Влажные волосы Жюстины рассыпались по подушке. Вот тебе вся правда в лицо. А чего ты ожидала? Тебе и так это было известно.

Внизу приглушенно хлопнула парадная дверь, и она напряглась. Раздались неясные голоса, но она не разобрала ни слова. Затем на лестнице послышались тяжелые шаги, и в комнату вошел Кил.

– Мне надо поехать в Норвегию, – прямо с порога бесцветным тоном произнес он. Потом вздохнул и закрыл за собой дверь.

Она ждала чего-то подобного, но все равно его слова застали ее врасплох. С несчастным видом она уставилась на него. Как же он желанен! Прижаться бы к нему, он бы ее обнял, а потом…

– Не смотри на меня так, словно я тебя побил. – Голос его звучал ровно. Кил присел радом с ней и взял ее за руку. Гладя прямо в ее широко распахнутые фиалковые глаза, в которых билась боль, причиненная его словами, он негромко продолжил: – Нам обоим нужно выждать какое-то время. Я не могу разобраться в своих чувствах к тебе. По крайней мере сейчас не могу. Ты иногда меня бесишь и в то же время безумно возбуждаешь. Когда ты радом, я просто физически чувствую, как во мне бурлит энергия, чего давно со мной не было. А порой, наоборот, ощущаю себя глупцом, беспомощным мальчишкой. – Он нежно провел свободной рукой по ее сверкающим волосам. – Мне хочется узнать тебя получше, когда ты выздоровеешь, когда тебя не будет больше терзать боль. Прошедшая неделя едва ли была удачной для нас обоих, не правда ли?

Глаза Жюстины наполнились слезами.

– Да, это так, – едва слышно прошептала она.

– О, перестань, не надо плакать. – Кил обнял ее, уткнувшись подбородком в ее волосы. – Я вернусь, и мы попробуем начать сначала, попытаемся узнать друг друга.

– Хорошо. – Она поняла, что с его стороны это было объявлением о разрыве, правда высказанным в очень деликатной форме. Но он, вероятно, не раз попадал в такие затруднительные положения, если учесть то количество женщин, от которых ему приходилось в свое время избавляться, а следовательно, сумел набить себе руку. Она прижалась к нему в мучительном порыве, сознавая, что больше у нее такой возможности не будет, а потом мягко отстранила его. Выдавив улыбку, она чуть слышно выдохнула: – Я уже успокоилась. Когда ты едешь?

– Через несколько минут. Мне удалось заказать билет на вечерний рейс.

Она обреченно кивнула.

– Береги себя, ладно? – Голос ее внезапно осип.

– Конечно. А ты себя. Может, тебе все-таки лучше остаться здесь? Тебе будет трудно одной.

– Нет, я вернусь домой.

Он уныло усмехнулся, словно не ожидал иного ответа.

– Пусть так. Мисс Независимость, но попроси Мелли заказать тебе такси и, главное, не перетруждай себя.

– Хорошо.

Он вгляделся в нее и, удовлетворенно кивнув, наклонился к ней и поцеловал в губы.

– Я позвоню тебе.

– Ладно.

Дверь за ним затворилась, и Жюстина откинулась на подушки, закрыв глаза. Слезы струились по ее лицу. Никогда, никогда он ей не позвонит, никогда она его больше не увидит. Как же жить дальше? Одна короткая неделя перевернула всю ее жизнь, Кил целиком заполнил ее, вытеснив все остальное, столь важное для нее раньше.

Первая неделя прошла ужасно. Жюстина вернулась в свою контору, но ее уговорили побыть дома, и, согласившись, она обрекла себя на еще большие страдания. Питер, вернувшись из Франции, занялся вопросом включения отеля на Мадейре в сеть их фирмы. Он пообещал Жюстине отправиться на остров и изучить площадки для гольфа, встретиться с управляющим отеля «Дом-Педро» и вообще сделать все, что нужно.

Жюстина, впавшая в глубокую депрессию, не стала противиться; предоставленная самой себе, она полностью отдалась грустным размышлениям. Следующие две недели прошли как в бреду. Никогда еще ей не было так плохо. Заполненные тоской дни тянулись словно резиновые. Жюстина все же вышла на работу – только для того, чтобы хоть как-то отвлечься; дела фирмы практически перестали ее интересовать, тем более что ее отсутствие на их ход никак не повлияло. Это обстоятельство, правда, ее немного угнетало. С внутренним сопротивлением она оставила Питера вместо себя и сейчас с огорчением поняла, что она не так уж незаменима, как представляла себе. Питер работал как часы, с достоинством приняв на себя ее обязанности.

А Кил все не звонил…

Среди сплошных огорчений промелькнула и добрая весть: позвонил Дэвид и сообщил, что фирма Нотона все-таки получила новый заказ. О Киле он не проронил ни слова. Она тоже. В начале четвертой недели Жюстине вдруг доставили огромный букет алых роз. Записки приложено не было, только небольшая карточка с нарисованным на ней викингом. Впервые за долгое время глаза Жюстины осветились улыбкой. Через несколько дней в ее квартире снова появились розы. Теперь на вложенной в букет карточке над рогатым шлемом викинга были нацарапаны слова: «Верфь Нотона». Надо ли это понимать как намек, что он вернулся? Или цветы знаменовали собой начало работы над выполнением нового важного заказа? Что там говорила Мелли? «Если хотите быть с ним, придется бороться»? Да, Жюстина хотела быть с ним, ничего в жизни она не желала так страстно, как этого, но как именно бороться за свое счастье? Если она никак не отреагирует на цветы, что тогда? Позвонит ли он ей когда-нибудь? А может, подумает, что она потеряла к нему интерес? Расставаясь с ней, он сказал: «Я хочу узнать тебя получше, когда ты выздоровеешь». Что ж, в конце недели ей было назначено явиться в больницу для того, чтобы снять гипс. Значит, осталось несколько дней. Почему же Кил не объявляется? Опять опасается за последствия? Не обольщайся, Жюстина, все это лишь твои предположения. А на самом деле, присылая эти букеты и рисуя викингов, он, видимо, просто хотел немного поразвлечься.

Оставшиеся дни она провела в шарахании от надежд к полному упадку духа. В конце концов перевесило отчаяние.

Ровно через пять недель после их последнего разговора Жюстина припарковалась у дорожки, ведущей к верфи Нотона. Пять недель. Она посмотрела на свое бледное, истонченное запястье и слегка пошевелила пальцами. Теперь, без гипса, рука казалась какой-то невесомой. Правильно ли ты поступила, Жюстина? Стоило ли приезжать? Но раз уж приехала, надо довести дело до конца.

Заперев машину, она аккуратно оправила на себе кремовую юбку, затем набросила жакет того же тона и, собрав в кулак волю, направилась к верфи. Нервы ее были напряжены до предела. Когда она обогнула крайний ангар, первым же человеком, попавшим в поле ее зрения, оказался Кил. Она остановилась как вкопанная, пораженная тем, что теперь он казался еще выше, чем она его помнила, еще великолепней. К чему она ему, он может с легкостью окружить себя целым гаремом красавиц, безнадежно подумала Жюстина, оглядывая его с ног до головы, жадно вбирая в себя и непокорную светлую шевелюру, которую он так и не удосужился подстричь, и обнаженный загорелый торс, и длинные мускулистые ноги в коротких шортах. Сердце Жюстины бешено заколотилось в груди, подсказывая ей то, что и так не нуждалось в подсказке, что было совершенно очевидно: ее чувства нисколько не изменились, нет, неправда, они стали еще сильнее.

Кил стоял, опершись руками на поручни недостроенной яхты, и беседовал с какой-то темноволосой женщиной. А она премиленькая, с горечью отметила Жюстина и решила немедленно исчезнуть. Но было поздно – брюнетка обернулась к ней, улыбнулась и что-то сказала Килу. Тот лениво повернул голову в сторону Жюстины, и она заметила даже с такого расстояния, как он напрягся всем телом. Он медленно выпрямился, и тут сердце ее ухнуло куда-то вниз – вид у него был далеко не радостный.

Она оцепенела, любопытные взгляды рабочих и дружелюбная улыбка той женщины пролетели мимо нее. Она видела только приближающегося к ней Кила и не могла отвести от него глаз. Вдруг она с ужасом поняла, что решительно не знает, что ему сказать. Он тоже не сразу нашелся и молча смотрел на нее. Так продолжалось несколько минут, пока кто-то из рабочих пронзительно не свистнул, тем самым приведя Кила в чувство.

Он недовольно нахмурился.

– Идем, – только и произнес он.

Засунув руки в карманы, он стал огибать ангар. Жюстина с несчастным видом посмотрела ему вслед. Ей не следовало приезжать сюда. Боже, как она ошиблась! И все-таки она поплелась за ним. Стоило ей зайти за ангар, как две сильных руки заключили ее в объятия, едва не задушив до смерти. – Прости, – хрипло проговорил Кил, но из объятий ее не выпустил и прижал еще сильнее к своей груди, зарывшись лицом в ее волосы. – Я просто не могу сдерживаться.

Она чуть-чуть отстранилась и взглянула ему в лицо.

– Это правда? – озадаченно прошептала Жюстина. – Правда?

– Конечно. Я не надеялся, что ты приедешь. Я думал… о черт, я и сам не знаю, что я думал. О, как же я ждал тебя! – Слова его звучали бессвязно. – Мне пришла в голову нелепая мысль, что ты тут же примчишься ко мне и бросишься в мои объятия. Весь понедельник я метался, не находя себе места. Одному Богу известно, сколько раз я выбегал на дорогу, высматривая твою машину. Во вторник тоже. В среду я довел Мелли до полного отчаяния. А сегодня… сегодня я окончательно пришел к выводу, что ты никогда больше не появишься, что ты меня забыла…

– Я не забыла тебя, я тебя обожаю. – Счастье озарило ее лицо, и она прижалась к нему. – Я очень боялась, что неправильно тебя поняла, но гипс сняли только сегодня, и я сразу же поехала к тебе.

Он напряженно улыбнулся.

– Какие же мы оба идиоты! Я… Убирайся вон! – вдруг рявкнул он.

Отпрянув от неожиданности, Жюстина увидела, что из-за угла появилась та самая женщина.

– Да я просто так, – произнесла она, добродушно улыбаясь. Потом, подмигнув Жюстине, исчезла.

– Это Натали, жена Джона, – коротко пояснил Кил. – Давай уйдем отсюда, здесь нас все равно не оставят в покое.

Он обнял ее за плечи, и они направились к ее машине. У Жюстины так тряслись руки, что она с трудом вставила ключ зажигания.

– Кил…

– Подожди, – простонал он. – Если я до тебя сейчас дотронусь, не уверен, смогу ли я остановиться.

К лицу Жюстины прилила краска, дыхание перехватило, и ей пришлось откашляться прежде, чем она смогла говорить спокойно.

– Но тогда я не понимаю, почему ты сам не пришел ко мне?

– Потому только, что я все время пытался вдолбить себе, что ты мне безразлична, – выпалил Кил. – Потому, что я, как дурак, ни с кем не хотел связывать свою жизнь, слишком ценил свою свободу. Но я так скучал по тебе! Этот месяц был самым длинным в моей жизни. Я не смог сдержаться и послал тебе розы, но написать ничего не мог, только положил эту дурацкую карточку. Потом быстренько свернул свои дела и вернулся в Англию. А уже здесь послал еще один букет…

– А приехать ко мне у тебя не хватило духу?

– Вот именно. Я слишком затянул, даже не позвонил тебе, как обещал…

Господи, как же все это глупо! – в отчаянии воскликнул Кил.

У нее мелькнула горестная мысль, что он по-прежнему хочет избавиться от ненужных ему пут. Она завела машину и осторожно, как новичок-водитель, тронулась с места. Кил напряженно смотрел вперед невидящими глазами.

Когда они подъехали к дому, Кил выскочил из машины, будто подброшенный пружиной. Жюстина захлопнула дверцу, борясь с чувствами, грозящими вылиться через край.

Мелли отворила дверь, окинула беглым взглядом Кила и перевела глаза на Жюстину.

– Приехали, значит, – лукаво констатировала она.

– Приехали, – подтвердила Жюстина, сразу не найдя более подходящего ответа.

– Мелли! Ради всего святого! – рявкнул Кил. – На сегодняшний день вы свободны. Сходите в магазин или в кино или придумайте еще что-нибудь, чем себя занять. – Он вбежал в дом и бросился вверх по лестнице, в нетерпении перепрыгивая через ступеньки. – Я иду принимать душ, – крикнул он на ходу.

– Ну и ну! – покачала Мелли головой. – Мужик дошел до кондиции, как я посмотрю. – Она хохотнула и потянула за рукав Жюстину. – И вам туда же пора, милочка, ступайте наверх.

С трудом сдерживаясь, чтобы не броситься ему вдогонку, Жюстина поднялась на второй этаж и тихонько приоткрыла дверь его спальни. Из ванной доносился плеск воды. Она вошла в комнату.

Это было типично мужское обиталище. Пол затянут темно-коричневым ковром, в тон ему подобраны занавеси и покрывало на кровати. Стены, выкрашенные в кремовый цвет, украшены эстампами с изображением яхт и клиперов. В головах кровати висела еще какая-то картина. Жюстина подошла ближе и стала с интересом ее разглядывать. Это был портрет пожилого господина в брыжах, глаза его светились умом и добротой. Опершись коленом о край кровати, Жюстина долго всматривалась в его мудрое лицо, и вдруг у нее непроизвольно вырвалось признание:

– Я люблю его.

– Почему бы не рассказать об этом ему самому? – поинтересовался Кил у нее из-за спины.

Она вздрогнула от неожиданности и резко обернулась. Лицо Кила была напряжено, скулы побелели, а глаза лихорадочно блестели.

– Я люблю тебя, – тихим голосом повторила Жюстина. В ответ он протянул к ней руки, и она растворилась в его объятиях. Дрожащими руками она развязала пояс его банного халата, прильнула к его теплому влажному телу и прижалась губами к его шее.

– О Жюстина! – Кил сжал ее так, что стало трудно дышать, и жадно приник к ее губам.

Она погрузила пальцы в его мягкие волосы и прошептала вслух его имя.

Сердце ее было готово выскочить из груди.

Кил застонал. Не в силах больше сдерживаться, он сорвал с нее одежду и на руках отнес в постель.

– Возьми меня, – прошептала она срывающимся голосом.

Дрожа от нетерпения, она прижалась к нему всем телом, и они слились в единое целое, забыв обо всем на свете.

Наконец в полном изнеможении они оторвались друг от друга.

– О Жюстина! – выдохнул Кил.

Она поцеловала его покрытое испариной плечо.

– Как же я по тебе соскучилась!

Он посмотрел в ее разрумянившееся лицо.

– Ты нужна мне, – мягко произнес Кил, – ты мне просто необходима. Глубоко вздохнув, он снова заключил ее в объятия, нежно целуя рассыпавшиеся в беспорядке волосы. – Там, в Норвегии, твой образ преследовал меня постоянно, что бы я ни делал, чем бы ни занимался! И я все время думал, думал… Меня прямо-таки раздирали противоречия. То поражался, как меня угораздило влюбиться в такую забавную мордашку, то приходил к выводу, что я вовсе не люблю тебя, что это абсолютно невозможно. Ты, такая беспомощная и сварливая, такая смешная и мужественная, не выходила у меня из головы. Я даже спать стал плохо. Вот что ты со мной сотворила! Может, ты прибегла к помощи гадалки и приворожила меня?

Жюстина молча покачала головой. Говорить было трудно, слезы душили ее, ей с трудом верилось в его слова. Неужели это правда? А Кил все никак не мог выговориться.

– На Мадейре меня снедала ревность. Никогда в жизни я никого не ревновал, мне это чувство было неведомо, вот я и вел себя как полный идиот. Сегодня я был готов прикончить на месте того, кто свистнул на верфи. Ты моя, только моя, и никому другому не позволено смотреть на тебя. Знаешь, я раньше никогда не был собственником. А теперь – в кого я теперь превратился? В развалину, в полное ничтожество! И духовно и физически!

– Ну, насчет физической развалины ты погорячился, – запротестовала она.

Губы Кила затрепетали от удовольствия.

– Повтори еще раз.

– Что именно – что я тебя люблю?

– Угу.

Она улыбнулась и с чувством произнесла:

– Я люблю тебя, я хочу тебя, ты мне необходим. Доволен?

– Очень.

– Что же ты мне можешь на это ответить? – лукаво поинтересовалась Жюстина.

Кил смущенно пробормотал:

– Я люблю тебя, Жюстина. – Он на секунду отвернулся, но тут же вновь посмотрел ей в глаза. – Я никому никогда не говорил этого, поверь. Мне уже тридцать шесть, связей у меня было достаточно, но мне и в голову не приходило произнести такие слова, а теперь мне хочется прокричать их на весь мир, чтобы все на свете знали о том, что я тебя люблю. И если ты немедленно не прекратишь прижиматься ко мне, я за последствия не отвечаю.

Жюстина шевельнула бедрами, в ответ Кил простонал:

– О Боже, что ты со мной делаешь, испорченная девчонка! Погоди-ка. С какой-то тигриной грацией он поднялся и подкрался к двери. Прислушавшись, он запер дверь на ключ и ухмыльнулся: – На всякий случай.

– Предосторожность, по-моему, немного запоздала, тебе не кажется?

Кил рассмеялся и по-мальчишески озорно юркнул к ней под бочок. Жюстина, усевшись на коленки, перевернула его на спину. Она жадно вбирала в себя глазами это великолепное тело, легонько поглаживая его.

– Как же ты хорош, – задумчиво проговорила она. Ее ладонь скользнула вдоль лодыжки к бедру. – Потрясающие ноги, я никогда таких не видела. -С дразнящей улыбкой она продвинула руку выше. – Какой чудесный, восхитительный, мускулистый живот. Упрямый подбородок, тонко очерченный нос, чуть-чуть надменный правда, но тем не менее утонченный. И совершенно потрясающие глаза. Волосы, конечно, немного отросли, но мне кажется, что я смогу к этому привыкнуть.

Кил поймал блуждающую по его телу руку и прижал ее к губам.

– Я так счастлив. Жюстина внезапно посерьезнела.

– Я правда тебе нужна? Ты не шутишь. Кил? Это так неожиданно для меня.

– Могу себе представить! Ой-ой! Больно!

Она погладила его по тому месту, по которому только что шлепнула.

– Так тебе и надо! – Упиваясь нахлынувшим счастьем, она попросила: Скажи что-нибудь обо мне.

Кил засмеялся и притянул ее к себе.

– Помнишь, там, на Мадейре, я тебя разбудил. У меня тогда родилась совершенно безумная мысль. Я подумал: а если у нас родится ребенок, какого, интересно, цвета будут у него глаза? Зеленые или фиалковые?

– А вдруг карие? – Тон ее мог показаться легкомысленным, просто она старалась скрыть свои истинные чувства. Ребенок? Их ребенок? Боже, она об этом и не подумала. Реальность его появления на свет теперь была абсолютно возможной. – Кил! – нерешительно выговорила она.

– Что, милая?

– Ты любишь детей?

Его как пружиной подбросило в воздух, отчего Жюстина буквально оказалась на полу.

– Боже мой, любимая, у нас будет ребенок?

– Ну не сейчас же, успокойся! – Она снова вскарабкалась на кровать. Я спросила так, на всякий случай, если…

– Ты же не предохранялась, так?

– Да, – несколько обеспокоенно произнесла она. – Я как-то об этом не думала.

Он шутливо обхватил голову руками и закачался из стороны в сторону.

– О! Какой ужас! Я тоже не подумал об этом! М-да, – заявил он, кончив ломать комедию, – о цвете глаз нашего младенца, похоже, мы узнаем раньше, чем рассчитывали.

– И это не станет для тебя ударом?

– Нет, черт возьми, совсем не станет. Назвался груздем, полезай в кузов. Повязан по рукам и ногам! – Заметив, что Жюстина нахмурилась, он улыбнулся и обнял ее. – Ну, стоит ли так печалиться, я уверен, что из меня получится замечательный отец, поверь мне, дорогая!

– Не это волнует меня.

– А что тогда? Ты не хочешь стать матерью?

– Да нет же, совсем не то.

– Ну же, детка, поделись со мной, поделись с папочкой, что волнует твою головку?

Вот это-то «поделись с папочкой» и понравилось ей, как это ни странно. В голову только никак не лезли объяснения, да и вообще мысли ее смешались. О чем говорить? Он ведь ни словом не обмолвился о грядущей свадьбе, сказал только, что любит ее. Одно из другого, конечно, не следовало, можно и без оформления брака жить вместе. Но ей-то хотелось именно мужа, отца своего ребенка. Только как же ему сказать об этом? Жюстина вздохнула и начала издалека:

– Кил?

– Что? – отозвался он.

– Мелли тут говорила, что вокруг тебя постоянно вертится множество всевозможных красоток.

– А, добрая старушка Мелли. Всюду сует свой любопытный нос. – Он удобнее устроил Жюстину на подушках и ровным голосом произнес: – Об огромном множестве не скажу, но кое-кто у меня был, скрывать не стану. Но ни с одной из них не было ничего похожего на то, что я ощущаю с тобой. А с тобой, глупышка, я чувствую себя как огромный кот, дорвавшийся наконец до сметаны. Поняла разницу, дурочка? Ни одна из тех курочек так и не смогла привлечь мое внимание больше чем на полчаса. И ни у одной я не наблюдал столь магически притягательных глаз – ведьминских глаз, – как у тебя. И ни одной не удалось влезть с потрохами в мое сердце. Так что, дорогая, забудь о них, они не стоят твоего внимания.

– А больше… больше никого не будет? – Голос ее неуверенно дрогнул. Какое она имеет право полностью претендовать на него, на это совершенство природы? Глупо, конечно, но теперь она прекрасно понимала женщин, которые, несмотря ни на что, живут с любимыми мужчинами, даже алкоголиками и наркоманами. Если уж любишь по-настоящему, можешь отдать за него жизнь, все остальное незначительно.

– Нет, Жюстина, никого у меня больше не будет и быть не может.

– Знаешь, милый, я просто не выживу, если придется тебя потерять.

– Да и я тоже, глупышка, выбрось это из головы. Поверь, милая, я действительно тебя люблю. Я вижу тебя только в одном качестве – моей жены, моего самого близкого друга. Хочу, чтобы ты обустроила мой холостяцкий быт.

– Ты хочешь жениться на мне?

– Да!

– Чудесно! – Она уткнулась щекой в его плечо и улыбнулась. Хоть и косвенным путем, но она вытянула из него признание.

– Мне хочется, чтобы ты постоянно присутствовала в моей жизни, в моем доме, в моей постели – постоянно, понимаешь, утром, днем и вечером. Особенно ночью.

– А ты уверен, что вытерпишь меня так долго у себя под носом?

Кил изобразил страшное возмущение и подмял ее под себя. Глядя в ее смеющееся лицо, он вдруг серьезно произнес:

– Я обожаю тебя, Жюстина. Я даже не думал, что способен на такое сильное чувство. Мне постоянно кажется, что я тебя недостоин. У меня ведь такой идиотский характер!

– Знаю. У меня было несколько случаев удостовериться в этом. – При этих словах она шутливо ткнула его кулачком в подбородок. – Но теперь я знаю, что ты меня любишь, поэтому с твоим характером, как мне кажется, я справлюсь. – Выпрямившись на локте, она отвела спутанную прядь волос у него со лба. – Помнишь, как мы впервые встретились?

– Такое не забудешь, – рассмеялся Кил.

– Да уж. Ты тогда перепугал меня до полусмерти.

– Знаю, у тебя все было написано на лице. – В глазах Кила заплясали веселые чертики. С преувеличенно скромным видом он добавил: – Я всегда так действую на женщин, а что до тебя, так я, видимо, уже тогда предчувствовал, что неприятностей от тебя не оберешься…

– Нет, Кил, кроме шуток, ты с первого взгляда меня невзлюбил. Вспомни, как только мы с тобой встречались, между нами сразу же вспыхивали ссоры по поводу и без.

– Это придавало нашим отношениям некую пикантность, – улыбнулся Кил.

Он провел рукой по ее волосам и с нежностью произнес: – Я намеренно не хотел влюбляться в тебя. В твоем присутствии я почему-то всегда испытывал какое-то чувство вины, это тебе известно? Тебе присущи прямота и непосредственность суждений, приводящие в замешательство окружающих. В общем, у меня сразу же сложилось о тебе определенное, абсолютно не лестное для тебя, мнение. А тут еще история с Дэвидом подлила масла в огонь. Да, кстати, ты в курсе, что он снова взялся за рисование? – Жюстина кивнула, и он вдруг добродушно расхохотался. – Я не мог поверить собственным глазам. Мы получили очень выгодный заказ, а Дэвид вдруг проявил столь несвойственную ему инициативу и предложил заказчику написать яхту, когда она будет готова. Я прямо оторопел. Они переговорили о цене, и, представь, нашему инфантильному Дэвиду даже удалось содрать аванс! – Кил тряхнул головой и снова привлек к себе Жюстину. – Похоже, перспектива предстоящего отцовства сделала с ним чудеса!

Жюстина печально кивнула.

– Это еще раз подтверждает, что ты был прав, когда говорил, что я всем навязываю свое мнение. Это именно я посоветовала Дэвиду рисовать яхты. – Кончиком пальца она провела по губам Кила. – Ты по-прежнему хочешь жениться на мне? Ведь я так люблю распоряжаться.

– О да, – улыбнулся он, – безумно хочу!

Она ласково погладила его по плечу.

– Знаешь, меня так и тянет все время прикасаться к тебе, физически ощущать твое присутствие.

– Это прекрасно! И не вздумай сдерживаться. – Он с нежностью посмотрел на нее. – Тебе хорошо со мной?

– Очень, – с лукавой улыбкой призналась Жюстина.

– Тогда докажи, что ты говоришь правду. У нас впереди масса времени.

Через три недели они обвенчались в маленькой церкви неподалеку от его дома. Для церемонии Жюстина выбрала шелковое платье кремового цвета и довольно легкомысленную шляпку. Когда они вышли из церкви, она остановилась, чтобы еще раз полюбоваться на золотое обручальное кольцо, украшающее безымянный палец ее левой руки, все еще бледной после гипса.

С того дня, как она сделала первый шаг к примирению и приехала на верфь, произошло так много событий, что голова ее до сих пор шла кругом. Сначала они с Килом на неделю улетели в Норвегию закончить кое-какие дела. Там он показал ей дом, где родился и куда теперь они будут ежегодно приезжать на какое-то время, потом со смешанным чувством гордости и смущения провел ее по заветным местам своего детства. Как только они вернулись в Англию, их захватила суета приготовлений к счастливому событию. Надо было продать квартиру Жюстины, перевезти ее вещи, договориться со священником, заказать цветы и сделать еще множество приятных приготовлений к свадьбе. Питер, партнер Жюстины, с огромной радостью выкупил ее пакет акций, и она вышла из дела.

Кил настоял, чтобы до свадьбы они ночевали в разных спальнях. Жюстине такое решение показалось верхом абсурда, ведь до этого, в Норвегии, они не только спали в одной кровати, но даже мылись вместе в одной ванне. Стоя на церковных ступенях, Жюстина еще раз с удовольствием оглядела Кила, болтающего с Джоном, которого он выбрал своим шафером. Ради столь торжественного случая Кил облачился в роскошный костюм и выглядел настоящим щеголем. Словно почувствовав на себе ее взгляд, он повернул к ней голову. Волна нежности захлестнула ее, и она смущенно отвела взгляд.

По лестнице спускалась Медли. В последнее время их поведение служило той постоянным источником развлечения, а Медли перестала бы быть сама собой, если бы стала держать свое мнение при себе. Подойдя к Жюстине, она возбужденно ткнула ее локтем в бок:

– Я поеду с Катей и Дэвидом, а вы можете не торопиться. Нам надо чуток подготовиться к вашему приезду.

Катя и Дэвид присоединились к ним. Жюстина улыбнулась сестре Кила, взаимоотношения с которой у нее заметно улучшились.

– Как ты себя чувствуешь? – заботливо спросила она.

– Спасибо, все в порядке. – Катя погладила себя по заметно округлившемуся животу и ласково поглядела на мужа. Их личная жизнь тоже наладилась. – Кил выгладит таким счастливым. Я очень рада за вас обоих…

– Спасибо, Катя.

– Мы ведь с тобой по-настоящему подружились, верно?

– Конечно, – мягко сказала Жюстина.

Дэвид, решив не искушать судьбу, молча улыбнулся новобрачной и принялся заботливо усаживать жену в машину.

Их отъезд послужил сигналом для остальных гостей, и вскоре Кил и Жюстина остались одни. Рука об руку они подошли к его «даймлеру» и устроились поудобнее.

– Ну как? Ты уже чувствуешь себя моей женой?

– Не очень-то. Все еще трудно в это поверить.

– Придется поверить. – Он провел ладонью по ее затылку и нежно притянул к себе. – И кому только пришла в голову дурацкая мысль устраивать прием после венчания? Я так хочу тебя! Мы целую вечность не были вместе. – Ты же сам настоял на раздельных спальнях. – Она обвила руками его шею и чмокнула в щеку. – А кто кого хочет больше – вопрос достаточно спорный. Я так дрожу, что, боюсь, не удержу в руках бокал шампанского.

– А меня не шампанское волнует больше всего – я ведь не смогу даже поцеловать тебя при всех, потому что не смогу остановиться и гостей придется разгонять по домам.

Жюстина легонько провела пальцами по его бедру и улыбнулась в ответ на его предостерегающий взгляд.

– Это была проверка, правду ли ты говоришь, – лукаво произнесла она.

Он накрыл ее руку своей широкой ладонью и, ведя машину одной рукой, быстро покатил к дому.

Жюстина не отрывала глаз от его четкого профиля. Вдруг она вспомнила смешной эпизод, случившийся с ними в Норвегии. Там они были не в состоянии оторваться друг от друга, и, где бы они только ни оказались, дело оканчивалось объятиями, а зачастую не ограничивалось только ими. Сейчас же ей припомнилась небольшая хижина в горах, где обычно делали привал альпинисты. Охваченные страстью, они не сразу поняли, что находятся там не одни. Жюстина расхохоталась.

– Ты о чем?

– Вспомнила о той хижине в Норвегии…

– Ах, негодница, сейчас ты понимаешь, что ты со мной делаешь? Я теперь туда долго нос не суну.

– Откуда же мне было знать, что там остановилась группа немецких туристов… Ты ведь сам сказал, что хижина постоянно пустует.

– М-да, в дальнейшем придется держать язык за зубами. Вот мы и приехали. К нам домой, – добавил Кил. Он выключил зажигание и внимательно посмотрел ей в глаза. – Как это великолепно звучит – наш дом!

– Да, звучит прекрасно, особенно если учесть, что в этом доме я буду жить с самым чудесным человеком на свете.

Он улыбнулся и поцеловал ее.

– Я люблю тебя. – Улыбка его стала шире, и он погладил ее по животу.

– Как там поживает мой наследник?

Она радостно засмеялась и покачала головой.

– Я еще не уверена, там ли он.

– Там, где же еще? Или будет там в самое ближайшее время. Ну, миссис Линдстрем, пойдем и быстренько покончим с оставшимися формальностями, чтобы скорее остаться вдвоем. Я сгораю от желания.

– Честно?

– Ты сама это прекрасно знаешь. – Он вышел из машины, обошел ее и, подхватив Жюстину на руки, понес в дом. – Добро пожаловать в наше прекрасное будущее!