Город негодяев

- Тебе нечего здесь делать! - бросил жрец. - Тебя наняли, чтобы ты охранял девушку от бандитов. А дела астрального мира оставь мне и Святой Оппии. Ступай вон! - Я уйду лишь тогда, когда увижу, что девчонка в безопасности, - рявкнул Конан. Потом глянул на разинувших рот послушников. - Принесите свет! приказал он. - Для чего? - удивился Андолла, когда послушники побежали за лампами и свечами. Конан подошел к окну. - Хочу убедиться, цела ли решетка. Может, девушка заметила лица за окном и перепугалась. - Глупец! - фыркнул Андолла. - Ты что, не видишь, что ставни закрыты изнутри? И правда, закрыты! Но Конан не собирался так просто отступать. - Неужели ты не понимаешь, - проворчал он, - что опытные взломщики с легкостью могут открыть любую задвижку. - Ну что там еще, о муж мой? - послышался голос Оппии. Конан даже не обернулся. Держа в руке свечу, он тщательно осмотрел бронзовую решетку. Здесь он обнаружил одно странное отверстие. Наклонившись пониже и сделав вид, что исследует, прочно ли сидят прутья в гнездах, Конан ощутил знакомый запах. Так вот как нагнетается дым черного лотоса в помещение! Конан выпрямился и повернулся к остальным: - Да, решетка цела. Я так понимаю, это опять демон? - Слишком уж ты любопытен для простого охранника, - возмутился Андолла. В нашем храме нет места для грубого дикаря, к тому же напрочь лишенного веры. - Великий-Духом, позволь мне все ему объяснить, - встряла в разговор Оппия. - Это слишком незначительные дела для того, на чьих плечах лежит тяжелая обязанность изучения великих ритуалов. Прошу тебя, муж мой, возвращайся к своим возвышенным изысканиям и позволь мне уладить ничтожные земные дела. Жрец вновь обрел свою пошатнувшуюся было величавость. - Как скажешь, дорогая. Но прошу тебя, подумай еще раз об этом неверующем варваре. Одно его присутствие оскорбляет Матерь Дургу. - Матерь Дурга находит применение для любого живого существа, - напомнила она ему. Что-то ворча себе под нос, жрец удалился. Оппия бросила аколитам: - Вы можете идти. Когда послушники убрались, Оппия взяла Риетту за плечи. В глазах девушки вновь вспыхнул панический ужас. Оппия влепила ей несколько пощечин, при каждом ударе оставляя красные следы на бледных щеках. - Это ты позволила ему снова прийти! - кричала она. - Слабостью своей телесной и слабоверием ты допустила, чтобы он появился! Великий-Духом Андолла и я - мы из сил выбиваемся, предаваясь ритуалам и заклинаниям денно и нощно, дабы оградить тебя от мира духов! О, сколь же ты эгоистична! Дитя мое, я огорчена! Ты расстроила меня. Я отступаюсь от тебя. Скоро и Матерь Дурга отступится от тебя тоже. Ты должна доказать ей свою преданность и силу веры, иначе наша охранная магия будет бессильна. Ибо лишь любовь к тебе Матери Дурги дает нам силу защищать тебя. Забудь о себе, покажи Матери Дурге, сколь велика твоя любовь к ней! Только жертва золотом и драгоценными камнями тронет ее сердце, ибо эти вещества священны для Матери Дурги. Для нас на этом ничтожном земном плане, в этой временной земной обители, в коей мы заключены, они - просто бесполезный хлам, но в высших мирах и более высоких планах, где обитают боги, они имеют магическое значение. Принеси же нам эти вещи, чтобы мы, в свою очередь, отдали их Матери Дурге, и тогда, может быть, тебе еще удастся спастись! Тогда, может быть, Матерь Дурга сжалится над тобой и разрушит проклятье, что тяготело над женщинами твоего рода в течение многих поколений! Оппия отпустила плечи Риетты и замерла. Лицо жрицы исказила гримаса отвращения при виде того, что девушка вот-вот вновь истерично разрыдается. Конан оттолкнул Оппию и подхватил девушку на руки. Несчастная пленница была не тяжелее перышка. Конан осторожно уложил девушку на кровать и накрыл тонким одеялом. - Хватит, - сказал киммериец Оппии. - Выйдем, поговорим. Оказавшись снаружи, Конан закрыл дверь в келью узницы и задвинул глазок. Пока он проделывал все это, Оппия с большим интересом рассматривала варвара. Обнаженное тело Конана бугрилось узлами мышц. На бронзовой коже хорошо были видны старые боевые шрамы. Вражеские клинки и когти диких зверей оставили множество отметин. Двигался варвар, подобно тигру. На свете, конечно, много найдется сильных мужчин, но именно неукротимая сила в соединении с удивительной стремительностью ставила Конана на голову выше всех остальных бойцов. Оппия превосходно все понимала, и это читалось в ее откровенно интимном восхищенном взгляде, с которым Конан встретился, когда обернулся. - Этак она долго не протянет, - предупредил варвар. - Никто прежде так не сопротивлялся, - призналась Оппия. - Я не понимаю, она упряма или попросту глупа. Почему, будучи столь напуганной, она не может найти способ вытащить из отца деньги? В ответ Конан зловеще ухмыльнулся: - Оставь ее мне. Она сделает все, что нужно. - Мой муж никогда не согласится, - сказала Оппия. - Не верти. Ты единственная, кто заправляет здесь всеми делами. Предоставь девчонку мне, и скоро ее папаша запляшет под нашу дудку, как миленький. - Ну хорошо, - Оппия пожала плечами. - Ты меня убедил. Сможешь управиться с этим побыстрее? - В любом случае придется поторопиться, - проговорил рассудительно Конан. - В городе вот-вот прольется кровь. Либо он выгорит до основания, либо сюда войдут королевские войска и наведут порядок. И то и другое для вас плохо. Но пока еще есть время. Вы успеете забрать все, что наворовали, прихватить своего дурацкого идола и свалить. Оппия доверительно улыбнулась: - У нас есть чертежи идола. Мы всегда сможем сделать нового. Однако же быстро ты раскусил нашу игрушку. - Для того, кто не одурманен, это ясно, как день. Кстати, чем вы глушите мозги этим болванам? - Особая вытяжка из корня голубого лотоса. Я привезла ее из Стигии. Стоит чертовски дорого, но, впрочем, давным-давно окупилась. - Жрица подошла к Конану вплотную и оценивающе похлопала по широченной груди киммерийца, будто выбирая себе подходящего жеребца. - А демон, которого эта девица только что видела? - спросил Конан. - Он настоящий? - Да. Мой муж сумел вызвать его посредством магии. Однако же это безмозглая и безгласная тварь, подобная дыму. Андолла убежден, что с помощью более сильной магии он сможет сделать демона абсолютно реальным. Ну ладно, поговорим о другом, более приятном. - Оппия подступила вплотную и призывно подставила киммерийцу губы. Да, бабенка она, конечно, соблазнительная! Однако киммериец понимал, что стоит ей оказаться в его объятиях, как он тут же сожмет ее прекрасную лебединую шею и будет сжимать до тех пор, пока не задушит. Он отступил. - Что беспокоит тебя, киммериец? - выдохнула она. - Если твой муж умеет вызывать демона, - проворчал Конан, - он может насылать их на тех, кто ему неугоден. Скажем, на того, кто крутит шашни с его женой. Оппия презрительно улыбнулась: - Уж не хочешь ли ты сказать, что столь отважный боец испугается фантомов? - Людей я не боюсь и страха пред огнем и сталью не ведаю. Но любой человек может бояться сверхъестественного. В этом нет бесчестия. - Ты меня разочаровываешь. Я думала, ты умный человек, а на самом деле оказалось - суеверный варвар. - Я действительно варвар. Кроме того, я достаточно повидал, чтобы у меня пропало любое желание иметь дела с миром духов. Что сможет сделать сталь против фантома, проходящего сквозь стены и броню? - А если, скажем, награда за риск - это я? - спросила Оппия. - Ты красивая женщина, - признал Конан. - И воля у тебя сильная. Если бы ты могла положить конец магическим изысканиям муженька... Жрица отступила на шаг: - Поглядим. Я обдумаю твое предложение. Но ты должен доказать мне свою абсолютную преданность. - Она бросила взгляд на дверь, за которой находилась Риетта. - Впрочем, думаю, ты знаешь, как это сделать. - Оппия повернулась и пошла к лестнице. - Спокойной ночи, киммериец. Размышляя о том, что жизнь в этом храме имеет много общего с жизнью среди утесов родной Киммерии, Конан снова вылез в окно. На этот раз он начал спускаться с карниза на карниз, пока не оказался на пустынном дворе. Через заднюю дверь он вошел на кухню. Там никого не было. Слабо тлеющие угли в очаге давали достаточно света для острых глаз киммерийца. Конан набрал мяса, сыра, фруктов, хлеба и все это завернул в скатерть. В свою флягу он налил молока из кувшина и закрыл флягу крышкой. После этого тем же путем, каким выбрался во двор, вернулся к себе в комнату. Из ящика стола он вынул две свечи: одну - для освещения, для другой же - у него была припасена иная цель. Оказавшись у двери Риетты, Конан постучал, затем открыл. Девушка села, с тревогой глядя на почти голого дикаря, вдруг оказавшегося в ее комнате, освещенного дрожащим светом однойединственной свечи. Она прижалась к стене, подтянув колени к подбородку и охватив их руками. - Кто ты и зачем пришел? - Я Конан из Киммерии. - Варвар поставил свечу на пол, прихваченный из кухни узел положил на ее кровать, а затем вышел. Через несколько секунд он вернулся со стулом. Сев, он развязал скатерть. - Я здесь для того, чтобы помочь тебе. Вот, возьми! - Что это? - с тревогой спросила девушка. - Старое киммерийское целительное средство. Называется жратва. Давай ешь. - Но Святые и Всеблагие Андолла и Оппия приказали мне... - Оппия доверила мне твое лечение, - сообщил Конан, не обращая внимания на протест. - Тебе надо съесть все это. Только ешь очень медленно, а иначе тебе будет еще хуже, чем сейчас. Начни с фруктов, затем попробуй съесть немного мяса или сыра. Хлеб смочи молоком, иначе не сможешь его проглотить. Если в течение нескольких недель ты не видела ничего, кроме здешнего месива, твой желудок забыл, как управляться с пищей. Так-то вот. Риетта была озадачена. Однако столь привыкла подчиняться, что подчинилась и Конану. Пока девушка ела, киммериец взял незажженную свечу и подошел к окну. Свечу он забил в отверстие, а затем, чтобы ее не было видно, утрамбовал рукоятью кинжала. Тщательно осмотрев свою работу и удалив следы воска, он вернулся и подсел к девушке на кровать. - Погоди, остановись, - велел Конан. - Сперва посмотрим, сможешь ли ты удержать съеденное. Если сможешь, то съешь остальное. Ну а теперь выкладывай мне насчет этого проклятия, которого ты так боишься. - Это проклятие нашего рода, переходит от матери к дочери по женской линии, - неохотно проговорила она. - Несколько поколений тому назад мы были прокляты за кощунство. Боги послали демонов, чтобы те мучили нас до тех пор, пока либо демоны не унесут нас, либо мы не отдадим наши жизни, чтобы избежать мучений. Моя мать отдала свою жизнь, чтобы вырваться от демона, который преследовал ее. Теперь то же самое происходит и со мной. - Это твоя мать тебе рассказала? - спросил Конан. - Кое-что рассказала она. Остальное разъяснили мне Святые и Всеблагие Андолла и Оппия. А кроме того, они объяснили мне, что я должна делать, дабы очистить свою душу от проклятия. - Дитя, у твоей матери было не все в порядке с головой, а проклятие, о котором она тебе говорила, существовало только в ее воображении. - А демон! - запротестовала было Риетта. - А ты когда-нибудь видела его прежде, чем оказалась здесь, в храме? Точнее, прежде чем тебя поместили в эту комнату? - Э-э... нет. - На ее лице появилось странное выражение. Казалось, она вот-вот снова устроит истерику. Киммериец понял, что слишком давит на девчонку. - Риетта. - Она выглядела удивленной, услышав свое имя. - Риетта, повторил он. - Я клянусь тебе, что начиная с этой ночи ты будешь поправляться и что демон больше не придет к тебе. Пойми, этот демон просто нематериальная мразь. Тебе она в любом случае ничем не может повредить. Впрочем, больше она беспокойств тебе не причинит. Ну как, если все, что я тебе сказал, окажется правдой, ты будешь мне доверять? Она медленно кивнула. Конан надеялся, что этот кивок и вправду означал утверждение, а не привычное согласие с любым, что бы ей ни сказали. Когда Риетта доела все, что принес Конан, он собрал остатки трапезы девчонке она наверняка показалась роскошным пиршеством - и унес скатерть с крошками в свою комнату. После этого Конан растянулся на кровати, решив отдохнуть. Поначалу он собирался просто вернуть девушку отцу, как и договаривался, однако теперь планы его изменились. Теперь Конану хотелось сравнять этот вертеп с землей. На меньшее он был не согласен.
      Глава тринадцатая КАРАВАНЩИК
      Когда киммериец вошел в "Химеру", все разговоры оборвались. Покрытые шрамами, раскрашенные, татуированные лица повернулись к галерее, где стоял варвар, стряхивая капли дождя со своего плаща. Невообразимые рожи одноглазые, безухие, с перебитыми носами - с пристальным интересом наблюдали, как Конан складывает плащ. Вешать его на крюк в галерее Конан не стал. Не то место. Едва отвернешься - и плащ сопрут. Конан спустился с галереи в общий зал и стал осматриваться в поисках свободного столика. Наконец он заметил подходящий, расположенный в углу. Там можно было сесть спиной к стене и к тому же иметь хороший обзор всего помещения. Трое, которые уже облюбовали этот стол, выглядели не более зловещими, чем вся прочая публика. Конан подошел к столу и сверху вниз глянул на троих сидящих, которые тут же прервали игру в кости. - Вы не возражаете, если я к вам присоединюсь? - спросил он. Даже гигант киммериец не захотел бы нарушать неписаные правила, которые царствовали здесь, где любой промах легко мог окончиться смертью. Хотя, конечно, в глубине души Конану страшно хотелось затеять драку. Человек с вытатуированным на лбу изображением черного паука и другой его напарник, с медным носом, привязанным к тому месту, где когда-то был настоящий, подняли на Конана глаза, а затем перевели взгляд на третьего своего соседа. Этот третий был еще более живописным уродом, нежели двое других. Одна его нога стояла неподвижно, вывернутая под странным углом, - колено было некогда раздроблено и срослось неправильно. Вместо одной руки - обрубок, кисть отсутствовала. Конан рассудил, что, должно быть, он оставил ее где-нибудь в тех краях, где такой способ наказания за кражу был общепринят. Шея у человека была кривой, голова скособочена и постоянно наклонена вбок, так что правое ухо почти касалось плеча. - Присоединяйся к нам, воин, - сказал он удивительно басистым и звучным голосом. - Мы почтем за честь видеть за нашим столом новый кошмар, сошедший на Шикас, - в твоем лице. Эй, хозяин! Эль для киммерийца! - Он хихикнул. - Я слышал, ты любишь крепкие напитки? Когда-то в Боссонии мне приходилось встречаться с несколькими киммерийцами. Впрочем, они оказались на редкость занудными ребятами. Пили только воду и вечно ходили с мрачными рожами, будто на похороны собрались. - Я мало похож на моих соплеменников, - ответствовал Конан. - В противном случае я до сих пор жил бы в Киммерии. Он взял кружку эля, принесенную слугой, и, повернувшись к кривошеему, поднял ее: - Благодарю тебя. Человек с татуировкой в виде паука постучал костями в стаканчике. - Мы играем в "смерть шемита", - коротко сказал он. - Ты как? "Смерть шемита" - игра довольно быстрая. Человек проигрывает или выигрывает при первом же броске. Киммериец положил на стол несколько монет: - Играю! Кожаный стаканчик пошел из рук в руки. Каждый из сидящих разок перевернул его и встряхнул, выбрасывая кости. У Конана выпали три "звезды" и "кинжал". Так себе. Впрочем, у других броски были еще хуже. Конан подгреб к себе выигрыш, оставив несколько монет для следующей ставки. - Это Паук, - представил кривошеий, неуклюже накренясь в сторону татуированного. - А это Медный Нос, - показал он на другого. - А меня зовут Фалькс Счастливчик. Конан посмотрел на него скептически: - На мой взгляд, тебе не очень-то улыбалось в жизни счастье. Тот ухмыльнулся и покрутил кривой шеей: - Если бы тебя повесили, но ты после этого остался в живых, - наверняка счел бы себя счастливчиком. - Да, пожалуй, - согласился Конан. Он встряхнул стаканчик и выбросил кости. На этот раз выпало четыре "орла" - лучший из возможных бросков. Остальные застонали. - "Богиня"! - торжествующе воскликнул Конан. Таково было традиционное название этого броска. Конан решил, что не зря ноги сами привели его в "Химеру" - не иначе, это было к удаче. - Скажите мне, друзья, если человек хочет потолковать с Лисипом, как на него выйти? Бандиты вылупились на Конана. - Ну, например, можно привлечь к себе внимание, - проговорил Фалькс Счастливчик. - Ну уж кто-кто, а ты со времени своего прибытия сюда внимания привлек предостаточно. Я думаю, что старый Лисип не отказался бы встретиться с тобой. - А ты мог бы это устроить? - спросил киммериец, пока Паук тряс костями в стаканчике. - Думаю, да. Погодите-ка немного, не играйте без меня. - Фалькс встал и поковылял куда-то прочь. Остальные послушно прекратили игру, хотя, судя по всему, не особенно стремились вовлечь своего нового знакомого в разговоры. Конана это устраивало. Он пришел сюда не для того, чтобы вести задушевные беседы с отребьем и висельниками. Откинувшись на спинку стула, Конан спокойно сидел, прихлебывая эль, засунув большой палец левой руки за пояс. Остальные посетители "Химеры" после первой вспышки удивления скоро перестали обращать на киммерийца внимание. Людей Ингаса в красных кожанках тоже здесь заметно не было. Не было никого и из парей Максио, что ходили вместе с ним на крышу королевской казны. Через пару минут вернулся Фалькс Счастливчик. - Лисип наверху, - сообщил он Конану. - Он встретится с тобой прямо сейчас. Конан встал. Когда варвар шел по залу, а потом начал подниматься по лестнице вслед за Фальксом, медленно тащившимся впереди, все взгляды были прикованы к киммерийцу. Конечно, это небезопасно, но Конан не сомневался, что сможет в случае чего вырваться из "Химеры" наружу, изрубив в капусту слабосильных бойцов Лисипа. Счастливчик подвел Конана к обитой железом двери, в которой имелось небольшое окошко, забранное железной решеткой. С внутренней стороны окошко открылось, и Конан увидел чей-то подозрительный глаз. И киммериец, и Счастливчик отступили, чтобы наблюдатель мог убедиться, что с ними больше никого нет. Наконец дверь открылась, и они вошли внутрь. - Входи, - сказал человек, открывший дверь, здоровенный детина с длинными спутанными волосами, одетый в куртку из выделанной кожи, усеянной остроконечными бронзовыми заклепками. За поясом у детины была палица с шипами. Над поясом колыхалось волосатое брюхо. Когда Конан и Счастливчик вошли, детина захлопнул за ними дверь и задвинул засов. В комнате царил полумрак. - Что тебе от меня нужно? - послышался голос из задней части комнаты. Конан осмотрелся. За широким столом сидел громадный человечище, дородный, но вместе с тем обладающий могучими мускулами. Массивная лысая голова, казалось, сидела прямо на покатых плечах, такой толстой и короткой была шея. Старые шрамы испещрили обветренное лицо и лысину. Огромные руки, лежавшие на столешнице, были узловатыми и заскорузлыми. Если бы не сплошная сеть морщин, покрывавшая его лицо, о возрасте этого человека было бы очень трудно судить. Он был похож на древнюю черепаху. Его черные глаза были лишены всякого выражения, точно глаза рептилии. Безгубый рот напоминал горизонтальную прорезь, сделанную ножом. - Несколько слов с глазу на глаз, - сказал ему Конан. - Ты можешь идти, - бросил Лисип Фальксу. - Умрук, останься, - приказал он охраннику. - Он не сможет подслушать. Фалькс с неуклюжим поклоном вышел, а Конан сел на стул против старой черепахи, повернувшись так, чтобы Умрук не мог видеть движения его губ. - Ты оскорбил моих людей на руднике, - начал Лисип без всякого предисловия. - Что ты там делал? - Меня нанял Ксантус, - объяснил Конан. - На руднике я оказался просто так, ради любопытства. Твой человек грубо говорил со мной. И я бы мог его убить. Так что нечего ему жаловаться. - Что за дела у тебя с Ксантусом? - спросил Лисип. - Это останется между Ксантусом и мной. - С тех пор как ты появился здесь, в городе только и разговоров, что о тебе, - заметил лисип. - Ты убил троих людей Ингаса на Площади. Две ночи тому назад из "Черепа" еще двое были посланы проследить за тобой, и больше их не видели. Ради которого тебя нанял Ксантус? Конан пожал плечами: - Тебе-то что до людей Ингаса? - Мне на них наплевать. Однако в городе хватает неприятностей и без всяких там дикарей-киммерийцев. Я привык к тому, что все здешние головорезы работали на меня. Я следил за тем, чтобы респектабельных граждан никто и ничем не беспокоил, ну разве что кражами. Воры никогда никого не убивали. Теперь все изменилось. - Здесь все изменилось задолго до моего появления, - ответствовал Конан. - Впрочем, я думаю, можно вернуть старые порядки... - Как? - изумился Лисип. Его глаза - глаза старой рептилии - слегка сузились. - Ермак и Максио сейчас на ножах. Так или иначе, но скоро один из них убьет другого. И сразу станет легче дышать. Если умрет Максио, Бомбас перестанет ловить его и выбросит наконец из башки убийцу своего брата, а вместо этого займется делами ко всеобщей выгоде. Если погибнет Ермак, его люди либо уйдут из города, либо разбредутся по другим шайкам. Без Ермака они ничто. В любом случае, у тебя есть возможность контролировать того, кто останется в живых. - Пожалуй, - согласился Лисип. - Но я не думаю, что у Максио много шансов. А если выживет Ермак... - Именно, - сказал Конан. - А в этом городе я - единственный, кто может победить Ермака в открытом поединке. - Как я понимаю, ты намекаешь, что хочешь поработать на меня? - спросил Лисип. Конан откинулся на спинку стула: - Я просто хочу сказать, что не являюсь твоим врагом. В настоящий момент я не собираюсь работать ни на тебя, ни на кого-нибудь другого. У меня свои дела. А в дальнейшем - кто знает? Скажем, так. Если выйдет, что в городе останутся лишь ты и Ермак, тогда мой меч к твоим услугам. За определенную плату, конечно. - А до тех пор ты остаешься в стороне? - Черепашье лицо стало жестким, как камень. - Если удастся не вляпаться в здешние разборки... Задержусь в Шикасе еще на несколько дней. Возможно, мне понадобится какое-нибудь укрытие, чтобы не маячить в городе. - И это все? Укрытие я могу предложить тебе хоть сейчас. Скажем, подвал в "Химере"... Конан покачал головой: - Твой бывший боец, Юлус, сейчас работает на городского голову. Я могу поклясться, что он знает наперечет все твои норы. Нет, мне надо что-нибудь более надежное. Я слышал, что у тебя имеется одно подходящее местечко где-то недалеко от города. То самое, где ты держишь сопляков и баб, чтобы камнегрызы не выпендривались. - Да, пожалуй, там ты был бы в безопасности. Но ты должен молчать об этом как рыба. Представляешь, какую глупость могут выкинуть камнегрызы, коли узнают, где содержатся их подстилки и гаденыши. - Могила, - заверил Конан. - В конце концов, мне жить тоже охота. - Ладно. К югу отсюда, на берегу реки, находится древний форт. Когда-то это был пограничный форпост - еще до того, как начались офирские войны. В течение многих столетий форт пустует, но до сих пор еще в приличном состоянии. Вот там заложники и сидят под надежной охраной. - Если мне понадобится туда отправиться, то как твои охранники узнают, что ты разрешил мне укрыться в этом форте? У меня вряд ли будет время послать вперед весточку. Лисип открыл ящик стола и вынул плоский свинцовый медальон, на котором была выбита фигура химеры. - Это моя печать. Покажешь ее человеку, охраняющему ворота, и он пропустит тебя. - Как? Всего лишь один человек, охраняющий ворота? - спросил Конан. Неужели на подступах не расставлены засады? - Что? Засады? - удивился Лисип. - Ты это серьезно? Конану только это и нужно было знать. Взяв печать, Конан сунул ее себе в кошель. - Очень хорошо. До тех пор, пока твои головорезы не попытаются убить меня, я не выступлю против тебя. Когда же ситуация в городе изменится, мы еще поговорим. Конан поднялся, затем опять повернулся к Лисипу: - Да, я слышал, что намечается встреча вожаков. - Откуда ты знаешь? - спросил Лисип, почти не разжимая губ. - Бомбас сказал. Он не верит своим псам, считая, что они не смогут обеспечить его безопасность. Поэтому хочет, чтобы в качестве его телохранителя на эту встречу отправился я. - Хм. В самом деле, такая встреча намечается. Если мне только удастся договориться с остальными паханами. Стало быть, ты на ней будешь? - Мне за это заплатят, - сказал киммериец. - Но это работенка всего на одну ночь. Это не значит, что я принял сторону жирной свиньи. - Хорошо. Со мной у тебя проблем не будет. Впрочем, толстяк, похоже, совсем спятил. В городе еще никто не свихнулся в достаточной мере, чтобы нападать на городского голову. Хотя честно тебе скажу, очень хочется. - Кстати, Максио и в самом деле убил брата Бомбаса? Я слышал, что это произошло здесь, в "Химере". Массивные плечи слегка колыхнулись. Видимо, это должно было означать недоумение. - Кинжал и в самом деле принадлежал Максио. Ну а кому какое дело до того, чья рука всадила его? Бурдо был такой же скотиной, как и его братец Бомбас. Вообразил, что, поскольку у нас договоренность с городским головой, ему, Бурдо, позволено вытворять здесь все что угодно и никому не платить. И что при этом даже здесь, в Дыре, он будет в безопасности. И в том и в другом он заблуждался, особенно касательно последнего. - Ладно, я это учту, - сказал Конан. - В самом деле, здесь никто не находится в безопасности. - Никто, - подтвердил Лисип. С тем киммериец и ушел, оставив главаря шайки ломать голову над только что услышанным. Вернувшись в гостиницу, Конан направился к стойке, заказал себе эля. Вместе с кружкой бармен подал ему и сложенный листок бумаги: - Попросили отдать тебе сегодня после полудня. Принес тюремщик. От бумаги слегка пахло лавандой. Конан развернул листок и прочел. Тонкой заморийской вязью было написано: "Воистину, твой дар был щедрым. Большего от тебя я и просить не вправе. Но все-таки скажи, когда ты меня отсюда вытащишь?" Усмехнувшись, киммериец скомкал листок и бросил его в очаг. Допив пиво, Конан вышел во двор, где взял факел и зажег его от другого, уже горевшего. Поднимаясь по лестнице, он заметил, что там что-то изменилось. Наклонившись и поднеся факел к ступенькам, Конан убедился, что был прав. На ступеньках расплывались пятна только что пролитой крови. Конан замер, потом вновь осторожно двинулся вперед. Кровавый след тянулся по галерее, а перед дверью его комнаты натекла целая лужа. Киммериец бесшумно обнажил меч. Резким рывком он распахнул дверь и сунул туда факел, отведя руку для удара. Однако же внутри все было тихо и спокойно. На кровати он разглядел Бриту с пепельно-серым лицом и широко раскрытыми глазами. На мгновение он решил, что женщина мертва и что это ее кровь. Затем киммериец увидел распростертый на полу труп мужчины. - Есть тут кто-нибудь? - спросил он, все еще держа наготове меч. Брита подняла голову и удивленно посмотрела на киммерийца, будто в первый раз увидела. Конан вложил меч в ножны и притворил за собой дверь. - Ты ранена? - спросил он. Она снова молча покачала головой. - В таком случае, что с тобой? Это же просто труп. В отличие от живых, с трупами не бывает проблем. Конан перевернул тело на спину. У убитого было длинное костистое лицо. Длину лица еще более подчеркивала острая козлиная бородка. На мертвеце были тяжелый халат и высокие сапоги из тех, что любят носить караванщики. - Как он здесь оказался? - спросил Конан. - Совсем недавно, незадолго до тебя... - начала она. Потом замолчала и, наконец снова набравшись сил, продолжила: - В дверь кто-то постучал. Я думала, что это ты, и открыла. В дверях стоял этот тип. У него уже тогда было лицо трупа. Его одежда казалась буквально пропитанной кровью. О, Конан! Он был такой страшный! Он качнулся и сделал шаг вперед, прижимая к себе какой-то сверток. Выговорил только: "Для киммерийца..." А потом упал и лежит здесь до сих пор. Я попыталась перевернуть его, но он слишком тяжелый. Он мертв. А я сижу здесь, перепугана до смерти, боясь пошевелиться. Я не знала, что делать. Думала, что убийца, возможно, где-то снаружи. Конан наклонился и осмотрел убитого. Кто-то вспорол ему живот кинжалом, выпустив кишки. Самого кинжала в теле не было. - Должно быть, у этого человека было здоровье как у быка, коли с такой раной он смог подняться сюда, по лестнице, - проговорил Конан. - А где тот сверток, о котором ты говорила? - Вон он.- Она указала в угол, где лежало что-то, завернутое в запятнанную кровью ткань. - Когда он упал, оно откатилось туда. Я побоялась его трогать. Конан выпрямился: - Не хотелось бы, чтобы тело обнаружили здесь. Внизу все тихо. Я отнесу его в аллею около Площади и оставлю там. Утром его найдут, может быть, его товарищи захотят похоронить его как полагается. А ты тем временем вымой здесь. Ведро и воду возьмешь на кухне. Справишься? Она молча кивнула. - За дверью тоже кровь. И на ступеньках. Даже если ты пятно-другое не заметишь, все ж будет лучше. По крайней мере, не будет так бросаться в глаза, что тут кто-то умер. Если кто-нибудь завтра спросит тебя, откуда кровь, скажешь, что я пьяный сюда возвращался, оступился и расшиб голову. - Как ты умудряешься думать обо всем сразу? - спросила она. - Я скоро вернусь. Конан поднял труп и взвалил его на плечо, не обращая внимания на кровь, которая пачкала одежду. Когда киммериец тащил свою неподвижную ношу вниз по лестнице, никто в гостинице не подавал признаков жизни. Тихо было и на улице. К тому же даже если кто-нибудь и не спал, то было слишком темно, чтобы что-либо разглядеть. Конан безо всяких препятствий донес труп до центра города. Он оставил его в боковой аллее, затем подошел к одному из фонтанов и по возможности смыл с себя кровь. С промасленной кожи кирасы кровь смывалась легко, а что до одежды, то всегда можно купить новую. Вернувшись в гостиницу, Конан увидел, что Брита старательно скребет пол. Сейчас она выглядела обычной домохозяйкой. Похоже, знакомая работа успокоила ее и излечила от истерики. - Я уже вычистила галерею и лестницу. Не думаю, что пропустила много пятен. - В этом городе пролитой кровью никого особо не удивишь, - заметил Конан. - Но пока ситуация не станет для меня ясной, я не хотел бы, чтобы этот труп связывали именно со мной. Конан пересек комнату и поднял лежащий в углу сверток, завернутый в окровавленную ткань. Для своего небольшого размера пакет был удивительно тяжелым. Конан вертел его в руках, рассматривая обертку. Грубая мешковина заляпана кровью, видны следы чьих-то грязных пальцев, однако сверток вроде бы никто пока не вскрывал. - Но как он мог догадаться, что пакет нужно принести мне? - вслух удивился Конан. - Что ты сказал, Конан? - переспросила Брита, отжимая в ведро розоватую воду. - Ничего. Нужно решить, что с ним делать. - А что это? - Она выпрямилась и подошла поближе. Однако Конан не позволил ей даже прикоснуться к свертку. Чем меньше она знает, тем лучше. - Чем меньше ты будешь знать, тем лучше. Между прочим, из-за этой штуки, как ты сама могла убедиться, готовы пойти на убийство. Поэтому до тех пор, пока я не решу, что мне предпринять дальше, я должен ее спрятать. - А где ты собираешься ее спрятать? - Тебя не касается, - грубо бросил варвар.