Спустя некоторое время он приподнялся на локтях и взглянул на нее с задумчивым выражением лица.
– Теперь назад пути нет, как ты понимаешь. Что бы ни случилось.
– Я не хочу возвращаться назад.
– Ты отдалась мне. Теперь ты моя, и твой драгоценный Кит может начать подыскивать себе другую невесту. – Его зеленые глаза ярко горели в неземном свете, сосредоточенные на ее лице.
– М-м… Мне нравится быть твоей. – Этот чувственный ответ вкупе с поглаживанием его широких плеч, казалось, удовлетворил его. Она не видела смысла напоминать, что мужчину зовут Кевин, что он скорее всего утонул, и даже если нет, пропасть между нею и Джоссом остается такой непреодолимой, как и прежде. Не сегодня. Сегодняшняя ночь особенная. Несколько волшебных часов вне реальности. Кроме того, существует вполне весомая вероятность, что они никогда не выберутся с острова и будут жить всю оставшуюся жизнь здесь вдвоем. Просто поразительно, какой привлекательной внезапно показалась эта мысль.
Лицо его расслабилось, и он скатился с нее. Она уютно прижалась к его боку, положив голову на его плечо, а руку ему на плоский волосатый живот. Ее пальцы были заняты тем, что перебирали мягкую поросль курчавых черных волос на его груди, затем прошлись по линии ребер, через твердую плоскость живота, отыскали пупок и дразняще нырнули внутрь. Когда это не вызвало никакой реакции, не считая легкого подрагивания ресниц, она мягко пощекотала живот.
Это наконец нарушило его меланхоличную задумчивость. Он слегка отодвинулся вбок, чтобы избежать ее шаловливых пальцев, и протестующе заворчал. Она пощекотала его бок, и он схватил ее за руку. За свою медленно расплывающуюся усмешку он получил в награду улыбку и нежный поцелуй в колючую щеку.
– Если ты не поостережешься, то не успеешь и дух перевести, как я снова займусь с тобой любовью. – Его глаза предостерегающе заблестели.
– Мне это нравится. – Она лукаво заморгала в ответ.
Тогда он рассмеялся и обнял ее крепче, продолжая удерживать руку, дабы предотвратить дальнейшее нападение на его ребра.
– Ну ты и бесстыдница! Кто бы мог подумать, а?
Лайла подняла глаза от заинтересованного осмотра его груди и нахмурилась. Его слова застигли врасплох, задели ее. Она мгновение помолчала, а когда заговорила, голос ее прозвучал слабо, чуть слышно.
– Джосс, я правда… бесстыдная? Что, большинство леди… ну, не такие, как я? В том, что касается… касается… – Она осеклась, в глазах застыло беспокойство.
– Нет, моя дорогая, не только большинство леди определенно не такие, как ты. Большинство женщин не такие, как ты. От леди до шлюх.
– О! – пробормотала она и почувствовала, как тошнотворная волна унижения захлестнула ее. Она была слишком смелой, слишком откровенной в своем наслаждении им. Должно быть, он считает ее распутной…
Он увидел выражение ее лица, быстро сгреб ее в охапку и перекатился вместе с ней так, что оказался на спине, а она распласталась на нем. Ладони обхватили попку, пальцы легко поглаживали мягкую, округлую плоть.
– Нет, большинство женщин не такие, как ты, – повторил он, удержав ее на месте, когда она заерзала, чтобы занять более приличное положение. – Господь наградил тебя страстностью, и я благодарю его за это. Это редкий дар в женщине, прекрасный и бесценный.
– Правда? – спросила она, глядя все еще слегка встревоженно.
– Правда, – серьезно ответил он и притянул ее лицо к своему.
Его губы были теплыми, нежными и мягко убеждающими. Он удерживал свою страсть в узде, позволив ей задавать темп поцелуя. Она осмелела, ее язык подстрекал его к игривому поединку. Когда она наконец подняла голову, в его глазах плескаласъ страсть. Лайла улыбнулась, ощутив нарастание жара в паху. Но когда она наклонила голову, чтобы поцеловать его снова, он уклонился, покачав головой, взяв ее за плечи и подталкивая в сидячее положение. Когда она послушно села, он скользнул ладонями по ее телу спереди, интимно пройдясь по грудям, животу и мягкому треугольнику волос между ног. Затем показал, как оседлать его.
Положив руки ему на грудь для равновесия, Лайла озадаченно нахмурилась. Таким способом он пытается обуздать их страсть? Возможно, после одного-двух раз мужчинам требуется отдых? И вновь она осознала, как, в сущности, мало знает о мужчинах.
– Если ты устал…
Она проговорила это нерешительно, желая предложить ему выход, не задевая его мужской гордости. Его губы дернулись при этих словах, на них появилась едва заметная улыбка.
– Пока нет, – сказал он хрипло, при этом улыбка его становилась шире, пока не превратилась в кривую усмешку. – Мы еще только начали. Тебе еще многому предстоит учиться. Если мы будем любовниками, ты должна знать, что мне нравится.
– А что тебе нравится? – У него это прозвучало так, словно он был гурманом, разборчиво выбирающим деликатесы. Не может же существовать больше одного способа выполнения физического акта? Должно быть, он имеет в виду что-то другое…
– Гм… Например, иногда мне нравится видеть тебя – всю тебя, – когда мы занимаемся любовью. Поэтому время от времени я хочу, чтобы ты была наверху – вот как сейчас. Чтобы я видел твои прекрасные груди… – Говоря это, он обхватил их руками. Губы Лайлы слегка приоткрылись, когда он, казалось, взвешивал их, затем подразнил большими пальцами соски. Огненные стрелы пронзили ее.
– Джосс… – Его имя, когда она простонала его, было наполовину протестом, наполовину вскриком удовольствия.
Он оставил грудь и заскользил ладонями по ребрам, по тонкой талии и изящному изгибу бедер, по чуть заметной выпуклости живота. Жар сопровождал его прикосновения, расплавляя кости до тех пор, пока в ней не осталось ничего, кроме единственного желания упасть на него и позволить ему избавить ее от этого восхитительного томления, которое он в ней пробуждал.
Хотя Лайла частенько втайне пыталась представить, каково это – исполнять супружеский акт с мужчиной, даже в самых безумных фантазиях ей не рисовалось такое: она, совершенно обнаженная, омытая лунным светом, сидит на груди своего такого же обнаженного возлюбленного, лежащего навзничь на песке, и ветер раздувает ее волосы серебристым облаком, а ночь укутывает их в таинственный кокон. Это было нечто за пределами грез, она никогда даже не мечтала ни о чем подобном. Ее мечты о любви были спокойными и мягкими, такими же сдержанными и невинными, какой была она сама. Проживи она хоть тысячу лет, и тогда ее грезы не простирались бы до такой вот языческой любви.
Так было до сегодняшней ночи.
Она ахнула, когда теплая сила его рук коснулась коленей, скользнула от них вверх по шелковистой внутренней поверхности бедер. Она застыла, когда его исследующие пальцы отыскали мягкое гнездышко ее волос, нежно погладили его, проникли внутрь, чтобы отыскать родники страсти, о существовании которых Лайла даже не догадывалась. Когда его пальцы прижались к ней, она вскрикнула, задвигалась, голова склонилась вперед, а глаза закрылись от интенсивности желания. Только руки, упирающиеся ему в грудь, удерживали ее от того, чтобы рухнуть на него бездвижно.
– Теперь я хочу, чтобы ты любила меня, – послышался его хриплый шепот, когда она уже готова была провалиться в пучину, ожидающую ее. Голова Лайлы поднялась, а глаза с трудом открылись, когда она попыталась осмыслить то, что он сказал. Должно быть, он увидел недоумение в ее глазах, потому что его пальцы прижались к ней один последний раз, прежде чем руки переместились на бедра, приподнимая ее со своей груди и осторожно опуская на себя. Лайла ахнула, когда почувствовала огненный жар его прикосновения. Затем он слегка продвинулся внутрь, и руки на ее бедрах тянули се вниз, вниз, до тех пор, пока он не заполнил ее своей обжигающей плотью.
– Люби меня, – пробормотал он невнятно. Глаза его подернулись пеленой, лицо пылало от страсти. Мускулы рук и груди перекатывались и бугрились под бронзовой кожей от усилий контролировать себя, чтобы она могла задать темп. Ахнув, Лайла сделала, как он просил, сжимая его запястья, в то время как руки Джосса направляли ее бедра, указывая тот ритм, который он искал.
Наконец с хриплым вскриком он стиснул ее, задрожав в ее объятиях. Пока он удерживал себя внутри ее, она тоже вскрикнула, унесенная той же огненной бурей страсти, что настигала ее и раньше.
Потом они тихо и неподвижно лежали в объятиях друг друга, дрожащие, обессиленные, удовлетворенные. Теплое дыхание ветра ласкало их. Омытое лунным светом безмолвие берега окутывало их, волны накатывали в мягком ритме, целуя берег. Но они лежали, сплетясь, на песке и не замечали ничего, кроме самих себя.
В конце концов, пресыщенные и размякшие от удовлетворенной страсти, они уснули.
Глава 31
Грубые руки, схватившие ее под мышки и вытащившие из теплого кокона, в котором она спала, разбудили Лайлу. В следующее мгновение она потрясенно осознала, что уже не ночь, но рассвет.
Затем в то же мгновение она осознала, что спала в объятиях Джосса на берегу, и что сейчас ее оттаскивают от него, и голая кожа царапается о зернистый песок. Какой-то ухмыляющийся, грязного вида малый в алой рубашке и черных бриджах, в котором она сразу же узнала одного из пиратов, стоял, наступив голой ногой на плечо Джосса и нацелив в него дуло пистолета.
Джосс, казалось, тоже был потрясен тем, что происходит. Пока Лайла в ужасе смотрела, голова Джосса приподнялась на дюйм или два с песка, крутнувшись в ее сторону. Пират, держащий пистолет, что-то сказал, взвел курок, и глаза Джосса метнулись обратно к оружию и мужчине, который держал его: Джосс застыл, каждый мускул в его теле, казалось, напрягся. Ухмылка пирата стала шире. Палец, лежащий на курке, заметно сжался…
И тут Лайла поняла, что руки, держащие ее, принадлежат другому пирату – с густой рыжей бородой и недостающим зубом, – который плотоядно ухмылялся и оттаскивал ее все дальше и дальше от берега. Лайла ничуть не сомневалась, что пистолет в руке первого пирата вот-вот выстрелит, Джосс будет убит, а она изнасилована одним или, возможно, обоими мужчинами.
Реальность происходящего наконец проникла в ее сознание, и она закричала.
Звук получился громким и пронзительным, как паровозный гудок. Мужчина, тащивший Лайлу, подпрыгнул и выругался, пнув ее в спину голой ногой. Лайла почти не почувствовала удара, силясь вырваться из его хватки. Ее крик, очевидно, отвлек на одну спасительную секунду того пирата, который намеревался убить Джосса. Пытаясь вырваться из лап бандита, она краем глаза увидела, как рука Джосса сомкнулась на руке пирата, держащей пистолет, как тот блеснул в воздухе… Внезапно прогремел выстрел, и в то же мгновение она была свободна. Рыжебородый отпустил ее и вскочил на ноги, когда Джосс побежал к ним. Второй пират неподвижно лежал на песке. Лайла, вся дрожа, опустилась на колени. Бросив на нее единственный взгляд и удостоверившись, что она невредима, Джосс погнался за рыжебородым вдоль берега и в лес. И только тогда до Лайлы дошло, что, даже если Джосс догонит и убьет его, пираты, конечно же, недосчитаются двух своих и станут их искать. А возможно, другие пираты уже сейчас наблюдают за ней.
Расширенными глазами Лайла огляделась, почувствовав кислый привкус страха во рту.
За исключением мертвого пирата, берег был пуст. Она была одна.
Голая. Глаза обежали берег в поисках одежды.
Забавно, насколько иным все выглядит в свете раннего утра. Примерно в полудюжине ярдов, прямо за мертвецом, неясно вырисовывался камень, с которого она наблюдала за плавающим Джоссом. Приливная волна почти доставала до него. Ее платье лежало в его укрытии.
Что бы ни случилось, она встретит это полностью одетой.
Не тратя времени на то, чтобы стряхнуть песок с тела, она схватила одежду и натянула ее, застегиваясь и зашнуровываясь с лихорадочной поспешностью, которую замедляли лишь дрожащие пальцы.
Едва она успела вытащить волосы из платья, как из леса появился Джосс. С колотящимся сердцем она подбежала к нему.
– Он мертв.
Эти слова были ответом на невысказанный вопрос в ее глазах. Не задерживаясь, он прошел мимо нее к телу другого пирата, секунду смотрел на него, затем наклонился и осторожно перевернул. Лайла, подойдя сзади, вздрогнула и отвернулась при виде крови, сочащейся с левой стороны того, что было когда-то лицом. Джосс своим выстрелом разнес его. Когда она посмотрела снова, то увидела, что Джосс опустошил карманы пирата и стаскивает с него бриджи.
– Что ты делаешь? – пискнула она.
– Нам нужна его одежда.
– Зачем?
Джосс лишь на короткое мгновение оторвал глаза от того, что делал, но она увидела, что взгляд его мрачный и жесткий, выражение лица угрюмое.
– Когда они найдут нас – если найдут, – я хочу, чтобы они думали, что нашли двух мужчин. Ты будешь в гораздо большей безопасности, если они не догадаются, что ты женщина.
Глава 32
Джосс оттащил тело в глубь острова. С помощью камня он вырыл неглубокую могилу в рыхлой земле под густыми девственными зарослями. Затем повторил ту же процедуру со вторым телом. Джосс был молчалив и мрачен.
Когда он тащил второго пирата через лес, Лайла молча шла следом, неся одежду и другие вещи, которые Джосс снял стела. Оба трупа были присыпаны тонким слоем земли, и она помогла Джоссу навалить перегнивающую растительность поверх могил. В конце он притащил большой, вырванный с корнем олеандр и положил сверху.
Когда он закончил, никто не мог бы сказать, что джунгли здесь каким-то образом были потревожены.
– Идем, нам надо поспешить, – наконец сказал Джосс, наклоняясь, чтобы поднять с земли пиратские вещи и сунуть их под мышку, прежде чем направиться к берегу. Лайла, практически онемевшая от шока, молча последовала за ним.
В глубине острова густая растительность создавала душную и неприятную тепличную атмосферу. Лайла проглотила густой, как пудинг, воздух и героически поборола приступ тошноты.
– Думаешь, остальная команда будет искать этих двоих?
– Да.
– Скоро?
– Кто знает? До наступления темноты, вероятно. Как упорно они будут искать, зависит от того, кем были эти мужчины и насколько они им нужны. Если они были просто двумя моряками, не представляющими особой ценности, команда может поискать день-два, приписать их исчезновение таинственной смерти и уплыть.
– Надеюсь на это, – пробормотала Лайла, молясь, чтобы так и было. Они с Джоссом дошли до края берега и остановились. Джосс положил одежду на землю, выпрямился и взглянул на нее нахмурившись. Ради него Лайла выдавила дрожащую улыбку. Он улыбнулся в ответ, и блеск, который можно было описать почти как нежный, осветил его глаза. Одной рукой он обнял ее за талию, привлекая ближе, а другой взял за подбородок, чтобы она посмотрела на него.
– Ты женщина на миллион, Дилайла Реми. Большинство представительниц твоего пола уже давно бы свалились в обморок или устроили мне форменную истерику с криком и рыданиями.
– У меня никогда не бывает истерик. – Лайле претила сама эта мысль. Улыбка Джосса стала поддразнивающей. Часть напряжения ушла с его лица, и Лайла почувствовала себя лучше, чем за все утро. Они предстали перед лицом ужаса и смерти вместе и выжили благодаря Джоссу. Он спас их обоих. Снова. – Ты чудесный, – сказала она. Его глаза прищурились. Он наклонил голову и запечатлел быстрый, яростный поцелуй на ее губах. Затем он отпустил ее и, повернув, легонько шлепнул по заду.
– Ну, хватит. Нам надо сделать все возможное, чтобы очистить берег. За работу!
Лайла последовала за ним, когда он бодро шагнул на песок. Четверть часа спустя все следы смертельной схватки, имевшей место на белой полоске, исчезли. Джосс засыпал пятна крови на песке так, что все выглядело как обычно. Затем они с Лайлой уничтожили все следы человеческого присутствия на берегу, подметя песок пальмовыми ветками.
– Должно сойти, – наконец сказал он. Лайла пошла следом, когда он направился к их хижине, стараясь не думать, что даже сейчас пираты могут рыскать по джунглям в поисках своих товарищей.
Глава 33
Лайле казалось, что прошли годы, а не Часы с тех пор, как она оставила маленькую прогалину в поисках Джосса вчера вечером. Если бы причудливо искривленный ствол не привлек ее взгляда, Лайла прошла бы мимо лагеря. Осознание того, как трудно будет для кого-то отыскать это место, не зная о его существовании, успокаивало.
– Теперь займемся тобой, – сказал Джосс, бросая ворох одежды перед хижиной и поворачиваясь, чтобы окинуть ее критическим взглядом…..
– М-мной? – Его внезапная суровость опять напугала ее, вновь напомнив о том, что им грозит смертельная опасность. Судя по выражению лица Джосса, он ожидал беды, причем скоро. Лайла сглотнула.
– Мы должны превратить тебя из красивой девушки в неряшливого парня, на которого второй раз никто и взглянуть не захочет. Давай посмотрим, над чем тут можно поработать.
Проговорив это, Джосс стал рыться в куче одежды. Две пары бриджей, и те и другие черные, алая шелковая рубашка, что была на пирате, намеревавшемся убить Джосса, теперь в пятнах крови, и когда-то белая рубашка и кожаные сапоги, принадлежавшие рыжебородому, кожаный мешочек с шестью свинцовыми пулями, кремнем и огнивом и каким-то жевательным табаком, пистолет и нож в чехле – таковы были их трофеи. Джосс зарядил пистолет, сунул его за пояс бриджей и встал, держа в руке бриджи поменьше.
– Раздевайся, – велел он. – Будем превращать тебя в мальчика.
Он нетерпеливо нахмурился, ожидая, когда она подчинится. Воззрившись на него, Лайла почувствовала внезапный приступ застенчивости. Раздеваться перед ним при ярком свете дня – это нечто совсем иное, нежели ее смелое обнажение в лунном свете. Она просто не может раздеваться… пока он смотрит.
– Отвернись.
Он мгновение смотрел на нее, словно не веря своим ушам.
– Ты шутишь.
– Нет. Отвернись. – На лице у нее было написано упрямство.
– Лайла… – начал было он возражать, но потом сдался. Вскинув руки в безмолвном жесте поражения, Джосс бросил ей бриджи и повернулся спиной.
Сморщив нос, она сунула ноги в бриджи. Они были слишком велики и, если бы она крепко не держала их на талии, немедленно свалились бы с нее.
– А рубашку какую?
– Белую, конечно. Мы же не хотим, чтобы кто-нибудь связал красную рубашку с ее прежним владельцем, Лайла молча согласилась. К счастью, белая рубашка была достаточно чистой – пришвартовавшись к берегу, пираты, очевидно, постирали свою одежду. Но запах рыбы и табака не выветрился и после стирки.
– Все. Теперь можешь повернуться.
Джосс повернулся, взглянул на нее и улыбнулся, увидев на ее лице выражение отвращения. Затем оглядел ее помедленнее и повнимательнее и нахмурился.
– Ну? – Она склонила голову набок, с беспокойством глядя на него. Один длинный локон золотистых волос свесился и каскадом упал на плечо. Глаза казались огромными серо-голубыми озерами на фоне изящного овала лица. Кожа лица и шеи была белой и атласно-гладкой, линия скул и подбородка нежной и утонченной. В открытом вороте рубашки виднелась ключица. Несмотря на то что рубашка была чересчур свободной, грудь все равно провоцирующе выступала. О талии и бедрах трудно было что-то сказать. Бриджи она вынуждена была держать одной рукой.
Джосс застонал:
– Если я когда-то и видел кого-то меньше похожего на мужчину, то не могу вспомнить.
– Бриджи слишком велики, но если я подвяжу их чем-нибудь и спрячу волосы под косынку, может, сойду за парня?
– В полночь, если наткнешься на слепого, то возможно. Черт, давай попробуем. Ты не могла бы выглядеть более женственной, чем сейчас, разве что будешь совсем без одежды.
Он взял вторые бриджи и разрезал их ножом. Отрезав три длинные полоски ткани, он связал их в одну.
– Заправь рубашку.
Она сделала, как было сказано, после чего он обернул полоску ткани ей вокруг талии и завязал. Лайла осторожно отпустила бриджи. Теперь они держались. Воодушевленная, она с надеждой взглянула на него:
– Лучше?
Он закатил глаза к небу в выражении полного поражения.
– Что не так теперь? – Она стояла, подбоченившись и глядя на него прищуренными глазами. Пессимизм Джосса по поводу ее шансов сойти за мужчину начал ее раздражать. По крайней мере мог бы проявить больше воодушевления. Она делает все, чтобы угодить ему.
– Милая, ты просто слишком… слишком… – Он руками изобразил, что спереди у нее чересчур большая выпуклость. – Что у тебя надето под рубашкой?
– Сорочка.
– Сними ее. Может, это поможет. Что-то же должно помочь, черт побери!
Лайла заколебалась на мгновение, затем кивнула:
– Хорошо. Но пожалуйста, еще раз отвернись.
– Ой, Бога ради!.. – Он прикусил язык и отвернулся. Она сняла рубашку, затем стащила через голову сорочку и бросила ее на землю. Мысль о том, чтобы надеть чужую рубашку на голое тело, была малопривлекательной, но ничего не поделаешь. Застегнувшись на все пуговицы, она сказала Джоссу, что готова.
Он бросил на нее взгляд и покачал головой.
– Не лучше?
– Еще хуже, по сути дела. Ты просто слишком женственная.
– Ну, прошу прощения. – Лайла почувствовала, что начинает выходить из себя. – Ничего не могу с этим поделать.
– Ну-ну, не злись. Бог наградил тебя изумительной фигурой, и я этому очень рад. Но в данный момент это представляет проблему. Мы справимся. Просто нужно что-то…
Он не договорил, повернулся и направился к хижине. Лайла с некоторым подозрением наблюдала, как он исчез внутри. В чем бы ни заключалась его идея, ей она определенно не понравится. Ее догадка подтвердилась, когда он появился с ее нижней юбкой, которую начал разрезать на полоски, как до этого бриджи.
– Что ты делаешь? – За время их пребывания на острове она стала очень высоко ценить этот предмет одежды. Он был крайне полезен во многих отношениях, когда был цел, и он принадлежал ей. Джоссу лучше иметь вескую причину для подобного самоуправства.
– Повязка – вот что нам нужно, я думаю, – ответил он, даже не глядя на нее и продолжая разрезать юбку на полоски.
– Повязка? – Лайла опустила руки и нахмурилась. – Повязка? – Ее голос повысился почти до визга.
– Именно. Сними рубашку. И я больше не желаю слышать этой чепухи насчет того, что мне надо отвернуться. Это смешно, я этого не потерплю, и в любом случае в данный момент у тебя есть посерьезнее причина для беспокойства, чем попытки соблюдения ложной скромности.
– Ты…
– Сними эту чертову рубашку! – взревел он.
Едва успела она расстегнуть последнюю пуговицу, как он нетерпеливо стащил рубашку с ее плеч. С жарко пылающими щеками Лайла прикрылась руками и повернулась.
– Прошу тебя, прекрати вести себя по-идиотски.
– Если ты подержишь руки в стороны, мы посмотрим, что можно сделать.
Лайла подчинилась. Джосс взял оторванные полоски ткани и обмотал их вокруг грудной клетки, спеленав ее, как мумию, и сплющив грудь.
– Слишком туго! Больно! – запротестовала она, когда он дернул за два конца и связал их в крепкий узел на спине. – Ох! Сделай посвободнее, пожалуйста!
– Посмотрим, как будет теперь, – сказал он, оставляя без внимания ее мольбу, когда поднял рубашку с земли и вручил ей.
Неловко поерзав в попытке чуть ослабить давление повязки на грудь – безрезультатно, Лайла надела рубашку и застегнула ее, бормоча нечто нелестное. Джосс стоял чуть поодаль, критически оглядывая ее.
– Ну?
Спустя некоторое время он сдержанно кивнул:
– Не слишком хорошо, но… лучше. Закрути волосы на макушке и завяжи их. – Он подал ей узкую полоску, оторванную от юбки.
Лайла подняла волосы наверх, в то время как он оторвал большой треугольник от бриджей и обвязал ей голову в виде банданы. Джосс надвинул грубый черный материал так низко на лоб, что она почти ничего не видела, затем подоткнул сзади, чтобы полностью скрыть волосы. Закончив, отошел назад и внимательно оглядел ее. Наконец он покачал головой с явным недовольством.
– Может, они не найдут нас и нам не придется беспокоиться о том, как я выгляжу, – с надеждой сказала Лайла, обескураженная этим последним свидетельством неудачи с ее маскарадом.
– Мы не можем рисковать, – отозвался он, скользя по ней глазами со смущающей медлительностью. Внезапно сосредоточившись, он решительно схватил ее за руку и крепко держал, при этом наклонившись и зачерпнув горсть земли. Она протестующе ахнула и попыталась увернуться, когда он стал мазать землей ее лицо и шею.
– Джосс! Прекрати! Что, скажи на милость, ты делаешь?
– Хороший слой грязи поможет замаскировать твою нежную женскую кожу.
К тому времени, когда он закончил, она была такой грязной, словно поработала землекопом. Кожа ее была испачкана землей, а рубашка и бриджи такие грязные, что если бы она их сняла, они бы стояли сами по себе.
Отойдя чуть в сторону и стряхивая грязь с пальцев, Джосс снова оглядел ее. На этот раз он не покачал головой.
– Лучше? – спросила Лайла.
– Лучше, – подтвердил он. – Пройдись-ка вокруг меня, хорошо?
Лайла прошлась. Вернувшись на прежнее место, увидела, что он снова хмурится.
– Что теперь? – со вздохом спросила она.
– Не могла бы ты постараться не вилять задом? Это соблазнительное покачивание выдает тебя уже через два шага.
– Я не виляю задом, и у меня нет соблазнительного покачивания! – чуть ли не прорычала она.
– В самом деле? Тогда, пожалуйста, пройдись.
Под критическим взглядом Джосса Лайла прошлась. Хотя она очень старалась, чтобы тело ее оставалось при этом неподвижным, он все равно остался недоволен.
– Вот, надень-ка их, – сказал Джосс, беря сапоги рыжебородого. Прежде чем подать их ей, он бросил в один сапог плоский камень. Взяв сапоги, Лайла нахмурилась и автоматически начала выуживать камень. – Оставь его, – резко приказал он. – От этого ты будешь хромать.
Она оставила. Сапоги были огромными для ее маленьких ног, но камень, казалось, имел сверхъестественную способность вклиниваться под самую нежную часть подошвы. На этот раз, когда она прошлась, Джосс объявил, что почти удовлетворен.
– Ты все равно не похожа на мужчину, но полагаю, что лучше нам уже не сделать. Просто молись, чтобы пираты не нашли нас и нам не пришлось бы об этом беспокоиться.
– Не волнуйся, буду, – горячо отозвалась она. И молилась.
Глава 34
Следующие три дня Лайла с Джоссом провели, скрываясь от поисковых партий, которые обшаривали остров в поисках пропавших пиратов. Судя по интенсивности поисков, Джосс заключил, что по крайней мере один из мужчин был крайне ценен для корабля. Который из них и почему, он мог лишь догадываться.
Лайла чувствовала себя совершенно несчастной. Противно пахнущая грязь, которой Джосс неизменно измазывал обнаженные участки ее кожи, вызывала зуд и привлекала крошечных кусачих мошек, от которых она вся чесалась еще больше. Грудь постоянно болела под тугой повязкой, которой была стянута. В нескольких слоях одежды, которую она вынуждена была носить, ибо Джосс разрезал ее платье и соорудил поверх ее рубашки примитивную безрукавку, что еще больше скрывало ее пол, ей было невыносимо жарко. Страдания ее усугублялись и тем, что им приходилось постоянно передвигаться.
Только после наступления темноты они осмеливались воспользоваться относительным комфортом хижины и ослабить бдительность. Пираты, оказавшись людьми осторожными, сильно нервничали из-за исчезновения двоих из их числа. С наступлением ночи поисковые партии направлялись к своему кораблю и не появлялись до тех пор, пока на следующий день солнце не поднималось высоко в небе. Очевидно, пираты не рисковали бродить по неизвестному тропическому острову в свете факелов. Из того, что Джосс с Лайлой видели и слышали, большинству из них не особенно хотелось делать это и при ярком свете дня. Они искали своих товарищей по кораблю согласно приказу капитана, но без особого энтузиазма, поэтому избегать их было не так уж трудно.
В течение дня Лайла во всем слушалась Джосса, когда они играли с пиратами в прятки. Поскольку они действовали с умом, были осмотрительны и держали ушки на макушке, вероятность того, что их поймают, была невелика. По крайней мере Лайла на это надеялась. Но угроза обнаружения всегда присутствовала. Несмотря на свою напускную храбрость, которую она сохраняла ради Джосса – ведь он так восхищался ее смелостью, – Лайла большую часть времени была напугана. Она понимала, что если их обнаружат, шансы на выживание у них весьма малы. И это в том случае, если пираты будут убеждены, что она мужчина. Если же ее маскарад раскроется, они оба – и она и Джосс – обречены. Она знала, что он будет сражаться насмерть и умрет, защищая ее, а она… Оказаться во власти пиратов – это ужас, о котором она не могла даже думать без содрогания.
Только в ночные часы, в уединении хижины, Джосс позволял ей снимать свою маскировку. Говоря по правде, он не слишком охотно соглашался на это даже тогда, но, проведя больше четырнадцати часов в жутких неудобствах и мучениях, Лайла не собиралась слушать никаких его отказов. Если она не облегчит этот нестерпимый зуд, то просто сойдет с ума! Вдобавок к ее неприятностям от тугой повязки по спине и под грудью у нее пошла потница. Джосс смягчал сыпь, смазывая кремообразным соком одного растения, которое Лайла знала с Барбадоса и обнаружила дикорастущим на этом маленьком острове. Каждую ночь, когда сок делал свое дело, сыпь исчезала, только чтобы снова появиться на следующий день и опять доводить ее до умопомрачения. Поэтому когда безжалостное солнце сияло в их тропическом рае, Лайла чесалась и впадала в отчаяние.
Каким блаженством было снять с себя грязную одежду, которую она носила весь день, и умыться водой, принесенной для нее Джоссом в кокосовой скорлупе! Смыв грязь с кожи, она стаскивала с головы платок, промывала слипшиеся пряди, насколько это было возможно в небольшом количестве воды, и досуха расчесывала. Затем она надевала свою сорочку – единственный предмет женской одежды, который еще остался у нее, – и внезапно вновь становилась собой. Освобожденная от тугой повязки грудь ныла, но она была настолько счастлива снова оказаться в собственной шкуре, что почти не замечала этого.
