Все ради любви

Защелкали затворы фотоаппаратов, замерцали вспышки, люди зашумели. Эви машинально надела на лицо улыбку и подала Рашиду руку.

Гражданская церемония бракосочетания должна была проходить лишь при нескольких свидетелях. После чего им предстояло вернуться в Вестхевен, где остальная часть гостей ожидала христианской церемонии.

Должна была состояться еще и мусульманская церемония, но только не в Англии, а на родине Рашида, и она была отложена до тех пор, пока отец Рашида не поправится настолько, чтобы присутствовать на ней.

Или когда он смирится с мыслью, что Эви стала женой его сына, с горечью подумала она.

Ее мать, Кристина и Азии ожидали их в холле. По крайней мере Азим одет в национальный костюм, мрачновато отметила Эви.

Церемония бракосочетания была предельно короткой и окончилась, едва успев начаться. Эви стояла рядом с Рашидом, произнося слова клятвы таким тихим и дрожащим голосом, что ее с трудом могли расслышать те несколько гостей, что присутствовали здесь. Голос Рашида звучал громче, но так же напряженно, как будто церемония оказалась для него тяжелее, чем он ожидал.

Эви почувствовала холодок скользнувшего ей на палец кольца и, опустив глаза, увидела фамильный герб семьи Аль-Кадах, выгравированный на золоте.

Значит, теперь она принадлежит к этой семье? – невольно удивилась Эви.

– Теперь можете поцеловать невесту. Поцеловать невесту…

Машинально она повернулась к Рашиду, который сделал то же самое. Их взгляды встретились. На несколько секунд она позабыла обо всем вокруг – этот человек имел слишком много власти над ней.

Он не пошевелился – стоял неподвижно и смотрел на нее, и на его смуглом лбу собирались тревожные складки.

Напряжение росло. Сердце Эви забилось сильнее, полуоткрытые губы задрожали.

Что с ним? Может быть, он только теперь полностью осознал, что отсутствие на свадьбе его соотечественников – не просто досадная случайность, и понял, чем рискует, связывая свою жизнь с ее?

Все в зале замерли. Все взгляды устремились на новобрачных. У Эви озноб пробежал по коже, она удивленно и вопросительно смотрела на Рашида.

Рашид что-то еле слышно прошептал на родном языке. Наверное, молитву, подумала Эви. Потом нашел ее похолодевшую руку – Эви почувствовала, как дрожат его длинные сильные пальцы, – и сжал ее.

– Кисмет, – только и сказал он. Кисмет. Воля Аллаха. Их судьба.

У Эви отлегло от сердца. Она наконец улыбнулась. Руки Рашида крепко обняли ее, и он запечатлел на ее губах поцелуй.

На улице, когда они вышли, снова засверкали вспышки фотокамер, люди обрадованно зашумели. Эви улыбнулась в нацеленные на нее объективы, сделала вид, будто не услышала вопросов, и под руку с мужем направилась к ожидавшему внизу лимузину, который должен был отвезти их обратно в Вестхевен. Когда автомобиль тронулся с места, Рашид снова крепко сжал руку Эви. Она с улыбкой повернулась к нему, но его лицо оставалось серьезным.

– Ты выглядишь просто невыразимо прекрасно, – хрипловато прошептал он. – Но там, в Совете, ты была так печальна.

– Может быть, я хотела передумать, – поддразнила она его.

– Да? – все так же серьезно спросил Рашид.

– Кисмет, – она улыбнулась. Одним этим словом все для них сказано.

Рашид понимающе кивнул и снова склонился к ее губам. Но провести его невозможно – Эви отлично понимала, что рано или поздно ей придется объяснить ему причины своей печали.

В Вестхевене их не ожидали ни огромный навес, ни оркестр, ни сотни приглашенных на свадьбу гостей. Только немногие близкие родственники и самые хорошие друзья собрались в летнем домике, где местный священник готовился благословить их брак в традиции веры Эви.

Перед домом на поляне были расставлены деревянные столы. На них уже был сервирован праздничный обед.

Тетушка Селия тоже прибыла на свадьбу, но весьма разумно воздерживалась от бесед как с женихом, так и с невестой. И Гарри приехал в сопровождении очаровательного юного создания с огромными глазами, преданно взиравшими на него. Эви слегка насторожилась, когда Рашид подошел к ним перекинуться парой слов, но, увидев, как мужчины непринужденно засмеялись, подумала, что прежняя вражда, кажется, превращается во вполне приятельские отношения.

– Я отдал ему для выезда несколько лошадей, – объяснил Рашид Эви чуть позже, когда она спросила, о чем они говорили. – Нечто вроде компенсации за поражение. А сейчас я собираюсь тебя похитить…

Заглушая его слова, над ними зашумел вертолет, который спускался на поляну за домом. Женщины схватились за свои шляпки, чтобы их не унесло.

– Вот наша свадебная карета, – объявил Рашид.

– Я пойду переоденусь…

– В этом нет необходимости, – Рашид поймал ее руку и сжал. – Ты прекрасно выглядишь. Лучше поскорее попрощайся со всеми. У нас мало времени.

– Мне хотелось бы знать, куда мы собираемся лететь, – жалобно сказала Эви. – Может быть, я взяла с собой совершенно не то, что нужно!

Рашид не ответил – его внимание отвлекла леди Делахи, подошедшая к ним со слезами на глазах. Она крепко обняла дочь.

– Будь осторожна, береги себя, – сказала она. Эви до сих пор изумляла разительная перемена, произошедшая в матери с тех пор, как ее дочь побывала на краю смерти. Правда, когда Люсинда повернулась к зятю, ее голос приобрел прежние нотки. – Полагаю, ты тоже ожидаешь материнского объятия, – холодновато заметила она.

– Только если мне его великодушно предложат, – парировал он.

Глаза леди Делахи сверкнули то ли раздраженно, то ли одобрительно – Эви не успела понять. Но с коротким возгласом: – Береги ее, понятно тебе?! – она коснулась губами его щеки.

– Думаю, она начинает проникаться ко мне более теплыми чувствами, – заметил Рашид, когда они сели в вертолет.

Очень жаль, что о его семье нельзя сказать того же, подумала Эви и внезапно почувствовала невесть откуда взявшуюся печаль.

От острого взгляда Рашида это не укрылось.

– В чем дело? – тут же спросил он. – Я сказал что-нибудь не то?

– Нет, все нормально, – она заставила себя улыбнуться. – Я просто устала, к тому же пропустила дневной сон, к которому меня приучил Азим.

Азим сидел впереди, с пилотом. Эви нисколько не удивило, что он летит с ними. Азим всегда теперь был рядом с ней. Он не лгал тогда в больнице, говоря, что ребенок Рашида будет находиться под его постоянным наблюдением.

– В таком случае, как только мы пересядем в самолет, ты поспишь, – распорядился Рашид.

Личный самолет Аль-Кадахов ждал их на небольшом летном поле невдалеке от Вестхевена. Когда он поднялся в воздух, Рашид отстегнул ремни и помог Эви встать на ноги.

– Леди пора отдохнуть, – пояснил он, проводя слегка недоумевающую Эви через главный салон к какой-то кабинке.

– Настоящий декаданс, – с любопытством озираясь, засмеялась Эви. Большую часть комнаты занимала двуспальная кровать под пурпурным покрывалом, по которому разбросаны были яркие шелковые подушки.

Рашид, взяв что-то с кровати, небрежно бросил Эви на плечо. Это оказалась короткая шелковая ночная рубашка чувственного алого цвета.

– Повернись-ка, – скомандовал он, не отвечая на шутку. – Я помогу тебе высвободиться из твоего роскошного наряда.

Эви подчинилась.

– Должен тебе сказать, что я, как чистокровный араб, чувствую себя немного обманутым, – полушутя сказал он, расстегивая молнию на ее платье. – Мне хотелось бы, чтобы эти жемчужины, украшающие твое платье, были, по древнему арабскому обычаю, той ста одной пуговицей, которые муж должен расстегнуть на платье своей жены в первую брачную ночь… и это тянется так долго, что можно сойти с ума!

– Но тебя же вовсе не интересует то, что скрывается под этим платьем, – ответила Эви. – Так зачем лишние слова?

– Ты действительно так думаешь?

Платье, спущенное с ее плеч, легко соскользнуло на пол. Эви наклонилась, чтобы поднять упавшую шапочку и одновременно сбросить туфли. Она почувствовала, как пальцы Рашида расстегнули на ней бюстгальтер, и слегка задрожала от его прикосновения.

– Да, – сказала она.

Она услышала мягкий смех за спиной, когда Рашид, опустившись на колени, избавил ее от последнего лоскутка ткани, который еще оставался на месте. Она оказалась полностью обнаженной, а его руки нежно обхватили ее стройные бедра. Чувствуя прикосновение его губ, Эви задрожала, ее спина призывно изогнулась.

– Лгунья, – хрипло сказал он. – Ты прекрасно знаешь, что я без ума от твоего потрясающего тела.

Он повернул Эви к себе лицом, продолжая обнимать ее бедра. Ноги Эви подкашивались, все тело словно налилось огнем. Рашид смотрел на ее белый плоский живот, в котором скрывался их ребенок, ничем еще не выдававший своего присутствия. Потом поднял взгляд к ее вздымающейся от волнения груди.

– От каждого сантиметра твоего тела, – так же хрипло добавил он.

Эви с трудом сделала дрожащий вдох, ласково коснулась ладонью щеки Рашида, заставляя его посмотреть ей в глаза. Золотистые глаза Рашида потемнели, в них видны были признаки надвигающейся бури. Эви большим пальцем провела по его губам, слегка раздвинула их. Ноги больше не могли держать ее, и она медленно опустилась на колени рядом с Рашидом.

– Мне вовсе не нужен отдых, – мягко сказала она. – Мне нужен ты…

Рашид только грустно вздохнул:

– Но…

Эви не дала ему договорить, порывисто прижавшись к его губам. И с восторгом и торжеством отметила, что он не сопротивляется. Эви чувствовала, что постепенно оживает…

Он продолжал сжимать ее бедра ладонями, поэтому Эви сама начала раздевать его. На ее взгляд, на нем было слишком много лишнего; нетерпеливыми жестами она стянула с его плеч пиджак и взялась за галстук.

Ни разу за все два года, что они были вместе, она так не желала его, как сейчас, и наконец почувствовала под своими ладонями тепло его кожи.

Со страстным стоном Рашид отбросил рубашку с пиджаком и, прижав Эви к себе, нашел губами ее затвердевшие соски, отчего все ее тело словно запело.

Сколько времени они уже не были вместе? Пять недель?

Их дыхание стало жарче, тела горели словно в огне, они дрожали, как в лихорадке. Когда он резко поднялся на ноги, Эви встала с ним вместе, крепко обхватив его за шею.

Его губы снова нашли ее рот; она прижималась к нему в безмолвной мольбе. Но когда она коснулась ремня его брюк, Рашид внезапно схватил ее на руки и положил на кровать.

– Нет! – простонал он, резко отстраняясь от Эви и принимаясь собирать разбросанную одежду.

– Ч-что значит «нет»? – задыхаясь, пролепетала она, не желая верить своим ушам. Не может быть, чтобы он отталкивал ее!

– Прости меня, – срывающимся голосом пробормотал Рашид. – Я не хотел заходить так далеко. Мы не должны… Я дал зарок.

– И что же это за зарок? – настаивала она.

– Клятва Аллаху, – признался он, – что я буду обращаться с тобой уважительно.

– У меня для тебя интересные новости, Рашид, – сообщила Эви, мрачно натягивая на себя брошенную ей ночную рубашку. – Мне такое обращение вовсе не кажется уважительным. Мне просто кажется, что ты меня отвергаешь.

– Это оттого, что ты неправильно меня поняла, – пояснил он, поднимая с пола пиджак и завязывая галстук. – Я слишком долго недооценивал тебя, не понимал, как ты для меня много значишь. Этот грех я должен исправить. Теперь все будет по-другому!

– Какой еще грех? – раздраженно переспросила Эви. – Что тебе хочется заняться со мной любовью?

– И что я был чудовищно слеп к тому, что наши отношения означали для твоей гордости, для твоего самолюбия, для твоей репутации.

– Думаешь, от этих слов мне станет легче?

– За время наших отношений я превратил тебя в объект насмешек, унижений и даже угроз, – продолжал он. – Я стоял в стороне и наблюдал, как твоя семья шипит на тебя на свадьбе твоего брата. Я видел, как все гости застыли от ужаса, когда ты поймала свадебный букет Кристины! А потом я видел, как ты стояла одна на берегу пруда, ночью, а потом швырнула этот чертов букет в воду, как будто выбрасывала всякую надежду на то, что мы будем вместе! И все-таки, видя все это, – Рашид задышал тяжелее, мрачнея еще больше, – и отлично зная, как тебе должно быть тяжело, я очень скверно отреагировал на твое известие о ребенке! Как ты вообще со мной продолжала разговаривать после этого, не знаю!

Эви не ответила – да и что она могла сказать? Он говорил в точности так, как все и было. Да, она выбросила тот злосчастный букет вместе со всеми надеждами. Да, он скверно отреагировал на известие о ребенке.

– И все же я не понимаю, как это связано с тем, что ты не хочешь заниматься со мной любовью, хотя мы только что поженились.

– Я дал клятву Аллаху, – сказал он. Разговор вернулся в ту же точку, с которой начался. – Когда ты попала в больницу и я сидел там, ожидая своего приговора, я поклялся Ему, что если Он даст мне еще один, последний шанс, то я никогда больше не позволю себе относиться к тебе как раньше. А так как секс – это единственное, что я тебе давал раньше, – подвел он черту под своим объяснением, – то как раз секс подождет до тех пор, пока я не докажу тебе, что ты для меня гораздо больше, чем просто источник физического удовольствия.

Так вот из-за чего весь спектакль? Из-за какого-то там глупого обещания Аллаху, которое он дал еще в больнице, когда просидел там больше суток и извелся от чувства собственной вины и от страха?

Эви откинулась на подушки. Ее гнев прошел, и она задумчиво посмотрела на Рашида.

– Ты не повредишь ребенку, – беспечно пообещала она. – Если все это было из-за страха за него.

– Не только, – отрицательно покачал головой Рашид.

– Я спрашивала доктора неделю назад, когда ездила на консультацию, – продолжала настаивать Эви. – И он сказал, что физическая близость ничему не угрожает.

– Мир полон сирен-соблазнительниц, – устало вздохнул он. – Но почему мне суждено было жениться на одной из них?

– Кисмет, – ответила Эви, бросая на него откровенно приглашающий взгляд. – А я не могу убедить тебя передумать и лечь спать со мной? – Она провела пальцем по его губам.

– Нет.

– Даже несмотря на то, что сегодня – день моей свадьбы и я чувствую себя просто-напросто отвергнутой?

– Отдыхай, – приказал Рашид и направился к выходу.

– Ну хорошо, – сказала она, садясь. – И как долго это твое покаяние будет еще продолжаться?

Его спина снова напряженно замерла. Эви пронизало ужасное подозрение.

– Рашид… – задрожавшим голосом пробормотала она. – Что-то не так со мной или с ребенком? От меня что-то скрывают?

– Нет, что ты! – возмущенно воскликнул Рашид, обращая к ней посерьезневшее лицо. – И ты, и ребенок абсолютно здоровы! Никто и никогда не посмел бы скрыть что-либо от тебя!

– Тогда в чем дело? Что ты скрываешь?

Рашид шумно выдохнул, и Эви снова увидела вспышку гнева в его глазах, прежде чем он отвернулся.

– Ничего, – сказал он.

Но Эви успела заметить его нерешительность, и ее охватила паника. Вскочив с кровати, она подбежала к нему и дрожащими пальцами вцепилась ему в локоть.

– Не лги мне! – воскликнула она. – Не смей мне лгать! Что-то происходит, о чем ты мне не говоришь, и я хочу знать, в чем именно дело!

На скулах Рашида заходили желваки, твердые мускулы напряглись. Его напряжение передалось и ей, внутри нее зазвенели тревожные сигнальные звоночки.

Наконец Рашид, повернувшись к ней и увидев ее бледность и испуганные глаза, сдался.

– Хорошо, – сказал он, беря ее за руку и ведя обратно к кровати. Усадив Эви, он взял себе стул и сел напротив, глядя ей прямо в глаза. – Я хотел сказать тебе об этом как можно позже, – признался он. – Но вижу, что ты представляешь себе все в гораздо более черном свете, чем это есть на самом деле. – Он подался вперед и снова взял ее за руки. Мягко и негромко произнес: – Мы летим ко мне домой, Эви. В Беран.

Беран… Эви широко раскрыла глаза и выпрямилась, не веря своим ушам. Бессильно вздохнула.

– Тебе нечего бояться, – поспешно заговорил Рашид. – Неужели ты думаешь, что я сделал бы это, будь там хотя бы малейшая вероятность опасности?

Нет, конечно, не сделал бы, однако это Эви не успокаивало. Одна мысль о том, что она окажется у него дома, повергала ее в ужас.

И все же Эви должна была это предвидеть! Как она раньше не догадалась? Ведь она только что вышла замуж за Рашида! Стала женой наследника беранского трона! Может быть, она носит в себе его преемника!

– Но зачем? – дрожащим голосом пролепетала Эви.

– Этот визит необходим, – ответил Рашид. – Если бы я не привез тебя туда сразу же после свадьбы, это могло бы вызвать подозрение, будто я стыжусь своей жены-европейки. В аэропорту мы пересядем на вертолет, – пояснил он, – и полетим прямо в мой дворец. Новости распространяются быстро, так что скоро весь Беран будет знать, что я привез тебя домой, а значит, никому в голову не придет подумать, будто я тебя стыжусь. Но видеться ни с кем тебе не придется, – пообещал он. – Там мы, собственно, проведем наш медовый месяц, а у тебя будет время привыкнуть к моему образу жизни, прежде чем мы начнем появляться на официальных приемах как пара.

Чувствуя устремленный на нее взгляд Рашида, исполненный одновременно и тревоги, и неуверенности, и понимая возложенную на нее теперь ответственность, Эви не выдержала и опустила глаза.

Рашид – человек двух культур. Он давно привык с легкостью переключаться с одного образа жизни на другой, в зависимости от того, в какой стране мира находился. Но сумеет ли она держаться так же? За все время, пока они были вместе, Рашиду в голову не приходило пригласить ее в свою страну. Даже на приемах в посольстве Берана в Лондоне ей никогда не случалось бывать. Ее просто не существовало там, где дело касалось его соотечественников.

Несколько недель тому назад они наконец признали ее существование – объявив ее врагом. Точнее, даже не ее, а ребенка… От этого воспоминания она невольно содрогнулась. Рашид почувствовал это и безошибочно угадал, о чем она сейчас подумала.

– Посмотри на меня, Эви! – приказал он. – Посмотри мне в глаза и скажи, что ты в них видишь!

Поморгав, Эви увидела, что их пальцы сплелись в крепкий узел – смуглые сильные пальцы Рашида и ее, тонкие, белые, хрупкие, – этот узел не разорвет ничто на свете. А между их сплетенными пальцами сверкало золотое кольцо с гербом рода Аль-Кадах. Только в этот момент Эви полностью осознала, что навечно связана с этим человеком.

Она заставила себя поднять глаза и взглянуть ему в лицо. Увидеть то, о чем он говорил. Признать это. Я люблю тебя! – говорили ей его глаза. Ты мое сердце, моя жизнь, моя душа! Я скорее умру, чем позволю кому-нибудь причинить тебе хоть малейшую боль!

– Мне лучше накрыть голову и надеть длинный плащ? – спросила Эви. – И не отходить от тебя дальше, чем на расстояние вытянутой руки?

Он не сразу понял смысл сказанных ею слов. Но потом понял, и его реакция ошеломила Эви. С хриплым радостным рыком Рашид схватил ее за плечи, опрокинул на спину и упал сверху.

– Я знал, что ты у меня храбрая девочка, – гордо заявил он. – Я знал, что ты – та самая женщина, которая мне нужна!

– Мне следовало бы на самом деле послать тебя к черту, – притворно сердито сказала она. – За твое поведение, когда ты отказался послушаться меня и приехал на свадьбу Джулиана. Но ты умеешь выбирать момент, не правда ли? – вздохнула она. – Мне теперь некуда бежать, – обводя взглядом кабину, добавила она, – и некуда…

Его губы прервали поток ее жалоб горячим и властным поцелуем. Но не успела Эви даже попытаться перейти от поцелуя к чему-нибудь более существенному, как Рашид негодующе снова отстранился от нее.

– Я заставлю эту железную стену рухнуть, – пообещала она Рашиду, поспешно направившемуся к двери. – Я буду использовать для этого каждую представляющуюся мне возможность!

– В таком случае это будет частью моего покаяния, – со вздохом согласился он. – Любопытно, кстати, будет проверить, как долго я смогу это выдержать.

ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ

Был поздний вечер, когда их самолет наконец совершил посадку в аэропорту Берана. Одетая теперь менее роскошно, в простую длинную юбку в турецком стиле, запахивающуюся вокруг талии, и в хлопчатую блузку с длинными рукавами, Эви смотрела в иллюминатор. Аэропорт был похож на все аэропорты мира, независимо от времени суток, – очень оживленный, полный народа.

– Я и не знала, что беранский аэропорт такой оживленный, – заметила она, когда Рашид подошел и сел рядом с ней.

– Он вовсе не оживленный, если судить по международным стандартам. – Нахмурившись, он наклонился, чтобы тоже взглянуть в иллюминатор.

Посмотрев несколько секунд на ярко освещенный аэропорт, он резко обернулся и окликнул Азима, который мгновенно возник около их кресел. Перейдя на арабский, Рашид задал старому слуге несколько кратких вопросов, в ответ на которые тот, склонив покрытую голову, тоже взглянул в иллюминатор и, пробормотав что-то себе под нос, заспешил в кабину пилотов.

При виде их волнения Эви почувствовала, что отпустившее было напряжение снова сковало все ее тело.

– В чем дело? – обратилась она к Рашиду.

– Пока что не знаю, – хмуро отозвался он. – Просто аэропорт чересчур оживлен для такого позднего часа.

Не самая утешительная новость, подумала Эви, снова глядя в иллюминатор. Самолет продолжал медленно катиться к главному зданию аэропорта. Было уже темно, но ночной сумрак разрезали яркие огни прожекторов, направленных на самолет и, кажется, сопровождавших его. А за оградой аэропорта Эви увидела толпу людей, которые явно собрались поглазеть на их прибытие, как будто им нечем больше было заняться.

Азим вернулся еще более мрачный, чем ушел. Что-то сообщил Рашиду на арабском, после чего Рашид яростно отшвырнул застежку ремня безопасности и встал. Отстранив Азима, он сам зашел в кабину пилотов и захлопнул дверь.

– Только не надо волноваться, – мягко обратился Азим к Эви, увидев выражение ее лица. – Беспокоиться не о чем.

Тогда почему же они с Рашидом оба так обеспокоены, хотела спросить Эви, но сдержалась и только продолжала смотреть на дверь кабины пилотов, за которой скрылся Рашид.

Когда наконец он вышел оттуда, нервы Эви были на пределе. Самолет уже подъехал к зданию аэропорта и остановился.

– Беспокоиться не о чем, – сказал Рашид, чем только сильнее встревожил Эви. – Просто мой отец снова вмешивается в мои планы.

– К-как? – пробормотала Эви. – Что он сделал?

– Он организовал нам встречу, – вздохнул Рашид, садясь снова рядом с ней. – Я не хотел этого. Но если рассматривать это с положительной точки зрения, то можно сказать, что таким образом он хотел приветствовать тебя.

«Только ты-то сам не склонен рассматривать это с положительной точки зрения», – мысленно возразила Эви, чувствуя, как вся храбрость покидает ее.

– И что же мне нужно делать? – спросила она, тревожно глядя на группу людей в развевающихся белых арабских одеждах, направляющуюся к самолету.

Чувствуя противную слабость в ногах, она дрожащей рукой сжала ладонь Рашида. Он протянул руку и закрыл окно шторой.

– Просто будь самой собой, – твердо ответил он. – Большего от тебя и не требуется.

– В парандже? – не сдержалась Эви. Рашид еще сильнее помрачнел и сказал:

– Я попросил бы тебя переодеться в платье, в котором ты сегодня вышла за меня замуж. В знак уважения, – пояснил он, – к тем людям, которые, несмотря на поздний час, приехали в аэропорт приветствовать тебя.

– Один из них – твой отец, – поморщившись, пробормотала Эви.

– Нет, – покачал головой Рашид. – Мой отец еще недостаточно хорошо себя чувствует, чтобы покидать дворец. Поэтому нам, – помедлив, добавил он, – придется самим к нему поехать.

– Как, сейчас? – дернулась Эви. – Сегодня?

– Думаю, это вполне разумно, потому что дворец отца находится в пяти минутах езды отсюда, – сказал он. – А до моего дворца еще целый час лететь на вертолете.

Впрочем, разумно это было или нет, но Рашид все еще явно гневался на отца за вмешательство в его планы.

– Что это на самом деле означает, как ты думаешь? – внезапно севшим голосом спросила Эви. – Только прошу тебя, будь со мной честен. Пусть я лучше буду подготовлена к неприятностям, чем они свалятся мне на голову неожиданно.

– Так же, как тебе на голову свалилась новость об этой нашей поездке? – поморщился Рашид. – Так неожиданно, что ты не успела сделать по-своему?

– Нет. – Эви улыбнулась и, к своему собственному удивлению, почувствовала, что напряжение начинает спадать. – Потому что ты был совершенно прав и понимал, что, скажи ты мне это заранее, я могла бы и отказаться.

Ее улыбка немного успокоила Рашида. Он ласково провел пальцем по ее губам.

– Я намерен смотреть на все это с как можно более положительной стороны, – сказал он мягко. – Поэтому постараюсь тебя убедить, что моим отцом движут только самые благородные мотивы и он рад первой же возможности протянуть тебе пальмовую ветвь мира.

– И ты хочешь, чтобы я поступила так же, – подвела итог его словам Эви.

– Ты сможешь?

– Могу попробовать, – согласилась она. – Хотя не могу сказать, что я в восторге.

Переодевание в свадебный наряд заняло у Эви несколько минут. Азим откуда-то извлек длинный белый шелковый шарф, которым посоветовал ей закрыть лицо.

Вернувшись в салон, Эви увидела, что Рашид тоже переоделся – вместо прежнего синего бурнуса на нем был парадный, черный, расшитый золотом костюм, а талию обхватывал широкий золотой кушак.

Этот черно-золотой костюм неуловимо переменил что-то и в нем самом – казалось, Рашид стал как-то выше, стройнее… и отчужденнее. Все еще блестящими от непрошедшего гнева глазами он окинул ее с ног до головы – от легких тканевых туфелек до шапочки, покрытой шарфом.

– Ну как? – заставляя себя весело улыбнуться, несмотря на охватившее ее волнение, спросила Эви. – Гожусь я теперь для появления перед вашей приветственной делегацией?

Его золотистые глаза посмотрели прямо в ее блестящие голубые и вдруг увидели в них весь страх, всю тревогу, даже лицо Эви казалось сейчас белее шелкового шарфа, которым она покрыла голову.

Решительным шагом приблизившись к ней, Рашид взял ее за подбородок и приник к ее губам в долгом и страстном поцелуе, не обращая внимания на стоящего у дверей салона Азима, бесстрастно взирающего на эту сцену.

Когда она снова получила возможность дышать, бледность исчезла с ее щек, сменившись ярким румянцем. Голубые глаза потемнели.

– Теперь ты выглядишь бесподобно, – хрипловато пробормотал Рашид, в его глазах заплясали веселые искорки. – Как смущенная юная новобрачная.

– Ну, что бы ты ни говорил, эта юная новобрачная на расстоянии вытянутой руки от тебя идти не будет, – пряча свой страх за шуткой, сказала Эви, крепко сжимая его ладонь и шагая за ним словно в пропасть. Раздавшийся короткий ласковый смех Рашида ободрил ее.

Их уже ожидал длинный черный лимузин. Эви с облегчением скрылась в его салоне. Однако похоже было, что церемония приветствия еще отнюдь не окончена.

Устроившись рядом с Рашидом на заднем сиденье, Эви смотрела в окно на проплывающую мимо ограду аэропорта. Высокие решетчатые ворота распахнулись, как только автомобиль подъехал к ним, и, даже не притормозив, они выехали на дорогу, ведущую к сияющему невдалеке огнями ночному городу.

Но не успели они проехать и нескольких метров в темноте, как по обеим сторонам дороги вдруг вспыхнули огни. Эви подалась вперед, чувствуя, что Рашид рядом сделал то же самое.

В этот момент раздался оглушительный вой автомобилей, так напугавший Эви, что она невольно ахнула. Это водители всех машин на дороге сигналили, когда их лимузин проезжал мимо.

Рашид пробормотал что-то себе под нос и откинулся назад, на спинку кожаного сиденья.

– Что это было? – с беспокойством спросила Эви. – Зачем они так делают?

Повернувшись к нему, она вдруг увидела, что его лицо странно посерело и что ему как будто трудно глотать.

– Рашид? – Она испуганно схватила его за руку.

– Все в порядке, не волнуйся, – сказал он. – Не о чем волноваться. – Его голос дрожал.

– Что с тобой? – прошептала Эви, чувствуя, как у нее сжимается горло от вида его переживаний.

– Ничего, – сказал он и повернулся к ней. Его глаза были странно влажными. – Они приветствуют нас, – севшим голосом объяснил он. – Они… – он взмахнул рукой в сторону окна машины, – мои люди приветствуют нас…

У Эви сжалось сердце, когда она наконец поняла, в чем дело. Люди его страны приветствовали их, и Рашид был до такой степени тронут этим, что едва мог сдерживать свои чувства. Он такого никак не ожидал.

Эви благоразумно замолчала, чтобы дать ему время самому справиться со своими чувствами.

«Мои люди» – так он сказал. Мои люди. Люди, которых он искренне любил и ценил и любовью и уважением которых готов был пожертвовать ради нее.

Сидя рядом с Рашидом в автомобиле, который всю дорогу встречные водители не переставали приветствовать гудками и вспышками фар, Эви начала понимать, что на самом деле означает «кисмет», о котором говорил Рашид.

И была покорена. Покорена силой этого человека, который не побоялся взять судьбу в свои руки, независимо от того, чего это ему могло стоить.

Сама Эви такой храбростью не обладала. Все поступки диктовало ей сердце, но у Рашида сердце делилось надвое: одна часть принадлежала ей, а вторая – его народу, и одну половинку сердца он рисковал разбить своим выбором.

Его поступок, его выбор был вызовом судьбе. И теперь судьба вознаградила его. Это была награда ему – не ей.

И ее это поразило до глубины души.

– Я люблю тебя, – ласково прошептала она, сама не зная зачем; казалось бы, эти слова были совершенно неуместны в такой момент.

Но он повернулся и посмотрел на нее с такой нежной и невыразимо ласковой улыбкой, что Эви поняла: ее слова были не напрасны.