И, заметив обиженное выражение ее лица, добавил: - Ради твоего собственного блага! В этой маленькой вещи сокрыто большое зло. Чем меньше ты будешь с ней связана, тем лучше. - Ах так!.. - разъярилась женщина. - Я должен уйти. Скоро светает. Я быстро вернусь. У тебя есть все, что нужно? - Да. Мне и нужно-то немногое. Я хотела бы, чтобы ты побольше бывал со мной. Или я тебе разонравилась? - Нет. Но как я могу почаще бывать с тобой, если ты целыми днями шастаешь невесть где? А у меня появилось слишком много врагов. Женщина мне была бы обузой. - Обуза! - яростно воскликнула Брита. - Стало быть, вот кем я теперь для тебя являюсь! Обузой! Ну хорошо. Я сама о себе позабочусь! - Ладно. Некогда мне тут с тобой языком молоть. Увидимся позже. - И Конан ушел, ворча себе под нос о женщинах и их излишней обидчивости. На главной улице Конан остановился. То, что он собирался сделать, требовало абсолютной секретности. Киммериец отыскал крышку люка. Потом сбегал во двор гостиницы и вернулся .с факелом. Тут он неподвижно замер, чтобы убедиться, что за ним никто не следит, и долго ждал, стоя в неподвижности, вслушиваясь и всматриваясь в темноту. Вокруг все было тихо. Наконец он быстро спустился в люк и оказался в хорошо знакомой ему уже Большой Клоаке. Подняв руки, он задвинул крышку, поставив ее на место. Недавно прошедший дождь хорошо промыл дренажную систему. В воздухе, конечно, ощутимо попахивало, но вонь была все-таки терпимой. Конан отошел на несколько шагов от люка, а затем положил тяжелый сверток на мокрые камни. Сев на сверток, он вытащил из своего кошеля, висевшего на поясе, кресало, кремень и трут. Добыть огонь, работая на ощупь, было сложным делом, но Конан был терпелив. Несколько минут он стучал в вонючей темноте кресалом по кремню, пока наконец на трут не попала искра. Конан осторожно подул. Красноватая точка начала разгораться. Над ней показался язычок пламени. Конан поднес ее к пропитанной маслом ткани, которой был обернут конец факела, не переставая дуть. Вскоре факел загорелся. Теперь у Конана был свет, и можно было двигаться дальше по Большой Клоаке. По дерьмостоку Конан пробрался в подвалы театра, откуда поднялся на крышу. С крыши театра он перепрыгнул на крышу храма. Правда, ему пришлось употребить для этого всю свою ловкость, поскольку сверток был довольно-таки увесист. Оказавшись в храме, Конан не пошел в отведенные ему помещения, а вместо этого спустился по задней стене, предварительно привязав свою ношу за спину с помощью пояса. Войдя в безлюдную кухню, Конан спустился по лесенке в подвал. Здесь хранились дрова для жертвенников и очагов, старая мебель и куча другого хлама. Кроме того, здесь были установлены печи, которые использовались для нагревания воды при ритуальных купаниях и для обогрева всего храма при помощи системы труб. В одной из печей огонь горел постоянно. Конан первым делом убедился, что возле печи не сидит дежурный аколит. Только после этого киммериец раскрыл дверцу печи, при свете пламени развернул сверток и, скомкав, бросил в огонь окровавленную ткань. После чего взял в руки злополучный талисман. Из-за него пролито столько крови, накручено столько хитроумных интриг. Несмотря на яркие отблески огня, вещица казалась чернее ночи. Она сверкала, как бриллиант, и в то же время создавалось впечатление, будто она поглощает весь падающий на нее свет. Скорпион был выполнен с такими реалистическими подробностями, что, казалось, вот-вот он поползет на своих шести ногах, угрожающе выставив перед собой клещи. Конец его жала по-особому влажно поблескивал. Тело насекомого венчала женская головка. Лицо у женщины черное. Широко раскрытые глаза подобны сгусткам тьмы. Глаза не имели ни зрачков, ни белков, но они явно не были слепыми. Они видели. На мгновение Конан почувствовал себя неуютно при мысли о том, что чуткий взгляд нелепого существа сейчас изучает его. Каким бы ни было истинное происхождение статуэтки, она действительно обладает великой магической силой. Варвар это нутром чуял. Даже вес у фигурки необычный. Будь она из чистого золота, все равно весила бы меньше. Тут Конану пришла в голову блестящая идея - спрятать статуэтку прямо здесь, в храме. В углу большого помещения под главным залом имелась высокая каменная кладка - пьедестал, на котором покоилось некогда колоссальное изваяние Митры. Сейчас эта кладка поддерживала пьедестал с уродливым идолом Матери Дурги. Однажды, много лет тому назад, Конану случилось исполнять рискованное поручение одного жреца-изгоя. В благодарность этот человек открыл Конану древнюю тайну своего клана. В каждом храме Митры, сообщил жрец, имеется камера внутри пьедестала, на котором стоит статуя божества. В этой камере в момент крайней опасности могут быть спрятаны сокровища или даже люди. Жрец-изгой поведал Конану, как можно попасть в такой тайник. Конан направился к задней части пьедестала. Аккуратно отсчитав нужное расстояние от пола, Конан надавил на несколько камней, каждый из которых сдвинулся на долю дюйма. С виду камни полностью похожи на остальные, из которых сложен пьедестал. Только посвященные в тайну могли открыть тайник. Когда Конан нажал на последний из камней, целая каменная секция почти в рост человека плавно и бесшумно ушла внутрь. Конан нагнулся и прошмыгнул в тайник. Оказавшись внутри, он принялся ощупывать стену справа от входа до тех пор, пока не обнаружил нишу, на которой до сих пор сохранились заготовленные заранее свечи. Взяв одну, Конан вышел, подошел к печи, зажег свечу и вернулся к тайнику. В центре камеры находился небольшой каменный пьедестал, доходящий Конану до пояса. В стародавние дни на таком пьедестале стояла маленькая статуя Митры, полностью повторяющая колосс, громоздящийся наверху. Теперь вместо Митры Конан водрузил на пьедестал Черного Скорпиона. В свете свечи поверхность статуэтки влажно поблескивала. Конан задул свечу, положил ее в нишу и выбрался из камеры. Затем, повернувшись, он нажал на особый камень у входа. Каменная дверь бесшумно вернулась на прежнее место. Прошло мгновение, и ее было не отличить от прочей каменной кладки. В первый раз с того момента, как обнаружил в гостинице труп, Конан вздохнул свободно. Когда удастся сбыть это сокровище с рук, он будет невероятно счастлив. Он вышел из подвала. Возвращаясь назад через кухню, Конан не забыл прихватить мяса для Риетты.
      Глава четырнадцатая СХОДКА ГЛАВАРЕЙ
      Итак, к настоящему моменту Конан заключил соглашение с Лисипом. Бомбас хотел, чтобы Конан стал его телохранителем на переговорах, если таковые будут иметь место; Максио пока не опасен - как и Ермак. Из явных противников у Конана оставался лишь Ингас. Обдумав и взвесив все это, Конан решил, что может теперь ходить по городу и днем, не рискуя получить нож в спину. Ветреная дождливая погода вроде немного прояснилась, даже выглянуло солнце. На Площади было не протолкнуться, поскольку большинство горожан в ненастные дни не выходили из домов, теперь им нужно было пополнить запасы продовольствия, равно как и обменяться последними сплетнями. Когда Конан вышел на Площадь, здесь только и говорили, что о целой череде убийств, случившихся прошлой ночью. Остановившись у одного из лоточников, Конан стал расспрашивать о подробностях. - Около полуночи Максио со своими людьми совершил набег на логово Ермака и убил троих. Впрочем, самого Ермака им достать не удалось. - Максио? - переспросил Конан. - Но ведь его люди взломщики, а не воины. - Они напали внезапно, когда все спали. Взломщики - большие мастера до подобных дел. Убили нескольких человек и исчезли. А позднее бандиты Ингаса подстерегли пятерых бойцов Лисипа в одной из улочек Дыры и зарубили их. Сегодня утром недалеко отсюда был найден мертвым караванщик. Правда, никто не знает, является ли это убийство результатом разборок между шайками. Услышав новости, киммериец вернулся в гостиницу и вывел своего коня из стойла. Конан проехался до городских ворот, чтобы дать животному возможность размяться, а заодно и убедиться, что за ним хорошо ухаживали, что он способен на быструю скачку и не хромает. По прикидкам Конана, конь ему понадобится через день или два. Прежде чем возвращаться в город, Конан остановился возле луга, на котором расположился недавно прибывший караван. Здесь паслись животные, здесь же распаковывались товары для местных оптовиков. Конан приметил нескольких караванщиков, которые сидели вокруг костра. Подъехав поближе, он спрыгнул с седла. - Это караван Мульвикса? - спросил он. - Да, - откликнулся один, поглядев снизу вверх на верзилу чужестранца. Но сам Мульвикс мертв. Его похоронили сегодня утром. - Как это случилось? - спросил Конан. Караванщик пожал плечами. На голове у него была наверчена грязная тряпка-чалма, через которую он поскреб макушку. - Мульвиксу частенько приходилось возить опасный груз Думаю, на этот раз удача изменила ему. Поздно ночью он отправился с какой-то драгоценностью, которую вез, в город, но не вернулся. Вероятнее всего, кто-то решил прикончить его, вместо того чтобы заплатить. - И что же он нес? Караванщик покачал головой: - Мульвикс никогда не распространялся по поводу своего груза. А мы, хорошо зная его, предпочитали не спрашивать. - Жаль, конечно, что Мульвикс погиб. Он был хорошим человеком, - вмешался в разговор другой караванщик. - Но вместе с тем хорошо, что эта штука, которую он вез, исчезла. Я думаю, это было что-то, с чем честному контрабандисту не подобает иметь дело. - А почему? - поинтересовался Конан. - Как только мы вышли из Бельверуса, - продолжал караванщик,- удача нас тотчас же оставила. Всевозможные несчастные случаи. Много животных пало. Кроме того, все мы страдали бессонницей, а если удавалось заснуть, то мучили кошмары. - Это правда, - подтвердил первый, с грязной тряпкой на голове. - И животные все будто взбесились. Кусались, лягались, убегали. Каждое утро, когда мы их вьючили и седлали, начиналось сущее мучение. Ну а после сегодняшней ночи, когда Мульвикс со своей вещицей сгинул, - полюбуйтесь, какие лапушки. - И караванщик указал на нескольких мулов, мирно пощипывающих травку. - Не скотина, а загляденье. Кстати, именно такими они и были до того, как мы сделали остановку в Бельверусе. - Мульвикс связался с чем-то, с чем ему никогда не следовало бы связываться, - заметил седобородый погонщик мулов. - Он ничего не говорил насчет того, кому он должен был передать эту штуку? - спросил киммериец. - Ни слова, - сказал первый караванщик. - Мульвикс о таких вещах никогда не говорил. - Он бросил на Конана подозрительный взгляд: - А почему ты спрашиваешь? - Я работаю на городского голову, - сказал Конан. Это было почти правдой. - С каких пор этот жирный ублюдок начал печься о чем-либо, кроме своей выгоды? - спросил седобородый погонщик. - Мы всегда выплачивали ему королевскую долю, а кроме того, давали ему в лапу отдельно, чтобы только с ним не связываться. Что ему еще от нас нужно? Или же в этом проклятом городе появился новый налог на убитых? - А коли так, - добавил караванщик с повязкой на голове, - пусть-ка жирный боров попытается вытрясти эти деньги из Мульвикса или с того, кто его убил. А от нас он больше ни гроша не получит. Не нравится - можем больше сюда не приходить. На этом городе лежит проклятье почище, чем на той хреновине, на которой погорел Мульвикс. Конан улыбнулся: - В следующий раз, когда пути ваши будут пролегать поблизости, приходите сюда снова, - посоветовал он. - Я думаю, что к тому времени здесь все совершенно изменится. Да и город станет поприличнее. - Ну-ну, - отозвался седобородый. Он хотел еще что-то добавить, но Конан уже вскочил в седло и поскакал назад к городским воротам. Возле городских стен он смешался с толпой человек в сорок, шедших в том же направлении. Все они имели вид отборных головорезов. Конан, придержав поводья, поехал бок о бок с человеком, одетым как обычный горожанин, однако имеющим вид человека, хорошо знакомого с мечом и кинжалом. - В Шикас, гляжу, направляетесь? - начал разговор киммериец. - А кто вы такие и почему вас так много? - Из Шамара мы. Прослышали, что Шикас - отличное место и что любой, кто умеет орудовать мечом, найдет здесь себе работу по душе. Все здешние вожаки нанимают себе людей и щедро платят им. Конан обернулся к небольшой группе наемников: - Вы что, к Ермаку едете? - Ага, - откликнулся один. - Мы тут не впервой. Мы уехали отсюда в прошлом году, когда здесь стало слишком тихо и спокойно. Тогда большая надобность в хороших бойцах отпала, и многие из нас покинули город. Отсюда мы отправились воевать в Офир, но теперь Ермак позвал нас снова. - А как дела в Офире? - с профессиональным интересом спросил Конан. - Плохо, - ответил один из наемников с зингарским гребенчатым шлемом на голове. - Слишком уж там затянулась война. Если хочешь сражаться пожалуйста! А вот насчет добычи... грабить там, почитай, уже нечего. Конан про себя решил, что, когда закончит все свои дела в Шикасе, в Офир он, пожалуй, не поедет. Пока вновь прибывшие остались платить в воротах въездную поплину, Конан поскакал в город. Похоже, что лихорадка прошлой ночи сегодня усилилась, ибо перед гостиницей, куда направлялся Конан, на улице кипела схватка. Две банды выясняли отношения. Дрались яростно, свирепо. В воротах, ведущих во двор, работники и слуги стояли с оружием в руках, чтобы драка не перекинулась и в гостиницу. Конан заметил Бриту. Девушка в страхе прижималась к стене, - бандиты рубились всего в нескольких шагах от нее. Киммериец выругался и пришпорил коня. Почему эта дура вечно лезет в самую гущу событий? Конан вырвал у одного из конюхов здоровенную шипастую дубину длиной фута в три и взмахнул ею столь же легко и непринужденно, как обычный человек машет ивовым прутиком. С этим чудовищным оружием киммериец набросился на сражающихся бандитов. Дубина поднималась и опускалась, разбивала шлемы так же легко, как и непокрытые головы. Бандиты замертво валились на камни мостовой. Уцелевшие пятились, устрашенные столь неожиданной яростью варвара. - Выясняйте отношения где-нибудь в другом месте! - заорал им вслед киммериец. - Эта харчевня находится под защитой Конана из Киммерии! Я ясно выразился? Может быть, кто-нибудь со мной не согласен? С ревом Конан швырнул в бандитов дубину и выхватил меч: - Говорите, собаки! Полдня прошло, а я еще никого не убил! Мой меч мучается от жажды! Из толпы бандитов донеслось невнятное бормотание, затем мечи опустились в ножны. Люди из обеих враждующих банд собрали своих раненых и молча, будто между ними не было только что яростной битвы, потащились по главной улице. - О, господин! - проговорил хозяин гостиницы. - Я так благодарен тебе за это! Конан соскочил с седла: - Возможно, этот сброд проклинает меня за то, что я испортил потеху. В конце концов, в этом городе должно быть хоть одно тихое и спокойное место, где человек может отдохнуть. - Он подошел к Брите: - Ну, ты как, красавица? - Я невредима, - проговорила женщина, отирая с одежды капли крови. - Это кровь не моя. Она летела с их мечей. Если бы не ты, они, наверное, убили бы меня. Я никогда не видела, чтобы один человек мог вот так закончить настоящую битву! - Ее глаза сияли восхищением. - И снова я должна поблагодарить тебя за то, что ты спас мне жизнь. - В ближайшее время дела пойдут еще хуже, - заметил Конан и кивнул в сторону городских ворот, откуда, направляясь к гостинице, ехали те новички, с которыми он повстречался возле стены. - Митра, помоги нам! - простонал хозяин. - Мало было нам старых бандитов, так теперь еще новые! - Он приказал одному из рабов: - Отправляйся на Площадь и купи еще несколько ведер на случай пожара. Отныне и до моего особого распоряжения вы все будете спать по очереди. Кто-то постоянно должен сторожить, если начнется пожар или сражение. Конан с Бритой вошли во двор. Конан передал коня слугам. Он повернулся было, чтобы зайти в таверну: - Идем, Брита. Расскажи мне о твоих... - Но женщина отпрянула от двери. - Поговорим позднее, - пробормотала она. - Я узнала еще об одном месте, где, возможно, скрывается моя сестра. Сейчас я должна пойти туда. Скоро вернусь. Удачи тебе и спасибо за то, что снова спас меня. Конан собрался было окликнуть ее, когда его самого кто-то позвал по имени. В полумраке Конан различил фигуру молодого мужчины в кирасе. На поясе у него красовалась пара мечей. Ага, Гилма заявился! - Мне надо тебе кое-что сказать, киммериец. - Давай покороче, - бросил Конан. - Мне некогда. - Да. За последние дни ты тут буквально горы своротил. Но только это мало имеет отношения к той работе, на которую тебя нанял мой хозяин. - Я сегодня не ел и только что был на волосок от смерти, - заявил Конан. - Если нам надо поговорить, то давай потолкуем за трапезой. Я так хочу жрать, что даже вид твоей рожи не способен сейчас испортить мне аппетит. Конан заметил, что лицо юнца потемнело. - Нет, на драку ты меня не вызовешь, - сказал Гилма, - и не надейся. - Скажи-ка ты! Я смотрю, у тебя в голове есть чуток мозгов. А я думал, их у тебя совсем нет, - сказал Конан, садясь. - Ладно, выкладывай, что у тебя за дело. Гилма уселся напротив него: - Прошло уже столько дней, а ты еще ни разу не давал о себе знать моему хозяину. - Мне пока нечего ему сообщить, - сказал Конан. - Но мой хозяин ЗНАЕТ, что тот предмет, о котором вы говорили, уже в городе! С помощью своей магии он может определить его присутствие или отсутствие в стенах города. - Что же тогда его магическое зеркало не показало ему, где этот предмет находится? - спросил Конан. - Если бы мой хозяин мог сам это сделать, то как ты думаешь, какой смысл был нанимать грубого варвара, чтобы найти его? - злобно спросил Гилма. Колдовская природа этого предмета делает невозможным обнаружение его с помощью магического зеркала. - Вот ведь какая беда, - посочувствовал Конан, принимаясь за принесенное слугой мясо. - Ну что ж, Касперусу придется теперь только ждать до тех пор, пока у меня не появится нечто, что я смогу ему сообщить. - Мой хозяин начинает терять терпение, - сказал Гилма. - Ты целыми днями шляешься здесь по городу, встреваешь в драки. Стал уже ходячей легендой. Однако же нам, которые тебя наняли, от этого никакой пользы. То ты целыми днями дрыхнешь в этой гостинице. То исчезаешь. Где ты прячешься, киммериец? - Да брось ты. Разве я прячусь? Даже ты вон нашел. - И Конан глотнул эля, тем не менее настороженно глядя на юнца сквозь стеклянное дно кружки. Он чувствовал, что еще немного - и как бы не перегнуть палку с этим юнцом. Поэтому он решил сменить кнут на пряник. Конан поставил кружку на стол: - Слушай меня, Гилма. Вскоре здесь будет встреча главарей шаек. Городской голова просит, чтобы я сопровождал его туда в качестве телохранителя. Никто, даже я, не в состоянии ничего толком разыскать в этом городе до тех пор, пока здесь все не утрясется. Сейчас искать эту вещь бесполезно. Сейчас все очень встревожены, никто никому не доверяет. Передай своему хозяину, что я уже договорился со жрецом Беса, главным скупщиком краденого в городе, и одновременно с этим я проник в храм Матери Дурги, жрец которой воображает себя магом. Если любой из этих двух мошенников завладеет идолом, я об этом узнаю. - Вот это уже кое-что, - сказал Гилма, смягчаясь. - Ну ладно, я тебе все сказал. Теперь говори ты, - заявил Конан. - И что же ты хочешь узнать? - спросил Гилма. - Что вам известно о черноволосой потаскухе, которая, возможно, зовет себя Альтаира? - Говоря это, Конан пристально следил за лицом своего собеседника. - Я ничего не знаю об этой женщине! - проговорил Гилма с излишней поспешностью. - Врешь, парень, - заметил Конан. - Тебе еще много лет учиться и учиться, прежде чем ты сможешь обвести меня вокруг пальца. А теперь выкладывай, что тебе известно о странном маленьком человечке, который одевается как шадизарская шлюха и смердит лилиями? К удивлению Конана, лицо Гилмы сделалось вдруг пунцовым и он вскочил со скамьи, будто ужаленный: - Лучше займись своими делами, ты, варвар! - Скажи своему хозяину, что у него мало шансов узнать что-нибудь об этом идоле, о котором он так печется, пока я не получу дополнительных сведений об этих двух типах. Передай ему также, что караванщик Мульвикс сегодня утром был найден мертвым. Известно, что караванщик вошел в город с небольшим свертком. Кто-то всадил в него нож, свертка при нем не нашли. А теперь ноги в руки, беги сообщи об этом Касперусу. Добавь также, что я не хочу, чтобы кто-либо вмешивался в мою работу. Пусть не вздумает играть со мной. Гилма резко развернулся и пошел прочь. Конан с удовлетворением подумал, что только что подбавил еще немного огоньку в кипящее городское варево. Он снова принялся за еду. Однако похоже было, что сегодня спокойно поесть ему не суждено. Другой человек вошел в таверну и подошел к столу Конана. Подняв глаза, киммериец увидел верзилу Юлуса, телохранителя городского головы. Детина хамски, не дожидаясь приглашения, плюхнулся напротив. - Городской голова хочет говорить с тобой, - сказал Юлус. - О чем? - спросил Конан. - Это он сам тебе скажет, - отрезал Юлус. - Слушай, ты ведь его цепной пес. Ты должен знать все о его делах, заметил Конан. - Это что, касается встречи главарей шаек? Юлус сверлил его своими маленькими злобными глазками: - Да. Встреча назначена на сегодняшнюю ночь. Убей не пойму, зачем ему понадобился ты. Я бы мог обеспечить ему всю необходимую защиту. Конан ухмыльнулся. Ухмылка была похожа на волчий оскал. - Возможно, он не доверяет тебе. Как, скажем, я тебе не доверяю. Скажи-ка мне, Юлус, вот что: той ночью, на королевской казне, кто приказал зингарцу застрелить меня из арбалета - Бомбас или ты? Лицо Юлуса сделалось непроницаемым. - К тому времени мы думали, что ты уже мертв. Если зингарец выстрелил в тебя, должно быть, он не имел представления, в кого целится. Было ведь темно. - Да. Там было темновато до тех пор, пока не подбавили огоньку. Кстати, поджог - чьих рук дело? - Растяпы охранника, - сказал Юлус все с тем же неподвижным лицом. - Ага, вот и городской голова говорил мне то же самое, - заметил Конан. А я думал, может быть, у каждого из вас припасена своя история. - С чего бы? Киммериец понял, что этим он ничего не добьется. - Почему вдруг решили устроить сходку сегодня ночью? Или недавняя вспышка убийств встревожила даже отцов ЭТОГО города? - Отчасти, - признал Юлус. - Впрочем, были и другие причины. Кто-то пустил грязные сплетни о последних событиях. О них теперь распевают все менестрели и сказители в округе. Эти бродяги утверждают, что наш городской голова занимался казнокрадством, обворовывая своего короля, что он собственноручно поджег королевскую казну. - Глубоко посаженные глазки Юлуса были холодны, как сталь. - Как, по-твоему, кто их надоумил? - А ты их спроси, - посоветовал Конан. - Впрочем, что ты так об этом печешься? Ведь ты сам утверждал, что все это ложь. - По лживым наветам вздернули куда больше людей, нежели по справедливым обвинениям, - заметил Юлус. - Так-то оно так, - согласился Конан. - Послушай, мне кажется, что для тебя наступило время подыскать себе нового хозяина. Юлус поднялся: - Будь в полночь в резиденции городского головы, киммериец. - Он повернулся и вышел. Киммериец отпустил рукоять кинжала, которую непроизвольно сжимал в течение всей этой беседы. Он было думал, что Ермак - единственный по-настоящему опасный человек в этом городе. Однако он заблуждался. Надо же, позволил себе обмануться обезьяноподобным обликом Юлуса и его жлобскими манерами! Теперь выясняется, что Юлус хитер и опасен. И, как почти все в Шикасе, ведет свою собственную игру. Покончив с едой, Конан вышел на Площадь, где лениво расхаживал от лавочки к лавочке, пока не заметил Делию, совершавшую свой обычный обход торговцев. Завидев приближающегося гиганта киммерийца, она улыбнулась, но Конану показалось, что даже эта женщина, которую вроде бы ничем не проймешь, стала нервной и настороженной. - Конан! Где ты пропадаешь? - спросила она. - Занимался своими делами. Причем главным образом в темное время суток, сказал он. Вдвоем они отошли в затененный уголок портика, чтобы потолковать. - Делия, - продолжал Конан, - сегодня ночью будет сходка главарей шаек. Я тоже буду там, в роли телохранителя городского головы. Бомбас больше не доверяет Юлусу. Меня интересует, придет ли Максио? - Не знаю! Он так странно ведет себя в последнее время. То говорит, что здесь должен воцариться мир, ибо все зашло слишком уж далеко, то через пять минут клянется, что убьет Ермака, как только увидит его, или же зарубит Бомбаса. Только за сегодняшний день он дважды сказал, что будет на встрече вместе с остальными, и дважды сообщил, что на встречу не собирается. Не знаю, что тебе сказать. - Передай ему вот что. Сделай это для меня. Скажи Максио так: я буду сегодня там, но я нанялся охранять Бомбаса только на время встречи. До тех пор, пока Максио не будет угрожать городскому голове, мне не будет никакого дела до иных его затей. И скажи ему еще, что я пока не присоединился ни к одной из шаек. - Передам, - проговорила Делия, - а теперь ступай. Я начинаю думать, что это и вправду плохо, когда меня видят в компании с тобой. Оставь меня, я поброжу здесь еще немного. Простившись с ней, Конан вышел из ниши. У него оставалось еще одно дело. Он долго ходил среди торговцев, предлагающих свои товары на Площади, до тех пор, пока не нашел то, что искал. На отшибе, там, где сидели самые нищие и убогие торговцы, прямо на мостовой пристроилась старуха, прислонив большую спину к каменной стене. Перед ней было расстелено одеяло, где была расставлена для продажи глиняная посуда. Это была старуха из деревни рудокопов. Та самая, что видела, как Конан сразил трех людей Ингаса. Будто бы случайно, Конан подошел к ней поближе, а затем остановился и сделал вид, что изучает тот убогий товар, который она продает. - Будь здорова, матушка, - сказал он тихо. - Будь здоров, киммериец. - Ее острые глаза метнулись вправо и влево - не подслушивает ли кто. - У меня есть сообщение для Белласа. Ты сможешь передать в точности? - Говори! - Теперь в ее глазах загорелась надежда. - Скажи ему вот что: пусть перед рассветом все, кто в деревне рудокопов может носить оружие, вооружаются и идут на юг вниз по течению реки. Пусть идут до тех пор, пока город не скроется из виду. Я узнал, где прячут женщин и детей рудокопов. Если Беллас будет следовать тем указаниям, которые я сейчас тебе передам, вы сможете завтра обнять своих родных еще до заката солнца. - Я сообщу ему! - прошептала старуха. На ее глазах выступили слезы. И она слово в слово повторила все, что услышала от Конана. - Очень хорошо, - похвалил ее Конан. - Теперь вот что. Примерно в полудневном переходе вниз по течению реки все должны переправиться на восточный берег. Там есть какой-нибудь мост или брод? - Да. Милях в пяти к югу есть небольшой мост. Нормальной дороги там нет, а сам мостик используют лишь пастухи, перегоняющие скот с одного пастбища на другое. - Великолепно! - воскликнул Конан. - А мост каменный или деревянный? - Деревянный, на каменных опорах. Возможно, сейчас он в плохом состоянии, потому что вот уже несколько лет им никто не пользуется. - Тогда скажи Белласу, чтобы взяли с собой инструменты на тот случай, если понадобится починить мост. - Скажу, - сказала она, - ступай, и да пребудут с тобой благословения всех богов, киммериец! - Тогда будешь меня благодарить, матушка, когда ваши женщины и дети вернутся, - остерег ее Конан. - Всякое может случиться. Возможно, ты будешь проклинать мое имя. - Человек, который уже просто попытался помочь нам, в любом случае заслужил мою благодарность, - сказала старуха. Конан отправился обратно к храму. Там он наткнулся на раздосадованную, мрачную Оппию. На этот раз причина ее плохого настроения была не в не долгих отлучках Конана. - Идем, полюбуешься. - Жрица бзяла Конана за руку и потащила в большой зал. Внутри находились аколиты и кое-кто из тех новичков, кого Конан видел той ночью, когда Андолла устраивал свой балаган с "ожившей" статуей. Храм сотрясался от громкого пения. Музыканты извлекали из своих инструментов обычную какофонию. Но кое-что разительно изменилось. Над головой Матери Дурги теперь виднелось плотное темнобагровое сияние. Андолла простирал руки вверх и вперед и пел. Он, как обычно, сидел, скрестив ноги, но на этот раз не на коленях богини, как всегда, - жрец-маг висел в двух или трех футах НАД коленями, в воздухе. - Как он это делает? - поинтересовался Конан. - Подвешивает себя за веревочки? - Болван! Нет, - прошипела она. - Сияние появилось во время утреннего богослужения. Сегодня в полдень мой супруг снова попробовал левитационные заклинания. На этот раз сработало! Магические силы моего мужа увеличились раз в десять! - Может, это Матерь Дурга решила подшутить над своим слугой? - сострил Конан. Оппия наградила его ледяным взглядом. - Возможно, то, что происходит, достаточно безопасно, - проговорила она, - но боюсь, что этот успех может навести моего дражайшего супруга на мысль, не попробовать ли ему какие-нибудь НА САМОМ ДЕЛЕ ОПАСНЫЕ магические фокусы. - А разве то, что происходит, не привлечет в ваше стадо новых овечек? Ведь для вас это означает новые пожертвования, куда более щедрые. - Слишком большой риск. Я боюсь, что мой муж не вполне осознает, с какими силами сейчас начал заигрывать. Опасаюсь, что все это чревато чем-то ужасным. - Да, жаль будет, если все так кончится, - сказал Конан. - Оппия, сегодня ночью на несколько часов я должен отлучиться. - Так. Ну а НА ЭТОТ РАЗ что ты надумал? - проговорила она. Тон ее стал угрожающим. - У меня важное дело, - невозмутимо продолжал он. - Сегодня ночью состоится встреча главарей всех шаек. Будет там и Бомбас. Он просил меня отправиться туда с ним в качестве его телохранителя. Своим собственным солдатам он уже больше не доверяет. - А с какой это стати ему доверять тебе? - спросила она. - Всем в мире известно, что мы, киммерийцы, всегда держим слово, - сказал Конан. - Кого ни встретишь, все так утверждают, - горько сказала она. - Но что-то не приходилось мне общаться с людьми, которые действительно держат свое слово. - Как бы то ни было, но эта встреча затрагивает и ваши интересы, заметил Конан. Она задумалась: - Да, ты прав. В самом деле, небесполезно было бы узнать, установится здесь в конце концов мир или нет, теперь, когда вот-вот разразится кровавый хаос. Ладно, иди, а когда вернешься, расскажешь, что там происходило. - Когда я вернусь, госпожа, ты, возможно, будешь спать. - В последнее время я почти не сплю, - сказала она. Оппия созерцала странное зрелище, разворачивающееся в храме. - И судя по всему, в ближайшее время спать мне не придется вовсе. Конан отправился на верхний этаж и, проходя мимо, заглянул в глазок в комнату Риетты. Она крепко спала. Судя по всему, сон ее был спокойным. Теперь она уже не была тем бледным привидением, каким предстала поначалу перед Конаном. Кроме того, мало-помалу начала исчезать и ее ужасающая худоба. Хорошо, подумал Конан. Судя по всему, в самом скором времени девчонка достаточно окрепнет, чтобы ее можно было увести отсюда. Когда киммериец пришел в резиденцию городского головы, Юлус и оставшийся в живых зингарец глянули на варвара безо всякой симпатии.