ГЛАВА 12

Он почувствовал, как его подняли, положили на носилки и понесли в смотровую. Затем Джимми услышал, как санитары ушли, разыскивая врача. Он осторожно приоткрыл правый глаз, осмотрелся по сторонам и увидел встревоженного Бруссара, который стоял рядом.

Джимми сел на столе, спустив ноги. Бруссар собрался было заговорить, но Индеец быстро приложил палец к губам. Бруссар вопросительно уставился на него, а Индеец принялся выписывать в воздухе пальцем буквы, объясняя, что ему нужно. Бруссар наконец кивнул и предложил ему карманный компьютер, но оказалось, что компьютер слушается только голоса. Индеец отрицательно покачал головой и снова принялся выписывать в воздухе буквы. Бруссар вытащил из кармана ручку, затем отыскал на соседнем столе лист бумаги и вручил все это Индейцу.

«НЕ ПРОИЗНОСИ НИ ОДНОГО СЛОВА, — написал Индеец. — И ЗАПРИ ДВЕРЬ ИЗНУТРИ».

Бруссар прочел написанное, нахмурился, но выполнил приказ.

«А ТЕПЕРЬ НАЙДИ ВАТУ И ЛЕЙКОПЛАСТЫРЬ И ЗАКЛЕЙ МНЕ ЛЕВЫЙ ГЛАЗ».

Бруссар принялся рыться по ящикам стола, пока наконец не нашел необходимое и не заклеил Индейцу левый глаз.

«НИ ПРИ КАКИХ ОБСТОЯТЕЛЬСТВАХ НЕ ПРОИЗНОСИ НИ СЛОВА ДО ТЕХ ПОР, ПОКА Я НЕ РАЗРЕШУ ТЕБЕ, ПОНЯТНО?»

Бруссар прочитал написанное и кивнул, все еще хмурясь. Он взял из рук Индейца бумагу и написал:

«ЧТО ПРОИСХОДИТ? ПОЧЕМУ МНЕ НЕЛЬЗЯ ГОВОРИТЬ? ЧТО СЛУЧИЛОСЬ С ВАШИМ ГЛАЗОМ?»

«Я ЗДЕСЬ СО СВЕРХСЕКРЕТНЫМ ЗАДАНИЕМ, — ответил Индеец. — У МЕНЯ НЕТ ВОЗМОЖНОСТИ РАССКАЗАТЬ ТЕБЕ ОБО ВСЕМ В ДЕТАЛЯХ, НО ЭТО СВЯЗАНО С ПИФИЕЙ».

Врач постучал в запертую дверь.

«СКАЖИ ИМ, ЧТОБЫ ПОДОЖДАЛИ, — написал Индеец торопливо. — ПРИДУМАЙ КАКУЮ-НИБУДЬ ОТГОВОРКУ, ЛИШЬ БЫ СРАБОТАЛА».

Бруссар кивнул, подошел к двери, отпер ее, приоткрыл и выскользнул в коридор, но вскоре вернулся.

«ВСЕ В ПОРЯДКЕ, — написал он. — ТЕПЕРЬ-ТО ВЫ МНЕ МОЖЕТЕ СКАЗАТЬ, ЧТО ПРОИСХОДИТ?»

Индеец отобрал у него ручку:

«ВО ВРЕМЯ ПОДГОТОВКИ К ЗАДАНИЮ ИЗ МОЕЙ ПАМЯТИ ВЫЛЕТЕЛИ ЦЕЛЫЕ ВРЕМЕННЫЕ КУСКИ. Я УЛЕГСЯ В ПОСТЕЛЬ В СВОЕМ ГОСТИНИЧНОМ НОМЕРЕ, А ПРОСНУЛСЯ ТОЛЬКО СПУСТЯ 32 ЧАСА. РАЗРОЗНЕННЫЕ ФАКТЫ, КОТОРЫЕ МНЕ УДАЛОСЬ ПРИПОМНИТЬ, НАВЕЛИ МЕНЯ НА МЫСЛЬ, ЧТО МЕНЯ ПОДВЕРГЛИ ХИРУРГИЧЕСКОМУ ВМЕШАТЕЛЬСТВУ».

«КАКОГО РОДА?» — поинтересовался Бруссар.

«ПОДОЗРЕВАЮ, ЧТО МНЕ В ЧЕРЕПНУЮ КОРОБКУ ТРАНСПЛАНТИРОВАЛИ ПЕРЕДАТЧИК, А ВМЕСТО ЛЕВОГО ГЛАЗА — ВИДЕОКАМЕРУ».

«А ПОЧЕМУ ВЫ НЕ ДОЛОЖИЛИ ОБ ЭТОМ ВАШЕМУ НАЧАЛЬСТВУ?»

«ПОТОМУ ЧТО Я НЕ ЗНАЮ, КТО ИЗ НИХ РАБОТАЕТ НА ПИФИЮ. ЕСЛИ Я ОШИБУСЬ И ДОЛОЖУ НЕ ТОМУ ЧЕЛОВЕКУ, МЕНЯ НЕМЕДЛЕННО УНИЧТОЖАТ. Я ПРЕДПОЧЕЛ НИЧЕГО НЕ ПРЕДПРИНИМАТЬ, ПОКА НЕ ДОБЕРУСЬ ДО АДА» —

Несколько секунд Бруссар пристально смотрел на Индейца.

«А ЕСЛИ ВЫ ОШИБАЕТЕСЬ?»

«ЕСЛИ Я ОШИБАЮСЬ, ТЕБЕ ПРЕДСТОЯТ НЕ СЛИШКОМ ПРИЯТНЫЕ ДЕСЯТЬ МИНУТ, А Я:

БУДУ ВЫГЛЯДЕТЬ ПОЛНЕЙШИМ ИДИОТОМ. НО, НИКАКОГО ВРЕДА ОТ ЭТОГО НИКОМУ НЕ БУДЕТ, И НИКАКИХ ЛОЖНЫХ ОБВИНЕНИЙ Я НЕ ВЫДВИНУ. НО ЕСЛИ Я ПРАВ, ТО В НАШЕЙ СЕКРЕТНОЙ СЛУЖБЕ ЗАВЕЛСЯ ПРЕДАТЕЛЬ».

«ЗАЧЕМ ИМ СНАБЖАТЬ ВАС КАМЕРОЙ И, ПЕРЕДАТЧИКОМ?» — поинтересовался Бруссар.

Индеец пожал плечами:

«ПРИЧИН МНОЖЕСТВО. ПИФИЯ МОГЛА ПРОВЕРЯТЬ СВОЮ СЛУЖБУ БЕЗОПАСНОСТИ, О! МОГЛА СОБИРАТЬ ИНФОРМАЦИЮ ОБО ВСЕ? ЛЮДЯХ НА АДЕ, ОНА МОГЛА НАДЕЯТЬСЯ, ЧТО ПРИВЕДУ ЕЕ В КОНЦЕ КОНЦОВ К СЕКРЕТНО! ИНФОРМАЦИИ».

«ЧТО НАМ ТЕПЕРЬ ДЕЛАТЬ?» — спросил Бруссар.

«ТЕПЕРЬ НАДО ПОЗВАТЬ КОГО-НИБУДЬ, КОМУ ТЫ ПОЛНОСТЬЮ ДОВЕРЯЕШЬ, МОЖЕТ, ТВОЮ ПОДРУЖКУ, КОТОРАЯ ЗДЕСЬ РАБОТАЕТ, СДЕЛАТЬ ОПЕРАЦИЮ, ЧТОБЫ УДАЛИТЬ ВСЕ ЭТО ИЗ МОЕЙ ГОЛОВЫ, ПОКА ПРОТИВНИК УВЕРЕН, ЧТО МЕНЯ ЗДЕСЬ ЛЕЧАТ ОТ ОТРАВЛЕНИЯ».

Бруссар задумчиво посмотрел на Индейца:

«Я СЕЙЧАС РАЗГОВАРИВАЛ С ДРУГИМ ВРАЧОМ, НО, НАСКОЛЬКО Я ЗНАЮ, ОНА ДОЛЖНА БЫТЬ НА ДЕЖУРСТВЕ. — Он немного подумал, написал: — НО МНЕ ПРИДЕТСЯ РАССКАЗАТЬ Е ПРАВДУ».

«ТЫ МОЖЕШЬ ЕЙ ДОВЕРЯТЬ?»

Бруссар кивнул.

«ХОРОШО, ЗОВИ. И СКАЖИ ЕЙ, ЧТО ПРИДЕТСЯ ДЕЙСТВОВАТЬ БЫСТРО. ПРОМЫТЬ ЖЕЛУДОК — НЕ ТАКАЯ УЖ ДЛИТЕЛЬНАЯ ПРОЦЕДУРА».

Бруссар улыбнулся и взял из рук Индейца ручку:

«Я ПРЕДУПРЕЖУ ЕЕ, ЧТОБЫ ОНА СКАЗАЛА ЧТО-НИБУДЬ О НЕОБХОДИМОСТИ ДАТЬ ВАМ УСПОКОИТЕЛЬНОЕ. ЭТО ПОЗВОЛИТ НАМ ВЫИГРАТЬ ЧАСОВ ДЕВЯТЬ ИЛИ ДЕСЯТЬ».

Бруссар повернулся, собираясь уйти, однако Индеец молча ухватил его за руку.

«ПОСЛЕДНЕЕ, — написал он на листке. — Я ПОЛАГАЮ, ЧТО У МЕНЯ В ГОЛОВЕ КАМЕРА И ПЕРЕДАТЧИК, ОДНАКО ТАМ МОЖЕТ ОБНАРУЖИТЬСЯ ЕЩЕ КОЕ-ЧТО. СКАЖИ ЕЙ, ЧТО, ЕСЛИ ВО ВРЕМЯ ОПЕРАЦИИ НАЙДЕТСЯ ЕЩЕ ЧТО-НИБУДЬ, ЭТО НАДО БУДЕТ НЕМЕДЛЕННО УДАЛИТЬ».

Бруссар кивнул, затем открыл дверь и вышел из смотровой. Он вернулся минут через десять вместе с миловидной молодой женщиной. Едва кивнув Индейцу в знак приветствия, она вытащила ручку из кармана и написала несколько строк в записной книжке:

«Я ДОКТОР ДЖИЛЛ ХАКСЛИ. ДЭНИЭЛЬ ОБЪЯСНИЛ МНЕ ВАШУ СИТУАЦИЮ И ПОРУЧИЛСЯ ЗА ВАС».

Индеец кивнул и написал в ответ:

«ТОГДА ДАВАЙТЕ ПРИСТУПИМ».

— Вы повели себя совершенным глупцом, мистер Два Пера, — сказала она вслух. — Ведь Дэниэль вас предупреждал, чтобы вы не ели местного мяса.

Индеец выдавил из себя стон.

— Конечно, опасности для жизни нет, — продолжала она, что-то записывая в блокнотике, — так что вам придется немного подождать. У меня сейчас двое пациентов в тяжелейшем состоянии, им Требуется немедленная помощь. А потом, когда я немного освобожусь, мы вами займемся, просто надо будет промыть вам желудок. А пока, чтобы вы поменьше мучились, я дам вам успокоительное.

Она вырвала листок из записной книжки и подала его Индейцу.

«Я ОТВЕЗУ ВАС В ОПЕРАЦИОННУЮ, — было написано на листке. — И РАЗ, УЖ ДЕЛО СОВЕРШЕННО СЕКРЕТНОЕ, ТО АССИСТИРОВАТЬ ПРИДЕМСЯ ДЭНИЭЛЮ».

Бруссар прочел написанное через плечо своей дамы и побледнел.

«СКОЛЬКО ВРЕМЕНИ ЭТО ЗАЙМЕТ?» — поинтересовался Индеец.

«ЕСЛИ ВЫ И В САМОМ ДЕЛЕ ПОДВЕРГЛИСЬ ХИРУРГИЧЕСКОМУ ВМЕШАТЕЛЬСТВУ, ТО НАШЕМУ КОМПЬЮТЕРУ ПОНАДОБИТСЯ НЕ МЕНЬШЕ ЧАСА, ЧТОБЫ ПРОСКАНИРОВАТЬ ВАШУ ЧЕРЕПНУЮ КОРОБКУ И ВЫЯВИТЬ ЧУЖЕРОДНЫЕ ПРЕДМЕТЫ, А ЗАТЕМ СОЗДАТЬ ГОЛОГРАФИЧЕСКОЕ ИЗОБРАЖЕНИЕ. САМА ЖЕ ОПЕРАЦИЯ ЗАЙМЕТ ОТ ЧАСА ДО ЧЕТЫРЕХ В ЗАВИСИМОСТИ ОТ ТОГО, КАК ГЛУБОКО ИМПЛАНТИРОВАНЫ МЕХАНИЗМЫ. ЕСЛИ ВЫ ГОТОВЫ, ТО КИВНИТЕ, И ТОГДА Я ПОШЛЮ ЗА САНИТАРАМИ, ЧТОБЫ ВАС ПЕРЕВЕЗЛИ».

Индеец кивнул, а затем улегся на стол и приготовился. Через несколько секунд в смотровую вошли двое рослых парней, перенесли Индейца на каталку и отвезли его в операционную. Бруссар не отходил от него, а минут через десять явилась и Джилл Хаксли.

«С ЧЕМ СВЯЗАНА ЗАДЕРЖКА?» — поинтересовался Индеец.

Она показала ему пару специальных контактных линз, а затем спрятала их обратно в карман.

«ЕСЛИ У ВАС ВМЕСТО ГЛАЗА КАМЕРА, ОНА НЕ ПЕРЕСТАНЕТ ФУНКЦИОНИРОВАТЬ, КОГДА ВЫ ПОТЕРЯЕТЕ СОЗНАНИЕ. У ВАС ДОЛЖНЫ БЫТЬ ЗАКРЫТЫ ГЛАЗА С ПЕРВОЙ ЖЕ СЕКУНДЫ ОПЕРАЦИИ. НО ЭТО ЕЩЕ НЕ ВСЕ. КАК ТОЛЬКО Я НАЧНУ ИЗВЛЕКАТЬ КАМЕРУ, ОНА ОБЯЗАТЕЛЬНО СРАБОТАЕТ И ЗАФИКСИРУЕТ ВСЕ, ЧТО ПРОИСХОДИТ В ОПЕРАЦИОННОЙ. ПОЭТОМУ, КАК ТОЛЬКО Я УСТАНОВЛЮ, ЧТО КАМЕРА ДЕЙСТВИТЕЛЬНО ИМПЛАНТИРОВАНА, Я ВЫКЛЮЧУ СВЕТ В ОПЕРАЦИОННОЙ, НАДЕНУ КОНТАКТНЫЕ ЛИНЗЫ, И ДАЛЬНЕЙШАЯ ОПЕРАЦИЯ БУДЕТ ПРОХОДИТЬ В ТЕМНОТЕ. Я ЖЕ БУДУ ВИДЕТЬ ВСЕ ТОЛЬКО В ИНФРАКРАСНЫХ ЛУЧАХ».

«НЕПЛОХО ПРИДУМАНО», — написал Индеец.

«НЕТ НИКАКОЙ НАДОБНОСТИ В НАРКОЗЕ ДО ТЕХ ПОР, ПОКА МЫ В ТОЧНОСТИ НЕ УСТАНОВИМ, ЧТО ОПЕРАЦИЯ ДЕЙСТВИТЕЛЬНО НУЖНА, — продолжала она. — ПРОЦЕСС СКАНИРОВАНИЯ СОВЕРШЕННО БЕЗБОЛЕЗНЕН».

Он кивнул, и она вкатила каталку под огромный аппарат, который был похож на помесь пресса и мощной камеры.

«ОЧЕНЬ ВАЖНО, ЧТОБЫ СЛЕДУЮЩИЕ ДВАДЦАТЬ СЕКУНД ВЫ НЕ ДВИГАЛИСЬ, — написала она.

Он не ответил, а лишь вернул записную книжку, лег на спину и неподвижно уставился на машину. Она мягко зарокотала, и глубоко в ее линзах загорелся неяркий алый огонек. Индеец не чувствовал ни дискомфорта, ни боли. Это длилось с полминуты, а затем рокот затих, огонек погас, и Бруссар откатил каталку в сторону.

Джилл Хаксли жестом подозвала Индейца, приглашая его присоединиться к ней у целого ряда экранов, которые были расположены вдоль стены кабинета. Один за другим экраны оживали, отображая данные, казавшиеся Индейцу совершенно бессмысленными. Однако наконец один из них вывел трехмерное изображение черепной коробки со всем ее содержимым. В тех местах, где Индейцу имплантировали механизмы, светились три яркие желтые точки — одна в левом глазу, другая глубоко внутри уха и третья — в основании черепа.

«У ВАС ЕСТЬ КАКИЕ-НИБУДЬ СООБРАЖЕНИЯ ПО ПОВОДУ ТОГО, ЧТО БЫ ЭТО МОГЛО БЫТЬ?» — написала Джилл, указывая на третью точку.

Индеец только пожал плечами.

«ЧТО БЫ ЭТО НИ БЫЛО, ОНО МНЕ НЕ ПРИНАДЛЕЖИТ. УДАЛИТЕ ЭТО».

Следующие полчаса доктор Хаксли не обращала на Индейца внимания, рассматривая на экране различные проекции и сечения мозга и проверяя все возможные варианты оперативного вмешательства, стараясь выбрать путь более легкий, быстрый и безопасный.

В конце концов она опять взяла в руки блокнот и принялась писать.

«Я МОГУ УДАЛИТЬ ТОЛЬКО ДВА ОБЪЕКТА, С ТРЕТЬИМ МОГУТ ВОЗНИКНУТЬ НЕКОТОРЫЕ ТРУДНОСТИ. ОН ПОДСОЕДИНЕН К ЗРИТЕЛЬНОМУ НЕРВУ ВАШЕГО ГЛАЗА НАСТОЛЬКО ТЕСНО, ЧТО Я МОГУ НАРУШИТЬ ЗРЕНИЕ, ЕСЛИ ПОПЫТАЮСЬ ЕГО УДАЛИТЬ».

«УДАЛИТЕ И ТРАНСПЛАНТИРУЙТЕ ИСКУССТВЕННЫЙ ГЛАЗ», — написал он в ответ. Однако женщина лишь отрицательно покачала головой, затем взяла листки и написала:

«РАЗ ЗАТРОНУТ ЗРИТЕЛЬНЫЙ НЕРВ, ТО ЗДЕСЬ ТРЕБУЕТСЯ ХИРУРГ-ОФТАЛЬМОЛОГ, КОТОРЫЙ БЫ СУМЕЛ ИМПЛАНТИРОВАТЬ ИСКУССТВЕННЫЙ ГЛАЗ. ПРОТЕЗИРОВАНИЕ — НЕ МОЯ СПЕЦИАЛЬНОСТЬ. — Она дала ему прочесть, подождала с секунду, а затем продолжала: — ЕСЛИ ВЫ ВСЕ-ТАКИ НАСТАИВАЕТЕ НА ОПЕРАЦИИ, МИСТЕР ДВА ПЕРА, ТО У МЕНЯ ТОЛЬКО ДВА ВЫХОДА: ЛИБО ОСТАВИТЬ КАМЕРУ В ГЛАЗУ, ЛИБО ВЫ БУДЕТЕ ВИДЕТЬ ТОЛЬКО ОДНИМ ГЛАЗОМ».

Индеец задумчиво склонил голову, размышляя над ситуацией. Его не особенно заботило, будет ли видеть Тридцать Два, что он делает, или нет. Самым главным для него сейчас было избавиться от взрывного устройства и заглушить этот противный навязчивый голос в голове. Но уж коли он сочинил целую историю для этих двух, то придется ей соответствовать, тем более если он хочет сохранить зрение.

Наконец он взял в руки записную книжку и принялся писать.

«ЛУЧШЕ ОСТАВИТЬ КАМЕРУ КАК ЕСТЬ. ЗДЕСЬ, НА АДЕ, МНЕ НЕГДЕ ТРАНСПЛАНТИРОВАТЬ ГЛАЗ, А СИТУАЦИЯ МОЖЕТ ОКАЗАТЬСЯ ВЕСЬМА ОПАСНОЙ, КОГДА МНЕ ПОНАДОБИТСЯ ТОЧНАЯ ОЦЕНКА ГЛУБИНЫ. КТО БЫ НИ БЫЛ ТОТ, КТО ПРИКАЗАЛ ИМПЛАНТИРОВАТЬ МНЕ ЭТУ ШТУКУ, ОН УЖЕ НАВЕРНЯКА ВИДЕЛ И ДЭНИЭЛЯ, И МОИ АПАРТАМЕНТЫ В ПОСОЛЬСТВЕ. ПОКА Я ПРОВЕЛ ТАМ СЛИШКОМ МАЛО ВРЕМЕНИ И ВРЯД ЛИ УСПЕЛ УВИДЕТЬ ИЛИ УСЛЫШАТЬ ЧТО-ЛИБО СЕКРЕТНОЕ, О ЧЕМ НЕ ЗНАЛ БЫ ПРЕДАТЕЛЬ».

«НО ВСЕ, ЧТО ВЫ УВИДИТЕ, БУДЕТ АВТОМАТИЧЕСКИ ПЕРЕДАВАТЬСЯ ПИФИИ, — написала Джилл, — ЭТО НЕ СМОЖЕТ КАКИМ-ТО ОБРАЗОМ ПОМЕШАТЬ ВАМ?»

«Я БУДУ НОСИТЬ ПОВЯЗКУ НА ГЛАЗУ, — написал он, улыбнувшись самому себе, — И СНИМУ ЕЕ ТОЛЬКО В СЛУЧАЕ КРАЙНЕЙ НЕОБХОДИМОСТИ».

«ХОРОШО, — написала она в ответ. — ВОЗМОЖНО, ЭТО ЛУЧШИЙ ВАРИАНТ. ВЕСЬМА СЛОЖНО ПРОВОДИТЬ ОПЕРАЦИЮ В ИНФРАКРАСНОМ ИЗЛУЧЕНИИ. Я ПРИГОТОВЛЮ НАРКОЗ».

«ЕЩЕ ОДНО, — торопливо нацарапал он, отбирая у нее записную книжку, — МЕХАНИЗМ В ОСНОВАНИИ ЧЕРЕПА МОЖЕТ ОКАЗАТЬСЯ КОНТРОЛЬНЫМ БЛОКОМ ИЛИ ВЗРЫВНЫМ УСТРОЙСТВОМ НА ТОТ СЛУЧАЙ, ЕСЛИ Я ПОДБЕРУСЬ К ПИФИИ СЛИШКОМ БЛИЗКО. МОЖНО ЛИ ЕГО КАК-НИБУДЬ ИДЕНТИФИЦИРОВАТЬ?»

«ВРЯД ЛИ».

«ТОГДА БУДЬТЕ ОСТОРОЖНЫ, ПОСТАРАЙТЕСЬ УДАЛИТЬ ЕГО В ПЕРВУЮ ОЧЕРЕДЬ И ИЗБАВЬТЕСЬ ОТ НЕГО КАК МОЖНО БЫСТРЕЕ».

«А ПЕРЕДАТЧИК ТОЖЕ НАДО УНИЧТОЖИТЬ?» — поинтересовалась она.

«НЕТ, ЭТО БЕЗОБИДНЫЙ МЕХАНИЗМ. ДАЖЕ НАОБОРОТ, ОН МОЖЕТ КОЕ-ЧТО РАССКАЗАТЬ МНЕ О МОЕМ ВРАГЕ, ТАК ЧТО ПРИБЕРЕГИТЕ ЕГО ДЛЯ МЕНЯ».

Она кивнула.

«СНИМИТЕ МУНДИР И ЛЯГТЕ НА ОПЕРАЦИОННЫЙ СТОЛ НА СПИНУ. СЕЙЧАС Я ВВЕДУ ВАМ НАРКОЗ, ЭТО ВСЕГО ЛИШЬ ЛЕГКИЙ УКОЛ, ОН ДЕЙСТВУЕТ МГНОВЕННО».

«ПОСЛЕДНЕЕ. ОТ ЭТОЙ ЧЕРТОВОЙ ПИЩИ МЕНЯ И В САМОМ ДЕЛЕ ТОШНИТ. ПОЖАЛУЙСТА, ПРОМОЙТЕ МНЕ ЖЕЛУДОК, ПРЕЖДЕ ЧЕМ Я ПРИДУ В СЕБЯ».

«ХОРОШО, — она кивнула и написала: — ЭТО ДЕЙСТВИТЕЛЬНО УЖАСНАЯ ЕДА — УДИВЛЯЮСЬ, КАК ЭТО ЕЩЕ ВАШ ЖЕЛУДОК ДО СИХ ПОР НЕ ВЗБУНТОВАЛСЯ».

Индеец стянул с себя мундир, сунул его Бруссару, который потерянно переминался с ноги на ногу, и лег на стол.

Неожиданно Индеец снова сел и жестом потребовал блокнот.

«НЕ РАЗГОВАРИВАЙТЕ ДАЖЕ ТОГДА, КОГДА УДАЛИТЕ ПЕРЕДАТЧИК. ВОЗМОЖНО, ОН БУДЕТ ПРОДОЛЖАТЬ РАБОТАТЬ».

«Я ЭТО И САМА ПРЕКРАСНО ПОНИМАЮ», — ответила врач. Затем уже вслух она произнесла:

— Ну вот, а теперь, пока он будет находиться под действием успокоительного, нет никакого смысла торчать возле него. У меня слишком много работы. Когда он проснется через восемь или девять часов с промытым желудком, то у него хватит ума относиться с уважением к советам и не глотать всякую мерзость.

— Да, неплохо бы, доктор, — ответил Бруссар, изменив голос.

Затем она взяла шприц, наклонилась к Индейцу и ввела наркоз в вену. Он попытался считать от ста до нуля, но уснул раньше, чем дошел до 98.

ГЛАВА 13

Чей-то голос прорвал окутывающую его темноту.

— Как вы себя чувствуете?

Индеец застонал и попытался отвернуться, но лишь скривился от боли, когда правое ухо коснулось подушки.

— Проснитесь, лейтенант Два Пера.

— Пошли к черту!

— Операция окончена, лейтенант. — Бруссар старался говорить тихо. — Теперь надо вставать.

— А который час?

— Скоро утро.

— Хорошо. Дай мне минутку, а то в голове сумбур. — Он лежал неподвижно, стараясь в деталях припомнить события прошедшего вечера. Наконец все стало на свои места. — Как прошла операция?

— Без всяких осложнений, — ответил Бруссар, — она удалила передатчик и бомбу, а камеру оставила. Она проверила ваши рефлексы, а потом приказала мне перевезти вас сюда на несколько часов.

Индеец резко сел, застонал и схватился за голову.

— Денек вам придется двигаться осторожно и не делать резких движений, — заметил Бруссар. Он сидел на стуле рядом с кроватью.

— Господи! Такое ощущение, будто кто-то сидит в голове и молотком пробивает путь наружу, — простонал Индеец.

— Джилл предупредила, что у вас могут быть головные боли, когда вы очнетесь.

— А эта штуковина у основания черепа, это действительно оказалась бомба? — спросил Индеец.

— Да.

— А где она?

— Мы растворили ее в кислоте.

— Разве можно растворить в кислоте бомбу? — с сомнением спросил Индеец.

— Можно, если она состоит из органического вещества, — пояснил Бруссар, — например, плазмы. Весь трюк заключался в том, чтобы вытащить ее и не взлететь на воздух. — Он улыбнулся. — Вот поэтому то у вас так и болит голова.

— А что с передатчиком?

— Он в соседней комнате, — ответил Бруссар. — Я подумал, что ему незачем здесь оставаться, пока мы будем с вами разговаривать. Если хотите, я могу его уничтожить.

— Пока не стоит, — ответил Индеец и, помолчав, спросил: — Меня что? напичкали лекарствами?

— Джилл ввела вам антибиотики и глюкозу. К тому же несколько дней вам еще придется принимать обезболивающее.

— Что-то у меня со зрением… все выглядит как-то иначе, — пробормотал Индеец, хмурясь.

— Я позволил себе сделать повязку на глазу, — пояснил Бруссар. — Вы можете снять ее, когда захотите. Я подумал, что, пока я не знаю ваших планов, тому, кто следит на вами, лучше не знать, что вы уже очнулись и находитесь в госпитальной палате.

— Правильно решил, — одобрительно кивнул Индеец.

— Не хотите позавтракать?

— Да, только лучше через несколько минут, — ответил Индеец. — Если не считать этих пяти кусочков инопланетного мяса, я за последние сутки, с тех самых пор, как прибыл в посольство, ничего не ел.

— Кстати, насчет посольства. Я должен связаться с ними вскоре, пока они еще не начали вас разыскивать. Правда, когда вас вывезли из операционной, я позвонил туда и наговорил им всякой ерунды, будто у вас тут роман с какой-то девицей, которую вы случайно встретили в ресторане, ну и все такое… но, по-моему, лучше уж не заставлять их сильно нервничать.

. — Когда я смогу подняться на ноги?

— Как только захотите.

— Отлично, — тогда дай мне отдохнуть еще часок, а потом мы отправимся в посольство.

— Не думаю, сэр, что в вашем состоянии вы сможете идти по такой жаре, — возразил Бруссар. — Уж лучше давайте я схожу за машиной и пригоню ее сюда.

Индеец кивнул, но тут же поморщился, когда боль с новой силой пронзила череп.

— Черт! — выругался он, хватаясь за затылок. — И долго это будет продолжаться?

— Что, сэр? — спросил Бруссар.

— Каждый раз, стоит мне только пошевелить головой, меня словно кто-то изнутри бьет тупым инструментом.

— Не знаю, сэр. Джилл сказала, что несколько дней у вас будут неприятные ощущения.

— Эти ее «неприятные ощущения» оборачиваются для пациента настоящей пыткой. Достань мне обезболивающее.

Бруссар сунул руку в карман и достал оттуда ингалятор.

— Вдыхать по одному разу через каждые четыре часа. Индеец отобрал у него ингалятор и сделал два полных вдоха.

— У меня нет времени валяться в постели и медленно приводить чувства в порядок, — проворчал он.

— Что-нибудь еще, сэр, прежде чем я отправлюсь за машиной?

— Две вещи. Во-первых, где моя одежда?

Бруссар подошел к стенному шкафу и велел дверце открыться.

— Здесь, сэр. А вторая?

— Принеси мне передатчик и не произноси при этом ни звука. Затем отправляйся за машиной и заезжай за мной через час.

Бруссар вышел из палаты и вернулся через несколько секунд, неся в руке крошечный аппарат, покоившийся на мягкой прокладке. Он вручил его Индейцу, отдал честь и вышел.

Индеец подождал, когда дверь за ним закроется, затем вставил передатчик в левое ухо.

— Доброе утро, сукин ты сын, — поприветствовал он.

— Как поживает твой желудок, Джимми? — спросил Тридцать Два. Его голос был далеким и слабым.

— Замечательно.

— Ну теперь-то ты наконец усвоил урок.

— Ты и представить себе не можешь, как много всего я тут усвоил.

Наступило долгое молчание.

— Ты ничего не хочешь у меня спросить? — наконец задал вопрос Индеец.

— О чем? — поинтересовался Тридцать Два.

— Ну, например, почему ты ничего не видишь.

— Полагаю, ты просто лежишь с закрытыми глазами, вот и все.

— Да, но только с одним, — сообщил Индеец.

— Это просто ребячество, Джимми, — сказал Тридцать Два. — Я здесь для того, чтобы помогать тебе, а я не могу делать это, если не вижу то, что видишь ты сам.

— Да нет, наоборот. Это я здесь, чтобы помочь тебе, — возразил Индеец. — И мне думается, первым делом я помогу тебе заново оформить наш контракт.

— Чего ты добиваешься, Джимми?

— Нам с тобой придется изменить кое-какие пункты вашего договора. Вам ведь нужна Пифия, верно?

— Да, нужна, и ты сам это прекрасно знаешь.

— И сколько вы готовы заплатить?

— Но мы же уже с тобой договорились, Джимми. Твоя свобода в обмен на Пифию.

— Моя свобода — это только первый взнос, — заметил Индеец, осторожно откидываясь на подушки и морщась от боли. — Теперь настало время потолковать о деньгах.

— Выкинь эти глупости из головы. Я никому не позволю водить Республику за нос.

— Это кто кого водит за нос? — возразил Индеец. — Я просто хочу получить честную плату за честный труд.

— Да ты никогда в жизни честно не трудился, — рявкнул Тридцать Два. — Мы пришли к соглашению, и ты обязан выполнять его условия.

— Нет, боюсь, что не обязан.

— Позволь тебе напомнить, что я могу прервать действие нашего контракта в одностороннем порядке в любой момент, и это будет для тебя весьма катастрофично.

— Ну-ну, давай, попробуй, — предложил Индеец.

— Почему ты говоришь со мной таким тоном! — требовательно спросил Тридцать Два. — Что на тебя нашло, Джимми?