Глава 11

Клер не смогла этого сделать. Не смогла спустить курок. Ее тошнило от мысли, что придется проделать в нем дыру – хоть бы и в колене. И она прекрасно знала, что тошнота у нее появилась в тот самый момент, когда ей представилось, как сильное мужское тело будет истекать кровью.

Он схватил ее за руку и вырвал оружие.

– Нет! – закричала она, сжимая пальцы, но было поздно – пистолет уже находился в руке Хью.

Теперь он стоял прямо перед ней, почти вплотную. Чтобы посмотреть ему в глаза, ей пришлось запрокинуть голову. Глаза опять были серые, причем уже не злые. Глядя на него, Клер чувствовала, как бьется сердце. От страха, уверяла она себя, отказываясь унижаться до другой возможности. Да-да, конечно же, преобладал страх – ведь они поменялись ролями.

– Что теперь, мегера? – спросил Хью деланно ласковым голосом (и тот же вопрос задавала себе Клер).

Хью выпустил ее руку и взял за подбородок; сейчас он находился так близко от нее, что она касалась его грудью. К своему ужасу, Клер вдруг поняла, что от этого легкого, как крылья бабочки, прикосновения соски ее отвердели. Она вздрогнула и попыталась отстраниться, но пальцы Хью крепко держали ее за подбородок, к тому же позади нее находилась койка, так что она не могла бы отступить, даже если бы ей удалось вырваться.

Испуганная и смущенная, мучительно сознавая, что она не властна над собственным телом, Клер изо всех сил старалась не показать, что испытывает в эти мгновения. Чтобы побороть слабость, она крепко сжала кулаки и громко сказала:

– Немедленно уберите свои руки! – Она могла гордиться – голос ее прозвучал холодно и твердо.

– А вы так и не нажали курок. – Клер промолчала, и он, язвительно усмехнувшись, добавил: – Теперь вы понимаете, что не так-то просто выстрелить в человека?

Клер понимала, что Хью издевается над ней, но ей пришлось признать, что его последние слова очень близки к истине.

– В отличие от вас я не люблю насилия, – ответила она.

– Или же вам хватает ума, чтобы правильно понимать свои интересы. – В его голосе опять послышалась издевка.

– И это тоже, – кивнула Клер. Разумеется, он был прав, она прекрасно понимала, что стрелять не в ее интересах. – Совершенно верно, как вы уже сказали, мне надо выбирать между вами и всей командой. Я выбираю вас.

– Весьма польщен.

Большой палец скользил по ее подбородку. Взгляд же опустился на губы и задержался. Клер опять почувствовала, что сердце ее забилось быстрее, но на этот раз не от страха. Ей вдруг пришло в голову, что резкие черты его лица привлекательны каким-то иным образом, чем просто красота. Что в них привлекательного, она не могла бы объяснить, но была уверена, что это очень мужское лицо. Казалось, ее обжигала его близость – грудь касается груди, колени трутся о его ноги. И ей действительно стало тепло, теплее, чем когда-либо этой ночью, чем когда-либо в жизни.

– Я не слишком вам польстила. – Ей потребовалось усилие, чтобы голос прозвучал резко. Надо было как-то скрыть свои чувства. – Скорее это был выбор между гнездом гадюк и одной гадюкой. Разница в количестве яда.

– Иногда правильно подобранное количество яда оказывает благотворное действие на организм.

Теперь в глубине его глаз словно светилось расплавленное серебро. У нее сбилось дыхание, а тело, казалось, воспламенилось. Ей было ужасно стыдно, но она ничего не могла с собой поделать – ее охватило возбуждение. «Нет-нет, я не должна, я не позволю себе увлечься им», – думала Клер, с ужасом сознавая, что ноги ее подгибаются.

Она снова попыталась высвободить подбородок из его пальцев и опустила веки, чтобы он по глазам не догадался, что она чувствует. Он и так считал ее шлюхой, и не следовало своим поведением подтверждать это.

– Отпустите.

– Пока нет.

Он улыбнулся, она видела это из-под ресниц. Неужели понял, какое произвел на нее впечатление? Мысль эта казалась невыносимой. А он к тому же еще и улыбался. Какое унижение…

– Вы слишком осмелели, девочка. Пришло время платить. – Теперь он уже не улыбался, теперь он просто смотрел на ее губы. «А вдруг он меня сейчас поцелует?» – промелькнуло у нее.

– Я сказала, отпустите меня! – воскликнула Клер, ужаснувшись своим мыслям.

В следующее мгновение их взгляды встретились, и он чуть склонился над ней. И тотчас же Клер почувствовала, что губы ее словно сами собой приоткрылись. А он еще ниже над ней склонился, и она поняла, что сейчас он ее поцелует. Ее охватила паника. Тяжело дыша, будто долго бежала, она подняла руки, чтобы освободить подбородок из плена, но он без всяких усилий их перехватил. Ей хотелось как-то вывернуться, или за кричать, или драться, или сделать хоть что-нибудь, но она вдруг обнаружила, что парализована своим влечением к этому мужчине. Клер с ужасом поняла: она хочет, чтобы он ее поцеловал.

Когда же губы их соприкоснулись, она по-прежнему стояла неподвижно. Потом закрыла глаза и тут же почувствовала, что поцелуй Хью становится все более настойчивым. Внезапно она ощутила вкус бренди, и, как ни странно, на сей раз ей этот вкус очень понравился. И еще она почувствовала нечто такое, чего прежде никогда не чувствовала. Во всяком случае, Дэвид никогда ее так не целовал. И никто никогда ее так не целовал. Она даже не подозревала, что бывают такие поцелуи. «А может, я наконец-то нашла именно то, чего жаждала все эти годы?» – промелькнула вдруг мысль.

Хью неожиданно прервал поцелуй и поднял голову. Клер, словно протестуя, вцепилась в его руку. Глаза ее распахнулись, а губы, влажные от поцелуя, все еще были раскрыты. Господи, она хотела еще…

Окинув его взглядом, Хью сказал:

– Софи, голубка, ты могла бы поцеловать меня в ответ.

Софи?.. Это имя – словно удар в лицо – вернуло ее к реальности. Этот человек обращался с ней как со шлюхой, потому что считал ее таковой. Вернее, он считал ее любовницей древнего старика, лорда Арчера. Что ж, ничего удивительного – ведь она вела себя как шлюха. Теперь уже Клер сгорала от стыда, сознание того, что ее оскорбили, унизили, мгновенно переросло в пылающую злость.

– Мне надо было вас убить, – проговорила она со злостью в голосе, глядя Хью в глаза.

Он засмеялся. Потом легонько ущипнул ее за подбородок и, наконец, отпустил. Вскинув пистолет, он как бы случайно направил его на койку и нажал на курок. Клер в ужасе вскрикнула.

Но вместо грохота раздался металлический щелчокю

Хью нажал еще раз и еще.

Клик… Клик…

Она вопросительно посмотрела на него, забыв о поцелуе. В его глазах была насмешка.

– Он не заряжен?

– Верно, не заряжен. – Бросив пистолет на койку, Хью обеими руками обхватил ее за талию.

Клер пыталась понять смысл происходящего. У нее возникло чувство, что с ней поступили очень дурно.

– Вы знали, что он не заряжен!

– Совершенно верно. Знал с тех пор, как разрядил его, зайдя в каюту. Перед тем как прыгнуть за вами, я оставил его в лодке, но он все-таки намок – я это заметил, когда проверил. Я собирался почистить его и просушить. Надеюсь, с ним все будет в порядке.

– Выходит, вы в любой момент могли отобрать его у меня.

– Да, мог.

– Но тогда зачем… зачем? – Она не находила слов.

– Вы так очаровательно развлекались… – сказал он с улыбкой. – Вам придется простить меня, если я признаюсь, что мне было очень забавно наблюдать за вами.

– Свинья!

Клер ужасно хотелось ударить этого негодяя. Она разозлилась, как никогда в жизни, и ей было уже все равно, кто кого держит в плену. Оттолкнув его руки, она заметалась по тесной каюте-клетке. Он не пытался ее остановить. Наконец Клер остановилась, а потом медленно подошла к столу. Хью смотрел на нее все с той же улыбкой, и в какой-то момент она вдруг сообразила, что выглядит совершенно неприлично. Рубашка из тонкого батиста была почти прозрачной, особенно с учетом ее размера. Опустив глаза, Клер заметила, как колышутся при дыхании ее груди и даже соски были отчетливо видны – твердые шарики под батистом. К тому же видны были ее колени и немалая часть бедер – какое унижение! Что же касается Хью, то он, конечно, был не настолько джентльменом, чтобы не смотреть. «Впрочем, он вовсе не джентльмен», – напомнила себе Клер. Когда взгляды их снова встретились, она уже кипела от ярости. Он насмешливо поклонился и произнес:

– Очаровательно выглядите. – Клер поджала губы.

– Я буду очень признательна, если вы бросите мне одеяло, – сказала она, бросив выразительный взгляд на койку.

– Как я уже говорил, ваше желание для меня закон, даже если вы не держите меня на мушке.

Он обернулся, сдернул с койки одеяло и, приблизившись к Клер, протянул ей.

Смотреть ему в глаза было трудно, но она заставила себя это сделать. Он улыбнулся ей такой порочной улыбкой, что она вспомнила то, о чем больше всего на свете хотела забыть, – его удивительный поцелуй. Отчаянно молясь о том, чтобы не краснеть, она приняла одеяло с коротким кивком благодарности и завернулась в грубую серую шерсть, как в саван.

– Сколько вам лет? – отрывисто спросил Хью, и теперь уже на его лице не было улыбки.

– Двадцать один год. – Клер откинула прядь с лица. Завернувшись в одеяло, она почувствовала себя в большей безопасности. Вероятно, ей не следовало опасаться изнасилования. Ведь Хью не стал удерживать ее у койки и отпустил после поцелуя, даже дал ей одеяло, когда она попросила. Каким бы он ни был – а она могла бы назвать целый список нелестных качеств, – он не насиловал женщин.

– Не рановато ли вступать в такие игры? – Он наклонился над ее мокрой одеждой. – Ваш любовник не сказал вам, что наказание за шпионаж – смертная казнь?

Клер поморщилась и покачала головой:

– С вами разговаривать бессмысленно, не так ли?

– Если скажете правду, я вам помогу.

Она презрительно фыркнула. Хью же вывернул ее платье наизнанку и принялся исследовать его – тщательно осматривал каждый шов и каждый стежок. Потом он проделал то же самое с корсетом и нижней юбкой и взялся за нижнюю рубашку. После некоторого замешательства Клер поняла, что он ищет свои драгоценные письма, и возбуждение сменилось досадой. Она молча наблюдала за ним, судорожно сжимая края одеяла. На фоне ее белой рубашки его руки казались темными; у него были длинные и очень сильные пальцы – это она уже знала. И сейчас эти пальцы ощупывали ее корсет. Интимный предмет туалета в чужих руках – нестерпимое зрелище, и Клер отвернулась.

Теперь перед ней находились часы, и сейчас было около четырёх утра. Она, конечно же, очень устала, однако ей следовало оставаться бдительной и быть готовой к любым неожиданностям. Господи, неужели она не спит уже сутки? Накануне утром она встала в семь, чтобы выехать пораньше. Выпила чаю, съела булочку и села в карету, не догадываясь, что принесет ей грядущий день.

И действительно, даже при самом богатом воображении нельзя было представить, что с ней случится. Ей и сейчас казалось, что все произошедшее страшный сон и скоро она проснется.

Значит, Хью – демон, вошедший в ее сон?

Если бы так… Хорошо бы проснуться – и чтобы все это бесследно исчезло, словно не было ничего.

Да уж, если бы желания были лошадьми, то попрошайки только на них бы и ездили.

И тут Клер вдруг обнаружила, что, глядя на часы, видит всю каюту у себя за спиной. Маленький и золотистый, но отчетливо видимый Хью сидел на корточках и перебирал тонкие кружева ее рубашки.

Так, значит… Да-да, совершенно верно! Клер тотчас же вспомнила: когда она раздевалась, у нее было ощущение, что за ней наблюдают.

Он видел. В часах.

– Негодяй!

Он поднял на нее глаза и, увидев, что она смотрит на часы, тотчас же выпрямился.

– Мерзавец!

Резко развернувшись, Клер посмотрела на Хью, медленно к ней приближавшегося. Завернутая в одеяло, с растрепанными волосами, босая, с пылающими глазами, она, должно быть, и впрямь выглядела как мегера – так он ее называл. Что ж, вот и прекрасно, потому что сейчас она чувствовала себя именно мегерой.

– Вы все время на меня смотрели!

Хью остановился перед ней и, подбоченившись, многозначительно посмотрел на нее сверху вниз. Он был огромный и чрезвычайно опасный, и он стоял на расстоянии шага от нее, но Клер вдруг поняла, что больше его не боится.

– Это было прелестное представление, – добавил Хью с мимолетной улыбкой. – Примите мои комплименты.

У Клер от гнева потемнело в глазах. Ей хотелось выцарапать ему глаза за то, что он смотрел, как она раздевалась и растиралась полотенцем. Она стояла перед ним голая! До этого только горничная видела ее полностью раздетой. Даже когда Дэвид приходил к ней в спальню, она бывала в ночной рубашке. Она не собиралась полностью перед ним обнажаться, а он ни разу не сказал, что этого желает. И вот теперь совершенно незнакомый мужчина, который похитил ее, оскорбил, угрожал ей, он видел ее всю, и это было так ужасно, что ей хотелось умереть или убить. Его, конечно.

– Как вы посмели? – проговорила она низким, почти гортанным голосом.

– Перестаньте, Софи. – Он почему-то вдруг разозлился. – Припадок девичьей скромности вы разыграли неплохо, но на меня это не действует.

Хью приблизился к ней вплотную, так что руки, которыми она придерживала одеяло, коснулись его. Взяв ее за плечи, он заглянул ей в глаза и, криво усмехнувшись, проговорил:

– А вы действительно на редкость привлекательная птичка. И действительно высокого полета. Мы с вами можем поладить. Если вы это делаете из-за любви, крошка, то позвольте сказать вам, что любовь можно найти в самых разных местах. Например, вы можете поискать ее со мной.

Он наклонился с явным намерением поцеловать ее. Но на сей раз Клер этого решительно не желала. Когда губы Хью уже коснулись ее губ, она, издав яростный вопль, со всей силы ударила его кулаком в ребра.

Глава 12

Удар был отменный. Хью громко застонал и, схватившись за ребра и пошатываясь, попятился к койке. Рухнув на нее, он скрипнул зубами и снова застонал. Потом закрыл глаза и стал ждать, когда боль утихнет.

Когда он наконец открыл глаза, то увидел, что над ним стоит его Немезида. Одной рукой она держалась за спинку койки для равновесия, другой придерживала на себе одеяло – оно облегало ее округлые формы пикантнее, чем любое домино, когда-либо надетое участниками маскарада в «Ковент-Гардене». Черные волосы водопадом спадали на плечи, а глаза были размером с дублоны и почти такого же цвета. У нее был встревоженный вид, и она была прекрасна. Так прекрасна, что Хью опять застонал и закрыл глаза.

«Когда в следующий раз упадешь с лошади, обращай внимание на предупреждение свыше», – сказал он себе.

– У вас все хорошо?

Вопрос был нелепый, учитывая, что именно она ударила его кулаком в ребра. Конечно, в другое время он бы даже не покачнулся от удара изящной ручки, но сейчас ребра являлись его ахиллесовой пятой. Отчасти утешало то обстоятельство, что даже легендарный герой пал под ударом, нанесенным в слабое место. Однако не слишком утешало.

Наконец он открыл глаза.

– Нет, черт возьми, все очень плохо.

Хью морщился от боли при каждом вздохе. Хорошо еще, что корабль бултыхается, как свинья в свинарнике, и при этом скрипит и стонет. Может, при таком прикрытии она не заметит свиста в каждом его осторожном вздохе.

– Я не хотела сделать вам больно.

Но эти слова нельзя было считать извинением, потому что в ее голосе звучало торжество – как у зеленого юнца, которому удалось одним ударом сразить великого чемпиона по боксу Джентльмена Джексона.

Самое смешное – его мужская гордость была задета. Хотя он понимал, что это глупость и суета, но нестерпимо было сознавать: теперь она подумает, что даже легкий толчок такой девушки, как она, может свалить его с ног.

– Недавно я сломал ребра, упав с лошади, – просипел Хью сквозь зубы. Он был противен самому себе из-за того, что оправдывался. Ребра же болели нестерпимо.

– Каждому время от времени приходится падать, – сказала она с сочувствием.

Хью промолчал. Не хотелось говорить о том, что вообще-то на коне он скачет, как дышит – без усилий. Ему пришло в голову, что он хочет произвести на нее впечатление, и это очень ему не понравилось.

До знакомства с ней он считал, что отлично подготовлен к своей деятельности. Теперь же это оказалось под вопросом, что не могло не огорчать.

Да, под очень большим вопросом, потому что до сих пор он получил от нее информации не больше, чем пчела меда из камня. А вот она… она пробила стену, которую он возвел вокруг себя за время службы.

– Позвать кого-нибудь? Может, Джеймса? – Она посмотрела на дверь.

Проследив за ее взглядом, Хью занервничал. Не требовалось богатого воображения, чтобы представить, как эта трижды проклятая девица воспользуется его временной недееспособностью. Например, подбежит к двери, откроет ее и спрячется где-нибудь на корабле. Или прыгнет за борт. Или схватит нож и перережет ему глотку…

О, черт, кто может знать, что ей придет в голову? Надо предупредить все ее возможные действия. Сделав над собой усилие, Хью схватил ее за руку и потянул на себя.

– Ой!

Она с громким возгласом упала на него. Чтобы защитить ребра и в то же время отправить ее туда, куда следовало, он ухватил ее за кисть свободной руки – другой она придерживала одеяло – и перекатил через себя. В результате пленница оказалась между ним и стеной. Теперь, куда бы она ни собралась, ей придется перелезать через него.

Почувствовав, как к нему прикоснулась нога Клер. Хью шевельнулся. Ноги у нее длинные, изящные, впрочем, он заметил это еще раньше. Теперь ее ноги были облачены в огромные чулки, которые сбились к лодыжкам. Никогда еще чулки Джеймса не украшали столь прелестные ножки… Хью поклялся, что при случае скажет об этом своему оруженосцу.

Хью все еще восхищался ножками – и одновременно ругал себя за то, что поддается чарам, – когда Клер, пытаясь поплотнее завернуться в одеяло, ткнула его локтем в бок.

– Боже всемогущий! – завопил полковник. Схватившись за бок, Хью подумал, что так ему и надо – если бы он не пялился на ее ноги, она бы не поспешила их прикрыть.

– Не двигайтесь. – Хью посмотрел на нее так, чтобы она поняла: если не подчинится, он может убить. Клер в это время возилась с одеялом, но, перехватив его взгляд, действительно затихла.

Отлично, его послание наконец-то дошло до нее. Убедившись, что она и не думает шевелиться, он закрыл глаза и снова попытался унять боль.

Клер несколько минут молчала, потом сказала:

– Простите, что я вас так ударила, но вы не должны были смотреть на меня в часах.

Острая боль прошла, и Хью наконец-то смог открыть глаза и посмотреть на свою пленницу. Что ж, если они играют в игру с наивысшими ставками, когда победитель получает все, то приходилось признать, что она играет лучше. Оскорбленная невинность – все-таки очень сильное оружие.

– Извините, если я вас обидел, – сказал он с вежливой улыбкой.

Она посмотрела на него с подозрением:

– Непохоже, что вы сожалеете.

– Нет, вы ошибаетесь Поверьте, я очень сожалею.

– Только потому, что я повредила вам ребра.

– Да, наверное. – Голос прозвучал серьезно, пожалуй, слишком серьезно, но она, кажется, не заметила его нарастающего изумления. Увидев, как она хмурится, глядя на него, он вдруг почувствовал себя так, будто рядом с ним находилась не потаскушка, а герцогиня, в гостиную которой его занесло каким-то чудом.

Но возможно ли такое? Может ли шлюха, пусть и очень красивая, производить такое впечатление?

Если бы он совершенно точно не знал, что это за женщина, то, наверное, поверил бы, что ее великосветское достоинство подлинное. Что ее свежесть настоящая. Что ее слова – чистейшая правда.

Но знает ли он, кто она такая?

Она не нажала на курок, писем при ней не было, и она целовалась не как проститутка, которых он за свою жизнь знал немало, – она целовалась как неопытная девушка.

Если она играет, то даже лучшим профессиональным актрисам следует опасаться за свои лавры.

А может быть, он все-таки ошибся? Может, его пленница вовсе не Софи Тоубридж?

Нет, он не мог так просчитаться. И вот решающий довод: эта девушка с лицом Венеры, девушка, которая сейчас с тревогой смотрит на него огромными невинными глазами, – она оказалась на месте встречи в условленное время. На том месте встречи, которое назначили Софи Тоубридж тайные агенты Бони. И если эта девица не Софи Тоубридж, то что же она делала на том берегу? И где в таком случае мисс Тоубридж? Не могла же она раствориться в эфире!

Нет-нет, ему не следует сомневаться. Не могла другая женщина оказаться на том же месте в то же время. Просто эта Софи – прекрасная актриса к тому же.