Глава 14

Я последовал за доктором Дэвис в ее кабинет.

— Ей очень нелегко. У нее сейчас самый тяжелый период.

Я молчал.

— Даже не знаю, стоит ли вам видеться с ней.

— Она здесь уже две недели.

— Творить чудеса мы еще не умеем. Только пытаемся. Она сидела «на игле» более трех лет, и ее организм привык к этой отраве.

— Так долго?

— Да. Пока нам удается справиться с физиологическими проблемами. Но вот с психиатрической помощью дело обстоит хуже. А в четырех случаях из пяти ключ к излечению лежит в психике.

— Так что мне делать?

— Думаю, вам все-таки надо навестить ее. Она очень вас любит, и если кого и хочет видеть, так только вас. Но…

Я никак не мог взять в толк, что смущает доктора.

— Что, но?

— Возможно, желание это обусловлено лишь надеждой уговорить вас забрать ее отсюда. Вы должны. понимать, что сейчас она совсем не та женщина, которую вы привезли к нам. У нее «ломка». Она готова на все, лишь бы вырваться на волю и добраться до героина, которого требует ее организм. Она уже дважды пыталась бежать.

— Мне ничего не говорили.

— Действительно, я не упоминала об этом в наших телефонных разговорах. Мы полагаем, что это естественная реакция. Если я разрешу вам встретиться, она пойдет на все, лишь бы вызвать ваше сочувствие к своей участи. Ей требуется сейчас ваша любовь. И вы должны показать, что любите ее. Но не перебарщивайте. Иначе она решит, что с вашей помощью сможет вырваться из клиники. Задача эта трудная. Справитесь?

— Не знаю. А как по-вашему?

— Если все пойдет нормально, ваше посещение принесет неоценимую пользу. Ей самой захочется вылечиться.

— Тогда я попробую, — я затушил окурок в пепельнице и встал.

Доктор Дэвис кивнула, и я последовал за ней в коридор.

— Когда увидите ее, не удивляйтесь. Она сильно похудела. Скажите ей комплимент-другой. Дайте почувствовать, что она по-прежнему привлекательна. Это нам поможет.

Мы остановились перед дверью в палату Мириам.

Доктор Дэвис постучала. Открыла нам та же медсестра.

Повернулась к Мириам.

— Дорогая, к нам гость. Пришел ваш кавалер.

— Стив! — услышал я ее голос.

Затем она подбежала к двери и бросилась в мои объятья. За вышедшей в коридор медсестрой захлопнулась дверь.

— Стив, — она заплакала. — Стив, Стив, Стив…

Я крепко прижимал ее к себе, поглаживая по волосам.

— Дорогуша.

Она подняла голову, сквозь слезы посмотрела на меня.

— Я, должно быть, ужасно выгляжу. Здесь не разрешают краситься.

— Ты прекрасна, — а сердце у меня щемило.

От Мириам остались кожа да кости. И глубоко запавшие глаза.

— Не успокаивай меня. Я и так все знаю. Хотя мне не дают зеркала.

— Ты отлично выглядишь.

Она вернулась к кровати, села на краешек.

— Иди сюда. Посиди со мной.

Я примостился рядом.

Она взяла мою руку, положила себе на грудь.

— Мне так хочется трахнуться, — она не отрывала глаз от моих.

Я молчал, сам едва сдерживая слезы.

— Ты же понимаешь, я вылечилась. Они сами говорят, что пока идет «ломка», к мужикам не тянет.

— Я этого не знаю.

— Это правда, — с жаром воскликнула она. — Очень хочется.

Я покачал головой.

— Доктор говорит, что ты еще недостаточно окрепла.

Прогресс есть, но лечение надо продолжать.

Глаза Мириам злобно блеснули.

— Что еще она могла сказать. Им лишь бы держать меня здесь, чтобы грести денежки. Наверное, она и не упомянула, что у меня уже нет потребности в наркотиках.

— Она лишь сказала, что налицо определенные успехи, — осторожно ответил я.

Мириам вскочила.

— Они все психи! Я могла бы рассказать тебе, что это за клиника. Ты не поверишь, что они позволяют себе с пациентами!

Она огляделась по сторонам, словно желая убедиться, что в палате мы одни. Понизила голос до шепота.

— Ты знаешь мою медсестру, миссис Грэхем?

Я кивнул, — Можно подумать, милая старушка, да? — и продолжила, не дожидаясь ответа. — Как бы не так. Садистка. Она несколько раз избивала меня. Сейчас я тебе все покажу.

Она скинула ночную рубашку.

— Видишь синяки?

Я видел лишь ребра, да белую, почти прозрачную, обтягивающую их кожу.

— Кроме того, она лесбиянка. Стоит мне заснуть, она начинает вылизывать меня.

Я поднял ночную рубашку с пола.

— Надень. Я не хочу, чтобы ты простудилась.

Она молча надела ночную рубашку, вновь села на кровать, посмотрела на меня.

— А эта доктор Дэвис, со всеми ее дипломами. Ты знаешь, что она вытворяет? Каждую ночь приводит в свою комнату пару пациентов и двух санитаров и устраивает оргии. А днем изображает невинного агнца и дурит всем голову. Но меня ей не обмануть. Я-то ее насквозь вижу.

Я молчал.

На мгновение Мириам застыла, затем приникла ко мне, опять заплакала.

— Ты должен забрать меня отсюда, Стив. Я сойду с ума, если останусь здесь.

Я крепко сжимал ее дрожащее тело. Она посмотрела на меня. С мольбой в глазах.

— Ты можешь забрать меня, Стив. Правда. К героину меня больше не тянет.

— Еще рано, Дорогуша. Сначала ты должна набраться сил.

Она вырвалась из моих рук, упала на кровать. Затряслась от рыданий.

Я наклонился над ней, положил руку на плечо. Со злостью она скинула мою руку.

— Иди ты к черту!

Я поднялся, постоял в нерешительности, затем направился к двери.

— Стив! — вскрикнула Мириам.

Я повернулся, а в следующее мгновение она уже распростерлась на полу, обхватив мои ноги. Слезы ручьем катились из глаз.

— Забери меня. Стив. Пожалуйста. Я буду хорошей.

Сделаю все, о чем ты попросить. Только забери меня!

Я поднял ее, прижал к груди.

— Осталось недолго, Дорогуша.

Ее рука нырнула во внутренний карман моего пиджака, прежде чем я понял, что она делает, она уже выхватила ручку и занесла ее над головой, как кинжал.

— Если ты не возьмешь меня с собой, я выколю тебе глаза!

Я посмотрел на нее. Дикий взгляд, указывающий на то, что она способна выполнить угрозу.

— Хорошо, — я старался говорить как можно спокойнее. — Но как мне открыть дверь? Ключа у меня нет. Придется звать медсестру.

Ее взгляд на мгновение метнулся к кнопке у кровати.

Мне этого хватило. Я схватил ее за запястье и вырвал ручку. Она посмотрела на меня, потом на свои пальцы.

— Ты меня обманул! — обида, как у маленькой девочки.

Она закрыла лицо руками и расплакалась.

Я обнял ее, начал успокаивать.

— Я понимаю. Дорогуша, как это нелегко. Но ты держись. Чем скорее тебе станет лучше, тем быстрее мы снова будем вместе.

— Мне уже лучше. Уже лучше.

Тут открылась дверь и вошедшая миссис Грэхем положила конец моему пребыванию в палате.

Доктор ждала меня в коридоре.

— Пройдемте в мой кабинет.

Едва за нами закрылась дверь, она повернулась ко мне.

— Вам самое время выпить.

Достала из шкафчика бутылку шотландского и стакан. Наполнила его на треть.

Виски я выпил, как воду. Внутри полыхнуло огнем, но настроение у меня сразу улучшилось.

— Тяжелое вы мне устроили испытание.

— Я знаю. Мы все слышали. В каждой палате установлен микрофон. Только так мы можем осуществлять постоянный контроль за нашими пациентами. Вы не подкачали.

— Надеюсь на это, — но у меня осталось ощущение, что своими словами она лишь хотела подбодрить меня.

Доктор Дэвис проводила меня к машине.

— Мистер Гонт.

Я повернулся к ней. Она щурилась от солнечного света.

— Я не хочу вторгаться в вашу личную жизнь. Но вы могли бы помочь мне, ответив на несколько вопросов.

— Спрашивайте.

— Почему вы принимаете в ней такое участие?

— Я знаю ее с детства. С давних пор дружу с ее родителями.

— Но у вас с ней роман, так?

— Да.

— И давно?

— С месяц, считая от того дня, как мы приехали сюда.

— Последний вопрос, мистер Гонт. Вы ее любите?

Я надолго задумался.

— Не знаю.

Наши взгляды встретились. Потом она отвела глаза.

— Благодарю вас, мистер Гонт.

Я сел за руль и завел мотор. А когда обернулся, она уже шла к себе.

Глава 15

Когда я приехал в следующий раз, Мириам отказалась от встречи.

— Она ничего не говорила нам до сегодняшнего утра, — оправдывалась доктор Дэвис. — Я пыталась вам дозвониться, но вы уже выехали к нам.

— Я ничего не могу понять.

— Это ее очередной ход, — объяснила доктор. — Она наказывает вас за то, что вы отказались увезти ее.

Я промолчал.

— Жаль, что вы съездили впустую.

— Ничего страшного.

— Должна отметить, что кое-каких результатов мы добились, — продолжила доктор. — Она у нас месяц, и ее организм уже не так остро реагирует на отсутствие наркотика. Она даже чуть поправилась. Но упорно отказывается от психиатрической помощи. Не разговаривает с психоаналитиком, и все тут.

— Как же ее заставить?

— Мы не сдаемся, — улыбнулась доктор Дэвис. — Рано или поздно она захочет выговориться. Главное, чтобы она ощутила в собеседнике сочувствие. А пока к врачам она настроена враждебно.

В кабинет вошла миссис Грэхем. Положила конверт на стол доктора.

— Она попросила отправить это письмо.

Миссис Грэхем повернулась ко мне, улыбнулась.

— О, добрый день, мистер Гонт. Наша девочка сегодня не в духе, но вы не волнуйтесь. Все придет в норму.

Она ушла, а доктор Дэвис взглянула на конверт. И молча протянула его мне.

На конверте я увидел свою фамилию. Вскрыл его, достал письмо. Написанное карандашом, детским почерком.

«Дорогой Стив!

Когда ты приезжал вчера, они сказали тебе, что я не хочу тебя видеть. Они лгали. Они держат меня под замком, каждый день бьют и оскорбляют. Им ничего не нужно, кроме денег. Чтобы получать их еще пару недель, они готовы на все. У меня уже нет тяги к наркотикам, но им этого мало. Я очень хочу тебя видеть. Приезжай и забери меня. Люблю.

Твоя Дорогуша».

— Прочитайте, — я протянул письмо доктору Дэвис. — Полагаю, вы правы.

Она прочитала, но не произнесла ни слова. Я встал.

— На следующей неделе я должен лететь в Нью-Йорк на заседание совета директоров. Так что смогу появиться здесь только через десять дней.

— Уезжайте спокойно, мистер Гонт. Если возникнет что-то непредвиденное, я вам позвоню. Но, по-моему, никаких неожиданностей не предвидится.

Но на этот раз доктор ошиблась.

Дэн Ритчи подал на Сэма в суд за день до заседания совета директоров. Он требовал уплаты двухсот пятидесяти тысяч долларов, комиссионные за сделку по продаже фильмов нашей компании, плюс немалую сумму за нанесенный ущерб и оплату услуг адвокатов. В свой иск Ритчи включил и нас, «Синклер бродкастинг» и лично меня, указав, что мы уговорились с Сэмом лишить его честно заработанных комиссионных.

В заявлении для прессы Ритчи пообещал обнародовать все, что ему известно о порочных отношениях, существующих между «Синклером» и «Самаркандом», если его законные требования не будут удовлетворены.

В Нью-Йорк я прилетел в день заседания. Джек Сейвитт ждал меня в кабинете.

— Я же предупреждал, что нельзя доверять этому сукиному сыну! — воскликнул он.

— Какому именно? — улыбнулся я.

Он воззрился на меня.

— Ты прав. Я как-то не подумал об этом. Сэм и Ритчи — одного поля ягоды. Оба жадные мерзавцы.

— Только не произнеси этого на публике, — я рассмеялся. — Нельзя так отзываться о нашем товарище по несчастью.

— Что-то я тебя не пойму, — Джек покачал головой. — Странное у тебя чувство юмора.

Фогарти принесла нам кофе.

— Мистер Синклер хотел бы увидеться с вами, как только вы освободитесь.

— Он уже здесь?

Фогарти знала все.

— Он в своем кабинете с восьми утра.

Джек подождал, пока Фогарти закроет за собой дверь.

— Он, должно быть, выпрыгивает из штанов.

Я молча пил кофе.

— Ты не собираешься к нему? — удивился Джек.

— Собираюсь. Но всему свое время. А сейчас у нас есть более важные дела. Пожать ему руку я еще успею.

— Так ты полагаешь, что хорошие новости тебе не повредят?

— Наоборот. Нынче это редкость.

— Рок-шоу прошло успешно. Мы заполучили сорок процентов аудитории и теперь спонсоры рвут друг другу глотки, лишь бы разместить в этой передаче свою рекламу.

— Хорошо.

— Я думаю пускать ее два дня в неделю.

— Не надо, — я покачал головой. — На этом многие спотыкались.

— Но нам нужно что-нибудь вкусненькое на конец недели.

— Ты же купил фильмы у Сэма. Воспользуйся ими.

— Я приберегаю их для следующей осени.

— До следующей осени еще восемь месяцев, — напомнил я. — А вот договора с рекламодателями тебе заключать через восемь недель.

Он молча уткнулся в список передач.

Я допил кофе, поднялся.

— Вот что я тебе скажу, исходя из собственного опыта: спонсоры покупают то, что видят. Если сегодняшний рейтинг их устраивает, они дают деньги под будущие передачи. На этом и надо строить свои планы.

Оставив Джека в кабинете, я поднялся к Спенсеру. Он сидел за столом, загорелый, посвежевший. Отдых в Карибском море пошел ему на пользу.

Мы пожали друг другу руки.

— Как долетел? — полюбопытствовал он.

— Обычный рейс, ничего особенного. Хорошо отдохнули?

— Отлично. Даже подумываю, а не купить ли там поместье после выхода на пенсию. Палм-Бич мне изрядно поднадоел.

— Дельная мысль, — я сел напротив него.

— Директора звонят все утро. Их тревожит иск Ритчи.

— Мне тоже звонили.

— Насчет Бенджамина я ничего не знаю. Но я переговорил с Харли. Он заверяет меня, что у нас нет никаких обязательств перед Ритчи.

Харли Гарретт возглавлял юридический отдел «Синклера». Знающий, компетентный адвокат.

— Меня беспокоит не столько иск, как угрозы Ритчи, — продолжал Спенсер. — Может, я чего-то не знаю?

— Возможно, — и я рассказал ему о займе Бенджамину.

Он слушал внимательно. Потом покачал головой.

— Ты поступил недальновидно.

Его реакция меня удивила. Десять лет тому назад он бы взорвался от негодования.

— Но мои отношения с Сэмом никоим образом не связаны с приобретением фильмов, Джек купил их без моего ведома. Я узнал об этом лишь после подписания всех документов.

— Тебе придется объяснить это совету директоров.

Я встал.

— И объясню.

Директора восприняли мое сообщение не так спокойно, как Синклер. На свет божий вытолкали всех пугал.

Федеральная комиссия связи, антимонопольный комитет, налоговая инспекция. Дискуссия превратила заседание в базар.

— Может, нам попытаться договориться по-хорошему, — предложил Харли. — Вызов в суд, — плохая реклама, даже если мы ни в чем не виноваты.

— Я против, — возразил я.

— Но вы не сможете убедительно возразить, если Ритчи заявит, что вы лично одобрили сделку, ибо тем самым получили немалую прибыль по принадлежащим вам акциям «Самарканда».

— Это не мои акции, — не отступался я. — Я взял их, как залог под денежную ссуду.

— А сможет ли он расплатится с вами? — спросил Харли.

— Понятия не имею.

— Даже возврат денег будет истолкован против вас, — гнул свое адвокат. — Я думаю, нам лучше договориться. Тем более, что деньги не бог весть какие.

— Нет, — не согласился я с ним. — Это шантаж, так что отступать здесь нельзя. Иначе подобные иски посыпятся один за другим.

За столом воцарилась тишина. Я посмотрел на Синклера. Лицо его напоминало маску.

У моего локтя зазвонил телефон.

— Извините, господа, — я взял трубку.

— Я бы не посмела беспокоить вас, мистер Гонт, — извинилась Фогарти, — но звонит доктор Дэвис из Санта-Барбары. Говорит, что у них ЧП.

— Соединяйте, — распорядился я. В трубке щелкнуло. — Доктор Дэвис?

— У меня плохие новости, мистер Гонт. Утром нашему пациенту удалось сбежать.

— Как?

— Мы не знаем. Когда миссис Грэхем вошла в палату после завтрака, ее уже не было. Мы обыскали всю территорию, но она как в воду канула, — последовала пауза. — Вы хотите, чтобы мы уведомили полицию?

Я обдумал ее предложение. Нет, только этого нам сейчас и не хватало. Я мог себе представить, какие заголовки появятся на первых полосах газет.

— Не надо. Ничего не предпринимайте. Я вылетаю первым же рейсом.

Я оглядел стол. Пока я разговаривал, директора что-то обсуждали между собой.

— Думаю, мы должны поставить этот вопрос на голосование, — воспользовался возникшей паузой Харли. — Я вношу предложение уладить иск по делу Дэна Ритчи против «Синклер бродкастинг» и Стивена Гонта до судебного разбирательства.

Я встал и направился к двери.

— Подождите минуту, Стив, — позвал вдогонку Харли. — Я же внес предложение. Вы должны проголосовать по нему.

Я бросил на него короткий взгляд.

— Вот вы и голосуйте. Мне плевать.

Глава 16

Доктор Дэвис ждала меня в аэропорту. Подошла ко мне, едва я появился из галереи.

— Ваша секретарь сообщила мне номер рейса.

— Вы могли и не приезжать. Я бы сам вас нашел.

— Я решила, что лучше приехать, — она смотрела мне в глаза. — Кроме того, я получила информацию, которая может вывести нас на нее.

— Вы выяснили, как ей удалось сбежать?

Она покачала головой.

— Нет. Но мы знаем, что она в Лос-Анджелесе.

— Откуда?

— Мы работаем с частным детективным агентством, которое помогает нам в таких случаях. Я подключила их и сейчас.

Она провела меня в бар, остановилась перед столиком в углу. Из-за него поднялся молодой мужчина.

— Ник Джонс, Стивен Гонт, — представила нас доктор Дэвис. — Ник — один из лучших специалистов агентства.

Мужчина застенчиво протянул руку, которую я тут же пожал.

— Добрый вечер, мистер Гонт, — говорил он с сильным техасским акцентом.

Частного детектива я представлял себе совсем другим.

Таким, как показывали их в фильмах и на телеэкране.

Передо мной же стоял высокий, под два метра, худющий парень. В ковбойской шляпе, сдвинутой на лицо, застиранной рубашке под мятым темно-коричневым замшевым пиджаком, синих, линялых джинсах. Длинные каштановые волосы падали на шею. Кончики длинных усов обрамляли подбородок.

— Добрый вечер, мистер Джонс.

— Зовите меня Ник, — попросил он.

Мы сели. Доктор Дэвис заказала себе виски с водой, мне — со льдом. Ник пил пиво.

— Расскажите мистеру Гонту, что вам удалось выяснить.

От акцента в миг не осталось и следа, он стал деловым, профессиональным.

— В одиннадцать утра объект остановил грузовик на автостраде, тянущейся вдоль тихоокеанского побережья.

На нем она доехала до автозаправки в Санта-Монике, неподалеку от бульвара Заходящего Солнца. Там пересела на другой грузовик, который и довез ее до Лос-Анджелеса. Шофера мы пока не нашли, поэтому не знаем, где он ее высадил.

— Как вы вышли на первого шофера? — спросил я.

— Большинство большегрузных трейлеров, обслуживающих междугородные перевозки, оборудованы радиопередатчиками. Я сам говорил с шофером.

— У нее были деньги?

Ответила доктор Дэвис.

— Когда она покинула клинику, нет. Все по-прежнему в сейфе.

— Ей нужны деньги. Я не знаю сбытчика наркотиков, который давал бы товар в кредит.

— Деньги у нее есть, — вставил Ник.

— Откуда вы знаете?

— Она получила их от шофера.

— Какого черта он дал ей деньги?

Он молча смотрел на меня.

Официантка принесла наши бокалы. Свой я осушил наполовину одним глотком.

— Вы должны ее понять, — в голосе доктора Дэвис слышалось сочувствие. — Это болезнь.

Я не ответил.

— Уже половина одиннадцатого, — продолжил детектив. — По пятницам на Стрип жизнь начинается в одиннадцать. Если она не нашла сбытчика, есть шанс, что она еще там. Я попросил моих друзей в полиции поглядывать по сторонам.

— Хорошо, — кивнул я.

— Да и нам самим не повредит съездить туда. Вдруг наши глаза окажутся зорче.

Я допил виски.

— Я готов. Моя машина на стоянке.

— Отлично, — детектив встал. — Встретимся на пересечении Стрип с Кларк-стрит.

— Я поеду с вами, — доктор Дэвис повернулась ко мне. — У Ника не очень удобный автомобиль.

— Меня он устраивает, — сухо ответил детектив. — И соответствует моему образу.

Я коротко глянул на него. Второй раз за день я услышал это слово. Весь мир вдруг озаботился своим образом.

Но я не знал, о чем говорит Ник, пока не увидел, как он садится в машину.

Темно-зеленый джип с приводом на все четыре колеса.

Стрип — часть бульвара Заходящего Солнца, протянувшаяся через Западный Лос-Анджелес и ограниченная с запада Городским национальным банком, а с востока — аптекой Шваба, что неподалеку от Центра Литтона.

Дома на Стрип старые, на первых этажах полно закусочных, заштатных магазинов, новые административные здания — большая редкость.

Днем Стрип всего лишь автострада, связывающая Беверли-Хиллз и Голливуд. Вечером все разительно меняется. Вспыхивают неоновые вывески. Дискотеки и рестораны оглашают улицу рок-музыкой. Тротуары заполняют подростки. Их тысячи. Высокие, низенькие, худые, толстые, всех цветов кожи. Они ходят, разговаривают, осматриваются, просто стоят. Над ними висит слабый запах марихуаны, а полицейские, медленно проезжающие по Стрип в патрульных машинах, молят Бога, чтобы в этот вечер дремлющий вулкан не взорвался.

Ник поджидал нас, как и обещал, на углу Кларк-стрит. Мы двинулись к нему, но он чуть качнул головой, показывая, что делать этого не следует, и неторопливо зашагал по Стрип.

Мы — за ним. Упустить его мы не могли. Он возвышался над толпой минимум на голову. Казалось, он знал всех, юношей, девушек, взрослых. Иной раз останавливался, чтобы перекинуться с кем-то парой слов, затем шел дальше.

Так мы добрались до «Закусочной Гейтли», где он развернулся и зашагал в обратном направлении.

— Пока ничего, — прошептал он, когда мы поравнялись. — Прогуляемся в другую сторону.

Мы выждали, пока он отойдет ярдов на двадцать, а затем повторили его маневр.

Так мы и ходили до двух часов. Наконец, Ник направился к зданию, в котором не светилось ни одного окна.

Мы последовали за ним.

— Сбытчиков нет. Все залегли на дно. Что-то их напугало, но я не смог выяснить, что именно.

— Что теперь будем делать?

— Я хочу заглянуть в несколько мест. Но вам туда хода нет. Как мне с вами связаться, если возникнет такая необходимость?

Я глянул на доктора Дэвис.

— Как насчет моего дома?

Она кивнула.

Я продиктовал ему телефон, и он нас покинул. Мы подождали несколько минут, а затем вернулись к моей машине.

— Как у вас красиво, — доктор Дэвис оглядывала гостиную.

— Я бы выпил, — я направился к бару.

— Мне тоже не повредит глоток-другой.

Я плеснул виски в два бокала, один протянул ей. Мы молча выпили. Она подошла к громадной стеклянной двери, ведущей на террасу, посмотрела на лежащий перед ней Лос-Анджелес.

— А на террасу выйти можно?

Я нажал соответствующую кнопку, дверь отъехала в сторону. В гостиную влился прохладный ночной воздух.

Далеко внизу светились огни. В черном небе мигали красные точки: самолет заходил на посадку.

— Как тихо, — выдохнула она.

— Потому-то я и построил здесь дом. А до студии езды всего ничего.

Она посмотрела на меня.