ГЛАВА 2

За день до Рождества я получил подарок. От Толстой Риты и ее брата Эдди. Прямоугольную, длинную, в два фута, картонную коробку, обклеенную бумажной лентой. Мы с Бадди долго смотрели на коробку, гадая, что в ней лежит.

Неожиданно Бадди рассмеялся.

— Я думаю, Толстая Рита поймала твоего дядю Гарри, отрезала ему член и сделала из него чучело.

— Ты рехнулся, Бадди, — засмеялся и я. — Посмотри на штемпель. Посылка отправлена из Калифорнии.

— Тогда что же это? — вопросил Бадди. К тому времени к нам подошли и другие солдаты. Догадки посыпались как из рога изобилия. Но лишь один солдат, работавший в кулинарии в Бруклине, нашел правильный ответ.

— Это салями. Я уверен.

— Может, вскроешь коробку? — спросил меня Бадди.

— Даже не знаю. Не лучше ли подождать до Рождества?

— Как скажешь, — пожал плечами Бадди. — Подарок-то твой.

— Давай я вскрою коробку, — предложил бруклинец Сэмми. — Если это салями, мы все съедим по кусочку. — Он наклонился к коробке и принюхался. — Запах чувствуется даже через картон.

— Хорошо, — кивнул я. — Ты, похоже, в этом дока. Открывай.

Сэмми повернулся к Бадди.

— Одолжи мне свой нож.

Получив нож, Сэмми в несколько секунд расправился с коробкой и, достав палку кошерного салями, поднял ее над головой.

— Настоящее кошерное салями! — объявил он.

Бадди всмотрелся в салями.

— Может, это все-таки член твоего дяди Гарри? Очень уж морщинистая палка. — Тут Бадди расхохотался. — Отличный подарок. Запах стоит на всю казарму.

Сэмми повернулся к нему. — Если вы добудете две дюжины яиц и полфунта масла, я сварганю вам омлет, какого вы никогда не пробовали.

Бадди кивнул.

— Яйца и масло я достану, но тебе придется добавить пару луковиц. И французские батоны тоже за тобой.

— Будет исполнено, — вытянулся в струнку Сэмми. — Плита в казарме есть. Так что отобедаем завтра на славу.

Я переводил взгляд с одного на другого.

— Что это вы задумали? Между прочим, это мой рождественский подарок.

Сэмми рассмеялся и сунул салями под мышку.

— Его тебе прислали на Хануку[31], а не на Рождество. — Он отрезал кусочек салями и протянул мне. — Попробуй. Вкус божественный. Во Франции такого днем с огнем не найти.

Я с трудом разжевал салями. Твердая, как камень. Я кивнул Сэмми.

— Готовь омлет. В чистом виде это есть невозможно.

«Голубая нота» стала моим вторым домом. С Полем мы быстро сдружились. В уик-энд, получая увольнительную, я обязательно шел в кино и, внимательно вслушиваясь в диалоги актеров, понемногу начал понимать французский.

После кино я отправлялся в ресторан и пытался заказать обед на французском. Мне все больше нравились французские вина. К февралю я стал завсегдатаем «Голубой ноты» и уже мог разговаривать с девушками на ломаном французском.

Как-то в «Голубой ноте» появился Бадди. В два часа ночи он возник около моего столика, который в клубе уже называли «американским». На Бадди просто лица не было. Он сел и вскинул на меня глаза.

— Ты один?

Я молча посмотрел на него. Бадди не хуже меня видел, что за столиком никого нет.

— Да.

— У меня неприятности.

— Что случилось?

— Мы с полковником ходим в один особый клуб, а сегодня вечером военная полиция устроила там облаву. Полковник смылся, а меня замели. — Он вытер пот со лба. — Мне надо выпить.

Я подал знак официантке.

— Двойное виски с содовой моему другу. — Я подождал, пока Бадди ополовинит стакан. — И что же это за клуб?

— Секс-клуб. С мазохистками. Плети, цепи, все такое. Девки в этом клубе сумасшедшие. Все пьют абсент, запрещенный во Франции. Американским военным там бывать не положено. — — Никогда не слышал о таком заведении. Как ты туда попал?

— Это идея полковника. Всякий раз, когда я хотел отдать ему его долю, он предлагал мне встретиться там. На военной базе он брать деньги отказывался.

Стакан Бадди опустел. Он попросил официантку повторить.

— Ты напьешься, — предупредил его я.

— И что? Нам надо поговорить о будущем.

— В каком смысле?

— Полковник собирается перевести меня в Норвегию. Там тоже есть мастерская по ремонту джипов. — Бадди принесли второй стакан, но он не спешил расправиться с его содержимым. — Полковник говорит, это единственный способ уберечь меня от беды. Он уверен, что меня упекут на гауптвахту, как только полицейский рапорт попадет в штаб. , — И чем я могу тебе помочь?

— Насчет перевода — ничем, но вот если бы ты взял на себя контроль над нашим мини-казино... Там крутятся большие деньги. Я могу поговорить с полковником. Мы уступим тебе часть своей доли, ты будешь отдавать полковнику то, что ему причитается, а остальное отправлять мне. — В голосе Бадди слышалась мольба. — Мое место тут же займут. Я хочу, чтобы меня подменил ты. Мы же друзья.

Я рассмеялся.

— Нет уж, Бадди. Конечно, спасибо тебе, но нет. Эта работа не по мне. Я не потяну. И потом, как только армия начнет копать под тебя, я тоже могу загреметь под фанфары. Полковник умен. Он хочет отправить тебя куда подальше. Тогда и у него не будет проблем.

— Может, ты поедешь со мной? Думаю, полковника я смог бы уговорить. В конце концов я столько для него сделал.

Я покачал головой.

— Нет уж. Мне здесь нравится. Если я куда и уеду, так только домой. Но мы будем переписываться, Бадди.

Бадди поднялся.

— Мне надо возвращаться на базу.

— С чего такая спешка? Ты уже по уши в дерьме. Хуже не будет.

— Полковник в машине. Я его шофер. Иначе я бы с территории базы не вышел. Увольнительную-то у меня отобрали.

— Так приведи полковника сюда, — предложил я. — Тут он будет в полной безопасности.

Полковник, если видел перед собой четкую цель, всегда действовал быстро. Тем более когда его могли взять за жопу. Бадди даже не успел собрать деньги, причитающиеся ему с выигрышей. Через день он уже улетел в Норвегию.

В день отъезда мы вместе завтракали в столовой.

— Мне будет недоставать тебя, Бадди, — признался я.

— Мы это переживем, — философски ответил он. — Война не затянется. Полковник говорил, что к маю все закончится.

— Я об этом ничего не знаю. Всю информацию я черпаю из «Старс энд Стрипс» и информационных роликов. А пока мы ремонтируем джипы, война продолжается. Но я надеюсь, что ты больше не попадешь в передрягу.

— Я намереваюсь вернуться до того, как закончится война. Я видел фотографии Норвегии. Там нет ничего, кроме льда и снега. И потом мне нравятся французы, особенно женщины, — рассмеялся Бадди.

— Я буду тебя ждать. — Улыбаясь, я поднялся. — А ты действуй осмотрительнее, не подставляйся. — Мы пожали друг другу руки. Я закурил и вышел из столовой.

А уже следующий день показал, что отъезд Бадди послужил толчком ко многим переменам в моей жизни. Утром меня вызвал полковник.

— Купер, — фамилию мою он произнес так, словно мы никогда не встречались, хотя совсем недавно вместе распили бутылку шампанского в «Голубой ноте», — я тут прочитал твое личное дело. У тебя отличный послужной список, и я думаю, ты можешь взять на себя работу, которую выполнял старший сержант, убывший из расположения нашей части.

Я молча смотрел на полковника, потому что не, знал, о чем речь. Я действительно понятия не имел, какой работой занимался Бадди, помимо того, что собирал свои проценты с тех, кому везло в кости и покер.

— Пора повысить тебя, сынок. Теперь ты у нас старший сержант. Единственный во всем взводе. Есть и еще новости. Мы отсюда уходим, завод передается французам. Но нам подобрали новое место, в нескольких кварталах отсюда. Есть только одна неувязка.

— Какая же?

— У тебя будет два взвода. Сержант Фелдер становится твоим заместителем. Задача ставится та же — ремонт поврежденных на фронте джипов. Но предоставленной нам казармы хватит только на один взвод. Так что тебе надо найти себе комнату в непосредственной близости от мастерской. — Он улыбнулся. — Я переезжаю на Монмартр и надеюсь, что ты обеспечишь должное руководство производственным процессом.

— Аренда комнаты стоит дорого, сэр.

— Это я понимаю. — На губах полковника все играла улыбка. — Я распоряжусь, чтобы тебе выделили необходимые средства. — Он достал сигарету. Я тут же щелкнул зажигалкой. Полковник курил модные французские сигареты «Житан». С очень резким запахом. Впрочем, этим грешили все французские сигареты.

— Благодарю вас, сэр. Но я не знаю, что делать с некоторыми другими проектами, ответственность за выполнение которых лежала на Бадди.

— Да, Купер, мне об этом известно, — кивнул он. — Однако могут появиться и другие варианты. — Полковник снял телефонную трубку. — Выпишите Куперу пропуск-вездеход, чтобы он мог покидать базу в любое время. И запишите на него джип, чтобы он мог брать его, если возникнет такая необходимость.

У меня округлились глаза. Я лишился дара речи. Царский подарок!

Полковник посмотрел на меня.

— Писарь подготовит все бумаги, Купер. Поздравляю тебя с очередным званием. Ты хорошо служил Родине. Армия это ценит.

— Спасибо, сэр.

Он отдал мне честь.

— И тебе спасибо, сержант. Свободен.

ГЛАВА 3

Прошло три недели, прежде чем мы смогли перебраться в новые мастерские и казарму. А я все еще не нашел себе жилища. Солдат поселили в каменном доме, в котором было куда уютнее, чем в том ангаре, что служил нам казармой на заводе «Ситроен». Я подождал, пока все устроятся, а потом пошел в «Голубую ноту», чтобы посоветоваться с Полем.

Поль, как всегда, обрадовался моему приходу. Какое-то время я в «Голубой ноте» не показывался. Я рассказал Полю о нашем переезде и объяснил, какие у меня возникли сложности. Услышав, что мне нужно жилье, он тут же вызвался помочь. Спросил, где находятся мастерские. С тем, чтобы открыть неподалеку бар. Как я и говорил, Поль никогда не упускал возможности подзаработать.

— Знаю я одну квартирку с двумя спальнями, расположенную в том районе. Если, конечно, ты не возражаешь против того, что в этой квартире будет жить еще один человек, — сказал Поль. — И цена будет разумная.

Я встретился с ним взглядом.

— Даже не знаю, что и сказать. Я никогда не жил в одной квартире с гомосексуалистом. Поль расхохотался.

— Ты, однако, шутник. У меня и в мыслях не было селить тебя с голубым. Ты будешь жить в одной квартире с девушкой, которая работает в моем клубе. Она из моего родного города, Лиона. Я знаю ее с детства.

Во мне проснулось любопытство. Мне было известно, что с женщинами у Поля никогда ничего не было.

— Каким образом девушка, которую ты знал с детства, могла стать стриптизершей в твоем клубе? Ты втянул ее в это дело?

— Нет, друг мой. — Он с укоризной посмотрел на меня. — Я дружен с ее семьей. Стриптизершей она начала работать в Лионе, там у нее возникли некоторые осложнения, и она перебралась в Париж. Я предложил ей приехать сюда, потому что в большом городе легче затеряться.

— От кого она скрывалась?

— От гестапо. Ее сестра жила с немецким офицером и сообщала Жизель важную информацию. Через Жизель эта информация попадала к французским партизанам. Ее сестра узнала от своего любовника, что наци собираются арестовать Жизель. Вот Жизель и уехала в Париж.

— Потрясающая история. А почему я до сих пор не познакомился с этой девушкой?

— Потому что после шоу она работает на половине гомосексуалистов. Она очень умна, и они любят ее, так как она никогда не пытается раскрутить их на шампанское. В результате за столиком, за который она садится, шампанского выпивают больше, чем за любым другим. — Поль вновь рассмеялся. — Она тебе понравится. Но помни, Жизель хорошая девушка, не шлюха.

— Ты, я вижу, очень о ней заботишься.

— Она смелая девушка, и я не хочу, чтобы ее обижали.

Вот так я познакомился с Жизель. Поль попросил меня задержаться до окончания шоу. А по ходу представления показал ее мне. Прекрасную и обнаженную. Я повернулся к нему.

— Просто не представляю, как я смогу жить с ней в одной квартире. — В моем голосе слышалась растерянность.

— От тебя требуется одно — быть джентльменом, — улыбнулся Поль. — Я обещал ее отцу, что пригляжу за ней.

Час спустя Поль подвел Жизель к моему столику и познакомил нас. К моему изумлению, она вполне сносно говорила по-английски. Я улыбнулся, когда мы по французскому обычаю пожали друг другу руки.

— Мне понравилось твое выступление. Ты талантливая танцовщица. Она рассмеялась.

— Джерри, в этом шоу нужен только один талант — красивое тело, которое не стыдно показать зрителям.

— И это тоже. Но ты здорово танцуешь.

— Меня этому научил Поль. Он говорит, что у хорошей танцовщицы должен быть свой стиль.

— И он у тебя есть, другого мнения быть не может.

Жизель кивнула.

— Поль говорит, ты хотел бы поселиться в моей квартире.

— По существу, мне нужна только комната. Большую часть времени я буду проводить в мастерских. Кормить меня будут в армейской столовой. Я не доставлю тебе никаких хлопот.

— Мне нужен сосед по квартире, а не любовник. Поль сказал, что ты это понимаешь.

— Да, мэм, — кивнул я. — Пускать корни во Франции я не хочу. Уеду домой, как только закончится война.

Она внимательно посмотрела на меня.

— Аренда квартиры будет стоить тебе сто двадцать пять долларов в месяц.

— В армии мне платят меньше.

— Поль сказал, что он найдет для тебя способ подзаработать.

— Я об этом впервые слышу. Мне он ничего не говорил.

— Так давай спросим его, — предложила Жизель. Поль действительно умел находить выход из сложных положений. Я понадеялся на него и не напрасно.

Прежде всего он повез меня на квартиру Жизель. В три часа ночи, после того, как закончилось второе шоу. Находилась эта квартира в трех кварталах от клуба, в старомодном каменном доме, на пятом этаже. Без лифта. Но квартира мне понравилась. Две спальни, большая кухня, миниатюрная гостиная. В большой спальне расположилась Жизель. Там стояла двуспальная кровать, туалетный столик, гардероб и два стула.

Во второй комнате, предназначенной для меня, хватало места лишь для узкой кровати, маленького шкафчика и столика, на котором располагались таз и кувшин. Над столиком висело овальное зеркало. Аккурат для того, чтобы побриться. Спальни соединялись через ванную комнату с раковиной, ванной и биде. Газовая колонка обеспечивала раковину и ванну горячей водой. В углу стоял шкафчик для туалетных принадлежностей.

Поль повернулся ко мне.

— Что скажешь?

— Квартира отличная. Беда в том, что она мне не по карману.

— Кажется, я знаю, как тебе помочь. Сможем мы завтра утром встретиться в твоем гараже?

— Я могу выписать тебе пропуск.

— Отлично, — кивнул Поль. — Тогда и поговорим. Если хочешь остаться на ночь здесь, утром я за тобой заскочу.

Я повернулся к Жизель.

— Ты не возражаешь?

— Разумеется, нет. Квартира принадлежит Полю, и если он дает добро, мне остается только кивнуть.

Собственно, я и раньше догадался, кто владелец квартиры.

— Я вам очень признателен за участие, но думаю, будет лучше, если эту ночь я проведу в казарме. — Я повернулся к Полю. — Увидимся утром. Давай расскажу, как меня найти.

Поль рассмеялся.

— Я знаю, где тебя найти. В конце концов я француз и знаю, что делается на моей территории.

— Твоей территории? — переспросил я.

— Я корсиканец. И у нас все всегда хорошо. Я посмотрел на Жизель.

— И ты корсиканка?

Она рассмеялась.

— Нет, я из Лиона. Это настоящая Франция. Я протянул ей руку.

— Спрашиваю из чистого любопытства. Кому мне платить за аренду, тебе или Полю? Ответил мне Поль.

— Разумеется, ей.

Я все еще держал Жизель за руку.

— Тогда позвольте поблагодарить вас, мадам, и откланяться. — В те временя я еще не знал, что корсиканцы во Франции занимали ту же нишу, что итальянская мафия в Америке. Они контролировали все. Или почти все.

Наутро Поль приехал в мастерские. Его очень интересовало, как мы ремонтируем джипы. Он хотел знать, будут ли они выглядеть после покраски как новенькие. Я отвел его на пустырь, где лежали остовы тех джипов, которые не подлежали восстановлению. Мы снимали с них хорошие детали, которые использовали в ремонтных работах.

Поль повернулся ко мне.

— Джерри, а кто несет материальную ответственность за джипы, которые вы разбираете на части, чтобы отремонтировать другие джипы?

— Вообще-то полковник. Но в мастерских он практически не появляется. Подмахивает акты о списании, которые я ему посылаю.

— Ты говоришь об офицере, которого Бадди приводил в мой клуб?

Я удивился. Видимо, Поль действительно знал все, что происходило в его клубе.

— Да.

— Тогда он тебе не помеха, — уверенно заявил Поль. — У меня есть друзья, которым нужны автомобили. Если ты сможешь отремонтировать несколько списанных джипов, мы возьмем за них хорошую цену.

— Для этого придется задействовать механиков, но думаю, сержант Фелдер, который ими командует, все устроит. Мы друзья.

— Получая сто тысяч франков за каждый джип, ты сможешь найти себе помощников.

Я вскинул на него глаза. Сто тысяч франков равнялись двум тысячам долларов.

— А твоя доля?

— Двадцать пять тысяч за автомобиль. Я думаю, что из ста тысяч тебе достанется больше. Так что ты сможешь заплатить за аренду.

Я рассмеялся.

— Идея неплохая. Только не хочется попадаться.

— Ты не попадешься. Все контакты с покупателями я беру на себя. Они французы и не будут вести переговоры с иностранцами, особенно о контрабанде.

— Я наведу справки. Если все согласятся, дам тебе знать. Тогда и перееду к Жизель.

Поль сжал мне руку.

— Переезжать ты можешь сейчас. Ведь мы друзья. Не следует мешать дружбу с бизнесом.

— Спасибо, Но я должен твердо знать," что смогу расплатиться за квартиру. Я свяжусь с тобой, как только обо всем договорюсь.

Поль улыбнулся и вышел из мастерских. Я провожал его взглядом, пока он не повернул за угол. Как-то странно он сжал мне руку. Меня это тревожило. Возможно, потому, что я знал о его приверженности однополой любви. Мне не хотелось, чтобы Поль положил на меня глаз.

ГЛАВА 4

Первый джип мы подготовили через две недели. Пришлось попотеть. Мы должны были затереть все серийные номера, чтобы они не привели к нам. Сержант Фелдер, на которого легла основная работа, сказал мне, что он может поставлять по джипу в неделю, если получить свое распоряжение еще двух человек.

— Ты у нас прямо-таки Генри Кайзер, — рассмеялся я.

— Скорее Генри Форд, — поправил меня он. — Я, конечно, хочу работать с тобой, но я получаю слишком мало, чтобы оправдать тот риск, на который мне приходится идти. Если кто-то проколется, за яйца подвесят меня.

— Насчет проколов можешь не волноваться. Проблема в другом. Мы даем механикам по двадцать тысяч франков. Если возьмем еще двух, получится восемьдесят. Нам с тобой остается совсем ничего.

— Я хочу получать за каждую машину по пятьдесят тысяч. Потому что отвечать за все придется мне. Ведь я не так глуп. Французам нужны машины. Они готовы заплатить любую цену. Потому что нигде больше им джипов не добыть.

Я посмотрел на него.

— Фелдер, ты говнюк. Ты можешь сорвать сделку.

— А мне плевать. Я могу получить те же деньги, продавая лягушатникам отдельные детали.

— Да, — кивнул я, — чтобы в итоге угодить на гауптвахту.

— Так сколько, по-твоему, я могу получать с каждого джипа?

Вопрос меня порадовал. По крайней мере Фелдер соглашался поторговаться. Благодаря Бадди я знал, что это означает. Если люди торгуются, значит, козыри в твоих руках.

— Давай поглядим, сколько мне удастся выручить за первый автомобиль. А уж потом станет понятнее, на какие деньги мы можем рассчитывать.

Из мастерских я выехал на джипе в полночь. Ассистировал мне Фелдер. Мы не хотели, чтобы нас кто-нибудь видел. Фелдер запер за мной ворота.

— Будь осторожен, — предупредил он. — Джип без армейских номерных знаков. Не попадайся на глаза военной полиции.

К черному входу «Голубой ноты» я подъехал по темным боковым улочкам. Оставил джип в проулке и постучал в дверь.

Открыл ее высокий толстый француз.

— Чего надо? — спросил он на ломаном английском.

— Я хочу поговорить с месье Ренаром.

Он смерил меня взглядом, — Месье Ренар не говорит с теми, кто стучится в дверь черного хода.

Я достал банкнот в десять тысяч франков и сунул ему в руку.

— Со мной он поговорит.

И тут я увидел Жизель, спускающуюся по винтовой лесенке из гримерной.

— Джерри! — воскликнула она. — Что ты тут делаешь?

— Вроде бы мы собирались встретиться здесь с Полем. Но он, возможно, забыл Жизель кивнула и повернулась к толстяку. Быстро заговорила по-французски. Толстяка как ветром сдуло.

Жизель посмотрела на меня.

— Через несколько минут мне выходить на сцену. Ты сможешь посмотреть, как я танцую.

— Обязательно посмотрю. Но сначала мне нужно покончить с делами.

— Ты пригнал джип?

— Откуда ты знаешь?

— Мне сказал Поль. Он к тебе благоволит. — Она рассмеялась. — Могу я взглянуть на автомобиль?

— Конечно Но на улице холодно. — Я оглядел костюм Жизель. Да уж, в таком можно появляться только под яркими прожекторами сцены.

Появился Поль. Швейцар следовал за ним по пятам.

— Ты пригнал джип? — В голосе Поля слышалось радостное нетерпение.

— Первый из тех, что мы восстанавливаем.

— Можно мне взглянуть на него? — спросила у Поля Жизель.

— Накинь на нее плащ, — бросил Поль толстяку. У двери стояла вешалка. Толстяк снял с нее один из плащей и набросил на плечи Жизель. Потом мы все вышли к автомобилю.

— Какой красавчик, — воскликнула Жизель. — Никогда не видела белого джипа.

— Мы будем красить джипы в разные цвета, — предупредил я. — Чтобы никто не подумал, что они — армейская собственность.

Поль повернулся к толстяку.

— Прикрой машину брезентом. И никого к ней не подпускай. До утра поставишь ее в гараж. В какой, ты знаешь.

— Да, месье, — кивнул толстяк и распахнул перед нами дверь черного хода. Поль улыбнулся.

— Добро пожаловать в мой клуб. Жизель рассмеялась. Взглянула на меня.

— Я бегу на сцену. Буду разочарована, если не увижу тебя среди зрителей.

— Увидишь, — заверил ее Поль и повернулся ко мне. — Пойдем выпьем.

Я последовал за ним по коридору в большой зал. Как обычно, по четвергам народу было немного. И то, главным образом, на половине гомосексуалистов. Стол Поля стоял так, чтобы он мог видеть весь зал. Поль заказал анисовый ликер, я — пиво.

Потом он пристально посмотрел на меня.

— — Есть проблемы?

— Только денежные. Фелдер хочет получать больше денег и просит, чтобы я отдал ему еще двух механиков. Он говорит, что сможет собирать по джипу в неделю.

— И что ты ему ответил?

— Сказал, что с деньгами напряженка. Но он знает рынок, продавал детали местным автомеханикам. — Я глотнул пива. — Если мы дадим ему, сколько он хочет, нам ничего не останется.

— Это мы уладим. Поднимем цену на каждый джип. Если они будут выглядеть так же хорошо, как этот белый, трудностей не возникнет.

— Есть еще одна закавыка. Мы американцы. Фелдер и механики требуют доллары. Поль насупился.

— Это непросто. С долларами расставаться не любят.

— Если нужна машина, они заплатят, — уверенно заявил я.

Я знал, что долларов у Поля хватает. Основной доход оба его клуба получали с американских солдат.

— Посмотрим, что можно сделать. — Он широко улыбнулся. — Жизель выходит на сцену. Посмотри на нее. Действительно красавица.

Я и не догадывался, что второе шоу отличается от первого, которое начиналось в одиннадцать вечера. Поль мне все растолковал.

— Первое шоу в большей степени рассчитано на бисексуальные пары. А ночное — на гомосексуалистов, которые хотят увидеть что-нибудь более возбуждающее. Ты сейчас поймешь, почему они так любят Жизель.

Загремела музыка. Жизель вышла на сцену. Вся в коже. Кожаная водительская кепка, миниатюрный кожаный бюстгальтер, отделанный сверкающими стекляшками, и коротенькая кожаная юбочка, из-под которой виднелись кожаные трусики-бикини. Черные с блестками чулки и туфли с шестидюймовыми каблуками-шпильками.

Жизель замерла у медного шеста, приподняв одну ногу, обворожительно улыбнулась. Гомики обезумели. Жизель еще не начала танцевать, а они уже кричали, аплодировали, бросали деньги на сцену. Жизель подняла с пола длинный, похожий на змею кнут. Всякий раз, когда она щелкала кнутом, на сцену падала часть ее одежды. С последним ударом она обнажилась полностью, не считая трех стеклянных «бриллиантов». Два сверкали на сосках, один, размером побольше, — над ее выбритой «киской». Гомики устроили ей овацию, раз за разом вызывая на сцену, требуя повтора на бис. Но Жизель лишь кланялась и улыбалась. Наконец ушла со сцены и больше не вернулась. Постепенно аудитория успокоилась. Шоу плавно подошло к концу, и начались танцы.

Французы танцевали совсем не так, как американцы. Гомики прижимались друг к другу. Некоторые мужчины и женщины танцевали в одиночестве. Встречались и нормальные пары — мужчина с женщиной. В Америке такие вольности не допускались.

Поль накрыл мою руку своей.

— Джерри, она прелесть, правда?

Я улыбнулся.

— И каждый вечер посетители точно так же реагируют на Жизель?

Поль кивнул.

— Дело, наверное, не только в том, что она умеет разжечь аудиторию.

— Жизель — хорошая девушка. — Поль понизил голос. — Не шлюха. — Он закурил. — Поэтому мы все ее любим. Она не пытается изменить нас.

Я пристально посмотрел на него.

— А почему ты мне так подробно о ней рассказываешь?

Лицо его стало серьезным.

— Потому что ты ей нравишься. Я не хочу, чтобы ты причинил ей страдания. После войны я должен вернуть ее семье в лучшем виде.

— Может, мне не следует въезжать в ее квартиру? Но Жизель говорит, что любовник ей не нужен.