенант.
      - А теперь исчезните.
      Нарушитель поспешно нырнул в автомобиль и стал дисциплинированно ждать, пока проедут другие машины, чтобы влезть в поток. Все еще продолжая кипеть, Ева резко повернулась на каблуках к Пибоди и, указывая на нее пальцем, сказала:
      - А вы, вы сегодня со мной ездить больше не будете, хоть вывернитесь вся наизнанку!
      - Как прикажете, лейтенант. Я понимаю, вы сердиты, но кто бы мог подумать, что в этом районе может оказаться еще хоть одна машина!
      - Ваша попытка пошутить на этот раз неудачна, сержант Пибоди! Если вас не устраивает работать моим помощником, вы может подать рапорт.
      У Пибоди комок подкатил к горлу.
      - Я не хочу подавать рапорт, сэр. Меня устраивает моя работа.
      Что-то бормоча себе под нос, Ева направилась к машине, грубо расталкивая прохожих и заслужив пару ругательств и грубых комментариев вслед.
      - В таком случае бросьте это. Бросьте этот академический тон со мной: мы пока еще работаем вместе.
      - Вы только что угрожали меня уволить.
      - Я не угрожала. Я только предложила вам поискать другое место.
      Пибоди вся как-то сжалась, голос ее задрожал:
      - Мне казалось и до сих пор кажется, что вы перешли границы дозволенного вчера вечером, когда вмешались в мои отношения с Чарльзом Монро.
      - Вы мне тогда же очень ясно об этом сказали.
      - В обязанности начальника не входит критиковать выбор друзей подчиненных. Это личное дело, и...
      - Черт побери, конечно, это ваше личное дело. - Глаза Евы потемнели, но не от гнева, а от боли, однако Пибоди не заметила этого. - Вчера вечером я разговаривала с вами не как начальник. Я полагала, что говорю не с подчиненным, а с другом.
      Краска стыда залила Пибоди от корней волос до кончиков пальцев.
      - Даллас...
      - С другом! - перебила Ева. - Что еще мне было делать, если этот друг не может разглядеть рядом с собой жиголо? Жиголо, который к тому же является подозреваемым в расследуемом нами деле!
      - Но Чарльз...
      - Вам никогда не приходило в голову, что Чарльз может быть убийцей?
      - Нет, я считала, что это Руди, - простодушно ответила Пибоди. Представив такую возможность, она глубоко задумалась.
      - Берите машину и поезжайте в управление. Введите капитана Фини и майора Уитни в курс последних событий по нашему делу. Скажите им, что я остаюсь в городе.
      - Но...
      - Черт возьми, отправляйтесь в управление! - вскипела Ева. - Это приказ начальника подчиненному.
      Она повернулась и, не оглядываясь, стала пробираться через толпу.
      - О черт... - Пибоди прислонилась к машине. Она не слышала ничего вокруг: ни гудящих автомобилей, ни громкую праздничную музыку, раздающуюся из магазина на другой стороне улицы. - Пибоди, ты идиотка.
      Она всхлипнула и полезла в карман за носовым платком, но вспомнила, что Ева так и не отдала ей его. Вытерев нос тыльной стороной ладони, она забралась в машину и поехала выполнять приказ.
      * * *
      К тому времени, как она дошла до угла Сорок первой улицы, Ева достаточно успокоилась, чтобы понять, что не стоит идти пешком еще тридцать кварталов до лаборатории Дика. Однако ей хватило одного взгляда на кишащие людьми улицы, чтобы понять, что поймать машину ей вряд ли удастся.
      Новая волна прохожих плотным потоком захватила ее и протащила еще полквартала, прежде чем она смогла вырваться из него. Проезжавший мимо торговый автокар с горячими сосисками обдал ее острым запахом своего опасного для здоровья людей продукта. У Евы на глазах выступили слезы. Она вздохнула и полезла за полицейским значком.
      С трудом пробираясь между снующими автомобилями и ежесекундно рискуя закончить жизнь под колесами одного из них, она все-таки нашла свободное такси и показала водителю через стекло полицейский значок.
      Забравшись на заднее сиденье, она попыталась уничтожить на своем лице следы только что пережитого стресса. Затем опустила руки на колени и, посмотрев в водительское зеркало заднего вида, встретила полный отчаяния взгляд...
      Узнав двоюродного брата детектива Бринкльмена, Ева громко рассмеялась.
      - Жизнь бывает непредсказуема, не правда ли?
      - В любом случае сегодня паршивый денек, - пробормотал он.
      - Ненавижу Рождество!
      - Мне тоже сейчас оно не слишком нравится.
      - Отвезите меня на Восемнадцатую улицу.
      - Вы быстрее дойдете пешком.
      Она посмотрела на плотный поток пешеходов.
      - Поезжайте, и побыстрее. В конце концов, я при исполнении и с пробками разберусь.
      - Вы хозяин, лейтенант.
      Он принял с места, как метеор, и Ева закрыла глаза, сознавая, что головная боль, которая молоточками стучала в висках, не уйдет без химического вмешательства.
      - Вы собираетесь взять реванш за бампер? - спросила она.
      - Ну да, в таком движении больше делать нечего. - Он притормозил на углу Восемнадцатой улицы. - Мне, конечно, не следовало так невежливо говорить с вами, лейтенант. Но рождественские пробки не способствуют улучшению настроения.
      - Ладно. - Она протянула ему деньги. - Забудем на первый раз.
      - Благодарю. В любом случае, счастливого поганого Рождества!
      Она рассмеялась не очень весело.
      - Тебе того же.
      В районе, где располагались медицинские лаборатории, морги и изоляторы для заключенных, прохожих было почему-то намного меньше. "Наверное, потому, что здесь почти нет магазинов", - рассмеявшись, подумала Ева про себя. Она подошла к зданию из стекла и бетона, в котором какой-то идиот-архитектор выразил свое представление о высокотехнологичной экономии, прошла через пустынный коридор и миновала охрану.
      Была середина рабочего дня, и Ева не могла понять, куда подевались люди. Все стало ясно, когда она вошла в лабораторию, где гремела разгульная вечеринка. Музыка прерывалась раскатами смеха. Кто-то тут же всучил ей бокал с какой-то подозрительной, зеленого цвета жидкостью. Какая-то женщина, вся одежда которой состояла из коротенького лабораторного халата и защитных очков, танцевала рядом. Еве удалось ухватить ее за край халата.
      - Где Дики?
      - Где-то тут. Мне надо еще выпить!
      - Вот возьми. - Ева сунула ей в руку свой бокал и стала прокладывать дорогу через разгоряченные тела и столы с оборудованием.
      Дики сидел на каком-то канцелярском столе с блондинкой, причем его рука терялась где-то в недрах ее коротенькой юбчонки. Ева пришла к выводу, что та мертвецки пьяна, иначе она бы никогда не позволила этим привыкшим ковыряться в трупах пальцам залезть в себя.
      - Эй, Даллас, присоединяйся к нашей гулянке! Не так классно, как твой междуусобойчик, но мы стараемся.
      - Где, черт тебя подери, отчеты? Где результаты исследований? Что вообще здесь происходит?!
      - Это Рождество! Открой глаза!
      Ева бесцеремонно схватила его за шиворот и стащила со стола.
      - У меня четыре трупа и женщина в больнице! И не говори мне, косоглазый сукин сын, чтобы я открыла глаза. Мне нужны мои результаты.
      - Лаборатория закрылась в два часа, как и положено в Рождество. - Он пытался освободиться, но это ему не удавалось. - Это официальное распоряжение. А после трех - бурный праздник.
      - Ради всего святого, он в бегах! Ты видел, что он сделал с этими людьми? Ты хочешь, чтобы я показала тебе эти проклятые пленки, на которых он заснял все, что делал с ними? Ты хочешь проснуться завтра утром и узнать, что он повторил все это, потому что ты не выполнил вовремя свою работу? Ты сможешь после этого жрать своего рождественского гуся?
      - Черт возьми, Даллас! Там нет практически ничего нового. Отпусти меня. - С удивительным спокойствием он поправил свою рубашку. - Пошли в соседнюю лабораторию. Совсем необязательно отравлять праздник всем вокруг.
      Он провел ее через орущую толпу и открыл соседнюю дверь.
      - Боже, Фейнштейн, не мог бы ты заняться с ней этим где-нибудь в другом месте? Иди на склад, как все.
      Ева закрыла лицо руками, пока пара обнаженных тел разъединялась и собирала свою одежду. Неужели сегодня все погрязли в грехе?
      - Что вы тут пьете, Дики? Ты не забыл, что работаешь в полиции?
      - Мы намешали черт-те что, - объяснил Дики. - Все компоненты разрешенные. Но пунш есть пунш.
      Он сел за компьютер и вызвал соответствующий файл.
      - На этот раз тебе удалось получить отпечатки пальцев, но ты и так знаешь, кто это. Вопрос об идентификации просто смешон. На месте преступления обнаружены следы дезинфектанта. Ящик с инструментами - тот самый, который использовался во время предыдущих убийств. Одежда и кусок материи, которые ты прислала, состоят из уже идентифицированного материала. Ты нашла своего парня, Даллас. Теперь дело за судом, он спекся.
      - А что о поте? Мне нужно хоть что-нибудь, чтобы найти его.
      - Пот на месте преступления ничего особенного не дает, вопреки твоим ожиданиям. К сожалению, ничего особенного не дали и образцы, которые взяли из его берлоги. Этот парень фанатичный чистюля. Все было вычищено и вылизано. Но там нашли ниточки из материи и несколько волосков - они полностью совпадают с теми, что были найдены на месте последнего преступления. Волоски из искусственной бороды, которую он потерял в последний раз. Возьми его, Даллас, притащи сюда - и я дам тебе массу доказательств, чтобы упечь его за решетку.
      - Хорошо, мне надо, чтобы ты отправил все это ко мне в управление. Копию - Фини. - Теперь, когда они оба знали, что он всю работу выполнил, Еве стало неловко.
      - Извини, что я вытащила тебя из интересной компании и оторвала от игрищ. Дики пожал плечами:
      - В любом случае город вымрет через пару часов, Даллас. Людям нужен праздник. Они к нему привыкли.
      - Да, но на мне висит женщина, которая проведет Рождество на больничной койке. А она тоже привыкла к Рождеству.
      * * *
      Ева вышла на улицу, чтобы проветриться и избавиться от головной боли. Она жалела, что не попросила у Дики какое-нибудь лекарство. Было трудно понять: то ли в глазах темнеет от боли, то ли просто смеркается. Декабрь месяц длинных ночей: дневной свет лишь покажется на короткое время, чтобы тут же исчезнуть.
      Ева достала мобильный телефон и позвонила домой.
      - Ты работаешь? - спросила она, когда Рорк взял трубку.
      - Заканчиваю.
      - У меня еще пара дел, не думаю, что вырвусь домой раньше, чем через два часа.
      По ее голосу он понял, что у нее болит голова.
      - Куда ты направляешься?
      - Я хочу сама осмотреть квартиру Саймона. Я еще не делала там тщательного обыска. Может быть, эксперты пропустили что-нибудь. Мне надо посмотреть самой, Рорк.
      - Понимаю.
      - Послушай, я отослала Пибоди на моей машине. Квартира Саймона недалеко от нашего дома. Ты не мог бы прислать туда машину для меня?
      - Конечно.
      - Спасибо. Я позвоню, как только закончу там.
      - Делай, что считаешь нужным, но прими лекарство от головной боли.
      Она улыбнулась.
      - У меня ничего нет. Давай лучше выпьем побольше вина, когда я вернусь, ладно? И займемся любовью, как звери?
      - Ну, ладно. Вообще-то я планировал провести тихий вечер в кругу семьи и сыграть с тобой партию в шахматы. Но если ты настаиваешь...
      Еве стало очень хорошо. Выключив телефон, она от души рассмеялась и была не слишком удивлена, когда нашла около дома Саймона не только автомобиль, но и Рорка за рулем.
      - Ты мог бы кого-нибудь послать.
      - Ты считаешь, я мог?
      - Нет. - Ева вдруг смутилась и, наклонив голову, запустила пальцы в волосы. - Полагаю, ты также не согласишься ждать меня в машине, пока я не закончу все наверху.
      - Видишь, как хорошо мы знаем друг друга!
      Рорк сунул руку в бездонный карман своего огромного пальто и достал оттуда какую-то коробочку.
      - Открой рот, - сказал он, вынув из нее таблетку, и нахмурился, когда Ева плотно сжала губы.
      - Это только от головной боли, Ева. Ты будешь лучше соображать с нормальной головой.
      - Никаких хитрых лекарств?
      - Никаких. Открой!
      Он взял ее за подбородок и положил на язык таблетку.
      - Проглоти ее - и все будет хорошо. Кстати, я принес с собой ящик с инструментами.
      - Хорошо, что хоть один из нас нормально соображает. Спасибо, сказала Ева, когда они вошли в здание и направились к лифту. - Дики говорит, что он спекся. Физические доказательства, свидетель, мотивация, возможность совершить преступление, инструменты...
      - Ты можешь к этому прибавить, что ящик с косметическими препаратами, который он оставил в квартире Гоффманов, - единственный в своем роде. Он заказал его лично для себя. Моя компания предоставляет такую услугу косметологам, имеющим лицензию.
      - Сильно! Теперь мне осталось только найти его.
      - Он не пошел в гостиницу. - Рорк улыбнулся. - Макнаб неплохо поработал. Ни в одном отеле, ни в одних частных меблированных комнатах его не принимали, тем более там сегодня никто не хочет работать.
      - Об этом можешь не рассказывать. Я сегодня зашла в лабораторию и нарвалась на настоящую оргию.
      - А нас не пригласили? Это оскорбительно!
      - У меня ощущение, что приглашение могло бы включать редкую возможность увидеть Дикхеда голым.
      Ева открыла дверь магнитным полицейским ключом-вездеходом.
      - Идет запись, - проговорила она в диктофон. - Лейтенант Ева Даллас входит в квартиру Саймона двадцать четвертого декабря в шестнадцать часов тридцать минут. Следователя полиции сопровождает в качестве временного помощника Рорк, гражданское лицо.
      Они вошли в квартиру и зажгли свет. Теперь здесь было не так прибрано, как раньше: эксперты сделали свою работу, оставив грязные следы графитового порошка на поверхности всех предметов, - искали отпечатки пальцев. Вся мебель была сдвинута со своих мест, все ящики открыты, все, что можно, отодвинуто от стен. Компьютер отсоединили от сети и унесли.
      - Осмотрись внимательно вокруг. Обо всем, что тебя заинтересует, говори мне. Я пошла в спальню.
      Ева только начала изучать платяной шкаф, как вошел Рорк, двумя пальцами держа кассету с видеопленкой.
      - Это меня заинтересовало, лейтенант.
      - Где, черт побери, ты нашел это?
      - Она была приклеена сзади к фотографии на стене. Мне показалось, что изображенная на ней женщина - его мать. Сентиментальные люди часто выбирают подобные места для тайников.
      - Черт возьми, неужели они ее не нашли? У них же было современное электронное оборудование! Ну, я им...
      Она замолчала, когда Рорк достал из кармана небольшую черную коробочку величиной с книгу и раскрыл ее - на крышке располагался микромонитор.
      - Новая игрушка. Мы не успели выбросить на рождественский рынок все свои новинки. Она будет готова к продаже через пару месяцев. Я лично дорабатывал этот прибор. Это маленькое сокровище.
      - Пленка цела? Я не смогу ее включить в список вещественных доказательств, если она повреждена.
      Рорк вставил пленку в коробочку.
      - Сейчас посмотрим. Включать?
      - Давай.
      ГЛАВА 20
      Это был беспорядочный и весьма жалостливый дневник. Год жизни мужчины после того, как его жизнь разлетелась на куски.
      Ева подумала, что Мира назвала бы это "криком о помощи".
      Десяток раз или больше Саймон обращался к своей матери - его единственной любви, которую он боготворил в одних случаях и проклинал в других.
      Она была святой. Она была проституткой.
      В одном Ева теперь была окончательно уверена: она была его тяжким крестом, который он нес безропотно. Но сам Саймон этого так и не понял.
      Каждое Рождество эта женщина клала в коробочку и заворачивала в праздничную обертку браслет, который купила для своего мужа. На нем были выгравированы слова "Моя единственная любовь". Она каждый год укладывала эту коробочку под елку в качестве рождественского подарка мужчине, который ее бросил с маленьким сыном. И каждое Рождество она говорила сыну, что отец утром вернется домой.
      Долгие годы он верил ей. Еще более долгие годы он позволял ей верить в это.
      Наконец в прошлом году накануне Рождества она устала. Толчком послужило то, что ее в очередной раз бросил мужчина. Уходя, он разбил коробочку - и ее иллюзии вместе с ней.