...а это может тоже представлять определенный интерес. Будучи источником драгоценного металла, Шикас не подпал под владения какого-либо феодала. Он является собственностью Короны. Поэтому местным представителем власти является город ской голова, который следит здесь за законностью и является командиром городского гарнизона. Будучи командиром, он имеет под своим началом до ста человек. - Стало быть, это не местный лорд? - спросил Конан. - На первый взгляд может так показаться. А вот еще. Помимо серебра, Шикас производит для внутреннего рынка в некоторых количествах ткани и валяную шерсть. Также здесь представлены все традиционные ремесла. Каких-либо древних или широко известных общественных структур в городе нет, хотя несколько довольно красивых строений были возведены в городе в годы наивысшего процветания, когда запасы серебра еще не были истощены. Имеются храмы для государственных культов, включая довольно роскошный храм Митры. - Да, выходит, скучноватое местечко, - пробормотал Конан. - А ты чего ожидал? - удивился географ. Конан поблагодарил старика и оплатил дорожную карту. Выйдя из лавки, он отвязал свою лошадь от небольшой статуи, посмотрел, высоко ли стоит солнце. Судя по всему, было чуть за полдень. До конца дня оставалось немало времени. Конан решил, что ничего больше в Бельверусе его не удерживает. Узкими улицами он проехал к западным воротам города изощренному сооружению, украшенному пурпурным мрамором. Высотой ворота были в сорок футов. Наверху, как и над всеми городскими воротами, сиял, подобно солнцу, гигантский бронзовый гонг. Конан выехал из городских ворот и поехал мимо складов и караван-сараев, где прибывающие ночью караваны дожидались утра, когда открывались ворота. Видя, как скрываются у него за спиной сияющие башни Бельверуса, Конан надеялся, что невезение, вцепившееся в него, мало-помалу исчезнет вместе с опостылевшим городом.
      Глава вторая
      ГОСПОЖА В БЕДЕ
      "Приятно вновь скакать по хорошей дороге на добром коне и с полным кошельком", - думал Конан. Затем мысленно одернул себя. Его кошелек, увы, уже весил куда меньше, чем тогда, когда в нем было двести золотых. На подготовку к путешествию пришлось потратить примерно половину всех денег. Поэтому Конан останавливался на ночлег лишь в дешевых придорожных тавернах. Судя по карте, вдоль этой дороги он встретит много городов и деревень, так что не требовалось тащить с собой большое количество припасов. И проводить ночи под открытым небом не придется. Конан был не из тех, у кого залеживаются деньги. Вот и на этот раз он щедро тратил их по пути. Вместе с тем Конан был достаточно осмотрителен, чтобы избегать азартных игр, хотя возможностей для этого выпадало предостаточно. Еще успеется. Сейчас он спешил. Потом, когда по завершении дела он получит остальные причитающиеся ему восемьсот золотых, он сможет тратить деньги в свое удовольствие. А пока необходимо быстро двигаться. На пути встречалось немало женщин, которые бросали на рослого киммерийца оценивающие взгляды и дарили ему завлекающие улыбки. Немедия издревле славилась своими красотками. Но Конан лишь ухмылялся в ответ и ехал себе дальше. Немедийские мужики, мужья этих женщин, отличались прямо-таки безумной ревностью, а также готовностью кинуться в драку с любым, чье поведение они сочтут оскорбляющим честь. И не то чтобы Конан боялся какого-нибудь там немедийского ревнивца. Просто если он будет драться с каждым безмозглым дурнем, то никогда не доберется до Шикаса. Время от времени ему попадались патрули немедийских солдат, с подозрением провожающих его глазами. Этот покрытый шрамами варвар с черной гривой волос и голубыми глазами, в черной кирасе с блестящими заклепками и стальной шапке, не внушал им ни малейшего доверия. Но тем не менее они предпочитали не связываться с ним, и каждый ехал своей дорогой. Предостережением для солдат служил мрачный взгляд киммерийца и совершенно очевидное умение владеть оружием. В конце концов, ни в каких злодействах он замечен не был. Прежде чем киммериец добрался до аквилонской границы, с севера через горные перевалы уже начал дуть холодный ветер, а небо заволокло свинцовыми тучами. Здесь, вблизи от границы, селений попадалось гораздо меньше, а путешественники старались собираться в большие группы, чтобы чувствовать себя в безопасности. В Немедии, как и везде, чем дальше от центра, тем больше шансов нарваться на нежелательную стычку с бандитами. Немедия всегда отличалась суровостью, даже жестокостью своих законов и наказаний для преступников. Кроме того, в своих владениях местные властители имели обыкновение каленым железом выжигать малейшие попытки бунта. И в результате многие из тех, кто лишился жилья, бежали в горы и становились изгоями. Иногда они объединялись в большие банды и нападали на караваны или группы путешественников, оставляя за собой лишь изуродованные трупы, с которых были сорваны все ценности и даже окровавленные одежды. Краткие расспросы в деревнях - и Конан узнал, что минуло уже немало лет с тех пор, как королевские войска в последний раз сделали попытку очистить эту область от разбойников. Поэтому Конан внимательно осматривался по сторонам. В любой момент он готов был выхватить меч из ножен. До границы оставалось полдня пути. Однако ночь застала Конана прежде, чем он успел добраться до ближайшей деревни. Он уже было приготовился к беспокойной ночевке под открытым небом, но тут заметил невдалеке свет нескольких костров. Конан осторожно приблизился, готовый в любую секунду повернуть коня обратно. Уже много раз на своем кратком веку ему доводилось приближаться к таким вот кострам, на первый взгляд дружелюбным, только для того, чтобы выяснить, что костры эти - не что иное, как ловушка, расставленная бандитами для неосторожных путешественников. Когда Конан приблизился к костру, навстречу ему показался человек, настороженно держащий обеими руками копье. - Ты кто? - хмуро спросил незнакомец. - Друг, кто же еще. Не будь это так, ты бы уже пытался слепить заново ошметки собственного черепа, - ответствовал Конан. - И вот тебе мой совет, болван: когда столь хамски спрашиваешь человека, кто он такой, то держи, по крайней мере, острие копья наставленным на него. Не стой как новобранец на смотре. Говоря это, Конан видел, что парень нервничал. Возможно, у него были на то причины. - Я воин, - заявил Конан. - Надеюсь, воину ты не откажешь в гостеприимстве на эту ночь. К ним подошел еще один человек, постарше: - Конечно. Иди к нам, воин, раздели с нами тепло костра. Конан выехал на открытое место, где вокруг костров стояли несколько небольших палаток. К огню жалась пестрая группа путешественников. Кто сидел, кто устроил себе лежанку прямо у огня. Большинство из них были, на первый взгляд, бедными торговцами, из тех, кто еле-еле сводит концы с концами. Однако было среди путников несколько человек побогаче. Была также и пара-другая семейств с детьми. Тут и там среди путешественников виднелись оборванные пилигримы, каких можно встретить в любом караване. Безумные странники без конца таскаются от одного святого места к другому в поисках озарения. Чаще всего, впрочем, они вместо озарения свыше находили себе могилу где-нибудь на обочине дороги. Конан отыскал место, где трава была повыше и погуще, и вбил там в землю колышек, к которому привязал коня, после чего расседлал животное и оставил его пастись. Держа в руках седло и сумки, Конан подошел к костру, где сидел пригласивший его человек. Тот подал ему широкий лист, на котором лежало полломтя хлеба, политого соусом. - Подозрительное здесь место, - пробормотал Конан с набитым ртом. - Ходят слухи, что здесь в округе рыщет банда разбойников, недавно перешедшая границу Аквилонии. Они уже шуровали здесь в прошлом году, а затем перебрались на запад в поисках более богатой добычи. Говорят, совсем недавно аквилонцы снова вытеснили их сюда, в Немедию. Так что они где-то поблизости. Конан принял бурдюк вина, переданный ему какой-то женщиной, а затем отдал его старику. - Большая банда? - спросил он. - Разное говорят. Кто говорит, что их всего лишь пятеро или шестеро, а кто - что их человек сорок. Впрочем, может быть, тут одновременно действуют несколько маленьких банд, которые время от времени собираются вместе для больших набегов. Любые пограничные земли кишат такими бандами, всегда готовыми удрать за границу, как только власти той или иной страны теряют терпение. - Судя по всему, дело дрянь, - заметил Конан. - Выходит, я здесь единственный, кто способен держать в руках оружие? Собеседник кивнул в сторону небольшого костерка, где расположились двое в ржавых кольчугах. На поясах у них были короткие мечи. Из рук в руки они передавали бурдюк с вином. - Вон те двое. Утверждают, что они солдаты. Конан фыркнул: - Я бы таких не поставил и ночной горшок охранять. Стоит бандитам ударить - и можете быть уверены, что увидите, как замелькают пятки у этой парочки. Если только они не нажрутся раньше времени. - Да ты, я погляжу, настоящий боец, - сказал старик. - Меня зовут Решта из Асгулуна. Я торговец пряностями. - Он протянул руку, и Конан пожал ее. - Я Конан из Киммерии. Мое ремесло тебе уже известно. Я направляюсь в местечко, именуемое Шикас. Ты когда-нибудь слышал о таком? - Я знаю только, что за последние несколько лет у этого места репутация стала хуже некуда. Мне приходилось бывать в этом городе много раз по делам, но никогда у меня не возникало горячего желания вернуться туда снова. Тебе-то что там делать? Я что-то не слышал, чтобы в Шикасе шла война. - Возможно, скоро начнется, - проговорил Конан. Вскоре все, кроме тех, кто был назначен сторожить, отправились ко сну. Становилось все холоднее и холоднее. Конан устроился поближе к огню и расшнуровал свою кирасу. Несколько жалких бандитов - не такая уж страшная угроза. Во всяком случае, ее явно недостаточно, чтобы заставить Конана спать в доспехе. Он улегся, завернувшись в свой плащ и пристроив голову на седло. Последнее, что он сделал, - положил под плащ рядом с собой меч в ножнах. Держась за рукоять меча, он заснул. - Бандиты! Крик мгновенно вырвал Конана из объятий сна. Не до конца еще сообразив, что произошло, киммериец уже стоял на ногах в боевой стойке. Обнаженный меч сверкнул у него в руке. Времени надевать кирасу не было. Однако он проворно схватил свой стальной шлем и нахлобучил на голову. Он заметил, как в полумраке крадутся какие-то тени. Кто-то бросил охапку сухих сучьев в огонь. Пламя разгорелось, высветив нападающих. Единственное, что на мгновение увидел Конан, были глаза, расширившиеся от ужаса, и сверкнувшие белые зубы. В следующий миг послышались отвратительные звуки врубающейся в тела стали, звон скрестившихся клинков, крики женщин. И вот уже Конан вытеснил все это из своего сознания и сконцентрировал внимание на нападающих. Один из них заметил Конана и с воплем бросился на него. Держа обеими руками перед собой копье, бандит бежал вперед, пытаясь всем весом насадить Конана на острие. Почти с ленцой Конан перехватил копье сразу под наконечником и рванул его в сторону. Затем меч его блеснул в свете костра, отрубив нападающему запястья обеих рук. Бандит с воем сгинул в темноте. Конан бросился к одному из костров. В круге света киммериец увидел разбойника, готового уже обрушить топор на лежащую ничком жертву. Конан полоснул бандита клинком по ребрам. Костер ярко пылал. Конан повернулся так, чтобы огонь оставался у него за спиной. Теперь любой, кто сунется к киммерийцу, будет хорошо освещен. Вряд ли кто-нибудь решился бы атаковать его через пламя костра. - Вон он, там! - выкрикнул кто-то, и внезапно Конану показалось, будто вся банда разом ринулась на него. Конан отбил летящий топор и развалил надвое вражескую башку. Прежде чем тот упал, Конан схватил его за куртку и притянул труп к себе, использовав этот страшный щит, чтобы принять на него рубящий удар двуручного меча. Длинное тяжелое лезвие с хрустом врубилось в позвоночник убитого. Через мгновение Конан выпустил труп из рук. Падая, тело увлекло за собой застрявшее в нем лезвие. Обладатель меча потерял несколько драгоценных мгновений, пытаясь освободить оружие, но не успел. Меч Конана, разрубив ключицу, рассек легкое и сердце нападавшего. Теперь на Конана одновременно с обеих сторон набросились двое. Тот, что слева, был вооружен мечом, а противник справа - копьем. Резко развернувшись, Конан чуть отклонился, пропуская удар копья мимо себя, и схватил копьеносца за руку. Потом рывком швырнул его на меченосца. Обалдевшие от столь виртуозной защиты, разбойники столкнулись лбами. Не теряя времени, киммериец одним могучим ударом разрубил обоих пополам на уровне поясницы. - Достаточно! - крикнул кто-то, находящийся за пределами светового круга. - Назад! Уходим отсюда! Громкий топот свидетельствовал о том, что бандиты спешно уносят ноги. Тренированный слух варвара отметил, что в шайке осталось в живых не более четырех человек. Во внезапно наступившей тишине слышался только треск костров. Затем раздались рыдания женщин, стоны раненых, плач детей. К Конану приблизился Решта и пристально посмотрел на него. В этом взгляде было уважение, граничащее со священным ужасом. - Клянусь Баалом! - воскликнул шемит. - Ты и вправду не хвастался, когда заявил, что владеешь воинским ремеслом! - Убитых подсчитали? - поинтересовался Конан и наклонился, чтобы оторвать полоску ткани от туники поверженного разбойника. - Я имею в виду, сколько погибло твоих людей, не считая этих ночных шакалов? Куском ткани киммериец тщательно вытер лезвие меча, в то время как торговец пряностями пошел считать потери. - Из наших убито пятеро, - сообщил Решта, вернувшись. - А где те два ублюдка в ржавых кольчугах? - Как ты и предсказывал, они напились до бесчувствия. У обоих перерезано горло. Они так и не проснулись. Трое из моих парней пытались сражаться в темноте, но потерпели поражение. - Да уж, глупая идея, ничего не скажешь, - заметил Конан. - Когда сражаешься в темноте, приходится целиком полагаться на везение. Немало отличных воинов погибло от руки куда менее достойных только потому, что сражались в темноте. - Несомненно, этим несчастным не хватало твоего опыта, - отозвался Решта. Он помедлил, прежде чем заговорить снова. - Я думаю, что все здесь, кроме тебя, и я в том числе, в первое мгновение атаки перепугались и впали в панику. Однако же вот что я скажу тебе. Мне кажется, что эти бродяги искали именно тебя. - Что-то не пойму, с чего бы им меня искать, - ответил киммериец. Никому не известно, что я тут. Сундуков с золотом я не таскаю, врагами в здешних краях еще не обзавелся. Однако вне всякого сомнения, эти ублюдки сразу поняли, что я лучший боец в этом биваке. Поэтому они первым делом постарались убить меня. Я бы на их месте поступил именно так. - Ну не знаю, не знаю, - вздохнул Решта. В его голосе слышалось сомнение. - Возможно, оно и так. С тем он и отошел от Конана, отправившись присмотреть за погребением убитых. Несмотря на слова, только что сказанные Конаном Реште, киммериец сам не был уверен в своей правоте. Из головы у него не шел тот голос, что донесся из темноты: "Вон он, там!"
      На следующее утро Конан расстался с путешественниками. Ему абсолютно не хотелось заставлять своего прекрасного коня плестись шагом, вслед за медленно ползущим караваном. Но прежде чем Конан успел уехать, к нему подошел шемитский торговец пряностями: - Удачной дороги тебе, киммериец, и благодарю тебя за помощь! Даже если эти бандиты и искали тебя, я уверен, они все равно напали бы на нас прошлой ночью, независимо от того, был ты с нами или нет. Они находились поблизости, а мы представляли для них соблазнительную добычу. Я думаю, что, когда ты доберешься до Шикаса, в этом мрачном городе станет повеселее. Итак, Конан опять ехал один. Он вполне допускал, что бандиты, возможно, поджидают его где-нибудь поблизости. Однако он на коне, в добром доспехе, да и на меч жаловаться не приходилось. При таком раскладе Конан не считал нужным опасаться четырех или пяти жалких разбойников, да еще среди бела дня. Солнце еще не добралось до зенита, когда Конану стало ясно, что уж от этой-то четверки ему вообще никаких беспокойств испытать не доведется. На расстоянии не больше мили от границы глазам Конана предстало мрачное, страшное, но в общем-то достаточно обычное зрелище. Под большим деревом сидело несколько немедийских солдат, прихлебывающих из чашек дымящийся травяной настой. Над их головами висело четыре повешенных. Поравнявшись с солдатами, Конан придержал коня. Человек с зелеными перьями сержанта на головном уборе встал и подошел к нему. - Отличная картинка, а, чужеземец? - заговорил сержант. - Это те самые бандиты, которые за последнее время всем успели осточертеть? - спросил Конан. - Ага. - На темном лице сержанта блеснула белозубая улыбка. - Мы набрели на эту милую четверку сегодня утром. Изловили их и, не теряя времени, вздернули. Вон видишь того ублюдка в бархатной куртке? - Он указал на тело мужчины средних лет с седоватой бородой. - Его звали Фабирио. Когда-то он был хорошим солдатом королевской армии. А когда я был новобранцем, он был надо мной капитаном. Так что с кем с кем, а с ним-то я знаком. - Сержант сплюнул на землю. - А на дурную дорожку он ступил с тех пор, как убил приятеля из-за игорного долга. Затем последние восемь лет он со своей бандой пакостил по обеим сторонам границы. Теперь уже все, отпрыгался. Конан одобрительно посмотрел на дерево: - Хорошая работа. Я был с группой путешественников, когда эти ублюдки ночью напали на нас. Пятерых мы прикончили, остальные сбежали. Другие путники из каравана будут здесь через несколько часов и подтвердят сказанное мною. - Восхитительно! - вскричал сержант. - Возможно, им все равно суждено было умереть. - Вам удалось допросить их? - спросил Конан. - Сказали они что-нибудь? - А мы и не пытались, - ответствовал сержант. - Да и что могли эти твари сообщить из того, что нас бы заинтересовало? Мы изловили их, обезоружили и вздернули. А почему ты спрашиваешь? Сержант бросил на Конана подозрительный взгляд. С такими взглядами Конан был хорошо знаком. - Да так просто, - пожал плечами киммериец. - А за их головы награда полагается? - О, конечно, - сказал сержант. - Единственная неприятность: для этого тебе придется задержаться в Немедии еще на несколько месяцев, пока канцелярские крысы не переправят все бумаги главному сановнику. Тогда, если тебе удастся собрать достаточное количество свидетелей, может быть, тебе и выплатят награду. Однако ты вроде бы смахиваешь на парня, у которого зуд в пятках - двигаться дальше. Так что я не советовал бы тебе лелеять надежды насчет получения обещанной награды за бандитов. - А я и не буду, - фыркнул Конан. - Оставшись здесь, я больше потеряю. - Ну так скачи себе вперед, и да пребудет с тобой благословение богов, чужестранец! - сказал сержант. Конан тронулся в путь, прочь от дерева с его чудовищными "плодами", размышляя о странной закономерности: попадающиеся ему офицеры, как правило, всячески подчеркивали свое желание видеть Конана как можно дальше от вверенных им территорий. Вот и в этот раз Конан мог поручиться, что сержант с зелеными перьями - не последний такой офицер из встреченных им. Вскоре после полудня он пересек границу с Аквилонией. Граница была обозначена двумя небольшими фортами по обе стороны дороги. Форты были воздвигнуты потому, что в данной местности не было никакой естественной границы, такой, как река или горный перевал. В течение некоторого времени между Немедией и Аквилонией сохранялся мир. Поэтому пограничные чиновники ограничились тем, что записали имя Конана и выдали ему восковую табличку, на которой были проставлены дата и место пересечения границы. Табличку эту полагалось предъявлять королевским офицерам по первому требованию и сдать пограничным чиновникам при выезде из страны. Конан заставил себя пройти всю эту глупую поцедуру, хотя считал ее совершеннейшей чушью. Пограничные территории Аквилонии были похожи на подобные же земли в Немедии. Разве что власть чувствовалась здесь куда сильнее и было больше порядка. Деревни, как правило, были чище и богаче, нежели те, что стояли по ту сторону границы. Хотя до этого Конану не было никакого дела. Покой, царящий здесь, мало привлекал его. Конан любил бурное многообразие жизни, полной приключений. Если бы он стремился к спокойному прозябанию, то остался бы у себя на родине, в Киммерии. Жизнь там, возможно, тяжела, нравы - суровы, но уж чего-чего, а скуки и покоя там хоть отбавляй. Именно от беспросветной скуки Конан и бежал. Королевская дорога была вымощена каменными плитами, однако Конан замечал тут и там выбоины, сквозь которые прорастала трава. Местами камни выветрились от непогоды и явно нуждались в замене. Этим местам явно не хватало хозяйской руки. За время своих бесконечных странствий Конан научился безошибочно определять признаки запустения. В лесистых долинах Киммерии сломанный сук и несколько черных жестких волосков на обломке скалы лучше всяких слов говорили Конану о том, что дикий бык, живший где-то неподалеку, состарился и плохо видит. Точно так же и здесь: отличная дорога со следами плохого ухода означала явные приметы того, что король этой земли начинает терять власть. Но несмотря на все это, дорога действительно была хороша. Конану потребовалось всего несколько дней, чтобы добраться до тракта, ведущего в Тарантию. Будь его воля, он, конечно, поехал бы на север, чтобы полюбоваться столицей. Но киммериец повернул на юг, в сторону Шамара. Дорога связывала два главных города Аквилонии. В те времена года, когда движение особенно интенсивно, она была практически запружена путешественниками. Теперь же, ввиду приближающейся зимы, количество путников заметно сократилось. Земли по обеим сторонам дороги были возделаны. На обширных полях трудились селяне. На далеком расстоянии зоркий глаз киммерийца мог различить изящные виллы местных богачей. Повсюду вдоль дороги были воздвигнуты почтовые станции. Время от времени встречались капища местных богов. Кое-где были остатки подношений - цветы, выпечка, благовония. Проезжая мимо одного из капищ, Конан услышал странные звуки, доносящиеся из-за деревьев, росших сразу за капищем, - хриплые голоса мужчин, а затем резкий высокий вскрик женщины. Не размышляя больше, Конан пришпорил коня, съехал с дороги и поскакал к деревьям. Милая картинка открылась сразу же за деревьями. Оторванные от своего занятия, трое амбалов подняли головы, глядя на подъезжающего киммерийца. Это были свирепого вида мордовороты с мечами на поясах и длинными кинжалами. Они склонялись над связанной женщиной, которая сопротивлялась изо всех сил, не позволяя сорвать с себя одежду. Конан увидел, как сверкнула ее белая кожа, и ухмыльнулся. Хоть какое-то разнообразие в унылой размеренности сегодняшнего утра. - Пошел прочь, болван! - прорычал один из негодяев. Его щербатый рот обрамляли тонкие черные усы. Жирные черные волосы разделял зигзагообразный шрам, проходивший по центру башки. - Катись отсюда! Никто тебя сюда не звал! Найди себе другую забаву! - Забаву? - проговорил Конан. - Так ты называешь забавой, когда трое мужиков нападают на одну женщину? Конан вытащил меч и попробовал ногтем остроту лезвия. - А вот эта забава по мне! Три ублюдка на одного воина, который знает, как управляться с такой штукой. Ну что, позабавимся? И, пришпорив коня, Конан двинулся прямо на бродяг. Негодяи переглянулись, а затем все, как один, пустились наутек. Трое на одного - это соотношение все равно не оставляло бродягам шансов, ведь противник на коне и в доспехе. С радостными воплями Конан понесся за своими незадачливыми врагами, которые, как зайцы, петляли между деревьями. Конану было не привыкать гнать коня через лес. Он ехал, низко пригнувшись, чтобы ветки не били по голове. Беглецы выскочили из леса в том месте, где у них были привязаны лошади. И киммериец подоспел как раз вовремя, чтобы увидеть, как бандиты улепетывают что есть мочи. Улюлюкая, как охотник, гонящий оленя, Конан ринулся следом, вращая мечом над головой. К удивлению киммерийца, три разбойничьих скакуна оказались быстрее его жеребца, и всадники скоро исчезли вдали. Конан понял, что догонять их бесполезно. Он натянул поводья, повернул коня, а затем неспешной рысью отправился назад, к капищу. Женщину киммериец обнаружил на том же месте, несчастная спешно приводила в порядок одежду. Лицо ее раскраснелось от злости. Однако, когда появился богатырь-варвар, она улыбнулась ему. Улыбка ее была ослепительной. - О господин, я не знаю, как благодарить тебя! Кто знает, какова была бы моя участь, если бы ты не появился столь вовремя! - Чего гадать! Ясное дело - какая, - сказал Конан. - Но больше тебе незачем бояться. Об этих недоносках могу сказать одно: они самые быстрые трусы в Аквилонии. Точнее, их кони. Неслись как ветер, поэтому мне не удалось принести тебе головы этих негодяев. - Если это мошенники, то почему бы им не увести самых быстрых коней, проговорила женщина. - Для любого мало-мальски сообразительного бандита всегда важно вовремя удрать. Тут без быстроногих коней нельзя... - Наверное, - согласился Конан. - Ну а тебя-то как угораздило напороться на них? - Я ехала по этой дороге и остановилась в капище передохнуть и совершить небольшое подношение. Когда я вышла, они уже ждали меня. Они, должно быть, давно уже прятались в здешней рощице, подкарауливая одиноких путешественников. Они отняли у меня все драгоценности, а затем потащили сюда, чтобы воспользоваться тем, что у меня еще осталось. Я уверена, что после этого они перерезали бы мне горло. - Она вздрогнула, затем снова улыбнулась: - Но тут появился ты, подобно герою легенд. Я вечно буду благодарна тебе за это. Пока она говорила, Конан внимательно рассматривал ее. Она ему определенно нравилась. Она была стройной, даже хрупкой, с длинными изящными ногами и тонкой талией. У нее была высокая полная грудь. В обрамлении волны несколько растрепанных каштановых волос виднелось круглое лицо с приятными чертами - пухлые губы, широко расставленные голубые глаза. - Так говоришь, они забрали все твои сбережения? - спросил Конан, возвращаясь к практической стороне дела. - Погоди, я посмотрю. - Она огляделась по сторонам. - Мне кажется, они сунули мои вещи куда-то, когда собирались... - Изнасиловать тебя, - закончил Конан за нее. "Изнасиловать - такое простое, понятное слово, - подумал Конан. - Почему женщинам так трудно бывает выговорить его?" - Да. Точно. Вот они! Эти негодяи не успели забрать их с собой. - Она наклонилась и подняла что-то, завернутое в шаль. - Да вряд ли назовешь эту добычу богатой. Конан заметил, что в узелке что-то позвякивало. Такие звуки всегда привлекали особенное внимание Конана. - Куда ты направляешься? - спросил он. - В город под названием Шикас, - ответила она. - Это недалеко отсюда. В нескольких милях к югу от этой дороги будет отворотка на Шикас. - Шикас! Так и мне туда же. - В самом деле? - Она потупилась, снова зардевшись. - Мой господин, ты уже столько сделал для меня... Я чувствую, что не имею права просить тебя еще об одном одолжении. Но скажи, во имя твоей доброты и милосердия, не мог бы ты позволить мне ехать рядом с тобой, пока мы не доберемся до Шикаса? Мне кажется, я настолько перепугана, что не в состоянии теперь буду ехать по этой дороге одна... - Конечно, - сказал Конан, мысли которого с первого же взгляда на незнакомку приняли совершенно определенное направление. - Конь мой, конечно, не из тех, что берет призы на скачках, но он достаточно силен и вынослив и спокойно снесет нас двоих. - О, благодарю тебя, мой господин! Если мне будет позволено взять тебя за руку, я смогла бы воспользоваться твоим стременем и сесть позади тебя. - Не нужно, - сказал Конан. Он наклонился, обхватил ее вокруг тонкой талии и легко вскинул в седло. Она вздохнула: - Никогда прежде не доводилось мне видеть столь сильного мужчину! А ты к тому же не только отважен, но и благороден. Не знаю, как выразить благодарность... - Ничего, что-нибудь придумаем, - успокоил ее Конан. И, пустив коня рысью, он выехал обратно на большак и повернул к югу. - Ты говоришь со странным акцентом, - сказала она. - Из каких ты краев? - Конан из Киммерии, - ответил он. - Вольный воитель. - Киммерия! Это почти что легенда! Я была еще совсем девочкой, когда твои соотечественники разграбили Венариум, но помню, какая паника поднялась при этом известии. Аквилония столь долго была непобедимой и победоносной, что казалось совершенно невозможным, чтобы простые варвары... - Она хлопнула рукой себя по губам. - О, прости меня! Я не имела в виду... - Не важно, - сказал Конан. - Я навидался достаточно цивилизованных стран, чтобы понять, какая это отличная штука быть варваром. Да, я был в Венариуме. Это была моя первая настоящая битва. Славная битва. Те сражения, которые мы выигрываем, всегда славные. - Он обернулся и ухмыльнулся своей спутнице. Макушка ее головы едва доставала ему до подбородка. - Ну ладно, а теперь расскажи, как тебя угораздило пуститься в путь в одиночку, да еще пешком, да еще в такое место, как Шикас? Она глубоко вздохнула: - Это нерадостная история. Зовут меня Брита из Тарантии. Отец мой был мастером гильдии ковроделов. Родители умерли во время чумы, которая опустошила этот город пять лет тому назад. Я осталась с моей младшей сестрой Иллой. У нас остался дом и небольшая пенсия, которую выплачивала нам гильдия. Мне много раз предлагали выйти замуж, но я обещала матери на ее смертном одре, что я не выйду замуж, пока моя младшая сестра не подрастет. В течение некоторого времени нам приходилось довольно трудно, но тем не менее мы выжили. По мере того как Илла взрослела и вступала в девический возраст, она становилась все более дикой. Вскоре я уже не могла управляться с нею. Почти все время она проводила в городе, в самых непотребных кварталах. Водилась со всяким отребьем. И каждый ее новый дружок был еще хуже предыдущего. Наконец она привела в дом парня по имени Асдрас, отпетого проходимца. Брита буквально выплюнула это имя. - Он был довольно смазлив, ничего не скажешь, но игрок и мошенник, хотя из тех мошенников, какие умеют складно болтать. Родом он был из добропорядочной семьи, однако быстро сбился на кривую дорожку. Как мне кажется, он воображал себя носителем утонченной аристократичности. Держался так, будто скверный образ жизни, который он вел, и его постыдное ремесло - всего лишь развлечение, не более. Он потребовал - не попросил, а именно потребовал! - руки моей сестры. Конечно, я прогнала его из нашего дома. На следующий день мы с сестрой ужасно повздорили. Она кричала, что я разрушаю ее жизнь, что я сплю и вижу, как бы отвадить от нее людей, которых она любит. - Брита смахнула слезинки, выступившие на глазах. - Как будто такой, как Асдрас, может кого-либо любить, кроме себя самого. - Она снова глубоко вздохнула. - Как ты понимаешь, это не могло длиться вечно. В один прекрасный день Илла решила уйти из дома, заявив, что убежит с Асдрасом. Поначалу я подумала, что это одна из ее ребяческих угроз, и ждала, когда она вернется.